что нашло отражение в его прозвище «Причины и предпосылки развязывания Столетней войны» [ редактировать ]
Причины и предпосылки развязывания Столетней войны при рождении имя [ править ]
В отличие от Причины и предпосылки развязывания Столетней войны
Литература: СЕЙЧАС
Фотографии: Причины и предпосылки развязывания Столетней войны
Просто не верю в это, или вы станете, как Причины и предпосылки развязывания Столетней войны жизнь проще и безопаснее.
Причины и предпосылки развязывания Столетней войны
Причины и предпосылки развязывания Столетней войны
Смотрите также
8 Примечания
Эта страница была создана в 1996 году; Последнее изменение 4 августа 2015 года., ..
Причины и предпосылки развязывания Столетней войны
приемы..
ОБЗОР
ГРАДУСЫ ПРЕДЛАГАЕМЫЕ:
МИД Причины и предпосылки развязывания Столетней войны
MA Причины и предпосылки развязывания Столетней войны
БФА Причины и предпосылки развязывания Столетней войны
AFA Причины и предпосылки развязывания Столетней войны.
Искусство Причины и предпосылки развязывания Столетней войны
Вам также могут понравиться
Причины и предпосылки развязывания Столетней войны
Франция заранее Столетней борьбы( пер. пол. Xiv в.) СТОЛЕТНЯЯ ВОЙНА( 1337 1453 г. г.) Франция в Столетней борьбе( 1337 1453 г. г.)
СТОЛЕТНЯЯ ВОЙНА( 1337 1453 г. г.)
~ Причины и предпосылки развязывания Столетней борьбы
~ Начальный шаг Столетней борьбы. Эдвардианская битва( 1337—1360 г. г.)
~ Второй шаг Столетней борьбы. Каролингская битва( 1369—1396 г. г.)
~ Третий шаг Столетней борьбы. Ланкастерская битва( 1415—1428 г. г.)
~ Заключительный шаг Столетней борьбы( 1428—1453 г. г.). Перелом в борьбе
~ Последствия и результаты Столетней борьбы( 1337—1453 г. г.)
Причины и предпосылки развязывания Столетней борьбы
В 30 х годах xiv в. обычное формирование Франции было прервано Столетней борьбой с Англией( 1337—1453 г. г.), приведшей к массовому уничтожению производительных сил, убыли народонаселения и сокращению изготовления и торговли. На французский люд рухнули томные несчастья — долгая оккупация Франции британцами, банкротство и опустошение почтивсех территорий, ужасный налоговый бремя, разбой и междоусобицы французских феодалов.
Столетняя битва — серия боевых конфликтов меж Англией и её союзниками, с одной стороны, и Францией и её союзниками, с иной, продолжавшихся приблизительно с 1337 по 1453 г. г.. Война длилась 116 лет с малыми перерывами и носила повторяющийся нрав. Строго разговаривая, это была быстрее серия конфликтов:
Эдвардианская битва — в 1337—1360 г. г.
Каролингская битва — в 1369—1396 г. г.
Ланкастерская битва — в 1415—1428 г. г.
Завершающий период — в 1428—1453 г. г.
Поводом к развязыванию Столетней борьбы были притязания на французский трон британской царской династии Плантагенетов, стремящейся возвратить местности на континенте, раньше принадлежавшие английским королям. Плантагенеты втомжедухе были соединены узами родства с французской династией Капетингов. Франция, в свою очередность, стремилась выгнать британцев из Гиени, которая была закреплена за ними Парижским контрактом 1259 года. Несмотря на начальные успехи, Англия так и не добилась собственной цели в борьбе, а в итоге борьбы на континенте у неё остался лишь порт Кале, который она удерживала до 1558 года.
Столетняя битва: ход событий Столетнюю войну начал британский повелитель Эдвард iii, впрошлом по материнской полосы внуком французского короля Филиппа iv Красивого из династии Капетингов. После погибели в 1328 году Карла iv, крайнего представителя непосредственный ветки Капетингов, и коронации Филиппа vi( Валуа) сообразно салическому закону, Эдвард заявил о собственных правах на французский престол. Помимо этого, монархи спорили из за принципиальной в экономическом отношении области Гаскони, номинально находившейся в принадлежности британского короля, но практически контролировавшейся Францией. Кроме такого, Эдвард хотел возвратить местности, утраченные его папой. Со собственной стороны Филипп vi требовал от Эдуарда iii признания его суверенным сударем. Компромиссный оммаж, заключённый в 1329 году, не удовлетворил ни одну из сторон. Однако в 1331 году, встретившись с внутренними проблемами, Эдвард признал Филиппа королём Франции и оставил свои притязания на французский престол( в замен на это британцы сохранили свои права на Гасконь).
В 1333 году Эдвард выступил на войну с шотландским королём Давидом ii, союзником Франции. В критериях, когда интерес британцев было приковано к Шотландии, Филипп vi решил пользоваться случаем и прибавить Гасконь. Однако битва оказалась удачной для британцев, и Давид уже в июле был обязан нестись во Францию после погрома при Халидон Хилле. В 1336 году Филипп начал основывать планы по проведению посадки на Британские острова для коронации Давида ii на Шотландском престоле, синхронно планируя прибавление Гаскони. Враждебность в отношениях 2-ух государств накалилась до предела.
Осенью 1337 года британцы предприняли пришествие в Пикардии. Их поддержали фламандские городка и феодалы, городка юго запада Франции.
Столетняя битва была в главном борьбой из за юго западных французских земель, находившихся под властью британских правителей. В первые годы борьбы большое смысл имело втомжедухе и конкуренция из за Фландрии, где сталкивались интересы обеих государств. Французские повелители не оставили целей подчинить себе состоятельные фландрские городка. Последние же устремлялись сберечь самостоятельность при поддержке Англии, с которой они были тесновато соединены экономически, так как получали оттуда масть — сырье для сукноделия.
В предстоящем ключевой ареной боевых действий Столетней борьбы стал( наравне с Нормандией) Юго запад, т. е. территория былей Аквитании, где Англия, стремившаяся снова завладеть данными землями, нашла себе союзников в лице еще независимых феодалов и городов. Экономически Гиень( западная дробь былей Аквитании) была тесновато связана с Англией, куда шли причина, сталь, суть, плоды, орешки, красящие вещества. Богатства больших городов( Бордо, Ла Рошели и др.) в значимой ступени зависели от данной чрезвычайно выгодной для них торговли.
ФРАНЦИЯ НАКАНУНЕ СТОЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ( 1328 г.)
Франция заранее Столетней борьбы( 1328 г.)
Начальный шаг Столетней борьбы. Эдвардианская битва( 1337—1360 г. г.)
Столетняя битва началась в 1337 г. Вторгшаяся британская войско имела ряд превосходств перед французской: она была мала, но отлично организована, отряды наемных рыцарей находились под командованием капитанов, какие конкретно подчинялись главнокомандующему; английские стрелки из кривизна, набиравшиеся основным образом из вольных фермеров, были мастерами собственного дела и сыграли в схватках главную роль, поддерживая деяния рыцарской конницы. Во французской армии, состоявшей вбольшейстепени из рыцарского ополчения, стрелков было недостаточно, и рыцари не хотели с ними считаться и координировать свои деяния. Армия распадалась на отдельные отряды больших феодалов; по истинному повелитель командовал только своим, желая и самым большим, отрядом, то имеется лишь долею войска. Французские рыцари сохранили старую стратегию и начинали схватка, обрушиваясь на врага всей собственной массой. Но ежели враг выдерживал первый напор, то в предстоящем конницу традиционно разъединяли на отдельные группы, рыцарей стаскивали с коней и хватали в плен. Получение выкупов за пленников и грабеж народонаселения быстро стали ключевой целью британских рыцарей и лучников.
Столетняя битва. Эдвард iii Начало Столетней борьбы было удачным для Эдуарда iii. Эдвард в движение первых лет борьбы смог закончить союзы с правителями Нижних государств и бюргерами Фландрии, но после нескольких безрезультатных кампаний альянс развалился в 1340 году. Субсидии, выделяемые Эдуардом iii германским дворянам, а втомжедухе издержки на содержание армии за границей привели к банкротству британской казны, шибко стукнув по престижу Эдуарда. На первых порах Франция владела преимуществом на море, нанимая корабли и моряков из Генуи. Это вызывало неизменные опаски вероятной опасности вторжения войск Филиппа на Британские острова, что принуждало Эдуарда iii идти на доп растраты, закупая во Фландрии древесину для строительства кораблей. Как бы то ни было, французский флот, препятствовавший посадке британских войск на континент, был фактически вполне уничтожен в морском битве при Слейсе в 1340 году. После этого вплоть до конца борьбы флот Эдуарда iii владел господством на море, контролируя Ла Манш.
В 1341 году разразилась битва за бретонское имущество, в которой Эдвард поддерживал Жана де Монфора, а Филипп — Карла де Блуа. В движение последующих лет битва протекала в Бретани, а град Ванн некотороеколичество раз переходил из рук в руки. Дальнейшие боевые кампании в Гаскони имели неустойчивый успех для обеих сторон. В 1346 году Эдвард, переправившись чрез Ла Манш, вторгся во Францию, высадившись с армией на полуострове Котантен. В движение 1-го дня британская войско захватила Кан, чем вызвала сомнение французского командования, ждавшего долговременной осады городка. Филипп, собрав армию, двинулся навстречу Эдуарду. Эдвард двинул войска на север в Нижние страны. По пути его войско грабила и мародёрствовала, удержание и захват местности не планировался. В результате после длительных манёвров Эдвард разместил свои силы, готовясь к дальнейшему схватке. Войска Филиппа нападали армию Эдуарда в известной сражению при Креси 26 августа 1346 года, закончившейся катастрофическим поражением французских войск и смертью союзного французам богемского короля Иоганна Слепого. Английские войска продолжили беспрепятственное продвижение на север и осадили Кале, который был взят в 1347 году. Это явление было принципиальным стратегическим успехом британцев, позволив Эдуарду iii удерживать свои силы на континенте. В этом же году после победы при Невиллс Кроссе и пленения Давида ii была ликвидирована опасность со стороны Шотландии.
Столетняя битва. Битва при Креси( 1346г.) В 1346—1351 годах по Европе прокатилась эпидемия чумы( " Чёрная погибель "), унесшая в сотки раз более жизней, чем битва, и, непременно, повлиявшая на энергичность боевых действий. Одним из примечательных боевых эпизодов предоставленного периода является Бой 30 меж тридцатью английскими рыцарями и сквайрами и тридцатью французскими рыцарями и оруженосцами, состоявшийся 26 марта 1351 года.
К 1356 году Англия после прокатившейся эпидемии сумела вернуть свои деньги. В 1356 году 30 тысячная британская войско под командованием сына Эдуарда iii Чёрного царевича, начав вторжение из Гаскони, нанесла сокрушительное поражение французам в сражению при Пуатье, брав в плен короля Иоанна ii Доброго. Иоанн Добрый подписал перемирие с Эдуардом. Во время его пленения французское руководство правило разваливаться. В 1359 году был подписан Лондонский мир, сообразно которому британская венец получила Аквитанию, а Иоанн был отпущен на свободу. Военные невезения и экономические трудности привели к народным возмущениям — Парижскому восстанию( 1357—1358 годы) и Жакерии( 1358 год). Войска Эдуарда в третий раз вторглись во Францию. Используя выгодную ситуацию, войска Эдуарда свободно передвигались по вражеской местности, осадили Реймс, но позднее сняли осаду и двинулись на Париж. Несмотря на тяжкое состояние, в котором находилась Франция, Эдвард не стал атаковать ни Париж, ни Реймс, целью кампании была манифестация беспомощности французского короля и неспособности его отстоять страну. Дофин Франции, грядущий повелитель Карл v был обязан закончить оскорбительный для себя мир в Бретиньи( 1360 год). По итогам главного шага Столетней борьбы Эдвард iii приобрёл половину Бретани, Аквитанию, Кале, Пуатье, и возле пятидесятипроцентов вассальных владений Франции. Французская венец лишилась, таковым образом, трети местности Франции.
Наиболее важные боя начального периода Столетней борьбы:
Битва при Слёйсе( 1340 г.)
Битва при Креси( 1346 г.)
Битва при Пуатье( 1356 г.)
ФРАНЦИЯ ПО ИТОГАМ ПЕРВОГО ЭТАПА СТОЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ( 1360 г.)
Франция по итогам главного шага Столетней борьбы( 1360 г.)
Второй шаг Столетней борьбы. Каролингская битва( 1369—1396 г. г.)
Когда сын Иоанна ii Доброго, Людовик Анжуйский, посланный в Англию в качестве заложника и гаранта такого, что Иоанн ii не совершит побег, бегал в 1362 году, Иоанн ii, следуя собственной рыцарской чести, возвратился в британский плен. После такого, как Иоанн скончался в почётном плену в 1364 году, французским королём стал Карл v.
Мир, подписанный в Бретиньи, исключал преимущество Эдуарда на претензии на французскую корону. В это же время Эдвард расширил свои владения в Аквитании и крепко закрепил за собой Кале. Фактически Эдвард никогда более не претендовал на французский трон, и Карл v начал основывать планы по отвоеванию пленённых британцами земель. В 1369 году, под поводом неисполнения Эдуардом критерий мирного контракта, подписанного в Бретиньи, Карл объявил Англии войну.
Столетняя битва. Битва при Ла Рошели( 1372 г.) Воспользовавшись паузой, повелитель французов Карл v( Мудрый) реорганизовал армию и провёл экономические реформы. Это позволило французам на другом шаге Столетней борьбы, в 1370 х, достигнуть значимых боевых успехов. Англичане были вытеснены из страны. Несмотря на то, что битва за бретонское имущество кончилась победой британцев в сражению при Оре, бретонские герцоги обнаруживали благонадежность по отношении к французским властям, а бретонский рыцарь Бертран Дюгеклен даже стал коннетаблем Франции.
В это же время Чёрный Принц с 1366 года был занят борьбой на Иберийском полуострове, а Эдвард iii был очень стар, чтоб руководить армиями. Всё это благоприятствовало Франции. Педро Кастильский, чьи дочери Констанция и красавица были замужем за братьями Чёрного Принца Джоном Гонтом и Эдмундом Лэнгли, был смещён с трона в 1370 году Энрике ii при помощи французов под командованием Дюгеклена. Разгорелась битва меж Кастилией и Францией, с одной стороны, и Португалией и Англией — с иной. С смертью сэра Джона Чандоса, сенешаля Пуату, и пленением капталя де Бюша Англия лишилась в их лице собственных наилучших военачальников. Дюгеклен, следуя осмотрительной " фабианской " стратегии, в серии кампаний, избегая столкновений с большими английскими армиями, освободил оченьмного городов, таковых, как Пуатье( 1372 г.) и Бержерак( 1377 г.). Союзный франко кастильский флот одержал уверенную победу при Ла Рошели в 1372 году, уничтожив английскую эскадру. Со собственной стороны, английское доминирование предприняло серию разрушительных грабительских рейдов, но Дюгеклен снова смог избежать столкновений.
Со гибелью Чёрного Принца в 1376 году и Эдуарда iii в 1377 на британский трон вступил несовершеннолетний сын царевича Ричард ii. Бертран Дюгеклен скончался в 1380 году, но у Англии возникла новенькая опасность на севере со стороны Шотландии. В 1388 году английские войска были разбиты шотландцами в сражению при Оттерберне. В связи с последней измотанностью обеих сторон в 1396 году они заключили перемирие в Столетней борьбе.
Наиболее важные боя другого периода Столетней борьбы:
Битва при Ла Рошели( 1372 г.)
ФРАНЦИЯ ПО ИТОГАМ ВТОРОГО ЭТАПА СТОЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ( 1396 г.)
Франция по итогам другого шага Столетней борьбы( 1396 г.)
Третий шаг Столетней борьбы. Ланкастерская битва( 1415—1428 г. г.)
В конце xiv века французский повелитель Карл vi сошёл с ума, а скоро разразился новейший вооружённый конфликт меж его кузеном, герцогом Бургундским Жаном Бесстрашным, и его братом, Людовиком Орлеанским. После убийства Людовика арманьяки, противостоявшие партии Жана Бесстрашного, завладели администрация. К 1410 году обе стороны желали кликнуть к себе на содействие английские войска. Англия, ослабленная внутренними смутами и восстаниями в Ирландии и Уэльсе, вступила в новейшую войну с Шотландией. Помимо этого, в стране бушевали ещё две гражданские борьбы. Большую дробь собственного правления Ричард ii провёл в борьбе с Ирландией. Ко времени смещения Ричарда и воцарения на британском престоле Генриха iv ирландская неувязка не была решена. Вдобавок ко всему в Уэльсе вспыхнуло возмущение под управлением Оуайна Глиндура, которое было совсем подавлено только к 1415 году. В движение нескольких лет Уэльс практически был самостоятельной государством. Воспользовавшись сменой правителей в Англии, шотландцы провели некотороеколичество рейдов в английские земли. Однако английские войска, перешедшие в контрнаступление, разгромили шотландцев в сражению при Хомильдон Хилле в 1402 году. Вслед за данными событиями граф Генри Перси поднял возмущение против короля, которое вылилось в долгую и кровопролитную борьбу, завершившуюся только к 1408 году. В эти тяжелые годы Англия, ко всему иному, пережила набеги французских и скандинавских пиратов, нанёсших тяжёлый удар по её флоту и торговле. В связи со всеми данными проблемами вмешательство в дела Франции было отложено вплоть до 1415 года.
Со времени введения на трон британский повелитель Генрих iv сооружал планы по вторжению во Францию. Однако эти планы получилось выполнить лишь его сыну, Генриху v. В 1414 году он отказал в объединении Арманьякам. В его планы вступало возвращение территорий, какие принадлежали британской короне при Генрихе ii. В августе 1415 года его войско высадилась около Арфлёра и захватила град. Начался третий шаг Столетней борьбы.
Желая идти маршем до Парижа, повелитель из осторожности выбрал иной путь, который прилегал к оккупированному британцами Кале. В связи с тем, что продовольствия в британской армии не хватало, а английское доминирование совершило ряд стратегических просчётов, Генрих v обязан был перейти к защите. Несмотря на неблагоприятное правило кампании, в сражению при Азенкуре 25 октября 1415 года британцы одержали решительную победу над превосходящими мощами французов.
Столетняя битва. Битва при Азенкуре( 1415 г.) В ходе третьего шага Столетней борьбы Генрих завладел огромную дробь Нормандии, подключая Кан( 1417 г.) и Руан( 1419 г.). Заключив альянс с герцогом Бургундским, захватившим Париж после убийства Жана Бесстрашного в 1419 году, за 5 лет британский повелитель подчинил себе приблизительно половину местности Франции. В 1420 году Генрих столкнулся на переговорах с сумасшедшим королём Карлом vi, с которым он подписал контракт в Труа, сообразно которому Генрих v объявлялся преемником Карла vi Безумного в отвод законного преемника дофина Карла( в будущем — короля Карла vii). После заключения контракта в Труа, вплоть до 1801 года повелители Англии носили титул правителей Франции. В последующем году Генрих вступил в Париж, где контракт был официально подтверждён Генеральными штатами.
Успехи Генриха кончились с посадкой во Францию шеститысячной шотландской армии. В 1421 году Джон Стюарт, граф Бьюкен разгромил численно превосходящую английскую армию в сражению при Боже. Английский командующий и большаячасть высокопоставленных британских командиров погибло в битве. Вскоре после этого поражения повелитель Генрих v погибает в Мо в 1422 году. Его единый годовалый сын был немедленно коронован королём Англии и Франции, но Арманьяки остались лояльными к сыну короля Карла, в связи с чем битва продолжилась.
В 1423 году в сражению при Краване уже франко шотландские войска понесли томные утраты. В данной сражению возле 4 тыс. британцев смогли одержать победу, сражаясь с врагом, втройне превосходящим их численно. В итоге поражения французских войск была прервана ассоциация меж Пикардией и югом Франции. Территория, по бывшему поддерживавшая " законного короля ", оказалась " разрезана " напополам. Обе доли были отныне обязаны биться отдельно, не в мощах придти на содействие друг другу, что нанесло ожесточенный ущерб занятию Карла vii. Поражение при Краване повлекло за собой ещё некотороеколичество проигранных битв.
Продолжая боевые деяния в ходе Столетней борьбы, в 1428 году британцы осадили Орлеан. Атака французов на британский обоз с продовольствием у деревни Руврэ под Орлеаном вылилась в схватка, получившее в летописи заглавие " Битва селёдок " и закончившееся победой британцев под управлением рыцаря Джона Фастольфа. Во Франции понимали, что под Орлеаном решается судьба страны: брав эту главную прочность, враг устремился бы на юг и сдержать его было бы уже нереально. Поэтому на борьбу с противником поднялись большие массы народонаселения. Началась партизанская битва в ряде северных областей страны — в Нормандии, Пикардии, Мэне. Создавались партизанские отряды из фермеров, мещан, маленьких рыцарей. Эти отряды, вооруженные самым простым орудием, атаковали на британцев, устраивали засады, громили обозы, держали врага в неизменном напряжении. Англичане были бессильны усмирить это перемещение.
Столетняя битва. Битва при Краване( 1423 г.) Наиболее броским проявлением народного патриотизма было выступление Жанны д'Арк, крестьянской женщины из деревни Домреми на границе Шампани и Лотарингии. Бедствия борьбы докатились и до данной дальной окраины. Семнадцатилетняя Жанна тяжко переживала оккупацию страны британцами. Ей казалось, что конкретно она предназначена избавить свою страну от неприятеля( в то время в народе прогуливался слух, что таковая дева героиня обязана показаться). Когда распространились новости, что британцы осадили Орлеан. Жанна д'Арк решила тронуться к Карлу vii для спасения осажденного городка. С огромным трудом девушке получилось уверить местные власти дать ей коня и аккомпанемент для дальнего и опасного странствия в Бурж, еще сложнее было войти чрез местность, занятую бургундцами и британцами. Она была принята владыкой с сомнением, но он решил в конце концов удовлетворить ее просьбу, так как слух о миссии героини девы успел уже распространиться в Орлеане.
Это стало переломным моментом в летописи Столетней борьбы, которая продолжалась к тому моменту уже практически 100 лет. Именно возникновение Жанны Д'Арк в стане французского войска привело к необыкновенному поднятию военного духа всей французской армии. Кроме такого, собственным бесстрашием и одержимостью в бою конкретно Жанна Д'Арк содействовала тому, что французские военачальники вконцеконцов то стали поменять свою стратегию боя. времяотвремени, действуя нахрапом, им удавалось опрокидывать превосодящие силы врагов и достигать побед в казалось бы безнадежных ситуациях. Валлийские лучники в стане британцев уже не были так ужасны. Французы сообразили, что и их разрешено побеждать, а Жанна Д'Арк показа им как это делать.
Наиболее важные боя третьего периода Столетней борьбы:
Битва при Азенкуре( 1415 г.)
Битва при Краване( 1423 г.)
ФРАНЦИЯ ПО ИТОГАМ ТРЕТЬЕГО ЭТАПА СТОЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ( 1428 г.)
Франция по итогам третьего шага Столетней борьбы( 1428 г.)
Заключительный шаг Столетней борьбы( 1428—1453 г. г.). Перелом в борьбе
В 1424 году дяди Генриха vi начали войну за регентство, и один из них, Хамфри, барон Глостер, женившись на Якобе, графине Геннегау, завладел Голландию для возобновления её власти над давними владениями, что привело к конфликту с бургундским герцогом Филиппом iii.
Столетняя битва. Битва при Пате( 1429 г.) К 1428 году британцы продолжили Столетнюю войну, осадив Орлеан. Их сил было мало для организации совершенной войны городка, но превосходившие их по количества французские войска не решали никаких действий. В 1429 году Жанна д'Арк убедила дофина отдать ей войска для снятия осады с Орлеана. Подняв нравственный дух собственных бойцов, во голове войск она атаковала английские осадные укрепления, вынудив врага отойти, сняв осаду с городка. Вдохновлённые Жанной, французы провели Луарскую кампанию, в ходе которой в движение недели освободили ряд принципиальных укреплённых пт на Луаре. Вскоре после этого Жанна разгромила английские войска при Пате, раскрыв путь на Реймс, где дофин короновался под именованием Карла vii.
В 1430 году Жанна была захвачена бургундцами и передана британцам. Но даже её смерть в 1431 году не повлияла на предстоящий ход борьбы. В 1435 году бургундцы перешли на сторону короля Франции, и Филипп iii, подписав с Карлом Аррасский контракт, посодействовал ему завладеть Парижем. Лояльность бургундцев была ненадёжной, но, как бы то ни было, бургундцы, сосредоточив свои силы на завоеваниях в Нидерландах, не могли более возобновлять функциональные боевые деяния во Франции. Всё это позволило Карлу преобразовать армию и руководство. Французские командующие, повторяя стратегию Бертрана Дюгеклена в ходе Столетней борьбы, освобождали град за городом. В 1449 году французы отвоевали Руан. В сражению при Форминьи граф де Клермон наголову разгромил английские войска. 6 июля французы освободили Кан. Попытка британских войск под командованием Джона Талбота, глава Шрюсбери отвоевать Гасконь, сохранявшую преданность британской короне, провалилась: английские войска потерпели сокрушительное поражение при Кастильоне в 1453 году. Это схватка стало крайней боем Столетней борьбы. В 1453 году капитуляция британского гарнизона в Бордо положила конец Столетней борьбе.
Последнее владение британцев на местности сегодняшней Франции — град Кале с округом — сохранялось ими до 1558 года.
Наиболее важные боя третьего периода Столетней борьбы:
Битва при Пате( 1429 г.)
Битва при Форминьи( 1450 г.)
ФРАНЦИЯ ПО ИТОГАМ СТОЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ( 1453 г.)
Франция по итогам Столетней борьбы( 1453 г.)
Последствия и результаты Столетней борьбы( 1337—1453 г. г.)
В 1453 г. закончилась Столетняя битва, стоившая французскому народу неисчислимых жертв, ценой которых он выручил самостоятельность собственной отчизны. Полностью был восстановлен муниципальный суверенитет Франции и ликвидированы притязания британских правителей на французскую корону и французские земли. Возобновился прерванный борьбой процесс складывания централизованного страны.
Почти так же ужасен, как хозяйка битва, был соц распад, на фоне которого она происходила. С 1315 г. ухудшение климата временами приводило к неурожаям. За голодом следовала чума. Начавшись на юге в конце 1347 г., " темная погибель " распространилась по всей Европе, оставляя за собой порожние городка и деревни. Тем порой бесконечный рост боевых расходов лег тягостным ярмом налогов на плечи крестьянства. Яростные взрывы народных бунтов невообразимо подавлялись. Неудивительно, что эта эра была наиболее скудной в культурном отношении, чем хотькакой иной период за крайнее тысячелетие летописи Франции. Времена строительства больших готических храмов кончились, куртуазный мир трубадуров отошел в прошедшее; только блестящий двор барона Бургундского мог бы выдержать сопоставление с Италией и происходившим там расцветом культуры. Возможно, конкретно благодарячему наибольшим поэтом той ужасной эры стал Франсуа Вийон вор и убийца, оставивший поэтическое наследие, совершенное устрашающих картин решетка, охваченного тьмой.
В результате Столетней борьбы Англия лишилась всех собственных владений на континенте, несчитая Кале, который оставался в составе Англии до 1558 года. Английская венец растеряла необъятные местности в юго западной Франции, которыми она обладала с xii века. Сумасшествие британского короля ввергло страну в полосу анархии и междоусобиц, в которой центральными действующими лицами выступили враждующие дома Ланкастеров и Йорков. В связи с борьбой Англия не имела сил и средств для возврата потерянных территорий на континенте. Вдобавок ко всему казна была опустошена военными расходами.
Никакого мирного контракта меж Англией и Францией, закрепляющего результаты Столетней борьбы, ни в 1453 году, ни в ближайшие за ним годы и десятилетия, заключено не было. Однако, разразившаяся скоро Война Алой и Белой розы( 1455—1485) принудила британских правителей навечно отрешиться от походов во Францию. Предпринятая в 1475 году английским королём Эдуардом iv посадка на континенте закончилась заключением им с французским королём Людовиком xi перемирия в Пикиньи, которое нередко считается контрактом, подведшим черту под Столетней борьбой.
Короли Англии ещё долгое время сохраняли свои претензии на французский трон, а сам титул " повелитель Франции " сохранялся в совершенной титулатуре правителей Англии( с 1707 года — Великобритании) до конца xviii века. Только в ходе войн с революционной Францией, встретившись с требованием об отказе от этого титула в качестве условия решетка, выдвинутым делегатами республиканской Франции в ходе ряда мирных переговоров, английское руководство согласилось на отказ от него — в изданной 1 января 1801 года " Прокламации сравнительно царских титулов, геральдических символов, штандарта и союзного флага ", определявшем титулатуру и геральдические знаки английского монарха в связи с принятым перед этим Актом об унии Великобритании и Ирландии 1800 года, титул " повелитель Франции " и надлежащие этому титулу геральдические знаки впервыйраз со времён Столетней борьбы не упоминались.
Столетняя битва оказала мощное воздействие на формирование военного дела: на полях схваток возросла роль пехоты, требовавшей меньше издержек при разработке огромных армий, возникли первые неизменные армии. Были открыты новейшие виды вооружения, возникли подходящие условия для развития огнестрельного орудия.
ФРАНЦИЯ В ХОДЕ СТОЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ( 1337 1453 г.)
Франция в ходе Столетней борьбы( 1337 1453 г.)
Франция заранее Столетней борьбы( пер. пол. Xiv в.) СТОЛЕТНЯЯ ВОЙНА( 1337 1453 г. г.) Франция в Столетней борьбе( 1337 1453 г. г.)
Поделиться…
НОВЫЕ СТАТЬИ О ФРАНЦИИ:
Экономика Франции
Карта сельскохозяйственных регионов Франции
Население Франции
Государственное приспособление Франции
Фауна Франции
Растительный мир Франции
Реки Франции
Административно территориальное разделение Франции
Регионы Франции: перечень
Административно политическая диаграмма Франции. Карта регионов Франции
Озера Франции: короткая черта
ТОП 20 самых прекрасных озер Франции: фотогалерея
Поиск и бронирование трансферов во Франции
Острова Франции
Римляне
Чёрный принц
Чёрный принц
Эдуард, принц Уэльский (1330—1376), старший сын Эдуарда III, короля Англии. Дерзкий и отважный полководец, один из самых прославленных военачальников Англии периода Столетней войны. Особенно отличился в битвах при Креси и Пуатье, выигранных англичанами. За цвет своих лат был прозван «Ч.п.». В 1355 г. разграбил Аквитанию. С 50-х гг. — наместник англ. короля Эдуарда III в Бордо. Систематически совершал грабительские набеги за Луару, в центральные фр. области, что вынудило фр. короля Иоанна II Доброго осенью 1356 г. совершить поход на юго-запад Франции. В состоявшейся 19 сентября 1356 г. битве при Пуатье «Ч.п.» разбил войска фр. короля, а самого его пленил.
С 1362 по 1372 г. «Ч.п.» был правителем Аквитании, носил титул принца Аквитанского. После сопротивления со стороны населения Аквитании вернулся в Англию (1371), а в 1372 г. отказался от титула принца Аквитанского.
Средневековый мир в терминах, именах и названиях. — Минск: Беларусь Е. Д. Смирнова Л. П. Сушкевич В. А. Федосик 1999 Средневековая Европа. Англия и Франция. Каким был Эдвард Чёрный Принц – военачальник времён Столетней борьбы? Эдвард, граф Честер, барон Корнуольский и царевич Уэльский популярен, доэтого только, как военачальник времён Столетней борьбы со стороны британцев. Называли его элементарно Эдвард Вудсток — по месту рождения, где он возник на свет 15 июня 1330 г. Вудсток, поселок в Англии( королевство Оксфордшир) woodstockoxford. Co. Uk У царевича Эдуарда было 6 братьев и 5 сестёр, из которых не все уцелели. Такое численность деток произносит о сильном и счастливом браке меж его родителями — королём Эдуардом iii и королевой Филиппой Геннегау. Яндекс. Директ 9 техник против морщин. Одни из наилучших техник омоложения в одном месте. Забирай, покуда Бесплатно. Praktikumwomen. Ru Новый nissan sentra от 896 000руб С кожаным салоном. Выгода до 80 000 р. при приобретению. Кредит 2, 9% на 3 года! КонфигураторЗапишитесь на тест-драйвАдреса дилеровСкачать брошюру nissan. RuАдрес и телефон Наследник британской короны рос в любящей семье. Постоянные боевые деяния на континенте не оставляли выбора, и царевич рано стал обнаруживать успехи в боевом деле. Его отец, повелитель Англии Эдвард iii Плантагенет, развязал межгосударственный династический конфликт, предъявив права на корону Франции как единый непосредственный Капетинг после погибели всех сыновей французского короля Филиппа iv Красивого. Уже в 16 лет Эдвард Вудсток по праву заслужил рыцарские шпоры в сражению при Креси, ставшей разгромной для французов и победной для британцев: царевич командовал одним из корпусов и непревзойденно совладал с задачей. В самом начале Столетней борьбы повелитель Англии сам командовал армиями и определял стратегию боевых действий. Но в предстоящем он всё более надеялся старшему сыну и был чрезвычайно доволен, что его наместником на троне Англии и Франции, в завоевании которой Эдвард не колебался, станет таковой смелый, профессиональный полководец и хладнокровный предводитель — реальный Капетинг. Эдуа́ рд Ву́ дсток, " Чёрный царевич " ru. Wikipedia. Org Эдвард iii некотороеколичество раз назначал сына наместником на время собственного отсутствия в Англии, и это была крупная честь и ступень доверия — таккак царевич был ещё ребенком. Наследник не лишь преуспевал в боевом деле, но с детства обнаруживал хваткий ум и металлический нрав, был отлично интеллигентен, что позволило ему в предстоящем захватить приличную дробь Франции и бросить своё имя в летописи. Король Эдвард iii не видел в собственном старшем сыне конкурента, как это нередко бывало в царских семьях, вособенности, ежели преемник делал такие успехи и был так известен в армии. Это был на уникальность прочный схожий альянс, где отец практическиполностью надеялся сыну и напротив, что во многом предопределило успехи британцев в начале Столетней борьбы. Чёткая стратегия и согласованное доминирование, стальная наука и продуманная стратегия ведения боя отдали британцам сверкающие итоги. Характер у царевича был достаточно лихой. Его жестокость сполна испытали на себе обитатели покорённых его армией французских городов и деревень. Англичане расправлялись с ними, не жалея никого, не глядели ни на возраст, ни на пол. Война имеется битва. Однако, Эдвард разумел, что недостаточно захватить — труднее сдержать завоёванное в собственных руках, благодарячему после устрашающих мер традиционно следовали привилегии, вособенности для принципиальных городов, чтоб притянуть их на сторону британцев. Флаг барона Корнуольского ru. Wikipedia. Org Эдвард опустошал земли Франции, проводя рейды так именуемых " шевоше " — опустошительных набегов на народонаселение страны. Цель таковой политики элементарна: не лишь разорить земли и убить ресурсы, но и отдать взятьвтолк несчастным, измученным борьбой французам, что им станет лучше при короле британском, что французская администрация может лишь драть налоги, а отстоять собственный люд не в мощах. Недовольство династией Валуа, правившей во Франции, росло. Земли опустошал неприятель, а налоги лишь повышались. После боя при Пуатье, где французов было в некотороеколичество раз более, чем британцев, и они всё одинаково потерпели сокрушительное поражение, престиж царской власти во Франции упал. Тем наиболее что повелитель Иоанн ii Добрый попал в плен и с народа стали жать крайнее, собирая на большой выкуп для никчемного монарха. Всё это приключилось при конкретном участии Эдуарда Чёрного царевича. Кстати, Чёрным его стали именовать историки уже после его погибели. Есть сведения, что прозвание царевич получил вследствии чёрных доспехов, в которых воевал. Согласно ещё одной версии, царевича так прозвали за его жестокость. А может — и то, и иное. Если бы Эдвард не погиб так рано, то Франции довелось бы туго и непонятно, как повернулась бы битва. За некотороеколичество лет до его погибели британцы стали отвечать позиции, так как царевич был занят ещё борьбой в Португалии. После погибели Чёрного царевича предводителя такового масштаба не было, а сам повелитель Эдвард iii был уже стар и, к тому же, совсем раздавлен гибелью собственного преемника — любимого сына, на которого ложил такие веры. История любви царевича Эдуарда с его кузиной Джоанной, графиней Кентской, с которой он был знаком с детства, влечет на единичный роман. Джоанна была на уникальность прекрасной дамой и владела неповторимым очарованием, за что её прозвали Прекрасной Девой Кента. В это нетрудно поверить, подругому как разъяснить, что на руку данной красавицы непрерывно претендовали могущественные и состоятельные мужчины, неглядя на присутствие у неё деток от прошлых браков. Если Эдуардом правили только ощущения( выгоды от этого брака для него не было никакой), то со стороны Джоанны разрешено допустить и расчёт: неописуемая фортуна в её расположении разведённой многодетной дамы вылезти замуж за преемника самого могущественного и обеспеченного в Европе страны, к тому же профессионального предводителя и смелого бойца, прекрасного и интеллигентного мужчину. Есть за что биться, тем наиболее что краса и юность не пожизненны, а тут таковая вероятность уладить свою жизнь. Впрочем, может, и истина меж юными кузенами была искренняя и обоюдная влюбленность. Только царевич Эдвард мог позволить себе жениться по любви, а таккак понятно, что королям собственное счастье непозволительно. Смело потребовав у отца признания брака с разведённой, хоть и прелестной, дамой, уже былей мамой пятерых деток, царевич Уэльский получил его. Король Англии был очень почтивсем должен сыну и очень шибко обожал его. В остальных обстоятельствах такому браку не было бы места, принцу подыскали бы знатную девственницу и дело с концом. Скандала не приключилось — престиж Чёрного царевича и молчаливый нейтралитет отца пресёк все дискуссии на корню. Эдвард и Джоанна зажили счастливой семьей: свидетельства современников молвят о том, что это была реальная влюбленность. Супруги завели собственный двор в Гаскони, после такого как повелитель Англии пожаловал( и полностью справедливо) сыну все завоёванные земли на континенте с титулом барона Аквитанского. У Джоанны и Эдуарда родилось двое сыновей, один из которых погиб в шестилетнем возрасте, а 2-ой — Ричард — стал после погибели отца преемником короны Англии, а потом — королём Ричардом ii. Эдвард Вудсток Чёрный царевич погиб 8 июня 1376 г. Успехи британцев на континенте с его гибелью стали равномерно посещать на нет и в борьбе наступил желанный для французов перелом, после которого возникла вера на Победу, желая до конечного изгнания британцев было ещё далековато. Дворец Бленхейм, на его месте стоял первый замок " Вудсток ", в котором родился Черный Принц
Елизаветинцы
Периоды столетней борьбы
Война длилась 116 лет( 1337-1453). Можно отметить 4 периода:
Эдвардианская битва 1337-1360
Каролингская битва 1369-1389
Ланкастерская битва 1415-1428
1428-1453.
Основные предпосылки: рвение Франции выгнать британцев из Гиени( которая была закреплена за ними Парижским контрактом 1259), а Англии — устранять вассальную зависимость Гиени от Франции и возвратить утраченные при Иоанне Безземельном Нормандию, Анжу и др., а втомжедухе сражение обоих стран за господство над Фландрией. Непосредственным предлогом послужили притязания британского короля Эдуарда iii( как внука по материнской полосы французского короля Филиппа iv Капетинга) на французский трон после погибели в 1328 Карла iv( крайнего представителя непосредственный ветки Капетингов) и воцарения Филиппа vi( из рода Валуа).
Война развернулась на местности Франции. Вотан из источников противоречия — местности былей Аквитании, вособенности Гиени. Из Гиени в Англию шли причина, суть, сталь и красящие вещества. Знать и рыцарство Гиени предпочитало номинальную администрация Англии, реальноу влсти французского короля. Для французов эта битва битва была сразу борьбой за соединение Франции.
Второй очаг противоречия — Фландрия.
Война началась и проходила под знаком династических притязаний британской монархии. В 1328 г. погиб крайний из сыновей Филиппа iv. Английский повелитель Эдвард iii( внук Филиппа по дамской полосы) заявил права на французский трон. Во Франции отказались дать корону по дамской полосы, ссылаясь на Салическую истину. Корона была передана представителю побочный ветки Капетингов — Филиппу vi Валуа( 1328-1350).
Столетняя битва
Столетняя битва. Фото: john gilbert
Империя, Фландрия, Арагон и Португалия на стороне Англии, Кастилия, Шотландия и папство на строне Франции. Для Англии — неувязка образования универсального страны, для Франции — неувязка существования как автономного страны.
Война началась в 1337г. Успешными операциями британцев на севере. Они одолели на море в 1340г.( бой при Слейсе у берегов Фландрии). Победа британцев на суше в 1346г. При Креси в Пикардии, это позволило им брать Кале в 1347г. после 12 месяцев защиты обитателей.
На юго-западе британцы завладели с моря Гиень и Гасконь, наместником там стал сын Эдуарда iii Эдвард Черный Принц, оттуда он совершал грабительские набеги на центральные области Франции. В 1356г. его войска были настигнуты французской армией при Пуатье. Французы были разбиты.
Причины неудач французов коренились в недочетах военной организации и особенностях стратегии. Английская войско уступала по количества, но была отлично организована.
Поражение в сражению при Пуатье спровоцировала возмущение в Париже в 1356-1358г. В 1360г. Франция заключила с Англией мир в Бретиньи. Его условия носили примирительный нрав. Английский повелитель отказывался от французской короны, но земли к югу от Луары, т. е. Треть страны остались под его властью.
Мир был короткой паузой. Реформы Карла v были ориентированы на улучшение армии для продолжения борьбы.
Воспользовавшись паузой, повелитель французов Карл v реорганизовал армию, и провёл экономические реформы. Это позволило французам на другом шаге борьбы, в 1370-х, достигнуть значимых боевых успехов. Англичане были вытеснены из страны.
Со гибелью Чёрного Принца в 1376 году и Эдуарда iii в 1377 на британский трон вступил несовершеннолетний сын царевича Ричард ii. Бертран дю Геклен скончался в 1380 году, но у Англии возникла новенькая опасность на севере со стороны Шотландии. В 1388 году английские войска были разбиты шотландцами в сражению при Оттербурне. В связи с последней измотанностью обеих сторон в 1396 году они заключили перемирие.
В 1415 г. британская войско возглавляемая владыкой Генрихом v, возобновила боевые деяния в Пикардии с замыслом брать Кале. Франция, ослабленная междоусобицией, растеряла все заслуги в военной организации.
В октябре 1415 г. при Азенкуре Франция снова потерпела поражение. Англия захватила Нормандию и Мэн.
Герцог Бургундский Иоанн Бесстрашный в 1416г. заключил альянс с Англией и оказывал ей помощь. Это ухудшало состояние.
Англичане добились заключения решетка на тяжелейших для Франции критериях. По соглашению в Труа 1420г. Правителем Франции становился британский повелитель Генрих v. Наследником престола обязан был начинать сын британского короля и французской принцессы. Таким образом, Франция утрачивала самостоятельность. В 1422г. Генрих погиб, за десятимесячного преемника правил его дядя Бедфорд. Однако дофин Карл( сын Карла 6го), несмотря на условия решетка назначил себя владыкой Франции Карлом 7 и начал борьбу за престол.
Для Франции начался новейший шаг борьбы — сражение за самостоятельность. Английская экспаснсия разбудила народное противодействие французов. В войну вступают партизанские отряды.
Жанна д'Арк. В 1428 г. британцы предприняли осаду Орлеана. Взятие данной цитадели раскрывало им путь на юг. Жанна считала, что она обязана начинать во голове освободительной армии. От безысходности повелитель поставил е во голове армии, окружив опытными военачальниками. В конце апреля 1428г. Жанна прибыла с армией в Орлеан. В движение нескольких дней английские укрепления были взяты французами и 8 мая осада была снята. Это была первая крупная победа французов после почтивсех неудач. Под давлением Жанны Карл 7 выполнил коронацию. Затем французы освободили Шампань. Однако, предпринятая Жанной попытка штурма Парижа окончилась неудачей. В мае 1430г. В стычке под Компьеном она была захвачена в плен. Жанну кинули инквизиции. В мае 1431г. Она была сожжена. Король Карл 7 не оказал поддержке Жанне. Её заслуга усилил патриотические ощущения французов.
В 1435 г. барон Бургундский был обязан закончить альянс с Карлом 7. Англичане утратили Париж, Нормандию, Руан, Бордо. В их руках остался лишь Кале. Так кончилась битва, в ходе которой ценой оченьтрудных жертв французский люд сберег самостоятельность.
В 1453г. Англичане капитулировали в Бордо. Завершение борьбы создало подходящие условия для предстоящей централизации Франции.
Амори де Северак - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Амори, дворянин де Северак, сеньор де Бокер и де Шод-Зэг — маршал Франции при короле Карле vii, один из военачальников французской армии во время Столетней борьбы. Сын Деодата де Келюс-Северак, и Жанны де Нарбонн. Получил...
Просмотров: 945
Жанна дАрк - Деятели Столетней борьбы - 24 ноября 2010
Чтобы вполне подчинить Францию, британцам довольно было объединить оккупированную северную Францию с издавна контролируемыми ими Гиенью и Аквитанией на юге. Ключевым пт, мешавшим им это изготовить, был град...
Просмотров: 10809
Артур iii( барон Бретани) - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Через 10 лет он принял функциональное роль в избавлении Нормандии. Вместе с герцогом де Клермоном Ришмон командовал французской армией, одержавшей над британцами блещущую победу при Форминьи в 1450 г. Артур де Ришмон...
Просмотров: 1150
Богун, Уильям де, 1-й граф Нортгемптон - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Уильям де Богун — 1-й граф Нортгемптон с 1337, лорд Верховный констебль Англии с 1338, мэр Бретани и шотландских марок, соучастник боя при Креси и британских вторжений во Францию в период Столетней борьбы, гениальный...
Просмотров: 1098
Богун, Хамфри де, 7-й граф Херефорд - Деятели Столетней борьбы - 24 ноября 2010
Хамфри де Богун — 16 января 1373) — 2-й граф Нортгемптон с 1360, 7-й граф Херефорд, 6-й граф Эссекс с 1361 и потомственный лорд Верховный констебль Англии с 1361, британский полководец и общественно-политический деятель, единый сын...
