Буржуазная революция в Англии Революция в Англии. Суд и смерть Карла i Пока в Уайтхолле денно и нощно велась подготовка суда, Карла i решено было перевести ближе к Лондону. Новым помещением заключения был избран Виндзорский замок. Миссия перевода короля из Херсткасла в Виндзор, чреватая многими осложнениями, была возложена на полковника Гаррисона, 1-го из ближайших сподвижников Кромвеля. Сторонники короля готовили его побег. Одним из вариантов его было атака племянника Карла i царевича Руперта на Херсткасл, но он опоздал: короля там уже не оказалось. Вторая попытка его завладеть была предпринята во время приостановки в Бэгшоте, в поместье лорда Ньюберга. Под поводом необходимости поменять коня, на котором в пути восседал повелитель, предполагалось отдать ему рысака из известной конюшни радушного владельца. На нем он в случае погони был бы недосягаем. Гаррисон рысака с благодарностью принял, но королю повелел отдать коня 1-го из боец конвоя. Недалеко от Виндзора меж Карлом и Гаррисоном свершилась любопытная разговор. " Я слышал, — произнес Карл, — что вы участвуете в заговоре, имеющем мишень меня уничтожить ". Гаррисон ответил: " Что касается меня, то я презираю настолько низкие и скрытые компании ". Король может на этот счет быть спокоен. То, что с ним случится, " станет происходить на очах только решетка ". В Виндзоре защита арестанта была поручена полковнику Томлинсону. Он получил аннотации перевести короля на наиболее серьезный режим: уменьшить количество его слуг, непрерывно защищать дверь, за которой находился Карл, один офицер обязан днем и ночкой находиться с владыкой. Прогулка разрешалась лишь на террасе замка. Запрещались свидания. Слуги короля под присягой обязывались немедленно докладывать все, что выяснят о готовящемся побеге. Отныне подготовка суда была ускорена. Члены Военного совета перешли на казарменный режим. Днем почтивсе из них в качестве членов парламента заседали в палате общин, ночкой — в Армейском совете. Здесь царили сплошное побуждение и интенсивность. Спали эпизодически. А политические влечения кругом готовящегося суда лишь разгорались. Между тем парламент как устройство власти был по существу парализован. Заседания палаты общин часто не собирали кворума, нужного для вотирования осматриваемых вопросов, — 40 членов. Когда же 23 декабря палата постановила сотворить совет для рассмотрения вопроса, каким образом повелитель может быть привлечен к судебной ответственности, началось всеобщее бегство из Лондона членов парламента — более опытных юристов и клерков, т. е. конкретно тех, от кого зависела разработка юридической формулы суда. Лондон покинули Селден, Уайтлок, Уолдрингтон. От роли в суде отказались верховные арбитра Генри Ролл, Оливер Сент-Джонс, Джон Уилд. Все они были назначены на эти должности парламентом, находились у него на службе как уверенные враги царской прерогативы, и тем не наименее все они не пожелали начинать соучастниками суда. Где для них проходила граница меж правом сражаться против короля и правом его осуждать, меж корыстью и принципами, каковы на деле были эти взгляды? На все эти вопросы тяжело ответствовать. 1 января 1649 г. Генри Мартен привнес в палату общин от имени " предварительного комитета " проект ордонанса, гласившего: " Поскольку понятно, что Карл Стюарт, нынешний повелитель Англии, не наслаждаясь многими посягательствами на права и свободы народа, допущенными его предшественниками, задался целью вполне убить античные и основные законы и права данной цивилизации и завести вместо них случайное и тираническое правление, из-за что он развязал страшную войну против парламента и народа, которая опустошила страну, истощила казну, остановила полезные занятия и торговлю и стоила жизни почтивсем тысячам людей... изменнически и злоумышленно жаждал поработить английскую цивилизацию... На ужас всем грядущим правителям, какие имеютвсешансы пробовать предпринять что-то схожее, повелитель обязан быть привлечен к ответу перед особой судебной палатой, состоящей из 150 членов, назначенных реальным парламентом, под председательством 2-ух верховных судей ". Это в высшей ступени принципиальный и очень любопытный исторический акт. Прежде только в нем верно и прямо осуждался абсолютизм как политическая( муниципальная) система, совместно с тем в нем не осуждалась царская администрация как такая. Англия и впредь мыслилась монархией. Карл i привлекался к суду за злоупотребления царской властью, но и на скамье подсудимых он оставался владыкой, наиболее такого, конкретно в качестве злоупотребившего властью короля он обязан был стать перед трибуналом. Но действия очевидно опережали планы: они водили за собой вперед даже самых трусливых индепендентов армии и парламента. Дело в том, что приведенное нами распоряжение палаты общин могло купить силу закона, лишь будучи одобренным палатой лордов. Эта палата начиная с 1642 г.( т. е. первой гражданской борьбы короля и парламента) была быстрее казенно, ежели практически. Абсолютное большаячасть пэров, оказавшись, как и следовало ждать, на стороне короля, покинуло Вестминстер — 80 из 100 членов палаты лордов. К концу 1648 г. в палате лордов традиционно заседало 6 лордов под председательством глава Манчестера. В середине декабря лорды прервали свою сессию в связи с рождественскими праздниками. 