Иисус и Мир Его ИИСУС НЕИЗВЕСТНЫЙ Дмитрий Сергеевич МережковскийИисус Неизвестный И мир Его не узнал. #922; #945; #953; #972; #954; #973; #963; #956; #959; #950; #945; #965; #964; #972; #957; #972; #965; #954; #941; #947; #957; #969;. Ио 1, 10. ТОМ ПЕРВЫЙ ЧАСТЬ i. НЕИЗВЕСТНОЕ ЕВАНГЕЛИЕ 1. БЫЛ ЛИ ХРИСТОС? I Странная книжка: ее невозможно прочитать; насколько ни читай, все видится, не прочитал, или кое-что запамятовал, что-то не сообразил; а перечитаешь, – снова то же; и так без конца. Как ночное небо: чем более глядишь, тем более звезд. Умный и глупый, ученый и невежда, верующий и неверующий, – кто лишь читал эту книжку – жил ею( а подругому не прочитаешь), тот с этим согласится, по последней мерке, в тайне совести; и все безотлагательно поймут, что стиль идет тут не об одной из человеческих книжек, ни даже о единой, Божественной, ни даже о всем Новом Завете, а лишь о Евангелии. Ii " О, волшебство чудес, изумление нескончаемое! Ничего невозможно заявить, ничто помыслить невозможно, что превзошло бы Евангелие; в мире нет ничто, с чем разрешено бы его сопоставить ". [1] Это произносит Большой гностик ii века, Маркион, а вот что произносит обычный католик-иезуит xx века: " Евангелие стоит не вблизи, ни даже больше всех человеческих книжек, а вне их: оно совершенно другой природы ". [2] Да, другой: книжка эта различается от всех остальных книжек более, чем от всех остальных металлов – радий, или от всех остальных огней – молния, как бы даже и не " Книга " совсем, а то, для что у нас нет имени. Iii НОВЫЙ ЗАВЕТ Господа нашего Иисуса Христа В российском переводе Санкт-Петербург, 1890 Маленькая, в 32-ю долю листа, в черном кожаном переплете, книжечка, 626 страничек, в два столбца мелкой печати. Судя по надписи пером на предзаглавном листке: " 1902 ", она у меня, до сегодняшнего 1932 года, – 30 лет. Я ее читаю любой день, и буду декламировать, покуда наблюдают глаза, при всех, от солнца и сердца идущих светах, в наиболее яркие дни и в наиболее черные ночи; блаженный и несчастный, нездоровой и здравый, верующий и неверующий, ощущающий и бесчувственный. И видится, постоянно читаю новое, неизвестное, и никогда не прочту, не спрошу до конца; лишь краем глаза вижу, краем сердца испытываю, а ежели бы совершенно, – что тогда? Надпись на переплете: " Новый Завет ", стерлась так, что чуть разрешено прочитать; милый обрез потускнел; бумага пожелтела; шкура переплета истлела, корешок отстал, листки рассыпаются и кое-где также истлели, по краям истерлись, по углам свернулись в трубочку. Надо бы дать переплести заново, да жаль и, истину скажу, даже на некотороеколичество дней расстаться с книжечкой ужасно. Iv Так же как я, человек, – зачитало ее населениеземли, и, может быть, так же скажет, как я: " что решать со мною в гроб? Ее. С чем я встану из гроба? С нею. Что я делал на земле? Ее читал ". Это ужасно немало для человека и, может быть, для только населенияземли, а для самой Книги – ужасно недостаточно. Что вы говорите Мне: " Господи! Господи! " и не делаете такого, что Я произношу?( Лк. 6, 46). И еще посильнее, ужаснее, в " незаписанном ", agraphon, не вошедшем в Евангелие, неизвестном слове Иисуса Неизвестного: Если вы со Мною одно, и на груди Моей возлежите, но слов Моих не исполняете, Я отвергну вас. [3] Это означает: невозможно прочитать Евангелие, не делая такого, что в нем произнесено. А кто из нас делает? Вот отчего это самая нечитаемая из книжек, самая безызвестная. V Мир, как он имеется, и эта Книга не имеютвсешансы быть совместно. Он или она: миру нужно не быть тем, что он имеется, или данной Книге скрыться из решетка. Мир проглотил ее, как здравый глотает яд, или нездоровой – лекарственноесредство, и бьется с нею, чтоб взять ее в себя, или извергнуть совсем. Борется 20 веков, а крайние три века – так, что и слепому следовательно: им совместно не быть; или данной Книге, или этому миру конец. Vi Слепо читают люди Евангелие, поэтому что обычно. В лучшем случае, размышляю: " Галилейская идиллия, 2-ой неудавшийся рай, божественно-прекрасная греза земли о небе; но ежели сделать ее, то все полетит к черту ". Страшно мыслить так? Нет, обычно. Две тыщи лет люди дремлют на лезвие ножа, спрятав его под подушку – повадку. Но " Истиной именовал Себя Господь, а не привычкой ". [4] " Темная влага " в нашем оку, когда мы читаем Евангелие, – не-удивление – повадка. " Люди не удаляются от Евангелия на должную даль, не предоставляют ему делать на себя так, как какбудто читают его в первый раз; отыскивают новейших ответов на старые вопросы; оцеживают комара и проглатывают верблюда ". [5] В тысячный раз прочитать, как в первый, выбросить из глаза " черную воду " повадки, внезапно увидеть и удивиться, – вот что нужно, чтоб прочитать Евангелие как следует. Vii " Очень дивились учению Его ", это в самом начале Иисусовой проповеди, и то же, в самом конце: " целый люд дивился Его учению "( Мк. 1, 22, 11, 18). " Христианство удивительно ", – произносит Паскаль. [6] " Странно ", диковинно, потрясающе. Первый шаг к нему – изумление, и чем далее в него, тем дивней. " Первую степень к высокому познанию( гнозису) считает ев. Матфей в удивлении… как обучает и Платон: „всякого знания правило имеется удивление“, – упоминает Климент Александрийский, видится, одно из „незаписанных слов Господних“, agrapha, может быть, в утерянном для нас, арамейском подлиннике Матфея: Ищущий да не покоится… покуда не отыщет; а найдя, удивится; удивившись, восцарствует; восцарствовав, упокоится. [7] viii Мытарь Закхей " находил созидать Иисуса, какой-никакой Он из Себя; но не мог за народом, поэтому что мал был ростом; и, забежав вперед, взлез на смоковницу "( Лк. 19, 3–6). Мы также малы ростом и взлезаем на смоковницу – историю, чтоб созидать Иисуса; но не увидим, покуда не услышим: " Закхей! сойди быстрее, ибо сейчас Мне надо быть у тебя в доме "( Лк. 19, 5). Только увидев Его у себя в доме, сейчас, мы увидим Его, и за две тыщи лет, в летописи. " Жизнь Иисуса ", – вот что мы ищем и не обретаем в Евангелии, поэтому что мишень его другая – жизнь не Его, а наша – наше избавление, " ибо нет иного имени под небом, предоставленного человеком, которым надлежало бы нам избавиться "( Деян. Ал. 4, 11, 12). " Это написано, чтоб вы поверили, что Иисус имеется Иисус, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь "( Ио. 20, 31). Только найдя свою жизнь в Евангелии, мы в нем найдем и " жизнь Иисуса ". Чтобы выяснить, как Он жил, нужно, чтоб Он жил в том, кто желает это выяснить. " Уже не я существую, но проживает во мне Иисус "( Гал. 2, 20). Чтобы увидеть Его, нужно услышать Его, как услышал Паскаль: " В смертной муке Моей, Я задумывался о тебе, капли крови Моей Я пролил за тебя ". [8] И как услышал Павел: " Он возлюбил меня и кинул Себя за меня "( Гал. 2, 20). Вот наиболее неизвестное в Нем, Неизвестном: собственное известие Иисуса Человека к человеку, личности, – доэтого чем мое к Нему, Его ко мне; вот волшебство чудес, то, чем различается от всех человеческих книжек – огней земных, эта небесная молния – Евангелие. Ix Чтобы прочитать в Евангелии " жизнь Иисуса ", недостаточно летописи; нужно увидеть и то, что над нею, и до нее, и после – правило решетка и конец; нужно решить, что над чем, – над Иисусом деяния, или Он над нею; и кто кем судится: Он ею, или она Им. В главном случае невозможно увидеть Его в летописи; разрешено – лишь во другом. Прежде чем в летописи, нужно увидеть Его в себе. " Вы во Мне, и Я в вас "( Ио. 15, 3) – этому записанному слову Его даетответ " незаписанное ", аграф: Так увидите Меня в себе, как ежели кто наблюдает себя в воде или в зеркале. [9] Только подняв глаза от этого внутреннего зеркала – вечности, мы увидим Его и во времени – в летописи. Х " Был ли Иисус? " – на этот вопрос ответит не тот, для кого Он лишь был, а тот, для кого Он был, имеется и станет. Был ли Он, знают мелкие детки, но мудрецы не знают. " Кто же Ты? " – " Долго ли Тебе удерживать нас в сомнении? "( Ио. 8, 25; 10, 24). Кто Он – миф или деяния, малость или тело? Надо быть слепым, чтоб перемешать тело с тенью; но и слепому стоит лишь жить руку, пощупать, чтоб выяснить, что тело не малость. Был ли Иисус, в голову никому не пришло бы требовать, ежели бы уже до вопроса не помрачало разума желание, чтоб Христа не было. [10] В 1932 году, Он – таковой же Неизвестный, таковая же ребус – " пререкаемое знамение ", как в 32-м( Лк. 2, 35). Чудо Его во глобальной летописи – постоянное людям бельмо на оку: лучше им отвергнуть историю, чем взять с этим чудом. Вору нужно, чтоб не было света, миру – чтоб не было Христа. Xi " Читал, сообразил, осудил ", – произносит Юлиан Отступник о Евангелии. [11] Этого еще не произносит, но уже делает наша " христианская " Европа Отступница. Косны люди во всем, а в религии вособенности. Может быть, не лишь ужасное человечное " тесто смерти ", massa perditionis, " без предпосылки рожденное оченьмного ", [12] евангельские " плевелы ", но и глохнущая посреди них пшеница Господня, вырастает все еще, как полвека обратно, под 2-мя знаками – 2-мя " Жизнями Иисуса ", Ренановой и Штраусовой. Можно бы заявить о книжке Ренана, что произносит Ангел Апокалипсиса: " Возьми и съешь ее; станет она горька во брюхе твоем, но в губах твоих – сладостна станет, как мед "( Откр. 10, 9). К меду подмешивать яд, скрывать иголки в хлебные шарики – в этом художестве, видится, Ренану нет одинакового. " Иисус никогда не станет превзойден; все века засвидетельствуют, что посреди сынов человеческих не было большего, чем Он ". – " Покойся же в известности Твоей, благородный Начинатель, – дело Твое изготовлено. Божество утверждено… Не бойся, что воздвигнутое Тобою сооружение станет разрушено… Ты сделаешься таковым краеугольным камнем населенияземли, что выхватить имя Твое из этого решетка означало бы ослабить его до основания ". [13] Это мед, а вот и яд, или иголка в хлебном шарике: " темным великаном " Страстей делается, мало-помалу, ясный пророк Блаженств. Начал уже на пути в Иерусалим воспринимать, что вся Его жизнь – роковая опечатка, а на кресте сообразил совсем и " пожалел, что мучается за маленький человеческий род ". [14] Хуже такого: Лазарь, согласившись с Марфой и Марией, лег, активный dо гроб, чтоб чудом воскресения одурачить людей и " прославить " Учителя. Знал ли Тот об этом? " Может быть ", – любимое словечко Ренана, – может быть, и знал. Здесь тончайший знак – мед ядовитейший, лезвие иголки острейшее. [15] Как бы то ни было, " Большой Очарователь ", – также любимое словечко Ренана, – " пал жертвой святого безумия "; Себя погубил, и решетка не выручил; Себя и мир обманул, как никто никогда не врал. [16] Что же означает: " посреди сынов человеческих не было большего "? Значит: " ессе homo ", " ce человек ", в губах Пилата. Скажет: " се, человек ", и руки умоет; " краеугольный гранит населенияземли ", и вынет его потихоньку, так что никто не ощутит; ниц падет перед Истиной, а все-же спросит, с камнем за пазухой: " Что имеется правда? " Ренанова " Жизнь Иисуса " – Евангелие от Пилата. Xii Может быть, невиннее Бруно Бауэр, когда, трясясь от злобы и кошмара, вопит, как бесноватый у ног Господних: " Вампир! Вампир! всю кровь нашу высосал! " [17] Может быть, правдивее Штраус, когда влезает, как мишка на рогатину: что такое вероисповедание? " Род идиотического сознания "; что такое Воскресение? " Всемирно-историческое жульничество ". [18] И ежели не сам Нитцше, то, может быть, скудная воротила его, в земном аду безумья, поняла, что так и не сообразил Ренан: оценка – суд над Евангелием – может сделаться Страшным трибуналом над судьями: guod, sum miser tum dicturus? Может быть, поняла воротила его, кого он по плечу похлопывал, – да простит мне малость мученика, – с таковой практически лакейскою развязностью: " очень рано погиб Иисус; ежели бы до моих лет дожил, сам бы отказался от собственного учения ". – " Прелюбопытный декадент, с пленительной красотой в смешении высочайшего, болезненного и детского ". [19] xiii " Жалкою гибелью кончил презренную жизнь, – и вы желаете, чтоб мы веровали в него, как в Бога! " Эти ужасные слова приводит Большой преподаватель церкви, Ориген, поэтому, возможно, что знает, что они даже не святотатство для верующих, а элементарно тупость, желая и неглупого и, в нашем значении, " культурного " человека, александрийского неоплатоника, Цельза Врача.. [20] Глупость эта, казалось бы, не могла быть превзойдена. Но вот, могла: Цельз не колебался, – мы усомнились, был ли Иисус. Xiv Глупость эту или необыкновенное в прошедших веках научное безумие – мифоманию( Иисус – " миф ") начал xviii век, продолжал xix и заканчивает ХХ-й. Шарль Дюпьи( 1742–1809), член Конвента, в книжке собственной, от iii года Республики, " Начало всех культов, или Всемирная Религия ", обосновывает, что Иисус, двойник Митры, бог Солнца, быстро станет для нас " тем же, чем были Геркулес, Озирис и Вакх ", [21] а Вольней, в практически одновременной книжке, " Развалины, или Размышления о революциях империй ", обосновывает, что евангельская жизнь Христа имеется не что другое, как " миф о течении Солнца по Зодиаку ". [22] В 30-х годах прошедшего века, Штраус все еще, по понятию кое-кого из протестантских богословов, " гениальный ", – в " Жизни Иисуса "( 1836), сам такого не зная и, может быть, не желая, расчистил собственной " евангельской мифологией " предстоящий путь " мифомании ". Штраус посеял – Бруно Бауэр пожал. Критика xix века подала руку антихристианской мистике xviii века. Бауэр уже крепко знает, что Иисуса, как исторической личности, не было; что евангельский образ Его – только " свободное поэтическое творение главного евангелиста, urevangelist "; низшим, порабощенным слоям народа подходящий фантастический образ " короля демократии, Противокесаря ". И – ужасного истока смешной конец, горой рожденная мышь – на месте Иисуса делается призрачная, из Сенеки и Иосифа Флавия составленная личность. [23] xv Можно было полагаться, что, благодаря научной критике Евангелия в конце xix века и в начале xx, разрушившей до основания Штраусову " мифологию ", Бауэр станет так же позабыт, как Вольней и Дюпьи. [24] Но вера не оправдалась. Корень xviii века дал новейшие зачатки в xx. [25] Что такое " мифомания "? Мнимонаучная форма религиозной ко Христу и христианству нелюбви, как бы судороги человеческих внутренностей, извергающих это лекарственноесредство или яд. " Мир терпетьнеможет Меня, поэтому что Я свидетельствую о нем, что дела его злы "( Ио. 7, 7). Вот отчего, в самый-самый канун злейшего дела решетка – борьбы, мир Его возненавидел так, как еще никогда. И очень ясно, что везде, где лишь хотели кончать с христианством, " научное изобретение ", что Иисус – миф, принято было с таковым восхищением, как какбудто этого лишь и ожидали. [26] xvi Сказанное глубочайшим знатоком первохристианства, Иог. Вейсом о книжках Древса и Робертсона: " необузданная выдумка ", " насмешка на историю ", разрешено бы заявить и о всех новейших " мифологах ". [27] познание тяжело и медлительно, невежество скоро и просто; мир заполняет оно, по слову Карлейля, " всеоглушающим звуком надувательства "; расползается по миру, как сальное пятно по газетной бумаге, и так же неизгладимо. Подвиг Геркулеса сделала научная оценка в Германии, за крайние 25 лет, очищая эти авгиевы конюшни религиозного и исторического невежества; но ежели так далее сходит, как вданныймомент, в послевоенном одичании, в " комсомоле ", уже не лишь российском, но и глобальном, то быстро новейшие горы навоза нагромоздятся в конюшне, и, может быть, сам Геркулес задохнется от смрада. Xvii Иисус – дохристианский, ханаано-эфраимский бог Солнца, joschua( Древс); Он же – Иисус Навин, или патриарх Иосиф, или Озирис, или Аттис, или Язон; Он же – индийский бог Агни – agnus dei, или, вконцеконцов, лишь " распятый привидение "( Робертсон). [28] Вертится, как в бреду, калейдоскоп всех мифологий или элементарно глупостей, радужных, на черном поле невежества. [29] Всем, у кого имеется исторический глаз, слух, привкус, чутье, ощущение, нескончаемо вероятнее, что такое единственное в мире явление, как Иисус, было в реальности, чем то, что оно измышлено, сотворено людьми из ничто, и что безызвестные хитрецы-обманщики или обманутые дураки сотворили что-то, настолько же настоящее, но безгранично наиболее новое, преобразившее церковный мир населенияземли, чем система Коперника. [30] xviii Кто же, несчитая самого Иисуса, мог " сочинить ", сотворить Иисуса? Община обычных людей из народа, " сельских и неграмотных "?( Д. А. 4, 13). Это неописуемо, но еще невероятнее, чтоб живейший из человеческих образов составлен из различных мифологических веществ в ученой реторте тогдашних философов. А ежели бы историческую личность Иисуса создавал пиит или целая община стихотворцев, то это было бы можетбыть лишь под тем условием, чтобы пиит изображал в Нем себя самого или община стихотворцев – себя наиболее; тогда Иисус – пиит и книга, создатель и произведение совместно. Или, иными словами: ежели бы Иисус не был так велик и даже более, чем рисуют Его евангелисты, то их личное достоинство – необъяснимейшее волшебство летописи. Этим секрет Его лишь отодвигалась бы и делалась еще неразгаданнее. [31] Это означает: вопрос, был ли Иисус, – при малейшем углублении, объединяется к иному вопросу: мог ли не быть Иисус, ежели таковой образ, как Его, дан в таковой книжке, как Евангелие? [32] xix " Он был " – это никем из ближайших к Нему вне христианских очевидцев не произнесено с подходящей для научной оценки ясностью – вот один из основных " мифологических " доводов. Так ли он силен, как это видится самим " мифологам "? Чтобы это выяснить, нужно поначалу ответствовать на три вопроса. Первый: когда начинают произносить об Иисусе внехристианские очевидцы? Прежде чем вероисповедание не делается видимым явлением историческим, что вышло для христианства к первой четверти ii века, историки не имеютвсешансы произносить об основателе религии. А так как конкретно с этого времени и начинаются свидетельства римских историков об Иисусе, то негативный аргумент по времени, – очень поздно заговорили, – падает. Вопрос 2-ой: немало или недостаточно будут о Нем произносить? Очень недостаточно. Стоит ли просвещенным людям растрачивать немало слов на темного вандала, за сто лет, в дальной периферии, распятого Иудея-бунтовщика, 1-го из множества ему схожих, " гадкого и безмерного суеверия " виновника? Так конкретно недостаточно слов растрачивают на Иисуса римские историки. Третий вопрос: как будут о Нем произносить? Так, как здоровые – об идущей на них неизвестной заразе, ужаснее чумы и проказы. Так конкретно и молвят они об Иисусе. Xx Первое внехристианское аттестат – письмо Плиния Младшего, Вифинского проконсула, к императору Траяну, от 111 года. Плиний узнает его, что ему делать с христианами? Их, по всей области, не лишь в огромных городках, но и в глухих селениях, оченьмного, обоих полов, всех состояний и возрастов; и зараза эта распространяется все более; храмы пустеют, жертвы всевышним прекращаются. Он, Плиний, привлекает виновных к суду и допрашивает; другие, отрекаясь от " суеверия ", создают возлияния, жгут фимиам перед изваянием кесаря и " бранят Христа ", male dicerent christo; другие же упорствуют. Но все, что он мог выяснить о них, объединяется к тому, что " в узнаваемый день, перед восходом солнца, намереваются они и поют гимн Христу, как Богу; клянутся не обманывать, не красть, не прелюбодействовать ", и проч., сходятся втомжедухе для общих трапез, " совсем, вообщем, безвинных "( обязано быть, Евхаристии). Двух служанок( " диаконисс ") он пытал, но и от них не узнал " ничто, несчитая суеверия, гадкого и безмерного ", superstionem pravam et immodicam. [33] Важно для нас уже и то, что этим свидетельством подтверждаются историческая точность и достоверность только, что мы спрашиваем о первохристианских общинах из Посланий и Деяний Апостолов. Но еще главнее слова: " Гимн поют Христу, как Богу ". Если бы Плиний узнал от христиан, что Иисус для них лишь Бог, то так бы и написал: " Богу собственному, Христу, поют "; ежели же строчит: " Христу, как Богу ", christo, guasi deo, то поэтому, естественно, что знает, что Иисус для христиан не лишь Бог, но и человек. Значит, в 70-х годах( некие из вифинских христиан, в 111-м году, " уже более 20 лет как христиане "), чрез 40 лет по погибели Иисуса, религиозные в него знают, помнят, и внехристианский очевидец этому верует, что Иисус человек был. [34] xxi Второе аттестат Тацита – практически сразу с Плинием( возле 115 г.). Сообщив о народной молве, обвинявшей Нерона в поджоге Рима( 64 г.), Тацит продолжает: " Дабы убить эту молву, начал он осуждать и наказывать лютейшими казнями тех, кого люд за гнусные дела недолюбливал и именовал Христианами. Имени этого зачинщик, Иисус, в правление Тиберия, прокуратором Понтием Пилатом казнен был гибелью; но подавленное на время, мерзкое поверие это, exitiabilis superstitio, вспыхнуло опять, уже не лишь в Иудее, где оно родилось, но и в самом Риме, куда отовсюду стекается и где прославляется все страшное или постыдное. Итак, схвачены были поначалу те, кто беспрепятственно объявлял себя христианином, а потом, по их оговорам, еще большое оченьмного. Но в вине поджога не могли их изобличить; настоящей же виной их была нелюбовь к человеческому роду, odium humani generis ". [35] xxii Тацит – один из точнейших историков. Сообщая слухи, он постоянно упоминает об этом; означает, в словах его о экзекуции Христа более, чем слух, – приведение, так же, как все прочее у него, идущее или от несомненных для него свидетельств бывших историков, или даже из муниципальных источников. Нет сомнения и в том, что христианская десница к этому свидетельству не прикасалась; ежели б прикоснулась, не могла бы бросить последующих может быть, самых мощных, спокойных и злобных, когда-нибудь о христианстве произнесенных, слов. [36] Кратки и тяжелы эти слова; гремя, как медные шары, в металлическую урну падают. Тацит произносит тихо, но под каждым однимсловом его клокочет нелюбовь, как та смола, в которой уже горели " светочи Нерона ", и насколько еще станет пылать! Истинный Римлянин – абсолютное на земле воплощение Права – Тацит, и в суде над христианами, прав сосвоейточкизрения. Тотчас после тех ужасных слов о них добавляет: " Как бы ни были они виновны и как бы ни заслуживали экзекуции, но не из-за всеобщего блага, а свирепостью 1-го будучи погублены, они пробудили к себе в сердцах жалость ". Потому ли так судит христиан этот " справедливейший ", что недостаточно их знает? Но, может быть, все-же знает не меньше нашего. " Дети, любите друг друга " – с этим шепотом погибает загадочный старик Эфеса, пресвитер Иоанн, – практически современник Тацита. Видеть мог он и тех, кто видел христианских страдальцев 64 года, в том числе Петра и Павла; созидать мог в очах их блик самой, на землю сошедшей, Небесной Любви, – и вот, как судит о Ней: " к роду человеческому нелюбовь ". Что же это означает? Значит: 2-ух миров, нескончаемо наиболее противоположных, чем христианство и язычество, – решетка здешнего и нездешнего – стычка необыкновенное. Тацит еще не знает, но уже предвидит: Риму – миру, и Христу совместно не быть; мир, или Он. И Тацит прав, – может быть, правее всех, за две тыщи лет, даже христианских, историков. Лучше только следовательно по этим словам о Христе, что летопись Тацита, втомжедухе, как самого Рима, – " вековечное меди ", aere perennius. И вот, протест на вопрос, был ли Иисус, – на данной меди начертан. Xxiii Третье аттестат, некотороеколичество позже Тацита( возле 120 г.), – Светония. " Много Нероном изготовлено зла… но не меньше и доброго… Были казнены христиане, люди суеверия новейшего и зловредного, superstitionis novae et maleficae ". – Это в " Жизни Нерона ", а в " Жизни хромая ": " Иудеев, поджигаемых каким-то Хрестом и старательно бунтовавших, изгнал он из Рима ". [37] Здесь имя Христа искажено: chrestus. " Мифологи " ухватились и за эту соломинку: стиль какбудто бы идет о каком-то неизвестном " Хресте ", может быть, быстром рабе( " Хрест ", " Полезный ", достаточно частое имя рабов). [38] Но мы отлично знаем, что, в правление хромая, нималейшего бунтовщика-иудея под этим именованием не было; знаем втомжедухе, по св. Юстину, Афинагору и Тертуллиану, что христиан тогда именовали chrestiani, и, следственно, " Хрестос " у Светония не может быть никем другим, как Христом. [39] xxiv Четвертое аттестат, наиболее раннее( 93–94 гг.) – в " Иудейских древностях " Иосифа Флавия. Зная, кто таковой Иосиф, – изменник от иудейской веры, изменник и изменник в римский часть, во время Иудейской борьбы 70 года, придворный летописец Флавиев, римский угодник и подлиза, – разрешено предугадывать, что он станет так же или даже еще более, чем римские историки, желая и по иным факторам, замалчивать христианство вообщем, и Христа-Мессию, " короля Израилева ", вособенности, выгораживая себя и собственный люд от подозрений в мятеже, в котором прежде и сам участвовал. [40] Но совершенно замолчать станет ему тяжело: в Риме очень отлично знали христиан, после Иудейской борьбы и во время Домитианова гонения. Иосиф произносит о Христе, судя по дошедшим до нас рукописям, в 2-ух местах. Первое, – желая и чрезвычайно ранняя( видится, ii века), очень все-же топорная и тривиальная, христианская вставка. Но, так как пространство ее, в порядке рассказа, чрезвычайно несомненно, [41] и так как 2-ое, предстоящее упоминание о Христе( " брат Иисуса, именуемого Христом ") подразумевает, что о нем сказано ранее: так как, вконцеконцов, уже Ориген тут кое-что читал, [42] то чрезвычайно возможно, что в этом месте, вправду, было кое-что, искаженное потом христианскою вставкою. Если откинуть все невозможное под пером Иосифа и, кое-что слегка изменив, изготовить возможнее, то вот что остается: " Явился же в то время Иисус, именуемый Христом, качественный чудодей, проповедовавший жадным к новизне людям и соблазнивший почтивсех иудеев и эллинов. И даже тогда, когда Пилат, по оговору наших первых людей, наказывал его гибелью на кресте, любившие его от истока( или: обманутые им в начале) не закончили его любить до конца. Есть же и поныне община, получившая от него имя христиан ". [43] Подлинность другого места сознается большинством даже левых критиков. Упомянув о самовластии первосвященника Анны( Анана) Младшего( родственника такого, кто судил Иисуса), после прокуратора Феста и до прибытия Альбина( в начале 62 г.), Иосиф продолжает: " Анан… полагая, что владеет к тому удачный случай… собрал синедрион… для суда над братом Иисуса, именуемого Христом, – Яков имя ему( брату), и обвинив его, совместно с иными, в нарушении закона( Моисеева), повелел их побить камнями. [44] Так иудейским свидетельством подтверждаются римские: Иисус был. Xxv Пятое аттестат в Талмуде. Древнейшие доли его – " повествования ", haggada, " поучения ", halakha, " притчи ", meschalim больших раввинов, – восходят, непременно, к середине ii века, а возможно, и к истоку i – к дням Иисуса: рабби Гиллель( hillel) и рабби Шаммай( schammai) – практически современники Господа. [45] В первой половине ii века учителя Талмуда уже переделывают evangelion – в avengilaon, " Зловестие ", или avongilaon, " Власть греха ", " беззакония ". [46] Если же 12-е прошение святейшей мольбы Израиля, schmonen esreh, о проклятии " изменников ", minim, – и " назареян "( два имени христиан): " Да погибнут водинмомент, и наиболее имя их из Книги Жизни да изгладится ", относится, как мы буквально знаем, не позднее чем к концу i века, то, означает, уже тогда сообразил Израиль, что нескончаемые судьбы его решаются " Висящим на древе " – Распятым. [47] xxvi В том, что Иисус создавал чудеса исцелений, Талмуд не колеблется: с данной какбудто бы целью выкрал Он из Иерусалимского храма " Неизреченное Имя "( Ягве), по одному сказанию, а по иному, древнейшему( возле 100 г.), " принес волшебства из Египта в нарезах на теле "( татуировке). [48] В самом конце i века или в начале ii рабби Яков из Кефара, " изменник ", все еще создаёт чудеса " Иисусовым именованием ". [49] " В Судный день( канун Пасхальной субботы), повешен был leschua hannozeri( Иисус, Назарянин), а до такого, глашатай прогуливался перед ним 40 дней, возглашая: „Сей Иисус Назарянин идет на побитие камнями за то, что волхвовал, обманул и обольстил Израиля. Кто знает, чем его обелить, да придет и свидетельствует“. Но не отыскали ему извинения и „повесили его“( распяли), – произнесено в древнейшей доли Вавилонского Талмуда. [50] Все это означает: иудейские очевидцы знают еще несомненнее, чем римские, что Иисус был; знают и то, что те не знают, как Он жил и за что погиб. Правда, все это только отдельные точки в пространстве и времени; но ежели вести меж ними линию, то выйдет просто известная геометрическая фигура видимого нам и в Евангелии, исторического тела – Христа. Xxvii И вот, что для " мифологов ", может быть, только убийственней. Все эти очевидцы терпетьнемогут Иисуса так, как лишь имеютвсешансы люди ненавидеть человека; но в голову никому из них не прибывает заявить: " Иисуса не было ", а таккак этого 1-го было бы довольно, чтоб убить Врага. Xxviii Св. Юстин Мученик, эллин, обратившийся в христианство в 130 г., родился в Палестине, в старом г. Сихеме, flavia neapolis, возможно, в конце i века. Мог ли он не ведать, что разговаривали об Иисусе иудеи в Палестине? " Иисус Галилеянин – основоположник грешной и преступной лжи. Мы распяли его, а воспитанники украли тело и обманули людей, разговаривая, что он воскрес из мертвых и вознесся на небо ", – докладывает, в середине ii века, собеседник Юстина, Трифон Иудей. Нет нималейшего основания не созидать в данных словах такого, что палестинские иудеи, в конце i или в начале ii века, считали исторически надежным. Дети и потомки тех, кто прежде орал: " распни! " – знали и хвастали тем, что папы их и деды вправду распяли Его. И в голову снова никому из них не прибывает, что Иисуса не было. [51] А таккак уже, естественно, лучше нашего знают они, был Он или не был, может быть, не лишь поэтому, что поближе к Нему на два тысячелетия, но и поэтому, что глаз их подругому устроен, чем наш: ужаснее наблюдает маленькое, лучше – огромное, и нет над ним такого " очарования пустяков ", fascinatio nugacitatis, как над нашим оком. [52] Вот почему не могло статься с ними, злейшими врагами Христа, такого, что приключилось с нами, христианами: в доме населенияземли – глобальной летописи – исчез, как булавка, Иисус. Xxix Первый, наиболее ранний, чем Евангелисты, христианский очевидец – Павел. Подлинность его свидетельства безгранично усилена тем, что он – впрошлом неприятель Иисуса, гонитель христиан, – Савл. Сила Павлова свидетельства такая, что, доэтого чем заявить: " не было Христа ", нужно бы заявить: " не было Павла ", а для этого отвергнуть достоверность не лишь всех его посланий, но и только Нового Завета, всех творений Мужей Апостольских( 90–150 гг.), наилучших Павловых очевидцев и, вконцеконцов, всех апологетов ii века, или, иными словами, истребить единое библиотека первохристианской летописи. [53] xxx Что же означают слова Павла: " ежели мы и знали Христа по плоти, то сейчас уже не знаем "?( Ii Кор. 5, 16). Сразу данной загадки нам не отгадать; мы станем разгадывать ее только по мерке такого, как станем узнавать Иисуса Неизвестного. Но стоит лишь прикоснуться к ней, чтоб увидеть, что слова эти не имеютвсешансы означать, как подразумевают левые оценки, что Павел знает лишь Христа Небесного, а Христа земного не знает и не желает ведать. " О, несмысленные Галаты! Кто соблазнил вас не подчиняться правде,( вас), у которых перед очами предначертан был Иисус Иисус, как бы у вас распятый? "( Гал. 3, 1). " Предначертан ", #960; #961; #959; #949; #947; #961; #945; #966; #951; – означает: " на полотне написан кистью живописца ". Как же бы мог Павел составить Его, ежели бы не видел, не знал " по плоти "? [54] – " Не видел ли я Иисуса Христа, Господа Нашего? "( Ii Кор. 9, 1). Только ли к видению на пути в Дамаск относятся эти слова? " Кто Ты? " – узнает Павел Христа в видении, поэтому что еще не знает, что Этот и Тот, во плоти, – Вотан и тот же; и лишь тогда, когда Господь даетответ ему: " Я – Иисус ", он выяснит Его, по лицу и по гласу( Д. А. 9, 5). На этом тождестве Узнанного, поначалу в реальности, а позже, в видении, вся религия Павла и станет основана. Xxxi Павел обратился в христианство, возможно, осенью 31 года, полтора года по погибели Иисуса. [55] " Три года спустя, прогуливался я в Иерусалим, казаться с Петром, и пробыл у него дней пятнадцать "( Гал. 1, 18). Мог ли Павел, за эти дни, не осведомиться у Петра о жизни Иисуса и не выяснить Его " по плоти "? Как отлично узнал, мы зрим из посланий Павла. " Можно бы составить по ним небольшую „Жизнь Иисуса“, – это сообразил еще Ренан. [56] Павел знает, что Иисус " родился от супруги " и " от семени Давидова ", " подчинился закону "( обрезания); знает, что имеется у него брат Яков; что Господь проповедовал, имея возле Себя двенадцать воспитанников; создал отдельную от иудейства общину; признавал Себя Мессией, Сыном Божьим Единородным, но в жизни земной " обнищал ", " уничижил Себя ", приняв " образ роба "; свободно пошел на крестную погибель; в заключительную ночь перед гибелью, установил Тайную Вечерю; был верен одним из воспитанников Своих и, сделавшись жертвой иудейских старейшин, был распят на кресте и воскрес. [57] Сила данных Павловых свидетельств такая, что, ежели бы даже не было других, мы все-же знали бы с большею точностью, чем о почтивсех остальных исторических лицах, не лишь что Иисус был, но и как он жил, что заявлял, делал, и за что погиб. Xxxii Плиний, Тацит, Светоний, Флавий, Талмуд, Павел – 6 друг от друга независимых очевидцев, с противоположнейших сторон и различнейшими гласами говорящих одно. Но, насколько бы ни разговаривали нам о человеке: " был ", мы еще можем не верить; ежели же зрим и слышим его самого, как не поверить? А конкретно такое видение и слышание в Евангелии. " О том… что мы слышали, что видели наши глаза… и осязали руки наши… мы возвещаем вам ", – произносит ежели не сам Иоанн, " адепт, которого обожал Иисус ", то слышавший эти слова от Иоанна( i Посл. 10, 1, 1–3). – " Не хитросплетенным сказкам( легендам) последуя, но быв свидетелями Его величия, мы возвещаем вам силу… Христа ", – произносит Петр, как какбудто уже предвидя нашу " мифологию "( ii Петр. 1, 16–18). Если нужно любить, чтоб ведать, и ежели никогда никто никого не обожал более, чем Иисуса – воспитанники Его, то никто никого никогда и не знал лучше, чем они – Его, и никто ни о ком не владеет большего права заявить: своими ушами слышали, своими очами видели. ХХХiv " Мы обязаны признать за христианскими свидетельствами первых поколений после 30-х годов о основных событиях в жизни Иисуса мерку достоверности наивысшую, какая лишь вероятна в летописи ", – произносит один чрезвычайно вольный и уж во каждом случае в церковной апологетике не подозрительный аристарх. [58] И иной: " Сведения наши о Сократе наименее достоверны, чем об Иисусе, поэтому что Сократ изображен писателями-сочинителями, а Иисус – людьми „неписьменными“, практически „неграмотными“. [59] Можно заявить: Евангелие – самая несочиненная, неумышленная, нечаянная, невольная, и поэтому самая честная, из всех былых, реальных и, возможно, грядущих книжек. Xxxiv Что же означают " противоречия " в Евангелиях? Иосифа Сын Иисус, или не Иосифа; в Вифлееме родился, или в Назарете; лишь в Галилее проповедовал, или втомжедухе в Иерусалиме; установил Тайную Вечерю, или не ставил; 14 низана распят, или 15-го и проч., и проч.? Умный малыш наблюдает эти " противоречия " и соображает, что их обойти невозможно. " Тайная симфония лучше очевидной ". – " Противоположное – согласное ", – обучает Гераклит, изучают и Евангелия. Мнимые противоречия – настоящие противоположности( антиномии), основная музыка " секретной согласии " – всюду в мире, а в религии более, чем где-нибудь. Это во-первых, а во-вторых: мы отлично знаем, по вседневному эксперименту, что ежели два или более честных очевидца докладывают об одном и том же событии, то они согласны только в основном, а в остальном противоречат друг другу, поэтому что любой наблюдает сосвоейточкизрения, и эти-то конкретно " противоречия " – наилучший символ искренности: неправильные очевидцы сговорились бы, чтоб не возражать. Три очевидца – молоток, Матфей, Лука – разны, " противоречивы " и, следственно, друг от друга автономны, а все-же в основном согласны; и, вконцеконцов, 4-ый – Иоанн, " противоречащий " всем трем, снова согласен с ними в основном. Так, с каждым новеньким Евангелием, растет достоверность всеобщего свидетельства в геометрической прогрессии. Если бы в церкви возобладала логика Маркиона( гностика ii века), то мы имели бы одно Евангелие. Но тем-то и доказывается истинность предания лучше только, что " надобность в апологетике не сгладила в нем противоречий, не свела 4 Евангелий к одному ". [60] " Множеством различий в передаче Иисусовых слов и в повествованиях о жизни Его доказывается, что евангельские свидетельства вольно почерпнуты из самостоятельно друг от друга текущих источников ". Если бы первая община измышляла " миф о господе Иисусе ", то, уж естественно, позаботилась бы о единстве вымысла и сгладила бы в нем противоречия. [61] Здесь-то конкретно, где образ Иисуса вправду или как какбудто противоречит церковно-общинной вере, мы и нащупываем под нею неколебимый исторический камень предания. [62] Здесь же лучше только находится вся историческая невозможность " мифологии ". Если основное для первохристиан – совпадение Человека Иисуса с ветхозаветным Мессией-Христом, то с какою же целью вводят они в " миф " об Иисусе такое оченьмного совсем не предсказанных в Ветхом Завете и этим предсказаниям очевидно противоречащих исторических дьявол, как бы одной рукою сооружают, а иной – разрушают " миф "? [63] xxxv Стоит лишь раскрыть Евангелие, чтоб пахнуло на вас ароматом конкретно той земли, где жил Иисус, и конкретно тех дней, когда Он жил. " Здесь, в Палестине, все исторично " – вот к чему пришел один из наилучших специалистов Палестины, после тринадцатилетних путешествий по отпечаткам Господним. Тот не усомнится, что Он был, кто, практически на каждом шагу по Св. Земле, вступает в отпечаток Иисусовых ног. Слишком знаменательны упрямые и подробные указания всех 4 Евангелий на определеннейшие точки в пространстве и времени, т. е. в исторической реальности, или, иными словами, указания на то, что евангельские действия – не миф, а деяния. Нет, совсем не призрачного " господа Иисуса " находила тут, в Палестине, старая храм, а, напротив, выступала, перед лицом только решетка, с светлым и непреложным свидетельством, что Иисус Человек был лицом историческим. [64] xxxvi Как же, после только этого, люди могли сомневаться, был ли Иисус? Только ли злобная свобода, объединенная с тупостью и невежеством, фактор " мифологии "? Нет, увы, не лишь. Есть фактор наиболее глубочайшая и ужасная, скрытая в самом христианстве, – та нескончаемая заболевание человечного ума и воли, которую старая храм именует " докетизмом ", кажением, – от слова " глядеться ", #948; #959; #954; #949; #297; #957;: " докеты " – те, кто не желает ведать Христа " по плоти ", для кого Он " кажущаяся ", мнимая плоть. " Видимое тело Иисуса – лишь малость, привидение, umbra, phantasma, corpulentia putativa ", – обучает первый докет, Маркион, в конце ii века, [65] " Иисус не рождался, а сошел прямо с небес в Галилейский град, Капернаум, в пятнадцатый год правления кесаря Тиберия " – этим наступает " исправленное " Маркионом, Евангелие от Луки. [66] Иисус не погибал: " Симон Киринеянин распят за него ". – " Как бы лишь тенью мучился, passum fuisse guasi per umbram ", – обучает гностик молоток. " Лама сабахтани! " возгласил Господь на кресте лишь для такого, чтоб одурачить и одолеть сатану ", – скажет и Афанасий Великий, столп православия. [67] Господь, ища плодов на бесплодной смоковнице, лишь " притворялся алчущим ", скажет не наименьший столп, Иоанн Златоуст. [68] " В еде Иисус не нуждался ", по Клименту Александрийскому: привидение не ест и не пьет. [69] " Жажду ", на кресте, означает: " жажду избавить род человеческий ", скажет Лудольф Саксонский, написавший в xiv веке одну из первых " Жизней Христа ". – " Иисус – лишь распятый привидение ", – скажут и сегодняшние " докеты " – " мифологи ". [70] Так, от Маркиона чрез Иоанна Златоуста и Афанасия Великого до наших дней, все христианство пронизано " докетизмом ", " кажением ". Xxxvii Вот отчего наиболее неверующие люди наших дней с такою легкостью поверили нелепейшей из всех мифологий, что Иисус – миф. Что такое докетизм, в крайнем счете? Чья-то попытка похитить спасенный мир у Спасителя, свершить 2-ое смертоубийство Христа, злейшее: в главном, на Голгофе, – лишь тело Его убито, а в этом, другом, – воротила и тело; в главном – лишь Иисус убит, а во другом – Иисус и Иисус: " излетел( на кресте) из Иисуса Иисус ", изучают докеты, [71] и осталось только человечное " схожесть ", " вид ", " методика "( homoi #244; Ma, schê Ma, – Павловы ужасные слова, Рим. 8, 3; Филип. 2, 7), геометрическая фигура человека, призрачно-пустая, из-под выпорхнувшей бабочки, куколка. Если бы попытка эта удалась, то все христианство – хозяйка Церковь, Тело Христово – рассыпалось бы, как съеденная молью одежка. Вот отчего крайним и наибольшим Докетом, Каженником, станет " кажущийся Иисус " – Антихрист. Наших дней " докетизм " и имеется к нему непосредственный и ровный путь. Xxxviii Все это, естественно, покушение с ненужными средствами, ибо наиболее вещество докетизма – не то, что имеется, а то, что видится, – ЛОЖЬ, туман, фокус, – тщетная попытка изготовить, чтоб не было такого, что было. Люди все-же знают, и лучше людей знает сам нескончаемый Фокусник, Каженник, Докет, что Иисус был. " Духом уст Своих уничтожит бог Врага ", – лишь одним этим однимсловом: был. Xxxix " Был ли Иисус? " означает вданныймомент " станет ли христианство? ". Вот отчего прочитать Евангелие, как следует, – так, чтоб увидеть в нем не лишь Небесного, но и Земного Христа, выяснить Его, вконцеконцов, по плоти, – означает вданныймомент избавить христианство – мир. Xl Тенью прогуливается Он по миру, а тело Его в Церкви заковано в ризы икон. Тело нужно отыскать в миру и Закованного в Церкви расковать. Xli Церковь, – врата адовы не победят ее, – хозяйка от ужасной заболевания " кажения ", может быть, спасется; но этого недостаточно: ей нужно избавить мир. Церковь знает Христа по плоти; но Его уже не знает или не желает ведать мир. Вечный путь Церкви – от Иисуса Земного ко Христу Небесному; миру, чтоб избавиться, нужно пойти обратным методом, не против Церкви, а к ней же, – от Христа к Иисусу. Путь Церкви – ко Христу Известному; путь решетка – к Иисусу Неизвестному. 2. НЕИЗВЕСТНОЕ ЕВАНГЕЛИЕ i " Я не премину подключить для тебя в „Истолкования слов Господних“ все, что отлично узнал от Старцев( presbyteroi) и отлично запомнил, ручаясь за правду только. Ибо я находил, назло большинству, не тех, кто немало произносит, а тех, кто обучает правде, помня не посторонние слова, а самим Господом, произнесенные верующим и от самой Истины идущие. Вот отчего когда сталкивался я с кем-либо из наученных Старцами, то расспрашивал об их словах: что заявлял Андрей, Петр, Филипп, Фома или Яков, или Иоанн, или Матфей, или кто иной из воспитанников Господних; а втомжедухе что молвят Аристион и Пресвитер Иоанн, воспитанники Господни. Ибо я считал, что мне станет полезнее взятое не столько из книжек, насколько из живого и неумолкающего гласа ". [72] Это произносит, возле 150 г., епископ Иерапольский( во Фригии) Папий( papias), ближний для нас к воспитанникам Господним, очевидец, в вступлении к 5 книжкам " Истолкований слов Господних ", – православными уничтоженного сокровища, где могло быть немало неизвестных нам, и не наименее, чем в Евангелиях, истинных Слов. Здесь мы владеем древнейшее и драгоценнейшее, поэтому что практически единственное, аттестат о той среде, откуда вышли Евангелия. Ii Несколько позднейшее, в 185 г., аттестат Иринея, епископа Лионского, также ценно, поэтому что им подтверждается аттестат Папия. Это – воспоминания о виденном и слышанном в раннем детстве и резво сохранившемся в памяти Иринея( " бывшее тогда я незабываю лучше реального, поэтому что узнанное в детстве с душой срастается ") – о столетнем старике, епископе Смирнском, св. Поликарпе Мученике: " сказывал он нам о собственных разговорах с Иоанном и иными, видевшими Господа, и о том, как хранил он в памяти… все, что слышал от них… И все было сообразно с Писанием… Я же не записал такого на хартии, но постоянно живым в сердечко храню ". [73] iii Смысл обоих свидетельств чрезвычайно ясен, желая, может быть, странен для нас. В Церкви, от дней земной жизни Господа до конца ii века, и дальше, до iii–iv века, – до церковного историка Евсевия, тянется живая цепь предания, как бы проверка из века в век, из рода в род: " Видели? " – " Видели! " – " Слышали? " – " Слышали! " – звучит " активный, неумолкающий глас " в сердечко верующих: имеется кое-что по ту сторону Евангелия, одинаковое ему, ежели даже не высшее, поэтому что подлиннейшее, к живому Христу ближайшее; произнесенное лучше написанного; видавшие, слышавшие Господа знают, помнят кое-что о Нем, что уже не знает и не незабывает Евангелие. Iv Тот же странный для нас, практически ужасный, значение – в чрезвычайно, видится, старом, сказании гностиков: " Господь, по Вознесении Своем, снова сошел на землю и провел одиннадцать лет с учениками Своими, уча их почтивсем тайнам ". Это, вероятно, древнейшая дробь сказания, а вот – позднейшая: " и все, что они видели и слышали от Него, Он повелел им записать. [74] Эта дробь – позднейшая, поэтому что в первые по отшествии Господа дни, месяцы, годы, воспитанникам строчить было прежде: очень быстрого ожидали Пришествия; на что книжные свитки, когда само небо вот-вот совьется, как свиток? Люди не успеют о Нем прочитать, как Он уже станет сам. " Как бы не забыть ", – задумывается создающий; но разрешено ли Его забыть? Дети забудут? Но будут ли детки, – успеют ли быть? Долго еще Он сам, активный, стоял у них в очах; глас Его, живого, звучал у них в ушах. " Ваши же счастливы очи, что видели, и уши ваши, что слышали "( Мт. 13, 16). Но вот, с главным записанным однимсловом, этому блаженству наступил конец, как бы 2-ая с Ним расставание, горшая. Пишущий как бы соглашался, что Его самого уже нет с ними вданныймомент, – и еще не быстро станет. Если возлюбленный завтра возвратится, то любовь ожидает – не строчит; но, ежели ни завтра, ни в последующие дни не возвратился, то первое письмо – первая уныние и беспокойство. Кажется, конкретно так обязаны были посмотреть тогдашние люди на первое писанное Евангелие – письмо в разлуке – символ отсроченного свидания. V Кажется, конкретно так посмотрел и Петр на первое, с его же, Петровых, слов писанное воспитанником его и духовным сыном Марком, Евангелие. " Петр, – докладывает Климент Александрийский, вероятно, чрезвычайно античное и истинное, поэтому что неописуемое для нас, аттестат, – Петр, спросив, что молоток строчит Евангелие, не возбранял ему и не поощрял его. [75] Значит, остался равнодушен, прошел мимо и посмотреть не захотел, а ежели и посмотрел, то криво, с " тоской и опаской ", может быть, ничто не произнес, но подумал: " И он! Добро бы юные, кто не видел и не слышал, а таккак он видел и слышал все " … Петр, Верховный Апостол, " не поощрил ", не благословил – отверг Евангелие. Это так удивительно, ужасно, что мы ушам собственным не верим. И Церковь, чрез некотороеколичество лет, уже не поверила, поспешила иными сказаниями, позднейшими, смыть это пятно с памяти Петра – собственной своей: " Петр, по откровению Духа Св., довольствуется, что молоток строчит Евангелие ", и " подкрепляет написанное "; или даже " приказывает составить "; или, вконцеконцов, сам " диктует ". [76] Чтобы все это взятьвтолк, хоть частично, мы обязаны припомнить, что люди эти, отвергавшие Евангелие, своими ушами слышали, своими очами видели живого Христа – Солнце, и после Него – при Нем( Он все еще с ними, активный), Евангелие – как бледная свечка на солнце. Но вот наступил день, когда довелось им решить, договориться, что что-то не сообразили они в словах Господних о Пришествии, желая, казалось бы, как не взятьвтолк так ужасно светло сказанного: " некие из вас не умрут, как уже увидят Сына человечного "?( Мт. 16, 28). Все или практически все погибли и не узрели. Тут был для них таковой " обольщение ", skandalon, что избавить от него мог лишь Он сам, тогда все еще с ними, активный. А все-же договориться довелось, что не завтра придет, а чрез немало лет, – может быть, немало веков; люди продолжительно еще будут помирать и появляться( доэтого и в это не чрезвычайно веровали или об этом не чрезвычайно задумывались), и, означает, люди имеютвсешансы( нам и сейчас это ужасно поразмыслить, – удивительно же было им!), люди имеютвсешансы забыть Христа. И вот лишь тогда, когда все это сообразили они, – перед тем, чтоб выйти из солнца – " дня Господня " – в черный-черный, длинный-длинный, подземный ход – века от главного до другого пришествия, – начали, скрепя сердечко, поджигать свечу – строчить Евангелие. Все это нам чрезвычайно тяжело, практически нереально взятьвтолк; но без этого мы никогда не поймем, что такое Евангелие, а основное, не увидим такого, что за ним – живую жизнь живого Христа, неизвестную – Неизвестного. Vi Первая досиноптическая запись, вошедшая позже в синоптиков( synoptikoi, означает Со-видцы, Со-гласники, в противоположность Иоанну, Не-согласнику), возникла, в Палестине. Иисусовой отчизне, и на Его родном, арамейском языке, возможно, возле 40-х годов, доэтого, чем вымерло Его происхождение; [77] но запись эта еще не имела ходу, разве лишь как вспомоществование для вступавших в общину, младших братьев, не видевших и не слышавших самого Господа, чтоб выучивать напамять " слова Господни ". [78] В 73 г., в конце Иудейской борьбы, первые христиане бегали из разрушенного Иерусалима, в соседний град, Пеллу( Рê Lla), а потом, далее, в Кокабу( kokaba), в Батанейской области короля Ирода Агриппы ii, практически на границе Набатейского королевства( Аравии). Здесь же поселились и родственники Иисуса, в том числе поверившие в Него, вконцеконцов, братья. [79] Первое воркование данных Батанейских, от бури в щель горы, в тишину восходящего солнца – королевства Божьего, укрывшихся, белоснежных голубей – " нищих Божьих ", ebionim, первые записанные " слова Господни ", logia kyriaka. Можем ли мы верить, что они записаны с точностью? Можем. Тесно жмутся все друг к другу в данной голубиной стае: братская сближенность – одна воротила. Его, в одном. Его же, теле, – наилучшая для нас порука четкой памяти; что забудет один, – остальные напомнят; в чем ошибется, – поправят. Помнят не лишь слова Его, но и звуки живого гласа, лицо, взор, перемещение, с какими слова были сказаны, и где, и когда: все, как вданныймомент, помнят, поэтому что обожают. Vii Чудной цитадели и бодрости старой, устной памяти, по эксперименту нашей, письменной, загроможденной и расслабленной, мы себе и доставить не можем. Весь большой Талмуд, так же, как Риг-Веды( 16 000 стихов) и Коран, сохранялся в устной памяти, в движение веков. " Доброго воспитанника память крепчайшим цементом обложенному водоему подобна: капли не вытечет ", – молвят учителя Талмуда. [80] Внешней силе памяти способствует внутренняя держава слов Господних. Никогда человек не заявлял так, как этот Человек.( Ио. 7, 46). Если это сходу сообразили обыкновенные, может быть, грубые люди – слуги фарисейские, посланные поймать Иисуса, то тем наиболее – воспитанники. Вот этим-то: " никогда человек не заявлял так ", – знаком нечеловеческой единственности, несоизмеримости ни с какой-никакой меркой человечной, – им, слышавшим, памятны, а нам, читающим, подлинны эти слова: тут памятность и достоверность – одно и то же. " Тихим и ужасным, как бы нездешним, светом выделяются слова Его из всех человеческих слов, так что их сходу разрешено выяснить ", – подмечает Ренан, [81] а ему, узкому и сложному, неверующему, это, естественно, еще сложнее было взятьвтолк, чем обычным и дерзким людям, слугам фарисейским. Стоит только сопоставить Евангелие с иными книжками Нового Завета, или еще лучше, евангелиста Луку с Лукой Деяний Апостолов, чтоб сходу ощутить всю разницу меж тем Словом и данными, как сходу ощущают простой переход из лесного воздуха в комнатный, или глаз – переход от солнца к свече. Точно с неба на землю падаешь. Viii Просты эти слова так, что ребенку понятны. Маленькие притчи, детские рисунки, совсем прилипающие к памяти: бревно в собственном оку, сучок в оку брата; слепой ведет слепого в яму: это так элементарно, ясно, что до конца решетка не забудется. Детям ясно и почему-то мудрецам, поэтому что под светлым верхним слоем имеется оченьмного остальных, в глубину уходящих, все наиболее черных и неясных, слоев. Но, доэтого чем это увидит человек, – в ум, совесть, волю его, и, уж естественно, в память, впиваются эти загадки, как острые шипы или токсичные жала: в чье сердечко раз впилось, тот уже отравлен совсем. Ix Глиной рассыпающейся кажутся все слова человечные перед данными, алмазно-твердыми и светлыми. Мир на них движется, как на неразрушимых осях: " Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут ". Шероховаты, как щебень, все слова человечные перед данными, – из священной Логики-Логоса – растущими, геометрически абсолютными кристаллами. Памяти глаза безотлагательно же видна мельчайшая на них неправильность – неровность или вдавленность – не в них самих опечатка, а в памяти. Лучше, или даже элементарно подругому – невозможно заявить; кто не верует, пусть попытается лучше заявить – поточнее огранить алмаз. Х Внутренняя музыка речи во всех переводах, на всех языках неразрушима. Нет вообщем книжки наиболее, чем эта, глобальной, всеязычной и всевременной. " Что глядеть прогуливались вы в пустыню, трость ли, ветром колеблемую? " или " придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные " – это звучит и станет звучать до конца решетка, во всех концах решетка, одинаково, неразрушимо. [82] Память слуха безотлагательно же различает звук данных слов, как реального золота от оловянного звука липовых монет – всех человеческих слов; безотлагательно выяснит, упоминает, посреди всех посторонних гласов, этот, близкий: " овцы за Ним идут, поэтому что знают глас Его "( Ио. 10, 4); посреди всех гулов земных – звуки рая. Xi Памяти слуха знаком и особенный уникальный, дуальный лад в словах Господних – параллелизм 2-ух членов, не гармоничный элементарно, как в Ветхом Завете, а противоположно-согласный: " первые будут крайними, а крайние – первыми "; " сберегший душу свою потеряет ее, а потерявший – сбережет ". В каждом слове – тезис, антитезис и синтез; " да ", " нет ", и соединяющее над ними " да "; Отец, Сын и Дух. Троичной музыкой звучит все Евангелие, как раковина – гулом волн морских. Крыльями этого двойного лада проносится словечко Его чрез все века и народы, живое, вечное, как то чудесно-окрыленное зерно растений, что, в малейшем веянии ветра, несется за тыщи верст. Xii Сразу различается словечко Его от всех человеческих слов и памятью вкуса. Пресны все они перед данными " солеными ". – " Соль – хорошая вещица " – " Соль имейте в себе "( Мк. 9, 50). В скольких словах Его – суть не лишь Божественной мудрости, но и ума человечного, разрешено бы заявить, практически " остроумия ", не в нашем значении, естественно, а в другом, для которого у нас нет слова. Докучная вдова у арбитра, домоправитель неправильный, глупый богатый перед гибелью, и насколько остальных. В каждом слове – вособенности в притчах, имеется крупинка данной соли – печально или отрадно, но постоянно одинаково бесшумно, над всем земным, неземной ухмылки сияющий свет. Рыбу, лишь что пойманную в Геннисаретском озере, тут же, на сберегаю, потрошат, вычищают, солят и сушат на солнце. Это – смиренная еда рыбаков Галилейских, Двенадцати, и сходящих к ним Ангелов. Кто раз отведал, за царственно-нищенской трапезой Господа, данной соленой Геннисаретской рыбки, тот уже никогда не забудет ее и не променяет ни на какие амброзийные сласти. Xiii Но, может быть, лучше только выяснит слова Его память сердца. " Кто не оставит отца собственного и мамы своей… " " Я голодал, и вы не отдали мне имеется; стремился, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не надели Меня; нездоров и в темнице, и не побывали Меня "( Мт. 25, 42–44). Это проходит по сердцу, как огненное лезвие, и рубец от ожога остается навсегда, так что сходу разрешено выяснить, чей прошел тут пламя. Вот по таковым рубцам на сердечко населенияземли, ежели бы даже пропало Евангелие, разрешено было бы выяснить, что Иисус на земле был. Xiv Подлинник арамейский все еще четко звучит через переводный греческий язык Евангелия. [83] Кто такие арамеяне? Северная, к арийцам ближайшая, отрасль семитского племени; наиболее ранние, за два, за три тысячелетия до Р. Х., не муниципальные и даже, в иудейском, пророческом духе, противогосударственные, духовные, посредники меж Вавилоном-Египтом и Ханааном-Финикией( Крито-Егеей – " Атлантидой в Европе "); старой всемирности, " кафоличности ", крайние, и новейшей – первые вестники. [84] Если миф о потопе, " Атлантиде ", – конце главного населенияземли, – благоговейно, а может быть, и преисторически значителен, то " 2-ой Адам ", Иисус, произносит другому человечеству на языке главного. В xi веке до Христа арамейский язык – таковой же глобальный, каким станет, чрез тыщу лет, простонародный Общий– koinê, эллинистический язык Александра Великого и самого Бога Диониса – тени Солнца, Сына будущего. [85] Евангелие, переведенное на этот язык с арамейского, объединяет обе всемирности в одну, оба населенияземли в одно: 2-ое и первое – в третье. И тут снова тезис, антитезис и синтез; Отец, Сын и Дух: тою же музыкой Троичной звучит Евангелие, как раковина гулом волн морских. Xv Мы обязаны пробиться через греческий перевод к арамейскому подлиннику, чтоб услышать " активный, неумолкающий глас " Христа, ощутить, как совместно с родным языком Его веет на нас " само дыхание Божественных уст ", suavitates, guae velut ex ora lesu christi… afflari videntur. [86] Первый младенческий лепет Его к Отцу на языке земной мамы: " Абба, Отец ", и крайний крик на кресте: lama sabhahthani, – оба арамейские. Rabbi jeschua – Иисус Арамейский – Иисус Неизвестный. Xvi То, что сыграно на арфе, подругому звучит на флейте. [87] talitha koumi означает не " девушка, встань ", а " девочка, проснись ". Страшное волшебство воскресения как ребячески элементарно, ясно, несомненно, в этом слове, ребячески элементарном. " Встань, девушка ", – воротила безмолвствует, дремлет дохлым сном; " девочка, проснись ", – воротила воскресает, пробуждается. [88] Эта простота – божественность Евангелия; чем легче, тем божественней. Эта простота – прозрачность, незаметность, как бы неимение, воздуха в Евангелии. В райски светлое зимнее утро на Иисусовой отчизне, Галилейских предгориях, – воздух, чистейший, лазурный, на земле, эфир, так прозрачен, что наиболее дальнее делается недалёким: от Фавора до Ермона, видится, рукою вручить. Тот же лазурный эфир и в Евангелии. Двух тысячелетий, отделяющих нас от него, как не случалось: все – как вчера-сегодня; не было, – имеется. " Прежде ежели был Авраам ", – и после такого, как будете вы, будут крайние люди решетка, – " Я есмь ". Между Ним и нами – ничто; мы с Ним – лицом к лицу. Это так ужасно, что ясно, что времяотвремени и религиозные люди, цельными годами, опасаются заглянуть в Евангелие; в церкви прослушивают его, а у себя дома уши затыкают, чтоб не чуять страшно-близкого гласа: " Сегодня Мне нужно быть у тебя в доме ". Xvii Это-то вот страшно-близкое, обычное Евангелие и имеется Неизвестное. Очень обычных людей обыкновенные " Воспоминания ", устные: строчить не могут, " неграмотны ", да и прежде: " вданныймомент придет Сам ". " Воспоминания Апостолов, так именуемые Евангелия ", – произносит св. Юстин Мученик( 150 г.), видевший и слышавший тех, кто видел и слышал Господа. [89] Это означает: " Воспоминания ", apomnê Moneumata – первое имя книжки, древнейшее, а " Евангелия " – 2-ое, позднейшее. " Воспоминания ", не в значении " Достопамятностей ", memorabilia, как у Ксенофонта о Сократе( имеется ли во Христе наиболее или наименее благородное памяти; не все ли одинаково?), а быстрее, в значении наших собственных и исторических " Воспоминаний ", " Мемуаров ". Это нужно постоянно держатьвголове, чтоб взятьвтолк, что такое Евангелие! Xviii " Мы практически ничто не можем выяснить об историческом Иисусе из Евангелий, поэтому что книжка эта, по самому происхождению собственному, совсем не историческая, а богослужебная: читалась, уже в 40-х годах i века, на воскресных богослужениях ", – как докладывает тот же Юстин Мученик. [90] Эти ходячие сомнения в историчности Евангелия чрезвычайно просто опровергнуть. Прежде только, тогдашние, не первых годов, а первых дней христианства, когда возникли первые записи " слов Господних ", мнения " церковного ", вообщем, и " богослужебного ", в частности, совсем не подходят нашим. Маленькие семейные " церковки " горенки, где все так элементарно, мало, наго и братски тесновато, тепло, комфортно нежно, лишь внутренне громадно, страшно, поэтому что Он сам лишь что был тут и, может быть, снова станет вданныймомент, – поэтому что постоянно невидимо тут находится( раrоиsiа) – эти мелкие церковки очень непохожи на наши большие, прекрасные и прохладные церкви-храмы. Если бы один из тех " нищих Божиих ", Божиих деток, внезапно увидел себя в таковой церкви – в Римском Петре или св. Софии, – то как опешил бы, ужаснулся, чуток не заплакал бы от ужаса, как мелкие детки рыдают; как не узнал бы памятных записок собственных – тесновато, по-арамейски, исписанных клочков папируса или пергамента, зачитанных, запачканных, но какими слезами облитых, какой-никакой любовью осиянных, – собственных " Евангелий ", – в данной большой, тяжелой, практически не разгибающейся, в пурпуре, золото и ценные камешки закованной, книжке, – в нашем церковном Евангелии! Xix Это доэтого только, а позже – прав Ориген: " Если бы не были честны Евангелисты, а измышляли сказки( легенды), как считает Цельз, то не сказали бы об отречении Петра и о соблазне воспитанников. [91] И лишь ли об этом одном? Петр, в губах Господних, – " сатана "; Иуда Предатель, лучший в сонм Двенадцати самим Учителем, предвидевшим, чем для Него и для них станет Иуда; " одержимость ", " бесноватость " Иисуса в ужасном рассказе Иоанна( 7, 20; 10, 20), и еще наиболее ужасном, у Марка, " безумие " Иисуса, признанное не лишь братьями Его, но, может быть, и мамой( 3, 21; 31–35); 2-ой, освобожденный от креста Иисуса Варавва, bar-abba, – " Сын Отца "( так в древнейших подлиннейших рукописях); [92] и крайний крик Сына к Отцу: " для что Ты Меня оставил? " … Да нужно ли зачислять? Стоит лишь заглянуть в Евангелие, чтоб увидеть, что все оно много таковыми " соблазнами ", skandala, " тяжёлыми словами "( Ио. 6, 60); все оно – " прорекаемое знамение ", как уже Симеон Богоприимец, держа Младенца на руках, предрек: Вот, лежит Сей… в пререкаемое знамение. Semeion antilegomenon.( Лк. L, 2, 34). Странная – ужасная, " богослужебная " книжка, где, как какбудто намеренно, на каждом шагу, такие западни-загадки понаставлены. Можно заявить, как это также ни удивительно, ни ужасно, что Евангелие – книжка менее " богослужебная " и даже, – разумея " Церковь " не в тогдашнем, первых дней христианства, а в нашем значении, менее " церковная " из всех былых, реальных и, возможно, грядущих книжек. Страшную Книгу нужно было прикрыть, заковать в ферро, гранит, адамант, чтоб очень вольный дух ее не взорвал и не рушил всей церкви. Но в том-то и священная держава Церкви, что она это сделала так, что лишь пожизненно подавляемым – никогда не подавленным – духом Евангелия она и проживает; лишь данными внутренними, тихими взрывами и движется. Чтобы, после только этого, колебаться в " историчности " Евангелия, нужно быть чрезвычайно нехорошим историком. Xx Чувствуется, как времяотвремени вспоминающим тяжело вспоминать живую стиль Иисуса – эти " странноватые, тяжелые слова "; как времяотвремени не понимают они сказанного: Те, кто со Мной, Меня не сообразили. [93] И недоумевают, " соблазняются ", а все-же передают с точностью странные слова, нераскрытые и нетронутые, целые, живые, как бы все еще теплые от " дыхания Божественных уст ". Тяжкие глыбы слов нагромождают, не смея дотрагиваться к ним, обтесывать и сглаживать. Слова очень углубленно просочились в сердечко их; очень неизгладимо запечатлелось в памяти, чтоб могли они, ежели бы даже желали, не записать их так, как слышали. Мы не можем не произносить такого, что видели и слышали( Д. А. 4, 20). Почему не имеютвсешансы? Потому что очень обожают Его. Вот эта-то влюбленность к Нему нескончаемая – в бесконечной искренности Евангелия наилучшая порука. [94] xxi Рост Евангелия подобен на то, как ежели бы случаем, в хаосе, складывались в один ларец отдельные листки, памятные записки о словах и событиях из жизни Господа, и позже, возрождая, срастались бы, как лепестки, в один цветочек, так что их уже невозможно было бы поделить, не убивая цветка, и грубо противоположные – " противоречивые " – окраски их сливались бы в одну живую красота цветка – лица Господня. " Ты прекраснее сынов человеческих ", и книжка о Тебе прекраснее всех человеческих книжек. Но само Евангелие не знает красоты собственной, и не желает быть красивым: ежели бы узнало, захотело, – все обаяние пропало бы. Богу одному цветет, благоухает этот безызвестный, Неизвестного Рая цветочек. Xxii Воздух нужен цветку – воля Евангелию. Какая воля? Скажем элементарно: каждая, – в том числе и " воля оценки ". Критика – суд. Если Евангелие – правда, то может ли быть над ним суд? Истина судит, а не судится. Но, во-первых, кто из нас посмеет заявить, живя, как мы живем, что Евангелие для него уже правда! А во-вторых, правда бьется с обманом и от нее обороняется. Такая защита – Апология, родившаяся, разрешено заявить, совместно с Евангелием. Но, ежели настоящая Критика заканчивается Апологетикой, то, может быть, и назад: Апологетика наступает с Критики. Xxiii В кажущихся или реальных " противоречиях " Евангелий уже дана нужная воля выбора, суда – оценки. " Что ты называешь Меня благим? " – это у Марка( 10, 18), а у Матфея( 19, 17): " Что ты спрашиваешь Меня о благом? " Мог ли Иисус произносить и так и так? А разница, – как небо от земли. Хочешь, не желаешь, – суди, избирай вольно, – будь судьей, " критиком ". [95] К выбору нас заставляют противоречия не лишь меж словами в различных Евангелиях, но и меж различными чтениями 1-го и такого же слова. " Иисус не мог создать там( в Назарете) нималейшего чуда " – так в нашем каноническом тексте( Мк. 6, 5), а в древнейших Италийских кодексах( italocodices): " Иисус не создал там нималейшего чуда ", non faciebat – в том значении, естественно, что " желая и мог создать, но не желал ". [96] Разница снова большая, и портить ее разрешено лишь чрезвычайно дерзким насильем, сломав или притупив священное лезвие Слова человечной тупостью. А вот еще острее. В нашем позднем, от iv века, каноническом чтении Мт. 1, 16: " Яков родил Иосифа, супруга Марии, от которой родился Иисус ". А в Сиро-Синайском кодексе( syrus sinaiticus), с греческого подлинника ii века: Иосиф, которому обручена была дева горькая, родил Иисуса. Joseph, cui desponsata virgo maria, genuit lesum. [97] Здесь уже разница касается самого догмата о Бессемянном зачатии. Как с этим быть, люди не знали и спрятали манускрипт в черный угол Синайского книгохранилища, где она и пролежала пятнадцать веков, покуда, вконцеконцов, не вышла на свет, в наши дни, к тщетному, может быть, злорадству левых критиков и не наименее тщетному кошмару теологов. [98] xxiv " Дух Св. руководил рукою евангелистов, когда они писали Евангелия ", – обучает один протестантский теолог xvi века. [99] Это означает: создающий Евангелист для Духа то же, что для музыканта – органные клавиши. Если так, то нужно, естественно, согласить все " противоречия " в Евангелиях, желая бы довелось для этого, в начале схожих " симфоний ", ратифицировать, как это делает бл. Августин, что были две Марии Магдалины, а в конце, как этого никто не делает, – что Иисус дважды родился и трижды погиб, или, иными словами, нужно верить, что Божественный Смысл заставляет людей к бессмыслице. А ежели не так, то дыхание Духа – " Боговдохновенность " Евангелия и свобода к воле – одно и то же. Xxv " Кто не вольно верует, тот ходи в храм, слушай „чтение Евангелия“, но сам в него не заглядывай: старую веру потеряет, а новейшую – отыщет ли, еще непонятно. Xxvi Есть кое-что божественно-трогательное, охото заявить, – " божественно-жалобное ", в евангельских " противоречиях " – данных как какбудто отчаянных, судорожных, и все-же к воле человечной бережных, усилиях Духа Божьего пробиться через плоть и кровь, – в тщетных времяотвремени усилиях, схожих трепету пламени в душном атмосфере и голубиных крыл в сетях. Xxvii Самый ужасный дар Божий людям – воля, но и самый-самый святой. Это ощущается лучше только тут, в Евангелии. Вот отчего первое, на что кидаются все поработители духа, чтоб истребить, – эта, самая ужасная для них книжка – Евангелие. " Вместо такого, чтоб завладеть людскою свободою. Ты умножил ее и обременил ее мученьями человека навеки… Но неужели Ты не подумал, что он отвергнет же, наконец… и Твою истину, ежели его угнетут таковым ужасным ярмом? " – произносит Великий Инквизитор( Достоевский). " Трупом будь в руках учителя, perinde ас cadaver ", – произносит Лойола. Трупом желает быть Паскаль, но не может и пойдет с ума от ужаса " пучины " – свободы евангельской. Xxviii Бояться свободы, не верить в нее, означает не верить в Духа Св., поэтому что воля человеческая в Боге и имеется Дух, – вот к чему приводит нас евангельская оценка, – и это не недостаточно. Может быть, ужасной ценой, но мы, вконцеконцов, сообразили, или вот-вот поймем, что за две тыщи лет христианства никто никогда не разумел, – что неизвестное имя Христа – Освободитель, и что, не приняв свободы, мы никогда не спрашиваем Его, Неизвестного. 3. МАРК, МАТФЕЙ, ЛУКА i В звездное небо из сменный щели обсерваторного купола стремленный глаз телескопа может быть втомжедухе свят, как псалом Давида: Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь. ( Пс. 18, 1) Этого люди небольшого познания не наблюдают; наблюдают Ньютон и Коперник. Критика – таковой стремленный в евангельское небо телескоп, а пристальное, тысячелетнее интерес, интенсивность взора на Евангелие – телескопного стекла шлифовка. Может быть, лучше всех экспертов богословов и критиков читают Евангелие малыш и святой; но эти имеютвсешансы не увидеть в нем такого, что наблюдают те. [100] ii Новое, необычной мощи и абсолютной шлифовки стекло в телескопе евангельской оценки – так именуемая " Двухисточниковая концепция ", zweiquellentheorie. Что она такое, так же тяжело разъяснить в немногих словах, как что такое спектральный анализ. Но мы обязаны верить, что люди непорочно проводят времяотвремени цельную жизнь в обсерваториях и в евангельской критике, там, следя наружное, космическое небо, тут, внутреннее, евангельское, – это бездоннее такого. Пристального интереса целой человечной жизни недостаточно, – необходимо интерес цельных поколений, чтоб раскрыть новейшие звезды-миры. Их-то и раскрывает Двухисточниковая концепция. Iii молоток, древнейший из синоптиков( " Со-видцев ", " Со-гласников "), к Человеку Иисусу для нас ближний очевидец, – по последней мерке, в тех свидетельствах, какие мы владеем вданныймомент, – молоток – один из " 2-ух источников " нашего познания. Марку, а не Матфею принадлежит, назло церковному преданию, первое пространство в историческом порядке Евангелистов. Вовсе не молоток, как задумывались доэтого, заимствует у 2-ух других синоптиков, а, напротив, те – у него. Целого практически века научных усилий, цельных жизней человеческих, может быть, времяотвремени с смертью душ – утратою веры, – стоило и это сравнимо легкое изобретение. Вторая же дробь теории еще сложнее. молоток для Луки и Матфея – не единый, а лишь один из 2-ух источников. Следуя за Марком, с большею точностью в передаче слов Господних, с меньшею – в изображении событий, Матфей и Лука друг друга не знают, в чем просто удостовериться, по очень очевидным, и, при обоюдном знакомстве, невозможным, " противоречиям ", вособенности в повествовании о Рождестве и о явлениях воскресшего Господа. Чем же разъяснить совпадение Луки и Матфея до удивительной, времяотвремени буквальной, грамматической точности, в передаче главнейших, все решающих, но у Марка отсутствующих, слов Господних? Только тем, что оба они черпают из какого-то невидимого нам, может быть, древнейшего, чем молоток, досиноптического, наверняка, письменного, родника, возможно, такого самого, о котором упоминает и Папий или важный за ним " пресвитер Иоанн ", разговаривая о " словах Господних ", logia kyriaka, какбудто бы " собранных " или записанных мытарем Матфеем-Левием на " еврейском ", т. е. арамейском, языке, и, обязано быть, смешивая эту запись с нашим греческим Матфеем. [101] Если нам видится, что мы отлично знаем этот невидимый источник, по нашим двум синоптикам и что, следственно, изобретение незначительно, мы дерзко ошибаемся. В чрезвычайно глубочайшем, подземном, скрытом от нас течении собственном, воды родника имеютвсешансы обладать совершенно другую температуру, краска и привкус, чем в очевидном, – может быть, даже в искусственных водоемах, – наших 2-ух синоптиков. Быть там, куда окно значит, или лишь глядеть в окно, – совсем не одно и то же. Этот досиноптический Источник – так именуемое q( quelle) – долею уже восстановлен, но лишь долею, поэтому что вопрос о нем станет решен совсем только совместно с вопросом об отношении синоптиков к стоящему вне их и даже как какбудто против них, загадочнейшему из наших Евангелистов – " одной из наибольших загадок только христианства " – Иоанну. [102] Но ежели до данных глубин евангельского неба покуда еще не досягают и большей силы объективы в телескопах оценки, то мы уже и сейчас подходим в Двухисточниковой теории к таинственнейшему первоисточнику наших Евангелий, к тому глубочайшему, светлому и все-же темному зеркалу, где поближе и светлее только отразилось лицо Иисуса Неизвестного. Так времяотвремени, в чрезвычайно прозрачном атмосфере чрезвычайно светлых ночей, разрешено созидать и невооруженным оком, как неполной луны яснеет черный и замыкается целый круг. Прежде, но, чем заглянуть в это темно-ясное зеркало, а может быть, и за него – по ту сторону Евангелия, нужно вглядеться пристальней в видимые для нас, но ужасно, от двухтысячелетней пыли-привычки, потускневшие зеркала синоптиков. Iv Сколько Евангелий? Четыре? Нет, три и одно. Это просто разъяснить графически. Стоит лишь нарисовать красным карандашом на белой бумаге три палочки совместно, и одну, одаль, – голубым: те три – синоптики, – " Согласники ", а эта одна, – " Несогласник ", и даже как какбудто " Противник " тех, – Иоанн. Что это? Кто это? На этот вопрос разрешено ответствовать лишь совместно с ответом на вопрос, как относится Иоанн к синоптикам – один к трем. V " молоток, переводчик Петра, записал с точностью, но не в порядке, все, что запомнил о сказанном и изготовленном Христом, поэтому что сам не слышал Господа, а лишь потом был, как я уже произнес, толмачом Петра, учившего, глядя по нищете, но всех слов Господних, в отрицание не излагавшего. А поэтому, молоток не погрешил, записывая только кое-что на память и беспокоясь лишь об одном, как бы что не забыть или не заявить неверного ". [103] Это сказал Папию " Пресвитер Иоанн ". Кто он таковой, мы не знаем наверняка, но чрезвычайно возможно, как вданныймомент увидим, наш " Евангелист Иоанн " – лишь не Апостол, сын Заведеев, " адепт, которого обожал Иисус ", а некто иной, – дивно с ним сросшийся двойник его, близнец, телом его отброшенная, но уже от него неотделимая малость. Верно ли сообразил и буквально ли передал Папий слова Пресвитера Иоанна, мы также не знаем, но, на любой вариант, станем держатьвголове остерегающий рецензия церковного историка Евсевия о Папии: " чрезвычайно небольшого ума человек ", [104] что, очевидно, не означает: " из ума выживший ", – таковой бы не усидел в епископах, или: " слабоумный ", – такового бы не поставили в епископы, а элементарно: " человек бестолковый ". Но ежели даже Папий правильно сообразил и буквально передал слова Иоанна о " непорядке " в писаниях Марка, очень все-же верить ему невозможно. " Не погрешил ", как какбудто оправдывает он, а на самом деле винит Марка, наводит на него пусть легчайшую, а все-же малость. Но и очень изумляться отзыву Иоанна-Папия мы не обязаны. Два Евангелиста – два писателя: Иоанн( ежели наш " евангелист Иоанн " и " Пресвитер " Папия – одно и то же лицо), Иоанн и молоток; один произносит о ином: " мое писание точнее, мой распорядок лучше "( Иерусалим – Иудея, вместо Капернаума – Галилеи). Если не в высочайшем духе предания, то просто, житейски( а таккак конкретно и так нужно декламировать все античные, даже церковные монументы), это очень ясно и несомненно. [105] Можно ли примирить Марка с Иоанном, мы еще не знаем, но уже и вданныймомент непременно, что исключительно ясный распорядок событий, которому следует и Матфей, и Лука, и даже, в значимой мерке, сам Иоанн, – лишь у Марка: к жизни Иисуса Неизвестного или тут, или нигде – единый ключ. [106] vi молоток – " переводчик " Петра. Все, что заявлял Петр, своими очами видевший, своими ушами слышавший Господа, упоминает и записывает молоток с точностью, " беспокоясь лишь об одном, как бы что не забыть или не заявить неверного ", – этому свидетельству Папия – Иоанна Пресвитера – мы можем верить полностью. [107] Но, ежели бы даже не было у нас ни свидетельства Папия, ни предания Церкви, мы все-же могли бы закончить, по самому Евангелию Марка, что в нем сохранились воспоминания свидетеля, 1-го из Двенадцати, только вероятнее, конкретно Петра. [108] vii Есть у Марка излюбленное, даже краем глаза читающему заметное, словечко: " безотлагательно ", #949; #965; #952; #973; #962;. От первой головы до крайней повторяется оно многочисленно, упрямо, однозвучно, кстати и неуместно, практически как механическое перемещение – " тик " – тяжело заявить, чей – Марка, Петра или обоих; видится, крайнее точнее: может быть, адепт заразился от учителя. В этом-то запыхавшемся " безотлагательно ", как бы задыхающемся беге к Нему, к Нему одному, к Господу, в этом стремительном полете брошенного из пращи Господней в мишень, Камня-Петра, – может быть, и сообразили они друг друга лучше только и полюбили совсем. Слышит Петр: " Следуй за Мной ", и безотлагательно, оставив козни, следует за Ним; наблюдает Его, идущего по воде, и безотлагательно сам желает идти; ощущает, что " Хорошо " быть на несчастье Преображения, и безотлагательно: " создадим три кущи "; наблюдает, что дело доходит до схватки, и безотлагательно – меч из ножен, и отсек ухо Малху; наблюдает, что дело дошло до креста, и безотлагательно: " не знаю этого Человека "; слышит, что гроб пуст, и безотлагательно бегает к нему взапуски с Иоанном, и обгоняет его; наблюдает, что Господь идет по дороге из Рима: " Куда идешь? " – " В Рим, опять распяться ", и безотлагательно ворачивается, сейчас уже навсегда, – более никуда не сходит; " безотлагательно " сделается вечностью; кинутый гранит попал-таки в мишень – лег и не двинется: " Церковь Мою созижду на кремне сем ". Милый, близкий, самый-самый человеческий, самый-самый грешный и святой из Апостолов – Петр! Кажется, целый он – в этом стремительном " безотлагательно " и не будь его, ни Петра, ни христианства бы не было. Viii В сонме воспитанников Петр постоянно на главном месте у Марка, но меньше всех польщен, – против. " Блажен ты, Симон Ионин " … пропущено, видится не Марком, а самим Петром. Но осталось: " отойди от Меня, сатана! " Кто мог бы припомнить это, несчитая самого Петра? И еще ужаснее, поэтому что тише: " Симон, ты спишь? Не мог ты бодрствовать один час? "( 4, 37). Это не упрёк, а лишь тихая апелляция, но так нестерпимо, что Матфей смягчил, Лука стер совершенно. Только молоток, как слышал, так и передал: сообразил, обязано быть, что Петру станет проще так; лучше всех сообразил его, поэтому что более всех обожал. Ix " Господа молоток не видел и не слышал ", – разрешено закончить из свидетельства Папия. Так ли это на самом деле? молоток, по церковному, видится, исторически-верному, преданию, писал Евангелие возле 64 года, недавно до погибели Петра или скоро после нее, во каждом случае, не позднее 70-х годов, поэтому что в " апокалипсисе " Марка конец решетка все еще совпадает с концом храма; писал, также сообразно церковному преданию, обязано быть, в Риме, судя по почтивсем латинским словам, а втомжедухе по упоминанию Александра и Руфа, сыновей Симона Киринеянина, живших тогда в Риме и отлично узнаваемых тамошней общине( Римл. 16, 13). Но чрезвычайно возможно, что молоток слышал " воспоминания " Петра, еще в 40-х годах, в Иерусалиме, где был, как мы спрашиваем из Деяний Апостолов( 12, 12), " дом мамы Иоанна Марка "( эллино-иудейское, двойное имя). В доме этом, как мы также спрашиваем из Деяний Апостолов( 1, 13; 2, 2), собирались воспитанники, по воскресении Господа. Здесь-то, – может быть, в той самой " горнице " анагайоне, верхнего жилища, где, по чрезвычайно старому сказанию Церкви, происходила и Тайная Вечеря, и Пятидесятница, – мог чуять Иоанн-Марк " воспоминания " Петра. [109] Если в 44-м году Марку было, как мы знаем, лет 30, то в 30-х годах, во дни Иисуса, ему было лет 14, и, следственно, он мог быть свидетелем такого, что происходило тогда в Иерусалиме и в доме мамы. Есть у него, в рассказе о Гефсиманской ночи, одно, как какбудто ненужное, не поучительное, а лишь описательное, " прошлое ": " некоторый подросток, завернувшись по нагому телу покрывалом –( sindon, четырехугольный кусочек полотна, вроде нашей простыни) – следовал за Ним( Иисусом), и бойцы поймали его. Но он, оставив покрывало, голой, удрал от них "( 14, 51–52). По чрезвычайно также старому сказанию, этот безызвестный подросток – не кто другой, как сам Иоанн-Марк. [110] Черточку эту, ему одному драгоценную, незабвенную, вставил он в рассказ, как живописец строчит в углу картины: ipse fecit: " Сам писал ". В той быстроте – " ранее сделал, чем подумал ", – с какой-никакой четырнадцатилетний паренек вскочил ночкой, может быть, прямо с кровати, – не дремал, прослушивал, что проистекает в доме, – и, завернувшись по нагому телу в простыню, побежал за учениками, тайно, крадучись, из Иерусалима в Гефсиманию, чтоб созидать и чуять все до конца, – в данной быстроте как какбудто уже слышится грядущее Марково-Петрово " безотлагательно " – задыхающийся бег любви к Нему, к Нему одному, к Господу. Х Эти-то воспоминания свидетеля и вспыхнули в Марке, с новою, чудною живостью, чрез 40 лет, в Риме, когда он прослушивал Петра. Что это вправду так, подтверждается и чрезвычайно старым, от ii века, свидетельством Канона Муратори( canon muratori): " в другом же молоток, и сам участвовал и, как оно было, так и записал. Aliquid tamen interfuit et ita posuit. [111] Если виденное и слышанное Петром молоток передал нам с такою, никогда не превзойденною, живостью, то, может быть, поэтому что и сам кое-что видел и слышал. [112] Марку, в словесной " мелкой живописи "( миньятюре), видится, нет одинакового. Что же это такое? Чудо художества, как у Гомера и Данте, ежели не большее, поэтому что неожиданное, – как и откуда взялось, непонятно: Симона-рыбака немногим грамотней молоток, " переводчик ", даже по-гречески создающий нехорошо; или, в самом деле, это " продиктовано Духом Святым ", как на органных клавишах разыграно? Нет, ни то, ни иное, а натуральное волшебство любви: незабвенно хранящий, поэтому что нескончаемо любящий. Святого святой свидетель. А ежели так, то разрешено заявить: иного аналогичного очевидца мы не владеем ни об одном лице во глобальной летописи. Xi Марку, так же как всем очень честным людям, не удалось. Кажется времяотвремени, что главного Евангелиста ненавидит Церковь и лишь за античность почитает нежелая. В до-каноническом, до-церковном порядке Евангелий, по древнейшему кодексу cantabrigiensis d, молоток, а означает, и важный за ним Верховный Апостол Петр, установлены на крайнее пространство: Матфей, Иоанн, Лука, молоток. А в порядке позднейшем, каноническом, молоток, желая и переставлен на 2-ое, как какбудто наиболее почетное, пространство, но это, может быть, еще ужаснее: тут маленького Марка спрятали меж крупными, Матфеем и Лукою, очень неустрашимого – за аккуратного Матфея, очень острого – за мягкого Луку, да исцеляет " доктор любимый " раны-укусы Маркова Льва. В этом-то черном углу и простоял он, как наказанный ученик, пятнадцать веков. [113] Только вольная оценка опять поставила главного очевидца на первое пространство; не побоялась говорящего правду о Том, Кто сам о себе произносит: " Я есмь правда ". Xii Марка мы частично знаем, зрим в лицо; но совершенно не зрим и не знаем Матфея. Первое, в церковном порядке, Евангелие принадлежит, назло преданию Церкви, не апостолу Матфею, а лицу неизвестному, даже по имени. Может быть, меньше нашего удивились бы этому христиане первых веков. Если создающий остался безызвестным, то чуть ли не поэтому частично, что и сам такого желал. Сделал пир, созвал гостей, открыл двери дома, а сам ушел или спрятался так, что краски не наблюдают владельца, и кто он таковой, никогда не выяснят. Это, как бы совершенное, неимение пишущего в писании делает в нем еще совершеннее общую всем Евангелиям прозрачность, как бы то же неимение воздуха, где наиболее дальнее видится недалёким, бывшее за две тыщи лет – нынешним. Xiii Папий или Пресвитер Иоанн докладывает, как мы уже видели: " logia, слова Господни, на еврейском( арамейском) языке, собраны( записаны) были Матфеем, и любой объяснял( переводил) их позже, как умел ". Если Папий желает этим заявить, – так, по последней мерке, слова его имеютвсешансы быть и, вправду, были поняты, – что наше Евангелие от Матфея – не греческий подлинник, а перевод с арамейского, то он заблуждается, путая q, досиноптический источник Матфея, с ним самим. Все, что разрешено заявить, по самой книжке, объединяется к тому, что безызвестный составитель ее – иудеохристианин, живущий вне Палестины и создающий для иудеохристиан, с целью защитною, апологетическою, против иудейских нападок, непременно, до Иоанна и, возможно, до Луки, но после Марка, видится, возле 80–90-х годов i века, т. е. по разрушении Храма, так как в апокалипсисе Матфея( станем так именовать безызвестного для краткости) конец решетка уже не совпадает, как у Марка, с концом Храма. [114] Иерусалимская или Батанейская община христиан, все еще прочно держащихся за жидовский Закон( жертвы, очищение, обрезание), стоит у Матфея перед очами горячо. [115] Он и сам благочестивый раввин, верующий в Божественного Равви, не столько новейшего эллинского Христа, насколько старого, иудейского, даже арамейского, Иешуа Мессию, Царя Израиля. Но медлительно восходит и для него, как солнце вследствии тучи, вселенская Церковь, ekklesia, вследствии иудейской церковной общины, qahal. [116] В притчах Матфея о королевстве небесном, Церковь – школа земная этого небесного королевства. Здесь же, ранее чем у всех других Евангелистов, возникает и наиболее мнение Церкви. Церковнейший из них – Матфей. И Церковь это поняла: сходу и совсем полюбила его более, и поставила больше всех Евангелистов, больше самого Петра-Марка, – на первое пространство. Мудро утишает буйную львиную стремительность Марка архангел Матфея, Телец. Медленно и осторожно, как тяжелоступный вол, тянет он, в веках и народах, по всем колеям земным, грязным, времяотвремени и кровавым, колесницу Господню, Церковь, и довлечет до Конца. Xiv молоток Иисуса наблюдает, Матфей – слышит. Столько у него речей Господних и с таковым звуком " живого, неумолкающего гласа ", как ни у 1-го из Евангелистов. Что Иисус делал, мы спрашиваем от Марка; что заявлял, от Матфея. Слишком длинные речи, как Нагорная проповедь или Горе Фарисеям, не могли, естественно, полностью сохраниться в памяти слышавших; Матфей слагает их заново и, может быть, в новеньком порядке, из отдельных, до него записанных слов, logia. Но когда читаешь, – видится, что слышишь их прямо из уст Господних, конкретно так и в таком порядке, как заявлял их Иисус, поэтому что, несчитая Него, никто не мог бы заявить это наиболее красивое и мощное, наиболее нечеловеческое, что было когда-нибудь произнесено на языке человечном. Xv Новым, открытым и ясным, нетаинственным видится на первый взор Матфеев дом, по сравнению с Марковым. Но, вглядевшись, наблюдаешь и в нем досиноптический источник q – черное в ясном доме, окно в глубокую, старую – может быть, древнейшую, чем у Марка, Галилейскую ночь Иисуса Неизвестного. Xvi Лучше всех Евангелистов мы знаем Луку. Этот не скрывается, созвав гостей на брачный пир, не уходит из дому; как ласковый владелец, встречает их на пороге и самому Жениху представляет, – в том числе и новейшего посетителя, чуть ли даже в брачной одежде, – " сиятельнейшего " Феофила, собственного покровителя, судя по титулу, clarissimus, принципиального римского чиновника, сенатора или проконсула. " Врач любимый "( Кол. 4, 14), Лука – возможно, антиохиец, так же, как сам Феофил, [117] может быть, его семейный доктор, вольноотпущенник( lukas от lucanus – частое для рабов, уменьшительное имя), получивший римское гражданство, видится, новый язычник, чистейший, без капли иудейской крови, эллин, обширно открывающий двери христианства всем язычникам-эллинам, так же, как его преподаватель, Павел. Лучше всех Евангелистов, лучше Иосифа Флавия, строчит он по-гречески; обожает красноречие; приобщение Феофилу – абсолютный греческий период, эталон словесного художества старых; подражает Фукидиду и Полибию, " папе глобальной летописи ". [118] Первый Евангелист глобальный, " кафолический ", – Лука. Только у него 70 воспитанников Господних подходят семидесяти племенам в Книге Бытия – всему человечеству, так же, как двенадцать Апостолов – 12-ти коленам Израиля; и родословная Христа восходит не к главному Иудею, Аврааму, а к Всечеловеку, Адаму. В самом начале книжки, шестерным синхронизмом – исторической одновременностью( Тиберий, Пилат, Ирод Филипп, Ливаний, Анна и Каиафа) – вдвигает Лука Евангелие во всемирную историю, – из нескончаемого " сейчас " – во " вчера " и " завтра ", в расширение пор, соглашаясь тем самым на отсрочку Конца. Против Маркова-Петрова " безотлагательно ", тут уже " не безотлагательно – не быстро конец "( 21, 9): " человек, насадивший виноградник, отлучился на длительное время "( 20, 9). Чувство неподвижной вечности заменяется ощущением движения во времени; очень ужасное " имеется " – успокоительным " было " и " станет "; очень тяжелая победа над порой – наиболее легкой победой над местом. Маленькое Галилейское озеро раздвигается в большое Средиземное море. Как бы все христианство садится, совместно с Лукою-Павлом, на корабль, плывущий в Рим-мир. Всюду станет проповедано Евангелие, и лишь тогда – Конец – бесконечность. Xvii Если не во всем, то во многом, переход от Марка и Матфея к Луке – спуск в равнину с горных высот: воздух сходу теплеет, густеет, застилается дымкой исторических далей. Запах земли слабнет. Сам Лука от нее уже отдален: перемешивает Палестину с Иудеей; задумывается, что разрешено войти из Капернаума в Иерусалим, " меж Самарией и Галилеей ": стоит лишь посмотреть на карту, чтоб взятьвтолк, что это не наиболее можетбыть, чем войти из Парижа в Мадрид меж Германией и Францией. Вместо южных, плоских, глиняных или каменных крыш, тут – черепичная или кирпичная, северная, обязано быть, с уклоном для стока дождевой воды; вместо раскрытых, для мертвецов, носилок, – гробы; вместо мелкой, медной римской монеты, – серебряная. Слишком жидовский, Марков и Матфеев спор об очищении Лукою выпущен, как ненужный и нелюбопытный эллинам. [119] Слов и личных имен еврейских он избегает( ни Гефсимании, ни даже Голгофы), может быть, частично, по классическому вкусу к всеобщему, вместо личного, к белому цвету мрамора, вместо пестрых цветов. [120] Самый вообщем строгий, эллинский из всех Евангелистов – Лука. Слишком скорые движения Марка замедляет он, как бы праздничным ладом старых священнодействий. Иерихонский слепой уже не скидывает верхней одежды одним ходом и не вскакивает, чтоб подойти к Иисусу. Сам Иисус в Гефсимании уже не " падает( лицом) на землю ", а лишь " преклоняет колени ". Римские бойцы уже не плюют Ему в лицо( что произнес бы Феофил?) и не бичуют Его. Бегство воспитанников пропущено( что произнесла бы Церковь?). И, видится, руку бы себе Лука отрубил, но не написал бы, как молоток, о Сыне Божием: " Вышел из Себя – сошел с ума ". Жесткое смягчает, шероховатое сглаживает, как бы старым, эллинским, и новеньким, церковным, елеем умащает все. Лен перед тканьем, во дни Гомера, чтоб придать складкам одежды огромную кротость и гладкость, насыщался елеем. Что-то в Луке припоминает этот " елейно-лоснящийся лен ". Xviii " Сам уже не наблюдает и не слышит, – лишь упоминает, что остальные видели и слышали, или лишь догадывается, как было – могло быть. Где-то, меж Марком и Лукою, мы теряем Иисуса Человека из виду, разлучаемся с Ним совсем, или на чрезвычайно продолжительно, до другого Пришествия; перестаем ведать Его „по плоти“. Третье Евангелие более " книжка " из 3-х синоптиков, более написанное – не произнесенное – не сказуемое пожизненно " живым, неумолкающим гласом ". Xix Зрительный образ убийцы, молвят, запечатлевается времяотвремени в мертвом зрачке убитого. Сила нелюбви более ли, чем держава любви? Зрительный образ любимого не запечатлевается ли времяотвремени и в мертвом зрачке любящего? Кажется, образ Иисуса Человека – " какой-никакой Он из Себя " – все еще горит в зрачке Марка-Петра, и в мертвом – активный, а в зрачке Луки уже угас. Xx Так во многом, но не во всем. Есть и у Луки черное в ясном доме, окно – досиноптический, совместный с Матфеем, первоисточник, а втомжедухе и собственный свой( sonderquelle). Но, ежели он его обретает в посторонний памяти – в предании, то, естественно, лишь поэтому, что ранее отыскал в собственном же своем сердечко. Кое-что знает Лука об Иисусе, что не знает никто из Евангелистов, никто из людей. И не слыша, слышит, не видя, наблюдает. " Блаженны не видавшие " – это и о нем произнесено. Знает он один, отчего Господь не произносит: " счастливы бедные духом ", а элементарно: " счастливы бедные ", и за что " низложит мощных( королей) с престолов и вознесет смиренных, алчущих насытит, а состоятельных отпустит ни с чем "( 1, 52–53). Знает, что тогда не знал, да и сейчас, видится, не знает никто, – чем подороже пастуху одна исчезнувшая овча других девяноста 9, и отчего об одном кающемся грешнике более веселья на небесах, чем о девяноста 9 праведниках; и отчего лишь для блудного сына отец заколает тельца; и отчего лишь блудница готовит к погребению тело Господне, и ранее всех увидит Его, воскресшего; и отчего станет с Ним в раю, первый из людей, разбойник. Xxi Странная влюбленность у Луки к " падшим и отверженным персонам ", – дивится некто из критиков, как какбудто у самого Иисуса не таковая же странная влюбленность. [121] Лучше сообразил Данте: " scriba mansuetudinis christi, милосердия Христова писец ", Лука. [122] Мир на милости созиждется. Mundus per gratiam aedificabitur. [123] Этот чудно-подлинный аграфон – как какбудто прямо из Луки – из уст Господних. Xxii " Много произносит у Луки Иисус на кресте, а у Марка – безмолвствует; не точнее ли так? " – узнает тот же аристарх. Может быть, и точнее; но, ежели бы Лука не подслушал, пусть не ухом, а лишь сердцем: " сейчас же будешь со Мною в раю ", – как скуднее и ужаснее был бы наш бедный и ужасный мир! " Радуйся, Благодатная ", – он и это подслушал; знает он один, что означает " Матерь Божия ". Трое Евангелистов знают Отца и Сына; лишь один Лука знает Мать. Xxiii Как же не заявить: ежели бы не было Луки, то и христианства бы не было? Это, вообщем, разрешено бы заявить о каждом из 4 Евангелистов; всякого читаешь и размышляешь: " Вот кто мне поближе всех ". Но, может быть, в самом деле, нам, чрезвычайно грешным, – еще не плакавшим блудницам, еще не распятым грабителям, – поближе всех Лука. 4. ИОАНН i Жил в Эфесе, во дни Траяна, старик таковой старый, что не лишь сверстники его, но и детки и потомки их вымерли издавна, а правнуки уже не помнили, кто он таковой; именовали его элементарно " Иоанном " или " Старцем ", presbyteros, и задумывались, что это тот самый-самый Иоанн, сын Заведеев, один из Двенадцати, " которого обожал Иисус ", который возлежал на груди Его, и о котором, по воскресении Своем, Он произнес Петру так таинственно: " Если Я хочу, чтобы он пребыл, покуда Я приду, что тебе до такого? "( Ио. 21, 22). Все это знали не из Четвертого Евангелия, – его тогда еще не было, – а из устного предания, которому веровали не меньше, а времяотвремени и более, чем писаным Евангелиям. Думали, что так оно и станет: старик Иоанн не умрет до другого Пришествия; и этого крайнего " слышателя ", " созерцателя ", " осязателя " Слова оберегали, как зеницу ока; чем и как почтить его, не знали, облекали в ценные ризы и навешивали на лоб его Мельхиседека, царя-первосвященника, не рожденного, не погибшего, загадочный символ, золотую бляху-звезду, petalon, с Неизреченным именованием. [124] А все-же хорошо не знали, кто он таковой, – тот ли самый-самый адепт, " которого обожал Иисус ", или не тот, и прямо о том спросить его не смели; когда же обиняками узнавали, он отвечал так, что казалось, он этого и сам хорошо не знает, не незабывает от очень глубочайшей старости. Ii Когда он ослаб и уже не мог бродить, воспитанники носили его на руках, в собрания верующих, а когда те умоляли наставить или припомнить чего-нибудь о Господе, он лишь повторял все одно и то же, с одной и той же ухмылкой, одним и тем же гласом: – " Дети, любите друг друга, любите друг друга! " Это, вконцеконцов, так наскучило всем, что ему единожды произнесли: – " Что это, преподаватель, ты повторяешь все одно и то же? " Он помалкивал, подумал и произнес: – " Так Господь повелел, и этого 1-го, ежели лишь сделать, – довольно… " И снова: – " Дети, любите друг друга! ". [125] А когда он все-же погиб, был плач в Эфесе, и тут же над гробом его начали произносить, что он не погиб, а лишь дремлет; и почтивсе слышали, как дышит в гробу; и позже, когда уже захоронили его, слышали, припадая ухом к земле, что и в ней дышит он гладко и сладостно; как дитя в колыбели. И крепко знали, что словечко Господне исполнится: старик Иоанн не умрет до другого Пришествия. Когда же, скоро после погибели его, возникло в Эфесе " Евангелие от Иоанна ", никто из тех братьев не колебался, что оно вправду написано апостолом Иоанном, одним из Двенадцати, самым " воспитанником, которого обожал Иисус ". Но в остальных церквах в этом усомнились почтивсе, начали полемизировать, соблазняться; чем далее, тем ужаснее, и замолчали лишь тогда, когда, уже в конце iv века, Церковь Вселенская признала " Евангелие от Иоанна " истинным и ввела его в Канон. Спор угас на немало веков, но в xvi–xvii веках, на заре вольной оценки, запылал с новою мощью и горит, все разгораясь, до наших дней, и, видится, не потухнет уже никогда. Спор об Иоанне, так же, как он сам, – насколько бы ни хоронили его, лежит в гробу, активный, – ожидает пришествия Господа. Iii " Спор неразрешим, поэтому что зависит не от собственного предмета, а от точки зрения спорящих ", – правильно и углубленно увидел Ренан. [126] Или еще точнее, поглубже: спор зависит от воли спорящих. Кто крайний и как какбудто противоречащий всем остальным, очевидец о человеке Иисусе, свидетель Слова, ставшего плотью? Тот ли, кто возлежал на груди его и слышал, как борется сердечко Его? Этого одни чрезвычайно желают, а остальные не желают; чрезвычайно необходимо одним, чтобы это было, а иным, – чтобы этого не было. И насколько бы ни являлось исторических доказательств в выгоду тех или остальных, спор не прекратится; люди так же не имеютвсешансы бросить его, как Сизиф не может не вскатывать камешки на гору. Спор об Иоанне – " наибольшая ребус христианства ", а может быть, и ребус самого Христа. [127] iv " Самое ласковое из всех Евангелий, das zarteste evangelium… Я бы дал за него все другие и огромную дробь Нового Завета в придачу ", – говаривал Лютер, шибко, но не внушительно; любой христианин мог бы заявить еще посильнее: " а я бы не дал ". [128] " Старцы сказывали мне, докладывает Климент Александрийский( „Старцы“, „Пресвитеры“, тут, в том же значении, как у Папия: живые звенья в цепи предания „живого, неумолкающего голоса“ отзвуки; те, кто друг друга узнают и отвечают друг другу, из века в века, из рода в род: „Видели? “ – „Видели“. – „Слышали? “ – „Слышали“). – Старцы сказывали мне, что Иоанн, крайний из Евангелистов, видя явленное в иных Евангелиях плотское, побуждаемый к тому братьями и вдохновляемый Духом Св., написал Евангелие духовное ". [129] Как бы мы ни относились к исторической ценности этого свидетельства, мы обязаны признать, что вопрос о " 3-х и одном ", о синоптиках и iv Евангелии, тут не лишь не разрешен, но и не поставлен как следует. Ведь для самого Климента, а может быть, и для стоящих за ним " Пресвитеров ", " плотский " у синоптиков, Иисус не бездушен, а " церковный " – у Иоанна, не бесплотен. Как же Тот относится к Этому? Два ли это Христа или один? Страшный вопрос и как какбудто нелепый. Слишком просто на него ответствовать: " плотское не противоречит духовному; дух и плоть – одно, в одном Христе ". Но отчего же Климент, и ежели верить ему, то сам Иоанн противополагает собственного " духовного " Христа " плотскому " – синоптиков? И мог ли возлежавший на груди Господа, слышавший, как борется сердечко Его, указывать о Нем так, чтоб появился таковой вопрос? Это и означает: ребус Иоанна, – может быть, ребус самого Христа. " Лжет, обманывает! Недостоин быть в Церкви! " – кричат, как одержимые, в конце ii века, еретики-алоги, " бессловесники ", [130] Слова-Логоса Иоаннова враги. И втомжедухе практически кричат " алоги " xx века, все, кто желал бы взять синоптиков, отвергнув Иоанна, – войти мимо него ко Христу. Но " ежели христианство все еще так прочно держится за iv Евангелие, то не поэтому ли, что оказанный в нем лик Христа очень сросся не лишь с христианским догматом, но и с простым, глубочайшим, христианским экспериментом? " – узнает один из чрезвычайно левых и вольных критиков xx века. [131] Сколько раз желали кончать с Иоанном, но таккак и с самим Христом желали кончать насколько раз. Кажется, но, ни с тем, ни с Этим не покончат никогда. [132] v Самый мощный аргумент против ап. Иоанна, как создателя iv Евангелия, – очень ранняя мученическая погибель его, предсказанная самим Господом у 2-ух синоптиков, Матфея и Марка. " Чашу Мою будете глотать, и крещением, которым Я крещусь, будете креститься ", – произносит Иисус двум сыновьям Заведеевым, Иоанну и Иакову( Мт. 20, 20–24 – Мк. 10, 35–41). Не может быть нималейшего сомнения, что " чара " эта и " испытание " – мученическая погибель обоих. Но ежели первая половина слова Господня об одном из них буквально исполнилась, как мы знаем из Деяний Апостолов( 12, 2), то очень неописуемо, чтоб 2-ая половина такого же слова – о ином брате – осталась неисполненной. И, уж во каждом случае, это очень светлое словечко не отменяется иным, наиболее темным, – о " присутствии " такого же Иоанна до другого пришествия( Ио. 21, 22), так как тут же, самим " евангелистом Иоанном " или разговаривающим от его лица указывается, что это " присутствие " совсем не значит физиологического, на земле, бессмертия: " Иисус не произнес ему, что не умрет "( 21, 22). Надо было избрать меж 2-мя словами, светлым и темным, и Церковь, чтоб не отрешиться от преданий о тождестве 2-ух Иоаннов, Пресвитера и Апостола, скрепя сердечко, отвергла светлое словечко и избрала черное. Но очень ясно, что тут уже в само Евангелие корнями уходящий спор этим не был и, возможно, никогда не станет потушен. [133] vi Против тождества евангелиста Иоанна с Иоанном, сыном Заведеевым, одним из Двенадцати, аргумент врождённый, в самом Евангелии, может быть, мощнейший. Первое, после Иисуса, лицо, на всем протяжении iv Евангелия, – ни разу не вышеназванный по имени, скрытый под очень прозрачною маскою и тем более выставляемый на вид, " адепт, которого обожал Иисус ", Ап. Иоанн, сын Заведеев. Могли он произносить о самом себе так упрямо, упорно, кстати и неуместно: " Я – адепт, которого обожал Иисус? " Надо быть лишенным каждого слуха к душе человечной, чтоб не услышать в этом нестерпимо-режущего, липового звука. Стоит только сопоставить неутолимое смирение Петра, – чем себя унизить, как стереться, сорваться через землю, не знает, лишь бы насытить болезнь угрызения, – стоит только сопоставить то с этим, самодовольным: " Я адепт, которого обожал Иисус ", чтоб ощутить, как это нереально. Каждый из нас, поставив себя на пространство Иоанна, скажет: " Я бы не мог ". Почему же мы думаем, что он мог? Кажется, и этого 1-го, внутреннего, довода довольно, чтоб решить совсем: iv Евангелие написано кем угодно, лишь не Апостолом Иоанном. Vii Но ежели не им, то кем же? Лучший ключ в загадке – все у такого же, пусть " бестолкового ", но для нас древнейшего, единого и к Пресвитеру Иоанну, а, может быть, и к самому Апостолу Иоанну, ближайшего очевидца, Папия. Говоря о собственных разговорах с живыми свидетелями и слушателями Слова, Папий распознаёт 2-ух Иоаннов, 2-ух воспитанников Господних. Об одном из них произнесено, посреди остальных Апостолов, в прошедшем времени: " заявлял ", #949; #970; #960; #949; #957;, как об умершем; о ином – " Пресвитере Иоанне " – посреди " воспитанников Господних "( не Апостолов), в реальном времени, как о живом: " молвят ", #955; #941; #947; #959; #965; #963; #953; #957;. Слишком светло, что это два лица: активный Пресвитер Иоанн и погибший Апостол Иоанн. Так конкретно сообразил историк церкви, Евсевий, и, видится, подругому невозможно взятьвтолк. [134] Поликрат, епископ Эфесский( 190 г.), распознаёт данных 2-ух Иоаннов уже не так светло, когда заявляет, в письме к отцу Виктору, что " два больших освещала почили в Азии: одно из них –( ап.) Филипп, а иное – Иоанн, возлежавший на груди Господа ". [135] Помнит и Дионисий Александрийский, уже в iii веке, что " в Эфесе находятся два гроба 2-ух Иоаннов ", разумея, естественно, Пресвитера и Апостола. [136] " Старцем ", " Пресвитером ", элементарно, без каждого имени, именует себя и создающий ii и iii " Послание Иоанна " – " Апостола ", по церковному преданию, – размышляя и ошибаясь в этом уже для собственного времени, что 1-го этого прозвища достаточно, чтоб братья всех церквей сообразили, о ком идет стиль. [137] viii Два Иоанна, два брата-близнеца, с чрезвычайно схожими лицами, в полутемной комнате – эфесской общине конца i века. Если уже в середине ii века их не распознают и принимают 1-го за иного, то тем наиболее – в xx веке. Мы знаем, что один из них – тот самый-самый, – тело, а иной, не тот, – малость; но какой-никакой из 2-ух реальный, мы не знаем и, насколько бы ни катали Сизифов гранит, возможно, никогда не спрашиваем. Только внутреннее снова аттестат самого Евангелия бросает неожиданный луч света в полутемную комнату. Когда мы читаем: " адепт, которого обожал Иисус ", то очень несомненно появляется недоверие все такого же " музыкального слуха ", что создающий – не тот, за кого он себя выдает; что он лишь ссылается на " любимого воспитанника Господня ", как на " очевидца ". – " И видевший –( не создающий, а некто иной) – свидетельствовал, и подлинно аттестат его; он знает, что произносит правду, чтоб вы поверили "( Ио. 19, 35). Этого-то третьего лица, " воспитанника, которого обожал Иисус ", высочайшим покровом и осеняет себя " Евангелист Иоанн "; на его-то непреложное аттестат, как " свидетеля ", он и ссылается, поэтому, естественно, что сам – не свидетель. Будь создающий этим третьим лицом, – допустить, что он выдвигает себя на первое пространство, скрываясь под очень прозрачною маскою, – то " я ", то " не я ", – было бы еще невозможнее, нестерпимее для " музыкального слуха ", чем ежели бы он это делал с открытым лицом. [138] Как ни иллюзорно для нас сияют, перемежаются и тут два похожих, слабо освещенных лица, – нам все-же светло, что это не одно лицо, а два. Ix И вот хозяйка собою появляется простейшая, но поэтому и труднейшая, догадка о 2-ух Евангелистах Иоаннах, Пресвитере и Апостоле. Может быть, " адепт, которого обожал Иисус ", имел обыкновение говорить ближайшим воспитанникам собственным жизнь Иисуса не совершенно так, как делали это " Батанейские люди предания ", те, кем записаны досиноптические logia; может быть, кое-что знал он, что не знали, или что ужаснее знали те, – важную дробь Иисусова служения, протекшую не в Галилее, а в Иудее; знал и ближайших к Нему лиц и детали жизни Его, которых опять-таки не знали или ужаснее знали те. Верно, – может быть, точнее синоптиков, – разгадывает Иоанн, что желал, Иисус. Что Он делал, мы спрашиваем от Марка, что заявлял, – от Матфея; что ощущал, – от Луки; а что желал, – от Иоанна, и, естественно, наиболее первичное, истинное – в этом – в воле. Вот отчего Иоанн отдаёт нас, как это ни удивительно звучит, к более исторически-подлинному Иисусу – к Тому же, Кто и у Марка-Петра; к главному свидетелю отдаёт нас – крайний; Иоанн, как никто из Евангелистов, объединяет " прославленного " Христа, небесного, с Иисусом земным, на основании эксперимента, изготовленного, возможно, в конкретной и единой, к этому земному Иисусу, недалекости. Х Павел ежели не сам для себя, то в собственном церковном, будущем действии, отторгает Иисуса земного от Христа небесного; Иоанн объединяет их. Павел не знает, не желает ведать " Христа по плоти ", так, по последней мерке, понят он опять-таки в собственном церковном действии; Иоанн – желает. Павел, в этом значении, поближе к докетам, " каженникам ", прошедшим и реальным, ежели Иоанн, всею мощью прикрепляющийся к плоти Христовой( " возлежал на груди Господа "). – " Слово стало плотью ", – тут для Иоанна, не так как для нас, основное акцент не на " Слове ", а на " плоти ": " Плотью стало Слово ". В этом передвижении слов – передвижение, перевоплощение всей христианской " полярности ": где плюс, там минус, и напротив. Это, вообщем, заявить и даже взятьвтолк сравнимо просто, но изготовить чрезвычайно тяжело. Тут передвижение, apokatastasis, цельных космических порядков, эонов; необходимо для этого чтоб " силы небесные поколебались " – " передвинулись ". " Всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не имеется от Бога, но это дух Антихриста "( Ио. 4, 3). С большею мощью невозможно заявить: " Я знаю – знайте и вы Христа по плоти ". В том-то и содержится для Иоанна неполнота синоптиков, что они мало раскрывают – как это снова ни удивительно звучит – Иисуса во Христе, Человека в Боге. И вот отчего вся полнота христианства, плэрома его, вправду, – лишь в iv Евангелии. [139] xi Но Иоанн все-же поближе к синоптикам, чем это может глядеться. Стоит лишь сопоставить словечко Господне у Матфея, 11, 27: " Все послушно Мне Отцем, и Отца не знает никто, несчитая Сына, и кому Сын желает раскрыть ", с Иоанновым, 14, 6: " Никто не прибывает к Отцу, как лишь чрез Меня ", – чтоб увидеть, что тут, " на грунте синоптиков, болид Иоаннова неба ". [140] Кто у кого это брал, Иоанн у синоптиков или они – у него? Это так не аналогично на них; Иисус произносит, тут, у Матфея, таковым Иоанновым гласом, что левые оценки решают с легкостью: " Так не мог произносить Иисус: это позднейшая вставка ". Почему же не мог? Не поэтому ли, что для новейших Алогов, " Бессловесников ", так же непременно, как для старых, что Иоанн " обманывает "? [141] " Если дело идет о том, чтоб ведать, что Иисус заявлял, то iv Евангелие не владеет никакой цены, но оно больше синоптиков по изображению такого, что Он делал ", – считает Ренан, как какбудто разрешено разделять в человеке, и тем наиболее таком человеке, как Иисус, то, что Он произносит, от такого, что Он делает. [142] xii Двух Иоаннов в одном Евангелии мы очами не зрим, но как осязаем – зрим кончиками пальцев через ткань два завернутых в нее предмета, – так и данных 2-ух. [143] Два человека: один – тот, которого мы именуем " Апостолом Иоанном ", произносит; а иной – " Пресвитер Иоанн " – прослушивает; тот упоминает, этот запоминает и, может быть, записывает безотлагательно, или позже, или со слов его остальные запишут; но, насколько бы ни было последующих передаточных лиц, – первых, основных, два. Два очевидца, – наиболее недалекий и наиболее дальний. Тот, первый, уроженец Палестины, не мог не ведать или забыть, что людям многоводного Сихема( sychar) незачем бродить за водой к колодцу Иакова, далековато за град, или что на Масличной несчастье пальмы не растут; [144] но 2-ой, в Эфесе, мог выбрать для вшествия в Иерусалим Царя уже не Израиля, а решетка, классические " пальмы победы " – смиренным, иудейским зеленым веткам и травам, stibadas( Мк. 11, 8); эти живые, весенние, с пахнущими клейкими листочками, как настоящее тех мертвых, безуханных! Первый не мог забыть, что не " Моисей дал Иудеям обрезание ", и что иудейские первосвященники развгод не заменяются. Только первый незабывает – наблюдает очами – перед судейским креслом Пилата, мозаичный помост, " лифостротон " – " гаваффу "( и тут, через греческий перевод – арамейский подлинник, Ио. 19, 13). Вот по таким-то черточкам и следовательно, что все пишется тут, говорится, " не для такого, чтоб обосновать, а чтоб поведать ", ad narrandum, non ad probandum. И лишь у главного, в нескончаемых, нам уже практически странных и как какбудто ненужных, " талмудических ", спорах с иерусалимскими книжниками, sopherim, сам Иисус, так же как у Матфея, – реальный Софер, жидовский rabbi jeschua. [145] Только первый мог сберечь и дивный рассказ об Иисусовых братьях – " единое маленькое драгоценность для историка ", как правильно подмечает Ренан. [146] Эти, у Иоанна, когда соблазняют Брата так осторожно-лукаво и холодно-язвительно: " Если Ты творишь такие дела, то яви Себя миру "( 7, 1–8), может быть, ужаснее тех, у Марка, когда они элементарно и дерзко, как " мужчины " галилейские, желают " наложить на Него руки ", связать " сумасшедшего "( 3, 21). Это, как ослепительная выходка магния в черной комнате или зарница в черной ночи, бросает неожиданный, задний свет на " 30 три года ", от Рождества до Крещения, – наиболее черные для нас, безызвестные годы Иисуса Неизвестного. Xiii Или, может быть, еще драгоценнее – первая встреча воспитанника с Учителем " в Вифаваре " –( в древнейших рукописях, " Вифания ", bethania), – где крестил Иоанн: На иной день снова стоял Иоанн( Креститель) и двое из воспитанников его. И, увидев идущего Иисуса, произнес: вот Агнец Божий. Услышав от Него эти слова, оба воспитанника отправь за Иисусом. Иисус же, обернувшись и увидев идущих, произносит им: что вам надо? Они произнесли Ему; Равви!