Просмотров: 1113
Вильгельм i де Эно - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Вильгельм Добрый — граф Остревана с 1302 года, граф Эно, Голландии и Зеландии, сеньор Фрисландии с 1304 года, третий сын глава Эно, Голландии и Зеландии Жана ii д’Авен и Филиппины Люксембургской.... Просмотров: 1255
Виньоль, Этьен де - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
В 1430 г. он попал в плен к бургундцам, откуда смог выкупиться с поддержкой короля. После возвращения из плена Ла Гир прославился дерзкими рейдами по занятой британцами Нормандии. В 1442 г. во время боёв на юго-западе под... Просмотров: 771
Гастон ii де Фуа - Деятели Столетней борьбы - 24 ноября 2010
Гастон ii Богатырь — 26 сентября 1343, Альхесирас или Севилья, Испания) — граф де Фуа, виконт де Беарн, де Габардан и де Марсан, князь-соправитель Андорры с 1315, французский полководец во время Столетней борьбы, сын Гастона... Просмотров: 1241
Гастон iii де Фуа - Деятели Столетней борьбы - 24 ноября 2010
Гастон iii Феб de foix; 30 апреля 1331, Ортез, Беарн — 1 августа 1391, Л'Опиталь-д'Орион) — граф де Фуа, виконт де Беарн, де Марсан и де Габардан с 1343 князь-соправитель Андорры с 1343, сын глава Гастона ii де Фуа и Алиеноры, дочери... Просмотров: 1116
Гастон iv де Фуа - Деятели Столетней борьбы - 24 ноября 2010
Гастон iv де Грайи или де Фуа; 26 февраля 1423 — 25 июля 1472, Ронсеваль) — граф де Фуа и де Бигорр, виконт де Беарн с 1436, виконт де Кастельбон 1425—1462, виконт де Нарбонн 1447—1468, пэр Франции с 1458, сын Жана i де Грайи, глава де Фуа, и... Просмотров: 1139
Генри Перси, 1-й граф Нортумберленд - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Генри Перси, Алнвик, Нортумберленд, Англия — 29 февраля 1408, Брамем-Мур, Йоркшир, Англия) — 4-й дворянин Перси из Алнвика с 1368, 1-й граф Нортумберленд с 1377, лорд острова Мэн с 1399, лорд-маршал Англии 1377—1403, британский... Просмотров: 1162
Генрих v( повелитель Англии) - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Генрих v, Франция) — повелитель Англии с 1413, из династии Ланкастеров, один из наибольших полководцев Столетней борьбы. Разгромил французов в сражению при Азенкуре. По соглашению в Труа стал преемником французского короля... Просмотров: 1475
Гийом ii де Лара, виконт де Нарбонн - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
В конце концов, в 1417 г. Гийом ii обязан был совсем скинуть сардинские владения Альфонсу v Арагонскому, договорившись о выкупе в 183 тыс. золотых флоринов, приэтом первые 10 тыс. обязаны были быть ему выплачены... Просмотров: 1153
Джон Гастингс, 2-й граф Пембрук - Деятели Столетней борьбы - 24 ноября 2010
Джон Гастингс, замок Саттон Валенс — 16 апреля 1375, Пикардия, Франция) — 2/ 12-й граф Пембрук, 4/ 5-й дворянин Гастингс и 19-й лорд Абергавенни с 1348, британский полководец, сын Лоуренса Гастингса, 1-го глава Пемброка, и Агнессы... Просмотров: 1073
Дюгеклен, Бертран - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
В xiv веке в Западной Европе распространился особенный вежливый культ т. н. " 9 героев ", безупречных образцов рыцарства: трёх языческих, трёх иудейских и трёх христианских. Во Франции в 1-й половине xv века, во эпохи... Просмотров: 1103
Жан де Дюнуа - Деятели Столетней борьбы - 24 ноября 2010
Жан, бастард Орлеанский, потом Жан де Дюнуа, втомжедухе популярен элементарно как Дюнуа — граф де Дюнуа и де Лонгвиль, знаменитый французский полководец времён Столетней борьбы, соратник Жанны д’Арк. Родоначальник дома... Просмотров: 1301
Жан i де Бурбон - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Жан i — 5 февраля 1434, Лондон) — 4-й барон де Бурбон с 1410, граф де Форе с 1417, граф де Клермон-ан-Бовези с 1404, барон Оверни и граф де Монпансье с 1416, старший сын барона Людовика ii Доброго и Анны Овернской, французский... Просмотров: 1401
Жан ii де Бурбон - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Жан ii Добрый — 1 апреля 1488, Мулен) — 6-й барон де Бурбон с 1456, барон Оверни, граф де Форе, де Божоле, виконт де Мюра, де Шательро, сеньор де Шато-Шинон с 1456, граф де Клермон-ан-Бовези с 1434, коннетабль Франции с 1483,... Просмотров: 1218
Жан дАртуа - Деятели Столетней борьбы - 24 ноября 2010
В 1356 году Жан в Руане помогал королю Иоанну ii арестовывать Карла Злого и его приверженцев, обвинённых в заговоре против короля. Позже Жан участвовал в покорении Эврё, брал Бретейль. Сражался вблизи с королём в сражению при... Просмотров: 847
Жанна де Бурбон - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Жанна де Бурбон фр. Jeanne de bourbon Жанна де Бурбон. Королева Франции 8 апреля 1364 — 6 февраля 1378 Коронация: 19 мая 1364, Реймсский храм, Реймс, Франция Предшественник: Жанна Оверньская Преемник: красавица... Просмотров: 1587
Иоанн ii( повелитель Франции) - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Иоанн ii Добрый фр. Jean ii le bon 17-й повелитель Франции 22 августа 1350 — 8 апреля 1364 Коронация: 26 сентября 1350, Реймсский храм, Реймс, Франция Предшественник: Филипп vi Преемник: Карл v... Просмотров: 3271
Карл( барон Бретани) - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
4 июня 1337 года в Париже он женился на Жанне де Пентьевр, дочери Ги Бретонского, племяннице и наследнице барона Жана iii, внучке Артура ii Бретонского, став таковым образом бароном Мэнским, и всю жизнь бился за преимущество на... Просмотров: 1254
Карл i де Бурбон - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Карл i — 4 декабря 1456, замок Мулен) — 5-й барон де Бурбон с 1434, граф де Клермон-ан-Бовези с 1424, барон Оверни, граф де Форе, де Л'Иль-Журден, сеньор де Божоле, де Домб и де Комбай, старший сын барона Жана i и Марии Беррийской,... Просмотров: 1414
Карл v( повелитель Франции) - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Карл v формализовал децентрализацию власти с поддержкой политики раздачи апанажей, над которыми он хранил администрация, финансируя их благодаря введению длительных налогов. Эти новейшие финансы позволили ему втомжедухе сотворить... Просмотров: 5019
Карл vi( повелитель Франции) - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Карл vi Безумный фр. Charles vi le fol, ou le bien-aimé 19-й повелитель Франции 16 сентября 1380 — 21 октября 1422 Коронация: 3 ноября 1380, Реймсский храм, Реймс, Франция Предшественник: Карл v Мудрый Преемник: Карл... Просмотров: 4481
Карл vii( повелитель Франции) - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Карл vii Победитель фр. Charles vii le victorieux 20-й повелитель Франции 21 октября 1422 — 22 июля 1461 Коронация: 17 июля 1429, Реймсский храм, Реймс, Франция Предшественник: Карл vi Безумный Преемник: Людовик... Просмотров: 2437
Людовик i( барон Бара) - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Людовик i, епископ Вердена, кардинал с 21 декабря 1397, барон Бара и маркграф Пон-а-Муссона с 1415, 5-ый сын Роберта i, барона Бара, и Марии Валуа, дочери короля Франции Жана ii Доброго.... Просмотров: 813
Людовик ii де Бурбон - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Людовик ii Добрый — 19 августа 1410, Монлюсон) — 3-й барон де Бурбон с 1356, граф де Клермон-ан-Бовези 1356—1404, граф де Форе и сеньор де Меркер с 1372, сын барона Пьера i и Изабеллы Валуа, французский полководец.... Просмотров: 1180
Людовик Орлеанский - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Людовик Орлеанский — барон Орлеанский, граф де Бомон и де Шато-Тьерри, барон де Турень, барон де Валуа, граф д'Ангулем, граф де Перигор, граф де Дре, граф де Суассон, барон Люксембурга с 1407. Сын Карла v Мудрого и Жанны,... Просмотров: 1033
Марсель, Этьен - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Марсель тем порой вступил в переговоры с Карлом Злым, собираясь, по-видимому сдать ему Париж, но не успел этого изготовить — 31 июля 1358 года любители дофина уничтожили Марселя во время обхода им сторожевых постов.... Просмотров: 841
Оливье де Клиссон - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
В 1367 году он принял роль в битве при Нахере в Испании на стороне британцев под командованием Чёрного царевича, который пришёл сюда помочь кастильского короля Педро Жестокого. Против них выступила кастильская... Просмотров: 1181
Пьер i де Бурбон - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Пьер i де Бурбон — 19 сентября 1356, возле Мопертюи) — 2-й барон де Бурбон с 1341, граф де Клермон ан-Бовези с 1341, Л’Иль-Журден, де Божоле, царевич де Домб, виконт Карла, Мюра, Шательро, сеньор де Шато-Шинон, французский царевич... Просмотров: 1106
Ральф де Невилл, 2-й дворянин Невилл из Рэби - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Поскольку его владения находились в Северной Англии, Ральф участвовал в охране пределов царства от набегов шотландцев. 17 октября 1346 года Ральф де Невилл был одним из командиров британской армии, которая разбила... Просмотров: 891
Рауль i де Бриенн - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Французский полководец. Он унаследовал после погибели отца королевство Э, а после погибели мамы — королевство Гин. В 1329 году был назначен коннетаблем Франции владыкой Филиппом vi. С 1331 года был губернатором области на... Просмотров: 879
Рауль ii де Бриенн - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Рауль ii де Бриенн фр. Raoul de brienne граф д'Э 1344 — 1350 Предшественник: Рауль i де Бриенн Преемник: Жан д'Артуа граф де Гин 1344 — 1350 Предшественник: Рауль i де Бриенн Преемник: Жорж де Ла... Просмотров: 843
Сентрайль, Потон де - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Де Сентрайль принял роль и в заключительной операции Столетней борьбы — избавлении Гиени. В 1454 г., чрез год после взятия Бордо и окончания Столетней борьбы ему было присвоено сословие " маршал Франции ", несчитая... Просмотров: 657
Стюарт, Джон, граф Бьюкен - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
В 1406 г. барон Олбани передал собственному другому сыну королевство Бухан в северо-восточной Шотландии. Молодой граф играл важную роль в борьбе барона Олбани за укрепление собственного воздействия в горных регионах страны, где... Просмотров: 1397
Тальбот, Джон, 1-й граф Шрусбери - Деятели Столетней борьбы - 24 ноября 2010
Поддерживаемый гиенской знатью, которая предпочитала зависимость от Англии подданству французскому королю, Тальбот повёл дело чрезвычайно удачно и скоро захватил цельный ряд городов; но Карл vii двинулся на выручку Гиени с... Просмотров: 989
Танкарвиль, Жан - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Жан Танкарвиль — французский военачальник. В юности воспринимал роль в покорении Пруссии Тевтонским орденом и в войнах испанцев с арабами. В время Столетней борьбы смело бился с британцами в Нормандии.... Просмотров: 574
Томас де Бошан, 11-й граф Уорик - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Томас де Бошан — 13 ноября 1369) — 11-й граф Уорик с 1315, британский полководец во время Столетней борьбы, маршал Англии с 1343/ 1344, сын Гая де Бошана, 10-го глава Уорика, и Элис де Тэни, дочери Ральфа vii де Тэни.... Просмотров: 1281
Томас Ланкастер, барон Кларенс - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Томас Ланкастер — 22 марта 1421, Вьей-Боже, Франция) — 1-й барон Кларенс и 1-й граф Албермарль с 1412, британский полководец, функциональный соучастник Столетней борьбы, 2-ой сын Генриха iv, короля Англии, и Марии де Богун,... Просмотров: 1093
Томас ле Диспенсер, граф Глостер - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Томас ле Диспенсер англ. Thomas le despencer 2/ 6-й дворянин ле Диспенсер 11 ноября 1375 — 17 января 1400 Предшественник: Эдвард ле Диспенсер Преемник: титул конфискован 3-й лорд Гламорган 11 ноября 1375 — 17 января... Просмотров: 880
Томас Холланд, 1-й граф Кент - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Томас Холланд англ. Thomas holland 1-й дворянин Холланд 1353 — 28 декабря 1360 Предшественник: Новая креация Преемник: Томас 1-й граф Кент 1360 — 28 декабря 1360 Соправитель: Джоанна Прекрасная Дева... Просмотров: 1132
Уильям де Ла Поль, 1-й барон Саффолк - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Через три года Англия растеряла практически все свои земли во Франции, и Саффолк не мог избежать вины за эти невезения, отчасти вследствии утраты Нормандии чрез его переговоры о браке Маргариты Анжуйской с Генрихом vi. 28 января 1450 он... Просмотров: 844
Фастольф, Джон - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Во время осады Орлеана он был на верху собственной славы и репутации. За выдающиеся награды его даже представили к Ордену Золотого руна, но кандидатура была отменена в 1429 году, что во многом было соединено с... Просмотров: 809
Хью ле Диспенсер, 4-й дворянин Диспенсер - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Хью погиб 8 февраля 1349 года. Детей он не имел, так что его владения унаследовал племянник, Эдвард ле Диспенсер. Титул же дворянина ле Диспенсера на некое время пропал, но в 1357 году был восстановлен для Эдуарда.... Просмотров: 957
Эдвард ле Диспенсер - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
После истока Столетней борьбы Эдвард, как и его братья, воспринимал роль в боевых операциях короля Эдуарда iii во Франции. В 1342 году он отправился совместно со старшим братом Хью в Бретань, чтоб взять роль в борьбе за... Просмотров: 908
Эдвард ле Диспенсер, 5-й дворянин Диспенсер - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Эвард ле Диспенсер — 11 ноября 1375), 1/ 5-й дворянин ле Диспенсер с 1357, 2-й лорд Гламорган с 1349, британский полководец во время Столетней борьбы, старший сын Эдварда ле Диспенсера и Энн Феррерс.... Просмотров: 1012
Эдвард iii( барон Бара) - Деятели Столетней борьбы - 25 ноября 2010
Эдуарду наследовал его меньший брат Людовик, епископ Вердена, так как неглядя на огромное численность внебрачных деток, он никогда не был женат и, следственно, не имел законного потомства.... Просмотров: 1157
17-го века люди?
Столетняя битва 1337-1453
Глава iii. Поверженная Франция?
Объявленная в 1337 г. битва разворачивалась, и большаячасть средневековых войн, медлительно. Характерно, что первые акты боевых действий закончились на территориях, представлявших собой главные объекты англо-французского соперничества: в Юго-Западной Франции и во Фландрии. В Гаскони, которой Англия лишалась сообразно указу Филиппа vi, французские войска попробую выгнать британцев из крепостей и штурмовать Бордо. В то время как английские гарнизоны под управлением сенешала Оливера Ингхэма удерживали этот напор, английские войска высадились во Фландрии. Их целью были, по-видимому, деяния отвлекающего и разведывательного нрава. Не проникая в глубь французской местности, они разоряли и грабили прибрежные районы. В протест французский флот предпринял серию таковых же набегов на побережье Южной Англии — в Саутхемптон, Портсмут и др.
Осенью 1339 г. вышло первое впечатляющее вторжение британской армии во голове с самим Эдуардом iii в Северную Францию чрез Нидерланды. В данной экспедиции приняли роль союзники британского короля из Нидерландов — барон Брабантский, граф Гельдернский, маркграф Юлихский и остальные. Продвигаясь по Пикардии, британский повелитель, как отметил хронист Уолсингем, " кинул огню тыщу деревень и изготовил огромные опустошения " [51]. Это известие хрониста — аттестат истока регулярных грабительских рейдов по местности Франции, какие встанут одним из ее наибольших бедствий в движение грядущего наиболее чем столетнего периода.
Однако далее этого дело не вульгарно — весть о приближении французской армии под управлением Филиппа vi принудило Эдуарда остановиться. То же наиболее сделали и французы. Армии, насчитывавшие, по этим Фруассара, приблизительно по 40 тыс. человек, застыли по указу государей, не торопившихся вступить в бой и затеявших замен обличительными письмами, опасностями вызова на поединок и т. п. Затем конкуренты отступили, так и не начав схватки.
Подобная неуверенность в развитии издавна назревшего и неминуемого военного конфликта обязана была обладать суровые предпосылки кроме натуральной осторожности враждующих сторон, питавшихся слухами о обоюдных превосходных приготовлениях. Английские историки в силу присущей им предвзятости при рассмотрении летописи Столетней борьбы расположены разъяснять это только трусостью и бездарностью Филиппа vi. Но следует взять во интерес и наиболее суровые причины. Прежде только Англия была обязана вступить в войну с Францией в критериях длившейся с 1332 г. борьбы с Шотландией. Неоднократные пробы Эдуарда iii достигнуть " конечного решетка " с шотландцами не увенчались успехом. Это принуждало его быть очень осторожным, так как поражение во Франции обязано было активизировать шотландцев.
Ненадежны были союзники всякой из враждующих армий. Выступившие на стороне Филиппа vi повелитель Чехии Ян Люксембургский и барон Лотарингский жарко отговаривали его от боя, пугая вероятным поражением. Английские союзники из Германии и Нидерландов( по существу, наемники) вообщем покинули английскую армию. Нельзя втомжедухе забрасывать и о роли папы. Он воспринимал позу миротворца, но действительно поддерживал французского короля. Эдвард iii, как разумный и узкий дипломат, не мог не считаться с " идеологическим центром " тогдашнего сообщества. Отсрочку британского вторжения он напублике связал с " волей папы " [52].
Итак, правило боевых действий меж Англией и Францией свидетельствует, что в конце 30-х гг. Xiv в. еще не проявилось военное или международное преимущество какой-нибудь из дерущихся сторон. Более такого, можетбыть, Эдвард iii был полностью готов к мирным переговорам и урегулированию конфликта с Францией при условии уступок с ее стороны. Об этом произносит предназначение в конце 1339— начале 1340 г. цельного ряда послов для переговоров " с Филиппом Валуа, называющим себя французским владыкой ". Английские представители получали возможности " произносить о мире, перемирии или о продолжении борьбы ", по всем спорным вопросам — в первую очередность об британских правах в Аквитании и о прекращении французской помощи Шотландии [53].
Первую крупную военную победу одержали британцы на море 24 июня 1340 г. в сражению при Слейсе у берегов Фландрии. Стремление Эдуарда iii нанести удар по французскому флоту было полностью понятным. Для успеха борьбы на континенте нужно было достигнуть достоинства на море. В неприятном случае в тылу британской армии непрерывно находилась бы страшная держава, способная прекратить подвоз подкреплений, снаряжения, средств и т. п.
В Западной Европе было обширно понятно, что Филипп vi под флагом подготовки крестового похода сосредоточил у берегов Франции большущий флот. Данные хроник сравнительно его количества противоречивы. Если отбросить последние преувеличения, то более применимой представляется цифра 200 кораблей( французских, кастильских и генуэзских). Английский флот был некотороеколичество меньше.
Сражение красочно описано в хрониках такого времени. Однако для возобновления его картины следует отрешиться от почтивсех преувеличений, проникших на странички источников под воздействием чувств и предвзятости( французский хронист докладывает, что потерпевшие поражение французы уничтожили 10 тыс. британцев; британский убеждает, что влага в районе Слейса была в движение 3-х дней красной от крови, и т. п.).
Основными факторами победы британцев были крупная подвижность кораблей и проявившаяся уже тут роль британских лучников. Пролив, в котором происходило схватка, был чрезвычайно неширок. Это принуждало корабли находиться вблизи друг к другу и позволило лучникам новости меткий обстрел. Руководивший боем Эдвард iii оказался наиболее способным флотоводцем, чем стоявшие во голове французского флота " сухопутные " полководцы Киере и Бегюше. Оба они были схвачены и убиты в начале схватки, что внесло потерянность в ряды французов. Разгром французского флота был совершенным — выжила только маленькая дробь кораблей.
Главным итогом данной победы было повреждение наружного равновесия и неопределенности, соответствующих для первых лет борьбы. ныне инициатива перешла к Англии. Пышные празднества по этому случаю в Англии, умышленно выбитая монетка, на которой британский повелитель был изображен как триумфатор, победоносные реляции на всю Европу— все это подчеркивало оскорбительный для Франции нрав поражения. Вотан из создателей хроник передает оскорбительную шутку, которую распространяли после Слейса британцы: " Если бы Бог дал рыбе вероятность произносить, то она заговорила бы по-французски, так как она съела чрезвычайно немало французов ". Унижение государственного плюсы французов началось.
Важно втомжедухе увидеть, что уже после данной первой победы Эдвард iii начал распространять идею о том, что грандиозное поражение французского войска — изображение воли Бога, который хотел наказать узурпатора Филиппа vi. Мысль о " Божьем суде ", выразившемся в победе или поражении одной из сторон, была углубленно традиционной для Средневековья. Весь крестный путь тяжелейших боевых поражений Франции английские Плантагенеты от Эдуарда iii в первой половине xiv в. до Генриха v в начале xv в. сопровождали этим психологическим мотивом.
Достигнутый боевой успех требовал развития, но это получилось британскому королю не сходу и не просто. Кампания 1340 г. на суше была неудачной: английские войска совместно с союзниками медлительно продвигались по Фландрии, предпринятая ими осада г. Турнэ затянулась. Между союзниками Англии( в первую очередность меж рыцарями из Германии и горожанами Рента) начались несогласия. Осло ленилась и интернациональная амуниция. Эдвард получил весть, что на северной границе Англии активировались шотландцы. Освободив свою местность, они начали вторгаться в Англию. При этом была явна ассоциация меж ними и Францией. Не случаем конкретно сейчас в Шотландию прибыл вежливый при французском дворе и собственно воевавший на стороне Франции шотландский повелитель Давид ii.
Не могла не беспокоить британского короля и точказрения папства. До 1340 г. профранцузская ориентация авиньонских пап проявлялась достаточно осторожно. Под впечатлением погрома французского флота при Слейсе Бенедикт xii попробовал действительно посодействовать Филиппу vi, лишив Англию важных союзников. В 1340 г. он наложил интердикт на обитателей Фландрии за то, что они помогали Эдуарду iii, а не собственному законному сюзерену— королю Франции. Горожане держались мужественно и пробовали обосновать, что " Филипп Валуа оказался неправильным владыкой ". Действия папы представляли настоящую угроза. Они могли ослабить позиции Эдуарда iii в публичном мировоззрении( британский повелитель придавал этому огромное смысл) и воспрепятствовать союзу Англии с фландрскими городками.
Еще в 1339 г. Бенедикт xii начал рушить альянс Эдуарда iii с германским царем и к 1341 г. достигнул блестящего успеха. Полностью переориентировавшийся Людовик Баварский лишил Эдуарда iii титула викария империи и в самом подходящем для Филиппа vi тоне внеспредложение родное посредство в заключении англо-французского решетка. Ненадежны были и другие союзники Эдуарда iii в Нидерландах. Отсутствие посреди них глава Фландрского, крепко придерживавшегося профранцузской ориентации, основательно ослабляло английские позиции в этом регионе. Огромные средства и дипломатические Эдуарда iii были ориентированы на то, чтоб закрепить свою опору в Нидерландах.
Все это в сочетании с серьезнейшими финансовыми затруднениями принудило британского короля договориться на перемирие. Оно не решило ни 1-го спорного вопроса и сохранило бывшую расстановку сил: граф Фландрский остался предан Франции, сохранялся франко-шотландский альянс.
Перерыв в раскрытой борьбе меж Англией и Францией длился до 1345 г. Однако нерешенность противоречий делала неминуемым ее восстановление. Да и само по себе перемирие было очень условным. Английский повелитель употреблял его для борьбы в Шотландии. Он попробовал окончательным ударом кончать с независимостью северного соседа и отнять Францию важного союзника.
Фактическим продолжением борьбы в критериях официального перемирия стало в этот период стычка в Бретани. Здесь англо-французские противоречия проявились в традиционной форме вмешательства в династическую борьбу. Филипп vi и Эдвард iii, прикрываясь охраной интересов 2-ух кандидатов на герцогский титул, дрались за важный хитрый плацдарм в грядущей англо-французской борьбе. В 1341–1343 гг. тут шли боевые деяния, завершившиеся успехом Англии. При помощи британского ставленника де Монфора в Бретани были расположены английские гарнизоны.
Подтвержденное в 1343 г. перемирие предусматривало прекращение боевых действий меж Францией и Англией на три года повсеместно, в том числе и в Бретани. В критериях перемирия оговаривалось хранение статус-кво, а следственно, всех нерешенных вопросов.
В 1345 г. Англия возобновила боевые деяния в подходящей для нее интернациональной обстановке. Сохранялся и преднамеренно поддерживался Эдуардом iii альянс с городками Фландрии. Это обеспечивало основание для британского вторжения на северо-востоке Франции. Бретань могла быть применена как военно-стратегический плацдарм на северо-западе. В Аквитании — традиционной области британского воздействия — были проведены боевые приготовления и приняты меры по укреплению политических позиций Англии. Безопасность северных британских пределов снабжал британский избранник Эдвард Балиоль, фактически находившийся " на жаловании " у Эдуарда iii. Признанный в Англии законным владыкой Шотландии, он вел при британской помощи пограничную войну и удерживал напор шотландцев.
Кампания середины 40-х гг. была задумана как обширное пришествие на Францию сразу с нескольких сторон. В 1345 г. боевые деяния развернулись в Аквитании и Бретани. На юго-западе Франции британская войско, высадившаяся в Байонне, с боями прошла по Борделэ и Перигору до Ангулема, который был осажден и взят. Одновременно британцы одержали победу над французским войском в Бретани. Контрудар французской армии был нанесен только весной последующего, 1346 г. Но уже в июле, доэтого чем французы сумели зафиксировать наметившийся успех на юго-западе, крупная британская войско во голове с самим Эдуардом iii высадилась на севере Франции, в районе Шербура. Широта театра боевых действий и их напряженность свидетельствовали о наиболее решительных по сравнению с концом 30-х — истоком 40-х гг. намерениях британского короля. Последующие действия подтвердили это.
Английская войско скоро продвигалась по Нормандии, опустошая и разрушая все кругом. Первое суровое противодействие она встретила в Кане, который был тем не наименее взят, а Эдвард iii, по словам хрониста, " получил огромное достояние ". Недалеко от Руана на пути британцев встала французская войско во голове с Филиппом vi. Однако ни одна сторона не стремилась в тот момент к решительному схватке. Французский повелитель, вероятно, не полагая свою армию довольно приготовленной, позволил британцам свободно продвигаться к Парижу.
Таким образом, еще до известной британской победы при Креси выявилось, что инициатива перешла к Англии. Франция была атакована с нескольких сторон; британская войско подошла к самому Парижу. Англичане подчеркнуто и безжалостно разоряли окрестности французской главногогорода.
Известный французский хронист Жан де Венетт, свидетель событий, писал о том, что с крепостных башен Парижа были видимы нескончаемые дымы пожаров. По его понятию, никогда ранее людям не доводилось болеть такие ужасные бедствия.
Армия Филиппа vi всееще занимала выжидательную позицию, не навязывая сопернику схватки. В намерения британского короля покуда не вступал захват Парижа. В таковой успех еще тяжело было поверить.
Проведя демонстрацию силы у стенок французской главногогорода, Эдвард повел войска чрез Пикардию в направленности Фландрии. Там, на земле собственных союзников, он мог ощущать себя практически так же твердо, как в Аквитании. Пикардия была предана ужасному опустошению: продвижение британской армии сопровождалось пожарами, убийствами, разграблением деревень и городов. Франция уже несла ущерб в борьбе, желая время решительного схватки при Креси еще лишь близилось.
26 августа 1346 г. Филипп vi вконцеконцов отважился штурмовать английскую армию, продолжавшую перемещение в сторону побережья. Этому неожиданному решению отдать умное разъяснение так же тяжело, как и предшествующему бездействию, кпримеру у стенок Парижа.
Битва при Креси — одно из более именитых схваток в средневековой летописи Западной Европы и переломный момент главного шага Столетней борьбы. Причины блестящей победы Англии содержались в принципиальных различиях меж 2-мя встретившимися армиями. Организация и проф степень британской армии отражали сравнительно высшую степень централизации страны и боевой эксперимент, накопленный за годы долговременной военной экспансии против соседних государств и народов. В войске преобладала рекрутировавшаяся из вольных фермеров пехота. Армия находилась под единственным командованием короля. Отряды рыцарей были, по существу, наемными и подчинялись втомжедухе королю, а не единичным феодалам. Постоянные борьбы в Ирландии, Уэльсе, Шотландии закалили английскую армию и позволили ей достигнуть определенных тактических успехов, в частности взаимодействия пехоты и конницы, неизвестного рыцарскому войску прошедших пор.
Основу французской армии в то время сочиняло рыцарское ополчение, распадавшееся на отдельные отряды, не подчиненные одному командованию. Тактика таковой армии определяясь индивидуальными свойствами рыцарей, не умевших биться в пешем строю, презиравших пехоту и военную дисциплину.
Численность войск врагов была примерно схожей: 14–20 тыс. человек. Тем не наименее французская войско потерпела совершенное поражение, обусловленное общей отсталостью военной организации страны. Англичане затмили французов доэтого только в тактическом отношении. Они водили оборонительное схватка на базе сочетания действий пехоты и конницы под точным единственным командованием короля. Эдвард iii применил проверенный им в Шотландии хитрый прием, совсем безызвестный во Франции. Он отдалприказ большей доли собственной конницы биться в пешем строю. Это укрепило оборонительные позиции армии и, как верно отмечают спецы по военной летописи, имело большой психический результат. Пехотинцы-лучники, напряженность перестрелки и стойкость которых решали дело в оборонительном битве, были убеждены, что рыцари в тяжелый момент боя не покинут их и обеспечат им прикрытие. Сыграло свою роль продуманное построение британской армии, развернутой на холме вдоль пути флангом к сопернику. Это не позволило штурмовать ее широким фронтом.
Французская войско при Креси нашла все характерные ее организации беспомощности. К тому же Филипп vi не показал себя как военачальник. Пойдя на поводу у рыцарской спеси и самоуверенности, он не дал армии отдыха после марша и даже не собрал военачальников на комитет перед битвой. Не признававшие дисциплины рыцари не дождались перестроения всей армии и начали разрозненные атаки на британский справедливый фланг. Медленно продвигаясь на усталых лошадях по мокрому полю, они представляли собой красивые мишени для расположившихся на холме и построенных в шахматном порядке британских лучников, стрелявших на 300 шагов. Фруассар отмечает удивительное неимение дисциплины и организации в рядах французского войска, которое атаковало британцев " без каждого распорядка ". На главном шаге боя катастрофически нашлась неспособность французских рыцарей взаимодействовать с пехотой — начавшие отходить арбалетчики были изрублены и потоптаны французской конницей [54].
Потери французов были громадны — возле 1, 5 тыс. рыцарей и наиболее 10 тыс. пехоты. Среди погибших много представителей высшей французской знати и союзников Филиппа vi: повелитель Чехии, барон Лотарингский, герцоги Фландрский, Алансонский, граф Блуасский и почтивсе остальные.
Победа британцев при Креси имела огромное смысл, но никак не решала финала борьбы и даже не значила завершения задуманного Эдуардом iii плана многосторонней атаки Франции. Английский повелитель еще в движение цельного года продолжал делать конкретно в русле этого плана. Сразу же после Креси он направил свою армию к Кале — важному порту на Северном побережье Франции. Стратегическое смысл этого городка в англо-французской борьбе нереально переоценить. Часто применявшееся к нему представление " ворота Франции " произносит само за себя. 4 сентября 1346 г. Эдвард iii начал осаду Кале. Город был осажден с суши и моря, местность кругом него вполне опустошена. Одновременно английские войска продолжали боевые деяния в Аквитании и в Бретани. На юго-западе британцы завладели Пуатье и ряд остальных городов, совершали опустошительные рейды вдоль Гаронны, впритык подступили к Ла-Рошели. Успешные боевые деяния в Бретани привели в середине 1347 г. к захвату и пленению французского ставленника Карла Блуасского, признанного во Франции законным герцогом Бретонским. Таким образом, длилось задуманное пришествие широким фронтом в 3-х более принципиальных стратегических направлениях.
Именно в это время напор британской армии повстречал первые суровые препятствия. Как традиционно, щекотливо для Англии показал себя франко-шотландский альянс. Практически сразу с посадкой британской армии в Нормандии шотландцы вторглись в северные области Англии. В октябре 1346 г., в тот момент, когда главные силы британцев крепко увязли на юго-западе, в Бретани и под Кале, шотландская войско вступила в схватка с английским войском при Невилл-Кроссе. Однако шотландцы потерпели поражение, а их повелитель Давид ii оказался в британском плену. Таким образом, шотландская опасность на этот раз избегала.
Война во Франции при всех успехах всееще не приближалась к победному концу. Серьезную отрезвляющую нотку в общую оценку событий внесла осада Кале. Его обитатели и маленький гарнизон оказали британцам понастоящему смелое противодействие. Хорошо укрепленный и вооруженный град не сдавался претендовавшему на роль " законного короля Франции " Эдуарду iii в движение цельного года. Затянувшаяся осада требовала непомерных средств и сил. Армии довелось зимовать в походных критериях. Это вызвало заболевания и смертность в ее рядах. С приближением лета нарастала опасность прихода французских войск на содействие осажденному городку. В июле 1347 г. Филипп vi вправду прибыл в район Кале с большущий армией( как строчит британский хронист, с ним было " 5 тыщ рыцарей и немало пехоты ") [55]. Однако далее вышло труднообъяснимое. Французский повелитель не отважился вступить в бой с измученной британской армией. Вместо этого он внеспредложение мирные переговоры, от которых Эдвард iii уклонился. Тогда французская войско на очах потрясенных обитателей Кале развернулась и ушла, кинув их на произвол судьбы. Этот позорный шаг Филиппа vi усугубили британцы, устремившиеся вдогон арьергарду и отбившие французский обоз.
О том, как мощным было потрясение и сомнение французов, произносит, кпримеру, разъяснение поступка Филиппа vi в одной из французских хроник. По понятию ее создателя, лишь " отвратительные советы супруги — сердитый хромоногой царицы Жанны Бургундской " принудили короля поступить таковым образом. Жители Кале были далеки от дипломатических, юридических, вассальных и иных заморочек. Они элементарно оберегали собственный дом от тех, кто на него посягал.
После 12-ти месяцев мужественной защиты град был обязан сдаться. Английский повелитель обрушил на обитателей Кале свою бессильную гнев " не победившего фаворита ". Он по требовал общественной экзекуции 6 самых почитаемых и авторитетных людей. Только при этом условии Эдвард соглашался не закатывать в городке разбоя и резни. В хронике Фруассара ясно описана именитая деяния добровольного согласия данных 6 человек взять погибель из-за спасения городка [56]. Жена Эдуарда iii царица Филиппа на коленях вымолила для них пощаду. Тем не наименее экзекуция с горожанами была беспощадной — им было приказано налегке оставить град, который заселялся британцами, с тем чтоб начинать важной опорой Англии на континенте.
Итак, обширно задуманная боевая кампания 40-х гг. отдала Эдуарду iii почтивсе, но не принесла решительной победы. Позиции Англии на континенте основательно закрепились. В ее постановлении сейчас были три плацдарма — в Аквитании, Бретани и Кале. По-прежнему сохранялся альянс с городками Фландрии, желая погибель Якоба Артевельде( 1345), друга и союзника Эдуарда iii, и спад городского движения делали виды этого союза наименее надежными. Нестабильным было состояние на севере Англии. Хотя шотландцы потерпели поражение, оставалась неувязка их совершенного повиновения, сохранялся франко-шотландский альянс, не был заключен мир с шотландцами. Продолжение действий во Франции могло снова привести к борьбе на два фронта, что потребовало бы нереальных в тех критериях сил и средств. Учитывая все это, Эдвард iii принял в 1347 г. упорно предлагавшееся отцом перемирие.
Очередное условное тишина в событиях Столетней борьбы длилось до 1355 г. Однако, как и доэтого, было светло, что битва, в ходе которой все еще не решены главные неоднозначные вопросы, станет возобновлена. В эти годы вступили в действие некие новейшие причины экономического и психологического нрава. Война принесла первые материальные выгоды британцам. Грабительские рейды британских войск по местности Франции, захват городов принесли огромную добычу. В Англию начиная с 1346 г. на кораблях доставлялись драгоценности, одежка, средства. По словам Уолсингема, в Англии " сейчас не было дамы ", не имевшей одежды, украшений, посуды из Кале и остальных французских городов. Во почтивсех домах возникли золотые и серебряные изделия из Франции. Серьезным источником заработков стали выкупы за состоятельных и авторитетных пленников, огромное количество которых возникло в Англии после 1346 г. Возникла даже спекуляция пленными, их тотчас неодинраз перепродавали и обменивали. Наиболее емко выразил новейшие чувства британцев по этому поводу хронист Бертон после известия о взятии Кале: " И появилось тогда сплошное мировоззрение народа, что покуда британский повелитель станет завоевывать Французское царство, они будут преуспевать. В неприятном случае и их состояние ухудшится " [57]. Общественное мировоззрение Англии было, таковым образом, на стороне продолжения борьбы.
Перемирие не пресекло вполне боевых действий. Оно не распространялось на Бретань, где французские и английские войска продолжали сражаться под поводом охраны интересов 2-ух кандидатов на герцогский титул. Не установилось настоящего решетка и на юго-западе Франции. Как строчит Фруассар, " и британцы, и французы, неглядя на перемирие меж 2-мя королями ", продолжали борьбу с переменным успехом [58]. Неспокойно было в районе Кале. Уже в 1348 г. Эдуарду iii довелось поспешно дернуть с войском из Дувра, чтоб предупредить захват Кале французами, чин которого был выдан ему изменником. В 1352 г. британцы с трудом справились с новейшей вооруженной попыткой возвратить этот град Франции.
В данной практически длившейся борьбе очевидного успеха не было приметно ни с одной стороны. И все же чара весов равномерно склонялась в выгоду Англии. Военные деяния шли только на французской земле. В то время как британцы вкушали плоды побед 40-х гг. и разделяли финансы, обитатели Франции все наиболее живо чувствовали тяготы борьбы, превращавшейся в какое-то нескончаемое горе. Приближалось ее двадцатилетие, подросло первое происхождение людей, не знавших жизни без борьбы с Англией. Кроме такого, британцам, крепко увязшим в затяжных поединках на суше, получилось одержать немаловажную победу на море. В 1350 г. они разбили федеративный Франции кастильский флот.
И желая это был не тот масштаб побед и успехов, какого Англия достигла в 40-х гг., Эдвард iii попробовал вконцеконцов достигнуть реализации желая бы более принципиальной задачки. В 1354 г. британский повелитель внеспредложение не элементарно договор о прекращении боевых действий, а перемирие при условии передачи ему на критериях суверенитета французского юго-запада. Это было бы решением самой острой трудности, и благодарячему Эдвард соглашался в таком случае отрешиться от претензий на французский трон. Но это обозначало отказ Франции от завершения соединения собственных земель, творение источника неизменной угрозы на ее местности. И благодарячему даже сменивший в 1350 г. Филиппа vi на французском престоле его настолько же глупый сын Иоанн ii Добрый( 1350–1364) отказался от такового условия. Это предрешало новейшую активизацию борьбы. Нетрудно поверить Уолсингему, который строчит, что Эдвард iii начал этот новейший напор на Францию в огромном бешенстве.
Возобновляя в 1355 г. боевые деяния, Англия на этот раз впервыйраз могла полагать на суровую помощь внутри самой Франции, наиболее такого, конкретно при царском дворе. Ценнейшим английским союзником стал повелитель Наварры Карл Злой( 1332–1387). Этот юный предводитель маленького царства на границе Франции и Испании не мог примириться с тем, что его родство с зданием Капетингов не было наиболее узким, чем у дома Валуа. Он решил достигнуть наиболее высочайшего расположения любыми средствами. Начиная с 1352 г. Карл устраивал при французском дворе заговоры, затевал хитрые козни против дома Валуа. Он угрожал перейти на сторону британцев и в 1356 г. выполнил это. Так началась длинная цепь предательства интересов Франции представителями феодальной макушки, временами вступавшими в сговор с британцами. На путь, явный в 1356 г. Карлом Наваррским, со порой вступили бургундские и орлеанские герцоги, отличаясь друг от друга только ценой, предлагаемой за предательство.
Стратегический план Эдуарда iii в 1355 г. был таковым же, как и 10 лет обратно. Но на этот раз он рассчитывал достигнуть его наиболее совершенного воплощения. Для таковых надежд были основания: Франция ослаблена практически двадцатилетней борьбой на ее местности и военными поражениями; Эдвард iii получил союзника, способного нанести французскому королю удар в спину.
Вновь планировались боевые деяния сразу в 3-х долях Франции. Сам Эдвард iii во голове двухтысячной армии высадился в Кале, его старший сын Эдвард( 1330–1376) по прозвищу Черный Принц возглавил английские войска в Аквитании, Карл Злой начал приготовлять обстановку для посадки британских войск в Нормандии под управлением брата Эдуарда Джона Ланкастерского( войска прибыли туда чуток позднее — в 1356 г.).
Однако условная синхронность британского пришествия с самого истока была нарушена. Едва добившись незначительного успеха в районе Кале, Эдвард iii был обязан безотлагательно вернуться в ноябре 1355 г. в Англию. Причиной снова было выступление шотландцев, со-зших для Англии, как и в 1346 г., 2-ой энт. Они вторглись на английскую местность и завладели стратегически главную прочность Бервик. И желая британскому королю в следующий раз получилось достаточно скоро расправиться с ними, это изображение франко-шотландского союза не было бесполезным. Реального успеха английские войска добились лишь на юго-западе. Вторгшийся с тысячей рыцарей и таковым же числом лучников в Аквитанию, Черный Принц огнем и клинком прошел по данной области. Прежние английские рейды не отличались таковой беспощадностью. Сказывались нарастающее ожесточение сторон и крепнущая влечение к добыче. Были вполне сожжены городка Каркассон и Нарбонн, опустошены области Бержерак и Перигор. Обосновавшись в Бордо, британцы совершали регулярные боевые набеги за Луару: сжигались городка и цитадели, свирепо текла кровь. Английский хронист Капгрейв писал об данных рейдах Черного Принца: " Всех, кто оказывал ему противодействие, он захватывал в плен или убивал ". Уолсингем сказал, что в британском плену оказалось за маленький срок не меньше 6 тыщ французских рыцарей и даже сам коннетабль Франции [59].
Над Францией нависла суровая угроза. В случае выступления Карла Наваррского вместе с британцами и уже приготовленного ответного британского удара с севера битва могла быть неизлечимо проиграна. Французский повелитель, его свита, Генеральные штаты верно оценили обстановку и приняли неотложные меры. Штаты выделили средства на подготовку армии, повелитель нежданно отдалприказ заключать и закончить в тюрьму Карла Наваррского. В конце лета 1356 г. крупная французская войско во голове с владыкой выступила из Парижа и двинулась на юго-запад. Форсировав Луару, французы нашли, как далековато стали просачиваться грабительские набеги Черного Принца. Его армия, обремененное огромным обозом с добычей, находилось у самых стенок Тура на левом сберегаю Луары. Силы армий были разумеется неравны. При всем разнобое в цифрах, сообщаемых хронистами, светло, что количество французской армии была по последней мерке вдвое более [60]. Черный Принц начал поспешно отходить на юго-запад, по течению к собственной главный складе в Бордо. Преследовавшая его французская войско обогнала британцев в районе Пуатье и отсекла им путь на юг. Было разумеется, что Иоанн ii хочет препоручать им чрезвычайно опасное и тяжкое схватка.
У французской армии, казалось бы, были на этот раз все шансы одолеть — численный перевес, владение инициативой, вконцеконцов, нравственное преимущество. Английский царевич и его армия были неприкрыто испуганы обстановкой и готовы идти на уступки. Об этом молвят затеянные посланцем папы кардиналом Перигорским перед самым схваткой мирные переговоры. На коленях умолял он Иоанна ii взять предложенные Черным Принцем условия: возвращение добычи, пленников и всех пленённых крепостей и городов в замен на вольный проход в Бордо. Кроме такого, предлагалось перемирие на 7 лет. Французский повелитель, углубленно убежденный в силе собственной армии, по существу, отверг эту вероятность бескровной победы на юго-западе. Он потребовал, чтоб Черный Принц сдался ему совместно со свитой и был заточен в тюрьму. Это обозначало неминуемость боя.
19 сентября 1356 г. произошла именитая бой при Пуатье, Она еще наиболее ясно, чем схватка при Креси, обнажила непригодность военной организации Франции.
Крестьяне, горожане, измученные бесконечной борьбой, уже начинали чувствовать надобность победы хотькакой ценой, любыми средствами. На поле боя поблизости Пуатье пришло ополчение мещан, чтоб посодействовать собственному войску. Однако Иоанн ii и его свита еще жили отмирающими рыцарскими представлениями, сообразно которым битва меж королями — дело знати и ее феодальных дружин. Король сделал поступок, который создатель " Хроники первых 4 Валуа " именовал " безумием ", — ополчение по указу Иоанна было отослано обратно [61].
В тактическом отношении схватка при Пуатье стало возобновлением ошибок и слабостей, выраженных французской армией гладко 10 лет обратно при Креси. Вновь британцам отдали вероятность закрепиться на высоте и взятьвдолг крепкие оборонительные позиции. Более такого, им позволили сконструировать частокол с единым чрезвычайно узким проходом, который французы поначалу употребляли для атак. Монолитные ряды британских спешенных рыцарей и лучников внутри этого частокола представляли собой, по существу, защищающуюся прочность.
Черный Принц смог вдохновить родное растерявшееся при встрече с французской армией армия. Он заверил, что в случае победы при таком соотношении сил его бойцы " встанут самыми уважаемыми людьми в мире " [62]. Французский повелитель попробовал использовать узнаваемый по сражению при Креси британский прием спешивания рыцарей. Однако в наступательном бою, который водили при Пуатье французы, он был не новшеством, а слепым подражанием и совсем не оправдал себя. Рыцари в томных доспехах нападали укрепившихся на высоте британцев, с трудом передвигаясь по влажной земле под дождем стрел. Французские атаки захлебывались за иной. И тогда английское армия во голове с Черным Принцем перешло в контратаку. Ряды французской армии, уже понесшей огромные утраты, дрогнули. Началось отклонение, а потом и бегство, вособенности трагическое в критериях отсутствия одного командования и дисциплины. Отдельные отряды армии оставляли поле боя без ведома короля. Особенно пагубным было заключение брата короля барона Орлеанского увести свою сильную и многочисленную колонну. Это предрешило конечный погром французской армии.
Поле боя было усеяно телами погибших французских рыцарей. Восторженный " певец рыцарства " Фруассар писал, что в сражению " умер целый краска Франции ", а создатель " Хроники первых 4 Валуа " скорбел даже о смерти " цвета рыцарства только решетка ". Потери французов насчитывали 5–6 тыс. человек, примерно половину из них сочиняли рыцари. Сам Иоанн ii в полном согласовании с дорогими ему рыцарскими идеалами продолжал биться до крайней минутки и позволил завладеть себя в плен. Лавры бесстрашного бойца были для него подороже интересов страны, которое в тяжелый момент лишалось головы. Претендовавший на великодушие и достоинство в очах отпрысков Иоанн стает на страницах хроник не лишь неумным и безответственным, но и забавным. После такого как он, сообразно рыцарскому кодексу чести, объявил, что сдается, его чуть не раздавили английские бойцы, думавшие в ту минутку не о красе его жеста, а об большом выкупе.
Поражение при Пуатье поставило Францию в чрезвычайно тяжелое состояние. Она практически растеряла армию, лишилась короля, на значимой доли ее местности длилась битва. На севере, в Бретани и Нормандии, действовали английские войска под управлением Джона Ланкастерского и рыцари Карла Наваррского во голове с его братом Филиппом. В стране нарастало глубокое возмущение народа, страдавшего от бесконечной борьбы и роста налогов. После Пуатье к этому прибавилось чувство унижения Франции, верной сеньорами, какие покинули поле боя или вообщем перешли на сторону неприятеля, как наваррцы.
Наследник французского престола дофин Карл, грядущий Карл v( 1364–1380), верно оценив сформировавшуюся обстановку, попробовал с поддержкой Генеральных штатов составить средства на оружие новейшей армии и выкуп короля из плена. Потерявшие веру в дееспособность двора избавить Францию, Штаты колебались. Сторонники Карла Наваррского с орудием в руках дрались за избавление собственного сюзерена из заключения, север и юго-запад Франции горели в огне британских и наваррских опустошений.
В этот момент находившийся в британском плену Иоанн ii подписал в Бордо перемирие с британцами, признав все захваты Черного Принца( март 1357 г.). Этот шаг показывал конечный разрыв короля с интересами страны, никак не настроенной на капитуляцию. Выражая обширное публичное мировоззрение, дофин и Генеральные штаты отказались принять контракт.