2 января 1649 г. в палату ввиду необыкновенной значимости вопроса появилось 12 лордов. Интереснее только, как они повели себя в настолько щекотливом деле. Граф Манчестер, командовавший парламентскими долями так называемой Восточной ассоциации в борьбе против короля, заявил сейчас: " Вотан повелитель владеет преимущество вызывать или отпускать парламент, и благодарячему нелепо оговаривать его в измене парламенту, над которым он возвышался как верховная юридическая администрация в стране ". Граф Норсемберленд, поддерживавший парламент на протяжении всей гражданской борьбы, выразил родное мировоззрение последующим образом: " Вряд ли даже один человек из 20 согласится с утверждением, что повелитель, а не парламент развязал войну. Без подготовительного выяснения этого происшествия нереально короля свалить в гос измене ". Приблизительно так же повели себя и остальные пэры. В итоге палата лордов единогласно отвергла предложенный палатой общин ордонанс о привлечении Карла i к суду. Вслед за этим лорды огласили о недельном интервале в заседаниях и торопливо покинули столицу. Однако " очищенная Прайдом " палата общин была готова к такому ходу событий. 4 января она декларировала, что в качестве исключительно выбранной народом палаты, а люд — источник каждой справедливой власти, она является высшей властью в стране и ее решения не нуждаются в доказательстве никакой иной палаты. Из перечня членов особого суда были вычеркнуты значившиеся там немногие имена пэров. Это был понастоящему исторический шаг. Официальное объявление принципа " люд — источник каждой власти под всевышним " было не лишь принужденным конституционным актом с целью аннулировать из грядущего муниципального устройства палату лордов, совместно с тем оно яснее только свидетельствовало о том, где следует находить источник политической смелости и решительности организаторов суда. Беспрецедентный шаг в политике был вероятен лишь как представление воли взявшегося за орудие народа Англии. Этим конституционным актом совершилось что-то непредвиденное для его создателей и вдохновителей: перечеркивалась древняя, монархическая конституция Англии, сообразно которой парламент законодательствует в составе 2-ух палат во голове с владыкой. Отныне парламент практически назначил себя однопалатным. Следовательно, казенно республиканский строй был на деле введен гораздо ранее официального объявления Англии республикой, а палаты лордов — несуществующей. 6 января палата общин приняла акт об учреждении особой высшей судебной палаты для суда над владыкой в составе 135 членов, назначенных парламентом. Этим были совсем пресечены все пробы воздействовать на парламент и армию с целью не предположить суда. А схожих попыток было оченьмного. С собственными посланиями к парламенту и к Ферфаксу обратилась находившаяся в Париже супруга Карла i царица Генриетта-Мария. Французский резидент в Лондоне сделал по тому же поводу официальное понятие парламенту от имени собственного правительства. Шотландские комиссары в Лондоне умоляли палату общин не предположить суда. Уличные проповеди противников армии — пресвитериан, широкий поток листков, пресвитерианских и роялистских, увещевали, угрожали, запугивали смертным грехом " пролития невинной крови ", " египетскими казнями неминуемого возмездия ". Англия, и доэтого только столица, наполнилась беспокойными и противоречивыми слухами. Улицы и площади напоминали муравейники. Все алчно ловили анонсы, где-то раздавались клики глашатаев, появлялись свалки и уличные схватки. Но некотороеколичество полков, размещенных в городке, скоро восстанавливали распорядок. Характерно, что в эти опас дни " умыл руки " — уехал на север " по собственным делам " — не кто другой, как Джон Лильберн, знаменитый левеллер, защитник " прирожденных прав " скудного люда Англии. Что правило им? Ведь он был уверенным противником монархии и тирании палаты лордов, требовал учреждения республики с однопалатным парламентом в дни, когда Кромвель и Айртон были еще искренними монархистами и любителями традиционной конституции. Вероятнее только Лильберн совсем и окончательно разуверился в демократизме " собственных недавних союзников — офицерской макушки ". Он боялся, что смерть короля приведет к установлению в стране раскрытой, ничем не ограниченной диктатуры офицеров- грандов, и не хотел своими руками ковать " новейшие цепи Англии ". Когда же его опаски сбылись, Лильберн напублике признал смерть короля преступным актом и выбрал традиционную монархию произволу офицерского совета. Наконец, посреди судей короля не оказалось еще 1-го известного деятеля партии индепендентов — члена парламента сэра Генри Вэна. И это удивительно, таккак недавно до этого он употребил все родное воздействие и красноречие, чтоб достигнуть отмены парламентом соглашения пресвитериан с владыкой. Однако после " Прайдовой чистки " палаты он закончил навещать ее заседания. Он был против суда над владыкой не из политических принципов, а в силу такого, что считал преступным актом насильственное " очищение палаты " Прайдом. Открытое повреждение армией парламентской привилегии предсказывало нрав правления, которое обязано было в недалеком будущем установиться в стране. И Вэн не хотел участвовать в учреждении военной диктатуры, вынося недолговечный вердикт Карлу i. Обратимся сейчас к тем, кто не ушел, по политическим или собственным мотивам не мог выйти от организации суда. Далеко не всем любителям парламента это угнетение было по плечу, ибо одно дело — выступить, даже с клинком в руках, против случайного правления короля и совершенно другое дело — замахнуться этим клинком на голову венценосца. Тем порой перечень 135 членов особой судебной палаты был опубликован. Он раскрывался знатным именованием Томаса Ферфакса, желая его баронский титул шотландского, а не британского происхождения. Затем следовали лорд Мусой, чей титул был ирландского происхождения, и два старших сына британских пэров: лорда Грея и лорда Лесли. Наконец, перечень " авторитетных судей " включал 11 баронетов, чьи титулы были в большинстве случаев в последнем прошедшем куплены за средства. Далее мы обретаем в числе судей представителей джентри почтивсех графств и благопристойных мэров и олдерменов важных городов( Йорка, Ньюкасла, Гулля, Ливерпуля, Кембриджа, Дорчестера и др.). Одним однимсловом, составители перечня очевидно хлопотали о том, чтоб доставить суд занятием общенациональным, занятием только британского народа. Председателем был назначен высший судья Чешира Джон Бредшоу, таккак верховные арбитра Англии, как мы видели, от данной миссии радикально отказались. Первое совещание Высшей палаты правосудия( как назывался суд) состоялось 8 января в Вестминстерском замке. На нем были назначены арбитра для составления формулы нарекания короля — ими оказались Джон Кук, Энтони Стил, Джон Эле и ученый, иммигрант из Голландии, Исаак Дорислау. 