( что означает " Учитель ") где живешь? Говорит им: пойдите и увидите. Они отправь и узрели, где Он проживает; и пробыли у Него день тот. Было возле десятого часа( Ио. 1, 35–39). Кто мог бы все это ведать, несчитая такого, кто сам это видел, и кому необходимо было это уяснить, – кто сам это пережил? В этом одном; " возле десятого часа "( не по часам же преодолевал намеренно, а по солнцу, привычно-нечаянно, как галилейский рыбак), в этом одном запечатлелось для него все совсем, неизгладимо, с " фотографической ", как мы произнесли бы, четкостью: первый, вечереющего солнца скат( " десятый час " от восхода – 4-ый полудня); стремительная, желтая, в зеленых тростниковых и ивовых зарослях, воды Иордана; плоские, круглые, белоснежные, как " хлебы Искушения ", камешки Иудейской пустоши, [147] и, может быть, в солнечном луче, вследствии грозовой тучи, как из " отверстого неба ", слетающий голубь; а основное – Его, Его лицо, и даже не лицо, а лишь глаза, лишь взор, когда, услышав сзаду Себя шаги, Он внезапно, на ходу, обернулся, остановился и посмотрел, поначалу на обоих, Иоанна и Андрея, а позже на 1-го Иоанна, и в первый раз глаза их встретились; может быть, с этим-то главным взором Иисус и полюбил его, так же как такого " обеспеченного юношу "( Мк. 10, 17–24), но и совершенно, совершенно подругому. Как же было только этого не уяснить, не сберечь – для кого? для всех людей, до конца пор? – нет, для себя, для себя 1-го, и еще, может быть, для Того, Который также незабывает постоянно. Зрительный образ Любимого, как запечатлелся тогда, активный, в живом зрачке любящего, так и вспыхнет позже, в мертвом, – активный. В этом-то зрительном виде и сходится Марк-Петр с Иоанном, первый очевидец – с крайним. Xiv Может ли один человек произносить 2-мя гласами таковыми различными, как Иисус у Иоанна и у синоптиков? Арфа может ли звучать, как флейта? Вот основной и, в сущности, единый, аргумент скептиков против " историчности " Иоанна. Прямо ответим на непосредственный вопрос: может. Если любой человек может не лишь произносить гласами различными с различными людьми и в различных обстоятельствах, но и быть различным, как какбудто противоречащим, противным самому себе, на самого себя непохожим, новеньким, неожиданным, неузнаваемым, то отчего же этого не может человек Иисус? Он, только человечного полнота, плэрома, не обязан ли быть разнообразнейшим, согласно-противоположнейшим? Мог ли Он произносить с галилейскими " массами ", ochloi, тем же гласом, как одиннаодин с учениками( времяотвремени, " в темноте ", " на ухо "); или ночкой, с Никодимом, так же как днем, с фарисеями; мог ли Он заявить Петру: " Блажен ты, Симон, сын Ионин "( Мт. 16, 17) тем же гласом, как Иуде: " целованием ли предаешь Сына человечного? "( Лк. 22, 48). Что же из такого, что иудейская арфа не так звучит, как свирель галилейская? Там, у синоптиков, словечко Его человечески-просто, постоянно коротко( даже длинные речи у Матфея сложены из отдельных коротких слов); постоянно светло; времяотвремени едко, сухо-солоно( " суть хорошая вещица "; " суть имейте в себе "). А тут, в iv Евангелии, долго, трудно; времяотвремени как какбудто мрачно и неясно; текуче, как драгоценное миро, и амбразийно-сладостно. Там, как бы в самой Галилее, – солончаковой пустыне, у Мертвого моря, сухой ветерок; а тут, как бы в самой Иудее, – райских лугов Галилейских росные ладаны. Но и тут, и там, одинаково: " никогда человек не заявлял так, как этот Человек "( Ио. 7, 46). Вот это-то " никогда ", эта единственность, ни с каким человечьим однимсловом несоизмеримость, и имеется совместный знак слов Господних у Иоанна и у синоптиков, – подлинности одинаковой на них печать. А станет или не станет для нас знак этот убедителен, уже зависит от остроты или тупости нашего " музыкального слуха ". " Не бес ли в Тебе? " – у Иоанна( 7, 20); " Сошел с ума ", – у Марка( 3, 21), – это, видится, станет постоянно первое, наиболее глубокое, искреннее, что имеютвсешансы заявить люди, может заявить мир, как он имеется, о словах человека Иисуса. " Какие тяжелые, беспощадные слова, ski #234; Roi! Кто может это выслушивать? "( Ио. 6, 60). Люди так не молвят; не имеютвсешансы, не обязаны произносить; этого невозможно перенести: от вселенской текучести длинных, в iv Евангелии, как бы " эллинских ", речей, так же как от соленой сухости коротких, у синоптиков, арамейских logia – это воспоминание совсем одинаково. Xv Крайняя ступень нечеловеческой единственности – невыносимости, невозможности для человечного слуха( Бетховен оглох, чтоб услышать, может быть, что-то схожее) достигается, как правильно заметил Велльгаузен, в Первосвященнической мольбе крайней земной речи Господа( Ио. 17). Как бы однозвучный, в страшно-пустом и ясном небе, " колокольный трезвон ", где составные доли 1-го аккорда, сочетаясь в каком угодно порядке, то наплывают, подымаются, как волны прилива, то падают ", и снова подымаются – все больше и больше, к самому небу. [148] Три составные доли аккорда: первая – " Ты дал Ему ". – " Ты дал Ему администрация над всякою плотью, да всему, что Ты дал Ему, он даст жизнь вечную… " – " Я открыл имя Твое человекам, которых Ты дал Мне, Я передал им " … – " Я молю о тех, которых Ты дал Мне " … К данной первой доли присоединяется и сплетается с нею 2-ая: " прославь Меня ". – " Отче! прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя… " – " Я прославил Тебя " … – " И сейчас прославь Меня… " Третья дробь: " послал Меня ". – " Как Ты послал Меня в мир, так и Я послал их в мир… " " Да узнает мир, что Ты послал Меня… " – " И сии узнали, что Ты послал Меня… " И, вконцеконцов, все три доли соединяются в один аккорд – в соединяющее небо с землей, лезвие пирамиды – высшую, когда-нибудь на земле однимсловом земным достигнутую, точку: Да будут все единично, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас единично, да влюбленность, которою Ты возлюбил Меня, в них станет, И Я в них( Ио. 17, 21, 26). Колокол затих; нет более звуков, – все погибли в ужасной – ужасной для нас – тиши, как в белоснежном свете солнца погибают все цвета земли. Но и в тиши волны все еще растут, подымаются, больше и больше, к самому небу – " к той абсолютной веселья " – " удовлетворенность ваша станет безупречна "( Ио. 15, 11), – к той солнечной дымке палящих лучей, где дневные звезды горят светлей ночных, как Божества, В эфире чистом и незримом. Xvi Это наиболее святое, что имеется на земле, и наиболее тихое; тут, может быть, тишь только невыносимее, невозможнее для нас. сопоставлять это с бурным, а времяотвремени и грешным, Дионисовым экстазом было бы не лишь дерзко кощунственно, но и элементарно ошибочно. А ежели бы и разрешено было сравнить в чем-то это с тем, то не непременно, благоговейно, а только чрезвычайно условно, исторически. " Вышел из себя ", #941; #958; #941; #963; #964; #951;, – разговаривали о посвященном в Дионисовы таинства – тем же однимсловом, как у Марка братья молвят об Иисусе( 3, 21). Exeste – extasis, видится, греческий перевод такого арамейского слова, messugge, " исступленный ", " сумасшедший ", каким времяотвремени ругалась безбожная чернь над святыми пророками Израиля, nebiim, поэтому что " исступление ", " выхождение из себя ", и имеется правило всех " экстазов ", святых и грешных. [149] Это отлично знали в Дионисовых таинствах. Я 7 настоящая виноградная розга, а Отец Мои – виноградарь, произносит Господь над чашей причина, по Иоанну( 15, 1), – Вина-Крови, по синоптикам. Что и это означает, сообразили бы совершенно или частично, правильно или ошибочно, в Дионисовых таинствах. " И, воспев, отправь на гору Елеонскую "( Мт. 26, 30). Песнь воспели Пасхальную, громовую hallela, Аллилуйю, – исступленно-радостную песнь Исхода, ту, о которой произносит Талмуд: " С маслину – Пасха, а Галлела ломает кровли домов ". [150] Та же веселая песнь, но времяотвремени Исхода, огромного – духа из тела, " Я " из " Не-я ", – звучала и в Дионисовых таинствах. И, вконцеконцов, основное, – исступляющее однообразие движений в Дионисовых плясках – возобновление все тех же звуков в песнях – однозвучность " колокольного звона ": " что это, преподаватель, ты повторяешь все одно и то же? " Xvii В апокрифических " действиях Иоанна ", Левкия Харина( leukios charinos), Валентиновой школы гностика, от конца ii века, означает, одно-два поколения после iv Евангелия, и видится, из такого же кружка воспитанников Иоанновых в Эфесе, где родилось это Евангелие, [151] – Иисус произносит Двенадцати, на Тайной Вечере: Прежде чем буду Я верен, песнь Отцу воспоем… И в круг повелел нам начинать Когда же взялись мы за руки, Он, встав в середине кружка, произнес отвечайте: Аминь. И воспел разговаривая Отче! известность Тебе. Мы же прогуливались по кружку, отвечая: Слава Тебе, Слово – Аминь. Слава Тебе, Дух – Аминь. Быть спасенным хочу и избавить. – Аминь. Быть ядущим хочу и ядомым. – Аминь Буду играться на свирели, – танцуйте. — Аминь. Плакать буду, – рыдайте. – Аминь. Восьмерица Единая с нами поет. — Аминь. Двенадцатерица танцует с нами. — Аминь. Пляшет в небе все, что имеется. – Аминь. Кто не танцует, не знает свершенья. – Аминь. [152] В звонкой меди латыни( у бл. Августина, о Присциллианских Тайных вечерях) это еще " колокольнее ", однозвучнее: salvare volo et salvari volo. Solvere volo et solvi volo… cantare volo, saltate cuncti. [153] И снова в " Деяниях Иоанна ": Пляшущий со Мною, гляди на себя — во Мне, и видя, что Я создаю, молчи… В танце познай, что страданием твоим человечьим хочу Я страдать… Кто Я, спросишь, когда отойду. Я не тот, кем кажусь [154] Это и означает: " Я – Неизвестный ". Xviii Может быть, что-то схожее, желая и совершенно другое( кто же поверит, чтоб воспитанники могли танцевать на Тайной Вечере?), наиболее неизвестное, ужасное для нас, поэтому что тихое, как то, воспитаннику возлежавшему на груди Иисуса, чуток слышное биение сердца Его, – тихое, но ломающее уже не кровли домов, а наиболее небо, – может быть, что-то схожее вправду происходило в ту ночь, в " устланной коврами, высочайшей горнице ", анагайоне, в верхнем жилище иерусалимского дома, где, стоя у двери, алчно подслушивал и подглядывал хозяйкин сын, Иоанн-Марк. Два очевидца: этот четырнадцатилетний паренек, вскочивший прямо с кровати, сложный в одну простыню по голому телу, Иоанн-Марк, и тот вековой старик, закутанный в ценные ризы, первосвященник, с загадочно на челе мерцающей, золотою бляхою, пэталон, Иоанн Пресвитер. Два свидетельства – чем обратно согласнее, тем честнее. Только одно из них писано не рукою свидетеля, но и в нем борется сердечко такого, кто видел. Если же нам и этого недостаточно, то, может быть, лишь поэтому, что для нас Евангелие – уже мертвая литера, а не " активный неумолкающий глас ", и мы уже не знаем, что означает: Вот, Я с вами во все дни, до окончания века. Аминь( Мт. 28, 20). 5. ПО ТУ СТОРОНУ ЕВАНГЕЛИЯ i Только благодаря Канону, мы еще владеем Евангелие. Надо было заковать его в броню от скольких вражьих стрел – неправильных гнозисов, чудовищных ересей; в каменное русло бассейна нужно было увести живые воды родника, чтоб не затоптало его человечное табун, не сделало из них, ужасно заявить, мутную лужу " Апокрифов "( в новеньком, естественно, церковном значении, – " неправильных Евангелий "); нужно было нежнейший в мире цветочек защитить от всех бурь земных скалою Петра, чтоб наиболее постоянное в мире, но и наиболее легкое – что проще Духа? – не рассеялось по ветру, как пух одуванчика. Это и сделал Канон. Круг его замкнут: " пятое Евангелие " никем никогда не напишется, а 4 дошли до нас и, возможно, дойдут до конца пор, как они имеется. Но ежели свобода Канона – не передвигаться, не изменяться, быть постоянно тем, что он имеется, а свобода Евангелия – постоянное изменение, перемещение к грядущему, то благодаря Канону, мы уже не владеем Евангелия. Вот один из почтивсех парадоксов, кажущихся противоречий самого Евангелия. Логика Канона доведена до конца в церкви средних веков, когда запрещается было декламировать Слово Божие где-нибудь, несчитая Церкви, и на каком-либо другом языке, несчитая церковного, латинского, так что мир остался, в четком значении, без Евангелия. Ii Рост человечного духа не остановился в iv веке, когда движущая держава Духа – Евангелие – заключена была в неподвижный Канон. Дух рос, и, очень для него узкая, форма Канона давала трещины. Вырос дух из Канона, как человек растёт из ребяческих одежд. Старые мехи Канона рвались от новейшего, в самом Евангелии бродящего, причина свободы. Свято хранил Канон Евангелие от разрушительных движений решетка; но ежели дело Евангелия – избавление решетка, то оно совершается за неподвижной чертой Канона, там, где наступает перемещение Евангелия к миру, и решетка – к Евангелию. Истина сделает вас вольными( Ио. 8, 32), этим однимсловом Господним освящается, может быть, вданныймомент, как никогда, воля человечного духа в движении к Истине – воля Критики, поэтому что в яростной вданныймомент, также как никогда, схватке лжи с правдой – противников христианства с Евангелием – нужнее, чем панцирь Канона, меч Критики – Апологетики( это два лезвия 1-го клинка для верующих в правду Евангелия). Тело Евангелия расковать от брони Канона, лик Господень – от церковных риз, так нечеловечески тяжело и ужасно, ежели лишь держатьвголове, Чье это тело и Чей это лик, что одной человечной силой этого изготовить невозможно; но это уже делается самим Евангелием – пожизненно в нем дышащим Духом свободы. Iii В мнимом противоречии, реальном противном гармонии, concordia discors. Одного и Трех – Иоанна и синоптиков, содержится, как мы уже видели, вся движущая держава, нескончаемый полет Евангелия. Это и в предчувствии Церкви угадано: Иоанн iv Евангелия – Иоанн " Откровения ". Но чтоб не лишь самому увидеть, – чтоб и иным представить это единодушие 2-ух очевидцев – главного – Марка-Петра, и крайнего – Иоанна, нужно опять свести их на " очную ставку ", восстановить незаконченный спор данных 2-ух, как какбудто противоположных, очевидцев, что, как мы также видели, изготовить невозможно, оставаясь в черте Канона; а лишь что мы делаем шаг за черту, мы уже лицом к лицу с Иисусом Неизвестным Неизвестного Евангелия. Есть ли чего-нибудь за чертой или нет ничто – пустота, Киммерийская ночь, мгла кромешная? Страшен и чуден переход евангельской оценки за черту Канона, как главного, нашей гемисферы, пловца переход за черту экватора: новейшего неба новейшие звезды наблюдает он и очам собственным не верует, не соображает, и продолжительно еще, может быть, не усвоит, что это другие звезды такого же неба. Agrapha, " незаписанные " в Евангелии, в Канон не вошедший, слова Господни – эти, в нашей гемисфере невидимые, загадочно вследствии горизонта Евангелия восходящие, такого же неба другие звезды. А Южного Креста плеяда – обе гемисферы объединяющий символ – таинственнее всех: " Иисус вчера и сейчас, и вовеки тот же "( Евр. 13, 8). Iv Многое еще владею заявить вам; но вы сейчас не сможете поместить( Ио. 16, 12). Agraphon и имеется это " почтивсе ". Им тогда еще не произнесенное и позже не записанное в Евангелии. Много еще остальных( чудес) создал Иисус, о которых не написано в книжке сей( Ио. 20, 30). Это в предпоследней голове Иоанна, и теми же практически словами – в крайней: Многое еще иное создал Иисус, но ежели бы строчить о том тщательно, то, размышляю, миру не поместить бы написанных книжек( 21, 25). " Многое создал " – означает, и произнес почтивсе. Речь тут, естественно, идет не о вещественном множестве ненаписанных книжек, а о духовной мерке одной, в мире невмещаемой Книги, " Ненаписанного Евангелия " – Аграфа. " Око сердечное да устремляется к внутреннему свету открывающейся в Писании, незаписанной правды ", – обучает св. Климент Александрийский находить Аграф в самом Евангелии. [155] " Слово Божие заявлял Иисус воспитанникам Своим( времяотвремени) особенно( в тайне), и большею долею, в уединении; кое-что из этого осталось не записанным, поэтому что воспитанники знали, что вписывать и раскрывать только не обязано ", – докладывает Ориген. [156] И снова Климент: " Господь, по воскресении Своем, передал секретное познание( гнозис) Иакову Праведному, Иоанну и Петру; эти же передали иным Апостолам( Двенадцати), а те – Семидесяти ". [157] Все записанные в Евангелии слова Господни разрешено прочитать в два-три часа, а Иисус изучал не меньше полутора лет, по синоптикам, не меньше 2-3 – по Иоанну; насколько же осталось незаписанных слов! И насколько утеряно, поэтому что не нашло отзыва в слышавших, – пало при дороге или на каменистую почву. Вот из этого-то, может быть, кое-что и сохранилось в Аграфах. V " Нам нереально заявить только, что мы видели и слышали от Господа, – упоминает, в „Деяниях Иоанна“, Левкий Харин, очевидец ii века, может быть, из кружка эфесских воспитанников Иоанна Пресвитера. –( Многие) фантастические и большие дела Господни обязаны быть до времени умолчаны, поэтому что неизреченны; ни произносить о них, ни чуять невозможно ". – " Многое же еще и иное я знаю, что не умею заявить так, как Он желает ". [158] " Многие секреты Ты нам открыл; меня же выбрал из всех воспитанников и произнес мне три слова, ими же я пламенею, но иным заявить не могу ", – упоминает и Фома Неверный, Фома Близнец, по одному преданию, также чрезвычайно старому, близкий брат, " близнец Христов ", didymos tou christou, " принявший от Него слова сокровенные ". [159] Я – Тот, Кого ты не наблюдаешь, чей глас лишь слышишь… Я не тем казался, чем был. — Я не то, чем кажусь, заявлял сам Иисус, видится, в том же кружке Эфесских воспитанников Пресвитера Иоанна. [160] Те, кто со Мной, Меня не сообразили. Qui mecum sunt, non me intellexerunt. [161] Как действительно это словечко, ежели не по звуку, то по смыслу, следовательно снова из Евангелия: Еще ли не осознаете и не разумеете? Еще ли окаменено у вас сердечко? Имея очи, не зрите? Имея уши, не слышите?( Мк. 8, 17–18). Но они ничто из этого не сообразили; слова сии были для них сокровенны, и они не разумели сказанного( Лк. 18, 34). Vi Мы обязаны держатьвголове, что, доэтого чем отлиться в форму, сделаться " Писанием ", все Евангелие было " Незаписанным Словом ", agraphon, – расплавленным металлом. Это нам чрезвычайно тяжело себе доставить, но без этого невозможно взятьвтолк, что такое Аграфы, эти чрез края формы переливающиеся капли все еще кипящего сплава; нам тяжело доставить себе, что меж Аграфом и Апокрифом таковая же разница, как меж Евангелием и Апокрифом( естественно, не в старом значении, " утаенного ", а в новеньком – " неправильного " Евангелия); тяжело поверить, что такие подлиннейшие из истинных, слова Господни, как " каждая жертва солью осолится "( Мк. 9, 94) и " не понимаете, какого вы духа "( Лк. 9, 55–56), не " каноничны ", исключены из евангельского текста, принятого в iv веке, vulgata, но свидетельствованы древнейшими текстами от 140 г., Cantabrigieneis d, и лишь, назло Канону, чрез италийские Кодексы( italocodices), вошли в наш контент. [162] Так все еще взрывается в самом Евангелии форма Канона кипящим металлом Аграфов. Чудный рассказ Иоанна о супруге прелюбодейной( 8, 1– 11), – также исключенный прежде из Канона Аграф, – в рукописях до середины iv века отсутствует, и еще бл. Августин считает его " Апокрифом ", поэтому что в нем какбудто бы позволяется дамам " безнаказанность прелюбодеяния ", peccandi immunitas, и " очень тяжкий грех очень просто прощается ". [163] Церковь, назло Августину, назло Канону, себе самой назло, сохранила этот рассказ, не побоявшись милосердия Господня, и отлично, естественно, сделала. Вот по таковым чуть не потерянным для нас жемчужинам следовательно, какие могли сохраняться сокровища в Аграфах. Чем бы ни было дошедшее до нас в жалких обломках " Евангелие от Евреев ", откуда, возможно, взят и этот рассказ о супруге прелюбодейной, – 2-ой ли это Матфей, хороший от нашего, или лишь первая к нему степень, или, вконцеконцов, совершенно от него независимое Иудейское предание, – но ежели, как это также возможно, " Евангелие от Евреев " возникло, одно из всех, в близкий земле Иисуса, Палестине, возле 90-х годов i века, практически сразу с нашим Лукой и Иоанном, то в нем могло сохраниться не наименее исторически истинное аттестат, чем в тех. [164] Так, уже единое Евангелие – Аграф. Около 200 г. Серапион Антиохийский поначалу позволил " Евангелие от Петра ", а позже запретил его, спросив, что оно " заражено ложью гностиков "; сходу, означает, не подумал: " Четыре Евангелия, 5-ого быть не может ". Следовательно, в начале iii – в конце ii века не был еще установлен, в позднейшем значении, Канон; расплавленный сплав Евангелия еще бурлил. [165] vii Как дошли до нас Аграфы? Вероятно, почтивсе античные Кодексы, такие спасшимся лишь чудом cantabrigiensis d и syrus-sinaiticus, хранились в монастырских книгохранилищах до конца iv века, когда установлен был Канон( в 382 г., при отцу Дамазе), а потом уничтожены. Из них-то св. папы и черпают Аграфы. Так, Афанасий Синайский использует cod. Sinaiticus, а Макарий Великий – кодексами, хранившимися в киновиях Скетийской пустоши. [166] Вот отчего, в святоотеческой письменности, " неканонические " слова Господни еще не отличаются от канонических. Только совместно с Каноном, родился и рос в веках ужас незаписанного в Евангелии, " неканонического ", так что в xvi веке протестантский теолог Бэза( beza), найдя в Лионском монастыре Св. Иринея codex d, иудеохристианский прототип 140 года, – следственно, на 250 лет античное Канона, – со многими Аграфами, так ужаснулся, что отправил его потихоньку в Кэмбриджский институт, с надписью: " asservandum potius quam publicandum ", " Лучше утаить, чем афишировать "; там он и прятался двести лет, как свечка под сосудом. Эта свечка – Аграф – и в наши дни из-под сосуда не вынута, как следует, может быть, поэтому что секреты Божьей людям невозможно раскрыть – хозяйка раскрывается. " Лучше оставим в покое все Аграфы ", – рекомендует некто из свободнейших критиков [167] и даже таковой Большой ученый, как Гарнак, не сомневающийся в исторической подлинности почтивсех Аграфов, – когда дело доходит до " существа христианства ", о них безмолвствует, прячет их, как старый Бэза: " Лучше утаить, чем афишировать ". Viii В конце прошедшего века, на краю Ливийской пустоши, там, где был старый египетский град Оксирних( Охуrнуnсноs), найдены в одном христианском гробу ii–iii веков, три полуистлевших клочка папируса, обязано быть, от ладанки, которую покойник носил на груди и завещал решать с собою в гроб. Чудом сохранились на данных клочках 42 строчки греческого письма, с шестью Аграфами и истоком седьмого. [168] Как ведать, не будут ли когда-либо найдены и остальные такие же, в той же святой земле, о которой произнесено: " Сына Моего воззову от Египта "( Ос. Ii, i)? " Знающим " будут эти клочки подороже всех сокровищ решетка. Эти, лишь что узнанные – произнесенные – слова Господни сдувают с наших глаз, как бы дыханием Божественных уст, пыль тысячелетней повадки – неудивления – основное, что препятствует нам созидать Евангелие. Точно внезапно слепой прозревает, наблюдает и дивится – ужасается. Вот когда осознаешь, что означает: К высокому Познанию( Гнозису) Первая степень – изумление. – Ищущий да не покоится… покуда не отыщет; а найдя, удивится; удивившись, восцарствует; восцарствовав, упокоится. [169] Вместо " удивится ", по иному чтению: " ужаснется ", и это, пожалуй, точнее: кошмару аналогично изумление главного, увидевшего другие звезды, пловца. [170] ix Умными будьте менялами, это словечко счастливого Нищего о таковых же несчастных, как мы, лишь маленьких, тогдашних, " биржевых деятелях " и " спекулянтах ", уличных " банкирах "( trapezitai, от trapeza, " стол ", " прилавок ", итальянская banka средних веков – грядущий " Банк "), эту Геннисаретскую " соленую рыбку ", алчно проглотил наш скаредный век. В подлинности слова никто не колеблется, и, в самом деле, сходу ощущается она, по очень знакомой нам из Евангелия, " соленой сухости " арамейских logia. [171] Вот, может быть, наилучший эпиграф ко всем остальным Аграфам: разумными станем менялами, чтоб избежать 2-ух одинаково ужасных и вероятных тут ошибок: медь взять за золото, а золото – за медь. Кажется даже, 2-ая опечатка для таковых " менял ", как мы, проще первой. С беспомощными Я ослабевал, с алчущими жаждал, с желающими стремился. [172] Если бы кто-либо спросил Его: " Господи, мог ли Ты это заявить? " – Он, может быть, ответил бы с разумной – да, не лишь с божественно-мудрой, но и человечески-умной, обычный, развеселой ухмылкой: " Ну, естественно, мог! Скажите это за Меня ". Вот и произнесли и отлично сделали – так отлично, что не различишь. Сам ли Он произносит, или за Него это произнесено. Х " Кто не несет креста собственного и идет за Мною, не может быть Моим воспитанником ", так у Луки( 17, 37), – уже стынущий сплав, а в Аграфе – еще бурлящий: Кто не несет креста собственного, тот Мне не брат. [173] Это 2-ое как " удивительнее " – " страшнее " главного, настоящее, огненнее, поближе к сердцу Господню: Близ Меня – около огня; далековато от Меня – далековато от королевства. [174] Там Высший просит, а тут просит Равный. И это – как новейший пламя на старый ожог; заживет и этот, но не так просто, и, может быть, " узнавшему " – " обожженному ", как следует, – этого хватит на всю жизнь. Стоит только сопоставить эти два слова, – то, записанное в Евангелии, о несении креста воспитанником, и это, незаписанное, – о несении братом, – чтоб ощутить, с какой-никакой внутренней волей в передаче истинных слов Господних достигается недостижимое, чтоб услышать, вблизи с человечьим дыханием, дыхание Духа Божьего; чтоб увидеть, как бесшумно зреет словечко Его под Его же взглядом, – хороший плод под лучом незакатного солнца. Xi Кто видел брата, тот видел Бога. [175] – " Господи, мог ли Ты это заявить? " – " Только это Я и заявлял постоянно ". Радуйтесь лишь тогда, когда зрите брата вашего в веселья( в милости Божьей). [176] – Брата обязано извинять седьмижды 70 раз… ибо у самих пророков, помазанных Духом Святым, грешные речи найдены. [177] По всеобщему правилу евангельской оценки: чем для нас невероятнее, тем настоящее, – и это действительно, поэтому что 2-ая дробь слова, о Духе, " невозможна ". В чем вас застигну, в том и буду осуждать. [178] Трудно поверить, что слова этого нет в Евангелии, так оно памятно-подлинно, может быть, поэтому, что Им Самим, в человечном сердечко написано. Раз услышав, уже никогда не забудешь этого ужасного слова, а ежели, живя, и забудешь, то, умирая, вспомнишь. Xii Первое прошение мольбы Господней в Евангелии: " да святится имя Твое ", так " пыльно-привычно " для нас, что уже практически ничто не означает; произнося его губами, мы уже не слышим сердцем, как шага собственного в пыли. Но Аграфом сдунута пыль: Да снидет на нас и очистит нас Дух Святой. [179] Вынута свечка из-под сосуда, и новеньким светом озарилась вся мольба. Третье, основное прошение: Да приидет царствие Твое, лишь сейчас приобретает новейший, " удивляющий " значение: это уже не первое, бывшее королевство Отца, не 2-ое, настоящее, – Сына, а третье, грядущее, – Духа. Пыль сметена с пути населенияземли, глобальной летописи, дыханием Духа, и громового шага Его кто не услышит? Xiii Матерь Моя – Дух Святой. [180] Этим загадочным словом-шепотом " в темноте, на ухо ", – может быть, лишь посреди избранных, Трех из Двенадцати, затевает Иисус, в " Евангелии от Евреев ", рассказ об Искушении( кто, в самом деле, несчитая Него, мог бы это ведать и поведать?). Судя по тому, что словечко это четко ежели не сердцу, то хоть уху человеческому, лишь на родном языке Иисуса, арамейском, поэтому что лишь в нем словечко rucha, " Дух ", не мужского рода, как по-латыни, и не среднего, как по-гречески, а дамского, Аграф этот один из древнейших и подлиннейших, арамейских logia. Но что с ним делать, мы не знаем, желая он и касается главного христианского догмата – эксперимента – Троицы. Мы не знаем, но, может быть, знают старые старушки и мелкие детки, элементарно молящиеся Матери, Теплой Заступнице решетка прохладного. Сын произносит постоянно об Отце, и лишь тут – о Матери. " Семя Жены сотрет голову Змия ", – это Первоевангелие, Перворелигию только населенияземли – вероисповедание Матери – Сын освящает, Новый Завет объединяет с Ветхим – лишь тут; лишь тут, вне Канона, как какбудто вне Церкви( но, может быть, Церковь просторнее, чем ей самой видится), завершается догмат о Троице: Отец, Сын и Матерь Дух. [181] И новеньким светом, еще сильнейшим, озаряется основное прошение мольбы Господней – о Царстве: первое королевство – Отца, 2-ое – Сына, третье – Духа Матери. Xiv Что такое аппетит, знает лишь тот, кто сам голодал; он и усвоит, отчего " бедные Божьи ", эбиониты, молятся о хлебе не совершенно так, как мы: не " хлеб наш существенный ", а " хлеб наш будущий дай нам сейчас ". [182] Может быть, оба слова одинаково подлинны: кто как может, тот так и молись. Первое, естественно, больше, небеснее; 2-ое ниже, но зато и поближе к земле, милосерднее. Компасная стрелка христианства, в этом другом слове, чуток передвинулась, или лишь невидимо дрогнула, и целый климат в христианстве внезапно поменялся, также передвинулся от полюса к экватору. Нищим, голодным, так лучше молиться, и этому обучить их мог только Тот, Кто сам был нищ и голоден: " С алчущими жаждал, с желающими стремился ". Xv Ухом одним слушаешь Меня, а иное закрыл. [183] Ухом небесным слушаем, а земное прикрыли, поэтому и не услышали: Просите о большом, и приложится маленькое; требуйте о небесном, и земное приложится. [184] Кант не знает, но, может быть, знает Гёте, что без Христа, и его бы, " большого язычника ", не было. " Что такое цивилизация, Иисус и не слыхивал ", – задумывается Нитцше, [185] а протестантский пастор Науманн, основоположник " христианского социализма ", единожды на скверной Палестинской дороге, подумал: " как же Иисус, ходивший и ездивший по таковым дорогам, ничто не сделал, чтоб их поправить? " и " разочаровался " в Нем, как " в земном, на земных маршрутах, помощнике населенияземли ". [186] Но ежели мы вданныймомент летаем чрез Атлантику, то, может быть, поэтому, что умоляли как-то о " большом, небесном ", и приложилось нам это " маленькое, земное "; и, ежели опять не станем умолять о том, отнимется у нас и это: опять поползем, как червяки. Xvi Только ли на небе Иисус? Нет, и на земле: Камень подыми, отыщешь Меня; древо разруби, – Я в нем. [187] Им создано все; как же не быть Ему во всем? Как же молвят влекущие нас к себе, какбудто Царствие( Божие) лишь на небе? Вот уличают их птицы небесные, и каждая тварь подземная, и каждая тварь земная, и рыбка морская: все манят нас в Царство( Божие). [188] Вот что означает у Марка: Был с зверями, и Ангелы служили Ему. ( Мк. 1, 13.) Xvii Был посреди вас, с детьми, и вы не узнали Меня. [189] Ищущий Меня отыщет посреди семилетних деток, ибо Я, в четырнадцатом Эоне скрывающийся, открываюсь детям. [190] Это известный нам, евангельский цветочек; но сдута пыль с него, и снова задышал он такою райскою свежестью, что видится, – совершенно иной, лишь что расцветший, диковинный. Xviii Много в Евангелии горьких, очень как какбудто для Христа человеческих, тем-то, но, для нас и истинных, слов. Но имеется ли горче, настоящее этого: В мире Я был, и появился людям во плоти, и всех отыскал пьяными, никого – желающими. И тоскует воротила Моя о сынах человеческих. [191] И иное, такое же истинное, горькое: Сущего с вами, живого, Меня вы отвергли, и слагаете сказки о мертвых. [192] Как это ужасно аналогично на нас! Xix Кажется, из колье Евангельских Блаженств вывали две жемчужины и на дороге подобраны нищими: Должно добру придти в мир, и блажен, чрез кого прибывает благо. [193] Блаженны о смерти неуверенных скорбящие. [194] " Дети " роняют хлеб под стол, и там выбирают его " псы " – " неуверенные ". Вот словечко Господне из Корана: Люди, помогайте Богу, как Сын Марии произнес: кто Мне в Боге ассистент? И воспитанники произнесли: мы. [195] Людям способствует Бог, – это знают " верные "; Богу помогают люди, – это знают " неуверенные ". Вот отчего: " Кто не несет креста собственного, тот Мне не брат ": " Люди, помогайте Богу ", братья – Брату. " Дети " это забыли; помнят " псы ". Как же Ему не заявить: " Веры таковой не отыскал Я и в Израиле "( Мт. 8, 10)? " Смрад какой-никакой! " – произнесли воспитанники, проходя мимо собачьей падали. " Зубы как белоснежны! " – произнес Иисус. [196] Это лишь мусульманская сказка – не Аграф; но кто ее сложил, тот знал о Христе кое-что, кое-что в Нем обожал, что мы уже не знаем, не обожаем; буквально очами в глаза Его заглянул и увидел, как Он глядит на все и что отыскивает во всем: уж ежели в падали это отыскал, то что же отыщет в живом. " Смрад какой-никакой! " – скажут и о нашей падали, а Он кое-что о нашей красе скажет, – и мы воскреснем. Xx Иисус – мир да станет над Ним – произносит: мир сей мост; проходи по нем и не строй себе дома. [197] Это арабская надпись на воротах рухнувшего моста, в развалинах каким-то татарским царем, в славу свою, построенного и запустевшего городка, в непроходимой пустыне Северной Индии. Слово это, желая и не действительно, но, ежели не ухом, то сердцем, как какбудто из Нагорной проповеди, правильно подслушано. Ветром каким эта пыль Галилейского цветка занесена в Индию, ежели не Его же уст дыханием – Духом? Скольких сердец, любивших Его, от Него до данной надписи, обязана была протянуться пламенная цепь! И не означает ли это, что " активный, неумолкающий глас " Его, из рода в род, из века в век: " видели? " – " Видели ". – " Слышали? " – " Слышали ", – не лишь в христианстве, в Церкви, звучал, но и во всем человечестве? Не означает ли это, что единая Вселенская Церковь, невидимая, более, чем видится нам, – чем, может быть, ей самой видится? Xxi Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я среди их( Мт. 18, 20), — вот база видимой Церкви в Евангелии, а вот и невидимой – на полуистлевшем клочке папируса, найденном на краю Ливийской пустоши, – может быть, гробовой ладанке: Там, где двое… они не без Бога; и где человек один, – Я с ним. [198] Если конкретно вданныймомент, как никогда, мы одни, то это – наиболее драгоценное, истинное, как бы лишь что сейчас произнесенное, прямо из уст Его услышанное, словечко. Каждый из нас не ляжет ли в гроб и не встанет ли из гроба, с данной ладанкой: " Я – один, но Ты со мной "? Xxii Косточки достаточно палеонтологии, чтоб вернуть допотопное животное – исчезнувший мир; звездного луча достаточно спектральному разбору, чтоб зажечь потухшее солнце: может быть, и Аграфа достаточно станет евангельской критике, чтоб осветить наиболее черное в жизни и в лице Иисуса Неизвестного. А вданныймомент, видится времяотвремени, и известность Богу, что этого практически никто не знает, что данной Божьей секреты невозможно людям раскрыть, покуда хозяйка не раскроется. Самый бодрый источник – тот, из которого никто еще не пил: таковая бодрость в Аграфах; первый поцелуй любви сладчайший: таковая сладость в Аграфах. А все-же ужасно: буквально в темноте нам шепчет на ухо Он Сам. Если Он " постоянно с нами до скончания века ", то, естественно, не безмолвствует, а произносит, и это всегдашнее словечко Его – Аграф. Сердце человека – также " незаписанное словечко Господне ", и такого, в Евангелии, может быть, невозможно прочитать без этого. Тем же станет когда-либо Аграф для евангельской оценки, чем " досиноптический источник " был для синоптиков, – темным, в ясном доме, окном в ночь Иисуса Неизвестного. С мертвой точки двинется евангельская оценка, а может быть, и все христианство, лишь тогда, когда заглянет за черту Евангелия, туда, где крайний очевидец соглашается с главным, Иоанн – с Марком, где вместо 4 Евангелий – одно, " от Иисуса ", и где, посреди восходящих вследствии горизонта, невидимых звезд, таинственнее всех сияет плеяда Креста – оба неба, дневное и ночное, объединяющий символ: Иисус вчера и сейчас и вовеки тот же( Евр. 13, 8), тот же постоянно и всюду – по сю и по ту сторону Евангелия. Xxiii Девять зеркал: видимых нами – 4 – наши Евангелия, и 5 невидимых: совместный для Матфея и Луки, досиноптический источник, q, " два особенных "( sonderquelle), по одному у всякого из них; нательный слой. А, iv Евангелия, и, вконцеконцов, наиболее черное, недалёкое к нам, зеркало – agrapha. Девять зеркал установлены друг против друга так, что одно в ином отображается: одно зеркало, Марка – в 4 – Матфея и Луки – 2-ух видимых и 2-ух невидимых, и все эти 5 зеркал – в одном невидимом – q; и все эти 6 в 2-ух зеркалах Иоанна – в видимом – В, и невидимом – А; и, вконцеконцов, все эти 8 – в девятом, самом глубочайшем и загадочном, – в Аграфах. С каждым новеньким отражением растет сложность сочетаний в геометрической прогрессии, что делает простейшую книжку, Евангелие, сложнейшею. Друг в приятеле отражаясь, углубляют друг друга до бесконечности; противоположнейших светов лучи пересекаются, преломляются, и меж ними всеми – Он. Только так и могло быть изображено Лицо Неизобразимое. Если ни для какого иного лица во глобальной летописи мы не владеем ничто аналогичного, то лицо и жизнь Иисуса мы лучше знаем или могли бы ведать, чем жизнь кого бы то ни было во глобальной летописи. Xxiv И вот, все-же: " vita jesu christi scribi nequit, жизнь Иисуса Христа не может быть написана ". [199] С данной старинною, 70-х годов, но все еще как какбудто не устаревшею, тезою Гарнака соглашается, в наши дни, Вельгаузен: мы спрашиваем об Иисусе, даже у Марка, лишь необычное, а повседневное – откуда Он, кто Его предки, в какое время, где, чем и как Он жил, – нам остается безызвестным. [200] Но, во-первых, все большее и наилучшее познание тогдашней религиозно-бытовой иудейской среды дозволяет нам заглянуть и в кое-что повседневное в жизни Иисуса, пусть маленькое, но принципиальное. Во-вторых, сам Иисус так " необыкновенен ", – с этим и Вельгаузен согласится, – что, может быть, глупо жаловаться на то, что и от очевидцев жизни Его мы спрашиваем более необычного, чем ежедневного. И вконцеконцов, в-третьих: лишь необычное мы знаем об Эдипе, Гамлете, Фаусте( 1-й доли); о 2-ух крайних – по нескольким месяцам, о главном – по нескольким часам жизни, но познание наше так углубленно, что, будь у нас подходящий к тому поэтический – пророческий дар, мы могли бы, по этому видимому сектору, вернуть целый невидимый круг, поведать всю их жизнь. Только " необычное " мы спрашиваем и об Иисусе, по последней мерке, по цельному году, а может быть, и по двум, даже трем годам жизни Его; отчего же мы не могли бы, будь у нас подходящий дар, вернуть и по этому сектору целый круг – всю Его жизнь? Тезу Гарнака посильнее охраняет Юлихер. " Только то, каким Иисус казался первой общине верующих, мы можем ведать из Евангелий, но не то, каким Он вправду был; так далековато наш взор не просачивается: горными высотами – первообщинною верою – замкнут для нас евангельский горизонт совсем ". [201] Нет, не совсем: все " прорекаемые знамения "( Лк. 2, 35), все " сомнения ", " соблазны ", skandala( " блажен, кто не соблазнится о Мне ", Мт. 11, 6), может быть, не лишь работающих лиц в Евангелии, но и самих Евангелистов, сущность трещины в данной, как какбудто глухой, стене предания: через них-то мы за нее и заглядываем, или могли бы заглянуть, в то, чем Иисус не лишь казался, но и вправду был. Xxv К тезе Гарнака, чтоб осталась она и вданныймомент неопровергнутой, нужно бы добавить одно лишь словечко " нами ": нами жизнь Иисуса Христа не может быть написана. Главная тут трудность знания совсем не в нашем историческом, внешнем, а в религиозном, внутреннем эксперименте. " Первые дни творения, когда земля была расплавлена творящим огнем, так же непредставимы для нас на сегодняшней охладелой земле, как первичные верующие эксперименты, решавшие судьбы населенияземли ", подмечает о первохристианстве Ренан, которого чуть ли кто заподозрит в лишней церковной апологетике. [202] Всякое познание экспериментально. Но для первохристианства вообщем, а для раскаленнейшего центра его – жизни человека Иисуса – тем наиболее, у нас нет эксперимента, ни количественно, ни отменно одинакового и соответственного тому, что мы желали бы ведать. Мы себя и остальных врём, рассказывая об данной Жизни, как путники – о стране, в которой никогда не случались. Кажется, Гёте более обожает христианство, чем Евангелие, и Евангелие – более, чем Христа, но вот, и он знает, что, " насколько бы ни возвышался дух человеческий, это( жизнь и личность Христа) никогда не станет превзойдено ". [203] Два глубочайших исследователя и свободнейших евангельских оценка наших дней, Гарнак и Буссэ, друг от друга самостоятельно, теми же практически словами, молвят о жизни Христа: " Божеское тут появилось в таковой чистоте, как лишь могло появиться на земле "( Гарнак). – " Бог никогда, ни в одной человечной жизни, не был такою живою реальностью, как тут "( Буссэ). [204] Вспомним втомжедухе Маркиона Гностика; почтивсе, может быть, простится ему за эти слова: " О, волшебство чудес, удивленье нескончаемое! Людям ничто невозможно заявить, ничто поразмыслить невозможно, что превзошло бы Евангелие; в мире нет ничто, с чем разрешено бы его сопоставить ". Если это правильно о Евангелии – все-же белой тени Христа, то как точнее о Нем самом. Xxvi Главная трудность для нас, чтоб даже не поведать, а лишь увидеть жизнь Христа, в том и содержится, что она ни с чем не сравнима. познание – сопоставление; чтоб выяснить чего-нибудь, как следует, мы обязаны ассоциировать то, что спрашиваем вданныймомент, с тем, что знали доэтого. Но жизнь Христа так ни на что не схожа, несоизмерима ни с чем, что мы знали, знаем и можем выяснить, так диковинна, единственна, что нам ее не с чем сопоставить. Весь наш всемирно-исторический эксперимент тут изменяет нам и, оставаясь в пределах его, мы обязаны признать, желая иначе, чем Гарнак, что жизнь Христа, в самом деле, непознаваема, " неописуема ", scribi nequit. Если же, назло недостатку эксперимента, мы захотели бы все-же изготовить эту жизнь предметом познания, подключить ее в историю, нам довелось бы, исходя не из преданного, желая и недостаточного эксперимента, что жизнь Иисуса – поистине человеческая, а из неверного, что она человеческая лишь, и доводя до конца логику этого неверного эксперимента, договориться кое с кем из очень левых критиков, что жизнь Иисуса – жизнь " сумасшедшего "( " получился из Себя " – " сошел с ума ", как задумываются братья Его, Мк. 3, 21) или, еще ужаснее, договориться с Ренаном, что вся эта жизнь " роковая опечатка ", что Величайший в мире так обманул Себя и мир, как никто никогда не врал; или, вконцеконцов, что ужаснее только, договориться с Цельзом, что Иисус " жалкою гибелью кончил презренную жизнь ". Чтобы освободиться от всех данных нелепых и кощунственных выводов, мы обязаны признать, что жизнь Иисуса – не лишь человеческая жизнь, а кое-что большее – может быть, то наиболее, что выражено в первых о ней словах главного ее очевидца Марка-Петра: Начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия. Xxvii Но зная, что у нас самих нет эксперимента для " Жизни Христа ", мы знаем, или могли бы ведать, что у кого-либо он был. " Мученики ", martyrioi, означает " исповедники ", " очевидцы ", – естественно, Христа. Может быть, они-то и владеют этим нам недостающим экспериментом; они-то, может быть, и знают о жизни Христа, что мы не знаем. Знает о ней св. Юстин Мученик, говорящий римскому кесарю с огромным плюсом, чем Брут: " Можете нас кончать, но разрушить нам не сможете ". [205] Знает св. неведомый Антиохийский( возле 107 г.), когда, идя на манеж Колизея, молится: " Я, пшеница Господня, смолотая зубами хищных зверей, хлебом Твоим, Господи, да буду! " [206] Знают и Мученики Лионские, 177 года: ежели бы так крепко не поверили они, что все частички брошенного в Рону пепла от их сожженных тел Бог соберет, в воскресение мертвых, и сформирует из них буквально такие же тела, какие были у них при жизни, но уже " знаменитые "; ежели бы жгущий их пламя, терзающее ферро не были для них наименее действительны, осязательны, чем тело воскресшего Господа, то, как ведать, перенесли ли бы они пытки свои с такою твердостью, что на последующий день сами палачи, обратившись ко Христу, отправь за Него на те же пытки? [207] Может быть, для данных " свидетелей ", " очевидцев ", жизнь Христа озаряется молнийными светами до таковых глубин, как ни одна из человеческих жизней; может быть, она для них действительней, памятней, известнее, чем их личная жизнь. Все это означает: чтоб лучше выяснить жизнь Христа, нужно лучше существовать; как поживем, так и спрашиваем. " Знал бы себя – знал бы Тебя ", noverim me, noverim te. [208] Каждым злобным занятием мы доказываем – " исповедуем ", – что Христа не было; каждым хорошим, – что Он был. Чтобы по-новому прочитать Евангелие, нужно по-новому существовать. Xxviii " Ты изменяешься, означает, ты не правда ", – заявляет Боссюэт верность – лень Канона и Догмата. [209] Можно бы ему оспорить: " Ты не изменяешься, означает, ты не жизнь ". Вечно меняется Евангелие, поэтому что пожизненно проживает. Сколько веков, народов, и даже насколько людей, – столько Евангелий. Каждый читает – строчит его – правильно или ошибочно, тупо или разумно, богопротивно или непорочно, – но сосвоейточкизрения, по-новому. И во всех – одно Евангелие, как во всех каплях росы солнце одно. Кто откроет Евангелие, для такого уже все книжки закроются; кто начнет мыслить об этом, тот уже не станет мыслить ни о чем ином, и ничто не потеряет, поэтому что все идеи – от этого и к этому. Пресно все после данной соли; скучны все человечные катастрофы после данной " Божественной Комедии ". И ежели наш мир, назло всем собственным ужасным плоскостям, все-же ужасно глубок, свят, то поэтому лишь, что в мире был Он. Xxix Жуан Серралонга, испанский бандит, подойдя к виселице, произнес кату: я буду декламировать Верую, а ты гляди, не накидывай мне петли на шею, покуда я не прочту: " верю в воскресение мертвых ". [210] Может быть, этот разбойник, так же как тот, на кресте, кое-что знал об Иисусе, что не знают почтивсе неверующие и даже религиозные ученые " жизни Христа ". Может быть, почтивсе из нас могли бы кое-что выяснить об данной жизни лишь так, с петлей на шее. " В смертной муке Моей, Я задумывался о тебе; капли крови Моей Я пролил за тебя ". Это услышав, разрешено ли присесть за стол, брать перышко и приступить строчить " Жизнь Христа "? И псы под столом едят крохи у деток. [211] Может быть, почтивсе из нас могли бы подойти к жизни Христа лишь так: детки уронят – псы подберут. Был со зверями, и ангелы служили Ему.( Мк. 1, 13) Может быть, и в зверином зрачке лицо Его отображается, как в ангельском, и в обоих Он выяснит Себя. Xxx Как глядеть на Него нечистыми очами? как произносить о Нем нечистыми губами? как любить Его нечистым сердцем? Приходит к Нему прокаженный и, падая перед Ним на колени, произносит Ему: ежели желаешь, можешь меня очистить. Иисус, сжалившись над ним, простер руку Свою, коснулся его и произнес ему: хочу, очистись.( Мк. 1, 40–42) Только так, как прокаженные, мы можем прикоснуться к Нему. Может быть, кое-что знают о Нем грешные, что не знают святые, кое-что знают погибающие, что не знают спасенные. Если тот прокаженный знал, то, может быть, и мы. Xxxi Есть у нас для этого познания одно, может быть, нам самим неизвестное и нежеланное, но перед веками христианства неотъемлемое привилегия: схожесть в одной, благоговейно все решающей, точке нашего времени с тем, когда жил Иисус: мир никогда еще не погибал и, сам такого не зная, не ожидал спасения так, как тогда – и сейчас; мир еще никогда не ощущал в себе таковой зияющей пустоты, в которую вот-вот провалится все. Те же и сейчас, как тогда, наступающие водинмомент пытки родов; тот же никем не услышанный голос возмутительного в пустыне: " приготовьте путь Господу! " Та же секира при корне дерев; та же обретающая на мир невидимая сеть; тот же крадущийся вор в ночи – день Господень; то же, на грозно-черном и все чернеющем, грознеющем небе, тем же огнем написанное словечко: Конец. Пусть о Конце никто еще не задумывается, но эмоция Конца уже в крови у всех, как медленный яд заразы. [212] И ежели Евангелие имеется книжка о Конце, – " Я есмь первый и крайний, правило и конец ", – то и мы, люди Конца, к кошмару нашему или веселья, может быть, поближе к Евангелию, чем думаем. Пусть никогда не прочтем его, но ежели бы прочитали, то могли бы поведать " Жизнь Иисуса ", как никто никогда не говорил. Xxxii – А мир-то все-же идет не туда, куда манил его Иисус, и как ведать, не остается ли Он в страшном одиночестве? – заявлял мне намедни разумный и узкий человек, до мозга костей отравленный ощущением Конца, но, видится, сам такого еще не понимающий, желая непрерывно уже мыслящий о Христе, или лишь кружащийся возле Него и обжигающийся, как ночной бабочка о огонь свечки; заявлял, как какбудто мало стесняясь что-то, – может быть, неясно ощущая, что произносит элементарно непристойность. Строго, вообщем, осуждать его за это невозможно: почтивсе вданныймомент задумываются так, – разрешено даже заявить практически все люди решетка этого, почему эта мысль не делается, естественно, ни разумнее, ни благороднее; может быть, задумывается так и кое-кто из самих христиан, а ежели безмолвствует, то чуть ли также от очень огромного ума и благородства. Спорить с этим чрезвычайно тяжело, поэтому что для этого нужно начинать на почву врага, а этого изготовить невозможно, самому не оглупев. Суд большинства признать над Истиной, да еще в религии, видится, крайней и единой области, этому суду неподвластной; договориться, что, по вердикту большинства, правда может сделаться обманом, а ересь – правдой, – имеется ли, в самом деле, чего-нибудь глупее этого? Xxxiii Сколько вданныймомент людей против и насколько за Христа, мы не знаем, поэтому что для веры нет статистики; тут все решается не численностью, а качеством: " один для меня 10 тыщ, ежели он наилучший ", по Гераклиту и по Христу. Но ежели бы мы даже знали, что вданныймомент против Христа практически все, а за Него практически никто, – этим ли бы решался для нас вопрос, быть нам за или против Христа? Когда я напомнил об этом моему собеседнику, он застыдился, как какбудто мало покрупнее, но, увы, позором людей не проймешь, вособенности в такие дни, как наши. Сын человеческий, пришед, отыщет ли веру на земле?( Лк. 18, 8). Если Он сам об этом узнавал, то поэтому, естественно, что знал сам, что мир может пойти и не туда, куда Он зовет, и что Он может остаться в " страшном одиночестве ". Но вот, все-же: Я одолел мир.( Ио. 16, 33.) В том-то и держава Его, что Он не лишь раз, на кресте, одолел, но и позже насколько раз побеждал и постоянно одолевает мир, " в страшном одиночестве ", один против всех. И, ежели в чем-нибудь, то конкретно в этом христианство аналогично Христу: разрешено заявить, лишь и делало и делает, что одолевает одно против всех; погибая, спасается. Вот где не ужасно заявить: чем ужаснее, тем лучше. Только ветром гонений уголь христианства раздувается в огонь, и это до такого, что видится времяотвремени, что не быть гонимым означает, для него, совершенно не быть. Мнимое благоденствие равнодушная благоволение – наиболее для него ужасное. " Благополучие " продолжалось века, но, известность Богу, заканчивается – вот-вот закончится, и христианство возвратится в родное натуральное положение – войну 1-го против всех. Xxxiv Дьявол служит Богу назло себе, как единожды признался Фаусту Мефистофель, один из чрезвычайно разумных бесов: Я – дробь той Силы, Что пожизненно делает благо, желая зла. Ein teil von jener kraft, die stets das Вö Se will und stets das gute schafft. В основном все же не признался, – что для него невольное служение Богу – ад. Русские коммунисты, мелкие бесы, " антихристы ", служат вданныймомент Христу, как издавна никто не служил. Снять с Евангелия пыль веков – повадку; изготовить его новеньким, как какбудто вчера написанным, таковым " страшным " – " необычным ", каким не было оно с первых дней христианства, – дело это, наиболее необходимое вданныймомент для Евангелия, российские коммунисты совершают так, что лучше невозможно, отучая людей от Евангелия, пряча его, запрещая, истребляя. Если бы лишь знали они, что совершают, – но не выяснят до конца собственного. Только такие мелкие, глупые бесы, как эти( разумны, коварны во всем, несчитая этого), имеютвсешансы полагаться истребить Евангелие так, чтоб оно пропало из памяти человеческий совсем, Тот, реальный, большущий бес – Антихрист – станет поумнее: " Христу похож во всем ". Нет, люди не забудут Евангелия; вспомнят – прочитают, – мы себе и доставить не можем, какими очами, с каким удивлением и страхом; и какой-никакой станет взрыв любви ко Христу. Был ли таковой с тех дней, когда Он жил на земле? Может быть, взрыв начнет РоссийскаяФедерация – кончит мир. Xxxv Но ежели даже все станет не так, или не так быстро, как мы думаем, – может ли быть христианству ужаснее, чем вданныймомент – не в его очах, естественно( в его – " чем ужаснее, тем лучше "), а в очах его противников? Может быть, и может, но что из такого? Ах, бедный друг мой, ночной бабочка, обжигающийся о огонь свечки, вы лишь задумайтесь: ежели нам суждено увидеть новейшую победу над христианством человечной непристойности и глупости, а самого Христа в еще наиболее " страшном одиночестве ", то кем нужно быть, чтоб оставить Его в такую минутку; не взятьвтолк, что ребенку ясно: все Его покинули, кинули, – Он один, – тогда с Ним и быть; тогда Его любить и верить в Него; броситься к нему навстречу. Царю Сиона кроткому, ветки с дерев и одежды свои постилать перед Ним по дороге и, ежели люди молчат, то с камнями вопить: Осанна! Благословен Грядущий во имя Господне! ЧАСТЬ ii. ЖИЗНЬ ИИСУСА НЕИЗВЕСТНОГО 1. КАК ОН РОДИЛСЯ #935; #945; #953; #961; #949;, #954; #949; #967; #945; #961; #953; #964; #959; #956; #941; #957; #951;. Ave, gratiosa. Радуйся, Благодатная. ( Лк. 1, 28) i Греческое словечко #954; #949; #967; #945; #961; #953; #964; #959; #956; #941; #957; #951; от #967; #940; #961; #953; #962;, " милость ", " красота ", по-латыни gratia. Тот же корень в слове " Харита ", " богиня Прелести ". – " Радуйся, Благодатная ", означает: " радуйся, Прелесть красот священных! Радуйся, Харита Харит! " [213] Радостью все наступает и заканчивается в Евангелии – в жизни Христа. Вот отчего наиболее словечко " Евангелие ", #949; #965; #945; #947; #947; #941; #955; #953; #959; #957;, в главном и глубочайшем значении, означает не " Благая ", а " Блаженная известие ". Радость большую благовествую, #949; #965; #945; #947; #947; #949; #955; #943; #950; #959; #956; #945; #953;, – извещаю Евангелие, — произносит пастухам вифлеемским Рождественский Ангел( Лк. 2, 10.) Утренняя, белоснежная, как солнце, звездочка возвещает еще невидимое солнце; Христа возвещает Предтеча: Радость станет тебе и веселие, и почтивсе о рождении Его возрадуются, — произносит Ангел Захарии( Лк. 1, 14.) И, доэтого чем родился, отрадно взыграл ребенок Предтеча во брюхе мамы( Лк. 1, 44), как утренняя звездочка играет на небе. И солнце, еще не взошедшее – иной нерожденный Младенец даетответ ему губами мамы: Дух Мой возрадовался о Боге, Спасе Моем.( Лк. 1, 47.) Утренняя звездочка бледнеет в солнце, небольшая удовлетворенность – в большой. " Должно Ему вырастать, а мне умаляться ", – произносит Предтеча о Господе( Ио. 9, 30.) " Радостью очень великою возрадовались " и волхвы с востока, когда узрели звезду над помещением, где был Младенец( Мт. 2, 10.) Большей веселья нет на земле, а ежели станет, когда Он опять придет, то эта 2-ая – от первой. И в самый-самый канун Голгофы, произносит Господь, как какбудто. о Вифлеемской веселья: Женщина, когда рожает, терпит печаль, поэтому что пришел час ее; но, когда родит младенца, уже не незабывает скорби от веселья.( Ио. 16, 21.) Исчезает и малость Голгофы в солнце веселья: Радость Моя в вас пребудет, и удовлетворенность ваша станет безупречна.( Ио. 15, 11.) Что это за удовлетворенность, может быть, сообразил бы слепорожденный, ежели бы внезапно увидел свет; сообразили бы, быть может, и мы, ежели бы пролежали бесконечность в гробах, и внезапно узрели солнце. Но вот, лежим – не зрим, поэтому что " черная влага " тысячелетней повадки в нашем оку, – неудивленность, безрадостность. Ii Радость эта – нездешняя, ужасная. Захария, увидев Ангела, " смутился ", и ужас напал на него( Лк. 1, 12.) Так же " смутилась " и хозяйка Благодатная, увидев Ангела( 1, 29.) " Страх был на всех ", когда родился Предтеча, – лишь еще утренняя звездочка на небе( 1, 65); когда же Солнце взошло – известность Господня осияла пастухов Вифлеемских, – " ужасом большим устрашились они "( 2, 9.) Большего ужаса нет на земле, а ежели станет, когда Он опять придет, то этот 2-ой ужас – от главного. Свет во тьме освещает.( Ио. 1, 5) Тьмой окружен свет – удовлетворенность объята страхом. Что это за кошмар, мы, может быть, сообразили бы, ежели бы пролежали бесконечность в гробах, и внезапно услышали трубу Архангела; но вот, лежим – не слышим: наша глухота – тысячелетняя повадка – бесстрашность, безрадостность. Страха Твоего, веселья Твоей отправь нам, Господи, чтоб опять могли мы увидеть и услышать, что видели и слышали в ту Вифлеемскую ночь не лишь люди, но и звери, злаки, камешки, осиянные славой Твоей: Я извещаю вам большую радость… ибо сейчас родился вам… Спаситель, Который имеется Иисус Господь.( Лк. 1, 10–11.) Iii Фра Беато Анжелико хватал кусок неба, и растирал его на гамме в голубую краску; хватал кусок солнца, и растирал его в золото; стиль макал в зарю – красную краску; в лунное море – серебро. Вот бы как составить два маленьких Апокрифа, две заглавных рисунки к Евангелию ave maria, Благовещение, и gloria in excelsis. Рождество. 1. Послан был Ангел Гавриил от Бога в град галилейский, Назарет, к деве, обрученной супругу, именованием Иосифу, из дома Давидова; имя же деве Марьям.( Лк. 1, 26–27) Славились красотой назаретские женщины, но Марьям – Мирьям, по галилейскому говору, – когда ей минул лишь что пятнадцатый год, была лучше всех. [214] Белая яблонь в цвету – наша сестра, древо гранатное в черном саду, над ясным источником. Ты прекраснее дочерей человеческих! Все одежды твои, как смирна, красной и кассия. Стала королева одесную тебя в офирском золоте; и возжелает Царь красоты твоей, ибо Он Господь твой, и ты поклонись Ему, — пели о ней пастухи от Фавора до Ермона, играя на свирели, в вечерних и утренних сумерках. [215] 2. Плотника Иосифа, – лишь что Мирьям обручилась ему, – белоснежный, с плоскою крышею, домик, игральная косточка, белел на самом вершине горы, больше всех остальных домов, крайний, буквально в самом небе, где ласточки кружились целый день, да остро-круглый, как веретено, кипарис чернел один, вблизи с белой стеной, на голубом небе, также крайний, больше всех, как единый друг на земле. Узкая-узкая, фря улочка-лесенка в сто 50 ступеней, неровных и скользких, так что ногу разрешено было разломать, водила от единого родника, в нижней доли городка, к домику Иосифа. [216] Дважды в день, сутра и вечером, ходила Мирьям за водой книзу, и так была сильна, что, когда подымалась, то на крайней, верхней ступени, смуглая грудь ее, уже высочайшая, дышала практически гладко; и так ловка, что рукою не подкрепленный, глиняный, целый воды, кувшин на голове ее, покрытой домотканым, козьей шерсти, голубым платком, не шелохнул; и так смела, что ночкой, на несчастье одна, находила в колючем терновнике пропавшей овцы, не опасаясь ни волков, ни юных пастухов идумейских, ни даже римского бойца, Пантеры, развратника, разбойника, всех Назаретских женщин чудовища, а все орудие – лишь острый сук в руке, да мольба в сердечко. [217] 3. В розово-смуглом, как краска миндаля в весенних сумерках, детски-округлом лице ее, черны были, как ночь, светлы, как звезды, большие, буквально обширно открытые от удивления, как у маленьких деток, глаза. Добрые люди глядели в них, как в небо, а злобные – как в преисподнюю. " Очень отлично ", – заявлял Господь, при каждом дне творения. – " А это лучше только ", – произнес, когда сотворил Еву, Матерь Жизни, из ребра Адамова, и поцеловал, еще сонную, поначалу в лоб, как Отец, позже в глаза, как брат, и, вконцеконцов, в рот, как жених. Это " глупое сказание глупых и нечестивых еретиков, минимов ", вспомнил рабби Элиезер, Бэн-Иосия, книжник иерусалимский, чрезвычайно старый и серьезный, никогда не подымавший глаз на дам, посмотрев единожды на Мирьям случайно. " Может быть, и глупые разумны посещают, – подумал он. – Не о таковой ли произнесено: Семя Жены сотрет голову Змия? " Так подумал рабби Элиезер, Бэн-Иосия, поэтому что был святой человек и видел то, что остальные люди не видели, – как все еще горят на лице Мирьям три поцелуя Господни: ясный – на смуглом челе, астральный – в глазах, самый-самый же пламенный, углем рдеющий, – на девственно-детских губах. 4. Много у Мирьям было завистниц. Девушки Назаретские, приходя с кувшинами к источнику или к водопойной колоде, с овцами и козами, лишь о ней и болтали. – Этаких глазищ и даром бы я не брала; – буквально окна в обгорелом доме. Престрашные, как у бесноватой! – А ты что задумывалась? Этим летом, как пасла овец на Фаворе, взобралась, ночкой, на самую вершину горы, да кое-что увидела такое, что пала на землю, как мертвая; сутра отыскали пастухи. Бес-то в нее тогда и вошел, и глаза с тех пор такие стали… Заговорили о женихах, ею отвергнутых; заспорили так, что чуток не подрались; не могли договориться, может быть, поэтому, что не знали, был ли у нее жених. – Иосиф-то, плотник, ей на что, старый вдовец, бедный, да еще с детьми, вот что я в прок не пойму! – произнесла одна, когда надоели вконцеконцов женихи. – Очень элементарно, на что. Царского рода, Давидова, – он, а она – левитского, Ааронова: сын родится, – станет Мессия, Царь—Священник, по Асмонейскому пророчеству. Матерью-то быть Мессии каждой охото! Вдруг все притихли. Она хозяйка подходила к ним, с кувшином на голове. Подошла, оглянула всех неговорянислова обширно раскрытыми от удивленья, как у маленьких деток, очами, и улыбнулась так, что всем внезапно стало постыдно и ужасно; все опустили перед нею глаза. 5. Правы были женщины в одном: Мирьям ожидала Мессию. Римское иго отяготело на вые Израиля, и ожидал он Мессию-Освободителя, как еще никогда; а Мирьям ожидала Его, как никто в Израиле. Родом из Назарета, но в раннем детстве лишившаяся отца и мамы, взята она была в Иерусалим, на воспитание, родственницей собственной, Елисаветой, женою священника Авиевой чреды, Захарии. Были они бездетны и оба уже в летах преклонных; поэтому и брали к себе в дом сироту. Тихо росла у них, под сенью храма, белоснежная голубка, Мирьям, питаясь хлебом, как бы из безобидных рук. Пряха, ткачиха и златошвея искусная, всем рукодельям научила ее Елисавета. Целыми днями, сидя под окном, то шепча мольбы, то напевая псалмы, готовила Мирьям драгоценную для храма завесу, с 2-мя злато-багряными, по золотому небу, Серафимами. [218] Был же тогда в Иерусалиме человек, именованием Симеон, муж святой и богобоязненный, чающий успокоения Израилева, и Дух Святой был на нем. И было ему Духом предсказано, что он не умрет, доколе не увидит Мессию. Там же была и Анна пророчица, дочь Фануилова, от колена Асирова, достигшая глубочайшей старости, вдова, не отходившая от храма и постом и мольбой служившая Богу день и ночь. Часто посещая в доме Елисаветы и Захарии, водили они с ними разговоры об утешении Израиля. Тихо жужжало веретено, сплетая три нити, голубую, золотую и красную; бесшумно жужжали старческие шепоты, как сонные, над зимнею розою, пчелы, и алчно впивала их, как сладчайший мед, Мирьям. – Очи мои узрят избавление Твое, Господи, которое Ты уготовал перед лицом всех народов. Свет к просвещению язычников и славу народа Твоего, Израиля! – начинал Симеон. [219] – Явит Господь силу мускулы Своей, низложит мощных с престолов и вознесет смиренных, алчущих насытит, а состоятельных отпустит ни с чем; просветит сидячих во тьме и тени смертной! – продолжала Анна. [220] – Господи, царствуй над нами один – повторяли все четыре. – Скоро, во дни нашей жизни, да приидет Мессия! [221] " Скоро! Скоро! Скоро! " – повторяла и Мирьям шепотом. Так бесшумно росла она, белоснежная голубка, под сенью храма, питаясь хлебом из Ангельских рук, до пятнадцатого года, когда обручилась плотнику Иосифу из королевского рода Давидова, и возвратилась в Назарет. 6. После такого дня, как женщины болтали о ней у городского родника, – ночкой поздно, стоя на плоской кровле белого домика, молилась Мирьям, повторяя нескончаемо все одно и то же и не уставая, как нескончаемо биться сердечко не устает: – Скоро! Скоро! Скоро! В звездное небо глядела, черной земли под собою не видела, буквально в небе летела, окруженная звездами. Вдруг, как бы некто, стоявший у нее за спиною, позвал ее тихим гласом: " Мирьям! Мирьям! " Вздрогнула, оглянулась, – никого; лишь с полуночи, где в черном свете звезд, снежного Ермона, как Ветхого деньми, в несказанном величьи, белела седая голова, потянуло внезапно холодком как бы нездешнего кошмара. Сказал Господь Господу моему… из брюха доэтого Денницы, аналогично появление Твое, вспомнила слышанное в раннем детстве. [222] " Что это означает? " – все задумывалась и нередко желала спросить об этом иерусалимских пророков, но не смела, лишь одна все задумывалась, и сердечко в ней боролось, как словленный голубь в сетях. И сейчас задумалась; прикрыла глаза, уснула. Вдруг снова: " Мирьям! Мирьям! " Вздрогнула, вскочила, оглянулась, – никого. Было утро. Очень опешила: лишь что, казалось, уснула в глубокую ночь, и вот уже ясно. Ровно, как млечно-белое море, покоился внизу, по всей земле, от края до края, таковой плотный туман, что ничто не следовательно было за ним на большой равнине Иезрееля, – ни далеких гор Галилеи, ни недалёких холмов Назарета, ни даже ближайших, тут же вданныймомент, у ног ее, назаретских домиков, – как какбудто не было земли под ней, а было два неба – облачно-белое внизу и прозрачно-светлое вверху, где сверкала, переливаясь всеми цветами радуги, как подвешенный на нитке, вращающийся, большой алмаз, белая-белая, как солнце, – тени, казалось, могла бы откидывать, – удивительная, ужасная звездочка, Денница. " Будет из Чрева Земли, доэтого Денницы, аналогично росе-туману, появление Твое ", – внезапно поняла она, и сердечко у нее забилось, как словленный голубь в сетях. Глядя на Звезду очами обширно выявленными от кошмара, видела, что она близится к ней, поначалу медлительно, а позже все скорей и скорей, и полетела, вконцеконцов, оченьбыстро, как пущенная из кривизна стрела. Пала снова на колени, прикрыла лицо руками, как давеча, когда позвал ее некто: " Мирьям! " Позвал и сейчас. Открыла глаза и увидела: Ангел стоит перед нею; лицо его, как молния, ризы белоснежны, как снег. 7. И произнес ей Ангел: Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты меж супругами. Она же смутилась от слов его и размышляла, что бы это было за целование. И произнес ей Ангел, не бойся, Мирьям, ибо ты обрела благодать у Бога. И вот зачнешь во брюхе, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус. Он станет велик, и наречется Сыном Всевышнего и даст Ему Господь Бог трон Давида, отца Его; и станет господствовать над зданием Иакова, и королевству Его не станет конца. И произнесла Мирьям: Как это станет, когда я супруга не знаю? И Ангел произнес ей в протест: Дух Святой отыщет на тебя, и держава Всевышнего осенит Тебя, почему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим… Тогда Мирьям произнесла: Се, роба Господня. Да станет мне по слову твоему.( Лк. 1, 28–38.) И лишь что это произнесла, молнийный меч прошел ей душу и тело, и пала, как мертвая. 8. Очень опешил Иосиф, когда на восходе солнца услышал, что овцы и козы печально блеют в запертом хлеву, просясь на пастбище: как же Мирьям забыла их отпустить? Кликнул ее, постучав в узкую глиняную стенку клети, где спала она раздельно от него, ибо Иосиф, будучи праведен, непорочно хранил девство обрученной ему перед Господом. Мирьям не откликалась, и дверь в клеть была отперта. Иосиф, войдя в нее и увидев, что там ее нет, начал кричать, находить по всему дому. Наконец, взойдя на кровлю, увидел, что она лежит, бездыханная. Пал вблизи с ней и произнес: " Господи, и мою душу бери! " – поэтому что обожал ее чрезвычайно. Но, вглядевшись, увидел, что она жива. А когда вконцеконцов очнулась, – встала, как какбудто уснула лишь что, – свежа, как райская лилия после райской грозы. И лицо ее блистало, как солнце: Солнце уже было в ней. И воскликнула звучным гласом: Величит воротила моя Господа, и возрадовался дух мой о Боге Спасе моем, что призрел Он на смирение рабы Своей, ибо отныне будут ублажать меня все роды!( Лк. 1, 43.) 9. Цвел виноград, когда Ангел появился Мирьям: спелые же гроздья повисли на лозах, когда Иосиф увидел, что она владеет во брюхе. И не желая объявить ее, желал выпустить ее тайком. Но когда он помыслил это, ее Ангел Господень появился ему во сне и произнес. Иосиф, сын Давидов! не бойся взять Мирьям, супругу твою; ибо зачавшееся в ней имеется от Духа Святаго. Родит же Сына, и наречешь Ему имя: Иисус.( Мт. 1, 19–20.) Встав же Иосиф от сна, пошел к Мирьям, и поклонился ей в лапти и произнес: Благословен Господь Бог Израиля, что побывал люд Свой, и создал освобождение ему, и воздвиг рог спасения нам в дому Давида, роба Своего, как возвестил губами былых от века святых пророков Своих.( Лк. 1, 68–70.) И произнесла Мирьям Иосифу: " Где обязано родиться Мессии? " Иосиф же произнес ей в протест: В Вифлееме Иудейском, ибо так написано чрез пророка: И ты Вифлеем, земля Иудина, ничем не меньше воеводств Иудиных, ибо из тебя случится Вождь, который упасет люд Мой, Израиля.( Мт. 2, 5–6.) И произнесла Мирьям: " Когда наступит мне время породить, сходим в Вифлеем, да станет реченное Господом ". 10. Через три месяца пал на горы снег, зажглись огни Освящения во храме Иерусалимском, и пришло Мирьям время породить, и вульгарна она в Вифлеем. Труден был зимний путь чрез горы. Тающий на солнце снег покоился в равнинах, и стояли лужи на дороге. Ехала Мирьям на осле, а Иосиф шел вблизи. В лужи времяотвремени шествуя копытом беспечно, ослик забрызгивал грязью одежду Мирьям. Очень устала она, но передохнуть не желала, торопилась, зная, что быстро наступит ей час породить. Вечером поздно, когда уже огни загорались в домах, пришли они в Вифлеем, и не нашлось им места в отеле, по фактору множества богомольцев, шедших в Иерусалим на праздник. Всюду, где ни стучались, прося запустить на ночлег, им отвечали: " Нет места! " Старый пастырь, проходя мимо и увидев, что они стоят у запертых ворот гостиницы, откуда их выгнали с бранью, смилостивился над ними и повел их в поле, где был у него овечий загон в гроте. Там родила Сына собственного Мирьям, и спеленала, и положила в ясли. [223] Телка, нетакдавно отелившаяся, подошла к яслям, протянула морду к Младенцу, уставилась на Него хорошим оком и, дыша на Него, теплым в прохладной гроте дыханием, грела Его. Подошел и ослик, не тот, что вез Мирьям, а иной, местный; также поглядел на Младенца разумным оком – разумнее скольких глаз человеческих, – как какбудто уже знал о Нем то, что еще люди не знали. А третий меж ними 2-мя, доброю телкою и разумным ослом, был добрейший и мудрейший из всех людей на земле, Иосиф. В яслях Младенец заплакал. Длинные уши поднял ишак, как какбудто прислушался; телка замычала, как какбудто сыну собственному ответила мама. Иосиф подошел к Младенцу, брал Его на руки так аккуратно, как нищий берет драгоценность, и отнес Его к Матери, спавшей в далеком углу пещеры. Мать пробудилась, брала Младенца и истока подкармливать грудью. Иосиф же, Телка и Осел повернулись к ним лицом и узрели в черной гроте два Солнца. 11. Были в той стране в поле пастухи, содержавшие ночную сторожу у стада собственного.( Лк. 2, 8.) Двое сидели у костра, а другие спали. Ночь была холодная, камешки и травки побелели от инея. Но старый дед с малюсеньким внуком, укрытые овечьим мехом, меж 2-мя крупными овчарками, спали на нагой земле, как в теплой кровати. В самую полночь паренек пробудился и, посмотрев на небо, увидел, что звезды блещут так ясно и вблизи, как никогда; все яснее, поближе, – и внезапно полетели с неба на землю, как снежные клочья. Мальчик закричал, начал пробуждать старика, и все пастухи пробудились. Огненная ураган летела на них. Вдруг стал им Ангел Господень, и известность Господня осияла их; и убоялись ужасом большим. И произнес им Ангел: не бойтесь: я извещаю вам большую удовлетворенность, которая станет всем людям, ибо сейчас родился вам в городке Давидовом Спаситель, Который имеется Иисус Господь. И вот вам символ: вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях. И водинмомент появилось с Ангелом бессчетное войско небесное, славящее Бога и взывающее: Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благосклонность! Когда Ангелы отошли от них на небо, пастухи произнесли друг другу: сходим и поглядим, что там приключилось, о чем возвестил нам Господь. И, поспешив, пришли, и отыскали Марию, и Иосифа, и Младенца, лежащего в яслях.( Лк 8, 9–16.) И, падши, поклонились двум Солнцам в черной гроте – Сыну и Матери. Слава Сыну рожденному, Слава родившей Матери. Слава в вышних Богу. Аминь. IV Здесь конец двум Апокрифам, заглавным картинам Фра Бэато Анжелико, и царапина под ними темная – непереступный предел, отделяющий время от вечности. Историю от Мистерии. Было это или не было? Чтобы требовать об этом, слыша лилейное: " Радуйся, Благодатная ", и громовое: " Слава в вышних Богу ", – каким нужно быть глухим. – " Только поэзия! Nichts mehr als poesie! " – скажет Фридрих Штраус. – " Все про неправду написано ", – скажет лакей Смердяков, и с ним поначалу согласится Иван Карамазов, а после неземного абсурда, ощущая все еще в волосах веющий " холод междупланетных пространств ", вспомнит признание беса: " Я был при том, когда умершее на кресте Слово восходило на небо, неся на персях Своих душу распятого разбойника; я слышал веселые взвизги херувимов, поющих и возмутительных „Осанна“, и громовый крик восторга серафимов, от которого потряслось небо и все мирозданье… " Вспомнит и скажет: " Что такое Серафим? Может быть, единое плеяда ", и практически поверит. Верит – наблюдает Гёте-Фауст, что никогда не увидит Вагнер-Штраус: wie himmelskrä Fte auf und nieder steigen Как Силы Неба восходят и нисходят [224] Будете созидать небо отверстым, и Ангелов Божиих, восходящих и нисходящих к Сыну человеческому.( Ио 1, 51.) Небо отверстое наблюдает отверстый человеческий, а не звериный, глаз. V " Если не вложу перста моего, не поверю ", – произнесла повивальная бабушка Саломея, протягивая руку, чтоб удостовериться, что Мать осталась Девою, и безотлагательно, сгоревшая пламенем, десница ее отсохла. [225] Обе наши руки – левая – Критика, и правая – Апологетика, осязая, пытая, " было это или не было? " – как бы также не отсохли, сгоревшие тем же пламенем. Люди имеютвсешансы ли о том произносить, о чем Херувимы и Серафимы, накрывая лица в страхе, молчат? Vi Мать подносит дитя родное к рождественской елке; пылающей огнями, как Вифлеемская ночь горела звездами; дитя еще произносить не может, ни даже смеяться, но алчно тянется к свету, глядит на него обширно, от веселого удивления-ужаса, выявленными очами и наблюдает, что " Свет во тьме освещает, и мгла не объяла его ". Может быть, дитя все еще незабывает, что мы уже забыли: два Божьих дара миру на елку – два Солнца: то, дневное, наименьшее, и это, ночное, большее. Так бы и нам посмотреть на Рождество, чтоб увидеть его и взятьвтолк лучше всех богословов и критиков. Vii verbum caro factum est, magna pulchritudo Слово стало плотью, – краса большая! — молится, поет бл. Августин. [226] Ангельскими перстами, легкими, как сон, соткана вся из звездных лучей эта " краса большая ", – ave, maria gratiosa, – не наши земные, черные, непроницаемые, неподвижные, в 3-х измерениях, плотские образы, а неосязаемо-пролетающие, прозрачно-светлые, но наиболее, чем все земное, настоящие, небесные тени. Музыкой тишайшей в них произнесено все, практически без слов, или точнее умолчано – и все-же произнесено. Может быть, только дивней, что так нескончаемо немало в нескончаемо маленьком произнесено. Самое большое – наиболее маленькое – Атом. Если его " разложить ", разрядить заключенные в нем силы полярности, – что станет? Этого еще не знают физики, делая эксперименты " разложения атома "; может быть, ветхий мир наш рушится, и появится новейший. Мужа не знаю, Иисус Неизвестный vii. ( Лк. L, 34), на данных 3-х словах – лишь на них – зиждется целый догмат о Бессеменном зачатии – всесокрушающая, всетворящая держава Атома. Ею старый мир, дохристианский, целый разрушен, и новейший – сотворен. Если бы эти три слова не были сказаны, то белоснежная, белее снеговых Альп, Благовещенская лилия – maria di gratia plen – Миланский храм не подрос бы; Винчиевская черная " Дева Скал " премирной ухмылкой не улыбнулась бы; Беатриче не повстречал бы Данте ни на земле, в " Новой Жизни ", ни на небе, в " Божественной Комедии ", и не произнес бы Гёте: Здесь небывалому Сказано: будь! Вечная Женственность К этому путь. Если была, имеется и станет наша Святая Земля – Святая Европа, то поэтому лишь, что это было. Овцы и козы все еще пьют из единого в Назарете-городке, " Мариина Источника ", а века и народы – из единого в Граде Человеческом, Ее же, в жизнь нескончаемую текущего Источника. Ave maria, Радуйся, Благодатная, – все еще по всей Святой Земле – Европе, звенят колокола; ежели же умолкнут, – всему конец. 2. УТАЕННАЯ ЖИЗНЬ i Возвратились они( Иосиф и горькая) в Галилею, в град собственный Назарет. Младенец же рос и укреплялся духом, исполняясь мудрости( Лк. 2, 39–40.) Если к этим двум стихам Луки добавить небольшой рассказ об Иисусе-отроке, то вот все, что он знает о 30 годах жизни Господа до крещения. Еще меньше знает Матфей, поэтому что почтение волхвов и бегство в Египет – не деяния, а мистерия. А два других евангелиста, молоток и Иоанн, совершенно ничто не знают или не желают ведать. " Было в те дни, пришел Иисус из Назарета Галилейского и крестился от Иоанна в Иордане ", – затевает молоток " Евангелие Иисуса Христа "( 1, 9), в значении не " книжки ", а " жизни ", как какбудто вся остальная дробь жизни Иисуса для Марка еще не жизнь Христа. То же делает Иоанн: " Слово стало плотью "( 1, 14), – в эти три слова подключает он 30 лет жизни Человека Иисуса. Здесь уже очевидно, преднамеренно, – не время, а бесконечность, не деяния, а мистерия. Можно заявить, что об Иисусе, после погибели, мы знаем более, чем до Крещения. Узкая полоса света – один, два или три года жизни, все же прочее – мрак. Что же во мраке? " Этого мы не знаем; ведать вам и не необходимо, чтоб избавиться ", – как какбудто отвечают различными гласами все 4 очевидца. Свет, падающий от них на жизнь Иисуса, размещен так, что она схожа на узкую длинную и черную комнату, где лишь у выхода – погибели – одна ослепительно-яркая точка света – Воскресенье; по мерке же такого, как мы от нее удаляемся, мгла густеет, – гуще только у входа – Рождества. Свет вырастает от истока жизни к ее концу, и движение жизни ускоряется: ужаснее только освещены 10-ки лет от Рождества до Крещения; лучше – один, два или три года, от Крещения до Преображения; и далее все лучше и лучше: месяцы, от Преображения до Вшествия в Иерусалим; дни от Вшествия до Гефсимании; часы от Гефсимании до Голгофы; и, вконцеконцов, лучше только – минутки на Кресте. Ii Что это означает? Чтобы взятьвтолк, вспомним ближайшие к Евангелиям свидетельства: св. Игнатия Богоносца: " Иисус родился человеком поистине ", Иисус Неизвестный ii. ; [227] св. Юстина Мученика: " Иисус рос, как все люди растут, отдавая должное любому возрасту и питаясь всякою духовною пищею "; [228] св. Луки: " Иисус пришел в Назарет, где был воспитан, #964; #949; #952; #961; #945; #956; #956; #941; #957; #959; #950;( 4, 16); Послание к Евреям: „Страдая, учился… достигал совершенства“( 4, 8–9); и, вконцеконцов, чрезвычайно античное, видится от первых веков христианства идущее, предание или прошлое, сохранившееся у Иоанна Дамаскина( viii в.): " Был Он лицом, как все мы, сыны Адамовы ". [229] Имя " Иисус ", jeschua( " Бог-помочь ") – такое же обычное у тогдашних иудеев, как у нас – " Иван ", " Петр ". " Иисусов " у Иосифа Флавия одиннадцать: поселяне, главари, бунтари, священники, грабители. [230] Вот отчего молоток, называя Иисуса в первый раз, добавляет: " из Назарета Галилейского ", – подругому бы не сообразили, о ком идет стиль. Имя, появление, рост, жизнь, лицо, – все, " как у всех ". Если это еще не ключ к загадке: что делал Иисус, как жил 30 лет до явления миру? – то, может быть, уже пространство, где нужно находить ключа. Iii Как ни недостаточно мы знаем об данных 30 годах, мы уже и тут владеем исторически незыблемую точку опоры против всех докетов, " каженников ", старых и новейших: " прямо с неба сошел Иисус в Галилейский град Капернаум ". – " Сразу велик, сходу целый ", semel grandis, semel totus, – обучает Маркиан Докет. [231] Нет, не " с неба сошел " и не " сходу велик ": медлительно вырастает, " растет ", " воспитывается ", " обучается ", " наполняется мудрости ", " закрепляется духом ", " мучается ", " добивается достоинства ", может быть, не лишь в те 30 лет, до явления миру, но и позже, всю жизнь, до крайнего вздоха. О, естественно, лишь извне – " как все ", а внутри – как никто! Iv Был ли Иисус Иисус еще до явления миру? Или все христианство – ересь, или " Слово стало плотью ", – правда. Это и означает: Иисус был постоянно Христом, или поточнее, постоянно Иисус был в Иисусе. Как покров на лице, оболочка на семени, так Иисус на Христе. Мог ли бы Он утаиться от решетка, за 30 лет не предоставить Себя ни единственным однимсловом, знаком, ходом, ежели бы этого Сам не желал, не был обращен целый внутрь, в Себя, в данной первой доли жизни, с такою же бесконечною, мир побеждающей мощью, с какою, во 2-ой доли, – обращен целый вне, в мир? " Время Мое еще не настало ". " Час Мой еще не пришел ", – насколько раз повторяется( Ио. 7, 6; 8, 4.) Вот где, видится, ключ к загадке Иисусова молчания. И пришедши в родина Свое( Назарет), изучал их в синагоге их, так что они изумлялись и разговаривали: откуда у Него таковая мудрость?.. И соблазнялись о Нем.( Мт. 13, 54; 57.) Тридцать лет прожили с Ним, не зная, с Кем живут; означает, никогда ничто не заявлял и не делал посреди них, что могло бы предоставить Его, – таился, безмолвствовал. " Был в пустынях до дня явления собственного Израилю ", – это, произнесенное об Иоанне Предтече, разрешено бы заявить и о Христе; тот – в пустыне наружной. Этот – во внутренней. Некто стоит посреди вас. Кого вы не понимаете( Ио. 1, 16), — скажет о нем Предтеча уже практически в самый-самый миг явления. V Образ Мессии-Христа " утаенного " был в те дни готов в иудействе. " Когда придет Иисус( Мессия), никто не станет ведать, откуда Он ", – молвят Иисусу иерусалимские книжники( Ио. 7, 27.) То же произносит и св. Юстину Мученику Трифон Иудей( 150 г.): " Уже Мессия пришел, но, по фактору беззаконий наших, прячется ". – " Может быть, уже родился и где-либо проживает вданныймомент Мессия, но людям неизвестен ". – " Он и сам еще не знает, кто Он, и власти никакой не владеет, доколе не придет Илия и не помажет Его на королевство, и не возвестит( Израилю) ". – " Если и пришел Мессия, никто еще не знает Его: выяснят же лишь тогда, когда Он появится во известности ". [232] Этот-то, уже отделанный, как бы намеренно на лицо Его сотканный, покров и возложил на Себя Иисус. Vi Если так, то ясно, отчего об данных 30 годах утаенной жизни Его все евангелисты молчат: молчат о Нем поэтому, что Он Сам о Себе безмолвствует. Воля Отца Его, во 2-ой доли жизни Его, чтоб Он заявлял, являлся миру, а в первой – чтоб Он решетка таился, безмолвствовал. И обе воли осуществил Он: заявлял и безмолвствовал, как никто никогда; чуду слова Его одинаково лишь волшебство молчания. Тайна утаенной жизни ero – секрет возрастающего семени. " Царство Божие аналогично тому, как ежели человек кинет зерно в землю; и дремлет, и встает ночкой и днем; и как зерно всходит и вырастает, не знает "( Мк. 4, 25–27.) Тридцать лет в Иисусе рождается Иисус; в вечности уже родился, – опять рождается во времени. Если каждое земное появление имеется " падение " души с неба на землю, как изучают орфики, то нам, земным, не с большущий вышины падать; но Ему, Небесному, насколько нужно было эонов войти, насколько вечностей. Vii Тридцать лет безмолвствует – кует орудие, чтоб одолеть мир. Тридцать лет стрела на тетиве натянутого кривизна неподвижна: лук – Иисус, стрела – Иисус. Узкой тропинкой, в сухом бору, идет человек с горящим факелом; искры достаточно, чтоб запылал пожар; но нужно, чтоб запылал не ранее, чем несущий факел дойдет до цели: лес – мир, человек – Иисус, факел – Иисус. Все, побеждающие мир, слова Его – только волны моря, а под ними бездна – тишь. Два Эона в Боге, изучают гностики: Слово, Логос, и Молчание, Зиге. " Слово стало плотью ", и Молчание также. Viii Кто читает Евангелие, как следует, тот непроизвольно строчит в сердечко собственном Апокриф, не в новеньком значении, " неправильного ", а в старом – " утаенного Евангелия ". [233] Чудом до наших дней уцелевшая, не писцом на пергаменте, а Богом на земле написанная к такому " утаенному Евангелию ", Апокрифу, заглавная картина – Галилейский град, Назарет. Ix К северу от большой Иезреельской равнины – весною зеленого, летом золотого моря хлебов, – на первых отлогих предгорьях Нижней Галилеи, тесновато отовсюду замкнутая холмами равнина – утаенной жизни колыбель. " Раем Божьим " именует ее странник vi века, св. Антонин Мученик. [234] Имя nazareth, nazara, " Заступница ", – может быть, имя здешней древнеханаанской богини Земли-Матери. [235] Милостива, в самом деле, к людям здешняя земля, как мама: так изобильна, что " маслинами проще насытить в Галилее цельный табун, чем в земле Иудиной малыша ", – произнесено в Талмуде. [236] Может быть, и в Псалмах говорится о той же земле: Лето благости Твоей венчаешь, Господи, и стези Твои излучают тук; излучают на пустынные пажити, и бугры препоясываются готовностью; луга одеваются стадами, и равнины покрываются хлебом, восклицают и поют.( Пс. 64, 12–14.) Горный воздух свеж: с гор или с недалекого моря, в наиболее знойные дни, веет после пополудни свежесть. Зимы времяотвремени грозные: выпадает снег, удивительно белеющий на кипарисах и пальмах, но быстро: под первыми лучами солнца тает. [237] Белые, низенькие, с плоскими кровлями, домики, рассыпанные, как игральные останки, в оливковых рощах и виноградниках по склону холма и в равнине, лишь кое-где стеснились в узенькие, крутые, буквально в небо уходящие, улочки-лесенки, тенистые, пикантно пахнущие оливковым дымом, кислым вином и козьим пометом. Солнечный луч, времяотвремени прорезая малость, освещает пестрые лохмотья белья, висячие на перекинутых чрез улочку веревках, а там, где дома прерываются садиком, – на колючих заборах из кактусов. [238] Внутренность домиков скудная: одно жилище из 2-ух половин; в первой, с земельным полом, ступени на две повыше, поселяется семья; во 2-ой, нижней, – семейный скот. Глиняные, закоптелые от дыма, стенки; узенькие, с решетками, щели-оконца. Днем раскрывается входная дверь для света, а в вечер загорается глиняная лампада на высочайшем металлическом ставце или на выступающем из стенки кремне. На полу – очаг с медным котлом; дым значит в дверь. Тут же ручные жернова. Две-три скамьи, платяная скрыня, мерки с сушеными плодами и крупами, кувшины с вином и оливковым маслом по стенкам, – вот и все убранство жилища. Спят на полу, разостлав домодельные ковры и циновки; а на день, свернув, кладут их в угол. В летние же ночи дремлют на плоской кровле домика, под звездным пологом. [239] Может быть, в одном из таковых домиков и жил Иисус. Х Город, в наши дни, уже не тот, что во дни Иисуса, но кругом него все то же: темные шатры бедуинов-кочевников и караваны верблюдов на равнине Иезрееля, блеющие на неясной заре, овцы и козы у водопойной колоды единого в равнине родника; [240] Назаретские женщины, сходящие к нему с кувшинами; вьющиеся над домами, с радостными криками, ласточки; снизу долетающий сюда чуток слышно, а там внизу, где жаркий ветр тревожит золотое море нескончаемых иезреельских нив, громкий в тиши полдня, трезвон " кимвалов " – кузнечиков. [241] В 2-ух часах пути от Назарета – столица Нижней Галилеи, Сепфорис-Диокесария; там – римские театры, школы, бани, ристалища, храмы богов, восемнадцать синагог и оченьмного книжников. [242] Но ничто не доходит оттуда в Назарет; тут – тишь нескончаемая, как в жизни Иисуса-отрока. Xi " Из Назарета может ли быть что благое? "( Ио. 1, 16.) – " Разве из Галилеи Иисус( Мессия) придет? "( Ио. 7, 41.) – " Рассмотри и увидишь, что из Галилеи не прибывает пророк "( Ио. 7, 52.) Там " люд, сидячий во тьме… и тени смертной "( Мт. 4, 15.) " Галилея ", gelil-ha-goym, означает " Округа язычников ". Кровь самих иудеев, живущих тут, – " нечистая ", смешанная с кровью финикийской, вавилонской и эллинской. [243] Даже говор галилейский нечист: перемешивает еврейские горловые гласные. [244] Сколько ни отрекался Петр от Господа в фатальную ночь, во дворе Каиафы, узнан был по галилейскому говору: " Точно, и ты из них, ибо и стиль твоя обличает тебя "( Мт. 26, 7.) Так же, может быть, обличаем был и сам Иисус. Только в огромных городках – в Иерусалиме, естественно, вособенности – живут иудеи чистой крови, chabar, – " люди закона ", благочестивые, а " поселяне ", amha-arets( ими полна Галилея, где городов недостаточно) – " черные люди ", " невежды в законе ". [245] – " Амгаарецы все нечестивы ", – обучает Равви Гиллель( hillel), старший современник Иисуса. [246] " Ни торговать Амгаарецам, ни брать у них, ни становиться в домах их, ни у себя воспринимать, ни закону изучать не обязано ". Свят лишь " понимающий "; " невежда " греха не опасается. [247] " Этот люд – невежда в законе, проклят он ", – скажут иудейские книжники об идущих за Иисусом " черных людях земли ", Амгаарецах( Ио. 7, 49.) Xii Но понимающие, как это нередко случается, оказались невеждами; основное познание забыли – что не Иудея, а Галилея языческая, " люд, сидячий во тьме и тени смертной, увидит свет Большой "; что к этим-то конкретно " темным людям " и придет Мессия; что о них-то и произнесено: " Нищим благовествовать помазал Меня Господь "( Ис. 61, 1.) Этими словами затевает Иисус проповедь Свою в Назарете о наступающем королевстве скудных – Царстве Божием( Лк. 4, 17–19.) Имя самого Мессии у Ветхозаветных пророков – ani, " Бедный ". [248] Вот отчего и пастухи Вифлеемские, первые из людей, поклонились Младенцу Христу, " тихие люди земли " – Тишайшему, нищие – Беднейшему. [249] xiii Иосиф и горькая – нищие люди: это следовательно по тому, что в жертву за очищение после родов приносят они 2-ух горлиц – " жертву скудных "( Лев. 12, 7–8.) Сказывая притчу о потерянной драхме, может быть, упоминал Иисус, как мама Его находила пропавшую денежку в скудном Назаретском домике; зажгла свечу, мела горницу и, когда нашла, обрадовалась так, как какбудто растеряла и нашла драгоценность( Лк. 14, 8–9.) Xiv У церковного историка Гегезиппа имеется рассказ, кидающий задний свет на всю утаенную жизнь Иисуса. Император Домитиан( 81–96 гг.), напуганный предсказанием о Мессии, большом короле, сыне Давидове, " который низложит мощных с престолов "( Лк. 1, 51), повелел прикончить всех отпрысков Давидова рода. Когда же донесли ему на 2-ух оставшихся в живых, внуков брата Господня, Иуды, Зокера и Иакова, послал за ними в Батанею, где прятались они, и, когда привезли их в Рим, спросил их, чем они живут. " Полевою работою ", – отвечали те и проявили ему свои мозолистые руки. Видя их простоту и убожество, Домитиан отпустил их на свободу. [250] Если потомки в деда, то, доэтого чем заявить: " Посмотрите на полевые лилии, как они растут, не трудятся ", – сам Иисус трудился. С беспомощными Я ослабевал, с алчущими жаждал, с желающими стремился, — и трудился с трудящимися, в этом, как во всем, наш Брат. Xv " Сына собственного готовит в грабители, кто не обучает его ремеслу " – это словечко раввинов мог припомнить плотник Иосиф, начиная изучать Сына ремеслу. [251] " Плотником " именует Иисуса молоток( 6, 3), а Матфей – " сыном плотника "( 13, 55), поэтому ли, что Иисус рано оставил дело отца, или поэтому, что Матфей уже колеблется, мог ли Сын Божий быть плотником. Греческое словечко #964; #941; #954; #964; #964; #969; #957;, арамейское – naggar, означает " плотник ", и " столяр ", и " каменщик " совместно: " строй дел знаток ", по-нашему. [252] В " Протоевангелии Иакова " Иосиф занят постройкой домов. [253] " Плуги производил и ярма ", – докладывает об Иисусе св. Юстин Мученик, видится, чрезвычайно античное, из безызвестного нам родника, но, судя по точности, и мелкости черты, исторически истинное, аттестат, [254] а по сохранившемуся у Юстина Гностика, преданию, подросток Иисус выручил овец в Назарете ". [255] В разности свидетельств нет противоречия: Иисус мог быть и пастухом, и столяром, и каменщиком, и тележником, глядя по нищете и по возрасту; в основном же свидетельства согласны: ел хлеб в поте лица, " как все люди, сыны Адамовы ". Xvi Труд – благословение Божие? Нет, проклятье. " Проклята земля за тебя, – произносит Господь Адаму. – В поте лица будешь имеется хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой взят "( Быт. 3, 17–19.) С пыткой – проклятьем труда связана мучение неравенства – волчье друг к другу сердечко голодных и сытых. Эти-то две пытки и услышаны в Евангелии, как нигде никогда; две эти " общественные трудности ", как мы произносим нечестиво-плоско, подняты в Евангелии во целый рост, от земли до неба. Адом пахнувшая прежде, подземных лугов асфодель. Бедность лишь тут – благоухающая раем лилия. Сколько бы мы этого ни забывали, – вспомним когда-либо. То, что нескончаемо действительнее и ужаснее для нас, или желаннее такого, что мы именуем " общественной революцией ", родилось лишь с Евангелием и лишь с ним умрет. Кажется, конкретно в наши дни, в нашей былей христианской Европе, как никогда и нигде, избавление населенияземли зависит от такого, поймем ли мы, что означает: " Блаженны бедные, ибо их имеется королевство небесное ". Xvii Сына не знает никто, несчитая Отца( Мт. 11, 27), — это нужно держатьвголове, разговаривая не лишь о Божеской, но и о человечной личности Христа. Если на очевидной жизни Его, то тем наиболее на секретной – на тех днях, когда в Иисусе рождается Иисус, – лежит никем никогда не поднятый – неподымаемый покров, – никем, несчитая Него Самого: лишь Он Сам произносит в очевидной жизни Своей слова, кидающие задний свет на эти дни; лишь из Его же личных слов мы спрашиваем о секретной жизни Его непостижимое для нас, неимоверное и истинное, по всеобщему закону для только, что мы знаем о Нем: чем неимовернее, тем настоящее. Xviii Я и Отец одно( Ио. 10, 30), вот наиболее неимоверное и истинное в Нем. Этого никогда никто из людей так не заявлял до Него и после так не скажет: в данной любви Сына к Отцу, Человек Иисус – Единственный. Учится произносить на коленях у Матери; но не от Нее и ни от кого из людей любить Отца не выучился; обожает Его так же несомненно, как дышит. " Авва, Отче ", ранее произнес, чем начал держатьвголове Себя. Чувство Отца в Нем такое же первое, как в остальных людях эмоция личного " я "; произносит: " Отец ", как мы произносим: " Я ". Бога обожал лишь один человек на земле – Иисус, поэтому что Он один знал Бога. Отче святой! и мир Тебя не узнал, а Я узнал Тебя.( Ио. 17, 25) познание Отца, влюбленность к Отцу – в Нем Одном-Единственном. Люди именуют Бога " Отцом ", но меж тем, как это совершают они и как делает Он, – таковая же разница, как меж однимсловом " пламя " и огнем. Первую заповедь: " люби Бога ", никто не осуществил; никто никогда не обожал Бога: чтоб любить, нужно ведать, а Бога никто не знает, не наблюдает. Увидеть Бога – помереть – для всех людей; лишь для Сына созидать Отца – существовать. " Куда схожу от Духа Твоего и от лица Твоего куда убегу? "( Пс. 138, 7.) Люди несутся от Бога; Иисус к Нему идет, как Сын к Отцу. Все благочестие до Него – " ужас Божий ". Но ужас не влюбленность; невозможно, – боясь, любить, как, замерзая, невозможно нагреваться. " В любви нет ужаса, но стопроцентная влюбленность выгоняет ужас, поэтому что в ужасе страдание "( Ио. 4, 18.) Это сейчас ясно всем, а до Христа – никому. Страха Божьего нет в Иисусе: Сын обожает Отца без ужаса. " Стань на данной горе; когда же станет проскочить известность Моя, Я поставлю тебя в расселине горы, и покрою тебя рукой Моею, доколе не пройду, и, когда сниму руку Мою, ты увидишь Меня сзаду, а лицо Мое не станет вероятно тебе ", – произносит Господь Моисею( Исх. 33, 21–23.) Только один Человек, Иисус увидел Бога лицом к лицу. Xix Что такое свет, не знают пещерные рыбы без глаз; люди не знают, что такое Бог. Только одна рыбка с очами видела свет – Человек Иисус. Свет наблюдают и растения, судя по тому, как тянутся к свету, поворачивают листья к солнцу и открывают цветочки. Но меж 2-мя зрениями, животным и растительным, разница наименьшая, поэтому что количественная, а не высококачественная, чем меж 2-мя познаниями – тем, каким люди знают Бога, и тем, каким Сын знает Отца. Xx " Я обожаю Бога ", – никогда не произносит Иисус; Сын о любви к Отцу не произносит, поэтому что Он хозяйка Любовь. " Господи, покажи нам Отца, и достаточно для нас ". – " Столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? Видевший Меня, видел Отца "( Ио. 14, 8–10.) Этого никто из людей не заявлял и не скажет. " Богом " никогда не именует Отца, и людям никогда не произносит: " Наш Отец ", а постоянно " Мой ", или " ваш ", поэтому что Он – Сын Единородный, Единственный. Люди ощущают Бога Творцом, а себя – тварью; лишь у 1-го человека, Иисуса – эмоция рожденности – несотворенности. Надвое для Него распределяется мир: все населениеземли и Он один с Отцом. Xxi Память о небе у людей как бы отшиблена ужасным падением с неба на землю – рождением; лишь у Него 1-го выжила. Чем был до рождения и чем станет после погибели, в лоне Отца, знает – незабывает главным " знанием-воспоминанием "( anamnê Sis Платона.) " Прежде ежели был Авраам, Я есмь "( Ио. 8, 58) – это для Него так же элементарно, несомненно, как для нас " вчера ". В этом чувстве " предсуществования ", " премирности ", – все та же небывалость Его, единственность. В 2-ух мирах проживает постоянно – в том и этом: " Я исшел от Отца и пришел в мир; и снова оставляю мир, и иду к Отцу "( Ио. 16, 28.) Тот мир для Него не темная ночь, как для нас, а прозрачные вечер; тот – практически как этот. Небо незабывает, как изгнанник – отчизну, но не дальную, а близкую, вчерашнюю. Знает – незабывает все, что было и станет, но людям не может заявить; страдает пыткой вечной немоты, несообщимости. " О, род неправильный! доколе буду с вами? доколе буду вытерпеть вас? "( Мк. 9, 19.) Любит людей, как никто никогда не обожал, и один посреди них, как никто никогда. Xxii Сын Отцу единосущен в вечности( consubstantialis Халкедонского знака), а во времени, – ежели, по св. Игнатию Богоносцу, " Иисус родился человеком поистине ", – по св. Юстину Мученику, " рос как все люди растут ", и, по св. Луке, " рос и укреплялся духом, исполняясь мудрости ", – Существо Божеское в человечном, растя, подымаясь из черных глубин такого, что мы именуем " подсознательным "( consience subliminale), только равномерно вступает в рассудок человека Иисуса, медлительно овладевает Им, заполняет Его, как ясный свет и тепло-прозрачно зреющий плод. Это и означает: в Иисусе рождается Иисус. Год от году, день ото дня, слышит все ясней и ясней, во всех голосах земли и неба, – в гуле ветра, гуле воды, в раскатах громов и в тиши звездных ночей – глас Отца: " Ты – Сын Мой любимый ". Но, как бы равномерно ни было это появление – " вспоминание, ознакомление " вечности во времени, – обязана была настать таковая минутка, когда Он узнал внезапно все, и ответил Отцу: " Я ". В эту-то минутку и родился в Иисусе Иисус. Xxiii Вспомним незаписанное словечко Господне: " Я был посреди вас с детьми, и вы не узнали Меня ", и иное, записанное: " Если не обратитесь и не будете как детки, не войдете в Царство Небесное. "( Мт. 18, 3), – вспомним эти два слова, чтоб взятьвтолк не неправильное, а " утаенное Евангелие " – Апокриф, сохранившийся в книжке валентиниан-гностиков, от iii века, pistis sophia, куда он, возможно, занесен из наиболее старой, от середины ii века, также гностической книжки, genna marias( Рождество Марии), а туда, в свою очередность, из какого-то безызвестного нам, еще наиболее старого родника, [256] может быть, такого самого, из которого черпал и Лука, – из сердца Матери: " горькая сохранила все слова сии, слагая в сердечко собственном "( Лк. 8, 19.) Вспомним втомжедухе, что словечко " Дух ", по-еврейски rû Ach, по-арамейски, на родном языке Иисуса, rû Cha, – дамского рода. Матерь Моя – Дух Святой, произносит Иисус в " Евангелии от Евреев ", – древнейшем и к нашим синоптикам ближнем из неканонических Евангелий, в книжке же иудеохристианской общины эльказаитов( elkasai), практически современной Евангелию от Иоанна( правило ii века), Дух Святой – " Сестра Сына Божьего ", [257] а в Откровении Иоанна – " Невеста " Христова, Церковь: " И Дух, и Невеста молвят: прииди! "( 22, 17.) Мать, Сестра, Невеста – три в Одной. Все это станем держатьвголове, читая Апокриф pistis sophia. Xiv Дева горькая Господу, по воскресении Его, разговаривала так: …Будучи Младенцем, доэтого чем Дух сошел на Тебя, был Ты единожды в винограднике с Иосифом. И Дух, сошел с небес и, приняв на Себя Твой образ, вошел в мой дом. Я же не выяснила Его, и подумала, что это Ты Сам. И Он произнес мне: " Где Брат Мой, Иисус? Я хочу Его созидать ". И я смутилась и подумала, что привидение( бес) меня искушает. И, брав Его, привязала к ножке постели, покуда не пойду за вами. И я нашла вас в винограднике, где Иосиф работал. И, услышав слова мои к Иосифу, Ты сообразил их, и обрадовался и произнес: " Где Он? Я хочу Его созидать ". Иосиф же, слыша слова Твои, изумился. И безотлагательно же отправь мы и, войдя в дом, отыскали Духа, привязанного к ножке постели. И, смотря на Тебя и на Него, мы видели, что Вы совсем друг другу аналогичны. Дух же привязанный освободился, и обнял Тебя, и поцеловал, а Ты – Его. И Вы стали Одно. [258] xxv Варвара или малыша неумелый набросок, невинно-кощунственно искажающий некий безызвестный подлинник – может быть, чрезвычайно дальнее прошлое, очень на явь не схожий поэтому наяву забытый, другую реальность отражающий сон, – вот что такое этот Апокриф. Дух – малая девочка, привязанная к ножке постели, для нас, " просвещенных " и " зрелых " людей, – жестоки или ребячески нелепое святотатство. Многим, ли, но, лучше Дух – Животное, Голубь? И не все ли человечные образы Бога, человечные слова о Боге безвинно, непроизвольно кощунственны? Будем же, не останавливаясь на словах и видах, находить такого, что за ними. Взрослым сердцем нашим мы тут ничто не поймем; но ежели бы мы могли чудом отыскать наше детское сердечко, то, может быть, в нем, как в солнце, возродился бы опять этот на земле увядший, неземной цветочек. Xxvi Будут два одна плоть, — произносит первый Адам, и скажет Второй( Быт. 8, 24; Мт. 19, 5.) Два были одно в вечности, и будут одно во времени. Царствие Божие наступит тогда, когда два будут одно… мужское станет, как женское, и не станет ни мужского, ни дамского. Иисус Неизвестный xxvi. [259] Вспомним и это " незаписанное словечко Господне ", и, может быть, мы поймем, отчего Он и Она, Жених и Невеста, Брат и Сестра, Сын и Мать, так " совсем друг другу аналогичны ", что, видя Их совместно, невозможно распознать; может быть, мы поймем, что в тот миг, когда соединился в поцелуе небесной любви Он с Нею, и родился в Иисусе Иисус. Xxvii Так же ребячески или варварски-кощунствен и иной, у Юстина Гностика сохранившийся Апокриф, возможно, из той же книжки germa marias, – может быть, такое же страшно-далекое воспоминание-видение, бездонно-глубокий, очень на явь непохожий и наяву забытый сон. …Послан был, во дни Царя Ирода, Ангел Господень… И, придя в Назарет, отыскал Он Иисуса, Сына Иосифа и Марии, пасущего овец, двенадцатилетнего Отрока. И возвестил Ему все… что было и будет… и произнес: " все до Тебя пророки уклонились от правды. Ты же, Иисус, Сын Человеческий, не уклоняйся, но все слова сии о Благом Отце ввести людям, и взойди к Нему, и воссядь одесную Отца всех, Бога ". И произнес Иисус Ангелу: " Исполню все ". [260] Надо ли произносить, в чем тут ересь и святотатство? Сыну раскрыть волю Отца не может никто – ни даже светлейший из Духов, грядущих лицу Божьему, – может лишь сам Отец. Но и через ересь светится правда, как через сеть и пыль – продолжительно в нищенской лачуге пролежавший, из королевского венца похищенный алмаз: основное, решающее все, откровение совершилось в Человеке Иисусе, в один установленный год жизни Его – тут, по Юстину Гностику, так же как по св. Луке, двенадцатый( Лк. 2, 42–50. Отрок Иисус во храме) а, может быть, и в один установленный день, час, миг. [261] Медленно-медленно копится в небе беда, но молния сверкнет внезапно; внутренние очи сердца раскрываются у человека Иисуса медлительно, но совершенно открылись – узрели – внезапно. Xxviii " Он уходил в пустынные места и молился "( Лк. 5, 15.) – " На гору взошел помолиться одиннаодин, и вечером оставался там один "( Мт. 14, 23.) – " Утром, встав очень рано, когда еще было мрачно, получился( из дома) и удалился в пустынное пространство, и там молился "( Мк. 1, 35.) – " На гору взошел и пробыл всю ночь в мольбе "( Лк. 6, 12.) Сколько таковых нагорных молитв в Евангелии! Если в жизни очевидной, то, возможно, и в секретной, уходил Он молиться в пустоши и на горы, – может быть, еще в те дни, когда пас овец в Назарете, двенадцатилетним отроком. И вот, пишется непроизвольно, в сердечко нашем, вблизи с Евангелием очевидным, секретное, – не в новеньком, а в старом, нескончаемом значении. АПОКРИФ. 1. Стадо темных коз руководит Пастушок из Назарета на злачные пажити горных лугов Галилеи. Слишком для Него высок, обязано быть, отцовский, из белого акацийного бревна, мало в середине от потной руки потемневший, загнутый наверх крючком, пастуший посох. Бедные, на голых, загорелых ножках, стоптанные, из пальмовых листьев плетенные, также для Него очень огромные, обязано быть, отцовские, лапотки-сандалийки, с ремешками истертыми, – один, практически оторванный, мотается сбоку; нужно бы отремонтировать или совершенно отхватить, да все забывает. Некогда ярко-голубой, с желтоватыми полосами, но издавна уже на солнце выцветший, серый, шерстяной платок на голове, стянутый шнурком так, что лежит гладко-кругло на темени и падает на спину прямыми длинными складками, – ведущий убор пастухов, незапамятно-древний, может быть, еще дней Авраамовых, когда первые пастухи-кочевники пришли из Сенаара в Ханаан. Белая, чистого, галилейского льна, нешитая, сверху до низу тканая искусной ткачихой Мирьям, маленькая, чуток пониже колена, рубашка, с вышивкой из желтой, лазурный и красной шерсти по подолу заговором от отвратительного глаза, лихорадки и укуса змеиного – стихом псалма Давидова: Зло не приключится тебе, и рана не приблизится к жилищу твоему, ибо Ангелам Своим заповедал о тебе защищать тебя на всех маршрутах твоих; на руках понесут тебя, да не преткнешься о гранит ногою твоею. [262] 2. Лицо Пастушка, как у всех двенадцатилетних мальчиков, – обычное, обычное, на все человечные лица схожее, лишь тихое не как у всех, и такие глаза, что ходившие с Ним совместно в школу назаретские детки, смотря в них, все желали о чем-то спросить Его и не смели, разумные; добрые, все желали заявить, что обожают Его, и также не смели, а злобные хихикали, ругались над Ним, называя Его " бесноватым ", " волчонком ", " царенком "( знали, что Он из Давидова рода), или элементарно " Мирьяминым сыном ", добавляя какое-то Ему невнятное словечко; лишь позже узнал Он, что это обида мамы, за то, что она родила Его какбудто бы не от Иосифа. Два же самых злобных бросали в Него вследствии угла камнями, так что школьный преподаватель при синагоге, хассан, отодрал их единожды за уши и произнес, что, ежели не закончат, то выгонит их из школы. Камни швырять закончили, но с той поры глядели на Него неговорянислова, так зло, как какбудто желали уничтожить. Знал Он и Сам, что у Него такие глаза, и опускал их перед людьми, скрывал под чрезвычайно длинными, как у девочки, ресницами. 