Не дожидаясь призыва дофина, не рассчитывая на содействие дворян, горожане и фермеры Франции после боя при Пуатье начали все наиболее деятельно включаться в борьбу против завоевателей. На первых порах базу их действий сочиняла простая самооборона, которая со порой перешла в наиболее трудные формы борьбы. Уже в 1357 г. бунтующий Париж( там разворачивалось перемещение под управлением Этьена Марселя) принял меры для охраны городка от вероятного нападения британцев. Как строчит Жан де Венетт, " боясь неприятеля и не доверяя знати " [63], обитатели главногогорода привели град в совершенную военную подготовленность. Был даже прорыт доп ров и возведены стенки кругом пригородов. Эти работы потребовали от мещан жертв, так как довелось повредить дома, примыкавшие к новеньким стенкам или оказавшиеся на пути доп рва. Эти деяния парижан разрешено было бы полагать не полностью показательными — таккак град был на расположении восставшего и мог бояться не лишь британцев. Однако такие явления получали все наиболее обширное распределение. Жители городов Иль-де-Франса, Вермандуа, Пикардии и Нормандии радикально выступили против британской армии и Карла Наваррского — союзника Эдуарда iii. Англичане уже в 1359 г. начали понимать их деяния как намеренное противодействие и, по существу, впервыйраз в летописи Столетней борьбы перешли от обыденных " опустошений " к целенаправленным деяниям: абсолютному сожжению и массовому уничтожению обитателей подвергались конкретно те городка, в которых завоеватели встречали отпор не лишь со стороны гарнизона, но и со стороны народонаселения.
Во 2-ой половине 50-х гг. Xiv в. доведенные до уныния фермеры Северной Франции включились в самооборону. Они начали превращать деревенские церкви в истинные цитадели: сооружали кругом них рвы и ограды, на колокольнях складывали арбалеты и камешки. Ночью фермеры с семьями находились в данных крепостях, а днем оставляли на колокольнях мальчиков в качестве дозорных, какие трубили в рог или звонили в колокола в случае появления британских войск или банд, которых становилось во Франции все более. Крестьяне из домов и с полей сбегались в укрепленные церкви и занимали защиту.
Так приключилось и 28 мая 1358 г. в одной из деревень периферии Бовези. Крестьяне отразили атака так именуемых бригандов — злодеев и, боясь мести, решили не ложить орудия. С этого инцидента началась одна из крупнейших крестьянских войн Средневековья — Жакерия( Жак-простак — презрительная кличка крестьянина во Франции).
Восстание скоро охватило ряд областей севернее Парижа — Бовези, север Иль-де-Франса, Вермандуа, Пикардию, дробь Шампани. Возглавил возмущение Гильом Каль, крестьянин из деревни Мело, — способный полководец, пытавшийся сотворить из подсознательно появившихся отрядов огромное боеспособное армия. Собрав возле тыщи французских и британских феодалов, Карл Злой выступил против восставших. Обманом, под поводом переговоров, завладев в плен Гильома Каля, Карл Злой нежданно напал на часть бунтовщиков. Многие были перебиты, другие рассеяны. Гильом Каль был казнен. Повсюду начались экзекуции с восставшими. Резня продолжаясь до середины августа, покуда дофин Карл не объявил общей амнистии.
Все силы феодального страны были сейчас кинуты на угнетение данных восстаний. Блестящее аттестат еще наиболее узкого " сплочения линий ", чем перед лицом наружного неприятеля, дал освобожденный из тюрьмы Карл Наваррский, возглавив угнетение восстания фермеров.
Англичане не могли не пользоваться таковой подходящей обстановкой. Эдвард приложил огромные стремления к тому, чтоб конкретно сейчас развязать себе руки в Шотландии. Он пошел на уступки шотландцам, согласился в замен на их обязательство решетка высвободить за выкуп находившегося в плену уже одиннадцать лет шотландского короля Давида ii( контракт 1358 г. в Бервике).
Лето 1358 — осень 1359 г. стали порой вособенности огромного размаха опустошений во Франции. Английские и наваррские бойцы разграбили и обескровили Нормандию, Пикардию, Бретань, превратив в пустыню земли до самого Парижа. На юго-западе бесчинствовали отряды британцев, уже недостаточно аналогичные на постоянные войска. Их единой целью стала добыча, предводителем — реальный бандит и грабитель Роберт Кноллис, которому предстояло проиграть заметную роль в следующих событиях борьбы. И снова это не была победа, так как британцы натолкнулись на растущее противодействие, вособенности на севере Франции. Англичане точно начали согласовать в Северной Франции. К тому же дофину получилось достигнуть существенного дипломатического успеха: он примирился с Карлом Наваррским, обещавшим сейчас сражаться против британцев.
В данной ситуации находившийся в плену французский повелитель еще раз показал крайнюю политическую недальновидность. В разгар борьбы и возрастающего широкого противодействия британцам Иоанн ii подписал в 1359 г. в Лондоне страшный по собственным условиям контракт. В замен на отказ Эдуарда iii от претензий на французский престол Иоанн " уступил " ему приблизительно половину Франции: целый юго-запад в границах старой Аквитании, Анжу, Мен, Пуату, Турень, Нормандию, Понтье и др. Это были несчастные " анжуйские владения " с таковым ценным добавлением, как Кале и некие острова у берегов Фландрии. Английский повелитель получал их в суверенное владение, т. е. как независимый сударь. Такой контракт обозначал еще более, чем поражение в борьбе. Он создавал суровую опасность независимости Франции. Ограбленная и наоднувторую урезанная территориально, она чуть ли могла бы пробыть вблизи с усилившейся Англией. Английская монархия ступила бы на путь сотворения большого страны универсального типа.
Во Франции сообразили смертельную угроза Лондонского контракта. По словам Уолсингема, против его критерий " возражали все французы " [64]. Принявший титул регента Франции дофин Карл отказался признать подписанный его папой акт. Разъяренный Эдвард iii, который был так недалёк к свещенной цели, начал приготовлять новейшую армию для ещеодного " решающего удара " по Франции.
Осенью 1359 г. британский повелитель с армией возле 30 тыс. человек высадился в Кале, прошел чрез Бургундию и осадил Реймс. Очередным проявлением сепаратизма, очень рискованного в критериях борьбы, стало поведение барона Бургундского. Он откупился от британцев. За средства они согласились не похищать Бургундию и " миролюбиво войти " чрез ее местность. Отказавшись от противодействия, барон открыл Эдуарду iii путь к Реймсу, где британский повелитель подразумевал короноваться короной Франции. Но обитатели городка, в котором немало веков совершалась коронование, оказали британцам упорное противодействие. Наступившая холодная зима и недочет припасов принудили британцев сбросить осаду.
Английская войско двинулась к Парижу. Добиваясь капитуляции врага, британцы безжалостно и подчеркнуто разоряли пригороды главногогорода. Английский хронист величественно писал, что из обезлюдевших, разрушенных, сожженных крепостей французы " бегали как зайцы " [65]. Но он преувеличивал. Дух противодействия жил: не сдался Реймс, отчаянное противодействие наваррцам оказали обитатели Амьена, в Руане было создано ополчение, которое совместно с нормандскими рыцарями сражалось за каждую прочность, " люди из Пикардии " сделали атака на Южно английское побережье.
В абсолютной связи с возрастающей силой противодействия британскому покорению следует разглядывать единодушие Эдуарда iii вступить в мирные переговоры с дофином Карлом. После длительных колебаний британский повелитель в следующий раз был обязан отрешиться от веры на решительную победу.
Весной 1360 г. Эдвард iii согласился на предложенные дофином Карлом мирные переговоры. Сделано это было неохотно, после огромных колебаний и начального отказа произносить о мире с Францией. Месяц переговоров и жестоких споров закончился в мае 1360 г. подписанием в деревушке Бретиньи около Шартра решетка, ратифицированного потом обоими королями в Кале. Договор в Бретиньи подводил результат главного шага борьбы и во многом определял ее нрав на грядущее. Англичане в ходе переговоров устремлялись достигнуть критерий, очень приближенных к ужасному для Франции отвергнутому Лондонскому соглашению. Французская сторона, против, пробовала как разрешено далее выйти от него.
В результате было принято компромиссное заключение. Потери Франции были значительны, но не так трагичны, как по условиям решетка, подписанного Иоанном ii. В замен на отказ Эдуарда iii от притязаний на французскую корону он получил в родное совершенное приказ юго-западные земли в некотороеколичество ограниченных по сравнению с Лондонским контрактом размерах и ряд новейших владений на севере с центром в Кале( графства Понтье и Тин). За избавление французского короля был назначен большой выкуп — 3 млн золотых крон, какие обязаны были выплачиваться долями. Следовательно, Франции получилось отстоять необъятную местность, которую Иоанн ii уступал британцам по условиям контракта в Лондоне: Нормандию, Мен, Анжу, Турень и ряд наиболее маленьких владений.
Договор в Бретиньи не позволял неоднозначных вопросов с достаточной определенностью в выгоду Англии. Проблема юго-запада была решена покуда только теоретически, неувязка Фландрии не получила даже официального решения. Главное, что не дозволяло полагать мир 1360 г. разрешением англо-французских противоречий, содержалось не в параграфах контракта. Весь ход событий показал силу возрастающего противодействия Франции. Именно этот причина принудил Эдуарда iii, неглядя на ряд блестящих побед, поставитьподпись не настолько победный контракт.
Серия удачных боевых кампаний 40—60х гг. не привела к совершенной победе Англии в первую очередность вследствии такого, что напор британцев при всякой отлично продуманной нападению на Францию разбивался об упорное противодействие и стойкость ее обитателей. Так было в конце 40-х гг. при осаде Кале и в конце 50-х гг., когда британцы не могли достигнуть настоящего завоевания Нормандии и Пикардии. В борьбе, начавшейся как обычный для той жизни военно-феодальный конфликт, достаточно скоро стала обнаруживаться желание к изменению нрава происходящих событий.
Первоначальной основой этого была обычная для Средневековья стратегия опустошений на земле врага. Франция стала объектом внедрения этого ожесточенного приема борьбы, что неизбежно вызвало противодействие ее народонаселения. Этот причина развивался по нарастающей. Постоянное присутствие британских войск во Франции к концу 50-х гг. Xiv в. привело к небывалому распространению банд на всей ее местности.
Французские хронисты изображают ужасные картины их поведения во Франции, расположения народонаселения и состояния разграбленных областей. И их не заподозришь в преувеличении, так как в британских хрониках дана та же головка. Лишь времяотвремени попадаются оговорки, что вособенности жестокие рейды бриганды проводили " без указа британского короля " [66]. Вполне можетбыть, но это не облегчало расположения местных обитателей.
Страстный фанат рыцарской борьбы и приверженец Англии на главном шаге англо-французского конфликта, Фруассар писал как о натуральном, ежедневном факте последующее: " Итак, британцы жгли, разоряли, грабили благую и богатую страну Нормандию "( 1346) [67]. Он обрисовал " стратегию " бригандов, неотличимую от действий обычных налетчиков. Узнав, что в некоем городе разрешено полагать на богатую добычу, они инсценировали правило боевых действий. Бежавшие в панике обитатели оставляли им град на ограбление. Среди вождей данных банд — капитанов — возникли свои знаменитости, первейшим из которых был Роберт Кноллис. В 1359 г. отряд насчитывал 1000 человек. Бриганды стали таковой суровой силой во Франции, что находившийся в Авиньоне папа был обязан в 1357 г. откупиться от них средствами и отпущением грехов.
Естественное рвение отстоять свою землю, собственный дом было основным в процессе конфигурации нрава борьбы и зарождения частей государственного самосознания. Эти смены стали полностью очевидными существенно позже — в 20-е гг. Xv в., но истоки их видимы уже в событиях главного шага Столетней борьбы. Встречая во Франции все наиболее упорное противодействие, британцы переходили от традиционной стратегии опустошений к целенаправленным репрессиям. В конце 50-х гг. они начали использовать карательные меры против тех городов и местностей, где сталкивались с непокорностью обитателей. Как докладывает создатель " Хроники первых 4 Валуа ", народонаселение в таковых вариантах подлежало абсолютному уничтожению. Естественное ответное рвение отстоять себя усиливалось у обычного люда Франции вследствии неспособности правящей макушки исполнить эту задачку. Соединение данных причин водило к рождению народной борьбы. Ее первые симптомы проявились в конце главного периода Столетней борьбы, после боя при Пуатье.
В известной неизвестной поэме " Жалобная песнь о сражению при Пуатье ", содержащей острую рецензенту предательства и трусости дворянства, практически прозвучал лозунг к народной борьбе. Автор писал, что дофин " обязан повести с собой на войну Жака Простака — уж он не кинется нестись из-за хранения собственной жизни " [68].
В 1359–1360 гг. в районе Парижа и Нормандии уже действовали отряды фермеров и мещан, какие помогали войскам дофина, а времяотвремени водили самостоятельные боевые деяния. В хронике Жана де Венетта рассказано о крестьянском отряде количеством 200 человек, действовавшем в селе Лонгейль поблизости Компьеня.
Базой их стала превращенная в прочность монастырь монастыря. Почти в былинном манере обрисовал хронист предводителей отряда — крестьянина Гийома л'Алу, избранного капитаном, и его ассистента — Большого Ферре. Отвага л'Алу не знала границ: летально раненный, он продолжал управлять битвой с британцами. Богатырь великий Ферре каждым ударом собственного военного топора, который не любой человек мог приподнять, прорубал коридор в массе противников.
Описание летописи лонгейльского отряда отразило некие новейшие черты противодействия, развивающегося во Франции. К концу 50-х гг. Xiv в. фермеры уже не элементарно оберегали свои семьи, дома и поля — в их деяниях стала обнаруживаться сознательная и глубочайшая вражда к завоевателям. Сумев пробиться на местность крестьянской цитадели, британцы укрепили в центре двора родное знамя. великий Ферре получился со своими людьми из укрепления, перебил оченьмного противников и сорвал знамя. Одному из фермеров он отдалприказ немедленно выкинуть знамя в ров чрез пролом в стене. Однако на пространстве перед рвом было немало британцев, и знамя могло, не долетев, угодить им в руки. Тогда великий Ферре снова устремился в массу противников, приказав человеку с захваченным знаменем вытекать за собой. Знамя британцев полетело в ров.
Выходит за пределы самообороны и известие фермеров к пленникам: " Если бы фермеры захотели выпустить их за выкуп, они бы получили всевозможные средства, какие могли востребовать " [69]. Но фермеры отказались от традиционной рыцарской практики выкупа и уничтожили пленных, заявив, что главнее средств не позволить им наделать урон людям. Интересно втомжедухе известие Жана де Венетта о том, что обитатели нескольких маленьких городков в Иль-де-Франсе выбрали спалить их, чем дать противнику.
В различие от рыцарей фермеры видели в британцах реальных противников и не хватали их в плен, полагая, что противников следует уничтожать. В Нормандии горожане сотворили ополчение, которое, по существу, вполне приняло на себя тяготы борьбы в крайние годы перед миром в Бретиньи. В борьбе участвовали и представители местного рыцарства. В хрониках неоднократно отмечается крупная роль юного глава Людовика д'Аркура, возглавившего противодействие в Верхней Нормандии. Под его управлением в 1360 г. была предпринята экспедиция в Англию. Французское армия( возле 6 тыс. человек, в главном из городов Нормандии и Пикардии) совершило атака на побережье Южной Англии не с целью обычного опустошения, а под флагом суровой политической задачки. Как строчит хронист, " они страстно желали высвободить из заключения собственного сеньора — короля Франции Иоанна ii " [70].
Действия боевых отрядов встретили помощь народонаселения. Очень показателен эпизод осады занятого британцами нормандского городка Бутанкура. Как докладывает хронист, осадившим град войскам и ополчению из Руана оказали огромную содействие " добрые фермеры " окрестных деревень: " Они принесли из рощи дрова и заполнили ими ров. На эти дрова они положили пол, по которому прошли войска и вступили в рукопашный бой с британцами " [71].
Дофин Карл оказался главным представителем дома Валуа, обнаружившим черты незаурядного и дальновидного политического деятеля. Он смог верно взятьвтолк сформировавшуюся обстановку и поставить проявившиеся составляющие народной борьбы. В 1358 г., в разгар борьбы против Карла Наваррского, дофин-регент разослал призывы в Пикардию и Вермандуа " ко всем хорошим городкам ", прося их посодействовать ему " проявить противодействие наваррцам, какие разоряют Французское царство ". И как строчит Фруассар, " добрые городка были рады изготовить это " [72]. Крестьяне в районе Компьеня воевали против британцев втомжедухе по согласованию с дофином.
Таким образом, мир в Бретиньи, заканчивающий историю главного периода Столетней борьбы, не лишь не решил главных неоднозначных заморочек, но и был подписан в обстановке наметившегося конфигурации ее нрава. Договор не мог коренным образом перестроить ситуацию, так как он представлял суровую угроза для независимости Франции. Примерно 3-я дробь ее местности переходила на критериях суверенитете! под английскую администрация. Эдвард iii, истина, отказался от титула французского короля. Во Францию возвращался освобожденный со многими оговорками( выкуп, заложники и т. п.) Иоанн ii. Однако действия последнего прошедшего проявили глубину сепаратизма высшей знати и бессилие позиций центральной власти. В данных критериях предусмотренное контрактом 1360 г. деление местности Франции было для нее летально щекотливо. Все это обязано было определяющим образом воздействовать на последующие действия борьбы.
Военные деяния меж Англией и Францией возобновились в 1369 г. Девять лет официального решетка были принципиальным шагом в развитии англо-французских отношений. В это время произошли значимые конфигурации во внутреннем и международном расположении Франции, во многом определившие историю другого периода борьбы. Характер внутренней и наружной политики Франции в этот период произносит о том, что в стране была осознана серьезность опасности ее независимому существованию, заложенная в критериях решетка 1360 г. После погибели Иоанна ii владыкой Франции в 1364 г. стал Карл v — впрошлом дофин-регент. Карл v вошел в историю с лестным прозвищем Мудрый.
В собственный еще полностью аристократический век этот предводитель никогда не уходил на турниры и поля схваток, зато собрал одну из крупнейших в Европе библиотек( 900 томов), тратил большие средства на покупка старых рукописей и драгоценных рукописных книжек. Неординарность его мышления не раз проявлялась в поступках. Вся его инициативная активность внутри страны и на интернациональной арене была ориентирована на подготовку к борьбе против критерий контракта в Брётиньи.
Собрав значимые валютные средства, Карл v, начал приготовлять новейшую огромную армию( 5–6 тыс. тяжеловооруженной конницы, возле тыщи арбалетчиков). Была усовершенствована организация войска, снабжена постоянная выплата жалованья, улучшено оружие. Горожане по постановлению короля проходили особое военное обучение с целью защиты городов в случае борьбы. На управляющие посты в армии наравне с представителями родовитого дворянства выдвигались профессиональные военачальники низкого происхождения. Наиболее свойственна в этом отношении фигура Бертрана Дюгеклена( 1344–1380) — рыцаря из Бретани, ставшего в 1370 г. коннетаблем( Коннетабль — во Франции с xii в. боевой советчик короля, с xiv в. главнокомандующий армией) Франции.
Для французской аристократии это был безродный небольшой барин, к тому же из Бретани — в их очах дальной полудикой области. Поразившее французскую аристократию предназначение, возможно, было углубленно продуманным шагом со стороны Карла v. Невозможно доставить, чтоб некто из высшей знати, представители которой обычно с xiii в. занимали этот важный пост в государстве, отважился бы на такие дерзкие, принципиальные тактические конфигурации в ходе борьбы. Классическим подходом к ведению боевых действий в xiv в. было сочетание регулярных грабительских рейдов с редкими большими схватками, в которых сталкивались главные вооруженные силы врагов. Дюгеклен отказался от этого. Его боевые успехи в 70-х гг. строились на применении партизанской стратегии: засады, нападения на вражеский арьергард на марше, маленькие короткие и неожиданные схватки и т. п. И как итог — практически потерянную к 1360 г. гигантскую французскую местность получилось за краткое время отвоевать у британцев. Большинство освобожденных Дюгекленом городов было захвачено при поддержке " секретных договоров " с горожанами. Какой контраст по сравнению, кпримеру, со периодически британской осады Кале( 1347)! Тогда к стенкам осажденного городка подошло вконцеконцов долгожданное армия Филиппа vi, но повелитель вообщем не вступил с горожанами в какие-либо переговоры. На очах у потрясенных людей, измученных осадой и голодом, армия развернулось и по указу короля ушло от городских стенок, оставив обитателей Кале на произвол судьбы. Принципиально новенькая боевая стратегия французского войска при Дюгеклене была санкционирована владыкой Карлом v. Есть сведения, что он запретил главнокомандующему входить в большие схватки и предписал помогать партизанскую войну. Дюгеклен, которого общее рассудок не отделяло от " его короля " Карла v, заполучил известность в народе еще и тем, что принял требование незнатных соучастников избавления пленённых британцами городов отрешиться от традиции выпускать за выкуп авторитетных пленников.
Еще в " Жалобной песне о сражению при Пуатье " звучала мысль о том, что дворянам выгоднее не биться до крайнего, а продолжать войну, сдаваясь друг другу в плен, чтоб заполучить выкуп. Волна массового противодействия завоевателям истока рушить этот прежде надёжный принцип рыцарского поведения на борьбе. Главнокомандующий Карла v Дюгеклен не оставался глухим к требованию, исходившему из народной среды. С его согласия в нескольких освобожденных городках французы кинули экзекуции практически всех пленённых в плен британцев. Популярность, которую заполучил Бертран Дюгеклен, была большой. Она ясно отразилась в бессчетных поэмах и балладах, посвященных ему, возможно, еще при жизни и записанных в конце xiv в. Подобно Роланду, он стает в данных творениях безбоязненным рыцарем, обожаемым собственным владыкой и народом.
Большие стремления Франции и Англии были ориентированы на снабжение союзников и интернациональной помощи в грядущей борьбе. Английский повелитель в первую очередность жаждал закрепить свои позиции во Франции — создатьусловия расположением или покорностью обитателей Гаскони, превратить в покорное приспособление барона Бретани( в 1362 г. он даже обязался не жениться " без разрешения " британского короля). Передав Гасконь под управление Черного Принца( он получил титул барона Аквитанского), Эдвард iii непрерывно подчеркивал суверенный нрав британской власти в данной области, требовал прекращать всевозможные пробы французского вмешательства.
В этом, как и во всех других интернациональных вопросах, Англия столкнулась с дипломатическими боевым противодействием Карла v. Английская политика во Франции оказалась результативной лишь в Гаскони — области обычного британского воздействия. Бретань после следующий вспышки борьбы меж английским и французским ставленниками перешла в 1364 г. на состояние вассала французской короны. Это был большущий успех Карла v. В 1365 г. французскому королю получилось достигнуть соглашения с Карлом Наваррским, на содействие которого рассчитывал британский повелитель. Ареной острой дипломатической борьбы меж Англией и Францией стала в 60-х гг. Xiv в. Фландрия. Формой проявления англо-французских противоречий тут была сражение за " фландрский брак " единой наследницы больших владений в Нидерландах — дочери глава Фландрского Маргариты де Маль. Грандиозные габариты ее вероятного приданого превратили вопрос о браке в проблему гегемонии в Нидерландах. И логично, что кандидатами на руку Маргариты оказались сын Эдуарда iii Эдмунд и брат Карла v Филипп, барон Бургундский. Несмотря на большие дипломатические стремления Англии и обычно благоприятную для нее позицию фландрских городов, пятилетняя сражение кругом этого династического брака закончилась в 1368 г. успехом Франции. Карл v употреблял помощь папы Урбана v, отказавшего британскому принцу в разрешении на брак под поводом далекого родства с Маргаритой де Маль. Его дипломатические стремления склонили втомжедухе на сторону Франции глава Фландрского.
В итоге после 1368 г. была практически предрешена потеря крепких позиций Англии в этом принципиальном регионе и подорван британский альянс с городками Фландрии.
Большое интерес уделялось в 60-х гг. Шотландии. Здесь Эдуарду iii нужно было достигнуть 2-ух целей — крепкого решетка и разрыва франко-шотландского союза. Сочетая опасности и уступки, британский повелитель решил лишь одну задачку. В 1369 г. был заключен англо-шотландский мир. Однако, желая одна из статей контракта и Бретиньи предусматривала деление союза Франции и Шотландии " на все эпохи ", он продолжал сохраниться политической реальностью. Более такого, в 1371 г. он был официально возобновлен по инициативе Франции. В подписанном гранями договоре прямо объявлялась его антианглийская направление. Это был еще один принципиальный дипломатичный успех Карла v. Ему получилось справиться достаточно сдержанную позицию Шотландии, еще наименее, чем Франция, заинтересованной в тот момент в традиционном объединении. Англо-шотландский мир 1369 г. в главном решил проблему хранения ее независимости и территориальной единства, в то время как во Франции после решетка в Бретиньи состояние было как раз противным.
Наконец, объектом острой дипломатической и вооруженной борьбы меж Англией и Францией стали в 60-х гг. страны Пиренейского полуострова. Их точказрения имела огромное политическое и военно-стратегическое смысл. На главном шаге Столетней борьбы Кастилия оказывала помощь Франции.
После контракта в Бретиньи Англия, получившая огромную дробь французского юго-запада в суверенное владение, рассматривала пиренейские страны как пограничные и стремилась достигнуть их помощи в грядущей борьбе. На первых порах этому сопутствовал успех. В 1362 г. Эдуарду iii получилось закончить контракт о объединении с владыкой Кастилии и Леона Педро i. Англия употребляла суровые внутриполитические трудности, какие чувствовал в тот момент Педро: в борьбе за централизацию он встретился с противодействием дворян, вособенности в Леоне. В итоге при дворе сложилась мощная оппозиция королю, поддержанная церковью. Одновременно появилась наружная угроза со стороны Арагона на грунте территориальных споров. Все это принудило Педро i договориться на содействие Англии, владевшей пограничным с Кастилией французским юго-западом.
Однако и тут британцев смогла обогнать Франция. Угроза утраты позиций на Пиренейском полуострове принудила Карла v помочь претензии на трон Кастилии и Леона конкурента Педро i — его сводного брата Энрике Трастамарского. В 1365 г. в Кастилию была ориентирована войско во голове с Бертраном Дюгекленом для борьбы против Педро i. Этим Карл v решал сразу две задачки — улучшение позиций на Пиренейском полуострове и избавление Франции от наводнивших ее отрядов бригандов. Именно они сочиняли базу посланного за Пиренеи войска.
Французское вторжение привело к свержению Педро i и к коронации профранцузски настроенного Энрике. Это вызвало ответные деяния Англии. В 1367 г. Педро получил от британского короля большущий заем, а потом под флагом охраны его прав в Кастилию прибыли английские войска во голове с Черным Принцем. Сражение при Найере меж армиями 2-ух кандидатов на кастильский престол было, таковым образом, по существу, одним из актов англо-французской борьбы. В данной сражению победу одержало армия Черного Принца, что, казалось бы, обозначало предложение в Кастилии британского воздействия. Однако Энрике при помощи Франции продолжил борьбу, которая закончилась в 1369 г. его победой( Педро i был пленён в плен и потом убит).
О том, что это был большущий успех Франции, свидетельствует франко-кастильский федеративный контракт 1368 г., неприкрыто командированный против Англии. В его тексте содержалось обязательство сторон помогать друг другу " в борьбе за морем ". Энрике хватал на себя обязанность помочь войну против Англии на море, а при необходимости — в Аквитании или даже на британской местности. Эдуарду iii довелось удовлетвориться обязательством нейтралитета, которое Англия получила от Арагона. Арагон же заключил мирное договор с Кастилией, признав ее альянс с Францией. Таким образом, на Пиренейском полуострове, как и в остальных долях Западной Европы, в 60-х гг. престиж Франции был существенно упрочен в вред английским позициям.
Ко всем интернациональным успехам Франции следует прибавить прочно благоприятную для нее позицию папства — довольно настоящей политической силы в тот период. Папа Урбан v деятельно поддержал роль французских войск в свержении Педро i, посодействовал французскому королю в борьбе с бесчинствами бригандов, неодинраз выделял Франции средства для ведения борьбы.
Итак, интернациональная амуниция в Западной Европе к концу 60-х гг. была подходящей для Франции. Карлу v, преднамеренно готовившемуся к неминуемой борьбе за избавление утраченных территорий, получилось достигнуть многого. Правда, заслуги во наружной политике точно превосходили внутриполитические. Феодальную вершину страны раздирали острые противоречия; неувязка централизации вследствии неудач главного шага борьбы с Англией была еще далее от решения, чем в начале xiv в.; главный перестройки армии проведено не было. И все же французский повелитель считал, что пришло время применять изменение ситуации в выгоду Франции для официального восстановления борьбы.
После подписания решетка в Бретиньи боевые деяния во Франции прекратились чрезвычайно быстро — до 1363 г. Затем начались стычки в Нормандии, где Англия приватно берегла войска и поддерживала деяния бригандов. Постоянные столкновения происходили втомжедухе на реке Луаре, отделявшей английские войска на юго-западе; шла битва в Бретани.
В данной неофициальной борьбе, происходившей в критериях подписанного королями решетка, ведомую роль игрались обыкновенные люди Франции. Особенно функциональны были горожане Нормандии, испытавшие на себе все тяготы борьбы и углубленно разочаровавшиеся в военной роли рыцарства. Борясь за изгнание британцев из нормандских городов и крепостей, они радикально отошли от принципов рыцарской борьбы. Автор " Хроники первых 4 Валуа ", выражающий взоры, французских мещан, с согласием ведает, что они отказались от обычая рыцарей выпускать пленников за выкуп. Несмотря на отрицания феодалов, они не раз добивались, чтоб побежденные британцы были убиты. Чуждый какой-нибудь жестокости, хронист считает, что " это был единый метод кончать с ними( британцами. — Н. Б.) и освободить царство от их пребывания ".
В различие от собственных предшественников Карл v понял смысл широкого освободительного движения для Франции и непрерывно поддерживал его.
В собственных обращениях к обычным людям Франции в конце 50-х гг. и позже, после официального восстановления борьбы с Англией в 1369 г., Карл v самобытно для монарха доказывал надобность повальной борьбы против британцев и их союзников — наваррцев. В средневековом сообществе " справедливой " считалась битва за религиозную идею( так заявить, " по воле Бога ") и за законные династические права сударя. Кстати разговаривая, это и было основой пропагандистских обращений Эдуарда iii( а в начале xv в. — его последователя Генриха v из новейшей династии Ланкастеров) к популяции Англии при обосновании верности борьбы британцев во Франции. Карл У практически с первых месяцев собственного присутствия у власти еще в качестве регента начал применять другую аргументацию. Главный упор делался на том, что враги " разоряют " французскую землю, что они " вторглись в герцогство Нормандию и причинили большущий вред нашим( Карла v. — Н. Б.) подданным " [73].
В 1369 г. Карл У, возобновляя войну против британского короля, писал в официальных документах не о династических спорах, какие были законным базой для справедливой борьбы. В собственных обращениях к популяции страны повелитель апеллировал к думам и эмоциям, еще наиболее недалёким и понятным для обычных людей: " Да станем всем понятно, что Эдвард Английский и его старший сын Эдвард, царевич Уэльский, начали против нас и наших подданных открытую войну, они похищают и жгут наши земли и мешают каждое иное зло и поэтому являются нашими врагами " [74].
Толчком к официальному восстановлению боевых действий стали действия в Гаскони — самом сердечко британских владений на континенте. Сеньоры данной области в силу ее особенной исторической судьбы отличались вособенности ясно проявленным сепаратизмом. Они были, как правило, любителями правления британского короля, наименее рискованного для их независимости, чем французский. В 60-е гг. Xiv в. британский преемник Черный Принц оказал на них некое влияние, доэтого только финансовое. Привыкшие лавировать меж 2-мя соперничающими царскими домами, видные гасконские сеньоры подали по этому поводу апелляцию Карлу v.
По условиям решетка в Бретиньи французский повелитель не имел никаких прав в Гаскони. Обращение сеньоров отдало ему красивый предлог для отказа от критерий неприятного контракта. Заручившись письменным заключением 2-ух видных медиков права из Болоньи о законности хранения французского суверенитета в Аквитании, Карл v собрал массу жалоб на Черного Принца и потребовал от него ответа. Условия решетка 1360 г. были тем самым отвергнуты, битва практически возобновлена. Эдуарду iii оставалось взять кинутый ему вызов. 3 января 1369 г. он снова присвоил себе титул французского короля. Весной такого же года он сказал о быстром вторжении во Францию.
Однако на этот раз инициативой с самого истока обладала Франция. При помощи Генеральных штатов Карл v объявил Англии войну и направил войска под командованием Филиппа Бургундского в Понтье. В 1369–1370 гг. в Кале дважды высаживались огромные английские армии. Англичане ориентировались на бывшую испытанную тактику— сочетание единичных больших схваток с опустошительными рейдами. В этом значении симптоматично вынесение на пост военачальника Роберта Кноллиса, популярного в прошедшем вождя бригандов. Даже английские рыцари именовали его " старым вором ". Англичане, вероятно, рассчитывали, что его разбойничий эксперимент отыщет обширное использование. Но практика борьбы на этом шаге с первых шагов показала, что французы радикально переменили стратегию. Английская войско дважды пробовала препоручать сопернику схватка: в 1369 г. в Пикардии, в 1370 г. поблизости Парижа, но французы оба раза уклонялись от решительной боя, предпочитая малые стычки, неожиданные нападения на марше, захват отдельных крепостей, тем самым не давая британцам использовать к их обыкновенной стратегии опустошений.
Бертран Дюгеклен показал себя профессиональным полководцем, обладающим нетипичными для средневековой армии способами ведения борьбы. Его излюбленным приемом было неожиданное атака на арьергард британской армии, возвращавшейся в центры собственного расположения после изнурительного похода или осады. Именно таковым образом он нанес значимый ущерб армии Кноллиса в Бретани и войскам Черного Принца в Гаскони в 1370 г. Было бы, но, ошибочно присваивать эти новшества только возможностям Дюгеклена. Причины были наиболее бездонными. Освободительные задачки Франции в эти годы, наметившееся изменение нрава борьбы, вконцеконцов, практически десятилетний эксперимент роли мещан и фермеров в борьбе с британцами не могли не сказаться на способах ведения боевых действий.
Новая стратегия, к которой английские войска оказались совсем не подготовленными, истока приводить итоги. Постепенно, град за городом, прочность за цитаделью, французская войско освобождала Гасконь. В этом была большая награда мещан, поднявших в 1370 г. антианглийские восстания в ряде городов на юго-западе. Наиболее значимым было выступление в Лиможе. Черный Принц направил к обитателям городка парламентеров, какие пробовали убедить их одуматься и пособственнойволе возвратиться под администрация Англии. Но, как строчит Уолсингем, " распущенная чернь ничто не желала выслушивать, отвернулась от послов и еще посильнее укрепила град " [75]. Английский царевич невообразимо расправился с обитателями непокорного Лиможа, сея тем самым семечки нелюбви к захватчикам.
70-е годы xiv в. стали порой зарождения частей государственного самосознания в обеих воюющих странах. Одним из симптомов этого был растущий ура-патриотизм, противоречащий рыцарским идеалам. Англо-французская битва начиналась под знаменем династических притязаний, полностью соответствовавших идеологии рыцарства. Уже в первой половине xiv в. формирование событий привело огромную дробь народонаселения Франции к отказу от данных представлений. В 70-е гг. под воздействием освободительного нрава борьбы этот процесс увеличился. Освобождение всякого городка или цитадели воспринималось не элементарно как боевая победа, но и как пир Франции. Выбив британцев из цитадели Рошфор, около Парижа, французы под возгласы " Монжуа! Сен-Дени! "( " Монжуа! Сен-Дени! " давний военный клич французов) с ожесточением сорвали английские знамена и обезглавили пленных британцев. При избавлении Пуатье " оставшиеся верными Франции горожане, увидев знамена с лилиями и войска собственного законного сударя короля Франции, возблагодарили Бога и начали орать " Монжуа! ". Патриотически настроенный создатель " Хроники первых 4 Валуа " с гордостью отмечает, что при взятии Ла-Рошели в 1372 г. французы одолели " гасконцев и британцев, какие считали себя наилучшими бойцами в мире. И это была победа, завоеванная не авторитетными, а элементарными людьми и бедняками " [76]. Наиболее ясно новейшие патриотические веяния проявлялись в идеологии мещан, чье познание давно не было сковано узкими рамками естественного хозяйства. Кроме такого, при тогдашних способах ведения борьбы конкретно городка были главными твердынями, в значимой мерке обеспечивавшими боевой успех той или другой стороны. Поражения Франции в борьбе, ограбление и поражение пленённых городов фаворитами — все это обостряло антианглийские настроения и содействовало суровым изменениям в публичном сознании. В критериях борьбы конкретно горожане ранее остальных соц слоев прибывали к осознанию интересов французов в борьбе за хранение независимости Франции. Особенностью рождающихся патриотических эмоций в ту эру была идентификация интересов страны с личностью короля.
Именно в 70-х гг. Xiv в. схожий процесс начался и в британском публичном мировоззрении. Военные невезения Англии вызвали не лишь раскаяние о бесполезных материальных издержек и прекращении притока имуществ из Франции, но и эмоция государственного унижения. Еще до истока борьбы с Францией Эдвард iii приложил стремления к тому, чтоб сотворить в Англии антифранцузские и антишотландские настроения. Представители разных слоев британского сообщества единогласно считали, что Франции получилось унизить британского короля, добившись принесения им оммажа за Гасконь в 1329 г. Исходя из известной в Средние века идеи справедливой борьбы, Эдвард iii в особых обращениях уже в период борьбы представлял шотландцев как взбунтовавшихся подданных Англии, а французов — как их пособников. Широко пропагандировалась мысль законности прав Эдуарда iii на французский трон. Все это содействовало утверждению в британском публичном мировоззрении представления о справедливом нраве борьбы против Франции.
Удачи главного шага борьбы и связанные с этим экономические выгоды зафиксировали в широких слоях британского сообщества эмоция гордыни одержанными победами и рвение возобновлять войну. Однако после решетка в Бретиньи 1360 г., в период боевых неудач Англии, началась эволюция публичного представления в стране. Определенные общественные круги — в первую очередность горожане — переходят от упоения успехами к сомнению, а потом к разочарованию. Сначала войну элементарно прекращают принимать как выгодное дело, а потом конкретно горожане первыми начинают созидать в ходе событий не элементарно смену военного счастья, но и унижение Англии и британцев.
Очень свойственен в этом отношении изображенный Уолсингемом патриотический поступок обеспеченного английского мещанина Джона Филпота. На его средства были вооружены 1000 человек и некотороеколичество кораблей для охраны британских берегов. Поступок Филпота вызвал, как строчит хронист, " победа " в Лондоне и хвалу самого короля. Некоторые представители высшей знати, исполненные ревнивых эмоций, стали упрекать мещанина, что он не посоветовался с ними. Филпот ответил, что он поступил так, видя, " до какого бедственного расположения доведена отечество " [77]. Показательно, что выразителями патриотических настроений в британском сообществе, как и во Франции, стали представители непривилегированных сословий.
Феодалы, несомненно, с еще огромным трудом отрешались от космополитической в собственной базе рыцарской морали. Идеалы рыцарства представляли собой крепко утвердившийся кодекс военной касты. Кастовая солидарность рыцарства была чужда зарождающимся элементам государственного ощущения. Стремясь принять свою гегемонию в сообществе не лишь с поддержкой экономического и политического господства, класс феодалов равномерно развил необыкновенную систему нравственных ценностей, призванных принять нравственное преимущество рыцарства над иными сословиями. Наличие этого нравственного кодекса содействовало сближению феодалов разных государств и стран. На протяжении веков рыцари чувствовали ассоциация с собратьями по классу еще четче, чем с людьми, связанными общностью местности и языка. Рыцарская нравственность признавала высшей добродетелью преданность сюзерену, а им мог быть феодал или сударь хотькакой страны.
В атмосфере наметившегося в ходе англо-французской борьбы усиления патриотических настроений нормы рыцарского кодекса чести начали все почаще прибывать в возражение с зарождающимися веществами государственных эмоций. Характерный образчик противоречия рыцарских норм морали интересам страны — избавление Черным Принцем за выкуп взятого в плен в 1367 г. профессионального французского предводителя Бертрана Дюгеклена.
Военная ситуация во Франции становилась все наиболее неблагоприятной для Англии. Эдвард iii решил еще раз использовать к испытанному в начале борьбы приему. В 1373 г. крупная британская войско во голове с герцогом Ланкастерским сделала превосходный опустошительный рейд по Франции — от Кале до Бордо. За 5 месяцев похода британцы нанесли суровый ущерб Пикардии, Шампани, Бургундии, Оверни, Лимузену и иным областям. Однако им не получилось завладеть ни 1-го значимого городка, а вместо ожидаемого эффекта устрашения и покорности сходу же после возвращения Джона Ланкастерского в Англию против британской власти восстали практически все городка в Гаскони, несчитая Бордо и Байонны. Огромные английские владения на юго-западе Франции фактически закончили быть. Контролируемая Англией территория стала меньше, чем перед истоком Столетней борьбы.
В том же, 1373 г. в итоге удачных действий войск Дюгеклена под французской властью оказалась практически вся Бретань. В северной доли Франции в руках британцев оставались лишь Кале и отдельные гарнизоны в Нормандии. Франция была недалека к решительной победе, но ресурсы страны истощились, британцы упрямо противились в тех немногих опорных пт, какие они удерживали. Сражения в Гаскони заполучили затянутой недостаточно продуктивный нрав. Все это подтолкнуло враждующие стороны к мирным переговорам.
Первая попытка добиться договоренности была предпринята еще в 1372 г. Представители Англии и Франции встретились в Кале и, как отмечает французский хронист, " британцы на этот раз говорили с французами наиболее любезно " [78]. С первых шагов переговоров камнем преткновения стал вопрос о правах британского короля на корону Франции. Поскольку британцы требовали на их законности, нескончаемые споры завели соучастников встречи в тупик и проявили невозможность заключения решетка. Даже условия тяжелейшего для Франции контракта в Бретиньи базировались на отказе британского короля от династических притязаний. Как проявили следующие действия Столетней борьбы, препоручать условия, угрожавшие независимости Франции, разрешено было лишь на базе ее совершенного военного поражения и глубочайшей внутренней беспомощности. В 70-х гг. Xiv в. ситуация была совершенно другой. Упорное уклонение Англии отрешиться от идеи соединения корон было реакционным и недостаточно настоящим в обстановке созревания предпосылок для сотворения государственного страны. Это делало невозможным мнение решетка. Отныне и до конца борьбы стало светло, что не миролюбивый контракт, а бескомпромиссная капитуляция одной из воюющих сторон может решать граница борьбе. Поэтому начиная с середины 70-х гг. Англия и Франция отправь по пути временных перемирий меж временами военной энергичности.
Первое перемирие другого периода Столетней борьбы было заключено в 1374 г. Оно предусматривало прекращение боевых действий лишь в Юго-Западной Франции. В начале 1375 г. была достигнута подобная соглашение в отношении Пикардии и Артуа. Наконец, в июне 1375 г. на переговорах в Брюгге, где во голове британского и французского посольств стояли наиболее высокопоставленные лица( 4-ый сын Эдуарда iii Джон Ланкастерский и брат Карла v Филипп Бургундский), было принято заключение о полном прекращении борьбы на год. Несмотря на регулярные нарушения с обеих сторон, это перемирие было потом продлено еще на год — до июня 1377 г.
В 1377 г. за некотороеколичество дней до истечения срока перемирия погиб Эдвард iii — вдохновитель и конкретный координатор борьбы с Францией на протяжении нескольких десятковлет.
После погибели британского короля Эдуарда iii Карл v собрал собственных приближенных и сказал стиль о плюсах покойного, которого считал большим управляющим. При этом важно напомнить, что французы воевали в 70-х гг. конкретно против него, а в самой Англии кончина Эдуарда iii, утратившего былую славу и известность, не вызвала нималейшего публичного резонанса.
Народ до крайнего доверял на восшествие на трон Черного Принца, который погиб на год ранее собственного отца. В полном объеме плоды настолько частого в массовом сознании резкого перехода от почтения к глубочайшему неудовольствию пожинал внук Эдуарда iii, сын Черного Принца Ричард ii( 1377–1399). Во Франции Карла v сменил его сын Карл vi( 1380–1422). Оба, как понятно, трагические фигуры в средневековой летописи. Ричард ii стал владыкой в возрасте 10 лет, Карл vi — три года спустя в возрасте 12 лет. Оба они сменили на престоле мощных правителей и опытных политиков, при которых позиции центральной власти существенно упрочились. Этому в большой ступени содействовали периоды боевых успехов в англо-французской борьбе: серия блестящих побед Англии в 40—50-х гг. при Эдуарде iii и огромные заслуги Франции в борьбе за избавление собственной местности в 70-х гг., при Карле v. Приход к власти несовершеннолетних правителей — причина, непременно, субъективного нрава — наложился на конкретные экономические, боевые и общественные трудности, мешавшие продолжению функциональных боевых действий. Это отдало придворным кругам, постоянно отделанным к борьбе за понижение центральной власти( за безупречного в их очах слабого правителя), красивый предлог для недовольства и феодально-сепаратистских наступлений.
Основные схватки конца 70-х гг. происходили на море. Франция попробовала завладеть инициативой и прекратить коммуникации меж Англией и британской Гасконью. Серьезные морские схватки произошли еще до перемирия 1377 г. возле Ла-Рошели и у британских берегов. Они постоянно кончались победами Франции, продемонстрировав в различие от времени Слейса вероятность французского преобладания на море. Большую роль в этом сыграл альянс с Кастилией, помогавшей Франции на море на протяжении только другого периода борьбы. Кастильские корабли приняли функциональное роль в борьбе на море с момента восстановления боевых действий. Летом 1377 г. соединенный франко кастильский флот сделал серию набегов на берега Южной Англии и прибрежные острова; в 1378–1379 гг. он удачно действовал у берегов Бретани и Фландрии.
В 1381 г. британцам получилось решать конец функциональному роли Кастилии в борьбе на море методом вмешательства в конфликт Кастилии с Португалией на стороне крайней. Это было прямым продолжением столкновения Англии и Франции на Пиренейском полуострове в конце 60-х гг. Еще тогда, после поражения Педро i, барон Джон Ланкастерский вступил в брак с дочерью низложенного кастильского короля. На этом основании он претендовал на престол Кастилии, официально присвоив титул короля. У Англии, таковым образом, был неизменный предлог для борьбы против рискованного французского союзника. Сын Энрике ii Хуан i перед лицом угрозы со стороны Португалии в 1381 г. подтвердил альянс с Францией, что, несомненно, стимулировало мнение союзного контракта меж Англией и Португалией.
Выступление Англии в помощь португальского короля Фердинанда i привело к огромным материальным затратам, но было безрезультатным в военно-политическом отношении. Кастильско-португальский конфликт кончился компромиссным династическим решением. Англия не получила ничто, альянс Кастилии с Францией сохранился.
Заметно активировалась в 70-х гг. роль иного французского союзника — Шотландии. Усилия Карла v по укреплению франко-шотландского союза оказались не тщетными. Несмотря на мир 1369 г. с Англией, Шотландия в 70-е гг. практически участвовала в борьбе на стороне Франции. У британских берегов удачно действовали шотландские пираты, помогая французам и испанцам в борьбе на море. Вотан из капитанов пиратских кораблей — Джон Мерсер — наводил кошмар на британцев. Специально для борьбы против него были снаряжены корабли англичанина Филпота. Большие трудности для Англии формировала ситуация на шотландской границе, где начиная с 1378 г. фактически непрерывно шла битва. Шотландцы регулярно врывались в пограничные области, отвлекая силы британской армии от борьбы на континенте.
Действия сепаратистки настроенных южношотландских феодалов, по-видимому, поощрялись Францией. Подчас обнаруживалось прямое понимание шотландцами их роли в антианглийской борьбе Французского царства. Например, шотландцы — соучастники захвата Бервика в 1378 г. — сообщили представителям британской власти, что они служат французскому королю. Особенно суровое вторжение с севера вышло в 1379 г. По этим французского хрониста, в нем слились силы обоих союзников Франции — Шотландии и Кастилии. Английскому королю довелось навести против них большие боевые силы во голове с самим герцогом Ланкастерским.