19 января настало время перебросить арестанта из Виндзора к месту суда. В замок была подана карета с шестеркой лошадок; по обеим граням пути до наружных ворот замка стояли шеренги мушкетеров, и, как лишь карета покинула замок, ее окружил отряд кавалерии под командой Гаррисона. Когда короля доставили к Темзе, его перевели на поджидавшую у берега баржу, которую сопровождали по реке боты с бойцами на борту. У пристани сэра Роберта Коттона короля высадили на сберегал и меж 2-мя сомкнутыми шеренгами пехотинцев доставили в дом, лучший в качестве местопребывания Карла на время суда. Охрану дома круглыесутки несли 200 пехотинцев и отряд кавалерии. 20 января, возле 2-ух часов полудня, члены суда, предшествуемые 20 сторожами, вооруженными алебардами, и клерками, несшими меч и скипетр — знаки высшей власти, вошли в зал и заняли свои места. Их скамьи были покрыты красным сукном. Кресло председателя стояло на возвышении. С обеих сторон его размещались кресла 2-ух его помощников — Уильяма Сея и Джона Лесли. Все трое были в темных судейских мантиях. Перед ними находился стол секретаря и некотороеколичество одаль — обитое красным кресло для подсудимого. Сначала был зачитан акт парламента, сообразно которому суд получил свои возможности. Затем Бредшоу повелел привести обвиняемого. В ожидании его секретарь начал к перекличке членов суда. Когда было названо имя Ферфакса, дама в маске, находившаяся в одной из ближайших галерей, кое-что закричала. Это была леди Ферфакс, произнесшая ставшую известной фразу: " Он очень умен, чтоб тут находиться ". Но вот возник повелитель в черном платьице, окруженный 12 бойцами. В символ непризнания возможностей суда он подчеркнуто не снимал шапки. Не смотря по граням, Карл скоро прошел и сел в предназначенное для него кресло спиной к публике. Охрана заняла свои места у барьера. Бредшоу заговорил: " Карл Стюарт, повелитель Англии, общины Англии, собранные в палате... в согласовании со собственным длинном перед всевышним, цивилизацией и перед самими собою, в согласовании с властью и доверием, которыми наделил их люд, организовали эту высшую палату правосудия, перед которой вы предстали. Выслушайте предъявленное вам обвинение ". Со собственного места поднялся обвинитель Джон Кук и сказал: " Милорды, именованием общин Англии и только народа страны я оговариваю присутствующего тут Карла Стюарта в гос измене. Именем общин Англии я желаю, чтоб обвинение было зачитано ". Во время чтения повелитель некотороеколичество раз пробовал прекратить читающего, но неудачно. Главные пункты нарекания гласили: " Как повелитель Англии, Карл был наделен ограниченной властью править государством в гармонии с законами, и не подругому. Однако он возымел хитрую мишень организовать и прикарманить себе неограниченную и тираническую администрация, чтобы править по произволу, уничтожив права и привилегии народа; преследуя эту мишень, он изменнически и злоумышленно объявил войну парламенту и народу, в нем представленному ". Затем Карл обвинялся в подготовке " иностранного вторжения " в Англию, указывалось на преступность развязанной им 2-ой гражданской борьбы. " И все это принималось с единой целью отстаивания собственного энтузиазма, произвола и претензии на прерогативы для себя и царской фамилии в вред общественному энтузиазму, всеобщему праву, воле, верности и миру народа данной страны ". Итак, " Карл ответствен за все измены, убийства, давления, пожары, грабежи, убытки... причиненные цивилизации в указанных войнах ". Именем народа Англии " упомянутый Карл призван к ответу как безжалостный, изменник, общественный и беспощадный неприятель британского страны ". Карл, слушавший с показным хладнокровием контент нарекания, при произнесении крайних слов подчеркнуто шумно рассмеялся в символ презрения к суду и к словам нарекания. " Сэр, — обратился к нему Бредшоу, — вы выслушали обвинение... Суд ожидает от вас ответа ". Всю жизнь заикавшийся повелитель внезапно под воздействием скрытого напряжения заговорил достаточно свободно. " Я желал бы ведать, какой-никакой властью я призван сюда, т. е. какой-никакой законной властью? " — читаем мы в протоколе. Карл остался предан себе: администрация именованием народа в его очах была преступной. Он выложил бы суду концепцию священного происхождения царской власти, ежели бы суд пожелал его слушать, но его прервали. Он пробовал жаловаться к " собственному займу перед народом ", но эти слова прозвучали как святотатство после затеянных Карлом кровопролитных войн против народа. Запугивал он судей и божьей расправой, но в их очах бог издавна отвернулся от " нечестивого короля ". Как этого и боялись организаторы суда, Карл отказался признать его справедливость и тем самым ответствовать на предъявленное ему обвинение. Бредшоу потребовал от Карла ответствовать " именованием народа Англии, которым вы выбраны владыкой ". Тот сослался на историю: " Англия никогда не была выборной монархией, а на протяжении без небольшого тыщи лет являлась монархией потомственной. Я нахожусь не в качестве признающего администрация суда... Я не вижу палаты лордов, которая( совместно с