3. Тихим и неясным сутра, с тихим белоснежным, буквально лунным, солнцем на таком же белоснежном, буквально лунном, небе, взошел Пастушок, погоняя табун темных коз, на плоскогорье Назаретского холма, где красные, под темно-зеленым вереском, у ног Его, анемоны брызнули, как чья-то кровь, – " чья? " – подумал Он, как задумывался о них постоянно. Остановился. Тихо тут, наверху; но снизу, из города, холмами заслоненного, глухо доносится собачий лай, ослиный рев, скрип тележки, мокрый звук вальков по белью, и звуки эти оскверняют тишину. Глянул на все 4 стороны, как птаха, выбирающая путь, куда ехать: к северу, где лунным серебром чуток вероятно искрилась, на белоснежном небе, снежного Ермона, как Ветхого деньми, в несказанном величьи, седая башка; к востоку, где гряды холмов, волнообразно понижаясь, буквально падали в какую-то невидимую бездна, – в равнину Геннисаретского озера; к югу, где необозримо желтело золотое море иезреельских пажитей; к западу, где настоящее море белело, как 2-ое, куда-то под землю уходящее, небо. Выбрал путь на север, к холмам Завулона и Неффалима, где горные пастбища только пустыннее. 4. Кликнул коз, – те отправь за Ним, покорно, как какбудто знали, куда идут; и стремительными шагами, буквально сбегая от невидимой погони человеческих звуков, сошел в глубокую, Назарету противоположную, равнину; из нее снова поднялся, снова сошел; и так, с холма на бугор, из равнины в равнину, далее, все далее уходил от людей, заслонялся холмами от них, как стенками. Выше, все больше бугры; поглубже, все поглубже равнины; травки зеленее, цветочки благоуханнее: белоснежные ромашки, желто-красные тюльпаны, лиловые колокольчики, плотно, как в садовых цветниках, разрослись на влажном дне равнины, где журчали, невидимые под травами, воды горных ключей; а по сухим каменистым склонам холмов – дикий красный лен, и чрезвычайно высочайшие, в рост Пастушка, зонтичные травки, с бесцветным, из белоснежных цветочков, кружевом, кидавшим голубовато-лунные тени на красный лен. Целые бугры поросли данными травами, так что издалека казалось, что накинут на землю прозрачно-белой фаты подвенечный покров, как на застенчиво порозовевшее лицо жены. Козы шли за Ним все так же покорно, как какбудто знали, куда Он ведет их, и сами желали туда. Знали, может быть, о Нем более людей, смиренные твари, и злаки, и воды, и земля, и небо. Только времяотвремени, на ходу, козы алчно щипали сочные травки на дне долин и шли, не останавливаясь, далее. В ряд теснясь на узкой, меж скалами, дорожке, тянулись долго по розовым льнам, как темные четки, то кверху, то книзу. Маленький козлик отстал, заблеял печально. Пастушок брал его на руки, и матка вблизи вульгарна, смотря на Пастушка прозрачно-желтыми, разумными очами, как какбудто благодарила. 5. Дальше, все далее; тише, все тише, – поближе к Отцу; Божья пустыня пустыннее. Кажется, нога человеческая тут никогда не ступала; тишь никогда не нарушалась человечьим гласом. Лист на траве не шелохнет, колокольчик на стебле не дрогнет. Жаворонок было запел, но умолк, как какбудто сообразил, что тишины невозможно отступать; застрекотал кузнечик в траве, и также умолк; глухо прожужжала в атмосфере пчела, застыл в расстоянии звук, как оборванной на лютне струны, и еще стало тише. Не было, видится, никогда на земле таковой тишины, и не станет; лишь в главном раю было, и станет во другом – в Царствии Божием. 6. Кончились бугры, начались горы, с чрезвычайно отлогими, восходящими склонами. Розовые льны и зонтичные травки пропали: лишь серый мох, да желтоватый лишай по нагим горам. Низкие поначалу, кривые, возникли первые дубки, да сосны, а позже, – все больше, стройнее, и вознесся, вконцеконцов, величавый кедр Ливанский, в чьих ветвях гнездятся соколы. Дали прояснели, мглы рассеялись. Небо все еще облачно-бело, но кое-где уже сквозит голубое через белое. Легче стало дышать; потянуло горною свежестью – недалёкого талого снега ландышным ароматом. Там, внизу, уже лето – молодая супруга, а тут, на несчастье, все еще весна – двенадцатилетняя девочка. Скалы внезапно расступились, буквально открылись узкие ворота на просторный луг, поросший низкой, гладкой, мягкой, как пух, изумрудно-зеленой, весенней, ключами подснежных вод напоенной травкой, с редкими точками розовых, как лица лишь что проснувшихся деток, маргариток и бледно-желтых, северных лютиков. К северу луг срезан был гладко, как ножом, чертой, отделявшей зеленые травки от серого непрерывного гранита, восходившего отлого к иной, недалекой, таковой же гладко срезанной на белоснежном небе, темной черте – острому краю горы. Козы на лугу сами остановились, как сами давеча шли, – буквально знали, что тут конец пути, далее Пастушок не поведет их; нередко, обязано быть, случались тут и так же полюбили это пространство, как Он. Тотчас, рассыпавшись по лугу, начали щипать травку, припадая к ней мордами алчно: слаще была им эта горная, весенняя, – той летней, внизу. 7. Богу Киниру, древнеханаанскому, эллинскому Адонису( " Адонис " – " Адонай ", означает " Господь ") приуроченак была гора, под именованием Кинноры – милый арфы иудейских королей и священников, на которой воспевалась песнь Адонаю, Господу Израиля. " Арфой ", может быть, называлась гора поэтому, что, во время летних, от Ливана идущих, гроз, под золотыми на солнце, струнами дождя, вся она звенела, отвечая небесным громам, как золотая арфа-киннора. Здесь, в незапамятно античные, может быть, до-Авраамовы, дни, совершались таинства всевышнему Киниру-Адонису: в жертву деток собственных приносили папы на земле, так же, как Сына на небе принес в жертву Отец. Бог Кинир-Адонис родился человеком, скудным пастухом Галилейским, пострадал за людей, погиб, воскрес и снова сделался всевышним. Те же и поныне совершались таинства на полях Мегиддонских, видных с Назаретского холма, в конце Иезреельской равнины. Богу Киниру-Адонису все еще там воспевалась печальная песнь, записанная в книжке пророка Захарии. Пели ее пастухи Галилейские, от полей Мегиддонских до Киниретского-Геннисаретского озера( именованием господа звучала вся земля), Кинирову песнь на камышовой свирели-кинноре, поэтому что бог-пастух, разговаривали они, не арфу золотую, а скудную пастушью свирель изобрел, подслушав плачевную песнь ночного ветра в камышах, о погибели собственной. [263] Старый пастырь, прозванный " Язычником " за то, что перемешивал в жилах собственных две крови, иудейскую с эллинской, так же как в сердечко – 2-ух богов, Адоная с Адонисом, поведал Пастушку эту старую сказку, сидя с ним на плоскогорье Назаретского холма, и, указав на красные в огне заката, цветочки, брызнувшие у ног Его, кровью по темно-зеленым верескам, произнес: " Божья кровь! " Сказке не поверил Пастушок: знал, что Бог один – Господь Израиля. Встал и ушел от Язычника. " Отойди от Меня, Сатана! " – произнес ему в сердечко Своем. " Нет, кровь не господа Кинира, – подумал в первый раз тогда, смотря на красные цветочки. – Чья же, чья? И что означает: Сына в жертву принес Отец? " 8. Думал об этом и сейчас, сидя на кремне у зеленого луга, на несчастье Кинноре. Тише еще тишь тут, на несчастье, чем в равнинах, Все на земле и на небе как какбудто прислушивалось – ожидало что-то, затаив дыхание. Вынул Пастушок из кожаной сумки, висевшей чрез плечо, камышовую свирель-киннору, и заиграл господа Кинира плачевную песнь: Воззрят на Того, Кого пронзили, и будут плакать о Нем, как об единородном сыне, и скорбеть, как скорбят о первенце. Плач большущий в Иерусалиме подымется, как плач Адониса-Кинира на полях Мегиддонских; станет вся земля плакать. [264] 9. Кончил песнь, закрыл глаза, опустив на них веки, такие томные, что, казалось, никогда не подымутся. И снова – тишь такого бездыханного полдня, когда некто внезапно именует человека по имени, и он бегает, бегает, в сверхъестественном страхе, все одинаково, куда, – лишь бы увидеть лицо человечное, человеческий глас услышать, – не быть одному в тиши. Но ежели бы услышал Пастушок тот зов, то не бегал бы, а пошел на него, как сын идет на зов отца. Медленно поднял томные веки, открыл глаза, встал и пошел по гранитному склону горы к той недалекой, гладко срезанной, на белоснежном небе, темной, крайней черте. Шел, играя на свирели отца Своего, Давида, псалом: Господь – пастух Мой; Я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит Меня на злачных пажитях, и руководит Меня к водам тихим. Если Я схожу и долиною смертной тени, не убоюсь зла, поэтому что Ты со Мною; Твой жезл и Твой посох — они успокаивают Меня. [265] 10. К темной, крайней черте подошел – последнему краю горы, гранитной стене, падавшей отвесно в бездна. Белою змейкой извиваясь там, внизу, на самом дне бездны, пенился поток и ревел; но сюда, на высоту, не долетало ни звука. Синие горы, как волны, поднимались отлого, волна за волной, равномерно бледнея, к дремуче-лесистым склонам Ливана, а над ними, снежного Ермона, Первенца гор, как Ветхого деньми, в несказанном величьи, белела седая голова. Высшая точка Кинноры, скалистый, над самою кручей, уступ, называлась Престолом Кинира. Здесь лежала куча камней – может быть, прежде алтарь господа, – с полустертой, на одном из них, надписью: Сына в жертву принес Отец. К самому краю бездны подошел Пастушок и стал на колени. В белоснежном небе открылось голубое окно, и ясный луч свалился на лицо Пастушка, а иной луч из иного окна – на снежный Ермон: белоснежным, в снегах, алмазным огнем засверкало Лицо Несказанное, и веяньем холодным, как бы неземным дыханьем, обвеяло лицо Пастушка. Медленно поднял Он глаза и увидел в небе иное Лицо, от которого прежде побежит земля и небо, и не отыщется им места. Сделалась таковая тишь на земле и на небе, что, ежели бы кто-либо, несчитая Пастушка, был тогда на несчастье и мог перенести эту тишину, не нестись от нее в сверхъестественном страхе, то, может быть, сообразил бы то, что уже понимала смиренная тварь – звери, злаки, воды, и земля, и небо, – что эта тишь – От Него, Тишайшего, и увидел бы кругом головы Пастушка такое сиянье, что ясный свет перед ним – мгла. 3. НАЗАРЕТСКИЕ БУДНИ i " Иисус не был христианином; Он был Иудеем ", – произносит Большой историк, впрошлом христианин. [266] " Иисус был Иудеем и оставался Иудеем до крайнего вздоха ", – произносит небольшой историк, реальный еврей. [267] Это, естественно, феномен. Если нет связи меж Христом и христианством, откуда же оно взялось и куда его помещать во глобальной летописи? Сын человеческий – Сын Израиля – не объединяет ли в Себе, как лебедь, – обе стихии, землю и воду, – землю иудейства и воду всемирности? Что такое " феномен "? Слишком времяотвремени умопомрачительная( раrаdохоs, означает – " странный ", " умопомрачительный "), неимоверная, и, поэтому, кажущаяся обманом, правда. Только таковым " парадоксальным " языком мы и можем произносить о многом в Евангелии, поэтому что оно само – наибольший Парадокс, очень для нас умопомрачительная и неимоверная правда. Ii Нет ли, в самом деле, что-то в живом лице Иисуса не лишь исторически, но и религиозно-подлинного, что христиане, люди " крещеные ", не имеютвсешансы в Нем взятьвтолк, ни даже увидеть, а иудеи, " обрезанные ", наблюдают сходу, желая еще меньше христиан понимают? Первый протест на вопрос: " Кто Он таковой? " – первое от Иисуса воспоминание зрительное видевших Его лицом к лицу: " Иудей, Обрезанный ". Более неизгладимую печать оставляет на человеке кровь обрезания, чем влага крещения, – это, увы, не феномен и для нас, христиан, а наш свой церковный эксперимент. Скорее разрешено выяснить христианина, позабыв, что он крещен, ежели иудея, позабыв, он обрезан. Мы все забываем, что Иисус – Иудей, а таккак недаром поминает нам об этом чистый Эллин, недавний язычник, Лука, так упрямо и упорно: " на восьмой день обрезан… по закону Моисееву… принесен во церковь, чтоб доставить Его перед Господа, как поведено в законе Господнем "( 2, 21–24; 39.) Что это означает? Правы, естественно, иудеи сосвоейточкизрения, когда молвят, что Иисус не лишь нарушил, но и порушил, уничтожил Закон. Жертвы, очищения, суббота, обрезание – где все эти столпы Закона в христианстве? " Ветхое вблизи к уничтожению ", – произносит Павел и делает, что произносит: Ветхий Завет истребляет Новым. Iii И вот, все-же: " Я пришел сделать Закон ". Разрушив, сделать, – также " феномен " – уже не Евангелия, а самого Иисуса. Чтобы сделать Закон, разрушив его, нужно было Ему изготовить это не насильственно, снаружи, а внутри, несомненно, как прорастающее зерно ломает кожицу свою, чтоб, дав немало фрукта, сделать врождённый закон жизни; а для этого нужно было взять на Себя закон наружный, зайти в него до конца, родиться не лишь человеком поистине, но и сыном Израиля поистине; быть " Иудеем из Иудеев, обрезанным из обрезанных "; тайну Отца свершить в Себе самом, доэтого чем тайну Сына. Слишком для себя просто и бескровно мы разрываем ассоциация человека Иисуса с Израилем, забывая, как эта ассоциация недалека сердцу Его – к нерасторжимой в Нем связи Сына с Отцом, и какая смертная для Него болезнь – может быть, крест всей утаенной жизни Его – этот разрыв. Вот в этом-то значении, феномен: Иисус не христианин – неимоверная правда. Iv " Слишком обожал Он Израиля ", по чудно-глубокому слову " Послания Варнавы "( 117–132 г.): [268] #965; #960; #949; #961; #951; #947; #940; #960; #949; #948; #949; #957;, " очень обожал ", " перелюбил ". Мы сообразили бы за что, ежели бы могли взятьвтолк, что так же, как не было никогда и не станет аналогичного Ему человека, – не было и не станет никогда народа, аналогичного Израилю: Его люд, так же, как Он сам, – единый. Только в Израиле мог родиться Иисус; истина, и убит мог быть лишь в Израиле; но, ежели бы остальные народы и не уничтожили Его, то, может быть, поэтому, что и не узнали бы Его совсем, а этот – узнал безотлагательно, желая бы, как бесноватый: " рукипрочь! что Тебе до нас, Иисус Назарянин? Ты пришел нас убить "( Мк. 1, 24.) Сколько бы ни отходил жестоковыйный Израиль от Бога, он все-же целый в Боге, как рыбка в воде. Первый из народов сам начал молиться и остальных обучил. Не было, нет и не станет наилучших молитв, чем Псалмы. Этим-то молитвенным воздухом и дышит Иисус от главного вздоха до крайнего, от " Авва " в колыбели до " Сабахтани " на кресте. V Лет с 6 прогуливался, возможно, как все детки, обучаться в школу, beth-hasepher, при Назаретской синагоге. [269] Сидя на полу кругом свитка Закона, – декламировать его умели со всех 4 сторон, – детки повторяли за учителем, хассаном, хором крикливых гласов, один и тот же стих Писания, покуда не заучивали напамять. [270] С хором этим сливал, возможно, и небольшой Иешуа Свой детский голосок. А с 12-ти лет уже прогуливался по субботам в синагогу, " дом собраний ", keneseth, молиться со зрелыми, выслушивать проповедь и арамейский перевод Писаний, targum. Внутренность синагоги чрезвычайно обычная: крупная палата с оголенными, гладкими, белыми стенками, с двойным вблизи колонн, с деревянными скамьями для молящихся и каменным высочайшим помостом, arona, tebuta, обращенным к Иерусалимскому храму, – отсюда, из Назарета, прямо на полдень. Дверь за тебутой обращена была также на полдень и, большею долею, открыта для света. Низенький, со створчатыми дверцами, шкапик, смиренное схожесть Ковчега Завета, где хранились пергаментные, на 2-ух древесных палках развивавшиеся свитки Закона, находился тут же на тебуте, а перед шкапиком – столик на больших ножках, с наклонной, для чтения, дощечкой. Чтец покрывал голову длинным шерстяным полосатым покровом, головным убором кочевников, в символ такого, что Израиль, в пустыне решетка, на пути в королевство Мессии, – нескончаемый паломник. [271] Сидя на скамье, лицом к тебуте, чрез открытую за нею дверь, небольшой Иешуа мог созидать уходивший по золотому морю иезреельских пажитей, собственный грядущий, крайний путь в Иерусалим, на Голгофу. Vi Учится, возможно, и дома: свитки Закона хранились времяотвремени и в самых скудных домах. Школы раввинов чуть ли навещал; Сам не был никогда, в школьном значении, " учителем Израиля ". – " Как он знает Писания, не учившись? " – дивятся иерусалимские книжники( Ио. 7, 15), обязано быть, поэтому, что Он владеет вид не ученого rabbi, а обычного поселянина, амгаареца, пастуха или каменщика, " строй дел профессионалы ", наггара. [272] В поле, за плугом, и в искусный, за станком, дома, за вечерей, и в пути, под шатром, всюду и постоянно, обучаются люди Закону и молятся, как дышат; Бога благодарят за любой кусочек пища и глоток причина. " Слушай, Израиль ", schema iesreel, повторял, обязано быть, и небольшой Иешуа трижды в день, как все иудеи, за тыщу лет до Него и чрез две тыщи – после. Молится и святейшей, " восемнадцати-частной " мольбой, schmone esrah, о быстром пришествии королевства Мессии. [273] vii Тихий свет субботних огней, сладостный привкус причина пасхального, смешанный с горечью " травок ", в блюде с похлебкой charoseth, красновато-коричневой, как та речная глина, из которой в египетском рабстве Израиль лепил кирпичи, и громовый, " ломающий кровли домов ", hallel, " песнь избавления " – все это Иисусу родное, святое, незабвенное. [274] " Вожделея, вожделел Я имеется с вами Пасху сию ", – скажет воспитанникам в предсмертную ночь( Лк. 22, 15.) Пасхи земной – королевства небесного привкус: раз вкусив данной сласти, человек и Сын человеческий уже никогда не забудут ее не лишь тут, на земле, но и там, в вечности: " Уже не буду имеется Пасхи, доколе не совершится она в царствии Божием "( Лк. 22, 16.) Вот за что Он " очень обожал " – " перелюбил " Израиля; его Царем взойдет и на крест. Viii Каждый год предки Его прогуливались в Иерусалим на праздник Пасхи. И когда Он был 12-ти лет, пришли они, втомжедухе, по обычаю, в Иерусалим на праздник.( Лк. 41–48.) Можно было войти из Назарета в Иерусалим прямым методом, чрез Самарию, дня в три; [275] но, так как самаряне, почитая галилейских паломников " нечистыми ", не давали им ни воды, ни огня, ругались над ними, колотили их, а времяотвремени и убивали, то те предпочитали обходный, наиболее тяжелый и страшный от злодеев, путь чрез лесные и горные дебри Переи. К вечеру шестого дня, переправившись чрез Иордан, опускались в равнину Иерихона, глубочайший крах Мертвого моря, уже в начале низана, пасхального месяца, знойный, целый напоенный, как с душистою мастью ларец, благоуханием бальзамных рощ, почему и град в равнине той назван " Иерихоном ", " Благоуханным ". [276] Утром же, восходя в Иерусалим, на высоту 2-ух тыщ локтей, шли лихой, зигзагообразной ценный, меж оголенными, обагренными марганцем, буквально окровавленными, скалами. В сердечко Иисуса-Отрока могло запасть вещее имя пути: Путь Крови. [277] ix Шли целый день с утра до вечера. Вдруг, с 1-го из крутых поворотов у селения Вифагии, на несчастье Елеонской, открывалась над многоярусным, плоско-кровельным, тесновато слепленным, серым, как осиное гнездо, старым, скудным Иерусалимом, – прекрасная, вся из белого мрамора и золота, куча, – как снежная гора на солнце, сияющий Храм, hallel! Hallel! Аллилуйя! Вот, стоят лапти наши во вратах твоих Иерусалим, хором возглашали паломники Давидову песнь Восхождения. Очи мои возвожу к горам откуда придет содействие моя… Горы окрест Иерусалима, а Господь окрест народа Своего отныне и во век. Мир на Израиля! [278] С хором сливал голосок Свой, обязано быть, и небольшой Иешуа, повторяя из глубины сердца отца Своего, Давида, псалом: Как вожделенны жилья Твои, Господи сил! Истомилась воротила моя, желая во дворы Господни; сердечко и плоть моя восторгаются Богу живому. И птичка обретает жилище себе, и ласточка – гнездо, где решать птенцов собственных у алтарей Твоих, Господи сил, Царь мой и Бог мой! Блаженны живущие в доме Твоем, ибо один день во дворах Твоих лучше тыщи hallel! Hallel! Аллилуйя. [279] Х Когда же, по окончании дней праздника, ворачивались они, подросток Иисус остался в Иерусалиме; и не увидели такого Иосиф и матерь Его; но задумывались, что Он идет с иными. Прошедши же дневной путь, стали находить Его меж родственниками и знакомыми. И не нашедши Его, возвратились в Иерусалим, ища Его.( Лк. 2, 43–45.) Чтобы так забыть, утратить любимого Сына, двенадцатилетнего мальчика, в многомилионной массе, где могли быть и злобные люди; чтоб не припомнить о Нем ни разу, в движение цельного дня, не поразмыслить " где Он? что с Ним? " – предки Его обязаны были привыкнуть к таковым Его внезапным исчезновениям, и примириться с тем, что Он брал Себе волю, отбился от рук и проживает Своей отдельной, дальной и странной им жизнью. Сколько раз исчезал – находился; отыщется и сейчас. Путь дневной прошли, – означает, опустились из Иерусалима в Иерихон, а, может быть, и чрез Иордан переправились, и начали всходить на горы Переи, когда, искавши Его зря, поначалу посреди родных и знакомых, а позже, обязано быть, на первой ночевке, по всему Галилейскому табору, сообразили, вконцеконцов, что Он исчез на этот раз не так, как постоянно: может быть, и не отыщется. [280] Что обязаны были ощущать, восходя опять в Иерусалим, методом Крови, и там, в городке, ища Его по веем улицам, вглядываясь в лица прохожих, с возрастающей тоской и опаской, каждую минутку веря и отчаиваясь увидеть Его? Сердце родное измучила мама, глаза выплакала, за эти три дня – три вечности, размышляя, что никогда уже не увидит Сына. Xi Через три дня отыскали Его в храме, сидячего среди учителей, слушающего их и спрашивающего. Все же слушавшие Его дивились интеллекту и ответам Его.( Лк. 2, 46–47.) Сидя, по школьному обычаю, в тройном кружке воспитанников, у ног стариков, учителей Израиля, на великолепном, из разноцветных мраморов, мозаичном полу, в храмовой синагоге Тесаных Камней, lischat hagasit, на юго-восточном конце внутреннего двора, где собирались времяотвремени члены Синедриона, именитые учителя и книжники иерусалимские, – прослушивал их, узнавал и отвечал им подросток Иисус. [281] И увидев Его( Иосиф и горькая), изумились; и матерь Его произнесла Ему. Сын! что Ты сделал с нами? Вот, отец Твой и я с великою скорбью находили Тебя. Он же произнес им: для что вам было находить Меня? Разве вы не знали, что Мне обязано быть в доме Отца Моего? Но они не сообразили произнесенных Им слов.( Лк. 2, 48–50.) Нашему земному сердцу, – скажем всю истину, – эти неземные, первые, от Него людьми услышанные, слова кажутся нестерпимо ожесточенными: как бы морозом междупланетных пространств веет от них; наше человечное сердечко обжигают они, как схваченное нагой рукою на холоде ферро, сдирающим кожу, ледяным ожогом. Так ли даетответ мамы любящий сын? " Что Ты сделал с нами? " – " Сделал, что нужно ". – " Мы находили Тебя с великою скорбью… " – " Ваша печаль не Моя ". – " Вот, отец Твой… " – " Мой Отец – не он ". Это не в словах, а лишь в намеках, но, может быть, еще болезненнее так. Любящий, как никто никогда не обожал, мог ли Он не взятьвтолк, не увидеть сходу, по лицам их, что Он с ними сделал? Как же не кинулся к ним, не обнял их, не прижался к их сердцу, не заплакал, моля о помиловании, как мелкие детки рыдают и молят? Давеча, лишь что узрели Его издалека и еще не успели порадоваться, как уже " изумились " – ужаснулись( #949; #950; #949; #960; #955; #940; #947; #951; #963; #945; #957;) что-то в лице Его, в очах: буквально сверкнула из них и обожгла им сердечко та холодная молния, – от схваченного нагой рукою на холоде железа невыносимый ожог. Xii И вот, опять в сердечко нашем непроизвольно пишется не неправильное, а утаенное Евангелие — АПОКРИФ. 1. Вспомнила ли в ту минутку Мирьям, как единожды, – во сне или наяву, хозяйка не знала, – небольшой Мальчик, две капли воды Иисус, вошел к ней в дом, в вечерние вечер, и поначалу, не рассмотрев, обязано быть, хорошо лица Его, подумала она, что это Он и имеется; но, когда Он произнес ей: " Где Брат Мой Иисус? Я хочу Его созидать ", – внезапно поняла, что это не Он. И Мальчик обернулся Девочкой; и так испугалась она, подумав, что привидение ее искушает, Иисусов двойник, что заметалась, как во сне, обезумев от ужаса; хозяйка не помня, что делает, привязала Его-Ее к ножке постели, и побежала за Иисусом, чтоб сопоставить Их, выяснить, кто реальный; но не выяснила: Он и Она были совсем друг другу аналогичны. И Он обнял Ее, поцеловал, и двое стали одно. Так и сейчас, может быть, то же в вечерних, синагогу Тесаных Камней заполняющих сумерках, желает и не может выяснить, кто это; не исчез ли Настоящий, не нашелся ли Другой? И ужасно ей, сейчас, наяву, еще ужаснее, чем тогда, во сне. Путается все, мешается в уме; не знает, что наяву, что во сне. Ничего не соображает, не незабывает; видя посторонний взор родных глаз, слыша звук посторонний родного гласа, сейчас уже не лишь от ужаса, как тогда, но и от боли обезумела. " И тебе самой орудие пройдет душу ", – слышала доэтого, чем Он родился; но еще не знала тогда, кто подымет орудие, сейчас выяснила: Сын. " Кто не возненавидит отца собственного и мамы " … – сердечко только населенияземли, сердечко Матери-Земли, пройдет этот меч Сына, как холодная молния. 2. И Он пошел с ними, и пришел в Назарет, и был в подчинении у них. И матерь Его берегла все слова в сердечко собственном. Иисус же преуспевал в мудрости и возрасте, и в любви у Бога и человеков.( Лк 2, 51–52.) Было, как бы не было, вспыхнуло-потухло, как молния; лишь неясно кое-что помнится, как наяву – ужасный сон. Вышел на минутку из подчинения, и опять возвратился в него; подрос на минутку, и опять сделался малюсеньким. И все вульгарно как какбудто по-старому. День за днем, год за годом, все то же: прогуливается Мальчик в школу, с детским хором сливает Свой голосок, повторяя за учителем любой стих Закона, – и этот: " чти отца собственного и матерь свою "; дома стучит молотком, обмазывает глиной кирпичики, – обучается строй дел мастерству; руководит табун темных коз на Галилейские пастбища; когда же домой ворачивается, – пастушью свирель Его, киннору, печально поющую Кинирову песнь, мама выяснит издалека: Воззрят на Того, Кого пронзили, и будут плакать о Нем, как плачут об единороднем сыне, и скорбеть, как скорбят о первенце.. Хочет кое-что припомнить и не может. " Прежний, тот самый-самый, Настоящий ", – задумывается, вглядываясь в Сына, мама; и внезапно, – как какбудто не совершенно Тот, слегка Другой. И кошмар ледяным ожогом сердечко палит. 3. Сидя единожды в черном углу Назаретского домика, при свете тусклой лампады, чинил ремешок на стоптанных лапотках-сандалийках и тихо-тихо, как осенние пчелы жужжат над крайним цветком, напевал отца Своего Давида, псалом – песнь Восхождения по пути Крови: Господи, не надмевалось сердечко Мое, и не возносились очи Мои, и Я не вступал в большое и для Меня недосягаемое. Не смирял ли Я и не успокаивал ли души Моей, как дитяти, отнятого от груди мамы? Душа Моя была во Мне, как дитя, отнятое от груди. [282] Жалоба таковая в данной песенке послышалась мамы, что подошла к Нему, села вблизи, положила голову Его к себе на грудь, истока неслышно разглаживать по волосам; желала кое-что заявить, но слов не находила – безмолвствовала. Молча поднял и Он глаза на нее, улыбнулся, позже прошептал, как в самом раннем детстве, когда еще не умел произносить: – ma! Тихо закрыл глаза; веки спустились на них так тяжко, что, казалось, уже никогда не подымутся, – заснул. И увидела мама такое на лице Его блеск, что ясный свет перед ним – мгла. И вспомнила внезапно все, что забыла: Ангела в ризах белоснежных, как снег, с лицом, как молния: Радуйся, Благодатная! И произнесла, как тогда: Се роба Господня, Да станет мне, по слову твоему. И еще произнесла: Величит воротила моя Господа и возрадовался дух мой о Боге, Спасителе моем, что призрел Он на смирение рабы Своей, ибо отныне будут ублажать меня все роды, что создал мне достоинство Сильный. И уже не холодная молния кошмара, а пламенная – веселья прошла ей душу, как меч. Вдруг поняла, что Сын обожает ее, как никто никого никогда не обожал, и создаст ей достоинство Сильный; на такую высоту вознесет ее, на какой-никакой не был никто никогда; сделает рабу земную Царицей Небесной, матерь Свою – Богоматерью. Xiii Первые слова Господни, – как какбудто нестерпимо беспощадные, слова любви, как какбудто ненавидящей; это неимоверно и, следственно, действительно, по всеобщему закону Евангельской оценки: чем неимовернее, тем подлинней. Сам Лука дает нам взятьвтолк, откуда им взяты эти слова, так же, как целый " Апокриф " – не неправильное, а " утаенное Евангелие " о Рождестве и детстве Господа. Все слова сии берегла горькая, слагая их в сердечко собственном( 2, 19), – это после Рождества, и снова, после тех странных слов двенадцатилетнего Отрока: Матерь Его берегла все слова сии в сердечко собственном.( 2, 51) В этот-то, естественно, недаром дважды повторенный стих о сердечко мамы и подключает Лука все Евангелие о Рождестве и детстве, как жемчужину – в нетленно-золотую оправу: память любви – вернейшая; незабвенно незабывает, поэтому что нескончаемо обожает сердечко Матери. Если все Евангелие о очевидной жизни Господа имеется не что другое, как " Воспоминания " Апостолов, apomn #234; Monvemata, в значении наших " исторических воспоминаний ", то и все Евангелие о секретной жизни Его имеется не что другое, как " воспоминания " Иисусовой мамы. Как же не верить такому свидетельству? Xiv Темную ночь безызвестной жизни Иисуса Неизвестного прорезает лучом ослепительно яркого света этот рассказ о двенадцатилетнем Отроке, тем для нас драгоценнейший, что им подтверждаются наши личные догадки – написавшийся непроизвольно в сердечко нашем, " Апокриф ". Ночь озарила молния, и мы узрели, что шли по правильному пути, при бледном свете зарниц, – обратных, на секретную жизнь из очевидной – падающих отблесков; правильно угадали, что для Иисуса уже тут, в Назарете, наступает восходящий к Иерусалиму, " путь Крови " – крестный путь на Голгофу. Но, после внезапного света – снова темная ночь: меж 2-ой и третьей головой, тридцатилетний – у Матфея, двадцатилетний, у Луки, интервал молчания, забвения, как бы темный в беспамятство крах: " был 12-ти лет ", – " был лет 30 "( Лк. 2, 42; 3, 23); что же меж данными 2-мя точками, о том ни слова, а таккак в эти-то конкретно годы, когда любой человек добивается полдня собственного – мужества, в доле Иисуса человека, а ежели Он – Спаситель решетка, то и в доле населенияземли, решалось все на веки веков. Тайна эта осталась бы для нас неразгаданной, ежели бы не три, опять-таки обратных, из очевидной жизни, молнийных света. Об одном из них – Искушении – позже, а вданныймомент – о 2-ух. Xv Все три синоптика молвят о встрече Иисуса с " врагами человека, семейными его ", обязано быть, в Капернауме, в один из ранних дней служения Господа. Главного, но, заявить не смеют ни Лука, ни Матфей; оба замалчивают, притупляют жало " соблазна ", skandalon. Смеет лишь Марк-Петр; более всех, обязано быть, смеет поэтому, что более всех любит-верит. Приходят в дом, и снова люд сходится массами, так что им нереально было и пища имеется. И, услышав, ближние Его отправь брать( Иисус Неизвестный xv. , мощью наложить на Него руки); ибо разговаривали, что Он получился из Себя, #949; #950; #941; #963; #964; #951;.( #924; #954;. 3, 21.) " Впал в исступление ", incidit in furorem, в грубоватом, но сильном и четком, переводе Вульгаты; " сошел с ума ", по-нашему. Что это означает, мы спрашиваем из происходящего тут же, возле дома, в алчно и праздно-любопытной массе: Книжники, пришедшие из Иерусалима, разговаривали: в Нем нечистый дух… Он владеет Вельзевула, и выгоняет демонов мощью князя бесовского.( Мк. 3, 30; 22.) Это молвят враги Его, посторонние люди, а прослушивают, соглашаются с этим, " враги семейные ". Через год, два( по ев. Иоанну), уже в середине или в конце Его служения, это подтвердят и старейшины Иерусалимские, главари народа, – в быстром будущем – убийцы Господа: Он одержим демоном и безумствует; что слушаете Его?( Ио. 10, 20.) И уже прямо в лицо Ему, когда спросит: За что ищете уничтожить Меня? целый люд скажет: Не бес ли в Тебе?( Ио. 7, 20.) Xvi Так же буквально и старых пророков Израиля, nebiim, даже самого Илию, именовал люд, смеясь и ругаясь: meschugge " сумасшедшие ", " одержимые ". [283] Духом человек одержим, это наблюдают все, но каким, – никто хорошо не знает: " Божиим ", – задумываются одни; остальные – " бесовским ". Так же этого не знают и о Сыне человечном. Лучше только могли бы ведать семейные: 30 лет прожили с Ним, – как же не ведать? Но ежели конкретно в эти дни, когда целый люд, видя чудеса Его и знамения, прославляет Бога, уважает Иисуса большим пророком, может быть, Мессией; когда и демоны кличут: " Знаем Тебя, кто Ты, Сын Бога Всевышнего! " – ежели и в эти дни, ближние все-же решают брать Его мощью, то означает убеждены, что книжники правы: " В Нем – бес ". Медленно, может быть, 20 лет, зреет на дереве жизни Его этот горьковатый плод; медлительно свивается веревка, которой захотят связать Его, как бесноватого; 20 лет не посторонние, а близкие, обожающие глаза смотрят за Ним, подглядывают. Братья и сестры, поначалу по углам шушукаются, а позже, все поближе и поближе, все громче: " Мешугге! Мешугге! " и, вконцеконцов, решают избавить Его от беды и себя от стыда – мощью брать и связать, как бесноватого, чтоб увести домой, в Назарет. Xvii И пришли к Нему матерь и братья Его; и не могли подойти к Нему по фактору народа.( Лк. 8, 19.) И, стоя вне( дома), отправили к Нему манить Его. Около Него сидел люд. И произнесли Ему: вот матерь Твоя и братья Твои, и сестры Твои вне( дома) узнают Тебя. И отвечал им: кто матерь Моя и братья Мои? И, оглянув сидячих кругом Него, произносит: вот матерь Моя и братья Мои; ибо кто станет выполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, и матерь.( Мк. 3, 31–35.) Слышала ли мама вследствии толпы это трижды повторенное " матерь Моя ", – дважды на главном месте, поэтому что для Него, в этом деле, первая – мама? Сердцем, ежели не слухом, слышала, естественно, – и трижды меч прошел ей душу: больно ей, а Ему еще болезненнее. Нашему сердцу земному невообразима эта неземная болезнь. Если бы могли поранить друг друга Существа Божественные, то царапины их болели бы так. Xviii Что делает мама? Зачем сюда пришла? Страшно безмолвствует об этом ближний очевидец Марк-Петр; лишь в " Апокрифе ", скрытом Евангелии нашего сердца, мы читаем: мама пришла не для такого, чтоб наложить руки на Сына. Для что же? Чтобы в заключительную минутку отстоять Его, избавить или пропасть совместно с Ним; или чтоб опять, как тогда в Иерусалиме, 20 лет обратно, своими очами увидеть, выяснить. Он ли это или не Он, Тот же Самый или Другой? или, вконцеконцов, от ужаса хозяйка не знала, что делала, – снова забыла все? Или, то незабывает, то забывает; то свет Благовещенья, то мгла беспамятства; то земная роба, то Царица Небесная? И так – всю жизнь, покуда не пройдет только Пути Крови до конца; лишь там, у подножья креста, когда, брошенный всеми, даже Отцом, Он не оставит ее, скажет воспитаннику, которого обожает: " вот матерь твоя ", – лишь там выяснит она, что Он обожал ее не одною небесной, но и земною любовью, как никто никого никогда не обожал. Xix Вот один из 2-ух " обратных светов ", а вот и иной. Судя по синоптикам, Иисус, еще до истока служения, покинул братьев и мама, а по Иоанну, не так. " Что тебе до Меня, дама? " [284] – опять произносит мамы, как какбудто нестерпимо беспощадные, неимоверные, неподлинные слова, в Кане Галилейской, и безотлагательно же, из-за нее, создаёт первое, наиболее ласковое и на нее схожее из всех чудес собственных, – смиреннейшей человечной веселья волшебство – претворение воды в винцо. Матери не покинул; не оставляет и братьев. Кажется, уже на 2-ой год служения, после 2-ой Пасхи, осенью, когда прогуливался по Галилее, " ибо по Иудее не желал бродить, поэтому что иудеи находили уничтожить Его ", — Братья Его произнесли Ему: выйди отсюда и уходи в Иудею, чтоб и воспитанники Твои видели дела, какие Ты делаешь; ибо никто не делает чего-либо втайне, но отыскивает сам быть популярным. Если Ты творишь такие дела, то яви Себя миру. Ибо и братья Его не верили в Него. На это Иисус произнес им: время Мое еще не настало, а для вас постоянно время. Вас мир не может ненавидеть, а Меня терпетьнеможет, поэтому что Я свидетельствую о нем, что дела его злы.( Ио. 7, 3–7.) Xx Где-то в Галилее разговаривают, – не в том ли самом Капернауме, где, года полтора обратно, руки желали наложить братья на Брата? ныне уж не желают. Думали тогда, что знают, какой-никакой в Нем Дух; задумываются, может быть, и сейчас то же: все еще не верят в Него; ни в чем не раскаялись; лишь присмирели – сообразили, что руки у них кратки брать Его силой. Искренни были тогда, а сейчас обманывают; шли на Него тогда беспрепятственно, ничто не опасаясь, а сейчас – исподтишка, боязливо. " Если Ты Сын Божий, бросься отсюда книзу ", – искушает Его сатана. " Если ты творишь такие дела, то яви Себя миру ", – соблазняют братья. Ловят ли Его хитростью в ловушку, или, лишь по неведению, пихают в яму – Иудею, где убийцы Его уже охраняют? Лучше ли эта сеть, которой желают Его сейчас обманывать, чем та веревка, которой желали Его тогда связать; этот 2-ой, тихий кошмар меньше ли такого главного, бурного? Сумеречно все в их словах, и двусмысленно. Ясно одно: чрезвычайно друг от друга устали, измучились; 20 лет жили совместно, близкие – посторонние, обожающие – ненавидящие; души их, как связанные тела, терлись одна о иную, из году в год, изо дня в день, покуда не натерли ран, как у тяжелобольных, – пролежней. В этой-то Капернаумской разговоре, и ощущается, может быть, не лишь у братьев, но и у самого Иисуса такового пролежня двадцатилетняя болезнь. Xxi " Не случается пророк без чести, разве лишь в отечестве и в доме собственном "( Мт. 13, 57.) Как бесчестят Его в доме огромном – в Израиле, мы знаем, по Талмуду: Если кто скажет: " Я Бог ", – солжет; " я Сын человеческий ", – раскается; " я взойду на небо ", – не сделает. [285] Так же, возможно, бесчестили Его и в небольшом Назаретском домике; так же и в данной Капернаумской разговоре. Тысячный, обязано быть, дружеский укол булавкой: " Яви Себя миру "; и тысячная капелька крови на теле Брата: " Время Мое еще не настало ". Те же уколы были вчера, и за 10, за 20 лет; те же будут и завтра, и чрез 10 – 20 тыщ лет. Вот она, земная бремя в Его неземной душе – скука Назаретских будней – " отвратительной бесконечности ". Xxii " Скука Господня ", как это странно-страшно звучит! Может ли " тосковать " Господь? Если " обеднил ", " опустошил " Себя до погибели, по чудному слову Павла( Фил. 2, 6–8); все земные тяжести принял на Себя спокойно, то отчего бы и не эту, может быть, самую тяжелую, смертную, – хандру? Оба Адама, изгнанники рая – тот, невольный, первый, и этот, свободный, 2-ой, – могли ли бы проявить тоску изгнания наилучшим однимсловом, чем это, простейшее: " скучно "? – " Доколе буду Я с вами? Доколе буду вытерпеть вас? " – не означает ли это: скучно, противно Богу с людьми? Xxiii Тошно, скучно Ему и в данной разговоре с братьями. Ни прохладно в ней, ни жарко, – тепло: " изблюю тебя из уст Моих, поэтому что ты тепл ", скажет Господь о таковых братьях Своих – не о нас ли всех? – уже не во времени, а в вечности( Откр. 3, 16.) Ни черно в данной разговоре, ни белоснежно, – тускло: после темной ночи Голгофской, вчерашней, – серенький дождь, нынешний, с креста смывающий Кровь. Xxiv Главное для таковых мастеров " светотени ", chiaroscuro, как Винчи, Рембрандт и, может быть, наибольший из них, ев. Иоанн, – правильно поймать душу всех красок и рядов – любому времени года и часу дня характерный свет, или, по живописному слову французов, " краска времени ". Кажется, в чудесной " светотеневой " картине Иоанна: " Господь с братьями ", и уловлен этот конкретно краска времени в двадцатилетних Назаретских буднях – краска " скуки Господней " – розово-серый; серый туман скуки, и еще не красноватый, – лишь красный, как заря через туман, краска Крови, уже не от " булавочных уколов ", а от крестных гвоздей, – мы их вданныймомент увидим тут же, в Назарете, поэтому что тут же наступает путь на Голгофу – Путь Крови. Кажется, все Галилейские горные пастбища, с печально рыдающей свирелью Пастушка: воззрят на Того, Кого пронзили, — окутаны, как утренней дымкою зноя, где уже зреет беда, этою розовой серостью. Xxv Кто же такие братья Господни, " семейные враги " Его, двадцатилетние мучители? Злые люди? Нет, чрезвычайно добрые. Одного из них, видится старшего, мы зрим, как живого в " Воспоминаниях " Гегезиппа, писанных им в глубочайшей старости, возле 70-х годов главного века и, означает, восходящих к истоку века, ко дням Мужей Апостольских. Иакова, брата Господня, именуют Дикеем, " Праведным ", от самых дней Господних до наших Был он от брюха матернего приуроченк Богу( Назорей, так же как Иисус( Мт. 2, 23.) – Ни причина, ни сикера не пил; ничто живого( мяса) не ел; бритва не всходила на голову его; шерстяных одежд не носил, а лишь льняные –( растительно-чистые), и входить во Святое святых –( Иерусалимского храма) – ему одному разрешалось там, лежа на полу или стоя на коленях, молился он об отпущении грехов Израилю, так что сделались у него, от тех непрестанных молитв, мозоли на коленях, как у верблюда. " Праведным " же назван поэтому, что поистине был праведен, как никто из людей; назван и oblias, что означает( по-еврейски) " Ограда ", " Стена ", поэтому что люди веровали, что одна лишь мольба его, святого, выручает грешный люд от Божьего бешенства " [286] Первому появился Господь, по воскресении, не кому-либо из ближайших воспитанников, – ни Петру, ни Иоанну, – ни даже мамы, а брату Иакову, по свидетельству " Евангелия от Евреев "; [287] знает об этом и Павел( 1 Кор. 15, 7.) Вот какова влюбленность меж братьями: жизнь соединила – не разлучила погибель. Может быть, поэтому конкретно, что первый из семейных противников Иисуса, крайний по вере – Яков, ему-то, по воскресении, Господь и является, перовому. Xxvi " Стену " свою порушил сам Израиль: Иакова, за открытое, перед всем народом, вероисповедание Христа, иудейские старейшины, поставив, видится, на том самом " крыле храма ", где прежде Господа искушал сатана, – столкнули книзу, в равнину Кедрона. [288] Так погиб страдалец – истязатель Брата. Падая в бездна и слыша, как ветр свистит в ушах его, сообразил ли он, о чем плакала свирель Пастушка Назаретского: " воззрят на Того, Кого пронзили "? Этою последнею жалобой не пронзил ли сердца ему смертного ветра свирельный свист? Рушилась " Стена " Израиля, и ярость Божий пал на него: Иерусалим был разрушен. Се, оставляется дом ваш пуст.( Мт 23, 38.) Xxvii Мученик – дед, Яков; потомки, Яков и Закер, – исповедники, спасшиеся лишь чудом из пасти львиной( Домитиана), как мы уже знаем из " Воспоминаний " такого же Гегезиппа. Мозоли от работы – на руках у внуков; мозоли от мольбы – на коленях у деда: меж тем и данными – вся трудовая, святая жизнь Святого Семейства. [289] Только на таком дереве – Израиле, и на таковой ветки его – доме Иосифа, мог расцвести таковой священный цветочек – Иисус. Вот куда уходит Он корнями Своими и откуда Ему нужно их выхватить. Если бы молодое растение, вырываемое с корнем из земли, могло ощущать, то ему было бы так же больно, как Иисусу. Xxviii Трудно человеку взятьвтолк, что Бог времяотвремени просит от него любви, как какбудто ненавидящей, кровожадной к людям: " ежели кто не возненавидит отца собственного и мамы " … Может быть, тяжело было это взятьвтолк и Человеку Иисусу. Кажется, все эти 20 лет Он лишь и делает, что этому обучается. Близ Меня – около Огня, далековато от Меня – далековато от Царства, это Он знает: в королевство Его разрешено зайти лишь чрез пламя. Оба дома – большущий, Израиля, и Назаретский, небольшой, – " очень обожал ", " перелюбил ", и выжег огнем Своей любви – опустошил: " се, оставляется дом ваш пуст ". Может быть, основная мучение Его – уже правило Креста – совсем не то, что люди терзают Его, а то, что Он их истязает, любя; гробит, чтоб избавить: " кто потеряет душу свою из-за Меня, тот сбережет ее ". Страшно человеку так любить; но Он не может – подругому, как не может пламя не жечь. Xxix Самое же необычное – ужасное в жизни Его то, что, страдая, как никто никогда не мучился. Он этого желает Сам, поэтому что этого желает Отец, а свобода Отца – Его. Издали притягивает Иисуса Крест, как магнит ферро. Легкая поначалу, как летнего облака по белоснежным от маргариток, Галилейским горным пастбищам, скользящая малость, – все тяжелеет, густеет над Ним, становится, от Назарета до Голгофы протянувшаяся, малость Креста. 4. МОЙ ЧАС ПРИШЕЛ i В год Рождества Христова, перед самым воцарением Иродова сына, Архелая, вспыхнуло во всей Иудее, Галилее, Идумее и Заиорданской области, возмущение против Рима – один из почтивсех валов мертвой зыби, идущей от Антиоха Эпифана, осквернителя храма, до Тита Веспасиана, его разрушителя. [290] Иуда Галилеянин, полумессия, полуразбойник, поднял возмущение. [291] Главное гнездо его было в соседней с Назаретом столице Нижней Галилеи, Сепфорисе, где, ограбив королевскую казну и завладев оружейными складами, Иуда засел, и откуда, делая вылазки, грабил, жег, убивал собственных и посторонних, воспевая Осанну Господу и проповедуя наступающее королевство Мессии. Римский проконсул, Публий Квинтилий Вар, во голове Сирийских легионов, подавил возмущение в самом начале, с расчетливо-холодною римскою безжалостностью порушил и спалил дотла осиное гнездо мятежников, Сепфорис, продал обитателей в рабство и, преследуя по всей Святой Земле рассеянные стаи бунтовщиков, две тыщи их распял на крестах. [292] ii " Ради полезнейшего образца ", res saluberrimi exempli, ставились, обычно, кресты на больших и далековато отовсюду видных, " лобных " местах. [293] Может быть, и на верху Назаретского холма зачернели кресты на красном зареве пылавшего Сепфориса. " Сколько забрано плотников делать кресты; как бы не отобрали и Иосифа ", – задумывалась, может быть, мама в Назаретском домике, над колыбелью Младенца, дремавшего под красным пологом зарева, в темной тени крестов. Iii Лет чрез 10, в 6-м году нашей эры, 10–11-м от реального года Р. Х., когда в Иудее, присоединенной, по низложении короля Архелая, к римской периферии Сирии, объявлена была проконсулом Публием Сульпицием Квиринием всенародная перепись для счета вносимых в казну податей, – для иудеев " гадость перед Господом ", – вспыхнуло 2-ое возмущение. Тот же ли Иуда Галилеянин поднял его, или иной самозванец под именованием Иуды, мы хорошо не знаем; но и этот, как тот, полуразбойник, полумессия, грабил, жег, убивал, и проповедовал королевство Божие. " Нет короля, несчитая Бога! " – повторял он святой клич Макавеев, и молился святейшей мольбой Израиля: Господи, царствуй над нами один! " Если мы победим, – заявлял, – то королевство Божие с нами придет; ежели же погибнем, то Господь, воскресив нас из мертвых, как первенцев, любимых Своих, для дней Мессии, дарит нам нетленной славы корона ". Римскими легионами проконсула Колония подавлено было и это 2-ое возмущение. Так же горел Сепфорис; так же распяты были на крестах бунтари; и ежели снова зачернели, в красном зареве пожара, кресты на верху Назаретского холма, то их уже Своими очами увидел подросток Иисус, – Ему было тогда лет одиннадцать. [294] iv " Проклят перед Богом любой висящий на дереве "( Втор. 21, 23), – что это означает, может быть, Иисус не разумел, читая в Назаретской школе, совместно с иными детьми, этот стих в свитке Закона, и лишь сейчас, увидев кресты, сообразил: " Проклят на кресте висящий, распятый ". И сердечко Его, от сомнения, слабо, веще дрогнуло. Masmera min hazelub. Длинные гвозди креста, три эти слова, обязано быть, повторяемые нередко в те дни, вособенности, галилейскими плотниками, чуять мог Иисус. Стук молотка в искусный плотника Иосифа, вбивавшего длинные, темные гвозди в белую, как человечное тело, доску новейшего бревна, может быть, напоминали Иисусу 3-х данных слов пронзающий звук: masmera min hazelub. Сколько раз позже, уже в очевидной жизни Своей, произносит Он о кресте для Себя; " Сын человеческий станет убит ": для Него, Мессии, Царя Израиля, " убит ", означает, по римским законам, " распят "; насколько раз произносит о кресте и для остальных: " Кто не несет креста собственного, тот недостоин Меня ". Мог ли бы Он так произносить, ежели бы тогда, в Назарете, очами не увидел и сердцем не запомнил Креста? V Два восстания Израиля за душу свою – королевство Божие; одно – в 4-м до Р. Х., иное – в 6-м по Р. Х. Все Иисусово детство меж ними. Внешнею мощью Рима подавленная, но не убитая, готовясь к крайнему взрыву 70-го года, – воротила Израиля уходит внутрь. С этим-то уходом внутрь и совпали 20 лет Иисусовой, также внутрь уходящей, утаенной, жизни, от ранней молодости до мужества. Крест брал Иисус; Иуда Галилеянин – меч; что меж ними всеобщего? Взявшие меч, от клинка погибнут.( Мт. 26, 52.) Как бы ни умер Иуда, – от клинка или на кресте, – лес крестов – две тыщи за королевство Божие распятых, " повешенных на древе ", он видел, и сам шел на крест, помня или позабыв, что " проклят перед Богом висящий на древе ". Два галилеянина – два распятых – два Мессии-Христа: это открытие для таковых безвинных или грешных кощунников, как Цельз, Юлиан, Ренан и скольких остальных! Крест или меч? Выбор, может быть, изготовлен самим Иисусом не так просто, как нам видится; может быть, из 3-х Искушений – хлебом, чудом и властью-мечом – крайнее – наиболее для Него ужасное. " Меч купи… продай одежду свою, и купи меч ", – произносит Господь на Тайной Вечере, безотлагательно после такого, как вошел сатана в Иуду и после загадочных слов Петру: Симон! Симон! се, сатана умолял, чтоб бросать вас как пшеницу. " Господи, вот тут два клинка ". Он произнес им: " достаточно ". – " Господи, не стукнуть ли нам клинком? " – узнают воспитанники в Гефсимании, и, доэтого чем Он успел ответствовать, – ударяют. Тогда Иисус произнес, оставьте, достаточно( Лк. 28, 30–51), — то же словечко, как давеча, о 2-ух мечах. Или все вообщем в Евангелии случаем, или тут проходит связывающая, меж клинком и Крестом, красная нить. Красное, в очах Иисуса Младенца, зарево пожара – красноватый пламя обольщения в очах сатаны – красноватый пламя гефсиманских факелов на мече Петра, – вот связывающая нить, лишь на кресте Иисусом разорванная – Им одним, более никем. Крест одолеет, а не меч, уже в конце пор, а до конца – все тянется красная нить. Вот, может быть, неизвестнейшая мучение Неизвестного; но, ежели бы не было на Его человечном сердечко этого рубца от ожога тем же огнем, что и наше сердечко палит: Крест или меч? – то, может быть, меньше бы мы обожали Его, нашего Брата. Vi Будет велик, и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог трон Давида, отца Его.( Лк. 1, 32–33.) Эти слова Благовещения не слышал ли Младенец Иисус, уже в колыбельной песне мамы; эту веру Израиля не всосал ли в Себя уже с молоком мамы? Два мессианских восстания – две грозы прошли; надвигается 3-я, крайняя. Ниже, все ниже, чернее нависает облако над Израилем. Молнии ожидают все – тут, в Галилее, на отчизне Иуды-Мессии, как нигде в Израиле; тут, в Назарете, в домике плотника Иосифа, как нигде в Галилее; секрет Благовещения – " Сыну Всевышнего трон Давида ", – молнию кликающий сплав. Сколько юношей в Израиле узнавали себя в те дни: " не я ли Мессия? " – но лишь один ответит: " Я ". Vii " Иисусу было девятнадцать лет, когда погиб Иосиф ", – докладывает один Апокриф, где, может быть, сохранилась исторически-твердая точка предания – воспоминания: тяжело, в самом деле, взятьвтолк, кому и длячего пришло бы в голову сочинять такую верную цифру; это во-первых, а во-вторых: ранее двенадцатого года Иисусовой жизни( Отрок во храме), 8–9-го года нашей эры, Иосиф не мог помереть; судя же по тому, как память о нем бесследно глохнет в Евангельском предании, он погиб задолго до истока служения Господня – возле 30-го года, так что данными 2-мя сроками подтверждается историческая достоверность 19-го года Иисусовой жизни для погибели Иосифа. [295] Тихою тенью проходит в данной жизни Иосиф; " Ангел благого молчания ", погибает, так и не сказав ни слова в Евангелии, а таккак желая бы на то, очень как какбудто неземное, ледяное, словечко Сына к мамы: " Разве вы не знали, что Мне обязано быть в доме Отца Моего? " – мог бы, видится, ответствовать пламенным однимсловом земным: " Чти отца твоего и матерь твою "; но вот, безмолвствует, как постоянно, может быть, не поэтому, что более обожает Иисуса, чем мама обожает Его, а поэтому, что лучше незабывает то, что забыла она, в ту ужасную минутку, – тайну Благовещенья. Молча жил, неговорянислова погиб Иосиф, но сделал все, что нужно: миру сберег такое драгоценность, что целый мир его не стоит. Слово сберег Молчальник. Тихий сам, тишиной оградил и Сына собственного нареченного, как стеной нерушимой; тайну Бессеменного зачатия покрыл молчанием собственным, как нежнейшее семя – скорлупой адамантовой. Только сейчас, после Иосифа, защитника Своего, сообразил, может быть, Иисус, что " враги человеку – семейные его ", и ежели о приятеле Своем, Лазаре, рыдал, то, уж естественно, и о нареченном папе Своем, приятеле, Иосифе. Viii Вот одно из 2-ух, для нас очевидных событий в секретной жизни Иисуса, а иное, практически одновременное, – наиболее исторически жесткая точка, чем даже Рождество Христово, – погибель правителя Августа, в 14-м году нашей эры, 18–19-м – Иисусовой жизни. Линией, проведенной меж данными 2-мя событиями, может быть, и распределяется вся человеческая жизнь Иисуса, как загадочной чертой Преполовения – Полдня. Ix " Вышло в те дни веление от кесаря Августа ", – объединяет Лука Рождество Христово с столетием Августа; то же делает Виргилий, за 40 лет до Р. Х., сам такого, естественно, не зная, в мессианском пророчестве: Снова и Дева грядет. Век Золотой начинается; Новое Чадо богов с неба на землю нисходит. Jam redit et virgo, redeunt saturnia regna, jam nova progenies coelo demittitur alta. [296] Слава в вышних Богу и на земле мир, – ангелы поют на небесах, в Золотой Век решетка – век Августа. " Римского решетка достоинство безграничное ", immensa romanae pacis majestas, [297] – новейшие ли, для новейшего причина Господня, мехи, или все еще старые? Как бы мы ни ответили на этот вопрос, то, что Иисус родился под сенью " Римского решетка ", более, чем обычная случайность. Никто, зажегши свечу, не становит ее… под сосудом, но на подсвечнике, чтоб входящие видели свет.( Лк. 2, 33.) Только один был подсвечник для свечки Господней в тогдашнем человечестве, – Рим. Церковь Вселенскую мог создать Петр лишь тут, в Риме, поэтому что " Рим " означает: " мир ", " галактика "; и лишь отсюда, из " Римского решетка ", pax romana, мог быть проповедан " мир Божий ", pax dei. Так по нашему земному разумению. Но, может быть, по нескончаемому не так. Мир оставляю вам, мир Мой даю вам; не так, как дает мир, Я даю вам( Ио. 14, 27.) Это и означает: мир Свой даст Господь не так, как дал Рим: нужно изготовить меж ними отбор. " Я одолел мир "( Ио. 16, 33), мог бы заявить и Август, но как не аналогично на Иисуса, – и снова нужно изготовить отбор. Х Если строй дел знаток, Иисус, прогуливался с нареченным папой Своим, Иосифом, на отхожие промыслы, что чрезвычайно возможно, [298] то мог быть и на стройке Августова храма, воздвигавшегося в те дни повелителем Иродом Филиппом, на высочайшей горе у подножья Ермона, над посвященной всевышнему Пану, подземной пещерой, откуда колотили ясные ключи Иордана, в многоводных и густолиственных рощах той самой Кесарии Филипповой, [299] где лет двенадцать спустя Петр скажет Господу: " Ты – Мессия, antach meschina "( Мк. 8, 29) и услышит от Него впервыйраз, что " Сыну человеческому обязано быть убиту " – распяту( Лк. 9, 29.) В тех же самых местах, лет двенадцать обратно, Иисус, говоривший, возможно, по-гречески, [300] мог прочитать посвятительную " священному Августу ", divus augustus, на плите белого мрамора, надпись: Бог послал нам( Августа) Спасителя… Море и суша довольствуются миру… Большего, чем он, не станет никогда… Ныне Евангелие, Иисус Неизвестный Х. , о рождестве господа( Августа) исполнилось. [301] Что бы ни подумал тогда Иисус, – в сердечко Его обязаны были влюбиться поглубже, чем в гранит – резцом, эти три, как какбудто у Него же из сердца похищенные, слова: Мир – Спаситель – Евангелие. Вспомнит, может быть, о них на сорокадневной несчастье Искушения, когда покажет Ему сатана " все королевства решетка и славу их во миг времени ": Все это дам Тебе, ежели, падши, поклонишься мне.( Мт. 4, 9.) Двадцать лет, от утренней зари до полдня жизни, лишь к тому Иисус и готовился, чтоб изготовить, в это миг времени, крайний отбор: меч или Крест? Xi С Августом объединяет Рождество Христово Лука; с Иродом – Лука и Матфей. Чтобы взятьвтолк, как оба эти соединения исторически подлинны, вспомним, что Иродова сына, Антипы, " лисицы-шакала ", как именует его Иисус( Лк. 13, 32), Он был подданным всю жизнь, а погиб, по римским законам, как бунтовщик против власти римского кесаря. Августов век для Иисуса – Иродов, – не милый, а металлический, из такого же самого железа, что и " длинные гвозди Креста ", masmera min hazelub. Xii Выскочка из невысокого Идумейского рода, королевского дома Асмонеева выкормленник и убийца, 3-х сыновей собственных и супругу умертвивший за то, что в них какбудто бы асмонейский дух воскрес, начал Ирод с такого, что приобретенное во владение, по указу римского Сената, Иудейское королевство, прошел с огнем и клинком, а кончил тем, что вернул Давидово королевство практически полностью, за что и поклонились ему Иродиане, как Мессии, сыну Давидову. [302] Маленький полумессия, полуразбойник, – Иуда Галилеянин, а Ирод – большущий. Сердцем сообразил и принял он " Евангелие " Августа. С одинаковым великолепием сооружает два храма: Богу небесному – в Иерусалиме, и всевышнему земному, Августу, в Кесарии Приморской. Два храма – два Мессии: Ирод на востоке. Август на западе. " Ирод желает убить Младенца Христа ", по евангельской мистерии. В этом злодей неповинен, но недаром все-же сделался Вифлеемского Младенца противообразом, в самый-самый миг Рождества Христова – Антихристом. [303] Иродовой закваски берегитесь( Мк. 8, 15), — скажет Господь после умножения хлебов, когда захотят Его изготовить царем-Мессией, новеньким Иродом; скажет и о всех схожих Мессиях: все, насколько их ни приходило до Меня, сущность воры и грабители( Ио. 10, 8.) Не было тогда другого имени, желая бы частично понятного всем, чтоб проявить веру Израиля на королевство Божие, несчитая этого: " malka maschiah ", " правитель Мессия ". Но принимая его на Себя, знал, естественно, Иисус, что делает; в Иродовой маске лицо Господне, в волчьей шкуре агнец – вот что такое Иисус в Мессии, правитель Израиля; вот с чем бьется Он всю жизнь; под чем изнемогает, как под крестною тяжестью, от Назарета до Голгофы. Xiii Кто Ему поближе всех в былом до Него человечестве? Кажется, мы могли бы ответствовать на этот вопрос с такою же точностью, как ежели бы слышали протест из Его же личных уст: пророк Исаия. За 5 веков до Р. Х., тот безыменный, может быть, не лишь в Израиле, но и во всем человечестве, наибольший пророк, которого мы именуем " Второ-Исаия ", как бы очами увидел Иисуса Распятого. Дух Господень на Мне, ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, — Исаииным предсказанием затевает Господь служение Свое; им же и заканчивает: обязано осуществиться на Мне и сему написанному: " и к злодеям причтен ".( Лк. 22, 37.) Между данными 2-мя пророчествами – вся явная жизнь Иисуса, и секретная, возможно, тем же духом обвеяна. Казнь решетка нашего была на Нем, и ранами Его мы исцелились… Был истязуем и мучился пособственнойволе, и за преступников сделался Ходатаем( Ис. 53), — как бы Сам Иисус произносит губами пророка; как бы активный глас Его слышится в данных словах; светится через них живое лицо Его, как через прозрачно-темный покров. Мог ли Он в них Себя не выяснить? Xiv АПОКРИФ. За 10 лет до истока служения, сидя в Назаретской синагоге, на скамье, посреди молящихся, и смотря чрез открытую за каменным помостом, тебутою, дверь на золотое море иезреельских пажитей, где серой паутинкой вилась тропа в Иерусалим, на Голгофу, прослушивал Иисус, как чтец возглашал Исаиино предсказание: ebed jahwe, Раб Господень… Казнь решетка нашего была на Нем… Как овча, веден был на заклание, и как агнец перед стригущим его безгласен, так Он не отверзает уст Своих… Предал душу Свою на погибель, и за преступников сделался Ходатаем. Медленно закрыл глаза Иисус; черную, на белоснежном небе, увидел черту, последний край горы Киннора над бездной, и полустертую, на кремне жертвенника, надпись: Сына Отец принес в жертву. А чтец возглашал: Господу было угодно сразить Его, и Он кинул Его на мучение… Праведного, Раб Мой, оправдает почтивсех и грехи их на Себе понесет… Сердце борется, кровь стучит в висках. Masmera min hazelub. Длинные гвозди креста. Острия 2-ух пирамид – одной, нисходящей с неба, иной, от земли восходящей, – поладили в сердечко Иисуса. Зов Отца: " Сын Мой любимый ", – лезвие пирамиды небесной; зов решетка: " понес на Себе грехи почтивсех ", – лезвие пирамиды земной. Сердце Его пронзили оба лезвия; оба зова услышал Он и ответил: " Я ". Xv Сын человеческий пришел, чтоб дать душу Свою за почтивсех( Мк. 20, 23), скажет Господь, восходя в Иерусалим, на Голгофу, крайним Путем Крови. Сколько людей отдавали душу свою в выкуп за почтивсех, но так, как Он, – никто никогда. Вот, Агнец Мой, Который берет на Себя грех решетка( Ио. 1, 59), — целый грех, – всю бремя мирового зла. Он искупил нас от проклятья закона, #954; #945; #964; #940; #961; #945; #962;. Сам сделавшись проклятием за нас, ибо написано: проклят всяк висящий на древе( Гал. 3, 13.) Прежде чем появиться миру, Он уже знал, что это станет; знал, что " вкусит погибель за всех, вне Бога, вдалеке от Бога, Иисус Неизвестный xv. , [304] в отвержении, в " проклятии ". Боже Мой! Боже Мой! для что Ты Меня оставил?( Мк. 15, 34), — этот крайний крик Свой на кресте уже с самого истока жизни предвидел; знал, что обязан потерпеть, помереть, как никто никогда не мучился, не погибал. Вы, проходящие, скажите: кто так мучился, как Я? апелляция эта, lamentatio, пишется в средние века на подножии распятий, на перекрестке дорог. И до конца пор, на всех маршрутах земных напишется. [305] Быстро и для всех одинаково исполняется чара мучений плотских, в крайний, недолговечный час; но не одинакова для всех и бездонна чара мучений духовных: в нем одном до края наполнится она, и перельется чрез край; Он один, Отца нескончаемо любящий, Сын Единородный, станет мучиться нескончаемо. Отцом брошенный; крайнюю точку отвержения, отпадения от Бога, – темный, чернее тьмы, холодный, леденее льда, никому неизвестный надир мучения Он один пройдет, чтоб совсем совершилась " единая жертва " за всех( Евр. 10, 14), и отныне любой страдающий, изгой Богом, проходя чрез ту же точку отвержения, знал, что он не один, поэтому что вблизи с ним – Пострадавший, Отверженный, Проклятый за всех и за него, – за всех и за него Страдающий, Проклинаемый пожизненно; чтоб любой мог о Нем заявить: возлюбил меня и кинул Себя за меня( Гал. 2, 30), и услышать от Него: в смертной муке Моей, Я задумывался о тебе; каплю крови Моей Я пролил за тебя. " Xvi " Проклят всяк висящий на древе ". – " Сын проклят Отцом? " – искушает нас бес. Вот где нужно держатьвголове, что " Отца не знает никто, несчитая Сына ". Мы об этом ни произносить, ни даже мыслить не можем, а ежели все-же думаем, то как бы пойдем с ума, и уже не знаем, молимся или кощунствуем. Молится или кощунствует рабби Хилкия в Талмуде: Кто произносит, что у Бога имеется Сын, и что Бог позволил Его прикончить, тот обманывает и безумствует; ибо, ежели Бог не допустил жертвоприношения Исаака, то мог ли бы предположить убиение Сына, не разрушив целый мир и не обратив его в беспорядок? [306] Мир сотворить не мог ли Всемогущий так, чтоб Всеблагому не нужно было дарить Сыном за мир? Всякая воротила человеческая, при одной идеи об этом, безумьем испепеляется; лишь одна воротила Его, в этом вырастает и крепнет, как алмаз в первозданном огне: духом возростал и укреплялся( подросток Иисус), исполняясь мудрости.( Лк. 2, 40.) Этою огненною пищею питался 20 лет, как ребенок – молоком мамы. Xvii Был истязуем, но мучился пособственнойволе( Ис. 53, 7), — даетответ уже Исаиино предсказание на тот безмолвный, сумасшедший вопрос нашего сердца; даетответ и Сам Иисус: Я даю жизнь Мою, чтоб снова взять ее. Никто не отбирает ее от Меня, но Я Сам даю ее. Имею администрация дать ее, и владею администрация взять ее. Заповедь сию получил Я от Отца( Ио. 10, 17–18.) Но ежели бы мы сообразили, что означает: сейчас воротила Моя возмутилась, и что Мне заявить? Отче, избавь Меня от часа этого? Ho на сей час Я и пришел( Ио. 12, 27); ежели бы мы узрели в этом признании, настолько человечном, как бы из разбереженной царапины внезапно хлынувшую кровь, то, может быть, мы вспомнили бы, что Иисус не лишь поистине Бог, но и Человек поистине, и не уснули бы на две тыщи лет " от уныния " – повадки, как воспитанники в Гефсимании, когда Он был в смертном борении. Авва, Отче! все можетбыть Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня( Мк. 14, 33; 36.) Может Отец пронести чашу мимо Сына – и не желает? Вот с чем бьется Сын, что ужасается, – не мучений, не погибели, а этого; вот " парадоксальное ", " необычное – страшное ", всей жизни и погибели Его. Только ли в Гефсимании это " борьба ", Иисус Неизвестный xvii. ? Нет, во всей жизни Его, от Назарета до Гефсимании. Вот о чем до конца решетка несмолкаемая апелляция на подножии креста: " вы, проходящие, скажите, кто так мучился, как Я? " Xviii Если Ты, Господи, желаешь, чтоб мир был, то нет правосудия( Закона), а ежели желаешь, чтоб было правосудие( Закон), то решетка не станет. Выбери одно из 2-ух, — молится Авраам о Содоме – о всем мире, лежащем во зле, о всех людях, а не лишь об избранных [307] Молится и Моисей: Прости им грехи, а ежели не простишь, то изгладь и меня из книжки Твоей.( Исх. 38, 18.) Молится и Брат человеческий о братьях Своих: их простишь, – и Меня; их казнишь, – и Меня. В сердечко его столкнулись, противоборствуя, две наибольших силы, какие лишь сталкивались когда-нибудь в человечном сердечко: влюбленность к Богу – влюбленность к миру. " Выбери одно из 2-ух ". Прежде чем тут, во времени, – там уже, в вечности, избрал. Первая свобода к жертве – чья. Отца или Сына? Молятся или кощунствуют Офиты-Наассеяне, когда отвечают на этот вопрос: И произнес Иисус: Авва, Отче! зри, как мучается Душа, далековато от Тебя, на земле; желает от погибели нестись, отыскивает путей, – не отыщет. Отче! отправь же Меня. Я пройду чрез все небеса, к людям на земле сойду, секреты открою им все — путь сокровенный к Тебе. [308] xix В тело – тюрьму – заточена воротила за какую-то большую вину, — припоминает Климент Александрийский преподавание орфиков. [309] " Все мы живем в возмездие за кое-что ", – припоминает и Аристотель, видится то же преподавание. [310] " Грех человека наибольший – то, что он родился "( Кальдерон), – сын ушел от отца. Только один Человек в этом грехе неповинен: Сын от Отца не ушел, – Он послан в мир Отцом. Но вот, и Он " противится духом ": " Авва, Отче! избавь Меня от часа этого ". Не было ли, и до Гефсимании, в жизни Его таковых минут человечной немощи, когда Он скучал и ужасался: " Авва, Отче! Кто же от Кого ушел, – Ты от Меня, или Я от Тебя? " Этой пытки Его мы никогда не спрашиваем, может быть, поэтому, что не желаем ведать, опасаемся этого очень человечного в лице Его, в жизни и погибели, а не зная этого, никогда не полюбим Его, как нужно любить; не поймем, что означают у таковых людей знающих, – любящих Его, как Павел и Франциск Ассизский, крестные, на руках и ногах, язвы, " стигматы "; никогда не поймем, что означает на всех земных маршрутах несмолкаемая апелляция: " вы, проходящие, скажите, кто так мучился, как Я? ". Xx Знал ли Отец, на что идет Сын? Бог " всеведущ ", – не означает ли, что Бог все может, но не все желает ведать, чтоб не сорвать свободы человечной, поэтому что лишь воля имеется мерка любви священной? Кажется, в таинственнейшей сказке о злобных виноградарях имеется знак на то, что Отец не желает ведать, что сделают люди, когда придет к ним Сын. Что Мне делать? произносит государь виноградника, после такого, как всех посланных им, чтоб взять плодов от виноградарей, избили те и выгнали: Что Мне делать? Сына Моего пошлю, любимого, может быть, увидев Его, постыдятся( Лк. 20, 9–16; Мк. 18, 1–9.) В этом-то " может быть " и вся " агония ", смертное борьба человека Иисуса, – то, в чем Он более только людям, братьям Своим, – Брат. Вот, что означает: " Кто не несет креста собственного, тот Мне не брат ". И каким новеньким светом, дивным и ужасным, озаряется это " может быть " неизвестнейшее в лице Неизвестного! Xxi Если нашему сердцу земному неземная мучение Его непостижима, то блаженство Его неземное – крайняя над всеми человеческими бурями победа – тишь – еще непостижимее. Только на маленькое время Я оставил Тебя, и опять приму Тебя с великою милостью, — даетответ, уже в Исаиином пророчестве( 54, 7), Сыну Отец на крестный крик: " для что Ты Меня оставил? " Брат человеческий мог бы заявить людям, братьям Своим, в долгую-долгую, ночь решетка, от главного до другого Пришествия, так же, как произнес воспитанникам Своим, в ту предсмертную ночь: все вы соблазнитесь о Мне… и оставите Меня 1-го; но Я не один, поэтому что Отец со Мною( Мк. 14, 27; Ио. 16, 32.) Вот Отрок Мой, которого Я держу за правую руку, — произносит Господь все в том же Исаиином пророчестве( 48, 1.) Руку Свою в руке Отца постоянно ощущает Сын. Если схожу и долиною смертной тени, не убоюсь зла, поэтому что Ты со Мною; Твой жезл и Твой посох – они успокаивают Меня.( Пс. 22, 4.) Этот спокойствие, тишь, – первое в Нем и крайнее. Божественное в человечном. Сын Мой, во всех пророках, Я ждала Тебя, да приидешь, и упокоюсь в Тебе. Ибо Ты – Мой спокойствие. Tu es enim requies mea, — произносит в " Евангелии от Евреев ", Матерь-Дух, нисходя на Сына в крещении. [311] xxii Путник, на чрезвычайно больших горах, наблюдает под собою тучи и бури, а над собой – вечно-ясное небо; так, в жизни Иисуса, после всех мук земных и неземных, начинается таковая минутка, когда Он наблюдает над Собой волю Отца. Стоит Ему лишь приподнять голову к небу и заявить: " Авва, Отче! " – чтоб все земные гласа успокоились в Нем и чтоб опять услышал Он глас Отца: " Ты – Сын Мой любимый ". Xxiii Тридцать лет – тишь, безмолвие, ожиданье; стрела на тетиве натянутого кривизна неподвижна. Целит бронебойщик; туже, все туже натягивает лук, – вот-вот порвется тетива. Огонь пришел Я низвесть на землю; и как хотел бы, чтобы он уже возгорелся! Крещением обязан Я креститься; и как томлюсь, покуда сие совершится!( Лк. 18, 49–50.) Если в жизни очевидной, когда уже стрела летит, мучается Он так, то как посильнее, в жизни секретной, когда еще стрела неподвижна. Чем замерить в Нем эту пытку ожидания, мы обязаны умножить и ее, как все другие пытки Его, на бескрайность. В те крайние годы, месяцы, дни, любой вздох Его – одна мольба: " Авва, Отче! да приидет Мой час ". Xxiv " Весь люд был в ожидании ", – произносит об данных днях Лука( 3, 15.) Может быть, не лишь один люд в ожидании, но и все населениеземли. Ниже, все ниже, чернее нависает беда; замерло все в тиши бездыханной. В мире – такое ожидание, мука, какого никогда не было. Кажется, лишь еще миг, – и сердечко решетка, как очень натянутая на луке тетива, оборвется. В этот-то крайний миг, и пустил Стрелок из кривизна стрелу. Молния сверкнула в душе Иисуса, – ее не увидел никто; но громовый удар – " голос возмутительного в пустыне " – услышали все: Царство небесное приблизилось. Приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему.( Мт. 3, 2.) Явился Иоанн, крестя в пустыне, и проповедовал, разговаривая: идет за мной Сильнейший меня… Я крестил вас водою, а Он станет называть вас Духом Святым и огнем( Мк. 1, 4; 7–8. – Лк. 3, 16.) Голос Иоанна услышал Иисус и произнес: Мой час пришел. 5. ИОАНН КРЕСТИТЕЛЬ i Так наступает Евангелие Иисуса Христа, Сына Божия. …Был Иоанн; он крестил в пустыне, проповедуя испытание покаяния во оставление грехов. …И было в те дни: пришел Иисус из Назарета Галилейского, и крестился от Иоанна в Иордане.( Мк. 1, 1; 4; 9.) Так наступает Блаженная Весть – Евангелие, – не книжка о жизни Христа, а хозяйка эта жизнь, для Марка, воспитанника Петрова; так же – для учителя его, Петра: " после крещения… мы очевидцы только, что сделал Иисус "( Д. А. 10, 37; 39.) В этом, как и во многом ином, с Марком согласен Иоанн, с главным очевидцем крайний. Тотчас после Пролога, где говорится о небесной жизни Христа, сообщается о начале и жизни земной: Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн. Он пришел… чтоб указывать о свете…. И свидетельствовал Иоанн, разговаривая: я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем( Иисусе.)( Ио. 1, 6–7; 32.) Здесь, желая о самом крещении словами не произнесено, может быть, поэтому, что секрет эта очень свята и ужасна( то же, что " неизреченное ", arreton, в мистериях), но нет сомнения, что и тут, в iv Евангелии, так же как и в 1-м, правило только – Крещение. Чем бы ни были две первые головы Луки и Матфея о Рождестве, – " мифом " или мистерией, это, во каждом случае, еще не деяния, – не горы, а слияние туч с горами; в четком же значении, деяния наступает у данных 2-ух, так же как у Иоанна и Марка, крещением; в этом все 4 евангелиста согласны: начал Иисус крещением – кончил крестом; то для них так же непременно, как это. Если секретная жизнь Его, земная, – до крещения, а небесная, – после креста, то явная – вся меж данными 2-мя пределами земными: Крещение – Крест. Что такое конец – крест, мы не спрашиваем, ежели не станем ведать, что такое правило – испытание; не спрашиваем, и что такое средина – вся жизнь Иисуса – Блаженная Весть, Евангелие. Ii Явлен миру в Иисусе Иисус, в Сыне человечном – Сын Божий: таков значение Богоявления Эпифании, как, уже в ранние века христианства, названо испытание. Если в жизни населенияземли христианство имеется наибольшее явление, с чем непроизвольно и злейшие враги его соглашаются, когда желают убить его, чтоб избавить населениеземли, то эта нескончаемо небольшая в пространстве и времени, практически невидимая, как бы геометрическая, точка: " Иисус крестился ", – имеется наибольшее явление, поворотная точка, зенит глобальной летописи, – то, из-за что все в ней совершается, куда и откуда в ней движется все, от истока до конца пор. Если же Иисус, вправду, то, что наблюдает в Нем христианство, то испытание имеется равноденственная точка в жизни не лишь населенияземли, но и вселенной, – то, для что она создана и чем станет разрушена, чтоб появилась из нее наилучшая галактика – королевство Божие. Вот что вышло " в пятнадцатый год кесаря Тиберия ", у Вифавары-Вифании, " Паромного Домика ", [312] на нижнем Иордане, в полутора часах от Иерихона, в 2-ух – от Мертвого моря, когда плотник или строй дел Мастер, никому безызвестный и " нималейшего вида не имеющий ", сошел с глинисто-скользкого берега в медленно-густо, как масло, текущую, тут, в раскаленной низине, практически у самого Мертвого моря, постоянно, даже зимой, тепловатую, глинисто-желтую воду. Iii АПОКРИФ. В мире как какбудто ничто не вышло; никто ничто не увидел. Только два взгляда – две молнии – скрестились: Иоанна – Иисуса. Все узнал Вотан; иной узнал кое-что. Что-то узнали еще двое: тут же, на сберегаю, заслуживающие, Иоанн Заведеев и Симон Ионин, рыбаки Галилейские и воспитанники Крестителевы – оба. Может быть, кое-что узнал и небольшой паренек на руках у мамы, алчно, обширно раскрытыми очами, глядевший на молнийно-белого, из темной тучи слетавшего голубя, и поначалу заплакавший от ужаса, а позже засмеявшийся от веселья. В ту же минутку, Серафимы, Богу грядущие Животные, грозно-тяжко наклонили ось решетка, и грозно-тихо передвинулись Созвездия. И небеса разверзлись – раскололись. [313] Было кое-что на грозу схожее, но ежели бы люди узрели то, что вправду было, то в живых не остались бы. И голос был с неба.( Мк. 1, 11.) Было кое-что схожее на гром; [314] но ежели бы люди услышали то, что вправду было, то снова в живых не остались бы. Глас был с неба: Ты – Сын Мой; Я сейчас родил Тебя [315] iv Кеплер, в астрономических выкладках о Вифлеемской звезде, редчайшем какбудто бы в 7-м году до Р. Х., соединении 2-ух планет – иудейского Сатурна и эллинского Юпитера, – знамении большого Царя, Мессии, правильно угаданном и вавилонскими звездочетами – " волхвами с востока ", и побудившем их пойти в Иудею, выяснить, не родился ли Он там вправду, – Кеплер, в выкладках собственных, ошибся. Но вот что потрясающе: не мог он ведать такого, что мы сейчас знаем с точностью, – что реальный канун Рождества Христова совпадает не с 1-м годом нашей эры, а с 6– 7-м до нее, поэтому что Иисус родился лет за 5–6 до нашего относительного Р. Х., так что вероятный исторический вывод из неуверенных исчислений Кеплера о созвездии 7 года все-же правилен. И вот что еще дивней: не мог ведать Кеплер и такого, что в этом конкретно, 7-м году, вавилонские астрологи следили вправду редчайшее, " небесное знамение " – астрономическую прэцессию, продвижение равноденственной точки из 1-го зодиакального знака в иной – из Овна-Агнца в Рыб. Агнец-Овен был для них созвездием господа Солнца, страдающего Тамму-за-Меродаха, Искупителя, а Рыбы, zib #226; Ti, – знамением " больших вод " – Потопа. [316] Память о смерти главного населенияземли – " Атлантиде ", по мифу-мистерии Платона, – сохранилась у вавилонян, как ни у 1-го из старых народов Востока. Видя, как солнце вступило в равноденственную точку Рыб, страхом другого Потопа пожизненно одержимые, вавилоняне, может быть, произнесли уже тогда, в 7-м году, в канун Р. Х., как скажут позже христиане, " Скоро всему конец ". И ежели так же заплакали от ужаса, как тот небольшой паренек на руках мамы, у Вифавары, Паромного Домика, увидевший на темной туче белого Голубя, то не засмеялись от веселья, как он, поэтому что меньше знали, меньше видели. V Греческое словечко baptisma, означает " ныряние в воду ", " потопление ". Словом этим, может быть, пророчески неосознанно утверждается ассоциация крещенских вод с потопными: ветхий человек, первый Адам, как бы утопает, погибает, в аква гробу купели, и значит из нее, рождается, новейший человек новейшего населенияземли, 2-ой Адам. В этом значении, испытание, ныряние в воду, имеется древнейшее, потопное, Атлантидное тайна. Так и нас сейчас выручает испытание( потопление), схожее тому противообразу, – antitypes, –( Ноеву ковчегу в потопе) — произносит ап. Петр( i. 3, 21), вероятный свидетель такого, что вышло, когда уже очевидно, во глобальной летописи, передвинулась равноденственная точка из Овна-Агнца в Рыб, и получился из потопных – крещенских вод 2-ой Адам – Иисус. Vi Все мы христиане, – люди крещеные, но забыли об этом; не незабываем ни как родились, ни как крестились. Мертвые не ощущают, что их кладут в гроб; живьем мертвые не помнят, что их погружали в купель: это было для нас, как бы не было; может быть поэтому, что мы водой крестились, а не Духом. " Приняли ли вы Святого Духа, уверовав? " – на этот вопрос Павла мы могли бы ответствовать, как эфесские воспитанники Иоанна Крестителя: " мы и не слышали, имеется ли Дух Святой( Д. А. 19, 1–2.) Vii Кажется, люди гибнут вданныймомент более только от недочета памяти и воображения. В древневавилонском сказании( " Гильгамеш "), бог Эа, отец Таммуза Искупителя, предупреждая о потопе Ноя-Атрахазиса, в вещем знамении, свистит в щели тростниковой хижины его, как начинающийся ветр потопа: Хижина! лачужка! Стена, стенка! Слушай, лачужка! Внемли, стенка! Человек из Шурипака, сын Убара-Туту, Сломай собственный дом, построй ковчег, Презри достояние, жизни взыщи, Все потеряй, душу спаси. Ветер потопа свистит во все щели нашей европейской хижины, но мы не строим ковчега. О, ежели бы мы слегка покрупнее воображали и помнили, то сообразили бы, может быть, как математически точна формула новейшей прэцессии, продвижения равноденственной точки в Зодиаке глобальной летописи, из Рыб, – в какой-никакой конкретно символ, мы еще не зрим, но видится, – в Стрельца, пронзающего сердечко решетка огненной стрелой – Концом; сообразили бы мы – как математически точна формула, предоставленная все тем же Петром, свидетелем крещения: от Воды к Огню: " первый мир умер, был потоплен водою; сегодняшние же небеса и земля сберегаются огню на день суда "( ii Петр. 3, 6–7.) Viii Верно ли мы угадали тайну Запада: " Атлантида – Европа "; правильно ли прочитали на грозно-черном, и все чернеющем, грознеющем небе пламенными знаками начертанное словечко: Конец? С каждым днем, увы, все меньше разрешено колебаться, что правильно; все проще, с каждым днем, математически уточнить ужасающую формулу Конца: Вода-Огонь. Первый Конец – наружный, огненно-водный, вулканический взрыв: Атлантида; Конец 2-ой – врождённый, человеческий, кроваво-огненный взрыв: Война. А ежели так, то это, наиболее как какбудто, дальнее, забытое, неизвестное, ненужное дело – Крещение – имеется, в реальности, наиболее недалёкое, памятное, ведомое, необходимое нам, людям Конца. Нам, может быть, более, чем кому-либо за две тыщи лет христианства, сказаны эти слова, объединяющие два конца 2-ух человечеств: Близко, при дверях… Род сей не пройдет, как все это будет… Ибо, как во дни перед потопом… так станет и в наступление Сына человечного( Мт. 24, 33–39.) " Род сей ", означает ли нынешний или будущий, человеческий род? Не все ли одинаково, ежели мы уже сейчас зрим Конец. Может быть, и эти слова нам сказаны более, чем кому-либо: Когда же начнет… осуществляться это, восклонитесь и подымите головы ваши, поэтому что приблизилось освобождение ваше.( Мт. 21, 23.) Чем для нас станет Конец, – готовностью ли освобождения или страхом смерти, это зависит от всякого из нас, – от такого, незабываем ли мы, что было; придумываем ли, что станет. Ix Каждый из нас погибает уже и вданныймомент наиболее или наименее зря, и то, что зря, – наиболее, естественно, страшное. Маленький, врождённый, собственный " конец решетка ", небольшую, внутреннюю, свою " Атлантиду ", – глубокий крах в пустоту, – наиболее или наименее переживает любой из нас, и ничто не делает, чтоб избавиться; даже не чрезвычайно опасается, поэтому что привык; да и что делать, ежели нет спасения? Но ежели бы любому из нас и всем совместно было математически подтверждено, что " род сей ", вправду, увидит Конец, и что разрешено избавиться, – имеется справедливое пристанище – уже построенный, или желая бы лишь строимый, Ковчег-Церковь, и что ввод в него – испытание, то как бы все бросились к нему, как бы, вконцеконцов, сообразили, что означает: Истинно, подлинно произношу вам: из рожденных супругами не бунтовал болеезначительный Иоанна Крестителя.( Мт. 11, 11.) Х Чем было Крещение, мы поймем, спросив, кем был Креститель. Вот что произносит о нем Иосиф Флавий: Бог погубил Иродово армия –( в борьбе с дамасским повелителем Аретою, в 35–36 год. по Р. Х.), – верно казнив Ирода… за абсолютное над Иоанном, так называемым Крестителем, злодейство, ибо он умертвил добродетельного супруга этого, учившего людей… исполнять ныряние в воду( испытание), угодное Богу, ежели оно, не из-за оставления отдельных грехов, совершается, а в символ освящения тела и души, уже заблаговременно очищенных праведной жизнью. Видя же, что целый люд стекается к Иоанну… начал Ирод бояться, чтоб держава речей Иоанновых не побудила люд к восстанию, поэтому что люди, казалось, по слову его, готовы были на все. Вот отчего Ирод счел за наилучшее, доэтого ежели начнется возмущение, прикончить Иоанна… Итак, по одним только подозрениям, был он пойман, заточен в прочность Махэрос, и там убит. [317] Это аттестат Иосифа, в исторической подлинности которого никто не колеблется, для нас уже тем ценно, что совпадает, – как одна половинка сломанного кольца с иной, – с евангельским свидетельством об Иоанне Крестителе, и еще тем, что, кроме воли самого очевидца, бросает новейший, от Евангелий независимый и углубленно всеобъемлющий свет на ту первую точку, где секретная жизнь Иисуса делается очевидной, внутреннее в Нем соприкасается с наружным, в летописи. Здесь-то, вконцеконцов, выходим мы из утренней тени евангельского мифа или мистерии на солнце летописи; тут заканчивается слияние туч с горами, и горы обозначаются так верно, что нужно быть слепым, чтоб возобновлять смешивать. Xi Верно сообразил и выразил Иосиф основное в Иоанне, – то, что он – " Креститель ", и что дело всей жизни его содержится в этом. Вспомним и сравним два свидетельства Иосифа: " Иисус, так именуемый Иисус ", и это: " Иоанн, так именуемый Креститель ". Этих 2-ух свидетельств не объединяет Иосиф, но сами они объединяются так же несомненно, как два сближенных ртутных шарика, и это тем для нас очевиднее, что тут же, в свидетельстве об Иоанне, мы зрим и сближающую среду – водинмомент выкидывающее огонь восстания – некий " начинающийся " переворот, #956; #949; #964; #945; #946; #959; #955; #942;, так зловещий Ирода, что он считает необходимым поймать и прикончить Иоанна. Что это за " переворот ", Иосиф не произносит, – нам просто додуматься, отчего: движущая держава переворота, мессианская, имеется конкретно то, о чем изменник этого движения, изменник в римский часть, Иосиф, безмолвствует, как о веревке в доме повешенного, и лишь единожды проговаривается случайно: Более только побудило их( иудеев) к борьбе( 67–70 гг.) двусмысленное, в Писании, предсказание, какбудто бы, в эти конкретно дни, выйдет из их земли человек, которому суждено завладеть господством над миром –( Мессия.) – Все они этому поверили, и почтивсе, даже опытные, были этим обмануты. Явно, но, обозначало то священное прорицание не другого кого, как( Тита) Веспасиана, получившего вправду в Иудее самодержавное над миром владычество, [318] т. е. сделавшегося повелителем Мессией. Xii Как ни гадко то, что делает тут Иосиф, целуя тот римский сапог, чьим каблуком раздавлено сердечко мамы его, Св. Земли, мы обязаны быть признательны ему: тут подтверждается лучше, чем у почтивсех христианских апологетов, историческая достоверность Евангелия, в исходной точке его – Богоявлении, Эпифании. Помня все три свидетельства Иосифа – об Иисусе, Иоанне и мессианстве, как фактору борьбы 70 года, тяжело поверить, чтоб он не знал, чем связан Иоанн Креститель с Иисусом Крестником. Что конкретно задумывается он об этом, мы, очевидно, никогда не спрашиваем, но через все недомолвки его четко слышится одно: меж 29-м годом нашей эры, когда никому безызвестный Человек из Назарета пришел к Иоанну креститься, и 70-м, когда пал Иерусалим, проистекает необыкновенное во глобальной летописи суицид цельного народа. Чувствуя, что ему из римской тюрьмы не вырваться, Израиль разрушает себе голову о тюремную стену. Чтобы породить Мессию, мамы Его, Израилю, нужно было помереть от родов: 29-й год – правило родовых болей, а 70-й – конец: появление Младенца, погибель мамы. " Был люд в ожидании ", – докладывает Лука о 29-м годе. Помня 70-й год, нам просто себе доставить, что ожидание это было аналогично на то, как ежели бы человек, не зная, что проглотил, лекарственноесредство или яд, и, прислушиваясь к происходящему в теле его, – ожидал. " Господи, царствуй над нами один ", – святейшая мольба Израиля – этот проглоченный яд. 29-й год – пороховой погреб; 70-й – взрыв, а искорка, упавшая в порох, – Иоанн Креститель. Xiii Я Его( Иисуса) не знал, дважды повторяет Иоанн в iv Евангелии( 1, 31; 33), перед всем народом, в ту самую минутку, когда Незнаемый, Неузнанный, уже стоит в народе. Как же не знал Его Предтеча, когда, еще младенцем во брюхе " мамы, взыграл от веселья ", услышав целование иной мамы, с иным во брюхе Младенцем: " величит воротила моя Господа "? Если Иоаннова мама Иисусовой – " родственница "( Лк. 1, 36), то и детки их близкие. Кто же строчит " Апокриф ", Иоанн или Лука? Вот одно из евангельских " противоречий ", неразрешимых в плоскости лишь исторической, но, может быть, разрешаемых в 2-ух плоскостях: Истории-Мистерии, в том, что говорится губами, и в том, что произнесено сердцем. Две эти плоскости, в обоих Евангелиях, желая и по-разному, но одинаково трудно пересекаются, скрещиваются, как лучи света, не разрушая одна иной. Xiv " Если мы и знали Христа по плоти, то сейчас уже не знаем ", – произносит Павел( ii Кор. 5, 16); то же мог бы заявить и сын Елисаветы о Сыне Марии, близкий – о родном. " Я Его не знал ", означает, в губах Иоанна: " я не желал, не мог, не обязан был ведать Мессию-Христа по плоти ". – " Не плоть и кровь открыли тебе это, а Отец Мой, настоящий на небесах ", мог бы и ему заявить Господь, как другому Своему исповеднику, Петру( Мт. 16, 17.) Сын Захарии, священника, Иоанн, – обязан был или сам взять таинство, потомственное, по Левитскому закону, или, отвергнув его, разорвать со всем собственным родством, изготовить, желая бы и в наименьшей, наиболее человечной, мерке, то же, что сделал Иисус: с корнем выхватить себя, как молодое растение, из близкий земли, родного дома; заявить: " Враги человеку – семейные его "; как это ни " потрясающе ", ни " страшно ", неимоверно – но, может быть, и тут, неимоверное в Евангелии действительно, – Иоанн обязан был заявить об Иисусе: " Враг ". Xv " Сын Иосифов – Давыдов ", – по этому признаку, меньше только мог бы выяснить Иоанн, что Иисус – Мессия-Христос. Слишком отлично знали оба, что " Бог может из камней сих воздвигнуть чад Авраамовых ", – сынов Давидовых( Мт. 3, 9.) Детских лет видения, вещие на ухо шепоты старичков и старушек – Елисаветы, Захарии, Симеона и Анны: " Видели очи мои избавление Твое ", – не лишь не помогали Иоанну, а, против, препятствовали поверить в Иисуса Мессию. Это во-первых, а во-вторых: ежели и горькая могла забыть тайну Благовещенья( как бы подругому не поняла, что означают слова Иисуса-Отрока: " Мне обязано быть в доме Отца Моего "), то Иоанн – тем наиболее. Сердце незабывает – ум забывает; очень просто заглушается в нем звучным, человечьим, тихое, Божие. Все запамятовал, – и это; выдернул все из сердца, – и это, когда ушел, бегал в пустыню от всех людей, и, может быть, более, чем от всех( снова неимоверно – действительно), от Иисуса Врага. Xvi Был в пустынях до дня явления собственного Израилю( Лк. 1, 80.) В жизни Иоанна – те же 20 утаенных лет, как в жизни Иисуса; они сверстники, и годы жизни их совпадают. Две пустоши – какие различные – та, Галилейская, рай Божий, и эта Иудейская, мертвая, у Мертвого моря, таковая бесплодная, Богом проклятая, как ни одна земля в мире. Что делал Иоанн эти 20 лет в пустыне, — Возрастал и укреплялся духом, — докладывает Лука( 1, 80), теми же практически словами, как об Иисусе: рос и укреплялся, исполняясь мудрости( 2, 40.) Здесь возобновление слов неслучайно: две эти жизни, при всей собственной земной и неземной противоположности, в чем-то одном повторяются: Иисус и Иоанн – загадочная Двойня братьев-близнецов. Двадцать лет оба молчат об одном, скрывают от людей одно, к одному готовятся, ожидают 1-го. Два молчания – два ожидания – две неподвижных на тетиве натянутых луков, в одну мишень устремленных стрелы. Мог ли Иоанн забыть Иисуса? Тень человека бегает перед ним по земле, когда он идет, а солнце восходит за ним; малость сокращается, по мерке такого как солнце восходит, и практически совершенно пропадет, когда солнце станет в полдне, но выйти от человека не может: так Иоанн не может выйти от Иисуса; все эти 20 лет лишь о Нем и задумывается, лишь Им и страдает, искушается, лишь и бьется с Ним за Христа. Сколько раз, когда о Нем задумывался: " не Он ли Мессия? " – сердечко, может быть, желало взыграть в нем от веселья, как утренняя звездочка перед солнцем играет на небе, и как тогда, младенцем, взыграл он во брюхе мамы. Но он заглушал в себе эту удовлетворенность: " Может ли быть из Назарета что благое? Нет, лишь не Он, лишь не Он! Я Его не знаю! " И снова ожидает. Ухом припадая к земле, прослушивает, в молчании пустоши, 20 лет, из году в год, изо дня в день, – и внезапно услышал: " Идет ". Xvii Глас возмутительного в пустыне, приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему… Обратитесь, – опомнитесь, ибо приблизилось королевство небесное.( Мт 1, 3, 2.) Вышел к людям Иоанн, и люди поначалу над ним посмеялись, так же как папы их хихикали над старыми пророками: " meschugge! Meschugge! Безумный! Безумный! " А позже ужаснулись: что это вышло к ним из проклятой Богом пустоши – раскаленной геенской печи? Какое страшилище? Только на одну треть человек, а на две – диковинный зверек: полулев, полукузнечик. Весь волосат, космат, как лев; длинные, на теле, волосы спутались с шерстью звериного меха, и лицо волосатое, как спутанный кустик, где блещут два раскаленных угля – глаза. Ест саранчу, и сам подобен на нее: солнцем и солью пустоши изъедены, худы, хрупки изящные, длинные, насекомоподобные члены, как у большого, пыльно-серого, аравийского кузнечика; и глас, как у него, трещащий, аналогично пламени степного пожара в сухом можжевельнике. Xviii " Огнь! Огнь! Огнь! " – повторяет однозвучно-пронзительным гласом. – " Вот Он идет, и кто выдержит день пришествия Его, и кто устоит, когда Он появится? Ибо Он, как огнь расплавляющий… В житницу свою пшеницу соберет, а солому сожжет огнем неугасимым; снесет бесплодное древо и кинет в огонь… Я крещу вас водой, а Он станет называть вас огнем! "( Мал. 3, 1–2. – Мт. 3, 10; 12; 11.) Слушают люди, как ветр с пополудни шуршит в камышах Иордана; и видится, опять пахнет огнем и серой, как тогда, под пламенным, Содом и Гоморру испепелившим, дождем. " Уже и секира лежит при корне дерев "( Мт. 3, 10.) Вспомнят люди, чрез 40 лет, секиру Иоаннову, когда упадет под римским топором большое древо Израиля. " Выводки змеиные! Кто внушил вам нестись от грядущего бешенства?.. Обратитесь же, опомнитесь, ибо приблизилось королевство небесное "( Мт. 3, 7.) Иерусалим, и вся Иудея, и вся окрестность Иорданская уходили к нему, и крестились от него в Иордане.( Мт 3, 5–6.) Вся земля поднялась, от Иудеи до Галилеи; выяснила, что пришел Илия, перваяласточка Мессии. Вот, Я пошлю вам Илию… перед пришествием большого дня и ужасного.( Мал. 3, 5.) В эти-то дни, и пришел к Иоанну, посреди галилейских паломников, никому безызвестный человек из Назарета, Иисус. Xix Пущены две стрелы с 2-ух луков, одна за иной, и обе попали в одну и ту же мишень, любая – в собственный миг. В этой-то божественно-математической точности 2-ух прицелов, совпавших в одной точке места и времени, – единственное во глобальной летописи волшебство, Предустановленной Гармонии: Предтеча – Пришедший; Иоанн – Иисус. Xx Что глядеть прогуливались вы в пустыню? Ветром ли тростник колеблемый?.. В мягкие ли одежды одетого?.. Что же глядеть прогуливались вы? Пророка? Да, произношу вам, и более пророка… ибо из рожденных супругами не бунтовал болеезначительный Иоанна Крестителя.( Мт 11, 8–11.) Только об одном человеке произносит человек Иисус – об Иоанне. Выше всех людей, поближе всех к Иисусу, в прошедшем человечестве, – Исаия, в реальном – Иоанн. [319] " Все помышляли в сердцах собственных об Иоанне, не Иисус ли он "( Лк. 3, 15) – " Я не Иисус ", – обязан сам Иоанн отвращать от себя эту странную людям, их, а не Его, искушающую близость( Ио. 1. 20.) Он – наибольший из людей, поэтому что смиреннейший: лишь бы гортань к ногам Идущего за ним: " Я недостоин развязать ремень у обуви Его "( Лк. 1, 16); лишь бы в Нем помереть, как утренняя звездочка погибает в солнце! Близость Иоанна к Иисусу даже Ирод ощущает: после экзекуции Предтечи, " услышав молву об Иисусе, Ирод произнес: „Это Иоанн воскрес из мертвых“( Мт. 8, 27–28.) " Бес в Нем ", – скажут люди об Иисусе, так же как об Иоанне( Мт. 11, 18.) Проповедь Свою начнет Иисус теми же словами, как Иоанн: Обратитесь – опомнитесь, #956; #949; #964; #945; #957; #959; #949; #943; #964; #949;, ибо приблизилось королевство Божие.( Мк. 1, 15.) И, заканчивая проповедь, мог бы заявить о Себе то же, что произносит об Иоанне первосвященникам: Мытари и блудницы вперед вас идут в царство Божие; ибо пришел к вам Иоанн… и вы не поверили ему, а мытари и блудницы поверили. (Мт. 21, 31–32.) Только два человека во всем человечестве, Иоанн-Иисус, больше, чем видят, – осязают Конец, как приближающий лицо свое к раскаленному докрасна железу осязает пышущий от него жар. Знает Иоанн, так же как Иисус, что Мессия – Царь не только Израиля, но и всего человечества: «Бог из камней сих может воздвигнуть детей Аврааму», – говорит Иоанн. Многие придут от востока и запада, и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в царстве небесном, а сыны царства извержены будут во тьму внешнюю (Мт. 8, 11–12.), скажет Иисус. Знают оба, что Мессия, «Агнец Божий, взявший на Себя грех мира» (Ио. 1, 29), мир не мечом победит, а крестом. «Чуда не сотворил Иоанн» (Ио. 10, 41); но больше всех чудес то, что все пророки говорили о Мессии: «придет», – только один Иоанн сказал; «Пришел». Вот почему «из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя». XXI Крестит Иоанн «крещением покаяния во оставление грехов». И «крестились от него все, исповедуя грехи свои» (Мк. 1, 4–5.) Так же ли крестился Иисус? Мог ли исповедовать грехи свои Безгрешный? «Если крестился, значит, согрешил? Ergo peccavit Christus, quia baptizatus est?» – спросит великий ересиарх, Манес.[320] «Да, согрешил; Сам Себя грешным считал, и креститься вынужден был матерью почти насильно, paene invitum а matre sua esse compulsum», – ответит еретическая «Павлова Проповедь».[321] Грешным человеком, как все, был Иисус, и только в крещении, когда вместе с Духом-Голубем, вошел в Него Христос, сделался безгрешным, – учат сами еще, может быть, не соблазняясь, но уже соблазняя других, иудео-христиане, эбиониты, не столько еретики, сколько недовершенные, потому что слишком ранние, люди церкви.[322] XXII Хуже всего то, что мы не знаем, как об этом учит Евангелие; если же нам кажется, что знаем, то, может быть, только потому, что евангельские свидетельства преломляются для нас в призме церковного догмата. Вовсе никакого соблазна не чувствуют ни Марк, ни Лука в том, что Иисус крестится «во оставление грехов», но потому ли, что они уже победили соблазн, или потому, что еще не видят его, – мы не знаем. Побежден ли соблазн и в IV Евангелии, где о самом крещении прямо ничего не сказано (1, 34) и можно только из намеков догадаться, что крещение было, но когда, где и как, неизвестно; не для того ли и умолчано, чтобы обойти соблазн? Видит его и не обходит только один из евангелистов, Матфей. Мне надо бы креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? – Оставь теперь; ибо так надлежит нам исполнить всю правду (Закона), δικαιοσύνην. Правда Закона в крещении – одна: «покаяние во оставление грехов». В чем же грех Безгрешного? – тот же и здесь вопрос без ответа. Это надо принять и смотреть этому прямо в глаза, как это ни страшно. К тайне Крещения, а значит, и к самому таинству, – одному из двух величайших в христианстве, – ключ, в самом Евангелии, потерян, или, может быть, нарочно скрыт, по завету дохристианских мистерий: «скрывать глубины», – так что, если когда-нибудь будет снова найден, то уже по ту сторону Евангелия. XXIII Кто кидает себе камни под ноги, чтобы споткнуться? Есть ли малейшее вероятие, чтобы так просто верующие люди, как первые ученики Господни, измыслили такой глубокий, сложный и тонкий соблазн, как этот, – покаяние Безгрешного? Но «мы не можем не говорить того, что видели и слышали» (Д. А. 4, 20.) Кажется, и здесь, как везде в Евангелии, чем «соблазнительней», тем исторически подлинней. Камень преткновения, камень этот и есть для нас в Крещении неколебимый гранит истории: как это было, мы не знаем, но знаем, что было. Было Крещение – будет Искушение; то связано с этим, в жизни не только Господа, но и всей Церкви Его; крестится и она – искушается, до конца времен. XXIV Тоньше и поглубже, чем в наших канонических Евангелиях, ставится вопрос о соблазне Крещения в Апокрифе – не неправильном, а утаенном " Евангелии от Евреев ", – мы уже видели, каком старом и настоящем. – …Матерь и братья Господа разговаривали Ему: Иоанн Креститель крестит во оставление грехов; сходим к нему и крестимся. Но Господь произнес им: в чем же Я согрешил, чтоб Мне идти креститься? Или, может быть, то, что Я произнес вданныймомент, – от неведения, nisi forte quod dixi, ignorantia est? [323] Подлинны ли эти слова, мы не знаем; но лучше заявить не мог бы и святейший из людей. Кто из вас уличит Меня во грехе?( Ио. 8, 46), — чтоб требовать так, нужно быть воплощенным Грехом, сатаной; или, в самом деле, безгрешным. Какое же зло сделал Он? – на этот вопрос Пилата( Мт. 27, 23) никто не ответит. В том-то и единственность, божественность человечной жизни Христа, что, насколько бы люди ни находили в ней зла, – не отыщут. " Божеское тут появилось в таковой чистоте, как лишь могло появиться на земле ". Знают и злейшие враги Его, что Он безгрешен. Но чем безгрешнее, тем непонятнее, для что Он крестится; тем таинственнее секрет Крещения. Xxv Есть Иоанн Неизвестный, так же как имеется Иисус Неизвестный. Оба невидимы, поэтому что закованы в ризы икон; нужно расковать обоих: лишь увидев живые лица их, мы спрашиваем, что вышло меж ними; заглянем, желая бы издалека, в тайну Крещения. " Иисус имеется Христос-Мессия ", – этого Иоанн не произносит нигде у синоптиков. " Идет за мною Сильнейший меня ", – совсем еще не означает, что идущий за ним Иисус имеется Иисус. Этого не произносит Иоанн Креститель и в iv Евангелии, так, по последней мерке, чтоб это услышали все и узнали, не могли не выяснить, Мессию-Христа в Иисусе. Некто стоит посреди вас. Кого вы не понимаете, — произнесено так, что этот Неназванный остается и неузнанным. " Вот, Агнец Божий ", – произносит Иоанн дважды: в первый раз, так, что целый люд мог услышать( 1, 29), но, и слыша, не сообразил бы: очень был всем понятен в те дни лишь Мессия торжествующий, правитель Израиля; никому – Мессия страдающий, " Агнец, бравший на Себя грех решетка ". Более темного, секретного слова, чем это, невозможно было людям заявить о Христе. Так в первый раз, а во 2-ой, – услышали лишь двое воспитанников Крестителя, Иоанн Заведеев и брат Симона, Андрей; но ежели кое-что и сообразили, узрели оба, то чрезвычайно неясно, как в черном, пророческом сне. Xxvi Если бы Иоанн мог заявить и произнес об Иисусе так, чтоб все услышали и сообразили: " Вот, Иисус ", то все, что мы спрашиваем из всех 4 Евангелий о земной жизни и погибели Господа, потеряло бы значение: лишь таккак для такого и проживает и погибает человек Иисус, чтоб, снимая покров за покровом с лица Своего, равномерно, медлительно, с каким трудом нечеловеческим, – раскрыть эту непостижимейшую людям тайну: Иисус имеется Иисус. Мог ли бы Господь заявить Петру, когда тот исповедал Его, в Кесарии: " Ты Иисус ", — Не плоть и кровь открыли тебе это( Мт. 16, 16–17), — ежели бы " плоть и кровь " – человек Иоанн – уже открыли это всем? После услышанного и понятого, Иоанниного свидетельства, могли ли бы люди уважать Иисуса, " одни за Иоанна Крестителя, остальные за Илию, а другие за 1-го из пророков "?( Мт. 16, 14.) Могли ли бы Иудеи требовать Его перед всем народом: Кто же Ты? – Долго ли Тебе удерживать нас в сомнении? Если Ты — Иисус, скажи нам прямо?( Ио. 8, 25; 10, 24.) И, вконцеконцов, основное: мог ли бы требовать Его сам Иоанн, уже из тюрьмы, услышав о делах Его: Ты ли Тот, Который обязан придти, или ждать нам иного?( Мт. 11, 3.) Могли бы и сам Иисус, зная, что Иоанн " соблазнился " о Нем, требовать иудеев, откуда " испытание Иоанново, с небес или от человеков? "( Мт. 11, 30.) Нет, очень светло, что и тут, как всюду в Евангелии, возражение в одной лишь, исторической плоскости неразрешимо, но в 2-ух плоскостях, – в летописи, в том, что было единожды, и в мистерии, в том, что было, имеется и станет постоянно, – может быть, позволяется. Это и означает: продолжающегося во времени, свидетельства Иоаннова – " Иисус имеется Иисус ", – совсем не было; лишь в некий одной-единственной точке времени – миге-молнии, или в нескольких точках, сливающихся в одну, – оно, вправду, было. К тайне Крещения потерянный ключ и имеется этот молнийный миг. Где же он? Xxvii Следуя порядку пор в iv Евангелии( не верить ему в этом нет оснований), Господь, в первый год служения Своего, был в Иерусалиме на празднике Пасхи( 2, 13), в низане – апреле, уже после, видится, двух-или трехмесячного присутствия в Галилее: означает, крестился в начале января 29-го или 30-го года, что сообразно и с церковным преданием, и тем еще вероятнее, что котловина нижнего Иордана, около Мертвого моря, где располагаться Вифавара-Вифания, самый-самый глубочайший крах( 350 м ниже уровня моря) и одно из самых знойных мест земного шара, практически необитаема в летние месяцы; следственно, оченьмного, со всех концов Палестины, паломников не могло бы собираться сюда к Иоанну в эту пору года; зимние же месяцы тут райские. Свежий ветр с севера, нередко, в январе, дующий целый день, падает перед закатом, и начинается внезапно таковая тишь, какой-никакой, видится, нет нигде на земле, несчитая Галилеи; но там – тишь блаженства, а тут – уныния. Воды Иордана текут меж 2-мя зелеными стенками густолиственных зарослей, а шагах в 30 от них, – пустыня мертвая. Стоит только подняться на лихой сберегал, чтоб увидеть необозримую даль: выжженных гор, равнину Иерихона замыкающий круг; снежного, над ними, Ермона, как Ветхого деньми, в несказанном величьи, седую голову, на севере, а на юге, через котловину Иордана, синее-синее, ни на что земное не схожее, буквально райское небо, – Мертвое море. Райскими кажутся и разноцветно, за морем, светящиеся горы Моава, и в розовом небе заката бледнеющий, лунный серп, и дымом кадильным благоухающие смолы бальзамных рощ Иерихона: вся эта, летом, схожая аду пустыня, – зимой, – как всевышним прощенный и сделавшийся раем ад. Но веет времяотвремени от Мертвого моря, и в эти райские дни, чуть уловимый аромат смолы и серы, как прошлое ада в раю. Xxviii Может быть, в один из таковых вечеров, пришли к Иоанну из Иерусалима посланные фарисеями, левиты и священники; пришел и безызвестный человек из Назарета, посреди галилейских паломников. Кажется, от этого конкретно вечера выжила, у св. Юстина Мученика, из не написанных в Евангелии, но чуть ли не исторически истинных " Воспоминаний Апостолов ", может быть, воспитанников Крестителевых – Иоанна Заведеева, Симона и Андрея, – одна, как какбудто жалкая, но драгоценная, поэтому что очами увиденная, царапина: Кончив называть и проповедовать, сидел Иоанн на сберегаю Иордана. АПОКРИФ. 1. За день устал от множества крестящихся и присел передохнуть на гранит у Паромного Домика, выбрав пространство повыше, откуда мог созидать толпы, все еще, и в наступающих. сумерках, идущих к нему паломников. Знали, что сейчас уже не станет называть, но все шли да шли, поэтому что любому из снова пришедших хотелось увидеть его побыстрей, и любому впивались в глаза два глаза, сверкавшие в волосатом лице, – два раскаленных угля в спутанном кустике; узнавали всякого: " Не ты ли? " Сколько их прошло перед ним, и еще пройдет насколько, – хороших и злобных, разумных и глупых, прекрасных и безобразных, – нескончаемо различных и одинаковых в ничтожестве. Его находить посреди них не то же ли наиболее, что бриллианта – в песке? А все-же отыскивает, узнает всякого очами: " Не ты ли? " – и знает, что чьи-то глаза ответят: " Я ". [324] 2. Лев не рычит, не стрекочет кузнечик: человек произносит человечьим гласом. – Кто ты? – узнают Иоанна священники. – Я не Иисус, – даетответ он в тысячный раз. – Я для такого пришел называть вас в воде, чтоб Он был явлен… Но я не Он. – Кто же ты? Илия? – Нет. – Пророк? – Нет. – Кто же ты? [325] Все идут да идут, и любому впиваются в глаза два глаза – два угля: " Не ты ли? " – " Не я ". И проходят мимо, сникают, как тени, в тени наступающих сумерек. – Кто же ты? Чтобы нам отдать протест пославшим нас, – что ты о себе скажешь? – Я – голос возмутительного в пустыне: приготовьте путь Господу! – Что же ты крестишь, ежели ты не Мессия, ни Илия, ни пророк? [326] – Я крещу вас в воде, но стоит посреди вас Некто… Вдруг замолчал. Вспыхнули два глаза – два угля – таковым огнем, как еще никогда. Волосы отбросил от лица, буквально встали они дыбом от кошмара, – львиная копна взъерошилась. Прянул, как почуявший агнца, лев. Два взгляда скрестились – две молнии; две стрелы попали в мишень: " Ты? " – " Я ". Солнце в равноденственную точку еще не вступило, но уже дошло до нее, ладони Серафимов еще не наклонили ось решетка, но уже налегли на нее, – дрогнула. 3. Шедшие мимо внезапно остановились, отыскивают очами в массе, на кого глядит Иоанн; отыскивают – не отыщут: очень подобен на всех, " вида нималейшего не имеющий, никому безызвестный человек из Назарета ". [327] Скрылся в массе, пропал, как малость, в тени наступающих сумерек. Никто не увидел Его, не узнал. Но сделалось так бесшумно, как никогда еще не было и никогда уже не станет в мире. Ужасом повеяло на всех и готовностью, каких также не было в мире и не станет никогда Никто не увидел Его, не узнал, но все ощутили: Он. Xxix Кажется, в эту самую ночь, был секретный беседа Иоанна с Иисусом. Что вправду был, мы знаем, по свидетельству Матфея( 3, 14–15); знаем втомжедухе, что не Иоанн пришел к Иисусу, а Тот – к нему( 3, 13): Сам захотел сорвать тайну двадцатилетнего молчания, – появиться миру: означает, уже в Назарете, до Иоанна, произнес: " Мой час пришел ". " Все крестились, исповедуя грехи свои "( Мк. 1, 5); не был ли и тот ночной беседа подобен на исповедь? Если бы мы знали, что меж ними было произнесено, то, может быть, заглянули бы в тайну Крещения, по ту сторону Евангелия. Xxx Только правило и конец беседы мы знаем. " Мне нужно бы креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко Мне? " – правило, а конец: " тогда( Иоанн) дозволяет Его " креститься( Мт. 3, 14–15.) Слишком темным и коротким однимсловом Иисуса: " так должно нам сделать всю истину ", – это правило с этим концом не соединено. Что означает: " так "? Среднее, основное звено из цепи беседы выпало в i Евангелии. Но, видится, не утеряно для нас; мы его обретаем в iv Евангелии: " Се, Агнец Божий, бравший на Себя грех решетка ". – " Раб Господень ", ebed jahwe Исаиина пророчества, и имеется это выпавшее звено. Слишком возможно, что меж Иисусом и Иоанном словечко это было произнесено. И снова скрестились, так же как давеча, в массе, два взгляда, две молнии: " Ты? " – " Я ". Только они двое, Иисус – Иоанн, от истока до конца пор, знали, что означает: " Агнец Божий – Раб Господень "; знали лишь эти двое, что однимсловом этим решается все в нескончаемых долях решетка. Нет в Нем ни вида, ни величия, — вспомнил, может быть, Иоанн, и только сейчас, смотря на Иисуса, сообразил, что означает: Презрен был и умален перед людьми… и мы отвлекали от Него лицо свое… и ни во что устанавливали Его.( Ис. 53, 2–3.) Двадцать лет ненавидел Его, ни во что устанавливал; 20 лет бегал от Него, как от неприятеля, но вот, не удрал. В эту-то минутку, может быть, и пал к ногам Его: Ты ли приходишь ко мне?.. Я недостоин развязать ремень у обуви Твоей.