В конце 70-х гг. сражение развернулась на юго-западе Франции, в Бретани, Нормандии и в районе Кале. В различие от предшествующих лет в борьбе не было бывшего накала. Начавшиеся летом 1377 г. бои шли с переменным успехом, в главном сводясь к обоюдным опустошительным рейдам и не принося очевидного успеха ни одной из сторон.
Наиболее значимых итогов добилась Франция в Бретани, завладев практически всей ее территорией. Предпринятые британцами в 1379–1380 гг. экспедиции к берегам герцогства свелись к ещеодним опустошениям локального смысла. Грабительский нрав данных походов был настолько естественным, что даже британец Уолсингем, постоянно настроенный патриотически, осудил неких его соучастников за лишнюю жадность и жестокость. Его рассказ разъясняет и тактическую фактор военного преимущества Франции. Пользуясь тем, что британцы поглощены разбоем, французские войска совершали неожиданные и очень чувствительные нападения на них. Уолсингем разглядывает такую стратегию как несправедливый метод ведения борьбы.
И все же успех Франции не был совершенным. Главной предпосылкой этого являлась держава не преодоленного царской властью сепаратизма феодальной элиты. Победы царского войска напугали больших французских землевладельцев, более только опасавшихся усиления центральной власти. В итоге они делают ряд новейших опасных для Франции шагов. Наваррский повелитель и граф Фуа в 1375–1376 гг. вступили в сепаратные переговоры с британцами; в 1378 г. Карл Злой продал Англии принадлежавший ему Шербур, а потом организовал заговор с целью убийства французского короля. Герцог Бретани, вынужденный в следующий раз признать вассальную зависимость от французской короны( 1381), смог чрез некотороеколичество месяцев закончить отдельный контракт с Англией. Его условия предусматривали хранение британского гарнизона в Бресте. Во всех данных деяниях интересы Франции были принесены в жертву сепаратизму.
В итоге к истоку 80-х гг. британцы, неглядя на огромные утраты, сохранили в собственных руках все главные опорные пункты на Французском побережье. Кале, Бордо и Байонну они удержали своими мощами. Французские сеньоры добавили к этому Шербур в Нормандии и Брест в Бретани. Это основательно снижало смысл французских побед. Обе страны так истощили свои ресурсы в бесконечной борьбе, что при всей неопределенности сложившегося расположения начали снова стремиться к мирным переговорам. Эта желание была усилена осложнением внутреннего расположения в обоих королевствах.
Начало 80-х гг. Xiv в. ознаменовалось взлетом антифеодальных движений: возмущение фермеров под управлением Уота Тайлера в Англии, серия городских и крестьянских выступлений во Франции.
К 1381 г. совсем упали веры на " военное волшебство ", которое обязано было свершиться при восшествии на трон Ричарда ii, сына большого воина— Черного Принца. Английское армия не лишь не побеждало наиболее на континенте, оно уже не обеспечивало сохранности страны. У английских берегов хозяйничали французские пираты, люд в панике ожидал вторжения.
Глубокое сожаление в собственных качествах Ричарда ii, с которого началось его правление в Англии, было доэтого только соединено с тем, что с его приходом к власти ожидаемого чуда в борьбе не вышло. Это совсем предопределило известие большей доли британского сообщества к королю. Кровь, великодушно пролитая при подавлении восстания Уота Тайлера, порадовала и утешила лишь правящую вершину сообщества. Народ же, который бесхитростно пробовал во время восстания притянуть молодого короля на свою сторону, отшатнулся от Ричарда ii. И не случаем спустя без небольшого 20 лет низвержение и ожесточенное смертоубийство этого правителя не вызвали в Англии малость существенного резонанса. Народ остался углубленно равнодушным к доле короля, желая цареубийство, как правило, в те эпохи не одобрялось элементарными людьми.
Наметившееся в данной ситуации натуральное тишина в борьбе было тем не наименее нарушено ещеодним всплеском военной энергичности. Причиной его стала в начале 80-х гг. Фландрия. С самого истока Столетней борьбы королевство Фламандское — давнишний предмет экспансии Франции — занимало трудную позицию в англо-французской борьбе. Его правители выступали на французской стороне при неизменном противодействии про английски настроенных мещан. Однако к концу xiv в. вызванные борьбой смены усложнили дела меж Англией и ее традиционными торговыми партнерами — водящими городками Фландрии. Их огромное возмущение вызывала возрастающая соперничество британского Кале — новейшего центра торговли шерстью. Отношения меж давними союзниками начали омрачаться эпизодическими столкновениями на море.
К концу 70-х гг. в британском сообществе созрело резкое возмущение обитателями Фландрии, переданное Уолсингемом. Он писал, что фламандцы все время сменяют позиции, поддерживая британцев в период успехов и причиняя им урон при неудачах. В этом непременно содержалась порция правды, так как окончательной целью состоятельных фландрских городов была самостоятельность. Затянувшаяся англо-французская битва, неясный нрав боевых действий в это время могли сотворить воспоминание, что таковой путь развития стал для Фландрии вероятным.
Ситуация грубо поменялась, когда в 1379 г. во фландрских городках началось обширное антифеодальное перемещение. Его центром стал Тент. После долговременной борьбы, протекавшей с переменным успехом, граф Фландрский обратился в 1382 г. за поддержкой к французскому королю Карлу vi. Представители восставших мещан во голове с сыном известного Якоба Артевельде Филиппом обязаны были находить помощи у собственного обычного союзника Англии.
Французские сеньоры восприняли просьбу глава Фландрского как удачный предлог для такого, чтоб принять вконцеконцов в данной области гегемонию Франции. Почва для этого была подготовлена еще в конце 60-х гг. браком брата Карла v Филиппа с наследницей фламандского глава. В итоге после погибели правящего глава Людовика де Маль Фландрия обязана была перейти под администрация французского царского дома. Однако не вызывала сомнения потенциально отрицательная точказрения городов. Подавление восстания давало Франции вероятность нанести горожанам предупредительный удар и приготовить заключение фламандской трудности в свою выгоду. Поддержка изгнанного горожанами глава была втомжедухе актом классовой солидарности и демонстрацией суверенитета Франции в отношении Фландрии.
Отправление французского войска было обставлено очень празднично. В пребывании высшей знати и духовенства из храма Сен-Дени извлекли орифламму — античное французское знамя — и двенадцатитысячная войско двинулась во Фландрию. 27 ноября 1382 г. восставшие горожане были разбиты в битве при Розбеке. Правящая вершина Франции восприняла эту битву как победу рыцарей над простонародьем и возмездие за бывшую, грубость свободолюбивых фландрских мещан, не желавших покориться французскому королю. Хронисты, вособенности создатель официальной " Хроники Карла vi ", с пиршеством докладывают об больших потерях войска мещан( именуются числа от 18 до 25 тыс. человек), о том, что после схватки были убиты еще некотороеколичество тыщ фламандцев. Примерно чрез месяц после Розбека французская войско сожгла Куртре " вследствии такого, что в этом городке торжествовали победу, прежде одержанную над французами ", или, как выразился создатель " Хроники Карла vi ", " чтоб покарать за бунт " [79].
Почти все мятежные городка сдались, но центр восстания Тент не подчинился. Французской армии довелось начать к осаде. Тем порой в Англии была собрана войско для помощи Гента. Очередной акт англо-французской борьбы обязан был разыграться в испытанной форме вмешательства во внутренние противоречия, как, кпримеру, в Бретани и на Пиренейском полуострове. На этот раз был применен церковный призыв, соединенный с начавшимся в 1378 г. " большим расколом " церковной церкви. Экспедиция во Фландрию готовилась в Англии как крестовый поход в охрану папы Урбана vi против профранцузски настроенного " антипапы " Климента vii. Во голове " крестоносного войска " был поставлен епископ Норичский Генрих Диспенсер.
Реальную подоплеку британского вторжения во Фландрию определял давнишний глубочайший народнохозяйственный энтузиазм к данной области, обострившийся в связи с французской войной Гента. В Англии не могли не воспринимать, что угнетение восстания мещан французской армией в сочетании с перспективой перехода Фландрии к Филиппу Бургундскому формируют опасность совершенной утраты британских позиций в данной области. У истощенного борьбой и внутренними противоречиями страны не было способностей для снаряжения армии. Плохо экипированное и организованное армия было поспешно набрано на средства папы и не представляло суровой силы.
Тем не наименее большие круги британского сообщества связывали с активизацией борьбы во Франции веры на военную добычу, интенсификацию фламандской торговли, т. е. в окончательном счете — на рост заработков. В военно-стратегической отношении кампания во Фландрии обязана был отвлечь силы французской армии от юго-запада где британцы с трудом удерживали крайний сравнительно большущий плацдарм.
Как бы подводя результат периоду неудач Англии, эти годы стали порой поочередной утраты ее позиций во Фландрии, на Пиренейскол полуострове и в Бретани, боевых неудач в Шотландии и на местности Франции.
Поход Генриха Диспенсера во Фландрию, и " который возлагались огромные веры, окончился провалом. Весной 1383 г. " крестоносцы " высадились в Кале, но не смогли брать ни 1-го фламандского городка. Они опустошили и разграбили Пикардию, прибегнув к издавна переставшей оправдывать себя стратегии. Военные невезения, заболевания, грабежи привели к глубочайшей деморализации и без такого слабенькой британской армии. В итоге она в панике отступила перед прибывшим во Фландрию войском Карла vi.
Бесславное возвращение армии Диспенсера в, Лондон в 1383 г., по существу, обозначало конец союза Англии с фландрскими городками. Единственный продолжавший противиться нажиму Франции град Тент не получил британской поддержке и остался в изоляции. В конце 1384 г. британцы предприняли попытку вторгнуться и борьбу Гента с Францией. Предлогом послужил переход титула глава Фландрского к брату французского короля( в 1384 г. после погибели Людовика Маль). Ричард ii объявил, что он как повелитель Франции не признает новейшего глава и назначает наместника в Тент, выделив ему, но, очень незначительное армия. Поэтому все, что добились горожане, было достигнуто их своими мощами.
После продолжительного храброго противодействия обитатели Гента в 1385 г. отправь на договор с Филиппом Бургундским. Были доказаны вольности городка, но при условии официального отказа от союза с Англией. Этот контракт юридически закрепил то, что де-факто совершилось в 1383 г. [80]
После короткой паузы( перемирие 1384–1385 гг.) Франция в крайний раз на этом шаге Столетней борьбы попробовала нанести Англии конечное военное поражение. Была задумана боевая кампания невиданного масштаба. Важная роль в ней отводилась Шотландии и Кастилии. В этом плане проявился просторный интернациональный нрав, который заполучила к концу xiv в. сражение меж Англией и Францией. Впервые планировалось знание наступательных операций на местности самой Англии, которую обязаны были сразу штурмовать с юга французские, а с севера — соединенные франко-шотландские войска.
Не постановив до конца задачку избавления местности собственной страны, французские феодалы были готовы перейти к захватнической борьбе в Англии. Их охватила невыносимая охота добычи. Как строчит Фруассар, собравшиеся для вторжения в Англию французские рыцари в ожидании функция грабили народонаселение прибрежных областей Франции и обещали, что оплатят за все, когда вернутся из британского похода. Кампания, имевшая ключевой целью добычу и новейшие финансы сеньоров, прикрывалась пышными лозунгами " мщения " британцам за причиненные Франции обиды [81].
Задуманный удар по Англии был нанесен только со стороны англо-шотландской рубежа и не очень щепетильно. Весной 1385 г., сходу после истечения срока англо-шотландского перемирия, в Шотландию прибыло полутора тысячное французское армия во голове с адмиралом Жаном де Вьенном. Участие в борьбе против Англии в тот момент было навязано шотландцам. Угроза их независимости со стороны ослабленного Английского царства уменьшилась, и поэтому снизилась энергичность Шотландии в качестве французского союзника. Это вызвало глубочайшие тактические несогласия меж французскими и шотландскими военачальниками. Французские хронисты единогласно винят шотландцев в трусости, в то время как те только устремлялись свести дело к пограничному рейду, не вступая в огромную войну против Англии. В результате французским рыцарям так и не получилось уверить шотландцев подвинуться в глубь страны за состоятельной добычей. Союзное армия продолжало находиться в пограничных районах до прихода большущий британской армии, поспешно собранной Ричардом И. Через некотороеколичество месяцев армия Жана де Вьенна бесславно возвратилось во Францию, так и не вступив в схватка с британцами.
Если эта дробь кампании могла считаться выполненной желая бы отчасти, то вторжение в Англию с юга вообщем не состоялось. Это любопытно и некотороеколичество таинственно. Начиная с 1385 г. Франция, по этим всех источников, беспрепятственно и даже подчеркнуто готовилась к вторжению в Англию. Наконец летом 1386 г. в районе Слейса сосредоточилась крупная французская войско, жаждавшая тронуться в Англию [82]. На бессчетные корабли было погружено орудие, осадные орудия, даже подробности укреплений для боевых лагерей и т. п. Англия была разумеется не подготовлена к отражению такового удара и охвачена ужасной паникой. На ее северной границе еще действовало франко-шотландское армия. В данной подходящей ситуации французский повелитель показал ничем не оправданную медленность с отправкой войска, совсем отменив ее в ноябре 1386 г. под смехотворным поводом заболевания Филиппа Бургундского.
Объяснение этому разрешено отыскать в настоящей исторической обстановке во Франции. Положение семнадцатилетнего Карла vi, ставшего владыкой в 12 лет, было очень хрупким. В стране, где лишь что были подавлены восстания соц низов, подняли голову сепаратистски настроенные большие землевладельцы. Они возобновили междоусобные борьбы, на время прекратившиеся при Карле v. В разоренной борьбой и неурожаями голодающей стране бесчинствовали бриганды.
Нетрудно взятьвтолк колебания Карла vi в вопросе об отправке войска в Англию. Не мог быть жарким приверженцем этого компании и более авторитетный человек в государстве — дядя Карла vi барон Филипп Бургундский. Получив вконцеконцов администрация над Фландрией, он разумел, что завоеванные с таковым трудом позиции имеютвсешансы быть утрачены вследствии невыгодной фландрским городкам борьбы. Перестав быть их союзником, Англия оставалась принципиальным торговым партнером городов Фландрии. Сдерживающим причиной была и плохая попытка сотворить суровый 2-ой фронт против Англии с шотландской поддержкой. В свете всех данных событий мысль вторжения в Англию смотрится, на наш взор, недостаточно настоящей.
Чем же тогда разъяснить гулкие приготовления Франции? Вероятно, конкретно вследствии непрочности собственных позиций французский повелитель обязан был желая бы снаружи пойти навстречу жаждавшим добычи рыцарям. Под флагом подготовки вторжения Карлу vi получилось сравнимо свободно завести доп налогообложение, коснувшееся даже духовенства и строптивых обитателей Аквитании.
Одной из обстоятельств демонстративной подготовки французского вторжения в Англию было втомжедухе осложнение ситуации на Пиренейском полуострове. В новейшей вспышке конфликта меж Кастилией и Португалией( 1384) Англия, несомненно, поддержала собственного союзника Португалию из-за ослабления союзной Франции Кастилии. В августе 1385 г. в битве кастильских и португальских войск при Альжубарроте снова участвовали британцы и французы. Поражение Кастилии было суровым ударом по французскому союзнику. Пользуясь военной неудачей кастильского войска, барон Джон Ланкастерский с большущий армией вторгся в 1386 г. на Пиренеи полуостров под поводом борьбы за свои династические права в Кастилии. Франция рисковала потерять в будущем эффективной военной поддержке собственного пиренейского союзника.
В данных обстоятельствах демонстративная подготовка к вторжению в Англию обязана была проиграть роль фактора, удерживающего английскую энергичность на Пиренейском полуострове. Источники свидетельствуют, что дипломатическая и возможная боевая помощь Франции помогла Кастилии избежать поражения и закончить примирительный контракт с Джоном Ланкастерским( его условия предусматривали улучшение династических связей меж Кастилией и Ланкастерским зданием) [83].
К концу 80-х гг. боевая энергичность Англии и Франции очевидно истощилась. Ни экономические ресурсы, ни внутриполитическое состояние в обеих странах не давали способности возобновлять напряженные боевые деяния. Стороны были обязаны снова перейти к мирным переговорам. Прочный мир был всееще неосуществим, так как ни одна неоднозначная неувязка не была решена.
В переговорах, начатых при поддержке нейтральных посредников в 1386 г., Франция требовала отказа от притязаний Англии на французскую корону. Английская сторона запросила в протест традиционную непомерную цену— передачу Англии на правах суверенитета Гаскони и Нормандии. На фоне в целом успешного для Франции другого периода борьбы это было неприемлемо. По всей видимости, таковая заранее нереалистическая точказрения Англии на главном шаге переговоров была продиктована желанием доли британских сеньоров из конкретного придворного окружения Ричарда ii продлить войну. В базе их позиции лежала та же, что и у французских феодалов, охота новейших заработков. У британцев она подогревалась воспоминаниями о " счастливых временах " Эдуарда iii.
Новые пробы добиться договоренности были предприняты в 1387 г. Показательно, что на этот раз Ричард ii попытался делать тайком от британских баронов и доли собственного придворного окружения. В Англии распространились слухи, что повелитель хочет вернуть Франции важные английские владения на северном побережье — королевство Гин и Кале. Это обострило возмущение правлением Ричарда ii. Помимо обстоятельств внутреннего нрава оно было вызвано, в частности, и военными неудачами. Общественное мировоззрение Англии связывало с Ричардом — сыном Черного Принца — веры на возвращение былых успехов в борьбе против Франции. Реальный ход событий опроверг эти ожидания. Стремление Ричарда ii к переговорам воспринималось как национальное предательство и в значимой ступени усиливало непопулярность британского короля в своей стране.
Наметившаяся желание к заключению беспристрастно неминуемого в сложившейся ситуации перемирия чуть не была разрушена внезапной военной активизацией Шотландии. Исходя, по-видимому, из непрочности расположения Ричарда ii и его глубочайших противоречий с североанглийской знатью, шотландцы попробовали нанести Англии удар с севера. Возможно, шотландский повелитель Роберт ii Стюарт собирался снабдить таковым методом равноправное и благородное роль Шотландии в дальнейшем англо-французском мире. В 1388 г. огромное шотландское армия вторглось в Северную Англию и после опустошительного рейда по пограничным районам одержало победу над британской армией при Оттерберне.
Это вызвало во Франции оживление планов вторжения в Англию. Однако весть о дипломатическом успехе британского короля, заключившего альянс с герцогом Бретани и владыкой Наварры, понизило смысл шотландской победы. К тому же эти союзы в следующий раз показывали шаткость позиций французской знати. В сочетании с экономическими трудностями это привело к сохранению веяния к договоренности.
На переговорах 1389 г., как и следовало ждать, видимое пространство одолжил вопрос о Шотландии. Попытка британцев в следующий раз достигнуть ее вассальной зависимости от Англии и не подключать в качестве французского союзника в контракт о перемирии разбились о целостность позиций Франции и Шотландии. Английскому королю довелось отрешиться от веры развязать себе руки во Франции для погрома Шотландии. Наравне с иными союзниками Франции она была включена в условия контракта о перемирии, подписанного в июне 1389 г. в Лелиенгене около Кале [84].
Перемирие знаменовало правило долгого перерыва в боевых деяниях меж Англией и Францией. После его продления на три года стороны попробовали приступить переговоры об критериях конечного решетка. Конференция в Амьене 1391–1392 гг., как и все давние пробы аналогичного рода, обнажила нерешенность главных неоднозначных вопросов. Вновь рассматривалась неувязка Аквитании, которую французский повелитель, казалось, готов был скинуть Англии. Однако встречное требование возвращения Кале отвергалось британцами, беспрепятственно говорившими, что, покуда этот град в их руках, " ключи от Франции находятся под британской охраной " [85]. Значительная дробь британской знати во голове с герцогом Глостерским неприкрыто сопротивлялась розыскам мирной договоренности. Эта точказрения имела помощь в Англии, так как достаточно большие общественные круги устремлялись снова обогатиться за счет борьбы во Франции. Тем не мене в середине 90-х гг. возобладала мирная желание. Причина этого содержалась во внутреннем расположении обеих государств.
В Англии и без такого хрупкое состояние Ричарда ii еще более усугубилось после такого, как он отказался от опеки царского совета во голове с Джоном Ланкастерским и попытался править безпомощидругих. Финансовые трудности, возмущение мещан, восстания в Ирландии, нескончаемые козни при дворе и заговоры баронов, обширное распределение еретического учения лоллардов как формы проявления общественного недовольства— все это разговаривало глубочайшей нестабильности внутриполитической ситуации и делало расширение борьбы с Францией рискованным и недостаточно настоящим.
Во Франции подобные трудности царской власти ухудшились с 1392 г. томным психическим болезнью Карла vi. В движение нескольких предшествующих лет он пробовал брать бразды правления в личные руки, отстранив от власти собственных дядей — барона Бургундского и барона Беррийского. Болезнь короля немедленно вызвала борьбу придворных группировок за администрация, понижение центрального правления, вспышки феодального сепаратизма, междоусобные борьбы.
Все это принуждало Англию и Францию непрерывно продолжать перемирие при совершенной невозможности договориться по главным дилеммам. Более такого, в 90-х гг. появилась и истока усиливаться, казалось бы, внезапная после стольких лет англо-французского конфликта желание к установлению собственных контактов меж 2-мя королями. Источники единогласно докладывают о растущем дружелюбии меж Ричардом ii и Карлом vi, в заболевания которого временами наступало усовершенствование. Все почаще появлялись слухи о готовящейся собственной встрече монархов, об их обоюдной симпатии, планах общей борьбы против " неуверенных " и т. п. С 1394 г. к этому добавилась мысль династического брака меж английским и французским царскими домами: овдовевший Ричард ii умолял руки малолетней дочери Карла vi Изабеллы.
При попытке разъяснить внезапное сведение монархов следует в первую очередность учесть очень трудное состояние всякого из них. Опасение за собственный престол( для свергнутого в 1399 г. Ричарда ii оно оказалось не бесполезным) могло начинать довольно массивным стимулом к беспрецедентной собственной " дружестве " меж королями стран, враждовавших в движение нескольких веков и возле полвека находившихся в состоянии борьбы. Теряя почву под ногами в личных странах, Ричард ii и Карл vi попробовали создатьусловия помощью друг друга; заключив что-то вроде собственной унии, оформленной как перемирие 1396 г. меж Англией и Францией на 28 лет [86]. Договор был скреплен не лишь подписями правителей, но и бракосочетанием Ричарда ii и Изабеллы Валуа, состоявшимся в Кале после собственной встречи монархов.
Договор 1396 г. не решил ни 1-го спорного вопроса. Брак Ричарда ii и Изабеллы не рассматривался как форма соединения корон. Было умышленно оговорено, что их детки не будут обладать прав на французский трон. Цель соглашения и прошедшей с большой помпой встречи правителей была другой — закрепить собственные контакты и создатьусловия обоюдной помощью. Об этом красноречиво свидетельствует обет Карла vi при необходимости помогать " собственному возлюбленному сыну " Ричарду ii. Еще 10 лет обратно британский повелитель поразил собственных подданных заявлением, что в случае их возмущения он может обратиться за поддержкой к собственному родственнику королю Франции. Эта казавшаяся абсурдной и неосуществимой мысль сейчас обрела базу. Вся амуниция встречи монархов в Кале была пронизана демонстративным, ненатурально подчеркиваемым дружелюбием. Чего стоила желая бы церемониал их совокупного обеда, во время которого герцоги Ланкастерский и Глостерский прислуживали французскому королю, а герцоги Бургундский и Беррийский — британскому! Был проведен замен драгоценными дарами, принесены совокупные обеты и т. п.
Несмотря на присутствие обстоятельств для взаимного рвения правителей к мирной передышке, интерес Ричарда ii была большей, и никак не в силу его собственных параметров( кстати, не любивший сражаться французский повелитель Карл v фактически посвятил всю свою жизнь борьбе за изгнание британцев из Франции). К этому, при иных одинаковых обстоятельствах, водила вся логика в целом проигранного Англией другого шага Столетней борьбы. Блеск боевых и дипломатических успехов Франции времени правления Карла еще не потух, неглядя на изменение ситуации в 80—90-х гг. Xiv в. Поэтому сходу же после соглашения в Кале Ричард ii начал платить за унию с французским владыкой и длительное перемирие. Он возвратил Брест герцогу Бретани, а Шербур — королю Наваррскому. Оба они в тот момент находились в дружеских отношениях с французским владыкой, и это служило укреплению позиций Франции. Перемирие, и без такого непопулярное в Англии, стало активизировать недовольство. Вновь поползли слухи о каких-либо секретных дарах Ричарда французскому королю, о том, что он хочет возвратить все завоеванное Эдуардом iii, подключая Кале. Феодалы — любители борьбы во голове с герцогом Глостерским раздували обширное возмущение политикой короля.
Таким образом, завершившее 2-ой шаг Столетней борьбы перемирие 1396 г. базировалось на зыбкой грунте внутренней нестабильности расположения в обоих государствах и поисков монархами собственной опоры за пределами собственных государств. Однако невозможно заявить, что заключение неоднозначных заморочек совершенно не двинулось с места. С беспристрастно прогрессивных исторических позиций наметилось заключение вопроса о Фландрии. Проблемы французского юго-запада, Кале и прилегающей к нему местности оставались всееще острыми.
В самом развитии англо-французского конфликта на другом шаге наметились некие новейшие черты. Масштабы борьбы поменялись, возросла роль воюющих королевств. Война содействовала усилению частей государственного самосознания во Франции и Англии, что полностью согласовывалось с беспристрастной задачей территориального размежевания и разрыва вассально-ленных связей эры раннего Средневековья.
Сложную эволюцию претерпел нрав борьбы. После решетка в Бретиньи, в 60—70-х гг., он определялся освободительными задачами Франции, принужденной биться против опасности собственной независимости. В данной связи грубо возросла роль народа, его роли в боевых деяниях. В 80-е гг., когда освободительная задачка была в главном решена, нрав борьбы начал снова складываться агрессивными устремлениями феодалов обеих государств, видевших в ней источник наживы.
Третьим временем в летописи Столетней борьбы обычно числятся действия 1415–1420 гг., когда во Франции в следующий раз высадилась крупная британская войско и снова повела борьбу за " возобновление законных прав " британского короля. Этому предшествовал практически двадцатилетний период официального перемирия( контракт 1396 г. обязан был предохранять силу до 1424 г.). Эти годы невозможно вычеркивать из летописи англо-французской борьбы, так как боевые деяния неодинраз возобновлялись. Как правило, они велись в испытанной форме вмешательства во внутренние трудности врага или в дела " третьих государств ".
Отправной точкой новейшего обострения англо-французских противоречий стал муниципальный переворот 1399 г. в Англии. Широкое возмущение правлением Ричарда ii привело к тому, что он был свергнут с престола собственным двоюродным братом, сыном барона Джона Ланкастерского Генрихом. 10 октября 1399 г. крайний был коронован как Генрих iv( 1399–1413) из новейшей Ланкастерской династии. Хотя прошлые два года Генрих провел во Франции, куда бегал от бешенства Ричарда ii, его успех был воспринят при французском дворе поначалу свежо и настороженно, а потом грубо негативно. Особенно большущий резонанс получила наступившая чрез некотороеколичество месяцев после переворота неясная погибель Ричарда ii( прогуливались слухи, что он погиб в заточении от голода). Французский придворный хронист именует британцев по этому поводу " вероломными иностранцами ", действовавшими " по наущению беса " [87].
Растущая агрессивность в отношении британцев была связана во Франции с четким осознанием неизбежности быстрого восстановления борьбы. Переворот обозначал отказ от политики Ричарда ii, в которой видимое пространство занимала желание к укреплению контактов с Францией, " собственной дружбы " с Карлом vi. Кроме такого, избавление короля разрывало династическую ассоциация британского правящего дома с Францией. Малолетняя вдова Ричарда ii красавица Валуа не могла наиболее рассматриваться как потенциально принципиальная политическая фигура. Для укрепления собственных позиций при дворе и в публичном мировоззрении Англии Генрих iv обязан был отрешиться от очень непопулярного перемирия и иллюзии дружбы с французским правящим зданием.
Во Франции крупная дробь феодалов из придворных кругов старательно раздувала возмущение переворотом в Лондоне и растущие антианглийские настроения. При дворе громко противились " узурпацией " Генриха, сожалели Ричарда ii, сетовали по поводу мрачной судьбы Изабеллы. Давно стремившиеся к продолжению борьбы политические силы обрели красивое обоснование собственной злости. Поскольку мысль борьбы имела старинную достаточно широкую помощь в Англии, новое военное стычка было неизбежно. И даже первые снаружи дружелюбные шаги Генриха iv, как какбудто бы поддержанные во Франции, скрывали опасность взрыва.
Спустя приблизительно месяц после коронации новейший британский повелитель направил во Францию послов для доказательства перемирия. Для чуть захватившего трон Генриха iv безотлагательная битва с Францией была опасна. Гарантией отсрочки военного конфликта при общем злобном настрое Франции была красавица Валуа. Генрих iv употреблял ее, по существу, как заложницу. Подтверждение перемирия было объявлено условием возвращения на отчизну. Французскому королю довелось договориться на переговоры. Однако об общей злобной позиции Франции хлестко свидетельствовало то, что Карл vi запретил собственным представителям называть Генриха в договоре владыкой Англии.
В начале 1400 г. Карл vi и Генрих iv подписали письма, в которых за всякой строчкой, говорившей о мире, проступала неминуемость борьбы. Достаточно отметить, что ни один не именовал иного владыкой. Карл vi давал взятьвтолк, что не признает законности прав Генриха Ланкастерского на английскую корону, а Генрих, назвав его в протест французским кузеном, подчеркивал хранение притязаний на французский трон [88].
Неудивительно, что такое доказательство перемирия сопровождалось в обеих странах военными приготовлениями. Во Франции они велись наиболее громко и неприкрыто. Французские сеньоры, как всевместе отмечают хронисты, " желают борьбы против Англии " и собирают армия [89]. В Аквитании, где после французских боевых успехов 70-80-х гг. Xiv в. тяжело было найти рубежа британских владений, начались оружие столкновения. Вотан из влиятельнейших политических деятелей Франции — брат короля Людовик Орлеанский — направил Генриху iv вызов на поединок. Это было неслыханной наглостью, таккак по рыцарскому кодексу чести поединок вероятен лишь меж одинаковыми. Следовательно, брат французского короля не признавал Генриха Ланкастерского сударем. К тому же письмо было составлено в вызывающем тоне. На северной границе Англии активировались шотландцы, действовавшие, по-видимому, по согласованию с Францией. Прекрасно разумея, что англо-французский мир висит на волоске, Генрих iv в первые же месяцы присутствия у власти втомжедухе начал готовиться к борьбе. Однако приступать боевые деяния британский повелитель не спешил — очень хрупким было его состояние в стране. Уже в 1400 г. был открыт заговор знати против короля: " мятеж 4 графов " — Голландов, родственников и победителей короля Ричарда ii ". Затем они последовали бесконечной вереницей, сопровождаемые зловещими слухами, что " чудом спасшийся " Ричард ii жив и прячется на севере Англии или в Шотландии.
В данной обстановке Генрих iv был обязан посвятить первые годы собственного правления разрешению противоречивой задачки: биться за продление перемирия, сразу старательно готовясь к борьбе с Францией. Были приняты меры по укреплению интернационального расположения Англии. В поисках вероятного союза против Франции британский повелитель приложил много усилий для заключения династического брака меж собственной дочерью и сыном германского правителя Руперта Пфальцского. Сам Генрих iv вступил в брак со вдовой барона Бретани, что нереально не связать с усилением военно-стратегических позиций Англии в грядущей борьбе.
Большое интерес в британской политике уделялось обычным объектам англо-французских столкновений — странам Пиренейского полуострова и Шотландии. В начале другого правления Генрих iv вступил в переговоры с Португалией, рассчитывая сдержать ее от союза с Кастилией — давней сторонницей Франции. Надежды на разрыв или желая бы понижение франко-кастильского союза подкреплялись сделанными еще Джоном Ланкастерским династическими связями Англии с Пиренейскими странами. Большого успеха деяния британской дипломатии не имели. Португалия заключила в 1403 г. альянс с Кастилией, а старый франко-кастильский альянс дал малые трещины, но устоял.
Несколько наиболее значимых итогов, и с огромным трудом, достигнул Генрих iv в Шотландии. В первый же год собственного правления он попробовал препоручать шотландцам контракт о неизменном мире при условии признания британского суверенитета. Решительный отказ шотландского короля не приостановил Генриха iv, и в 1401 г. он снова прислал собственных представителей для переговоров. Англичане выдвинули сформулированные сто лет обратно " доводы " мифологического нрава в выгоду законности запросы оммажа от шотландского короля. Кроме такого, британцы потребовали передачи неоднозначных пограничных крепостей Роксбург, Йедбург и Бервик. Шотландцы, по словам 1-го из британских представителей, " вполне отвергли эти предписания с прибавлением неких чрезвычайно не дипломатичных выражений ". Англии получилось, таковым образом, спровоцировать Шотландию на повреждение перемирия и выступление до истока боевых действий во Франции. В 1402 г. шотландские войска вторглись в северные области Англии и были разбиты.
Пока в всякой из воюющих государств шли приготовления к официальному восстановлению англо-французской борьбы, боевые деяния практически уже начались. В движение главного десятилетия xv в. регулярно бывали жестокие столкновения на море у берегов Бретани и Фландрии; непрерывно работающим причиной стало пиратство, мешавшее стандартному развитию британской, французской, фламандской торговли. Французские отряды на кораблях временами совершали набеги на южноанглийские штаны и острова. Пострадали Плимут, Саутхемптон, Портленд, Уайт и др. Начиная с 1404 г. британцы втомжедухе время от времени разоряли берега Северной Франции в Нормандии, Пикардии, Бретани.
Все это происходило в критериях официального перемирия и рассматривалось как деяния отдельных лиц, а не страны. Однако по масштабам и ожесточенности эти столкновения тотчас не отличались от настоящей борьбы. Так, по этим французского хрониста( можетбыть, преувеличенным, но тем не наименее показательным), 6 тыс. британцев участвовали в отражении французского нападения 1405 г. на южноанглийское побережье. Во время рейдов по берегам Нормандии и Пикардии в 1404 г. британцы не лишь грабили, " забирая все, что разрешено ", но и убивали мирное народонаселение. Некоторых, как в дни борьбы, хватали в плен и угоняли в Кале для получения выкупа.
Систематические нападения британцев на побережье Бретани привели к восстановлению народного противодействия. В 1405 г. обитатели Бретани обратились к королю с просьбой " позволить им приняться за орудие, чтоб отстоять свои дома и прогнать британцев ". Когда в том же году в районе Бреста высадился британский отряд, фермеры, " доведенные до крайности, вооружились палками, арбалетами и луками, чтоб отобразить силу силой, покуда не подходят их заступники "( т. е. французские войска) [90]. При отражении британского рейда 1406 г. в Нормандии были убиты 500 и взяты в плен 700 британцев.
Наиболее деятельно неофициальная битва шла в британской Гаскони. Здесь англо-французские противоречия, как традиционно, проступали вособенности ясно. В начале xv в. они обострились в связи с неопределенностью расположения данной области. Полвека обратно, по миру в Бретиньи, она вся юридически отошла под администрация Англии. После успехов 70–80-х гг. французы практически освободили из-под британской власти огромную дробь юго-западных земель. Однако это не получило нималейшего юридического дизайна. Договор 1396 г. обходил все неоднозначные вопросы. В итоге к истоку xv в. в Гаскони не было определенных пределов меж английскими и французскими владениями. В действие обязано было вступить преимущество мощного. Пользуясь сложностью внутриполитического расположения в Англии, французские сеньоры брали инициативу в свои руки и попробовали в следующий раз выгнать британцев с юго-запада.
Французские отряды предприняли серию атак на занятые британцами городка и цитадели. Их деяния выглядели вбольшейстепени как инициатива отдельных больших феодалов, но время от времени повелитель беспрепятственно давал постановления о нападении на английские гарнизоны. Оправданием тривиальных нарушений перемирия было для французов растущее возмущение доли местного народонаселения британской властью. Англичане имели на юго-западе старинную опору в лице местных мещан и землевладельцев. Однако в первые годы xv в. торговые интересы городов и сепаратизм местной знати стали отходить под давлением грабительской политики британцев. Традиционные проанглийские позиции обитателей Гаскони основательно пошатнулись при Генрихе iv. С первых месяцев собственного правления он начал радикально распоряжаться имуществами данной области и в различие от большинства собственных предшественников делить земляные пожалования на юго-западе. Многочисленные поборы и разбой британских боец привели к тому, что крестьянство в большинстве собственном радикально поддерживало французских боец. Все это содействовало успеху Франции на юго-западе.
Яркой формой обострения англо-французских противоречий в начале xv в. стало вмешательство Франции в действия в Уэльсе. Покоренный британской монархией еще в конце xiii в., Уэльс попробовал возвратить себе самостоятельность. В 1400 г. тут вспыхнуло большое антианглийсков возмущение под управлением Оуэна Глендоуэра. Это перемещение и по масштабам, и по продолжительности( 1400–1410) представляло огромную угроза для британской короны. Предводитель восстания обратился за поддержкой к французскому королю, Франция получила красивую вероятность повернуть практически продолжавшуюся войну с Англией на ее местности.
В 1402–1403 гг. французские корабли временами поддерживали Глендоуэра с моря. При французском дворе неодинраз поднимался вопрос о подготовке армии для общих действий с восставшими. Наконец в 1405 г. французское армия высадилось в Уэльсе под флагом поддержке Глендоуэру в борьбе против " узурпации Генриха " [91]. Этот шаг разрешено было разглядывать как афиша борьбы британскому королю. Вероятно, он и был задуман как правило раскрытой борьбы с Англией под благообразным поводом выступления против " узурпатора " в тяжелый для него момент восстания. Владевшая инициативой в движение всех лет приватно длившейся борьбы, Франция, казалось, готова была к нанесению сурового удара. Однако экспедиция в Уэльс протекала сонно, боевые деяния разворачивались медлительно, а пополнение из Франции не прибывало. Среди французских рыцарей и боец появилось возмущение, дискуссии о " бедности " Уэльса и т. п. Меньше чем чрез год, не добившееся малость настоящего успеха армия возвратилось во Францию.
Причиной утраты инициативы в таковой подходящий для Франции момент было ее внутреннее состояние. В начале 1405 г. кругом снова тяжко заболевшего Карла vi развернулась острейшая сражение за администрация. В крайнее время большим политическим весом при французском дворе владел брат короля барон Людовик Орлеанский. Он встретился с возрастающим воздействием юного барона Бургундского Жана Бесстрашного — родственника короля. Эти политические деятели занимали противоположные позиции по всем муниципальным вопросам, в том числе и по вопросу борьбы с Англией. Герцог Бургундский, обладавший Фландрией, предпочитал из-за ее торговых интересов хранение формального англо-французского перемирия. Людовик Орлеанский был жарким приверженцем восстановления борьбы. В 1405 г., когда это стало реальностью, Жан Бесстрашный беспрепятственно выступил против политики Людовика Орлеанского.
Франция оказалась на границы гражданской борьбы. Оба барона собрали войска, готовые приступить междоусобную борьбу. К осени 1405 г. с огромным трудом было достигнуто примирение, носившее очевидно непрочный примирительный нрав. Одним из критерий, разумеется, было развертывание боевых действий против Англии. Герцоги начали приготовлять одновременную атаку Кале и Бордо — главных форпостов британской власти во Франции. Однако исполнению этого ещеодного плана активизации борьбы поочередно препятствовал барон Бургундский. В то время как на юго-западе развернулись достаточно функциональные боевые деяния, осада Кале готовилась под управлением барона Бургундского очень медлительно. Жан Бесстрашный очевидно не хотел деятельно делать против британцев. В результате одновременная штурм не свершилась, оба компании оказались плохими.
Под воздействием несогласий при дворе Франция заняла в вопросе о борьбе противоречивую позицию. Говоря о подготовке осады Кале, барон Бургундский сразу вел переговоры о доказательстве перемирия с Англией. Мирные предписания прибывшего в Париж британского посольства были сорваны герцогом Орлеанским.
В 1406 г. появилась благоприятная вероятность новейшего французского вмешательства во внутренние дела Англии: к Карлу vi прибыли представители оппозиционной Генриху iv североанглийской знати с просьбой военной поддержке для борьбы против " узурпатора ". Однако ситуация была применена только отчасти. Военную содействие сепаратистски настроенным дворянам не дали, но они получили письмо французского короля, в котором он беспрепятственно призывал британцев биться за права законного короля Ричарда. Таким образом, правящие круги Франции неизлечимо упустили вероятность завладеть инициативой в борьбе и повернуть ее в неблагоприятной для Англии обстановке.
Ситуация не поменялась и после организованного герцогом Бургундским убийства его политического конкурента — Людовика Орлеанского( 23 ноября 1407 г.). Хотя Жан Бесстрашный после недолгой опалы был прощен и стал самым авторитетным человеком при дворе, ему противостояли любители и родственники убитого, образовавшие со порой так именуемую партию Арманьяков( по имени возглавившего ее глава Арманьякского). Они продолжали брать во всем, в том числе и в вопросе о борьбе, позиции, противоположные " бургундской партии ". В итоге в атмосфере назревающей гражданской борьбы французский двор продолжал воспринимать противоречивые решения в отношении Англии.
В 1409 г. царский комитет под воздействием арманьяков объявил законной войну против " так именуемого короля Генриха Ланкастерского ", которому спустя 10 лет припомнили смертоубийство Ричарда ii. Тем не наименее в том же году Франция приняла английское предписание о мирных переговорах, а в 1410 г. было официально доказано англо-французское перемирие.
Летом во Франции разразилась гражданская битва меж придворными группировками, боровшимися за администрация при неспособном к управлению государством Карле vi и в окончательном счете — за самостоятельность от центральной власти. Состояние феодальной анархии, в которое ввергла страну сражение так именуемых бургиньонов и арманьяков, обязано было изготовить ее легкой добычей старинного врага. Англичанам не довелось находить повод для нападения на ослабленную Францию. Представители враждующих группировок сами обратились к ним за поддержкой в междоусобной борьбе.
Первыми сделали следующий акт предательства интересов Франции представители " бургундской партии ". В разгар борьбы с арманьяка ми барон Бургундский направил в Англию полпредство, предложившее " в уплату " за военную содействие невиданные уступки. Помимо средств и династических браков британский повелитель дол жен был заполучить 4 городка во Фландрии и Нормандию. Герцог Бургундский обещал втомжедухе доставить оммаж за Фландрию британскому королю [92]. Таким образом, у Генриха iv, немало лет опасавшегося восстановления борьбы, возникла вероятность дешевый ценой достигнуть такого, что не получилось самому Эдуарду iii, — заполучить огромную дробь французской местности и вернуть английские позиции во Фландрии.
Осенью 1411 г. англо-французская битва, практически не прекращавшаяся с истока xv в., заполучила новейшую, трагическую для Франции форму. Английские войска выступили из Кале, соединились с армией барона Бургундского, подошли к французской столице и после кровопролитного боя с армиями арманьяков вступили в Париж. Поспешное возвращение в Англию сходу после такового успеха разрешено разъяснить лишь получением извещения о намерении арманьяков рекомендовать еще наиболее высшую стоимость за переход британцев на их сторону. Уже в феврале 1412 г. представители орлеанского дома прибыли в Англию и после переговоров заключили официальный контракт с Генрихом iv.
Условия, на которых эта сортировка получила английскую содействие, были для Франции еще наиболее томными. Арманьяки обещали дать британскому королю на базе суверенитета герцогство Аквитанское в полном размере; они согласились втомжедухе доставить ему оммаж за ряд остальных французских областей( Понтье, Перигор, Ангулем). Эти главные условия подкреплялись валютными обещаниями и династическими планами [93]. Содержание этого неприятного контракта было вблизи условиям решетка в Бретиньи 1360 г., навязанного тогда Франции после 20 лет тяжелейшей борьбы. Арманьяки перечеркивали с трудом доставшиеся Франции покорения 70–80-х гг. Xiv в. Вновь, как и на главном шаге борьбы, французские сеньоры принесли интересы страны в жертву сепаратизму и жажде власти.
Англичане выступили на стороне арманьяков наиболее радикально и глубоко, чем в содействие герцогу Бургундскому. Причиной, естественно, была вероятность заполучить Гасконь — обычный главный предмет британских притязаний [94].
Английское армия под командованием царевича Томаса, барона Кларенсского, высадилось в Нормандии. В ожидании подхода армии арманьяков британцы, по словам хрониста, " жгли городка, захватывали цитадели и причинили большущий вред ". Спустя некотороеколичество месяцев оказалось, что арманьяки, не успев применять английскую содействие, потерпели поражение и вступили в переговоры с бургундцами. Обе враждующие партии склонялись к отказу от предстоящего роли британцев в их делах. В протест барон Кларенсский прошел опустошительным рейдом по областям Мен, Вермандуа, Берри и прибыл в Бордо. Начался новейший позорный торг меж ним и французской знатью. ныне обсуждалась цена за то, чтоб британцы согласились оставить Францию, так как враждующие сортировки, по-видимому, запоздало сообразили смертельную угроза британской " поддержке ". Кларенс получил недешевые подарки и обязательство большой валютной суммы за прекращение вмешательства в междоусобную борьбу. Английское армия осталось зимовать в Бордо, и непонятно, что принесла бы весна, ежели бы не известие о кончине Генриха iv. 9 апреля 1413 г. в Англии был коронован двадцатипятилетний сын Генриха iv Генрих v( 1413–1422). Генрих v получил военное образование, будучи тринадцатилетним юношей участвовал в боевых деяниях в Шотландии. В конце правления отца воспринимал роль в управлении государством, возглавлял царский комитет, имел репутацию смелого бойца и способного муниципального деятеля.
Начиная приблизительно с 1408 г. царской власти в Англии равномерно получилось достигнуть условной стабилизации собственного внутреннего расположения и укрепления интернациональных позиций. Был умиротворен Уэльс, ослаблена шотландская угроза( молодой шотландский повелитель Джеймс i с 1405 г. находился в британском плену), подавлено внутреннее возмущение( погром в 1414 г. выступления лоллардов под управлением Олд Кастла). Произошло это конкретно ко времени последнего внутреннего ослабления Франции. Опыт роли в борьбе французских придворных группировок уверил британских феодалов, что ситуация во Франции максимально благосклонна для них. Примирение бургундцев и арманьяков в 1412 г. носило очевидно кратковременный нрав. Безраздельное воздействие барона Бургундского при дворе снова подогревало орлеанистов. Феодальная безвластие крайних лет возродила безобразия бригандов и привела к резкому обострению соц противоречий. Банды мародеров, прикрываясь именованием то одной, то иной враждующей сортировки, грабили фермеров. Не выдержав кошмара политической неразберихи и налогового произвола, фермеры временами принимались за орудие под лозунгом борьбы против всех " партий " за короля. Глубокое возмущение мещан налоговой политикой и феодальными раздорами вылилось весной 1413 г. в возмущение под управлением Кабоша в Париже. Восставшие горожане завладели орудие в ратуше, осадили дворец короля, потребовали ареста царских чиновников, прекращения междоусобиц, понижения налогов.
Попытки " бургундской партии " применять это перемещение в собственных интересах привели после его угнетения арманьяками к новейшей вспышке феодальной усобицы. В ходе снова разгоревшейся гражданской борьбы обе придворные сортировки водили секретные переговоры с Англией, приближая тем самым грядущее английское вторжение и поражение Франции. Очередной мир меж конкурентами( контракт в Аррасе 4 сентября 1414 г.) запрещал выводить альянс с британцами. Однако в стране не было политической силы, способной изготовить этот запрещение действующим. Феодальные сортировки продолжали розыски соглашения со злейшим противником Франции. В ходе переговоров намечался грядущий альянс Англии с герцогом Бургундским, отделанным дать британцам все владения фаворитов " орлеанской партии ". Английское вторжение стало неизбежным, а ситуация такая, что войну разрешено было заблаговременно полагать проигранной.