общинами) сочиняет парламент... Покажите мне законные основания( суда), опирающиеся на слова божьи, Писание или... конституцию царства, и я отвечу ". Чтобы прекратить поток царского красноречия, Бредшоу прибегнул к простейшему методике: он отдалприказ выключить подсудимого из зала. Со всех сторон бойцы закричали: " Правосудие, правосудие! "; возглас, требующий возмездия и осуждения, был подхвачен в зале для публики. Так кончился первый день этого исторического процесса. Для членов суда создалось достаточно тяжелое состояние: с одной стороны, они во что бы то ни стало устремлялись сберечь неприкосновенным имеющееся, желая и изжившее себя преимущество — а это было преимущество королевское, — и в то же время они обязаны были именованием этого права осудить короля, администрация которого венчала это преимущество. Создавался безнравственный круг. Социальный консерватизм судей пришел в явное и непримиримое возражение с их в высшей ступени революционным шагом — общественным трибуналом над законным монархом. Позиция же короля сводилась к тому, что на грунте имеющегося права он не может быть судим ни одним из судов страны. Молчание короля, ежели оно станет длиться, угрожало срывом суда: не сумеют быть заслушаны приготовленные очевидцы нарекания, невозможно станет произнести антимонархическую стиль обвинителю. Между тем все это имело принципиальное внутри- и внешнеполитическое смысл. В результате завязывался узел, который разрешено было лишь разрубить. Но доэтого чем использовать к мечу, следовало хотькакой ценой возобновлять публичную функцию суда, создав желая бы иллюзия разбирательства. Следующее совещание суда состоялось в пн 22 января. Чтобы вынудить короля ответствовать суду, он был предупрежден, что Безмолвие подсудимого, обвиненного в гос измене, рассматривается как признание вины. Король, со собственной стороны, решил доставить свою позицию энтузиазмом не лишь собственным. " Если бы стиль шла лишь обо мне, — заявил он, — я ограничился бы изготовленным в первый день заявлением о незаконности этого суда... Но дело не лишь во мне, стиль идет о воле и праве народа Англии ". Бредшоу прервал его: от обвиняемого требуется непосредственный и четкий протест: признает ли он себя виновным или нет? " Я не знаю, — произнес повелитель, — каким образом повелитель может превратиться в обвиняемого ". Карл опять и опять отрицал справедливость суда и в протест на высказывание Бредшоу: " Мы сидим тут властью общин Англии, перед которой все ваши предшественники и вы несутответственность " — потребовал: " Покажите мне желая бы один прецедент ". Палата общин вправду никогда не становилась судебной палатой по обвинению правителей. Армейские джентльмены, настолько отстаивавшие защищенность старенького права в борьбе с решительно настроенными низами, расплачивались сполна: старенькое преимущество было на стороне короля! В конце концов в ходе заседания Бредшоу брал реванш. Когда повелитель уж очень требовал на том, что он " охраняет не себя, а свободу и права собственных подданных ", Бредшоу парировал это многозначительной репликой: " О том, каким огромным ином прав и свободы вы являетесь, пусть судит вся Англия и целый мир... О человеческих намерениях молвят дела, и вы открыли свои намерения кровавыми знаками по всей стране ". На этом кончился 2-ой день процесса. Снова, покидая зал суда, повелитель услышал возгласы: " Правосудие, правосудие! " На совещание в среду 24 января появилось рекордное количество членов палаты — 71 человек, т. е. немногим наиболее пятидесятипроцентов ее состава. Посредине стенки, у которой стояли судейские скамьи, был прибит щит с изображением креста св. Георгия — государственный знак Англии. Король, как и в прошлые дни, появился в торжественной темной одежде и одолжил родное пространство. Тотчас же поднялся опорный обвинение член суда Кук и, обращаясь к Бредшоу, произнес: " Милорд, палата общин, верховная администрация и юрисдикция этого царства декларировали виновность короля. Истинность предъявленного ему нарекания светла, как кристалл, как свет солнца и как полдень. Если же суд еще не удовлетворен, я прошу слушать сведения очевидцев... с тем чтоб всемерно ускорить вердикт ". Затем Бредшоу опять и опять уверял подсудимого ответствовать по существу предъявленного ему нарекания. " Поймите, — заклинал он, — суд может принять свою администрация обычным объявлением собственного вердикта, но он дает вам заключительную вероятность признать или отвергать свою виновность ". Карл был непреклонен. Он светло предвидел конец драмы, который обязан был настать в всяком случае, и он на этот раз назло собственному обычному малодушию решил до конца проиграть роль страдальца во имя принципа безграничной власти короля. " Для меня нереально признать новейший суд, о котором я никогда ранее не слышал, я — ваш повелитель, и какой-никакой образчик я подал бы собственным подданным... До тех пор, покуда не буду уверен, что этот суд не противоречит законам царства, я не могу ответствовать на ваши вопросы ". Бредшоу прервал подсудимого напоминанием, что он располагаться перед трибуналом и обязан с этим считаться. Карл ответил: " Я вижу, что нахожусь перед силой ". На этом разговор кончился, и суд прервал совещание. Два последующих дня были приуроченык допросам очевидцев. Этой процедурой занялась выделенная трибуналом особая комиссия. Всего были допрошены 33 очевидца. 