( Мк. 1, 7.) Понял, для что пришел к нему Иисус креститься: не для такого, чтоб сбросить с Себя Свой грех, а чтоб взять на Себя – посторонний: грех почтивсех понес на Себе… и за преступников сделался Ходатаем( Ис. 53, 6; 12.) Xxxi Все ли, но, сообразил Иоанн? Если бы все, мог ли бы " соблазняться " позже, требовать: " Ты ли Тот? " Двадцать лет оба молчат об одном, но очень по-разному. Как бы два, произносить разучившихся и учащихся опять, молчальника: необходимо обоим пробиться друг к другу через стеклянную стену молчания; наблюдают через нее друг друга, но не слышат; вблизи – далековато; чем поближе, тем далее. Молния сверкнула; все увидел Вотан, иной – не все: увидел – ослеп. Если позже " соблазнился " Иоанн, то, может быть, уже и тогда, в главном беседе с Иисусом, начал соблазняться – сомневаться, мерцать, как утренняя звездочка перед солнцем. Верил – колебался; то удовлетворенность, то кошмар: " Он и не Он ". " Кто Ты? " – на этот безмолвный вопрос Иоанна, что мог бы ответствовать Иисус, кем Себя именовать? " Сыном Давидовым "? Но оба знали, что " Бог может воздвигнуть из камней сих чад Авраамовых " – сынов Давидовых. " Сыном человечьим "? Но " Сын человеческий ", bar nasch, по-арамейски, означает элементарно " человек ", лишь " человек "; а таккак ежели Иисус был вправду " Тот, Который обязан придти ", то Он был не лишь человек. А " Сыном Божиим " не мог Он Себя именовать: ежели бы именовал, то Иоанн ответил бы Ему: " Ты не Он ", и был бы прав, поэтому что, ежели человек свидетельствует сам о себе, то аттестат его не подлинно( Ио. 5, 31.) На собственный безмолвный вопрос: " Кто Ты? " – мог прочитать Иоанн в очах Иисуса только таковой же безмолвный протест: Блажен, кто не соблазнится о Мне.( Мт. 11, 6) Все, возможно, дошло меж ними до данной крайней черты, но за нее не перешло, не было произнесено: " Ты – Он ". Оба разговаривали о Мессии в 3-ем лице: не " Я " и не " Ты ", а " Он ". Так таккак заявлял о Нем и сам Иисус всю жизнь, до крайнего ответа первосвященнику: " Ты ли Мессия-Христос? " – " Я ", – за что и был распят. Главное, возможно, в том беседе не было произнесено; оба молчали о основном. Но и неговорянислова сообразили друг друга, или, точнее, Иоанн практически сообразил; сообразил совершенно один Иисус. Xxxii Что же помешало Иоанну взятьвтолк все и заявить Иисусу: " Ты – Он "? То наиболее, отчего " из рожденных супругами не бунтовал болеезначительный Иоанна, но наименьший в королевстве небесном более его "( Мт. 11, 11); то что изолирует край земли от края неба, – закон от свободы, Ветхий Завет от Нового; то, отчего " к ветхой одежде не приставляют заплаты из небеленой ткани ", и " причина юного не вливают в мехи ветхие "( Мт. 9, 16–17); то, отчего Иоанн крестит водой, а Иисус – огнем, и отчего Иоанн " не создал нималейшего чуда "( Ио. 10, 41), но столько чудес создал Иисус. Первое же волшебство Его – наиболее обычное, детское, – наиболее Иоанну невнятное, невозможное: Кана Галилейская, претворение воды в винцо, – первая степень лестницы: Вода – Вино – Кровь – Огонь – Дух; всходят по ней детки и Ангелы, а наибольший из людей, Иоанн, не взойдет. Если не обратитесь и не станете, как детки, не войдете в королевство небесное( Мт. 18, 3.) Не обратился Иоанн, не стал, как дитя, и в Царство не вошел. Проповедь Свою затевает Иисус теми же словами, как Иоанн: Царство Божие приблизилось; покайтесь – обратитесь. Но добавляет: и веруйте в Блаженную Весть – Евангелие.( Мк. 1, 15.) Этой-то Блаженной Вести и не знает Иоанн. Царство Божие давлением берется, #946; #953; #940; #950; #949; #964; #945; #953;, и насильники, #946; #953; #945; #963; #964; #945; #943;, очаровывают его( Мт. 11, 12), — " приступом берут ", как осажденную прочность, разбивая стену Закона, чтоб зайти в прочность Царства. Первым вошел в нее Иисус. Этого-то " насилья ", в самом деле, ужасного, – ужасной свободы, " блаженства " и " легкости ": иго Мое добро( счастливо), угнетение просто( Мт. 11, 30), — и устрашился Иоанн. Жизнь и погибель его, наибольшего из людей, – все еще катастрофа человеческая; жизнь и погибель Иисуса – Божественная Комедия. Только один волосок изолирует Иоанна от королевства Божия, – но таковой же, как тот, кровавый, на шее, от клинка, которым он обезглавлен. Xxxiii Кто прикончил Иоанна? Ирод? Нет, утреннюю звезду убивает восходящее солнце; Предтечу, Предходящего, убивает Пришедший: " Ему обязано вырастать, а мне умаляться ", – помирать( Ио. 3, 30.) Понял ли Иоанн, умирая, протест Иисуса на вопрос его: " Кто Ты? " Пойдите, скажите Иоанну, что слышите и зрите: слепые прозревают и хромые прогуливаются, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и бедные благоденствуют. И блажен, кто не соблазнится о Мне.( Мт. 11, 4–6.) В жизни этого блаженства не знал Иоанн; может быть, узнал в погибели. Глядя из окна собственной тюрьмы в Махеросе на голубую, как облако над желтоватыми песками пустоши, гору Нево, [328] где погиб Моисей, не войдя в Обетованную землю, лишь увидев ее издалека, – задумывался, может быть, Иоанн: " И я, как он ". Всех предтеч судьба такая: новости остальных – самим не заходить в Царство Божие. Xxxiv Блюдо, с отрубленной башкой Предтечи, Иродиаде, венчанной блуднице, подносится. Ирод, убийца, смотря в остекленевшие глаза убитого, плачет от жалости. Капают опьяненные слезы на блюдо; с блюда капает кровь на нагие ножки Саломеи-плясуньи, а воротила Предтечи играет на небе от веселья, как утренняя звездочка перед солнцем, как ребенок во брюхе мамы. Друг жениха, важный и внимающий Ему, готовностью довольствуется, слыша глас жениха. Сия-то удовлетворенность моя исполнилась.( Ио. 3, 29.) Две головы, – эта, отрубленная, на блюде, и та, на кресте, поникшая, а меж ними – целый мир, плачущий, как Ирод, пляшущий, как Иродова дочь. Страшная за эту голову цена – конец Израиля; страшнейшая – за ту, – конец решетка. Xxxv Радость Предтечи на небе исполнилась, но началась уже на земле, на 3-х молниях-мигах; в главном, – когда он увидел Пришедшего; во другом, – когда с Ним заявлял; в 3-ем, – когда Его крестил. В этом-то 3-ем миге мы и подходим, как, может быть, никто никогда, за две тыщи лет христианства, к сегодняшней-завтрашней тайне Конца; к завтрашнему-сегодняшнему смыслу данных крайних, на земле произнесенных и, может быть, конкретно к нам более, чем к кому-либо, обращенных слов Господних: Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа… И се, Я с вами во все дни, до скончания века. Аминь.( Мт. 28, 19–20.) Именно тут, как нигде, и вданныймомент, как никогда, мы подходим к вопросу, отчего испытание уже не водой, а огнем, имеется путь к Концу. 6. РЫБА-ГОЛУБЬ i Крит – " Атлантида в Европе " – приплывший с дальнего Запада, " Заката всех солнц ", [329] и остановившийся против Св. Земли, загадочный остров-ковчег. Первые в Ханаане поселения керетимов-критян относит Пятикнижие Моисееве к вымышленной или доисторической древности, к Потопу – " Атлантиде ", [330] а крайние – мы можем отнести уже к летописи, к 1700-му и 1400-му годам, когда два больших землетрясения – две маленьких " Атлантиды " – опустошили Крит, и люди, возможно, бегали с острова на твердую землю, в Ханаан. [331] Крит… колыбель нашего рода святая, creta.. Gentis cunabula nostrae, — скажет Виргилий. [332] Крит через Ханаан-Палестину, Св. Землю, проступает для нас все светлее, как античное, в палимпсесте, письмо – через новое. Только сейчас затеваем мы раскрывать, под верхним слоем навеянных из Синайской пустоши, зыбучих песков Израиля, темный и влажный, критский тук Св. Земли, может быть, питающий и корешки Галилейской лилии – Евангелия. [333] ii Путнику, сходящему из Иерусалима в Иерихон, Путем Крови, раскрывается внезапно, с одной из крутых извилин пути, зияющая в земле, вулканическая трещина, как бы адово низовье, но ежели заглянуть в нее, то увидишь подземный рай, цветущий и зеленеющий в мертвой пустыне – море камней, как бы небольшой " Остров Блаженных ", " Атлантиду ", – сегодняшний оазис wadi kilt, старый Крит: имя это дано здешнему потоку выходцами с о. Крита, естественно, керетимами. [334] Странно-чудно, в немой и безводной пустыне, гулкое, совершенное гулом потока, углубление, как бы раковина, абсолютная немолчным гулом волн морских. Крит-поток, Путем Крови продолженный, объединяет Иерусалим-Голгофу, пространство Креста, с Иорданом, пространство Крещения, – тайну Востока с секретной Запада. " Скройся у потока Крита, [335] что против Иордана ", – произносит Господь Илии, главному Предтече( iii Цар. 17, 3–4), может быть, и Предтеча 2-ой, Иоанн, прятался у такого же потока, от нечестивого короля Ирода, как Илия – от нечестивого короля Ахава: Крит впадает в Иордан в 2-ух шагах от Вифавары-Вифании. В этом подземном раю, где в зелено-влажной, буквально подводной, лишь полуденным солнцем пронизанной, тени виноградных лоз, лавророзовых кустов и бальзамных вересков, знается оченьмного диких пчел, мог находить Иоанн соты дикого меда, которым питался( Мк. 1, 6.) Если же Иисус провел некотороеколичество дней после крещения в Вифаварских шатрах, что чрезвычайно возможно( " Равви, где живешь? – „Подите и увидите“, Ио. 38–39), то и Он видел Крит. Iii Имя самого Иордана занесено в Палестину с о. Крит, где племя Кидонов, как мы спрашиваем из Гомера, — обитало у ясных потоков Ярдана. [336] Это первый дар Крита Св Земле, а вот и 2-ой. В начале xx века, в развалинах Кносского замка на о. Крит, отыскан старый языческий крест, ровный, бело-серого, волнистого мрамора, восьмиконечный, равнобедренный, до такого по виду похожий с нашим христианским крестом, что присутствовавший при находке греческий поп перекрестился и поцеловал его, " с не наименьшим почтением, чем, обязано быть, поклонялись ему античные ", – подмечает британский археолог, Артур Эванс, открывший Кносс. [337] Критский крест относится, возможно, к середине или истоку другого тысячелетия, временам до-Моисеевым; но, такие этому, кресты могли быть, естественно, и ранее, во дни до-Авраамовы: " доэтого ежели был Авраам, Я есмь "( Ио. 8, 58) " С Крита, – считает Эванс, – крест занесен в Палестину, где, после тысячелетнего сна и забвения, опять вознесся Крестом на Голгофе ". [338] iv И вконцеконцов третий чудеснейший дар Крита Св Земле: Голубка, большая богиня-Мать, чьи бесчисленные, глиняные и каменные изваяньица находятся уже в неолитных слоях( современных " Атлантиде-Потопу "), по всей Европе, Северной Африке и Западной Азии, от Персидского залива до Атлантики. [339] Это большая богиня-Мать, может быть, не лишь нашего другого населенияземли, но и главного, – крито-эгейская Бритомартис, [340] эллинская Афродита Небесная, Урания, вавилонская Иштар, ханаанская Астарта, иранская Анагита, – нескончаемая Дева-Мать, с Младенцем на руках. [341] В древнеханаанском городке Аскалоне, та же Мать-Голубка нисходит на господа Сына, критского Кинира-Адониса, чьи таинства( " воззрят на Того, Кого пронзили ", Зах. 12, 10) совершались на полях Меггидонских, видных с Назаретского холма, в конце Иезреельской равнины, у подножья Самарийских гор, где поклонялись Шехине, исходящему от лица Господня Сиянию, в виде все той же белой Голубки-Матери. [342] antiquam exquinte matrem Матери старой ищите, — скажет Виргилий об данной критской богине-Матери 2-ух человечеств, или 3-х, ежели за нашим, вторым, станет третье. [343] v Стаи белоснежных голубок, летающих над Вади-Кильтом, Критским ущельем, разрешено созидать и в наши дни. Не залетела ли одна из них под грозовую тучу, в тот день, когда крестился в Иордане Иисус, и " отверзлись Ему небеса "( Мт. 3, 16)? Реющей над птенцами, голубке похож был Дух Божий, носившийся над водною пропастью беспорядка, tehom, по толкованию Талмуда; выпущенная Ноем из ковчега, носилась она же и над водами потопа; слетит и на воды Иордана. [344] Три Голубки – вестницы 3-х человечеств; главного, допотопного, другого, нашего, и третьего, идущего за нами. Понял бы, может быть, Кеплер, так удивительно угадавший в неуверенных астрономических выкладках о Вифлеемской звезде, реальный год Р. Х.; сообразили бы, может быть, и вавилонские астрологи, так испуганные прэцессией( продвижением) весенне-равноденственной точки этого года в символ Рыб – другого Потопа; сообразили бы, ежели бы жили в наши дни " Атлантиды-Европы ", то, что мы все еще не осознаем: что означает эти три Голубки – три знамения Конца. Кроме нас, не мог бы их увидеть никто, за два тысячелетия христианства; да и мы зрим их лишь еще очами, – не сердцем. Но, ежели бы мы знали сейчас, что станет завтра, то, может быть, узрели бы и сердцем, и волосы на голове нашей зашевелились бы от кошмара. Vi Рыба соединяется с Голубем в древнейших катакомбных росписях. Рыба в них значит Христа, поэтому ли, что первые буквы греческих слов: Иисус Неизвестный vi. , сочиняют словечко: Иисус Неизвестный vi. , Рыба, или поэтому, что первохристиане знали о явленном тогда уже не лишь мудрецам, но и младенцам, продвижении равноденственной точки решетка в символ Рыб – другого, огненно-водного Потопа – конца другого, населенияземли, – для первохристиан ужасающей веселья: " когда начнет осуществляться, то восклонитесь и поднимите головы ваши, поэтому что близится освобождение ваше "( Лк. 21, 28.) Рыбы Небесной священный род… еды сладкой, как мед, вкуси из рук Спасителя, — произнесено в одной из надписей раннехристианской Галлии. [345] В росписи амфоры, найденной в южной столице Крита, Фэсте, Рыба, на спине, возносит Голубя из Океана к звездному небу, где Голубь клюет с тычинок расцветающего лотоса медвяную пыль – райскую еду. [346] Роспись эту, относящуюся, может быть, к таинствам до-Моисеевых, до-Авраамовых дней, лучше только разъясняет та раннехристианская, катакомбная надпись: " Рыбы Небесной священный род еды сладкой, как мед, вкуси ". Кажется, наиболее античное, от конца i или истока ii века, изваяние Евхаристии найдено в римских катакомбах, в cubiculum Люцины: Рыба, плывущая в воде, несет на спине корзину с хлебом и пустой сосуд с красным вином. Первые христиане, – докладывает бл. Иероним, – давали Тело Христово, в ивовых корзинах и Кровь, в стеклянных сосудах. [347] В росписи Люцины, Рыба объединяет воду Крещения с вином – кровью Евхаристия: Вода – Вино – Кровь – Огонь – Дух; Рыба внизу данной восходящей лестницы, а наверху – Голубь. Vii Фэстская Рыба-Голубь относится к таинствам, совершавшимся на Крите, может быть, за 16 веков до Р. Х., а чрез 16 веков по Р. Х., св. Терезе д'Авила было, в канун Пятидесятницы, сошествия Духа Святого, видение: Голубка, в рыбьей, сияющей, как перламутр, чешуе, вместо перьев. Много лет спустя, памятуя об этом видении, святая не может взятьвтолк фактор тогдашней собственной, ужасающей веселья. [348] Ужас сообразили бы, может быть, вавилонские астрологи, наблюдавшие, в год Р. Х., солнце в знаке Рыб – Конца; удовлетворенность сообразили бы, может быть, первые христиане, фанаты Рыбы Небесной, помнившие словечко Господне: восклонитесь и поднимите головы ваши, поэтому что близится освобождение ваше. Viii Но лучше только сообразили бы, что означает Рыба-Голубь, члены Иудейского секретного братства, ессеи, молчальники, жители тех самых горных монастырь от Эброна до Энгадди, к западу от Мертвого моря, где 20 лет провел молчальник и пустынножитель, Иоанн Предтеча; [349] странноватые люди, как бы мало помешанные, " имеющие вид деток, запуганных розгой учителя ", [350] одержимые одною мыслью о быстром конце решетка, таком же внезапном и страшном, как тот, что понял Содом, чья память постоянно у них перед очами, в водах Мертвого моря: все ессейство – как бы данными водами вспоенный, скончавшийся цветочек, асфодель. " Вечным племенем ", gens aeterna, именует ессеев Плиний Натуралист, [351] а Ипполит, создатель " Филизофумен ", – " древнейшим, по вероучению, из всех народов решетка ". [352] Оба заблуждаются: содружество ессеев – не особенный люд; члены его – такое же зерно Авраамово, как и все другие иудеи, и возникло оно, за память летописи, нетакдавно, – лет за полтораста до Р. Х. [353] Но корешки ессеейства, видится, вправду, уходят в бездонно-глубокую, может быть, доизраильскую – доханаанскую античность. Лучше только знает ессеев Иосиф Флавий, проведший в молодости три года под истоком некоего старика Бана( banos), ессея или назорея( два эти секретных братства смешивались.) Иоанн Креститель также назорей, " осведомленный Богу от брюха матернего "( Лк. 1, 15), так же, как Иисус( Мт. 2, 23: " Назореем наречется ".) Старец Бан и по виду жизни, припоминает Иоанна Крестителя: перемещает одежду из древесной листвы или коры, одичавшими плодами кормится, днем и ночкой " крестится " – " окунается в холодную воду освящения из-за ", – два крайних слова у Иосифа те же, что об Иоанне Крестителе. [354] Так же равномерно, неутолимо " крестятся " – погружаются в воду, чтоб избавиться от быстрого конца решетка чрез пламя – от другого Содома, и " запуганные розгой учителя, детки ", одержимые ужасом конца, ессеи. Образу сему –( Ноеву ковчегу в потопе) – схожее, испытание( потопление) выручает и нас, могли бы заявить ессеи, так же, как скажут христиане( i Петр. 3, 21.) Ix " Образ жизни их похож тому, которому эллинов изучал Пифагор ", – подмечает Иосиф. [355] Общность богатства, безбрачие, отказ от животной еды и кровавых жертв; белоснежные льняные одежды; почтение солнцу, как живому виду Божиему; преподавание о первородном грехе и о " теле – темнице души "; трехлетний, перед посвящением, искус и ужасная обет молчания о тайнах братства; мистика, теургия, символика чисел, – все у них пифагорейское. [356] В белоснежные ризы облекся я, от смертей и рождения очистился, и берегу, да не тронет уст моих еда животная, — могли бы заявить и ессеи, как Еврипидовы критяне. [357] Зная все это, тяжело поверить, что ессеи – прирожденные иудеи, а не в самом деле " особенное племя ". Х Видную также с Назаретского холма, гору Кармил, где Илия, первый Креститель огнем, объединяет пламя с неба на окруженный и облитый водой алтарь( i Цар. 18, 38), – гору эту, лет триста после Илии, побывал Пифагор, адепт Орфея – Диониса Критского. [358] Здесь, уже и кроме Иосифа Флавия, – глухой знак на вероятную в ессейских мистериях-мифах ассоциация старых загадок Востока с древнейшею тайною Запада: алтарь, окруженный водой, с нисходящим на него огнем, не образ ли огнем истребленного Атлантиды-Острова? Остров Блаженных где-то за Океаном, на последнем Западе, " Закате всех солнц ", – Ессейский рай. [359] Иосиф произносит о нем так, что непроизвольно вспоминается, может быть, и ему самому, " Атлантида " Платона, и стих Горация: Манит нас всех Океан, обтекающий Остров Блаженных, — и вирши Гомера о Полях Елисейских, — Где пробегают ясно беспечальные дни человека Где ни метелей, ни ливней, ни хладов зимы не случается, Но сладкошумно летательный веет Зефир, Океаном С легкой прохладой туда посылаемый людям счастливым. [360] Знают ли это ессеи или не знают( могли бы кое-что ведать по Книге Еноха – " Атласа "); помнят ли имя " Крайнего Запада " или забыли, – не может быть нималейшего сомнения, что Ессейский рай – " Атлантида ". [361] Очень качественные садоводы и огородники, алчно отыскивают ессеи каждого плодородного клочка земли в пустыне, каждой, орошенной водою, ложбинки, чтоб разбавлять плодовые сады и огороды, или желая бы лишь садики, грядки с цветами, овощами и лечебными злаками – мелкие, в мертвом море камней, солончаков и песков, " Островки Блаженных ", " Атлантиды ". Каждого ессея воротила – таковой островок в пустыне решетка, – как бы рай в аду. Xi Если мы правильно угадали ночную душу " Атлантиды " – Преистории, – нашей дневной душе, " механике ", противоположную, " магию ", " теургию ", – живую, " органическую " администрация над природой, то и в этом ессеи родственны " Атлантам " – людям Преистории. Каждый день молятся они, " чтоб солнце взошло ", заклинают его особенной, " идущей от праотцев ", волшебной молитвой-заклятьем, буквально опасаются, как бы оно не зашло совсем. [362] Так же буквально могли этого страшиться и пещерные праотцы наши, " запуганные детки ", во тьме Ледниковой ночи, после смерти главного населенияземли – Атлантиды-Потопа. [363] Вот в каком значении ессеи – пусть в летописи вчерашние, – в мифе-мистерии, вправду, может быть, – " постоянное племя ", gens aeterna. Xii Нами так жаль потерянный ключ к огненно-водному таинству Крещения – погружения в Воду, Огонь, дух, – может быть, и располагаться у этого чудом выжившего обломка главного, как бы с потопного дня Атлантиды восставшего, населенияземли. Каждый пир, по заходе солнца, ессеи погружаются в воду, " крестятся ", докладывает Иосиф Флавий, и безотлагательно после такого, облекшись в белоснежные одежды, вступают в необыкновенную, секретную, никому, несчитая посвященных, недоступную горницу, где высший предстоятель общины, эпимелет, совершая 2-ое после крещения, святейшее тайна, благословляет хлеб и воду( влага вместо причина и в древнейшей Евхаристии первохристиан), и братья вкушают их в благоговейном молчании. [364] Крестятся – причащаются: ассоциация обоих таинств тут явна; так же разумеется, что оба таинства – дохристианские, идущие, может быть, из той же неисследимой для нас, древности, чей уцелевший чудом осколок имеется " постоянное огонь " ессеев. Вот что означает, по слову Саллюстия Мистика: Это не единожды было, но постоянно имеется [365], — или, разговаривая поточнее: было единожды – имеется постоянно. Или по слову ап. Павла: Это имеется грядущего малость, а тело во Христе( Кол. 2, 17), — или, вконцеконцов, по слову Шеллинга: " глобальная деяния имеется сон, чье содержание постоянное, правило и конец, фактор и мишень, – Иисус ". Xiii Поняли бы, может быть, ессеи, как никто из нас, былых христиан, что означает катакомбная Рыба в водах Крещения, несущая хлеб и винцо Евхаристии; что означает: " Рыбы Небесной священной род, вкушающий еды сладкой, как мед "; и Фестокая Рыба с Голубем, клюющим медвяную пыль с тычинок небесного лотоса; и в видении св. Терезы, Голубка в рыбьей чешуе вместо перьев, с ее ужасающей готовностью. Все это, может быть, сообразили бы ессеи, но, и осмыслив, не услышали бы и не узрели такого, что увидел и услышал, когда открылось небо над Вифаварой, один-единственный во всем человечестве, от истока до конца пор, человек Иисус. Xiv Знал ли Он ессеев? Их обязан был ведать Иоанн Креститель. Мог ли не ведать, когда столько лет прожил вблизи с ними, в той же пустыне; так же безмолвствовал и ожидал, как они; так же крестил, возвещая смерть решетка огнем и избавление от огня в воде крещения? Слишком неописуемо, чтоб такие садоводы и огородники, как ессеи, скупые искатели плодородных земель в пустыне, избегали углубление Крит, подземный рай. Если же были они там, то их наверняка знал Иоанн и, возможно, знал Иисус. Странно безмолвствует об ессеях Евангелие, но, может быть, несомненно, как о очень параллельно-близком и чудном, отделенном от него такою же стеклянною стеною молчания, как Иоанн Креститель от Иисуса Крестника. " Вид имеют деток, запуганных розгой учителя ", может быть, и воспитанники Иоанновы, но не Иисусовы, " сыны чертога брачного, доколе с ними Жених "; будут и они обладать таковой же вид, но лишь позже, когда Жених отнимется( Мт. 9, 15): в iv веке, духовный историк Евсевий уже не сможет отличить египетских ессеев, терапевтов, от тех монахов-отшельников. [366] Но ежели даже Иисус не знал ессеев, то воздухом их дышал всю жизнь. Как было во дни Ноя… так станет и в наступление Сына человечного.( Мт. 24, 37.) Если наводнение имеется " Атлантида ", то Иисус о ней произносит в этом, все решающем для Него, слове о Конце. Вспомним, что " Морской Путь ", via maris, шедший с Крайнего Запада, от Столпов Геркулесовых, Атлантики, где погибла Атлантида, чрез Египет на север, мимо Назаретского холма и Тибериадского озера, – всей Иисусовой жизни путь. Когда молвят пророки, – вот, Я сам произношу, — по незаписанному слову Господа. [367] Где же эти пророки, лишь ли в Израиле? Нет, во всем человечестве: Многие придут от востока и запада.( Мт. 8, 11.) " То, что вданныймомент именуется христианством, было постоянно, от истока решетка до явления Христа во плоти ", – по чудному слову Августина. [368] Выпавшее звено меж Христом и былым до Него " христианством " – вот что такое ессейство. Первый луч солнца Христова, может быть, – уже на белоснежных одеждах Энгадийских Молчальников. " Солнце слепых – Иисус язычник "( Шеллинг.) Слепо идут к Нему, еще не наблюдают Его, но уже крестятся в Него, причащаются Ему, от истока пор: лишь в тот день, 6 января 29-го года, когда " раскололись " небеса над Иорданом, – узрели. Xv И было в те дни: пришел Иисус из Назарета Галилейского, и крестился от Иоанна в Иордане. И, когда уходил из воды, безотлагательно увидел расколовшиеся небеса, и Духа, как голубя, нисходящего на Него. И голос был с небес: Ты – Сын Мой любимый, в Котором Мое благосклонность.( Мк. 1, 9–1.) Это Маркове аттестат, идущее от Петра, потенциального очевидца такого, что вышло в Вифаваре-Вифании, повторяют Матфей и Лука, не добавляя от себя практически ничто, лишь изменяя, на первый взор чуток приметно, ежели же вглядеться пристальней, то углубленно и существенно. Что-то Иисус " увидел ", Иисус Неизвестный xv. : на этом одном слове, в свидетельстве Марка-Петра, зиждется все. Что бы ни увидел Иисус, Он это увидел один, и лишь чрез Него, Его очами, тогда же увидел Петр, или от Него услышал позже. Видел ли еще кто-либо, этот вопрос и в голову не прибывает потенциальному очевидцу, Петру, обязано быть, поэтому что это несомненно выпало, пропало из памяти его, так же как из поля зрения самого Иисуса в ту минутку пропало все: ни Иоанна, ни народа; Он – один, с оку на глаз, с тем, что или Кого наблюдает. Что же означает " увидел "? Было это и не было? Если мы не более, чем лишь поверим, – ежели мы не спрашиваем, не увидим сами, что это было – было действительнее только, что случается, может быть в мире, то мы неподалеку уйдем от сегодняшней ученой смердяковской " мифологии ", " мифомании ": " про неправду все написано ". Или, иными словами: что пережил Иисус в Вифаваре, – внутреннее ли лишь, " умственное видение ", #952; #949; #969; #961; #943; #945; #957; #959; #951; #964; #953; #954; #942;, как считает Ориген и остальные папы [369] или кое-что большее, – невозможный для нас, непостижимый, но наиболее настоящий, чем все вероятное, внутренне-внешний, умственно-чувственный, духовно-телесный прорыв из этого решетка в тот, как бы из 3-х измерений в 4-ое, – то, что разрешено проявить с точностью лишь одним однимсловом: волшебство? Xvi Вглядываясь пристальнее, чтоб ответствовать на этот вопрос, в чуть заметные отличия Марка от Луки, мы зрим, какая меж ними большая высококачественная разница 2-ух религиозных экспериментов. Когда же крестился целый люд, и Иисус, крестившись, молился, отверзлось небо. И Дух Святой нисшел на Него в телесном облике, как голубь, и был голос с небес.( Лк. 2, 21–22.) Здесь, у Луки, " наблюдает " уже не лишь один Иисус, но и " целый люд ": точка опоры переносится из 1-го во всех, внутри во вне; внутренне-внешнее, прозрачное, делается лишь наружным, непроницаемым; умственно-чувственное – лишь чувственным. С последнего края земли, горизонта 2-ух миров, с той узкой, как острие ножа, крайней черты, где зияет прорыв из этого решетка в тот, из 3-х измерений в 4-ое, – падает Лука обратно в этот мир, в три измерения, не успев заглянуть за черту. Там, у Марка-Петра – у самого Иисуса – молнийный миг прозрения-прорыва имеется практически геометрическая точка все на том же последнем краю, крайней черте меж порой и вечностью: " безотлагательно – внезапно, выходя из воды, увидел( Иисус) расколовшиеся небеса "; а тут – у Луки – линия продолжающегося времени: " когда Иисус молился, отверзлось небо ". Падает и тут Лука с лезвийно-узкой черты, обратно во время, не успев заглянуть в прорыв вечности. Там, у Марка, Иисус наблюдает " Духа, нисходящего, как голубь ". Два вероятных значения в этом " как ": две меры – два решетка. Или сам Дух владеет вид голубя( поточнее, " голубки ", #960; #949; #961; #953; #963; #964; #949; #961; #945;), или лишь полет Его тих, плавен, как полет голубя; тихое внушение, дыхание Духа, – как внушение крыл голубиных. Только один из данных 2-ух смыслов выжил и разросся у Луки; иной – уничтожен, чем и двухмерность – двухмирность только явления разрушена. " Дух Святой нисшел в телесном облике, как голубь ". Здесь уже стынет, тяжелеет все. Дух еще не перевоплотился в Голубя, но вот-вот " превратится ", – ужасно заявить, как в " Превращениях ", " Метаморфозах " Овидия, боги преобразуются в животных. Голубь Духа быстро станет изваян, буквально из мрамора, эллинским, языческим резцом. Мы уже не знаем, не незабываем, – незабывает ли сам Лука? – отчего Высочайшее так снижается, – Дух делается животным. Знамения блекнут, тускнеют, утрачивают огненную прозрачность; все меньше являют то, что за ними. Если еще не у самого Луки, то где-то уже вблизи к нему, оплотнеет волшебство, огрубеет, овеществится. Сам Лука – еще в мистерии – в том, что было; но где-то, вблизи к нему, уже " миф " – то, что не было. Xvii Между Марком и Лукою – Матфей. Видно, уже и по его свидетельству, откуда и куда все идет. И, крестившись, Иисус безотлагательно получился из воды, и се отверзлись Ему небеса, и увидел Он Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него.( Мт. 3, 16.) Здесь точка опоры, на которой зиждется аттестат, – еще внутри Иисуса, в том, что Он наблюдает; и молнийный миг, прорыв из времени в бесконечность, двухмерность, двухмирность, в явлении Духа-Голубя, – все как какбудто еще уцелело. Но что уже не все, следовательно, по гласу с небес, обращенному не к одному Иисусу: " Ты – Сын Мой любимый ", а ко всем, или, по последней мерке, к двум – Крестителю и Крестнику: " Этот имеется Сын Мой любимый "( Мт. 3, 17.) Центр тяжести, ежели еще не двинулся, то уже поколебался у Матфея, – вот-вот двинется от Марка к Луке – от мистерии к мифу. Xviii К главному свидетелю Марку-Петру, и тут, как во многом ином, ворачивается крайний очевидец, Иоанн. Снова взлетает он, с священной, как бы не своею, легкостью, к той лезвийно-узкой черте, где зияет умственно-чувственный, внутренне-внешний прорыв из времени в бесконечность, из 3-х измерений в 4-ое. И свидетельствовал Иоанн( Креститель), разговаривая: я видел Духа, сходящего с неба, как голубь, и пребывающего на Нем.( Ио. 1, 32.) Но тут уже аттестат не самого Иисуса, а лишь Иоанна, и не в реальном, а в прошедшем: молнийный миг самого чуда – прорыва – для св. Иоанна или несказуем, или потерян, позабыт. Xix Кроме наших 4 Евангелий, имеется еще три свидетельства о Вифаварском чуде, настолько же исторически-подлинных, и только немногим позднейших( на одно, два поколения); три не неправильных, а утаенных Евангелия, " Воспоминания Апостолов ", по глубочайшему слову Юстина. Все три молвят об одном, ежели не совсем умолчанном, то практически никем, за две тыщи лет христианства, не услышанном – о крещенском явлении Света. Свечением, #966; #969; #964; #953; #963; #956; #972; #962;, именуется обмывание сие( испытание), поэтому что интеллект познавших его просвещается( светится), — незабывает еще об этом явлении Света Юстин, может быть, поэтому, что сам, в языческой молодости собственной, приуроченк был в мистерии, где отлично знали и крепко помнили о том же явлении Света. [370] " Свечением ", #966; #969; #964; #953; #963; #956; #972; #962;, именовалось и то святейшее, что происходило в Елевзинских таинствах, после " сошествия в ад ", katabasis, соответственного сошествию крестящегося в воду, где погибает ветхий и рождается новейший Адам. [371] " Свет " повторяется 6 раз в 5 стихах первой головы iv Евангелия, где говорится об Иоанне Крестителе: " жизнь – Свет человеков "; " Свет во тьме освещает "; " Иоанн пришел указывать о Свете "; " он не был Свет, но послан был, чтоб указывать о Свете "; " был Свет Истинный ". Можно заявить, что тут, уже в самом Евангелии, совершается померкшее в наших слепых очах, волшебство Вифаварского Света – Елевзинского " свечения ". Савла, на пути в Дамаск, осиял тот же свет, " превосходящий – ясный "; он от него ослеп, – прозрел Павел. Тот же свет осияет и св. Терезу, недавно до видения " Голубки в рыбьей чешуе ", и скольких еще святых до нее и после: разрешено заявить, что основной эксперимент святых и имеется это явление Света. " Блеск ослепляющий, белизна сладчайшая, – упоминает Тереза так элементарно и опытно-точно, что нужно быть ученым Смердяковым, чтоб не поверить, не увидеть, что это не „световая галлюцинация“, и что это вправду было. – Солнечный свет перед этим так темен, что и глаз на него раскрывать не хотелось бы. Разница меж данными 2-мя светами таковая же, как меж прозрачнейшей, по хрусталю текущей, солнце отражающей, водой, и темнейшей, по черной земле, под темным небом, текущей. Да и совсем не подобен тот священный свет на ясный; натуральным видится лишь он один, а ясный перед ним – искусственным. И так водинмомент являет его Господь, что, ежели бы нужно было лишь раскрыть глаза, чтоб увидеть его, мы не успели бы; но все одинаково, раскрыты ли глаза или прикрыты, – ежели угодно Господу, чтоб мы его увидели… Я это знаю, по почтивсем опытам. [372] Первый эксперимент изготовлен был в Вифаваре и записан в тех 3-х, не вошедших в наши Евангелия, " Воспоминаниях Апостолов ". Xx Первое прошлое в " Евангелии от Эбионитов ", " Нищих Божиих ", самых ранних воспитанников Господних: Когда же крестился люд, то пришел втомжедухе Иисус и крестился от Иоанна, и, когда уходил из воды, то отверзлись небеса, и увидел( Иисус) Духа Святого в виде голубки, нисходящей и входящей в Него. И голос был с неба, глаголющий: Ты – Сын Мой любимый, в Котором Мое благосклонность. И еще. Я сейчас( в день сей) родил Тебя. И безотлагательно осиял то пространство Свет Великий. Видя же его, Иоанн произнес Иисусу: кто Ты, Господи? И опять голос был с неба к Нему( Иисусу): Сей имеется Сын Мой любимый, в Котором Мое благосклонность. И, пав Иоанн к ногам Его, произнес: мне надо креститься от Тебя, Господи. И запретил Ему( Иисус), и произнес: рукипрочь, ибо так должно нам сделать все. [373] Второе прошлое – в " Евангелии от Евреев ", может быть, арамейском подлиннике или источнике нашего Матфея: Когда же уходил( Иисус) из воды, то нисшел на Него целый источник Духа Святого, и почил на Нем. И произнес Ему( Дух): Сын Мой, во всех пророках Я ждал Тебя, да приидешь, и почию на Тебе; ибо Ты мир Мой, Ты Сын Мой единородный, доминирующий во веки веков. [374] Хотя явление Света выпало из этого отрывка, но, что оно тут было, разрешено закончить из такого, что оно сохранилось, почерпнутое, возможно, отсюда же, в 2-ух чрезвычайно старых, латинских кодексах Евангелия от Матфея, vercellensis и sangermanensis, как какбудто составители их сообразили, назло Канону, что невозможно быть Крещению темным. В главном кодексе: Свет Большой из воды озарил все окрест, так что все существовавшие там устрашились. То же практически, во другом: Большой свет заблистал из воды. [375] Очень возможно, что в уцелевшем отрывке Эбионитского Евангелия, " источник Духа " – пламя, нисходящий на Иисуса – падает с неба водопадом пламенным. Третье аттестат, в Юстиновском отрывке из " Воспоминаний Апостолов ", неизвестных нам Евангелий: …Когда Иисус сходил в воду, то исшел пламя из Иордана; когда же уходил, пал на Него Дух Святой, как голубка. [376] xxi Кто-то задул крещальную свечу перед ликом Господним в Церкви, в христианстве, в самом Евангелии, – к счастию, позабыв это изготовить в дальнем и черном углу – в отреченных Церковью, неправильных какбудто бы, " апокрифических ". Евангелиях. Воду поглощает пламя в пламенном чуде Илии, на несчастье Кармиле, а тут, в Крещении, пламя поглощается водой. Свет Крещения угас, и все христианство потемнело: воды его, черные, мертвые, в Мертвое море текут. Водным, слезным, сделалось испытание, – безогненным, безрадостным, и таковым забвенным, что мы одинаково не незабываем, как родились и как крестились. Мертвые, уже не незабываем, что " жизнь была свет человеков "( Ио. 1, 4); слепые, уже не зрим, что " свет во тьме освещает, и мгла не объяла его "( Ио. 1, 5.) Xxii Мог ли огнем Крестящий не креститься огнем? Этого 1-го довольно, чтоб увидеть, что аттестат не вошедших в Канон Евангелий о крещенском явлении Духа-Огня исторически-подлинно. След его, незабываемый, как рубец от ожога, сохранился и в наших канонических Евангелиях – в противоречии 2-ух чтений: позднейшего, у Луки и Матфея: " Дух сошел на Него ", и главного, у Марка, по древнейшим, доканоническим кодексам: " Дух вошел в Него ". [377] Если Дух нисходит " в телесном облике, как голубь ", то почему-то и непредставимо, как в тело человека вступает тело голубя. Вот отчего первичное " в Него ", заменено, " исправлено ", позднейшим: " на Него ". Но, ежели Дух имеется Огонь, Молния, то совсем ясно, или, по последней мерке, представимо, что пламя вошел в Иисуса. Память о том, что Голубка – белоснежная, сохранилась еще до iv–v века. [378] Трепетные блески несказанно-белого Света – то " рыбья чешуя ", то " перья голубки ", а сгущенного белого Света кристалл – молнийно солнечно-белая Рыба-Голубь. Бог произнес в начале творения: Да станет Свет: И стал Свет.( Быт. 1, 2.) Свет появился в начале решетка, и в середине, гладко в полдень, минутка в минутку, с астрономической точностью, когда солнце вступило в равноденственную точку решетка – символ Рыбы-Голубя, – появился тот же Свет. Вот одна из 2-ух потерянных загадок Крещения: Дух-Свет, а вот и иная. Xxiii Ты Сын Мой любимый: Я в день сей родил Тебя, Иисус Неизвестный xxiii. , – так, в древнейшем кодексе cantabrigiensis d, по архетипу от 150 года, и в Италийских кодексах – вместо нашего позднейшего, канонического, от iv века: Ты Сын Мой любимый, в Котором Мое Благоволение.( Лк. 3, 22.) Подлинность главного чтения засвидетельствована всеми Отцами, от Юстина до Климента Александрийского и Иеронима. [379] Слишком неописуемо, чтоб Лука мог сберечь это чтение, ежели бы не отыскал его уже в досиноптическом источнике, поэтому что возражение меж 2-мя Рождествами, этим Вифаварским, и тем, Вифлеемским, меж Крещенским: " Я в день сей родил Тебя ", и Благовещенским: " Дух Святой отыщет на тебя… почему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим ", – возражение это очень разумеется и " заманчиво ". [380] Как же и когда родился Сын Божий, Иисус, – совместно ли с Иисусом, в Вифлееме, или после Иисуса, в Вифаваре, как изучают ранние докеты из иудео-христиан: " лишь на Иордане, с Духом-Голубем, вошел в Иисуса Иисус? " [381] Вот отчего в тот день, когда Бессеменное зарождение сделалось неподвижным догматом, – не внутренне-внешним, а лишь наружным, без прорыва в другую реальность, непроницаемым " чудом "; когда из истории-мистерии выпало оно в историю лишь, – в тот самый-самый день возражение 2-ух рождений сделалось таковым естественным и невыносимым " соблазном ", scandalon, что Церковь, чтоб пресечь его или желая бы лишь утаить, обязана была, назло себе, назло непреложным показаниям всех Отцов, назло Евангелию, сменить античное, истинное чтение новеньким, неподлинным. После слов: " Ты Сын Мой любимый ", слова: " в Тебе Мое благосклонность ", повторяют, ослабляя уже произнесенное, поэтому что благосклонность меньше, чем влюбленность: это все одинаково что воду именовать влажной, или шар – круглым. Вместо наибольших слов, когда-нибудь в мире произнесенных, – порожние слова. Люди, чтоб Дух не заявлял неугодного им " соблазнительного ", принудили Его безмолвствовать. Xxiv Этого никто не осмелился бы изготовить во втором-третьем поколении после Христа, когда жил св. Юстин Мученик, читавший еще не лишь в Евангелии от Луки, но и во всех других, до нас не дошедших Евангелиях, истинные слова Духа. Чувствуя в них, но, уже вероятный " обольщение ", пробует Юстин ежели не справиться его, то желая бы отстранить и заглушить: обязано было совершиться Его( Иисуса) рождению( другому), человеков из-за, тогда же, как началось у них Его Знание, gnô Sis. [382] Это и правильно, и углубленно, но этим еще до конца не снимается возражение; оно только переносится из летописи в мистерию. Слишком светло и буквально произносит Дух: " В сей день Я родил Тебя ", давая тем взятьвтолк, что Вифаварский день, в каком-то значении, первый и единый не лишь в вечности, но и во времени, а совсем не символичное возобновление Вифлеемского дня. Слишком втомжедухе светло, что земной, на земле человек, желая бы и сам Иисус, не мог родиться во времени дважды и что, следственно, лишь одно из 2-ух Его рождений – действительно-плотское, а иное – только символично, прообразно, или, как будут соблазняться докеты, – " иллюзорно ", притворно. И опять появляется все тот же вопрос: какое же из данных 2-ух рождений вправду, во времени, в летописи? Жало " соблазна " и тут лишь укрыто, но не вынуто. Xxv Кажется, и сам Лука, предчувствуя вероятное возражение Вифавары и Вифлеема, не позволяет его, а лишь указывает, что наблюдает и не опасается его, когда размещает Родословную не перед Вифлеемом, что было бы несомненно и что делает Матфей, а после Крещения, другого Рождества. Дух произносит Иисусу: " в сей день Я родил Тебя ", и безотлагательно: Иисус, как задумывались, был сын Иосифов – Давидов – Адамов – Божий.( 3, 23–38.) В этом: " как задумывались ", – все тот же вопрос без ответа: чей же Сын Иисус по плоти? Как задумываются об этом не остальные, а сам Лука? Замерло лишь и тут, как бы заговоренное, жало соблазна, но не умерло. Xxvi Что вы думаете о Христе? Чей Он Сын( Мт. 22, 42), На этот Свой грядущий вопрос фарисеям даетответ сам Иисус, уже в разговоре с Никодимом. Ночью совершались посвящения в мистерии; ночкой же прибывает к Иисусу Никодим( 10, 3, 2), и Мистагог Божественный посвящает его в Свою мистерию – тайну Крещения, другого Рождества Своего, тайну всех дохристианских мистерий – palingenesis, " Новорождение ": Истинно, подлинно произношу тебе, ежели кто не родится выше, не может увидеть царствия Божия. Но так же не соображает этого, соблазняется Никодим, как не поймут и соблазнятся христиане: Как может человек родиться, будучи зрелым? Может ли он опять зайти в утробу мамы собственной? Иисус отвечал: подлинно, подлинно произношу тебе: ежели кто не родится от воды и духа, не может зайти в царствие Божие. Не мог бы зайти в него и первый, кто вошел, – сам Царь Иисус. Рожденное от плоти имеется плоть, а рожденное от Духа имеется дух. Что тут произносит Человек Иисус не лишь о всех людях, но и о Себе Самом; что Сын человеческий не изолирует Себя от населенияземли и тут, в земном рождении собственном, так же, как во всей земной жизни и погибели, – следовательно из предстоящего: Истинно, подлинно произношу тебе: мы… свидетельствуем о том, что видели. А что это " мы ", означает " Я ", втомжедухе из предстоящего светло: Если Я произнес вам о земном, и вы не верите, как поверите, ежели буду произносить вам о небесном: Он произнес о Своем земном рождении, – не поверили; скажет о небесном? никто не восходил на небо, как лишь сшедший с небес Сын человеческий, настоящий на небесах, — также не поверят( Ио. 4, 3, 13.) Xxvii Другая секрет всех дохристианских таинств: приобщение – погибель. " Слово и дело сходствуют в таинствах: „умирать“, „кончаться“, означает „посвящаться“, „teleutan-teleusthai“, произносит Плутарх, видится, об Елевзинском „сошествии в ад“, соответственном крещальному погружению в воду. [383] Иисус посвящает Никодима и в эту вторую тайну: Крещение – Крест. " Должно быть вознесену Сыну Человеческому " – на крест. – " Так возлюбил Бог мир, что дал Сына Своего единородного " – на погибель( Ио. 2, 3–16.) Огонь пришел Я свести на землю; и как хотел бы, чтоб он уже возгорелся! Крещением обязан Я креститься; и как Я томлюсь, покуда сие свершится!( Лк. 12, 49–50), — скажет Господь, уже на крайнем пути в Иерусалим, на Голгофу. Было испытание в воде – станет в крови: та же и тут поднимающаяся лесенка: Вода—Кровь—Огонь—Дух. И снова, в ночной разговоре с Никодимом: Свет пришел в мир. " Свет " повторяет Иисус 5 раз в 2-ух стихах так же, как ев. Иоанн – 6 раз в 5 стихах об Иоанне Крестителе. " Свечения " крещенская свечка светится и тут, как там, в церкви, кем-то потушенная; вспыхивает опять в Евангелии. И безотлагательно, после Никодима: Иисус… крестил( в Иудее), а Иоанн… в Еноне.( Ио. 3, 22–23.) Надо быть слепым, чтоб не созидать, что вся эта Божественная Мистерия, ночная разговор с Никодимом, приуроченак тайне Крещения – другого Рождества Христова. " Как это может быть? " – все не соображает Никодим, как не поймут и христиане. Поняли бы, может быть, язычники, – ессеи, пифагорейцы, орфики, – все приуроченныек в мистерии; сообразил бы этот " древнейший из народов решетка ", " постоянное племя " – чудом уцелевший, главного населенияземли осколок во другом, Адамы—Атланты. Xxviii Тайна Рождества – Благовещение – светится через тайну Крещения. " Чей сын Иисус? " – на этот вопрос Иисуса, так же как на вопрос мамы Его: " Как это станет, когда я супруга не знаю? " – даетответ в Вифаварском явлении Дух: В день сей Я родил Тебя, а на родном Иисуса и мамы Его, арамейском языке, где " Дух Святой ", rucha, – дамского рода: Я родила Тебя. Матерь Небесная, Дух, так произносит, в вечности; так же могла бы заявить и матерь земная, горькая, во времени. Здесь уже меж 2-мя Рождествами нет противоречия; жало соблазна вынуто. Память арамейского подлинника сохранилась и по-гречески у всех 4 очевидцев, в наших канонических Евангелиях, где образ Духа – не " голубь ", peristeras, а " голубка ", peristera. Бог имеется Дух.( Ио. 4, 24), не может не означать, и в губах самого Иисуса, на арамейском языке: Бог имеется не лишь Он, Отец, но и Она, Мать. Это уже забыли православные, но все еще помнят еретики. Сниди Дух Святой, сниди Голубица Святая, сниди Матерь Сокровенная! такая мольба крещения и евхаристии в " Деяниях Фомы ". [384] Гностики Офиты втомжедухе крестятся и причащаются " во имя Духа-Матери ". [385] Матерь Моя – Дух Святой. Иисус Неизвестный xxviii. – скажет, памятуя о том, что было безотлагательно после Крещения, сам Иисус, в Евангелии от Евреев, нисколько не наименее православном, чем наши канонические Евангелия. В очевидной жизни Сына – Отец; в секретной – Мать. Весь Иисус Известный – в Отце; целый Неизвестный – в Матери. Если имеется у Сына Отец Небесный, может ли не быть и Небесной Матери? И ежели мы так ужасно забыли Отца и Сына, то не поэтому ли, что забыли Мать? Больше, чем когда-нибудь, вданныймомент упование рода человечного имеется матерь Сына земная. Дева горькая. Люди поклонились Ей недаром: лишь Она и ведет их к Матери Небесной – Духу. Xxix Три населенияземли: первое, до нас погибшее, – королевство Отца; 2-ое, наше, спасаемое или погибающее, – королевство Сына; третье, за нами, спасенное, королевство Духа-Матери. Вот отчего и три Голубки: первая – над Хаосом; 2-ая – над Потопом; 3-я – над водами Крещения. Xxx Сын Мой, во всех пророках Я ждала Тебя, да приидешь и почию на Тебе, ибо Ты – Мой мир – Моя тишь, произносит Сыну Матерь-Дух. Вот когда исполнилось пророческое видение, на несчастье Хориве, Илии Огненному – Тихому: не в огромном и сильном ветре, раздирающем горы и сокрушающем горы, не в землетрясении, не в огне Господь, а в веянии тихого ветра( i Цар. 19, 11–12), — в тихом дыхании Духа-Матери. Xxxi Сердце земли классный гром, львиное рыкание, – снаружи, а внутри, в сердечко Сына, – тихое внушение голубиных крыл, воркование голубиное " Ты Сын Мой любимый ". Молния неожиданная, громовая, – снаружи, а внутри, – волшебство чудес – нескончаемая, тихая молния – тихий свет Сына от Матери. Ибо, как молния идет от востока и видна случается даже до запада, так станет наступление Сына человечного( Мт 24, 27.) Тихая, нескончаемая Молния Духа носилась над бездной, в начале решетка; та же Молния станет и в Конце. Все, от истока решетка до конца, увидел Иисус в тот молнийный миг, когда раскололись над ним небеса: Вода – Огонь – Рыба – Голубь – Дух – Мать, – и крайнее, неизреченное, что ежели б мы даже не узрели, а лишь узнали об этом, то погибли бы от кошмара или от веселья. Xxxii Может быть, была беда; люди узрели молнию, услышали гром, – и более ничто? Нет, кое-что еще. И сейчас, как тогда, в первой встрече Иоанна с Иисусом, когда скрестились два взгляда, две молнии, все ощутили: Он. В этот-то молнийный миг и поколебались силы небесные, ладони Серафимов наклонили ось решетка, солнце вступило в равноденственную точку, – и Иисус вошел в мир. Xxxiii Самые волшебные знамения Свои отправляет времяотвремени Господь не святым, а грешным людям, погибающим, чтоб их избавить, – произносит св. Тереза. Так, может быть, и нам посланы все эти знамения Конца. За две тыщи лет христианства, не мог бы их увидеть никто, несчитая нас. Мы закрываем глаза на них, но и в закрытых очах блещет молния – Конец. 7. ИИСУС И ДЬЯВОЛ i Что такое бес? " Приживальщик неплохого тона, скитающийся по хорошим старым знакомым, какие принимают его за уживчивый нрав, да еще ввиду такого, что все же благородный человек, которого при ком угодно разрешено высадить у себя за стол, желая, естественно, на скромное пространство ", – даетответ Достоевский, как какбудто шутя, на этот вопрос, может быть, совсем для него нешуточный, поэтому что подругому невозможно ответствовать в наш " культурный век ". [386] Данте и Фома Аквинский веровали в беса лишь по средневековому " невежеству ", а Ньютон и Паскаль, – лишь поэтому, что в них гений граничил с " безумьем ". Но вот, Гёте, – настолько же, как мы, дальний от средневекового невежества, один из самых умственно-здравых людей в мире: Фауст, гетевский двойник, когда является ему иной нескончаемый двойник Гёте, Мефистофель, " странный сын беспорядка ", des chaos wunderlicher sohn, самый-самый убедительно-личный, настоящий из бесов, – узнает, совсем не шутя. Кто же ты? Wer bist du denn? Слишком осязательно-опытно ощущает Гёте в мире и в себе пребывание – наступление – " демонического ", чтоб ответствовать на вопрос: " что такое бес? " – с таковой же легкостью, как это совершают сегодняшние " просвещенные " люди, может быть, совсем не xx века, а все еще xix или наших дней: " бес – ничего, суеверная сказка прошедших веков ". Ii Чтобы углубленно колебаться, нужно верить углубленно: поглубже только религиозные люди, святые, и колеблются поглубже только. " Право же, другие из них не ниже тебя по развитью… Такие пучины веры и неверья имеютвсешансы увидеть, в один и тот же момент, что другой раз видится, лишь бы еще один волосок, – и полетит человек в бездну ", – произносит Черт Ивану Карамазову. Опытом святых, может быть, не следовало бы и нам пренебрегать в ответе на вопрос: " Что такое Зло – бес? " – Ты не сам по себе, ты—я, ты имеется я, и наиболее ничего… Ты сон и не существуешь, – бьется Иван с Чертом. – По азарту, с каким ты отвергаешь меня, я убеждаюсь, что ты все-же веришь в меня, – смеется Черт. – Нимало. На сотую долю не верую. – Но на тысячную веришь. Гомеопатические-то части таккак наиболее, может быть, мощные. Признайся, что веришь, ну, на десятитысячную… Я тебя руковожу меж верой и безверьем попеременно, и тут у меня своя цель… таккак когда ты во мне совершенно разуверишься, то безотлагательно меня же в глаза начнешь убеждать, что я не сон, а имеется в самом деле… вот я тогда и достигну цели… iii Черт Ивана Карамазова – лишь ли " абсурд ", " галлюцинация ", или еще кое-что, желая бы на ту " десятитысячную долю ", – некий неизвестный церковный эксперимент, прорыв в другую реальность, из 3-х измерений – в 4-ое, какое-то видение – прозрение, как самому видевшему видится, когда " сон " уже рассеялся: " Нет, нет, нет! Это был не сон. Он был ". " Критика чистого интеллекта " не могла бы, естественно, ответствовать на этот, за ее пределами установленный, вопрос: " был или не был? " " Дьявола нет, поэтому что нет Абсолютного Зла, имеется лишь условная убыль блага " – эта вероятная метафизическая правда или ересь – таковая же шутка над гибнущей во зле душой человечной, как правда телесная: безусловного мороза нет, имеется лишь условная убыль тепла, – шутка над замерзающим человечьим телом: может времяотвремени и условное для интеллекта быть безусловным для тела, – знают это или выяснят когда-либо оба, воротила и тело, по ужасному эксперименту. Можно, естественно, не верить ни в Бога, ни в беса, но нет оснований, веря в собственного Бога, не верить и в собственного беса. Какое же у него лицо? Наше, возможно, в те минутки, о которых мы желали бы забыть, и забываем, вправду, со страшною легкостью. " Он – это я… Все мое низкое, все мое подлое и презренное ", выяснит себя в черте, как в увеличительном, но страшно-точном зеркале, Иван Карамазов. " Я " – в моей неотступной тени, в моем " двойнике-приживальщике ", – в еще не постигшем меня, но уже грозно-близком, неземном пределе зла, – вот что такое бес. Iv Пугало не пускает птиц к винограду; сегодняшних – былых христиан ко Христу не пускает бес. " Верить, как веровал Иисус, кто мог бы в наши дни? Он веровал в демонов, а мы уже не верим ", – бесхитростно высказывает один протестантский теолог то, что на уме или на сердечко практически у всех сегодняшних – былых христиан. [387] Но ежели небольшой ученик наших дней мог бы поправить ошибку Иисуса в существе зла-дьявола, то где же порука, что не заблуждался Он втомжедухе и в существе добра-Бога? А таккак этого 1-го довольно, чтоб рушилось все христианство. Только и делает Иисус всю жизнь, что бьется не с отвлеченным, безличным злобном, а с таковым же собственным и живым, как Он сам, противником собственным, сатаной. К этому-то лицу Зла относится и прошение мольбы Господней: " избави нас от Лукавого ". В дом мощного вошедши, никто не может расхитить поместье его, ежели доэтого не свяжет мощного; и тогда расхитит дом его.( Мк. 3, 27.) Это конкретно и делает Иисус всю жизнь. Главное, постоянное волшебство Его – из Него исходящая и демонов изгоняющая " держава " dynamis. Только для такого и принял Он на Себя плоть и кровь, чтоб в крови и плоти, гибелью Своей, отнять силы державу погибели имеющего беса( Евр. 2, 14.) " Господи, и демоны повинуются нам о имени Твоем ", – довольствуются посланные Семьдесят, возвратившись к Господу. Он же произнес им: Я видел сатану, спадшего с неба, как молния. Се, даю вам администрация наступать… на всю силу вражию.( Лк. 10, 17–19.) Если нет сатаны, то ничто не видел Господь на небе и ничто не дал людям на земле; вся Его жизнь – сражение ни с чем за ничего. Надо быть поочередным: или совсем отвергнуть Христа, или взять Его таковым, как Он имеется. Иисус без беса – человек без тени, – сам лишь малость, и вся Его жизнь – " роковая опечатка ", по слову Ренана, или по слову Цельза: " жалкою гибелью кончил презренную жизнь ". V Вся секретная жизнь Иисуса, так же как явная, имеется сражение с сатаной, названная в Евангелиях – " Воспоминаниях Апостолов ", – возможно, с Его же, Иисусовых, слов, – " искушением ". Духом возведен был в пустыню для обольщения от диавола( Мт. 4, 1), это в самом начале очевидной жизни Его, безотлагательно после Крещения, и в самом конце, заранее Креста: вы( воспитанники) пребыли со Мной в искушениях Моих.( Лк. 22, 23.) Три обольщения, те же, что на Горе – Хлебом, Чудом и Царствами – проходят через всю Его жизнь: хлебом, – когда по умножении хлебов, люди желают случайно брать Его и изготовить Царем "( Христом)( Ио. 6, 15); чудом, – когда " требуют Его представить им знамение с неба "( Мт. 16, 15); царствами, – когда узнают Его о " подати кесарю "( Мк. 12, 14–17.) Отойди от Меня, сатана, — скажет Господь Петру Исповеднику( Мк. 8, 33), так же как на Горе – Искусителю. Если Ты – Сын Божий, бросься отсюда книзу( Лк. 4, 9), — искушает его бес. " Если Ты – Сын Божий, сойди с креста ", – соблазняют люди. Вся земная жизнь Христа – Искушение: это взятьвтолк и означает взятьвтолк всю Его жизнь. Vi " Сорок дней был искушаем; мы не знаем, как: никакое Писание не докладывает о том. Почему? " – узнает Ориген и даетответ: – поэтому что никто не поверил бы несказанному величью данной борьбы, ибо чрез все обольщения, какими лишь может человек искушаться, прошел Господь ". [388] Брат людям во всем, – и в этом; может быть, даже в этом более, чем во всем. Братьям Своим обязан был уподобиться во всем, чтоб милостивым быть… Ибо, как Сам претерпел, быв искушен, то может и посодействовать искушаемым.( Евр. 2, 17–18.) Мы владеем не такового первосвященника, который не может сочувствовать нам в немощах наших, но Который, аналогично нам, искушен был во всем.( Евр. 4, 15.) " С беспомощным ослабевал, с алчущим жаждал, с желающими стремился ", – искушался с искушаемым. Это в Нем утратить, означает утратить все. Vii Я пришел во имя Отца Моего, и не принимаете Меня; а ежели придет иной во имя родное, его примите( Ио. 5, 43.) Кто этот " иной "? Призрак? Нет, человек из плоти и крови, такое же лицо историческое, как Сам Иисус, – бес глобальной летописи, двойник Христа – Антихрист. Вот для что необходимо держатьвголове, что имеется у Зла лицо – бес, – чтоб содрать с него шапку-невидимку, не быть в борьбе слепым, как мы слепы вданныймомент, увидеть, вконцеконцов, неприятеля в лицо, взятьвтолк, что " Антихрист " – не суеверная сказка прошедших веков, а ужасно к нам близкая и грозная реальность, наш будущий – нынешний неприятель. За две тыщи лет христианства никто не мог бы увидеть Врага в лицо так светло, как мы. " Если было когда-либо на земле совершено громовое волшебство, то это в день 3-х Искушений, – искушает Христа Антихрист небольшой( немало было и станет таковых), Великий Инквизитор Достоевского. – Чудо и содержалось конкретно в появлении данных 3-х вопросов( искушений.) Если бы можетбыть было помыслить, что они утрачены бесследно и что их нужно вернуть, то вся мудрость земли могла ли бы выдумать хоть чего-нибудь схожее?.. Ибо в них предсказана вся предстоящая деяния и явлены три вида, в которых сойдутся все неразрешимые исторические противоречия человечной природы на всей земле ". Это и означает: бес глобальной летописи, ее настоящее, желая нам еще невидимое, лицо, имеется Антихрист, чье первое миру явление совершилось там, на несчастье Искушения. Viii Кто более обожает людей, – избранных лишь, немногих, спасающий в воле, Иисус, или в рабстве спасающий всех, Антихрист? Вот искушающий вопрос беса, установленный в исторических долях одной только Западной Римской церкви, бравшей меч кесаря, – заявляет Достоевский, как какбудто не соединены исторически с тем же клинком и судьбы Восточной церкви: там папа – король, тут король – папа. Тот же вопрос ставится в другом порядке – не исторического, наружного, а религиозного, внутреннего эксперимента: волшебство от веры или религия от чуда? кто обожает более людей, – Иисус ли, спасающий свободною верою немногих избранных, или Антихрист, спасающий рабскою верою всех? " Чудом не захотел Ты поработить человека, – искушает Великий Инквизитор Христа. – Ты стремился вольной любви человека, а не рабских восторгов раба перед могуществом, раз совсем его ужаснувшем… Вместо жестких основ( Закона), Ты брал все, что имеется гадательного… неопределенного, и что не по мощам людей… Вместо такого, чтоб завладеть их волей. Ты умножил ее и обременил их ее мучениями во веки… ибо ничто и никогда не было для человека невыносимее свободы… Но неужели Ты не подумал, что человек отвергнет, вконцеконцов, и Твою истину, ежели его угнетут таковым ужасным ярмом?.. Люди кончат тем, что на Тебя же и воздвигнут свободное знамя Твое… Вспомни, до каких ужасов рабства и смятения доводила их воля Твоя… И приползут к ногам нашим, и возопиют: „спасите нас от нас самих!.. “ Ты, молвят, придешь и снова победишь, со своими ставленниками; но мы скажем тогда, что они выручили только самих себя, а мы выручили всех… Мы не с Тобой, а с ним( Антихристом), – вот наша секрет! ". [389] ix " В Бога твой Инквизитор не верит, вот и целый его тайна! " – включает Алеша Карамазов. – " Наконец-то ты додумался ". – " Действительно, лишь в этом и целый тайна ", – соглашается Иван. Нет, не лишь в этом. " И демоны верят и трепещут "( Иак. 2, 19.) Дьявол верит, наблюдает Бога и обманывает, что нет Бога, чтоб самому начинать на пространство Божие; обманывает, что Церковь – с Антихристом, правда – с обманом, что воля Христова гробит людей: конкретно эта крайняя ересь, о воле, и имеется основная ересь беса вданныймомент. Познаете правду, и правда высвободит вас( Ио. 8, 32), оберегает от нее Иисус. Мнимая, против Христа, воля – своеволие, бунт рабов, – сатаной перекинутый мост от сегодняшнего, маленького, бунтующего рабства – такого, что мы именуем " революцией ", к грядущему, крайнему, большому рабству Антихриста. Этого лица собственного бес уже практически не прячет вданныймомент в обеих гемисферах былого христианского населенияземли – в гаснущем Западе – " буржуазной демократии ", и в разгорающемся Востоке – " пролетарской революции ". Вот отчего вданныймомент, как никогда, избавиться или пропасть миру, означает взять или отвергнуть, перед лицом Поработителя, это неизвестнейшее словечко Неизвестного: Если Сын высвободит вас, то подлинно свободны будете.( Ио. 8, 36.) Рабство с Антихристом, воля со Христом – вот наш протест Искусителю. Х Сила беса не в том, что он произносит, а в том, что делает неговорянислова. Судя по тому, куда идет мир вданныймомент, Иисус одолел обольщения в пустыне один, для Себя 1-го, а мир все еще и вданныймомент, как, может быть, никогда, искушается сатаной. Прав Великий Инквизитор: судьбы населенияземли, от истока до конца пор, угаданы в 3-х Искушениях, и, ежели бы мы не были слепы или намеренно не закрывали глаза, то узрели бы это вданныймомент так светло, как опять-таки, за две тыщи лет христианства, этого никто не видел. Первое обольщение – Хлебом – властью человека над веществом, познанием, механикой-магией, чудом в Не-я; концом телесных мучений в мире. Второе обольщение – Полетом – властью человека над телом собственным, волей; чудом в Я; концом духовных мучений в личности. Третье обольщение – Царствами – властью человека над людьми, чудом любви, объединяющей 1-го со всеми; чудом в Я и в Не-я; концом, духовно-физических мучений в человечестве. Первое обольщение, хлебом, так вданныймомент ясно всем, что его и именовать не нужно; крайнее обольщение, царствами, так никому не ясно, что у нас для него нет имени: то, что мы именуем " общественной революцией ", практически забавно перед этим неизвестным страхом; а меж данными 2-мя искушениями, среднее, полупонятно всем: то, что мы именуем " прогрессом ", полет кверху или книзу, как кому угодно; скажем: " кверху ", – погибнем наверняка, скажем: " книзу ", – может быть, и спасемся. Xi Как избавиться, означает вданныймомент для решетка: как со Христом одолеть три обольщения Антихриста? Чтобы ответствовать на этот вопрос, нужно ведать, как одолел их сам Иисус, а для этого нужно ведать, как и чем Он искушался. Знаем ли мы это с точностью? Одно из 2-ух: или целый евангельский рассказ об Искушении – лишь выдумка, что очень неописуемо: где же таковым простым людям в мире, как первые воспитанники Господни, рыбаки Галилейские, – а таккак лишь от них и может идти этот " выдумка ", – где же им было предсказать все грядущие судьбы решетка, свершить такое " громовое волшебство ", додуматься до такого, на что, по слову Великого Инквизитора, и " всей мудрости земли " не хватило бы? Это одна из способностей, очень невероятных, а иная – то, что это вправду было; ежели же было, то воспитанники Господни не могли об этом выяснить ни от кого, несчитая самого Господа, поэтому что никого не было с Ним на несчастье Искушения, и никто не мог ведать, что вышло меж Ним и сатаной. Следовательно, мы имели бы тут правдивейшее аттестат, какое лишь может быть в летописи, – Евангелие от Иисуса. Xii Что это вправду так, – подтверждается выжившим отрывком Эбионитского Евангелия, где воспитанники упоминают: Сказывал нам Господь, что 40 дней заявлял( состязался) с Ним и искушал Его бес. [390] Это же и в наших канонических Евангелиях, от Луки и Матфея, подтверждается непрямо. Повел Его( бес) в Иерусалим и поставил Его на крыле храма. Очень возможно, что " крыло " это – одна из 2-ух боковых колоннад притвора Соломонова, – та, что обращена к югу, к равнине потока Кедрона. Доступ на деревянно-плоскую кровлю ее раскрыт был всем, даже язычникам: разрешено было бродить по ней, как по гульбищу; тут же, во время огромных иудейских праздников, стояли на часах римские бойцы.. [391] Внешняя стенка колоннады построена была над такою отвесною кручей, что, ежели подойти к самому краю стенки и посмотреть меж зубцами книзу, " башка кружится ", упоминает Иосиф Флавий. [392] Может быть, и у двенадцатилетнего подростка Иисуса, пришедшего в Иерусалим на праздник Пасхи, когда, оставшись один, " в доме Отца Своего ", полюбопытствовал Он взойти на эту кровлю и, подойдя к самому краю стенки, посмотрел книзу, – башка закружилась. Не об этом ли и вспоминалось Ему, когда искушал Его бес, на этом же самом крыле храма, чудом полета. Кажется, шум крови в ушах, биение сердца, замирающего от притяжения пучины и шепот самого Господа слышится через шепот сатаны: Бросься отсюда книзу! Xiii Та же историческая достоверность воспоминания подтверждается и выжившим отрывком " Евангелия от Евреев ", где сам Господь упоминает о главном тут, другом у Луки, 3-ем у Матфея, искушении Царствами: …Тотчас –( после Крещения) – брала Меня Матерь Моя, Дух Святой, за один из волос Моих, и вознесла на большую гору Фавор. [393] Что это означает, – на арийских, новейших языках, почему-то: Матерь-Дух, возносящая Сына Своего за один из волос Его, – непредставимый для нас, как какбудто нелепый и кощунственный, образ. Но на языках древнесемитских и на родном языке Иисуса, арамейском, это ясно, желая также " потрясающе страшно ". Rucha – не Он, а Она – Дух, Дыхание уст Божиих, как бы тихая ураган, тише только, что имеется на земле, а только неодолимее, – схватывает ветхозаветных пророков за " прядь волос " и возносит, " очаровывает " на высоту: …взял меня за волоса головы моей Дух, и поднял меж землей и небом( Иез. 8, 3.) Сына же берет Мать лишь " за один волосок ", поэтому что мощью манить Его не нужно Ей: Он Сам идет, летит за нею, летящею, так что и прикосновения тишайшего достаточно, чтоб взлетел. [394] xiv Здесь, в искушении Царствами, у 2-ух синоптиков, вместо Духа Святого, – бес: у Матфея, " бес берет Иисуса на очень высшую гору "( 4, 8); у Луки, " жалует " Его не на гору, а на какую-то неизвестную высоту, Иисус Неизвестный xiv. , обязано быть поэтому, что, уже не видя очами чуда – " прорыва-прозрения " в другую реальность, Лука колеблется, чтоб с какой-никакой бы то ни было горы разрешено было увидеть " все королевства решетка "( 4, 5.) Но у всех 3-х синоптиков жалует Иисуса в пустыню для обольщения Дух Святой, а в уцелевшем у св. Юстина отрывке безызвестного Евангелия – бес: …только что получился( Иисус) из Иордана… бес, приступив к Нему, искушал Его, как написано о том в Воспоминаниях Апостолов. [395] Там, где в одном Евангелии Дух Святой, в ином – бес, и напротив. В том-то и кошмар только Искушения, может быть не лишь для нас, но и для слышавших о нем из уст Самого Иисуса, что два дерущихся вследствии Него Духа, как бы в урагане два вихря, свиваются и смешиваются так, что уже невозможно распознать, где один, где иной, кто один, кто иной. Xv Так же спутан и распорядок искушений: у Матфея 2-ое обольщение – полетом, третье – царствами; у Луки напротив; а в Евангелии от Евреев уже все три переставлены: первое – царствами, 2-ое – полетом, третье – хлебом. А таккак этим-то конкретно – распорядком искушений – все и решается в их тройной – дьявольской, божеской, человечной диалектике. Что же это означает? Значит: на ухо, в темноте, прошептано; прослушивают, боятся, не понимают от ужаса. Страшно, может быть, и Ему самому: знает, что нужно им заявить все, поэтому что искушаться будут и они, как Он; но ужасно, одолеют ли все. Может быть, и четкого воспоминания о том, что вышло не лишь " в 3-х измерениях ". Он уже не обретает в собственной человечной памяти; ни слов, ни мнений земных не обретает, чтоб заявить об этом людям. Вот отчего таковым смутным, как какбудто забытым, видится все в евангельском рассказе об Искушении, а на самом деле все верно, памятно, действительно. И вот отчего таковой кошмар во всем. Xvi В 2-ух кратчайших и темнейших стихах Марка – 2-ух, как бы в темноте на ухо прошептанных, неразгаданных тайнах – кошмар этот ощущается вособенности. Здесь уже Дух не " ведет " и не " возносит " Иисуса, а " отгоняет " Его, безотлагательно после Крещения( Марково-Петрово " безотлагательно ", Иисус Неизвестный xvi. , тут вособенности оченьбыстро), " бросает ", Иисус Неизвестный xvi. , " выкидывает " из обитаемых мест в пустыню, как дыхание бури – сорванный с бревна лист. Как бы с математической точностью физики земной: угол падения равен углу отображения, справедливый маятника размах равен левому, – действует и закон небесной метафизики: насколько исполнился Духом Святым Иисус, столько же искушается сатаной. И был Он там в пустыне 40 дней искушаем. И был со зверями, и Ангелы служили Ему.( Мк. 1, 13.) Как был искушаем? отчего вблизи с Ангелами звери? откуда они, и какие, – истинные ли звери пустоши, или лишь рожденные сатаной призраки? И что они совершают с Искушаемым? Марк-Петр безмолвствует об этом; знает, может быть, более, чем произносит, но язык прилипает к горла от кошмара. Сколько бы завилось кругом данной загадки адских ересей, насколько бы душ погибло, ежели бы нестерпимо концентрированный кошмар Марка-Петра не был разрежен у Луки и Матфея, в 3-х Искушениях. Эти имеютвсешансы произносить: им уже не так ужасно, может быть, поэтому, что и не так непорочно, о чем тот безмолвствует. Xvii Господи, дай мне искусить Христа-Мессию, — как какбудто не просит сатана( в Талмуде), а по какому-то праву просит, зная, что Бог отказать ему не может. [396] Вот он в руке твоей( Иов. 2, 6), — произносит Господь сатане о непорочном Иове; скажет и о Сыне Единородном. Сына Отец кинет для обольщения бесу: это даже не ужасно, а невероятно для нас, существ живущих в 3-х измерениях, как то, что проистекает в измерении четвертом. Сына возносит Матерь-Дух дыханием-лобзанием любви, тишайшим, и также передает, как бы из рук в руки, бесу. И свободно, отрадно, как учащийся бродить ребенок, Сын идет от Матери, – зная или не зная, к кому идет и длячего? Не ужасно и это, а невероятно для нас. В голову могло ли придти что-либо схожее созданиям, живущим в 3-х измерениях, ежели бы о том не сказало им Существо другого измерения? Вот символ подлинности только свидетельства, уже нечеловеческий, как бы небесным огнем на земном событии выжженная печать. Xviii К воле человечной, во каждом искушении, ежели вообщем словечко это что-либо означает, близится зло нечеловеческое – бес. И чем посильнее искушаемый, тем обольщение посильнее; тем тоньше волю от зла отделяющий волосок. Могли искуситься, согрешить, Иисус? Кажется, и тут, как во всех крайних глубинах религиозного эксперимента, – антиномия – " противоположно-согласное ": [397] мог и не мог. Если бы не мог, не был бы Сыном человечьим; ежели бы мог, не был бы Сыном Божиим. Видит ли, знает ли бес, с кем владеет дело? Опять " противоположно-согласное ": знает и не знает. Видит все, несчитая одной слепой – ослепляющей точки: Любви-Свободы. А в ней-то для обоих – Искушаемого и Искусителя – все и решается. Знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий, — ежели это и небольшие демоны в одержимых знают, то тем наиболее – он, прежде светлейший из Сынов Божиих, Сына Единородного впрошлом брат. Знает, наблюдает Рождество, Благовещение, Богоявление; но слепнет, как мы, в одной ослепительной точке; узнает, как мы: что такое волшебство? вера ли от чуда, или волшебство от веры? Было это или не было? Xix Знает ли Иисус, что не согрешит, уже в ту минутку, когда искушается, или еще не знает, поэтому что этого не может ведать Сын человеческий, не желает ведать Сын Божий? Знает это Сам Отец, или также не желает ведать, чтоб не отобрать у Сына драгоценнейшего подарка любви – свободы? [398] Вот где и нам, людям, нужно не ведать, безмолвствовать, становиться впору на том краю пучины, где шепчет Сатана: " Бросься отсюда книзу ". Людям дано ведать только то, и так, что и как им только нужнее ведать: что Иисус Человек поистине погиб, один за всех, на Голгофе, страдал до кровавого пота в Гефсимании, один за всех, и на Горе искушался, один за всех. Тоньше волосок никогда не отделял большей человечной воли от большего зла; высшей точки свободы не достигала влюбленность никогда. Трижды, в 3-х Искушениях, судьбы решетка колеблются на данной высшей точке, как на лезвие ножа; трижды перед нами разверзается секрет Сына в Отце: Любовь – Свобода. Ею-то и одолевает Иисус беса, и одолеет Иисус Антихриста. Xx Если бы мы узнали, вконцеконцов, что конкретно в эти 40 дней, за нас, конкретно этим – любовью-свободой, искушал Христа Антихрист, то, может быть, в сердечко нашем дописалось бы, начатое Достоевским, " утаенное Евангелие ", – Апокриф об Искушении. 8. ИСКУШЕНИЕ АПОКРИФ. 1. Шли трое в подземном раю, в углубление Крита: спереди Человек в белой одежде, какую носили лишь что вышедшие из вод крещения, а за Ним – двое, в черных одеждах воспитанников Иоанновых, Симон Ионин и брат его, Андрей. – Равви! Равви! – манил Симон. Но шедший спереди, – то ли не слышал гласа его, заглушаемого ревом потока, то ли не желал чуять, – уходил, не оглядываясь. – Нет, не слышит. Видишь, уходит от нас, – произнес Андрей, – сходим обратно. Но Симон ускорил шаг, побежал за Уходящим, продолжая манить: – Равви! Равви! Вдруг, – не успели опомниться, – Тот, в белой одежде, перешел, буквально перелетел, чрез поток, ступая с камня на гранит, над пенящимся омутом, и начал всходить быстро-легко, как какбудто также взлетая, по лихой козьей тропинке, на высоту практически отвесных скал. Белая, в черной зелени вересков, мелькала одежка. В крайний раз мелькнула, и пропал; лишь сорвавшийся из-под лапти Его гранит, пролетев через кустики, прыгая и ударяясь о горы, свалился, в гуле потока бесшумно. – Ушел! Ушел! – внезапно остановившись, заплакал Симон, как мелкие детки рыдают. – Сколько ожидали, находили, молились, и вот, лишь что отыскали, – ушел! – Нет, не уйдет; ежели Тот Самый, – никуда не уйдет: для такого и пришел, чтоб люди узнали о Нем, – успокаивал Андрей. Симон, так же внезапно, по-детски, как начал рыдать, всхлипнул в крайний раз, тяжко вздохнул и поглядел на брата неговорянислова, внимательно. – Что ты разговариваешь, Андрей: " ежели Тот "?.. начал снова, уже без слез, но еще горестней. – Сам же давеча произнес: " отыскали ", сам привел меня к Нему, а сейчас: " ежели " … Андрей ничто не ответил. Молча отправь в Вифавару. Симон опустил голову, как какбудто углубленно задумался. Был третий час полудня. – Нет, не возвратится до ночи, – произнес Симон, посмотрев на солнце, какбудто отвечал себе на то, о чем задумывался. – И куда пошел, длячего? Что станет делать ночкой, один в пустыне? – Ночью, один, – повторил Андрей и, помолчав, прибавил бесшумно, как какбудто про себя: – да, лучше б не прогуливался: там, в пустыне, ночкой, дьявол… И лишь что он это произнес, почудилось обоим, желая солнце освещало всееще, что внезапно потемнело все, как перед затмением. И сделалось ужасно. 2. Страшно было и Человеку в белой одежде. Шел, как какбудто не Своей волей, а чья-то держава желала Его, неодолимая – больше, все больше, по таковым крутизнам, где нога человеческая не ступала никогда. Выйдя из ущелья, начал всходить по отлогому скату ослепительно-белой, на черно-синем небе, известняково-меловой горы. [399] Только узкая, темная, на молочный белизне, щель, как адово низовье, зияла под Ним, – теснина Крита, подземный рай. Медленно-медленно, – то ли чрезвычайно устал, то ли все ужаснее было идти, – поднявшись на один из ближайших к верху уступов, срезанный плоско, как плоская кровля, – остановился. Прямо под Ним, на востоке, на дне зияющей бездны, вилась по желтизне песков, меж 2-ух зеленых полосок приречных зарослей, серебряная нить Иордана: там была Вифавара. К северу, над уходящими вдаль и все бледней и бледней, по мерке отдаления, голубеющими грядами Иудейских, Самарийских и Галилейских гор – там был Назарет, – белела, на самом краю неба, не мертвой, как эта меловая гора, белизной, а активный, розовеющей, седая голова снежного Ермона. К западу, в полукруглой выемке, темнела дремуче-лесистая, близкая верхушка Масличной горы: там был Иерусалим. К югу, еще ослепительней, сверкала отлого-нисходящая, серебряно-серая, лоснящаяся, как под весенним солнцем холодная кожура, солончаковая степь, а за нею – как какбудто на земле невозможный, наяву диковинный, лишь снящийся, был крах земли, котловина глубочайшая, ведьмин котел, с ядовитым сгустком на дне, синевы также невиданной – голубым, как синий купорос, – Мертвым морем: там был Содом. 3. Только что остановился, – вспомнил, узнал, как какбудто шепнул Ему некто на ухо: " тут! " И уже не ужасно стало, а скучно, противно, темнотою смертною, и сердечко в Нем отяжелело, как оченьгорячий гранит – один из тех камней, что в здешней пустыне, летом, не простывая от дневного зноя, и в ночной темноте горячи, буквально внутри подземным огнем раскаленные: камню такому аналогично было в Нем раскаленное сердечко. Два огромных белоснежных камня увидел: один слегка сзади и пониже иного. " Два седалища, одно для короля, иное для наушника ", – подумал снова какбудто не Сам, а некто за Него. Тут же и остальные камешки лежали, маленькие, плоские, круглые, желтовато-белого известняка, с виду рассыпчато-мягкие, на кое-что аналогичные, – на что конкретно, – припомнить не мог, или не желал: очень было скучно, противно; но и через хандру слабо ужалил сердечко снова давешний ужас. Долго глядел на эти два камня, не двигаясь; не желал подходить к ним, но держава повлекла, неодолимая: медленно-медленно, любому шагу сопротивляясь, а все-же делая шаг, подходил – подошел, сел на Свой гранит, тот, что был слегка спереди. Хотел присесть лицом к Ермону, спиной к Мертвому морю, но не мог, – сел к нему лицом. И, белоснежный, на белоснежном кремне, окаменел. Сколько времени прошло, не знал. Закроет глаза, – откроет: ночь; снова закроет, – откроет: день. И так без конца. Сорок дней, 40 ночей – 40 мигов – 40 вечностей. 4. Тонко заныл, зажужжал в ухо, как ночной комар, начинающийся ветр, юго-восточный, с Мертвого моря, жаром и в этот зимний день, как из печи пышащий. Серой запахло, горной смолой, как какбудто цельного решетка – мертвеца тленом. Солнце освещало всееще, но, обязано быть, от невидимо проносившейся где-то чрезвычайно приподнято на небе и на землю не падавшей, темной пыли Аравийских монастырь, все потемнело, как перед затмением солнца, и от сухого погода сделалось темно-ярким, точным, выпуклым, как в черном хрустале; и лазурь купоросного сгустка на дне котла – Мертвого моря – еще голубое засинела; черное сверканье солончаков сделалось еще ослепительней. Куст можжевельника у ног Сидевшего на кремне, скончавшийся в мертвой пустыне, черство, под ветром, зашелестел, зашуршал. Мертвый кошмар прикоснулся к сердцу Живого, – лед к раскаленному камню. Краем уха слышал – не слышал шелест, шаг; краем глаза видел – не видел, как сзаду подошел некто и сел на гранит вблизи. 5. Было лет 10 обратно: Иосиф, строй дел знаток, с Иисусом, подмастерьем, чинили потолок в загородном доме римской блудницы из городка Сепфориса. Проходя единожды мимо стоявшего у окна в спальне, огромного круглого, гладкой меди зеркала, заглянул в него Иисус случайно и увидел Себя. Сколько раз видал Свое отображение в чистом, окруженном цветами и травами, зеркале горных источников, или в черной глубине колодцев, где, вблизи с Лицом Его, загадочно мерцали дневные звезды, и не опасался – довольствовался. Но в этом зеркале было не то: узнал Себя и не узнал. " Это не Я, это он. Другой ", – подумал, и в ужасе бегал, и продолжительно позже опасался проскочить мимо зеркала, и никогда в него не заглядывал. 6. Знал и сейчас, сидя на кремне, что, ежели посмотрит на сидячего вблизи, то увидит Себя как в зеркале: волосок в волосок, морщинка в морщинку, родинка в родинку, складочка одежды в складочку. Он и Не он – Другой. – Где он, где Я? – Где я, где Ты? – Кто это произнес, он или Я? – Я или Ты? – meschiah – meschugge, meschugge – meschiah! Мессия сумасшедший – сумасшедший Мессия! – шелестел, шептал можжевельник, как Иисусовы братья шептались, случалось, по темным углам Назаретского домика. – Где я, где Ты? Я или Ты? Никто никогда не выяснит, не различит нас никто никогда. Бойся его, Иисус; не бойся меня – Себя. Он не во мне, не в Тебе, – он меж нами. Хочет нас поделить. Будем же совместно, и победим – спасем его… Сколько времени Мертвый шептал, шелестел. Живой не знал: 40 ли мигов – 40 ли вечностей? Темное сверканье все ослепительней, голубая лазурь ядовитее, смраднее тлен, внятнее шепот. – Я устал. Ты устал, Иисус; один за всех, один во всех веках-вечностях. Жаждущий желает воды, Сущий желает не быть – передохнуть, помереть – не быть… Вдруг затих, и в тиши послышался шорох, шепот другой, снизу, оттуда, где узкая, темная, в молочный белизне горы, зияла щель, адово низовье – подземный рай; как бы вздох облегчения пронесся в мире. Мертвый произнес: " Не быть "; " Быть ", – произнес Живой. Малые шли на содействие Великому, тварь – на содействие Творцу, Звери на содействие Господу. 7. Нюхая отпечаток Его, шли тою же тропою, людьми нехоженой, из подземного рая в ад земной, где давеча шел Он. Большие спереди, средние среди, а сзади небольшие; любой знал собственный черед: скорые – шаги замедляли, ускоряли медлительные, так, чтобы не отставал, не обгонял никто. Царственной поступью шел спереди всех Олень. За ним Газель, вздрагивая, неуверенно озираясь, как бы отпечатка не утратить. Морду в землю уткнув, алчно нюхая отпечаток, как медовый сот, шел Медведь. Острую морду подняв, в атмосфере нюхая отпечаток, шла Лиса. С тощими сосцами, шла Шакалиха, хорошая мама, аккуратно неся в зубах щенка двухдневного. Белка, Еж, водяная Крыса, полевая Мышь, и Птицы, и Гады, и мал малюсенька меньше, каждые Жучки, да Жужелицы. И крайний, самый-самый небольшой из всех, зеленый червячок Холстомер: ежели бы лез, как постоянно, не поспел бы и в 40 дней; но, сгибаясь, разгибаясь, двигался так скоро, что Божьей Коровке, – несчитая ее никто не увидел бы, – казался чудесной зеленой молнийкой. 8. Шли из подземного рая чрез ад земной в далекий-далекий грядущий рай; знали все, что идут к другому Адаму: первый погубил их, – Второй выручит; знали тайну пророка: узрит каждая плоть избавление Божие. [400] И тайну Праотца: звери полевые и птицы небесные, все собрались в доме Господнем, и довольствовался чрезвычайно Господь, что все они неплохи, и в дом Его возвратились. [401] Знали и тайну Господню, еще неизвестную людям: всей проповедуйте твари Блаженную Весть. [402] 9. В адовом зное пустоши повеяло свежестью. Радовался чрезвычайно Господь, что Звери идут к Нему на содействие. Первый подошел Олень, склонив рога, и положил ему Господь руку на лоб, именовал его: " Олень ", и запылал меж рогами пламенный крест. Руку Господню желал выпить Зверь, но не посмел, лишь протянул морду и теплым из ноздрей дыханием дохнул Ему в лицо. А робкая Газель посмела – лизнула. Только останки у ног Его понюхал, как сладчайший мед, Медведь. Близко не подходила Шакалиха, издалека лишь щенка собственного показала и, когда именовал ее Господь, взвыла неслышно от веселья. Шариком Еж подкатился, ровно подобрал все иглы, чтоб не уколоть; черно-синим язычком, и ласковым, как лепесток цветка, лизнул Ему ногу. Трепетным жалом поцеловала Змея. Ящерица, под взглядом Господним, согрелась, как под райским солнцем. " Божьей " Божью Коровку именовал Он, и взлетела от веселья к небу. Каждого зверька именовал Он по имени, глядел ему в глаза, и в каждом зверином зрачке отражалось лицо Господне, и звериная рожа становилась лицом; вспыхивала в каждом животном живая воротила и вечная. После всех подполз к Нему червячок Холстомер. Но Господь его не увидел: очень был небольшой. А все-же доверял: всполз к Нему на колено и застыл – ожидал. 10. Краем глаза видел Господь, что, проходя мимо Него к иному камню. Звери пропадают, но куда и как, не видел. После всех нужно было войти зеленой древесной Лягушке, не в очередность: чуя, обязано быть, недоброе, спряталась у ног Господних, под камнем. Но и оттуда растянула ее, как магнит – ферро, неодолимая держава. Выползла, прыгнула раза два, и внезапно истока чахнуть, под взглядом Мертвого, и вся зеленым дымком истаяла, рассеялась в атмосфере. Это увидел Господь, и вспомнил – узнал: участь всех живых одна. – Червь и человек в одно пространство идут; были, как бы не были, – опять зашептал Мертвый. – Помнишь, Иисус, непорочного Иова? " О, ежели бы человек мог соревноваться с Богом, как сын человеческий с близким собственным! Вот я кричу: „обида! “ и никто не прослушивает; вопию, и нет суда. Для что не погиб я, выходя из утробы? Лежал бы я сейчас и почивал, дремал бы, и мне было бы комфортно ". Глупая тварь не знает, что все, что имеется, желает не быть, передохнуть, помереть. Иова супругу помнишь, Иисус: " похули Бога и умри "? – Кто это произнес, Я или он? – Я или Ты? Где Ты, где я? Мертвое лицо приблизилось к живому, как зеркало. Очи опустил Живой, чтоб не созидать Мертвого, и увидел Червячка на колене Своем, и вспомнил – узнал, что Мертвый обманывает: мудрецы не различат – различит ребенок Живого от Мертвого, по зеленой точке на белой одежде, – червячку живому – на Живом. Мертвый обманывает, что все живое желает помереть; нет, – существовать: вечной жизни и мертвые ожидают, – вспомнил это, узнал Господь, как какбудто все убитые Звери из общей могилы, Подземного Рая, Ему произнесли: " Ждем! " 11. Сорок мигов – 40 вечностей. Ничего не ел Иисус в эти дни, а по прошествии их, взавершении взалкал. [403] Вспомнил – узнал лишь сейчас, что сердечко в Нем раскаленное, – от лютого голода. И начал к Нему Искуситель и произнес: – Есть ли меж людьми таковой человек, который, когда сын попросит у него пища, подал бы ему гранит? Сын, попроси у Отца пища. Даст Тебе – даст всем. Алчущий за всех – всех насыть. Если Ты Сын Божий, скажи, чтоб камешки сии сделались хлебами. [404] А ежели Ты, Сын человеческий, – червяк, похули Бога и умри, как червяк. Плоские, круглые, желтые, теплые в вечереющем свете, камни-хлебы; руку лишь жить, брать, скушать. – Боже Мой, Боже Мой! для что Ты?.. Поднял к небу глаза Иисус, возопил: – Отец! И сердечко в Нем раскололось, как небо, и голос был из сердца, глаголящий: " Сын! " Встал, посмотрел в глаза Сатане и произнес: Отойди от меня, сатана, ибо написано: не хлебом одним станет существовать человек, но всяким однимсловом, исходящим из уст Божиих. [405] И бес сник. [406] 12. Сорок мигов – 40 вечностей. Снова Белый на белоснежном кремне сидит; опять ветр с Мертвого моря болит в ухо, жужжит, как ночной комар; серой пахнет, смолой, и чем-то еще неземным, как бы цельного решетка – мертвеца тленом. И шелестит можжевельник: – Мешиа мешугге, мешугге Мешиа! Мессия сумасшедший, сумасшедший Мессия! Что Ты сделал, что отверг? Проклял Иисус Христа; Христа именовал Сатаною. Не хлебом единственным жив человек, но таккак и хлебом. Дух Земли восстанет на Тебя за хлеб, и сходят за ним все, за Тобой – никто, несчитая святых Твоих, избранных. Только ли немногих пришел ты избавить, или всех? Мало любишь – недостаточно спасаешь. Вот что ты отверг, – влюбленность. Но не бойся, станет еще обольщение, можешь еще одолеть Сатану. 13. И очаровывает Его диавол в святой град, Иерусалим, и поставляет Его на крыле храма. [407] Белая-белая, на дымно-сером, беззвездном небе, практически ослепляющая, абсолютная луна глядит людям в глаза так внимательно, что глаз от нее невозможно увести. Весь из белого мрамора и золота, в несказанном великолепии, церковь голубеет, искрится, как снеговая в лунном сиянье гора. Черные-черные, косые тени от стенных зубцов на плоской кровле; белые-белые, косые светы от прорезов меж зубцами. Где-то чрезвычайно далековато внизу, за стеною храма, тяжело-медный шаг – сторожевой отвод римских бойцов. Две летучие мыши, в лунном небе, слепые от света, сцепившись, метнулись, исчезли. Скрипнул сухой кипарис кровельных досок; две человеческих тени метнулись, исчезли, – лишь жаркий шепот любви, поцелуй. Шел Иисус по белоснежным и черным полосам. Вдруг остановился в белой; вспомнил – узнал, как какбудто шепнул ему некто на ухо: " тут ". Белый из темной тени получился Мальчик. Белая на Нем, льняная, сверху донизу тканая, маленькая, слегка пониже колен, рубашка, с серебряной вышивкой, так верно на луне искрящейся, что разрешено прочитать: Ангелам Своим заповедает о тебе защищать тебя на всех маршрутах твоих, да не преткнешься о гранит ногою твоею. Мальчик шел с прикрытыми очами, как лунатик, прямо на Него. Дошел, открыл глаза, посмотрел и истаял, рассеялся в атмосфере: был, как бы не был. И вспомнил Иисус, узнал Себя двенадцатилетним отроком. 14. Медленно-медленно пошел к прорезу меж зубцами стенки; любому шагу сопротивлялся, а все-же шел; дошел до самого края стенки над кручею, наклонился и заглянул в лунно-дымную бездна. Масличная гора за нею чернела, далекая-близкая; масличные кущи серебрились у подножья горы, – Гефсиманские. Плиты гробов белели, рассыпанные по дну Иосафатовой равнины, как игральные останки. Острыми иглами блистали в лунном огне кремни по высохшему руслу Кедрона. В бездну алчно глядел Иисус. И начал к Нему сатана и произнес: – Смертную бремя тела Ты брал на Себя, один за всех: за всех один, освободись. Чудо даст Тебе Отец, – даст всем. Смертью погибель одолей – полети. Если Ты Сын Божий, бросься отсюда книзу; ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе защищать Тебя, да не преткнешься о гранит ногою Твоею. [408] А ежели Ты, Сын человеческий, – червяк, – похули Бога и умри, раздавленный в пыли, как червяк. В бездну алчно глядит Иисус. пропасть влечет к себе; в сердечко впиваются с болью сладчайшею острые иглы кремней. Крепкие крылья растут за плечами. Ветер свистит в ушах, вокруг идет башка. Шаг, – полетит. Вдруг отшатнулся, поднял глаза к небу. – Отец! – возопил, и сердечко в Нем раскололось, как небо, и голос был из сердца, глаголящий: " Сын! " Глянул в лицо Сатане и произнес: Отойди от Меня, сатана, ибо произнесено, не искушай Господа Бога Твоего. [409] И бес сник. 15. Сорок мигов – 40 вечностей. Снова Белый на белоснежном кремне сидит. Мертвый дух от Мертвого моря опять дышит в лицо. Шелестит можжевельник. – Мешиа мешугге, мешугге Мешиа! Мессия сумасшедший, сумасшедший Мессия! Что Ты сделал, что отверг? Вспомни, Сын, словечко Отца: " милости хочу, а не жертвы ". Ты любишь без милости. Люди – слабые детки: верить без чуда не имеютвсешансы. Чем же повинны слабые, что ужасного подарка Твоего не вмещают, – свободы? Истиной желаешь высвободить людей, и поработишь их обманом; волшебство отверг, и Сам будешь созидать чудеса, и блажен кто не соблазнится о Тебе. Все соблазнятся. Надобно соблазну в мир придти, но несчастье тому человеку, чрез которого прибывает обольщение. Горе Тебе, Иисус! Дух Земли восстанет на Тебя за свободу. Он высвободит, а не Ты и все сходят за ним. Вот что Ты отверг, – свободу. Но не бойся: станет еще обольщение крайнее, можешь еще одолеть Сатану. 16. И возносит Его бес на очень высшую гору. [410] Снежного Ермона, первенца гор, как Ветхого деньми в несказанном величьи, седая голова, верхушка вершин, Ардис, куда нисходили к дочерям человечьим Сыны Божий, Бен-Элогимы, падшие Ангелы. [411] Вьются до самого неба, ослепительно-белые под солнцем, снежные вихри – Бен-Элогимы в сребровеющих ризах – танцуют, рыдают, поют старую песнь Конца. Но лишь что узрели солнце родное – Сатану, пали к ногам его, и сделалась таковая тишь, какая была до истока решетка и станет после конца. Умерло все на земле и на небе: белоснежная погибель – снег, голубая погибель – небо, пламенная погибель – солнце. И увидел Иисус лицом к лицу — аналогичного Сыну человеческому, облеченного в подир королей и священников, и по персям опоясанного поясом златым. Глава его и волосы белоснежны, как белое стадо, как снег; и очи его, как пламень пламенный. И лапти его аналогичны халколивану, как распаленные в печи, и глас его, как шум вод почтивсех. [412] И холоден пламень его, как погибель, и черное сверкание лица его, как солнце перед затмением. И произнес: – Если Ты отвергнешь дар мой крайний, несчастье, несчастье, несчастье Тебе, Иисус! Будешь один совсем. Всех обманешь, а Сам не будешь обманут никем. [413] Никто никогда Тебя не выяснит; меня выяснят, мне поклонятся. Я разделил мир, а не Ты. И приблизил лицо к лицу Его и произнес: – Брат мой, Сын человеческий! Я Тебя обожаю, я Тебя никогда не покину; отойду до времени, и снова вернусь. Я с Тобой и на крест взойду. " Проклят висящий на древе ". Оба мы прокляты; оба мир обязаны искупить от проклятья, заявить Отцу о братьях наших, сынах человеческих: " их проклянешь, – и нас, их простишь, – и нас! " И поставил бес Иисуса на вершину вершин, крайнюю точку пространств и пор; и разверз пустоту – бескрайность пространств – Полдень и Полночь, Восток и Запад; бескрайность пор – все, что было, имеется и станет. И показал Ему королевства вселенной во мгновении времени и произнес: Тебе дам администрация над всеми сими царствами и славу их; ибо она послушна мне, и я, кому хочу, даю ее. И так, ежели падши поклонишься мне, то все станет Твое. [414] И приблизил сердечко к сердцу Его, и произнес: – Ты – Иисус, Сын человеческий; я – Иисус, Сын Божий. Иисус, поклонись Христу. И произнес ему Иисус: Отойди от Меня, сатана; ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся, и Ему одному служи. [415] И закончив все обольщение, бес отошел от Него до времени. И се, Ангелы начали и служили Ему. [416] 17. " Сколько ожидали, находили, молились, и вот, лишь что отыскали, – ушел! " – задумывался Симон Ионин, и тяжко охал, всхлипывал, как мелкие детки, после плача. Очень устал, возвратившись к ночи из ущелья Крита в Вифавару. Лег в шатре, но заснуть не мог: чуток глаза заведет, – вздрогнет, откроет глаза в темноте, и так лежит под невысоким, душным, верблюжьей шерсти, пологом. Слушает, как за полой шатра сонные верблюды жвачку жуют, лягушки в ивовых зарослях Иордана звенят усыпительно, где-то чрезвычайно далековато, у стада, лает пес, и воет шакал в пустыне. Третьи петушки еще не пели, как Симон встал, пробудил дремавшего вблизи с ним Андрея и произнес: – Иду находить Иисуса. – Что ты, Симон, где же ночкой находить? – опешил тот. – Все одинаково, иду. Не желаешь со мной, один схожу. Очень хотелось дремать Андрею, но ужасно было за брата. Встал и произнес: – Пойдем. Проснулся втомжедухе Иоанн Заведеев, спавший о ними в шатре, и произнес: – Пойду и я с вами. Симон брал в мешок пища, дробь печеной рыбы, глиняный сосуд с вином, и отправь. 18. Чуть светало, когда дошли до потока Крита у входа в углубление. Спрошенный о дороге на Белую гору, пастырь отсоветовал им тяжелый и страшный путь чрез углубление, указал иной, обходный, по Иерихонской равнине, и дал им в проводники подпаска. Мальчик довел их до полгоры и произнес: – Прямо идите, сейчас не собьетесь, до самого верха дорога доведет. – А ты куда же? – К дедушке. Овец пора на водопой. – Пойдем с нами. Мальчик покачал башкой и произнес: – Нет, не схожу. И, помолчав, прибавил бесшумно: – Боюсь. – Чего же ты боишься? – Его. Он там, на горе… По тому, как он это произнес, все сообразили, что " он " – бес. И внезапно побежал от них, как какбудто за ним уже гнался " он ". 19. Розово-розово небо, и прохладно, как лепесток лишь что расцветшей розы. Белая гора вся также порозовела, мертвая – внезапно возродилась. И в розовом небе, как подвешенный на ниточке, большой алмаз, солнечно-яркая, – тени, казалось бы, могла бы откидывать, – горела звездочка Денницы. Миновав низовье Критского ущелья, тою же тропинкой отправь, как вчера Иисус, по отлогому скату Белой горы. " Ангелы! Ангелы! " – подумал Симон, посмотрев на небо, где, восходя от востока, вследствии горы, проносились в чрезвычайно, обязано быть, высочайшем, земли не достигавшем веянии, первыми лучами солнца позлащенные, все друг на друга аналогичные, узенькие, длинные облака, с одинаково склоненными верхушками, легкие, как пар. С утренней свежестью, курился из ущелья Крита, подземного рая, ладан бальзамных вересков: как какбудто совершая на земле и на небе служение Господу, проходили перед Ним в торжественно-медленном шествии, склоняя головы и вознося фимиам из кадильниц, златовенчанные, в златовеющих ризах, исполинские Ангелы. 20. Кончилось путешествие, облака рассеялись, и по ровно-светлому небу протянулись от все еще невидимого солнца три голубовато-мглистых, расширяющихся наверх полосы, как бы три луча от невидимой славы Господней. Симон внезапно остановился, заслонил глаза ладонью от света, вгляделся, бесшумно вскрикнул: " Он! " и побежал. Белый на белоснежном кремне сидел. Солнце всходило за Ним и, казалось, три луча идут от Него, как от солнца. Симон бегал так, что Иоанн и Андрей не поспевали за ним. Споткнулся о гранит, свалился, кожу содрал с колена до крови, но не ощутил боли, вскочил, побежал еще быстрее, ничто не видя – видя лишь Его 1-го – Солнце. Пал к ногам Его, обнял их и воскликнул: – Равви! Равви! Поднял на Него глаза, и сделалось так бесшумно на душе, так отрадно, что, казалось, лишь для такого родился и жил, чтоб глядеть на Него 1-го, более ничто не созидать, не ведать, не желать, – лишь глядеть, глядеть, и так помереть. Руки положил Иисус на плечи его и заглянул ему в глаза так углубленно, как ни в чьи глаза никто никогда не заглядывал. Симон, сын Ионин, ты наречешься Кифа – Камень. [417] " Что это означает? " – подумал Симон, желал спросить, но не посмел: внезапно испугался тому, что увидел в очах Его, и обрадовался так, что онемел, окаменел, сделался Камнем – Петром. 21. Подошли и Андрей с Иоанном, также пали к ногам Иисуса и обняли их. Ноги Его целовали все трое и землю у ног Его, где отпечаток еще не простудился от ночного звериного шествия. Так поклонилась Господу в тот день вся тварь: звери, люди и Ангелы. – Первым наречешься ты, Андрей, сын Ионин, – произнес Иисус. [418] Понял Андрей, что это означает: первый произнес вчера Симону: " Мы отыскали Мессию ", [419] – первый на земле из людей исповедал Иисуса Христом. Ничего не произнес Господь Иоанну, лишь обнял голову его, придавил ее к сердцу Своему, и, слушая, как борется оно, усмехался Иоанн, как дитя, уснувшее на сердечко мамы. 22. И произнес Иисус: – Дети! Есть ли у вас какая еда? – Есть хлеб, винцо и рыбка, – произнес Петр и, вынув хлеб из ранца, желал решать его на белоснежный гранит, вблизи с тем, на котором сидел Иисус, но, по знаку Его, сообразил, что этого делать невозможно. " Место, обязано быть, грязное ", – подумал, желал спросить, отчего, но снова не посмел. Выбрали все трое из лежавших на земле, плоских камней 8 покрупнее и поровней, вытерли их полами одежды и сладили у ног Иисуса схожесть маленькой трапезы. Петр положил на нее 4 ячменных, из пресного теста, лепешки, печеную рыбу и поставил глиняный сосуд с вином. Камни, плоские, круглые, желтые, теплые, в теплом, желтом, утреннем свете, и буквально такие же хлебы на них: камешки сделались хлебами. 23. Взяв хлеб, Иисус благословил его, преломил и подал им. И ели от него все. Только сейчас внезапно вспомнил Петр, что Иисус три дня постился перед крещением, получился вчера из Вифавары, не евши, пища с Собою не брал, и ночь провел в пустыне, алчущий. Видел по тому, как ел Иисус, что Он чрезвычайно голоден. Пожалел Его и полюбил еще неутолимее – от жалости. 24. Петр заполнил чашу вином. Взяв ее, благословил Иисус и подал им. И пили от нее все. Петр знал, что по завету отцов, во каждой благословенной трапезе, обязаны быть три чаши: первая Господу, 2-ая Израилю, 3-я Мессии. Но, наливая вторую чашу, увидел, что для третьей не хватит причина, и, не зная, что делать, посмотрел на Иисуса. И произнес Господь: – Воды прибавь. Тут же стоял глиняный кувшин с водою. Давеча заполнил его Андрей свежей водой из родника у подножья Белой горы. Петр долил из него третью чашу. Иисус благословил ее и подал им. И пили от нее все. " Чистое винцо, без капли воды, – опешил Петр и испугался. – Я такового причина не пивал от роду. Будут глотать такое в царствии Божием ". Тихо улыбнулся ему Иисус: знал, что влага сделалась вином. 25. В эту минутку узрели подходивших к ним Филиппа из Вифаиды и Нафанаила из Каны Галилейской. [420] Вещий сон приснился Нафанаилу, когда заснул он вчера посреди дня, под смоковницей: королевство Божие какбудто бы уже пришло, и пиршествует он с бесчисленным обилием гостей, как бы всем Израилем, на брачном пире Жениха-Мессии в Кане Галилейской. Проснувшись, увидел он Филиппа, и тот произнес ему: Мы отыскали Того, о Ком писал Моисей в законе и пророки, Иисуса, сына Иосифова, из Назарета. Но Нафанаил произнес ему: может ли быть из Назарета что благое? Филипп произносит ему: уходи и взгляни. Но не поверил Нафанаил, не пошел. Ночью же снова приснился ему тот же сон, и когда он пробудился, то, никого не видя, услышал глас: " Нафанаил! Я жду тебя на пир Мой брачный. Не медли же, да не будешь извергнут во тьму наружную ". И проснувшись как бы во 2-ой раз, чрезвычайно ужаснулся он, пробудил соседа по шатру, Филиппа, и произнес ему: – Пойдем к Иисусу. Сном одолеваемый Филипп поначалу не желал идти. Когда же Нафанаил поведал ему сон, пошел. Сведав от ночных охранников Галилейского табора, что Симон, Иоанн и Андрей отправь находить Иисуса на Белую гору, – отправь туда же, торопясь, как запоздавшие краски на пир. 26. Иисус, увидев идущего к Нему Нафанаила, произнес: Вот действительно израильтянин, в котором нет лукавства. Нафанаил произносит Ему: отчего Ты знаешь меня? Иисус произнес ему в протест: доэтого ежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницей, Я видел тебя. Нафанаил отвечал Ему: Равви! Ты Сын Божий, Ты Царь Израилев. Иисус произнес ему в протест, ты веришь поэтому, что Я тебе произнес. " Я видел тебя под смоковницей "; увидишь более этого. И произносит ему. подлинно, подлинно произношу вам: отныне будете созидать небо отверстым и Ангелов Божиих, восходящих и нисходящих к Сыну человеческому. [421] И возлегли за трапезу крайние, так же, как первые. И благословил и преломил для них хлеб Иисус, и подал им чащу. И ели и пили все, и довольствовались так, как какбудто уже пришло царствие Божие. 27. И возвратился Иисус в силе духа в Галилею, и начал проповедовать, разговаривая: – Время исполнилось, и приблизилось царствие Божие; покайтесь и веруйте в Блаженную известие. [422] 9. ЕГО ЛИЦО( В ИСТОРИИ) i " Если лишь увижу лицо Его, спасусь ", – задумывался, может быть, мытарь Закхей, взлезая на смоковницу; взлез, увидел, спасся. Может быть, и мы спаслись бы, ежели б узрели. Но это чрезвычайно тяжело. Странное лицо, схожее той книжке, где оно отображается, как в зеркале: насколько ее ни читай, невозможно прочитать; все видится, – не прочитал или кое-что запамятовал, не сообразил что-то, а перечтешь, – снова то же; и так без конца. Этого лица невозможно увидеть: насколько ни гляди на него, все видится что-то не доглядел, не сообразил. Смотрят – не наблюдают миллионы человеческих глаз, две тыщи лет, и будут, возможно, глядеть до конца пор, – не увидят. Ii " Плотский образ Иисуса нам неизвестен ", – докладывает св. Ириней Лионский, уже в конце ii века предание, идущее, возможно, от Мужей Апостольских, Поликарпа и пресвитера Иоанна Эфесского, а может быть, и от самого Иоанна, сына Заведеева, " воспитанника, которого обожал Иисус ". [423] – " Мы совсем не знаем лица Его, [424] – убеждает и бл. Августин, и добавляет: образ Господень, от контраста бесчисленных идей, изменяется ": [425] лишь ли от наших идей или от что-то и в самом лице? Св. Антонин Мученик, странник vi века, упоминает, что не мог увидеть, как следует, лика Господня на одной нерукотворной иконе, achiropoiite, поэтому что ослепляем был удивительно от нее исходившим блеском, а втомжедухе поэтому, что " лик перед очами смотрящих на него, непрерывно изменяется ". [426] Если что-то схожее проистекает в живом лице Иисуса, как мы знаем его из Евангелий, то Ириней и Августин виноваты: мы кое-что знаем или могли бы выяснить о лице Господнем. Iii Старенький, плохенький, не незабываю где и когда мною купленный, снимок с Нерукотворного Спаса в Московском Успенском храме, – Им самим какбудто бы на полотне запечатленного и королю Авгару Эдесскому посланного Лика, – годы и годы висел у меня на стене, так что, смотря на него слепыми от повадки очами, я уже не видел его. Но когда-то раз, задумавшись о лице человека Иисуса, я подошел к снимку, внезапно увидел его и испугался. Выйди от меня. Господи, поэтому что я человек грешный.( Лк. 5, 8.) Взор нечеловеческих, как бы с такого света глядящих, глаз слегка отведен в сторону; душу мне испепелил бы, ежели бы посмотрел мне прямо в глаза: буквально милует, ожидает, чтоб мой час пришел. А на лбу, под самым пробором, выбилась из-под гладких волос – геометрически-тщательно, как по циркулю, выведенных, синхронно вьющихся рядов, – настойчивая детская челка, как у нехорошо подстриженных деревенских мальчиков, и жалобно-детские губки слегка раскрытые, видится, шепчут: " Душа Моя была во Мне, как дитя, отнятое от груди мамы ". Царь страшного величья. Rex tremendae majestatisi — и это, простое-простое, детское, ничтожное. Два Существа в одном, противоположно-согласные, – вот от Него самого, в этом виде, идущее, Им самим на полотне запечатленное, нерукотворное. Понял я это еще светлее, когда сравнил мой снимок с винчьевским рисунком в Тайной Вечере: в легком туче золотисто-рыжих волос, склоненное, как лишь что расцветший и уже умирающий на сломанном стебле цветочек, лицо шестнадцатилетнего, схожего на даму, Иудейского Отрока; тяжко опущенные, как какбудто от слез слегка припухшие, веки и сомкнутые в мертвенной покорности, рот: " как агнец перед стригущим его безгласен, так Он не отверзает уст Своих ". Кажется, из всех рукою человечной написанных Ликов Господних это прекраснейший. Но меж тем, Нерукотворным, и этим – какая разница! Смерть одолеет ли Этот – не знаю, но знаю, что Тот уже одолел; Этот только в 3-х измерениях, а Тот и в четвертом; мучение сомнения в Этом, блаженство веры – в Том; с Этим я, может быть, погибну, а с Тем спасусь наверняка. Iv В 2-ух " золотых легендах ", legendae aureae, средних веков выражен глубочайший значение данной неизобразимости, " нерукотворности " Спасова Лика. Тотчас по Вознесении, воспитанники, собравшись в горнице Сионской и скорбя о том, что лица Господня уже никогда не увидят, умоляли художника Луку нарисовать им это лицо. Он же отказывался, разговаривая, что человеку изготовить такого нереально. Но по трехдневном вопле, посте и мольбе братьев, уверившись, что станет ему содействие выше, вконцеконцов, согласился. Сделал абрис лица черным по белому на доске, но, доэтого, чем взялся за стиль и краски, узрели все водинмомент на доске появившийся Нерукотворный Лик. [427] Вторая сказка такового же чистого золота. Трижды пробовал Лука, еще при жизни Господа, нарисовать Лик Его для исцеленной кровоточивой супруги Вероники; трижды, сопоставляя написанное лицо с живым, убеждался, что схожести меж ними нет, и чрезвычайно скорбел о том. " Чадо, лица Моего ты не знаешь; знают его только там, откуда Я пришел ", – произнес ему Господь. – " Буду сейчас имеется хлеб в доме твоем ", – произнес Веронике. И она изготовила трапезу. Он же, придя к ней в дом, доэтого, чем возлечь, умыл лицо Свое и вытер его чистымполотенцем, и Лик Его отпечатался на нем, как активный. [428] Третья сказка – золота чистейшего. Идучи Господь на Голгофу, ослабевал под крестною тяжестью так, что были капли пота Его, как капли крови, и плат подала Ему Вероника, и вытер Он пот с лица, и отпечатался на плате Ужасающий Лик, тот, о коем произнесено в Исаиином пророчестве; лучше каждого человека обезображен был лик Его, и вид Его лучше сынов человеческих.( Ис. 52, 14.) Смысл всех 3-х легенд один: лишь в сердечко любящих Господа и страдающих с Ним, неизобразимый Лик Его, как на Вероникином плате, запечатлен. V Помнят его святые, забыли грешные. Правда ли, что мы ничто не знаем и не можем ведать о лице человека Иисуса? Сколько их неправильных Мессий, воров и злодеев, гнусные лица в памяти собственной запечатлела деяния, а лицо Христа забыла. Если бы это было так, нужно бы определить крест на человечестве. Странный закон заведует нашей зрительной памятью лиц: более обожаем – меньше незабываем, и напротив. Лучше запоминается постороннее лицо, чем любимого человека в разлуке, а собственного лица никто не незабывает: " Посмотрел на себя в зеркало, отошел и запамятовал "( Иак. 1, 24.) Может быть, разгадка этого необычного беспамятства в том, что у человека два лица: наружное, как маска, и внутреннее, настоящее. Внутреннее через наружное проступает тем светлее, чем более и правдивей человек: у наибольшего и правдивейшего из людей, Иисуса, – как ни у кого. Вот отчего в первых, ближайших к Нему свидетельствах, наружное лицо Его забылось, а внутреннее запомнилось, как ничье ни в каких исторических свидетельствах. Vi " Знать Христа во плоти " Павел не желает( ii Кор. 5, 16), а все-же знает. Я ношу язвы, #963; #964; #943; #947; #956; #945; #964; #945;, Иисуса Христа на теле моем.( Гал. 6, 17.) Язвы эти, возможно, такие же, как у Франциска Ассизского, открывающиеся и времяотвремени точащие кровь, как истинные, лишь что прободенные гвоздями, царапины. Чтобы так быть сораспятым Господу, нужно было Павлу ощущать тело Его, как родное, и, уж естественно, созидать Его лицо. Когда он произносит: " Бог послал Сына Своего в схожесть, homoi #244; Ma, плоти грешной "( Рим. 8, 3), то для него это " схожесть " совсем не " привидение ", phantasma, как для позднейших докетов, а таковая же реальная, как у всех людей, лишь другого свойства, плоть. " Не видел ли я Иисуса? " – узнает Павел( i Кор. 6, 6.) Видит Его, во каждом случае, когда произносит: Обнищал, из-за нас( i Кор. 8, 9.) – Уничтожил – опустошил Себя, Иисус Неизвестный vi. , приняв образ раба… смирил Себя, быв покорным даже до погибели, и погибели крестной.( Фил. 2, 6–8.) В этом виде нищего, смиренного, до крестной погибели покорного роба, Павел не отвлеченно думает, а плотски ощущает живую плоть человека Иисуса, наблюдает Его живое лицо; но совместно с тем наблюдает и ощущает в Нем другую плоть; более, чем метафизически отвлеченно знает, – наблюдает и осязает плотски физиологически, что " вся полнота Божества, #960; #955; #942; #961; #969; #956; #945;, обитает в Нем телесно "( Кол. 3, 9.) Vii " Тело Его не совершенно такое, как наше ", – это, возможно, ощущают " понимающие Христа по плоти ", ближайшие к Нему воспитанники, еще посильнее Павла. Ходит по земле, произносит, ест, пьет, дремлет, как все люди; и внезапно, в одном каком-нибудь движении, выражении лица, звуке гласа, – кое-что другое, на людей не схожее, как бы от земного тела неземное внушение: Дух Божий нюху человечьему – то же, что человечий аромат нюху звериному. Так же как Павел, не отвлеченно-метафизически думают, а плотски физиологически ощущают, осязают и они в активный плоти человека Иисуса какую-то одну, неуловимо от 5 эмоций ускользающую, из этого решетка в тот уходящую, иллюзорно прозрачно-огненную точку, времяотвремени водинмомент разрастающуюся, как искорка – в огонь, так что все тело, охваченное и как бы раскаляемое этим пламенем, делается также кроваво прозрачно-призрачным. Чтобы это взятьвтолк – увидеть, станем держатьвголове, что для тогдашних людей " призрачное " совсем не то, что для нас: не " ЛОЖЬ эмоций ", " галлюцинация ", не то, что нет, а то, что имеется в другом порядке, другая реальность. Видя привидение, люди ужасаются, кровь стынет в их жилах, волосы дыбом встают, – как же не реальность? 