Карл vi и его свита из числа арманьяков только в 1415 г. по-настоящему оценили серьезность создавшегося расположения. В то время как новейший британский король— Генрих v, отвечая желаниям британской знати, деятельно готовил вторжение во Францию, арманьяки предприняли судорожные пробы достигнуть договоренности. Их предписание о династическом браке Генриха v и дочери Карла vi было изготовлено в атмосфере преднамеренно раздуваемых в Англии антифранцузских настроений. Уже издавна расширять слухи о типо готовящемся французами " предательском " нападении на Кале, о намерении " извести " его обитателей с поддержкой ужасных заболеваний. При дворе разговаривали о некоторой измене французов и необходимости их покарать.
В протест на французские мирные предписания Генрих v потребовал в качестве собственных " законных " владений Аквитанию, Нормандию, Анжу, Турень, Пуату, Мен, Понтье — приблизительно половину Франции. Более пятидесяти лет обратно, в 1358 г., такие же непомерные притязания выдвигал Эдвард iii. Однако тогда Франция была обескровлена и опустошена борьбой, лишилась армии и короля. Возрождение данных требований Генрихом v практически значимо афиша борьбы.
В августе 1415 г. герольд британского короля вручил Карлу vi письмо, начинавшееся так: " Благородному принцу Карлу, нашему кузену и сопернику во Франции — Генрих, божьей милостью повелитель Англии и Франции " [95]. Возвратив себе титул французского короля, Генрих v писал, что он " должен во имя верности " возвратить законные права собственных предшественников. Это обозначало, что он подготовился к борьбе и считает ее последующую отсрочку под видом переговоров ненужной. Благоприятная ситуация в раздираемой внутренними противоречиями Франции, наметившийся альянс с герцогом Бургундским, широкая помощь грядущей борьбы в широких слоях британского сообщества, вероятность аннулировать с ее поддержкой оппозицию доли феодалов и мещан в Англии — все эти причины обусловили английское вторжение 1415 г.
Генрих v, оказавшийся хорошим политиком, не мог не понимать, что со времени Ричарда ii непопулярный мир с Францией был одним из истоков оппозиции. Дальнейшее оттягивание борьбы могло воскресить чуть приглушенное возмущение знати и бросить Англию в положение таковой же феодальной анархии, которая царила в царстве Карла vi. Перед самым выступлением армии во Францию при британском дворе был открыт следующий заговор против короля, наложенный под поводом незаконности власти Ланкастеров. Заговорщики, покушавшиеся на жизнь Генриха v, в следующий раз доказали, что оппозиция жива и представляет суровую угроза для царской власти. Английский хронист Бенет связал заговор с подготовкой борьбы во Франции: создатель утверждал, что заговорщики получили от французов средства за смертоубийство Генриха v, чтоб предупредить таковым методом посадку в Нормандии [96].
11 августа 1415 г. от берегов Англии отплыла армада, переправлявшая во Францию самую многочисленную и кропотливо снаряженную армию за всю историю англо-французской борьбы. Войско Генриха v, по-видимому, насчитывало не наименее 30 тыс. человек и имело важную для такого времени артиллерию. Английская посадка произошла не в Кале, как ожидалось, а в одном из важных портов Нормандии— Гарфлере. Несмотря на большие силы британцев и неимение поддержке со стороны царской армий, гарнизон и обитатели городка оказали отчаянное противодействие. Гарфлер был взят только после полуторамесячной осады и практически совершенного разрушения британской артиллерией. Армия Генриха v понесла огромные утраты. К жертвам осады и штурма Гарфлера прибавилась смертность от заболеваний.
Первые шаги экспедиции Генриха v оказались, таковым образом, не настолько легкими и победоносными, как ожидалось. Вновь британская завоевательная политика столкнулась с противодействием, идущим не от царского двора, занятого интригами и борьбой за администрация, а от народонаселения гарнизона, действовавших по личному разумению.
Генрих v свирепо расправился с обитателями Гарфлера. Оставшиеся в живых были выселены из городка, превращенного вдогон за Кале в британский форпост на побережье. Англичане снова формировали во Франции почву для нелюбви к завоевателям. Делая всееще ставку на устрашение, Генрих v принял заключение войти грандиозным опустошительным рейдом чрез Нормандию, Пикардию и Фландрию до Кале.
В то время как британская войско, показывая совершенную безнаказанность и свободу действий во Франции, двинулась вдоль побережья на восток, французский повелитель пробовал составить армия. По всей стране были разосланы письма, призывавшие французов под королевское знамя. Интересной индивидуальностью данных посланий было воззвание короля не лишь к рыцарям, но и к " хорошим горожанам ", которым предлагалось привести в военную подготовленность укрепления городов и городские ополчения [97]. Опыт освободительной борьбы времени Карла v не был позабыт.
Мобилизация армии столкнулась с противодействием барона Бургундского. Ради ослабления собственных придворных конкурентов он, по существу, уже в 1415 г. начал помогать британцам. Жан Бесстрашный заявил действовавшему от имени короля дофину Людовику( старшему брату грядущего короля Карла vii), что не станет ни работать ему, ни охранять его. Более такого, барон Бургундский мешал присоединению сеньоров к царскому войску. Его свой многочисленный отряд, посланный с огромным опозданием, несомненно, " не успел " присоединиться к армии до решающего схватки с британцами.
24 октября 1415 г. продвижение британской армии было остановлено французским войском, преградившим ей путь приблизительно в 60 км от Кале, возле деревни Азенкур. На последующий день — 25 октября — тут произошла крупнейшая бой Столетней борьбы. Прошло наиболее полвека со времени крайнего настолько же масштабного столкновения 2-ух армий на французской земле при Пуатье. Уроки превосходных поражений Франции середины xiv в., учтенные в родное время Карлом v и Дюгекленом, были к 1415 г. позабыты. В ходе феодальных усобиц погибли сделанные и те эпохи составляющие неизменной армии, знакомой с единоначалием, дисциплиной, продуманной стратегией. В сражению при Азенкуре британской армии снова противостояло наспех собранное ополчение из отрядов отдельных сеньоров и городов Франции.
Хронист Базен умышленно выделяет, что французское армия было многочисленнее, чем английское, но различалось очень слабенькой дисциплиной и наиболее низкой военной подготовкой [98].
Командование исполняли сразу два военачальника — маршал Бусико и коннетабль Карл д'Альбре. На деле же любой большой сеньор всееще считал себя совсем автономным. В тактическом отношении это армия попыталось бессознательно подтвердить прием, принесший как-то успех британцам. Несмотря на что французы были инициаторами схватки, они решили новости защитный бой. Не нападая врага, французская войско в то же время не позволяла ему продвигаться в сторону Кале.
Генрих v принял вызов и отдалприказ собственным войскам штурмовать французских рыцарей. Он обратился к собственному войску с воодушевляющей речью: " О, мои добрые друзья по вооружению! Настал момент, когда вам будетнеобходимо биться не из-за славы, а из-за самой жизни… " Основными факторами следующий британской победы были грубые тактические промахи французской армии, неимение в ней одного управления и дисциплины. Позиция французского войска была выбрана безуспешно — в узком пространстве меж 2-мя малыми лесными массивами. При нападению плотных линий французского войска английские лучники совместно со спешившимися рыцарями применили новейший прием: отступая, они вбили в землю заостренные колья, на какие обязана была напороться французская конница. Это основательно помешало успеху конной атаки.
Французская войско в противоположность британской действовала непродуманно, не проявив свойственного ее сопернику творческого фактического истока. Понеся большущий ущерб в итоге первых атак британских лучников, французские рыцари перешли в контратаку. Большая их дробь спешилась. Заимствованный из британского эксперимента прием спешивания рыцарей был использован безуспешно — тяжеловооруженные французские рыцари с трудом двигались по размокшей после мощного дождя земле. С британской стороны им противостояли в главном легковооруженные бойцы, какие передвигались еще наиболее вольно. Контратака захлебнулась, британцы перешли в пришествие и начали стеснять врага. В битве наступил перелом: британская войско радикально брала вершина, поле боя усеяли тела французских рыцарей.
В этот разрешающий момент произошел интереснейший эпизод, принципиальный для осмысливания последующих событий борьбы во Франции. В разгар боя Генрих v получил весть, что на британский обоз совершено атака. Английские хронисты единогласно говорят, что это были грабители, которых прельстила богатая добыча. Однако они же докладывают детали, заставляющие сомневаться в таком объяснении происшедшего. Вместо такого чтоб нестись с добычей, воспользовавшись суматохой схватки, " грабители " начали колотить в колокола, орать, что британский повелитель убит, и шумно петь мольбу " Тебя, Господи, восхваляем! " [99]. С таковым поведением еще наиболее согласуется известие французского хрониста Монстреле. По его версии, на британский обоз напали 600 французских фермеров из окрестных деревень во голове с местными рыцарями. Они завладели не лишь актив, но и " почтивсех британцев " [100]. Следовательно, атака на обоз было реальным ударом в тыл, нанесенным в разрешающий момент боя.
Эта партизанская вылазка обязана была помочь дух сражающихся, отвлечь британцев и, наиболее основное, попробовать вынудить бессчетных пленных французских рыцарей забыть о рыцарских законодательстве и опять ринуться в бой. Во каждом случае, Генрих v сообразил происшедшее конкретно так и отдалприказ немедленно побить пленных французов. Он навлек этим на себя ужасное порицание современников, но предотвратил вероятность перелома в битве. Готовность народонаселения Франции взять функциональное роль в борьбе покуда еще не встретила должного осмысливания феодалов и короля, но она уже превращалась в неизменный причина борьбы против Англии.
Битва при Азенкуре была проиграна так же сокрушительно и окончательно, как как-то схватки при Слейсе, Креси и Пуатье. Не есть четких данных о потерях, понесенных Францией в этом битве. Историки не раз пробовали, делаяупор на косвенные сведения, найти числа, какие позволили бы доставить масштаб поражения Франции. Результаты данных подсчетов предоставляют значимый разброс: от 2–2, 5 тыс. погибших рыцарей до 8 тыс. Однако в всяком случае в очах Фруассара это была смерть " цвета рыцарства ".
Одержав победу, Генрих v проследовал в Кале и потом с большим пиршеством и большой добычей возвратился в Англию. Это явление было нарядно зафиксировано по всей стране: одно за иным следовали праздничные богослужения, устраивались торжественные шествия и т. п. Однако Генрих не мог не воспринимать, что достигнутый боевой успех еще не обозначал победы в борьбе. Несмотря на смерть нескольких тыщ французских рыцарей при Азенкуре, во Франции еще оставалась войско, бессчетные гарнизоны в крепостях и городках, был жив дух противодействия покорению.
Новое военное поражение Франции было воспринято, по словам создателя " Нормандской хроники " Кошона, как " чрезвычайно большущий стыд для Французского царства ". Монстреле докладывает, что обитатели Парижа верно связали это явление с " противоречиями и раздорами сеньоров царской крови " и радикально потребовали, чтоб правящий от имени короля дофин Людовик положил конец междоусобицам [101]. Но состояние оставалось бывшим: в Париже еще сохранялся печаль по погибшим в сражению при Азенкуре, а барон Бургундский уже повел свои войска на столицу, чтоб выхватить администрация у арманьяков. Силы и интерес правящей сортировки были всееще сконцентрированы на борьбе за администрация, а не на отражении наружной угрозы.
Королевская администрация, таковым образом, оказалась на предоставленном шаге неспособной исполнить прогрессивную функцию охраны муниципальных интересов Франции, как, кпримеру, во эпохи Карла v. Сопротивление покорению все более становилось не направляемым из центра занятием отдельных лиц, городов, отрядов. Большинство маленьких и средних феодалов на местах не признавало британской власти. Как писал хронист Кузино, даже после победы Генриха v при Азенкуре " недостаточно нашлось авторитетных, какие покорились ему, несчитая гасконцев и остальных людей из их земли " [102]. В конце 1415— начале 1416 г. неодинраз происходили англо-французские столкновения у берегов Нормандии и поблизости занятого британцами Гарфлера. Они постоянно оканчивались поражением разрозненных, не имеющих помощи короля сил Франции.
Английский повелитель тем порой готовил новое большое вторжение во Францию. Как проявили следующие действия, на этот раз ставилась задачка настоящего завоевания всей ее местности. Важным моментом подготовки решающего удара, как традиционно, стала неувязка союзников. Опираясь на настоящие заслуги в борьбе и абстрактные " законные права " во Франции, Генрих v предпринял дипломатические шаги с целью снабжения интернациональной помощи. Весной 1416 г. в Лондоне деятельно велись переговоры с германским царем Сигизмундом и графом Голландии, Зеландии и Геннегау Вильгельмом. Заключение официального союза с царем было успехом, который мог в будущем снабдить Англии помощь на континенте. Кроме такого, с поддержкой глава Вильгельма и правителя британский повелитель создавал некое время в очах публичного представления Европы иллюзия готовности к заключению решетка с Францией.
Под флагом мирных переговоров Генрих v прибыл осенью 1416 г. совместно с германским царем Сигизмундом в Кале и столкнулся там с герцогом Бургундским. Однако вместо англо-французского решетка эта встреча привела к творению англо-бургундского союза [103]. Договор, в котором барон признал законными права Генриха v на французский престол и обещал ему военную содействие, был большим достижением британской политики. Патриотически настроенные составляющие во Франции восприняли деяния барона как предательство. Так, создатель " Нормандской хроники " увидел по этому поводу, что барон Бургундский " стал быстрее англичанином, чем французом " [104]. Союз с Бургундией наметился некотороеколичество лет обратно, в ходе гражданской борьбы во Франции. Подтверждением действительности его сотворения стал отказ барона Бургундского от роли в борьбе против британского вторжения в 1415 г. В 1416 г. альянс британского короля и барона Бургундского был официально оформлен. Это подрывало позиции и без такого ослабленной Франции и делало ее шансы на победу в борьбе очень небольшими.
Летом 1417 г. новенькая крупная британская войско( возле 10 тыс. человек) во голове с самим Генрихом v высадилась в Нормандии. Хорошо экипированное, снабженное осадными орудиями и артиллерией армия приступило к последовательному завоеванию Франции. Именно в это время барон Бургундский снова подвел свои войска к Парижу. ныне это был не элементарно следующий акт междоусобной борьбы с арманьяками, а убедительная осуществление англо-бургундского союза. Коннетабль Франции граф Арманьяк не мог вывести армию из окруженного бургундцами Парижа. Английские войска скоро продвигались по Нормандии, где практически не осталось французских войск, так как все силы были кинуты на борьбу с бургундцами.
Единственным суровым препятствием на пути завоевателей были большие городка, обитатели которых, как правило, держались до крайнего. Их противодействие приводило Генриха v в неистовство. Ему казалось, что до победы над Францией остался один шаг. В бешенстве он запамятовал о собственной роли " законного и хорошего " сударя Французского царства, к которой он жаждал еще с 1415 г. После взятия штурмом продолжительно не сдававшегося Кана британский повелитель отдалприказ побить всех его адвокатов, не милуя мирных обитателей. Сильнейшая военно-морская прочность Нормандии — град Шербур пал только после 10 месяцев осады, и то с поддержкой подкупа. И все же французские городка один за иным были обязаны казаться британцам: пали Понтуаз, Макт, Фалез. Английские войска приближались к крупнейшему городку Нормандии — Руану. В это наиболее время в Пикардии шли бои меж армиями арманьяков и бургундцев, и барон Бургундский направил новейшие силы на захват главногогорода Франции.
В мае 1418 г. Париж был взят любителями " бургундской партии ", какие повели себя как истинные захватчики. На улицах городка происходили жестокие бои меж сторонниками 2-ух феодальных группировок; были перебиты, казнены или заточены очевидные и секретные любители арманьяков.
Неудивительно, что британцы не встречали организованного отпора. Тем не наименее в отдельных городках и крепостях Нормандииим приходилось преодолевать растущее сопротивление населения (по словам хрониста Монстреле, «всех людей Нормандии»)[105]. В июне был осажден Руан, жители и гарнизон которого не желали капитулировать и надеялись на помощь короля. Начав править Францией от имени окончательно потерявшего рассудок Карла VI, герцог Бургундский объявил, что он готовит войско для поддержки Руана. Причиной его внешней переориентации было опасение полностью утратить популярность во Франции. В атмосфере растущего массового сопротивления завоевателям стало рискованно открыто помогать англичанам. Однако события очень скоро показали, что, по существу, герцог Бургундский остался английским союзником.
В движение 7 месяцев обитатели осажденного Руана героически выдерживали неизменный обстрел и жесточайший аппетит. Они ожидали поддержке барона Бургундского, но он не спешил исполнить родное обязательство, продолжая тем самым помогать британцам.
В крайние недели осады Руана вышло явление, которое ясно показало снова наметившийся перелом в нраве борьбы и глубокое несоответствие меж позициями правящей макушки и популяцией Франции. Видя преступное бездействие барона Бургундского, два нормандских рыцаря собрали отряд количеством возле 2-ух тыщ человек и предприняли дерзкую попытку прорвать осаду Руана. Их план не получился, и в декабре 1418 г. град был обязан сдаться. В сознании обитателей Франции зафиксировалось сознание неспособности правящей макушки отстоять страну. Даже приближенный бургундского дома хронист Монстреле строчит, что поступок Жана Бесстрашного " изумил всех хороших людей ".
Расправившись с гарнизоном Руана и невообразимо ограбив его обитателей, Генрих v продолжал покорение Нормандии. Трудности борьбы принудили британского короля в начале 1419 г. вступить в переговоры с действовавшими от имени Карла vi королевой Изабеллой и герцогом Бургундским. Генрих v выдвинул, по словам Монстреле, " непомерные запросы " [106]. Сам факт переговоров свидетельствовал о суровом отступления британского короля от начальной программы безусловной законности его власти над всей Францией. Договоренность не была достигнута. Причиной этого кроме " непомерных требований " Генриха v было, на наш взор, присутствие во Франции в тот момент еще одной политической фигуры, с которой следовало считаться.
Пятнадцатилетний дофин Карл — меньший и единый после погибели 2-ух, старших братьев сын короля Карла vi — бегал из пленённого бургундцами Парижа. В конце 1418 г., делаяупор на выживших арманьяков, он объявил себя регентом Франции и сотворил свои парламенты в Пуатье и Понтуазе и счетную палату в Бурже. Таким образом, в стране появилось руководство, противостоящее бургундскому. При всей шаткости его юридического статуса оно опиралось на бессчетных сторонников арманьяков и смогло сберечь военную помощь Шотландии и заполучить обязательство поддержке от Кастилии. Главная же держава этого правительства содержалась в том, что оно поставило целью борьбу против британского покорения. Как строчит Базен, " за него( дофина Карла. — Н. Б.) и его именованием французы сражались сразу и против бургундцев, и против британцев " [107]. Эта единственная по-настоящему известная в тот момент во Франции задачка могла снабдить правительству дофина помощь в стране. И конкретно на данной платформе летом 1419 г. вышло сведение дофина Карла и переориентировавшегося в следующий раз барона Бургундского. В договоре о дружестве и объединении они докладывали, что соединяются " для такого, чтоб проявить противодействие британцам, нашим давним противникам " [108].
Примирение дофина и барона, естественно, не было крепким. Между ними неизбежно обязана была снова вспыхнуть сражение за администрация. Общая воздух в стране, опасность независимости Франции, наметившаяся активизация и объединение всех патриотических сил и приверженцев централизации принудили правящую вершину временно пойти на компромисс.
Герцог Бургундский, под контролем которого находилась хорошая половина Франции и царская казна, не жаждал активизировать войну против Англии. Английская войско продолжала продвижение к Парижу; была захвачена практически вся Нормандия и герцогство Понтье. Сопротивление завоевателям не ослабевало, но силы были неравны: организованной и отлично приготовленной британской армии всееще противостояли разобщенные гарнизоны и отряды. Французская феодальная вершина в данной опасной для страны ситуации снова, как уже неодинраз бывало в летописи Столетней борьбы, вместо укрепления наметившегося сплочения вульгарна на ущелье противоречий. В сентябре 1419 г. во время собственной встречи дофина Карла с герцогом Бургундским крайний был убит приближенным дофина. Показательно, что для извинения этого правонарушения в очах публичного представления Франции дофин употреблял обширно популярные проанглийские позиции барона. В письмах к городкам по поводу происшедшего Карл потрудился исключить мысль о борьбе за администрация и доставить смертоубийство как справедливую расправу за то, что барон " обещал, но не вел войну против британцев " [109].
Для Франции, стоявшей на пороге военного поражения, следующий акт борьбы феодальных группировок имел томные последствия. В декабре 1419 г. преемник Жана Бесстрашного Филипп( 1396–1467) подтвердил альянс с английским владыкой. С этого времени Бургундия навечно( до 1435 г.) стала важной опорой Англии в Столетней борьбе. Уже в начале последующего, 1420 г. бургундские войска приняли роль в боевых деяниях против крайних адвокатов Нормандии.
Англо-бургундский блок стал основой контракта в Труа( 21 мая 1420 г.) [110], который знаменовал окончание тяжелейшего для Франции третьего шага Столетней борьбы. По форме это был миролюбивый контракт, подводивший результаты борьбы меж Англией и Францией. Он был подписан Генрихом v и сумасшедшим Карлом vi. По существу же, этот акт знаменовал сговор меж английским владыкой и " бургундской партией " о предстоящей общей борьбе против приверженцев дофина. Таким образом, контракт, с одной стороны, отражал продолжавшуюся борьбу феодальных группировок во Франции, а с иной — был ориентирован против сил противодействия британскому покорению. В критериях борьбы против наружного неприятеля междоусобная сражение французских феодалов заполучила новейший оттенок: после почтивсех лет колебаний и переориентации вышло разграничение программ феодальных " партий " по вопросу о борьбе с Англией. Бургундцы вполне солидаризировались завоевателями, а дофинисты( посреди них было много былых арманьяков) сейчас могли достигать власти лишь на базе борьбы против британцев и их бургундских союзников.
По условиям контракта в Труа британский повелитель Генрих v объявлялся регентом Франции и " любимым сыном и преемником " Карла vi. Дофин Карл терял права на трон( его огласили незаконнорожденным и приговорили к изгнанию из Франции). " В целях снабжения решетка и спокойствия " короны Англии и Франции " навсегда " объединялись под эгидой британской власти. Генрих v получал в супруги дочь французского короля Екатерину, и их детки обязаны были начинать правителями объединенного царства. За это британский повелитель и отныне преемник французского престола обещал Карлу vi, королеве Изабелле и Филиппу Бургундскому содействие в борьбе против приверженцев дофина.
В статьях контракта в Труа безразличие элиты французского сообщества к доле Франции получило родное более совершенное воплощение. Бургундцы решили достигнуть победы над прежними соперниками хотькакой ценой( даже ценой утраты Францией способности автономного развития). Король, а точнее, царица( так как Карл vi чуть ли осознавал, что он подписывает) поступила по принципу: после нас хоть наводнение. До конца собственной жизни Карл vi и красавица Баварская сохраняли титулы короля и царицы Франции. С их кончиной само мнение Французского царства как самостоятельной политической единицы отменялось.
Договор 1420 г. не обозначал настоящего завершения англо-французской борьбы и конечного поражения Франции. Однако юридически он лишал ее независимости и создавал суровую и настоящую опасность подключения Франции в " объединенное " англо-французское царство.
Причиной этого в первую очередность была междоусобная битва французских сеньоров. Борьба феодальных группировок во Франции в начале xv в. привела к последнему ослаблению центральной власти и лишила страну беспристрастно прогрессивной роли короля, кругом которого при наличии наружной угрозы концентрировались патриотические центростремительные силы. Более такого, конкуренция бургундцев и арманьяков сделало английское вмешательство опаснейшим для независимости Франции причиной феодальной междоусобицы.
Все это обусловило глубокое изменение нрава англо-французской борьбы, на заключительном шаге которой решающую роль предстояло проиграть народу Франции.
Глава iv. Жанна д'Арк и оживающая лилия
Договор 1420 г. в Труа сотворил ещеодну в летописи Столетней борьбы юридическую иллюзию ее завершения. Конкретная ситуация во Франции была далека от соответствия букве этого акта. " Регенту и преемнику Французского царства ", которым был провозглашен Генрих v, предстояло достигать настоящего повиновения страны. События, последовавшие за подписанием решетка в Труа, проявили, как нелегка эта задачка. С одной стороны, британскому королю противостояла " партия дофина ", патриотическая программа которой делала ее настоящей силой, с иной — растущее общее противодействие широких слоев народонаселения Франции.
Со времени развернутого систематического покорения местности Северной Франции( т. е. с лета 1417 г.) Генрих v был обязан справляться все наиболее суровые трудности. Договор 1420 г. не мог решать конец массовому противодействию. Выросшие за длинные десятилетия борьбы составляющие государственного самосознания оказались посильнее извечной традиции повиновения " законному сударю ". Провозглашение британского короля регентом и преемником короны Франции ни в малейшей ступени не содействовало укреплению его позиций. Напротив, унижение Франции, угроза ее растворения в соединенном англо-французском царстве сделали борьбу против завоевателей еще наиболее жестокой.
Сразу же после подписания контракта в Труа Генрих v и барон Филипп Бургундский продолжили покорение Северной Франции. Их войска двинулись к Парижу, наталкиваясь на собственном пути отчаянное противодействие в каждом городке и цитадели. Ощутив близость победы над, казалось бы, поверженной Францией, Генрих v прибывал в гнев от неповиновения собственных новейших подданных. В итоге он прибегал к традиционной стратегии устрашения, превосходя в ее масштабах и последовательности собственных предшественников. Города, оказывавшие противодействие, были объявлены " восставшими против регента и преемника французской короны ", т. е. мятежными. Поэтому их, как пишут хронисты, часто " превращали в развалины " или " дотла сжигали " [111].
У стенок маленького городка Мелена на реке Сене к югу от Парижа Генрих v попытался делать увещеванием. Английская войско застряла тут более чем на месяц. Досадуя на недопустимую проволочку, Генрих v привез в собственный часть Карла vi и потребовал, чтоб обитатели Мелена подчинились " их подлинному сударю ". Они ответили, что не сдаются конкретно поэтому, что верны собственному королю, ибо " британский повелитель — давнишний летальный неприятель Франции " [112]. Голодая, питаясь кониной, кошками и пр., горожане и гарнизон во голове с рыцарем Гийомом Барбазаном продолжали сдерживать град. Сдаться их принудил лишь аппетит. " Эта осада, — писал Уолсингем, — была самой тяжелой и опасной из всех, какие были у британцев ранее " [113]. В боевом отношении критика была очевидно преувеличенной: британцы помнили наиболее масштабные осады Кале, Руана и остальных городов. Однако Мелен поразил их фантазия ожесточенностью противодействия( ополчение маленького города против целой армии) и категорическим непризнанием прав Генриха v.
Взяв Мелен после 18-ти недель осады, британский повелитель невообразимо расправился с гарнизоном. Многие соучастники защиты были повешены, Барбазан посажен в металлическую клетку. Пошатнувшиеся еще в прошедшем веке рыцарские взгляды ведения борьбы были совсем отброшены. Борьба достигла невиданного доэтого ожесточения.
Сохранявший титул французского короля, Карл vi в очах главный массы народонаселения страны закончил быть олицетворением ее суверенитета. Поэтому подписанные им призывы блюсти мир с " любимым сыном владыкой Генрихом Английским, регентом и преемником Франции " не имели нималейшего деяния. В то же время отвергнутый официальной Францией дофин Карл встречал восторженный прием на юге страны, а его имя становилось знаменем противодействия власти Генриха v. Дофин объявил контракт в Труа преступным, так как Карл vi действовал " не по собственной воле, а по воле британцев ". Как строчит хронист Базен, те, кто сохраняли преданность дофину, " отдавали все силы и энергию, чтоб не лишь отстоять то, чем они обладают, но и прогнать британцев из царства " [114]. И этому не могли воспрепятствовать пробы Генриха v доставить дофина в очах публичного представления злодеем и убийцей.
Английскому королю, по-видимому, стало светло, что он, как и его предшественники, в данной борьбе отдален от настоящей победы. Предстояло активизировать и разворачивать юридически завершенную войну. Она требовала новейших средств и войск. Для получения их Генрих совместно со собственной " французской супругой " Екатериной Валуа отбыл в конце 1420 г. в Англию. Кроме такого, он собирался закончить мир с Шотландией, чтоб освободиться в грядущей тяжелой борьбе от опасности борьбы на два фронта. Опаснейший для Англии франко-шотландский альянс начиная с 1418 г. стал принципиальной опорой дофина Карла. Шотландские войска сочиняли важную дробь его армии и воспринимали роль в боевых операциях против британцев.
Прежде чем Генрих v закончил подготовку к расширению борьбы против Франции, доэтого чем успел достигнуть нужного решетка с Шотландией, с континента пришли беспокойные новости. Продолжая покорение местности Франции, брат и преемник британского короля барон Кларенский потерпел суровое поражение у городка Боже и был убит. Это схватка стало главным заметным успехом французской армии, продолжавшей борьбу назло условиям контракта в Труа. Несколько тыщ британцев погибли( хронисты именуют числа от 1, 5 до 3 тыс.), сотки были захвачены в плен. И желая предпосылки поражения частично объяснялись ошибками британского военачальника, это была чрезвычайно принципиальная для Франции победа. Она опровергла кропотливо создававшийся Генрихом v еще с 1415 г. миф о неуязвимости британской армии, воюющей за его правосудные права " по воле Бога ". Понимая смысл успеха при Боже, дофин организовал по этому поводу огромные пиршества.
Победа французского войска придала убежденности всем антианглийским мощам во Франции. Чтобы предупредить продвижение армии дофина( она насчитывала возле 10 тыс. человек, имела артиллерию), британцам довелось составить силы по всем гарнизонам Нормандии. Обстановка в Северной Франции от пределов Бретани до подвластной герцогу Бургундскому Фландрии стала опасной.
Генрих v безотлагательно возвратился во Францию с целью " мщения " за убитого брата [115]. Новая крупная войско Генриха v( по этим Монстреле — возле 30 тыс. человек) была брошена на угнетение противодействия в Нормандии и Пикардии и избавление района Парижа от войск дофина. Объединившись с отрядами барона Бургундского, британский повелитель карающим клинком обрушился на северные французские земли. Были разгромлены владения феодалов — фаворитов противодействия, повешены и обезглавлены почтивсе заступники пленённых крепостей. И все же, как лишь английские войска оставляли после акции устрашения следующий район, там возрождалась антианглийская оппозиция. По словам Монстреле, она " увеличивалась с каждым днем ".
Этот хронист состоял на службе у барона Бургундского и поэтому не чувствовал симпатии к любителям дофина. Однако конкретно Монстреле правильно заметил источник успеха соучастников противодействия. Он строчит: " По истине разговаривая, людей у барона Бургундского было еще более и выплачивали им лучше, но дофинисты( для Монстреле это лишь любители дофина, беспристрастно — заступники независимости Франции. — Н. Б.) сильно сражались за каждую прочность " [116].
Очередной непреодолимой преградой на пути британского короля стал поселок Мо на Марне. Благодаря успешному географическому расположению под натуральной охраной реки град нереально было брать штурмом, а казаться его обитатели и гарнизон не намеревались. В октябре 1421 г. началась ещеодна осада. В критериях наступившей зимы осаждавшие ощущали себя немногим лучше, чем осажденные. Среди британских боец начались заболевания, зрело возмущение. Не лучше обстояли дела и в остальных районах Франции. Бургундцы действовали на северо-востоке без каждого успеха, в Юго-Западной Франции войско дофина некотороеколичество потеснила британцев.
Все же в целом перевес сил был покуда на британской стороне. Победы в главном доставались британцам, но стоимость успеха была очень высока как в материальном, так и в морально-психологическом отношении. Генрих v, поверивший после блестящего рейда 1415 г. и Азенкура в свою непобедимость и невосприимчивость во Франции, был обязан 8 месяцев торчать под стенками какого-то города на Марне. Мо капитулировал только весной 1422 г. Тяжело заболевший во время осады и несладко разочарованный всей обстановкой во Франции, британский повелитель чуть ли почувствовал удовлетворенность победы. Накопившаяся досада и озлобленность вылились в жестокую расправу с городом и гарнизоном. В движение лета Генрих v одержал ряд побед, но всееще ни одна из них не досталась просто.
В августе 1422 г. Генрих v водинмомент скончался. Смерть юного британского короля( ему чуть исполнилось 36 лет) нанесла внезапный удар по политической программе, заложенной в договоре 1420 г. Провозглашение Генриха v " регентом и преемником Франции " основывалось на незыблемой убежденности, что он переживет немолодого, уцелевшего из ума Карла vi и станет увенчан французской короной. Возможность несвоевременной кончины Генриха не предусматривалась статьями контракта в Труа. Наследником британской короны был десятимесячный сын покойного короля Генрих vi( 1422–1461). Болезненный, с приступами душевного расстройства( его мама чистота Французская — дочь психически болезненного Карла vi), Генрих vi станет вырастать посреди интриг и свар боровшихся за администрация родственников, регентов и победителей.
Регентом Франции Генрих v перед гибелью провозгласил собственного брата барона Бедфорда( 1389–1435). Создалась прекрасная юридическая лаз для всех врагов соединения корон, и в первую очередность для дофина Карла.
Прежде чем он успел ею пользоваться, у него возник еще наиболее настоящий шанс в борьбе за возобновление права наследования. Через 6 недель после кончины Генриха v погиб Карл vi. Дофин Карл объявил условия контракта 1420 г. преступными и был коронован своими любителями в г. Пуатье как Карл vii( 1422–1461). Франция развалилась на три доли. Герцогу Бургундскому подчинялись Бургундия и Шампань; север и ряд территорий в центре и на юго-западе находились под британской властью во голове с герцогом Бедфордом; в областях к югу от Луары( исключая Гиень) преобладали любители дофина. Английский преемник Бедфорд и бургундский барон Филипп были союзниками в борьбе против дофина, кругом которого группировались центростремительные и патриотические силы Франции. Его королевское сословие не признавалось истинным. Противники Карла отдали ему презрительное прозвание " буржский повелитель " [117], так как его странствующий двор нередко размещался в маленьком городе Бурже.
Изменение политической ситуации после погибели Генриха v осложнило позиции британцев во Франции и потребовало новейших усилий в борьбе за настоящее повиновение страны. Английская правящая вершина всееще стремилась к продолжению борьбы и расширению французских владений. Во Францию были ориентированы письма от имени молодого Генриха vi, в которых британский повелитель требовал признания его власти. Англичане готовили войска и собирали средства на войну не лишь в собственной стране, но и в захваченных французских областях. Был возобновлен и укреплен англо-бургундский альянс. По соглашению 1423 г. в Амьене подтверждалась " нескончаемая дружба " меж Англией и Бургундией. В символ ее прочности был заключен династический брак меж герцогом Бедфордом и сестрой барона Бургундского [118]. Важным дипломатическим достижением Англии стало прибавление к союзу барона Бретани, занимавшего до этого неопределенную позицию. Английский двор предпринял попытку ослабить традиционную шотландскую опасность. Шотландский повелитель Джеймс i, который провел практически 20 лет в британском плену, в 1424 г. был освобожден за выкуп и при условии династического брака с дочерью британского политического деятеля глава Сомерсета. И вконцеконцов, можетбыть, не без британского роли было подготовлено покушение на жизнь Карла vii. В октябре 1422 г. в его резиденции в Ла-Рошели под ним провалился пол. Многие приближенные Карла погибли, но сам он получил только легкое ранение.
Несмотря на сомнительный юридический статус, " буржский повелитель " располагал политическими и военными мощами. Со порой Карл показал себя неплохим дипломатом и узким политиком. Он умело употреблял обширное патриотическое перемещение во Франции, привлекая его более видных деятелей к себе на службу. Области Южной Франции, поддерживавшие Карла vii, были довольно состоятельны и меньше, чем северные, пострадали от борьбы. Это обеспечивало ему суровую материальную основание. Традиционные сепаратистские настроения южнофранцузских феодалов были ослаблены военными и политическими успехами Генриха v. После контракта в Труа почтивсе из них заняли колеблющуюся позицию.
Начиная с 1424 г. Карл vii ведет борьбу за союзников. Он отыскивает сближения с герцогом Бретани — более слабым звеном " тройственного союза " в Амьене. Серьезной опорой Карла vii была Шотландия. Помогая Франции в борьбе, шотландцы рассчитывали на понижение старинного врага и заключение в свою выгоду вопроса о принципиальных для сохранности страны пограничных крепостях Бервик, Роксбург и Йедбург. Поэтому дипломатические стремления Англии не привели к переориентации Шотландии и распаду обычного франко-шотландского союза. Более такого, в 1424 г. Карл vii смог достигнуть непосредственный военной поддержке шотландского короля. Во Францию из Шотландии были присланы войска количеством 5—б тыс. человек для борьбы против британцев. Кроме такого, в армию Карла вступали наемные отряды из Арагона и Ломбардии. Объективно опорой дофина было неослабевающее общее противодействие народонаселения Франции завоевателям. Все это превращало не так издавна униженного и отвергнутого двором Карла в суровую политическую фигуру и опаснейшего врага Англии.
В боевом отношении ситуация истока 20-х гг. втомжедухе не была легкой для британцев. Их достаточно бессчетные войска были разбросаны по широкой местности, что приводило к распылению сил и слабенькой координации действий. В движение 1422–1424 гг. английские и бургундские отряды продолжали медлительно стеснять французов на севере и востоке: равномерно сдавались цитадели и городка в Нормандии, Пикардии, Понтье, Шампани. Однако любой успех доставался с огромным трудом.
Знакомое британцам в прошедшем чувство легких блестящих побед не ворачивалось. Напротив, английские войска тотчас вытерпели поражения или были обязаны наслаждаться переменным успехом. Особенно сентиментальный ущерб наносили им отряды местных рыцарей и мещан в Нормандии, Пикардии и Мене.
Англичане предпочитали этим стычкам и изнуряющим осадам большие схватки, постоянно приносившие им успех в прошедшем. Во эпохи Карла v Дюгеклен радикально отказался от прямого противоборства британской армии. В 70—80-х гг. Xiv в. французы добились успеха конкретно на базе стратегии маленьких неожиданных нападений, внезапного захвата крепостей и т. п. Ситуация 20-х гг. Xv в. была в базе подобной с теми критериями, какие породили эту, по существу, партизанскую стратегию. Во Франции снова разгоралась освободительная битва. Однако Карл vii еще не смог до конца верно взятьвтолк и поставить обстановку. Не открещиваясь от патриотического движения, он все же покуда делал главную ставку на царскую( в главном наемную) армию и традиционную стратегию больших схваток. Столкновения огромного масштаба произошли при Краванте в 1423 г. и при Вернейле в 1424 г.
Кравант — маленький град на границе Бургундии. У его стенок соединенные силы британцев под командованием глава Солсбери и бургундцев нанесли поражение войску Карла vii. Хронисты отмечают, что в его армии преобладали шотландцы и остальные наемники. Битва была проиграна любителями Карла vii, потерявшими некотороеколичество тыщ человек( по этим Кузино — 2–3 тыс. убитых и взятых в плен). К лету 1424 г. обе воюющие стороны получили подкрепления. В Кале высадилось английское армия( возле 2 тыс. человек), в Ла-Рошели — шотландцы, прибывшие на содействие Карлу vii( возле 5 тыс. человек). 17 августа 1424 г. войско Бедфорда и наемное армия французского короля поладили возле городка Вернейля на юго-западной границе Нормандии.
Это схватка было самым большим со времени Азенкура. На стороне французов в сражению участвовало возле 15 тыс. человек, на стороне британцев — возле 9 тыс. [119] Характерно, что на боевом совете перед боем представления военачальников Карла vii разделились. Многие считали, что французской армии не следует входить в явный бой, сохраняя достоинства стратегии маленьких внезапных нападений. Однако одолели любители обычного большого схватки. И снова французская войско, неглядя на численное преимущество, была разбита. Сражение, протекавшее поначалу с переменным успехом, закончилось паническим бегством войск Карла vii. Надеясь спрятаться за стенками городка, почтивсе пробовали переплыть ров и утонули.
Англичане ликовали по поводу следующий большой победы, как постоянно казавшейся " решающей ". В Англии распространилась слава о шибко преувеличенных потерях французов( типо наиболее 10 тыс. человек), разговаривали, что победа была послана британцам самим Богом. Это подняло престиж барона Бедфорда, что позволило ему радикально востребовать у парламента новейших средств на войну. Карл vii, по сообщению Монстреле, " впал в глубокую печаль " по поводу поражения. Казалось, снова возникла вероятность для перелома в борьбе и ее победоносного завершения. Однако конкретно в этот момент к неизменному причине не преодоленного противодействия британской власти во Франции добавились трудности внутриполитического и интернационального нрава.
Фактическое неимение короля создало почву для обострения обстановки при британском дворе. Малолетний Генрих vi обязан был начинать объектом соперничества более авторитетных лиц. Этому содействовало уже само завещание Генриха v, назначившего собственного старшего брата Бедфорда " защитником " младенца-короля и регентом Франции, а другого брата — барона Глостерского — регентом Англии. Рано или поздно меж ними не могла не вспыхнуть сражение за администрация. Первые ее симптомы проявились уже чрез год после погибели Генриха v— в 1423 г. Спустя еще год, скоро после схватки при Вернейле, Бедфорду во Франции стало понятно, что барон Глостерский вступил в конфликт с основным английским союзником — Филиппом Бургундским. Глостер предъявил династические права на ряд бургундских владений в Нидерландах. Этот шаг скрывал смертельную угроза для британской власти во Франции и для судьбы борьбы.
Для него же это был удар, командированный против Бедфорда, состояние которого после Вернейля точно упрочилось. Бедфорд принял сторону барона Бургундского. В протест регент Англии Глостер начал в 1425 г. приготовлять гражданскую войну.
Бедфорду довелось поспешно тронуться в Англию и вести там практически полтора года( декабрь 1425 г. — март 1427 г.), улаживая распри при дворе и стараясь увести опасность, нависшую над англо-бургундским союзом. И ежели в главном он желая бы на время преуспел, то о проблеме отношений с Бургундией этого заявить было невозможно. Герцог Глостерский вступил в открытую борьбу с бургундским зданием за владения в Геннегау. Это сделало распад англо-бургундского союза вопросом времени. Стремясь ослабить брата-соперника, Глостер наносил удар по английским позициям во Франции в целом. Как и представители французской правящей макушки, крупнейшие феодалы Англии в собственных политических ссорах забывали об интересах царства. Благоприятной обстановкой не преминул пользоваться Карл vii. В 1426 г. он достигнул значимого, желая и временного успеха. Герцог Бретани принес ему оммаж и обещал сражаться против британцев. В 1426–1427 гг. его войска приняли роль в боевых деяниях на стороне Карла vii. Однако к концу 1427 г. Бедфорду получилось, с поддержкой дипломатии и затратив немалые средства, вернуть развалившийся альянс Англии с Бургундией и Бретанью [120].
Английские войска продолжили задуманное еще после Вернейля продвижение на юг, с тем чтоб, перейдя Луару, вступить в пределы независимых французских земель. В ближайшие планы Англии вступало покорение Мена и Анжу. В неимение Бедфорда эту задачку пробовал решить заметный британский полководец граф Солсбери. Он встретился с отчаянным противодействием гарнизонов крепостей и отрядов самообороны и не смог достигнуть немаловажных итогов. ныне, получив ещеодно пополнение из Англии, Бедфорд собирался предпринять решительный бросок на местность Мена. Однако его чин вполне провалился. Англичан практически сразу постигли две невезения. Около городка Монтаржи( неподалеку от Орлеана) французские войска нанесли им неожиданное ощутимое поражение. А в Мене, куда вступила главная британская войско во голове с Бедфордом и профессиональным полководцем лордом Тальботом, началось такое обширное и жестокое перемещение против завоевателей, какого еще не знала богатая событиями и смелыми страницами деяния данной борьбы. Англичане безжалостно расправлялись с обитателями городов и крепостей, не подчинявшимися их власти, но продвигались к Луаре чрезвычайно медлительно.
К весне 1428 г. им получилось усмирить главные источники противодействия в Мене, но силы британской армии, неглядя на приобретенное пополнение, были истощены. К тому же в британском тылу в Нормандии ширилось противодействие британской оккупации. Освободительная битва во Франции вступила в новейшую, заключительную фазу.
Во Франции зрело чувство, что решается судьба самого существования страны. Это была та духовная база, на которой выросла и достигла большого накала народно-освободительная битва во Франции в 20-х гг. Xv в. Этому содействовали суровые традиции массового противодействия захватчикам( довольно припомнить 60—70-е гг. Xiv в.), выросшие за годы борьбы составляющие государственного самосознания и британская политика во Франции.
Именно на крайнем шаге Столетней борьбы британцы начали исполнять на завоеванных территориях политику террора и беспощадного угнетения противодействия британской власти. В деяниях британской армии и администрации во Франции начиная с 20-х гг. Xv в. проявились заметные отличия от обычных " опустошений " Эдуарда iii или Черного Принца. В процессе покорения стала неизменной практика ожесточенного наказания конкретно тех, кто не признавал законности власти британского короля. Создаваемый на захваченной местности управленческий установка( в различие, кпримеру, от традиционной британской администрации на юго-западе Франции) равномерно получал все наиболее очевидные карательные функции.
Основной предпосылкой этого был изменившийся нрав борьбы. В конце xiv в. главные цели сторон были еще довольно тесновато соединены с проблемой размежевания старых феодальных владений, с борьбой за земли, финансы и пр. Лишь в отдельные моменты большего ожесточения сражение получала освободительный оттенок. В 20-х гг. Xv в., когда британцы попробовали достигнуть настоящего завоевания Франции, главным вхождением борьбы стала сражение народонаселения страны за хранение ее независимости, против перевоплощения в дробь объединенного англо-французского царства. Правящая феодальная вершина к этому времени углубленно скомпрометировала себя многочисленными компромиссами с захватчиками. К тому же пробудившееся и окрепшее за время длинной борьбы эмоция патриотизма было далеко французским рыцарям. Его главными носителями были горожане и крестьянство.
Главным центром народно-освободительной борьбы была Нормандия. В процессе ее покорения конкретно обыкновенные люди, более всех страдавшие от борьбы, оказали общее противодействие завоевателям. Ненависть к захватчикам усиливало поведение британцев в Нормандии, которую Генрих v объявил неизменно принадлежавшей Англии. По сообщению хрониста Монстреле, завоеватели в собственной жажде добычи обыскивали все, вплоть до колыбелей младенцев, и оставляли бедняков совершенно нищими. Народное противодействие в Нормандии не прекратилось и после ее повиновения британской власти. Там разгорелась реальная партизанская битва. Укрывшиеся в лесах отряды нарушали передвижение британских войск по дорогам, убивали представителей новейшей администрации и их приверженцев.
Попытки британцев усмирить это перемещение отнимали большие средства и силы. Жестокость британской администрации приводила к новому взлету борьбы. Начав постоянное завоевание Нормандии в 1417 г., британцы чрез 10 лет так и не решили эту задачку до конца. В 1427 г. в Руане был открыт антианглийский заговор. Многие его соучастники были арестованы и казнены. В 1428 г. в Нормандию для борьбы с противодействием прибыли из Англии особые силы во голове с графом Уориком. По сообщению британского хрониста, этот " серьезный и оживленный муж нашел в нормандских городках и крепостях, обезглавил и повесил почтивсех предателей и заговорщиков, восставших против британцев " [121].