25 января их сведения были зачитаны на общественном заседании суда. Несколько обитателей городка Ноттингема поведали о том, как в 1642 г. в символ объявления Карлом борьбы парламенту в этом городке был поднят царский штандарт. Одним из очевидцев был маляр, рисовавший штандарт. Некий Ричард Бломфилд, английский ткач, служивший в парламентском войске под командованием глава Эссекса, сказал, что видел, как бойцы короля грабили пленённых пленных в пребывании короля. Крестьянин из Рэтленда поведал о том, что после взятия царскими долями городка Лейстера в пребывании Карла началась поголовная резня взятых в плен адвокатов городка. Когда же один из царских офицеров попробовал остановить избиение, повелитель ему увидел: " Меня недостаточно волнует, ежели их станет вырезано в три раза более — они мои враги ". Другие очевидцы поведали, что видели короля на поле боя в доспехах, участвующим в битве. Последние сведения были вособенности главны для суда: повелитель, воюющий и собственно убивающий собственных подданных, уже не повелитель, а безжалостный и убийца. Издававшиеся в те дни газеты обширно публиковали эти рассказы... Тем порой агитация против суда в Лондоне и за его пределами достигла вершины. Ее водили с схожим усердием и роялисты, и пресвитериане. Проповедники Принс и Уокер, находясь в тюрьме, ухитрились выпускать памфлеты, полные нелюбви к армии — виновнице суда. Другие клирики делали то же в каждодневных устных проповедях, в церковных приходах, на улицах и площадях. Даже в рядах армии возникли в эти дни колеблющиеся. Некий майор Уайт обратился с открытым посланием на имя Ферфакса, в котором выражалось колебание, может ли повелитель быть судим. Не было недочета в давлении на ход событий снаружи. Флот племянника Карла i, царевича Руперта, состоявший из 14 кораблей, крейсировал у английских берегов. От имени французского короля был опубликован манифест, осуждавший процесс. Однако внутренние действия во Франции исключали вероятность наиболее действенного вмешательства. Генеральные штаты Голландии сориентировали в Лондон 2-ух послов с просьбой аннулировать суд. Несколько представителей большой британской знати обратились к парламенту и армии с той же просьбой. Однако натиску данной волны справа противостояли мужество и непоколебимость армии и народа. 27 января суд был снова раскрыт для публики — предстояло объявление вердикта. Бредшоу по настолько торжественному случаю был в красной мантии. Королю дали крайнее словечко. И он сделал новейший ход, вытекавший из его бывших притязаний. Он обратился с просьбой, доэтого чем станет вынесен вердикт, слушать его в палате на общем заседании палаты общин и палаты лордов. Замысел короля был ясен суду — снова показывать пренебрежение к нему, как к чему-то преступному. Но сходу отказать подсудимому в просьбе было невозможно, быстрее только по фактору психологической. Тем наиболее что посреди членов суда возникли сомневающиеся и колеблющиеся. А некоторый Джон Даунас даже порывался сообщить громко о собственной помощи просьбы короля. Кромвель, сидевший недалеко, с огромным трудом удержал его на месте. И суд ушел на совещание. О том, что происходило на нем, разрешено лишь догадываться. Когда спустя 12 лет сын Карла i повелитель Карл ii оказался на " родительском престоле " и был затеян суд над " цареубийцами " — членами суда, почтивсе из подсудимых придумывали легенды о собственных " протестах ", о собственном несогласии, высказанном во время этого исторического совещания 27 января 1649 г. Так или подругому, но в ту критическую минутку событиями овладел Кромвель. Он заявил, что невозможно верить ни одному слову, ни одному предписанию или обещанию Карла. Ожидать блага от человека, от которого сам всевышний отшатнулся? Через тридцатьминут общественное совещание суда было возобновлено, но в зал возвратились лишь 59 членов. Бредшоу объявил, что подсудимому в его просьбе отказано, так как это лишь метод оттянуть вердикт. В собственной широкой речи Бредшоу выложил исторические и юридические основания вердикта. Центральным пт в ней появилось в высшей ступени принципиальное предложение: " Существует контракт, Арестант меж владыкой и его народом, и обещания, из него вытекающие, обоюдосторонние. Обязанность суверена охранять собственный люд, обязательство народа — преданность суверену. Если повелитель единожды нарушил свою присягу и свои обещания, он уничтожил собственный суверенитет ". " Были ли вы, — обратился он к Карлу, — заступником Англии, кем вы по должности должны были проявляться, или ее противником и разорителем, пусть судит вся Англия и целый мир ". Эти слова содержали стройное преподавание о народе как источнике каждой власти в государстве; о договорном происхождении царской власти; о короле как должностном лице, серьезном перед народом, его избравшим; о праве народа не лишь восстать против короля, превратившегося в тирана, но ежели он станет обстоятельствами вынужден к этому, то и уничтожить его. Под знаменем этого учения штурмовали абсолютизм не в одной лишь Англии. Но тут оно впервыйраз стало знаменем буржуазной революции. Заключительные слова Бредшоу гласили: " Мы создаваем большое дело верности. Если даже нам суждено пропасть, создавая его, мы милостью божьей... не отступим от него ". Приговор был краток: " Упомянутый Карл Стюарт, как безжалостный, изменник, убийца и общественный неприятель, присуждается к смертной экзекуции чрез ампутация головы от тела ". Под вердиктом стояло 59 подписей. Среди них подписи генерала Ферфакса не было. Первым значилось имя Бредшоу. Третьим подписался Оливер Кромвель. Казнь произошла 30 января 1649 г. День выдался на изумление холодный. Темза покрылась льдом. На площади, с 3-х сторон огороженной зданиями царского замка Уайтхолл, раздавался звук топоров — шли крайние приготовления к общественной экзекуции. Здесь сооружался помост, на котором Карл обязан был помереть. В два часа полудня повелитель, облаченный в темное, в сопровождении усиленного военного конвоя возник на площади. Помост был окружен несколькими шеренгами кавалерии, отделявшей пространство экзекуции от созерцателей. Вся площадь была запружена