255. " Призрак, #966; #940; #957; #964; #945; #963; #956; #945;! " – в страхе вскрикивают плывущие ночкой по Геннисаретскому озеру, воспитанники, видя идущего к ним по воде, Иисуса( Мк. 6, 48–51.) Что это, сон или явь? Как бы мы о том ни судили, светло одно: люди, видавшие, как новый плотник или каменщик, рабби Иешуа прогуливался по земле, дремал, ел, пил, – не узрели бы ни такого сна, ни той яви, ежели бы не ощущали постоянно, что тело Его не совершенно такое, как наше, не видели в Нем той иллюзорно прозрачно-огненной точки. Viii Климент Александрийский докладывает, что в кружку воспитанников Иоанна, – Апостола или Пресвитера, нам равнодушно, – было до конца другого века предание о " призрачности " Иисусова тела. [429] Грубый и нелепый вывод: " В тело человечное не облекался Господь, но был фантом, phantasma ", [430] – сделают позднейшие докеты из этого предания, может быть, хранящего отпечатки исторически истинного воспоминания о том, что вправду чувствовали знавшие Христа по плоти, ближайшие воспитанники Его, и что выразил Павел в словах об Иисусовом " подобии плоти ", homoiiô Ma. Кажется, отголосок такого же предания дошел до нас и в " Деяниях Иоанна ", написанных Левкием Харином, гностиком из такого же кружка эфесских воспитанников, в конце ii века, – означает, два-три поколения спустя по кончине загадочного старика Иоанна, чрезвычайно по духу недалёкого к " воспитаннику, которого обожал Иисус ": Брал Он меня на грудь Свою, когда возлежали мы с Ним за трапезой и, я, припадая к груди, Его ощущал ее то гладкой и мягкой, то камню схожей, – когда же желал я сдержать Его, то осязал времяотвремени вещественно-плотское тело, а времяотвремени бесплотное, как бы ничего. …И, проходя через него, десница моя осязала пустоту. [431] Что это снова, сон или явь? Такой же ли и тут " ЛОЖЬ эмоций ", " галлюцинация ", как там, на Геннисаретском озере, когда воспитанники наблюдают " привидение ", или такое же прозрение в другую реальность? Только ли внутреннее кое-что проистекает в теле воспитанника, или внутренне-внешнее в обоих телах, воспитанника и Учителя? Как бы мы об этом ни судили, могло сохраниться и в этом предании исторически истинное аттестат о том, что, по слову иного Иоанна, возможно, " воспитанника, которого обожал Иисус ", — было от истока; что мы слышали, что видели своими глазами, что разглядывали, и что осязали руки наши( i Ио. 1, 1), — о Сыне Божием, пришедшем в " подобии " плоти человечной. Часто, случалось, идучи за Ним, находил я отпечатков Его на земле, но не находил, и мне казалось, что Он идет, не трогая земли, — упоминает снова тот же безызвестный Иоанн. [432] Призрачно-легким шагом Идущий, может быть, по камню, где и не могло быть отпечатков, затевает, а Идущий по воде заканчивает: то соединено с этим, – какою связью, внутренней ли лишь, или внутренне-внешней, – мы снова не знаем, но этого нам и не необходимо ведать, чтоб осязанием воспитанника прикоснуться к внутренней плоти Господа через наружную; очами воспитанника увидеть внутреннее лицо Господне через наружное, и уже от нас зависит, соединим ли мы эти два лица в одно, то наиболее, о котором произнесено: вот Я с вами до скончания века. Аминь.( Мт. 28, 20.) Ix Другое предание, из такого же кружка эфесских воспитанников, сохранилось в " Деяниях Иоанна ". Взял Он с Собою меня( Иоанна), Петра и Иакова на гору, где, по обыкновению, молился. И узрели мы на Нем такое блеск( славу, #948; #972; #950; #951;), что никакое человечное словечко не могло бы этого проявить. – И, подойдя к Нему потихоньку, так, чтобы Он не слышал, остановился я и поглядел на Него сзаду и увидел, что нет на Нем совсем одежды, и нет ничто, что мы( доэтого) видели в Нем, и что Он не человек. Ноги же Его были снега белее, так что земля от них осветилась, а башка Его касалась неба. И вскричал я от ужаса. Он же, обратившись ко мне, опять стал, как человек, и, брав меня за подбородок, произнес: " Иоанн! не будь неверующим… " И я произнес: " Господи! что же я сделал? " Он же отвечал мне: " Не искушаемого не искушай ". [433] Жадное, как у маленьких деток, любопытство, детские хитрости, детские ужасы, и жалость Учителя к воспитанникам, как зрелого к детям – все это тут так элементарно и бесхитростно, так резво передано, что видится снова исторически-подлинным воспоминанием, желая и чрезвычайно смутным: люди наблюдают лицо Господне, как рыбы наблюдают солнце через воду. Х Есть у человека вечный Двойник, блестящий вид другого " духовного тела " его, " внутреннего лица ", так именуемый #922; #944;, – обучает древнейшая книжка в мире, египетская " Книга Мертвых ". Это – " пневматическое "( pneumatikos), духовное тело апостола Павла. Кажется, и в " Деяниях Иоанна " говорится о таком же " Двойнике " человека Иисуса. Было то в одном Геннисаретском доме, где мы ночевали с Учителем. Я, укрывшись с башкой одеждой, следил за Ним, что Он делает, и поначалу услышал, как Он произносит мне: " Иоанн! спи ". И я притворился спящим, и тогда увидел Другого, аналогичного Ему, и услышал, как Тот, Другой, заявлял Ему: " Избранные Тобою не верят в Тебя, Иисус ". И отвечал Ему Господь: " Правду Ты разговариваешь, но таккак они люди ". [434] Кто этот не узнанный Иоанном, Иисусов Двойник, мы, может быть, сообразили бы, ежели бы прочитали, как следует. Апокриф pistis sophia, чрезвычайно смутное, как через черную воду глубочайшего сна, предание-воспоминание об Иисусе Отроке и Духе Отроковице, " совсем Друг Другу схожих " и соединившихся в поцелуе небесной любви. [435] xi Кажется, тот же Двойник, " астральное тело " Иисуса, загадочный Ка, является в ином " утаенном Евангелии ", Апокрифе Матфея: Почивал ли Он ночкой или днем, было над Ним Божественное Свечение, claritas dei splendebat supereum. [436] Самая ребяческая из наших наук, " метапсихика ", именует это блестящее тело человека странным однимсловом aura, вместо евангельского, понятного – " блеск ", " известность ", #948; #972; #950; #951;. Кажется, Сам Господь произносит об этом " свечении ": Если тело твое все ясно и не владеет ни одной черной доли, то станет ясно все так, как бы светильник освещал тебя блеском.( Лк. 11, 36.) Этот врождённый " светильник " и имеется внутреннее " духовное тело ", внутреннее лицо человека. Древние иконописцы, окружавшие золотым венчиком блеска священный Лик Христа, может быть, кое-что правильно сообразили и в человечном лице Иисуса. Только мелкие детки да старые старушки все еще наблюдают блеск кругом Лика Господня. Но ежели и для нас не озарится человечное лицо Иисуса этим священным " свечением ", то мы его никогда не увидим. Xii " Я видел себя юношей, практически мальчиком, в низкой деревенской церкви. Красными пятнышками теплились перед старинными видами восковые изящные свечки. Радужный венчик окружал любое маленькое огонь. Темно и серо было в церкви. Но народу стояло передо мною немало. Все русые крестьянские головы. От времени до времени они начинали колыхаться, падать, подыматься опять, какбудто взрослые колосья, когда по ним медлительной волной пробегает летний ветр. Вдруг некий человек подошел сзаду и стал со мною вблизи. Я не обернулся к нему, но безотлагательно ощутил, что этот человек – Иисус. Умиление, любопытство, ужас разом овладели мною. Я сделал над собою напряжение, и поглядел на собственного Соседа. Лицо, как у всех, – лицо, схожее на все человечные лица. Глаза смотрят мало ввысь, пристально и бесшумно. Губы прикрыты, но не сжаты; верхняя губа как бы лежит на нижней; маленькая бородка раздвоена. Руки сложены и не шевелятся. И одежка на Нем, как на всех. " Какой же это Иисус? – подумалось мне. – Такой обычный, обычный человек? Быть не может! " Я отвернулся бросать. Но не успел я увести взгляд от такого обычного человека, как мне почудилось, что это конкретно Иисус стоял со мною вблизи. Я снова сделал над собой усилие… И снова увидел то же лицо, схожее на все человечные лица, те же обычные, хоть и неизвестные, черты. И мне внезапно стало жутко, и я пришел в себя. Только тогда я сообразил, что конкретно такое лицо, – лицо, схожее на все человечные лица, – оно и имеется лицо Христа Тургенева ". [437] Этот " Апокриф ", не неправильное, а секретное о Лике Христовом " Евангелие ", мог быть написан лишь человеком желая от Христа отрекшимся, но все еще сохранившим в сердечко собственном образ Его, – сыном той земли, о которой произнесено: Удрученный ношей крестной, Всю тебя, земля родная, В рабском облике Царь Небесный Исходил, благословляя. [438] xiii Сделался схожим( всем) людям, и по виду стал как человек, — произносит Павел( Фил. 2, 7.) Видом( лицом) не различался от всех остальных людей, — докладывает, во ii веке, Цельз-Ориген, видится, чрезвычайно античное, может быть, из безызвестного нам родника, предание-воспоминание. [439] Был лицом, как все мы, сыны Адамовы, — подкрепляет Иоанн Дамаскин, в viii веке, ссылаясь также на предания-воспоминания, обязано быть, первых веков христианства. [440] " Лицо, как у всех, схожее на все человечные лица ", – повторит, чрез 20 веков после Павла, российский Апокриф. Если имеютвсешансы быть вообщем в религии подтверждения, то только такие, как это, – невольные и нужные совпадения нескончаемо разделенных в пространстве и времени, внутренних экспериментов. Сам Иисус именует Себя " Сыном человечьим ", по-арамейски bar-nascha, элементарно " человеком "; это и означает: " Я, как все ". Внешнее лицо: " как все "; внутреннее: " как никто ". Xiv Два Нерукотворных Лика: римский, западный, на Вероникином плате, – страдающий Раб; и византийский, восточный, на Авгаровом плате, – торжествующий Царь, — rex tremendae majestatis, Царь страшного величья, — Тот, Кто появится миру в крайний день, когда люди скажут горам и камням: падите и скройте нас от лица Сидящего на престоле и от бешенства Агнца.( Откр. 6, 16–17.) В этой-то " согласной противоположности ", антиномичности: " как все " – " как никто ", и содержится одна из обстоятельств неизобразимости Лика Господня. Xv Церковь, в предании о Лике, разделилась надвое. Иисус великолепен, – заявляет одна, видится, чрезвычайно старая, половина предания. Есть, может быть, у св. Луки знак на красу Иисуса. Если греческое словечко #967; #940; #961; #953; #962;, латинское gratia, в стихе об Иисусе отроке( 2, 52), относится не к духу, а к телу Его, или не лишь к духу, но и к телу, что тем вероятнее, что и предыдущее словечко #942; #955; #953; #954; #943; #945;( не " возраст ", в значении числа годов, как времяотвремени переводится, а " рост тела ") относится к телу, то #967; #940; #961; #953; #962;; означает " краса ", " красота ", gratia, так что совместный значение стиха таков: " Иисус рос и хорошел ". Следует, но, держатьвголове, что наше человечное словечко " краса " не подходит тому, что мы так именуем в Его лице. Но ежели бы этого, что мы не умеем именовать, не было в нем, то обычная из народа дама могла ли бы, смотря на Него, воскликнуть: Блаженно брюхо. Тебя носившее, и сосцы. Тебя питавшие( Лк. 11, 27); и в Преображении, могло ли бы лицо Его " просиять, как солнце "( Мт. 17, 2)? " Прекрасным ", #972; #954; #945; #955; #972; #962;, именуют Его " Деяния Иоанна ", как какбудто людям достаточно этого слова, чтоб ведать, о Ком идет стиль. [441] " Нам, настоящей красоты желающим, Он один великолепен ", выразит и Климент Александрийский это натуральное в людях и неискоренимое эмоция: [442] Ты прекраснее сынов человеческих.( Пс. 45, 3.) Xvi Так в одной половине предания, а в иной, не наименее старой, Иисус " безобразен ", — Паче каждого человека обезображен был лик Его, и вид Его, лучше сынов человеческих, — исполнилось на Нем и это предсказание( Ис. 52, 14.) " Уничижил – опустошил Себя " во всем, и в этом. " Мал был ростом, молвят, и лицом некрасив ", – вспомнит Цельз у Оригена. [443] " Вида нималейшего не имел… бесславен… презрен был по виду ", – скажет и св. Юстин Мученик, видевший, может быть, тех, кто видел живое лицо Иисуса. [444] Те же очевидцы – и это только удивительнее, – молвят то о красе Его, то о " безобразии ": Климент Александрийский – непереводимо для нас " кощунственным " однимсловом: #940; #953; #963; #967; #961; #972; #962;. [445] Тот же Ириней, который заявляет, что о плотском виде Иисуса нам ничто непонятно, знает, но, что Он был " немощен и бесславен( по виду) ", infirmus et ingloriosus. [446] Я же червяк, а не человек, – поношение у людей и пренебрежение в народе( Пс. 21, 7), — ужасное словечко это из такого же псалма, откуда и крестный крик, Сабахтани, вложит Тертуллиан в рот самого Господа. [447] xvii Церковь-Невеста поначалу забыла лицо Христа-Жениха, а позже приснилось ей, какбудто Он – чудище. Как могло это быть? Первохристианством от иудейства унаследованный ужас телесной красоты, как водящего к идолопоклонству, языческого соблазна, может быть, почтивсе тут разъясняет, но не все. Корни обоих преданий о красе и безобразии Лика Господня уходят, видится, в чрезвычайно черное, но исторически истинное, прошлое. Не было ли в лице Человека Иисуса такого же, что было в жизни Его, – " парадоксального ", " удивительного-ужасного ", как бы выходящего из 3-х измерений в 4-ое, где все напротив, так что отвратительное тут, на земле, там отлично? Самое особое, на остальные человечные лица не схожее, собственное в лице Иисуса не имеется ли конкретно то, что оно – по ту сторону всех человеческих мер красоты и бесчинства, несравненно с нашей трехмерной эстетикой? Если так, то ясно, что не лишь видавшие Его уже не помнят, но и видящие не знают, какое из 2-ух пророчеств исполнилось на Нем: " лик Его обезображен лучше всех человеков ", или: " Ты прекраснее сынов человеческих ". Был Он и великолепен и безобразен, formosum et foedum, — правильно, может быть, сообразили это " Деяния Петра ". [448] Радость, которой нет имени, ощущают видящие это лицо, и кошмар, которому также нет имени. Той, первой антиномичности в Нем: " как все " – " как никто ", подходит эта 2-ая: " как червяк – как солнце ". Xviii Вспомним не лишь, увы, ренановского " обаятельного Равви ", Магдалинина " Возлюбленного "( единую в веках непристойность наших дней), но и фарфоровые куколки церковных Иисусов, и ежели мы еще сохранили довольно вкуса, чтоб ненавидеть эту приторно-тошную гадость, метерлинковскую " душу сахара ", то, может быть, мы поймем, что та непостижимая для нас, ужасающая " красота-безобразие " Лика Господня имеется горькое от сладкого яда противоядие и что первые века христианства тут еще знают, помнят кое-что о лице Иисуса. Xix Я не то, чем кажусь. [449] Это, естественно, неподходящее словечко Господне, Аграф, в " Деяниях Иоанна ", может быть, дает нам вероятность заглянуть в то, что вправду чувствовали видавшие живое лицо Иисуса. Тайну этого слова и разъясняет, и углубляет Ориген: Будучи Самим Собой, как бы не Собой являлся людям. Cum fuisset ipse, duasi non ipso omnibus videbatur. Вида 1-го не имел, но менял его, соответственно с тем, как мог созидать Его любой; любому являлся в том виде, какого благороден был любой. [450] Вот отчего и св. Антонин Мученик не может рассмотреть, как следует, на нерукотворной иконе, " непрерывно меняющегося Лика ". " Лик Христов, у римлян, эллинов, индийцев, эфиопян, разен, ибо любой из данных народов заявляет, что в свойственном ему виде появился людям Господь ", – произносит патриарх Фотий. [451] Это означает: лицо другого Адама, Иисуса, – во всех человеческих лицах, как солнце в каплях росы. Xx Так увидите Меня в себе, как наблюдает лицо родное человек в зеркале. [452] Лица человечные, как мертвые камешки, неподвижны, неизменны, лишь Его лицо, как живое огонь, пожизненно движется, меняется и поэтому неуловимо для взгляда, неизобразимо для кисти. Слава Тебе, Иисус Многовидый, #960; #959; #955; #973; #956; #959; #961; #966; #959; #962;, — скажут " Деяния Фомы ". [453] " Лика Господня изображения от контраста бесчисленных идей изменяются ", – правильно сообразил и Августин, но сделал отсюда неправильный вывод, что мы о лице Иисуса ничто не знаем. Многие лица Свои напомнит Он Сам на Страшном суде: жаждал Я, и вы не отдали Мне имеется; стремился, и не вы напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был нездоров и в темнице, и не побывали Меня( Мт. 25, 42–43.) В каждом лице страдающего брата нашего – Его лицо. Кто видел брата, видел Господа( agraphon.) Xxi Странный и страшный апокриф дошел до нас в " Деяниях Иоанна ". Речь идет о главном призвании воспитанников, Иоанна и Иакова, сынов Заведеевых, сидячих в лодке на Геннисаретском озере. " Что необходимо от нас этому мальчику? Зачем Он зовет нас на сберегал? " – произнес мне( Иоанну) брат мой, Яков. И я спросил его: " Какой паренек? " Он же отвечал мне: " Тот, кто кивает нам башкой ". – " Свет у тебя помутился в очах, брат мой, Яков, от почтивсех бессонных ночей, проведенных нами на озере. Разве ты не наблюдаешь, что перед нами высочайшего роста, с красивым лицом, отрадно на нас взирающий, муж? " – " Нет, не вижу, но подплывем к сберегаю, спрашиваем, что это такое ". Когда же пристали мы к сберегаю. Он сам посодействовал нам привлекать лодку. И мы отправь с Ним. И, когда шли. Он казался мне старым, лысым, с длинной плотный бородой, а брату Иакову – юношей, с чуть пробивающимся пухом на щеках. И мы не разумели, что это значит… и очень дивились. …Часто, случалось, и позже являлся Он мне в еще наиболее дивных образах… то маленького роста человечком с искривленными членами, то исполином, башкой возносившимся до неба. [454] Что это, нелепая притча, или снова рыбный взор на солнце через воду, – смутное и чудовищно-преувеличенное, как в бреду, прошлое о том, что вправду чувствовали эти суеверные и простодушные, как детки, рыбаки галилейские от не совершенно трехмерного, в нашу земную геометрию не совершенно входящего, лица Господня? Может быть, память о чем-то схожем сохранилась и в Евангелии. " Был лет 30 ", – произносит Лука( 3, 23.) " Тебе еще нет пятидесяти лет ", – молвят Господу фарисеи в iv Евангелии( 8, 57.) Кажется то практически юным, то практически старым; это и означает: " вида 1-го не имел, но менял его, соответственно с тем, как мог Его созидать любой ". " Оборотень, священный ", – произнес бы, кощунствуя, Лукиан-Вольтер; этого не молвят, но, может быть, кое-что схожее ощущают воспитанники, благоговея, не смея вглядеться в это ужасно и дивно меняющееся лицо-пламя. Xxii Самое сплошное из всех человеческих лиц, все их включающее в себя, как все треугольники подключает в себя геометрическая фигура треугольника, – лицо другого Адама, – это один из 2-ух полюсов, а иной: наиболее особое, ни на какое иное лицо непохожее, единственно-личное из всех человеческих лиц. Эти-то два полюса и нужно объединить, чтоб увидеть Его живое лицо. Все изображения лика Господня, от катакомбного Доброго Пастыря, напоминающего господа Гермеса, с безбородым и безусым, ласковым, как у женщины, лицом, до Нерукотворного Спаса, " Царя страшного величья ", в византийских мозаиках, – сущность не что другое, как неутолимо-жадные, в веках и народах, розыски этого живого лица. Лучше только разрешено осуждать об данных поисках, по чрезвычайно позднему, меж xi и xii столетием, по драгоценному для нас, поэтому что из старых, возможно, исторически истинных, как картина – из камешков, сложенному апокрифу – " Письму прокуратора Лентула к римскому Сенату ": …Среднего роста Человек… С таковым лицом, что любой, смотрящий Его, обожает Его или боится. Темно-русые, практически ровные до ушей, а ниже вьющиеся, на концах наиболее ясные, с пламенным сиянием, по плечам развевающиеся волосы, с пробором по середине головы, сообразно назарейскому обычаю; гладкое лоб, и безмятежно-ясное; густая, но короткая, раздвоенная бородка, такого же цвета, как волосы. Вид обычный и благостный. Темно-синие( caerulei, цвета морских глубин), меняющиеся, различные глаза. Страшен во бешенстве, ласков и тих в увещании; весел с плюсом. Плакал иногда, но никогда не смеялся… Слово пророка: " Ты прекраснее сынов человеческих ", – исполнилось на Нем поистине. [455] xxiii Есть еще два апокрифа или предания о лице Иисуса – одно, у Иоанна Дамаскина, viii века, иное – у крайнего церковного историка, Никифора Каллиста, xiv века. Оба ссылаются на древнейшие, безызвестные нам, свидетельства, идущие, судя по ссылке Дамаскина, от первых веков христианства, что сообразно и с Августином, упоминающим о почтивсех, былых до него, непрерывно " меняющихся " изображениях. Очень возможно, что все трое, Дамаскин, Лентул и Каллист, черпают самостоятельно друг от друга из данных общих, древнейших источников. " Особые приметы " у Дамаскина: " тесновато сближенные – как бы сросшиеся брови ", " темная бородка и шибко загнутый( орлиный) нос ", так же как " смуглый краска лица ", в свидетельстве Каллиста, и " рыжеватый, rubra, краска бороды " в одном из чтений Лентула, [456] – не знаки ли иудейской крови? Две-три особенных приметы имеется и у Никифора Каллиста: " мягко вьющиеся, белокурые, при черных бровях, волосы; ясные, неизъяснимою благостью сияющие глаза, пронзительны… Немного согбен в плечах… Тих, кроток и милостив… Матери Своей Божественной похож во всем ". [457] xxiv Медленно, равномерно и тяжело, царапина за чертой, как в бесценной мозаике – камешек за камешком, складывается многообразно-единый, Нерукотворный Лик, чьи бесчисленные, " непрерывно меняющиеся " изображения совпадают времяотвремени удивительно в мелких " особенных приметах ". Вспомним " верхнюю губу, покоящуюся на нижней ", в российском апокрифе, и буквально такую же, ребячески печально, как бы от последнего плача, мало припухшую, в винчьевском рисунке; вспомним " легкие, по плечам развевающиеся волосы ", в апокрифе Лентула, и золотисто-прозрачное скопление рыжеватых волос, в том же винчьевском рисунке; вспомним " шибко выгнутый нос ", у Дамаскина, " смуглый краска лица ", у Лентула, " рыжеватый краска бороды ", у Каллиста, – все, обязано быть, симптомы иудейской крови, и деликатно, по-девичьи, выгнутый, также, непременно, жидовский нос и рыжеватый, жидовский краска волос, снова в винчьевском рисунке. Вспомним, вконцеконцов, постоянный, от vi–vii века до наших дней, " пробор по середине головы " и " раздвоенную бороду ". Кажется, нескончаемо различные, разделенные веками и народами, ничто друг о приятеле не понимающие люди рисуют в бесчисленных видах одно живое лицо, такое нам с детства знакомое, что мы спрашиваем его с главного взора. Был ли вправду таковым Иисус Назорей, каким мы спрашиваем Его, вспоминаем или придумываем вданныймомент? " Мы о лице Его не знаем ничто ", – отвечают Ириней и Августин. Этому поверили мы, видится, очень просто поэтому, что глубочайший и древнейший подлиннейший из 2-ух смыслов слова parousia потерян для нас: не лишь " 2-ое наступление ", как ясно с первых веков христианства до наших дней, но и постоянное " пребывание " Господа: Вот Я с вами во все дни до окончания века. Аминь. Могут ли не созидать лица Его те, с кем Он постоянно? Нет, люди кое-что знают о лице Его, помнят и никогда не забудут; в памяти и в сердечко населенияземли неизгладимо и нерукотворно. Господом самим запечатленный Лик Его не призрачен. Можно заявить, что это единственное Лицо, которое увидело и запомнило населениеземли, и станет помнить-видеть – постоянно: все другие призрачны, все – мимолетные тени; это одно – солнце. Xxv Что же означает: " Мы лица Его не знаем? " Значит: с тою же мощью, как прежде Петр произнес Иисусу: " Ты – Иисус ", – никто вданныймомент не скажет Христу: " Ты – Иисус "; с тою же ясностью, с какою прежде Петр увидел божеское лицо Христа в человечном лице Иисуса, никто вданныймомент не увидит лица человечного в Божеском, и не услышит никто: Блажен ты, Симон, сын Ионин, поэтому что не плоть и кровь открыли тебе это, а Отец Мой, настоящий на небесах( Мт. 16, 17.) Кажется, с нами проистекает вданныймомент то же, что с 2-мя учениками на пути в Эммаус, когда сам Господь, приблизившись, пошел с ними. Но глаза их были удержаны, так что они не узнали Его. Когда же узнали, — Он стал невидим для них. И они произнесли друг другу: не горело ли в нас сердечко наше?( Лк. 24, 15–32.) Так Он и с нами идет на страшно-долгом пути от главного ко другому Пришествию, – в том, что мы именуем " историей "; так и мы Его не спрашиваем. О, ежели бы и в нас так же сердечко горело! 10. ЕГО ЛИЦО( В ЕВАНГЕЛИИ) i Сколько бы ни горело в нас сердечко, когда мы читаем Евангелие, мы не спрашиваем, не зрим живого лица человека Иисуса не поэтому, что там его нет, а поэтому, что наши глаза, как у тех воспитанников эмаусских, чем-то " удержаны ". Слепнут от дневного света ночные птицы, не наблюдают солнца: так мы не зрим лица Господня в Евангелии. Мы возвещаем вам силу и пребывание, #960; #945; #961; #959; #965; #963; #943; #945; #957;, — не " 2-ое наступление ", а постоянное " пребывание ", — Господа нашего, Иисуса Христа, быв свидетелями, #941; #960; #972; #960; #964; #959; #953;, Его величья… на святой несчастье( Петр. 1, 16–18), где " лицо Его просияло, как солнце "( Мт. 17, 2.) Солнце Преображения – лицо Христа в лице Иисуса, и имеется равноденственная точка только Евангелия. Так, у главного очевидца, Марка-Петра; так же и у крайнего – Иоанна: О том, что мы видели своими глазами… возвещаем вам, чтоб и вы имели общение с Иисусом Христом и чтоб удовлетворенность ваша была безупречна( Ио. 1, 1–4.) Ваши же счастливы очи, что наблюдают, — произносит и сам Господь об данной " абсолютной веселья " видящих. Ii Если бы такие, как мы, любопытствующие историки спросили воспитанников Иисуса, желая бы в самый-самый день Вознесения, какое было у Него лицо, то они, возможно, не могли бы или не захотели припомнить, так же как человек, лишь что паленный молнией, не мог бы или не захотел вспоминать, какое было контур у молнии. Самый вопрос, в обоих вариантах, демонстрировал бы, что спрашивающий, как бы ему ни ответили, – ничто не сообразил бы. Iii Главное в лице Иисуса для свидетеля Петра, как все еще незабывает – " наблюдает " – он, имеется внутренняя, священная в этом священном лице, " движущая держава ", #948; #973; #957; #945; #956; #953; #962;: " силу Иисуса Христа извещаю вам ". Всякая наружная царапина эту силу ограничила бы, приостановила, и наиболее лицо исказила бы: вот отчего и нет совсем таковых в Евангелии наружных дьявол; плотский образ Иисуса-Человека основывается тут, живое лицо Его появляется не снаружи, а внутри. И вот отчего о лице Господнем нигде ничто не произнесено в Евангелии, но само оно, все оно, имеется это лицо, – как в портрете или зеркале? – нет, как в чрезвычайно черной воде чрезвычайно глубочайшего колодца, куда заглянул бы человек, и где отразилось бы его, освещенное солнцем вверху, а внизу черное, дневными звездами удивительно окруженное, лицо. Iv Слыша глас человека и не видя лица его, мы угадываем, кто произносит, – мужчина или дама, старец или дитя, неприятель или друг; в звуках гласа мы слышим-видим лицо говорящего. Внешнее, видное лицо – в чертах; внутреннее, слышимое – в словах. Мы спрашиваем по внешнему – внутреннее, но и назад: " Говори, чтобы я тебя видел ", – разумное словечко это оправдалось в Евангелии так, как нигде. [458] Ваши же очи счастливы, что наблюдают, и уши ваши, что слышат( Мт. 13, 6), — объединяет сам Господь два лица Свои, видное и слышимое; объединяют и воспитанники: что мы видели и слышали, возвещаем вам( Ио. 1, 3.) В каждом слове Иисуса – Его лицо. Слышать Его означает созидать. V Всякая воротила человеческая, ищущая лица Господня в Евангелии, – как горькая Магдалина, ранним, еще темным сутра, у пустого гроба: Мертвого отыскивает – плачет: " Кто Его унес? куда положили? " – и не знает, не наблюдает, что стоит за нею Живой. Вдруг оглянулась – увидела, но не выяснила. " Что ты плачешь, кого ищешь? " – слышит глас Его, и все не выяснит. – горькая! Вдруг выяснила, пала к ногам Его, вся затрепетала, как тогда, еще не исцеленная, семью демонами одержимая; тянется к Нему, желает прикоснуться, и не может. Раввуни!( Ио. 20, 11–16.) О, ежели бы и нам так же обернуться, увидеть-узнать! Vi Меньше только задумывается молоток об художестве, когда рисует, возможно по воспоминаниям Петра, с таковым художеством, как этого не сделал бы и наибольший живописец, – не наиболее лицо Иисуса, а исходящую от Него " силу ", #948; #973; #957; #945; #956; #953; #962;, во внешнем на окружающих людей, неотразимом действии. Первое, что чувствуют люди, в первый же день служения Господня, по исцелении бесноватого в Капернаумской синагоге, имеется изумление, смешанное с страхом: что это? что это за новое преподавание, что и духам нечистым приказывает со властью, и повинуются ему?( Мк. 1, 27.) То же проверяет и в крайний день Пилат, когда, вглядываясь в лицо непостижимо перед ним безмятежного, царственно-безмолвного Узника, узнает: Откуда ты? #960; #972; #952; #949; #957; Иисус Неизвестный vi. ( Ио. 19, 9.) Силу эту чувствуют все. Издали тянет она души человечные, как стальные опилки – магнит. Тысячные толпы следуют за Ним горячо. Собрались 10-ки тыщ народа, так что люди нажимали друг друга.( Лк. 12, 1.) Он бегает от них, скрывается. Явно уже не мог зайти в град, но находился вне, в местах пустынных. И прибывали к Нему отовсюду.( Мк. 1, 45.) И произнес воспитанникам, чтобы была для Него готова лодка, по фактору народа, чтоб не притесняли Его.( Мк. 2, 9.) Но лишь что причаливают к сберегаю, – как вся Геннисаретская равнина прибывает в перемещение( Мк. 6, 56.) Множества людские влекутся к Нему, как волны прилива – к луне. Что от Него необходимо людям? Проповеди, знамений, чудес? Да, этого, но и что-то еще: видится, – элементарно быть с Ним, чуять глас Его, созидать лицо Его, и изумляться, ужасаться, ликовать, что Он имеется, поэтому что неясно ощущают все, что такового лица никогда на земле еще не было и, может быть, не станет уже никогда. Vii Верующим не необходимо обосновывать, что начатое Иисусом перемещение необыкновенное, единственное в летописи; но и неверующие могли бы это взятьвтолк. Все другие народные движения, как бы ни были значительны, идут вширь, а это – вглубь; все – по человеческому сердцу скользят, а это вступает в сердечко; все, по человеческому интеллекту, частично умны, а это – совсем " безрассудно ": мишень его – королевство Божие на земле, как на небе, ежели не правда сверх интеллекта, то " безумье " абсолютное; все другие – до края земли, а это – чрез край; все – лишь в " 3-х измерениях ", а это и в " четвертом "; все лишь степные пожары, большие вспышки соломы, а это – вулканический взрыв, первозданный, плавящий граниты, пламя. Начатое Иисусом перемещение безотлагательно было подавлено, первая же искорка его потушена, но, ежели бы огонь вспыхнуло, перемещение разрослось, то нереально себе доставить, чем бы оно закончилось. Все проистекает на небольшом клочке земли, в черном углу дальной римской периферии, посреди нескольких тыщ скудных Галилейских поселян и рыбаков, в некотороеколичество месяцев или даже недель, поэтому что вся остальная дробь двух– или трехлетнего служения Господня – лишь бегство от народа, захолустье с учениками. Все сосредоточено в одной, чуток видимой точке места, в одном миге времени. Но точка эта, разрастаясь, охватит шар земной; мига этого люди не забудут до конца пор. Кажется времяотвремени, что один волосок изолирует все населениеземли в данной конкретно точке, в этот конкретно миг, от что-то, в самом деле необычного в летописи, что для одних имеется смерть, для остальных – избавление решетка. Вот отчего, вглядываясь в то обыкновеннейшее – необычайнейшее из всех человеческих лиц, люди чувствуют такую удовлетворенность или таковой кошмар; неясно ощущают все, что нужно изготовить кое-что, – сами не знают что – лишь " быстрей, быстрей ", или, как Марк-Петр косноязычно повторяет: " Тотчас, безотлагательно ", – то ли за Него помереть, то ли Его уничтожить. Viii Темные, бушующие волны прилива – людские множества, а влекущая волны, ясная, тихая над ними луна – Его лицо. " Ты – Мой спокойствие. Моя тишь ", – произносит Сыну Матерь-Дух. Главное в лице Его – то, что оно такое тихое, – наиболее тихое, наиболее мощное в мире. Это упоминает Петр, рисует молоток. Буря на Геннисаретском озере. Лодку заливает волнами. Гибели ожидают пловцы, а Учитель дремлет на корме, на скамьевой подушке гребцов, в утопающей лодке, как дитя в колыбели. И бесшумно лицо Его, ясно. Будят Его и молвят Ему: " Равви! Равви! или Тебе нищеты нет, что мы погибаем? "( Мк. 4, 38; Лк. 8, 24.) Встал, оглянул бушующее море, темное небо, и тише еще, яснее сделалось лицо. Ветру и морю произнес, как лающему на постороннего человека псу произносит владелец: – Молчи, перестань! И ветр водинмомент успокоился, волны свалились, как это нередко случается на Геннисаретском озере, где от неистового, через горную щель ou-el-hamam, дующего и отвесно падающего на озеро, северо-восточного ветра-сквозняка, начинаются водинмомент и так же водинмомент затихают сильнейшие бури. [459] И сделалась большая тишь, #947; #945; #955; #942; #957; #951; #956; #949; #947; #940; #955; #951;( #924; #954;. 4, 39), – таковая же, как на Его лице. И, вглядываясь в это знакомое-неизвестное, родное-чужое лицо, — устрашились они ужасом большим, — может быть, не наименьшим, чем тот, от грозившей им лишь что смерти. — И разговаривали меж собою: кто же это, что и ветр и море повинуются Ему?( Мк. 4, 41.) Ix Внутренние бури человечные так же повинуются, как наружные, стихийные. Только что пристали к сберегаю и, выйдя из лодки, поднялись на обрывистую кручу, где наступает печальная, красновато-глинистая, с бледными пятнами худей травки, как бы струпьями на воспаленной шкуре, Гадаринская равнина, пространство грязное, бывшее языческое кладбище, с опустевшими гробами-пещерами, сегодняшнее свиное пастбище, [460] – узрели, что в тиши бездыханной, под невысоко нависшими, темными, над черной равниной, тучами, несется на них другая ураган, страшнейшая. Сразу не могли взятьвтолк, что это, вихрь, зверек или человек, бегает, летит на них, с непохожим ни на что, страшным, ни звериным, ни человечьим, кликом. Вдруг сообразили: кошмар здешних мест, Гадаринский бесноватый, таковой злобный, что никто не смел проскочить тем методом( Мт. 8, 28), и силы таковой непомерной, что не мог быть связан никакими узами, – рвал веревки, разбивал кандалы, и удирал от людей в пустыню, где ночкой и днем, в горах и гробах, орал и боролся о камешки( Мк. 5, 4–5.) Видя, что бегает прямо на них, полегли за камешки; ежели бы не постыдно было оставить Учителя, все разбежались бы. А Тот стоял, не двигаясь, – ожидал. В страхе, прикрыли глаза, чтобы не созидать. Ближе, все поближе вопль, топот ног, – и внезапно тишь. Открыли глаза и узрели: ничтожный, не ужасный, голый, обыкновенный, израненный, лежит у ног Иисуса, а Тот, наклонившись к нему, глядит на него, как мама на болезненного малыша. Что было позже, уже никто хорошо не помнил, – очень ни на что непохожее, ужасное, удивительное. Помнили лишь третью бурю, после тех 2-ух, стихийной и человечной, – звериную: в вихре пыли, пронесшееся, с неистовым визгом и хрюканьем, двухтысячное табун свиней. Ринулось с отвесной кручи в озеро, и снова – тишь. Люди из близких селений сбежались, узрели: исцеленный бесноватый сидит у ног Иисуса, одет и в здоровом уме; и бесшумно лицо его, ясно, а над ним – лицо тишайшее, светлейшее. И, видя то, испугались, как давеча пловцы, после бури на озере: Кто же это? Скоро выяснят. Кто: Царь страшного величья. Rex tremendae majestatis. Х " Нет, элементарно небольшой жид, der kleine jude ", – скажет Нитцше, скажут почтивсе опытные, известные, мощные решетка этого, и будут правы: нищ, наг, презрен, поруган, оплеван, – " червяк, а не человек ", – " небольшой жид ". Но пристальней вглядятся в лицо Его и сойдут с ума от кошмара, падут к ногам Его, как тот Гадаринский бесноватый: " Не мучай меня! " – " Как тебе имя? " – " Легион, поэтому что нас немало "( Мк. 5, 7–9.) Да, немало их вданныймомент, как никогда, – необозримое табун свиней, готовых взбеситься и метнуться в омут с торжествующим визгом и хрюканьем: " Бесконечный прогресс, Царство Человеческое на земле! " Xi В самом лице Иисуса, Петр не упоминает, не рисует молоток ничто, несчитая глаз, поточнее, взгляда. Это и ясно: основное незабвенно-памятное в этом лице для Петра – " движущая держава " его – в очах. Чудно изменяющиеся, " различные " глаза, varii, – эта " особенная примета в Апокрифе Лентула, – может быть, крайний отголосок безызвестного нам предания-воспоминания, – подтверждается и Марком-Петром. Перед исцелением сухорукого в Капернаумской синагоге, когда на вопрос Иисуса: " обязано ли в субботу… душу избавить или убить? " – фарисеи молчат, – Он " осматривает ", " окидывает " их скорым проницающим взглядом, #960; #949; #961; #953; #946; #955; #949; #968; #940; #956; #949; #957; #959; #962;, " с бешенством, скорбя и жалея их( таков двойной значение #963; #965; #957; #955; #965; #960; #959; #973; #956; #949; #957; #959; #962;) за ожесточение сердец их "( Мк. 3, 5.) Гнев, печаль, жалость – все в одном взоре, изменяющемся, " разнообразном ", как многоцветный в границы бриллианта, ясный луч. Xii А вот иной взгляд, еще наиболее глубочайший. Издали бегает на Него, как Гадаринский бесноватый, и так же падает перед Ним на колени обеспеченный парень. Учитель благий! что мне делать, чтоб наследовать жизнь нескончаемую? Общими словами даетответ ему сначала Иисус; " Знаешь заповеди "; но внезапно, углубленно " заглянув " в глаза его, Иисус Неизвестный xii. , " полюбил его ". Все, что имеешь, продай и раздай нищим… и приходи, следуй за Мною. Когда же тот, целый " потемнев " в лице, #963; #964; #965; #947; #957; #940; #963; #945; #962;, " отошел с печалью ", Иисус " окидывает " скорым взглядом( #960; #949; #961; #953; #946; #955; #949; #968; #940; #956; #949; #957; #959; #962;, то же словечко, как в исцелении сухорукого) воспитанников: Как тяжело богатому зайти в Царствие Божие! А когда те ужасаются: Кто же может избавиться? взглядом любви, глубочайшим, чем тот, которым заглянул лишь что в глаза обеспеченного юноши, – " заглядывает и в глаза " воспитанников: людям это нереально, но не Богу, ибо все можетбыть Богу( Мк. 10, 17–27.) Первого взора Господня в Вифаваре, когда, услышав за Собою чьи-то шаги, Иисус внезапно, на ходу, обернулся, увидел 2-ух идущих за Ним, Иоанна и Андрея, обязано быть, остановился и обернулся поначалу на обоих, а позже на 1-го: " что вам надо? " – " Равви! где живешь? " – " Пойдите и увидите "( Ио. 1, 38–39), – этого главного взора никогда не забудет " адепт, которого обожал Иисус ", так же как Петр не забудет никогда такого испепеляющего взора, с которым произнес ему Господь в Кесарии Филипповой: Отойди от Меня, сатана!( Мк. 8, 33.) Xiii Очи Его – как " пламень " Огненный,( #966; #955; #972; #950; #960; #965; #961; #972; #962;,( Откр. 1, 14; 19, 12), — вспомнит-увидит, в 2-ух неземных видениях, может быть, земные очи Его, ежели не сам " адепт, которого обожал Иисус ", то некто чрезвычайно недалекий к нему. Если око твое станет кристально, то и все тело твое станет ясно. Огненно кристально око Иисуса, и все тело Его кроваво ясно, – лишь для видящих, естественно, а для слепых – как бы дневной, потухший светляк – серенький червяк – " небольшой жид "? Xiv Кажется времяотвремени, что Марково-Петрово, как в стремительном беге, задыхающееся: " безотлагательно, безотлагательно, безотлагательно ", [461] – идет не лишь от них, Петра, Марка, но и от самого Иисуса. В слове этом – как бы скупая стремительность пожирающего пламени. Огонь пришел Я низвесть на землю; и как желал бы, чтобы он уже возгорелся( Лк. 12, 49.) В Его очах, уже возгорелся. Лучше людей наблюдают демоны этот для них страшный и непобедимо влекущий их, пламя; издалека несутся, летят на него, как ночные мотыльки на огонь свечки; обжигаются, падают, борются, вопят: Жжешь меня! Жжешь меня! #954; #945; #953; #949; #943; #962; #956; #949;, #954; #945; #953; #949; #943; #962; #956; #949; [462] Знают демоны, что еще люди не знают, – что вспыхнет прежде мир в этом огне, и сгорит, как ночной бабочка. XV " Движущую силу ", #948; #973; #957; #945; #956; #953; #962;, в лице Иисуса, в очах Его, рисует молоток, вособенности резво, в чудесах исцелений. Людям видится она " колдовскою ", " волшебной ", то божеской, то бесовскою. Книжники разговаривали, что Он владеет в себе Вельзевула, и что выгоняет демонов мощью князя бесовского.( Мк. 3, 22.) Жители Гадаринской равнины, по исцелении бесноватого, " требуют Иисуса вылезти из границ их "( Мк. 5, 17), – вежливо, об большом ущербе не размышляя( две тыщи голов скота исчезло), выгоняют Его, поэтому что непонятно, какой-никакой еще беды натворит этот мощный и ужасный " колдун ". " Был Иисус осужден, как волшебник, маг, #956; #940; #947; #959; #962; ", – вспомнит и Трифон Иудей. [463] xvi Взгляд Его, " пронзительный " – " всеобъемлющий, острее каждого клинка обоюдоострого, до деления души и духа, составов и мозгов "( Евр. 4, 12), имеется основное приспособление целящей силы Его. Взглядом этим отмыкает Он двери постороннего тела, как владелец дома – ключом, и вступает в него, как в Свое. Но, доэтого чем излечить болезненного, обязан с ним Сам заболеть, чтоб и поправиться с ним же. Вот отчего нездоровой поближе Ему, в миг исцеления, чем малыш – мамы. " Дочерью " именует Он кровоточивую супругу; " сыном ", " дитятей ", #964; #941; #954; #957; #959; #957;, – Капернаумского расслабленного( Мк. 5, 34; 2, 5), лишь поэтому, что люди не знают большей любви, чем та, что в данных словах; но Он знает. Все заболевания, по Евангелию, – " бичи ", #956; #940; #963; #964; #953; #947; #949; #962;( Мк. 3, 10), – Божьи экзекуции за кратковременные грехи, или за нескончаемый, дикий грех( Ио. 9, 2.) Тело родное, вместо тела болезненного, и подставляет доктор Иисус под эти " бичи ", как бы произносит Сын Отцу: " его ударишь, и Меня; его пощадишь, и Меня ". Чашу всех мучений человеческих выпьет на Голгофе сходу, а тут, в исцелениях, пьет ее медлительно, капля по капле. Вот где мы уже не отвлеченно осознаем, а осязательно, всею нашею страдающей плотью, ощущаем, или могли бы ощутить, что означает: брал на Себя наши немощи и понес наши болезни… ранами Его мы исцелились( Ис. 53, 4–5.) Xvii Все врачи наружные, мнимые; Врач единый, врождённый – Он. Женщина, которая страдала кровотечением( месячным, Иисус Неизвестный xvii. ) двенадцать лет, немало потерпела от почтивсех докторов, издержала на них все поместье родное и не получила никакой от них полезности, но пришла еще в худшее положение, – услышав об Иисусе, подошла к Нему сзаду, в массе, и прикоснулась к одежде Его. Ибо разговаривала: ежели лишь к одежде Его прикоснусь, буду здорова.( Мк. 5, 25–28.) Сзади подошла, поэтому что стыдилась заболевания собственной, скрывала ее от людей, так же, как все скрывают друг от друга нескончаемую " стыдную рану " свою – пол. молоток запамятовал, помнят Матфей и Лука, что прикоснулась не к самой одежде Его, а к тем висевшим по краям ее, " кистям ", по-гречески #954; #961; #940; #963; #960; #949; #948; #945;, по-еврейски tsisi или kanaf, [464] о которых произнесено в Законе: произнес Господь Моисею: объяви сынам Израилевым и скажи им, чтоб делали себе кисти по краям одежд собственных, в роды их, и вплетали в те кисти нити из лазурный шерсти. И будут они в кистях у вас для такого, чтоб вы, смотря на них, упоминали все заповеди Господни.( Числ. 15, 36–40.) Некогда носили их все Иудеи; во дни же Иисуса, лишь вернейшие надзиратели Закона, в том числе, и рабби Иешуа: Ни одна царапина и ни одна йота не прейдет из Закона.( Мт. 5, 18.) Xviii Низко, обязано быть, наклонившись к земле, практически ползком, чтоб вынуть до невысоко висевших кистей, с угрозой быть раздавленной в массе всех имевших " язвы-бичи " и " кидавшихся на Него, чтоб прикоснуться к Нему "( Мк. 3, 10), сзаду подкралась, как воровка, прикоснулась пальцем или краем уст к одной из серых от пыли, от солнца вылинявших, уже не голубевших, кисточек, и волшебство совершилось: вышедшей из Него " силой ", как молнией пронзенная вся затрепетала у ног Его, И безотлагательно иссяк в ней источник крови; и почувствовала в теле собственном, что исцелена от заболевания. Скрыться желала в массе, но не успела. Иисус, ощутив, что вышла из Него держава, — ( так же грозовая облако, ежели бы могла ощущать, почувствовала бы вышедшую из нее молнию) — обернулся в массе и произнес: кто прикоснулся ко Мне? Видишь, что люд теснит Тебя, а Ты спрашиваешь: " кто прикоснулся ко Мне? " – ответил Петр, с нетерпением, как какбудто позабыв, с Кем произносит. Но Он озирался, чтоб созидать, кто это сделал. Женщина, в ужасе, и трепете, видя, что не утаилась… подошла и, падши перед Ним… произнесла всю правду. Он же произнес ей: дочь! не бойся, религия твоя выручила тебя; иди с миром( Мк. 5, 29–34; Лк. 8, 45–47; Мт. 9, 22.) Тело Свое подставил и под этот " бич "; принял на Себя и эту " стыдную рану " только населенияземли – пол. Xix " Плакал иногда, но никогда не хохотал ", " aliquando flevit, sed nunquam risit ", – правильно разгадывает или упоминает Лентул. Вовсе, может быть, не человеческая и даже не звериная, а дьявольская конвульсия хохота никогда не искажала этого единого, совершенно-человеческого лица. Никогда не хохотал, но усмехался наверняка. В скольких притчах – ухмылка Его, живая, как на живых губах. Можно ли себе доставить и в ту минутку, когда обнимает деток, лицо Его без ухмылки? " Радостен был, весел ", hilaris, – правильно снова упоминает или разгадывает Лентул. Очень мелкие детки также рыдают, но не смеются, и позже, когда уже начинают смеяться, совершают это все еще неумело, как бы ненормально, и безотлагательно после хохота, стают снова суровыми, практически жестокими: на лицах их – как бы еще не сошедший с них блик неземного величья. К детям Иисус поближе, чем к зрелым. Я был посреди вас с детьми и вы не узнали Меня. [465] Если мы не обратимся и не станем, как детки, то в королевство Его не войдем и лица Его не увидим. Ищущий Меня отыщет посреди семилетних деток, ибо Я, в четырнадцатом Эоне –( глубочайшей вечности) – скрывающийся, открываюсь детям. [466] Приносили к Нему деток, чтобы Он прикоснулся к ним… И, обняв их, возложил руки на них и благословил их.( Мк. 10, 13, 16.) В нашем грубом мире, – видится времяотвремени, грубейшем из всех вероятных миров, – это наиболее ласковое – как бы ясным облаком вошедшая в него, плоть другого решетка. Понял бы, может быть, всю священную красота лица Его лишь тот, кто увидел бы его в этом ясном туче ребяческих лиц. Взрослые дивятся Ему, ужасаются, а детки довольствуются как какбудто, смотря в глаза Его, все еще выяснят, упоминают то, что зрелые уже забыли, – тихое райское небо, тихое райское солнце. Xx Детское к Иисусу поближе зрелого; поближе мужского – женское. " Сын Марии ", – это имя Его у всех на губах в Назарете( Мк. 5, 3), не поэтому, естественно, что Иосиф тогда уже погиб, и о нем забыли, – " сын Давида, сын Иосифа ", это помнили по всей стране и меньше только могли забыть на Иисусовой отчизне. Он – " сын Марии ", а не Иосифа, возможно, поэтому, что Сын не в отца, а в мама; так подобен на нее лицом, что, смотря на Него, все непроизвольно об папе забывают, помнят лишь о мамы. Если Лука не случаем сближает эти два лица, в 2-ух схожих по корню словах: #954; #949; #967; #945; #961; #953; #964; #969; #956; #941; #957; #951; #967; #940; #961; #953; #962;, и, gratiosa, gratia: " радуйся, Благодатная – Божественно-прелестная "; " в красоты рос Иисус "( Лк. 2, 52), – то историческая достоверность и данной черты – схожести Иисуса с мамой, – как и всех других, выживших в Нерукотворном Лике, подтверждается Евангелием. " Был Он лицом, как все мы, сыны Адамовы ", – произносит Иоанн Дамаскин, ссылаясь, возможно, на античные, может быть, первохристианские свидетельства, и добавляет одну черту, обязано быть, вособенности врезавшуюся в память видевших лицо Иисуса: " был подобен на Матерь Свою ". [467] Ту же черту, теми же практически словами, припоминает, ссылаясь, видится, на остальных, кроме Дамаскина, древнейших очевидцев, Никифор Каллист: " было лицо Его аналогично на лицо мамы "; и повторяет, требует, вероятно также ощущая драгоценную достоверность данной черты: " был Он во всем совсем похож Своей Божественной Матери ". [468] Это и означает: вечно-девственное в Сыне Девы. Xxi Вспомним апокриф pistis sophia о абсолютном подобии Отрока Иисуса и Духа, Матери Его, Сестры, Невесты: смотря на Тебя и на Него –( на Нее), мы видели, что Вы совсем аналогичны. И Дух обнял Тебя и поцеловал, а Ты – Его. И Вы стали одно. [469] В главном Адаме, вечном, до сотворения Евы, два были одно, [470] а позже разделились на мужчину и даму, и чрез это деление – " стыдную рану ", пол-смерть вошла в мир: люди стали появляться, помирать. Два будут опять одно во другом Адаме, Иисусе, чтоб одолеть погибель. … Будучи кем-то спрошен, когда придет царствие Божие, Господь произнес: когда два будут одно… и мужское станет, как женское, и не станет ни мужского, ни дамского. [471] xxii " Ты прекраснее сынов человеческих ". – " Иисус, вправду, прекраснее только в мире и самого решетка. Когда Он возник, то как солнце, превзошел Собою звезды. [472] Чем же краса Его более всех красот решетка? Тем, что она ни мужская, ни женская, но " сочетание мужского и дамского в прекраснейшей согласии ". [473] " Я одолел мир "( Ио. 16, 38), мог заявить лишь абсолютный Муж. Но, смотря на Сына, невозможно не припомнить о Матери: Блаженно брюхо, носившее Тебя, и сосцы. Тебя питавшие!( Лк. 11, 27.) Он в Ней – Она в Нем; нескончаемая женственность – Девственность – в Мужественности вечной: Два – Одно. Люди недаром обожают Их совместно. Нет слова для данной любви на языке человечном, но, насколько бы мы ни уходили от Него, ни забывали о Нем, – вспомним когда-либо, что лишь эта влюбленность к Нему – к Ней – выручит мир. Xxiii То, что мы ощущаем или когда-либо ощутим, в поисках живого лица Его, назад аналогично тому, что ощущали воспитанники Его на несчастье Елеонской, в день Вознесения. Вывел их( из Иерусалима) … и, подняв руки Свои, благословил их. И, когда благословлял, стал отдаляться от них, Иисус Неизвестный xxiii. , и возноситься на небо.( Лк. 24, 50–51.) Медленно отдаляясь, все еще благословляет их, глядит на них; все еще наблюдают лицо Его. Но далее, далее, – и уже не наблюдают; наблюдают лишь уменьшающееся тело, – как бы подростка – младенца – голубя – бабочки – мошки, – и совершенно пропал. Но все еще глядят внимательно алчно в пустое небо, отыскивают очами в пустоте. И когда они глядели на небо… внезапно предстали им два супруга в белой одежде, и произнесли: мужи Галилейские! что вы стоите и глядите на небо? Сей Иисус вознесенный( восхищенный — Иисус Неизвестный xxiii. от вас на небо, так же придет( опять), как вы видели Его восходящим( Д. А. 1, 11.) Сами знают, что придет. Но что из такого? Сколько веков – вечностей ожидать! А вданныймомент – одни: тут, на земле, живого лица Его уже никогда не увидят, гласа живого не услышат никогда. И пусто, ужасно в мире, как какбудто погиб, воскрес, и опять погиб. С готовностью великою возвратились в Иерусалим, — докладывает Лука( 24, 52.) Но до такого, как настала удовлетворенность, была же печаль: ежели бы не было ее, не обожали бы Господа. То, что началось тогда, на несчастье Елеонской, длилось две тыщи лет в христианстве, до некий чрезвычайно недалёкой к нам, но еще невидимой, точки в прошедшем или будущем, где вышло или случится в нас что-то схожее тому, что испытали бы люди, парящие внутри снаряда с земли на луну, там, где земное тяготение заканчивается и наступает лунное: медлительно поначалу, равномерно, хладнокровно, а позже, водинмомент, неимоверно, головокружительно, перевернулось бы для них все: лишь что летели кверху, и вот уже падают книзу. Так и для нас, в некий никем не замеченный миг меж 2-мя Пришествиями, главным и вторым, 2-мя притяжениями, внезапно перевернулось или перевернется все. С этого-то мига и началось, или начнется, в наших поисках Лика Господня, назад схожее тому, что испытали воспитанники Господни на несчастье Елеонской, в день Вознесения: так же внимательно алчно глядим и мы в пустое небо; но там, где для них крайняя точка возносящегося тела Его пропала, – для нас первая точка тела Его, нисходящего, покажется; от них отдалялся—к нам близится; была расставание – станет свидание. В данной единой точке, как это ни потрясающе, ни ужасно, мы, несчастные, жалкие, грешные, блаженнее тех Великих, Святых. Xxiv Да, как это ни ужасно для нас, мы, люди Конца, Второго Пришествия, поближе, чем кто-нибудь за две тыщи лет христианства, к тому, чтоб увидеть лицо Его – молнию. Ибо, как молния исходит от востока и видна случается даже до запада, так станет наступление Сына человечного.( Мт. 24, 27.) Мир испепеляющая молния, землю и небо колеблющий гром, – от Него, а в Нем – тишь " Ты – Сын Мой любимый. Ты – Мой спокойствие – Моя тишь ", – произносит Матерь Дух. Мы еще очами не зрим, но уже сердцем знаем: волшебство чудес, тихая, нескончаемая молния, – вот Его лицо. Конец первой книжки о секретной жизни Иисуса Неизвестного. Следует книжка 2-ая о очевидной жизни Его, погибели и воскресении. ТОМ ВТОРОЙ ЧАСТЬ i. СЛУЖЕНИЕ ГОСПОДНЕ 1. КАНА ГАЛИЛЕЙСКАЯ i " Время исполнилось, и приблизилось королевство небесное; покайтесь( обратитесь) и веруйте в Блаженную известие "( Мк. 1, 15), – начал Иисус проповедовать, сойдя в Галилею с Иудейской нагорной пустоши, где искушаем был сатаной, а в Иерусалиме, дня за три до погибели, кончил так: Царство небесное аналогично человеку королю, который сделал брачный пир для сына собственного. И послал рабов собственных манить званых на брачный пир; и не захотели придти.( Мт. 22, 2–3). Вспомнил ли Иисус в эти крайние дни Свои тот первый день, когда пришел к людям с Блаженною Вестью о Царстве Божьем? Если первое и крайнее, правило и конец, имеется основное во каждом деле, то, судя по такому концу и такому истоку, основное в деле Господнем имеется Царство Божие, брачный пир, где Мать Земля – жена, а Сын Человеческий – жених. Ii Брачный пир у синоптиков – в слове, а в iv Евангелии, – в деле, в " чуде-знамении ". В Кане Галилейской положил Иисус правило знамениям, Иисус Неизвестный ii. , и явил славу Свою.( Ио. 2, 11.) Тотчас после Вифавары-Вифании, главного явления славы, – 2-ое, – Кана Галилейская; после крещения в воде – претворение воды в винцо. Это соединено с тем не лишь снаружи, по времени, но и внутренне, по смыслу; то противополагается этому: пост и пир, печаль и удовлетворенность, влага и винцо, закон и воля. Сам Иисус противополагает Себя Иоанну Крестителю: до Иоанна – закон и пророки, а после него, королевство Божие благовествуется.( Лк. 16, 16.) Но кому уподоблю род сей? Детям похож он, какие, сидя на площади, перекликаются, мы игрались вам на свирели, и вы не танцевали; мы пели вам надгробные песни, и вы не плакали. Ибо пришел Иоанн – не ест, не пьет; и молвят. " В нем бес ". Сын человеческий пришел, – ест и пьет, и молвят. " Вот обжора и алкоголик ", Иисус Неизвестный ii. ( Мт. 11, 16–19.) Последних 2-ух кощунственно-грубых слов смягчать не следует: знает, естественно, Господь, что делает, когда упоминает их, с какой-никакой, обязано быть, печальной и к человечной глупости милосердной усмешкой! " Лучше бы этого пьяного чуда не было совсем в Евангелии ", – задумываются о Кане трезвые, так именуемые нравственные, люди, " сухие " от причина, но не от крови, которую лили на борьбе, как воду, вчера и будут лить завтра. То же могли бы и поразмыслить и почтивсе из сегодняшних как какбудто христиан, будь они поискреннее перед собой и читай Евангелие наименее слепыми от повадки очами. И нужно истину заявить: " пьяное волшебство " как какбудто намеренно рассказано так, чтобы это подумали " трезвые ". Iii В брачной горнице для " очищения иудейского ", омовения рук и ног перед трапезой, 6 водоносов, больших каменных чанов, по три меры воды в каждом( Ио. 1, 6). Греческая мерка воды, метрет, иудейская – бат( bath), – возле 40 л.>}: [474] в каждом чану-водоносе три-четыре меры – от 80 до 120 л.>}; в 6 – от 500 до 700. Слуги заполняют их водою " доверху ", " до края "( Ио. 2, 7): незабывает рассказчик и эту деталь, вероятно радуясь всему, что увеличивает воспоминание полноты и щедрости подарка. Свадебные пиры продолжались, по тогдашнему иудейскому обычаю, не наименее 3-х, а времяотвремени и 7 дней. Судя по большому численности воды в 6 чанах, достаточному для омовения множества гостей, дом – большущий и обеспеченный; обязано быть, и резерв причина обильный. Если же истощился он целый, и так нежданно, что для пришедших с Иисусом новейших гостей причина не хватило( а новейшего негде было, возможно, приобрести в небольшом городке-селении), то означает, все эти дни пили чрезвычайно немало. Худшее винцо( слабейшее) подают, когда люди напьются, а ты неплохое( крепчайшее) сохранил дотоле( Ио. 2, 10), — острит с женихом, как какбудто слишком весело-пьяно, архитриклин, шеф слуг( столько их в доме, что нужен шеф: также знак обеспеченного дома). Значит, и в тот день, когда прибывает на пир Иисус, краски уже напились; и вот, 6 новейших, полных до края, чанов – по-нашему, бочек, чтобы не прекращался пир. Этого " пьяного чуда " никогда не поймут трезвые, но, может быть, поймут такие святые, Господним вином упоенные, как Франциск Ассизский и Серафим Саровский. Духа Бог дает не мерою.( Ио. 3, 2.) Приняли же мы все от полноты Его… благодать на благодать( Ио. 1, 16), — удовлетворенность на удовлетворенность, добродушие на добродушие, или, как произнесли бы те, на Канском пиру упоенные, – " мерку на мерку ". Да, нужно самому опьянеть, чтоб взятьвтолк это пьяное волшебство. Iv Вспомним иудейских прозелитов, эллинов, пришедших к Иисусу за 6 дней до Голгофы и услышавших слова Его о святейшей тайне Елевзинских мистерий: ежели пшеничное семя, падши в землю, не умрет, то остается одно; ежели же умрет, то доставит немало фрукта.( Ио. 12, 24.) Вспомним, что простонародный греческий язык, на котором написано Евангелие, так именуемый " совместный ", koinê, имеется язык мистерий, " соединяющих род человеческий ", по слову Претекстата, [475] язык первых 2-ух объединителей, господа Диониса и Александра Великого; вспомним, что Павел, вестник язычников, а за ним и вся Церковь до наших дней именует наибольшие святыни свои тем же однимсловом, какое произносилось в Елевзинском святилище: mysteria. Вспомним все это, и мы, может быть, поймем, отчего в самом эллинском, " общем ", koinê, и глобальном из 4 Евангелий, Кана Галилейская, первая вечеря Господня, с претворением воды в винцо, так же как крайняя – с Евхаристией, претворением причина в Кровь, сущность два более глобальных " чуда-знамения ", в которых Иисус, объединив род человеческий, вправду " явил славу Свою ". V Смешивать Христа с Дионисом – дерзкое святотатство и невежество. Но ежели, по глубочайшему слову Августина, " то, что мы именуем христианством, было постоянно, от истока решетка, до явления Христа во плоти ", [476] то в Дионисовых таинствах достигнута, может быть, верховная, и ко Христу ближайшая, точка в дохристианском человечестве. В этом значении, все язычество имеется нескончаемая Кана Галилейская, уныло-веселое веселье, где люди, насколько ни пьют, не имеютвсешансы опьянеть, поэтому что причина не хватает, или винцо претворяется в воду. " Нет у них причина "( Ио. 2, 3), – жалуется Господу Мать Земля милосердная, как Дева горькая, матерь Иисуса. Вина нет у них и не станет, до пришествия Господа. Жаждут люди, уже за немало веков до Каны Галилейской, подлинного чуда, претворяющего воду в винцо, и чудесами неправильными не утоляется охота. В хоре Еврипидовых " Вакханок ", кличет Вакх: " Эвое! " и земля вместо воды в родниках, источает винцо. Тирсом в гору ударяет мэнада, – льется влага; в землю втыкает собственный тирс, – брыжжет винцо, [477] Но верует ли сам Еврипид в это Вакхово волшебство, так же как Плиний Натуралист в волшебство на о. Андросе, в источнике Дионисова храма, где в январские ноны, по римскому календарю, а по христианскому, в тот самый-самый день, когда вспоминалась в старой церкви, совместно с Богоявлением, Кана Галилейская, – влага претворялась в винцо? [478] vi Воду в винцо претворяет Господь на первой вечере, очевидной, в Кане Галилейской, а на крайней, Тайной, – претворит винцо в кровь. Я есмь настоящая розга, а Отец Мой – виноградарь. – Сие произнес Я вам… да удовлетворенность ваша станет безупречна.( Ио. 15, 1, 11.) Что это за удовлетворенность, и отчего обе двери Евангелия, ввод и вывод, затканы одной виноградной лозой, с одинаково рдеющими гроздьями, – этого никогда не поймут человечески трезвые – те, кто главного что-то о себе, о мире и Боге не знают; это поймут лишь божественно-пьяные, поэтому что знают они или выяснят когда-либо, что не утоляющее жажды, слабенькое и дерзкое, земным вином опьянение, имеется лишь вещее схожесть, знамение, другого, другим вином опьянения, всеутоляющего. Я есмь розга, а вы ветки; кто присутствует во Мне, и Я – в нем, тот приносит немало фрукта; ибо без Меня не сможете делать ничто.( Ио. 15, 5.) Знают они, или когда-либо выяснят, что нужно человеку " вылезти из себя ", чтоб зайти в Бога; душу свою " утратить ", " убить ", чтоб " отыскать ", " избавить ". В этой-то высшей точке и прикасается малость к телу, Дионис – ко Христу. Вышел из себя, Иисус Неизвестный vi. ( Мк. 3, 21), — скажут о Нем, единственно-божественно-пьяном, трезвые, тем же однимсловом, как о посвященных в Дионисовы таинства. Трепет объял их и ужас-восторг, Иисус Неизвестный vi. ( Мк. 16, 8), — скажет Марк-Петр о женах, " пришедших очень рано, при восходе солнца ", ко гробу воскресшего Господа( Мк. 16, 2). Если бы не этот " восхищение ", " исступление ", " выхождение из себя ", Экстаз, то не узнали бы они, не узрели, что Иисус воскрес. Vii " Землю целуй и ненасытимо люби… ищи восторга и исступления сего… и не стыдись; дорожи им, ибо оно имеется дар Божий, Большой, да и не почтивсем дается, а избранным ", – завещает старик Зосима Алеше Карамазову, [479] и в чудном, у старцева гроба, видении вспомнит Алеша эти слова. " Кана Галилейская… первое, милое волшебство! Радость людскую, а не несчастье побывал Христос… Чудо сотворив в первый раз, веселья человеческий помог… Но кто это? Почему раздвигается комната?.. Кто встает?.. " Встал лежащий во гробе, подошел к Алеше. – " Тоже, приятный, также зван, – раздается над ним тихий глас. – Веселимся, пьем винцо веселья новой… Видишь ли Солнце наше? " – " Боюсь… не смею глядеть… " – " Не бойся. Страшен величием… но милостив к нам нескончаемо, нам из любви уподобился, и веселится, воду в винцо превращает, чтобы не пресеклась удовлетворенность гостей… новейших ожидает, новейших зовет, и уже на веки веков. Вот и винцо несут новое ". " Что-то горело в сердечко Алеши… Слезы восторга –( исступления, экстаза) – рвались из души его. Руки простер, вскрикнул, проснулся… Опять гроб, и тихое чтение Евангелия. Алеша смотрел на гроб, на прикрытого, недвижимого, протянутого в гробу, мертвеца… Только что слышал он глас его, глас этот еще раздавался в ушах его. Он еще прислушивался, ждал… Но внезапно получился из кельи… Полная восторга воротила его жаждала свободы. – Над ним обширно, необозримо опрокинулся лазурный купол, целый тихих, сияющих звезд. – Тишина земная как бы сливалась с небесною, секрет земная соприкасалась со звездною. – Алеша стоял, – глядел, и внезапно, как подкошенный, повергся на землю. – Целовал ее, плача, рыдая… и неукротимо клялся любить ее во веки веков. – " Землю облей слезами веселья твоей и люби сии слезы твои ", – прозвенело в душе его. О чем рыдал он? О, он рыдал, в восторге собственном, даже и об данных звездах, какие блистали ему, и " не стеснялся исступления этого ". Нити ото всех данных бесчисленных миров Божиих как какбудто разом поладили в душе его, она трепетала, соприкасаясь с мирами другими ", – с таковым же " восторгом-ужасом ", как души тех жен у гроба Господня. [480] Вот что означает: от чуда опьянеть – волшебство взятьвтолк, волшебство свершить, – претворить воду в винцо. Viii " Было это или не было? " – чтоб об этом спросить Алешу и, услышав протест его: " Было! Кто-то побывал мою душу в тот час ", – все-же решить: " галлюцинация ", – каким нужно быть лакеем Смердяковым, желая бы и ученым, премудрым, во всеоружии " Критики чистого интеллекта "! Но, видится, нужно быть лакеем во сто крат огромным, чтоб спросить ев. Иоанна: " было это или не было? " " Все про неправду написано ", " голый выдумка ", – кто так решил и на этом утих, тот чрезвычайно нехорошо знает историю, а души человечной не знает совершенно. Как же не понимают левые оценки, что для такового " вымысла " нужно быть не ев. Иоанном, все одинаково, воспитанником ли, " которого обожал Иисус ", или безызвестным Иоанном Пресвитером, а неестественной помесью утонченного скептика ii века с дерзким циником xx века, т. е. баснословнейшей из всех химер. Нет, Кана Галилейская – не " выдумка ". Что-то вышло в ней вправду, из что родился евангельский рассказ. Что же конкретно? Этого мы, очевидно, никогда не спрашиваем с точностью. Главное, что тут затрудняет изучение, имеется сплошное качество всех исторических свидетельств iv Евангелия. Мастер, никем не превзойденный, в том, что живописцы именуют " светотенью ", " chiaroscuro ", перемешивает Иоанн свет яркий с глубочайшею тенью, в таковых неуловимых для глаза переливах-слияниях, что чем более мы вглядываемся в них, тем меньше знаем, вправду или иллюзорно то, что мы зрим. Рано, когда еще было мрачно, прибывает горькая Магдалина ко гробу.( Ио. 20, 1.) Во всем iv Евангелии таковая тьма раннего утра. В винчьевской живописи проистекает что-то схожее. Может быть, в Моне Лизе активный мы не узнали бы той, что на портрете, из что, но, не следует, что не было активный: так, из такого, что мы не спрашиваем исторической Каны Галилейской в Евангельской, не следует совсем, что исторической не было. Два распорядка перемешивает или намеренно объединяет Иоанн, – Историю и Мистерию, так что все его аттестат – полуистория, полумистерия; перемешивает, или намеренно объединяет, явь с пророческим сном, с тем, что он именует " знамением ", Иисус Неизвестный viii. , а мы именуем " эмблемой ", " подобием ", – так что все у него, – как полуявь, полусон. Это нужно держатьвголове, чтоб взятьвтолк, что вышло в Кане Галилейской. Ix Скрытое в свидетельстве Иоанна, исторически-твердое тело осязается лучше только в таковых для нас невероятных, ненаходимых чертах, как эта: нет у них причина, — произносит Мать, а Сын даетответ: что Мне до тебя, дама? Иисус Неизвестный ix. ( Ио. 2, 3–4). Сколько бы ни сглаживали данной режущей остроты, – не сгладят.( " Что Мне и тебе, дама? " – желая и буквальный, но, по смыслу и по множеству остальных образцов на тогдашнем простонародном греческом языке, koinê, неправильный перевод.) Слово это нужно взять, как оно имеется: прислушаться ухом, не оглохшим от двухтысячелетней повадки, в эту, для нас " фальшивую нотку ", как бы от железа по стеклу скрежещущий звук, – так, как какбудто мы слышим его в первый, а не в тысячный раз; нужно " удивиться-ужаснуться " ему до конца, – и может быть, мы поймем, что, ежели в нашей человечной музыке необходимы диссонансы для высшей согласии, для верховного лада – разлады, то и в музыке священной. Евангелии, – также. Только что услышав в Вифаваре-Вифании голос Матери собственной Небесной, Духа: " Ты – Сын Мой любимый: в сей день Я родила Тебя ", – не мог бы заявить Иисус земной мамы: " Мать ", так же как земному папе: " Отец "; мог – лишь Небесной Матери и Отцу Небесному. [481] Вот отчего и в слове любви нежнейшей, какая лишь была на земле, когда, вися на кресте. Сын очами укажет мамы на любимого воспитанника, брата Своего нареченного, – Он не назовет ее " мамой ". Женщина! вот сын твой.( Ио. 19, 26.) Мог ли бы Он так именовать ее, ежели бы не знал, что и ей открыта эта святейшая секрет сердца Его – влюбленность, объединяющая Их обоих, земную и Небесную? Вот в какую глубину сердца Господня мы заглядываем через " светотень " Иоанна, как через черную четкость вод – в их глубину бездонную; вот для какой-никакой священной согласии нужен этот диссонанс человеческий. Тайно пил Иоанн из сердца Господня, — ex ilio pectore in secreto bibebat, — скажет бл. Августин. [482] Только возлежавший у сердца Его – мог глотать из него так, как пчелы пьют мед из цветов. " Женщина ", вместо " мамы ", – горькая, на языке человечном, полынь, а на языке ангельском – сладчайший мед сердца Господня. Х Ранним, еще темным сутра, когда вособенности крепок и сладок сон, мама поднимает спящего Сына, поэтому что знает, что час Его пришел, Царства Божьего солнце встает, брачный пир готов, а спящий не желает проснуться, молит не пробуждать: " Что Мне до тебя, дама? " Но когда произносит: " Час Мой еще не пришел ", – знает, что уже пришел. Отче! избавь Меня от часа этого( Ио. 12, 27), — скажет и Отцу Небесному, в тот канун крайнего дня, так же, как в этот – главного, произносит мамы земной. Если произносит ей о часе Своем, то, правильно, поэтому, что знает и она, что это за час для Него. Это следовательно уже из такого, что она приказывает слугам: Что бы Он вам ни произнес, то сделайте.( Ио. 2, 5.) Знает ли мама, что не лишь влага претворится в винцо, но и винцо в кровь? И ежели знает, то для этого ли поднимает спящего, подгоняет Его, как бы своими руками толкает на это? Кажется, наблюдаешь два эти сближенных, таковых друг на друга схожих лица. Сына и Матери; видится, слышишь загадочный сговор, практически без слов, лишь в скоро обмененных взорах. И снова " светотень " бездонных глубин, лада небесного земной разлад, диссонанс священной согласии; полынь человеческая – безобидный мед. Если бы мы более знали Неизвестного, обожали Нелюбимого, то может быть, сообразили бы, что все одинаково, был или не был в Кане Галилейской тот, кого мы именуем " евангелистом Иоанном ", – он как какбудто своими очами видел, своими ушами слышал все; возлежал у сердца Господня и " тайком из этого сердца пил ". Xi Первая, исторически истинная канва Иоаннова свидетельства о Кане Галилейской – возможно, чрезвычайно античное, простодушно-простонародное сказание или, не станем страшиться слов, " сказка " лишь что ко Христу обратившихся прозелитов-эллинов( их тут, в Галилее " языческой ", оченьмного), посвященных в Дионисовы таинства и еще кое-что помнящих о чуде, для них уже не настоящем, неутоляющем – претворении воды в винцо, кровь лозную( Дионис – Лоза). Очень возможно, что и в данной легенде мы могли бы прощупать исторически жесткое тело. Кана Галилейская, в различие от всех остальных, вне Галилеи, соседних местечек, под тем же именованием " Кана "( эта географическая точность – излишний знак не " нагого вымысла "), видится, сегодняшнее селение kephar kenna, в 5 километрах к северо-востоку от Назарета, на пути в Капернаум, имеется пространство деяния, а время – первый день служения Господня, или канун этого дня. [483] Нет предпосылки колебаться в исторической точности данных 2-ух свидетельств. Идучи из Капернаума в Назарет, Иисус вправду мог зайти в Кану и быть зван на брачный пир, совместно с мамой и перешедшими к Нему от Иоанна Крестителя учениками, что подтверждается и иным свидетельством iv Евангелия: после такого( Каны Галилейской) пришел Он в Капернаум, Сам и матерь Его… и воспитанники.( Ио. 10, 2–12). Самое же для нас драгоценное в вероятном исторически настоящем ядре сказания, это не наружное, а внутреннее: земная, обычная, обычным людям доступная, так же физиологически, как винцо их виноградников, пьянящая удовлетворенность главного дня Господня. " Тихие люди земли ", амгаарецы, чистые сердцем, бедные духом, первые узрели кое-что в лице рабби Иешуа, сообразили в Нем кое-что ежели не разумом, то сердцем, от что обрадовались так, что " вышли из себя "; сообразили – узрели волшебство Экстаза, претворяющее воду в винцо. Xii Чудо для них, а для нас что? Десять евангельских стихов о Кане Галилейской – 10 загадок – " светотеней ". Иоанн очень отлично знает синоптиков( в этом никто из критиков не колеблется), чтоб забыть об Искушении. " Камень сделай хлебом ", " воду сделай вином " – два схожих чуда; ежели то отверг Господь, как обольщение беса, то мог ли взять это, как волю Отца? Кажется, вылезти из этого противоречия невозможно подругому, как предположив два, для 2-ух чудес, распорядка: для камней-хлебов – Историю, для воды-вина – Мистерию. Сам евангелист именует Кану не " чудом ", teras, а " знамением ", sê Meï On, так же, как все " чудеса " Господни. Здесь-то, может быть, и ключ ко всему. Между " чудом ", в своем значении, и " чудом-знамением " – значимая разница. Только вне человека совершается то, а это – и вне, и внутри. Чудо имеется повреждение законов натуральных; знамение может им и не быть. Всякое явление, когда просвечивает через него то, что за ним, делается " чудом-знамением ". Alles vergä Ngliche ist nur ein gleichniss. Все преходящее, Есть лишь символ, — знамение, знак. В толще наружного эксперимента, экспериментом внутренним истонченное, опрозраченное пространство, как бы узником в стене процарапанная щель; кем-то из такого решетка в этот поданный знак-мановение; как бы переполох зарницы в ночи – вот что такое " чудо-знамение ". Всякое натуральное, под свет такового сполоха попавшее явление может сделаться, в этом значении, " чудом ". Xiii Чудо разъяснять " небольшим интеллектом ", rationalismus vulgaris, означает веселить глупых, старых демонов, разочаровывать разумных деток, Ангелов. Чудо – как живое сердечко: разъяснить его означает обнажить, уничтожить. Слишком просто додуматься, что " нет у них причина ", означает: " причина вданныймомент не станет ". Не сходу же все истощилось, кое-что могло сохраниться в нескольких из 6 больших водоносов-чанов, или остальных, схожих им, сосудах. Так же просто додуматься, что " наполните сосуды водою " может означать: " долейте ", " дополните ", и что краски, уж естественно, не лишь вином упоенные, пили бы и это разбавленное винцо, как целое. Но все такие догадки небольшого интеллекта идут мимо евангельского чуда-знамения. В мертвых ли сосудах претворяется влага в винцо, или в живых сердцах? Спрашивать об этом имеютвсешансы только такие несчастные, трезвые, как мы, но не Господним вином упоенные. Xiv " В лозах претворяет воду в винцо Тот же, Кто претворил ее в водоносах Каны Галилейской; но мы тому чуду не дивимся, поэтому что привыкли к нему ", – обучает бл. Августин, разъясняя волшебство, уж естественно, не от " небольшого интеллекта ". [484] Солнце решетка, сердечко Господне, всюду и постоянно претворяет воду в винцо, винцо в кровь. Мертвое в живое претворяющая держава, чей слабый блик мы именуем " Эволюцией ", имеется нескончаемая секрет Сына в Отце, Логоса в Космосе. Тайна эта и открылась людям в Кане Галилейской, в первый день Господень и, может быть, раскроется в крайний: сказываю вам, что не буду глотать от фрукта виноградного, доколе не придет царствие Божие.( Лк. 22, 18.) Люди пьянеют и от маленьких радостей; как же могли не опьянеть от наибольшей, какая лишь была на земле, – от Блаженной Вести о наступающем Царстве Божьем? Xv Как мы ни " сухи ", трезвы, но ежели бы сам Господь сел за нашу трапезу, то, может быть, и наша влага перевоплотился бы в винцо, и мы уже не спросили бы, где совершилось это " чудо-знамение ", в мертвых ли сосудах или в живых сердцах. Кое-кто из нас все еще незабывает, с каким веселым страхом, подходя в детстве к чаше с Дарами, ощущал он, что хлеб сей – поистине Тело, винцо сие – поистине Кровь. С кем это было в детстве, с тем станет и в погибели; тот, может быть, услышит над собою тихий глас: – Видишь ли Солнце наше? С нами веселится, воду в винцо претворяет, чтобы не пресеклась удовлетворенность гостей уже во веки веков. Услышит – проснется от смертного сна и увидит в Кане Галилейской первый день Господень. 2. ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ГОСПОДЕНЬ i Раннею весною, видится, в первые мартовские дни 16 года правления кесаря Тиберия, 28 или 29 года нашей эры, впрошлом строй и плотничьих дел знаток, грядущий рабби Иешуа сошел из горного города Назарета в рыбачий городок, " Село Наума ", Кафар-Наум, на Геннисаретском озере. Это явление в жизни человека Иисуса не наименее исторически подлинно, чем то, что Он родился в Назарете( или Вифлееме) и погиб в Иерусалиме. Услышав же, что Иоанн( Креститель) отдан под сторожу, Иисус удалился в Галилею. И, покинув Назарет, пришел и поселился в Капернауме Приморском( Приозерном), — докладывает Матфей( 4, 12–13); некотороеколичество подругому – Лука, вспоминающий первый день Господень не в Капернауме, а в Назарете. В Назару пришел, где был воспитан, и пошел, по обыкновению Своему, в день субботний в синагогу и встал, чтоб декламировать( Писание). Следует рассказ, чей совместный значение таков: 30 лет безмолвствовал Иисус, таясь от назареян так, что никому из них не приходило в голову, с кем они имеют дело; когда же, вконцеконцов, заговорил, то поначалу удивились: не Иосифов ли это сын? даже восхитились, чуть ли, вообщем, значением речи, очень для них темным, а быстрее тем, как Он ее заявлял; но позже, от 1-го знака, что Мессия может быть послан не лишь к народу Божьему, Израилю, но и к язычникам – " псам ", пришли в такую гнев, что. повели Его на вершину горы, где сооружен был град их, чтоб уничтожить книзу( Лк. 4, 16–30), — уничтожить. Чудом лишь спасся Иисус: в массе оказались, обязано быть, умные люди, какие защитили Его и помогли Ему нестись. Ii В этом свидетельстве или, не станем страшиться слов, " апокрифе " Луки очень для нас явны исторические неточности: град Назарет сооружен не на верху, а по склону горы, и кручи таковой, чтоб, сбросив с нее человека, уничтожить насмерть, нет совсем около городка, а уводить Иисуса далековато незачем было разъяренной массе: тут же, на месте, могла Его побить камнями, по иудейскому обычаю. К тому же молоток( 6, 1–6) и Матфей( 13, 54–58) относят проповедь Иисуса в Назарете не к главным дням служения Господня, а к еще позднейшему времени. Но ежели, назло всем этим наружным неточностям, в свидетельстве Луки имеется внутренняя истина о каком-то прошедшем или будущем, конечном отрыве Иисуса от близкий земли, — подлинно произношу вам: никакой пророк не принимается в собственном отечестве( Лк. 4, 24), — то тут, в iii Евангелии, освещается аттестат 1-го новеньким светом: " покинул Назарет ", означает " бегал " из него; и " поселился в Капернауме ", означает: " переселился " в него, что подтверждается и iv Евангелием: сам( Иисус) пришел в Капернаум, и матерь Его, и братья Его, и воспитанники Его.( Ио. 2, 12) А ежели так, то, бегав из Назарета, сообразил, возможно, Иисус, как просто эта колыбель Его могла сделаться гробом; первый к людям шаг Его мог быть и крайним; в первый же день Свой сообразил, что дни Его сочтены. Прибыл в Свой град( Капернаум), — скажет Матфей об одном из почтивсех скитаний Господних( 9, 1). Но и этот град – не Его, а посторонний; 2-ое родина, не лучше главного. Сын человеческий станет нескончаемым изгнанником, бродягой на огромных дорогах, " не имеющим, где приклонить голову ", наиболее на земле бездомным, чем степные шакалы и птицы небесные. Iii Не " пришел ", а " сошел ", " опустился ", Иисус Неизвестный iii. , из Назарета в Капернаум, – с точностью рисуют Иоанн и Лука( 2, 12; 4, 31), как это нередко совершают евангелисты, одной чертой единое явление в жизни человека Иисуса, наружной и внутренней. [485] " Прямо с неба сошел в Капернаум ", – скажет Маркион Докет: [486] с неба тридцатилетнего Назаретского молчания, секреты, тишины. Это историческое сошествие Сына человечного в Капернаум подходит нескончаемому сошествию Сына Божьего на землю. Геннисаретское озеро располагаться часах в 10 пешего пути к северо-востоку от Назарета. Путнику, идущему, как, возможно, шел Иисус, по плоскогорью Туран( tur-an), над Арбеельским ущельем( arbeel), внезапно раскрывается, углубленно внизу, меж черных базальтовых скал, длинное, узкое, в зеленеющих, весенних берегах, воздушно-голубое, в желтеющих, осенних, – воздушно-зеленое озеро, как бы на землю сошедшее небо. [487] Если случался Иисус в данных местах и ранее, когда прогуливался с папой Своим, плотником Иосифом, на отхожие промыслы, то все же сейчас, возможно, глядел на озеро так, как какбудто видел его в первый раз в жизни: лишь сейчас узнал, что волю Отца исполнит, возвестит людям королевство Божие, – тут. Iv " Геннисаретская область – красоты неописанной, – упоминает Иосиф Флавий. – Так плодородна здешняя земля и воздух так благорастворен, что различнейшие злаки, от северного орешника до южных пальм, совместно растут: все эпохи года как бы конкурируют тут. Смоквы и виноград, вблизи со всеми иными плодами, зреют в движение 10 месяцев ". [488] Кажется, тут, как нигде на земле, люди могли бы услышать Блаженную Весть: все готово, приходите на брачный пир.( Мт. 22, 4). Место святейшее, где королевство Божие с неба на землю сошло, – аналогично лицу человека Иисуса, – простое-простое, обычное, как все места земли, и диковинное, единственное, какого более нет нигде на земле. Та же четкость, мир, тишь, что в Назарете; но там – как бы поднимающаяся к небу земля, а тут – как бы на землю нисходящее небо. Две колыбели: одна – Царя, иная – королевства. Две заглавных рисунки к Евангелию, чудом до наших дней уцелевшие, не писцом на пергаменте, а Богом на земле написанные: та, к малолетству Господню, – Назарет, и эта, к королевству Божию, – Геннисаретское озеро. V Все еще, в наши дни, так же, как в первый день Господень, золотистая дымка окутывает озеро, аналогично " известности Божьей ", золоту стародавних икон; так же паруса рыбачьих лодок белеют по голубому озеру, острые, как крылья чаек, и узкие стада пеликанов, белоснежных и розовых, движутся по воде островками плавучими, а темные цапли-кормораны, стоя на прибрежных камнях, отслеживают в бесцветной воде рыбу и падают за нею в воду оченьбыстро; так же, сидя в лодках у берега, чинят козни рыбаки, как чинили их сыновья Заведеевы, когда призвал их Господь, или моют их, как Петр, и позже развешивают на кольях сушиться. Все еще озерные заводи у Капернаума, где воды Семиключья( heptapygon), 7 страстных лечебных источников, изливаются в озеро, привлекая вкусом и теплотою такое оченьмного рыб, что тут разрешено улавливать их руками, – подсказывают расчудесный лов Петра, когда сеть у него прорывалась от множества рыб, и две заполненных ею лодки начинали тонуть( Лк. 5, 6–7). Все еще аромат теплой воды и рыбы смешан в летние полдни с благоуханием лимонных и апельсиновых цветов в прибрежных садах Вифсаиды, где чащи олеандровых кустов свешивают розовые, в голубую воду, цветочки. Все еще под ногою путешественника, идущего по сберегаю озера, хрустит, как под ногою Господа, на мелком черном песке, оченьмного белоснежных известковых ракушек. [489] А на сберегаю заливов, видится, лишь что стояла полукругом масса, слушая четко, по воде, доносившийся глас учившего с лодки, рабби Иешуа. И в бурные ночи, на озере, пенистые гребни волн, освещенные луною через тучи, все еще кажутся белой одеждой идущего по воде Господа. Vi Здешняя земля Киннезар-Киннерет приуроченак была, с незапамятной древности, всевышнему Киниру-Адонису, умирающему в земле и воскресающему, хлебному семени. [490] Память о господе заглохла в людях, но так же и тут, как на холмах Назарета, рдели у ног Иисуса цветочки анемонов – " Адонисова Кровь "; так же рыдала киннора, печальная, как шум ночного ветра в озерных камышах, пастушья свирель умирающего господа Кинира: воззрят на такого, Кого пронзили, и будут плакать о Нем, как плачут о сыне единородном, и скорбеть, как скорбят о первенце.( Зах. 12, 10.) Знала как какбудто здешняя земля, Кто станет по ней бродить. И ежели во каждой земной красе – грусть неземная, то тут, как нигде; какбудто чей-то тихий зов, сердечко надрывающая апелляция во всем: брачный пир готов, и никто не пришел. Vii Путь Иисуса от Арбеельских теснин шел чрез равнину Геннезара на прибрежное селение Магдалу, а оттуда – на Капернаум, по сберегаю озера, где горы подступают к нему, времяотвремени практически отвесными кручами, так вблизи, что для пути остается только узкое пространство; тут обязана она была проскочить, во дни Господни, так же как в наши: люди имеютвсешансы поныне целовать на ней отпечатки от ног Его, неизгладимые. [491] Был канун субботы, когда, по закону Моисееву, наступает спокойствие субботний, безотлагательно по заходе солнца; час дня – предвечерний, судя по тому, что рыбаки на озере еще закидывали козни. Западный сберегал, где шел Иисус, был уже в тени, а антипод, с рдеющей, как раскаленное ферро, кручей Гадары, – целый еще в солнце. К югу, за Магдалой, прямо из лазурный воды встающие, как водяные цветочки, розовели белоснежные вышки Тивериады, лишь что отстроенной главногогорода Ирода Антипы, и золотая кровля замка его горела, как жар углей. А далее к югу, вытекающие из озера, через Тарихейское углубление, воды Иордана осиянны были заходящим солнцем, как славой Господней. [492] viii Идучи же у моря Галилейского,( Иисус) увидел Симона и Андрея, брата его, закидывавших козни в море, ибо они были рыбаки.( Мк. 1, 16.) Вот главного дня Господня первый миг. Здесь наступает для нас аттестат Петра-очевидца: его очами созидать, его ушами чуять Иисуса мы станем от этого мига до такого, когда вознесется он с горы Елеонской. Симонову лодку увидел Иисус, не доходя до Капернаума, может быть, у обильного рыбой, Семиключья, где, возможно, вблизи от берега, так же как это совершают и в наши дни рыбаки на Геннисаретском озере, Симон с братом собственным, Андреем, закидывали козни, или прямо с лодки, или стоя по пояс в воде, на мелком месте. [493] В главном же слове: " идучи мимо ", Иисус Неизвестный viii. , сказанном с точки зрения не самого Иисуса, а рыбаков, сидячих в лодке или стоящих в воде и видящих, как Он идет по сберегаю, – слышится через глас Марка глас Петра, так же, как в рыбачьем слове. Иисус Неизвестный viii. , " забрасывать вокруг, с обеих сторон "; что закидывают, не произнесено, поэтому что любой рыбак знает, что стиль идет о сетях. Круглый невод сегодняшних геннисаретских рыбаков, shabake, буквально так же, возможно, как во дни Петра, наматывается на левую руку; позже, поймав правою висящий с руки, свинцовым багажом отягченный конец козни, разматывают ее скоро и раскидывают по воде. Оба брата – за работой, Симон с одной стороны, Андрей – с иной. [494] Все описано одной чертой, с таковой же чудесной точностью, как в наших светописных, передвигающихся снимках. Неочевидец не мог бы так обрисовать. Ix И произнес им Иисус: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков. И безотлагательно, бросив свои козни, они отправь за Ним.( Мк. 1, 17–18.) Вспомнив свидетельства 2-ух Евангелий, iv-го о том, что Симон и Андрей, существовавшие воспитанники Крестителя, перешли от него к Иисусу( 1, 40–42) и iii-го, что слава о новеньком Пророке из Назарета уже распространилась по всей Галилее( 4, 14), мы поймем, что все вышло, может быть, не так водинмомент, как рисует, по собственному обыкновению, молоток: цельный ряд постепенных, внутренних экспериментов, сгущает он и сконцентрирует в одно мгновенное действие той исходящей от Иисуса " движущей силы ", dynamis, которая Симону, втомжедухе, как всем, кто проверяет ее на себе, видится чудом, и вправду, как любой религиозно-первичный эксперимент, соприкосновение к мирам другим, – удивительна. – " Будешь отныне ловцом человеков "( Лк. 5, 10), – однимсловом этим озаряются, как молнией, все будущие судьбы Верховного Апостола и бросается задний свет на тот пожизненно для него незабываемый миг, когда, стоя в воде, полуголый, с намотанной на руку сетью, и вглядываясь внимательно в лицо стоящего на сберегаю рабби Иешуа, услышал он загадочный зов. Миг тот сделался вечностью не лишь для него, но и для только христианского населенияземли: был, имеется и станет Петр, до конца пор, ловец человеческих душ. [495] Х И, пройдя оттуда мало, увидел Он Иакова Заведеева и Иоанна, брата его, также в лодке, чинящих козни. И безотлагательно позвал их. И, оставив отца собственного, Заведея, в лодке с наемниками, отправь за Ним.( Мк. 1, 19–20.) Чинят к грядущему лову огромные, для огромных глубин, козни, #948; #943; #954; #964; #965; #945;, Mebatten: [496] целая головка снова в одной моментальной черте. Зовом безызвестного Прохожего пораженные, как молнией, оба сына оставляют старенького отца собственного, даже не простившись. Все это снова так скупо, оченьбыстро, в духе Маркова-Петрова " безотлагательно ", Иисус Неизвестный Х. , и так " удивительно ", потрясающе, что невозможно и в этом не созидать преднамеренной или невольной, историческую реальность упрощающей, " стилизации ", как в очень очевидном согласовании 2-ух практически схожих призваний: лодка, козни, два брата-рыбака, зов Господень, неожиданность решения, – все повторяется, как в песенном ладе припев, или согласие в музыке. Xi И вступают в Кафарнаум.( Мк. 1, 21.) Больше всех городов решетка, " до неба вознесшийся, до ада низвергнутый ", kaphar nahum, рыбачье " сельцо Наума ", – судя по найденным камням в развалинах от основания древнейшей муниципальный стенки, в облике четырехугольника, в 1000 шагов длины, 500 ширины, – небольшой, как бы малый поселок. [497] Только благодаря его расположению на самой границе областей 2-ух Тетрархов, братьев Иродов, Антипы и Филиппа, а втомжедухе на большущий, идущей по северному сберегаю озера, военно-торговой дороге из Иерусалима в Дамаск, имеется в городе таможня, telonium, где взимаются пошлины с переходящих чрез рубеж или переплывающих в лодках с такого берега, Десятиградия; имеется и боевой, с римским центурионом, постой. [498] В тесно-тенистых, соленой рыбой насквозь пропахших улочках, где прохожий ступает осторожно, чтоб не заблуждаться в разложенных по земле сетях и о рыбью чешую не поскользнуться, рыбачьи домики построены из черных, таковых же, как все окружающие бугры и горы, базальтовых плит. Только одна синагога, воздвигнутая римским сотником( " он обожает люд наш и выстроил нам синагогу ", – скажут Иисусу иудейские старейшины Капернаума, Лк. 7, 5), вся из белого, аналогично мрамору, известняка, высится над кучей черных домиков, сияющая белизной, далековато видная с озера. Нежные венцы колонн и архитравы ионического ордера, а втомжедухе львы, соколы, кентавры и боги-дети с цветочными вязями, а может быть, и с Вакховыми гроздьями, в украшающих стенки ваяньях, – все припоминает эллинский церковь, – как бы уже предвестье такого глобального, " всеобщего ", koinê, греческого языка, на котором станет написано Евангелие. [499] Внутренность Капернаумской синагоги – таковая же, как Назаретской, лишь покрупнее и побогаче все: две колоннады, нижняя коринфского, верхняя дорического ордера; нагие белоснежные стенки; обыкновенные древесные скамьи для молящихся; каменный помост, arona, с " Ковчегом Завета ", двухстворчатым шкапиком, где хранятся свитки Закона. Двери главного входа обращены, как постоянно, к Иерусалиму; тут – прямо на озеро, воздушно-голубое, как небо, в чешуе солнечных искр, чьи отображения прогуливаются по белоснежным стенкам волнистыми полосами. [500] Камни, может быть, от крылечных ступеней главного хода в синагогу найдены в сегодняшних Тель-Гумских развалинах: ежели так, то и тут, как на той приозерной дороге, люди все еще имеютвсешансы целовать отпечатки Иисусовых ног. Xii И безотлагательно, в день субботний, войдя в синагогу, изучал.( Мк. 1, 21.) В этом излюбленном Марковом " безотлагательно " выжила белоснежная ниточка шва, объединяющего два дня: будний, пятницу, до захода солнца, и торжественный, субботу, – в один, – первый день Господень. Как обучает Иисус, мы, может быть, спрашиваем из свидетельства Луки о Назаретской проповеди. Встал( взошел на арону) декламировать. Подали же ему книжку( свиток) пророка Исаии; и, открыв( развив свиток), отыскал Он пространство, где было написано: " Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим и послал меня лечить сокрушенных сердцем, возвещать пленным избавление, слепым прозрение, выпустить измученных на свободу: проповедовать лето Господне, блаженное ". И, закрыв книжку( свивши свиток) и отдав ее служителю, сел; и глаза всех в синагоге были устремлены на Него.( Лк. 4, 16–20.) Только повторив Исаиино предсказание, умолк; но, обязано быть, так повторил, что все сообразили, что оно вправду исполнилось на Нем; сообразили, или лишь казалось им, что сообразили, и те первые, на земле услышанные, слова Господни: Ныне время исполнилось, приблизилось королевство Божие; обратитесь же и веруйте в Блаженную Весть.( Мк. 1, 15). Или, как скажет позже, уже в крайние дни служения: все готово: приходите на брачный пир.( Мт. 22, 4.) Что еще заявлял Иисус в тот первый день, Марк-Петр удивительно запамятовал, или не считал необходимым вспоминать, может быть, поэтому, что основное для него не слова Иисуса, а Он Сам. Кажется, Петр упоминает лишь, как один из толпы, то, что с нею ощущал. Крайне изумлялись учению Его, Иисус Неизвестный xii. , ибо Он изучал их, как администрация имеющий, а не так, как( изучают) книжники.( Мк. 1, 22.) С книжниками ассоциировать Господа чуть ли могло придти в голову кому-либо из первохристианской общины; но чрезвычайно возможно, что те, капернаумские слушатели Его, ощущали конкретно так, что могли изготовить это сопоставление; [501] так же таккак и мы, чрез 20 веков, ощущаем, или могли бы ощутить ежели бы услышали слова Его первый раз в жизни: наиболее живые, некнижные, и поэтому наиболее властные из всех человеческих слов; все мы – " книжники " " эксперты "; Учитель – Он один. Xiii И безотлагательно( внезапно) возник в синагоге их человек в духе нечистом и завопил, разговаривая: " Что Тебе до нас, Иисус Назарянин? Знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий! " Духи, существа из такого же нездешнего решетка, откуда и Он, ранее людей и лучше их знают, кто Он таковой. Но слыша, как впервыйраз на земле исповедуется Сын Божий губами демонов, что обязан был ощущать Сын человеческий? И запретил ему Иисус строго: " Молчи и выйди из него! " И забив его в судорогах, #963; #960; #945; #961; #940; #945; #957;, и закричав кликом большим, получился из него дух нечистый. И все испугались.( Мк. 1, 23–27). Замерли, обязано быть, от кошмара, и сделалась таковая тишь, что, казалось, разрешено было чуять, как на белой стене с играющими, от аква ряби, солнечными зайчиками, трепещут, звенят у залетевшей в открытую дверь водяной стрекозы, стеклянные крылышки. " Что это? что за новое преподавание со властью, что и духам нечистым приказывает, и подчиняются Его? "( Мк. 1, 27), — пронесся внезапно шепотный говор в массе. Что это, кто это, – еще не знают, но уже ощущают, что этого никогда не было в мире, и дивятся – ужасаются снова так, как мы, чрез 20 веков, могли бы испугаться – удивиться, не внешнему чуду, а внутренней, чудеса рождающей силе – " новому учению со властью ". Xiv Дальше, в каждом слове Марка, активный глас Петра-очевидца так внятен, что, не изменяя практически ни 1-го слова в Евангельском подлиннике, разрешено бы возобновлять от главного лица: Тотчас же, выйдя из синагоги, мы с Андреем, Иаковом и Иоанном, пришли в мой дом, где теща моя лежала нездоровая. И безотлагательно произносим Ему о ней. И Он, подойдя к ней и брав ее за руку с силой, поднял. И безотлагательно ажиотаж оставила ее. И она служила нам( за вечерью). Что такое эта " ажиотаж ", #960; #965; #961; #949; #964; #972; #962;, мы хорошо не знаем. [502] Может быть, болотная лихорадка, частая во всей Геннисарской низине, у Кафарнаумских же лагун, вособенности; или перемежающаяся, чьи приступы сами проходят. Очень возможно, что и чудотворная, от Господа исходящая " держава "( " с силой брал ее за руку ") помогла нездоровой. Но таккак и для почтивсех тогдашних равви-целителей излечить приступ лихорадки – пустое дело. Кажется, Симонова теща получила бессмертье в Евангелии, как мошка в янтаре нетленная, лишь поэтому, что очень хотелось Петру увековечить первый день Господень, целый до крайней черты. Эти-то конкретно, не нужные никому, никем, несчитая свидетеля, незапоминаемые черточки и внушают нам, может быть, величайшую веру в исторически истинное, назло всем вероятным наружным " стилизациям ", внутреннее, в Марковом свидетельстве, ядро. Xv В вечер же, когда уже солнце зашло, начали приводить к Нему всех нездоровых и( приносить) бесноватых. Солнечного захода, конца Субботы, лишь и ожидали, чтоб приступить " работу " – вынашивание нездоровых. И собрался к дверям дома целый град. И исцелил Он почтивсех, страдавших различными заболеваниями, и почтивсех демонов изгнал, и не дозволял демонам произносить, что знают Его.( Мк. 1, 32–34) Так было в первый день; так же станет и во все дни Господни: насколько бы ни исцелял нездоровых, все идут к Нему, да идут. …Сходится люд, так, что им нереально было и пища имеется.( Мк. 3, 20.) Тысячи людей столпились так, что нажимали друг друга.( Лк. 12, 1.) Все, имевшие язвы, кидались на Него, чтоб прикоснуться к Нему, и духи нечистые, когда видели Его, падали перед Ним и орали: " Ты – Сын Божий! " Он же запрещал им строго, чтобы не разглашали о Нем.( Мк. 3, 9–12.) Так закончилась Капернаумская Суббота, первый день Господень, и настала ночь. Xvi Утром же рано очень, когда еще было мрачно. Он встал, получился( из Симонова дома), пошел в пустынное пространство и молился там. Симон же и те, кто с Ним, находили Его И, найдя Его, молвят Ему: " Все отыскивают Тебя ". Он же произносит им: " Пойдем и в остальные ближние городка и селения, чтоб Мне и там возвещать, ибо Я на то и получился ".( Мк. 1, 35–38.) Кажется, все элементарно; но, пристальнее вглядевшись в эту простоту, как бы гладкую поверхность вод, мы, может быть, увидим проходящую по ней, чуть для глаза уловимую, рябь от что-то передвигающегося под водою, большого. В первых же словах, где с такою точностью замечено время: " сутра очень рано, когда еще было мрачно ", Иисус Неизвестный xvi. , ощущается изумление, с каким все в доме, проснувшись, наблюдают, что рабби Иешуа нет: никому не сказавшись, потихоньку ушел, бегал, – куда и длячего, никто не знает. Но более, чем изумление, – беспокойство слышится в слове, или, поточнее, в значении его: #954; #945; #964; #949; #948; #943; #969; #950; #949; #957;, " поторопились, бросились Его находить ". [503] В 3-х же словах Симона: " Все отыскивают Тебя ", – очень внятен вопрос или сомнение: " Отчего Ты бегал? " – чтобы Иисус мог его не услышать. Слышит, но не даетответ, поэтому что совсем, естественно, не протест: " Пойдем и в остальные городка ", а избежание, уклонение или невозможность ответствовать. Симон, возможно, так и не сообразил тогда; не усвоит и позже, памятуя об этом: тайну бегства Господня, как принял, так и передал нам, нераскрытую. Чтобы тайну эту увидеть еще светлее, стоит только сопоставить два Марковых стиха, этот, 38-й: " Пойдем и в остальные городка ", и последующий, 45-й: Явно уже не мог зайти в град, но находился вне, в местах пустынных. Что было в Капернауме, то станет и во всех городках: лишь что вступает в град, – ощущает, что не может в нем сохраниться, обязан ретироваться, нестись. Так в первые дни служения, так и во все, до крайнего: к людям идет, и от людей уходит, бегает. Как бы две одинаковые силы дерутся в Нем, – тяготение к людям, и от людей отталкивание. Только вся жизнь Иисуса, все Евангелие, ежели бы мы сообразили его, как следует, могли бы ответствовать на вопрос, что это означает. Xvii " Братьями " именует Сын Божий сынов человеческих( Ио. 20, 17), обожает людей, как никто никогда не обожал, и знает, как никто никогда не знал, что имеется меж людьми нелюди, меж сущими – несущие, в пшенице плевелы, " сыны беса ", " человекообразные ", неразличимо с людьми смешанные, меж ними снующие, липкой сетью все оплетающие пауки. Видит их, как никто никогда не видел, более только – в человеческих массах. Вышедши, увидел оченьмного людей и смилостивился над ними, поэтому что они были, как овцы, не имеющие пастыря.( Мк. 6, 34.) Сжалился над ними и в те Капернаумские вечер, когда у двери Симонова дома собралось такое оченьмного народа, что " люди нажимали друг друга ", как овцы, сбегаясь к Пастырю. В первый раз вошел тогда в это неразличимо-смешанное, человечье-овечье – паучье – табун; вошел и устрашился, Бесстрашный, – бегал. Изгнан людьми из Назарета; из Капернаума Сам бегает от людей: это бегство ужаснее такого. О, род неправильный и развращенный! доколе буду с вами? доколе буду вытерпеть вас? –( Мт. 17, 17), скажет и Он, терпеливейший. О, несмысленные и неповоротливые сердцем, чтоб веровать!( Лк. 24, 25), это, может быть, уже и тогда, в Капернауме, предвидел. Видя, не наблюдают, и слыша, не слышат… ибо огрубело сердечко людей сих( Мт. 13, 13, 15). Грубостью человечной ранено, может быть, сердечко Господне уже и тогда. Примет все царапины позже, но от данной первой бегает. Слышал, может быть, уже и тогда через клики демонов: " Ты – Сын Божий ", – " бес в Тебе "( Ио. 8, 53). Око человечное – выгнутое, вогнутое, исковерканное сатаной зеркало: посмотрел в него Сын человеческий, увидел Себя и бегал. Тошно Сыну Божьему с людьми: " Изблюю Тебя из уст Моих ", – мог бы Он заявить всему человечеству( Откр. 3, 16). Лазарь, друг наш, заснул. Но я иду пробудить его( Ио. 11, 11), — мог бы и это заявить человечеству; но, доэтого чем пробудить его, услышит: Господи! уже воняет.( Ио. 11, 39.) Xviii " Имя Его – Прокаженный ", " nomen ejus leprosus "; а иное имя – " Облачный ", скажет о Мессии, может быть, под воздействием христианства, запоздалый Талмуд. [504] Кажется, в данных 2-ух именах случайно вскрыто таинственнейшее возражение сердца Господня: противоборство 2-ух сил – притяжения к людям и от людей отталкивания. " Облачный " – Белый, Чистый, Солнечный, – белизною в лазури неба Сияющий как скопление, – с неба на землю сойдет к Иову прокаженному – всему человечеству; ляжет с ним на гноище, обнимет, телом к телу, губами к губам припадет. Взял на Себя наши немощи и наши заболевания понес( Ис. 53, 4), — нашу проказу. Но, доэтого чем изготовить это, увидит Себя в нас, Нечистого – Чистый, Прокаженного – Облачный, и, в ужасе, бегает от нас – от Себя. Отче! спаси Меня от часа этого, — с этим однимсловом, бегает. Но на сей час Я и пришел, — с этим – ворачивается( Ио. 12, 27). О, ежели бы мы более знали Неизвестного, обожали Нелюбимого, то сообразили бы, может быть, почему Он постоянно к нам идет и постоянно уходит, бегает! Xix Только два дня Господня – этот первый, в Капернауме, и тот, крайний, в Иерусалиме, мы знаем, полностью; все же другие – только в дробях, в отдельных точках времени. Между данными 2-мя днями – вся исторически явная жизнь Иисуса: их осмыслив, поймем всю Его жизнь. Двадцать 4 стиха Маркова-Петрова свидетельства о Капернаумской субботе – 20 4 часа дняиночи Господних. Вспомним распорядок часов: идучи у моря Галилейского, наблюдает рыбаков, зовет их; вступает в Капернаум, обучает в синагоге; исцеляет бесноватого; идет в Симонов дом, исцеляет тещу его, возлежит за вечерей; идет, по заходе солнца, к дверям дома, где собрался целый град; исцеляет нездоровых; ночкой ворачивается в дом; рано сутра уходит, бегает. Шаг за шагом, час за часом, – день рабби Иешуа; все в ярчайшем свете летописи, в собственных воспоминаниях свидетеля Петра; его ушами слышим, его очами зрим, и можем быть покойны: этот не обманет, не забудет; вспомнит, как никто никогда не упоминал; скажет истину, как никто никогда не заявлял, поэтому что обожает, как никто никогда не обожал. И 2-ух тыщ лет как не случалось: все – как вчера – сейчас. Есть ли чего-нибудь схожее в летописи? И разве не волшебство, что с большею ясностью, чем какой-нибудь из наибольших дней населенияземли, чем, может быть, наш свой недавний день, мы незабываем, зрим, или могли бы припомнить, увидеть, первый день Господень? 3. БЛАЖЕНСТВА i " Блаженны бедные духом " … Небо нагорное сине; Верески смольным духом Дышат в счастливой пустыне. Бедные люди смиренны; Слушают, не разумея, Кто это, сердечко не спросит Ветер с холмов Галилеи Пух одуванчиков перемещает. " Блаженны бедные духом " … Кто это, люди не знают, Но одуванчики пухом Ноги Ему осыпают. [505] ii Если 4, от 4 Евангелий на лицо Иисуса падающих света нами угаданы правильно: [506] в i Евангелии – словечко Его, во ii – дело, в iii – эмоция, в iv – свобода; то у Иоанна, в Кане Галилейской, правило служения Господня имеется то, что Иисус желает: претворить воду в винцо, закон в свободу; у Луки, в Назарете, то, что Иисус ощущает: в чуть не удавшейся попытке назареян уничтожить Его, свергнув с горы, – надобность погибели Голгофской; у Марка, в Капернауме, то, что Иисус делает: явление " силы ", от Него исходящей, в исцелении нездоровых; а у Матфея, на несчастье Блаженств, то, что Иисус произносит: Блаженная известие о королевстве Божием. Кана Галилейская, Назарет, Капернаум, Гора Блаженств, – может быть, совсем не 4 первых дня Господня, а один, лишь различно понятый и виденный под 4-мя светами: у Матфея – утренним, у Марка – полуденным, у Луки – вечерним, у Иоанна – ночным, звездным. Кажется, у 1-го Марка дана деяния в собственном воспоминании Петра, свидетеля, о Капернаумской субботе, а у других 3-х евангелистов – деяния, смешанная с тем, в чем " непосвященные ", неверующие, наблюдают лишь " легенду ", " апокриф ", а религиозные, " приуроченныек ", выяснят мистерию – церковный эксперимент, врождённый, не наименее настоящий, чем эксперимент наружный, исторический, ибо то, что было, имеется и станет в вечности, не наименее вправду, чем то, что было единожды, во времени. Если в 3-х свидетельствах – Иоанна, Луки, Марка – деяния с мистерией сплавлена на огнях разнообразной ступени погода, с разною ступенью цитадели, то крепчайший и нерасторжимейший сплав их дан у Матфея. Очень возможно, что та самая проповедь, которую мы именуем Нагорною, вправду была произнесена Иисусом, в первый или один из первых дней служения, и сохранилась, с большей или наименьшей ступенью точности, в памяти ближайших к Нему воспитанников: вот деяния. Но наиболее чем возможно, что Блаженства – основное для нас, так же как для самого Иисуса, в данной проповеди, – сущность подлиннейший и внутреннейший эксперимент Его: вот мистерия. Эти-то два сплава и сплавлены Матфеем на огне жарчайшем в крепчайший сплав, так что они уже не два, а одно; то, что было единожды во времени, в летописи, имеется и то, что было и станет в вечности, в мистерии: первый день Господень имеется уже наступившее королевство Божие. Iii Следовало за Ним оченьмного народа из Галилеи, и Десятиградия, и Иерусалима, и Иудеи, и вследствии Иордана. Увидев же люд. Он взошел на гору.( Мт. 4, 25; 5, 1.) Если это аттестат Матфея относится к главному дню, или вообщем к главным дням служения Господня, то чрезвычайно возможно, что такое оченьмного народа, последующего за лишь что начавшим проповедь и вчера еще никому не популярным рабби Иешуа, имеется преувеличение обобщающей и уменьшающей стилизации, – не деяния, а мистерия. Очень возможно втомжедухе, что и в свидетельстве Луки, относящем Нагорную проповедь уже к позднейшим дням – к избранию Двенадцати, – такое же преувеличение. …На гору взошел Он помолиться в те дни и пробыл всю ночь в мольбе к Богу. Когда же настал день, призвал воспитанников Своих и выбрал из них двенадцать, наименовав их Апостолами… И сошедши с ними( с горы), стал на ровном месте, и оченьмного воспитанников Его( было с Ним), и немало народа из всей Иудеи, и Иерусалима, и приморских мест, Тирских и Сидонских, какие пришли слушать Его и исцелиться от заболеваний собственных, втомжедухе и страждущие от грязных духов; и( все они) исцелялись. И целый люд находил дотрагиваться к Нему, поэтому что от Него исходила держава, и исцеляла всех.( Лк. 6, 12–13, 17–19.) Судя по свидетельству Марка о Капернаумском бегстве Иисуса после главного дня служения: " Нашедши Его, молвят Ему: все отыскивают Тебя "( 1, 25–27) и о таковых же, во все дни служения циклических бегствах: " Находился вне, в местах пустынных, и прибывали к Нему отовсюду "( 1, 45), – судя по этому свидетельству, люд, ищущий Господа, и в этот день Нагорной проповеди, идет к Нему на гору, а Он, после ночной мольбы, обязано быть, по восхождении солнца, пойдет к народу с горы и сталкивается с ним " на ровном месте ", Иисус Неизвестный iii. ( Лк. 6, 17), возможно, на горной площади или плоском выступе горы, где намереваются кругом Него не тысячные толпы со всей Палестины, как в преувеличении Матфея и Луки, а только немногие сотки капернаумских обитателей. Iv Время года, видится, ранняя весна, конец марта, правило апреля; [507] пространство – над Капернаумским Семиключьем, на горных высотах к северо-западу от Геннисаретского озера. Тамошние обитатели помнят до наших дней три стоявших на одной из данных высот, сейчас уже срубленных, бревна – два теребинта и один ююб( jujube). Судя по их арабскому имени el-mebarakat, " Благословенные ", " Блаженные ", а втомжедухе по слову, также арабскому, der makir, возможно, от греческого #956; #945; #954; #945; #960; #953; #963; #956; #972; #962;. Блаженство, уцелевшему на одной из найденных тут циклопических глыб, обязано быть, от развалин чрезвычайно старой базилики, – судя по этим двум признакам, древнейшее предание искало горы Блаженств в данных местах. [508] Здесь, в горной пустыне, меж черных базальтовых скал, стелются бледные луга асфоделей, вечных цветов погибели; зыблются над ними на больших стеблях, в чьей древесине укрыл похищенный с неба пламя Прометей, огненно-желтые зонты ферулы( ferula); рдеют анемоны брызнувшими каплями крови по черной зелени вересков, те же, что прежде рдели у ног Пастушка Назаретского; и прекрасный гладиол, gladiolus atroviolaceus, ярко-красный и черно-фиолетовый, может быть, евангельская " лилия ", #954; #961; #943; #957; #959; #957;, арамейская schoschanna, [509] припоминает пурпур королей: Посмотрите на лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но, произношу вам, что и Соломон, в известности собственной, не одевался так, как каждая из них.( Мт. 6, 28–29.) В атмосфере, наиболее диковинном и бодром на данных горных высотах, чем в душной котловине озера, тянущий с гор холодок, и аромат утренней гари в тумане, и углубляющее тишину, невидимых в небе жаворонков пенье, и кукованье кукушки, сладостно печальное, как на чужбине память о отчизне, – все могло тут напоминать Иисусу близкие бугры Назарета. [510] Солнце уже всходило вследствии голых и рдяных, как раскаленное ферро, вершин Галаада, а озеро, все еще тенистое в глубочайшей, меж гор, котловине, спало, как дитя в колыбели. Небо и горы отражались в зеркале вод с таковой четкостью, что ежели продолжительно глядеть на них, то казались те, отраженные, реальными. И безлюдно было все, и празднично молча на земле и на небе, как в приготовленном к брачному пиру и ожидающем гостей, чертоге жениха: Все готово; приходите на брачный пир. V И когда сел, начали к Нему воспитанники Его. Сидя, а не стоя, обучает постоянно, – в тиши и спокойствии. И раскрыв рот Свои, изучал их.( Мт. 5, 1–2). И подняв глаза Свои на воспитанников, заявлял.( Лк. 6, 20). Молча сначала сидит, опустив глаза, и целый люд, также неговорянислова, глядит на Него, ожидает, чтобы Он поднял глаза, открыл рот. Небо и земля, и преисподняя, ожидают. Миру навсегда запомнились эти сомкнутые в безмолвие рот, опущенные глаза Господни. Чтобы созидать и чуять Сидящего, все народное оченьмного также сидит, возможно, по склону горы, так что, смотря на Него снизу кверху, наблюдает лицо Его в небе, окруженное лучами восходящего солнца, как славой Господней. Проповедь " Нагорная ", – правильно поняло христианство с первых веков: горнее словечко, с неба на землю сходящее, наиболее небесное из всех на земле произнесенных слов. Блаженны бедные духом, ибо их имеется королевство небесное. Блаженны вопящие, ибо утешатся. Блаженны кроткие, ибо наследуют землю. Блаженны жаждущие и желающие истины, ибо насытятся. Блаженны милостивые, ибо помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо узрят Бога. Блаженны миротворцы, ибо названы будут сынами Божьими. Блаженны изгнанные за истину, ибо их имеется королевство небесное.