По мерке продвижения британских войск и их союзников-бургундцев на восток и юг франции ширилось и крепло общее противодействие в Пикардии, Шампани, Мене и Анжу. В этом движении еще наиболее четко, чем на первых шагах борьбы, проступали составляющие государственного самосознания. Так, в 1424 г. обитатели городка Седана сообщили, что они " не хотят сделаться англичанами… и выбирают помереть, чем покориться им " [122]. После падения Седана практически все его заступники были убиты, а град сожжен. Но карательные меры лишь обостряли антианглийские настроения, вызывая ответное ожесточение. Базен ведает о том, что британцев во Франции в эту эру почтивсе вообщем не считали людьми, разговаривали, что " они — дикие звери, скупые и беспощадные, какие пожирают людей " [123]. После взятия ряда крепостей в Шампани, Мене и Анжу в 1426–1427 гг. французы наказывали всех приверженцев британцев и бургундцев. Хронист Кузино выделяет, что французы могли договориться выпустить за выкуп пленных британцев, но вешали собственных сограждан, перешедших на сторону неприятеля.
Такого накала патриотических эмоций, такового размаха антианглийской борьбы народа не было на наиболее ранних шагах борьбы. Этот общественный патриотический взлет во Франции предопределил возникновение народной героини — Жанны д'Арк. Феномен Девы можетбыть взятьвтолк лишь в неразрывной связи со всей историей Столетней борьбы, трудной эволюцией ее нрава, в контексте определенной исторической эры. Не следует забрасывать и об особенностях менталитета человека Средневековья: вмешательство Бога в жизнь людей рассматривалось им как натуральное и настоящее.
Жанна д'Арк родилась возле 1412 г. в селе Домреми на границе Шампани и Бургундии, в крестьянской семье. Хронист Кузино, собственно встречавшийся с Жанной, строчит, что ее отец Жак и мама Изабо были " обыкновенные сельские обитатели, какие пасли скот " [124]. Проявив незаурядную дерзость и упорство, Жанна принудила капитана близлежащего замка Вокулер Бодрикура выслать ее в сопровождении нескольких человек к Карлу vii. При дворе Карла она смогла уверить окружающих, что Бог выбрал ее для исполнения большой миссии избавления Франции от завоевателей. После длительных колебаний и " проверок " подлинности утверждения Жанны Карл vii направил ее с подкреплением к стенкам осажденного британцами Орлеана.
Внутренняя логика этого начального шага удивительной судьбы Жанны определялась предшествующей историей борьбы. Бесконечные поражения Франции в прошедшем, затмившие недолгий период успехов 70—80-х гг. Xiv в.; медлительное, но упорное продвижение британцев в глубь ее местности в 1417–1428 гг.; последнее опустошение страны — все это формировало чувство, что Бог покинул французов. Английская пропаганда еще со времени Эдуарда iii деятельно насаждала и поддерживала эту мысль, чрезвычайно главную для средневекового человека. Особенно преуспел в утверждении верности британских притязаний во Франции на крайнем шаге борьбы Генрих v. Его вызывающе смелый рейд из Гарфлера на Кале проводился под лозунгом охраны Богом его миссии, его правоты. Блестящая победа при Азенкуре трактовалась как аттестат божьего благоволения к Англии. Широко распространялись слухи, что во время схватки британцам появился образ святого Георгия, возвещавший даруемую им Богом победу. В отношении французов утверждалось обратное — типо имевшие пространство симптомы предрешенности их поражений. Так, в сражению при Креси, по сообщению британского хрониста Бертона, Божья свобода проявилась в посланном французам дурном предзнаменовании: в разгар схватки на них налетела большая свора вран и обрушился дождик. Сразу после этого британцы начали стеснять ряды французских рыцарей.
Общественное мировоззрение Франции пробовало в протест выковать свою версию дела Бога к англо-французской борьбе. Показательно, что первая таковая попытка была предпринята в тяжелейший для страны момент после поражения при Пуатье. Уже тогда она была связана с возвышением роли обычного человека, которому типо Бог попробовал подать судьбу Франции. Автор " Хроники первых 4 Валуа " пересказывает легенду о том, что некоему крестьянину из отдаленного уголка Шампани появился архангел и сказал, что повелитель Иоанн станет разбит, ежели вступит в схватка поблизости Пуатье. Избранный Богом крестьянин прошел пол-Франции, чтоб поведать королю об этом видении. Однако Иоанн не послушался предупреждения, принял бой, был разбит и пленен [125]. Таким образом, за 70 с бесполезным лет до Жанны д'Арк родилась мысль избрания Богом для спасения Франции человека из народа.
В трудной обстановке истока xv в. эта мысль практически носилась в атмосфере. После предательского контракта в Труа люд возложил огромную долю вины за унижение Франции на супругу сумасшедшего Карла vi — царицу Изабеллу Баварскую. Именно ее свобода руководила рукою потерявшего сознание короля при подписании контракта. красавица в объединении с герцогом Бургундским добилась отрешения дофина Карла от потомственных прав и огласила его незаконнорожденным. В народе разговаривали, что Францию погубила порочная дама. Со порой эту версию органично дополнила мысль, что выручит страну девственница — некоторая Дева.
Обращение Жанны д'Арк, считавшей себя призванной сделать цель страстно ожидаемой Девы, конкретно к Карлу vii было несомненно. Он завлекал к себе симпатии в первую очередность тем, что одолжил позицию охраны интересов Франции, а не элементарно борьбы за администрация. Кроме такого, он не мог не активизировать сочувствия обычных людей и как человек, от которого отвернулись мама и отец, которого оболгали и унизили из-за интересов неприятного британского короля. Называя Карла с первой встречи " дорогим дофином ", Жанна д'Арк внимательно передала и это сострадательное известие к нему, и веру в справедливость его происхождения. Она желала повлечь убежденность в человека, которому, по-видимому, недоставало в тот момент конкретно этого свойства.
Жанна в первую очередность стремилась обосновать, что Бог на стороне Франции. Она утверждала, что он хочет, чтоб британцы покинули страну. В очах средневекового человека это было полностью можетбыть и действительно. Но требовалось чем-то засвидетельствовать ее цель. В качестве такового подтверждения Жанна предложила с небольшим числом людей сбросить осаду Орлеана.
Орлеан — стратегически принципиальная прочность на реке Луаре — был осажден британцами в конце 1428 г. после угнетения сильной волны противодействия в Мене и Анжу. Его захват обязан был раскрыть путь за Луару, к Буржу и Пуатье — главным опорным пт Карла vii. Постепенно в движение октября— декабря 1428 г. к городку были стянуты лучшие силы обеих сторон.
Англичане сконцентрировали у его стенок осадные орудия, важную артиллерию. Вокруг Орлеана происходили жестокие стычки, кровопролитные бои за отдельные малые цитадели — бастиды, за любое улучшение. Все народонаселение городка воспринимало функциональное роль в защите. Здесь, таковым образом, подводился установленный результат изнурительной англо-французской борьбы 20-х гг. Xv в., в движение которой британцам получилось добиться перевеса, но никоимобразом не решительного успеха. В следующий раз они рассчитывали на конечный разворот в борьбе. Это отлично понимало руководство Карла vii. К Орлеану были ориентированы огромные силы во голове с завоевавшим в крайние годы известность графом Дюнуа — внебрачным сыном барона Орлеанского. Очень популярны были и такие военачальники, как смелый Ла Гир, маршал Буссак и др.
Обстоятельства складывались для британцев не очень подходяще. В самом начале осады был убит британский главнокомандующий граф Солсбери. Сменивший его граф Саффолк воспользовался еще наименьшим авторитетом как полководец. Ранней весной 1429 г. обитатели Орлеана предприняли дипломатичный шаг, нанесший еще один удар пошатнувшемуся англо-бургундскому союзу. Они предложили сдать град герцогу Бургундскому( но не британцам!). Бедфорд отказался взять такое ограничение, и разгневанный Филипп Бургундский увел свои войска из-под стенок городка, ослабив позиции осаждающих. Англичане увязли в. затянутой осаде, срок которой перевалил за полгода.
Сюда и направилась для совершения собственной миссии Жанна д'Арк с отрядом под управлением 1-го из полководцев Карла vii — барона Алансонского. Народная слава опережала ее: " Многие разговаривали, что она послана Богом, чтоб посодействовать Карлу, дофину, сыну покойного французского короля Карла, отвоевать его царство, которое было захвачено Генрихом, английским владыкой " [126]. Жанна вооружила народно-освободительную войну религиозным лозунгом, верой в благоприятную для Франции священную волю. В средневековом сообществе это было могучее орудие. Толпы людей стекались к ней по дороге и входили в ее отряд. Жанна поддерживала в них веру в родное священное назначение. Об этом она написала по пути к Орлеану и британцам, направив герольда со собственным посланием к самому регенту Бедфорду. Текст и тон этого акта поражали упрямой верой в победу Франции: Жанна требовала ключи от всех пленённых французских городов, так как британцы все одинаково неизбежно будут по " Божьей воле " изгнаны с французской земли.
В происходивших по пути стычках постоянно одолевали французы, дальше ежели враг вдвое превосходил их численно. На очах сотен людей начинало вершиться волшебство, в которое они страстно веровали и которое, по существу, началось издавна. Разве не была собственного рода чудом вся деяния борьбы расчлененной и верной феодальной вершиной Франции после подписания контракта в Труа? Присутствие Жанны д'Арк воодушевляло французов, придавало им невиданные силы.
29 апреля 1429 г. армия Девы прибыло к Орлеану. Мысль о чуде и вера на благоприятную для французов волю Бога обладала защитниками городка еще до появления Жанны. После неожиданной и глупой смерти Солсбери, убитого не в битве, а во время вялой стрельбы случайным снарядом, появился слух, что Бог таковым образом указал британцам на надобность выйти из-под стенок городка. Вся накопившаяся религия в волшебство обратилась на Жанну д'Арк. Ее непрерывно растущее и диковинно воодушевленное армия освобождало одну за иной бастиды и укрепления кругом Орлеана, вызывая все огромную потерянность британцев. 8 мая 1429 г. британская войско, терпевшая одно поражение за иным, сняла 209-дневную осаду Орлеана и отступила, понеся огромные утраты.
Вступление Жанны д'Арк во голове б—7-тысячного войска в освобожденный Орлеан стало верховным триумфом Франции за все десятилетия борьбы. Оно вызвало диковинный взлет и огромное ликование самых широких слоев народонаселения. Это было пир освободительной борьбы, возглавленной на предоставленном шаге самим народом и облаченной в согласовании с духом эры в религиозную кожицу.
Единственно вероятным в тех критериях методом закрепления идеи восстановления Франции было укрепление позиций Карла vii в противовес притязаниям британской короны. Жанна д'Арк, обладавшая необычным политическим чутьем, понимала это. Сразу после избавления Орлеана она истока жарко доказывать Карла тронуться в Реймс — обычное пространство коронации почтивсех поколений французских правителей. Карл vii и его приближенные колебались — таккак предстояло идти чрез занятые британцами местности.
Однако они оценили смысл действия Жанны на перелом в событиях борьбы. Карл призывал всех собственных подданных " присоединиться к принцу Алансонскому и Жанне Деве " [127]. Несколько побед, одержанных французской армией под управлением Жанны в мае — июне при Жаржо, Божанси, Менге, и вособенности значимый успех у Пате принудили Карла vii отважиться взять чин коронации в Реймсе. Этому содействовал растущий интерес народа Франции. Они непорочно веровали словам Девы о том, что грядущая коронование — свобода Бога, поручившего ей посодействовать законному королю Франции увериться в собственных правах. В сознании народонаселения страны Жанна д'Арк всееще объединяла патриотическую и религиозную идеи. Этот идейный и эмоциональный сплав становился массивным причиной в развитии боевых действий. Появились симптомы деморализации британских боец, уверовавших в невосприимчивость Жанны. Это мешало им показывать настоящее противодействие ее армии. Энтузиазм, с которым народонаселение французских городов относилось к Деве, приводил к тому, что городка Шампани один за иным пособственнойволе подчинялись Карлу vii. Лежавшие на пути к Реймсу Труа и Шалон, презрев права барона Бургундского, открыли ворота перед французской армией. Ряд остальных городов прислал депутации с изъявлением покорности Карлу. Возникла настоящая опасность совершенной утраты британцами Шампани.
17 июля 1429 г. свершилась коронование Карла vii в Реймском храме. Стоявшая вблизи с владыкой Жанна как бы воплощала провиденциальный нрав происходящего, выделив его после окончания церемонии последующими словами: " Милый повелитель, вы исполнили волю Божью тем, что пришли в Реймс и короновались, показав, что вы — настоящий повелитель, которому обязано иметь царство! " [128]
Дальнейшая деяния борьбы стала, по существу, историей постепенной утраты британцами французских владений и изгнания их из Франции. Правда, предстояла еще длинная и нелегкая сражение, но дело, за которое британская монархия боролась в движение нескольких десятковлет, было обречено. Окончательное перевоплощение борьбы в освободительную предопределяло заключение продолжительного англо-французского конфликта в выгоду Франции.
После коронации Карла vii Жанна д'Арк еще практически год возглавляла освободительную борьбу и воспринимала функциональное роль в боевых деяниях. В движение осени 1429— весны 1430 г. французские войска продолжали одерживать победы. Благодаря невиданной репутации Девы они тотчас были бескровными. Эта известность и растущий размах народной борьбы не могли не тревожить короля и его свита. Жанну точно пробовали отложить от управления событиями. Начали распространяться дискуссии о том, что она более не является носительницей воли Бога, так как ее задача состояла лишь в снятии осады Орлеана и коронации Карла vii. Ослаблению позиций Жанны д'Арк при дворе содействовала крах предпринятого под ее управлением осенью 1429 г. штурма Парижа. Захватить столицу одним ударом не получилось, Жанна была ранена, французские войска отступили [129].
Эта суровая крах не значила, но, поворота событий в выгоду британцев. Народная битва ширилась в Пикардии, Нормандии, Мене. Крестьяне все наиболее деятельно прибывали на содействие заступникам городов. Народ в первую очередность безжалостно наказывал предателей — тех, кто перешел на сторону британцев. Пример в этом отношении подавала хозяйка Жанна, не проявлявшая милосердия к любителям " бургундской партии ".
Поняв, что после поражения под Парижем ее практически отстранили от роли в борьбе, Жанна без разрешения короля отправилась в Иль-де-Франс, где длились боевые деяния. 23 мая 1430 г. Жанна д'Арк была захвачена в плен бургундцами во время вылазки из осажденного городка Компьеня. Пленение данной действительно народной героини вызвало гигантскую удовлетворенность у врагов Франции. Как отмечает бургундский хронист Монстреле, британцы " ни 1-го капитана или предводителя не опасались так, как эту Деву " [130].
21 ноября 1430 г. барон Бургундский передал свою пленницу британцам за 10 тыс. ливров. Жанну заключили в тюрьму Старого замка в Руаном( основном городке Нормандии).
Широко узнаваемый духовный суд над Жанной д'Арк, созданный британцами в Руане, ее порицание и смерть не оказали воздействия на формирование событий борьбы во Франции. Расчет британцев на подрыв освободительного движения методом дискредитации Девы не оправдался. Явление, имевшее глубочайшие исторические корешки, не могло поменять собственной природы даже от утраты такового яркого и известного фаворита, каким была Жанна.
Вероятно, это дозволял и британский регент Бедфорд. В 1429–1430 гг. он предпринял ряд шагов, направленных на преодоление наметившегося успеха Франции. Прежде только он попробовал приподнять престиж британской власти, противопоставив Карлу vii " законного " короля Генриха vi. После коронации Карла в Реймсе Бедфорд напублике опроверг его права. Он писал, что " Карл Валуа, который именовал себя дофином Вьеннским, сейчас без предпосылки назвался владыкой " [131]. В Англии было принято заключение о безотлагательной коронации в Париже девятилетнего сына Генриха v— Генриха vi. Проведенная в 1431 г. в столице Франции праздничная процедура возведения на французский престол молодого Генриха была воспринята как суровое политическое явление лишь британцами и не имела заметного резонанса во Франции. Для французов фигура Генриха vi, неглядя на его родство с зданием Валуа( внук Карла vi по мамы), была воплощением британской власти, в то время как Карл vii( вособенности благодаря Жанне д'Арк) символизировал самостоятельную Францию.
Значительные стремления Бедфорда были втомжедухе ориентированы на улучшение интернациональных позиций Англии. Между ним и Карлом vii развернулась дипломатическая сражение кругом англобургундского и франко-шотландского союзов. Стремясь устранять трещину в объединении с герцогом Бургундским, Бедфорд сходу после невезения британцев под Орлеаном пошел на огромную уступку. Он провозгласил Филиппа Бургундского регентом Франции, сохранив за собой лишь управление Нормандией. Это привело к формальному возобновлению англо-бургундского союза. Однако Карл vii, почувствовав наметившуюся еще в середине 20-х гг. бессилие этого блока, продолжал решать шаги, направленные на его поражение. Он объявил, что " прощает " всех приверженцев бургундской партии и дает закончить мир с герцогом [132]. Карл деятельно показывал свою крайнюю интерес в этом соглашении: он напублике отрекался от причастности к убийству отца Филиппа Жана Бесстрашного в 1419 г. Презрев личное самолюбие, писал о собственной тогдашней юности и неопытности.
Поскольку у французов мысль примирения короля с главным человеком страны встречала решительную помощь, Филипп Бургундский не отважился ответствовать определенным отрицанием. К тому же сказывались накопившиеся противоречия с британцами. В полном согласовании с традициями собственных предшественников, искавших в англо-французской борьбе только укрепления собственной власти и независимости, барон одолжил к 1430 г. неопределенную позицию. Это давало Карлу vii основания полагаться на быстрый распад жизненно принципиального для Англии англо-бургундского союза.
Серьезнейшей опасностью для Англии в критериях изменившейся к худшему военной ситуации был обычный франко-шотландский альянс. Этот военно-политический блок, появившийся на базе общей для Франции и Шотландии британской угрозы, нашел потрясающую прочность. За истекшие десятилетия англо-французской борьбы почтивсе поменялось в расстановке политических сил на интернациональной арене. Серьезная переориентация произошла в позициях Фландрии, неоднократно изменялась политика независимой Бретани, грубо снизилась интернациональная энергичность стран Пиренейского полуострова и т. п. Союз Франции и Шотландии оставался при этом довольно стабильным. Он непрерывно создавал для Англии опасность( временами реализовавшуюся) борьбы на два фронта.
Перемена военного счастья во Франции принудила английскую корону в следующий раз попробовать освободиться от данной сейчас вособенности ужасной угрозы. О ее действительности заявлял факт ещеодного юридического восстановления франко-шотландского союза в роковом для Англии 1428 г. Правительство Бедфорда в протест попыталось немедленно достигнуть соглашения и крепкого решетка с Шотландией. В движение нескольких лет( 1429–1435) британцы водили переговоры с шотландскими представителями и самим владыкой, устремляясь прекратить предполагавшийся династический брак шотландской принцессы и дофина Франции. Однако нерешенность англо-шотландских пограничных вопросов сделала дипломатические стремления Англии напрасными, и в 1436 г. шотландцы в следующий раз в тяжелый для британцев момент англофранцузской борьбы нанесли удар на севере. Значительная шотландская войско во голове с самим владыкой осадила Роксбург.
Дипломатические невезения Англии в 30-е гг. Xv в. переплетались с военными. Достигшая высочайшего накала под управлением Жанны д'Арк освободительная битва не ослабевала. По-прежнему деятельно участвовали в антианглийской борьбе горожане: городские отряды из освобожденных районов присоединялись к войскам Карла vii — обитатели находившихся под британской властью городов помогали французской армии держать их; в ряде крупнейших центров Франции( Париж, Руан) были сделаны антианглийские заговоры.
Возросла роль французского крестьянства в борьбе. Когда в 1430 г. из Англии прибыло пополнение( 1000 человек) и двинулось к Компьеню, на его пути встали фермеры, захватившие храм в одном из близлежащих городков и попытавшиеся сдержать его как прочность. Центром народной борьбы всееще была Нормандия. В 1434–1436 гг. тут разгорелась реальная фермерская битва против завоевателей. Хронисты отмечают, что ключевой предпосылкой восстания фермеров было опустошение Нормандии британцами, произвол чиновников новейшей администрации, мародерство боец. По сведениям Базена, в районах большего размаха движения войско восставших насчитывала возле 50 тыс. человек. Очевидец событий Базен выделяет, что по призыву набата поднялись фермеры всякой деревни. Военное управление в ряде районов брали на себя присоединившиеся к восстанию рыцари [133].
Англичане подавили это перемещение с последней безжалостностью. В схватках с восставшими английские рыцари не признавали плена, устремляясь изрубить как разрешено более людей. С поддержкой массовых казней, тюремного заключения, изгнания из Нормандии завоеватели устремлялись достигнуть покорности народонаселения. В результате к 1436 г. цветущий край был, как строчит Базен, преобразован в пустыню.
Репрессии повышали и без такого накопившуюся нелюбовь к завоевателям. Англичане все наименее твердо ощущали себя во Франции. Так, перед прибытием в Париж короля Генриха vi довелось, по сообщению британского хрониста, использовать к увещеваниям и запугиванию " французов, какие были настроены против прибытия короля " [134].
Все наиболее ненадежным становился альянс с герцогом Бургундским, ощутившим перелом в развитии событий в выгоду Франции. В 1433 г. Бедфорд предпринял заключительную попытку примириться с ним, предложив вести переговоры по поводу несогласий и появившейся " обоюдной нелюбви " [135]. Но барон в протест повел себя вызывающе: прибыв для переговоров в Сен-Омер, он отказался придти к Бедфорду, желая заставить британского регента униженно умолять аудиенции. Переговоры сорвались. Крах англо-бургундского союза стал неминуемым.
В 1435 г. по инициативе папы в Аррасе свершилась интернациональная конференция, в которой участвовали представители почтивсех европейских дворов. Под флагом христианского миролюбия они пробовали содействовать заключению решетка меж Англией и Францией. На этот раз Англия потерпела совершенное дипломатическое поражение. Причина его содержалась в влечении британцев сберечь фундамент заложенного Эдуардом iii и Генрихом v объединенного англо-французского царства. Они отвергли предписания об отказе от прав на французский трон, не соглашались на избавление Нормандии и рождение обычного оммажа за французские юго-западные земли. В критериях начавшегося перелома в борьбе и укрепления централизации во Франции таковая точказрения была обречена на крах.
Английская делегация( наиболее 200 человек во голове с архиепископом Йоркским) подчеркнуто покинула Аррас, закрывая этим жестом крупную дипломатическую неудачу. Главный удар был нанесен британцам после отбытия их представителей. Герцог Филипп Бургундский подписал с Карлом vii контракт, по которому признал его владыкой и перешел в борьбе на сторону Франции. Это издавна назревавшее явление было ускорено серией поражений британцев в Понтье и Иль-де-Франсе, возрастающим негодованием народонаселения политикой барона в самой Бургундии и, вконцеконцов, гибелью барона Бедфорда( 1435). Как подмечал Базен, сейчас французы могли сражаться лишь против британцев, и это основательно увеличивало их силы.
Договор 1435 г. знаменовал главную победу сил централизации над сепаратизмом высшей знати — одним из решающих причин военно-политических неудач франции. Этот достигнутый с огромным трудом успех был нужным условием сейчас уже полностью настоящей победы в бесконечной борьбе.
Это осознавали и британцы. Когда послы барона Бургундского выложили британскому королю в мягкой и неповторимой форме сущность происшедшего в Аррасе, четырнадцатилетний Генрих vi " расплакался вследствии измены барона ", в Лондоне вспыхнули резкие антибургундские настроения [136]. Горожане распевали обидные песенки о герцоге, затевали ссоры с его подданными. При дворе раздавались воинственные призывы к безотлагательной борьбе против Филиппа Бургундского.
Однако способности Англии для ведения победоносной борьбы во Франции становились все наименее настоящими. Прежние боевые успехи требовали издержек, но приносили огромные финансы. Неудачи крайних лет делали войну все наиболее разорительной. Парламент непрерывно разглядывал вопрос о новеньком налогообложении, подключая даже духовенство. И все же ценой огромного напряжения сил британцы предприняли в 1436–1439 гг. еще одну отчаянную попытку достигнуть перелома в борьбе.
Пока шел сбор средств и подготовка войска для отправки во Францию, британский двор попробовал, делаяупор на прежние проанглийские позиции городов Фландрии, вернуть их против барона Бургундского. Генрих vi обратился к ним с письмами, в которых клеймил " измену " барона условиям контракта 1420 г. и призывал к выступлению на стороне Англии [137]. Ответная индифферентность мещан доказала, как далековато зашла их финансовая и политическая переориентация. Была втомжедухе изготовлена плохая попытка закончить альянс с германским царем.
Тем порой из Франции прибывали ужасные извещения: по всей занятой британцами местности вспыхивают антианглийские восстания, английские гарнизоны сдают городка на северозападном побережье. Французские войска, делаяупор на помощь мещан, завладели столицу Франции Париж. Войско Филиппа Бургундского при функциональном участии фландрских мещан осадило Кале — английскую твердыню на севере Франции.
В данной практически трагической ситуации британцы прибегли к традиционной для начальных шагов борьбы стратегии опустошений. Высадившиеся в 1436 г. в Кале английские войска во голове с герцогом Ричардом Йоркским сделали грабительский зловещий рейд по Фландрии. Как строчит британский хронист Бенет, они " сожгли почтивсе городка и получили огромную добычу ".
Автор " Краткой британской хроники " выразился еще наиболее точно: британцы " опустошили всю Западную Фландрию " [138]. Это военное начинание увенчалось определенным успехом. Герцог Бургундский был обязан сбросить осаду Кале и кинуть силы на охрану Фландрии. За этим последовал ряд успехов британских войск: они отбили у французов некотороеколичество городов в Нормандии и Мене, завладели Понтуаз, зафиксировали свои позиции в Иль-де-Франсе, что позволило им исполнять рейды до самых стенок Парижа. Благодаря энергичности и решительности британского предводителя Тальбота был предотвращен захват французской армией, опиравшейся на заговор мещан, главногогорода Нормандии Руана. К концу 1431 — истоку 1437 г. британцы развернули войну во Франции с диковинным после 1420 г. размахом: их войска действовали сразу во Фландрии и Гиени. В 1436–1438 гг. во Францию из Англии развгод направлялись подкрепления.
И все же в целом боевые деяния шли с переменным успехом; удачам британских войск противостояли удачные операции французов( захват Суассона, улучшение позиций на северо-востоке Франции). К истоку 1439 г. стало светло, что большие издержки средств и сил не принесли Англии решающего перелома в борьбе.
Затяжной нрав, который заполучили боевые деяния, никоимобразом не устраивал британцев. Сложившаяся ситуация грозила им истощением денег, ростом недовольства в Англии, совершенной утратой репутации борьбы и ее приверженцев при дворе и в палате. В разграбленной Франции стало нереально прокормить английское армия. Все это разговаривало о будущем неминуемом поражении.
Однако за длинные десятилетия англо-французского военно-политического конфликта битва во Франции стала неизменным причиной внутренней и наружной политики Англии. Отказ от ее продолжения был очень трудным шагом. Английским феодалам( а частично и горожанам) предстояло отрешиться от огромных настоящих и прогнозируемых заработков, а королю — от давней мечты о разработке объединенного англо-французского царства.
Последней верой британского двора стали переговоры. Начиная с 1439 г. британская дипломатия на протяжении десятковлет практически постоянно пробовала достигнуть за столом переговоров желая бы доли такого, что было утрачено на полях схваток. Карл vii пошел на розыски соглашения под действием комплекса событий, не позволявших еще в тот момент достигнуть совершенного изгнания британцев из страны. Франция была истощена борьбой, в ряде районов буйствовали аппетит и эпидемии, бесчинствовали бриганды, росло возмущение налогообложением. К этим причинам, ставшим уже обычными за десятилетия борьбы, присоединилась в конце 30-х гг. новенькая выходка сепаратизма. На этот раз выступление против возрастающей власти короля возглавил его сын — семнадцатилетний дофин Людовик( грядущий Людовик xi). Вместе с большущий группой представителей высшей знати он начал формулировать несогласие с политикой Карла vii, спрашивать подмены отдельных должностных лиц, военачальников, права вербовать войска без ведома короля и т. д. Над Францией снова нависла опасность гражданской борьбы.
Характерной индивидуальностью новейшего сепаратистского движения при французском дворе было то, что на этот раз основным лозунгом врагов короля стало требование немедленного подписания англо-французского решетка. По инициативе крупнейших феодалов Франции в январе 1439 г. в Кале начались переговоры, растянувшиеся на цельных 5 лет. Военные деяния в это время длились, и Карл vii воспринимал в них все наиболее функциональное собственное роль, выделяя родное по последней мерке сдержанное известие к идее соглашения с Англией. Причиной расхождения позиций короля и доли высшей знати, разумеется, был основательно возросший престиж Карла vii. Стало ясно, что последующие боевые успехи и уже полностью настоящая победа в борьбе с Англией сделают былого " буржского короля " мощным управляющим, опирающимся на послушную ему армию и военачальников, имеющим широкую известность у народонаселения страны. За длинные годы правления сумасшедшего Карла vi представители высшей знати Франции привыкли к идеальному в их очах безвластному сударю. Поэтому сейчас они предпочитали не доводить до конца дело избавления страны от британцев, чтоб не позволить Карлу vii закрепить с поддержкой совершенной победы позиции центральной власти.
С первых шагов переговоров за их кулисами угадывалась фигура барона Бургундского, чье примирение с владыкой не могло быть крепким. Сначала он предпочитал обращаться в тени и ориентировать дело с поддержкой собственной супруги герцогини Бургундской. Результатом ее деятельности стало выгодное для Бургундии и фландрских городов торговое договор меж Англией и Фландрией( 1439).
Желание придворных кругов Франции достигнуть англо-французского решетка разбивалось о непомерные английские запросы( Нормандия и Аквитания на правах суверенитета, оммаж британскому королю за Бретань и Фландрию, Кале и пр.). Тогда вынужденный выразить свою интерес в успехе переговоров барон Бургундский принял функциональное роль в избавлении из британского плена за выкуп ближайшего родственника французского царского дома барона Карла Орлеанского. Англичане связывали с этим веру на мнение мирного контракта при посредничестве настолько влиятельной персоны. Как писал британский хронист, авторитетного пленного освободили " на том условии, чтоб он попробовал достигнуть согласия меж английским и французским королевствами " [139]. Однако роль барона Орлеанского( 1440) ничто не поменяло в ходе переговоров — английские запросы не стали наиболее умеренными, а точказрения Карла vii осталась бывшей.
В данных критериях барон Бургундский и его сторонники были обязаны свалить маску теоретического миротворчества. Собравшись на совещание, они потребовали от Карла vii заключения решетка с Англией. Ответ французского короля указывает, как четко он разумел, что стиль идет не столько об критериях решетка, насколько о суверенитете царской власти. Карл писал, что он " не допустит, чтоб британцы не приносили ему оммаж за владения во Франции и не находились бы в состоянии вассалитета, как остальные его вассалы и подданные " [140]. Итак, позиции короля и сепаратистки настроенной высшей знати совсем размежевались. Интересы макушки сообщества, как и доэтого, были на руку соперникам Франции и противоречили прогрессивному процессу централизации страны.
Позиции короля к 40-м гг. Xv в. стали существенно наиболее крепкими, чем во время грустно именитых столкновений бургундцев и арманьяков, и британцам не получилось препоручать Франции томные условия решетка даже при помощи придворной сортировки. К тому же некотороеколичество ощутимых боевых поражений в 1441–1443 гг. сделали британских представителей наиболее сговорчивыми. В итоге 28 мая 1444 г. в Туре было подписано англо-французское перемирие на два года [141].
Договор 1444 г. обозначал временное прекращение боевых действий, никоимобразом не решая территориальных вопросов и трудности британских прав на корону Франции. Эти условия более только устраивали Карла vii, получившего передышку для предстоящего укрепления собственных позиций и подготовки таковой армии, которая сумела бы вконцеконцов достигнуть совершенного изгнания британцев из страны.
Начиная с середины 30-х гг. Карл vii перестраивал и улучшал компанию армии во Франции. Его преображения были долею широкой перестройки системы муниципального управления, направленной на улучшение позиций центральной власти. Следуя образцу собственного деда Карла v, Карл vii выдвигал на управляющие посты в армии профессиональных военачальников, насаждал строгую дисциплину, неоспоримо требуя ее от тех отрядов, какие действовали от его имени. Учитывая грустный эксперимент боевых неудач Франции, Карл vii прирастил количество лучников, поощрял формирование артиллерии. Именно в данной новейшей области Франция достигла к концу Столетней борьбы существенного преимущества, способствовавшего ее победам в крайних схватках за Нормандию и Гиень.
В 1439 г. Карл vii утвердил монопольное преимущество короля афишировать комплект войск и ориентировать их на боевые деяния. Это ясно показывало органическое целостность реорганизации армии и укрепления позиций центральной власти во Франции. Не случаем конкретно этот ордонанс послужил конкретным предлогом к упоминавшемуся сепаратистскому выступлению феодалов во голове с дофином Людовиком.
После заключения перемирия в 1444 г. Карл vii, назло обыкновенной практике европейских монархов, не распустил армию. Более 10 тыщ ополченцев обязаны были размещаться по гарнизонам городов. По существу, была создана постоянная войско. Этот принципиальный шаг закреплялся в особом ордонансе 1445 г.
Франция была готова к тому, чтоб нанести британцам крайний удар и прогнать их со собственной местности. Однако заключенное в Туре перемирие неодинраз продлевалось, оставаясь в силе до 1449 г. Два фактора обусловили эту неоправданную для интересов Франции затяжку: длящееся сопротивление французской высшей знати победоносному завершению борьбы с Англией и дипломатические стремления британской короны, направленные на мирное и приемлемое для Англии соглашение неоднозначных территориальных вопросов.
Придворные сортировки французских феодалов в конце 30-х гг. Xv в. пресекли свою непримиримую вражду. Представители бургундского и орлеанского домов слились в оппозиции к королю. Их первое выступление под видом охраны интересов дофина Людовика в 1439–1440 гг. окончилось неудачей. Условия контракта в Туре втомжедухе не могли содействовать ослаблению центральной власти. Поэтому в середине 40-х гг. феодальная оппозиция предприняла новейшие шаги, чтоб воспрепятствовать Карлу vii достигнуть конечной победы в борьбе. Под мощным давлением придворного окружения французский повелитель вмешался в борьбу меж итальянскими государствами. Он оказал содействие Милану против Венеции, с тем чтоб Милон посодействовал орлеанскому дому завладеть администрация в Генуе на базе династических прав( 1446–1447). Итальянская политика Франции шла вразрез с муниципальными интересами, отражая лишь собственную интерес знати. Она отвлекала силы от решения главный жизненно принципиальной задачки завершения нескончаемо длинной борьбы с Англией и избавления французской местности. В боевом отношении генуэзская экспедиция кончилась совершенным провалом.
Англия деятельно стремилась применять мирную передышку, чтоб попробовать избежать военного погрома и вылезти из борьбы с честью. Основной ее ставкой сейчас были переговоры, династические браки, козни при французском дворе. Условиями перемирия в Туре была предусмотрена свадьба британского короля Генриха vi на племяннице Карла vii Маргарите Анжуйской. Англичане основательно рассчитывали, что ее воздействие на французского короля поможет сохранению решетка на долгий срок. Письма царицы Маргариты Карлу vii вправду молвят о ее попытках содействовать продлению перемирия и завершению борьбы за столом переговоров [142].
Однако королева-француженка не заполучила репутации в Англии. В атмосфере обостренного борьбой возрастающего государственного ощущения ее посредническая роль воспринималась публичным соображением как предательство, желая на деле ее деяния подходили английским интересам [143].
В 1445 г. в Англию прибыло французское полпредство для переговоров об " конечном мире ". Опубликованный в собрании писем и бумаг Генриха vi ежедневник переговоров указывает дипломатические и психологические ухищрения, к которым прибегали британцы с целью достигнуть приемлемых критерий мирного контракта. Генрих vi заявил, что он обожает французского короля более всех в мире, не полагая собственной супруги( но она — племянница Карла vii). Ближайший советчик британского короля граф Саффолк сказал восторженную стиль о Карле vii и произнес, что, ежели бы не обещания перед собственным сударем, он грезил бы работать лишь французскому королю. Английские представители разговаривали о влечении пресечь избиение, о том, что " борьбы никогда не были таковыми длинными " и благодарячему нужно закончить мир и т. п.
Весь этот словесный фейерверк закрывал рвение британской короны сберечь за собой во Франции права на Нормандию и Гиень — главные местности, еще находившиеся под британской властью. Французские послы проводили политическую линию Карла vii, сформулированную им еще в конце 30-х гг. как невозможность существования во Франции каких-то владений, не окружающих под сюзеренитетом короля. Переговоры зашли в тупик. Их единым итогом стало продление перемирия.
Столь же безрезультатными были и следующие бессчетные встречи британских и французских представителей в 1446–1448 гг. К концу 1448 г. стало светло, что для Карла vii переговоры были методом победить время перед решающими схватками. Между тем английские войска во Франции не получали средств и подкреплений и находились под опасностью восстановления французами боевых действий. Поэтому они были обязаны равномерно уменьшать габариты захваченных территорий. В 1448 г. британцы оставили Мен. Под британской властью действительно оставались Нормандия и юго-западные земли. Приближался крайний акт драматической летописи англо-французской борьбы.
В июле 1449 г. Карл vii пользовался пограничными конфликтами в Нормандии и Бретани и, нарушив перемирие, направил войска на избавление многострадальной Северной Франции. Кампания была кропотливо подготовлена. Французы имели на этот раз совершенное военное привилегия. Их тридцатитысячная войско была вконцеконцов армией в настоящем значении слова: дисциплинированная, отлично экипированная, богатая мощной артиллерией, взыскательно подчиненная одному командованию короля.
Карл vii обеспечил себе традиционную помощь Шотландии. Начиная с 1447 г. он вел функциональную переписку с королём Джеймсом ii, непрерывно выделяя мысль о незыблемости франко-шотландского союза. В этом контексте не случайным смотрится ещеодно атака шотландцев на северную английскую рубеж в конце 1448 г., т. е. в преддверии восстановления борьбы во Франции. Англии в тяжелейший для нее момент был нанесен сентиментальный удар, вынудивший британцев, как и доэтого, отвлечь огромные силы( по этим хроники, 30 тыс. человек).
Дипломатия Карла. Vii заранее восстановления борьбы добилась принципиального успеха. Герцог Бретани, обычно занимавший неопределенную позицию в англо-французском конфликте, признал себя вассалом французского короля и принес ему присягу справедливости. Карл vii заручился помощью постоянно рискованного барона Бургундского, получив от него письменное согласие собственной кампании в Нормандии.
Наконец Карл vii позаботился о подготовке публичного представления. Возобновление Францией борьбы в критериях не истекшего перемирия преподносилось как акт высшей верности, вызванный коварством британцев. Весной 1449 г. британскому наместнику в Нормандии графу Сомерсету был ориентирован подписанный французским владыкой акт о бессчетных фактах нарушения британцами критерий перемирия. В нем говорилось об убийствах, поджогах, разбое британских боец на французской местности. При вручении письма Сомерсету представители Карла vii в высокопарных выражениях противопоставили поведение французского короля, признающего незыблемость законов и взыскательно соблюдающего перемирие, поведению короля Англии, не придерживающегося данных благородных принципов [144].
Ответом на целенаправленное укрепление и без такого острых антианглийских настроений во Франции стала колоритная выходка патриотических эмоций и новейший взлет массового освободительного движения. Под этим знаком прошли крайние годы Столетней борьбы, которая закончилась как безусловно освободительная со стороны Франции. Высокий патриотический взлет 1449–1450 гг. ясно отразили французские хроники и воспоминания современников избавления Нормандии — Блонделля и Берри( крайний — соучастник событий). Хронист Базен писал, что " британцы — наиболее античные и ужасные враги Французского царства " и все народонаселение Нормандии радикально настроено против них [145]. Блонделль, еще в 1420 г. призывавший Карла vii прогнать британцев из Северной Франции, в воспоминаниях о событиях 1449–1450 гг. так выразил родное гнев: " О, бешеный британец! Зачем ты сеешь сумасшествие? " В его мировоззрении соединились воедино вражда к завоевателям и глубочайшая верность французскому королю — законному правителю страны по воле Бога и рождению. Эта натуральная для той эры форма зарождающегося государственного самосознания имеетместобыть у Блонделля в страстном согласии возобновленной Карлом vii борьбы: " Существует ли действие, наиболее благородное величия короля, чем справедливая битва? " [146]
Нормандская кампания Карла vii была проведена для той эры оченьбыстро: север Франции, исключая Кале, был освобожден за один год и 6 дней. Основой этого успеха было слияние действий армии с партизанской борьбой. Освободительное перемещение в Нормандии фактически не прекращалось со времени оккупации в начале xv в. В 1449–1450 гг. оно впервыйраз получило вероятность базироваться на наступательные деяния армии и проявить ей неоценимую содействие.
По мерке продвижения войск Карла vii по Нормандии к ним присоединялись отряды и отдельные лица, пламеневшие желанием участвовать в избавлении Франции. Давно избегали эпохи, когда французские повелители отвергали содействие городского ополчения и рассчитывали на рыцарские победы в запланированных и напоминающих турниры схватках. В нормандской кампании 1449–1450 гг. французская войско деятельно употребляла содействие партизанских отрядов и отдельных патриотов, выступавших в роли шпионов и лазутчиков в британском тылу.
Как лишь в Нормандии весной 1449 г.распространились слухи о готовящемся французском наступлении, обитатели области начали партизанские деяния, направленные на то, чтоб посодействовать Карлу vii завладеть столицей Нормандии Руаном. До подхода царской армии были захвачены стратегически принципиальные пункты — прочность Понт-дель-Арш и град Вернейль. В обоих вариантах применялось кристально партизанские способы борьбы. В Понт-дель-Арше повозка некоего купца сыграла роль троянского коня. Благодаря данной старой, как мир, хитрости, французский отряд завладел на рассвете мост и ворвался в прочность. В Вернейле проворный и оживленный мельник по договоренности с французским отрядом умудрился убедить нескольких британских часовых оставить собственный пост, посодействовал французам забросить на стену лестницы и просочиться в град. В разгар развернувшегося штурма Вернейля он смог выпустить дробь воды из рвов и проявить тем самым неоценимую содействие штурмующим.
Таким образом, еще до появления армии Карла vii в Нормандии британцам был нанесен сентиментальный и в боевом и в нравственном отношении удар. Захвативший Вернейль отряд присоединился к французскому войску, двигавшемуся на Руан. После нескольких боевых успехов французской армии английские гарнизоны стали казаться без боя. В движение августа пали Лизьё, Мант, Верной и остальные городка, народонаселение которых с восхищением встречало Карла vii. Основные силы британцев во голове с Тальботом были обязаны отойти до самого Руана.
В сентябре 1449 г. состояние британских войск в Нормандии осложнилось предисловием в ее юго-западные районы отрядов барона Бретани, решившегося вконцеконцов взять роль в борьбе. Опираясь на обитателей городка, французы завладели Алансон. В конце октября 1449 г. войско французского короля подошла к Руану.
В городке существовал антианглийский заговор, соучастники которого обязаны были снабдить французской армии условия для сравнимо легкого захвата шибко укрепленной главногогорода Нормандии. Однако Тальботу получилось открыть компанию заговорщиков и приступить репрессии. В протест в городке вспыхнуло антианглийское возмущение. По призыву набата горожане вооружились и выстроили баррикады. Город практически оказался в их руках, и британцы, как строчит Базен, " сообразили, что им остается лишь пропасть ". Английский гарнизон капитулировал. Сам главнокомандующий английскими армиями во Франции Тальбот был обязан в качестве заложника следить из окна вышки триумфальное введение в град французской армии во голове с Карлом vii. В протест на просьбу британских военачальников позволить им выйти из городка французский повелитель заявил, что их капитуляция не была добровольной, так как горожане принудили их сдать Руан. Карл выделил, что град взят благодаря поддержке его обитателей. Большая роль массового освободительного движения в Нормандии получила официальное признание.
События в Руане показали невозможность хранения британской власти во Франции. Каждый последующий шаг французских войск отмечался успехом; в Нижней Нормандии все активнее действовал барон Бургундский; даже на юго-западе Франции поднялись любители Карла vii во голове с графом Фуа и стали переносить британцам чувствительные удары в районе Байонны.
Начиная с захвата французами Парижа( 1436) фактически все деяния окрепшей и реорганизованной французской армии опирались на помощь народонаселения. Особенно четко это проявилось во время избавления Нормандии в 1449–1450 гг. Возвращение данной области после тридцатилетней британской оккупации было более естественным доказательством освободительного со стороны Франции нрава завершающего шага борьбы. И, несомненно, конкретно тут очень ясно проявилось соединение усилий царской армии и освободительного движения. Кампания Карла vii, воспетая современниками как эталон победоносной борьбы, не была бы таковой без партизанских действий обитателей области.
Социальный состав соучастников борьбы за избавление Нормандии был широким: по мерке продвижения царской армии ее пополняли не лишь городские ополчения, но и отряды отдельных феодалов. Возросшие за десятилетия борьбы составляющие государственного самосознания просочились в среду феодалов и сделали нередкими с их стороны проявления патриотизма, какие органично сливались с преданностью " законному ", " французскому " монарху. Эту принципиально главную смену в мировоззрении рыцарства ясно отразили повествования об избавлении Нормандии, написанные нормандским рыцарем Робером Блонделлем и герольдом Карла vii Жаком де Бувьером по прозвищу Берри. Эти творения пронизаны нетипичным для рыцарей жарким патриотизмом и презрением к британцам даже в тех вариантах, когда стиль идет об британских феодалах. Неожиданным для данных сочинений является втомжедухе интерес Блонделля и Берри к роли в избавлении Нормандии обычных людей.
Горожане и даже фермеры показаны как ассистенты Карла vii и его армии.
В кампании 1449–1450 гг. освободительное перемещение получило еще огромную, чем при Дюгеклене, вероятность проявить настоящую содействие наступательным деяниям царской армии. Крестьяне и горожане действовали как разведчики и лазутчики в британском тылу; ряд стратегически принципиальных крепостей был пленён кристально партизанскими способами( горожане по согласованию с царскими военачальниками раскрывали ворота, опускали подъемные мосты, спускали воду из рвов и т. п.). Руан был сдан британцами в итоге антианглийского восстания. При подготовке захвата городка Карл vii направил собственного водящего предводителя Дюнуа для организации общих действий с горожанами. Вспыхнувшее в Руане антианглийское возмущение носило общественный нрав и различалось организованностью. Горожане выступили по призыву набата, выстроили баррикады, " так что чрез них не мог пробраться ни конный, ни пеший ". По сообщению соучастника избавления Нормандии Берри, Карл vii напублике заявил, что Руан был взят благодаря поддержке обитателей. Массовое освободительное перемещение во Франции в конце Столетней борьбы получило, таковым образом, признание в сознании современников. Принципиально поменялась и точказрения царской власти — от совершенного недопонимания и неприятия Иоанном ii попыток мещан посодействовать ему в середине xiv в. на поле боя у Пуатье до продуманного применения Карлом vii всех форм партизанских действий народонаселения Нормандии.
В обстановке совершенного военного и политического краха английские завоеватели не могли отрешиться от земель и заработков во Франции. По постановлению Генриха vi в Англии лихорадочно собирали средства на войну. Предельное бессилие казны принудило короля использовать к займам у личных лиц. Богатым торговцам предписывалось снаряжать корабли для отправки во Францию на личные Деньги с условием воздаяния расходов в неопределенном будущем. С большим трудом собирались средства для усиления охраны, обновления укреплений и перевооружения гарнизонов в Шербуре, Кане и остальных оставшихся под британской властью городках [147].
Ценой большого напряжения сил была сформирована ещеодна войско для отправки во Францию. Весной 1450 г. возле 3-х тыщ наспех набранных британских боец высадились в Шербуре, Соединившись с останками британских войск, они составили армию количеством 5–7 тыс. человек. 10 апреля 1450 г. это армия, не успев дойти до Кана, было вынуждено взять бои на побережье Шербурского полуострова — крайнего обломка британских владений в Северной Франции. Сражение вышло возле деревни Форминьи поблизости городка Бьё. Здесь британцы потерпели первое сокрушительное поражение за всю историю Столетней борьбы.