народом, почтивсе забрались на уличные фонари, балконы и крыши окружающих домов. На помосте стояли вполнойготовности кат и его ассистент. В повинности крайнего вступало приподнять приподнято отрубленную голову, выкрикивая: " Вот башка отступника! " Они были в полумасках и к тому же загримированы( им приклеили усы и бороды), в одежде моряков. Помост был задрапирован черным. Король взошел на эшафот в сопровождении епископа, избранного им в духовники. Оглядевшись кругом, он вытащил из кармашка закрытый лист и обратился к охране, ибо остальные его не могли расслышать, с " прощальным однимсловом ". Затем, спустившись на колени, он положил голову на плаху и чрез некотороеколичество мгновений растянул вперед руки — это был символ кату, и тот одним взмахом топора отрубил ему голову. Дело было изготовлено. Кавалерия скоро рассеяла массу, и площадь опустела. Этим актом первая соц революция Нового времени более зримо открыла ряд связей, от которых наиболее чем непозволительно абстрагироваться при разборе летописи ее и ей схожих: во-первых, революция, ежели она вправду является народной, не может не отобразить степень цивилизованности ее вершителей; во-вторых, народные низы веками проходили школу жестокости, проявлявшейся к ним властями предержащими, могли ли они забыть эти уроки в момент, когда одерживали вершина над теми, кто в данной этике их наставлял настолько продолжительно; вконцеконцов, в-третьих, вправду большие революции, раскрывающие новейшие всемирно-исторические эры, взламывающие оплот старенького распорядка, сталкиваются с жестоким противодействием его вершителей и хранителей; отважившиеся восстать ввергаются в кровавую гражданскую бойню. Таков ход летописи: народы-пионеры ценный ценой оплачивают прогресс только населенияземли. Легальные и незаконные печатные листки скоро разнесли по всей стране известие о случившемся. Впечатление от этого действия было огромным. Жителю удаленных от Лондона графств тяжело было поверить в его действительность. " Сосед, наталкиваясь соседа на улице, с трудом с ним заговаривает, и это не столько от кошмара перед совершившимся, насколько от удивления, что такое неслыханное дело все же свершилось " — так обитатель Йоркшира изображает реакцию на смерть короля. Карла наказывали как короля, но и после его экзекуции Англия еще оставалась монархией. Республика провозглашена не была. Тем самым была юридическая вероятность для приверженцев короля немедленно объявить владыкой преемника короны, находившегося в эмиграции царевича Уэльского — грядущего Карла ii. Парламент практически в день экзекуции спохватился и торопливо вотировал билль, запрещавший аналогичного рода акт под ужасом грозного наказания. Лорд-мэр главногогорода, узнаваемый своими роялистскими симпатиями, отказался его объявить. Прошло много дней, покуда " цареубийцы " во голове с Кромвелем удостоверились, что им волей-неволей будетнеобходимо начинать номинальными республиканцами. История Революция в Англии. Суд и смерть Карла i Революция в Англии. Суд и смерть Карла i Пока в Уайтхолле денно и нощно велась подготовка суда, Карла i решено было перевести ближе к Лондону. Новым помещением заключения был избран Виндзорский замок. Миссия перевода короля из Херсткасла в Виндзор, чреватая многими осложнениями, была возложена на полковника Гаррисона, 1-го из ближайших сподвижников Кромвеля. Сторонники короля готовили его побег. Одним из вариантов его было атака племянника Карла i царевича Руперта на Херсткасл, но он опоздал: короля там уже не оказалось. Вторая попытка его завладеть была предпринята во время приостановки в Бэгшоте, в поместье лорда Ньюберга. Под поводом необходимости поменять коня, на котором в пути восседал повелитель, предполагалось отдать ему рысака из известной конюшни радушного владельца. На нем он в случае погони был бы недосягаем. Гаррисон рысака с благодарностью принял, но королю повелел отдать коня 1-го из боец конвоя. Недалеко от Виндзора меж Карлом и Гаррисоном свершилась любопытная разговор. " Я слышал, — произнес Карл, — что вы участвуете в заговоре, имеющем мишень меня уничтожить ". Гаррисон ответил: " Что касается меня, то я презираю настолько низкие и скрытые компании ". Король может на этот счет быть спокоен. То, что с ним случится, " станет происходить на очах только решетка ". В Виндзоре защита арестанта была поручена полковнику Томлинсону. Он получил аннотации перевести короля на наиболее серьезный режим: уменьшить количество его слуг, непрерывно защищать дверь, за которой находился Карл, один офицер обязан днем и ночкой находиться с владыкой. Прогулка разрешалась лишь на террасе замка. Запрещались свидания. Слуги короля под присягой обязывались немедленно докладывать все, что выяснят о готовящемся побеге. Отныне подготовка суда была ускорена. Члены Военного совета перешли на казарменный режим. Днем почтивсе из них в качестве членов парламента заседали в палате общин, ночкой — в Армейском совете. Здесь царили сплошное побуждение и интенсивность. Спали эпизодически. А политические влечения кругом готовящегося суда лишь разгорались. Между тем парламент как устройство власти был по существу парализован. Заседания палаты общин часто не собирали кворума, нужного для вотирования осматриваемых вопросов, — 40 членов. Когда же 23 декабря палата постановила сотворить совет для рассмотрения вопроса, каким образом повелитель может быть привлечен к судебной ответственности, началось всеобщее бегство из Лондона членов парламента — более опытных юристов и клерков, т. е. конкретно тех, от кого зависела разработка юридической формулы суда. Лондон покинули Селден, Уайтлок, Уолдрингтон. От роли в суде отказались верховные арбитра Генри Ролл, Оливер Сент-Джонс, Джон Уилд. Все они были назначены на эти должности парламентом, находились у него на службе как уверенные враги царской прерогативы, и тем не наименее все они не пожелали начинать соучастниками суда. Где для них проходила граница меж правом сражаться против короля и правом его осуждать, меж корыстью и принципами, каковы на деле были эти взгляды? На все эти вопросы тяжело ответствовать. 