( Мт. 5, 3–10) vi Музыки наиболее небесной, чем эта, никогда еще не было и, возможно, никогда уже не станет на земле; с этим любой просто согласится, верующий и неверующий одинаково, – все, кто владеет желая бы в малейшей мерке тем, что разрешено бы именовать " музыкальным слухом сердца ". Люди ко всему привыкают, но к этому, видится, никогда не привыкнут: насколько бы ни слушали, все снова и снова дивятся, как какбудто слышат в первый раз, и все не имеютвсешансы этим наесться. В медленно-глубоких гулах океана борется большое сердечко земли: так и в данных " Блаженны, счастливы ", борется сердечко Божие, и даетответ ему сердечко человечное: " Истинно, подлинно, так! " " Лето Господне блаженное " пришло в мире. Где-то, приподнято над миром, обязано быть в раю, Божья беда пронеслась, и льется с горы ясный дождь Блаженств, водопадом громокипящим и опьяняющим. Музыку Блаженств слышат все, но такого, что за нею, – наибольшего в мире дела, – спасения решетка, – практически никто, несчитая святых, уже или еще не слышит. Vii Блаженны состоятельные, имеющие, beaati possidentes, – вот дело решетка, то, на чем он стоит; " счастливы бедные "( не духом, а элементарно " бедные ", как правильно, видится, сообразил Лука), – вот " безделье " – то, от что рушится мир. Слуги Мамоновы – Марксовы( новейший Мамон – " Капитал "), – все одинаково, нынешние ли, уже успевшие награбить богачи-буржуи, или еще не успевшие, завтрашние богачи-пролетарии, – имеютвсешансы, в лучшем случае, лишь плечами пожать и усмехнуться на эту беспомощно-детскую мечту, а в худшем, лишь что дело дошло бы до их шкуры, истребили бы " блаженных нищих ", как злейших противников нынешнего страны или завтрашней революции. Если же правильно сообразил Матфей: " счастливы бедные духом ", то для деток решетка этого это еще нелепее. " Духом состоятельные, опытные счастливы ", – мир и на этом стоит; " счастливы бедные духом ", " слабоумные ", " сумасшедшие ", – и от этого рушится мир. Знает ли это Господь? Знает, естественно; поэтому и произносит: Если не обратитесь, не войдете в Царство Небесное.( Мт. 18, 3). В этом-то конкретно слове: " обратитесь ", Иисус Неизвестный vii. , " обернетесь ", " перевернетесь ", " опрокинетесь ", – ключ ко всему в Блаженствах. В слове Господнем, не вошедшем в Евангелие, " незаписанном ", agraphon, – тот же ключ: Так произнес Господь в тайне: ежели вы не сделаете ваше правое левым и ваше левое правым, ваше верхнее нижним и ваше нижнее верхним… то не войдете в Царство Мое. Dominus in mysterio dixerat: si non feceritis dextram sicut sinistram et quae sursum sicut deorsum, non cognoscetis regnum dei, Иисус Неизвестный vii. . [511] Это и означает: " В королевство Мое не войдете. Блаженств не познаете, ежели не обратитесь, не перевернетесь, не опрокинетесь ". Первое же словечко Господне, произнесенное миру: Иисус Неизвестный vii. , " покайтесь ", " опомнитесь ", означает: перемените все ваши идеи, все ваши ощущения, всю вашу волю; выйдите из этого решетка, из 3-х измерений, и войдите в тот мир, в измерение 4-ое, где нижнее делается верхним, и верхнее – нижним, правое – левым, и левое – правым; где все напротив. Только " перевернувшись ", " опрокинувшись ", лишь " книзу башкой ", к кошмару всех, как какбудто крепко на ногах стоящих, " здравомыслящих ", разрешено зайти, влететь, свалиться, из этого решетка в тот, из королевства человечного в королевство Божье, из уныния земной в блаженство небесное. Viii Царство Божие имеется опрокинутый мир, — скажет рабби Иозий Бен-Леви, жидовский книжник, может быть, один из тех, кто, по слову Господню, " недалек от королевства Божия "( Мт. 12, 34), во каждом случае, поближе к нему всех сегодняшних – былых христиан. [512] Мир опрокинутый, перевернутый, имеется Царство Божие; это и означает: королевству человеческому назад Царство Божие; там все напротив. Будут крайние первыми, и первые крайними.( Мт. 20, 16.) Что приподнято у людей, то гадость перед Богом.( Лк. 16, 15.) Душу свою сберегший потеряет ее, а потерявший… сбережет.( Мт. 10, 39.) В самом языке Иисуса, сотканном из таковых антитез, – кажущихся противоречий, реальных противоположностей, – слышится как бы до-временная, в вечности усвоенная повадка, лад и строй души нечеловеческие, – музыка, доносящаяся в этот мир из такого, где все назад аналогично этому, – все напротив. Горе состоятельным – счастливы бедные; несчастье пресыщенным – счастливы жаждущие; несчастье смеющимся – счастливы вопящие; несчастье обожаемым – счастливы ненавидимые: ряд Блаженств – ряд переворотов, полетов книзу башкой, радостно-ужасающих. В небе перевернутая, опрокинутая, как объект отраженный в зеркале вод, каждая бремя земная делается легкостью, каждая грусть – блаженством; и напротив: здешняя легкость делается нездешнею тяжестью, земное блаженство – небесной печалью. Ix Здесь еще, на земле, восторжествует праведник, а злодей станет наказан. Царство Божие имеется просветленный, возвышенный, чищенный Богом, но все еще важный, как стоял постоянно, неопрокинутый мир: в это веруют Псалмы; Иов уже не верует: Пытке безвинных посмеивается( Бог). – В руки нечестивых отдана земля; лица судей земных Бог накрывает. Если не Он, то кто же?( Иов. 9, 23–24). Видит и слепой – зрячий Эдип, что " лучше только человеку совершенно не родиться, а родившись, помереть побыстрей ". Иисус – Иов-Эдип задний: более их мучается и лучше их знает " администрация тьмы ", царящую над миром; но знает и то, что не знают они: зло для них нескончаемо, а Он наблюдает, что " вблизи, при дверях ". Конец( Мк. 13, 29); мир во зле стоит для них, а для Него перевернут; королевства Божия не знают они, а Он знает, как никто никогда не знал, поэтому что Он сам – Царь. Вот отчего те несчастливы, а Он блажен. Сын превращает Отчий закон в свободу. Слышали вы, что произнесено старым? А Я произношу вам( Мт. 5, 21–22.), — по-арамейски wa-ana amar lekhon, – вот рычаг, которым переворачивает мир Иисус. [513] Сказано старым в законе, а Он произносит в воле. Добрых Бог награждает, злобных наказывает, в законе; а в воле: солнцу Своему приказывает Отец ваш лазурный всходить над злобными и хорошими, и дождик отправляет на праведных и неправедных.( Мт. 5, 45.) Добрых от злобных изолирует закон; воля объединяет их. Только хороших выручает закон; хороших и злобных выручает воля. Слуги царевы, посланные манить гостей на брачный пир, — выйдя на пути, всех собрали, кого лишь отыскали, и злобных, и хороших; и наполнился брачный пир возлежащими. Царь же, войдя поглядеть возлежащих, увидел там человека в одежде небрачной… И произнес правитель слугам: " …бросьте его во тьму наружную; там станет плач и скрежет зубов ". Ибо немало званых, но недостаточно избранных.( Мт. 22, 10–14.) Кто этот человек в небрачной одежде? Злой? Нет, злобные с хорошими тут неразличимо смешаны. Кажется, " небрачный ", означает, не " обратившийся ", не " перевернувшийся ", не перешедший из этого решетка в тот, не " счастливый ", не " лучший ". Х " Выбрал Он себе в Апостолы самых грешных людей, сверх каждой меры греха ", – скажет Послание Варнавы, от пор Мужей Апостольских. [514] Судя по тому, что самим Иисусом Иуда назван станет " диаволом "( Ио. 6, 70), а Петр " сатаною "( Мк. 8, 33), так оно и имеется. " Выбрал Себе в воспитанники негодяев отъявленных ", – скажет Цельз, очевидно, ничто не разумея и злобно преувеличивая, но спросит, видится, с чистосердечным сомнением: " отчего такое отличие грешников? ". [515] С тем же сомнением могли бы спросить об этом все, от Канта до Сократа, учителя " нравственности ". Мытари и блудницы спереди вас( праведников) идут в королевство Божие( Мт. 20, 16), — скажет Господь. Мытари, telonai, по Талмуду, – " те же грабители ". [516] И к злодеям причтен( Мк. 15, 28), — станет Сам Иисус. В сонме блудниц и мытарей, Он – " злодей " посреди злодеев, " изгой " посреди отверженных, " проклятый " посреди проклятых. Этот люд – невежда в законе; проклят он( Ио. 7, 49), — скажут люди закона о всех идущих за Иисусом, " беззаконником ". Проклят " черный люд ", am haarez, – вот это-то " проклятье " и станет Благословением, Блаженством, по закону " опрокинутого решетка " – королевства Божия. Xi Равенство в законе – безличность; личность в воле – неравенство: станет и этим рычагом перевернут мир. Кто владеет, тому дано станет, и приумножится; а кто не владеет, у такого отнимется и то, что владеет( Мт. 12, 12), — вот для меры сил человеческих нестерпимая, возмутительная, душу переворачивающая, несправедливость, неравенство, – как бы намеренно в лицо всей человечной верности кинутый вызов. В этом значении, не лишь вся Нагорная проповедь, все преподавание Христа, но и вся Его жизнь, – не что другое, как опрокинутый закон. Мир станет спасен наибольшим из всех преступлений – Богоубийством Голгофским: Крест – всех опрокинутых законов, перевернутых справедливостей корона. Сколько бы ни обосновывал Кант, что христианство имеется " преподавание моральное ", доэтого только, – с тем же, ежели не с огромным, правом имеютвсешансы обосновывать остальные, что христианство " развратно ". Главное во каждой и в своей Кантовой этике – " окончательный императив " длинна, а в Нагорной проповеди тот же императив перевернут. Нет, уж ежели произносить о нравственности, то все религии, от Моисеева Закона до Ислама, все философии, от Сократовой до Кантовой, подводят наиболее обширное и жесткое, поэтому что наиболее доступное, в мерку человеческих сил осуществимое, базу под мораль, ежели христианство, с его нечеловеческой безмерностью, загадочной " превратностью ", уходом из 3-х измерений в 4-ое, где " все напротив ". Самое шаткое из всех равновесий, конус, установленный на лезвие, – вот что такое христианство. Дорого обошлось оно людям, – не очень ли недешево? Но, доэтого чем это решить, нужно бы поразмыслить: разрешено ли было наименьшей ценой избавить погибающий мир? Xii Детскую игрушку, ваньку-встаньку, припоминает человек, с тою только различием, что у такого человечка, игрушечного, полновесный груз – в ногах, а у реального – в голове. Ваньку-встаньку невозможно перевернуть, все подымается на лапти, а человека невозможно приподнять, – все падает, как пал Адам, согрешив. Первородный грех и имеется этот, к низу тянущий обратного ваньку-встаньку, полновесный груз. Падшего в людях Адама приподнять не может никакой закон, никакой императив, никакая мораль. Чтоб это изготовить, нужно перегнать в человеке центр тяжести. Это и делает Нагорная проповедь. Не собирайте себе сокровищ на земле… но собирайте себе сокровища на небе… Ибо, где драгоценность ваше, там станет и сердечко ваше.( Мт. 6, 19–21.) Радуйтесь в тот день и веселитесь, ибо велика ваша заслуга на небесах.( Лк. 6, 22–23.) Сердце человека – подлинное драгоценность, – тянущий груз, уже не полновесный, а милый, – переместится, и задний ванька-встанька, падший Адам, встанет на лапти. Если королевство Божие имеется " опрокинутый мир ", то и назад, мир имеется опрокинутое королевство Божие. Снова перевернуть раз уже опрокинутое, опрокинуть перевернутое, – это и означает вернуть, выпрямить, приподнять падший, воскресить скончавшийся, избавить погибающий мир. Это нескончаемо элементарно, и не тяжело, а нереально людям, несчитая 1-го Человека – Иисуса; этого не лишь никогда никто не делал, но и никому никогда не приходило в голову, что это вообщем разрешено изготовить. Xiii Горе наше в том, что, за две тыщи лет, мы так привыкли к словам Его( как какбудто разрешено к ним привыкнуть, ежели лишь услышать их раз), что уже оглохли, ослепли к ним совсем: утверждаем их, как таблицу умножения, зря. Но ежели б мы могли слегка отвыкнуть от них и внезапно услышать их так, как какбудто они сказаны не за две тыщи лет, а вчера-сегодня, то, может быть, мы удивились бы, испугались; сообразили бы внезапно, что это наиболее неимоверные, невыносимые, невозможные для нас, " сумасшедшие ", как дважды два 5, наиболее нечеловеческие из всех человеческих слов. [517] И только неимовернее, может быть, то, что Он произносит их так элементарно. В каждом слове Его перевернут мир, с такою же бездонно тихою ясностью, как в совсем гладком зеркале вод – отраженные в них берега. Самое тяжелое, черное, ужасное для нас Он произносит как наиболее обычное, светлое, легкое. " Кто потеряет душу свою, тот сбережет ее ". Многие, может быть, и до Него это предвидели, как блаженно-ужасающую тайну, но Он первый это произнес так, как всем понятную и явную правду, как дважды два 4, но в мире не 3-х, а 4 измерений. В том-то конкретно и основная изюминка Его, что глубочайшее и сокровеннейшее, опрокидывающее мир с неодолимою мощью, произносит Он так элементарно, просто и несомненно, как какбудто не может быть подругому, и это всем понятно, а Он лишь Вспоминает забытое, раскрывает то, что у всех людей таится в душе. [518] Если кто прибывает ко Мне и не возненавидит отца собственного, и мамы, и супруги, и деток, и братьев, и сестер, а крометого и самой жизни собственной, тот не может быть Моим воспитанником( Лк. 14, 26), — эти раздирающие наше сердечко слова Он произносит так бесшумно и нежно, как и мама не произносит с ребенком. Но мы обязаны держатьвголове, как все это неимоверно, неслыханно, перевернуто, назад или даже " превратно ": да, лучше это полагать губительно-превратным, " демоническим ", чем к этому привыкнуть, как мы привыкли. Те, кто терпетьнеможет Его, поближе к Нему и правее тех, кто только терпит Его и считает Нагорную проповедь " частично полезною " – " учением высоконравственным доэтого только ". Xiv " Кто не возненавидит отца собственного и мамы " … Хочется, не дослушав, нестись от ужаса, но, может быть, поэтому конкретно, что не дослушал. Если это видится " вопиющим ", " неестественным ", то, может быть, поэтому, что принято, как новенькая заповедь, закон, веление: " возненавидь ". Но таккак это совсем не так. Верно понятые слова Его ужасно освобождают нас, а не подчиняют; устанавливают перед нами цели, задачки, а не законы. [519] Требует ли Он что-нибудь, приказывает ли, заставляет ли? Нет, лишь докладывает эксперимент, непреложно ясный желая и не нашему, а другому, как какбудто опрокинутому, а на самом деле, может быть, восстановленному, здоровому смыслу, где все напротив смыслу нашему, мнимо-здравому, больному, искаженному. Столь невнятное, ужасное для нас, в Его неиспытанной нами любви, небесно-земной, agă рê, делается обычным, легким и веселым в нашей любви, лишь земной, – эросе. " Люби неприятеля твоего ". Если в плотской любви один обожает, а иной терпетьнеможет, то любящий обожает и неприятеля, и это так несомненно, что ему не нужно произносить: " Люби ". – " И оставит человек отца и мама, и прилепится к супруге собственной "( Мт. 19, 5), – настолько же несомненно. Сделавшие эксперимент Его любви знают, что, любя Его, невозможно не бросить, не возненавидеть, ежели для Него это необходимо, отца и мамы, и не прилепиться к Нему так же несомненно, просто и отрадно, как любящий прилепляется к любимой. Нет, совсем не произносит Он: " рукипрочь ", " возненавидь "; Он лишь произносит: " возненавидишь ", " оставишь ". Вовсе ничто для Себя от человека не просит, а лишь прельщает его, пленяет Собой, влюбляет в Себя; не приказывает ничто, а только раскрывает, что было, имеется и станет в человеке, или может быть постоянно, – скрытое в нем и постоянно готовое раскрыться Блаженство. Xv Это не просто и не тяжело, а это имеется, или этого нет; и у кого имеется, тому узнать Блаженство не тяжело, а нереально не узнать, не утратить для него души собственной, не возненавидеть отца и мамы, не влюбиться неприятеля, – как нереально сберегаю не опрокинуться в светлой поверхности вод. Если же имеется малейшее напряжение, насилие, несвобода, легчайшая малость " закона " в Блаженствах; ежели я не лечу, не падаю в них, то это еще не Блаженства. Трудно человеку зайти через узкие врата, отколоться от земли, как устрице – от близкий горы; но, раз он вошел, оторвался, то уже просто. Легкость эта и имеется основной знак Иисусова бремени: угнетение Мое просто.( Мт. 11, 30.) Если же слова Его кажутся нам времяотвремени очень тяжёлыми, ужасными, как какбудто намеренно ранящими, то только поэтому, что розе Блаженств необходимы против ослиных зубов шипы; защита необходима против топчущих жемчуг свиней. Не забудем сказанного о узких вратах, не станем лгать нашей первой, человечной, а не Его, крайней, священной легкостью. Очень просто увидеть в светлом зеркале вод опрокинутый мир, этот мир – в том; но чрезвычайно тяжело взятьвтолк, что мир, как какбудто прямостоящий и настоящий, на самом деле отражен и перевернут, а как какбудто отраженный и опрокинутый – прямо стоит и действителен; или даже опять-таки не тяжело, а нереально изготовить это без Него: делать без Меня ничто не сможете.( Ио. 15, 5.) Xvi Знайте, что вблизи, при дверях.( Мк. 13, 29.) Ибо еще мало, чрезвычайно мало, и Грядущий придет и не умедлит.( Евр. 10, 37.) Время уже кратко, так что имеющие… обязаны быть, как не имеющие; и вопящие, как не вопящие; и радующиеся, как не радующиеся; и приобретающие, как не приобретающие; и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся; ибо преходит образ решетка этого.( I Кор. 7, 29–31.) Точка промежуточная, interim, меж данными 2-мя сближенными строчками, – тем, когда произнесено: " Господь грядет ", maranatha, и тем, когда это сбудется, и имеется точка зрения Блаженств. Если " завтра ", – насколько бы веков и тысячелетий ни отделяли это наступающее в вечности, внутреннее " завтра " от исторического, наружного, – ежели завтра Конец, то все счастливо просто, как во сне или на иной планете, с наименьшей, чем на земле, силой притяжения. Но вот, Конец замедлится, и все снова отяжелеет прежнею, земною тяжестью, и Блаженства сделаются печальными; " новейший Закон ", nova lex, Новый Завет, сделается наиболее томным ярмом, чем Ветхий les antiqua; новое винцо свободы претворится в старую воду закона. Было, как бы не было? Нет, было, имеется и станет. Слышащие слышат, видящие наблюдают, что, как бы ни было далековато наружное " завтра ", внутреннее – вблизи. Если за две тыщи лет – миг в вечности – это было " вблизи, при дверях ", то сейчас еще поближе: может быть, уже вступает в двери. Сколько бы ни отдаляли мы нашу погибель, наш конец свой, – наступит минутка, когда мы увидим ее лицом к лицу; так же увидит мир и общую погибель, кончину века этого. Все еще молвят и будут произносить Святые – Блаженные: Мы неизвестны, но нас выяснят; нас уважают погибшими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем; нас огорчают, но мы постоянно довольствуемся; мы нищи, но почтивсех обогащаем; мы ничто не владеем, но всем владеем.( 11 Кор. 6, 9–10). Все еще тлеет под пеплом этот пламя, и может вспыхнуть постоянно. Сколько бы мы ни забывали Блаженств, помнят их детские очи, и звезды, и птицы небесные, и полевые лилии; насколько бы мы ни заглушали его, не заглохнет в мире загадочный зов: Все готово; приходите на брачный пир. Xvii Прямо важный мир станет перевернут Иисусом, или опрокинутый – поставлен прямо: насколько бы мы ни истребляли дело Его, – нарушенное Им равновесие уже не восстановится. Зиждется ли Им все или разрушается в мире; бунтует или падает; к добру идет иль к худу, – но дойдет до конца, не остановится. Правильно-планетное, круговое перемещение земли нарушено, и, превратившись в комету, несется она по некий неизвестной нам траектории. Кто воспитанники Господни? " Всесветные возмутители ", Иисус Неизвестный xvii. ( Д. А. 17, 6), " революционеры всемирные ", по-нашему: Иисус Неизвестный xvii. означает " возмущение "; #945; #957; #940; #963; #964; #945; #963; #953; #962;, " воскресение ", " возмущение из мертвых ". Все христиане – " возмутители всесветные ", опрокидывающие – или восстанавливающие мир. Первый же из них и наибольший – Иисус. Кто бы ни был Он, – Губитель или Спаситель, Он Первый Двигатель, primo motore, опрокидывающий – или восстанавливающий мир. [520] Внешние перевороты, политические и общественные революции, – все поверхностны: бешены и коротки, дерзки и робки, грубы и слабы; все останавливаются на полдороги, или заканчивают собственной противоположностью: освобождая, подчиняют. В новеньком порядке появляется старый. Ванька-встанька, лишь что сваленный, но не с перемещенным центром тяжести, снова встает и сильнее утверждается. Новый распорядок ужаснее старенького: вместо веревочных уз – стальные, железные, адамантовые; наружное рабство делается внутренним: люди сами в цепи идут, желают рабства все неутолимее. И этот " прогресс " бесконечен. Тщетны все революции, перевороты наружные; в мнимом движении, неподвижны все. Только один – Его, Первого Двигателя, врождённый переворот действителен, поэтому что лишь он перемещает в человеке и в мире врождённый центр тяжести; лишь он – глубочайший и мощнейший, поэтому что кроткий. Кажется, конкретно мы вданныймомент светлее, чем кто-нибудь, когда-нибудь, за две тыщи лет христианства, могли бы ощутить, что " вблизи, при дверях " конец, ежели не решетка, то наш, – былого христианского населенияземли, и могли бы взятьвтолк также светлее, чем кто-нибудь, за две тыщи лет, что Иисус, " Возмутитель всесветный ", вправду перевернул мир или вернул. Самое глубокое, мощное в мире, – наиболее тихое. Я одолел мир( Ио. 16, 33). Чем? Тишиной. Будет внушение тихого ветра, и там Господь( i Цар. 19, 12) — это предсказание на несчастье Блаженств исполнилось: " тихий ветр этот потряс базу земли и сорвал вершины гор ". [521] xviii Только в яснейшем зеркале вод может сказаться сберегал с ясностью таковой, чтобы ни одна царапина не исказилась в отраженном виде; с тихостью таковой, чтобы ни одна царапина закона Отчего в воле Сына не нарушилась, – может опрокинуться мир лишь в тишайшем сердечко Господнем. Сев, изучал люд из лодки. Когда же закончил изучать, произнес Симону: отплыви на глубину, и закиньте козни.( Лк. 5, 3–4). Сети – словечко Его, а бездна – Он сам. Только на поверхности души Его – бури, а в глубине – тишь. Бурею нисходит Дух Божий на всех пророков, а на Него – тишиной. [522] Ты – Мой спокойствие. Моя тишь, tu es… requies mea, скажет Сыну Матерь Дух. [523] Всех бурь земных тишь небесная – Он. Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою – утишу вас.( Мт. 11, 28.) Мира нескончаемый Двигатель, Он сам неподвижен: все кругом Него движется. Знают святые, а может быть и приуроченныек в античные таинства, что в буре экстаза начинается внезапно тишь, схожая голубому небу над смерчем. В круговороте священной танца, уносящей души, солнца и атомы, имеется неподвижная ось: к ней-то и влечется все захваченное в водоворот. Сам экстаз – все еще охота; лишь тишь – утоление; сам экстаз – все еще путь; лишь тишь – мишень; сам экстаз – все еще мир, лишь тишь – Бог. Xix С Богом был Иисус, как никто из людей, и ежели быть с Богом, означает блаженствовать, то Он, как никто из людей, был блажен. Только что новейший Адам получился из рая, и раем пахнет еще от Него. Души человечные, все одинаково, злобные и добрые, помнят этот хороший аромат и летят на него, как пчелы на аромат цветов; тянутся к Иисусу неудержимо, как компасные стрелки к магнитному северу. Всех увлечет Он на миг в блаженство Свое: этот-то миг – бесконечность – и имеется Царство Божие. Первый Адам и крайний – один и тот же. Весь зон летописи – времени – как бы сон Адама в раю, где с древа жизни вкушаемые плоды – Блаженства. Память о рае – Блаженствах – имеется у всех людей в душе, а Сын человеческий – лишь первый проснувшийся, вспомнивший Адам. Отче! Ты возлюбил Меня, доэтого основания решетка( Ио. 17, 24), — вот церковный эксперимент Иисуса, нами не изготовленный, невозможный для нас. Тут заканчивается вся наша земная. Евклидова геометрия; тут мы – " комнатные собачки ", #954; #965; #957; #940; #961; #953; #945;, подбирающие крохи под столом( Мт. 15, 27); но и у крох тот же привкус, как у пища на столе, – фрукта с древа жизни. Опыта Блаженств нет у нас, и мы практически ничто не знаем о них; но смотря в лицо Его, слыша глас Его, не можем не ощущать, что это и для нас можетбыть, или, по последней мерке, желанно. Кто сообразил Блаженства, тот принял их, поэтому что сердцу человеческому этого невозможно не желать. Ваши же очи счастливы, что наблюдают, и уши ваши, что слышат.( Мт. 13, 16.) Все блаженства в том и содержатся, чтоб это созидать и чуять, – ведать, что это имеется. Xx Будьте абсолютны, как совершенен Отец ваш лазурный.( Мт. 5, 48). Ясно, или видится светлым, что этого не лишь сделать, но и помыслить человеку невозможно. Зачем же Он этого просит, или к этому зовет, привлекает? Зачем об этом произносить, как о самом элементарном, очевидном и даже как какбудто легком: " угнетение Мое просто "? Кто ложил на людей наиболее тяжелое угнетение? Но вот что потрясающе: сердечко наше, внимая словам Его, все-же знает – упоминает, что бремя эта внезапно может сделаться легкостью. И верится, и плачется, И так просто, легко… Каждый из нас, внимая Блаженствам, упоминает или мог бы припомнить, ежели бы так ужасно не запамятовал, собственный детский, хороший сон, то, что своими ушами слышал, своими очами видел на несчастье Блаженств. Xxi Однажды, когда люд теснился к Нему, чтоб чуять словечко Божие, а Он стоял у Геннисаретского озера, увидел Он две лодки, стоявшие на озере; а рыбаки, вышедши из них, вымывали козни. Он же, войдя в одну лодку, которая была Симонова, умолял его дернуть мало от берега и, сев, изучал люд из лодки.( Лк. 5, 1–3.) Так у Луки, а у Марка( 4, 1–2): … И вошел в лодку, и сидел на озере; а целый люд был на земле у озера. И изучал их притчами немало. " Притча ", по-гречески. Иисус Неизвестный xxi. , " ребус ", или #960; #945; #961; #945; #946; #959; #955; #942;, " сопоставление ", " схожесть ", от #960; #945; #961; #945; #946; #940; #955; #955; #949; #953; #957;, " перекидывать ": притча-парабола – как бы перекинутый мостик, сходня с корабля на сберегал – из такого решетка в этот, из вечности во время. По-еврейски " сказка " – agada, " повествование ", " рассказ " о том, что было единожды и случается постоянно; а " сказка " maschal, – " аллегория ", " схожесть ", в значении Гётевском: " все переходящее имеется лишь схожесть ", " знак ", как бы из такого решетка в этот поданный символ. [524] В притчах-символах является не лишь Слово, Логос, но и мир, космос: в притчах… изреку сокровенное от сотворения решетка( Пс. 77, 22 – Мт. 13, 35). Форма совершеннейшая, в какую лишь могла отлиться Иисусова мысль, эмоция и свобода; внутреннейшая, на ядре их, оболочка; более, чем одежка на теле, – тело на душе, – вот что такое сказка. Явственней, чем на всех других словах Господних, отпечатлелось на притчах живое лицо Иисуса; внятнее слышится в них " активный, неумолкающий глас " Его; [525] как бы само " дыхание священных уст ", suavitates quae velut ex ora jesu christi afflari videntur, – все еще веет в притчах; [526] xxii Евангельская сказка имеется что-то единственное, необыкновенное и неповторимое. Чтобы в этом удостовериться, стоит только поискать что-нибудь аналогичного притчам о скудном Лазаре, о блудном сыне или о милостивом Самарянине не лишь во всех книжках человеческих, но и во всей Книге Божественной, несчитая Евангелия. [527] Этот лазурный цветочек цвел на земле лишь раз. Был Соломон разумнее всех людей… и изрек он три тыщи притч, meschalim.( Iii Цар. 4, 31–33.) Но вот, тут –( в притчах Иисуса) – более Соломона( Мт. 12, 42), — по слову самого Господа. Как ни великолепны и глубоки почтивсе притчи в Талмуде, левая оценка лишь по недостатку религиозного и художественного вкуса может ассоциировать их с евангельскими притчами: школьным позже пахнет от тех, а от данных – росною свежестью Галилейского утра; то, человечное, различается от этого, Божьего, как земные огни – от звезд небесных. [528] xxiii " Все, что у вас имеется, имеется и у нас; это я уж тебе по дружестве, одну нашу тайну раскрываю, хоть и запрещается ", – скажет дьявол Ивану Карамазову. " Все, что у вас ", в здешнем мире, " имеется и у нас ", в мире нездешнем. Притча – схожесть, соотношение, единодушие, согласие, знак, гармония 2-ух миров: тот мир даетответ этому в сказке, как звенящий на лютне струне даетответ немая черта. [529] Тот мир назад похож этому, перевернут в нем, как небо в зеркале вод; и заслуживающие на сберегаю люди, и лодка на озере, и сидячий в лодке, сказывающий притчу, Иисус, – как бы два ряда знаков: один ряд – в слове, иной – в действии. Узами подобий, знаков, как звеньями милый, с неба на землю спущенной, цепи, возносится воротила человеческая от земли к небу, в неощутимых для нее полетах, как бы в исполинских, астрономических " параболах "( то же словечко для притчи, parabolê, как движения небесных тел). Мир сей как бы пленяется, соблазняется в притчах его же своим мирским соблазном; побеждается его же своим мирским орудием; уловляется в его же личные мирские козни. [530] Отплыви на глубину, и закиньте козни. Сети – притчи; мир – глубина. XXIV И, приступив, воспитанники произнесли Ему: для что притчами разговариваешь им? Он же произнес им в протест: для такого, что вам дано ведать секреты королевства небесного, mysteria, а им не дано… Потому произношу им притчами, что они, видя, не наблюдают, и слыша, не слышат, и не разумеют.( Мт. 13, 10–13). Сидя в лодке, сказывает притчи стоящим на сберегаю. Голос, по воде звучащий, слышнее слуху телесному, но не духовному. " Тайна Царства Божьего ", " мистерия ", отдаляет, как аква царапина, " посвященных " в мистерию, " внутренних " от " непосвященных ", " наружных ". [531] xxv Слово о делении на " посвященных ", спасаемых, " непосвященных ", погибающих, " неисторично ", " неподлинно ", поэтому что очень " пристрастно ", – с легкостью постановляет левая оценка. [532] Но по всеобщему правилу: чем словечко Господне для нас неимовернее, тем подлинней; и, может быть, наилучшая порука в исторической подлинности этого слова – последняя, с нашей человечной точки зрения, нестерпимая бремя его, аномалия, странность, неземная чудесность, – чудовищность, опрокинутость, обратность всей Канто-Аристотелевой этики, всей нашей земной, Эвклидовой геометрии, как бы вывернутость наизнанку, 3-х измерений в четвертом, где " все напротив ", так, что левая перчатка надевается на правую руку, и проистекает ломающий вывих только. Xxvi Притчи лишь у синоптиков; их нет в iv Евангелии, самом загадочном из всех 4, прозрачно-темном, бездонно-ясном, как ночное небо. Притчами заявлял Я вам дотоле, но начинается время, когда уже не буду произносить вам притчами, но прямо возвещу вам об Отце… Я исшел от Отца, и пришел в мир, и снова оставляю мир и иду к Отцу. Ученики произнесли Ему: вот сейчас Ты прямо разговариваешь и притчи не разговариваешь никакой. ныне зрим, что Ты знаешь все… Посему веруем, что Ты от Бога исшел. Иисус отвечал им: сейчас веруете? Вот, начинается час, и настал уже, что вы расстаетесь, любой в свою сторону, и Меня оставите 1-го.( Ио. 16, 25–32.) Слово это произнесено, естественно, не лишь Двенадцати на Тайной Вечере, но и всем воспитанникам Его, до конца пор. Те, кто со Мной, Меня не сообразили. [533] Сын человеческий, пришед, отыщет ли веру на земле?( Лк. 18, 8.) Как нужно не ведать Его, не любить, чтоб не услышать, с какою пыткой стучится Он, в притчах, в запертые двери нашего сердца: " кто владеет уши чуять, да слышит! " Так, многими притчами проповедовал им словечко, насколько они могли чуять( Мк. 4, 33). В этом-то " насколько " и ключ ко всему: люди, как ни глухи, все-же слышат, насколько имеютвсешансы чуять, в притчах, а без них совершенно ничто не услышали бы – " рассеялись бы, любой в свою сторону, и оставили бы Его 1-го ". Нет, в притчах – не наиболее " ожесточенное ", " нелепое ", как вздорно и невообразимо задумывается левая оценка, а наиболее милосердное и разумное подхождение к правде. Xxvii " В евангельских притчах мы владеем что-то схожее греческому ваянию, где стопроцентная красота как бы дает себя трогать и любить ", – подмечает Ренан лишь частично правильно: [534] увы, имеется и у греческих ваятелей, так же, как и у Гомера, полынь в меду – в сладчайшей любви к жизни горьковатый привкус погибели. Жизнь любить такою вечной любовью, какою обожает ее Иисус в притчах, мог лишь Он один, победивший погибель. В тихой ясности притч, нежно лежит взгляд Его на всех явлениях решетка и, проникая через все покровы их, наблюдает руку Бога живого во всем, что вырастает и зреет под Божьим солнцем и росою небесною, до крайней жатвы – Конца. [535] Ты возвестил Меня, Господи, творением Твоим; я восхищаюсь делами рук Твоих( Пс. 91, 5), — мог бы Он заявить, как никто, поэтому что и Сам участвует в деле Отца, в творении решетка: Отец Мой поныне делает, и Я действую( Ио. 5, 7). Две у Него отчизны – земля и небо, и Он как какбудто времяотвремени не знает Сам, какая из 2-ух Ему роднее, какую Он более обожает. Все земное отображается в притчах с неземною четкостью, как в светлых водах райских озер; снится, вспоминается как уже в королевстве небесном – вечности, все, что было на бывшей, покинутой, печальной, скудной, и все-же симпатичной, земле. Как бы оттуда сюда, с неба на землю глядит Он взглядом любви бесконечной. [536] О, как ясно, что детки и зрелые, глупые и опытные, злобные и добрые, все одинаково слушали и будут выслушивать Иисусовы притчи с ненасытимою жадностью, даже не разумея секретного значения их, как неземные и все-же пожизненно близкие, детские, райские сны! Xxviii Отнятые у небесных деток. Ангелов, и подаренные людям, детям земли, игрушки, – вот что такое притчи. Кажется времяотвремени, что Иисус играет в них сам, как дитя, с людьми, миром и даже с Отцом. Тихая на всем ухмылка: " ласков и тих в увещании, весел с плюсом hilaris servata gravitate ", – по апокрифу Лентула. Мог ли бы Он, без внутренней ухмылки, печальной и радостной совместно, как солнце через скопление, ассоциировать Себя с " подкапывающим дом, ночным похитителем "( Лк. 12, 39), или Отца, то с " неправедным судьею "( Лк. 18, 1–7), то с ленивым ином, не желающим выздоравливать ночкой с кровати, чтоб отдать пища вдолг просящему другу( Лк. 11, 5–8), то с обманутым домовладыкой, который восхваляет управителя неверного, бесчестного, за то, что тот обманул его, поступил " догадливо ", ибо " сыны века этого догадливее, #966; #960; #959; #957; #953; #956; #974; #964; #949; #961; #959; #953;( житейски разумнее) сынов света в собственном роде "?( Лк. 16, 1–8). Многие притчи запечатлены таковым священным здоровым значением, что наш человеческий значение видится перед ним только обезьяньей или сумасшедшей хитростью. И тут же, вблизи с детской простотою, – неземная метафизика, черная бездна под ясной поверхностью. Точно вскользь, случайно, раскрываются времяотвремени премирные секреты: притча-парабола, как какбудто лишь земная, – делается внезапно исполинскою, из этого решетка в тот уходящею, " астрономической параболой ". Xxix За две тыщи лет, практически никто не увидел, какая ребус о премирном, не лишь от человечной воли идущем зле заключена в сказке о плевелах, неразличимо-смешанных, в искушающем равенстве с хорошей пшеницей – " сынами Божьими "( Мт. 13, 24–30; 36–43). Точно таковая же " астрономическая парабола " – в сказке о соли. Вы – суть земли. Если же суть потеряет силу, чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему не пригодна, как разве выкинуть ее вон на попрание людям.( Мт. 4, 13) Ибо любой огнем осолится, и каждая жертва солью осолится.( Мк. 9, 49.) [537] Судя по тому, что в прошлых стихах говорится у Марка о " вверженных в геенну огненную "( 9, 44; 47), стиль идет и в этом стихе о том же огне: любой, не лишь ввергаемый в геенну, но и вступающий в рай, " огнем сселяется ", как " жертва – солью ", проходит чрез некий совместный для всех пламя. Какой же конкретно? " Бог имеется влюбленность "( i Ио. 4, 16), и " огнь поядающий "( Втор. 4, 24): означает, Бог имеется пламя любви – правило бессмертия для всех одинаково, спасаемых и погибающих, как суть имеется правило нетления для всех сселяемых веществ. Вечною мукою в аду или нескончаемым блаженством в раю станет один и тот же пламя любви, там неутолимой, тут утоляемой. " Что имеется ад?.. Страдание о том, что невозможно уже наиболее любить, – обучает старик Зосима у Достоевского. – Раз, в нескончаемом бытии, дана духовному существу, появлением его на земле, дееспособность заявить себе: „Я есмь и люблю“. И что же? Отвергло сие существо… дар неоценимый, не возлюбило… и осталось бесчувственным. Видит такой, уже отошедший… и лоно Авраамово, как в сказке о богатом и Лазаре, и рай видит, и ко Господу восходить может, но конкретно тем-то и страдает, что ко Господу взойдет он, не любивший… Ибо взирает светло и произносит себе уже сам: „ныне уже и познание владею и, хоть возжаждал любить, но уже подвига не станет в любви моей, не станет и жертвы, и не придет Авраам, хоть каплею воды живой… прохладить пламень жажды любви деятельной, которою пламенею сейчас, на земле ее пренебрегши; жизни нет уже, и „времени наиболее не будет“… Говорят о пламени дьявольском материальном: не исследую тайну сию и страшусь, но размышляю, что ежели б и был пламень физический, то поистине обрадовались бы ему, ибо в мученье материальном, хоть на миг, позабылась бы ими страшнейшая только мучение духовная. Да и отобрать у них эту пытку нереально, ибо она внутри их… А ежели б и можетбыть было отобрать, то стали бы потому еще горче несчастными. Ибо хоть и простили бы их праведные, из рая созерцая пытки их, и призвали бы их к себе, любя нескончаемо, но тем самым им еще наиболее приумножили мук, ибо возбудили бы в них еще посильнее пламень жажды ответной, деятельной и благодарной любви, которая уже для них невозможна“. [538] Нынешние – существовавшие христиане, " суть, потерявшая силу ", те, кто мучается " розовой немочью " христианства, кто не верует в нескончаемые пытки( как какбудто не познается, уже и на пределах пытки земной, вероятность нескончаемых мук), и кому порожними кажутся слова Судии: " Идите от Меня, проклятые, в пламя нескончаемый "( Мт. 25, 41), – пусть подумают об данных ужасных словах Достоевского: может быть, поймут они, что означает исполинская притча-парабола: " Всякий огнем осолится ". Xxx Все эти, в притчах, как какбудто вскользь и случайно открываемые секреты – лишь падающие со стола и нами, " комнатными собачками ", подбираемые крохи; но разрешено и по ним осуждать, каковой пир. В притчах произносит людям Иисус, " насколько имеютвсешансы они чуять ", – нескончаемо немало для них, а для Себя нескончаемо недостаточно. Если Я произнес вам о земном, и вы не верите, как поверите, ежели я буду произносить вам о небесном?( Ио. 3, 12.) Сила, побеждающая мир, та же в притчах, что в Блаженствах, – тишь. Только в сердечко Господнем, тишайшем, внятны знаки, симфонии, созвучия 2-ух обратно схожих миров, такого и этого. Чему уподобим королевство Божие, или какою притчею изобразим его?( Мк. 4, 30.) — узнает Господь, как какбудто знает, что нарисовать его невозможно ничем. Тайна королевства Божия дана вам, а тем, наружным, все случается в притчах. Это и означает: неизобразимая секрет всех притч имеется королевство Божие. Все озаряется в них тихим светом незакатного солнца – как бы уже наступившего королевства Божия. Блаженны бедные духом, ибо их имеется королевство небесное. Не станет, а уже имеется. В притчах, так же, как в Блаженствах, – нескончаемый мир, субботний спокойствие, тишь райская. Сердце Господне, тишайшее, солнце Блаженств, солнце всех притч, – королевство Божие. 4. ЦАРСТВО БОЖИЕ i И призвав двенадцать воспитанников Своих… послал их Иисус, разговаривая: …проповедуйте, что приблизилось королевство небесное.( Мт. 10, 1, 7.) Они отправь, и проходили по селениям, возвещая Блаженную Весть( Лк. 9, 6.) После этого же, выбрал Господь и остальных 70 воспитанников, и послал их по два перед лицом Своим во любой град и пространство, куда сам желал идти. И произнес им: жатвы немало, а делателей недостаточно; итак, молите Господина жатвы, чтоб отправил делателей на жатву Свою. Идите! Я отправляю вас, как агнцев посреди волков… И, ежели придете в какой-никакой град и воспримут вас… говорите: " приблизилось к вам царствие Божие ". Если же не воспримут, то, вышедши на улицу, скажите: " И останки, прилипший к нам от вашего городка, отрясаем вам; но ж знайте, что приблизилось к вам царствие Божие "( Лк. 10, 1–3, 8–11.) Первых двенадцать воспитанников послал Иисус, по свидетельству Матфея, еще до экзекуции Иоанна Крестителя( 11, 2), следственно, в начале служения; а по свидетельству Марка( 6, 7–12) и Луки( 9, 1–6), уже после экзекуции, означает, в конце служения. Ирод же, услышав об Иисусе, ибо имя Его стало гласно… заявлял: это Иоанн Креститель воскрес из мертвых( Мк. 6, 14). И недоумевал: … " кто же этот, о котором я слышу такое? " И находил увидеть Его.( Лк. 9, 7–9.) А на крайнем пути Господа в Иерусалим, некие из фарисеев разговаривали Ему: выйди и удались отсюда, ибо Ирод желает уничтожить Тебя( Лк. 13, 31.) Маленький Ирод Антипа, слыша народную молву об Иисусе: не это ли Христос-Мессия( Мт. 12, 22.), — вспомнил, может быть, отца собственного Ирода Великого: " Ирод имеется Иисус( Мессия), – разговаривали Иордане ". [539] Ирод-отец желает уничтожить Христа Младенца( Мт. 2, 13), а Ирод-сын – Мужа. Иродовой закваски берегитесь( Мк 8, 15), — скажет Господь, по умножении хлебов, когда захотят Его самого изготовить повелителем, новеньким Иродом( Ио. 5, 15); скажет и о всех схожих Мессиях: все, насколько их ни приходило до Меня, сущность воры и грабители.( Ио. 10, 8.) Близкий к Нему, в Галилее, " разбойник " – Ирод; далекий, в Риме, – Тиберий, тогда, а позже – Нерон, " Зверь " Апокалипсиса. " Царство Зверя " – против королевства Божия. В день, когда отправляет Господь воспитанников на проповедь, королевство Божие вступает в историю – сталкивается лицом к лицу с королевством Зверя. Брошенное в землю, семя прорастает; секрет Царства раскрывается, как может постоянное раскрываться во времени. Что произношу вам в темноте, говорите при свете; и что на ухо слышите, проповедуйте на кровлях( Мт. 10, 27). Эта первая точка королевства Божьего в пространстве и времени, разрастаясь нескончаемо, обнимет вселенную: И проповедана станет сия Блаженная Весть царствия по всей вселенной( Мт. 24, 14). Ii Что такое королевство Божие? Много недоразумений меж Христом и христианством, но, видится, нет большего, чем это, – в сердечко Евангелия, сердечко Господнем. Где королевство Божие? " Не на земле, а на небе ", – отвечают христиане; " на земле, как на небе ", – отвечают иудеи. Кто, в данных 2-ух ответах, поближе ко Христу, – те ли, кто отверг Его, или те, кто принял? Да станет свобода Твоя и на земле, как на небе, — тут, для христиан, глухо, мертво звучит " на земле "; резво, четко, – лишь " на небе ". Вот отчего и основное прошение мольбы Господней: да приидет царствие Твое, — так бессильно, глухо, мертво. Сколько веков повторяют люди эту мольбу – живое биение сердца Господня, – с каждым днем все глуше, мертвее, бессильнее! Если королевство Божие не на земле и на небе, а лишь на небе, то прибывать ему некуда. Вот где мог бы заявить Господь: " Те, кто со Мной, Меня не сообразили ". Поняли Его свои, детки Израиля, и не приняли, распяли; приняли посторонние, " псы ", язычники, но не сообразили, и также, желая иначе, распяли. Эллины, ежели бы к ним пришел Господь и проповедал у них королевство Божие, не лишь небесное, но и земное, может быть, не распяли бы Его по плоти, но сделали бы ужаснее, – посмеялись бы над Ним, как над Павлом, в Ареопаге: об этом послушаем тебя в иное время( Д. А. 17, 31–32.) Iii То, что нам, арийцам, эллинам, " псам ", тяжело, практически нереально, – детям Божьим, семитам, просто: не делить метафизически, прохладно, и не смешивать мифологически, кощунственно, а плотски, сильно, кроваво группировать два решетка, тот и этот; два распорядка, божеский и человеческий. Наша движущая держава, религиозная или антирелигиозная, – в уходе от решетка к Богу или от Бога к миру; держава же семитов – оборотная, в соединении Бога с миром. Глаз наш, арийский, наблюдает только бескрайность времени; глаз же семитский наблюдает Конец – тот горизонт глобальной летописи, где земля сходится с небом, время с вечностью. В этом религиозном эксперименте – держава вообщем всех семитов, иудеев же вособенности. Чувствовать с такою мощью Бога, входящего в историю, дано было лишь одному народу – Израилю. " Царство небесное " по-еврейски, malekut schamajim, по-арамейски, malek #251; Ta di schemaija, раскрывалось еще на Синае; на Сионе же, когда воцарится Мессия, – раскроется, появится уже совсем. В этом-то конкретно значении и употребляется словечко " королевство " в элементарном народе, во эпохи Иисуса. [540] " Царство небесное ", означает не лишь " сущее на небе ", но и " сходящее с неба на землю ". [541] В книжке Даниила, глобальная деяния, чем более удаляется преднамеренно, свободно, от цели собственной – королевства Божия, тем более близится к нему непроизвольно, неосознанно. Кончится водинмомент все старенькое, и начнется новое: королевство Божие с неба на землю падет, как созревший плод с бревна; тут еще, на земле, во времени, осуществится, как новейший эон глобальной летописи, где все земное сделается внезапно небесным, и небесное – земным. [542] Скоро, во дни жизни нашей, да воцарится Господь, и да приидет Помазанник Его( Мессия), и да высвободит люд Свой, — таково прошение древнеиудейской мольбы kaadisch. [543] Бог идет осуждать землю: трепещи перед лицом Его вся земля. … Да веселятся небеса, и да празднует земля; да шумит море, и что заполняет его. Да довольствуется поле и все, что на нем, и да ликуют все бревна дубравные, перед лицом Господа, ибо идет, ибо идет осуждать землю.( Пс. 95, 9; 11–13.) Вот что означает: " да станет свобода Твоя и на земле, как на небе ". Главное тут акцент для нас на слове " небо ", а для первохристиан, так же как для иудеев, на слове " земля ". Весть о королевстве Божьем, конце глобальной летописи, звучит для нас, как нерадостный колокол, а для них – как зовущая к победному бою трубка. Iv То же акцент на слове " земля " – в Блаженствах и в притчах. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.( Мт. 5, 5.) Царство Божье – " зерно, брошенное в землю "( Мк. 4, 26), зреющая на земле " жатва ", " драгоценность, скрытое в земле "( Мт 13, 38, 44). Царство небесное аналогично торговцу, ищущему неплохих жемчужин, который, нашедши одну драгоценную жемчужину, пошел и продал все, что имел, и прикупил ее.( Мт. 13, 45–46.) Как бы 2-мя цветами переливается жемчужина Царства; голубым, прохладным, небесным, и розовым, теплым, земным. Вся краса, вся сокровище жемчужины – в этом сочетании 2-ух цветов. Только один лазурный – остался в позднем христианстве, а красный – угас. С неба на землю пойдет королевство Божие, – это огненное жало притупить, означает прикончить Евангелие: уже не физиологически, плотски, как это сделал Израиль, а религиозно, метафизически, как мы это делаем, – распять Христа. V " Царство Божие имеется Церковь: большего, лучшего королевства на земле не станет, – станет лишь на небе ", – так задумываются или ощущают христиане наших дней, как какбудто не для них произнесено это словечко Господне о Царстве: Сын человеческий придет во известности Отца Своего, с Ангелами Своими. Есть же некие из стоящих тут, какие не вкусят погибели, как уже увидят Сына человечного, будущего в царствии Своем.( Мт. 16, 17–28.) Так, в i Евангелии, а во ii-ом: … погибели не вкусят, как уже увидят царствие Божие, пришедшее в силе.( Мк. 9, 1.) Надо быть глухим, как мы глухи к словам Господним, чтоб не взятьвтолк, что, по этому слову, Церковь, во времени, в летописи, не может быть королевством Божиим в конце пор. Церковь имеется путь в дальную страну, возвращенье блудного сына, решетка, в родимый дом; но Церковь не Царство, как путь не дом. В Церкви утихнуть, как в Царстве, все одинаково что вселиться на большущий дороге, как дома. Только что Церковь произнесла: " Я – Царство ", мир остановился на пути собственном, и Царство сделалось недостижимым: из-за " нескончаемого прогресса " отличен Конец; из-за " королевства человечного ", все одинаково, мирского, – страны, или церковного, – теократии, отменено королевство Божие. " Взять на себя иго Царства " – эта заповедь Талмуда( Гамалиил ii, 110 г. по Р. Х.), – ее же могла бы подтвердить и Церковь, – более противоположна евангельским словам о королевстве Божьем: тут оно – ураган, а там – долгий распорядок вещей. [544] Два религиозных эксперимента – близость Конца и близость Царства – в первохристианстве, нерасторжимые, в христианстве позднейшем, расторгнуты. Первое же словечко Господне о Царстве два эти эксперимента объединяет, как та драгоценная жемчужина Царства объединяет два цвета. Время исполнилось, и приблизилось Царствие Божие; обратитесь же и веруйте в Блаженную Весть.( Мк. 1, 15.) " Время исполнилось, #960; #949; #960; #955; #942; #961; #969; #964; #945; #953;, „кончилось“; начинается бесконечность – Царство Божие. Знайте, что вблизи, при дверях.( Мк. 13, 29.) Царство небесное, от дней Иоанна Крестителя поныне, мощью берется.( Мт. 11, 12.) Царство Божие достигло до вас( Мт. 12, 28), — Иисус Неизвестный v. , " нашло на вас ". Вот( уже) королевство Божие среди вас, Иисус Неизвестный v. .( Лк. 17, 21) Этим все наступает и заканчивается в Евангелии. Возведите очи ваши и посмотрите на нивы, как они пожелтели и поспели к жатве.( Ио. 4, 35.) Это, может быть, крайняя жатва на земле, не в иносказательном, а в прямом значении; крайнее, " блаженное лето " решетка, поэтому что " времени уже не станет "( Откр. 10, 6), – начинается бесконечность: посланы будут, в один и тот же день, жнецы – на жатву земную, и Ангелы – на жатву небесную. [545] С какою мощью ощущает сам Иисус близость Конца, разрешено осуждать по тому, что, отправляя воспитанников на проповедь, Он приказывает им торопиться, нигде не останавливаясь; ежели в одном городке не воспримут их, идти немедленно в иной: ибо подлинно произношу вам: не успеете обойти городов Израилевых, как приидет Сын человеческий.( Мт. 10.) Все для Него в Израиле, в мире, и в Нем самом, – как на лезвие ножа: вданныймомент Конец. [546] vi Нет нималейшего сомненья, что все эти слова Иисуса о Конце подлинны: вложить их в рот Его не могло бы придти в голову никому, уже во другом поколении воспитанников, когда были написаны Евангелия и когда все, о ком произнесено: " Смерти не вкусят, как уже увидят царствие Божие ", – вкусили погибель, а Царства не узрели. В этом – Большой скрытый, но тем наиболее непобедимый, " обольщение ", skandalon, не лишь первых веков христианства: вся его деяния до наших дней определяется замедлением Царства, отсрочкой Конца, свободным или невольным от него отречением, убылью в христианстве эсхатологии. Слишком естественным казалось, что конец глобальной летописи отличен ее продолжением; нереальные ход ее опровергнут натуральным, бесконечность – порой. Где обетование пришествия Его? Ибо с тех пор, как стали помирать папы, от истока творения, все остается так же.( Ii Петр. 3, 4) Это –( о кончине решетка) – слышали мы издавна; но вот, состарились, ждавши день за днем, и ничто не дождались. [547] Если Конец не пришел, означает, Иисус ошибся? Вывод этот видится нам неотразимым, может быть поэтому, что у нас нет религиозного эксперимента, желая бы издалека приближающегося к Иисусову эксперименту. Мы живем во времени; Он – во времени и в вечности. Мы делим их; Он объединяет. Вечность для Него не мысль, как для нас, а жизнь. Наша мерка одна – время; две меры у Него – бесконечность и время. День один у Господа, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день.( Пс. 89, 5.) Это знает Он, ощущает так, как никогда никто из людей не знал и не ощущал. Все наши слова одноцветно временны, тусклы и серы; любое словечко Его, как та жемчужина королевства Божия, переливается 2-мя цветами – розовым, теплым, земным, – времени, и голубым, прохладным, небесным, – вечности. Если бы подтверждено было с астрономической точностью, что в 16–17-м году кесаря Тиберия к земле приближалась комета, которая могла бы ее убить, и, только в крайней точке пути собственного, увлекаемая силой притяжения окружающих небесных тел, пронеслась мимо земли; ежели бы подтверждено было, с такою же точностью, что в узнаваемый период времени, возможно, чрезвычайно недалекий к тому, когда мы живем, та же комета возвратится опять на ту же фатальную точку и уже от пути собственного не уклонится, взойдет над землей большим светилом Конца, в тот предреченный день, когда. земля и все дела на ней сгорят… воспламененные небеса разрушатся, и разгоревшиеся стихии растают( ii Петр. 3, 10, 13); ежели бы, вконцеконцов, подтверждено было, что один лишь человек на земле, Иисус, знал об данных 2-ух вероятных Концах, реальном и будущем, но не знал, какой-никакой из 2-ух совершится, то, может быть, мы сообразили бы, что означает в губах Его: время исполнилось – закончилось: вблизи, при дверях. Vii Нет, Иисус не ошибся: Он видел то, что вправду творилось в мире – восходившее тогда, желая еще не во внешнем, а лишь во внутреннем небе, в Его же своем сердечко, большое освещало Конца, и знал точно, что наружный Конец совпадает с внутренним, поэтому что Сын человеческий для такого и пришел, чтоб эти два конца совпали в королевстве Божием; знал, что люди имеютвсешансы зайти в Царство вданныймомент, ежели лишь захотят; но захотят ли, не знал, в начале служения; только в конце узнал: Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! Сколько раз Я желал составить деток твоих, как наседка собирает птенцов собственных под крылья, и вы не захотели!( Мт. 23, 37.) Это и означает: волшебство королевства Божия уже наступало, уже вступало во время, в историю, и могло бы зайти совсем, ежели бы люди этого так захотели, как Он. Лучше всех былых и грядущих историков знал Иисус доминирующий в летописи закон необходимости – ужасную силу человечной беспомощности, косности, тупости, трусости, лжи, маловерия; но знал и то, что ежели справиться их людям нереально, то " все можетбыть Богу "( Мк. 10, 27). Нет, Иисус не ошибся: вправду, одну минутку, все в Нем самом, в людях и в мире колебалось, как на лезвие ножа, чтоб в последующую минутку свалиться в ту или иную сторону, – в какую конкретно, – этого Он снова не знал – не мог, не желал, не обязан был ведать, чтоб Своей и человечной свободы не сорвать. Царство Божие, добрый конец " отвратительной бесконечности " – глобальной летописи, было вправду, одну минутку, так вблизи и можетбыть, как еще никогда, поэтому что лишь в те дни был на земле настоящий Царь, Помазанник Божий, Иисус; а в последующую минутку, когда люди отвергли Его, было оно так же далековато и нереально. Мимо населенияземли Царство прошло, как чара мимо уст. Две были чаши: мучений Голгофских и Царства Божия; та прошла мимо Сына человечного, ежели бы не прошла эта мимо населенияземли. Знал Иисус, что имеется две чаши; но мимо кого какая пройдет, не знал – не мог, не желал, не обязан был ведать, до конца, до Гефсимании, где все еще молится: да избегает Меня чара сия.( Мт. 26, 39.) Viii " Мог ли Он не обманывать перед Самим Собою, разговаривая, в движение 2-3 лет служения Своего: „царство Божие наступит сейчас“, – узнает некто из левых критиков. [548] Этот нелепый вопрос указывает лишь, до какой-никакой слепоты доводит людей недочет религиозного эксперимента. Надо бы спросить не " мог не обманывать Иисус ", а " мог ли обманывать? ". Не был ли Он разумнее, чем это видится левым критикам? На хохот не лишь разумным противникам собственным, но и глуповатым детям, мог ли произносить сейчас: " королевство Божие наступит вданныймомент ", а завтра: " не вданныймомент ", – ежели бы меж нынешним и завтрашним днем не вышло кое-что решающее, понятное всем: " и вы не захотели "? Надо бы втомжедухе спросить: проще ли два-три месяца произносить: " конец решетка станет вданныймомент ", чем два-три года? Или для Того, Кто получился, желая бы на одно мгновенье, из времени в бесконечность, нет совсем таковой ощутимой меж периодически различия, как для нас, погруженных во время неотлучно? Что для Него означает " вданныймомент ", нам тяжело взятьвтолк, поэтому что мы и Он произносим на различных языках: мы – на языке лишь времени, Он – на языке времени и вечности. В лучшем случае, мы зрим один дальний, грядущий Конец; Он наблюдает их два: недалекий, будущий, – в первые дни служения Своего: " время исполнилось – закончилось ", а в крайние дни, – дальний, грядущий: это еще не конец… Проповедана станет сия Блаженная Весть царствия по всей вселенной, во аттестат всем народам; и тогда придет конец.( Мт. 24, 6, 14.) Ix Как бы две меры перемежаются в Нем: мерка Сына человечного – время, и мерка сына Божьего – бесконечность: ежели у Господа " тысяча лет, как день недавний ", – миг, то две тыщи лет христианства – два дня – два мига. Когда Иисус произносит: " вблизи, при дверях ", то основное тут не то, как вблизи Царство, а то, что оно станет наверняка, как завтра наверняка солнце взойдет, или сейчас наверняка станет беда, ежели облако надвинулась, и вдалеке уже блещет молния. [549] Полного познания о том, когда станет Конец, у Сына человечного быть не может. С большею ясностью этого невозможно заявить, чем произносит Иисус: Дня же такого или часа никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын; знает лишь Отец.( Мк. 13, 32.) Сыну открыл Отец все, несчитая этого. В данной единой точке нужно было Сыну отделиться от Отца, чтоб зайти из такого решетка в этот, из вечности во время, – существовать, мучиться и помереть. Если бы знал Иисус наверняка, что Конец вданныймомент, или втомжедухе наверняка знал, что не вданныймомент, то, в обоих вариантах, не возвестил бы Блаженной Вести так, как возвестил; не жил бы и не погиб так, как жил и погиб. Самое беззащитное, открытое, уязвимое пространство в сердечко Его, наиболее человечное в Сыне человечном, родное людям, недалёкое, братское, – это неведение: вданныймомент или не вданныймомент Конец. Это свободное неведение, как бы отпадение, отрицание Сына от Отца, – может быть, наибольшая, неизреченнейшая из всех Его жертв. Здесь основная, секретная мучение Его, колебание, обольщение, до креста неодолимое; правило мучений – Страстей Господних; тут же Гефсиманское борьба, агония не лишь Христа, но и только христианского населенияземли: Доколь же, Владыка святой и святой, не судишь и не мстишь… за кровь нашу? вопиют души убиенных очевидцев Божьих из-под жертвенника перед престолом Всевышнего. И произнесено им, чтоб утихли еще на маленькое время —( Откр. 6, 9–11.) Малое – для них, а для нас – большое: " агония " глобальной летописи, " отвратительная бескрайность ", вместо благого Конца. Х Если Учитель объединяет две меры, человечную – времени, и божескую – вечности, то воспитанники перемешивают их. С точностью передают они слова Его о том, что Сыну обязано потерпеть, но не понимают их и ужасаются. Слова этого не сообразили они, и оно было заперто от них, так что они не постигли его, а спросить Его… опасались.( Лк. 9, 45.) Вот отчего так тяжело взятьвтолк, что означает для самого Иисуса просрочка Конца. Все еще земля горит под ногами Марка-Петра, а в iii Евангелии, уже остывает. Видя, что Конец не начинается, люди начинают помещаться для продолжения решетка. [550] Вдруг – безотлагательно, #949; #965; #952; #941; #969; #962;, после скорби дней тех… силы небесные поколеблются… и все племена земные… увидят Сына человечного, будущего на облаках небесных( Мт. 24, 29–30), — так, в i Евангелии, а в iii-м: не безотлагательно Конец, Иисус Неизвестный Х. .( Лк. 21, 9). Этим-то и решается все в христианстве. Павел уже переводит стрелку на часах глобальной летописи с ночного счета – Конца, на дневной – продолжения решетка: молим вас, братия… не спешить… и не смущаться… от слова, какбудто уже начинается день Христов.( Ii Фесс. 2, 1.) Но огненное жало Евангелия, эмоция Конца, стынет медлительно. " Маран афа, Господь грядет ", – все еще воздыхание Павла, так же как только первохристианства. " Молимся мы, да приидет Господь и да разрушит мир ", – скажет Ориген. [551] " Все воздыхание наше – о кончине века этого, vota nostra suspirant saeculi hujus occasum ", – скажет и Тертуллиан. [552] ce гряду быстро, — трижды повторяет Господь в Откровении( 22, 7; 12, 20). Смерти не вкусит, как уже увидит Сына человечного, " будущего в силе ", Иоанн на Патмосе. Слово Господне о быстром пришествии Царства исполнится, желая и не так, как было понято, – не в Истории, а в Мистерии, Но ежели бы все первохристианство уже не наблюдало воочию Пришествия – Присутствия Господня, Парузии, то и христианства бы не было. Xi Правда ли, что с точки зрения Самого Иисуса, как заявляет левая оценка, не может быть и речи о постепенном росте и развитии королевства Божия в летописи, во времени; что оно совершенно имеется, или его совершенно нет? Правда, в том значении, что невозможно быть частично живым или дохлым, а разрешено лишь совершенно; но не истина, что продолжительно королевство Божие не может продолжительно вырастать, развиваться в жизни населенияземли. Царство Божие аналогично тому, как ежели человек кинет зерно в землю; и дремлет, и встает, ночкой и днем; и как зерно вырастает, не знает он. Ибо земля хозяйка собою производит поначалу зелень, позже колос, позже совершенное семя в колосе. Когда же созреет плод, безотлагательно – внезапно, Иисус Неизвестный xi. человек отправляет серп, поэтому что установилась жатва.( Мк. 4, 26–29.) Это и означает: королевство Божие, назло отсрочке Конца, совершается во времени, в летописи; медленная в нем постепенность развития смешивается с мгновенною внезапностью Конца: продолжительно грозовая держава копится в туче, доэтого чем разразится молнией; облако – деяния, молния – Конец. В королевстве Божьем проистекает взаимодействие 2-ух сил – постепенной, человечной, и Божеской, внезапной. Та же и тут антиномичность, " согласная противоположность ", как во всех глубинах религиозного эксперимента. Xii Только при свете Конца, мы осознаем, зрим, что такое королевство Божие. Можно заявить с точностью математической формулы: наше Знание Царства прямо сообразно ощущению Конца и назад сообразно ощущению исторической бесконечности, такого, что мы именуем " нескончаемым прогрессом ". Житницы мои сломаю и построю огромные, и соберу туда целый хлеб мой и все благо мое. И скажу душе моей: воротила! немало блага лежит у тебя на почтивсе годы; покойся, ешь, пей, веселись, — произносит Бесконечный Прогресс, и слышит: сумасшедший! В эту ночь душу твою поймут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?( Лк. 12, 16–20.) Xiii Бесы исповедуют Господа ранее людей. Ближе к нему имеютвсешансы быть бесноватые, чем здоровые: к королевству Божьему, земному, malekut schamajim, может быть поближе бандит с бомбою, чем провожающий его на смерть поп. Быть реальным революционером невозможно, не веря, что завтра станет революция; так же невозможно быть и реальным христианином, не веря, что завтра станет королевство Божие. Надо, естественно, делать разумную поправку на время – закон исторической необходимости, – ту самую, которую делает Господь: " дня такого или часа не знает никто "; но первично-парадоксальное эмоция Конца остается: " вблизи, при дверях "; завтра – сейчас – вданныймомент Конец. Xiv " Иисус имеется Иисус " – Царь: в данных 3-х словах все христианство. [553] Но сам Иисус никогда не именует Себя ни " Христом ", ни " Сыном Божиим ", а лишь " Сыном человечьим ". Левая оценка подразумевает, что имя " Сын человеческий ", в мессианском смысле, основано на ложном переводе арамейского barnasch( bar enach, по-еврейски, у Даниила, ben adam): " человек "; что, следственно, Иисус именовал Себя элементарно " человеком ", и лишь позднейшие христиане, не осмыслив, что означает, в губах Его, " человек ", сделали из этого слова мессианское название " Сын человеческий ". [554] Но, обязано быть, словечко " человек ", в губах Самого Иисуса, звучало так, что не могло быть передано подругому, как этим неясным, на языке греческих классиков не имеющимся совсем, сочетанием слов: " Сын человеческий " Иисус Неизвестный xiv. Слова этого нет ни в посланиях Павла, ни во всем Новом Завете( несчитая видения первомученика Стефана, Д. А. 7, 56), ни у ранних Отцов; лишь к истоку ii века, у гностиков, Маркиона, Валентиниана и Офитов, оно возникает опять. [555] " Ныне Иисус уже не Сын человеческий, а Сын Божий ", – обучает Послание Варнавы, в конце i века. [556] Имя " Сын человеческий ", в значении первичном, евангельском, тут уже позабыто, или еще не понято. Лучшая порука в исторической подлинности этого слова и имеется конкретно то, что Церковь не поняла его и не усвоила. [557] Кто этот Сын человеческий?( Ио. 12, 34), — узнают иудеи самого Иисуса; так же могли бы и мы спросить, чрез две тыщи лет: это и для нас все еще невнятное имя Непонятного, неизвестное – Неизвестного. Xv Имя " Сын человеческий " ничто не означало бы, в губах Иисуса, ежели бы не напоминало Даниилова пророчества: Вот, с облаками небесными, шел как бы Сын человеческий, bar enach; дошел до Ветхого деньми, и подведен был к Нему. И дана Ему администрация, и известность, и королевство, чтоб все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его – владычество постоянное, оно же не пройдет, и королевство Его не разрушится.( Дан. 7, 13–14). Именем этим заявляет Иисус Свою нерасторжимую ассоциация с Израилем: Ибо избавление от Иудеев.( Ио. 4, 22.) Именем этим произносит Иисус, что Он имеется Тот, в Ком исполнилось Даниилово предсказание. Полного, но, осмысливания не мог Он ждать от слушателей и, как бы намеренно, загадывал им загадку этим прозрачно-темным именованием, чтоб вынудить их самих поразмыслить, кто Он таковой. Только " приуроченныек ", может быть, знают, – " вам дано ведать тайну королевства Божия ", – что " Сын Человеческий ", bar enach, в значении Даниилова пророчества, – сам Иисус; другие же задумываются, что Он произносит о 3-ем лице. [558] Сам Себя именовать " Мессией-Христом " не мог Иисус, поэтому что необходимо было, чтоб люди узнали и признали Его вольно; сами для себя сделали Его Христом – Царем единым не снаружи, а внутри; сообразили, узнали, что " это Он ", Кто же Ты? — узнают Иудеи, видится, с чистосердечным сомнением( Ио. 8, 25). Но на этот вопрос – единый протест Его: " Я ". Если не уверуете, что это Я, Иисус Неизвестный xv. , то умрете во грехах ваших. Когда вознесете –( на крест) – Сына человечного, тогда спрашиваете, что это Я.( Ио. 8, 24, 28.) Раз лишь в жизни открыл Иисус, что означает " Сын человеческий ", когда на вопрос первосвященника: Ты ли Иисус, Сын Благословенного? — ответил: " Я "( Мк. 14, 61–62), и это Ему стоило жизни. Xvi Каждый день Кущей творилось путешествие кругом жертвенника( в Иерусалимском храме), с возглашением псалма( 117, 15): " О, Господи, спаси же! " – упоминает Мишна. [559] " Молились же так: ani we-hu, „спаси! “ – докладывает рабби Иегуда. В этом „ani we-hu – то неизреченное имя Божье“, которое Бог откроет людям лишь тогда, когда придет Мессия. „ani we-hu, означает: „Я и Он“; „Я есмь Он“, – разъясняет Мишна. " Чтобы раскрыть тайну этого имени, и пришел Иисус“, – обучает раввин xx века, и, может быть, сообразили бы его, желая и прокляли, раввины i—ii века. [560] Когда Иисус раскрывает тайну Свою воспитанникам: Я и Отец одно( Ио. 10, 15), — то это и означает: " Я есмь Он ", ani we-hu. Xvii Именем " Сын человеческий " Иисус как бы произносит людям: " Я таковой же человек, как вы ". Но в этом принятии человечного равенства ощущается, может быть, более только другая, нечеловеческая натура, другое вещество Иисуса: насколько бы ни погружался Он в населениеземли, не может окунуться в него до конца, поэтому что у Него другой удельный вес. Bar enosch, " Сын человеческий ", в губах Его звучит как bar elaha, " Сын Божий ". [561] Если бы людей спросили обитатели иной планеты, по ком осуждать им о человечестве, то не на кого бы людям сориентировать, не о ком бы заявить, несчитая Иисуса: Се Человек. Ессе homo. Можно во Христа не верить, но невозможно не признать, что было кое-что в человеке Иисусе, что принудило людей преклониться перед Ним, как ни перед кем никогда еще не преклонялись они и, возможно, никогда уже не преклонятся. Бог превознес Его и дал Ему имя больше каждого человечного имени, чтобы перед именованием Иисуса преклонилось каждое колено небесных, земных и преисподних, и любой язык исповедал, что Господь Иисус имеется Христос-Царь.( Филлип. 2, 9–11.) Xviii После одной неудачной пробы превратить Иисуса в " миф " изготовлена была иная, настолько же плохая, – обосновать, что Иисус не Иисус, сам Себя никогда не именовал " Христом " и никем не был Им признаваем при жизни, а был лишь после погибели признан. [562] Но крестная надпись, titulus crucis: Иисус Назорей, Царь Иудейский( Ио. 19, 19), — наиболее первое и истинное историческое аттестат о жизни и погибели человека Иисуса, делает невозможным колебание, что Он осужден и казнен римской властью как Мессия, Царь Израиля, " враг кесаря "( Ио. 19, 12), " зачинщик бунта ", auctor seditionis. [563] Если же Он погиб за это, то с этим, естественно, и жил. Надо отвергнуть историческую достоверность распятья, нужно превратить Иисуса в " миф ", чтоб отвергнуть мессианство Христа. [564] Что же означает " Иисус имеется Христос-Царь? " Этот вопрос ставится и позволяется жизнью только христианского населенияземли, глобальной историей. Чтобы заглушить вопрос или войти мимо него, как мы заглушаем или проходим мимо, нужно убить христианство. И надели Его в багряницу, и, сплетши терновый корона, – возложили на Него, И начали поздравить Его. " радуйся, правитель Иудейский! " И колотили Его по голове тростью, и плевали на Него, и, становясь на колени, кланялись Ему.( Мк. 15, 17–19.) Это люди сделали с Ним и все-же поверили, что Бог. посадил Его одесную Себя на небесах, превыше каждого истока, и власти, и силы, и каждого имени, называемого не лишь в сем веке, но и в будущем; и все сразил под лапти Его и поставил Его больше только.( Ефес. 1, 20–22.) Можно во Христа не верить, но невозможно не признать, что не было в мире большей силы, чем та, которая принудила людей в это поверить. Сколько бы люди ни забывали об этом, вспомнят когда-либо, что единственный Царь царствующих и Господь господствующий – этот поруганный, осмеянный, оплеванный, тернием венчанный, распятый Царь. Xix Кажется, и людям наших дней, меньше только размышляющим о королевстве Божьем, почаще только прибывает в голову, что европейская, былая христианская, культура доживает свои крайние дни. Если даже " конец Европы " не означает еще " конец глобальной летописи ", а означает лишь взлет на один из тех перевалов, откуда виден ее горизонт, – настоящий Конец, – то, за две тыщи лет христианства, не был никто на таком крутом перевале, как мы, и никому не раскрывался горизонт глобальной летописи, конец ее с такою ясностью, как нам. Если же, по найденной нами формуле, Знание королевства Божия прямо сообразно ощущению Конца и назад сообразно ощущению исторической бесконечности, то мы, как никто, могли бы ведать, что такое королевство Божие. Почему же не знаем? Почему так забыли о нем, как, за две тыщи лет христианства, не забывал никто? Почему самая странная для нас, невозможная, бессильная, безнадежная из всех молитв: " да приидет царствие Твое "? Кажется, все поэтому же: поэтому что два религиозных эксперимента, нерасторжимых в главном же слове Иисуса о Царстве, – эксперимент Конца: " время исполнилось, закончилось ", и эксперимент Царства: " приблизилось ", – для нас уже расторгнуты; поэтому что королевство Божие для нас уже не на земле и на небе, а лишь на небе, и известие о нем, трубка, прежде звавшая к победному бою, сейчас звучит как нерадостный колокол; поэтому что Церковь, как королевство Божие на земле, имеется на половине прерванный, сделавшийся зданием, путь, и люди утихли в Церкви, как в Царстве, уже утратив веру возвратиться в родимый дом, поселились на большущий дороге, как дома; и, вконцеконцов, основное, поэтому, что мы все еще не " обратились ", не " перевернулись ", не " опрокинулись ", не сообразили, что нездоровые, а не здоровые, имеют нищету во докторе; не праведников пришел Господь кликнуть к покаянию, а грешников; что не святые, состоятельные, сытые, опьяненные, а бедные, голодные, желающие, – такие, как мы, может быть, первые услышат из уст Его: " счастливы "; мытари и блудницы имеютвсешансы зайти в королевство Божие вперед тех " праведных ". Кажется, мы не знаем, что такое королевство Божие поэтому, что все еще не сообразили, что означает: брачный пир готов, а званные не были благородны. Итак пойдите на распутья, и всех, кого найдете, называйте на брачный пир. И рабы те, вышедши на пути, собрали всех, кого лишь отыскали, и злобных, и хороших; и брачный пир наполнился возлежащими.( Мт. 22, 8–10.) Может быть, эти, на распутьях найденные и только в заключительную минутку званные, злобные с хорошими смешанные, – мы. Кажется, Господу вданныймомент нужнее святых, ушедших из решетка и спасшихся, грешные, погибающие с миром, практически отчаявшиеся, готовые всунуть шею в петлю, но все-же надеющиеся, желая и сами этого не понимающие, – что, в заключительную минутку, Он придет и выручит их, вынет их шею из петли, – буквально такие, как мы. О, ежели бы мы лишь могли заявить, как разбойник на кресте: помяни меня. Господи, когда приидешь в царствие Твое! мы, может быть, услышали бы: сейчас же будешь со Мною в раю.( Лк. 23, 42–43.) Не завтра, не чрез две тыщи лет, а сейчас, вданныймомент, – в этом вся Блаженная Весть, Евангелие. О, ежели бы мы лишь сообразили, что означает: да станет свобода Твоя и на земле, как на небе, — мы, может быть, спаслись бы, и с такого самого места, в ту самую минутку, где и когда сообразили бы это, начался бы для нас путь к королевству Божию; ежели бы мы лишь сообразили, что нам, может быть, более, чем кому-либо, за две тыщи лет христианства, произнесено: люди будут издыхать от ужаса и ожидания бедствий, будущих на вселенную, ибо силы небесные поколеблются. … Когда же начнет осуществляться то, тогда восклонитесь и подымите головы ваши, поэтому что приблизилось освобождение ваше.( Лк. 21, 26–28). Ужас конца для одних – удовлетворенность освобождения для остальных: в этом вся Блаженная Весть о королевстве Божьем. Xx Ужас христианского населенияземли в том, что миром овладели вданныймомент, как никогда, не злобные люди и не глупые, а совершенно не-люди – человекообразные, " плевелы ", не-сущие, не лишь российские, но и всемирные слуги Мамоновы-Марксовы, гадкая помесь буржуя с пролетарием. И люди запуганы так, что уже не смеют быть людьми и торопятся утратить человечное лицо родное, чтоб сделаться таковыми же безличными, как те, над ними царящие " не-люди ". Больше, может быть, и вданныймомент людей, а человекообразных меньше, чем это нам видится; но сплоченные в дьяволову храм – Всемирный Интернационал, они всемогущи, а люди бессильны, безвластны, поэтому что разрозненны: Церкви Вселенской, единого места, где могли бы они объединиться, все еще нет. Вот отчего, ежели дело христианского населенияземли и далее сходит, как вданныймомент, то человек, утратив лицо родное совсем, получит насекомообразную мордочку, и кучка термитов-титанов( таковыми кажутся они запуганным людям), или даже один из них, единый, будет во голове человечного термитника, что и станет концом глобальной летописи, – королевством Не-сущего. " Не-люди " совершают с людьми уже и вданныймомент то же, что с русскими удельными князьями делали татаре Золотой Орды: кладут их на землю в ряд и, придавив досками так, что хрустят у них останки, садятся на них и, празднуя победу, пируют. Выбиться из-под не-людей, вскочить и увидеть, как те опрокинутся навзничь, и прахом и пылью рассыплются, – вот уже всем людям понятное, простейшее правило королевства Божия. Не-люди хоронят людей живьем, а те и пошевелиться не имеютвсешансы, как в летаргическом сне. Сон встряхнуть, стать из гробов и увидеть, как могильщики сами в вырытую ими яму упадут, – вот снова понятное всем, правило королевства Божьего. Если Богу и нам станет угодно, то, может быть, завтра, когда нас стукнут по одной щеке, мы подставим иную; но сейчас, может быть, святее и праведнее припомнить, что тут еще, на земле, в летописи, Страшный Суд наступает; тут еще услышат не-люди вердикт: идите от Меня, проклятые, в пламя нескончаемый.( Мт. 25, 41). И сходят, и сгорят, и ничто от них не остается, несчитая кучки смрадного пепла. Это увидеть – также понятное нам всем правило королевства Божия. Xxi Грешные Царство начнут – кончат святые. Меч обоюдоострый да станет в руке их, для такого чтоб исполнять мщение над народами, суд над племенами( Пс. 149, 6–7), … Господи! вот тут два клинка. Он произнес им: достаточно.( Лк. 22, 38.) И один из них стукнул роба первосвященникова и отсек ему правое ухо.( Лк. 22, 50). Не было бы, может быть, и христианства, ежели бы Господь не произнес Петру: вложи меч в ножны( Ио. 18, 11); но, ежели бы Петр не обнажил клинка, может быть, также христианства бы не было. Завтра, может быть, святые падут от клинка, но сейчас благочестиво и непорочно обнажат они меч на овладевших миром не-людей. Сущих против не-сущих крестовый поход – также понятное всем людям правило королевства Божия. Были святые, одинокие, от решетка ушедшие, безвластные, бессильные; станет " люд святых ": Царство, и администрация, и достоинство царственное дано станет народу святых.( Дан. 7, 27.) Так же, как вданныймомент правит миром " люд окаянных ", " Всемирный Интернационал ", станет править " люд святых ". Будут господствовать с Ним( Христом) тыщу лет( Откр. 20, 6), еще до конца решетка, – во времени, в летописи. Xxii Все это и означает: с такого самого места, в тот самый-самый миг, где и когда мы это поймем, начнется для нас путь к королевству Божию, и, ежели оно еще не наступит, то приблизится безгранично уже тут, на земле, в всякой точке места и времени. Буду бродить перед лицом Господним на земле живых.( Пс. 114, 9). Если мы это поймем, то сердечко наше – размагниченная стрелка на компасе, опять намагнитится, дрогнет и обратится к магнитному северу, – королевству Божию; опять ощутим мы, что " вблизи, при дверях ": " не прейдет род сей, как все это станет ", по непреложнейшему слову Господню: небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут.( Мт. 24, 35). Только бы не утихнуть на большущий дороге, как дома, – в Церкви, как в Царстве. Ищущий да не покоится… покуда не отыщет; а найдя, удивится; удивившись, восцарствует; восцарствовав, упокоится ". [565] xxiii Первые точки королевства Божия теплятся уже и вданныймомент, как первые звезды в ночи. Все, или практически все наше художество – " Не-божественная Комедия ", сказка о королевстве Не-божьем. Но ежели было в средние века и еще за немало веков до христианства, в старых мистериях, другое художество, то, может быть, и опять станет. Иная Десятая Симфония другого Бетховена, может быть, восславит уже не старый беспорядок, а новейший космос, новое небо и землю, – королевство Божие. Все, или практически все наше познание обучает нас биться башкой об стену, голую или обитую подушками, как в одиночной камере для бешеных помешанных, – о " закон тождества " – погибели. Но ежели было другое познание, от Гераклита до Паскаля, ломающее стену, то, может быть, и опять станет. В ночь самоубийства, уже с холодком пистолетного дула на виске, упоминает бесноватый Кириллов " минутки вечной согласии "; упоминает и то, что сообразил в одну из них: отчего Ангел Откровения " клянется Живущим во веки веков, что времени уже не станет "( 10, б): " время исполнилось – закончилось "; настала бесконечность – королевство Божие. Мальчик влюбленный еще не знает, но, может быть, выяснит, выросши, что в благоухании розы – дыхании уст любимой – имеется уже райское внушение новейшей земли и новейшего неба – королевства Божия. После изгнания, такового продолжительного, что мы успели в нем состариться, опять, может быть, вернемся мы в родимый дом; ранним сутра откроем окно, всею грудью вдохнем росистую бодрость черемухи, такую знакомую, вчерашнюю, как какбудто чужбины совсем не было; вслушаемся в хороший щебет лишь что проснувшихся птиц; вглядимся в голубое, без одного облачка, небо, такое же дальнее – недалёкое, как в самом раннем детстве, – и внезапно поймем, что означает: все готово; приходите на брачный пир. В длинном коридоре, с крупными, полукруглыми, буквально слуховыми окнами, таковыми высокими, что следовательно в них лишь небо, в старинном, желтом, с белыми колоннами, пор Александровых, дворцовом флигеле на Елагином полуострове, где я родился, – нескончаемые, приятные, райские, зеленые, с золотом, фарфоровые чашечки, с утренним, прохладным молоком: видел ли я их наяву или во сне, не знаю; знаю лишь, что когда-либо увижу снова, и они помогут мне " обратиться ", начинать, как дитя, чтоб зайти в королевство Божие. Xxiv Бедный Афанасий Иванович! Когда погибла Пульхерия Ивановна, лучше бы и ему помереть с нею, чем 5 лет страдать так, что на него было жаль глядеть. " Боже! – задумывался я, – 5 лет всеистребляющего времени; старец уже бесчувственный… которого вся жизнь, казалось, состояла лишь из сидения на высочайшем стуле, из ядения сушеных рыбок и груш, из добрых рассказов, – и таковая длинная, таковая жаркая грусть!.. Несколько раз напрягался он сказать имя покойницы, но на половине слова… лицо его лихорадочно исковеркивалось, и плач дитяти поражал меня в наиболее сердечко "( Гоголь. " Старосветские помещики "). Если бы не где-то на небе, в дальной вечности, а тут же, на земле, в том же старосветском домике под очеретовою крышею, с горячо натопленными комнатками и многообразно поющими дверями, опять увидел Афанасий Иванович живую Пульхерию Ивановну, сидящую на том же высочайшем стуле, в том же старом, карем с цветочками, платьице, с тем же лицом в трогательных, хороших морщинках; ежели бы он мог ее спросить, как, случалось, узнавал: " – А что, Пульхерия Ивановна, может быть, пора закусить что-нибудь? " И услышать протест: " – Чего же бы сейчас, Афанасий Иванович, закусить? разве коржиков с салом, или пирожков с маком, или, может быть, рыжиков соленых? " – и все было бы буквально такое же, как до разлуки их, и совершенно, совершенно другое, поэтому что оба знали бы, что не разлучатся уже никогда; ежели бы все это было, то, может быть, Афанасий Иванович сообразил бы, что королевство Божие означает удовлетворенность нескончаемого свидания любящих друг друга и совместно любящих Его. Xxv Не будут уже ни алкать, ни жаждать… и не станет лупить их солнце и никакой зной, ибо Агнец станет пасти их и руководить их на живые источники вод. И отрет Бог любую слезу с глаз их. И погибели не станет уже; ни плача, ни вопля, ни заболевания уже не станет, ибо бывшее прошло; се, создаю все новое.( Откр. 7, 16–17; 21, 4.) Для тех, кто более, чем верует, станет, – это уже имеется. кто знает, что это. Истинно, подлинно произношу вам: кто соблюдет словечко Мое, тот не увидит погибели вовек.( Ио. 8, 51.) Мы, бедные, услышим: " счастливы "; мы, жаждущие, услышим: " насытитесь "; мы, вопящие, услышим: " утешитесь ". Гарь спаленного решетка станет для нас только утренней гарью в тумане, смешанной с ароматом мяты, полыни и вереска, там, на несчастье Блаженств. Снова увидим лицо Его, опять услышим глас Его: " Блаженны бедные духом " … Небо нагорное сине, Верески смольным духом Дышат в счастливой пустыне… " Блаженны бедные духом " … Кто это, люди не знают, Но одуванчики пухом Ноги Ему осыпают. В королевстве Божьем люди выяснят, Кто это. О, лишь бы легкой пушинкой приникнуть к ногам Твоим, Господи, в Царстве – Блаженстве Твоем! 5. ОСВОБОДИТЕЛЬ i Идучи в день субботний хлебными полями, обязано быть по равнине Геннизарской, воспитанники Господни срывали колосья и, растирая их меж ладонями, ели. Голода этим не утолишь: будь по-настоящему голодны, могли бы зайти и приобрести пища в хотькакое селение, от Арбеелы до Магдалы, на богатейшей равнине, житнице всей Галилеи, а ежели бы не на что было приобрести, то воспитанникам рабби Иешуа не отказал бы никто в кусочке пища. Только Матфей упоминает о " голоде "( 12, 1); молоток и Лука ничто о нем не знают. Кажется, и в самом деле это не столько утоление голода, насколько забава зрелых деток. Но, ежели забыли воспитанники, как же Учитель не напомнил им, чем они играют; что в тех же громах Синайских, Тот же произнес: " помни день субботний ", – Кто произнес: " не убий "; и что " ни одна йота или ни одна царапина из Закона не прейдет, покуда не исполнится все "( Мт. 5, 18)? Прячась, обязано быть, в бурной пшенице Геннизарских полей, где времяотвремени случается она больше человечного роста, следили фарисеи за учениками рабби Иешуа и, увидев, что они совершают, вышли из засады, подошли к Нему и произнесли: Вот, воспитанники Твои совершают, что не обязано делать в субботу. Он же произнес им: разве вы не читали, что сделал Давид, когда был голоден сам и существовавшие с ним? Как взошел он в дом Божий и ел хлебы предписания, которых не обязано имеется никому, несчитая священников. И произнес им: суббота для человека, а не человек для субботы. Посему Сын человеческий имеется государь и субботы.( Мт. 12, 1–2; Мк. 2, 25–28). Очень бы просто могли оспорить фарисеи, что невозможно ассоциировать такого, что сделал Давид, с тем, что делали воспитанники рабби Иешуа: тот спасался от голодной погибели, а эти игрались с голодом. Главное же в ответе Иисуса: " суббота для человека ", им было совершенно не ясно; нужно бы целый Закон ниспровергнуть, чтоб это взять, поэтому что Закон, свобода Божия, больше воли человечной. Выслушали неговорянислова, отошли, спрятались, обязано быть, снова, как давеча, в засаду, и продолжали следить, что станет далее. Ii Иисус вошел в Капернаум, и они – за Ним. Он – в синагогу, и они. Был же там человек, имевший иссохшую руку. И следили за Ним( Иисусом), не излечит ли в субботу, чтоб свалить Его. Он же произносит человеку: стань на середину. А им произносит: обязано ли в субботу благо делать или зло? Душу избавить или убить? Но они молчали. И, посмотрев на них с бешенством, скорбя об ожесточении сердец их, произносит: протяни руку твою. Он протянул, и стала десница его здорова, как иная.( Мк 3, 1–5.) Они же пришли в неистовство.( Лк. 6, 11.) И, вышедши, немедленно составили с Иродианами совещание против Него, как бы Его убить.( Мк 3, 6.) Здесь, в Капернауме, началось; там, на Голгофе, закончится. Эта первая, на безоблачном небе счастливого лета Господня, темная точка, разрастаясь, превзойдет солнце, уже засиявшее было над миром, – королевство Божие. Всей Иисусовой жизни и погибели движущий рычаг – тяжба Его не лишь с фарисеями, но и со всем Израилем за нарушенную или исполненную Сыном волю Отца – Закон. Можно ли имеется яйцо, снесенное курицей в субботу? Рабби Гиллель произносит: " разрешено ", а рабби Шаммай: " невозможно ". Можно ли имеется хлебные зерна растертых в субботу колосьев? Рабби Иешуа произносит: " разрешено ", а остальные рабби молвят: " невозможно ". Оба спора кажутся нам одинаково порожними. Но ежели так, то Сын Божий сошел на землю, жил и погиб вследствии пустяков. Если мы так недостаточно знаем жизнь Иисуса, то, может быть, частично поэтому, что настоящий значение данной тяжбы Его с фарисеями нам все еще непонятен. Iii Кто такие фарисеи? Только ли мертвые законники, начетчики, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие, лицемеры, набеленные гроба, извне прекрасные, а внутри полные мертвых костей и каждой нечисти? Кто такие вообщем иудеи? Те ли наиболее " жиды ", что, по средневековой, может быть, и в наших сердцах все еще тлеющей, мифологии, распяли Христа и за это наибольшее в мире злодейство – единственные ответчики: кровь Его на нас и на детях наших?( Мт. 27, 25) Но ежели так, что же означает: избавление от Иудеев?( Ио. 4, 22.) За что Иисус, по чудному слову Варнавы, " очень обожал – перелюбил Израиля " Иисус Неизвестный iii. ? [566] Умер ли, во дни Господни, Израиль? Нет, " жив как никогда ", – даетответ глубочайший спец иудейства, историк Вельгаузен. В рабстве ли духовном Израиль? Нет, " сухость и жесткость законов главенствуют лишь в делах; в вере же воля удивительна ", – даетответ тот же историк. [567] Стоит только припомнить фарисея Гамалиила, Павлова учителя, сказавшего одно из мудрейших и свободнейших человеческих слов против иудеев, притеснителей христиан( Д. А. 5, 34–39), и самого Павла, былого Савла, " фарисея из фарисеев ", злейшего неприятеля Господня; стоит только припомнить и такого книжника, также, возможно, фарисея, которому скажет Иисус: неподалеку ты от царствия Божия( Мк. 12, 33), — чтоб взятьвтолк, что не все фарисеи – " лицемеры "; что не всем иудеям произнесено: ваш отец – диавол( Ио. 8, 44); и что, может быть, суд язычников над Израилем, наш суд, – лишь лай " псов " на деток Божьих. В том-то и кошмар этого Капернаумского совещания, что тут фарисеи, люди глубочайшей совести, не худшие, а лучшие в Израиле, когда решают уничтожить Иисуса, " осквернителя субботы ", " беззаконника ", – имеютвсешансы полагать себя правыми, по совести. Кто опорочит субботу, да станет верен погибели. Кто будет в субботу делать дело, та воротила да истребится из среды народа собственного, — произносит Господь.( Исх. 31, 14.) В том-то и узел Иисусовой " катастрофы "( словечко это желая и не буквально для такового Существа, как Он, но зато ясно всем), что 2-ух иудеев – Иуду, о котором скажет Господь воспитанникам: один из вас диавол( Ио. 6, 70.), — и Петра, которому скажет: отойди от Меня, сатана( Мк. 8, 33.), — делит, может быть, лишь один волосок, а объединяет Павел, впрошлом Савл: на том Капернаумском совещании, решил бы, естественно, и он: " уничтожить! ". Iv " Должно ли в субботу благо делать или зло, душу( жизнь) избавить или убить? " – на этот вопрос чрезвычайно просто могли бы ответствовать фарисеи, как даетответ Талмуд: " хранение жизни отменяет субботу ". [568] " Вам дана суббота, а не вы субботе ", – повторит, как какбудто подслушав словечко Господне, рабби Шимон, бен-Манассия. [569] Если бы даже фарисеи пор Иисуса с этим не согласились, все же в слове этом дана мерка их внутренней к Иисусу недалекости. " Милость более закона ", – скажет рабби Иоханан. [570] " Более принципиальное дело для них чистота сосудов, чем непролитие человечной крови ", – повторяет и Талмуд также как какбудто подслушанное словечко Господне о " фарисеях-лицемерах ". [571] – " Делающий недостаточно( по Закону) равен делающему немало, лишь бы сосредоточен был сердцем к Богу ". [572] И еще острее, " удивительнее ", " парадоксальнее ", подобнее словам Господним: " милостыню втайне создающий более Моисея ". [573] Отче наш и древнеиудейская мольба shemone hezra так идентичны, что, и в наши дни, любой еврей мог бы подтвердить мольбу Господню. [574] По всему этому следовательно, как вблизи было, в те дни, к Израилю, как можетбыть, по последней мерке, на одну минутку, королевство Божие. Что произносит Иисус тому фарисею-книжнику, мог бы Он заявить и всему Израилю: неподалеку ты от царствия Божия. V Но ежели так просто фарисеям ответствовать Иисусу, отчего же они молчат? Трудно, по Евангелию, решить, какая из 2-ух способностей вероятнее: то ли не слышат вопроса, как " детки беса ", " плевелы ", " не-сущие "; то ли неясно ощущают, как люди глубочайшей совести, что тяжба их с Иисусом не о добре и зле человечном, а о существе Божеском. Субботы Мои соблюдайте, ибо это – знамение меж Мною и вами… навсегда, поэтому что в 6 дней создал Господь небо и землю, в день же седьмой почил и лежал.( Исх. 31, 13, 17.) В королевстве Божием целый мир упокоится, так же, как Бог в седьмой день творения. Вечное обращение о Царстве, прототип его и путь к нему, – вот что такое Суббота. " Если б освятил Израиль хоть одну субботу, как следует, то освободился бы ", – и пришел бы Мессия, пришло бы королевство Божие. [575] Эту святейшую ассоциация меж Субботой и королевством Божиим расторгает Иисус, или фарисеям видится, что Он ее расторгает: сам же Мессия преступает субботу. Слышали вы, что произнесено старым, а Я произношу вам wa-ani amar leckhon, — однимсловом этим как бы разрывает Он все рукописание Закона, разрушает скрижали Моисеевы; тут, в Капернаумской синагоге, втомжедухе как там, на несчастье Блаженств, " переворачивает мир ". Vi Надо бы аннулировать целый Закон, чтоб аннулировать Субботу, поэтому что невозможно дробь Закона взять, а дробь отвергнуть. Так произносит Господь: души ваши берегите, не носите нош в день субботний.( Иер. 17, 21) Встань, бери кровать твою и ходи, — скажет Иисус Вифездскому расслабленному. Было же это в день субботний. Посему иудеи разговаривали исцеленному: сейчас суббота; не обязано тебе перемещать кровати.( Иер. 17, 21.) Здесь уже бесполезное повреждение субботы для иудеев разумеется: разрешено бы излечить, и не приказывая идти чрез целый град кровать. Сам же произносит: " Блажен, кто не соблазнится о Мне ", и, как какбудто намеренно, прельщает. До Иоанна( Крестителя) – закон и пророки.( Лк. 16, 16.) От дней же Иоанна… королевство небесное мощью –( насильем над Законом) – берется Иисус Неизвестный vi. , и насильники, #946; #964; #945; #963; #964; #945; #953;, очаровывают его.( Мт. 11, 12.) Это означает: меж Законом и Царством – прерыв, меч рассекающий: не мир пришел Я свести, но меч( Мт. 10, 34). Я пришел не сделать, а сорвать закон, — исказит, опрокинет, или выправит, восстановит словечко Господне Маркион, – это решить, может быть, не так просто, как нам видится. [576] Так же тяжело решить, преимущество ли Послание к Евреям, не Павлово, но, возможно, чрезвычайно недалёкое к Павлу: вот, наступают дни, произносит Господь, когда Я заключу с зданием Израиля новейший завет… Говоря " новейший ", указывает ветхость главного, а ветшающее… вблизи к уничтожению( Евр. 8, 8, 13); прав ли сам Павел, что " Иисус – конец Закона "( Рим. 10, 4)? " Ваш закон; их закон ", – произносит Иисус в iv Евангелии( 8, 17; 10, 34; 15, 25). " Ваш ", означает " не Мой "; " их ", означает " не Его ". Здесь уже не спорит Он о законе, как у синоптиков, а стоит вне закона. [577] Се, оставляется вам дом ваш пуст.( Мт. 23, 38.) Все это станет разрушено, так что не остается тут камня на кремне.( Мк. 13, 2.) Это исполнится с ужасающей точностью: дом Израиля, дом Закона, станет разрушен. Свалку нечистот на месте Иерусалимского храма, устроенную христианами, из нелюбви к иудеям, " жидам, распявшим Христа ", отыщет калиф Омар. [578] Этот человек –( первомученик Стефан) – не перестает произносить хульные слова на святое пространство сие и на закон; ибо мы слышали, как он заявлял, что Иисус Назорей разрушит пространство сие( церковь) и переменит обычаи( Закон), какие передал нам Моисей( Д. А. 6, 13–14). " Первохристианская община. Церковь, имеется дочь иудейской мамы; но мама оттолкнула дочь, когда увидела, что та уничтожит ее собственным поцелуем ". [579] Э! разрушающий церковь –( Закон) – и в три дня созидающий, спаси Себя самого и сойди с креста.( Мк. 15, 29–30). Это и означает: Иисус распят за то, что преступил и порушил Закон. Vii Только в том случае, позволено было бы аннулировать Субботу, закон премирный, постоянное обращение о королевстве Божьем, ежели бы оно уже пришло. В старом кодексе cantabrigiensis d уцелело словечко Господне, agraphon, не вошедшее в наше каноническое чтение Луки: в тот же день –( срывания колосьев) – Иисус, увидев человека, работавшего в субботу, произнес ему: человек! ежели ты знаешь, что делаешь, то ты блажен, ежели же не знаешь, то проклят и преступник закона. [580] Это означает: блажен, кто преступает Субботу – Закон, из-за королевства Божия. Входим же в спокойствие –( субботний спокойствие Царства) – мы, уверовавшие –( во Христа-Мессию), а для народа Божия еще остается субботство; ибо кто вошел в спокойствие Его, тот и сам упокоился от дел собственных, как и Бог – от Своих.( Евр. 4, 3, 9.) " Новый Закон( Завет) приказывает вам освящать субботу постоянно "( т. е. любой день – Суббота), – обучает Юстин Мученик. [581] Если спокойствие субботний имеется правило королевства Божия, то не суббота для человека, а человек для субботы. Кажется, на арамейском языке, где словечко bar nacha может обладать два значения: или " человек ", в обычном значении, или в мессианском: " Сын человеческий ", – словечко о человеке и Субботе обязано быть понято так: " Суббота для Сына человечного, а не Сын человеческий для Субботы ". Только тогда понятен и вывод: " Посему Сын человеческий имеется государь и Субботы " – королевства Божия Царь. Суббота имеется ожиданье Царства; лишь наступленьем ожиданье отменяется. Царство – мишень. Суббота – путь: ежели достигнута мишень, кончен путь. Viii Равви! дама эта взята в прелюбодеянии. А Моисей заповедал нам побивать таковых камнями. Ты что скажешь? — соблазняют Иисуса книжники и фарисеи, как какбудто Его же словами: " слышали вы, что произнесено старым, а Я произношу вам " … Но Иисус, наклонившись невысоко, писал перстом на земле, не обращая на них интереса. Когда же продолжали требовать Его, Он, восклонившись, произнес им: кто из вас без греха, первый брось в нее гранит. И снова наклонившись невысоко, писал на земле. Они же, услышав то и будучи обличаемы совестью, стали ретироваться, один за иным, начиная от старших до крайних; и остался один Иисус и дама, стоявшая среди.( Ио. 8, 4–9.) Вот где следовательно, что не все книжники и фарисеи – " лицемеры ", " сыны диавола ", " плевелы ", " не-сущие "; лишь люди глубочайшей совести могли так взятьвтолк, что означает: " кто из вас без греха ". Что препятствует им сделать закон? Если Ты желаешь. Господи, чтоб мир был, то нет правосудия( Закона), а ежели желаешь, чтобы было правосудие( Закон), то нет решетка. Выбери одно из 2-ух [582] — эту мольбу Авраама за осужденный мир – Содом – вспомнили, может быть, арбитра, и избрали мир, вместо Закона; вспомнили, что " милость более Закона ". Сами же совершают то, за что судят Иисуса, " беззаконника ". Если еще не сообразили, то уже один волосок изолирует их от осмысливания, что это мнимое повреждение имеется настоящее выполнение закона Отчего в воле Сына. Тихий глас человечного сердца в эту минутку внятнее для них громов Синайских. Почти узнали, что это Он. Тогда произнес Иисус к уверовавшим в Него Иудеям: ежели пребудете в слове Моем, то вы подлинно Мои воспитанники. И познаете правду, и правда сделает вас вольными.( Ио. 8, 31–32.) Дело проистекает за некотороеколичество дней до Голгофы. Видно снова и благодарячему, как вблизи было до крайней минутки к Израилю, – как можетбыть королевство Божие. Если же не узнает он правды, распнет Сына человечного, то поэтому лишь, что не выяснит в Нем Освободителя. Ix Делает Отец Мой поныне, и Я действую( Ио. 5, 17), — вот одно из глубочайших и неизвестнейших слов Иисуса Неизвестного, произнесенных безотлагательно по исцелении Вифездского расслабленного, – этом как какбудто бесполезном нарушении субботы: " встань, бери кровать твою и ходи ". И находили иудеи уничтожить Его за то, что Он делает такие дела в субботу. После же такого слова об Отце и Сыне, " делающем поныне ", — еще наиболее находили уничтожить Его… за то, что Он не лишь нарушал субботу, но и Отцом Своим именовал Бога, делая Себя одинаковым Богу. На это Иисус произнес: подлинно, подлинно произношу вам: Сын ничто не может созидать сам от Себя, ежели не увидит Отца создающего: ибо что создаёт Отец, то и Сын создаёт втомжедухе.( Ио. 5, 16, 18–19.) " Делает " – " создаёт " Отец поныне, и Сын также. Это означает: Бог, положивший в базу решетка Закон, тот самый-самый, который мы именуем " законодательством причинности ", – постоянно циклический, при схожих критериях, ряд явлений, – не почил совсем от дел Своих, в седьмой день творения: Он все еще создаёт и станет созидать мир до конца решетка. То, что эксперимент церковный именует " законодательством Отца ", а эксперимент академический – " законодательством причинности ", – еще не конец только: имеется кое-что за чертою Закона, для что и пришел Сын. Не думайте, что Я пришел сорвать закон… не сорвать пришел Я, а сделать( Мт. 5, 17), — вот иное словечко, настолько же невнятное, как то, о длящемся творении решетка, поэтому что противоречащее всему, что Иисус не произносит, а делает. Кажется, два эти слова внутренне соединены, и, лишь осмыслив это, мы поймем и то. Слово об выполнении закона Отчего Сыном уцелело на арамейском языке, в Талмуде, где, видится, глубочайший значение его лучше понят и передан, чем в Евангелии. Не сорвать пришел Я закон, а возместить, — это означает: добавить к Закону недостающее. Между данными 2-мя мнениями: " сделать " и " возместить ", – разница, естественно, большая: кто " выполняет " закон, тот сам ничто не создаёт; а кто " восполняет " его, – создаёт и сам. Ибо подлинно произношу вам: доколе не прейдет небо и земля, — распорядок, поставленный в природе, космосе, Отчий закон, — ни одна йота или ни одна царапина не перейдет из закона, — такого же Отчего закона в человеке, в логосе, — покуда не исполнится все.( Мт. 5, 21–22.) Вот что означает: " Отец Мой делает поныне, и Я действую ". Х " В мире вездесущ устройство, но вторичен ", – с гениальною точностью описывает Лотце. [583] " Творческая эволюция "( Бергсона), – перемещение решетка, жизнь, – не объясняется ни законодательством причинности в механике, ни законодательством тождества в логике: к арифметической сумме слагаемых, в фактору, – работающих телесных сил, прибавляется, в следствии, размер безызвестная, х, – то, что мы именуем " чудом " или " волей ". Если в фактору, в механике: а + в + с, то в следствии, в жизни, а + в + с + х. Было живое тело мертвой материей, – мертвой материей станет; " получился из праха – в останки отойдешь ": таков закон механической причинности, логического тождества, – погибель. Xi Страшное " Снятие со креста " Голбейна упоминает, в предсмертном бреду, Ипполит у Достоевского. " Если таковой буквально мертвоетело( а он обязательно обязан был быть буквально таковым) видели все воспитанники Его… все веровавшие в Него… то как могли они поверить, что Он воскреснет? Тут непроизвольно прибывает мысль, что ежели так страшна погибель и так сильны законы природы, то как же победить их?.. Природа кажется, при взгляде на эту картину, в облике какого-то большого, неумолимого и немого зверька, или, вернее… в облике огромной машинки нового устройства, которая зря захватила, раздробила и поглотила в себя, глухо и холодно, большое и неоценимое Существо – такое Существо, Которое одно стоило всей природы и всех законов ее, всей земли, которая и создавалась-то, может быть, исключительно для 1-го лишь появления этого Существа. Картиной данной как какбудто конкретно выражается это мнение о черной, дерзкой и бессмысленно-вечной силе, которой все подчинено… Мне как какбудто казалось, что я вижу… эту бессмысленную силу, это глухое, черное и немое вещество. Я незабываю, что некто, какбудто бы, повел меня за руку, со свечкой в руках, показал мне какого-то большого и отвратительного тарантула и стал убеждать меня, что это – то наиболее черное, глухое и всесильное вещество, и хохотал над моим негодованием ". [584] На две пятидесятипроцентов распределяется населениеземли, и нужно быть с одной из 2-ух: или с теми, кто верует в Тарантула, или с теми, кто верует, что Иисус воскрес. Надо избрать один из 2-ух экспериментов: или наружный, чувственный, где неизменна, по закону тождества – механики, сумма работающих телесных сил – арифметическая сумма слагаемых: а + в + с; или врождённый, церковный эксперимент, где к данной сумме прибавляется безызвестная размер, х – волшебство. " Я пришел не сорвать, а возместить закон ", – означает: " Я пришел добавить к закону Отчему свободу Сына; вернуть искаженный, возместить ущербленный в законе причинности, в законе тождества – погибели, родимый закон – жизнь ". Верующий в Сына владеет жизнь нескончаемую.( Ио. 3, 36.) Я есмь воскресение и жизнь… верующий в Меня не умрет вовек.( Ио. 11, 25–26.) Надо верить в Того, Кто это произнес, или в Тарантула. Xii Дух Господень на Мне; ибо Он… послал Меня… проповедовать пленным освобождение… выпустить измученных на свободу( Лк. 4, 18), — этим Иисус затевает Блаженную Весть, и этим же заканчивает: Если Сын высвободит вас, то подлинно свободны будете.( Ио. 8, 36.) Как труден и неизвестен людям церковный эксперимент свободы, вместо закона, следовательно из такого, что даже в Исаиином пророчестве, данной ближайшей к Иисусу точке откровения, или, как мы произносим, " религиозного эксперимента ", – даже тут, исключительно понятное людям, имя Царя Мессии: Раб, ebed jahwe, " раб Господень "( Ис. 53). Явное и для нас, имя Иисуса: " Иисус ", " Царь "; а все еще секретное: " Освободитель ". Люди, без Христа, живут и вданныймомент, как жили иудеи, под игом закона. Все наши законы муниципальные сущность отображения законов натуральных, искажающих в погибели, как в дьявольском зеркале, Отчий закон – жизнь: принудительная держава тех, так же как данных, – ужас погибели. Чтобы высвободить от него человека, нужно победить иго закона. Вот за что Иисусова тяжба не лишь с иудеями, но и со всеми рабами закона – со всеми людьми. Рабство всех рабств, всех цепей ферро крепчайшее, – погибель. Мнимые освободители населенияземли, последние бунтари и бунтари, остаются все-же рабами погибели: никому из них и на мысль не прибывает, что разрешено высвободить человека от погибели, и что, без данной свободы, все другие – ничего. Только один человек, Иисус, во всем человечестве, восстал на погибель. Так же элементарно, несомненно, уместно, как любой из нас произносит: " умру ", Он произносит: " воскресну ". Он один ощутил в Себе силу, подходящую, чтоб гибелью погибель одолеть не лишь в Себе, но и во всем человечестве, во всей твари. И люди этому поверили и, возможно, будут верить, желая бы немногие, до конца пор. Веры данной невозможно взятьвтолк, ежели не добавить и тут, в летописи, так же как там, в природе, к арифметической сумме слагаемых, работающих исторических сил: а + в + с, неизвестную величину, ослепительное х – волшебство. Все это означает: мы не спрашиваем, чем жил Иисус и за что Он погиб, ежели не поймем, чем было для Него волшебство. Xiii " Иисус, как варварский человек, или как небольшой малыш, не знал закона причинности ". [585] " Первобытный человек ", означает " варвар "; " небольшой малыш ", означает " глупенький ". Вот до что доводит людей, в вопросе о чуде, недочет религиозного эксперимента. Эту, увы, не первобытную отсталость и не ребяческую тупость лучше только выразил Цельз, еще за семнадцать веков до утонченнейшего Ренана и ученейшего Штрауса: " Чудеса евангельские жалки; путешествующие волшебники создают не меньше чудес, но никто за это не уважает их сынами Божиими ". [586] Трудно себе доставить, чтоб эта точка зрения могла властвовать в движение полутора веков, от середины xviii до истока xix, когда первое касание исторической оценки дерзко ее совсем. Что Иисус вправду являл " силы " в чудесах #948; #965; #957; #940; #956; #949; #953; #962;, в этом колеблется только тонкий rationalismus vulgaris. " Нет, такие рассказы, как talipha kumi( обновление Иаировой дочери), не сочиняются ", – этот совместный вывод о чудесах Иисуса, изготовленный одним из левых критиков, в 1906 г., стоит только сопоставить с тем, что говорилось в середине прошедшего века, Ренаном и Штраусом, чтоб замерить целый обойденный исторической оценкой, путь. [587] " В те эпохи и для той личности, рубежа вероятного и реального были нескончаемо просторнее, чем для мещанского интеллекта наших дней ", – делает тот же совместный вывод и иной левый аристарх. [588] " В лед не веровал правитель Индии, поэтому что отроду не видел льда "( Гердер). [589] Так скептики наших дней не веруют в чудеса Иисуса. Но ежели все меньше колеблется в них и, возможно, станет колебаться историческая оценка, то, может быть, не поэтому, что люди все более веруют или желали бы верить во Христа, Сына Божия, а поэтому, что все лучше выяснят человека Иисуса, по всеобщему, видится, правилу: чем меньше знают, тем меньше веруют, и напротив, чем более – тем более, так что ежели совершенно выяснят, то и поверят совершенно. Xiv Иисус создавал чудеса – это мы знаем с большей достоверностью, какая лишь вероятна в летописи; но что Он задумывался и ощущал, когда создавал чудеса, этого мы практически не знаем, но, может быть, не поэтому, что этого невозможно выяснить из евангельских свидетельств, а поэтому, что мы не умеем декламировать их, как следует. Ясно, вообщем, одно: что такое " закон причинности ", знал Иисус не ужаснее нашего. Мог ли не ведать, когда лишь и задумывался о том всю жизнь, как закон Отца – по-нашему, " закон причинности " – наполняется в воле Сына – " чуде ", по-нашему? Кажется, в 3-х словах, означающих в Евангелии волшебство: " держава ", #948; #973; #957; #945; #956; #953; #962;, " знамение ", Иисус Неизвестный xiv. , и " волшебство ", в своем значении, #964; #941; #961; #945; #962;, – отразилось то, что задумывался и ощущал сам Иисус, создавая чудеса. [590] Раз совсем отвергнув, на несчастье Искушения, волшебство наружное, предложенное сатаной, Он являл лишь " силы " и " знамения ". Что от что, – религия от чуда, или волшебство от веры? Надо ли увидеть волшебство, чтоб поверить, или поверить, чтоб увидеть? Вся жизнь и погибель Иисуса – протест на этот вопрос. Блаженны не видавшие и уверовавшие( Ио. 20, 29), — в этом вся Блаженная Весть об выполнении закона Отчего в воле Сына – в чуде. Слепые прозревают и хромые прогуливаются, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и бедные благовествуют. И блажен, кто не соблазнится о Мне.( Мт. 11, 5–6.) Это означает: блажен, кто не соблазнится чудесами наружными, #964; #941; #961; #945; #964; #945;; кому не нужно созидать, чтоб верить: таков протест Иисуса на вопрос Иоанна Крестителя: Ты ли Тот, Который обязан придти, или ждать нам иного?( Мт. 11, 3). Тот или не Тот, никакими чудесами недоказуемо. Между верой и чудом для самого Иисуса нерасторжимая ассоциация, но оборотная той, где религия от чуда: ежели будете обладать веру с горчичное семя и скажете несчастье сей: " перейди отсюда туда ", то она перейдет, и ничто не станет для вас невозможного.( Мт. 17, 20). Это Он сам проверил на Себе, как никто. " вера переставляет горы " – это подтверждается собственным экспериментом всякого человека и только населенияземли так, что и для маловерных сделалось всеобщим помещением. Чудо для Иисуса имеется взаимодействие 2-ух мер, 2-ух сил: одной, исходящей от Него, и иной, – от людей: ежели люди веруют в волшебство. Он может его свершить; ежели не веруют – не может. И не мог свершить там( в Назарете) нималейшего чуда.( Мк. 6, 5.) Как исторически действительно это аттестат Марка-Петра, следовательно из такого, что для Матфея оно уже заманчиво: он смягчает его, притупляет жало соблазна: И не сделал там почтивсех чудес, по неверию их.( Мт. 13, 58). Смерть на кресте имеется наибольшее отречение чуда, лишь наружного, #964; #941; #961; #945; #962;, и предложение чуда внутренне-внешнего, Иисус Неизвестный xiv. . Пусть сойдет сейчас с креста, чтоб мы видели, и уверуем.( Мк. 15, 32.) Если б Он сошел с креста, а не воскрес, то совершилось бы лишь наружное волшебство, порабощающее. Антихристово, а не освобождающее, Христово. Xv Вышли фарисеи, начали с Ним полемизировать и требовали от Него знамений с неба, искушая Его.