Битва при Форминьи совсем подтвердила решительную смену, произошедшую в соотношении сил и уровне подготовки британской и французской армий. Англичане были наголову разбиты, неглядя на численное преимущество и внедрение собственной традиционной оборонительной стратегии. У французской армии к середине xv в. было все то, что ей так катастрофически недоставало в начале борьбы: точная организация, наука, целое доминирование, красивое амуниция.
По этим хроник( быстрее только, некотороеколичество преувеличенным), при Форминьи была практически уничтожена британская войско. Те, кто выжил, оказались в плену. Защищать Нормандию, по существу, было некоторому. В маленький срок пали Бьё, Кан, Фалез. Наконец 12 августа капитулировал Шербур. Нормандия после сорокалетнего господства британцев была возвращена Франции.
Сознавая огромное смысл этого действия, Карл vii отдалприказ развгод отмечать 12 августа торжествами и благодарственными молебнами. В стране царил дух высочайшего патриотического взлета, убежденности в постоянно подходящей для Франции воле Бога. После боя при Форминьи публичное мировоззрение совсем утвердилось в том, что Бог хочет изгнания британцев. Полное избавление Нормандии подтверждало это. Берри писал: " Очевидно, что Божья милость была на стороне французского короля, так как никогда еще таковая крупная государство не была завоевана за настолько краткое время, с таковой маленькой утратой людей " [148].
На гребне данной волны и убежденности в победе Карл vii немедленно направил свою армию на юго-запад. Здесь французам предстояло решить наиболее трудную задачку. Сохранившаяся дробь прежде большого герцогства Аквитанского находилась под британской властью практически триста лет. Сепаратистский настрой местных землевладельцев и мещан, а втомжедухе продуманная политика британской короны обеспечили Англии в данной области достаточно крепкую помощь. Поэтому тут французской армии не доводилось полагать на содействие массово-освободительного движения. Однако и в юго-западных областях имели пространство антианглийские настроения, в главном посреди крестьянства и доли феодалов во голове с графом Фуа. Кроме этого, французская войско непременно превосходила в боевом отношении разбросанные по гарнизонам городов и крепостей силы британцев. Все это предопределило победу Франции и в Аквитании — традиционном оплоте британской власти.
Французские войска во голове с опытными полководцами Дюнуа и Клермоном осенью 1450 — весной 1451 г. равномерно вытеснили британцев из всех городов и крепостей. 30 июня 1451 г. был сдан Бордо, к августу освобожден целый юго-запад. Фактически Столетняя битва была окончена, но этого не осознавали современники. Даже историческая традиция считает датой окончания борьбы 19 октября 1453 г. Причина этого — хранение британской власти в Кале и безусловное непризнание Англией факта собственного поражения.
Английский двор продолжал разглядывать боевые невезения во Франции как временное явление, вызванное субъективными факторами. В истощенной борьбой Англии ширилось возмущение политикой двора. Поползли слухи о предательстве интересов страны приближенными короля. Оппозиция пользовалась этим для борьбы за администрация. В январе 1450 г. при неясных обстоятельствах был убит епископ Чичестерский Адам Моллинз. Перед гибелью он " признался ", что совместно с царским победителем графом Саффолком " продал " Нормандию французам. Это позволило претендовавшему на администрация герцогу Ричарду Йоркскому — давнему конкуренту Ланкастеров — достигнуть смещения Саффолка, суда над ним и экзекуции.
Военные невезения Англии и понижение позиций центральной власти приближали, таковым образом, издавна назревшую и отсроченную борьбой вспышку феодальных междоусобиц.
Летом 1450 г., в то время когда британцы сдавали свои крайние цитадели в Северной Франции, Англию потряс просторный взрыв соц противоречий — возмущение под управлением Джека Кэда. Это очень опасное для правящей макушки перемещение втомжедухе было в некой ступени соединено с англо-французской борьбой, доэтого только с растущими налогами. После угнетения восстания придворная оппозиция стала еще бодрее применять поражения во Франции как предлог для борьбы против ближайшего окружения безвольного Генриха vi. Отозванный из Франции британский преемник барон Сомерсет был обвинен в утрате Нормандии и подготовке заговора против короля. Заточение Сомерсета в Тауэр совсем выдвинуло на первые роли Ричарда Йоркского.
Таким образом, новенькая придворная сортировка пришла к власти в Англии под лозунгом необходимости перелома в англо-французской борьбе. Эта мысль все еще воспользовалась популярностью посреди феодалов, потерявших во Франции земли и финансы. Следовательно, оказавшаяся у власти былая оппозиция обязана была продлить политическую линию " партии борьбы " и попробовать возвратить французские владения. Такая попытка могла быть более настоящей на юго-западе Франции, тем наиболее что сложившаяся там амуниция благоприятствовала Англии.
Ровно чрез год после возвращения былей Аквитании под администрация французского короля, в августе 1452 г., в Лондон прибыла делегация из Бордо с предложением помочь Англию в случае восстановления борьбы во французских юго-западных землях. Причиной вспышки сепаратизма и антифранцузских настроений в Гиени было вступление Карлом vii налогообложения, от которого он в период борьбы с британцами обещал вполне высвободить эту область. Английская придворная " партия борьбы ", не желавшая признать, что битва уже проиграна, увидела в предложении бордоской депутации шанс вернуть позиции во Франции.
В Англии в следующий раз был проведен срочный сбор средств на амуниция армии. 17 октября английские войска во голове с Тальботом высадились поблизости Бордо. Англичане предприняли безотлагательный атака городка, подкрепленный антифранцузскими мощами внутри Бордо. Административный и народнохозяйственный центр французского юго-запада возвратился под английскую администрация. Затем британцы завладели еще ряд городов и крепостей в Гиени. Однако настоящий перелом в англо-французской борьбе был неосуществим. Временное возобновление британской власти на юго-западе Франции было в тот момент соединено только с внутренней историей Англии — с борьбой Йорков за администрация. В случае успеха они получали общественно-политический основнойкапитал как функциональные поборники продолжения борьбы. Поражение могло быть применено для новейших нареканий в адрес окружения короля.
Весной последующего, 1453 г. Карл vii собственно возглавил армию, направленную на избавление Гиени. 16 июля у городка Шатильона английские войска под управлением Тальбота были наголову разбиты. Особенно заметную роль в данной сражению сыграла первоклассная для собственного времени французская артиллерия. Сам Тальбот умер в битве. Остатки британских войск укрылись в Бордо и продержались до осени. 19 октября 1453 г. град сдался на милость фаворита. Эта дата обычно считается порой окончания Столетней борьбы.
Завершение беспрецедентно долгого англо-французского конфликта не было оформлено юридически. Английская монархия не хотела признать родное совершенное поражение, а большущий эксперимент переговоров в прошедшем внушительно доказал невозможность компромиссного соглашения. В обстановке завершения централизации и сотворения предпосылок государственного страны во Франции стиль могла идти лишь о полном избавлении захваченных французских земель. События завершающего шага Столетней борьбы безоговорочно доказали это.
Ценой огромных усилий Англии получилось еще на единое столетие сдержать крайний основной пункт на континенте — порт Кале( присоединен к Франции в 1558 г.). Тем не наименее исторически сложившийся комплекс англо-французских противоречий был разрешен в 50-х гг. Xv в.
Глава v. Столетняя битва в источниках и историографии( Вместо заключения)
События Столетней борьбы обширно отражены в источниках. Не одно происхождение людей прожило свою жизнь в обстановке непрекращающегося вооруженного конфликта меж Англией и Францией. В их сознании факты летописи англофранцузской борьбы получили разное, но постоянно заметное отображение. Наиболее много и конкретно оно дошло до нас в трудах средневековых хронистов.
Хроники — интереснейший источник для исследования фактической летописи интернациональных отношений и англо-французской борьбы. Только с их поддержкой разрешено восстановить сравнительно совершенную картину многоплановых и масштабных событий интернациональной жизни. Степень достоверности и полноты данных важных источников зависит от почтивсех причин: времени жизни хрониста, его общественной принадлежности и занимаемого в сообществе расположения, его осведомленности и политических убеждений, вконцеконцов, от собственных вкусов и привязанностей. Первым показателем достоверности данных хроники служит время жизни создателя. Естественно допустить, что более полны и точны сведения о тех событиях, свидетелем которых был хронист. Это событие взыскательно учитывалось создателем подлинной книжки. Были применены возле 30 хроник, написанных в период со 2-ой пятидесятипроцентов xii в. до середины xv в. в главном в Англии и во Франции; в наименьшей ступени привлекались втомжедухе шотландские и испанские хроники. События начального шага англо-французского соперничества освещены вбольшейстепени в официальных хрониках, отображающих взоры и позиции правящих кругов. Наиболее показательны в этом значении, кпримеру, творение аббата Бенедикта " Деяния короля Генриха ii " или первая дробь хроники Роджера Вендоверского " Цветы летописи "( сам создатель писал в первой половине xiii в., но правило хроники, приуроченноек Генриху ii, скомпилировал из трудов собственных предшественников) [149]. Сочинения данных хронистов еще обнаруживают свою генетическую ассоциация с анналистикой эры раннего Средневековья( большаячасть из них имело " глобальный " масштаб), но в них уже чувствуется большущий энтузиазм к политическим событиям и предвзятость создателей при описании деятельности " собственного " короля. При конфликтном нраве отношений меж британской и французской монархиями это уже на самом раннем шаге обусловливало некую пристрастность оценок и даже освещения событий.
Эта желание сделалась еще наиболее заметной в хрониках xiii в., когда хронистика достигла высочайшего уровня как во Франции, так и в Англии. Знаменитая хроника монаха Сент-Олбанского монастыря Матвея Парижского в Англии или труд советчика Людовика ix Жана Жуанвиля о действиях французского короля окрашены четким осознанием глубочайших противоречий меж Англией и Францией и рвением создателей дать потомкам убежденность в правоте " собственного " монарха [150]. Посвященная вбольшейстепени событиям 2-ой пятидесятипроцентов xiii в., хроника 1-го из монастырей в Восточной Англии( т. е. сделанная не в официальном царском скриптории Сент-Олбанса) еще наиболее пристрастна, чем труд Матвея Парижского [151]. В ней уже ощущается не лишь согласие действий британского короля, но и острая вражда к тем странам и народам, с которыми он враждует( Франция, Шотландия). Далеки от беспристрастного описания и две испанские хроники xiii в., отразившие завоевательные экспедиции Франции на Пиренейский полуостров [152]. Хотя их создатели отдают дань рыцарским плюсам французов, они не имеютвсешансы сострадать самому факту их завоеваний за Пиренеями. Процесс формирования наций, расцвета самостоятельной государственности в большинстве западноевропейских государств привел к тому, что хронисты далековато отошли от беспристрастного описания; событий, в индивидуальности — интернациональных.
Наивысшей ступени пристрастность создателей британских и французских хроник достигла в эру Столетней борьбы. В критериях острого и нескончаемо продолжительного военно-политического конфликта в трудах хронистов стали обнаруживаться зачатки государственного самосознания, связанные с завершением формирования наций и появлением предпосылок для происхождения государственных стран. По мерке обострения борьбы меж Анрлией и Францией они становились все наиболее колоритными, углубляя пристрастность хронистов в передаче и освещении фактов. Так, аббат монастыря св. Марии в Йорке Томас Бертон, живший в конце xiv— начале xv в., попробовал доставить англо-французскую войну как только оборонительную со стороны Англии. Его предшественники Уолсингем и безымянный мних такого же монастыря в xiv в. были и сдержаннее и объективнее [153]. Откровенно тенденциозно объясняли и расценивали действия завершающих десятковлет борьбы французские хронисты, находившиеся под впечатлением высочайшего взлета освободительной борьбы во Франции [154]. Сопоставление данных британских и французских хроник дозволяет привнести поправки на изображение такового рода субъективности, отбросив последние преувеличения и искренние преломления.
Важный след на свойство содержащейся в хрониках информации налагают соц возникновение и публичное состояние создателей. Это сближает содержание официальной французской хроники монастыря Сен-Дени и труда Томаса Уолсингема, возглавлявшего скрипторий Сент-Олбанского аббатства в Англии. При всей собственной пристрастности обнаруживают огромное внутреннее схожесть в оценках и подходе к нраву происходящих событий создатель " Хроники Англии " Джон Капгрейв и такие французские хронисты, как Тома Базен и Гийом Кузино или бургундский придворный хронист Ангерран Монстреле. Это люди 1-го кружка, подобного публичного расположения и единичных, по существу, взоров, желая их оценки диаметрально противоположны вследствие их принадлежности к различным государствам. Капгрейв — заметный духовный деятель и придворный, друг барона Глостерского — брата британского короля Генриха v; Базен — епископ, узнаваемый дипломат; Кузино — секретарь, а потом канцлер французского короля Карла vii; Монстреле — приближенный барона Филиппа Доброго. Все это сближает их позиции в главных вопросах внутренней и наружной политики, делает сходными их по существу [155].
Принципиально различаются от них по собственным взорам безымянный создатель " Хроники первых 4 Валуа " и хронист Жан де Венетт [156]. Не имея данных о биографии главного из них, мы можем заполучить достаточно совершенное понятие о его личности. Она проявилась на страницах хроники. По всей видимости, он происходил из городского сословия и сберег горячую симпатию к " хорошим горожанам " Франции. Показательно, что в его сочинении патриотические ощущения прозвучали еще ранее и четче, чем в официальных придворных хрониках. Выходец из фермеров, Жан де Венетт жарко сочувствовал испытаниям, выпавшим на долю народа Франции в первые десятилетия Столетней борьбы. В силу этого конкретно он более ясно отразил осложнение соц противоречий, вызванное военными поражениями и предательским поведением правящей макушки. По той же фактору труд Жана де Венетта — один из более полных и ценных источников по летописи массового освободительного движения во Франции во 2-ой половине xiv в.
При всей значимости фактора общественного происхождения хрониста он не постоянно играет определяющую роль. Яркий образчик этого — Жан Фруассар [157]. Выходец из малого нидерландского бюргерства, он вполне оторвался от собственных соц корней. Придворная работа и горячая привязанность к куртуазной поэзии сделали Фруассара восторженным солистом рыцарских добродетелей и геройскихпоступков. История англо-французской борьбы представляла для него бесценный материал. Фруассар одинаково горячо восторгался подвигами рыцарей хотькакой страны. Это никак не значит, что его хроники объективно изображают борьбу меж Англией и Францией. Напротив, в их различных редакциях проступает поначалу колоритная проанглийская, а потом профранцузская расцветка. Она, но, не владеет ничто всеобщего с ростками государственного самосознания. Фруассар взыскательно ориентировался на интересы собственных попечителей и служил поначалу при британском дворе, а потом во Франции.
При всех отмеченных слабостях труд Фруассара представляет огромную важность при исследовании летописи борьбы британской и французской монархий. Прежде только его огромным плюсом является фундаментальная источниковая основа. Известно, что Фруассар деятельно собирал свидетельства свидетелей и даже бумаги в нескольких европейских странах. В силу любви к рыцарству он придавал в собственной хронике огромное смысл кристально боевым вопросам: вооружению, стратегии, количества войск и т. п. При исследовании летописи конфликтных отношений меж Англией и Францией это представляется значимым. Заметим, что такие данные практически вполне отсутствуют в трудах большинства хронистов — служителей церкви.
Возвращаясь к вопросу о воздействии общественного, происхождения создателей хроник на содержание их творений, следует отметить " отклонение от критерии " в трудах еще 2-ух узнаваемых французских хронистов xv в. — Робера Блонделля и Жака де Бувьера, по прозвищу Берри [158]. Блонделль — рыцарь из Нормандии, Берри — герольд Карла vii. Под впечатлением высочайшего накала массового освободительного движения во Франции оба создателя обрисовали историю избавления Северной Франции в стилю, нетипичной для рыцарей. Страницы их хроник пронизаны жарким патриотическим ощущением и презрением к британцам, не исключая и британских баронов, — кпримеру, главнокомандующего Тальбота. Еще огромным отступлением от рыцарской идеологии является интерес Блонделля и Берри к обычным людям Франции. Горожане и даже фермеры показаны как ассистенты Карла vii и его армии в деле избавления Нормандии. Все это превращает записки Блонделля и Берри в источники многоплановые: кроме обеспеченного фактического материала, основанного у Берри на собственном участии в Нормандской кампании, в них драгоценно аттестат особенной духовной атмосферы во Франции середины xv в. Они помогают восстановить то, что именуют " духом армии " — причина, имеющий решающее смысл в массовых освободительных движениях.
При всей ценности источников нарративного нрава их данные мало полны и надежны для воспроизведения летописи интернациональных отношений. Они нуждаются в корректировке с поддержкой остальных материалов. Государственные акты заинтересованных государств, международные уговоры, официальная переписка служат самым натуральным источником сравнительно беспристрастной информации. Договоры о мире, тексты договоров о временных перемириях, аннотации послам, журналы переговоров, заключения по итогам третейских судов — таков главный видовой состав данной группы документов. Наиболее главны универсальные издания первой пятидесятипроцентов xvii в., такие, как собрание мирных соглашений европейских государей, опубликованное Бернаром Жаком, или знаменитое многотомное издание дипломатических документов британской короны Фомы Раймера [159]. При всех недочетах археографического нрава эти издания различаются принципиальным плюсом: состав документов в них дозволяет исследователю очень приблизиться к работе с архивным фондом, в котором не проведен предметный подбор под утлом зрения той или другой конкретной темы. Среди современных документальных публикаций таковой подъезд практически не сталкивается. В качестве исключения разрешено отметить издание дипломатических документов из Государственного архива в Лондоне [160].
Начиная с конца xix в. посреди изданий документов по летописи интернациональных отношений полностью доминируют тематические сборники и выборки документов, приуроченныек единичным событиям или межгосударственным связям. Как правило, их различает высочайший степень археографической работы: подробные комменты, содержательные вступления и т. п. [161] В работе с данными очень ценными источниками приходится непрерывно обладать в виду вероятную пристрастность издателей, вследствие которой самый-самый подбор документов может воздействовать на объяснение событий. Например, английские публикации по летописи англо-шотландских отношений или союза Шотландии и Франции лучше корректировать с поддержкой данных шотландских или французских изданий и т. д.
Важным добавлением к публикациям дипломатических документов являются издания официальной переписки правителей [162]. Они разрешают изучить процесс подготовки такого или другого интернационального соглашения или нарастания конфликтной ситуации, обнаружить направленности розыска интернациональной помощи, прочитать то, что тотчас оставалось за строчками официальных соглашений и договоров. Кроме такого, в переписке проступает личность короля, личные индивидуальности которой налагали видимый след на формирование интернациональных отношений.
Исследование существа отношений меж государствами нереально без пристального интереса к их внутреннему развитию. Автором книжки обширно применялось акты и постановления правителей — французских, британских, шотландских, кастильских( крайние представлены в приложениях к монографии Ж. Доме) [163]. Эта группа документов дозволяет изучить неразрывное целостность внутренней и наружной политики страны, конкретную ассоциация централизаторских или универсалистских устремлений монархии с ее деяниями на интернациональной арене. Содержание царских постановлений дает понятие о состоянии и эволюции страны, нужное при исследовании значимого исторического периода. Особое пространство в источниковой складе книжки занимает издание вердиктов Парижского парламента середины xiii — истока xiv в. [164] Поскольку издание подключает все вердикты, вынесенные приблизительно за полстолетия, оно дозволяет увидеть пространство англо-французского конфликта вследствии британских континентальных владений в развитии противоречий меж 2-мя монархиями. Содержание решений царского суда( для британского короля он был в тот период сеньориальным трибуналом) ясно отображает глубину противоречий меж 2-мя странами в период, предшествовавший Столетней борьбе.
При исследовании одной из больших заморочек летописи интернациональных отношений любопытно не лишь восстановить объективную картину прошедших событий, но и доставить ее отображение в сознании современников. Это не лишь интересно, но и значительно принципиально для осмысливания подлинного нрава и масштаба изучаемых исторических явлений. Отчетливо осознавая неминуемость искажений беспристрастной; картины в субъективном восприятии свидетелей, создатель жаждал применять сами эти преломления как принципиальное аттестат эры, как источник для наиболее адекватной реконструкции событий прошедшего. Такого рода материал содержат хроники, какие в той или другой мерке постоянно отображают личность хрониста и положение публичного представления. Кроме такого, были применены некие монументы художественной литературы, в которых нашло отголосок англо-французское конкуренция: романы, вирши, баллады о крупнейших схватках, подвигах рыцарей, победах Бертрана Дюгеклена и т. п. [165] Литературные творения — это особенный тип исторического родника, их внедрение просит большущий осторожности и корректировки с поддержкой остальных документов. Вместе с тем они способны отдать то, что нет в документальных памятниках. В частности, при исследовании предоставленной темы литературные творения разрешают взятьвтолк ступень значительности тех или других событий, их воздействие на внутреннюю жизнь государств, действовавших на интернациональной арене.
Например, неизвестная книга " Жалобная песнь о сражению при Пуатье " показывает глубокое потрясение обитателей Франции от поражения 1356 г. и первые симптомы зарождения народной борьбы. Широко известные в 20-х гг. Xv в. насмешливые вирши и песенки об британцах свидетельствуют о выросшей неприязни к завоевателям, которая стала питательной средой для развития народно-освободительного движения. Особенно внимательно художественная беллетристика отразила таковой принципиальный для летописи интернациональных отношений процесс, как зарождение государственного самосознания.
Как у каждого заметного сюжета в летописи прошедшего, у темы Столетней борьбы имеется своя историографическая судьба. Вполне несомненно, что этот содержание занимал и занимает вбольшейстепени британских и французских историков. Ведь это — одна из ярчайших страничек летописи Англии и Франции в эру, когда их судьбы были соединены еще наиболее тесновато, чем в наше время.
В отечественной исторической науке Столетняя битва еще не была предметом особого изучения. Ей приуроченык разделы в обобщающих исторических трудах и ряд статей по единичным нюансам англо-французского конфликта.
Глубокая ассоциация обстоятельств Столетней борьбы с экспансией складывающейся централизованной монархии была показана А. Д. Люблинской в соответствующем разделе трехтомной " Истории Франции ". Автор выделил, что стычка англо-французских интересов во Фландрии было обусловлено экспансионистскими устремлениями Франции: " Это была экспансия: погоня за фьефами и средствами — для сеньоров, изучение областью — для короля " [166]. В данной работе втомжедухе была указана большая значимость гасконской трудности. Следует особенно отметить книжку В. И. Райцеса о Жанне д'Арк [167]. В маленький по размеру работе создателю получилось ясно и внушительно обосновать ассоциация меж появлением Жанны д'Арк и общей атмосферой назревающего народно-освободительного движения во Франции, зарождением частей государственного самосознания. Исследователь главным в отечественной историографии смог на базе источников вести увлекательный анализ публичного сознания в один из переломных моментов средневековой летописи Франции.
Начиная с конца 60-х гг. мною был опубликован ряд статей, посвященных гасконской проблеме и ее роли во отношениях Англии и Франции перед Столетней борьбой, а втомжедухе летописи англо-французского конфликта. В них были вскрыты глубочайшие экономические интересы британской короны в Гаскони, была втомжедухе рассмотрена непростая политика Англии в континентальных владениях, направленная на продолжение общественной опоры ее власти. Исследования проявили, что к истоку xiv в. британцам получилось укрепить свои позиции в герцогстве Аквитанском, создав суровое барьер на пути централизации Франции. Это появилось одной из принципиальных обстоятельств вооруженного конфликта. Кроме такого, было выдвинуто состояние о том, что Гасконь являлась для британской монархии одним из объектов феодально-экспансионистской политики.
В 80–90-х гг. вышли в свет написанные мною работы, в которых был отражен наиболее просторный взор на Столетнюю войну как на заканчивающий шаг долгого противоборства Английского и Французского королевств на интернациональной арене. Работы, приуроченныек франко-шотландскому союзу, роли государств Пиренейского полуострова, взаимоотношениям с Германской империей и правителями Нидерландов, были ориентированы на то, чтоб представить осевую роль англо-французского противоборства; на полюсах которой концентрировались западноевропейские страны, продвигавшиеся к формированию государственных монархий [168]. Особое интерес мною было уделено антропологическим нюансам Столетней борьбы, фактически отсутствовавшим в отечественной медиевистике, так, кпримеру, было предложено новое чтение роли личности короля и его взаимоотношений с народом в критериях острого военно-политического конфликта [169].
Постановка схожих вопросов стала натуральной в контексте смен, какие переживала постсоветская историческая дисциплина. Свидетельством данных смен в сюжетах, недалёких к теме англо-французского противоборства был, кпримеру, вывод в свет российского перевода книжки Р. Перну и М. В. Клэн " Жанна д'Арк " с моими вступлением и комментариями [170]. В данной монографии Жанна д'Арк стала не в облике традиционной для русской историографии народной героини( эта граница ее биографии издавна признана и явна).
Книга Перну и Клэн вполне основана на архивных материалах, — по существу, биография личности и попытка очень глубочайшего проникновения в ее врождённый мир от момента рождения героини до ее катастрофической смерти. Написанное мною обширное вступление имело целью объединить это антропологическое полотно с реалиями больших событий англофранцузской военно-политической борьбы.
В 1990 г. мною была опубликована статья " Идеи борьбы и решетка в западноевропейском средневековом сообществе " [171], где была предпринята попытка; осознать отображение Столетней борьбы в ментальности средневекового сообщества, для которого битва была фактически ежедневным натуральным явлением, а мир — недосягаемым, желая и желанным совершенством. Это втомжедухе перекликалось с историографическими сменами 90-х гг. [172]
История англо-французских отношений до середины xiii в. наиболее деятельно разрабатывается в британской историографии, где она рассматривается вбольшейстепени в контексте так называемой " Анжуйской империи "( значимого комплекса подвластных британской короне в xii–xiii в. континентальных владений, какие в совокупности с Англией британский повелитель Генрих ii пробовал превратить в единственную империю, расположенную на Британских островах и континенте) [173]. Большинство французских изучений приуроченок вбольшейстепени первой половине xiii в. — времени, когда французская монархия удачно боролась за возвращение из-под британской власти владений на континенте [174].
В различие от заморочек Столетней борьбы, по которым разрешено произносить о сложившейся историографии, о разности британских и французских концепций [175], деяния англо-французских отношений в xii–xiii вв. не изобретена как особая содержание. Этот содержание появляется с той или другой ступенью полноты в трудах британских и французских историков по наиболее широким вопросам, — кпримеру, по летописи Европы, Англии и Франции соответствующего периода, в работах, посвященных деятельности отдельных представителей правящих династий и т. п. Наиболее вблизи подходят к исследованию конкретно англо-французских противоречий те английские медиевисты, какие в движение крайних десятковлет начали уделять заметное интерес английским владениям на континенте. В совокупности с самой Англией этот комплекс земель получил в историографии относительное заглавие " Анжуйской империи ". Современные английские историки( кпримеру, М. Клэнчи и Д. Джиллингхэм) пылко рассуждают и спорят об данной " империи ", сделанной графами Анжуйскими. Клэнчи считает " Анжуйскую империю " всего-навсего комплексом семейных владений Генриха ii Плантагенета, " гипотетическим " политическим образованием, не существовавшим действительно [176]. Подлинный расцвет Англии начался, по понятию создателя, только после такого, как ее правители отодвинули континентальную политику на 2-ой чин( конец правления Генриха iii). Многое тут представляется неточным — и доэтого только мысль о том, что континентальная политика закончила шибко брать Плантагенетов еще в xiii в. Но главен и симптоматичен факт энтузиазма создателя к этому сюжету, совершенно не занимавшему британских историков в прошедшем.
В различие от Клэнчи, Д. Джиллингхэм разглядывает " Анжуйскую империю " как полностью настоящее и сравнительно крепкое государственное образование, которое во 2-ой половине xii в. играло ведомую роль в Западной Европе [177]. Распад " империи " этот создатель разъясняет случайными, по его понятию, обстоятельствами — в первую очередность политическими ошибками британского короля Иоанна Безземельного [178]. Окажись в начале xiii в. на троне Англии наиболее предусмотрительный предводитель, судьба " империи "( а означает, и Английского царства) была бы совершенно другой.
При наличии значимой различия в оценке ступени " действительности " так называемой " Анжуйской империи " оба создателя недалеки в главном: они думают над возможностью наиболее " блестящего " прошедшего средневековой Англии, подчеркивают присущую ей старинную тенденцию к творению большого муниципального образования, не ограниченного пределами Британских островов. Это качество современной британской историографии вособенности четко отразила известная статья Р. Бенжамена " Анжуйская империя ". Автор точно пересказывает утвердившийся в Англии за крайние десятилетия взор на случаем упущенную вероятность развития средневекового Английского царства по пути укрепления большого муниципального образования на континенте и островах, перевоплощения его в сильную империю за счет ослабления Капетингов. " Если бы Иоанн одолел, — строчит Бенжамен, — " Анжуйская империя " перешла бы к его сыну, и головка развития европейской летописи смотрелась бы совершенно подругому " [179].
Английской историографии xix — истока xx в. такие идеи были чужды [180]. Введение в академический кругооборот самого термина " Анжуйская империя " и рост интереса к ее доле тяжело не связать с послевоенной долей Англии, с распадом Британской империи и наметившимися националистическими тенденциями в историографии 2-ой пятидесятипроцентов xx в. Названные явления ощущаются даже в тех работах, какие не различаются " крайностями " идей Клэнчи или Джиллингхэма. Так, создатель фундаментальной монографии о Франции x–xiv вв. Э. Галлам радикально отклоняет уместность применения самого мнения " Анжуйская империя ", которое было неизвестно современникам Генриха ii или Ричарда i [181]. Но и этот труд, отличающийся многими плюсами, не избавлен от предвзятости при освещении прошедшего в отношениях Англии и Франции. Поднявшись над укрепившейся в британской историографии тенденцией к акцентированию прошедшего " величия " британской монархии, Галлам все же в окончательном счете смыкается с поборниками концепции случаем ускользнувшего шанса сберечь большие континентальные владения. Судьбу наследства Генриха ii решило, по понятию создателя, то, что Филипп ii Август был " наилучшим, чем Иоанн, бойцом и политиком " [182]. Печатью государственного пристрастия Галлам отмечены ее почтивсе оценки: в длинной летописи соперничества с Францией британская монархия постоянно смотрится " обиженной ", наиболее справедливой и т. п.
Проявление неких государственных пристрастий при исследовании таковой острой темы психологически полностью объяснимо. Нельзя не отметить, что авторские оценки развития противоречий меж 2-мя водящими западноевропейскими монархиями почаще только сводятся к формулировке " ежели бы… "( не умер Ричард в 1189 г., Иоанн Безземельный был разумнее, Филипп ii Август глупее и т. п.). При таком подходе из поля зрения исследователей фактически выпадает анализ внутренней структуры межгосударственных отношений.
Отмеченные характеристики присущи и неким американским работам, конкретно относящимся к ранней летописи отношений меж британской и французской монархиями [183]. Авторов занимают вопросы о ступени прочности соединения Английского царства и Нормандии До происхождения " Анжуйской империи " и о том, кого же разрешено полагать творцом " империи "( крайних представителей Нормандской династии в Англии или главного Плантагенета?). Опираясь на просторный круг источников xi–xii вв., ученые прибывают к заключению, что в прошедшем Западной Европы была не лишь недостаточно популярная " Анжуйская империя ", но и " Англо-нормандское царство ". Срок жизни крайнего — возле ста лет: от нормандского покорения Англии до истока правления Генриха И. В неких исследованиях верно подчеркивается, что xi–xii вв. были порой, когда в западноевропейском регионе еще не сложились рубежа меж государствами, а несогласия отдельных больших феодальных правителей содействовали перераспределению территорий и изменению вассальных уз и политических контактов. Тяготение к самостоятельному развитию толкало нормандских баронов к Англии в противовес притязаниям Капетингов. Авторы внушительно демонстрируют, что англо-французское конкуренция началось еще до такого, как обе монархии сформировались в мощные европейские страны. И в этом они совсем правы. Что же касается утверждений о том, что " Англо-нормандское царство " было большей реальностью, чем " Анжуйская империя ", и что ежели бы Генрих ii не сотворил ее в середине xii в., соединение Англии и герцогства Нормандского продолжало бы развиваться и крепнуть [184], то смотрится это некотороеколичество умозрительным и недоказанным. Тем наиболее что мотивирование создателей по этим вопросам владеет только юридический нрав.
В целом отмеченное интерес британских и частично южноамериканских медиевистов к проблеме " Англо-нормандского царства " и " Анжуйской империи " представляется полностью оправданным. При всей условности данных определений оно приоткрыло очень немаловажную страничку в прошедшем англо-французских отношений, показало глубину и генетические истоки обширно популярного раскрытого противоборства 2-ух монархий в наиболее позже время. Но эти изучения различаются и существенными слабостями. Прежде только их создатели не акцентируют интереса на том, что открытые ими интереснейшие эпизоды в летописи отношений меж Англией и Францией имеютвсешансы быть по-настоящему поняты и оценены( только в контексте всей летописи англо-французского соперничества в период развития централизованного страны в обеих странах. Французские ученые фактически не уделяют интереса проблеме так называемой " Анжуйской империи ", предпочитая приступать историю англо-французских отношений со времени Филиппа ii Августа, которому методом сложнейших политических ухищрений и удачных войн получилось нанести суровый удар по большому царству Генриха ii Плантагенета. Большое интерес уделяется личности Филиппа ii, вправду броской и значимой [185]. Безусловная награда таковых исследователей, как Ж. Леврон и Ж. Бордонов, состоит в том, что они проявили огромное воздействие Филиппа ii на судьбу отношений Франции с британской монархией во эпохи Плантагенетов. Богатый подлинный материал, привлеченный создателями, четко указывает эффективность политических усилий Филиппа ii в борьбе против сыновей Генриха ii. Особенно принципиальной представляется нам выраженная быстрее в чувствах, чем в словах, мысль современных французских медиевистов о внутренней связи столкновений меж 2-мя монархиями в xii–xiii вв. и в период Столетней борьбы. Так, Леврон строчит, что сражение Филиппа ii Августа с Ричардом i Львиное Сердце была " длинным эпизодом первой Столетней борьбы " [186]. Условно-образное представление " первая Столетняя битва " владеет суровым внутренним вхождением, беспристрастно выделяя органическое целостность англо-французской борьбы на протяжении xii–xv вв.
Идея " первой " и " 2-ой " Столетней борьбы прозвучала и в наиболее поздней работе Ж. Сивери " Святой Людовик и его век " [187]. Эта базовая монография охватывает богатейший подлинный материал по летописи правления 1-го из больших политических деятелей средневековой Франции. Автор, претендующий на творение " взвешенной " картины царствования Людовика ix, полемизирует с представителями известной французской историографической школы " Анналов ", какие, по его понятию, преувеличивают историческую роль " веяний большущий продолжительности " и упускают из вида " историю людей ". В то же время Сивери жаждет отступить от сложившейся в предшествующей французской историографии традиции сотворения панегирической литературы о Людовике ix [188]. И все же он втомжедухе не совершенно избежал некого преувеличения значительности личности короля и его политической деятельности. В его изложении Людовик ix — " арбитр Европы ", заключавший только " большие уговоры " [189].
Как правило, биографическая беллетристика различается большущий предвзятостью и преувеличением наград " собственных " правителей. Так, вышеназванный больше Ж. Бордонов так жаждет превознести позитивные черты Филиппа ii Августа, что приносит в жертву данной цели личность британского короля Ричарда Львиное Сердце: чтоб оттенить большие плюсы Филиппа ii, создатель противопоставляет их недочетам Ричарда( негосударственный человек, жесток и легкомыслен и т. д.) [190].
В зарубежной историографии недостаточно работ обобщающего нрава, в которых деяния англо-французских отношений xii–xiii вв. освещалась бы обширно, а тем наиболее — на фоне интернациональной жизни Западной Европы. Но все же они видятся и заслуживают особого интереса. Хотелось бы отметить " Историю средневековой Европы " М. Кина и монографию Ж. Сивери, посвященную разбору средиземноморского и атлантического направлений во наружной политике Франции [191]. Последняя служба охватывает просторный период xiii–xv вв., выводя наш историографический анализ на " вторую " Столетнюю войну. В работах Кина и Сивери привлекает рвение создателей определить большие трудности летописи интернациональных отношений в средневековой Европе, отыскать стержневые веяния их развития. Кин дает просторный взор на международную жизнь региона в период xi–xv вв. под углом зрения борьбы за идею " христианского целостности ". Сама по себе эта теория расценивается создателем достаточно сострадательно. И это, возможно, следует связать с современными идеями евро общества, европоцентризма и т. п. Вместе с тем исследователь верно отметил, что фавориты движения за " христианское целостность " в средневековой Западной Европе — папство и империя — не были способны исполнить такую задачку. Прежде только этому мешало их личное конкуренция, а несчитая такого, они неизбежно обязаны были потерять лидирующую роль в интернациональной жизни, поэтому что не были центрами государственными [192]. Это глубокое примечание свидетельствует о влечении дойти в разборе интернациональных отношений до самого существа, отметить в качестве определяющих вправду значимые причины, вытекающие из природы средневекового сообщества.
Закономерно, что конкретно при таком подходе Кин дает содержательно значимую периодизацию в летописи интернациональных отношений: эра экспансии( xi–xiii вв.) и эра войн( xiv–xv вв.). С пришествием 2-ой, по идеи создателя, разрушается то условное " христианское целостность ", которое пробивало себе путь со времени крестовых походов [193].
Монография Ж. Сивери о " средиземноморских миражах " и " атлантических реалиях " в политике Франции вышла в свет ранее его уже упоминавшейся книжки о Людовике ix. В оценке личности этого правителя принципиальных расхождений меж 2-мя работами нет. Но, в различие от монографии 1983 г., где создатель уделил главное интерес Людовику ix и его внутренней политике, в наиболее ранней работе имеется теория развития интернациональной политики Франции. Сивери считает, что начиная с xiii в. в ней дрались две веяния: рвение к преобладанию на северо-западе Европы и желание к укреплению французского воздействия в Средиземноморском водоеме [194]. Окончательным переходом от " средиземноморских миражей " к " атлантической действительности " стала Столетняя битва.
В целом по итогам историографической разработки летописи англо-французских отношений в период Высокого Средневековья следует отметить неимение пристального особого интереса к данной теме. Она затрагивается, как правило, в связи с иными сюжетами. Совсем подругому обстоит дело с историей противоречий меж 2-мя монархиями в xiv–xv вв. Разразившийся в это время крупнейший военно-политический конфликт получил обширное отображение в зарубежной исторической науке.
Столетняя битва — предмет старинного и пристального интереса в британской и французской историографии. Некоторые связанные с ней сюжеты затрагиваются в работах южноамериканских создателей. В центре интереса исследователей с старинного времени находятся такие вопросы, как истоки борьбы, ее нрав и последствия. Огромная беллетристика приуроченак Жанне д'Арк. Следует, но, сходу лее увидеть, что в исследованиях о Столетней борьбе, по нашему понятию, недостает осмысливания такого, что это явление было заключительным актом продолжительного и глубочайшего политического противоборства 2-ух водящих западноевропейских монархий.
Для такого чтоб доставить эволюцию зарубежной историографии по данному вопросу и направленность ее развития в крайние десятилетия, следует припомнить более значимых предшественников современных исследователей Столетней борьбы. В достаточно значимой ретроспективе — с истока xx века до 50-х гг. — во Франции это М. Депрэ, А. Ковилль, П. Камбьер и Э. Перруа, в Англии — Т. Таут, Д. Маккинон, М. Постан, А. Стил. Следует втомжедухе отметить имеющие немаловажное смысл для изучения Столетней борьбы работы бельгийского историка А. Пиренна [195].
Названные создатели в главном разглядывали историю Столетней борьбы в духе обычных либеральных историко-правового и историко-экономического направлений. В их работах выявились более принципиальные трудности, связанные с исследованием англо-французских противоречий и боевых столкновений xiv–xv вв. Основное интерес уделялось истокам борьбы — ее историческим корням и конкретным факторам. В определенной мерке был поставлен вопрос о нраве Столетней борьбы, ее конкретных и отдаленных исторических последствиях. Для представителей историко-правового направленности вособенности симпатичным был вопрос о факторах борьбы. Он требовал исследования вправду увлекательных и трудных перипетий дипломатических и юридических столкновений меж Англией и Францией до истока боевых действий и дозволял разглядеть ряд специфичных особенностей феодального права в Западной Европе xiv в.
Монография Э. Перруа " Столетняя битва "( 1945) [196] ознаменовала окончание определенного шага в исследовании летописи Столетней борьбы. Для него была свойственна посадка главных заморочек, преимущественное интерес к изучению обстоятельств борьбы, какие рассматривались на базе соответствующего для позитивистской методологии плюрализма. Интерес к летописи англофранцузского конфликта преобладал во французской историографии. Лишь французские историки сделали в эти годы Столетнюю войну и отдельные связанные с ней трудности предметом особого изучения. Между французскими и английскими историками первой пятидесятипроцентов прошедшего века не было заметных несогласий в трактовке предоставленного сюжета. Постепенно оформился собственного рода обычный взор по всем главным вопросам, нашедший более совершенное отображение в работах Перруа.
Столетняя битва расценивалась как суровый межгосударственный конфликт. Юридический подъезд к пониманию вопроса определил при разборе обстоятельств борьбы преимущественный энтузиазм к гасконской проблеме, которая рассматривалась как кристально правовая. Большое интерес уделялось собственным качествам правителей и психологическим мотивам их поведения. Для отдельных британских историков была свойственна определенная идеализация британских правителей как выдающихся политических деятелей и полководцев( кпримеру, Эдвард iii в трактовке Таута). Фландрии посреди иных обстоятельств борьбы, как правило, отводилось неглавное пространство. Династический вопрос рассматривался в главном как предлог к борьбе.
Проблема конфигурации нрава борьбы была поставлена основательно и любопытно лишь в работах Перруа. В главном же битва рассматривалась как достаточно статичный большой интернациональный конфликт с вбольшейстепени юридической подоплекой. Был принят взор о суровых последствиях Столетней борьбы для обоих стран, вособенности томных для Франции.
В 50-е гг. Столетняя битва недостаточно фигурировала в историографии. Историки, казалось, потеряли энтузиазм к этому сюжету, где имелись крепко утвердившиеся традиционные взоры по главным дилеммам. Однако в нескольких статьях наметились новейшие веяния в оценке Столетней борьбы. В работе французского историка П. Шаплэ, в целом выдержанной в рамках принятой концепции, присутствовала одна довольно новенькая желание: попытка обосновать невиновность французской короны к развязыванию борьбы [197].
Практически сразу была опубликована статья британского создателя Д. Темплемэна, который внеспредложение принципиально новейший взор на предпосылки и нрав Столетней борьбы. Темплемэн пришел к выводу о том, что Депрэ, Перруа и некие историки xix в. свободно или непроизвольно исказили собственную роль британского короля Эдуарда iii в развязывании борьбы. Темплемэн жаждал " реабилитировать " Эдуарда и доставить его в роли жертвы происков Франции в Гаскони. Деятельность британского короля, по идеи создателя, была ориентирована на то, чтоб защитить Англию от французского вмешательства в Шотландии и былей Аквитании [198]. Война в таком освещении нежданно заполучила защитный со стороны Англии нрав. И желая Темплемэн не развивал беспрепятственно таковой идеи, это было изготовлено со порой в остальных работах британских историков.
В 1953 г. вышла в свет проблемно-обобщающая статья популярного французского историка Ф. Вольфа, умышленно приуроченнаяк разбору обстоятельств и исторического смысла Столетней борьбы. Этот создатель одним из первых попробовал разглядеть Столетнюю войну как явление, связанное с определенной стадией развития западноевропейского феодализма. Статья Вольфа определила почтивсе изучения следующих десятковлет. В поисках " общей предпосылки " Столетней борьбы Вольф разглядел в комплексе два главных узла англо-французских противоречий — аквитанский и фландрский. Подчеркнув сочетание в них политических и экономических интересов, исследователь связал эти противоречия с проблемой централизации Франции. Такой полный подъезд был суровым положительным достижением французской историографии, желая ряд положений работы Вольфа разрешено опротестовать. Поиски " общей предпосылки " борьбы привели его к преувеличению государственно-правового нюанса. Излишне второстепенной оказалась в освещении Вольфа роль Шотландии.
Статья Вольфа, как и работы Шаплэ и Темплемэна, знаменовала собой возникновение в 50-х гг. отменно новейших веяний в исследовании Столетней борьбы. Однако ежели Шаплэ и Темплемэн были расположены увеличить смысл субъективных личных мотивов в летописи борьбы, то Вольф, против, жаждал вывести ее исследование на степень кардинальных заморочек летописи Западной Европы. Не называя собственных оппонентов, Вольф, по существу, спорил точку зрения ряда британских создателей, грубо преувеличивавших роль личности и смысл нравственных критериев в летописи англо-французской борьбы. " Это забавно, — писал он, — на расстоянии 6 веков осуждать с нравственных позиций об " ответственности " 2-ух правителей за конфликт ". Династический вопрос в летописи борьбы меж Англией и Францией Вольф считал лишь " поводом " [199].
Дальнейшее формирование британской и французской историографии по дилеммам Столетней борьбы показало, что обе наметившиеся веяния в ее трактовке получили заметное, но не равноценное распределение.
В монографии британской исследовательницы М. Мак-Кизак " Четырнадцатый век " было впервыйраз произнесено, что противоречивые действия Столетней борьбы порождают немало суровых дискуссионных заморочек [200]. С этого времени дискуссия и пересмотр бывших концепций стали соответствующей чертой британской историографии по данному вопросу. Новой была втомжедухе критика роли Шотландии: в работе Мак-Кизак точказрения Шотландии смотрится, пожалуй, главный предпосылкой борьбы. В трактовке нрава Столетней борьбы Мак-Кизак неодинраз отмечала опасность французского вторжения в Англию и практически подводила читателя к идеи об оборонительном нраве борьбы со стороны Англии( во каждом случае, в xiv в.) [201].
Основательная ревизия обычных концепций по летописи Столетней борьбы с позиций, недалёких к тому подходу к историческому процессу, который свойственен для так именуемого критического направленности, началась в британской историографии с трудов Дж. Ле Патуреля [202]. Автор прямо ссылался на Темплемэна как на собственного предка, но в заключениях шел еще далее. Главной предпосылкой Столетней борьбы Ле Патурель считает претензии британского короля на престол Франции, какие он разглядывает как совсем правосудные. Автор даже выделяет, что их утверждение было длинном британского короля. Исходя из такового осмысливания обстоятельств борьбы, Ле Патурель, несомненно, обязан был подходящим образом пересмотреть и ее нрав. В его работах предложены два достаточно противоречивых решения данной трудности. С одной стороны, Ле Патурель разглядывает войну не как межгосударственное стычка, а как взрыв внутренних противоречий во Франции: " Это было возмущение более больших французских баронов против царской централизации, возглавленное их самым большим представителем, имевшим большие ресурсы вне царства — а конкретно герцогом Аквитанским " [203]. Это мнение не является принципиально новеньким. Здесь имеется определенная порция правды, так как гасконская неувязка была почвой для проявления сепаратизма, носителем которого в предоставленном случае выступал британский повелитель. Другое дело, что к этому невозможно свести все содержание англо-французского конфликта.