1 января 1649 г. Генри Мартен привнес в палату общин от имени " предварительного комитета " проект ордонанса, гласившего: " Поскольку понятно, что Карл Стюарт, нынешний повелитель Англии, не наслаждаясь многими посягательствами на права и свободы народа, допущенными его предшественниками, задался целью вполне убить античные и основные законы и права данной цивилизации и завести вместо них случайное и тираническое правление, из-за что он развязал страшную войну против парламента и народа, которая опустошила страну, истощила казну, остановила полезные занятия и торговлю и стоила жизни почтивсем тысячам людей... изменнически и злоумышленно жаждал поработить английскую цивилизацию... На ужас всем грядущим правителям, какие имеютвсешансы пробовать предпринять что-то схожее, повелитель обязан быть привлечен к ответу перед особой судебной палатой, состоящей из 150 членов, назначенных реальным парламентом, под председательством 2-ух верховных судей ". Это в высшей ступени принципиальный и очень любопытный исторический акт. Прежде только в нем верно и прямо осуждался абсолютизм как политическая( муниципальная) система, совместно с тем в нем не осуждалась царская администрация как такая. Англия и впредь мыслилась монархией. Карл i привлекался к суду за злоупотребления царской властью, но и на скамье подсудимых он оставался владыкой, наиболее такого, конкретно в качестве злоупотребившего властью короля он обязан был стать перед трибуналом. Но действия очевидно опережали планы: они водили за собой вперед даже самых трусливых индепендентов армии и парламента. Дело в том, что приведенное нами распоряжение палаты общин могло купить силу закона, лишь будучи одобренным палатой лордов. Эта палата начиная с 1642 г.( т. е. первой гражданской борьбы короля и парламента) была быстрее казенно, ежели практически. Абсолютное большаячасть пэров, оказавшись, как и следовало ждать, на стороне короля, покинуло Вестминстер — 80 из 100 членов палаты лордов. К концу 1648 г. в палате лордов традиционно заседало 6 лордов под председательством глава Манчестера. В середине декабря лорды прервали свою сессию в связи с рождественскими праздниками. 2 января 1649 г. в палату ввиду необыкновенной значимости вопроса появилось 12 лордов. Интереснее только, как они повели себя в настолько щекотливом деле. Граф Манчестер, командовавший парламентскими долями так называемой Восточной ассоциации в борьбе против короля, заявил сейчас: " Вотан повелитель владеет преимущество вызывать или отпускать парламент, и благодарячему нелепо оговаривать его в измене парламенту, над которым он возвышался как верховная юридическая администрация в стране ". Граф Норсемберленд, поддерживавший парламент на протяжении всей гражданской борьбы, выразил родное мировоззрение последующим образом: " Вряд ли даже один человек из 20 согласится с утверждением, что повелитель, а не парламент развязал войну. Без подготовительного выяснения этого происшествия нереально короля свалить в гос измене ". Приблизительно так же повели себя и остальные пэры. В итоге палата лордов единогласно отвергла предложенный палатой общин ордонанс о привлечении Карла i к суду. Вслед за этим лорды огласили о недельном интервале в заседаниях и торопливо покинули столицу. Однако " очищенная Прайдом " палата общин была готова к такому ходу событий. 4 января она декларировала, что в качестве исключительно выбранной народом палаты, а люд — источник каждой справедливой власти, она является высшей властью в стране и ее решения не нуждаются в доказательстве никакой иной палаты. Из перечня членов особого суда были вычеркнуты значившиеся там немногие имена пэров. Это был понастоящему исторический шаг. Официальное объявление принципа " люд — источник каждой власти под всевышним " было не лишь принужденным конституционным актом с целью аннулировать из грядущего муниципального устройства палату лордов, совместно с тем оно яснее только свидетельствовало о том, где следует находить источник политической смелости и решительности организаторов суда. Беспрецедентный шаг в политике был вероятен лишь как представление воли взявшегося за орудие народа Англии. Этим конституционным актом совершилось что-то непредвиденное для его создателей и вдохновителей: перечеркивалась древняя, монархическая конституция Англии, сообразно которой парламент законодательствует в составе 2-ух палат во голове с владыкой. Отныне парламент практически назначил себя однопалатным. Следовательно, казенно республиканский строй был на деле введен гораздо ранее официального объявления Англии республикой, а палаты лордов — несуществующей. 