( Мк. 8, 18.) Требуют знамения, безотлагательно по умножении хлебов – наибольшем знамении, когда люд " желал случайно брать Его и изготовить повелителем " Израиля, новеньким Иродом( Ио. 6, 15). Иродовой закваски берегитесь( Мк. 8, 15.), — скажет Господь воспитанникам. Если не все фарисеи – " лицемеры ", но имеется меж ними люди глубочайшей совести, то, может быть, эти не лишь Его соблазняют, но и сами искушаются Им: веруют или могли бы поверить, что королевство Божие так вблизи к Израилю, так можетбыть вданныймомент, как еще никогда; наблюдают или могли бы увидеть восходящее над миром большое освещало Конца; ожидают со дня на день, что " появится знамение Сына человечного на небе "( Мт. 24, 30), и готовы, совместно с народом, примкнуть к Иисусу, лишь бы Он беспрепятственно объявил Себя Мессией, согласился, чтобы Его сделали повелителем: вот отчего и требуют, молят знамения с неба: [591] Учитель, хотелось бы нам созидать от Тебя знамение.( Мт. 12, 38). Если так, то никогда еще не было посильнее, чем в эту минутку, обольщение беса Царством: все это дам Тебе, ежели, падши, поклонишься мне.( Мт. 4, 9) И Он, простонав в духе Своем, Иисус Неизвестный xv. , произнес: для что род сей просит знамения? Истинно произношу вам: не дастся роду сему знамение.( Мк. 8, 13.) Этот затаенный, тихий, может быть, лишь одним свидетелем Петром подслушанный, стон раскрывает нам такую глубину сердца Господня, что ужасно в нее заглянуть. Кажется, к самому больному месту его – никогда не заживающей ране, прикоснулись фарисеи случайно. Думают, что королевство Божие все еще вблизи, а Он знает, что оно уже далековато; задумываются, что большое освещало Конца все еще восходит над миром, а Он знает, что уже заходит. Только что все колебалось, как на лезвие ножа, и могло свалиться в ту или иную сторону, и вот упало; королевство Божие могло настать, и не пришло, поэтому что люди не захотели его так, как желал Он: королевство Божие прошло мимо населенияземли, как чара мимо уст. Знамение с неба – волшебство – не дастся людям, поэтому что уже было дано и не было принято. Ниневитяне восстанут на суд с родом сим и осудят его, ибо они покаялись от проповеди Иониной; и вот тут более Ионы. Царица Южная восстанет на суд с родом сим, и осудит его, ибо она приходила от края земли слушать мудрости Соломоновой; и вот тут более Соломона.( Мт. 12, 41–42). Это означает: больше всех " чудес " и " знамений " " мудрость ", #963; #959; #966; #943; #945;, и " проповедь ", #954; #942; #961; #965; #947; #956; #945;. " Род коварный и прелюбодейный ", требующий знамения-чуда, – не лишь фарисеи, не лишь целый Израиль, но и целый род человеческий. Чудо не дастся ему, поэтому что " мудрость " и " проповедь ", само явление Сына человечного, имеется уже наибольшее волшебство и знамение. Когда вознесете Сына человечного, тогда спрашиваете, что это Я, Иисус Неизвестный xv. .( Ио. 8, 28.) Тот единый Человек во всем человечестве, кто мог заявить, как произнес Иисус: " это – Я ", – имеется волшебство чудес. Род коварный и прелюбодейный отыскивает знамения( чуда); и волшебство не дастся ему, несчитая чуда Ионы-пророка; ибо, как Иона был во брюхе кита три дня и три ночи, так и Сын человеческий станет в сердечко земли три дня и три ночи.( Мт. 8, 38–39.) Это означает: лишь тому, кто, не видя, поверит, выяснит, что это Он, дано станет волшебство единственное – Воскресение. Xvi В самой " удивительной ", " парадоксальной " из книжек, Евангелии, наиболее, может быть, необычное – то, как Иисус чудотворец бегает от Своих же чудес, как бы от Себя самого. В первый же день служения в Капернауме, когда ранним, еще темным сутра, Он встает потихоньку и, крадучись, уходит из дому, бегает в пустынное пространство, и все отыскивают Его, недоумевая, куда и длячего Он ушел, – бегство Его наступает и длится, усиливаясь, до крайнего дня. И направились –( воспитанники с Иисусом) – в пустынное пространство, в лодке, одни. …И бегали туда пешие из всех городов, и предупредили( их), и собрались к Нему.( Мк. 6, 32–33.) Слуха 1-го достаточно, чтоб люди бегали к Нему: всю окрестность ту обежали и начали на постелях приводить нездоровых туда, где Он, как слышно было, находился.( Мк. 6, 55.) Люди несутся за Ним, а Он бегает от людей. Грозно запретил( исцеленному) и произнес ему: гляди, никому ничто не говори…А тот, вышедши, начал объявлять и говорить о происшедшем, так что( Иисус) не мог уже очевидно зайти в град, но находился вне, в местах пустынных. И прибывали к Нему отовсюду.( Мк. 1, 43, 45.) Точно забава: бегает от людей, скрывается, а те отыскивают, ловят Его. Что его нудит нестись? Странная, людям странная, безызвестная, мучение чудес. Что нудит Его ворачиваться к людям? Жалость, любовь-Жалость. Xvii В самой трогательной из книжек, Евангелии, наиболее, может быть, трогательное, как побеждается Непобедимый жалостью. Вышедши, Иисус увидел оченьмного людей, и смилостивился над ними, и исцелил нездоровых их.( Мт. 14, 14.) В те дни, когда собралось очень немало народа и нечего было им имеется, Иисус, призвав воспитанников Своих, произнес им: Жаль Мне народа…( Мк. 8, 1–2.) Чудо любви – увеличение хлебов – одно из наибольших и несомненнейших чудес Своих, делает Он, лишь из жалости. Можно бы заявить, что все чудеса в большей мерке делаются с Ним, чем Он их делает Сам. [592] Только вынуждаемый народом, Он создаёт чудеса, как бы нежелая, назло Себе. Хочет любить одинаковых, вольных, и любит-жалеет рабов. Часто отводит исцеляемых " в сторону ", #954; #945; #964; #953; #948; #943; #945; #957;, как какбудто прячет исцеления, стесняется их. Привели к Нему глухого, косноязычного, и умоляли возложить на него руку. Иисус, отведши его в сторону от народа, вложил персты Свои в уши ему. Кажется наблюдаешь эти персты, женственно-тонкие, как у девы Марии( " мамы Своей во всем похож "), священной " красоты ", delectabilia, по слову Лентула, и силы священной, ими же сделаны солнца и звезды, – видится, наблюдаешь их в ужасных и жалких дырах – ушных впадинах глухого-косноязычного. И, плюнув, коснулся языка его. О, милосердная небрезгливость Врача! Люди посмеются над ней – ужаснутся Ангелы. И, посмотрев на небо, простонал " эффафа! откройся ".( Мк. 7 32–34). Вместе со всею тварью, стенающей об освобождении, стонет и Он, Творец. Так же " простонал в духе Своем ", когда фарисеи потребовали от Него знамения с неба. Xviii Дальше, все далее бегает от Своих же чудес – от Себя самого: в горную, над Капернаумом, пустыню – поначалу; позже – на ту сторону озера; позже – в Кесарию Филиппову, Тир и Сидон, страну язычников – " псов "; и, вконцеконцов, – на " очень высшую гору " Преображения( Мк. 9, 2), – обязано быть, снежную вершину Ермона, где нога человеческая не ступала никогда. Но, лишь что сойдет с горы, увидит у ног Своих бьющегося с пеною у рта, бесноватого подростка и отца его, молящего: сжалься над нами, помоги!( Мт. 9, 22.); увидит воспитанников Своих, какие не могли прогнать демона. О, род неправильный и развращенный! доколе буду с вами? Доколе буду вытерпеть вас? стонет снова, с отвращением, с тошнотою смертною. Но и это, как все, превозмогается жалостью: Приведите его ко Мне, сюда.( Мт. 17, 14–17.) Xix Чтобы взятьвтолк, от каких чудес бегает Иисус, стоит лишь заглянуть в " Евангелие Детства ", Псевдо-Матфея, и остальные поздние апокрифы, собрание таковых кощунственных и нелепых чудес, что тяжело поверить, чтоб книжки эти могли быть написаны верующими людьми. Четырехлетний ребенок Иисус уже воскрешает мертвого, [593] а Отрок, в искусный плотника Иосифа, удлиняет, растягивая, очень маленькую доску; [594] посланный Марией на колодезь по воду, когда разбивается глиняный кувшин по дороге, – приносит воду в подоле рубашки. [595] Маленькое чудище, шаля, убивает школьных друзей. Люди несутся от Него, как от чумы. Иосиф умоляет Его пресечь чудеса, но безуспешно: чем далее, тем ужаснее, – все нелепее, кощунственней и отвратительней: [596] как бы нацарапанный сатаной лик, Господень. И только ужаснее то, что Церковь это не лишь терпит, но и поощряет. Истинные, античные апокрифы – " Утаенные Евангелия " – такие, как " от Евреев ", или " от Петра "; истинные и ценные слова Господни, не записанные в Евангелии, agrapha, уничтожаются Церковью, под поводом мнимых " ересей ", а эти безжалостные, позднейшие апокрифы остаются нетронутыми. Все чудеса их, уже с xvii века, принимаются, без мельчайших оговорок, таковыми большими учителями Церкви, как св. Епифаний и св. бодрый Нисский. В средние века, когда Священное Писание под запретом и читается в церкви только на латинском языке Вульгаты, Апокрифы у всех в руках и подменяют Евангелие. [597] Да и в наши дни, разделяющая царапина меж отвергнутым на несчастье Искушения чудом наружным, рождающим веру, и чудом настоящим, рождаемым верою, проведена ли в Церкви догматически экспериментально? Свято и благочестиво, в охрану настоящей веры, утверждается оценкой знания, что существование Божие недоказуемо интеллектом. Когда же распоряжением Ватиканского храма объявляется анафема тому, кто отрицает, что " при свете натурального человечного интеллекта, существование Божие достоверно-познаваемо ", [598] то тут для Церкви оценка знания – таковая же " игрушка беса ", как для иезуитов, изобразивших в одном испанском монастыре Архангела Михаила, который попирает ногами беса с микроскопом в руках. [599] xx Все это как какбудто предчувствует Иисус, когда бегает от чудес. Вот от что Он стонет: длячего род сей просит знамения-чуда? О, смрадное, смертное удушье человеческих толп, одержимых похотью чуда и бегающих за Иисусом, " кидающихся на Него ", как тот Гадаринский бесноватый. Так же побегут они и за иным, который придет во имя родное: Я пришел во имя Отца Моего, и не принимаете Меня, а ежели другой придет во имя родное, его примете.( Ио. 5, 43.) Сколько раз, насколько мигов, – видится, более 1-го мига для всякого раза не вынес бы и Он, – насколько раз задыхался Он в этом смертном удушье? Может быть, кровавый пот Гефсимании и даже тот крайний крик на кресте: лама сабахтани, не ужаснее, чем это. Вот в такие-то минутки и стонет Он: " Эффафа! Откройся! " – смотря на небо, и для Него прикрытое плотно, как те ужасные черные дыры – ушные впадины глухого косноязычного. Может быть, в одну из данных минут скажет он с такою бездонною горечью, что мы ее даже замерить не можем: Сын человеческий, пришед, отыщет ли веру на земле?( Лк. 18, 8.) Мог ли бы Он это заявить, ежели бы не было у Него ощущения, для которого у нас нет имени, поэтому что очень человечное словечко " уныние " – не для Него? Кажется, это кое-что схожее ощущению вины тягчайшей, желая и невиннейшей, перед Собой, перед людьми и, может быть, даже перед Отцом: как бы что-то недосказал, недоделал, недострадал, недолюбил; мир желал избавить, и не выручил. Кажется, эмоция это у Него станет всю жизнь, до крайнего вопля на кресте: " для что Ты Меня оставил? " Только воскреснув, выяснит Он, что сделал все, — возлюбив Своих, сущих в мире, возлюбил их до конца( Ио. 13, 1), — выручил мир. Xxi Но ежели единственное волшебство – Он Сам, и религия в Него, какой-никакой Он желает от нас, лучше только проявлена словами: " счастливы не видавшие и уверовавшие ", то что же означает обновление Лазаря? Чтоб это волшебство увидеть, не нужно было верить. Тут уже как какбудто не волшебство от веры, а религия от чуда. Вот где, видится, обольщение соблазнов не лишь для небольших сих; вот где " блажен, кто не соблазнится о Мне ". Мог ли воскреснуть Лазарь, доэтого чем воскрес Иисус? На этот непосредственный вопрос нужно бы ответствовать прямо: не мог. Мог ли Иисус одолеть погибель в ином, доэтого чем в Себе? Надо бы и на этот вопрос ответствовать прямо: не мог. Но предан ли протест или неверен, он очень легок вданныймомент. В средние века, и даже еще во дни Кальвина, он был бы сложнее: в те дни за такие ответы жгли на кострах. Если же сейчас пламя костров угас, то, может быть, не поэтому, что люди веруют свободнее, а поэтому, что не веруют совершенно, что еще не означает, естественно, что этот, очень простой, протест наименее страшен сейчас, чем тогда. Прежде чем ответствовать с легкостью, нужно бы припомнить тяжелое – в наши дни больших соблазнов тягчайшее, – словечко о мельничном жернове и о глубине мореходный( Мк. 9, 42). Но нужно бы припомнить и иное словечко, не наименее тяжелое, о бравших ключ разумения, самих не входящих и остальных не впускающих( Мт. 23, 13). Если новейший протест на вопрос о чуде может совратить небольших сих, то насколько их уже соблазнено и еще соблазнится старым ответом или безответностью! Чья шея всунется ранее в мельничный жернов – тех ли, кто даетответ, или тех, кто безмолвствует? Чудо прежде к вере влекло, а сейчас от нее отвлекает, – по чьей вине, – тех ли, кто даетответ, или тех, кто безмолвствует? Надо бы припомнить и то, что Великий Инквизитор, предвидя новейший протест самого Христа, произносит Ему, опять пришедшему в мир: " Я Тебя сожгу ". Хочет или не желает сам Иисус, чтоб такие люди, как мы вданныймомент, веровали в волшебство так, как какбудто религиозного эксперимента 20 веков христианства совсем не было, – вот вопрос, на который нужно бы также ответствовать, помня о мельничном жернове. Xxii " Должны ли были люди верить во Христа, ежели бы Он не создал никаких чудес? " – узнает св. Фома Аквинский, и даетответ: " Должны бы ". [600] Трудно и Великому Инквизитору спалить св. Фому на костре; сложнее, пожалуй, чем самого Христа. А меж тем вывод из такого, что произносит Фома, ясен: ежели бы Иисус воскресил 10 000 Лазарей, это совсем не доказывало бы, что Он – Иисус, так же, как не доказывало бы неприятного, ежели бы Он не воскресил ни 1-го. " Всю мою систему я разбил бы вдребезги и крестился бы, ежели бы поверил, что Лазарь воскрес ", – скажет Спиноза. [601] Ничего и это, естественно, не обосновывает, не лишь поэтому, что тут дело идет о том, что более всех систем, но и поэтому, что вопрос о чуде с Лазарем, так же, как о каждом чуде, решается не в той плоскости, в которой становит его Спиноза, – не в рассудке, а в эксперименте. Или, иными словами: единым для нас, историческим экспериментом евангельского свидетельства тут решается все. Первое, над чем не может не напрячься любой, кто расценивает историческую достоверность этого свидетельства, имеется, естественно, то, что у синоптиков даже места нет, куда бы разрешено было вставить воскресение Лазаря. Чем более произносит нам об этом событии iv евангелист, тем немота синоптиков многозначительней. В самый-самый день воскресения Лазаря первосвященники и фарисеи, собрав комитет, молвят: что нам делать? Этот человек немало чудес создаёт. Если оставим Его так, то все уверуют в Него… …С этого дня положили уничтожить Его.( Ио. 11, 47–48, 53.) Это означает: основное, чем все решается в крайних долях Иисуса, имеется обновление Лазаря. Как же этого не знают синоптики? И еще дивней: Лазарь воскресший находится совместно с Иисусом, на Вифанийской вечере, за 6 дней до Пасхи. Многие из иудеев узнали, что он( Лазарь) там, и пришли, – чтоб созидать его. Первосвященники же положили уничтожить и Лазаря, поэтому что, из-за него, почтивсе из Иудеев прибывали и верили в Иисуса.( Ио. 12, 1, 9–11.) Как же и этого не знают синоптики? И еще дивней: впрошлом с Ним доэтого люд свидетельствовал, что Он вызвал из гроба Лазаря и воскресил его из мертвых. Потому и повстречал Его( Иисуса) люд, — при вшествии в Иерусалим. Фарисеи же разговаривали меж собою: зрите ли что не успеваете ни в чем? Весь мир идет за Ним.( Ио. 12, 17.) Это означает: целый мир знает, или вот-вот выяснит, о воскресении Лазаря. Как же ничто не знают синоптики, а ежели знают, то как же молчат об этом наибольшем, несчитая воскресения самого Христа, чуде-знамении, подтверждающем основное, что благовествуют они – что Иисус имеется Иисус? Xxiii Знает, вообщем, кое-что о воскресении Лазаря, один из 3-х синоптиков, ближний к Иоанну, Лука; но знает не в том порядке, где волшебство проистекает по Иоаннову свидетельству, – не в летописи, а в мистерии, – в подобии, знаке, сказке. Отче!.. отправь его( Лазаря) в дом отца моего, ибо у меня 5 братьев: пусть же он засвидетельствует им, чтоб и они не пришли в это пространство мучения, — молит Авраама богатый в аду. Тогда Авраам произнес ему: ежели Моисея и пророков не прослушивают, то ежели бы кто и из мертвых воскрес, не поверят.( Лк. 16, 27–31.) То, что тут, у Луки, в мистерии, там, у Иоанна, в летописи: Лазарь воскрес, – не поверили. В чуде с бесплодной смоковницей, у 2-ух первых синоптиков, и в сказке о ней, у третьего, проистекает что-то схожее. " Да не станет же от тебя фрукта вовек ". И смоковница безотлагательно засохла.( Мт. 21, 19; Мк. 11, 14, 20.) Здесь сказка в действии. Если не доставит смоковница фрукта и на этот год, то " в последующий срубишь ее "( Лк. 13, 6–9): тут действие в сказке. [602] Две притчи – два чуда: Лазарь и смоковница. Если можетбыть в одном случае, то отчего и не в ином – перемещение от притчи-символа к чуду-событию – от мистерии к летописи? Xxiv Между 2-мя чудесами-знамениями, – Каной Галилейской, главным чудом веселья человечной, и воскрешением Лазаря, крайним чудом веселья священной, – совершается, в iv Евангелии, всё служение Господне. То, что мы произнесли о Кане Галилейской, нужно бы подтвердить и о воскресении Лазаря: знаток, никем не превзойденный в " светотени " chiaroscuro, перемешивает Иоанн свет яркий с глубочайшей тенью, в таковых неуловимых для глаза переливах, – слияниях, что, чем более мы вглядываемся в них, тем меньше знаем, вправду или иллюзорно то, что мы зрим. Два распорядка перемешивает он или намеренно объединяет, – Историю и Мистерию, так что все его аттестат – полуистория, полумистерия; перемешивает, или опять-таки объединяет намеренно, явь с пророческим сном, с тем, что он именует " чудом-знамением ", а мы именуем " подобием ", " эмблемой ". Это нужно держатьвголове, чтоб взятьвтолк, что вышло в тот первый день Господень, в Кане Галилейской, и в этот, один из крайних дней, в Вифании. Xxv Стоит только сопоставить два воскресения, – одно Иаировой дочери, у синоптиков, и иное, Лазаря, в iv Евангелии, чтоб взятьвтолк, какая меж ними разница. Там все проистекает в одном порядке, – в яви, в летописи, а тут в 2-ух, – меж явью и сном, Историей и Мистерией; там – однородный сплав, а тут – крепчайший сплав 2-ух металлов; там визуально для нас представимо все, а тут не все: кое-что, может быть, еще нагляднее, чем у синоптиков, а кое-что иллюзорно, практически неуловимо для глаза, и, чем поближе к чуду, тем неуловимее, тем более противоречит тому, что разрешено бы именовать " логикой зрения ". Все проистекает как какбудто в 3-х измерениях, но рассказано так, что непредставимо, невместимо в 3-х, а переходит, переплескивается в 4-ое; все предполагается видимым, но рисуется так, что кое-чего невозможно увидеть. Зрительно для нас непредставимо, как Лазарь, соединенный, обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами, закутанный в них, аналогично мумии, значит из гроба. Развяжите его, пусть идет( 11, 44), — скажет Господь уже после такого, как он выйдет. По истолкованию старых отцов Церкви, Лазарь " вылетает из гроба по воздуху, реет ", как видение, привидение, и лишь тогда, когда развязывают его, затевает бродить несомненно. [603] Это, в сущности, наименьшее волшебство полета видится невероятнее большего чуда – воскресения, может быть, поэтому, что крайнее не воображается, не встречается очами совсем, а то, первое, все-же встречается, но, чем оно видимее, тем невероятнее. Здесь, в самом сердечко чуда, все – как во сне или в видении; все переплескивается из 3-х измерений в 4-ое; да и не там ли проистекает вправду? Было лицо его обвязано платом.( 11, 44.) Кто развязал плат? госпожа или горькая? Это еще представимо: может быть, и в такое лицо смеет заглянуть влюбленность. Но как доставить себе, что некие из фарисеев, после лишь что виденного чуда, охраняют довольно пребывания духа, чтоб донести первосвященникам и, на собранном тут же совете, анализировать о римской угрозы: что нам делать?.. Придут римляне и овладеют помещением нашим и народом.( 11, 48). И еще непредставимее: Лазарь на Вифанийской вечере, желая и воскресший, а все-же мертвец посреди живых, прошенный или незваный посетитель, прямо из гроба на пир. Прочие краски не принюхиваются ли, как бы через Благовоние решетка, которыми сестра Лазаря умащивает лапти Господни, к страшному аромату тления? И это, может быть, знает Лазарь. Какими же очами глядит он на них, и они – на него? Как разделяют с ним хлеб и обмакивают кусочек в то же блюдо, куда и он? О чем узнают его, и что он им даетответ? Помнит ли еще чего-нибудь о тайне гроба, или все уже запамятовал? Нет, не все: пусть он засвидетельствует им, чтобы и они не пришли в это пространство мучений.( Лк. 16, 28.) Как же приняли они аттестат его? Мы знаем как " положили уничтожить Лазаря "( Ио. 12, 10). Я – фарисей, сын фарисея; за предвкушение воскресения мертвых осуждают меня, — скажет Павел в Синедрионе( Д. А. 23, 6–8). Если кое-что знают фарисеи о воскресении мертвых, – знают, естественно, и те, осудившие Лазаря, что " воскреснуть " означает возвратиться из такого решетка в этот, но уже не в бывший, а новейший, и уже не в бывшем теле, а в новеньком. В какой-никакой же мир, и в каком теле, Лазарь воскрес? Могут ли его фарисеи уничтожить? Может ли воскресший опять помереть? Все эти вопросы как какбудто не прибывают в голову рассказчику, что ясно лишь в пророческом сне, видении, но наяву совершенно почему-то. Xxvi И еще непонятнее: ежели Лазарь воскрес в мире 3-х измерений, в летописи, то правило евангельского рассказа об этом ужаснее, чем почему-то, – заманчиво. Сестры Лазаря, госпожа и горькая, когда заболевает брат их, отправляют заявить о том Иисусу, находящемуся за Иорданом, видится, в 2-ух днях пути от Вифании. Господи! вот, кого Ты любишь, нездоров.( 11, 3). Это означает: " приходи, покуда еще не поздно, излечить болезненного ". Но Иисус не торопится на зов; зная наверняка, что друг Его умрет, остается два дня на том месте, где располагаться; дает ему время помереть и даже быть похороненным, да " прославится чрез эту погибель Сын Божий "( 11, 4); и довольствуется, что он погибает: радуюсь, что Меня не было там.( 11, 15.) Надо обладать чрезвычайно дерзкое от природы, или, от двухтысячелетней повадки к тому, что мы читаем в Евангелии, огрубелое сердечко, чтоб не ощутить, что это нереально; что никакое сердечко, бьющееся в мире 3-х измерений, ни даже Его, или даже Его тем наиболее, – так не обожает. Это припоминает худшие из апокрифов, где Отрок Иисус убивает чудесами школьных друзей, чтоб обнаружить миру " славу Свою ", и чтоб люди в Него поверили, как в Сына Божия. Мог ли так не ведать сердца Господня тот, кто возлежал у этого сердца, – Иоанн? Очень просто, естественно, решить, что все эти вопросы, идущие, какбудто бы, лишь от " небольшого интеллекта ", rationalismus vulgaris, благородны лакея Смердякова. Но таккак мы тут владеем дело совсем не с великодушием или подлостью человечного интеллекта, а с непобедимой для человека, поэтому что не им сделанной, " логикой 5 эмоций ". Можно совершенно от нее отрешиться, но, раз приняв ее( а кто вводит волшебство в мир 3-х измерений, как это делает Иоанн, тот воспринимает ее), невозможно не считаться с нею, требуя от человека такого, что он отдать не может. Xxvii Все это в порядке Истории; но все подругому, в порядке Мистерии, или, поточнее, на рубеже 2-ух порядков: Истории – Мистерии. И вот что, может быть, наиболее необычное в Иоанновом свидетельстве о воскресении Лазаря: насколько бы нас ни уверяли остальные, насколько бы сами ни уверяли себя, что Лазарь не воскрес, что это только голый " выдумка ", " миф ", или, как выражается лакей Смердяков, тут " про неправду все написано " – стоит лишь перечесть евангельский рассказ, чтоб опять удостовериться, что люди так не придумывают, не обманывают, не лгут так не лишь остальных, но и себя; чтоб опять ощутить через призрачную кожицу мистерии жесткое тело летописи, увидеть смешанную с облаками гряду снеговых вершин; чтоб опять ощутить, что тут, вблизи с тем, что могло и не быть, имеется то, что наверняка было; что тут, по Лотцевой формуле, к арифметической сумме слагаемых в фактору, тусклому ряду а + в + с, прибавляется в следствии безызвестная размер, ослепительное х – волшебство. В письменности всех веков и народов нет такового убедительного рассказа о таком невозможном событии, такового натурального – о таком сверхъестественном, как этот. Здесь, может быть, только убедительнее не наружные исторические черточки: " Вифания около Иерусалима, в стадиях пятнадцати "( 11, 18); " уже воняет, ибо 4 дня, как он во гробе "( 11, 39); " Иисус еще не вступал в селение, но был там, где встретила его госпожа "( 11, 30). Можно бы подозревать рассказчика в желании ненатурально увеличить правдоподобие событий, при поддержке таковых деталей – отдельных точек яркого света в глубочайшей тени, освещенных, со характерным одному Иоанну, мастерством " светотени ". Нет, наиболее убедительное – не эти наружные черточки, а внутренние, раскрывающие такую глубину сердца Господня, в какую мог заглянуть лишь тот, кто возлежал у этого сердца. Xxviii Иисус, когда увидел ее( Марию), плачущую и пришедших с нею Иудеев плачущих. Сам восскорбел духом и взбунтовался – разгневался, Иисус Неизвестный xxviii. ; И произнес: где вы положили его? Говорят Ему: Раввуни! Пойди и взгляни. Иисус заплакал.( Ио. 11, 33–35.) Мог ли бы Он рыдать, ежели бы знал, что Лазарь чрез минутку воскреснет? Но люди усомнятся во всем, лишь не в данных слезах. След незабываемый выжжен ими в сердечко населенияземли: им поверило оно и станет верить до конца пор. Смертным смертную тьму осветили слезы эти, как незакатные звезды. Часто, случалось, идучи за Ним, находил я отпечатков Его на земле, но не находил, и мне казалось, что Он идет, не трогая земли. [604] Призрачно-легким шагом идет по земле, как бесплотная малость. Ищут люди отпечатков Его – не обретают. Но вот отыскали: призрачно-легкое скопление плоти Его внезапно сгустилось, отяжелело, сделалось таковым же, как наша плоть, – уже не " подобием " ее, homoiô Ma, по слову Павла, а ею самой. Вот когда всей нашей смертной тяжестью, смертным ужасом, пыткой смертной, мы осязаем плоть Его как свою. Плачет о братьях Своих Брат человеческий, Смертный – о смертных; плачет, как мы; мучается, как мы; обожает, как мы. Вот когда дострадал, долюбил до конца, – выручил мир. Зная, что пришел час Его перейти от решетка этого к Отцу, – возлюбив Своих, сущих в мире, возлюбил их до конца.( Ио. 13, 1.) Кажется, ежели бы не было данных слез Господних, то не было бы христианства, не было бы Христа. Xxix Иисус же, снова возмутившись-разгневавшись, Иисус Неизвестный xxix. , вступает в гробницу. То была пещера, и гранит покоился на гробе.( 11, 38.) Это " недовольство ", " ярость ", совсем, естественно, не на маловерных иудеев, как разъясняют истолкователи, – не на людей вообщем, а на крайнего неприятеля их, " человекоубийцу исконного ", беса – Смерть, за то что он так продолжительно владеет их в рабстве, бесчестит и истязает; это ярость воина, идущего на бой за избавление населенияземли. Дух Господень на Мне… ибо Он… послал Меня… проповедовать пленным освобождение… выпустить измученных на свободу. Это недовольство в мире необыкновенное: никогда никто из людей не противился так против погибели, не бросал ей такового вызова в лицо; лишь один человек, Иисус, во всем, человечестве, восстал на погибель, как Сильнейший на мощного, Свободный на поработителя. Внутренний значение только чуда-знамения тут: победа над гибелью, законодательством естества – законодательством " логического тождества ", механической причинности( а + в + с = а + в + с + х); преодоление закона свободою – чудом Воскресения. Здесь Иисус – Чудотворец – Освободитель. Xxx Что же означает эта, как какбудто неразрешимая для нас в Иоанновом свидетельстве и, по мерке такого, как мы углубляемся в него, всевозрастающая двойственность: История – Мистерия; было – не было; воскрес – не воскрес? Чтобы это взятьвтолк, вспомним словечко бл. Августина: тайком пил Иоанн из сердца Господня, ex ilio pectore in secreto biberat. [605] Что это вправду так, мы увидим по Тайной Вечере, где, " припадши к сердцу Иисуса ", выпил Иоанн из него горчайшую тайну предательства( Ио. 13, 23–26). А ежели так, то почтивсе мог ведать Иоанн, что не знали остальные воспитанники. Судя по неким признакам или желая бы намекам у самих синоптиков( Иосиф Аримафейский, член Синедриона, давнишний секретный друг Иисуса; секретное ночное пристанище Господа в Вифании, видится, в доме Лазаря; безызвестный владелец дома в Иерусалиме, обязано быть, также давнишний друг Иисуса, приготовивший горницу для Тайной Вечери), судя по таковым намекам, ассоциация наиболее глубочайшая и старинная, чем знают или считают необходимым произносить о том синоптики, объединяет Иисуса с Иерусалимом. Следовательно, меж 2-мя точками зрения – галилейской, у синоптиков, и иерусалимской, в iv Евангелии, нет совсем такового противоречия, как это доэтого казалось, а сейчас все меньше видится даже кое-кому из левых критиков. [606] Очень возможно, что Иисус провел в Иерусалиме, несчитая крайней Пасхи, немало дней, может быть, даже недель, ежели не месяцев. Кажется, из этих-то Иерусалимских дней и течет у Иоанна, недоступный синоптикам, источник исторически-подлинных преданий – воспоминаний. [607] К ним, может быть, принадлежит и явление, маленькое во наружной, огромное во внутренней жизни Господа – в секретной жизни сердца Его, – погибель Лазаря, " друга " Его, как Он Сам его именует: Лазарь, друг наш, заснул( Ио. 11, 11), — 1-го из тех 3-х единственных, несчитая Иоанна, людей, о которых произнесено, что Иисус их " обожал "( Ио, 11, 3, 5, 36). Историческая достоверность Иоаннова свидетельства о любви Иисуса к сестрам Лазаря, Марфе и Марии, подтверждается и iii Евангелием, ближайшим к iv-му. Xxxi В сумерках Воскресного утра, так же как в сумерках церковного предания, загадочно соединяются для нас три дамских вида: Марии Вифанийской, сестры Лазаря, Марии Магдалины, из которой Господь изгнал 7 демонов и которая, сделавшись Его ученицей, " служила Ему именованием собственным "( Лк. 8, 2–3), и той безызвестной, которая возливала миро на Тело Господа, " изготовила Его к погребению "( Мк. 14, 3–9), – может быть, той самой грешницы, о которой произнесено: прощаются ей грехи ее почтивсе, за то что возлюбила немало.( Лк. 7, 36–50.) Чудно, ужасно и непорочно соединяются для нас эти три лица, не лишь над гробом Лазаря, но и над гробом самого Господа. Первое человечное вещество, увидевшее Христа воскресшего, – не он, а она; не Петр, не Иоанн, а горькая. Рядом с Иисусом – горькая, вблизи с Неизвестным – Неизвестная. В старых таинствах воскрешает Озириса Изида, Диониса – Деметра-Персефона: Сына – Брата – Жениха воскрешает Мать – Сестра – Невеста. Это имеется малость грядущего, а тело во Христе.( Кол. 2, 17.) Две Марии – одна в начале жизни, иная – в конце; та родила – эта воскресит. Тайну Вечно-Женственного в Вечно-Мужественном мог подслушать в сердечко Господнем лишь тот, кто возлежал у этого сердца, – шестнадцатилетний, по старому преданию Церкви, подросток Иоанн, с лицом, по чудной Винчьевской догадке, женственной, или поточнее, ужаснее, святее, – мужеженственной красоты; лишь он мог испить из сердца Господня, как райская пчела из райского цветка, этот чистейший мед любви чистейшей, для которой нет имени на языке человечном. Xxxii Тщетны все пробы разделять в Иоанновом свидетельстве, сплаве 2-ух металлов, один из них от иного – Историю от Мистерии. Лазарь погиб; Иисус тайком разговаривает о погибели его и воскресении с Марией, сестрой его, – вот деяния – то, что было единожды во времени. Лазарь воскрес; горькая наблюдает выходящего из гроба Лазаря: вот мистерия – то, что имеется, было и станет в вечности. Где порог двери из 1-го распорядка в иной, пограничная меж ними царапина, – этого мы никогда не спрашиваем с точностью; но видится, где-то возле слез Господних. Мир для такого, кто глядит на него через такие слезы, как эти, зыблется, тает, течет, как расплавленный сплав; в призме слез преломленный, образ решетка как какбудто искажен, а на самом деле восстановлен, выправлен; лишь через такие слезы разрешено увидеть мир как следует: " преходит образ решетка этого ", и через этот мир сквозит другой; в том, что мы именуем " видением " или " подобием ", " эмблемой ", а Иоанн именует " чудом-знаменьем ", раскрывается другая реальность, крупная, чем та, в которой мы живем. Xxxiii " госпожа, услышав, что идет Иисус, вышла к Нему навстречу " и произнесла: Раввуни! ежели бы Ты был тут, не погиб бы брат мой.( 11, 20–21.) То же, теми же словами, скажет и горькая( 11, 32), поэтому что тут госпожа – Любовь Деятельная, и горькая – Любовь Созерцательная, две сестры, – одно вещество. " Брат мой не погиб бы ", – тихая апелляция всей твари, от истока решетка об освобождении стенающей и все еще не избавленной. " Если бы Ты был тут ", – тихий упрёк любви, как бы протест на то непостижимое, нечеловеческое словечко: радуюсь, что Меня не было там, чтобы вы уверовали. Марфа-Мария вся еще в мире здешнем, на пороге, отделяющем тот мир от этого. Но и сейчас знаю, что что Ты попросишь у Бога, даст Тебе Бог. Знает лишь разумом, – еще не сердцем. Иисус произносит ей: воскреснет брат твой. …Знаю, что воскреснет в воскресение( мертвых), в крайний день. Вот не переступленный ею, непереступаемый для нас, порог меж порой и вечностью. Остановилась на нем и не может двинуться. Но с чудною силой сдвигает ее Господь. Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, ежели и умрет, оживет. И любой живущий и верующий в Меня, не умрет вовек. Веришь ли сему? Она произносит Ему: так. Господи, я верю, что Ты Иисус, Сын Божий, будущий в мир.( 11, 21–27.) Вот держава, которая еще не перенесла, но вданныймомент перенесет ее за порог, – религия в Него Самого, как волшебство из чудес. Верит, а все-же плачет. Иисус, когда увидел ее плачущую, — Марфу-Марию – всю обреченную погибели тварь – плачущую, — сам восскорбел духом и взбунтовался( разгневался), И произнес: где вы положили его? Говорят Ему: Раввуни! уходи и взгляни. Иисус заплакал. Вот предел 2-ух миров: вечно-женственные слезы – вечно-мужественный ярость. Плачет, как все; как никто, противится. Слезы человечные – до границы, а за ним – " недовольство ", " ярость " священный. В этом чувстве все люди с Ним – " сыны Божий ", поэтому что погибель для них всех противоестественна, возмутительна. …И снова возмутившись, вступает в гробницу, — и произносит: отвалите гранит. Это произнесено уже там, за порогом, в вечности. Но все еще тут – Марфы-Марии, всей смертной твари кошмар недолговечный: Господи! уже воняет, ибо 4 дня, как он в гробе. Не было и не станет наиболее ужасного слова о погибели, чем это, произнесенное перед лицом самой Жизни. Вот, во всей собственной непобедимой, дерзкой силе, закон механической причинности, логического тождества: а+в+с=а+в+с; " получился из праха – в останки отойдешь ". Кажется, наблюдаешь, как Сила на Силу идет, Враг на Врага, Жизнь на Смерть; видится, слышишь, как губами всей твари Смерть произносит самой Жизни: " его три дня прошло, и вот что с ним; пройдут Твои три дня, и что станет с Тобой? " Иисус произносит ей, — Марфе-Марии – всей твари: ежели будешь веровать, увидишь славу Божию( 38–40). Все, что потом, и имеется это " видение славы ". Но лишь ли " видение ", " ЛОЖЬ эмоций ", " галлюцинация " – то, что нет? Надо быть во сто крат огромным лакеем, чем лакей Смердяков, чтоб так решить и на этом утихнуть; не ощутить, что это видение имеется прозрение, прорыв в другую реальность, огромную, чем та, в которой мы живем, так что по сравнению с нею все, что мы считаем " реальным ", может быть, лишь " ЛОЖЬ эмоций ", " галлюцинация " – то, что нет. Xxxiv Что увидела горькая, мы никогда не спрашиваем; мы можем лишь неясно догадываться об этом по слову Господню, произнесенному в ту Субботу, когда исцелением Вифездского расслабленного как какбудто нарушил Иисус, а на самом деле, осуществил – " восполнил " – закон Отца в воле Сына: Если Сын высвободит вас, то подлинно свободны будете. – Кто соблюдет словечко Мое, тот не увидит погибели вовек.( Ио. 8, 36, 51.) Мы можем осуждать об этом и по иному слову, произнесенному в тот день, когда сами фарисеи-законники, не смея наказывать прелюбодейную супругу, как какбудто нарушают, а на самом деле выполняют Отчий закон: Делает( создаёт) Отец Мой поныне, и Я действую( создаю). Ибо, как Отец воскрешает мертвых и возрождает, так и Сын возрождает, кого хочет… Истинно, подлинно произношу вам: начинается время и настало уже, когда мертвые услышат голос Сына Божия и, услышав, оживут… Ибо, как Отец владеет жизнь в самом Себе, так и Сыну дал обладать жизнь в самом Себе… Не дивитесь сему, ибо начинается время, когда все, находящиеся в гробах, услышат голос Сына Божия. И изыдут…( Ио. 5, 7, 21, 25–28.) После этого тихого слова во времени, громовое – в вечности: Лазарь, изыди! И получился погибший, обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами, и лицо его было обвязано платом.( Ио. 11, 43–44.) Если бы не пала к ногам Господним горькая, испепеленная этим неимоверным видением-прозрением, то не увидела бы и воскресшего Господа, и с нею – вся тварь. Здесь уже История соприкасается с Мистерией, время – с вечностью. В этом значении, Лазарь воскрес поистине, и разрешено бы заявить: не будь воскресения Лазаря, не было бы христианства, не было бы Христа. Xxxv Ты открыл нам почтивсе секреты, а меня выбрал из всех воспитанников Своих и произнес мне три слова, ими же я пламенею, но иным заявить не могу, — упоминает Фома Неверный. [608] Очень возможно, что эти три слова, раскрытые тому, кто произнес: ежели не увижу… не поверю( Ио. 20, 25.), — относятся и к чуду Воскресения. Если для всякого времени они – свои, то для нашего, перед лицом грозящего людям нашествия " человекообразных ", " не-людей ", рабов-поработителей, – вспыхнули бы на небе крестным знамением Лабарума: Сим победиши, – знамением Сына человечного, эти три слова: Чудо – Любовь – Свобода. Может быть, вданныймомент, как никогда, могли бы люди услышать, — что Дух произносит церквам: побеждающему дам… белоснежный гранит и на кремне написанное, новое имя, которого никто не знает, несчитая такого, кто приобретает.( Откр. 2, 17.) Новое имя возвещено станет миру в Судный День, трубой Архангела. Но, может быть, слышится оно уже и вданныймомент в шепоте арестантов, помнящих Блаженную Весть: Дух послал Меня… проповедовать пленным избавление. Если Сын высвободит вас, то подлинно свободны будете. Нового имени Его еще никто не знает; но, может быть, быстро выяснят – вспомнят рабы постоянное имя Христа: Освободитель. Xxxvi Кажется, не случаем, разговаривая о начале служения Господня, мы заговорили о конце его, поэтому что правило соединено с концом, первое чудо-знамение – с крайним, Кана. Галилейская – с воскрешением Лазаря. Эта ассоциация – наилучшее подтверждение такого, что в Евангельских свидетельствах выжил исторически настоящий распорядок событий в жизни Христа; ежели же мы этого распорядка не зрим, то, может быть, лишь поэтому, что еще не умеем декламировать Евангелия как следует. Сколько лет или месяцев продолжалось служение Господне? Около года, по синоптикам; возле 2-ух лет, по iv Евангелию. Если и это для нас неопределимо с точностью, по евангельским показаниям, то, может быть, уже не лишь поэтому, что мы не умеем декламировать их, как следует, но и поэтому, что у самих очевидцев натуральное для нас восприятие времени нарушается очень острым ощущением Конца – наступающей вечности: их время – не наше. [609] Есть в Евангелии " предварение событий " и " возвращение " к ним, anticipatio et recapitulatio, – обучает бл. Августин: правда Евангелия( " историческая достоверность ", по-нашему) не зависит от такого или другого " распорядка в рассказе о событиях ", – ordo rerum gestarum; этот распорядок может и не подходить " порядку воспоминаний ", ordini recordationis. [610] Это и означает: нужно мочь декламировать Евангелие, как следует, чтоб увидеть в нем исторически настоящий распорядок событий; или, иными словами: назло левым критикам, утверждающим, какбудто бы " жизнь Иисуса Христа не может быть написана, scribi nequit( А. Harnack), это, желая и сложнее, чем даже им видится, но все-же можетбыть: жизнь Христа в Евангелии уже написана. Чтобы в этом удостовериться, вспомним найденный нами распорядок событий: первый день в Капернауме; Нагорная проповедь; спор о субботе с фарисеями; первое совещание фарисеев с иродианами, как бы убить Иисуса; обращение Двенадцати на проповедь; изобретение королевства Божия. Царство, Блаженство, Чудо: в данных 3-х словах-делах – все служение Господне. Просто, бесшумно, монотонно, практически без каждых наружных, видимых событий и с громадою невидимых, внутренних, – большею, чем во всей прочий глобальной летописи( жизнь Христа – как ночное небо: чем более глядишь на него, тем более наблюдаешь звезд), протекает жизнь Иисуса. Странствуя, благовествуя, исцеляя нездоровых, успокаивая скорбных, собирая воспитанников, прогуливается Он по городкам и селам Галилеи. Год от Пасхи Блаженств до Пасхи Умножения хлебов – " лето Господне, блаженное " – блаженнейший год населенияземли. Xxxvii Медленно празднично восходит над миром невидимое солнце – большое освещало Конца. Смутно ощущает его все населениеземли, как слепой – теплоту восходящего солнца. Видит его лишь один из народов – Израиль; светлее только Израиля наблюдают идущие за Иисусом, галилейские толпы; еще светлее – те сотки людей, что слышали Иисуса на несчастье Блаженств; еще светлее – воспитанники Его. Полным же светом Конца озарен лишь один человек на земле – сам Иисус. Если не оледенеет земля ранее, чем наступит на ней королевство Божие, то, может быть, поэтому лишь, что солнце лета Господня прогрело ее до самого сердца. День умножения хлебов, полдень Иисусовой жизни – точка большего приближения большого освещала Конца к земле, королевства Божия – к человечеству. Кажется, в этот самый-самый день посланные Иисусом на проповедь, воспитанники. возвратились к Нему с готовностью( Лк. 10, 17), …и поведали Ему все, что сделали и чему обучили.( Мк. 6, 30.) В тот час возрадовался духом Иисус и произнес: восхваляю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты скрыл сие от разумных и умных, и открыл младенцам. Ей, Отче! ибо таково было Твое благосклонность.( Лк. 10, 21.) Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас. Возьмите иго Мое на себя, ибо Я кроток и спокоен сердцем; и найдете спокойствие душам вашим. Ибо иго Мое добро, и угнетение Мое просто.( Мт. 11, 28–30.) Сколько бы ни забывало населениеземли Того, Кто это произнес, – вспомнит когда-либо; насколько бы ни колебалось, – поверит когда-либо, что Им спасется мир. 6. И МИР ЕГО НЕ УЗНАЛ i В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не узнал. Пришел к собственным, и свои Его не приняли.( Ио. 1, 10–11.) Тайну эту – тайну всей жизни человека Иисуса – подслушал у сердца Его один из всех воспитанников, Иоанн. Ii Как это ни удивительно заявить, догмат об Искуплении, каковой он вданныймомент для большинства христиан, – не совершенно неподвижный, но еле движущийся, не скончавшийся, но и не активный, – изолирует их от жизни Христа Искупителя; с ней объединял их прежде и, может быть, когда-либо снова соединит только догмат активный, движущийся и раскрывающийся в религиозном эксперименте. Опыт первичнее догмата, – лишь осмыслив это, разрешено взятьвтолк жизнь человека Иисуса. Iii Петр, Верховный Апостол, " прельщает " Христа. Кто это произносит, сумасшедший? Нет, сам Господь: Отойди от Меня, сатана! ты Мне обольщение.( Мт. 16, 23.) Мертвому догмату с этим делать нечего, а догмат активный лишь с таковых " соблазнов " и наступает. Нет той человечной немощи – сомнения, обольщения, отвержения, проклятья, нет такого соблазна человечного, где бы вблизи с нами не был человек Иисус; где бы мы не спрашивали в Нем себя. Слишком человечного невозможно заявить о Нем ничто, ибо Он, — аналогично нам искушен во всем, несчитая греха.( Евр. 4, 15.) В всякой капле воды – та же влага, что в океане; в всякой искре огня – тот же пламя, что в солнце; в каждом человеке – тот же Сын человеческий, что во Христе. Я есмь Ты, — произнесено с дивным искусным знанием в одной гностической молитве-заклятии для благоприятного прохождения души по мытарствам ада. [611] Только чрез наше человечное сердечко можем мы заглянуть в сердечко человека Иисуса; лишь чрез наше смертное борьба можем мы заглянуть в Гефсиманию; бремя креста Его можем замерить, лишь брав крест на себя. Кто же никогда ничто аналогичного не чувствовал, тому нечего делать с Евангелием, и лучше только договориться с Цельзом, что " жалкою гибелью кончил Иисус презренную жизнь ", или, что чуть ли не ужаснее, – с Ренаном, что " жалкою гибелью кончил Иисус большую жизнь ". И не выручит нас от этого согласия никакой догмат. Iv Чем более мы вдумываемся, вживаемся в жизнь человека Иисуса, тем более спрашиваем, что в ней обязана была настать таковая минутка, когда Он внезапно сообразил, – медлительно, обязано быть, разумел, но сообразил внезапно, что " в мире Он был и мир чрез Него начал быть, и мир Его не узнал "; " пришел к собственным, и свои Его не приняли "; и что эта минутка пронзила душу Его, как прежде пронзит тело Его лезвие крестных гвоздей. Знал от истока Сын Божий, что " пришел в мир для такого, чтоб дать душу Свою в выкуп за почтивсех "( Мт. 20, 28), – это чрезвычайно просто заявить в догмате, но чрезвычайно тяжело взятьвтолк в эксперименте. Видел Иисус, как никто, восходящее освещало Конца, – наступающее королевство Божие. Но до какой-никакой точки освещало взойдет; какой-никакой из 2-ух вероятных Концов наступит, недалекий или дальний; королевство ли Божие пройдет мимо населенияземли, или чара мучений мимо Сына человечного, – этого не знал Он, – не желал, не мог, не обязан был ведать, поэтому что ни Ангелы, ни Сын о дне и часе Конца не знают, знает лишь Отец. А не зная этого, обязан был произносить, делать, существовать, помирать, – все решая надвое. В этом-то раздвоении – вся терзающая мучение Его, смертное борьба до Гефсиманского кровавого пота и до крайнего крестного вопля: " для что Ты Меня оставил? " – непостижимая для нас мука верой и тем, для что у нас нет слова, поэтому что наше словечко " уныние " не для такового, как Он. Сын человеческий, пришед, отыщет ли веру на земле?( Лк. 18, 8.) Если это означает: " Все, что Я сделал, для что жил и погиб, – не даром ли? ", то, может быть, тихое словечко это не наименее ужасно, чем тот крайний крик на кресте. V С каждым днем служения Своего все меньше мог Он полагаться, что мир выяснит Его; но обязан был предохранять искру веры, до конца, до креста. Этой нечеловеческой пытки Его мы никогда не спрашиваем. Если бы могли мы увидеть ту первую точку служения Господня, когда наибольшее из всех искушений: " мир не выяснит Меня ", пронзило сердечко Его, как лезвие гвоздное, то каким новеньким светом озарилась бы для нас вся Его жизнь, как приблизилась бы к нашему человеческому эксперименту! Очень глухие, но согласные намеки всех 4 Евангелий указывают на день Умножения хлебов, как на эту первую точку. Может быть, так глухи намеки поэтому, что уже и тут, в самом Евангелии, церковный эксперимент Сына человечного затевает заглушаться догматом о Сыне Божием. Но, видится, секретный значение намеков, ежели бы открыть его до конца, привел бы нас к выводу: конкретно в этот день – Умножения хлебов, сообразил Иисус так светло, как еще никогда( ясности абсолютной быть не могло, и в этом вся мучение Его), сообразил внезапно, что вчера еще недалекий Конец, сейчас отсрочен; что восходящее солнце королевства Божия, достигнув высшей точки собственной, правило опускаться; и, осмыслив это, увидел также так светло, так вблизи, как еще никогда, – Крест. Это означает: жизнь Иисуса Христа, Сына человечного – Сына Божия, мы перенесем из неподвижного, мертвого догмата в активный, движущийся церковный эксперимент лишь в том случае, ежели поймем до конца, что вышло в этот Большой, но, может быть, самый-самый забытый, странный, неузнанный – безызвестный день Господень. Vi Где и когда вышло, мы знаем с практически несомненной исторической точностью. Взяв воспитанников с Собою, удалился один Иисус Неизвестный vi. , в пустынное пространство около городка, именуемого Вифсаидою.( Лк. 9, 10.) В северо-восточном конце Геннисаретского озера, на левом сберегаю Иордана, при его впадении в озеро, в области Ирода Филиппа Четверовластника, находился старый Иудейский поселок beth-saï Da, что означает " Рыбачий Поселок ", отечество 3-х воспитанников Господних, Петра, Андрея и Филиппа( Ио. 1, 44), а вблизи со старым городком – новейший, лишь что выстроенный во вкусе римского зодчества, Вифсаида Юлия, вышеназванный так в честь Августовой дочери, Юлии. [612] Горные, над Вифсаидой, луга, – вот, возможно, то " пустынное пространство ", куда удалился Иисус. Знаем мы и время с такою же историческою точностью. " Приближалась Пасха Иудейская ", по свидетельству Иоанна( 6, 4), совпадающая с Марковым-Петровым воспоминанием о весенней " зеленой траве " Иисус Неизвестный vi. тех Вифсаидских лугов( Мк. 6, 39). " Было же на месте том немало травки ", – упоминает и iv Евангелие( 6, 10). Пасха Иудейская – в начале апреля, а в конце его, с главным иссушающим полуденным ветром, бодрая зелень травок на Геннисаретских лугах вянет, желтеет. [613] Распят Иисус также в Пасху Иудейскую; по чрезвычайно, видится, старому, у Климента Александрийского( 200 г.), уцелевшему преданию – воспоминанию Церкви, 7 апреля 30 года нашей эры, 17–18-го – кесаря Тиберия. [614] Если так, то Пасха Хлебов относится к 29 году по Р. Х., 16–17-му – Тиберия. Та Пасха, Иерусалимская, – годовщина данной, Вифсаидской. Тайна Пасхи той, предпоследней, – Хлеб, а данной, крайней, – Плоть. Я – хлеб активный, сшедший с небес… Хлеб же, который я дам, имеется плоть Моя, — тайну эту подслушал у сердца Господня Иоанн( 6, 51). Vii В этот день, как нередко случается в такие решающие дни, все, от истока жизни к ее концу идущие нити сплелись в один, неразрешимый для жизни, только гибелью разрешимый узел. Только что похоронив Иоанна Крестителя, воспитанники его возвещают о том Иисусу( Мт. 14, 13); возвещают, может быть, и о том, что произнес о Нем Ирод: это Иоанн, которого я обезглавил, воскрес из мертвых.( Мк. 6, 16.) И находил увидеть Его.( Лк. 9, 9.) А может быть, и оберегают Его, как позже – фарисеи: выйди и удались отсюда, ибо Ирод желает уничтожить Тебя.( Лк. 13 31.) В доле Иоанна свою мог выяснить Иисус: Илия –( Иоанн, перваяласточка Мессии) – уже пришел, и не узнали ли его, и поступили с ним, как желали; так и Сын человеческий пострадает от них.( Мт. 17, 12.) И так же не станет узнан. В тот же день Умножения хлебов собрались к Иисусу воспитанники, посланные на проповедь о королевстве Божием, — и поведали Ему все, что сделали и чему обучили.( Мк. 6, 30.) С готовностью, обязано быть, таковой же возвратились к Нему Двенадцать тогда, как позже – Семьдесят: Господи! и демоны повинуются нам о имени Твоем.( Лк. 10, 17.) Радовались так поэтому, что королевство демонов, отходящее, – знак наступающего королевства Божия: Может ли кто зайти в дом мощного и расхитить его, ежели доэтого не свяжет мощного?( Мт. 12, 29.) В тот час возрадовался духом Иисус и произнес, восхваляю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты скрыл сие от разумных и умных, и открыл младенцам. Ей, Отче! Ибо таково было Твое благосклонность.( Лк. 10, 21.) И обратившись к воспитанникам, скачал им особенно: ваши же счастливы очи, что наблюдают, и уши ваши, что слышат. Ибо подлинно произношу вам, что почтивсе пророки и праведники хотели созидать, что вы зрите, и не видели; и чуять, что вы слышите, и не слышали.( Лк. 10, 23 – Мт. 13, 16–17.) В жизни только населенияземли, а может быть, и в жизни человека Иисуса не было веселья большей, чем эта. Друг жениха, важный и внимающий ему, готовностью довольствуется, слыша глас жениха. Сия-то удовлетворенность Моя исполнилась. Ему обязано вырастать, а мне умаляться( Ио. 3, 29–30.), — вспомнил, может быть, Иисус это словечко Предтечи. Друг жениха погиб, умалился перед Ним, как утренняя звездочка – перед солнцем. Viii Радовались и толпы галилейских паломников, шедших на праздник Пасхи в Иерусалим, по большущий Морской дороге, via maris, чрез Капернаум, где находился тогда Иисус, – возможно, в доме Симона Петра, – и куда собрались к Нему воспитанники в заблаговременно выделенный день; довольствовались поэтому, что полагались, что. королевство Божие раскроется вданныймомент, Иисус Неизвестный viii. .( Лк. 19, 11.) " Не Он ли Иисус( Мессия), сын Давидов? " – узнавал люд об Иисусе( Мт. 12, 23). Громко произносить еще не смел, но, может быть, шепот уже бегал в массе: " malka meschiah, malka meschiah! Царь Мессия, Царь Мессия! " Как же Царству не быть, ежели Царь уже имеется? Ждали, что не сейчас завтра солнце, восходящее над Галилейским озером, станет солнцем незакатным королевства Божия. Вот отчего запружены были несметной массой узкие улочки Капернаума города и осажден ею небольшой рыбачий домик Симона. И произнес воспитанникам Иисус: Пойдите вы одни в пустынное пространство и отдохните мало. Ибо немало было прибывающих и отходящих, так что и имеется им было прежде.( Мк. 6, 31.) Может быть, и Сам Иисус, в скорби Своей об Иоанне Крестителе и в веселья о королевстве Божием, желал выйти от людей к Отцу. Ix И отплыли в пустынное пространство в лодке одни. Народ же увидел, как они отплывали, и почтивсе узнали их. И бегали туда пешие из всех городов.( Мк. 6, 32–33.) Десять км, подключая отвод чрез мост на Иордане, часа два пешего пути, отделяют Капернаум от Вифсаиды Юлии. [615] К вышедшей из Капернаума массе присоединялись, обязано быть, по дороге все новейшие толпы, возрастая, как снежный катящийся ком. …И предупредили их, и собрались к Нему.( Мк. 6, 33). На гору взошел Иисус, и там сидел с учениками Своими. …И увидел оченьмного народа, и смилостивился над ними, поэтому что они были как овцы, не имеющие пастыря; и начал изучать их немало. …И разговаривал с ними о королевстве Божием, и требовавших исцеления исцелял. День же склонялся к вечеру. И, приступив к Нему, Двенадцать разговаривали Ему: Отпусти их, чтобы они отправь в окружающие хутора и селения приобрести себе пища, ибо им нечего есть… поэтому что мы в месте безлюдном. Но Иисус произнес им: не необходимо им бродить; вы дайте им имеется. Они же молвят Ему: … им и на двести динариев пища не хватит, чтоб любому досталось желая постепенно.( Мт. 14; Мк. 6; Лк. 9; Ио. 6.) Тайная досада, может быть, слышится в этом ответе воспитанников: " Где же брать пища для такового множества? " Иуда, имевший при себе валютный ящик и носивший, что туда опускали( Ио. 12, 6), знал, естественно, лучше всех, что в скудной казне их не могло быть двухсот динариев. В этот миг, с Иудой, " ином " Своим, как именует его Сам Иисус( Мт. 26, 50) не обменялся ли Он глубочайшим взором? Если одну из 2-ух загадок подслушал у сердца Господня Иоанн, то, может быть, иную подслушал Иуда. В этом глубочайшем взгляде Его, может быть, прочитал Иисус: " Не Ты ли Сам произнес: не заботьтесь что вам имеется и что пить… посмотрите на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, а Отец ваш лазурный питает их. Вы не еще ли лучше птиц? "( Мт. 6, 25–26.) " Что произнес, то и сделай! " Он же спросил их: насколько у вас хлебов? Они, спросив, произнесли: 5 хлебов и две рыбы. Тогда повелел им рассадить всех застольными, ложами-ложами, #963; #965; #956; #960; #972; #963; #945; #953; #963; #957; #956; #960; #972; #963; #945; #953;, на зеленой траве. И возлегли грядками-грядками, Иисус Неизвестный ix. , по сту человек и по пятидесяти. И брав 5 хлебов и две рыбы, и воззрев на небо, благословил и преломил хлебы, и дал воспитанникам, чтоб роздали им; и две рыбы поделил на всех. И ели все, и насытились. И собрали кусочков пища и рыбы двенадцать полных корзин. Было же евших возле 5 тыщ человек, несчитая жен и деток.( Мк. 6, 38–48; Мт. 14, 21). Х Чудо с хлебами совершается у первых 2-ух синоптиков дважды, желая и в различные эпохи, в различных местах, но совсем одинаково, так что мы владеем о нем 6 евангельских свидетельств, – столько, как ни о каком ином событии в земной жизни Господа, несчитая распятия и Воскресения. Но вот что потрясающе: все, что предшествует чуду, и все, что следует за ним, мы зрим, но само оно остается невидимым; лишь что дело доходит до него, как непроницаемая завеса падает. Все слова относятся к тому, что было до чуда и станет после него, а о нем самом – ни слова. [616] Между 2-мя мигами – тем, когда Иисус раздает воспитанникам 5 хлебов и две рыбы, и тем, когда 5 тыщ человек насытились, – как бы открытый крах, пустота. Сколько бы мы ни желали верить в волшебство, нужно созидать его, чтоб верить, а тут мы ничто не зрим. " Чудо с хлебами непредставимо для нас ", – обязаны сознаться и апологеты церковные. [617] Чтобы накормить 5 тыщ человек, необходимо было 20, 30 тыщ тех маленьких " ячменных хлебцев ", Иисус Неизвестный Х. , какие пеклись тогда в сельских пекарнях или на скудных семейных источниках, полагая по три, по 4 хлебца на человека; а маленьких копченых или соленых рыбок, Иисус Неизвестный Х. ( Ио. 6, 9), вдвое, втройне более. Если так, то любой из 5 хлебов обязан был раздробиться, размножиться, с неимоверной быстротой, или, увеличиваясь в размере, продлиться или утолщиться в пять-шесть тыщ раз. Где же это проистекает – в руках Самого Господа, когда Он преломляет хлебы, или в руках воспитанников, когда они раздают их народу? Чудо не могло не быть вероятно, но каждая попытка увидеть его приводит нас к ахинеи. И совсем не нужно мучиться заболеванием 2-ух прошедших веков, rationalismus vulgaris, чтоб в таком чуде сомневаться. Отрок Иисус, в апокрифическом " Евангелии Детства ", чудом удлиняет, растягивает очень маленькую доску в искусный плотника Иосифа. [618] Нечто схожее проистекает и в чуде с хлебами, по истолкованию Фомы Аквинского: " Хлебы умножил Господь не сотворением новейшего вещества, а дополнением наружного, не хлебного, к внутреннему, хлебному ". [619] Если так, то волшебство беса, отвергнутое Господом на несчастье Искушения: водили камню сему сделаться хлебом( Лк. 4, 3.), — принято тут, на несчастье Хлебов. Xi Неудивление народа и воспитанников перед чудом втомжедухе потрясающе. Как удивлены, поражены посещают очевидцы всех чудес Господних, Марк-Петр никогда не забывает об этом заявить; лишь тут почему-то запамятовал. [620] Что это означает? Судя по тому, как неизгладимо запечатлелась память об этом событии в евангельских свидетельствах, эмоция, испытанное от него учениками, было чрезвычайно углубленно, но это не изумление, а кое-что другое, может быть большее, для что у них нет еще слов, и у нас все еще нет. Кажется, не случаем первый из наших очевидцев, чуть ли не свидетель действия, Петр, разговаривая о нем губами Марка, словечко " Чудо " не употребляет совсем, а произносит элементарно: " не сообразили такого, что было с хлебами ", Иисус Неизвестный xi. ( 6, 52). Удивительно и то, что фарисеи требуют чуда-знамения, лишь что увидев его на несчастье Хлебов. Начали с Ним полемизировать и требовали от Него знамений, искушая Его.( Мк. 6, 11.) Какое же Ты дашь знамение, чтоб мы узрели и поверили Тебе? Манну в пустыне ели наши папы, как написано: " Хлеб с неба дал им имеется ".( Ио. 6, 30–31.) Сами же ели вчера, а сейчас об этом забыли. [621] xii Так же забывают воспитанники в Десятиградии о том, что было в Вифсаиде, повторяя, как бы в беспамятстве, перед этим вторым чудом, слова, произнесенные перед главным: откуда нам брать в пустыне столько хлебов, чтоб насытить такое оченьмного?( Мт. 15, 33; Мк. 8, 4.) И еще удивительнее: после иного чуда, или видения – прозрения в другую реальность, – Иисуса, идущего по водам, – воспитанники. очень изумились, так что были вне себя. Ибо такого, что было с хлебами, не сообразили, поэтому что сердечко их было окаменено.( Мк. 6, 51–52.) Если бы волшебство с хлебами было " дополнением наружного вещества, не хлебного, к внутреннему, хлебному ", как обучает Фома Аквинский, то как могли бы не взятьвтолк; как могло бы сердечко их " окаменеть "? Сердца не необходимо, необходимы лишь глаза, чтоб такое волшебство увидеть. Слово же Господне к воспитанникам, после другого умножения хлебов, только непонятней: Еще ли не осознаете и не разумеете? еще ли окаменено у вас сердечко? Имея очи, не зрите? имея уши, не слышите? Когда Я 5 хлебов преломил для 5 тыщ, насколько полных коробов набрали вы остатков? Говорят Ему: двенадцать. А когда 7 – для 4 тыщ, насколько корзин набрали вы кусочков? Говорят: 7. И произнес им: как же не осознаете?( Мк. 8, 17–21.) Так же не осознаем, не незабываем и мы; имея очи, не зрим; имея уши, не слышим; так же окаменено и наше сердечко, вот уже 20 веков. [622] Тотчас после другого чуда с хлебами прибывает Иисус туда, где совершилось первое волшебство, – в Вифсаиду. И приводят к Нему слепого, и требуют, чтоб прикоснулся к нему. Он… возложил на него руки и спросил, наблюдает ли что. Тот, посмотрев, произнес: вижу проходящих людей, как деревья. И опять возложил( Иисус) руки на глаза его и повелел ему посмотреть. И он исцелел и стал созидать все светло( Мк. 8, 22–25). Кто этот слепой? Не все ли христианское населениеземли? Раз уже возложил руки Господь на глаза его, но оно увидело только неясно. О, ежели б возложил снова! Xiii Что же было с хлебами? Есть, видится, два ключа ко всему. Вотан – мнимое возражение, настоящее единодушие и в этом случае, как в стольких остальных, главного очевидца, Марка-Петра, с крайним – Иоанном. Пять хлебов и две рыбы у Двенадцати, по Маркову свидетельству( 6, 38), а по Иоаннову: Вотан из воспитанников Его, Андрей, брат Симона Петра, произносит Ему( Иисусу): Здесь имеется у 1-го мальчика, #960; #945; #953; #948; #940; #961; #953; #959; #957;, — ( торговца съестных припасов, " маркитанта ", по-нашему), [623] — 5 ячменных хлебов и две рыбки.( Ио. 6, 8–9.) Те же, разумеется, 5 хлебов и две рыбы – то у народа, то у Двенадцати. Что это означает? Надо ли взять одно из 2-ух свидетельств и отвергнуть иное? Нет, нужно объединить оба. Два предания-воспоминания: по одному – хлебы у Двенадцати, по иному – у народа; оба имеютвсешансы быть исторически подлинны. Бедные люди запасливы, земледельцы же вособенности: не уходят в путь без пища, как мы – без средств. [624] Два больших табора: один, пятитысячный. Израильский, около Вифсаиды, – обязано быть, большею долею, толпы идущих издали в Иерусалим на праздник Пасхи, галилейских паломников; иной – четырехтысячный, языческий, в Десятиградии, людей, пришедших также издали: три дня уже люд располагаться при Мне, и нечего им имеется. Если не евшими отпущу их в домы их, то ослабеют в дороге, ибо некие пришли издали.( Мк. 8, 2–3.) Чтобы все эти тыщи людей, с нездоровыми, с детьми и супругами, вышли в пустыню, на один или на три дня пути, из городов и селений богатейшей земли, житницы всей Галилеи, не брав с собой кусочка пища, в обоих вариантах практически так же неописуемо, как то, чтоб они вышли оголенными. Если же у 1-го мальчика-продавца оказались не съеденными или не раскупленными 5 хлебов и две рыбы, то еще невероятнее, чтоб у всех других 5 тыщ не оказалось ни 1-го кусочка; кое-что, во каждом случае, могло очутиться, а этим решается все, и совсем не нужно опять-таки мучиться заболеванием rationalismus vulgaris, чтоб это взятьвтолк и услышать словечко Господне, к нам обращенное: " Как же не осознаете? …имея очи, не зрите; имея уши, не слышите? " Что было с хлебами, мы не знаем, но можем догадываться, что это неизвестное, так неизгладимо запечатлевшееся в Евангелиях, " Воспоминаниях Апостолов ", по слову Юстина, имеется что-то большее, чудеснейшее, чем то, что нам видится " чудом ". Вот один из 2-ух ключей ко всему, а вот и иной. Xiv Равенству обучает Павел Коринфскую храм на образце церквей Македонских: Нищета их глубочайшая преизбыточествует в имуществе их щедрости. Ибо щедры они по мощам и даже сверх сил. …Знаете вы сострадание Господа нашего Иисуса Христа, как, будучи богат, обеднел Он из-за вас, чтобы вы обогатились Его нищетою. …Легкости иным и тягости вам да не станет, но да станет сходство, #943; #963; #972; #964; #951; #962;. Ныне вашим излишком восполнится их недочет, а после излишком их – недочет ваш, да станет сходство. Как написано: " Кто собрал немало, не имел лишнего; и кто недостаточно – не имел недочета ".( Ii Кор. 8, 2–3, 9, 13–15.) Павел упоминает тут первое волшебство равенства в хлебе, манне Синайской. Могли бы он припомнить и 2-ое волшебство, большее, в пустыне Вифсаидской, – или не мог, уже запамятовал, как мы забыли? Но, ежели ум запамятовал, то сердечко незабывает: было же одно сердечко и одна воротила у множества уверовавших. И никто ничто из имени собственного не именовал собственным, но все у них было сплошное. …И, преломляя хлеб, воспринимали еду в веселья.( Д. А. 4, 32–33; 2, 46.) Если станет когда-либо королевство Божие на земле, то поэтому, что это было в первый раз от истока решетка, в тот Большой день Господень, при Умножении хлебов. Царство Божие – как семя горчишное, которое, когда сеется в землю, имеется меньше всех зёрен на земле. А когда посеяно, всходит и случается более всех злаков, и пускает огромные ветки, так что под тенью его имеютвсешансы спрятаться птицы небесные.( Мк. 4, 31–32.) Первая точка данной исполинской параболы-притчи – там, на горных лугах Вифсаиды: зерно, посеянное там, меньше всех зёрен на земле; когда же взойдет, станет более всех злаков, – королевством Божиим на земле, как на небе. Xv Там, на несчастье Хлебов, сделал человек Иисус то, что никто из людей никогда, от истока решетка, не делал и до конца не сделает, – поделил хлеб меж людьми, сытых уравнял с голодными, скудных с обеспеченными, не в рабстве, нелюбви, вечной погибели, как это совершают все мятежи – " революции ", а в воле, в любви, в жизни вечной. Люди сами, без Него, не поделили бы пища, продолжали бы войну вследствии него безграничную, гортань перегрызли бы друг другу, как это делали от истока решетка и будут делать до конца. Но пришел к людям Он, и они узнали Его, – позже снова забудут, но тогда, на минутку, узнали. Только смотря на Него, Сына человечного, вспомнили, что все они – братья, детки 1-го Отца; сообразили, как еще никогда не понимали, что означает: душу твою отдашь голодному и напитаешь, душу мученика; тогда свет твой взойдет во тьме, и мрак твой станет, как полдень.( Ис. 58, 10.) Поняли, что " мое " и " твое " – погибель, а " мое – твое " – жизнь. Было ли волшебство? Было. И тут, как всюду, постоянно, волшебство единственное, волшебство чудес – Он Сам. Отдал все, что имел; будучи богат, обеднел, и Его нуждой обогатились все. Только на Него смотря, " обратились " – " опрокинулись " – стали, как детки, и вошли в королевство Божие. Первый вошел тот небольшой мальчик-продавец, отдавший голодным все, что имел, – 5 ячменных хлебов и две копченые рыбки, а за ним – все. Так же чудесно-естественно сердца открылись Единственному, Возлюбленному, как цветочки раскрываются солнцу; полюбили Его – полюбили друг друга. Чудом любви сердца открылись – открылись мешки, и пир начался. Все готово; приходите на брачный пир, сердечко одно, одна воротила у всех, – Его. Все да будут единично; как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе так и они да будут в Нас единично( Ио. 17, 21.), — молится, может быть, Иисус уже и на данной, первой Тайной Вечере, как на той, крайней. Три мольбы мольбы Господней: Да приидет царствие Твое; да станет свобода Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш существенный даждь нам днесь, — эти три мольбы исполнились. Так было единожды – так станет постоянно. Xvi Чудо с хлебами повторяется: это еще помнят воспитанники, но уже не знают, отчего повторяется. Первое волшебство в Вифсаиде, в Израиле; 2-ое – в Десятиградии, в земле язычников – во всем человечестве: [625] это еще помнят молоток и Матфей, но Лука уже запамятовал, не сообразил, не поверил; исключил 2-ое волшебство, как избыточное. Кажется, это недопонимание – наилучшая порука в том, что аттестат о возобновлении чуда – чрезвычайно античное, идущее из первоисточника, исторически-подлинное, по всеобщему закону евангельской оценки: чем невероятнее, тем достовернее. Так же не веруют, не понимают и левые оценки наших дней, – да и кто сообразил за две тыщи лет? – так же задумываются, что это два свидетельства об одном чуде, как какбудто молоток и Матфей глупее нашего, когда молвят об одном событии, как о 2-ух: Когда Я 5 хлебов преломил для 5 тыщ, насколько коробов набрали вы остатков? Говорят Ему: двенадцать. А когда 7 для 4 тыщ, насколько корзин? …Говорят Ему: 7. И произнес им: как же вы не осознаете? Нет, не осознаем, что на несчастье Хлебов раскрылся новейшей твари новейший закон. Се, создаю новое небо и новейшую землю, и давние не будут уже вспоминаемы.( Ис. 65, 17.) Все, что было в главном умножении хлебов, повторяется и во другом, поэтому что это два явления 1-го закона: так было единожды – так станет постоянно. Не сорвать пришел Я закон, а сделать. По Лотцевой формуле: а + в + с, в фактору, – " 5 хлебов и две рыбы "; 5 тыщ человек не имеютвсешансы наесться; а+в+с+х, в следствии, – сердца и мешки открылись: " ели все и насытились ". Первое волшебство забывают воспитанники перед вторым, как сон наяву забывается. Где же нам брать хлебов, чтоб насытить такое оченьмного? повторяют они, как в беспамятстве, глупея ненормально, поэтому что не имеютвсешансы поверить новому порядку естества, привыкнуть к нему и зайти в него: таккак и мы, за 20 веков, так же не привыкли, так же неразумны, – нет, еще глупее, и, видится, станем глупеть до Конца, в бесконечной вследствии пища борьбе всех против всех. Xvii Если то, что было с хлебом, – лишь наружное волшебство – " приложение вещества ", как задумываются одинаково те, кто верует в него, и те, кто не верует, то это было единожды и уже не станет более никогда: людям вданныймомент с этим нечего делать. Если же это – внутренне-внешнее волшебство любви и свободы – прозрение, прорыв в другую реальность, где утоляется одна из наибольших человеческих мук – неравенство, позволяется то, что мы именуем " общественной проблемой "; где лишь и может быть найдено то, что мы ищем так алчно вданныймомент и никогда не найдем, без Христа; ежели таков значение Умножения хлебов, то это волшебство, завтрашнее – нынешнее, – наиболее необходимое, недалёкое, родное из всех чудес Господних, конкретно в наши дни, когда совершается перед нами воочию обратное волшебство беса – преуменьшение хлебов. " В мире был, и мир Его не узнал ", не выяснила и Церковь: лишь в катакомбных росписях еще рисуется волшебство с хлебами, как наибольшее из таинств, Евхаристия, [626] а позже забывается и уже не вспомнится, что первая литургия – Вифсаидский обед. В память о нем, за две тыщи лет, – ни вида, ни праздника. Но не этим ли чудом с хлебами и выручит погибающий мир Иисус Неизвестный? Xviii В Интернационале, этом " Отче наш " грешников, имеется одно глубокое словечко: Сделаем гладкую доску из прошедшего du passe faison table râ Se. Можно бы заявить, что и там, в Вифсаидской пустыне, изготовлена, желая и в другом, естественно, обратном значении, " ровная доска из прошедшего ". Самое темное, чумное пятно на всей твари – человек: целый круг естества от него воспаляется. Пал Адам – пала тварь, но не по собственной вине, а по его, так что и поныне перед человеком невинна: звери, злаки, земля, влага, воздух, – чем далее от человека, тем похлеще; и неба чистейший эфир объемлет все. Вот отчего уводит Иисус людей в пустыню, на гору, – к зверям, злакам, земле и небу. Если не евшими отпущу их в домы их, то ослабеют в дороге. Вот в какую пустыню увел их, или сами они ушли за Ним. Здесь-то, в пустыне, и делает " гладкую доску из прошедшего ", сызнова все затевает, как какбудто ничто не было ранее, или все, что было, " станет разрушено, так что не остается камня на кремне "( Лк. 21, 6). Царство Мое не отсюда( Ио. 18, 36), — скажет Пилату – Риму – миру сему. Все, насколько их ни приходило до Меня, сущность воры грабители( Ио. 10, 8.), — скажет всем строителям Града человечного. Кто поставил Меня осуждать и разделять вас?( Лк. 12, 14.), — скажет в этом Граде постороннем, а в Своем, – так рассудит – поделит, как никто никогда не судил и не разделял. Xix Всем приказывает возлечь на травку, " застольными ложами-ложами, грядками-грядками ". В данной музыке повторяемых слов: symposia-symposia, prasiai-prasiai, – как бы хрустально-прозрачная музыка сфер, так же как в точности чисел: " по сту, по пятидесяти ", – священная математика равенства. Длинные, на зеленой траве, как бы цветочные грядки, с колоритными пятнами одежд, красных, голубых, желтых, белоснежных, – цветники человечные посреди Божьих цветов; ценные камешки – " двенадцать камней, заложенных в базу Града Божия – сапфир, халкедон, топаз, гиацинт ", и остальные( Откр. 21, 19–20); " освещало же Града – гранит драгоценнейший – аналогично япису кристалловидному "( Откр. 21, 11); " гранит, который отвергли строители, и который сделается главою угла "( Мт. 21, 42). Между рядами, расположенными, обязано быть, в облике концентрических кругов, чтоб всем пирующим был виден Пироначальник, Архитриклин Божественный, прогуливаются Двенадцать, раздают хлебы и рыбу, " насколько кто желает ", с царственной щедростью; когда же насытятся, соберут оставшиеся кусочки, с мудрою скупостью( Ио. 6, 11–12). Меньшие ходы меж рядами – улочки вдоль кругов, а поперек – огромные ходы, по радиусам, идущим к центру всех кругов, где располагаться данных 12-ти планет передвигающихся, воспитанников, неподвижное солнце, Господь. Все же совместно – как бы начертанный зодчим на гладкой доске чертеж большого Града. Xx Пир начался. Хлебы и рыбу едят, запивают водой из невидимо журчащих под высокими травами горных ключей. " Людям – пшеница, ячмень – скотам и рабам ", – разговаривали в те дни состоятельные. [627] Этот-то рабий, скотский хлеб и сделается хлебом королевского котомка. Блажен, кто вкусит пища в царствии Божием.( Лк. 14, 15.) Все вкусили – узнали блаженство. Так же на этом пиру Вифсаидском, как на том, в Кане Галилейской, опьянели все, обезумели – сделались разумными. Сердце одно, одна воротила у всех, – Его. Глядя на Него, Единственного, Возлюбленного, вышли из себя и вошли в Него. Трепет объял их и ужас-восторг, Иисус Неизвестный xx. .( #924; #954;. 16; 8.) Слухом еще не слыхивали, но сердцем сообразили уже, услышали: Я 7 хлеб жизни. Ядущий плоть Мою и пиющий Кровь Мою присутствует во Мне, и Я в нем. Ядущий Меня существовать станет Мною( Ио. 6, 48, 56–57). Поняли – позже забудут, но сообразили тогда, что никакою едой аппетит не насытится, несчитая данной, – Плоти Его; охота никаким питием не утолится, несчитая этого. Крови Его. Блаженны жаждущие и жаждущие… ибо насытятся( Мт. 5, 6), — это на несчастье Блаженств произнесено, а на несчастье Хлебов изготовлено. Xxi Две горы – Капернаумская – Блаженств, и Вифсаидская, – Хлебов. Та обращена к востоку, эта – к западу. Царства Божия солнце взошло на той, а на данной заходит. День уже начал склоняться к вечеру.( Лк 9, 12.) Солнце заходит за Галилейские горы над Тивериадой, и озеро, в глубочайшей котловине, уже тенистое, дремлет, как дитя в колыбели. Горы и небо отражены, опрокинуты на озере с такою четкостью, что ежели продолжительно глядеть на них, то видится, что и те, отраженные – истинные. И снежного Ермона, как Ветхого деньми, в несказанном величии, седая голова также опрокинута в озере – в нижнем небе, земном, как какбудто Сам Отец с неба на землю сошел. И ясно и празднично все на земле и на небе, как в приготовленном к брачному пиру чертоге жениха. Все готово; приходите на брачный пир. Небо и земля, и преисподняя ожидают, что люди решат: быть ли пиру, королевству Божию на земле, как на небе, или не быть? Xxii АПОКРИФ. Слишком рано солнце зашло, не за гору, а за тучу. Тени побежали по земле и по небу, как какбудто распростер некто исполинское темное крыло нужно всем. Холодом пахнуло. Тонко заныл, зажужжал, как ночной комар в ухо, начинающийся ветр, северо-западный. Рябь вульгарна по гладкой поверхности озера. Сухо зашелестели травки, живые, как мертвые. Белый на белоснежном кремне сидит так же, как тогда, на несчастье Искушения. Тихо закрыл глаза; веки спустились на них так тяжко, что видится, уже никогда не поднимутся. Смотрят все на Него, на Него 1-го; ожидают; как какбудто не они решают, а Он. Страшной свободы брать на себя не желают, поддержке ожидают от Него. Но Он посодействовать им не может; не может сорвать свободы в любви: сами обязаны решить. Замерли все, ожидают. Только один не ожидает; посреди неподвижных, движется, бежит, снует в толпы, как паучок в сети; кое-что шепчет людям на ухо. Страшную свободу брал на себя, решил один за всех, – Иуда Искариот. – malka meschiah, malka meschiah! Царь Мессия, правитель Мессия! – повторяет масса шепот Иуды. Шедшие в Иерусалим на праздник Пасхи, галилейские паломники, первые вспомнили, что " королевство Божие обязано раскрыться вданныймомент "( Лк. 19, 11), первые сообразили, что сделавший то, что Мессии предсказано: чудом накормит люд в пустыне, как прежде Моисей, – и имеется Мессия; первые вняли Иудину шепоту: это подлинно тот Пророк, которому обязано придти в мир, – правитель Израиля. И решили поймать Его Иисус Неизвестный xxii. Апокриф , и изготовить повелителем.( Ио. 10, 6, 14.) Будет правитель – станет и королевство: в Иерусалим поведет их, подымет возмущение, высвободит их от Римского ига, воцарится в Сионе, воспримет все королевства решетка и славу их, да поклонятся Ему все племена и народы, да скажут совместно с Израилем: Господи! царствуй над нами Вотан. [628] Вдруг неподвижные задвигались, немые заговорили, громче, все громче. – Осанна! – крикнул некто, и остальные схватили: – Благословен Грядущий во имя Господне! Благословенно королевство отца нашего, Давида!( Мк. 11, 9.) И все гласа соединились в один оглушающий вопль: – Осанна в вышних! Господи, царствуй над нами один! Поднял глаза Иисус и увидел, что идет к Нему Иуда с Одиннадцатью. Подошел, поцеловал Его и произнес. – Радуйся, Царь Иудейский! Прямо в глаза ему посмотрел Иисус, и вспомнил, как на несчастье Искушения предлагал Ему бес все королевства решетка и славу их: Все это дам Тебе, ежели, падши, поклонишься мне. И так же сейчас, как тогда, произнес Господь: Отойди от Меня, сатана! Xxiii Надвое преломилась жизнь Иисуса меж 2-мя мигами, – тем, когда Он узнал, что желают Его поймать, чтоб изготовить повелителем, и тем, когда бегал от королевства. Что вышло меж данными 2-мя мигами, мы не знаем, и, ежели прав Юстин, что " Евангелия – Воспоминания Апостолов ", то этого не знают и они, не помнят или не желают вспоминать, поэтому ли, что это очень ужасно для них, или поэтому, что сообразно, видится, с чрезвычайно старым церковным преданием, выжившим у Оригена " что-то, открытое Господом воспитанникам одиннаодин, не фиксировано в Евангелии, ибо знали они, что ни вписывать, ни даже произносить только всем не обязано ". [629] Смутно, обязано быть, как в бреду, невспоминаемо, прошел Большой обольщение мимо них, а может быть, и мимо самого Иисуса, в тот миг, когда Он мог бы заявить всему Израилю: отойди от Меня, сатана, поэтому что ты Мне обольщение.( Мт. 16, 28.) Если бы 5 тыщ человек, лишь что увидевших чудо-чудес – Его Самого, – вкусивших хлеба почти в царстве Божием, на один волосок от него и забывших об этом так, что захотели сделать Его, Царя царствующих и Господа господствующих, новым Иудой Галилеянином или новым Иродом Великим, полумессией, полуразбойником, – если бы эти пять тысяч человек вышли из пустыни к людям с жалкой и страшной добычей своей – схваченным, связанным, насильно венчанным царем Иудейским, – какой соблазн произошел бы в Израиле, в мире! Был уже один великий соблазн там, на горе Искушения, и вот другой, еще больший, здесь, на горе Хлебов, где сам Дух Искуситель воплотился в одном из Двенадцати, избранном, возлюбленном, вместе с Петром и Иоанном, потому что, если бы не любил Иуду Господь, то не избрал бы его. Не двенадцать ли вас выбрал Я? Но один из вас диавол( Ио 6, 70), — скажет или, что еще вероятнее, лишь поразмыслит Иисус, на последующий день, в Капернауме, памятуя то что было заранее, на несчастье Хлебов. Судя по этому слову. Иуда был основным подстрекателем тех, кто задумывал изготовить Иисуса повелителем. Может быть, уже на данной первой Тайной Вечере, умножении хлебов, так же, как на той, крайней, – с поданным кусочком пища, " вошел в Иуду сатана "( Ио. 13, 27). Xxiv Как выручил Иисус от соблазна воспитанников Своих, – всех совместно с Иудой, – этого мы также не знаем; укрыто и это от нас в том же черном, меж 2-мя освещенными точками, провале-молчании евангельских свидетельств, может быть, поэтому, что знали воспитанники, что об этом " произносить не обязано ". Понял ли Иуда, что сделал, кого кинул, какой-никакой пламя зажег, и, осмыслив, посодействовал ли Иисусу нестись из огня; или хозяйка масса, разделившись в себе, как это нередко случается с таковыми бешеными массами, помогла Ему нестись из нее, как человек бегает из охваченного пламенем дома или из разрушающегося от землетрясения городка? Как бы то ни было, Иисус, выйдя из толпы, сошел книзу, на сберегал озера. И безотлагательно понудил воспитанников Своих зайти в лодку и тронуться вперед, на иную сторону( озера), покуда Он отпустит люд.( Мк. 6, 45.) В этом слове " понудил ", Иисус Неизвестный xxiv. , вспыхивает снова, после темного срыва – молчания, неожиданный свет в Марковом свидетельстве – видится, исторически настоящем воспоминании свидетеля, Петра. Но, вспыхнув, угас бы, не осветив срыва, не будь у нас иного свидетельства – Иоаннова: " Иисус узнал, что желают Его поймать и изготовить повелителем ". Помнит ли сам Петр-Марк, что означает " понудил ", и, помня, безмолвствует ли, поэтому что " произносить об этом не обязано ", или уже запамятовал? Если нужно Иисусу " понуждать " воспитанников дернуть и бросить Его одиннаодин с народом, означает, воспитанники сопротивляются Ему; может быть, желают, оставшись с Ним до конца, увидеть, что станет, – сделают ли Его повелителем. [630] А ежели так, то обольщение и мимо них всех не прошел. Все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь, ибо написано: " Поражу пастыря, и рассеются овцы ".( Мк. 14, 27). Это знает Иисус, – вот отчего и " понуждает " их дернуть. Очень примечательно, желая и непостижимо для нас, как одна из " глубин адских "( Откр. 1, 24), – что Иуда не отпал от Двенадцати в ту минутку крайнего выбора, послушался Господа, вошел с иными в лодку. Понял, может быть, что на этот раз дело его и сообщников его проиграно: силой венчать Иисуса на королевство не так просто, как это им казалось; или, может быть, " вошел в Иуду сатана " – и получился, как прежде войдет в Петра и выйдет? Как бы то ни было, воспитанники отплыли, Иисус остался один и, чтоб выпустить люд, Должен был возвратиться к нему на то ужасное пространство, где начал основывать Град Божий и не кончил, как погорелец ворачивается на пожарище, или бежавший от землетрясения – на руины почему дома. Только что начал Он сооружал тут, в пустыне, как на " гладкой доске ", – некто пришел и все уничтожил, стер, как стирается влажной губкой чертеж на аспидной доске. Xxv Как Иисус отпустил люд, или, может быть, нужно бы заявить: " Как люд отпустил Иисуса "( значение греческого слова. Иисус Неизвестный xxv. ,( Мк. 6, 46) посильнее, чем " отпустил ", – " отверг "), этого мы также не знаем; знаем лишь, с каким ощущением Он это сделал. Вы ищете Меня не поэтому, что видели знамение, но поэтому, что ели хлеб и насытились… …И видели Меня, и не веруете( Ио 6, 26–36.), — скажет на последующий день, в Капернаумской синагоге, когда вчерашняя масса опять отыщет Его и потребует от Него чуда знамения: Равви! подавай нам постоянно таковой хлеб( Ио. 6, 34); скажет о том, что заранее ощущал, когда отпустил – " отверг " люд. Легче было, может быть, изготовить это, чем задумывался Он, когда шел к народу, – проще поэтому, что давешний жар в массе, покинутой основным вождем собственным. Иудой, остыл, и начавшееся в ней деление усилилось; а может быть, и еще проще, легче, поэтому что при наступлении ночи, после такого огромного котомка, – небольшого королевства Божия( что не получилось огромное, ощущали все, естественно), захотелось людям дремать; " королевство же Божие, – думалось им, – не уйдет; разрешено его отсрочить и назавтра ". И, отпустив люд. Он взошел на гору помолиться одиннаодин, так по Матфею( 14, 23) и Марку( 6, 46); практически так же и по Иоанну: на гору снова удалился один.( 6, 15.) Вместо канонического чтения: " удалился ", " ушел ", Иисус Неизвестный xxv. , в древнейших кодексах: " бегает ", Иисус Неизвестный xxv. Слово это, обязано быть, из ужаса соблазна, в позднейших кодексах исправленное, снова бросает неожиданный свет на все. [631] Три слова – три света. Первое: " желают Его изготовить повелителем "; 2-ое: " понудил воспитанников Своих зайти в лодку "; третье: " бегает ". Этими тремя светами, как вспышками зарниц в ночи, и освещается для нас то черное, может быть, темнейшее, пространство в Евангелии, тот неизвестнейший для нас и таинственнейший миг, когда вся жизнь человека Иисуса переламывается надвое; когда Сын человеческий – Сын Божий, сообразил, что " в мире Он был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не узнал ". " На гору взошел снова ". Был уже на несчастье; " снова взошел ", означает: с наименьшей вышины, где вышло волшебство с хлебами, взошел на огромную, – может быть, на самую вершину горы. Первая Тайная Вечеря – увеличение хлебов, а эта мольба на несчастье – первая Гефсимания. Xxvi Часто разражающиеся на Геннисаретском озере, возле весенних полнолуний, ясные, сухие бури ужаснее самых черных, с грозой и ливнем. Северо-западный ветр – сквозняк, внезапно подымаясь из горных ущелий над озером, падает на него, как бешеный, и буровит с такою внезапною мощью лишь что гладкую поверхность вод, что вся она бурлит и кипит, как котел на огне. Может быть, таковая ясная ураган была и в ту ночь, когда Иисус молился на несчастье Хлебов. Полная практически луна( Пасха Иудейская, Ио. 6, 4, праздновалась в полнолуние) стояла в небе ровно-мглистом от света, где звезды меркли одна за иной, в разгоравшемся яснее, все яснее, практически ослепляющем свете луны. И на земле было ясно, как днем – все следовательно, все верно, но на себя не аналогично, белоснежно, мертво, неподвижно в буре, луной зачаровано, как обширно явный глаз лунатика. Тихая в небе луна, а на земле ураган, и, видится, чем тише луна, тем ураган неистовей. 7. ПРИШЕЛ К СВОИМ i " Жизнь Иисуса не кончена, но, чуть начатая, прервана, – вот основное от нее воспоминание ", – подмечает историк Вельгаузен чрезвычайно углубленно, – поглубже, может быть, чем задумывается сам, поэтому что та бездна религиозного эксперимента, где воспоминание это появляется, остается невидимой тому, кто, аналогично Вельгаузену, глядит на жизнь Иисуса как на явление не 2-ух порядков, исторического и религиозного, а только 1-го, исторического; кто забывает, что Иисус для нас может быть, а для Себя наверняка был Христом, Сыном Божиим, чем и в жизни, и в погибели Его решается все. [632] " Прервана " жизнь человека Иисуса во времени, в летописи, но ежели Он – Иисус, то и в мистерии, в вечности, прервана. Слишком рано ушел Спаситель решетка, не сделав для решетка только, что мог бы изготовить. Каждый год, любой день жизни Его приближал населениеземли к королевству Божию. Сколько дней, насколько лет отнято у нас данной досрочной гибелью? Прав Вельгаузен: таково неизгладимое в сердечко нашем, от евангельских свидетельств, воспоминание. Но этот церковный эксперимент встречается, в неразрешимом, как какбудто, противоречии, с догматом, поэтому что догматически-ясно, что все эпохи и сроки в земной жизни Господа предустановлены Промыслом Божиим в вечности, и, следственно, человек Иисус жил гладко столько и погиб конкретно тогда, насколько и когда это необходимо было для спасения решетка. Так, по таблице умножения, математике догмата; но так ли по высшей арифметике? Ii Если в догмате светло все, как дважды два 4, что же означает сказка о злобных виноградарях, одна из глубочайших и таинственнейших притч Господних, видится, недаром предсмертная? После такого как избили и выгнали злобные виноградари всех посланных к ним за плодами, рабов, произнес государь виноградника: " Что мне делать? Сына моего любимого пошлю; может быть, увидев его, постыдятся ". Но виноградари, увидев его, рассуждали меж собою, разговаривая: " Это преемник; сходим, убьем его, и имущество станет наше "( Лк. 20, 13–14). Вот где конец математики, правило высшей арифметики в догмате. Если Отец, отправляя Сына в мир, произносит: " Может быть ", то означает, и в этом – в спасении решетка, как во всем, – воля человеческая Промыслом Божиим не нарушается: люди могли уничтожить и не уничтожить Сына, и, ежели б не уничтожили, целый ход решетка был бы другой. То, что о Мне, прибывает к концу.( Лк. 22, 37) Было два вероятных конца, – или решетка, или Сына, – и людям нужно было изготовить меж ними отбор. Царство Божие, конец решетка, отвергли; избрали конец Сына. Вот что означает: " жизнь Иисуса, чуть начатая, водинмомент прервана ". Но в эту глубину уже не нашего, человечного, эксперимента мы можем лишь заглянуть и неговорянислова войти мимо, с тем " удивлением-ужасом ", о котором произнесено: к высокому познанию( гнозису) первая степень – изумление. [633] iii Если в догмате все светло, как дважды два 4, что же означает: Авва, Отче! все можетбыть Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня.( Мк. 14, 36.) Мог ли бы так молиться Иисус, ежели бы знал, с нашей догматической ясностью, что чара мимо Него не пройдет? Сына земного земной отец обожает и милует, милует. Но " Сына Своего не пощадил, кинул за нас всех ". Отец лазурный, по ужасному слову Павла( Рим. 8, 32) и по Исаиину пророчеству: Господу угодно было сразить Его, и Он кинул Его мучению.( Ис. 53, 7.) И по слову самого Иисуса: так возлюбил Бог мир, что Сына Своего единородного дал, — в жертву за мир( Ио. 3, 16). В догмате все свободно, поэтому что обычно; но в эксперименте мы сообразили бы, может быть, от какой-никакой боли проступают на теле ап. Павла и Франциска Ассизского крестные язвы, стигматы. В догмате все ровно, а в эксперименте не лишь наша, но и Его воротила противится: Ныне воротила Моя возмутилась, и что Мне заявить? Отче! спаси Меня от часа этого? Ho на сей час Я и пришел.( Ио. 12, 27.) Iv Знает ли Он, на что идет? Все большие люди знают, что плоды жизни вечной зреют лишь в страдании, в погибели; могли этого не ведать Он, наибольший? [634] Более чем возможно, что Иисус вправду заявлял воспитанникам Своим: Сыну человеческому обязано, Иисус Неизвестный iv. , потерпеть( Мк, 8, 31). Мысль о нужном страдании обязана была появиться в Иисусе только чрезвычайно поздно, по истолкованию новейших критиков. Но что означает " поздно "? Через насколько дней или месяцев от Сначала служения? Не все ли одинаково? Весь вопрос в том, была ли эта мысль в самом Его служении. Трудно поверить, чтоб таковой человек, как Иисус, начал к занятию, " начал основывать башню ", " получился на войну с противником "( Лк. 14, 28–32), не рассчитав заблаговременно вероятных последствий и не осмыслив сходу, что одно из них, и вероятнейшее, – погибель. [635] Это и означает: Он знал, что " жизнь Его, чуть начатая, станет прервана ". Чтобы взятьвтолк, чем прервана, – вспомним " феномен " такого же Вельгаузена: " Иисус не был христианином; Он был Иудеем ". [636] Мы никогда не спрашиваем " Христа по плоти ", жизни и погибели Его не поймем, ежели не вспомним такого, что все забываем, – что и Он, так же как Павел, – " Иудей из Иудеев, купированный из обрезанных ". Я хотел бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по крови, – Израильтян.( Рим. 9, 3.) Это произнесено очень шибко: быть от Христа отлученным не пожелал бы Павел ни за что и ни за кого в мире, но реальная мерка любви его к Израилю все-же слышится в данных словах. Оба, Иисус и Павел, отлучены от Израиля; но Павел остался жив, а Иисус погиб, поэтому что, по чудно-глубокому слову Варнавы, " очень обожал – перелюбил Израиля ", Иисус Неизвестный iv. . [637] v Царство Божие для Иисуса наступает и заканчивается Израилем. На путь к язычникам не ходите… а идите к погибшим овцам дома Израилева( Мт. 10, 5–6.), — произносит Он воспитанникам Своим, отправляя их на проповедь. И уже покинув Израиля, теми же практически словами, повторяет: Я послан лишь к погибшим овцам дома Израилева.( Мт. 15, 24). И супруге ханаанеянке, молящей об исцелении дочери, скажет Милосерднейший как какбудто жесточайшее словечко: Нехорошо брать хлеб у деток и кинуть псам.( Мт. 15, 26). Если же все-же кинуть, то, уж естественно, не с легким сердцем. Будет плач и скрежет зубов, когда увидите Авраама, Исаака и Иакова, и всех пророков в царствии Божием, а себя изгоняемыми вон, – также не с легким сердцем скажет. И придут от востока, и запада, и севера, и юга, и возлягут в царствии Божием.( Лк. 13, 28–29.) Но к нему же придут, к Израилю, поэтому что в средоточии Царства все-же – Он. Вы, последовавшие за Мною, в новеньком рождении, #960; #945; #955; #953; #964; #947; #949; #957; #949; #963; #943; #945;, когда сядет Сын человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на 12-ти престолах осуждать двенадцать колен Израилевых.( Мт. 19, 28). Крестная надпись: " Царь Иудейский ", станет шуткой Рима – решетка – над повелителем Израиля; но не спасется мир, покуда не выяснит, что " избавление от Иудеев "( Ио. 4, 22) и от распятого Царя Иудейского, или, как тогда ругались и сейчас еще ругаются враги всех вообщем иудеев и Христа-иудея вособенности, – избавление от " Жида Распятого ". Vi Может быть, наиболее ласковое человечное пространство в этом Божественном Сердце то, где пламенеет влюбленность Иисуса к Израилю, Сына – к Матери-Земле. Сколько раз желал Я составить деток твоих, как наседка собирает птенцов собственных под крылья, и вы не захотели!( Мт. 23, 37). Большей любви, чем эта, не было в мире и не станет. Вот какую влюбленность нужно было Ему выхватить из сердца Своего, " Кто не возненавидит отца собственного и мамы " … лишь ли иным Он это произносит? Нет, и Себе. Матерь Свою возненавидит, родную землю. Вот чем насмерть станет ранен. Но тут уже заканчивается известный нам, земной эксперимент Иисуса, Сына человечного, и наступает лазурный эксперимент Христа, Сына Божия, нам неизвестный. Сыну человеческому " обязано потерпеть ", – это Он уже знает; но, может быть, еще не знает, что не от посторонних пострадает Он, а от собственных; все еще полагается, и до конца, до креста, станет полагаться, что отвергнут Его посторонние, – воспримут свои. В этой-то терзающей пытке надеждою – врождённый крест Его труднее наружного. До той крайней минутки станет полагаться, когда услышит вопрос постороннего – Пилата: короля ли вашего распну? и протест собственных: Возьми, бери, распни Его( Ио. 19, 15.); когда услышит, как, умыв руки, скажет посторонний: невиновен я в крови Праведника этого, — и ответят Свои: кровь Его на нас и на детях наших.( Мт. 27, 24–25.) Вот какое орудие пройдет Ему душу. В тот день, когда люди, на несчастье Хлебов, захотят Его изготовить повелителем, и Он " отпустит " – " отвергнет " люд, – орудие начнет заходить в душу Его, а войдет в нее совершенно на последующий день, в Капернауме, когда уже Он Сам станет отвергнут народом и внезапно усвоит так светло, как еще никогда, что " пришел к собственным, и свои Его не приняли "; увидит так вблизи, как еще никогда, – Крест. Vii В ночь меж тем днем, на несчастье Хлебов, и последующим – в Капернауме, вышло то, для что у очевидцев, воспитанников, еще не было слова, да и у нас все еще нет, поэтому что наше словечко " волшебство " мало или двусмысленно; произошел моментальный вывод, прозрение-прорыв из этого решетка в тот, из времени, летописи, в бесконечность, мистерию, – Хождение по водам. Как возвратился Иисус в Капернаум с горы Хлебов, – так же, как пришел, по земле, несомненно, или по воде, удивительно? Кто поближе к тому, что вправду было, – те ли, кто элементарно верует в волшебство, или те, кто элементарно не верует, – вот вопрос, на который ответствовать, может быть, сложнее, чем это видится верующим и не верующим одинаково. Чтобы это взятьвтолк, вспомним то, что мы узнали о лице Иисуса по историческим и евангельским показаниям. " Тело Его не совершенно такое, как наше " – это, возможно, ощущают " понимающие Христа по плоти ", ближайшие воспитанники Его. Вспомним рассказ безызвестного в " Деяниях Иоанна ": Брал Он меня на грудь Свою, когда возлежали мы с Ним за трапезой… и я осязал то вещественно-плотное тело Его, то бесплотное, как бы ничто…И проходя через него, десница моя осязала пустоту. Что это, " ЛОЖЬ эмоций ", " галлюцинация ", или мгновенное прозрение-прорыв в другую реальность? Только ли внутреннее кое-что проистекает в теле воспитанника, или внутренне-внешнее – в обоих телах воспитанника и Учителя? Как бы мы ни судили об этом, тут могло сохраниться исторически-подлинное прошлое о том, что, по слову Иоанна, – возможно, " воспитанника, которого обожал Иисус ", — было от истока; что мы слышали, что видели, что разглядывали и что осязали руки наши( i Ио. 1, 1.), — о сыне Божием, пришедшем в " подобии " плоти человечной. Часто, случалось, идучи за Ним, находил я отпечатков Его на земле, но не находил, и мне казалось, что Он идет, земли не трогая, — вспомним и этот рассказ такого же безызвестного в " Деяниях Иоанна ". Призрачно-легким шагом Идущий по камню, где не могло быть отпечатков, затевает, а Идущий по воде заканчивает: то соединено с этим, – какою связью, внутренней ли лишь или внутренне-внешней, мы снова не знаем, но этого нам и не необходимо ведать, чтоб осязанием воспитанника прикоснуться к внутренней плоти Господа через наружную; очами воспитанника увидеть внутреннее лицо Господне через наружное; и уже от нас зависит, соединим ли мы эти два лица в одно – то наиболее, о котором произнесено: вот, Я с вами до скончания века. Аминь.( Мт. 28, 20.) Вспомним все это, и, может быть, мы поймем, что Хождение по водам вправду было, желая и не в протяжении нашего геометрического места, а только в одной точке его, где наше место, трехмерное, соприкасается с четырехмерным; не в длении нашего исторического времени, а только в одном миге его, где время соединяется с вечностью. Теми же словами, какими произносит Иоанн о Воскресении, разрешено бы заявить и о Хождении по водам: Иисус явил Себя воспитанникам Своим.( Ио. 21, 1.) Не " появился ", поэтому что и привидение – то, что нет, может " проявляться ", – а " явил Себя ", Иисус Неизвестный vii. , " Себя Самого ", как то, что имеется, и перед чем, может быть, иллюзорно все, что мы считаем реальным. Viii …На гору взошел помолиться. Вечером же, лодка была среди озера, а Он Вотан – на земле. И увидел их, страдающих в плавании, поэтому что ветр был им противный.( Мк. 6, 46–48.) Так как еще до Умножения хлебов " времени прошло немало ", " время было позже ", по свидетельству Марка( 6, 35); " день склонялся к вечеру ", по свидетельству Луки,( 9, 12); " настал пир ", по свидетельству Матфея( 14, 15), то тут, у Марка, " вечером ", Иисус Неизвестный viii. , означает, возможно, " в ранний час ночи ". Мог ли Иисус ночкой, даже при свете практически совершенной, предпасхальной луны, увидеть лодку среди озера, в " 20 5 или 30 стадиях ", четырех-пяти километрах от берега( так по Иоанну, 6, 1), с вершины горы в 500–600 метров( средняя высота гор на северо-восточном сберегаю озера, около Вифсаиды)? Видел, может быть, только черную точку в дрожащей и сверкающей сетке лунных искр на волнах, как бы в ослепительном кипении расплавленного серебра; но не знал, что это, – лодка или лишь одна из тех темных мушек, что иллюзорно плывут и тают в очах от очень яркого света. Но ежели не наружным, то внутренним зрением увидел " страдающих в плавании ". Думал о них в эту минутку и обожал их так, как еще никогда. Эти Двенадцать( все, совместно с Иудой: кинул, или желал изменить, но, может быть, раскается; " вошел в него сатана ", но, может быть, выйдет), эти Двенадцать были крайним и единым, что осталось у Него на земле, – спасенным, как из пожара, сокровищем. " Мир Его не узнал ", – эти узнали; " свои не приняли ", – приняли эти. Может быть, уже молился о них, в эту ночь, как в ту, предсмертную: Отче Святый! соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты дал Мне, чтоб они были единично, как Мы.( Ио. 17, 11.) Лодку среди озера, или ту черную, в лунном серебре, точку увидел, раннею ночкой, следственно, в самом конце первой или начале 2-ой охраны ночи, по римскому счету, – в 9 – 10 часов вечера, по-нашему, а пловцы увидят Идущего по водам, " возле четвертой охраны "( Мк. 6, 48; Мт. 14, 16), меж тремя и шестью напротяжениинесколькихчасов утра. [638] Значит 7 – 8 часов наблюдает внутренним зрением " страдающих в плавании ", может быть, погибающих, и ничто для них не делает; обожает их, знает, что может и обязан придти к ним на содействие, и не прибывает. Что это означает? Значит: получился из времени, уже не ощущает его; время остановилось для Нею в одной точке – миге-вечности. Не проистекает ли и с учениками что-то аналогичного? Чтобы сделать волю Учителя, переправиться на ту сторону моря или решетка, дерутся с неприятным ветром до бессилия; гребут-гребут, но практически не движутся. Сделали 4 километра за 8 часов: полкилометра в час. Лодка их – неподвижная точка в пространстве и времени: время и для них остановилось, сделалось вечностью. Думают о Нем и они в эту ночь и обожают Его так, как еще никогда; наблюдают Его и они не наружным зрением, а внутренним. Его мольба о них исполнится: будут с Ним единично во Отце. Ix Ночь заканчивается, белеет рассвет; белоснежная пена волн – как белоснежная одежка фанта. Вдруг узрели кого-либо, идущего к ним по воде, и закричали в страхе: привидение! #966; #940; #957; #964; #945; #963; #956; #945;! Он же безотлагательно заговорил с ними и произнес им: мужайтесь, это Я, не бойтесь. И вошел к ним в лодку, и ветр успокоился.( Мк. 6, 48–51.) Так же водинмомент успокоился, и сделалась таковая же " большая тишь ", как тогда, при главном укрощении бури, перед чудом с Гадаринским бесноватым( Мк. 4, 39). Эта тишь – от Него, Тишайшего. " В лодку вошел ", по Маркову свидетельству, – может быть, воспоминанию свидетеля Петра, а по свидетельству iv Евангелия – может быть, также воспоминанию иного свидетеля, Иоанна: лишь " желали взять Его в лодку ", но не успели, поэтому что " лодка безотлагательно же пристала к сберегаю, куда плыли "( 6, 21). Стадий 30, возле 5 км от средины озера, где находились пловцы, когда узрели Идущего по воде, до противного берега, лодка, а означает, и вблизи с нею, не успевший зайти в нее, Иисус – пролетают, как стрела, как молния, как мысль. Не лишь 5 км, но и 5 миллионов – пролетели бы с такою же быстротою, меж 2-мя мигами – тем, когда веко мигающего глаза спускается, и тем, когда оно подымается: миг, – веко опустилось, – пловцы еще на середине озера, в начале первой охраны ночи, в 10 часов вечера, в столбе червонного, на темной воде, золота от восходящей луны; миг, – веко поднялось, – пловцы уже в Семиключной, у Капернаума, заводи, в бездыханной тиши, в конце четвертой охраны, часов в 5 утра, в столбе червонного, на лазурный воде, золота от восходящего солнца. Когда же настало утро, Иисус стоял на сберегаю. Но воспитанники не узнали, что это Иисус. …Тогда адепт, которого обожал Иисус, произносит Петру: " Это Господь! "( Ио. 21, 4, 7.) В этом крайнем явлении Воскресшего, Живого в вечности, все – как в том главном явлении живущего во времени, Которому обязано еще помереть и воскреснуть: та же лодка, те же пловцы, в той же, возможно, Семиключной заводи; та же тишь бездыханного утра; тот же первый луч восходящего солнца на лице Неузнанного, и так же известность лица Его лучезарнее солнца. Все сейчас, как тогда, с тою только различием, что сердечко их еще " окаменено "( Мк. 6, 52); все еще для них лишь может быть, не наверняка; а тогда сердечко их расплавится, и все уже станет наверняка: выяснят Неузнанного, поверят, что это Он. Х Два свидетельства, два воспоминания, может быть, свидетелей – Петра: " в лодку вошел "; и Иоанна: " желали взять Его в лодку ", но не успели. Сколько бы ни убеждали нас апологеты, что возражение это неимеетбольшогозначения, мы отлично знаем, что и в наших человеческих тяжбах такие противоречия очевидцев очень немаловажны; тем наиболее в данной тяжбе, нечеловеческой. Если все проистекает лишь в нашем мире, трехмерном, в земной физике и геометрии, то один и тот же человек, в одно и то же время, не может быть и не быть в одном и том же месте, зайти и не зайти в лодку. Но ежели все проистекает на рубеже 2-ух миров, 2-ух физик, 2-ух геометрий, нашей и не нашей, нам неизвестной, то возражение просто позволяется. Разным людям " являет Себя " Иисус по-разному. Вспомним Оригена: " Каждому являлся в том виде, какого благороден был любой ". [639] Для одних – в лодку вошел; для остальных – не вступал. В самых первых и четких воспоминаниях самых первых и честных очевидцев, уже могло быть это возражение. Им-то, может быть, лучше только и подтверждается правда только свидетельства. Xi Все видели Его, — упоминает Марк-Петр, и недаром, естественно, требует, что узрели все Двенадцать, совместно с Иудой. Все – одна воротила, одно тело, – Его, по Его же мольбе: все да будут единично, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе.( Ио. 17, 21.) Вместе с Иудой, может быть вчерашним и завтрашним " сатаной ", все – в одном теле Господнем. Чем это неимоверней, " соблазнительней ", тем достовернее, исторически подлинней. Видя Идущего по воде, задумываются, что это " привидение ", phantasma или, по древнейшему кодексу Марка, – " бес "; [640] так же как, увидев Воскресшего, подумают, что это " дух ", Иисус Неизвестный xi. ( Лк. 24, 37), или, по " Евангелию от Евреев ", – " бесплотный бес ", Иисус Неизвестный xi. . [641] В главном чуде, когда Господь произносит: " Это Я ", так же, как скажет во другом: Это Я сам; осяжите Меня и осмотрите, ибо дух плоти и костей не владеет, как зрите у Меня( Лк. 24, 39.), — веруют Ему, или желали бы верить, все, несчитая Иуды: после такого, что он сделал вчера и, может быть, сделает завтра, проще( ужасная легкость, соблазнительная, с которой он уже не владеет силы биться), проще ему не верить. Он одержим демоном( Ио. 10, 20.), — скажут иудеи – скажет Иуда. Не этот ли скрытый в Иисусе " бес " и получился сейчас наружу, явил себя в идущем по воде, " призраке "? Кажется, конкретно так обязан был, ежели не мыслить, то ощущать Иуда, тогда уже полудьявол. Xii Очень показательно, что путешествие Петра по водам, эта жемчужина главного Евангелия, из Маркова-Петрова свидетельства выпала, а кому бы, видится, и держатьвголове об этом, как не самому Петру. Но вот запамятовал, а ежели и незабывает, то безмолвствует, " из смирения ", как желают нас убедить апологеты. Так ли это? Многим мог бы кичиться Петр, но меньше только, – этим неудавшимся чудом. Равви! ежели это Ты, повели мне придти к Тебе по воде. Сразу целый, как активный, в этом слове: в первой половине его, – лишь что услышав: " Это Я ", и поверив, снова колеблется, слабнет, искушает Его и себя: " ежели это Ты "; а во 2-ой половине: " повели мне придти к Тебе ", – крепнет, верует снова. Слышит: " иди ", — и, вышедши из лодки, Петр пошел по воде, чтоб подойти к Иисусу. В силе и известности нечеловеческой, фаворит утишенных, буквально елеем углаженных, волн идет по ним, немокрою стопою, как сам Господь. Но, видя мощный ветр, — ( словечко рыбачье Петра рыбака, соединяющее два воспоминания – осязательное – силу ветра, и зрительное – вышину волн), — видя мощный ветр, ужаснулся, — в третий раз засомневался – ослаб. И лишь что утишенные волны забушевали снова; лишь что жесткая, как лед, влага растаяла, и стопа немокрая бесславно мокнет, тяжелеет, угрузает. Начал тонуть и закричал: Господи, спаси меня! Плачет, орет, жаль, ужасно и забавно, как наказанный небольшой мальчик-шалун. Руку безотлагательно протянул( к нему) Иисус, поддержал его и произносит: " маловерный! длячего ты засомневался? "( Мт. 14, 28–31.) Смелый и робкий, мощный и слабый, Большой и миниатюрный, Петр, в этом необычном приключении, так подобен на всех нас, так нам братски недалёк и мил, как, может быть, никто из Апостолов. Но, ежели он безмолвствует об этом, то, уж естественно, не из смирения, а по некий иной фактору, наиболее глубочайшей и, может быть, решающей все. Xiii Кажется, нет у Петра человеческих слов, чтоб проявить то, что пережил он в эту ночь. Может быть, сам хорошо не знает, отчего об этом невозможно произносить. Кажется, лучше всех воспитанников увидел, узнал в Иисусе кое-что новое, никому еще не знаменитое; далее всех заглянул чрез волшебство, прозрение-прорыв, в другую реальность, из этого решетка – в тот; был к Иисусу поближе всех. Оба, Иисус и Петр, " явили себя "; но меж данными 2-мя " явлениями " – 1-го из наибольших людей и Величайшего, Единственного. – та самая бездна, в которой Петр чуть не умер. Может быть, когда он упоминает об этом, ему не до себя, не до гордыни собственной или смирения, а до Него, до Него Одного, Неузнанного тогда и все еще и сейчас Неизвестного. Что это было, все желает припомнить, взятьвтолк, и не может. " В теле или вне тела ", восхищен был с Ним, – этого Петр никогда не выяснит, так же, как Павел( ii Кор. 12, 1–4); знает лишь, что об этом невозможно произносить, – очень ужасно. Может быть, памятуя об этом, ощущает и он то же, что жены-мироносицы ощутят, памятуя о Воскресении. Только что выйдя из гроба Господня и услышав от Неизвестного: Он воскрес… идите, скажите о том воспитанникам Его, — и еще не обрадовавшись, лишь " ужаснувшись ", — побежали от гроба; трепет объял их и кошмар. И никому ничто не произнесли, поэтому что опасались.( Мк. 16, 5–8.) Этим однимсловом: " опасались ", Иисус Неизвестный xiii. , водинмомент заканчивается, обрывается все Марково-Петрово аттестат о Воскресении: что потом следует, уже позднейшая надбавка, может быть, Аристиона, из кружка Эфесских воспитанников Иоанна Пресвитера или Апостола. [642] Жены-мироносицы, первые на земле существа, узнавшие о Воскресении, никому ничто не произнесли о нем, " поэтому что опасались ". Так же опасался и никому ничто не произнес о собственном хождении по водам Петр; разве лишь шепнул кое-кому на ухо( этот-то шепот, может быть, и дошел до нас в свидетельстве Матфея). Но как ни драгоценна жемчужина i Евангелия, словечко о Петре – Безмолвие самого Петра еще драгоценнее. Xiv И вошел к ним в лодку, и ветр успокоился. И они изумились так, что были вне себя. Ибо не вразумились хлебами, но сердечко их было окаменено.( Мк. 6, 51–52.) Так же внезапен и этот конец – обрыв, в свидетельстве Марка о хождении по водам, как тот, в его же свидетельстве о Воскресении. Жен, бегающих от Гроба Господня, " трепет объял и ужас-восторг ", #941; #954; #963; #964; #945; #963; #953; #962;, " исступление ", " выхождение из себя ". И воспитанники, приняв Идущего по воде в лодку, " были вне себя ", Иисус Неизвестный xiv. Корень данных 2-ух слов один, – древнейший, от истока до конца пор, нескончаемый корень всех таинств, Иисус Неизвестный xiv. , Экстаз. Здесь-то, видится, и ключ, ко всему. " Вышли из себя ", из тела собственного, трехмерного, единичного, и вошли в целое, сплошное тело, – Его. Да будут все единично, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе. Но вышли лишь в одно миг, чтоб безотлагательно же опять возвратиться в себя, отяжелеть, свалиться обратно, любой в родное тело, угрузнуть в нем, так же как, усомнившись, Петр угрузает в бездне вод. Только что расплавленное, сердечко их окаменеет снова. Так же не поймут такого, что было давеча с хлебами, как и такого, что было вданныймомент с их телом. Верят во все чудеса, и в это; но все еще не веруют в Него, волшебство чудес. Вы и видели Меня, и не верите( Ио. 6, 26.), — мог бы заявить Господь и воспитанникам Своим, как скажет всему Израилю, всему человечеству. Сын человеческий, пришед, отыщет ли веру на земле? Xv Идучи по морю, подошел к ним и желал войти мимо них, Иисус Неизвестный xv. ( #924; #954;. 