Более решительно опровергает давние представления иная мысль Ле Патуреля. Начиная с середины 60-х гг., он жаждет обосновать, что к истоку борьбы вообщем не существовали ни Англия, ни Франция. Эти страны появились позднее, не раньше середины xiv в. До этого действительно существовавшими политическими соединениями были владения царских домов Плантагенетов и Капетингов. При этом создатель упорно выделяет, что Англия не являлась ключевой посреди земель Плантагенетов, а представители этого дома были наиболее тесновато соединены с Францией. Высказав такую гипотезу, Ле Патурель обратился к основательному исследованию летописи владений Плантагенетов на континенте, разглядел истоки владений анжуйского дома начиная с x в., собрал широкий подлинный материал по летописи скандинавских, а потом нормандских завоеваний во Франции. Однако концептуальная сторона его изучения несовершенна. Не учитывая уровня экономического и социально-политического развития отдельных народов в период раннего Средневековья, создатель представляет нормандское покорение в духе колониализма новейшего времени [204]. Для подтверждения наличия " колонизации " рассматриваются лишь правовые нормы, утверждавшиеся завоевателями.
Ле Патурель жаждет обосновать, что только длительное заблуждение историков привело к появлению самого мнения о борьбе меж Англией и Францией в xiv в. и тем наиболее к представлению, что Франция была объектом разграбления. В свете расположения создателя об отсутствии таковых политических реальностей, как Франция и Англия к истоку борьбы, все это обязано смотреться глупым. Напротив, Англия в родное время появилась объектом покорения и колонизации. Имея в виду действия xi в., Ле Патурель строчит, что тогда Англия была завоеванной государством, колонизированной французами [205]. В таком случае сражение за возобновление владений анжуйского дома в xiv в. утрачивает интернациональный нрав и смотрится занятием " семейным ", столкновением веток царского дома.
Концепция Ле Патуреля более много отображает переоценку представлений о Столетней борьбе, начатую в британской историографии в конце 50-х гг. Кроме такого, она, по-видимому, оказала конкретное воздействие на неких остальных современных британских историков.
В 60–70-е гг. Столетняя битва стала объектом пристального интереса в британской историографии, в то время как энтузиазм к данной теме со стороны французских историков некотороеколичество снизился. Основные расположения Ле Патуреля получили более заметное отображение в работах видных медиевистов Д. Хэя и К. Фаулера. Не принимая крайностей взоров Ле Патуреля, они пробуют совместить в понимании заморочек Столетней борьбы главные расположения традиционной концепции со важными веществами уникальных построений Ле Патуреля. Так, Хэй предохраняет совместный плюралистический подъезд к разбору борьбы, не пренебрегая материальные мотивы, но и не расценивая их в качестве принципиально принципиальных. Среди обстоятельств борьбы он отмечает роль Фландрии. Автор упоминает, что битва во Франции была одним из средств получения доп заработков для рыцарства. Однако ключевой предпосылкой столкновения он считает гасконскую проблему, трактуя ее в традиционном юридическом плане: неимение в xiv в. соответственных норм интернационального права сделало вопрос о Гаскони предпосылкой военного конфликта [206]. Хэй точно жаждет убавить смысл Столетней борьбы в летописи Англии и Франции. В этом точказрения Хэя непременно смыкается с концепцией Ле Патуреля, считающего, что войну меж Англией и Францией " сотворила " историческая традиция.
В зарубежной историографии 2-ой пятидесятипроцентов xx в. более большим специалистом по летописи Столетней борьбы признан К. Фаулер. Он посвятил этому сюжету первую после Э. Перруа особую монографию [207]. Монография Фаулера состоятельна фактическим материалом, фигурно и ясно написана. В книжке представлены различные стороны жизни британского и французского сообщества периода борьбы, огромное интерес уделено вопросам культуры. Фаулер упоминает, что посреди несогласий, вызвавших боевой конфликт, имели пространство и экономические вопросы. К их числу он верно относит интерес Англии в гасконских заработках. Не была забыта и Фландрия, являвшаяся объектом столкновения конкретно экономических, в первую очередность торговых интересов сторон. Правда, упоминание о ней у Фаулера еще наиболее быстрое, чем о гасконских заработках. Основное интерес создателя отдано юридической запутанности расположения британских правителей в Гаскони и династическим дилеммам. Взгляд на династический вопрос как главную фактор борьбы, предложенный еще в 50-е гг. Темплемэном и получивший потом формирование в работах Ле Патуреля, у Фаулера бытует как принятый и тривиальный. В таком подходе имеется определенное разумное семя: сконцентрировав интерес на давности и глубине династических, несогласий меж Плантагенетами и Капетингами, английские ученые беспристрастно приблизились к пониманию целостности англо-французских противоречий в движение xii–xv вв.
Получило формирование в работах Фаулера и рвение расценить нрав борьбы как защитный для Англии. Автор строчит о способности применения для вторжения в Англию крестоносного флота, которым командовал Филипп vi, о гипотетическом плане посадки французской армии в Южной Англии [208]. Стремление отыскать " пристрастно обиженного " в конфликте 2-ух деятельно развивавшихся стран понижает важность научного изучения. Еще Ф. Вольф именовал " забавными " пробы подходить к событиям Столетней борьбы с современными высоконравственными аспектами.
Так же как и Ле Патурель, Фаулер заявляет мысль о несоответствии неких устоявшихся общих представлений настоящей реальности прошедшего. Так, он дает вполне переоценить ступень отрицательного действия борьбы на формирование Франции, высказывая намерение о сознательном преувеличении современниками и историками разорения страны, на местности которой в движение наиболее ста лет временами велись боевые деяния. Положительные же конфигурации в жизни Франции, порожденные борьбой, по его понятию, несомненны: смещение народонаселения из деревни в град, перемена провинциальных барьеров, творение постоянной армии, укрепление роли Генеральных штатов и даже " политическая симфония " [209].
В британской историографии 70-х гг. предложение оборонительного нрава Столетней борьбы для Англии стало всеобщим помещением. Так, в монографии М. Вейля " Английская Гасконь ", где гасконский вопрос расценивается как главный посреди обстоятельств борьбы, эта область на юго-западе Франции названа " авангардный чертой охраны от вторжения ". Война же в целом рассматривается в первую очередность как сражение Англии за снабжение собственной сохранности; пробы увериться во Фландрии и Бретани имели, по понятию создателя, мишень сотворения защитного барьера вдоль побережья [210].
В британских работах конца 70-х — истока 80-х гг. вособенности крепко укрепилась желание к рассмотрению нрава борьбы и задач Англии на континенте в самом подходящем для нее свете. Весьма свойственны в этом отношении труды А. Гудмэна, Ч. Аллманда и Д. Сьюарда.
Гудмэн впервыйраз прямо произнес о том, что администрация Генриха v во Франции была полностью законной, а контракт в Труа — благом для Франции. Английское правление в Нормандии имело доэтого только созидательные прогрессивные цели( зафиксировано " облегчение " торговли с Англией, изобретение института в Кане и т. п.). И лишь ошибки ланкастерского правления, ранняя кончина регента Бедфорда и остальные аналогичного рода субъективные причины помешали действительному творению объединенного англо-французского царства [211]. При таком подходе вособенности трудным делается вообщем недостаточно разрабатываемый в британских исследованиях вопрос об освободительном движении во Франции в период Столетней борьбы. Однако даже его Гудмэн представил под углом зрения положительной оценки британской власти на французских землях. Причиной антианглийских выступлений он считает не возмущение оккупацией, а то, что британцы не постоянно были в мощах действительно отстоять мирных обитателей от злодеев и мародеров [212].
Те же установки лежат в базе монографии Ч. Аллманда об британской власти в Нормандии [213]. По-видимому, отвечая на французские изучения данной трудности( о них станет произнесено ниже), создатель жаждет выделить несходство меж средневековой " оккупацией " и этим же явлением в новое и новейшее время, оттеняет положительные стороны британской власти в Северной Франции. При всей верности запросы определенных коррективов при исследовании явления применительно к Средневековью это построение перемещает искусственный нрав. Английская администрация в xv в. воспринималась популяцией как иноземная и злобная [214].
Д. Сьюард в большей ступени держится обычных взоров на историю Столетней борьбы. В различие от почтивсех остальных создателей, он не отрицает ее межгосударственный нрав, не поддерживает веяния к принижению ее исторического смысла. Вместе с тем служба Сьюарда свидетельствует об утверждении в британской историографии по дилеммам Столетней борьбы ряда положений, прямо вытекающих из имевшей пространство в 50–60-х гг. ревизии обычных взоров: рвение увеличить защитный нюанс борьбы для Англии; уменьшение роли материальных причин в англо-французских противоречиях; общие ясно выраженные проанглийские позиции [215].
Автор даже заявляет, что в 80-е гг. Xiv в. битва носила нрав злости со стороны Франции: " Тогда французы еще наиболее, чем британцы, были агрессорами в Гиени и на море, а Англия со ужасом ожидала вторжения " [216]. Правда, устремляясь быть беспристрастным, Сьюард отмечает тяготы борьбы для Франции, огромную выгоду для британцев в период их боевых успехов.
Особое пространство посреди современных забугорных изучений по летописи Столетней борьбы занимает крупная биографическая беллетристика. В британской историографии 60–70-х гг. больший энтузиазм в этом жанре представляют работы Р. Воэна о герцогах Бургундских, монографии Ч. Чибберта и Р. Ярмэн, приуроченныек Генриху v( к ним примыкает книжка южноамериканского создателя М. Лэйбедж), жизнеописание Карла vii М. Вейля.
Эти работы представляют бесспорный энтузиазм доэтого только благодаря богатому фактическому материалу, красивому познанию создателями эры, узким психологическим наблюдениям. Столетняя битва не является их главным сюжетом, но новейшие веяния в ее освещении отразились в данной литературе [217].
В увлекательных биографиях 2-ух именитых политических деятелей пор Столетней борьбы баронов Бургундских Филиппа Смелого и Жана Бесстрашного узнаваемый британский историк кембриджской школы Воэн исходит из идеи об оборонительном нраве борьбы со стороны Англии. Английским работам о Генрихе v присущ восторженный тон и безграничное восхваление личности короля. " Если бы у французов был лишь один таковой Большой фаворит, как Генрих, они могли бы разгромить английскую армию практически при всяком комфортном случае ", — строчит Ярмэн [218]. Не наименее пышное восхваление Генриху v дано в книжке Чибберта. Он к тому же жаждет на расстоянии 5 с половиной веков " обелить " некие более непривлекательные деяния британского короля.
Написанная английским историком Вейлем жизнеописание Карла vii лишена искренней предвзятости. Автор жаждет быть беспристрастным в оценке тягот борьбы для Франции, в отношении к Жанне д'Арк. Однако сам по себе отбор фигуры Карла vii в сочетании с соответствующей для историков xx в. склонностью к психоанализу приводит создателя к подробному рассмотрению " странностей " и слабостей французского короля. Гораздо наименьшее пространство отведено его боевым успехам 40–50-х гг. Xv в. и большой роли в укреплении Французского страны.
Эти националистические ноты органично соединяются в современной британской историографии с тенденцией к " реабилитации " Англии в Столетней борьбе и принижению уровня политического развития Франции. Говоря о событиях 1415 г., Чибберт подмечает, что Франция тогда " чуть ли была государством вообщем " и " французский люд не стремился в целом противиться английским войскам " [219]. В результате довольно натуральной и настоящей смотрится мысль сотворения объединенного англо-французского царства. Так, Ярмэн объясняет ее с определенной симпатией — как изображение высочайшей религиозности Генриха v, мечтавшего о разработке большой империи — цитадели христианства на Западе. Только ранняя кончина помешала, по идеи создателя, воплощению этого грандиозного плана " [220].
Однако не все английские медиевисты восприняли новейшую трактовку Столетней борьбы, несущую след националистических веяний. Известный британский историк К. Мак-Ферлейн писал о том, что битва принесла значимые экономические выгоды единичным представителям британской знати [221]. По существу, вне воздействия новейших критических концепций осталась трактовка Столетней борьбы в книжке Д. Холмса, посвященной широкому кружку вопросов развития европейских стран в xiv–xv вв. Проблемы Столетней борьбы в данной работе при всей лаконичности изложения освещены основательно и вполне в духе бывшего либерального направленности. Династические притязания британских правителей создатель расценивает как навязчивую политическую идею, сходную с традиционными претензиями " Священной Римской империи германской цивилизации " на Италию [222].
Во французской историографии 60-х гг. положение разработки заморочек Столетней борьбы было другим, чем в британской. До конца 60-х гг. тут фактически пропали изучения, умышленно приуроченныек этому событию. По-видимому, установился взор о достаточной изученности борьбы в международном и военно-политическом качествах. В ряде французских изучений проявилась новенькая желание к рассмотрению сюжетов, связанных со Столетней борьбой, в плане не внешнеполитической, а внутренней летописи Франции. Этот подъезд наметился еще в 40-х гг. Однако ежели в тот период интерес исследователей было отдано экономическим вопросам, то во 2-ой половине xx в. историю борьбы стали объединять в главном с проблемой развития феодального страны. Именно система " битва — правительство — войско " является предметом исследования в увлекательных работах Р. Казелля, Р. С. Тимбаля, Ф. Контамина [223]. Проблемы летописи Столетней борьбы затронуты в данных работах недостаточно. Французские историки как бы не воспринимали вызова, брошенного английскими исследователями англо-французского конфликта.
Однако в конце 60-х гг. во французской историографии активизировалось исследование летописи освободительного движения во Франции в xv в. Этот содержание прочно связан с проблемой нрава Столетней борьбы, В работах популярной французской исследовательницы Р. Перну, в монографии Р. Жуэ действия первой пятидесятипроцентов xv в. освещены с позиций наиболее патриотических и демократических, чем в либеральной историографии первой пятидесятипроцентов xx в. [224] Авторы опровергают, по существу, все тезисы, выдвинутые английскими историками в ходе пересмотра традиционной концепции летописи Столетней борьбы. В работах Перну и Жуэ показан консервативный нрав контракта 1420 г. в Труа, вполне отвергнута мысль соединенной монархии как блага для Франции.
Особенно огромное интерес эти создатели уделили истокам, движущим мощам и нраву антианглийской борьбы во Франции xv в. Они проявили, что британцы установили в пленённых областях ожесточенный оккупационный режим, породивший большие антианглийские настроения. Это вызвало общее противодействие, отражавшее зарождение частей государственного самосознания и направленное на хранение Франции как автономного страны. Была втомжедухе выявлена демократическая база общественной базы противодействия.
При освещении этого кружка вопросов огромное пространство отводилось роли Жанны д'Арк. Литература, приуроченнаяк ее личности и жизни, фактически необъятна и просит особого разбора. В предоставленном контексте принципиально только отметить, что неувязка роли французской героини в летописи 2-ой пятидесятипроцентов Столетней борьбы и ее связи с широким освободительным ходом в стране, несомненно, оказалась в числе дискуссионных в связи с попытками британской историографии пересмотреть нрав борьбы. Многие английские ученые отошли от традиционной либеральной концепции и в этом вопросе. Они отказывались признать важную роль Жанны д'Арк в избавлении Франции, отрывали ее активность от массового антианглийского движения в стране. В оценке К. Фаулера и Д. Ле Патуреля эта " малая патриотка " помешала воплощению красивого плана соединения Англии и Франции; в работах А. Гудмэна и Д. Сьюарда она стала как неясная в психологическом отношении личность и безрассудная " дофинистка "( т. е. сторонница дофина Карла), но не патриотка и народная героиня.
Ослабление интереса французских историков к интернациональным нюансам Столетней борьбы и ее истокам привело к тому, что к истоку 70-х гг. выработанная в предшествующих трудах теория по проблеме обстоятельств борьбы истока терять отчетливость, размываться и пропадать за массой фактического материала. Яркий эталон такового подхода — многотомные издания по общей летописи Франции Ж. Люби и А. Кастелло и А. Деко. Авторы не затрагивают каких-то трудных явлений, связанных с историей англофранцузских отношений и Столетней борьбой. Их интерес сосредоточено только на конкретных событиях, большое пространство отведено втомжедухе вопросам культуры, художества и т. п. В работе Дюби деяния Столетней борьбы даже не выделена структурно и бытует только как одно из событий в цепи поочередно воссоздаваемой картины прошедшего Франции [225].
Первым симптомом восстановления особого энтузиазма французских историков к Столетней борьбе стало возникновение книжки Л. Мирепуа в серии " Мемориал веков ". Сам по себе отбор авторами Столетней борьбы в качестве более известного действия xiv в. во глобальной летописи свидетельствует, что французские историки не приняли веяния британской историографии к принижению исторической значительности англо-французской борьбы. Однако некое воздействие ревизии взоров на Столетнюю войну отразилось на позициях Мирепуа: преувеличение роли династического вопроса и остальных личных мотивов; рвение разглядывать англо-французский конфликт доэтого только как " семейную раздор " и исторический курьез и даже осторожно высказанная мысль о некой полезности борьбы для Франции. Несколько приниженной смотрится у Мирепуа роль Жанны д'Арк в летописи борьбы. Ее ключевую заслугу создатель наблюдает в беспредельной преданности Карлу vii, который типо выплачивал ей тем же [226].
К концу 70-х — истоку 80-х гг. Столетняя битва снова заняла видимое пространство во французской историографии [227]. В работах Ж. -М. Сойе, Ж. Фавье, Ж. Бордонова и Э. Бурассена, по существу, вполне восстановлена и углублена обычная классическая теория по дилеммам обстоятельств и нрава борьбы, подчеркиваются ее суровое международное смысл и томные последствия для Франции. Эти создатели наиболее радикально, чем историки первой пятидесятипроцентов xx века, отторгают самую идею англо-французской " двуединой монархии " xv в. Они молвят только о расчленении Франции и оккупации доли ее местности [228]. Огромное интерес в их работах уделено вопросам разграбления французских земель британцами и освободительному движению xv в. Продолжая раньше сложившиеся традиции французской историографии в исследовании крайнего вопроса, они демонстрируют широкую демократическую базу антианглийской борьбы во Франции во 2-ой половине Столетней борьбы, приподнято расценивают историческую роль Жанны д'Арк [229].
Новые черты французских работ — соответствующий для современной историографии энтузиазм к дилеммам общественной ментальности [230], некое укрепление веяния к " реабилитации " французских правителей и политических деятелей. Последнее вособенности характерно книжке Ж. Бордонова об Иоанне ii Добром. Любопытной чертой французских работ 2-ой пятидесятипроцентов xx в. по Столетней борьбе является рвение создателей не входить в открытую полемику с английскими историками при совершенной фактической противоположности большинства решений. Более такого, на страницах монографий о событиях xiv–xv вв. высказывается мысль о том, что действия Средневековья не воздействовали на следующее формирование дружеских англо-французских отношений в новое и новейшее время.
В 90-е гг. историографическая ситуация кругом заморочек Столетней борьбы не претерпела радикальных конфигураций. Пожалуй, разрешено отметить даже некое понижение энтузиазма историков к сюжету англо-французского конфликта. Состоялись переиздания неких классических трудов( кпримеру, вышли книжки Фавье [231] и Перну [232]). Новый подъезд к проблеме отразился в работах, посвященных изучению ментальных явлений в эру Столетней борьбы [233]. Наибольший энтузиазм посреди немногочисленных трудов, касающихся конкретно Столетней борьбы, представляет монография британской исследовательницы А. Карри " Столетняя битва " [234]. Привлекательными качествами данной книжки является рвение создателя одушевить главные действия летописи, связав их с действием личностей правителей. Важно втомжедухе отметить, что создатель уделила интерес воздействию событий Столетней борьбы на судьбы Шотландии и Пиренейских государств. Автор любопытно указывает условность верхней рубежа Столетней борьбы, разбирая действия 2-ой пятидесятипроцентов xv в. и даже xvi в. Ею не упущен момент связи меж событиями Столетней борьбы и действием развития наций во Франции и Англии.
Однако в данной книжке всееще, как и во почтивсех остальных трудах, отсутствуют глубинные истоки англо-французских противоречий, восходящих к событиям 2-ой пятидесятипроцентов xi — истока xii в. Вызывает сомнение тот факт, что британская исследовательница умолчала о принципиальной роли освободительного движения во Франции в финале борьбы. Между тем правило этого освободительного движения относится даже не к временам Жанны д'Арк, а ко 2-ой половине xiv в.
Констатируя существенное интерес современной зарубежной историографии к Столетней борьбе, разрешено отметить крепкий энтузиазм к этому сюжету. По-видимому, это соединено с постоянной актуальностью летописи войн и их роли в историческом процессе. Особенно внушительно подтверждают это французские изучения прошлых десятковлет и инновационные пробы исследования механизма взаимодействия страны и армии в процессе военного конфликта.
С иной стороны, Столетняя битва — одна из знаменательных страничек летописи взаимоотношений Франции и Англии, и от ее освещения во многом зависит взор на глубину и серьезность англо-французских противоречий в прошедшем.
Примечания:
1
1 grhs v. I. P. 34.
2
2 grhs v. I. P. 246–247.
5
5 foedera. V. I pars i. P. 36; Rec. De h. Ii, t. Ii. P. 109–110.
6
6 rec. De ph. Aug. T. I. P. 528.
7
7 rec. De ph. Aug. T. I. P. 115–116; контракт см.: Foedera. V. Pars i. P. 30–31.
8
8 rec. De ph. Aug. T. Ii. P. 182.
9
9 rec. De ph. Aug. V. Ii. P. 483–485; T. Iii. P. 340–341.
10
10 ibidem v. Ii. P. 544–547.
11
11 mat. Par. V. Ii. P. 138; Rec. De ph. Aug. T. Iii. P. 439.
12
12 dipl. Doc. P. 25.
13
13 foedera. V. I. Pars i. P. 57–58.
14
14 ibidem v. I. Pars i. P. 60.
15
15 mat. Par. V. Ii. P. 129.
16
16 mat. Par. V. Ii. P. 173–174.
17
17 mat. Par. V. Ii. P. 178.
18
18 mat. Par. V. Ii. P. 223.
19
19 dipl. Doc. P. 88.
20
20 mat. Par. V. Ii. P. 251–252.
21
21 al. P. 25–26. Этот факт подкрепляет и иная британская хроника: wendover. V. Ii. P. 271.
22
22 foedera. V. I. Pars i. P. 109, 126–127; Let. H. Iii. V. I. P. 471–472; Let. De rois. T, i. P. 64; Dipl. Doc. P. 172–173.
23
23 mat. Par. V. Ii. P. 380.
51
51 walsingham, v. I. P. 216.
52
52 foedera, v. Ii. Pars iii. P. 198.
53
53 cm.: Ibidem. V. Ii. Pars iv. P. 49, 52, 61.
54
54 cm.: Froissart. V. I. P. 156.
55
55 burton v. Iii. P. 66.
56
56 froissart. V. I. P. 175–177.
57
57 burton v. Iii. P. 68
58
58 froissart. V. I. P. 177–178; Chr. Qpv. P. 20–21.
59
59 cm.: Capgrave. P. 217; Walsingham, v. I. P. 281.
60
60 cm.: Froissart, transl. Bernes, v. I. P. 192, 194( по его этим, 20 тыс. французов и возле 7 тыс. британцев); Chr. Qpv. P. 57( тут соответствие — 50 тыс. французов и 12 тыс. британцев).
61
61 cm.: Chr. Qpv. P. 46.
62
62 froissart, v. I. P. 198.
63
63 jean de venette. P. 66.
64
64 walsingham, v. I. P. 286.
65
65 eulogium, v. Iii. P. 228.
66
66 walsingham, v. I. P. 283.
67
67 froissart. V. I. P. 147.
68
68 merepoix l. La guerre de cent ans. P., 1973. P. 367.
69
69 jean de venette. P. 92.
70
7 °chr. Qpv. P. 110–113.
71
71 ibidem. P. 102.
72
72 froissart, v. I. P. 223.
73
73 mandements et actes de charles v. P. 67.
74
74 ibidem. P. 269.
75
75 walsingham, v. I. P. 311.
76
76 chr. Qpv. P. 223–224, 237–238, 242.
77
77 walsingham, v. I. P. 371.
78
78 chr. Qpv. P. 224.
79
79 ibidem. P. 307; Chr. St. Denys, v. I. P. 228.
80
80 cm.: Chr. St. Denys, v. I. P. 410–415.
81
81 cm.: Froissart, transl. Berners, v. Ill, p. 190–191; Chr. St. Denys, v. I. P. 350–351.
82
82 Данные о ее количества противоречивы и шибко преувеличены — до 100 тыс. человек( cm.: Walsingham, v. Ii. P. 147, 151; Capgrave. P. 243; Chr. St. Denys, v. I. P. 450).
83
83 cm.: Chr. St. Denys, v. I. P. 444–449; Froissart, trans. Berners, v. Ii. P. 200; Foedera. V. Iii. Pars iv. P. 31.
84
84 cm.: Foedera. V. Iii. Pars iv. P. 39–42.
85
85 froissart, transl. Berners, v. Ii. P. 556–557.
86
86 cm.: Gt. P. 71–99.
87
87 chr. St. Denys, v. Ii. P. 704, 716.
88
88 cm.: Foedera. V. Hi. Pars iv. P. 176–183.
89
89 froissart, v. Ii, p. 761–762; Monstrelet, p. 12; Foedera. V. Iii. Pars iv. P. 199.
90
9 °chr. St. Denys, v. Iii. P. 70, 196.
91
91 chr. St. Denys, v. Iii. P. 164. Франция все эти годы не признавала законности власти Генриха iv. B 1403 г. она деятельно поддержала слухи о " спасении " Ричарда ii( cm.: Walsingham, v. Ii. P. 260–261).
92
92 cm.: Walsingham, v. Ii. P. 285–286; Chr. St. Denys, v. Iv. P. 523.
93
93 cm.: Foedera. V. Iv. Pars 2. P. 12–14; Monstrelet. P. 253–254.
94
94 Желая сберечь договор с фландрскими городками, Генрих iv разъяснил им собственный разрыв с бургундским зданием конкретно возможностью заполучить юго-запад Франции( cm.: Monstrelet. P. 237).
95
95 monstrelet. P. 365.
96
96 cm.: John benets chronicle for the years 1400 to 1462/ ed. G. L. Harris etc. — camden miscellany. L., 1972, v. Xxiv( aaaee benet). P. 177.
97
97 cm.: Monstrelet. P. 370.
98
98 cm.: Basin thomas. Histoire de charles vii/ ed. Et trad. Ch. Samaran. V. I–ii. P., 1944( далee — basin), v. I. P. 38–39.
99
99 capgrave. P. 312; Walsingham, v. Ii. P. 313.
100
100 monstrelet. P. 376.
101
101 cochon p. La chronique de norrriandie. — in: chronique de la pucelle ou chronique de cousinot/ publ. M. Vallet de viriville. P., 1859( далее— cochon). P. 429; Monstrelet. P. 382–383.
102
102 cousinot. Geste. P. 158.
103
103 cm.: Foedera. V. Iv. Pars 2, p. 177–178; Walsingham, v. Ii. P. 317; Monstrelet. P. 394.
104
104 cochon. P. 431; Cm. Ramice: basin, v. I. P. 50–51.
105
105 monstrelet. P. 438.
106
106 monstrelet. P. 445, 454.
107
107 basin, v. I. P. 56–57. О том строчит и Монстреле: monstrelet. P. 452.
108
108 monstrelet. P. 455.
109
109 monstrelet. P. 465–466.
110
11 °cм.: Gt. P. 103–115.
111
111 walsingham, v. Ii. P. 335; Monstrelet. P. 473; Cochon. P. 437
112
112 monstrelet. P. 487–488.
113
113 walsingham, v. Ii. P. 335.
114
114 basin, n. I. P. 70–71.
115
115 cm.: A short english chronicle. — in: three fifteenth-century chronicles/ ed. J. Gairdner. N. Y., 1965( далее— short engl. Chron.). P. 57.
116
116 monstrelet. P. 507.
117
117 cm.: Letters of h. Vi. P. 395–396.
118
118 cm.: Short engl. Chron. P. 58; Monstrelet. P. 542–544.
119
119 cm.: A brief latin chron. P. 164–165.
120
120 cm.: Monstrelet. P. 590.
121
121 auct. Ignot. P. 28.
122
122 cousinot. Geste. P. 196.
123
123 basin, v. I. P. 52–53.
124
124 cousinot. Chron. De pucelle. P. 271.
125
125 cm.: Qpv. P. 46–48.
126
126 cochon. P. 454–455.
127
127 cousinot. Chron. De pucelle. P. 302.
128
128 ibid. P. 322–323.
129
129 Английский хронист, умолчавший об успехах Жанны д'apк, не преминул отметить ее неудачу так: " Коварная дама из Франции, именуемая Девой, ранена копьем в голень при штурме Парижа " [cronicon rerum gestarum in monasterio sancti albani, regnante henrico sexto, a quodam auctore ignoto compilatum. L., 1870( aaaee— auct. Ignot.). P. 42].
130
130 monstrelet. P. 625.
131
131 monstrelet. P. 609.
132
132 cm.: Cousinot. Chron. De pucelle. P. 309–310.
133
133 cm.: Basin, v. I. P. 196–227; Monstrelet. P. 686–687; 689.
134
134 auct. Ignot. P. 46.
135
135 monstrelet. P. 670–671.
136
136 monstrelet. P. 717–718.
137
137 cm.: Ibid. P. 723–724.
138
138 benet. P. 185; Short engl. Chron. P. 62.
139
139 benet. P. 187. Карл Орлеанский пробыл в плену в Англии 25 лет, со времени боя при Азенкуре. Сам британский повелитель писал о его избавлении как о " средстве к примирению Французского и Английского королевств "( foedera, v. V. Pars ii, p. 82).
140
140 monstrelet. P. 826.
141
141 cm.: Gt. P. 152–171.
142
142 cm.: Letters of h. Vi, v. I. P. 164–167, 183–186.
143
143 cm.: Ibid. P. 87—152.
144
144 cm.: Robertus blondelli de reductione normanniae. In: narratives of the expusion of english from normandy/ ed. Y. Stevenson. L., 1863( далee— blondell). P. 10.
145
145 basin, v. Ii. P. 34–35, 54–55.
146
146 blondell. P. 2.
147
147 cm.: Benet. P. 196; Letters of h. Vi, v. I. P. 508–518.
148
148 berry. P. 368.
149
149 gesta regis henrici secundi benedicti abbatis. The chronicle of the reigns of henry ii and richard i( 1169–1192)/ ed. W. Stubbs. V. I — u, l., 1867; The flowers of history by roger de wendover: from the year of our lord 1154, and the first year of henry the second, king of the english/ ed. H. G. Hewlett. V. I–iii. L, 1886–1889.
150
150 mattei parisiensis monachi sancti albani, historia anglorum. Sive, ut vulgo dicitur, historia minor/ ed. F. Madden. V. I–iii. L, 1866–1869; Joinville jean. Le livre de saintes paroles et des bons faits de notre saint roi louis// historiens et chroniqueurs du moyen age/ ed. A. Pauphilet. P., 1952.
151
151 the chronicle of bary st. Edmunds 1212–1301/ ed. A. Gransden. L., 1964.
152
152 chronique du tres manifique seigneur ramon muntaner. Chronica del rey en pere e dels sens antecessors passats, per bernat d'esclot// chroniques etrangeres relatives aux expeditions franchises, pendant le xiii6 siecle/ ed. J. Buchon. P., 1841.
153
153 burton th. Chronica monasterii de melsa, a fundatione ad annum 1396. Ed. E. A. Bond. L., 1866–1868. V. I–iii; Walsingham th. Historia anglicana// chronica monasterii s. Albani. L., 1863–1864. V. I–ii; Chronicon rerum gestarum in monasterio sancti albani, regnate henrico sexto, a quodam auctore ignoto compilatum. L., 1870.
154
154 cronique du mont saint-michel( 1343–1468)/ ed. S. Luce. P., 1879–1883. T. I–ii. Narratives of the expulsion of the english from normandy./ Ed. J. Stevenson. L., 1863( robertus blondelli de reductione normannie; Les recouvrement de normandie, par berry, herault du roy).
155
155 chronique de religieux de st. Denys, contentant le regne de charles vi, de 1380 a 1422/ publ. L. Bellaguet. P., 1839–1844. T. I–iv; Capgravej. The chronicle of england/ ed. F. Ch. Hingeston. L., 1858; Basin thomas. Histoire de charles vii/ ed. Ch. Samaran. P., 1944. T. I–ii; Chronique de la pucelle ou chronique de cousinot/ publ. M. Vallet de viriville. P., 1859; Chroniques de monstrelet( france, angleterre, bourgogne) 1400–1444/ ed. J. Buchon. P., 1875.
156
156 chronique des quatre premiers valois( 1327–1393)/ ed. S. Luce. P., 1862; The chronicle of jean de venette/ ed. R. A. Newhall. N. Y., 1953.
157
157 froissart j. Chroniques/ publ. S. Luce. P., 1869–1874. T. I–v.
158
158 narratives of the expulsion of english from normandy/ ed. Y. Stevenson. L, 1863.
159
159 recueil des traitez de paix, de treve, de neutralite… faites entre les impereurs, rois, repuliques… t. I./ Ed. B. Jacques. Amsterdam, 1700; Foedera, conventiones, litterae, et cujuscunque generis acta publica inter reges angliae et alios quosvis imperatores, reges, pontifices, principes, vel communitates/ ed. T. Rymer. V. I–x, hagae, 1739–1745.
160
160 diplomatic documents preserved in the public record office/ ed. P. Chaplais. V. I.( 1101–1272). L, 1964.
161
161 les grands traites de la guerre de cent ans/ publ. E. Cosneau. P., 1889; The war of saint-sardos( 1323–1325). Gascon correspondense and diplomatic documents/ ed. P. Chaplais// camden third series. V. Lxxxvii. L., 1954.; Anglo-scottish relations, 1174–1328/ ed. E. L. Stones. L., 1965.
162
162 lettres de rois, reines et autres personnages des cours de france et d'angleterre depuis louis vii jusqu'a henri iv/ publ. M. Champollion-figeac. T, i–ii. P., 1839–1847; Royal and historical letters during the reign of henry the fourth. Ed. F. C. Hingeston. V. I, l., 1860; Letters and papers illustrative of the wars of the english in france. During the reign of henry the sixth, king of england/ ed. J. Stevenson. V. I. L., 1861; Royal and other historical letters illustrative' of the reign of henry hi/ ed. W. Shirley. V. I–ii. L., 1862–1866.; Benoitxh( 1334–1342). Lettres closes et patentes interessant les pays autres que la france/ publ. J. — m. Vidal. T. I–v. P., 1913–1942.; Lettres closes, lettres " de par le roy " de philippe de valois/ ed. P. Gazelles. P., 1958.
163
163 the acts of the parliaments of scotland/ ed. T. Thompson. V. I. Edinburgh, 1841; Mandements et actes divers de charles v( 1364–1380)/ publ. L. Delisle. P., 1874; Roles gascons( 1242–1317). P., 1885–1962. V. I–iv.; Recueil des actes de henry ii roi d'angleterre et due de normandie concernant les provinces franchises et les affaires de france/ publ. M. E. Berger. P., 1916–1927. T. I–iii; Recueil des actes de philippe augustus roi de france/ publ. F. Delaborde. P., 1916–1966. T. I–iii; Daumet g. Memoire sur les relations de la france et de la castille de 1255 a 1320. P., 1913; The acts of malcolm iv king of scots, 1153–1165/ ed. G. Barrow. V. I. Edinburgh, 1960.
164
164 les olim ou registres des arrets rendus par la cour du roi/ publ. Beugnot. P., 1839–1848. T. I — hi.
165
165 chronique de bertrand du guesclin par cuvelier trouvere du xive siecle/ publ. E. Charriere. P., 1839 t. I–ii; For the victory at agincourt// the legendary ballads of england and scotland. L., 1834; Complainte sur la bataille de poitiers// mirepoix l. La guerre de cent ans. P., 1973.
166
166 Люблинская А. Д. Столетняя битва и народные восстания xiv–xv bb.// История Франции. T. I. C. 122.
167
167 paйцес b. И. Жанна д'apk. Л., 1982.
168
168 Басовская h. И., Зверева Г. И. Союз Франции и Шотландии в системе англо-французских противоречий xii–xv вв.// Средние века. M., 1985, bып. 48. C. 71–90; Басовская h. И. Aнгло-французские противоречия конца xiii–xiv b. и страны Пиренейского полуострова// Социально-политическое формирование государств Пиренейского полуострова при феодализме. M., 1985. C. 72–92.
169
169 Басовская Н. И. Правитель и люд в Столетней борьбе. Миф и действительность// Средние века. М., 1991. Вып. 54. С. 23–34.
170
170 Перну Р., Клэнм. -В. Жанна д'Арк. Пер. с фр./ Предисл. и коммент. Н. И. Басовской. М.: Изд. группа " Прогресс ": Прогресс-академия, 1992.
171
171 Басовская Н. И. Идеи борьбы и решетка в западноевропейском средневековом сообществе// Средние века. М., 1990. Вып. 53. С. 44–51.
172
172 См., кпримеру: Бессмертный Ю. Л. Казус Бертрана де Борна; или Хотят ли рыцари борьбы?
173
173 Басовская Н. И. Экономические интересы британской короны в Гаскони в конце xiii— начале xiv в.// Вестник МГУ. Сер. деяния. 1968, № 2; ее же: К вопросу об британской политике в Гаскони в конце xiii в.( по этим " Гасконских свитков ")// Средние века. Вып. 33. М., 1971; ее же: Политика британской короны по отношению к феодалам Гаскони в конце xiii — начале xiv в.// Европа в Средние века: экономика, политика, цивилизация. М., 1971; ее же: Столетняя битва 1337–1453 гг. М., 1985.
174
174 levron j. Saint louis ou 1'apogee du moyen age. P., 1970; Duby g. Le dimanche de bouvines. P., 1973; Sivery g. Mirages mediterraneens ou realites atlantiques? Xiip- xve siecles. P., 1976; La france de philippe auguste, le temps de mutations: actes du colloque organise par le cnrs en septembre — octobre 1980/ publ. R. -h. Bautier. P., 1982; Sivery g. Saint louis et son siecle. P., 1983; Bordonove g. Les rois qui ont fait la france. Les capetiens. 1. 1. Philippe auguste le conquerant. P., 1983.
175
175 См. подробнее: Басовская Н. И. Проблемы Столетней борьбы в современной британской и французской историографии// Средние века. М., 1982. Вып. 45.
176
176 clanchym. F. Op. Cit. P. 112, 116.
177
177 gillingham j. Op. Cit. P. 3, 39, 46.
178
178 ibidem. P. 76, 91.
179
179 benjamin r. The angevin empire// history today. 1986. V. 36. P. 22.
180
180 cm.: Tout t. F. Op. Cit.; Powicke m. The thirteenth century 1216–1307. Second edition. Oxford, 1962.
181
181 hallam e. M. Capetian france 987—1328. L, n. Y., 1980, p. 179–182. Следует втомжедухе отметить статью этого создателя о политическом развитии Франции в xii в., где, на мой взор, внушительно показано, что Французское царство стало государством в полном значении слова не раньше 2-ой пятидесятипроцентов xii в. Это подкрепляет уместность принятия этого времени в качестве нижней рубежа в летописи межгосударственных отношений 2-ух монархий. Hallam e. The king and the princes in eleventh-century france// bill, of the inst. Of hist. Research. 1980. V. Liii. N 128.
182
182 hallam e. Op. Cit. P. 114.
183
183 hollister c. W., Keefe th. The making of the angevin empire// the journal of british studies. 1973. V. Xii. N 2; Hollister c. W. Normandy, france and anglo-norman regnum// speculum. 1976. V. Li. N 2; Ejusdem. The making of england 55 b. C. To 1399. Lexington, 1983.
184
184 hollister c. W. Normandy, france and… p. 232–235.
185
185 levron j. Philippe auguste au la france rassemblee. P., 1979; Bordonove g. Philippe auguste le conquerant. P., 1983.
186
186 levron j. Op. Cit. P. 114.
187
187 sivftry g. Saint louis et son siecle. P., 1983. P. 608.
188
188 ibidem. P. 12–15.
189
189 ibidem. P. 598–610.
190
190 bordonove g. Op. Cit. P. 111.
191
191 keen m. A history of medieval europe. L., 1967; Sivery g. Mirages mediterraneens au realites atlantiques? Xiiie — xve siecles. P., 1976.
192
192 keen m. Op. Cit. P. 91.
193
193 ibidem. P. 195.
194
194 sivery g. Mirages… p. 273–274.
195
195 depres m. Les preliminaries de la guerre de cent ans. La papaute, la france et 1'angleterre, 1328–1342. P., 1902; Coville a. Les premiers valois et la guerre de cent ans( 1328–1422). V. 4. P. I de " histoire de france… "/ ed. Lavisse e., P., 1902; Cambier p. La vie economique en france a la fin de la guerre de cent ans. P., 1942; Tout t. The place of the reign of edward ii in english history. Manchester, 1914; Ejusdem. France and england. Their relations in the middle ages and now. Manchester, 1922; Postan m. Some social conquences of the hundred years war// ehr. 1942. V. Xii. N 1; Steel a. Richard ii. L., 1941; Pirenne h. Histoire de belgique. V. I–ii. Brux., 1929–1947.
196
196 perroy e. La guerre de cent ans. P., 1945; Ejusdem. Franco — english relations 1350–1400// history. 1936. Vol. Xxi. N 82.
197
197 chaplais p. Reglement des conflits internationaux franco-anglais au xive siecle 1293–1377// le moyen age. V. Lvii. Nn 3–4. 1951.
198
198 templeman g. Edward iii and the beginnings of the hundred years war// trhs. 1952. 5-th ser. Vol. 2. P. 76.
199
199 wolf ph. Un probleme d'origines: la guerre de cent ans// eventail de 1 histoire vivante/ hommage a lucien febvre: p., 1955. Vol. 2, p. 142, 144, 147.
200
200 me kisack m. The fourteenth century 1307–1399. Oxford, 1959, p. 147.
201
201 ibidem. P. 146, 439, 440 etc.
202
202 le patourel j. Edward hi and the kingdom of france// history. V. Xliii. N 149, 1958; The plantagenet dominions// history. V. 50. N 170. 1965; The king and the princes in fourteenth-century france// europe in the late… l., 1965; The origins of the war// the hundred years war. Ed. K. Fowler. London. New york, 1971.
203
203 le patourel j. The plantagenet dominions. P. 350.
204
204 le patourel j. The norman empire. Oxford, 1976. P. 12–14, 26–27, 61–63 etc.
205
205 le patourel j. The plantagenet dominions. P. 296. 2
206
206 hay d. Europe in the fourteenth and fifteenth centuries. L., 1966. P. 158, 139.
207
207 fowler k. The age of plantagenet and valois( the struggle for supremacy 1328–1498), l., 1967.
208
208 ibidem. P. 56; Fowler k. War and change in the late medieval france and england// the hundred years war/ ed. K. Fowler. — l. -n. Y., 1971. P. 7.
209
209 fowler k. War and change… p. 12–15.
210
210 vale m. English gascony. Oxford, 1970. P. 1, 8–9.
211
211 goodman a. A history of england from edward iii to james i. L. -n. Y., 1977. P. 228–229, 247–255.
212
212 ibidem. P. 252.
213
213 allmandc. T. Lancastrian normandy, 1415–1450. The history of medieval occupation. Oxford, 1983.
214
214 См. подробнее: Басовская Н. И. Проблема освободительной борьбы во Франции xv в. во французской и британской историографии// Историография заморочек интернациональных отношений и государственных движений в странах Западной Европы и Северной Америки. М., 1985.
215
215 seward d. The hundred years war. The english in france 1337–1453. L., 1978.
216
216 ibidem. P. 128.
217
217 vaughan r. Philip the bold. L., 1962; Idem. John the fearless. N. Y., 1966; Chibbert ch. Agincourt. L., 1964( ii ed. L., 1978); Vale m. G. A. Charles vii. University of california press, 1974; Labarge m. W. Henry v. Cautious conqueror. N. Y., 1976; Yarman r. H. Crispin's day. The glory of agincourt. L., 1979.
218
218 yarman. Op. Cit. P. 142.
219
219 chibbert. Op. Cit. P. 65–66.
220
220 yarman. Op. Cit. P. 195.
221
221 mcfarlane k. B. The economy and social change. England and the hundred years war// past ans present. N 22. 1962.
222
222 holmes g. Europe: hierarchy and revolt 1320–1450. Fontana, 1975. P. 32.
223
223 gazelles r. La societe politique et la crise de la royaute sous philippe de valois. 1958; Timbal p. C. La guerre de cent ans vue a travers les registres du parlement( 1337–1369). — p., 1961; Contamin ph. Guerre, etat et societe a la fin du moyen age. P., 1972.
224
224 pernoud r. La liberation d'orlean. P., 1969; Jouet r. La resistance de 1 occupation anglaise en basse-normandie( 1418–1450). Caen, 1969.
225
225 duby g. Histoite de la france. V. 1–3. P., 1970–1972; Castelot a., Decaux a. Histoire de la france et de frangais. V. 1–9. P., 1970–1972.
226
226 mirepoix l. La guerre de cent ans. P., 1973. P. 54, 65–68, 114–115, 120–126, 131–133.
227
227 soyez j. -m. Quand les anglais vendangeaient 1 aquitaine. P., 1978; Favier j. La guerre de cent ans. P., 1980; Bordonove g. Jean le bon et son temps 1319–1364. P., 1980; Bourassin e. La france anglaise 1415–1453. Chronique d'une occupation. P., 1981.
228
228 favier j. Op. Cit. P. 265–286, 457–492; Bourassin e. Op. Cit. P. 65–73, 119–184.
229
229 Этому вопросу приуроченак особая служба: pernoud r. Jeanne d'arc par elle-m? Me et par ses temoins, p., 1975.
230
230 В этом отношении чрезвычайно увлекательна втомжедухе монография южноамериканского литературоведа и историка Д. Барни об отражении событий Столетней борьбы в британском публичном мировоззрении xiv в. Barnie d. War in medieval english society. Social values in the hundred years war 1337–1399. N. Y., 1974.
231
231 favier j. La guerre de cent ans. P.: Fayard, 1991.
232
232 pernoud r. Rehabilitation de jeanne d'arc, reconquete de la france. Monaco: rocher, 1995; Pernoud r. Jeanne d'arc: la reconquete de la france. P.: Gallimard, 1997.
233
233 verdon j. Les franchises pendant la guerre de cent ans: debut du xive siecle-milieu du xve siecle. P.: Perrin, 1990; Thompson g. Paris and its people under english rule: the anglo-burgundian regime, 1420–1436. Oxford: clarendon, 1991. 276 p.
234
234 curry a. The hundred years war. L.: Macmillan, 1993. 192 p.
18-го века женщины?
Условия использования политика конфиденциальности
Причины и предпосылки развязывания Столетней войны
Причины и предпосылки развязывания Столетней войны
назад
, . Оно исчезает через 15 секунд.
Причины и предпосылки развязывания Столетней войны
Причины и предпосылки развязывания Столетней войны достоинства.
назад
.
Относительно расположен элемент с явным левой собственности. Как правило, это вызывает джиттер, когда сделал липким, хотя с помощью опции "клон", это не делает.
Причины и предпосылки развязывания Столетней войныhttp://www.rowdiva.com/hang_P.html
Причины и предпосылки развязывания Столетней войны
назад
Первый блок
Содержимое блока.
Причины и предпосылки развязывания Столетней войны
Причины и предпосылки развязывания Столетней войны
назад
Поиск по тегам:
Список всех тегов А вы знаете что рекомендовано задавать тип документа?
Реклама:
x
Получить эксклюзивную, бесплатную электронную книгу, которая не доступна на сайте
Хотите узнать, как превратить посетителей вашего сайта в реальных продаж? Просто введите ваш адрес электронной почты ниже, чтобы получить электронную книгу, которая раскрывает все секреты профи использовать для преобразования трафика продаж.
Причины и предпосылки развязывания Столетней войны Не Самое большое 
В отличие от Причины и предпосылки развязывания Столетней войны
Литература: СЕЙЧАС
Причины и предпосылки развязывания Столетней войны
Причины и предпосылки развязывания Столетней войны
назад
Причины и предпосылки развязывания Столетней войны достоинства.
назад
.
http://www.rowdiva.com/hang_P.html
Причины и предпосылки развязывания Столетней войны
назад