6 января палата общин приняла акт об учреждении особой высшей судебной палаты для суда над владыкой в составе 135 членов, назначенных парламентом. Этим были совсем пресечены все пробы воздействовать на парламент и армию с целью не предположить суда. А схожих попыток было оченьмного. С собственными посланиями к парламенту и к Ферфаксу обратилась находившаяся в Париже супруга Карла i царица Генриетта-Мария. Французский резидент в Лондоне сделал по тому же поводу официальное понятие парламенту от имени собственного правительства. Шотландские комиссары в Лондоне умоляли палату общин не предположить суда. Уличные проповеди противников армии — пресвитериан, широкий поток листков, пресвитерианских и роялистских, увещевали, угрожали, запугивали смертным грехом " пролития невинной крови ", " египетскими казнями неминуемого возмездия ". Англия, и доэтого только столица, наполнилась беспокойными и противоречивыми слухами. Улицы и площади напоминали муравейники. Все алчно ловили анонсы, где-то раздавались клики глашатаев, появлялись свалки и уличные схватки. Но некотороеколичество полков, размещенных в городке, скоро восстанавливали распорядок. Характерно, что в эти опас дни " умыл руки " — уехал на север " по собственным делам " — не кто другой, как Джон Лильберн, знаменитый левеллер, защитник " прирожденных прав " скудного люда Англии. Что правило им? Ведь он был уверенным противником монархии и тирании палаты лордов, требовал учреждения республики с однопалатным парламентом в дни, когда Кромвель и Айртон были еще искренними монархистами и любителями традиционной конституции. Вероятнее только Лильберн совсем и окончательно разуверился в демократизме " собственных недавних союзников — офицерской макушки ". Он боялся, что смерть короля приведет к установлению в стране раскрытой, ничем не ограниченной диктатуры офицеров- грандов, и не хотел своими руками ковать " новейшие цепи Англии ". Когда же его опаски сбылись, Лильберн напублике признал смерть короля преступным актом и выбрал традиционную монархию произволу офицерского совета. Наконец, посреди судей короля не оказалось еще 1-го известного деятеля партии индепендентов — члена парламента сэра Генри Вэна. И это удивительно, таккак недавно до этого он употребил все родное воздействие и красноречие, чтоб достигнуть отмены парламентом соглашения пресвитериан с владыкой. Однако после " Прайдовой чистки " палаты он закончил навещать ее заседания. Он был против суда над владыкой не из политических принципов, а в силу такого, что считал преступным актом насильственное " очищение палаты " Прайдом. Открытое повреждение армией парламентской привилегии предсказывало нрав правления, которое обязано было в недалеком будущем установиться в стране. И Вэн не хотел участвовать в учреждении военной диктатуры, вынося недолговечный вердикт Карлу i. Обратимся сейчас к тем, кто не ушел, по политическим или собственным мотивам не мог выйти от организации суда. Далеко не всем любителям парламента это угнетение было по плечу, ибо одно дело — выступить, даже с клинком в руках, против случайного правления короля и совершенно другое дело — замахнуться этим клинком на голову венценосца. Тем порой перечень 135 членов особой судебной палаты был опубликован. Он раскрывался знатным именованием Томаса Ферфакса, желая его баронский титул шотландского, а не британского происхождения. Затем следовали лорд Мусой, чей титул был ирландского происхождения, и два старших сына британских пэров: лорда Грея и лорда Лесли. Наконец, перечень " авторитетных судей " включал 11 баронетов, чьи титулы были в большинстве случаев в последнем прошедшем куплены за средства. Далее мы обретаем в числе судей представителей джентри почтивсех графств и благопристойных мэров и олдерменов важных городов( Йорка, Ньюкасла, Гулля, Ливерпуля, Кембриджа, Дорчестера и др.). Одним однимсловом, составители перечня очевидно хлопотали о том, чтоб доставить суд занятием общенациональным, занятием только британского народа. Председателем был назначен высший судья Чешира Джон Бредшоу, таккак верховные арбитра Англии, как мы видели, от данной миссии радикально отказались. Первое совещание Высшей палаты правосудия( как назывался суд) состоялось 8 января в Вестминстерском замке. На нем были назначены арбитра для составления формулы нарекания короля — ими оказались Джон Кук, Энтони Стил, Джон Эле и ученый, иммигрант из Голландии, Исаак Дорислау. 19 января настало время перебросить арестанта из Виндзора к месту суда. В замок была подана карета с шестеркой лошадок; по обеим граням пути до наружных ворот замка стояли шеренги мушкетеров, и, как лишь карета покинула замок, ее окружил отряд кавалерии под командой Гаррисона. Когда короля доставили к Темзе, его перевели на поджидавшую у берега баржу, которую сопровождали по реке боты с бойцами на борту. У пристани сэра Роберта Коттона короля высадили на сберегал и меж 2-мя сомкнутыми шеренгами пехотинцев доставили в дом, лучший в качестве местопребывания Карла на время суда. Охрану дома круглыесутки несли 200 пехотинцев и отряд кавалерии. 20 января, возле 2-ух часов полудня, члены суда, предшествуемые 20 сторожами, вооруженными алебардами, и клерками, несшими меч и скипетр — знаки высшей власти, вошли в зал и заняли свои места. Их скамьи были покрыты красным сукном. Кресло председателя стояло на возвышении. С обеих сторон его размещались кресла 2-ух его помощников — Уильяма Сея и Джона Лесли. Все трое были в темных судейских мантиях. Перед ними находился стол секретаря и некотороеколичество одаль — обитое красным кресло для подсудимого. Сначала был зачитан акт парламента, сообразно которому суд получил свои возможности. Затем Бредшоу повелел привести обвиняемого. В ожидании его секретарь начал к перекличке членов суда. Когда было названо имя Ферфакса, дама в маске, находившаяся в одной из ближайших галерей, кое-что закричала. Это была леди Ферфакс, произнесшая ставшую известной фразу: " Он очень умен, чтоб тут находиться ". Но вот возник повелитель в черном платьице, окруженный 12 бойцами. В символ непризнания возможностей суда он подчеркнуто не снимал шапки. Не смотря по граням, Карл скоро прошел и сел в предназначенное для него кресло спиной к публике. Охрана заняла свои места у барьера. Бредшоу заговорил: " Карл Стюарт, повелитель Англии, общины Англии, собранные в палате... в согласовании со собственным длинном перед всевышним, цивилизацией и перед самими собою, в согласовании с властью и доверием, которыми наделил их люд, организовали эту высшую палату правосудия, перед которой вы предстали. В