6, 48.) Это, может быть, наиболее ужасное для них, поэтому что наиболее нездешнее. [643] К страдающим в плаванье идет на содействие; как же желает войти мимо? Своим методом идет, неизвестным, не лишь мимо них, но и мимо только населенияземли, – уходит от решетка? Я исшел от Отца и пришел в мир; и снова оставляю мир и иду к Отцу.( Ио. 16, 28.) Это первое волшебство – новое по качеству, необыкновенное. Все чудеса существовавшие – были для людей, а это – уже не для них; все – в посторонних телах, а это – в Его своем теле; к миру от Отца нисходит Он во всех чудесах, а в этом – восходит от решетка к Отцу. Это ли прельщает вас? Что же, ежели увидите Сына человечного, восходящего туда, где был доэтого?( Ио. 16, 61–62.) Нет, не забудет их, мимо них не пройдет; но сожалеет их, милует, незабывает, что они плоть. Если бы сходу пришел к ним оттуда, где был, может быть, не вынесли бы, погибли от ужаса. Издали, медлительно идет к ним и осторожно, делая вид, что желает войти мимо; как бы приучает их к Себе новому, каким не был для них еще никогда; " это Я, не бойтесь ". Но, насколько бы ни приучал, не имеютвсешансы привыкнуть, опасаются. И когда уже вошел к ним в лодку, все еще не веруют, не знают, кто это, – человек или дух, Он или не Он. " Вышли из себя ", как бы сошли с ума от " удивления-ужаса ". Что смущаетесь, и для что такие идеи вступают в сердца ваши? Это Я Сам; осяжите Меня и осмотрите, ибо дух плоти и костей не владеет, как зрите у Меня.( Лк. 24, 38–39.) Жадно любопытствуют через кошмар: может быть, желали бы прикоснуться к Нему, ощупать, выяснить, какое тело на Нем; но не смеют: что, ежели десница, пройдя через тело, пустоту ощупает? Только жмутся друг к другу, смотря на Него; дрожат, как овцы в загоне, случайно к себе пустившие льва. Чувствуют, что пахнет от Него миром нездешним, как холодом – от человека, вошедшего прямо с крещенской стужи в теплую комнату. Xvi Было это или не было? Горе нам, ежели мы ответим с невежественной легкостью или с ученою тяжестью: " не было; про неправду все написано "; ежели отвергнем, как нелепую сказку, это волшебство – прозрение-прорыв в другую реальность, туда, где зачинается новенькая, смертная бремя механики побеждающая, " невесомая материя ", преображенная, знаменитая, над хаосом торжествующая плоть Космоса-Логоса. Это первое волшебство с тем, крайним – Воскресением, внутренне соединено. В то же раннее, " черное утро ", " в четвертую сторожу ночи ", совершаются оба; одно из явлений Воскресшего проистекает на том же Геннисаретском озере( Ио. 21, 1–14); так же в Обоих видящие не выяснят Иисуса и задумываются, что это " привидение " или " бес "; так же Он произносит им: " Это Я Сам "; так же Петр, спросив Его, кидается в воду. Горе нам, ежели мы отвергнем это первое волшебство, Хождение по водам, так нерасторжимо связанное с тем, крайним, – Воскресением, что разрешено лишь совместно взять их или совместно отвергнуть. Если же мы скажем, что и такого чуда не было, что Иисус не воскрес, то нет христианства, нет христианского, а может быть, и нималейшего населенияземли; имеется лишь человекообразное животное, огню обреченный плевел. Xvii " Равви! прогуливался ли Ты по водам? " – ежели бы так спросили воспитанники, то наиболее чем возможно, что Он ответил бы: " прогуливался ". Равви! когда Ты сюда пришел?( Ио. 6, 25.), узнает Его люд, вернувшийся на последующий день в Капернаум с горы Хлебов, видится, неясно подозревая кое-что чудесное в этом внезапном пришествии. Но ежели бы спросил Его люд не " когда ", а " как Ты сюда пришел? ", то наиболее чем возможно, что Иисус ответил бы: " Пришел, как вы, по земле ". Противоречие меж 2-мя данными ответами неразрешимо в нашем геометрическом пространстве и в нашем историческом времени; но может быть позволяется в той, еще или уже неизвестной нам, предельной точке религиозного эксперимента, где наше место, трехмерное, соприкасается с четырехмерным, наше время – с вечностью, История – с Мистерией. В 2-ух местах не может быть в одно и то же время одно и то же тело; но два тела – имеютвсешансы. Есть тело сердечное, #968; #965; #954; #953; #954; #972; #957;; имеется и тело духовное, #960; #957; #949; #965; #956; #945; #964; #953; #954; #972; #957;( I Кор. 15, 44), — обучает Павел. Два тела – у человека Иисуса. В теле " душевном ", " психическом ", Он стоит на несчастье; в теле же " духовном ", " пневматическом ", идет по водам. Вот отчего на вопрос: " как пришел Он в Капернаум, по воде или по земле? " – два, как какбудто противоречивых, а на самом деле согласных ответа: " по земле " и " по воде ". Еще ли не осознаете и не разумеете? еще ли окаменено у вас сердечко? Xviii Но как бы ни было окаменено сердечко воспитанников – и наше, – кое-что узнали они в эту ночь, – и мы могли бы выяснить, что уже никогда не забудут, и мы не забудем: ко Христу в Иисусе приблизились так, как еще никогда; Божеское лицо Его узрели через человечное, желая и чрезвычайно неясно, как рыбы наблюдают солнце через воду. Кажется, не прошлое воспитанников, а только предание церковной общины желает прояснить это смутное, вынести его оттуда, где лишь и могло оно совершиться, – из утренних сумерек – в целый свет дня, с рубежа меж порой и вечностью – во время полностью. Бывшие же в лодке подошли, пали ниц перед Ним и произнесли: подлинно Ты – Сын Божий!( Мт. 14, 33.) Если это уже тогда могло быть произнесено, то незачем бы Иисусу требовать воспитанников в Кесарии Филипповой: за кого вы уважаете Меня? И вероисповедание Петра: Ты – Иисус, Сын Бога живого, — так же, как словечко Иисуса к Петру: блажен ты, Симон, сын Ионин( Мт. 16, 16–17.), — утратили бы любой значение. Нет, в окамененном сердечко воспитанников это вероисповедание в ту ночь могло быть лишь немым. Xix " Тело Его не совершенно такое, как наше ", это они, возможно, постоянно ощущают; но в эту ночь ощутили так, как еще никогда. Вспомним " Утаенное Евангелие ", Апокриф Матфея, где выжил, может быть, отпечаток исторически истинного воспоминания о том, что вправду чувствовали знавшие Христа по плоти: Почивал ли Он, ночкой или днем, было над Ним священное свечение. [644] Только мелкие детки, да старые старушки все еще наблюдают в потускневшем золоте блеска кругом лика Господня на старых иконах что-то схожее. Но, ежели и для нас не озарится человечное лицо Иисуса этим " священным свечением ", мы его никогда не спрашиваем. Плотски-физически ощущают воспитанники, осязают постоянно, в активный плоти человека Иисуса какую-то одну, неуловимо от 5 эмоций ускользающую, из этого решетка в тот уходящую, призрачно-прозрачно-огненную точку. В теле же Идущего по водам водинмомент разрастается она, как искорка – в огонь, так что все тело, охваченное и как бы раскаляемо этим пламенем, делается также огненно-прозрачно-призрачным. Славу Свою явил Иисус, — произносит Иоанн о Кане Галилейской( 2, 11), главном чуде Господнем, идущем от Отца в мир. " Слава ", #948; #972; #951; означает " блеск ", " свечение ". Можно бы заявить то же и о главном чуде Его, идущем от Отца к миру, – Хождении по водам. Свет во тьме освещает, и мгла не объяла его.( Ио. 1, 5.) Три растущих света – три чуда: Хождение по водам, Преображение, Воскресение. В главном – солнце восходящее; во другом – полдневное; в 3-ем – незакатное. И эти три чуда, три солнца, – одно, поэтому что во всех 3-х Иисус " явил Себя " – волшебство чудес, солнце солнц. 8. И СВОИ НЕ ПРИНЯЛИ i Надвое переламывается служение Господне от Вифсаидского вечера до Капернаумского утра. В начале было Слово, и Слово было у Бога.( Ио. 1, 1.) В первой половине служения – Слово произнесенное, во 2-ой – изготовленное; в первой – Слово низошло в мир, во 2-ой – стало плотью; слышимое Слово – в первой, во 2-ой – вкушаемая Плоть. Плоть Мою ядущий присутствует во Мне, и Я – в нем. – Ядущий Меня существовать станет Мною( Ио. 6, 56–57), — это не мог бы заявить никакой человек в теле трехмерном, во времени, в летописи; это мог заявить лишь человек на той крайней черте, где время соприкасается с вечностью. Вот для что и необходимо связывающее, меж Вифсаидским вечером и Капернаумским сутра, звено – Хождение по водам. Ii И переправившись на ту сторону( озера) моря, прибыли в землю Геннисаретскую.( Мк. 6, 53.) Может быть, в некий одной, все для них решающей, огненной точке " экстаза ", " исступления ", " выхождения из себя ", переправились " на ту сторону " не лишь моря, но и решетка. Когда же вышли из лодки, безотлагательно, спросив Его, люди обежали всю окрестность ту и начали приводить больных… …И умоляли Его, чтобы им прикоснуться желая бы к краю одежды Его. И какие касались к Нему, исцелялись.( Мк. 6, 54–56). Многим, возможно, из тех 5 тыщ, что, прождав Его всю ночь на несчастье Хлебов, сошли, в поисках за Ним, в Капернаум, казалось, что они отыскали Его не совершенно таковым, каким оставили вчера. Новое кое-что, как бы не сошедший с лица Его блик Божественного Свечения, могло им забрезжить, желая и чрезвычайно неясно, как солнце рыбам через воду: Равви, когда Ты сюда пришел? — в этом очевидном вопросе слышится, может быть, секретный: " Где Ты был? что с Тобой вышло? " Iii Часто, весной, на Геннисаретском озере, после таковых моментальных бурь при безоблачном небе, какая, возможно, была в ту ночь, начинается внезапно тишь бездыханная. В атмосфере теплеет, низкие тучи сгущаются, и сеет небольшой дождик как из сита, заволакивая свинцовой пеленой горы и озеро. Если и это Капернаумское утро было таковым, то, может быть, люди, сошедшие с горы Хлебов, памятуя, тут, на скучной земле, как хороший сон, то, что было вчера, – чуть не наступившее королевство Божие, чувствовали, как после пьяного котомка, похмелье. Все, как постоянно, и еще скучнее, в это дождливое утро в Капернауме-городке: так же медные денежки звякают на таможенном прилавке при входе в поселок; так же римские трубы играют в казармах печальную зорю; так же пахнет соленой и вяленой рыбой в узких и черных улочках, где прохожий ступает осторожно, чтоб не заблуждаться ногою в рыбачьих сетях и о рыбью чешую не поскользнуться. Все, как постоянно. Но может быть, сошедшим с горы чудится кое-что в лице земли и неба чуть уловимое, новое, так же как в лице Иисуса; как какбудто слегка переменилось, передвинулось все, строго для одних, а для остальных желанно. Иисус вошел в синагогу( Ио. 6, 59), — и люд – за Ним; не все 5 тыщ, естественно, а только некотороеколичество сотен, какие могли в ней вместиться, в том числе фарисеи и книжники, учителя Израиля. Только, возможно, немногие, с верой и ужасом, большаячасть же, с праздным любопытством, ожидают, чем закончится сейчас то, что началось вчера: станет ли Иисус повелителем, наступит ли королевство Божие? Iv Что вышло в синагоге? Очень возможно, что в свидетельстве о том iv Евангелия мы владеем дело с исторически истинным ядром воспоминания, желая и закутанным в покровы мистерии. Лучшая порука в том – совпадение свидетельства Иоаннова с Марковым, назло разным ступеням их приближения к тому, что нам видится " исторически истинным ". Какое же Ты дашь знамение, чтоб мы узрели и поверили Тебе( Ио. 6, 30), — узнает Иисуса люд в синагоге. Так, по Иоанну, а по Марку: Вышли фарисеи, начали с Ним полемизировать и требовали от Него знамения с неба, искушая Его.( Мк. 8, 11.) Это проистекает, по свидетельству Марка, желая и не в самом Капернауме, а где-то вблизи от него, на сберегаю Геннисаретского озера, в неизвестных, видится, самому Марку, " пределах Далмануфских "( 8, 10), и не после главного умножения хлебов около Вифсаиды, а после другого, в Десятиградии; но, так как первое и 2-ое слиты в одно у Иоанна, то эта разница 2-ух свидетельств неимеетбольшогозначения. В основном же оба согласны; требуемое " знамение с неба " имеется начальная точка только, что случится и чем отважится земная судьба Иисуса. V С тем же исторически истинным ядром воспоминания мы владеем дело и в ином глубочайшем совпадении синоптиков с iv Евангелием. Очень примечательно и не случаем, естественно, цельных 6 согласных свидетельств( по два – в главном и другом Евангелии, по одному – в 3-ем и четвертом) рисуют теми же практически словами Евхаристическое действие Господа перед Умножением хлебов: Взял 5 хлебов… посмотрев на небо, благословил и преломил хлебы, и дал воспитанникам Своим.( Мк. 6, 41; Мт. 14, 19.) То же действие рисуется и в Тайной Вечере, у синоптиков. Обе вечери объединяются возобновлением слов: " преломил, благословил ", Иисус Неизвестный v. , – в одно тайна – Евхаристию. Если же мы владеем в Евангелиях, желая бы частично, " Воспоминания Апостолов ", по слову Юстина, то в этом соединении Вифсаидской вечери с Тайною могло сохраняться исторически истинное прошлое о том, что вправду чувствовали первые очевидцы обоих событий. [645] Двое воспитанников, по воскресении Господа, пройдя с загадочным Спутником шестьдесят стадий, пяти-шестичасовой путь, от Иерусалима до Эммауса, и не спросив Учителя ни по лицу, ни по гласу, безотлагательно выяснят Его по тому, как Он благословляет и преломляет хлеб за вечерью, – вероятно, для них издавна обычному и незабвенно-памятному деянию( Лк. 24, 13–31). Если так, то предсмертная Тайная Вечеря – не первая и не единственная, а одна из почтивсех. Если же в iv Евангелии не повторяется о ней аттестат Синоптиков, то это еще не означает, что оно тут отвергнуто. Приимите, ядите; сие имеется тело Мое( Мк. 14, 22), — этим словам Иисуса, сказанным, по свидетельству Синоптиков, на Тайной Вечере, подходят слова Его, произнесенные, по свидетельству iv Евангелия, в Капернаумской синагоге: хлеб, который Я дам, имеется плоть Моя.( Ио. 6, 51.) Хлеб Вифсаидской вечери – плоть Капернаумской утрени. Если тот, безызвестный нам, создатель iv Евангелия, которого мы именуем " Иоанном ", в этом прав, то чрезвычайно возможно, что Иисус, в крайний год жизни Своей, от Вифсаидской Пасхи до Иерусалимской, готовил воспитанников к крайней Тайной Вечере, – к тому, чтоб они сообразили, что означает: " приимите, ядите; сие имеется Тело Мое ". Этого они не могли бы взятьвтолк в Иерусалиме, ежели бы уже ранее, в Капернауме, а может быть, и еще немало раз, не слышали: " хлеб, который Я дам, имеется плоть Моя ". Только равномерно и медлительно могло зайти это неимоверное словечко в их душу и плоть. Если все это вправду так, то и в этом гармонии Марка-Петра с Иоанном мы прощупываем исторически истинное ядро воспоминания через все покровы мистерии: не было бы и Тайной Вечери, не будь Капернаумской утрени. Vi …Начали же иудеи полемизировать меж собою, " как Он может отдать нам имеется плоть Свою? "( Ио. 6, 52.) Спор их меж собою заканчивается спором с Иисусом. Так у Иоанна; практически так же у Марка: вышедши, фарисеи начали с Ним полемизировать( 8, 11.) молоток не произносит, о чем, но наиболее чем возможно, что и этот спор, после Умножения хлебов, так же как тот, Капернаумский, относится к непостижимому для иудеев смыслу Вифсаидской вечери: " Хлеб, который Я дам, имеется плоть Моя ". Спор, начатый в Капернауме, в предсмертную Пасху Господню, заканчивается в Иерусалиме, в Пасху смертную, и опять-таки наиболее чем возможно, что Иисус знает уже тогда, в Капернауме, чем и где закончится спор. Если и это вправду так, то и тут, в Иоанновом свидетельстве, мы заглядываем так углубленно, как, может быть, нигде в Евангелии, через мистерию в историю; раскрываем и тут ту невидимую точку, как бы ось, на которой вертится вся жизнь человека Иисуса, а позже разбивается, как задевшая осью колеса за мету ристалища, колесница. Снова и тут, еще светлее, ужаснее, мы осознаем, что означает для нас и для только населенияземли: " жизнь Иисуса не кончена, но, чуть начатая, прервана ". Vii Что исторически истинное ядро в этом соединении Вифсаидской вечери с Тайною, можетбыть не лишь в воспоминаниях воспитанников, но и в сознании самого Учителя, нами прощупано правильно, следовательно втомжедухе из такого, что первое Дошедшее до нас изваяние Евхаристии, в катакомбных росписях, имеется Умножение хлебов, [646] а целый евхаристический эксперимент первохристианства, как мы можем осуждать о нем, по учению древнейших Отцов, от Юстина Мученика до Иринея Лионского, воспитанника воспитанников " Иоанновых ", выливается не из Тайной Вечери синоптиков, а из Капернаумской утрени iv Евангелия. [647] Это означает: любая церковная литургия – обед Вифсаидский; в всякой Евхаристии все еще совершается и станет совершаться до конца пор Умножение хлебов, – пожизненно неудающееся и возобновляемое, с верой, что удастся, вконцеконцов, когда-либо, королевство Божие на земле, как на небе; позволение такого, что мы именуем так плоско и дерзко " социально-экономической проблемой "; вместо нашего равенства в рабстве и нелюбви – " коммунизма " адского, сходство в любви и воле – Коммунизм Божественный; постоянное воздыхание решетка: да приидет царствие Твое. Viii Это заявлял Он в синагоге, уча в Капернауме.( Ио. 6, 59.) Рабби Иешуа обучает люд в синагоге, " по обыкновению Своему "( Лк. 5, 16) и всех тогдашних учителей Израиля, в субботние дни: означает, и этот Капернаумский день – суббота, а канун его, день Вифсаидской вечери, – пятница, обязано быть, предпасхальная. Ровно чрез год, в Страстную Пятницу, по свидетельству iv Евангелия, назло синоптикам, – в тот самый-самый день, когда закопается Пасхальный агнец, распят был Иисус. Вот что означает, в самом начале Иоаннова свидетельства о Вифсаидской вечере и Капернаумской утрене, как бы вскользь оброненный знак: приближалась же Пасха, праздник Иудейский.( 6, 4). Пасха против Пасхи, Агнец против Агнца: таков для Иоанна значение обеих Пятниц, – первой, Блаженной, Вифсаидской, чуть не исполнившей известие о царствии Божием, и крайней, Голгофской, Страстной. Кость Его да не сокрушится, — вспомнит Иоанн( 19, 36) пасхального Агнца( Исх. 12, 46), свидетельствуя о неперебитии голеней Распятого. Агнцева плоть вкушаема, по закону Моисееву, совместно с " опресночным хлебом ", азимом: тут уже дано в прототипе грядущее слияние пища с Плотью: хлеб, который Я дам, имеется плоть Моя. Если же сердцу человека Иисуса ближайшее из всех пророчеств – Исаиино, об " Агнце, взявшем на Себя грех решетка "( 53, 6–7), то, может быть, и для самого Иисуса, так же, как для Иоанна, секрет Вифсаидской вечери раскрывается в Капернаумской утрене. Ядущий Меня существовать станет Мною, — произносит уже не лишь человек Иисус, во времени, в летописи, но и закланный от сотворения решетка, Агнец, – в вечности, в мистерии. Ix " Не бо противником Твоим тайну повем ", – молятся причастники. Мог ли Сам Господь рассказать тайну Свою противникам? Не давайте святыни псам, и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями.( Мт. 7, 6.) Это делать иным не приказывает; как же делает Сам? Чтобы ответствовать на этот вопрос, с такою же нерелигиозной, а, может быть, и неисторической, легкостью, с какою даетответ на него практически вся евангельская оценка наших дней, вспомним, что во каждой человечной массе, несчитая " псов " и " свиней ", имеютвсешансы быть и детки Божий, а в данной Иудейской, – более, чем в какой-нибудь иной, поэтому что " избавление от Иудеев "( Ио. 4, 22). Вспомним, что люди, лишь что сошедшие с горы Хлебов, были там уже на один волосок от королевства Божия; ели хлеб с неба вчера, и сейчас все еще веруют, что Иисус может изготовить то, что не сделал Моисей, – отдать людям " настоящий хлеб, сходящий с небес ". Равви! подавай нам постоянно таковой хлеб.( Ио. 6, 33–34.) Вспомним, что в некий одной, внутренней, огненной точке экстаза, " выхождения из себя ", может быть, целый люд, так же как Иисус с Двенадцатью, сойдя с горы, " переправился на ту сторону " не лишь моря, но и решетка; кое-что и для только народа переменилось, передвинулось в мире; кое-что увидел и он в лице земли и неба, что не видел еще никогда. Вспомним, что Иисус произносит, и люд прослушивает Его, уже не совершенно во времени, в летописи, желая еще и не совершенно в вечности, в мистерии, а на сумеречной меж ними границе, – там, где мы никогда не случались, а поэтому и не знаем, что тут может и что не может быть произнесено. Левые оценки говорят, какбудто бы Господь постоянно произносит одним и тем же гласом, который слышится им у синоптиков; но надзор это поверхностно и недоказуемо. Более, чем возможно, что, когда недалёким Иисуса видится, что Он " получился из Себя ", " сошел с ума "( Мк. 3, 21), то Он произносит уже и тут, у синоптиков, другим гласом, может быть, тем самым, который слышится нам в iv Евангелии. Вспомним, вконцеконцов, что, когда на вопрос иудеев, в Капернаумской синагоге: что нам делать, чтоб созидать дела Божьи? — Иисус даетответ: вот дело Божие, чтоб вы верили в Того, Кого послал Бог( Ио. 6, 28–29.), — то Он произносит уже не лишь слушающим Его иудеям, но и всему Израилю – всему человечеству. Стены синагоги нескончаемо, в эту минутку, раздвигаются для нас, так же, как для самого Иисуса; мы знаем, знает и Он, что станет услышан до границ земли и до конца пор. Вспомнив все это, мы, может быть, поймем, что Иисус, желая и не знал, – не желал, не мог, не обязан был ведать, – воспримет ли Его мир или не воспримет, но обязан был раскрыть миру тайну Свою: Я есмь хлеб жизни: прибывающий ко Мне не станет алкать, и верующий в Меня не станет жаждать вовек.( Ио. 6, 35.) Это и означает: Иисус, в то Капернаумское утро, обязан был произносить так, как Он произносит в iv Евангелии. Х Было, может быть, серенькое утро; был кислый день, и наверняка, – ничтожная масса иудеев, для Рима – решетка – уже и тогда, как сейчас, отверженного племени " жидов ". И самый-самый ничтожный из них, самый-самый изгой, был " небольшой Жид ", впрошлом каменщик, рабби Иешуа, – и были эти неимоверные, ни на что земное не аналогичные, наиболее нечеловеческие, нездешние слова, какие когда-нибудь были и будут сказаны, решающие судьбы решетка на веки веков. Только один Человек на земле, Он, – более никто никогда, в этом волшебство, – мог их заявить: Плоть Мою ядущий и кровь Мою пиющий владеет жизнь нескончаемую, и Я воскрешу Его в крайний день. Ибо плоть Моя подлинно имеется еда, и кровь Моя подлинно имеется питие. Плоть Мою ядущий и кровь Мою пиющий во Мне присутствует, и Я в нем. Как послал Меня активный Отец, и Я существую Отцом, так и ядущий Меня существовать станет Мною. Сей-то имеется хлеб, сшедший с небес.( Ио. 6, 54–58.) Слушают иудеи в синагоге, прослушивает все населениеземли до границ земли и до конца пор; прослушивает – не слышит: наблюдает – не выяснит: Не Иисус ли это, сын Иосифов, Которого отца и мама мы знаем? Как же Он произносит: " Я сшел с небес "? …Как может Он отдать нам имеется плоть Свою? …Какое ожесточенное словечко! Кто может это выслушивать?( Ио. 6, 42; 52; 60.) Иисус Неизвестный Х. , " ожесточенное ", " твердое ", как бы каменное, словечко, невнятное, нерастворимое ни в рассудке, ни в сердечко человечном. Плоть человечью имеется, кровь человечью глотать, чтоб избавиться, – не нужно ли " выйти с ума ", чтоб это взятьвтолк и взять? Вот когда Он " получился из Себя ", " сошел с ума ", не лишь для недалёких, но и для только Израиля – только населенияземли. Здесь же, в Капернаумской синагоге, год обратно, также в день субботний, первый день служения Своего, исцелил Он бесноватого, и вот сейчас видится Сам бесноватым. ныне узнали мы, что бес в Тебе( Ио. 8, 52), — задумывается, может быть, уже не лишь Иуда Дьявол. Бесом Он одержим и безумствует; что слушаете Его?( Ио. 10, 20.), — может быть, тогда уже молвят, в Капернаумской синагоге, шепотом, как позже скажут шумно, во всем Израиле – во всем человечестве. " Кто может это выслушивать? " – ропщут, а все-же прослушивают. Будь Он элементарно " сумасшедший ", " бесноватый ", – руки на него наложили бы, как прежде желали это изготовить родные Его. Но это не так элементарно: все еще помнят, как вчера, а может быть и сейчас, лишь что полагались, что Он – Мессия, правитель Израиля. Чем пристальнее вглядываются в Него, тем более недоумевают: " Кто это? что это? " В том-то и кошмар их, что не имеютвсешансы решить, кто Он, – Сын Божий или " сын беса "; лишь жмутся друг к другу, смотря на Него, дрожат, как овцы в загоне, пустившие к себе случайно льва; лишь ощущают, что пахнет от Него миром нездешним, как от человека, вошедшего прямо с крещенской стужи в теплую комнату, пахнет холодом. Так же и у них, как у Двенадцати в лодке, когда они узрели Его, идущего по водам, волосы на голове дыбом встают от неземного кошмара: так же и они готовы закричать: " привидение! Phantasmal " и нестись от Него, как от чудовища. Xi Знает ли Он это? И ежели знает, то длячего избирает, как какбудто намеренно, наиболее для них " беспощадные ", невыносимые, странные слова: как какбудто не может наесться соблазном их, возмущеньем и страхом? [648] Видит, что любое словечко Его – острый нож для них, и все поглубже втыкает его в сердца их и перекладывает в нем. Вместо обыденных для еды человечной слов: Иисус Неизвестный xi. , и без такого уже ужасных в этом сочетании слов: " имеется плоть Мою ", " имеется Меня ", – употребляет еще страшнейшее, лишь для еды звериной обыденное словечко: #964; #961; #974; #947; #949; #953; #957;, " рубать ". Так в греческом подлиннике; так же, естественно, и в арамейском. Кто бы ни был создатель iv Евангелия, в этом не мог не ослышаться, ошибочно уяснить или сочинить от себя: очень это ужасно, заманчиво, и поэтому, незабвеннопамятно, действительно. И уж естественно, также не случаем словечко это повторяется в 4 стихах( 54–58) 4 раза, один за иным: Плоть Мою пожирающий… владеет жизнь вечную… Плоть Мою пожирающий… присутствует во Мне, и Я в нем. …Пожирающий Меня, существовать станет Мною. …Пожирающий хлеб сей, существовать станет вовеки. Что это означает? Господь Бог твой( Израиль) имеется огнь пожирающий.( Исх. 4, 24.) Огнь Божий – влюбленность. Огнем пожирается все, что горит, а любовью – все, что обожает. Всею плотью и кровью собственной любящей желает объединиться с обожаемым, как пламя соединяется с тем, что горит, пожирающий – с пожираемым. Кто знает, какое блаженство более – любить или быть обожаемым, пожрать или быть пожранным? Но лютее нелюбви видится влюбленность тому, кто не обожает: наиболее ласковые слова любви – наиболее беспощадные; и бегает нелюбящий от любви, как от огня. Вот неизвестнейшая мучение Иисуса Неизвестного; глядеться не тем – обратным тому, что Он имеется; любящему глядеться ненавидящим, пожираемому – пожирающим. Это и означает: В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не узнал. Xii Если мы правильно угадали тайну " Атлантиды ", " Запада ", – обетование главному человеку главного населенияземли, Адаму-Атланту: Семя Жены сотрет голову Змия, — то люди, от истока решетка, знали так же непременно, что Иисус станет, как мы знаем, что Он был. Если мы угадали правильно тайну " богов Атлантиды " – Озириса, Таммуза, Адониса, Аттиса, Митры, Диониса, – Боговкушение, Теофагию, то люди, от истока решетка, алкали Плоти Сына, как пища алчет умирающий от голода; жаждали Крови Его, как умирающий от жажды стремится воды. Когда же Сын пришел, чтоб отдать людям Плоть и Кровь Свою, не узнали Его и не приняли. Xiii Как заманчиво " ожесточенное " словечко Господне о Плоти и Крови Его не лишь для иудеев, но и для ближайших воспитанников Его, из которых почтивсе, после такого слова, — отошли от Него, и уже не прогуливались с Ним, — следовательно по заключительным словам Иисуса, модифицированным в нашем каноническом чтении: Это ли прельщает вас?.. Дух животворит, плоть не пользует ни недостаточно. Слова, какие Я произношу вам, сущность дух и жизнь.( Ио. 6, 61–63.) Если бы это вправду произнес Иисус, то Он не лишь смягчил бы " ожесточенное " словечко, как бы Сам ужаснувшись его, но брал бы его обратно, уничтожил совсем, отрекся от Себя самого; тайна Плоти и Крови сообразил бы " религиозно ", прямо. А ежели так, то незачем было бы Ему ни появляться, ни помирать, ни оживать во плоти. Слишком явное возражение это ощутил древнейший Сиро-Синайский кодекс, и сделал попытку вернуть истинные слова Господни: Дух животворит плоть. Как же вы говорите: " Плоть не пользует нисколько? " [649] Когда священнослужитель прободает копием проскомидийного Агнца на жертвеннике, то грядущие ему Херувимы и Серафимы накрывают лица свои, в страхе: Царь бо царствующих и Господь главенствующих прибывает заклатися и датися в снедь преданным. " Ядущий Меня существовать станет Мною ". – " Кто может это выслушивать? " Слушаем, но уже не слышим; так привыкли – оглохли, за две тыщи лет. Дальше иудеев, далее язычников, мы, христиане, от такого жесточайшего-нежнейшего слова любви. В скольких беспечных причастников, как в Иуду на Тайной Вечере, вошел сатана! – " Вы сейчас причащались? " – " Да, сподобился ". – " Поздравляю ". И дело с концом, а завтра, может быть, 2-ая глобальная битва. " Все будут кончать друг друга " – это вавилонское предсказание наполняется над нами так, как ни одно из пророчеств. Слово о вкушаемой Плоти Господней – одно из тех слов Его, какие кажутся обращенными к нам более, чем к кому-либо иному, за две тыщи лет христианства. Хотим не желаем, мы создадим отбор меж спасением и смертью: поймем, что означает: " Ядущий Меня существовать станет Мною ", – или себя пожрем. Xiv Все ли единодушны в массе иудеев, слушающих Иисуса, в то Капернаумское утро? Нет, не все. …Стали полемизировать меж собою, разговаривая: как может Он отдать нам имеется плоть Свою? Спорят – означает, несогласны: одни поближе к Нему, остальные далее. Приняли Его и узнали, может быть, лишь те, кого именует Он " младенцами ": скрыл сие от разумных и умных, и открыл младенцам.( Мт. 11, 25.) Но решают, увы, в делах человеческих, и в этом деле решат, не младенцы, а зрелые. Что вышло тогда в Капернаумской синагоге, мы не знаем с точностью; знаем лишь, по свидетельству Иоанна, что с этого времени, почтивсе из воспитанников отошли от Него, и уже не прогуливались с Ним( 6, 66). Если отошли, отпали наиболее родные, то тем наиболее дальние – целый люд. Как вышло отпадение, мы можем частично догадываться, по свидетельству такого же Иоанна. " Как может Он отдать нам имеется плоть Свою " – начали полемизировать меж собою ": означает, уже не с Ним. Молча прослушивают Его, с растущим сомнением и страхом. Очень возможно, что, когда отзвучали крайние слова Его: никто не может придти ко Мне, ежели то не станет дано ему от Отца Моего( Ио. 6. 65.), — настала внезапно таковая тишь, что слышался лишь однозвучный шелест дождя на дворе синагоги. Вслушиваясь в эту тишину, вглядываясь в отдельные лица и в сплошное лицо толпы, враги Его, книжники и фарисеи, " опытные и умные ", могли веселиться; дело Его, казалось им, проиграно. Взял певец фальшивую нотку, тупость произнес разумный человек, и пришло внезапно неудобное безмолвие, а тут – еще ужаснее. Несколько месяцев обратно, по исцелении сухорукого, в день субботний, в данной же Капернаумской синагоге, — вышедши, фарисеи немедленно составили с иродианами заговор против Него, как бы Его убить.( Мк. 3, 6.) Заговора сейчас не необходимо: сам Себя погубил. Был вчера Мессия, правитель Израиля, а сейчас – ничего. Притчу о недостроенной вышке могли бы Ему сейчас напомнить и фарисеи: положил базу и не мог свершить, и все видящие то посмеются, разговаривая: " начал основывать, и завершить не мог ". Только что было ужасно, а сейчас забавно: так задумывались враги Его, или, может быть, лишь желали бы мыслить так. Xv Вышел Иисус из синагоги, совместно с двенадцатью крайними, от Него не отошедшими, верными Ему, – в том числе и с Иудой: этот не отойдет от Него; станет предан Ему до конца. Вышли и фарисеи. С тихой и скупой усмешкой смотрят за Ним, обязано быть узнали: как идет Он по узкой улочке Капернаума-городка, под дождем, шествуя босыми ногами по грязным лужам, невысоко опустив голову, буквально под навалившейся внезапно неимоверной тяжестью. Быстрым шагом уходит, буквально бегает от Своих, от братьев, как братоубийца Каин: сейчас проклят ты от земли… будешь на ней скитальцем.( Быт. 4, 11.), Вот когда исполнилось над Ним предсказание: лучше каждого человека обезображен был лик Его, и вид Его – лучше сынов человеческих… Презрен был и умален перед людьми, и мы отвлекали от Него лицо родное.( Ис. 52, 14; 53, 3.) Радуются враги Его, а что, ежели бы узнали, что 30 лет не пройдет, как один из них же, рабби Савл, скажет миру: Бог посадил Его одесную Себя, на небесах. …И дал Ему имя больше каждого имени, чтобы перед именованием Иисуса преклонилось каждое колено небесных, земных и преисподних.( Ефес. 1, 20–22; 2, 9–10.) Xvi Вышли из Капернаума-городка на огромную путь двенадцать нищих бродяг, а спереди них – Тринадцатый. Сам, обязано быть, не знал, куда идет, – лишь бы бросать от Своих – от Израиля. Может быть, не знали и они; шли этим главным, для них еще неизвестным, крестным методом, с таковым же сомнением и страхом, с каким сходят тем крайним, в Иерусалим: Шел Иисус спереди них, а они недоумевали, и, следуя за ним, ужасались.( Мк. 10, 32.) Вдруг остановился, обернулся к ним и, когда они подошли, заглянул в глаза им всем, от Петра, до Иуды, таковым глубочайшим взором, каким еще никогда не заглядывал. И сделалась снова таковая же тишь, как давеча в синагоге. Тогда Иисус произнес Двенадцати: не желаете ли и вы отступить от Меня?( Ио. 6, 67.) В миг меж вопросом и ответом, опять, как уже столько раз это было и станет, все заколебалось, как на лезвие ножа; судьбы населенияземли решались на веки веков; кошмар был таковой, какого, может быть, не было еще никогда и не станет в мире: что, ежели и эти Двенадцать крайних отступят, оставят Его 1-го? Сын Божий пришел избавить мир и не выручил, – может ли это быть? Может, ежели и Бог Всемогущий мир избавить не может противволи; ежели свободы человечной в любви не преступает и Он. Вот что решалось в тот ужасающий миг. Ныне все народы – как капля из ведра и как пылинка на весах… как ничего перед Ним.( Ис. 40, 15–16.) Все народы – все миры. Сколько их уже угасло и еще угаснет, как улетающих под вьюгою искр от ночного костра! Мог бы и наш мир пропасть так же зря. Но Симон Петр ответил: Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни. Следующие за тем слова не могли быть сказаны Петром тогда; сказаны были позже, в Кесарии Филипповой. В этом синоптики правее iv Евангелия внешне-исторически; но внутренне все-же прав Иоанн; эти, еще не произнесенные, слова уже прочитал Господь в сердечко Петра: и мы уверовали и узнали, что Ты – Иисус, Сын Бога Живого.( Ио. 6, 68–69.) Это означает: " мир Тебя не узнал – узнали мы ". Ужас избегал – спасся мир. И далее отправь, куда глаза смотрят, по нечистой дороге, под кислым и злобным дождем, двенадцать нищих бродяг, а спереди – Тринадцатый, – все, несчитая Иуды Дьявола, с такою готовностью в сердечко, как какбудто уже пришло королевство Божие. Xvii Здесь наступает 2-ая, после первой, до Крещения, утаенная жизнь Иисуса; 2-ое " лето Господне ", уже не " блаженное ", а печальное; бегство Иисуса от Израиля к язычникам, от собственных к посторонним; изгнание свободное и невольное. Месяцы этого года, 30–31-го нашего летосчисления, 16–17-го кесаря Тиберия, определяются для нас с практически несомненной исторической точностью: от Пасхи, истока апреля-низана, 30 года, до истока такого же месяца 31 года, – 7 апреля, по чрезвычайно, видится, старому, у Климента Александрийского уцелевшему преданию Церкви, о том, когда Иисус был распят. [650] Кроме данных 2-ух точек имеется и 3-я, в конце скитальческого года, перед крайним смертным методом из Капернаума в Иерусалим. Когда же пришли в Капернаум, то подошли к Петру собиратели дидрахм и произнесли. Учитель ваш не даст ли дидрахмы? ( Мт. 17, 24). Это умножение дидрахм, иудейской дани на церковь, происходило 15 марта-адара. [651] В этот крайний год, чем далее отступает от Иисуса и воспитанников Его, ближайших очевидцев жизни Его, большое освещало Конца – Вечности, тем поглубже эта жизнь, вышедшая лишь что из времени в бесконечность, опять вдвигается во время, ворачивается в нашу историческую оптику времени. Вот отчего и в евангельских свидетельствах, чем далее от конца решетка, поближе к концу Иисусовой жизни, тем поточнее делается счет времени: месяцы скитаний, недели крайнего пути в Иерусалим, дни в Иерусалиме, часы после Гефсимании, минутки на кресте. Xviii Оптике времени подходит и оптика места: чем далее от конца решетка, поближе к концу Иисусовой жизни, тем поточнее стают меры пространственные, географические, в евангельских свидетельствах; видимому для нас все светлее движению во времени подходит и перемещение в пространстве, также все светлее видное для нас. Кажется, по свидетельству Марка-Петра, неразлучного Иисусова спутника, разрешено изучить практически все пути Его скитаний. После главного Умножения хлебов, — отправившись оттуда –( из Капернаума) – пришел в пределы Тирские и Сидонские.( Мк. 7, 24.) Значит, от Израиля уходит к язычникам, от собственных – к посторонним. Вышедши же из границ Тирских чрез Сидон, пошел снова к морю( озеру) Галилейскому, чрез пределы Десятиградия( Мк. 7, 31), — на восточном сберегаю озера, в земле язычников: опять, означает, близится к Израилю. После другого Умножения хлебов, — прибыл в пределы Далмануфские( Мк. 8, 10), — на западном сберегаю озера: означает, опять уходит от язычников к Израилю, от посторонних к собственным; но не навечно. После запросы знамения с неба фарисеями, — оставив их, снова вошел в лодку и отправился на ту сторону( озера)( Мк. 8, 13.), — в Вифсаиду Юлию. После исцеления слепого в Вифсаиде, — пошел… в селения Кесарии Филипповой.( Мк. 8, 27). Значит, снова от Израиля уходит к язычникам. После исповедания Петра и Преображения, — вышедши оттуда( из Кесарии), проходили чрез Галилею.( Мк. 9, 30.) Значит, снова от язычников – к Израилю. И, вконцеконцов, – крайний путь в Иерусалим( Мк. 10, 1). Сам оберегает воспитанников Своих, отправляя их на проповедь: на путь к язычникам не ходите( Мт. 10, 5), — и Сам же к ним идет. Но, и покинув, отвергнув Израиля, как какбудто совсем, внезапно упоминает: Я послан лишь к погибшим овцам дома Израилева. …Нехорошо брать хлеб у деток и кинуть псам.( Мт. 10, 25–26.) Вот человек Иисус, в человечной немощи собственной, в колебании, борении с самим Собою. " Мечется, скрывается, как насмерть раненый зверек ", – могли бы заявить о Нем враги Его; мог бы заявить Иуда неприятель, также спутник Его неразлучный. Норы имеют шакалы, и птицы небесные – гнезда, а Сын человеческий не владеет, где приклонить голову.( Лк. 9, 57). То бегает от Израиля к язычникам, то ворачивается к нему, как какбудто идет к порогу его, с верой заглядывает в него, и безотлагательно снова отступает с безнадежностью; желает и не может оставить его совсем: " очень обожал – перелюбил Израиля ". Сколько раз я желал составить деток твоих… и вы не захотели!( Лк. 13, 34). Xix Где-то в Тиро-Сидонской области, —, вошедши в дом, не желал, чтоб кто узнал Его; но не мог утаиться.( Мк. 7, 24.) Так же буквально, и на крайнем пути в Иерусалим, — проходили чрез Галилею, #960; #945; #961; #949; #960; #959; #961; #949; #973; #959; #957; #964; #959;, — как бы " крадучись ", " тайно ", избегая населенные места, [652] — и не желал, чтоб кто узнал Его.( Мк. 9, 30.) Кажется, светло, что скрывается, но от кого и от что, – совершенно не светло, и в голову никому не придет, за две тыщи лет, спросить об этом. Смутно незабывает Петр-Марк о скитальческих маршрутах Иисуса; незабывает еще, куда Он прогуливался, но длячего, – уже запамятовал, или не желает, опасается вспоминать. Матфей и о самих маршрутах уже практически запамятовал, а Лука запамятовал совершенно. [653] Внешними лишь, географическими точками отмечен в евангельских свидетельствах утаенно-скитальческий путь Иисуса, и за две тыщи лет никто не увидит, что эти точки – капли крови; что этот ужасно людьми забытый путь на земле Сына человечного – как бы, в самом деле, насмерть раненого зверька кровавый отпечаток. Xx Медленно большое освещало Конца, солнце королевства Божия, отступает от земли; медлительно соображает Иисус, что время еще не исполнилось, брачный пир не готов: Агнец еще не заклан. С медлительно в сердечко проникающей горечью наблюдает Он, как поворачиваются люди спиной к королевству Божию: …звать послал… на брачный пир… и не желали прийти… но, пренебрегши то, отправь, кто на поле родное, а кто на торговлю свою.( Мт. 22, 3–5.) Косность и тупость людей безграничную так проверил на Себе Иисус, как никто. [654] Мертвым трупов собственных погребать предоставь( Мт. 8, 22), — вот ужасное словечко Живого в королевстве мертвых. Понял Он, что целый Израиль, а может быть, и все населениеземли – поле мертвых костей. Сын человеческий, пришед, отыщет ли веру на земле? Весь труд Его жизни не даром ли? Мир пришел избавить, и не выручил? Вот ранка в сердечко Его, источающая кровь. Xxi …Не желал, чтобы кто-нибудь узнал( Его), ибо изучал Своих воспитанников и заявлял им, что Сын человеческий верен станет в руки человечные, и уничтожат Его.( Мк; 9, 30–31.) Вот для что уходит от решетка, – чтоб остаться одиннаодин с Двенадцатью, изучать их и приготовлять к крайнему пути, крестному. Уходит от решетка этого, чтоб увести их в собственный мир; избавить это крайнее, единственное, что осталось у Него на земле. " Мир Его не узнал ", – эти выяснят; " свои не приняли ", – воспримут эти. [655] Зная, что пришел час Его перейти от решетка этого к Отцу, – возлюбив Своих, сущих в мире, возлюбил их до конца, — произнесено о всех Двенадцати на Тайной Вечере, — когда бес уже вложил Иуде Симонову Искариоту изменить Его( Ио. 10, 13, 1–2). Знал же Иисус от истока, кто кинет Его. …Не двенадцать ли вас выбрал Я, но один из вас – бес( Ио. 6, 64; 70). Как бы просто мог заявить ему: " уйди "; но вот, не скажет. Приходящего ко Мне не изгоню вон.( Ио. 10, 6, 37.) Будет и его любить до конца – до крайнего лобзания, которым тот кинет Его в Гефсимании. Все они идут за Ним послушно, еще не зная, куда Он ведет их и длячего; неговорянислова удивляются-ужасаются, отчего ушел Он от королевства тогда, на несчастье Хлебов, и сейчас уходит от решетка. Господи! что это, что Ты желаешь обнаружить Себя нам, а не миру?( Ио. 14, 22.) Так же, как братья Его, могли бы и они заявить: Втайне не делает никто ничто( хорошего), но любой отыскивает сам быть популярным. Если Ты делаешь такие дела, то яви Себя миру.( Ио. 7, 4.) Не понимают, ужасаются, а все-же идут за Ним, куда бы Он их ни повел, поэтому что обожают Его нескончаемо. Может быть, уже и сейчас Он произносит им, что скажет в ту предсмертную ночь: вы – товарищи Мои… Я уже не именую вас рабами, поэтому что раб не знает, что делает государь его; но Я именовал вас товарищами, поэтому что произнес вам все, что слышал от Отца Моего.( Ио. 15, 15.) Может быть, уже и сейчас молится за них, как станет молиться в ту предсмертную ночь: Отче! Я о них молю: не о всем мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне. …Отче Святый! соблюди их во имя Твое… чтоб они были единично, как и Мы.( Ио. 17, 1–13.) Xxii Слишком рано, естественно, празднуют враги Его победу над Ним, после Капернаумского утра: лишь сейчас наступает меж ними неземной поединок. Только тело неприятеля убивает неприятель, в бое земном, а в этом – и тело, и душу; кратковременная жизнь или погибель решается в земном бое, а в этом – нескончаемая. Если Он – с Богом, то они – с сатаной, и напротив. Самое ужасное, что может изготовить человек с людьми. Он делает с ними, когда произносит: ваш отец – диавол.( Ио. 8, 4.) То же и они совершают с Ним, когда молвят: сейчас узнали мы, что бес в Тебе.( Ио. 8, 52.) Большего боя Бога с сатаной не было в мире и не станет, поэтому что большей любви, чем у Него, и большей нелюбви, чем у них, не было в мире и не станет. Что разжигает их нелюбовь? Тайный, скрытый от них самих, лишь времяотвремени, прямо в глаза им заглядывающий, в жилах их всю кровь леденящий кошмар: " Кто это? что это? откуда? " Смутно ощущают они в Нем Существо неземное. То, что молвят им в родное извинение слуги их, посланные поймать Его и не посмевшие это изготовить: никогда человек не заявлял так, как этот Человек( Ио. 7, 46), — сами они ощущают, сами признаются: мы не знаем, откуда Он.( Ио. 9, 29.) Кто же Ты? – Долго ли Тебе удерживать нас в сомнении?( Ио. 8, 25; 10, 24). Сколько бы ни хватали Его – не поймут: " меж них " – через них – проходит как дух. Сколько бы ни убивали Его, – не уничтожат: все клинки их проходят через Него, как через дух. Сколько бы ни убеждали себя и остальных, что " в Нем бес ", – не убедят: секретное колебание шевелится в них. Душу бы дали – и отдадут, чтоб усмирить колебание, но не подавят. Всякий грех и хула простятся человекам… Но кто станет хулить Духа Святого, тому не станет помилования вовек( Мт. 12, 31; Мк. 3, 29), — слышат вердикт Его над собою. Идите от Меня, проклятые, в огнь нескончаемый( Мт. 25, 41). Этим-то нескончаемым огнем и распаляется их нелюбовь. Вот чем Он владеет их за сердечко. Xxiii Но и они держат Его. " Ваш отец – бес ", – кому Он это произносит, – всем ли иудеям? Но " от Иудеев избавление "( Ио. 4, 22). На две пятидесятипроцентов распределяется для Него не лишь Израиль, но и все населениеземли – на пшеницу и плевелы, сынов Царства и сынов Лукавого, смешанных так, что не распознать. …Хочешь ли, сходим, выберем их? …Нет, чтоб, выбирая плевелы, вы не выдергали с ними и пшеницы. Оставьте вырастать совместно то и иное до жатвы.( Мт. 13, 28–30.) Кто пшеница, кто плевел, не знает и Он; бьется с противником неуловимым. Сколько бы ни хватал его – не поймет; насколько бы ни убивал – не уничтожит. Плевел сейчас – завтра пшеница; в Иуду вошел сатана сейчас, а завтра войдет в Петра, и ему скажет Господь: " Отойди от Меня, сатана! " Вот чем и они держат Его за сердечко – плевелом-пшеницей: Иудой Дьяволом – Иудой Возлюбленным. На две пятидесятипроцентов распределяется мир: Петр – в одной, в иной – Иуда. И поединок в мире бесконечен: конец его – конец решетка – Страшный Суд. Xxiv Мартовские розы Тивериады отцветают так же быстро, как мечты о королевстве Божием в слабых сердцах людских. С главным полуденным ветром, в начале мая, в глубочайшей, отовсюду горами стесненной котловине Геннисаретского озера начинается зной, а в конце мая, в начале июня делается невыносимым. Дышат болотной лихорадкой стоячие воды озерных лагун. Сквозь аромат теплой воды и гниющей рыбы томно-лекарственно благоухают эвкалипты с облупленной кожей розово-телесных стволов, – в голубоватом, лихорадочно-знойном тумане, мглистые призраки, а от дремлющих по шею в воде, облепленных черною тиною, буйволов пахнет свинятником. Даже ночи бездыханно-жарки. Тучи жалящих мух и мошек не предоставляют уснуть, и трудно в знойном мраке Благовоние лимонных цветов. Вся цветущая равнина Геннизара – как бы увядающий и тлеющий рай. [656] Ирод Антипа, построив столицу свою, Тивериаду, на древнем кладбище, населил ее всяким языческим сбродом, поэтому что ни один благочестивый еврей не согласился бы существовать на этом " нечистом месте ". [657] Тивериада – на западном сберегаю озера, а на восточном – Гадара, также бывшее языческое кладбище, сейчас – свиное пастбище, где демоны ютятся в запустевших гробах и проживает Гадаринский бесноватый( Мк. 5, 1–5). Между данными 2-мя нечистыми местами, все оскверненное святое озеро – святейшее пространство земли, где чуть не пришло королевство Божие, – как бы с адом смешанный рай; королевство Божие, смешанное с королевством беса. Xxv Знал Иисус, что нужно Ему не лишь оставить Израиля, но и отвергнуть его, проклясть; нужно заявить: Се, оставляется вам дом ваш пуст.( Лк. 13, 35.) Но отважиться на это, видится, продолжительно не мог. Всех утаенно-скитальческих путей Его мы не знаем: в iv Евангелии они другие, чем у синоптиков. Но и по тому, что мы знаем, следовательно, что немало раз уходил Он от Израиля и снова возвращался к нему, с верой: " насколько раз Я хотел… " Долго отважиться не мог – вконцеконцов отважился. Кажется, после другого Умножения хлебов, выйдя из границ Далмануфских( Магдалинских, по Матфею, 15, 39), — пошел, с учениками Своими, в селение Кесарии Филипповой( Мк. 8, 27.), — на север, в горную страну, у подножия Ермона. Знал, уходя, что возвратится в родную землю лишь для такого, чтоб в ней помереть. Если мы правильно угадываем эпохи крайнего года Господня, то Иисус пошел в Кесарию в начале Геннизарского лета. Может быть, в эти знойные дни, скучал Он о горной бодрости родных Назаретских высот, а белеющий меж выжженных холмов над озером снежный Ермон манил Его к бодрости еще наиболее родных, неземных высот. Xxvi Где и когда проклял Господь Израиля, мы не знаем с точностью, но можем догадываться об этом по трем намекам. Первый – то, что град Хоразин( ker #226; Se) упоминается лишь единожды, в слове Иисуса о 3-х нечестивейших городках Израиля – Вифсаиде, Хоразине, Капернауме, и более нигде в Евангельских свидетельствах: будучи в Хоразине или возле него, Иисусу было несомненно припомнить о нем. Второй знак – то, что нечестие данных городов ассоциирует Господь с нечестием Тира и Сидона, а Кесария Филиппова располагаться в Сидонской области: идучи туда, было опять-таки несомненно припомнить Сидон. И, вконцеконцов, третий знак: на прямом и кратчайшем, двухдневном пути в Кесарию с Геннисаретского озера( чрез tibnin или gatir) находятся вышины Хоразинские, откуда Иисус мог окинуть крайним, прощальным взглядом все расстилавшееся у ног Его, в белую знойную мглу закутанное озеро, пространство Блаженной Вести, от ее истока, горы Блаженств, над Капернаумом, до ее конца, горы Хлебов, над Вифсаидой, – прежде святейшее пространство земли, а сейчас оскверненное, – смешанный с адом рай, королевство Божие, смешанное с королевством беса. Кажется, конкретно там, конкретно тогда, и произнес Господь притчу о " злобном роде сем ", – может быть, не лишь Израиле, но и всем человечестве: Выйдя из человека, дух нечистый прогуливается по безводным местам, ища спокойствия, и не обретает. Тогда произносит: " Возвращусь в дом мой, откуда я получился ". И пришедши, обретает его незанятым, выметенным и убранным. Тогда идет и берет с собою 7 духов, злейших себя, и, вошедши, живут там; и случается для человека такого крайнее ужаснее главного. Так станет и с этим злобным родом.( Мт. 12, 44–45.) Тогда начал укорять городка, в которых более явлено было сил Его, за то, что они не покаялись: Горе тебе, Хоразин! несчастье тебе, Вифсаида! ибо, ежели бы в Тире и Сидоне явлены были силы, явленные в вас, то издавна бы они, сидя во вретище и пепле, покаялись. Но произношу вам: Тиру и Сидону отраднее станет в день суда, ежели вам. И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься; ибо, ежели бы в Содоме явлены были силы, явленные в тебе, то он оставался бы до этого дня. Но произношу вам, что земле Содомской отраднее станет в день суда, ежели тебе.( Мт. 11, 20–23.) Это, может быть, не лишь тем трем, но и всем городкам земли – всему Граду Человеческому произнесено; может быть, и наш Капернаум, христианский, до неба вознесшийся, до ада низвергнется. Xxvii Проклял Господь Израиля, а все-же обожает его и станет любить до конца. На крайнем пути в Иерусалим, когда Он увидит Его, то заплачет о нем: О, ежели бы и ты, желая в сей твой день, узнал, что служит к миру твоему! Но это скрыто сейчас от глаз твоих.( Лк. 19, 42.) Что вышло бы, ежели бы Иерусалим узнал, " что служит к миру его "; ежели бы начатая там Иисусом сражение закончилась Его победой, и в одном углу эллино-римского решетка, orbis terrarum, основан был Град Божий, королевство Божие? " Стал ли бы Иисус во голове народа Своего, чтоб приступить новейшую эру глобальной летописи, от сегодняшнего хода ее совсем хорошую? " – узнают левые оценки и отвечают: нет, ежели бы " Царю Иудейскому " получилось приподнять возмущение в народе, уничтожить администрация иерархии, то Он был бы и Сам в наибольшем затруднении, не зная, что Ему делать с этою властью ". [658] Если так, то люди оказали благодеяние Сыну человеческому, распяв Его; это, естественно, с той предпосылкой, что религия Иисуса и наша в королевство Божие – самообман. Что было бы, ежели бы Он одолел? А что станет, ежели Он опять придет и одолеет? Ведь и это грядущее настолько же невероятно для нас, как и то прошедшее, вероятное или невозможное, и даже так, что эти недоумевающие люди решают: " Никогда не придет ". Сын человеческий произносит нашему другому человечеству о смерти главного: как во дни перед потопом, ели, пили, женились, уходили замуж, до такого дня, как вошел Ной в ковчег: и не задумывались, покуда не пришел наводнение и не истребил всех, так станет и в наступление Сына человечного.( Мт. 24, 38–39.) Если не покаетесь, все так же погибнете( Лк. 19, 3.) Что было бы, ежели бы Иисус тогда одолел? Можно с полнойуверенностью заявить одно: не было бы грозящей нам вданныймомент смерти другого населенияземли. Надо быть благоговейно невменяемым, как люди наших дней, чтоб мыслить, что человечеству могло войти даром смертоубийство Сына Божия и что мир станет искуплен Им, не искупив себя перед Ним. Xxviii Все это, может быть, уже предвидел Иисус на Хоразинских высотах: может быть, тогда уже рыдал о том, кого клял, – не лишь о " злобном роде сем ", Израиле, но и о всем роде человечном: насколько раз Я хотел… и вы не захотели!( Лк. 13, 34.) И окинув крайним взглядом Землю Святую – Проклятую, пошел. Днем и ночкой, в зной и стужу, в дождик и ведро, идут-идут двенадцать нищих бродяг, а спереди их Тринадцатый. Куда идут, сами не знают; знает Он один: – на Крест. 9. КЕСАРИЯ ФИЛИППОВА i Ирод Филипп, четверовластник, сделал столицей собственной старый град господа Пана, Паниас, на южных предгорьях Антиливана, у подножия Ермона, отстроив его заново, со всем великолепием эллино-римского зодчества, и назвав " Кесарией ", в честь кесаря Августа. [659] Но преданной осталась старому всевышнему земля его и под новеньким именованием. " Жив Великий Пан ", – журчали воды, шумели листья, жужжали пчелы; и гром гремел, и трепетала звездами ночь от веселья, что жив Большой Пан. В северной доли городка высилась большая гора, с черной пещерой, Панионом, незапамятно-древним святилищем Пана, где бил из бездонной расщелины, как бы адова устья, один из больших Иорданских источников. Новорожденные воды Святой Реки вытекали из адова устья поначалу широкой и гладкой, хрустальной волной, как из наклоненной чаши, а позже низвергались водопадами в углубление, где, разбившись на тыщи русл, то прядали громко сверкающей пеной, меж темных базальтовых глыб, то стлались по песчаному ложу, деликатно звеня невидимо-прозрачным стеклом. Все эти живые воды орошали священные Пановы рощи, где возносились осокори, вязы, клены, дубы и тополя таковой высоты и красоты " священной " – " демонической ", #948; #945; #953; #956; #972; #957; #953; #959; #957;, по слову Платона о рощах Атлантиды, Блаженного Острова, [660] что казались насажденными самим всевышним Паном, в веке Золотом, или Богом Адонаем, в раю. [661] ii Отец Ирода Филиппа, Ирод Великий, тот, самый-самый, что " находил убить Младенца " Спасителя( Мт. 2, 23), воздвиг земному всевышнему, кесарю Августу, другому " Спасителю ", на узеньком выступе горы над самой кручей, где зияла пещера Паниона с Иорданским источником, прекрасный, из белого мрамора, эллинского зодчества церковь. Были, обязано быть, и на нем, как на всех схожих храмах, посвятительные надписи; какие – мы можем осуждать по дошедшим до нас, надписям, Приенской и Галикарнасской, от 9 года до Р. Х., прославляющим день рождения Августа: Бог послал нам Спасителя, #963; #969; #964; #942; #961; … Море и суша довольствуются миру… Большего, чем он, не станет никогда… Ныне Евангелие, Иисус Неизвестный ii. , о рождестве господа исполнилось. [662] iii Путнику, восходившему, как Иисус, в летние дни, с раскаленной равнины Геннизара на лесистые предгорья Антиливана, у Кесарии Филипповой, где, в многоводных и густолиственных рощах Пана, веет и в наиболее жаркие дни через благовонный мед лавро-розовых чащ девственный холод Ермонских снегов, – путешественнику казалось, что, выйдя из дьявольского пекла, вступает он в бодрость райских садов. Здесь, в Кесарийских ущельях, отпечатлелся, может быть, в те дни, на гладком песке Иорданских источников, вблизи с копытами горной козы или самого господа Пана, отпечаток лапти Господней. Сын человеческий не владеет, где приклонить голову.( Мт. 8, 20.) Здесь приклонил на глубочайшие, меж корнями дубов, мягкие – помягче изголовий королевских – мхи; тут отдохнул перед крайним методом, Крестным. Iv Более чем возможно, что аттестат Марка об утаенно-скитальческом пути Господнем в Кесарию Филиппову относится к тому древнейшему, может быть, доевангельскому, слою преданий-воспоминаний, где исторически действительно все, как вообщем церковный эксперимент, сверхисторический, вместим в распорядок летописи. Вот одно из тех свидетельств, где все еще слышится активный глас Петра через глас Марка: Петр произносит, молоток записывает. В этом уверяет нас редчайшая во всех вообщем евангельских свидетельствах, а в Марковых вособенности, точность в указаниях места и времени. Время Кесарийского деяния – после Умножения хлебов и отвержения взаимного, – Иисуса Израилем и Израиля Иисусом. В этом четком указании времени синоптики согласны с iv Евангелием, что втомжедухе для нас порука в исторической подлинности Кесарийского свидетельства. Смысла, решающего все в жизни воспитанников и Учителя, не приобретает ли, в самом деле, лишь после такового отвержения взаимного этот умопомрачительный, Иисусом в Кесарии Филипповой данный воспитанникам вопрос: а вы за кого уважаете Меня? Или еще удивительнее в греческом подлиннике: а вы что обо Мне говорите, – кто Я таковой? Иисус Неизвестный iv. ( #924; #954;. 8, 29; Мт. 16, 15; Лк. 9, 20). Темный у синоптиков, ясный лишь в iv Евангелии вопрос: не желаете ли и вы отступить от Меня?( Ио. 6, 68), — как отошел Израиль, и отойдет, может быть, целый мир? Сказано ли это Иисусом или лишь подумано, – поглубже и исторически подлинней невозможно разъяснить такого, из что вышло все Кесарийское действие. Здесь, как практически всюду, первый и наилучший истолкователь синоптиков – Иоанн. V Точность в указании времени, доходящая до счета дней, в Марковом свидетельстве о Кесарии, имеется что-то единственное, более нигде не встречающееся в нем, до влечений Господних. Дней чрез 6 Иисус Неизвестный v. ( 9, 2), — после такого вопроса: " Кто Я таковой? " станет услышан протест на несчастье Преображения: Сей имеется Сын Мой любимый.( Мк. 9, 7.) " Дней чрез 6 ", – по свидетельству Марка, а по свидетельству Луки( 9, 28): " чрез 8 ". Шесть – 8: возле 7 – седмица. Эта, Кесарийская, и та, Страстная: эта – как бы малость и прототип той; произнесено в данной, изготовлено в той. Здесь, в Кесарии, молоток считает время днями, а там, в Иерусалиме, станет полагать уже напротяжениинесколькихчасов, минутами. Есть у памяти сердца родное особенное время, не то, что у памяти ума. Память сердца считает время тем в меньших дробях, чем более для нее то, что проистекает во времени; время умаляется, как бы сжимается для сердца, по мерке такого как явление для него вырастает; сердечко борется все почаще, скорее, – скорее льется в часовой склянке песок, движется стрелка на часах памяти: годы, месяцы, дни, часы, минутки, секунды, и крайний миг – бесконечность – Конец. Меньше случится в 10 веков глобальной летописи, чем в 10 секунд – миг – на кресте. Это преуменьшение, сжимание времени началось для Петра в Кесарии Филипповой. " Дней чрез 6 " – эти три слова – как бы памятная, изготовленная рукою самого свидетеля Петра заметка на полях Евангелия; ею желает он заявить: " Главное наступает тут; тут произнес нам Иисус, и мы Ему поверили, что Он – Иисус ". Vi Точности в указании времени подходит точность и в указании места. Есть у сердца и память мест особенная, не та, что память ума. Чем явление огромнее для сердца, тем сильнее и уму непонятнее прилепляется память к мельчайшим черточкам тех мест, где явление проистекает. Две такие черточки выжили в воспоминаниях Петра о Кесарии. Спрашивал Он, дорогою, Иисус Неизвестный vi. , воспитанников собственных.( Мк. 8, 27). Помнит ли молоток, незабывает ли сам Петр, что означает " дорогою "? Если ум запамятовал, то сердечко незабывает: " Сын человеческий не владеет где приклонить голову ", – в скитании, в изгнании, в отвержении, в проклятии, может быть, не лишь Израилем, но и всем человечеством. Все идут, да идут, и будут идти до границ земли, до конца пор, двенадцать нищих бродяг, а спереди – самый-самый нищий, Тринадцатый. Вот одна из черточек, а вот и иная. Vii В пригороды-села, #954; #974; #956; #945; #962;, Кесарии Филипповой, пошел Иисус. ( Мк. 8, 27.) В пригородах был, а в городка не вступал. Помнит ли молоток, незабывает ли сам Петр, что и это означает? Если чрез 20 лет запамятовал, а чрез 20 веков это черное пространство в памяти Петра осветилось для нас, как внезапным лучом, светом летописи, то разве и это не чудесная порука в правде только свидетельства? Больше года прогуливается Иисус возле Тивериады, главногогорода " сударя " собственного, Ирода Антипы, и тот " отыскивает Его увидеть "( Лк. 9, 9), но Он в нее не войдет. Многие дни, может быть месяцы, прогуливается и возле главногогорода Ирода Филиппа, Кесарии, но не войдет и в нее. Кажется, всю жизнь уходит от огромных городов, где люди, как госпожа, " суетятся о многом ", позабыв, что " необходимо лишь одно "( Лк. 10, 41–42); где король решетка этого дает людям " администрация и славу, ибо она послушна ему "( Лк. 4, 6). В Иерусалим войдет лишь для такого, чтобы помереть, но станет и в эти крайние дни ретироваться каждую ночь из городка в селение Вифанию. Так всю жизнь уходит из городов-темниц на волю, от людей и камней – к лилиям долин и птицам небесным, из ада человечного – в Божий рай. Вот один из 2-ух глубочайших, может быть, разумом Петра забытых, но сердцу его памятных, смыслов данной черточки: " пошел в селения Кесарии Филипповой ", а вот и иной. Именно тут, в Кесарийском углубление, откуда виднелся вдалеке, на узеньком выступе горы над пещерой Паниона, церковь " Спасителя " Августа, – конкретно тут, как нигде, обязан был прозвучать вопрос Спасителя Христа: " кто Я? " Здесь же, на Иорданских источниках, обязан был Иисус, вспомнив о Крещении, начале собственном, провозгласить и собственный конец – Крест. Viii Скупы вообщем все евангельские свидетельства на обозначения мест. Только тогда упоминают их, когда стиль идет о главнейших событиях в жизни Христа. В Вифлееме или Назарете – Рождество, в Вифаваре – Крещение, в Капернауме – Блаженная Весть, а в Кесарии что? Здесь впервыйраз людям явлен Крест. Мог ли ведать Иисус, без чудесного подарка предвидения, что умрет на кресте? Мог, назло всей левой критике. Вспомним, что в самый-самый год Р. Х.( 4–5-й до нашей эры), римским проконсулом Варом, подавившим мятеж Иуды Галилеянина, " Мессии ", распято две тыщи бунтовщиков, чье основное гнездо находилось в соседнем с Назаретом, Сепфорисе, так что лес крестов осенил черною тенью колыбель Младенца Христа. [663] Вспомним, что в 6 году нашей эры, 10–11-м – по реальном Р. Х., подавлен проконсулом Конопием 2-ой мятеж такого же Иуды Галилеянина или иного " Мессии ", нам безызвестного, и опять оченьмного бунтовщиков распято. [664] Эти кресты мог уже созидать Отрок Иисус. Дерева не хватит на кресты, в безлесой пустыне Иудейской, у стенок осажденного Иерусалима, в конце Иудейской борьбы, так что один и тот же крест станет работать для почтивсех распятий. [665] Всех " Мессий, королей Израиля ", смерть, по римским законам, – крест. Этого не мог не ведать Иисус; не мог не предугадывать, что " преступник " 2-ух законов, Моисеева и кесарева. Он станет казнен, а для Него, Мессии, смерть – означает крест. Только что произнес себе: " Я – Иисус, Мессия ", как уже увидел Крест. Видел постоянно, но впервыйраз явил его людям тут, в Кесарии Филипповой; задумывался о Кресте постоянно, но только тут произнес впервыйраз людям: " Крест ". Смысл Кесарии Филипповой – в этом. Это незабывает Петр-Марк. Кто желает идти за Мною… бери собственный крест.( Мк. 8, 34.) Или, по " незаписанному " в Евангелии слову Господню, Аграфу: кто не несет креста собственного, тот Мне не брат. [666] Сын человеческий сделается Братом человечьим впервыйраз тут, в Кесарии Филипповой. Первенцем был меж многими братьями( Рим. 8, 29.), — скажет Павел. К братьям Моим или( Ио. 20, 17), — скажет сам Господь, по воскресении. Ix Это лицо Брата, неузнанное тогда, и сейчас, чрез две тыщи лет, все еще неизвестное, поэтому что очень человечное – в Божеском, является тут, в Кесарии Филипповой, так, как, может быть, нигде в жизни человека Иисуса, несчитая Гефсимании. Но уже и тут, в самом Евангелии, церковный эксперимент застилается позднейшим догматом, лицо Иисуса, Сына человечного, – лицом Христа, Сына Божия, как очень броским полуденным светом застилается даль. Тайну Иисуса во Христе уже само Евангелие раскрывает непроизвольно, нежелая, как бы назло себе. Здесь, в Кесарии Филипповой, как нигде, несчитая Гефсимании( но и ее правило уже тут), бьется, может быть, не лишь в сердечко воспитанников, но в сердечко Петра, нашего главного очевидца, но и в сердечко самого Учителя, – Иисус с Христом, Сын человеческий – с Сыном Божиим. Кто Кого одолеет, – вот вопрос Кесарии Филипповой. Мы никогда ничто не поймем ни в жизни, ни в погибели человека Иисуса, никогда не увидим ни главного утаенного лица Его, Назаретского, ни крайнего – Гефсиманского, Голгофского, ежели не увидим Его лица Кесарийского. Здесь, как нигде, наша свобода к спасению обратно согласна с волей воспитанников Его: увидеть в Иисусе Христа, в Сыне человечном – Сына Божия, – их свобода; а наша – во Христе увидеть Иисуса, в Боге – человека. Им пропасть или избавиться означает выяснить в Иисусе Христа, а нам – во Христе выяснить Иисуса. Я не тем казался, чем был; Я не то, чем кажусь, — произносит Иисус в " Деяниях Иоанна "; [667] это мог бы Он заявить и нам, чрез две тыщи лет. Все еще Он видится и нам, так же, как воспитанникам собственным, или лишь Иисусом, или лишь Христом; все еще и мы до конца не сообразили секреты Кесарии Филипповой: Иисус – Иисус. Мог бы Он заявить и о нас, как о них: те, кто со Мной, Меня не сообразили. [668] Х Чтобы взятьвтолк беседа, как следует, нужно ведать не лишь, о чем люди молвят, но и где. " Спрашивал( Иисус) дорогою воспитанников собственных ", – видится, не означает: " идучи ценный ". Слишком неописуемо, чтоб тринадцать человек могли на ходу произносить или желая бы лишь выслушивать, участвовать неговорянислова в разговоре о сокровеннейшей тайне собственной, о том, от что зависит избавление не лишь их, но и только населенияземли. Кажется, " дорогою " означает: " в пути ", " в странствии ". Слишком верить Луке в Кесарийском свидетельстве невозможно: даже имени Кесарии не незабывает он, или не считает необходимым вспоминать. Но, видится, одной у него черточке, объясняющей Марка, разрешено верить. …Однажды, когда Он молился в месте уединенном Иисус Неизвестный Х. , и воспитанники были с Ним, Он спросил их…( Лк. 9, 18.) Перед каждым большим шагом в жизни собственной молится Иисус, чтоб выяснить волю Отца: так же и перед этим, наибольшим – главным шагом на Крестном пути, поэтому что Крестный путь наступает для Него уже тут, в Кесарии. Молится практически постоянно в ночные часы или вечерние. Так же, возможно, и сейчас, в конце дневного пути, на привале у костра, под сенью одной из священных Кесарийских рощ господа Пана, у 1-го из множества русл Иорданского родника, а после мольбы и такового же, может быть, преломления пища, как на той крайней Тайной Вечере, узнает воспитанников: что молвят обо Мне люди, – кто Я таковой? Так по свидетельству Марка( 8, 27), а по Матфееву( 16, 13): что молвят люди о Сыне человечном, – кто Он таковой? И, вконцеконцов, еще по свидетельству Луки.( 8, 18): что произносит обо Мне люд, – кто Я таковой? Странный, как какбудто невозможный, вопрос. Чтобы не ведать или забыть, что молвят о Нем люди, не обязан ли Он был забыть всю свою жизнь – кто Он, где Он, откуда и куда идет; забыть, как уже в начале служения, — целый люд заявлял о Нем: не это ли Иисус( Мессия)?( Мт. 12, 23); и, в конце, на несчастье Хлебов, — люди, видавшие чудо… произнесли: это подлинно тот Пророк, которому обязано придти в мир( Мессия).( Ио. 6, 14.); и как желали Его изготовить повелителем Израиля, новеньким Иудой Галилеянином или Иродом Великим; и как ушел Он от народа, отверг его, проклял? Все это не обязан ли Он был забыть, – как бы внезапно выйти с ума, окунуться в беспамятство? А ежели не так, то за очевидным значением вопроса имеется секретный. Чувствуют это и воспитанники, когда отвечают: ( одни) молвят, что Ты – Иоанн Креститель( воскресший из мертвых); остальные, что Илия, а другие, что один из пророков.( Мк. 8, 28.) Xi Тайный значение вопроса ощущают и ожидают, не заговорит ли Он, вконцеконцов, о себе уже прямо, не в 3-ем лице, как постоянно: " Сын человеческий ", а в главном: " Я "; не скажет ли им Сам, кто Он таковой? Долго ли Тебе удерживать нас в сомнении? Если Ты – Иисус( Мессия), скажи нам прямо.( Ио. 10, 24.) С трепетом ожидают, не прозвучит ли, вконцеконцов, постоянно заглушаемый, но незаглушимый меж ними вопрос: а вы что обо Мне говорите, – кто Я таковой?( Мк. 8, 29) — Дождались – прозвучал. Очень примечательно, что вопрос повторяется у всех 3-х синоптиков, словечко в словечко: врезался, обязано быть, в память воспитанников неизгладимо; услышали его из уст Господних буквально так, как мы его читаем в Евангелии. Внутренний же значение его снова разъясняет Иоанн. Место у него не замечено, но, судя по времени, – после Умножения хлебов, и отступления от Иисуса Израиля, – дело проистекает, и по iv Евангелию, там же, где по синоптикам, – в Кесарии Филипповой. Тогда Иисус произнес Двенадцати: не желаете ли и вы отступить от Меня?( Ио. 6, 67.) В 2-ух грамматических частицах – в объединении #948; #941;, у синоптиков: " а вы что обо Мне думаете? " и в объединении #954; #945; #943;, у Иоанна: " и вы отступить от Меня не желаете ли? " – в данных 2-ух частицах укрыто жало 1-го вопроса. Вовсе не о том узнает Господь, веруют ли воспитанники уже( после Его отвержения Израилем, это было бы вздорно), а о том, веруют ли они еще, что Он – Иисус. Этот-то конкретно значение Кесарии Филипповой, черный у синоптиков, ясен лишь в iv Евангелии. Xii Можно бы заявить о Кесарийском свидетельстве Марка-Петра то же, что мы произнесли о свидетельстве Иоанна: в миг меж вопросом и ответом судьбы решетка колеблются, как на лезвие ножа; мир может избавиться или пропасть. Ты – Иисус, — ответил Петр – спасся мир. Принял на себя в этот миг и поднял Петр всю бремя решетка. " Кто Я? " – на этот вопрос Иисуса ответило губами Петра все населениеземли: " Иисус ". Петр, в этот миг, более Иоанна Крестителя, наибольшего из рожденных супругами, поэтому что Иоанн все еще колеблется: Ты ли Тот, Который обязан придти, или ждать нам иного?( Мт. 11, 3.), — а Петр уже верует. В миг исповедания верховная точка только населенияземли – он. Очень возможно, что вероисповедание Петра, лишь в его же своем свидетельстве у Марка, сильнейшее – кратчайшее, в 2-ух словах: " Ты – Иисус ", – исторически действительно. Петр не мог заявить по-гречески: Иисус Неизвестный xii. ; он произнес по-арамейски: entach meschina, " Ты – Мессия ". Но, в губах Петра, " Мессия " означает уже: " Иисус ". Верно угадывают и разъясняют этот врождённый значение исповедания Лука и Матфей: Ты – Иисус( Помазанник) Божий.( Лк. 9, 20.) Ты – Иисус, Сын Бога Живого.( Мт. 16, 16.) Xiii Вот мы оставили все и отправь за Тобой( Мк. 10, 28), — скажут воспитанники, уже в конце служения Господня; то же могли бы заявить и в начале. Чтобы бросить все и пойти за Ним, обязаны были уже и тогда приступить узнавать, что Иисус имеется Иисус. Мы отыскали Христа( Мессию), — произносит Симону брат его, Андрей, еще в Вифаваре( Ио. 1, 40–41). Первый шаг воспитанников за Иисусом имеется уже ознакомление, вероисповедание Христа, и любой последующий также: идут за Ним все далее, поэтому что выяснят Его все более. Медленно, продолжительно и тяжело выяснят. Кто этот Сын человеческий?( Ио. 12, 34.) — недоумевают, может быть, совместно с народом. Когда же Он вошел в Иерусалим, целый град пришел в перемещение, и заявлял: кто это? Иисус Неизвестный xiii. ( #924; #962;. 21, 10). …Не знаем, откуда Он, #960; #972; #952; #949; #957; #949; #963; #964; #953; #957;.( Ио. 9, 29.) Видят, что Он как какбудто скрывается от них, и не понимают, длячего. Кто же Ты?( Ио. 8, 25). – Долго ли Тебе удерживать нас в сомнении? Если Ты Иисус, скажи нам прямо.( 10, 24). Прямо не может заявить, так же как знамения с неба не может представить " роду сему лукавому и прелюбодейному "; сами обязаны увидеть, выяснить, что это Он. Если так, то означает, немало было узнаваний, исповеданий; но такового, как тут, в Кесарии Филипповой, не было: первое, все-же, и единственное, – это. Только сейчас вправду сделали отбор и, оставив все, отправь за Ним в изгнание, в отвержение, в проклятие всем Израилем, а может быть, и всем человечеством. [669] Бывшие исповедания, все – как во сне; это одно – наяву; те – лишь бледные зарницы данной Кесарийской молнии; медленно-долго спрашивали – узнали внезапно. Здесь, в Кесарии, лишь что Петр произнес: " Ты – Иисус ", – родилось христианство, поэтому что все оно – в 3-х словах: " Иисус имеется Иисус ". Тайна Вифлеема или Назарета – Рождество Христа в человеке; секрет Кесарии Филипповой – Рождение Христа в человечестве. Родилось христианство – умерло язычество, " погиб Великий Пан ". Только что Петр произнес: " Ты – Иисус ", – тут, в священной роще Пана, может быть, пронесся, над головами Тринадцати, в ночной темноте, по верхушкам деревьев, как бы панического кошмара шепот, – умирающего господа Пана крайний вздох. Умерло язычество – погиб и Израиль. Этого Петр еще не знает; выяснит Павел. Если " Израиль " означает " Закон " а " конец Закона – Иисус "( Рим. 10, 4), то Он же – и конец Израиля. Здесь, в Кесарии Филипповой, Петр, лишь что произнес: antach meschina, " Ты – Иисус ", – прикончил Израиля. Xiv Лучше только разъясняет вероисповедание Петра Иоанн: Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни. И мы уверовали и узнали, что Ты – Иисус. Сын Бога Живого.( Ио. 6, 68–69.) Главное – то, что " узнали "; не лишь " уверовали " но и " узнали ". Если не спрашиваете, что это Я, Иисус Неизвестный xiv. , то умрете во грехах ваших( Ио. 8, 24.) Когда вознесете –( распнете) – Сына человечного, тогда спрашиваете, что это Я.( Ио. 8, 28.) Это произносит не лишь иудеям, но и всем, до конца пор не узнающим, – Неузнанный. Начал вероисповедание Петр – кончит сам Иисус. [670] Первосвященник в Синедрионе, судящем Господа, спросит Его: Ты ли Иисус, Сын Благословенного? …Иисус произнес: Я, Иисус Неизвестный xiv. , и вы узрите Сына человечного, сидячего одесную Силы( Божией) и будущего на облаках небесных. Тогда первосвященник, разодрав одежды свои, произнес: на что еще нам очевидцев? Вы слышали святотатство. Как вам видится? Они же все признали Его повинным погибели.( Мк. 14, 61–64.) " Кто Ты? " – на этот вопрос даетответ Иисус постоянно, и не может ответствовать подругому, как лишь одним однимсловом: " Я ", Иисус Неизвестный xiv. . – " Я есмь ". Два у Него человеческих имени: " Иисус " и " Иисус "; Божеское же имя – лишь одно: " Я ". Каждый человек произносит: " я ", но никто никогда не заявлял и не скажет этого так, как Он. Все наши " я ", человечные, – временны, приватны, дробны, мнимы; лишь Его – целостно, единично, подлинно, пожизненно, – Я только населенияземли. Тот еще не исповедал Его, кто произнес о Нем: " Иисус ", а лишь тот, кто произнес Ему самому: " Ты – Иисус ". – " Это Я ", – произносит Иисус, и Петр даетответ: " это, поистине. Ты ". – " Я есмь ", – произносит Иисус, и Петр даетответ: " Ты еси ". Вот что означает Кесария Филиппова. Xv Что вышло после исповедания Петра? В ответе на этот вопрос, меж Марком, с одной стороны, и Лукой и Матфеем, с иной, – возражение как какбудто неразрешимое. …Иисус произнес ему в протест: блажен ты, Симон, сын Ионин( по-арамейски, bar-jona), ибо не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, настоящий на небесах. И Я произношу тебе: ты – Петр( kifa, " Камень ", по-арамейски), и на сем кремне Я созижду Церковь Мою, и врата адовы не победят ее. И дам тебе ключи королевства небесного; и что свяжешь на земле, то станет соединено на небесах; и что разрешишь на земле, то станет разрешено на небесах.( Мт. 16, 15–19.) Против исторической подлинности данных слов произносит почтивсе. Прежде только, их неимение в свидетельстве не лишь Луки, но и Марка-Петра. Если слова эти помнят остальные – те, от кого узнал их Матфей, мог ли забыть их конкретно тот, кому они сказаны? А ежели незабывает, то отчего прячет, безмолвствует? Все вследствии такого же " смирения ", заставившего его, какбудто бы, утаить и путешествие по водам? Это так же неописуемо, как ежели бы Петр умолчал из смирения о том, что былудостоен первый увидеть воскресшего Господа. Да и нечем было очень " кичиться " Петру в Кесарии Филипповой: противовес гордыне дан ему безотлагательно; так же невысоко пал, как приподнято вознесся. Тотчас же за тем однимсловом Господним: " Блажен ты, Симон Ионин ", – услышит иное: " Отойди от Меня, сатана! " Подлинным для него смирением было бы не умолчание, а признание такого, с какой-никакой вышины он пал. Xvi Это во-первых, а во-вторых: наиболее, чем возможно, что произносить о " Церкви ", в значении позднейшего греческого слова, ekklê Sia, Иисус не мог уже поэтому, что не лишь этого слова, но и самого мнения не было тогда в Израиле. Он мог произнести, на языке арамейском, лишь словечко kahal, что означает " собрание ", " община " иудеев, – по крови и по закону, " обрезанных ". Кроме них, никто не вступает в kahal; в грядущую же Церковь, Экклезию, войдут и язычники, " необрезанные " – " псы ". Между Кагалом и Церковью – таковая же разница, как меж Иудейским Мессией и христианским Христом. В-третьих, вконцеконцов: слова " Церковь " нет нигде в Евангелии, несчитая 2-ух Матфеевых свидетельств, – этого, Кесарийского, и иного, где Иисус, уже на пути в Иерусалим, повторяет словечко о связывающей и разрешающей власти Церкви, разговаривая уже не лишь Петру: " свяжешь – разрешишь ", но и всем верующим: " позволите – свяжете ": ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я среди них( Мт. 18, 18–20.) В том, Кесарийском, слове, " Камень ", вложенный в базу Церкви, – Петр, а в этом – сам Иисус; в том Петр – один над всеми, а в этом Иисус – один во всех; путь от Церкви ко Христу – в том, а в этом – от Христа к Церкви. Между данными 2-мя словами – такое возражение, что ежели одно было, то иное не могло быть произнесено. Вернее же только, по нашим трем доводам, что ни одно не было произнесено, поэтому что Иисус о Церкви произносить совершенно не мог, и что словечко это вложено в рот Его самою Церковью, уже возникавшей в лице первохристианской общины. Будущее тут перенесено в прошедшее, врождённый эксперимент, церковный, – во наружный, исторический; мистерия – в историю. " Ты – Петр, Камень ", – произносит не Иисус, а хозяйка Церковь – о собственном Верховном Апостоле. В слове этом как бы уже слышится римских и византийских колоколов дальний благовест. Xvii Но ежели не мог произносить Иисус о Церкви, то и не мыслить не мог о собственной общине, выйдя с учениками из общины Израильской. Не бойся, маленькое табун, ибо Отец ваш благоволил отдать вам Царство.( Лк. 12, 32.) " Малое табун " станет великою Церковью. Но это тихое, как бы тишиной Геннисаретского полдня над озером обвеянное, словечко, этот шепот о Церкви – как не подобен на тот громогласный Кесарийский благовест. Знает и Лука, что Иисус задумывается о Церкви, но знает втомжедухе, что Он еще не может о ней произносить. Симона Петра выбирает Господь, и в iii Евангелии, но уже на Тайной Вечере, и как снова непохоже это избрание на то, Кесарийское! Симон! Симон! вот сатана умолял( у Бога), чтоб бросать вас, как пшеницу( через сито). Но Я молился о Тебе, чтоб не изнемогла религия твоя; и ты, прежде обратившись( покаявшись), утверди братьев твоих.( Лк. 22, 31–33.) В том, Кесарийском, слове о Петре какое покой, а в этом – какая беспокойство, практически ужас! Там Петр уже Камень, а тут все еще лишь сеемая сатаною пшеница, а ежели и " гранит ", то жаль идущий ко дну, как в хождении по водам. …Если и все соблазнятся о Тебе, я не соблазнюсь. …Хотя бы нужно было мне и помереть с Тобою, не отрекусь от Тебя.( Мт. 26, 32–35.) И вот соблазнился, отрекся, ужаснее всех: не знаю Человека этого.( Мк. 14, 71.) Нет, Симон Ионин еще не " блажен ", в Кесарии. Xviii Очень примечательно переносит iv Евангелие вероисповедание Петра и его наречение " Камнем " из конца служения Господня, Кесарии, в правило его, Вифавару. Симон, услышав словечко брата собственного, Андрея: мы отыскали Мессию( Христа), — безотлагательно же верует ему; ежели еще не однимсловом, то сердцем уже Христа исповедует. " Иисус же, видя его, идущего к Нему "( в первый раз в жизни, обязано быть, наблюдает), произносит: ты – Симон, сын Ионин; ты наречешься Кифа( Камень)( Ио. 1, 40–41). Слово же о грядущих долях Петра переносится Иоанном уже в крайнее явление воскресшего Господа, на Тивериадском озере. Трижды, поэтому, обязано быть, трем отречениям Петра, узнает Господь: Симон Ионин! любишь ли ты Меня; — трижды слышит протест: Господи! Ты знаешь, что я обожаю Тебя, — и трижды завещает: паси овец Моих.( Ио. 21, 15–17). Паства – Церковь. Вот куда перенесено Иоанном Матфеево словечко о Церкви, – из времени в бесконечность, из летописи в мистерию. Но и тут Иисус не именует Церкви по имени. Слово это для Него как бы несказуемо. Никогда не произносит: " Церковь ", как никогда не произносит: " Иисус "; не желает или не может заявить. Почему? За две тыщи лет христианства никто об этом не спросит. Xix Принял ли Господь вероисповедание Петра в Кесарии Филипповой и ежели принял, то как? Этого не знает молоток, обязано быть поэтому, что сам Петр не знает. Кажется, приключилось и с Петром то же, что со всем христианством: лишь что увидел Христа – закончил созидать Иисуса; Бога узнал – не узнал Человека. Мог бы заявить и в эту Кесарийскую ночь, как скажет в ту. Иерусалимскую, во дворе Каиафы: не знаю Человека этого. Так же могло бы заявить и все христианство: так же знает Христа, Бога, но не знает человека Иисуса. Судя по тому, что случится, от Кесарии до Голгофы, светло одно: вероисповедание Петра не мог взять Господь с той безмятежной готовностью, какая слышится в словах Его, у Матфея. Если и довольствуется, то не за Себя: удовлетворенность Моя в вас пребудет, и удовлетворенность ваша станет безупречна.( Ио. 14, 11). Радуется, что Отец привлечет их к Нему: никто не может придти ко Мне, ежели не привлечет его Отец.( Ио. 6, 44.) Вспомнил, может быть, удовлетворенность избрания нездешнего: Я вас выбрал, доэтого основания земли. Elegi vos antequam terra fierat, — по не записанному в Евангелии слову Господню, Аграфу. [671] Но удовлетворенность эта смешана с великою скорбью. Душа Моя тоскует до погибели( Мк. 14, 34.), — мог бы заявить, уже и в эту Кесарийскую ночь, как в ту, Гефсиманскую. " Царство Божие приблизилось, – уже начинается "; " конец при дверях " – такая, в начале служения Господня, Блаженная Весть, а в конце – печальная: Царство отдалилось, отступило: еще не быстро конец.( Лк. 21, 9.) Званых манил на брачный пир, — и не захотели придти.( Мт. 22, 3.) Знает, что станет Церковь, и " врата адовы не победят ее "; но, ежели в этом знании – пир, то только надгробное, – над королевством Божиим. Будет Церковь, означает: Царства не станет вданныймомент; могло быть, но вот отсрочено; мимо населенияземли прошло, как чара мимо уст. Думает Иисус о Церкви, но не произносит о ней, как любящий задумывается, но не произносит о погибели любимого. Знает, что Церковь, вместо Царства, – путь в чужую страну, вместо почему дома; пост; вместо котомка; плач вместо песни; расставание вместо свидания; время вместо вечности. Церковь – Его и наше, на земле, крайнее драгоценность, но Церковь вместо королевства Божия – пепел вместо огня. Знает Иисус, что " гадость запустения будет на месте святом ". Будет большая печаль, какой-никакой не было от истока мира… …И ежели бы не сократились те дни, то не спаслась бы никакая плоть.( Мт. 24, 15, 22). Вот что означает: Церковь вместо королевства Божия; вот о чем воротила Его тоскует до погибели. Xx …И строго повелел воспитанникам собственным никому не произносить, — что Он – Иисус. Это, у Марка( 8, 30), безотлагательно по исповедании Петра; это же и у других 2-ух синоптиков, практически слововслово; обязано быть поэтому, что и это, как тот первый вопрос: " А вы что обо мне говорите, – кто Я таковой? " – врезалось в память воспитанников неизгладимо. " Грозно повелел ", Иисус Неизвестный xx. , – словечко одно, у всех 3-х синоптиков. " Грозно приказывает " и нечистым духам не произносит о Нем, когда, изгоняемые из бесноватых, исповедуют они Его, вопят: Ты – Сын Божий! (Мк. 3, 11–12.) Знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий! (Мк. 1, 22–25.) Что это означает? Так же ли не воспринимает Господь исповедания воспитанников( Петр произносит, естественно, за них всех), как исповедания демонов? [672] Или сам не знает, взять ли, отвергнуть ли; знает лишь, что базироваться на него невозможно, как на ветром колеблемую трость; основывать на нем, как на песке, невозможно. Видит, может быть, по лицу Петра и по лицам других воспитанников, уже в самый-самый миг исповедания, что оно блеснуло, как молния в черную ночь, ослепило, и еще темнее ночь. [673] Понял, что ежели они и узнали Его, то на одну только половину, ясную для них, радостную, а на иную, черную, ужасную, Он продолжительно еще, может быть при жизни собственной совсем, остается неузнанным. Плод сорвал, отведал, и кинул: кисел, незрел. Понял, что еще не готовы, а время не терпит, нужно торопиться, – успеет ли? Может быть, в эту минутку, ощутил внезапно, и посреди данных крайних, единственных, " товарищей " собственных, " братьев ", как Сам назовет их, родное одиночество, как еще никогда. Видим теперь… и веруем, что Ты от Бога исшел, — могли бы они заявить Ему уже и в эту Кесарийскую ночь, как скажут в ту, Иерусалимскую, заключительную; и мог бы Он ответствовать им уже и в эту ночь, как в ту: сейчас веруете?.. Вот начинается час, и наступил уже, когда вы рассеетесь, любой в свою сторону, и оставите Меня 1-го.( Ио. 16, 30–32.) …Все вы соблазнитесь о Мне в ту ночь.( Мт. 26, 31.) Xxi …Грозно повелел воспитанникам собственным никому не произносить о Нем, – и начал изучать их, что Сыну человеческому, — ( снова лишь " Сын человеческий ", все еще не " Сын Божий ", – для Себя и для них), — обязано быть отвержену старейшинами, первосвященниками и книжниками, и быть убиту, и в третий день воскреснуть. И заявлял о том беспрепятственно( Мк. 8, 30–32). Если Марк-Петр упоминает, что лишь сейчас Иисус начал произносить " беспрепятственно ", #960; #945; #961; #961; #951; #963; #943; #945;, — вот сейчас Ты разговариваешь прямо, и притчи не разговариваешь никакой; сейчас зрим, что Ты знаешь все( Ио. 16, 29–30.), — то означает, Иисус заявлял о том и доэтого, но еще интимно, в притчах, также памятных Марку-Петру: имеютвсешансы ли воздерживаться сыны чертога брачного, доколе с ними жених?.. Но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут воздерживаться в те дни.( Мк. 2, 19–20.) " Прямо ", " беспрепятственно ", произносит в первый раз лишь сейчас: " Сыну человеческому обязано быть убиту ". Это для Него означает: " быть распяту ". Только что Петр произнес: " Иисус ", – Иисус ответил: " Крест ". Xxii Что такое для Него и для них Крест, в эту минутку, одну из самых человеческих в жизни человека Иисуса? Чтобы это взятьвтолк, необходимо бы нам избавиться от двухтысячелетней повадки, от омертвевшего догмата, даже в самых благоговейных эмоциях и думах наших о Кресте, а это для нас не то, что сбросить одежду; это практически то же, что сорвать кожу с тела; нужно бы так увидеть Крест, как ежели бы мы его видели в первый раз в жизни. Павел произносит о " непрекращающемся соблазне креста ", Иисус Неизвестный xxii. ( Гал. 5, 11). В нашем, очень обычном, церковном слове " обольщение ", практически однозначащем с греческим, #960; #949; #943; #961; #945; #963; #956; оς " обольщение ", отсутствует глубочайший, в евангельском слове, #963; #954; #940; #957; #948; #945; #955; #959; #957;, вразумительный значение: " стыд ", " стыд ", " хохот ", " поругание святыни ". Кажется, поглубже только просачивается в метафизическую природу " соблазна-стыда " Достоевский, в тех невозможно забавных и стыдных приключениях, " скверных анекдотах ", в какие может он, с таковым неутолимо-жестоким злорадством, впутывать собственных героев. Каждому, вообщем, из нас бывало, возможно, лежа ночкой в кровати, уже с прикрытыми очами, перед тем, чтоб уснуть, и внезапно вспомнив приключившийся с ним за день, " стыд ", внутренне корчиться от него, охать, как от внезапной боли. Есть, может быть, и в аду, нескончаемая мучение позора, плач от него и скрежет зубов. Кто постыдится Меня и слов Моих, такого и Сын человеческий постыдится, когда приидет во известности Своей и Отца и святых Ангелов( Лк. 9, 26/), — произносит Иисус там же, в Кесарии Филипповой, как какбудто знает, что имеется в Нем кое-что для людей " стыдное ", чем люди " соблазняются ". Блажен, кто не соблазнится о Мне.( Мт. 11, 6.) Крайняя же точка всех человеческих " стыдов-соблазнов " – Крест. Xxiii Проклят всяк, висящий на древе( Втор. 21, 23), — этого не могли не припомнить воспитанники, лишь что Иисус произнес: " Крест ". Проклят Богом висящий на древе креста – Сын проклят папой: разрешено ли это помыслить, без хулы на Бога? " Если не допустил Бог жертвоприношения Исаака, то допустил ли бы убиение Сына Своего, не разрушив целый мир и не обратив его в беспорядок? " – скажет Талмуд, может быть, то наиболее, что подумали воспитанники Господни в Кесарии Филипповой. [674] " Сыну человеческому обязано быть убиту " – распяту: в этом " обязано ", #948; #949; #953;, наиболее для них ужасное, невыносимое, такое же, как ежели бы Он произнес: " Сыну Божию обязано Себя уничтожить, убить Себя и дело Свое – королевство Божие ". Разве Он Себя уничтожит?( Ио. 8, 22.) — могли бы и они спросить, как узнают не религиозные в Него иудеи. Крещением обязан Я креститься; и как томлюсь, покуда сие свершится!( Лк. 12, 50). Хочет Креста, мучается по нем; алчет его, как умирающий от голода – пища; стремится, как умирающий от жажды – воды. …Не мир пришел Я доставить, но меч.( Мт. 10, 34.) Огонь пришел Я низвесть на землю.( Лк. 12, 49.) Что за Мессия, с клинком и огнем, – губящий Спаситель? Самое для них ужасное, что, как какбудто намеренно, желает Он накаркать проклятие Божие на Себя и на мир. " Вышел из Себя ", " сошел с ума ", – задумываются, может быть, и они, как задумывались прежде братья Его. Бесом Он одержим и безумствует; что слушаете Его?( Ио. 10, 20.) — вспомнили, может быть, слова мудрейших и святейших людей в Израиле. Мысль одна у них у всех: избавить Его от Него самого, приостановить на краю пучины. Но кто это сделает? кто первый скажет Ему: не бес ли в Тебе?( Ио. 7, 20.) Тот же, кто произнес: " Ты – Иисус ". Xxiv …Петр, отведши Его в сторону, начал укорять Его( Лк. 8, 32). " В сторону отводит ", обязано быть поэтому, что стесняется за Него перед иными учениками, не желает " укорять " Его при всех. Слово " укорять ", " угрожать ", Иисус Неизвестный xxiv. [675] – то же, как об Иисусе, изгоняющем демонов: доэтого Сам изгонял их из остальных, а сейчас остальные выгоняют из Него. Что произносит ему Петр, чем " угрожает ", – не бешенством ли Божиим, " проклятием Висящему на древе ", – у Марка не произнесено, поэтому ли, что этого Петр уже не незабывает( очень для него все это неясно, невспоминаемо, как абсурд), или поэтому, что опасается вспоминать. Как это ужасно, следовательно уже из такого, что в iii Евангелии исключено совершенно. молоток запамятовал все, что произнесено Петром; Матфей кое-что незабывает, но также неясно, как абсурд. Петр у него, лишь в начале, " угрожает ", а в конце молит, " сжалившись над Ним ", по старому кодексу, Сиро-Синайскому. [676] Милостив будь к Себе, Господи, да не станет этого с Тобою.( Мт. 16, 22). Он же, обернувшись и посмотрев на воспитанников Своих, строго повелел Петру, сказав: отойди от Меня, сатана, поэтому что ты размышляешь не о том, что Божие, а что человечное.( Мк. 8, 33.) Быстро " обернувшись ", Иисус Неизвестный xxiv. , " взглядывает " на всех воспитанников, чтоб выяснить, с кем они, – с Петром или с Ним; но, может быть, увидев внезапно алчно на Него устремленные, нечеловеческим огнем пылающие, глаза Иуды, – лишь их одни уже и наблюдает. " Грозно повелел ", то же словечко, #949; #960; #953; #964; #943; #956; #951; #963; #949; #957;, в третий раз, – как бы одной грозы 3-я молния. " Отойди от Меня, сатана " – так же произносит Петру, как самому сатане, на несчастье Искушения. Дьявол тогда отошел от Него " до времени "( Лк. 4, 13), а тут, в Кесарии, снова начал. В третий раз начал уже на Тайной Вечере, когда в Иуду, совместно с поданным кусочком, " войдет сатана "( Ио. 13, 27). Xxv Петр " сатана ". Иуда " бес ", – тут, в Кесарии, – не близнецы ли двойники неразличимые, как сатана от беса? Нет, как один слабый и грешный человек отличим от иного, такового же грешного и слабого. Да и все другие воспитанники, может быть, не лучше и не ужаснее данных 2-ух: двенадцать Петров – двенадцать Иуд. Отойди от Меня, сатана! Ты мне обольщение, #963; #954; #940; #957; #948; #945; #955; #959; #957;, — три крайних слова, у 1-го Матфея прибавленные, освещают все Кесарийское аттестат внезапным, ужасным светом. [677] Если и самому Иисусу " человечные, не Божий " идеи Петра – " обольщение ", то, означает, не совершенно ошибся Петр, правильно угадал, что и сам Иисус идет на крест не с легким сердцем; что неприятен и Его естеству человеческому крест: желает его и не желает; покорствует и противится: сейчас воротила Моя возмутилась… Отче! избавь Меня от часа этого.( Ио. 12, 27.) …Начал ужасаться и скучать, Иисус Неизвестный xxv. – падать духом.( Мк. 14, 33.) Здесь уже, в Кесарии, начал – кончит в Гефсимании. Вот на что Петр, " сатана ", в Нем самом базируется, чтоб с Ним на Него же восстать. Вот когда завеса в сердечко Господнем перед нами раздирается, так же, как завеса в храме " раздерется надвое, сверху донизу ", с крайним вздохом Распятого( Мт. 27, 51); вот, когда, видя в этом Божественном Сердце человеческий обольщение, мы осознаем, что означает: …должен был во всем уподобиться братиям( Своим), чтоб милостивым быть… …Ибо, как сам Он претерпел, быв искушен, то может и искушаемым посодействовать.( Евр. 2, 17–18) Только сейчас мы внезапно осознаем, что означает: " Сын человеческий " – " Брат человеческий ". Xxvi Тогда произнес Иисус воспитанникам собственным: …если кто желает идти за Мною, отвертись себя, и бери крест собственный, и следуй за Мною. Ибо кто желает душу свою избавить, тот погубит ее, а кто погубит душу свою, тот выручит ее. Ибо что полезности человеку купить целый мир, а себя самого убить или разрушить себе? Ибо кто постыдится Меня и Моих слов, такого постыдится и Сын человеческий, когда приидет во известности Своей и Отца и святых Ангелов. Говорю же вам подлинно: имеется некие из стоящих тут, какие не вкусят погибели, как уже увидят королевство Божие.( Лк. 9, 23–27.) Это 2-ое словечко о Кресте – как непохоже на первое! Между данными 2-мя словами вышло такое же волшебство, как на Геннисаретском озере, когда Иисус " строго повелел " буре: умолкни, перестань! и сделалась внезапно " большая тишь "( Мк. 4, 37–39). В главном слове – все еще неодолимый для человека " обольщение Креста ", а во другом – уже правило победы. Кто одолеет, – Иисус? Нет, Иисус. Но что это означает, мы никогда не поймем, ежели не скажем Иисусу, как Петр: Ты – Иисус. 10. ПРЕОБРАЖЕНИЕ i Дней чрез 6 брал Иисус Петра, Иакова и Иоанна и возвел на высшую гору их одних, особенно, и преобразился перед ними.( Мк. 9, 2.) Что происходило меж Иисусом и учениками в эти 6, по счету Марка, а по счету Луки( 9, 28), 8 дней? Очень возможно, что Он продолжал делать, что начал, – изучать их, что " Сыну человеческому обязано пострадать… быть убиту ", распяту( Мт. 16, 21); а они продолжали не воспринимать и " ужасаться ", " соблазняться " крестом. " Цель Преображения – исторгнуть из души воспитанников обольщение креста, scandalum crucis ", – углубленно разъясняет один средневековый истолкователь Евангелия. [678] День седьмой обеих Страстных седмиц, той, Иерусалимской, подлинной, и данной, Кесарийской, прообразной, имеется явление " Прославленной плоти ": там, во тьме креста, свет Воскресения, тут – Преображения. Ii Где преобразился Господь? На несчастье Фаворе, по преданию Церкви, постоянному от iv века до наших дней. В древнейших кодексах Марка, после слов: " возвел их на гору высшую ", уцелело выпавшее из нашего канона словечко " очень ", #955; #943; #945; #957;: " гора высочайшая очень ", с ударением в крайнем слове: означает " высокая ". Близ Кесарии Филипповой, где находился Иисус в те дни, нет иной " высокой " горы, несчитая Ермона. Фавор, в Галилее, на расстоянии пятидневного пути от Кесарии, – не " очень высок ", а быстрее, низок, возле 300 метров; к тому же, с вершиной в те дни обитаемой, занятой римской цитаделью. [679] Здесь так же не мог преобразиться Господь, как на большущий дороге. Только об одном свидетельствует это предание – какими слепыми очами читается Евангелие даже в Церкви, и как не пути людям отпечатки земной жизни Христа; как недостаточно обожают они Сына человечного в Сыне Божием. Iii Снежный Ермон, " первенец гор ", – спутник Иисуса, неразлучный во всю Его жизнь: отроком уже видел Он его с Назаретских высот; позже – с Сорокадневной горы Искушения, и с горы Блаженств над Геннисаретским озером, где солнце королевства Божия всходило, и с горы Хлебов, где оно зашло; а с горы Елеонской увидит уже в крайний раз. Издали видел постоянно; лишь единожды, из селений Кесарии Филипповой, – лицом к лицу. Тогда-то и взошел на него, чтоб преобразиться. Трех воспитанников, Петра, Иакова и Иоанна, возвел на гору " особенно, одних ", – так, возможно, чтоб другие воспитанники не знали, куда Он их ведет и длячего. Судя по тому, что сойдут с горы лишь " на последующий день "( Лк. 9, 37), – пробыли на ней возле дняиночи; ежели же время считается не с истока, а с конца восхождения, то, возможно, наиболее дняиночи: означает, восходили на огромную высоту, – может быть, до снеговой черты; снег на Ермоне тает только в наиболее жаркие дни позднего лета. Iv Проще, поглубже и поточнее невозможно заявить о том, что вышло на несчастье, чем это делает молоток( 9, 2) и Матфей( 17, 2) лишь одним однимсловом: #956; #949; #964; #945; #956; #959; #961; #968; #974; #952; #951;, преобразился. Главный значение этого слова: " перевоплощение ", " перемена ", практически стерт в нашем очень обычном и церковно-торжественном слове " Преображение ". Эллин Лука, недавний язычник, выпустив Марково-Петрово, возможно, арамейское словечко, соответственное греческому – " перемена ", обязано быть поэтому, что ужаснулся его, как слишком " языческого ", напоминающего " Превращения ", " Метаморфозы " Овидия, [680] заменил его пятью словами, чем, естественно, силу 1-го ослабил: вид лица Его сделался иным, Иисус Неизвестный iv. .( Лк. 9, 29). Слово " перемена " нам отлично знакомо и ясно не из религиозного, а из научного эксперимента – учения о " творческой эволюции " [681] – восходящем от низших органических форм к верховным рядам метаморфоз. Точному познанию видны три пройденных уже ступени вселенской Эволюции, три метаморфозы, уже совершившихся: от неорганической материи к активный клетке; от растения к животному; от животного к человеку – личности, еще не предоставленной, а лишь вероятной, поэтому что свобода к собственному в человеке имеется свобода к нескончаемому: помереть – не быть постоянно, означает для личности не быть совершенно; смертное " я " – мнимое. V Нет никаких умных оснований мыслить, что человек, в сегодняшнем собственном состоянии, духовном и физиологическом, где уцелело еще столько пережитков до-человеческого, звериного, имеется не кажущийся, а настоящий, верховный граница Эволюции; что начатая ею сражение жизни со гибелью не закончится победой, и, пройдя три ступени, остановится она перед четвертой; совершив три чудесно-естественных метаморфозы от мертвого к живому, от безличного к собственному, не совершит и крайней, четвертой – от живого к вечному. " Человек обязан поменяться физиологически ", – произносит " бесноватый " Кириллов у Достоевского( " Бесы "). " Человек имеется то, что обязано быть преодолено ", – произносит и злейший неприятель христианства, Нитцше. [682] Если " преодолено " не пустое словечко, то означает " преображено " из временно живого, смертного, в живое пожизненно, вечное; " поменяться физиологически " означает: " одолеть физиологически погибель ". Если же верховный, достигнутый и, возможно, достижимый, граница человечной, а в критериях земной жизни, и вселенской Эволюции, имеется Сын человеческий, с чем могли бы договориться и неверующие в Сына Божия, то крайняя, четвертая степень Эволюции обязана была ею быть пройдена, крайняя Метаморфоза, телесная победа над гибелью, обязана была совершиться в Нем, в Сыне человечном. Ибо, как погибель чрез( 1-го) человека, так чрез( 1-го) человека и воскресение мертвых. Как в Адаме все погибают, так во Христе все оживут. Все мы изменимся, #945; #955; #955; #945; #947; #951; #963; #972; #956; #949; #952; #945;, внезапно, во миг ока.( I Кор. 15, 20–22, 45, 51) Тело наше, уничиженное, преобразится, #956; #949; #964; #945; #963; #967; #951; #956; #945; #964; #943; #963; #949; #953;, так что уподобится прославленному Телу Его( Христа).( Филип. 3, 21). Все мы, открытым лицом, как в зеркале, взирая на славу-сияние Господне, преображаемся, #956; #949; #964; #945; #956; #959; #961; #968; #959; #973; #956; #949; #952; #945;, от славы к известности( ii Кор. 3. 18.) Это и означает: " человек имеется то, что обязано быть преодолено "; " человек обязан поменяться физиологически ". Нитцше и Кириллов, сами такого не зная и не желая, повторяют Павлове преподавание о совершающейся во Христе победе жизни над гибелью – крайней ступени Творческой Эволюции. Вот что означает: " Иисус преобразился ", " сделал в Себе метаморфозу ". Это словечко свидетеля Преображения, Петра-Марка, видится, обращено к нам более, чем к кому-либо за все века христианства. Vi Вид лица Его, когда Он молился, сделался иным. Молится, обязано быть, всю ночь, а воспитанники дремлют, — поэтому что глаза их отяжелели.( Мк. 14, 40). Те же трое, Петр, Яков и Иоанн, в эту Ермонскую ночь, как и в ту Гефсиманскую, " дремлют от уныния "( Лк. 22, 45), – от " стыда-соблазна " Креста. Кажется, ранним сутра, поэтому что глаза их все еще " отягчены сном "( Лк. 9, 32), пробудились, но, может быть, еще не совершенно, а как это случается времяотвремени в чрезвычайно глубочайшем сне, – из 1-го сна в иной, из томного, темного, – в простой, бесцветный, из сновидения в ясновидение. Ясно наблюдают, как еще никогда, наиболее белое, чистое, неземное, что имеется на земле, – сияющие белизной в голубом небе, под главным лучом солнца, горные снега и белую, как снег, одежду Иисуса. Сделались блистающими одежды Его, белыми очень, как снег, как на земле белильщик не может выбелить.( Мк. 9, 2–3.) Белою, сверкающей( как молния, #949; #950; #945; #963; #964; #961; #940; #960; #964; #969; #957;), сделалась одежка Его.( Лк. 9, 29.) И просияло лицо Его, как солнце, и одежды Его сделались белыми, как свет.( Мт. 17, 2.) Три очевидца, Петр, Яков и Иоанн, – три свидетельства, Марка, Матфея, Луки; все трое наблюдают одно, любой сосвоейточкизрения. Оба вторичных для нас, позднейших очевидца( Лука и Матфей) наблюдают лицо Преображенного, а Петр-Марк, очевидец древнейший, основной, лица Его не наблюдает, или не произносит о нем, обязано быть поэтому, что это для него очень непорочно и ужасно, " неизреченно ", arreton, как во всех мистериях. Но уже по сверхъестественной белизне одежд разрешено осуждать, удивительно лицо: " как солнце "? Нет, нескончаемо яснее. Vii Между Преображением и Воскресением – нерасторжимая ассоциация: там правило, тут конец. В Преображении наблюдают воспитанники через " уничиженное " тело Иисуса " прославленное " тело Христа, как бы осязают через погибель Воскресение. Свет Рождества, на белоснежных пеленах Младенца, лежащего в яслях( Лк. 2, 9, 12); свет Крещения на водах Иордана; [683] свет Идущего по водам, на белой пене волн( Мк. 48–51); свет Преображения, на " белой как снег " одежде Господа; свет Воскресения, никому еще невидимый, – лишь в пришествии Сына человечного, в молнии Конца, его увидят все: 5 растущих светов, 5 чудес – одно, поэтому что Он один во всех. Viii И появился им Илия с Моисеем; и разговаривали с Иисусом.( Мк. 9, 4.) При сем Петр произнес: Господи! отлично нам тут быть; ежели желаешь, создадим три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии.( Мт. 17, 4.) Ибо не знал, что произносит, поэтому что они были в ужасе.( Мк. 9, 6.) С детски-робкой мольбой: " Если желаешь ", дает он выстроить пастушьи, из древесных веток, шалаши – райские кущи, чтоб сдержать уходящих, #949; #957; #964; #966; #948; #953; #945; #967; #969; #943; #950; #949; #952; #963; #945; #953;, Илию и Моисея( Лк. 9, 23) – приостановить миг, изготовить время вечностью. [684] В день седьмой творения, — Бог увидел все, что создал, и вот, отлично очень.( Быт. 1, 31). То же наблюдает Петр: " отлично нам тут быть ". Око такого не наблюдало, ухо не слышало, и не приходило то на сердечко человека, что изготовил Бог любящим Его.( I Кор. 2, 9.) День седьмой творения имеется и крайний день решетка: правило и конец времени сомкнутся в кружке вечности. Петр вошел в " спокойствие субботний " – в счастливый отдых от времени в вечности; он уже в королевстве Божием и не желает вылезать из него, ворачиваться из вечности во время, из Царства – в Церковь, на нем же, Петре-Камне( ежели верить Матфею), основанную лишь что. Вот когда сообразил он, что королевство Божие, ежели бы люди лишь захотели, могло бы настать вданныймомент. молоток, а может быть и сам Петр, памятуя, уже не соображает, что тогда заявлял; как какбудто стесняется, извиняется: " сам не знал, что произносит ". Но лучше невозможно заявить, чем он произнес. " Хорошо нам тут быть ", – скажут, может быть, так же элементарно все, кто войдет в королевство Божие. Ix Когда же он еще заявлял, вот осенило их ясное скопление.( Мт. 17, 5.) …И устрашились, когда вошли в него. И был из облака голос: Сей имеется Сын Мой любимый, в Котором Мое благосклонность; Его слушайте.( Лк. 9, 34–35.) И, услышав, воспитанники пали на лица свои, и чрезвычайно ужаснулись. Но Иисус, подойдя к ним, коснулся их и произнес: станьте, не бойтесь.( Мт. 17, 6–7.) И водинмомент, взглянув кругом, никого наиболее с собою не узрели, несчитая 1-го Иисуса.( Мк. 9, 8.) Когда же сходили с горы, Иисус запретил им, разговаривая: никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын человеческий не воскреснет из мертвых.( Мт. 17, " 9.) Сам Иисус именует то, что было на несчастье, " видением ", Иисус Неизвестный ix. , по-еврейски, chason, march ". Слово это, в губах Его, означает, естественно, не " привидение ", " ЛОЖЬ эмоций ", то, что не было, а " прозрение-прорыв " в другую реальность. Только своими очами видевший, своими ушами слышавший мог об этом указывать так, как свидетельствует Петр. …Силу, #948; #973; #957; #945; #956; #953; #957;, и пребывание, #960; #945; #961; #959; #965; #963; #953; #945; #957;. Господа Иисуса Христа мы возвестили вам, не хитросплетенным сказкам( легендам) последуя, но быв свидетелями Его величия… на святой несчастье( Преображения).( Ii Пет. 1, 16–18). После длительных и тщетных усилий обосновать, что Преображение – " миф ", прибывают, вконцеконцов, и левые оценки, наименее только подозрительные в церковной апологетике, к выводу, что оно исторически действительно. [685] Нет нималейшего сомнения, что Петр, губами Марка, свидетельствует о том, что вправду видел и слышал. Очень можетбыть, что Ирод, " надеявшийся увидеть от Иисуса какое-либо волшебство "( Лк. 23, 8), будь он тогда, совместно с 4-мя, на несчастье, не увидел бы ничто, несчитая бледного, на бледных лицах, отсвета горных снегов и неподвижного, как у лунатиков, взгляда остановившихся глаз: ничто не услышал бы, несчитая неясного, как во сне, бормотания и величественного гула дальних лавин. Но это еще не означает, что ничто более не было. Здесь, как во каждом " чуде-знамении ", – тот же вопрос: было или не было? и тот же протест: ежели в нашем историческом времени и в нашем геометрическом пространстве не было, то было в той неизвестной нам, предельной точке религиозного эксперимента, где наше место, трехмерное, соприкасается с четырехмерным, наше время – с вечностью. Между Воскресением и Преображением нерасторжимая ассоциация: лишь поверив – спросив, что Иисус преобразился, мы спрашиваем – поверим, что Иисус воскрес. Х Когда же сошли они с горы, встретило Его оченьмного народа( Лк. 9, 37). И безотлагательно, увидев Его, целый люд опешил – испугался, #949; #950; #949; #952; #945; #956; #946; #942; #952; #951; #963; #945; #957;; и, подбегая( устремляясь) к Нему, поклонялись Ему( Мк. 9, 15). Что " восхищает – страшит " их? Кажется, все еще с лица Его не сошедший блик горней " славы-сияния ", а может быть, и обреченности жертвенной символ. [686] Се, Агнец Божий, бравший на Себя грех решетка( Ио. 1, 29), — это невнятное и забытое словечко Крестителя могли бы они сейчас припомнить и взятьвтолк. После исцеления бесноватого подростка, когда все " дивились величию Божию ", произнес Иисус воспитанникам Своим: в уши вы себе вложите слова сии: Сын человеческий верен станет в руки человечные. Но они не сообразили слова этого, и было оно зарыто от них, чтоб они не постигли Его, а спросить Его опасались.( Лк. 9, 43–45.) Это 2-ое возвещение крестной тьмы – безотлагательно после Преображения, когда еще блик горней славы не сошел с лица Его; первое – по исповедании Петра: так в свидетельстве Луки, а в свидетельстве Марка, 2-ое – уже при нисхождении с горы. Сыну человеческому… обязано немало потерпеть и быть уничижену.( Мк. 9, 12). Слава Преображения – стыд Креста, свет и мгла: исподволь как какбудто приучает Иисус глаза воспитанников, чтобы не ослепли, к грядущей забаве светотеней – чернейших мраков Голгофы и ослепительнейших солнц Воскресения. Xi Кажется, от истока лета в Кесарии Филипповой до средины марта, иудейского адара, последующего года( сбора храмовой дани в Капернауме, Мт. 17, 24), – означает, месяцев 7, двести дней, оставался Иисус одиннаодин с учениками, — и не желал, чтоб кто узнал( Его), ибо изучал Своих воспитанников.( Мк. 9, 30–31). Это – 2-ая " утаенная " жизнь Его – крайний исторически-темный крах в Евангелии; за ним – уже яркий свет летописи на крайних днях в Иерусалиме. Двести дней обучает Иисус воспитанников Своих, как маленьких деток, крестной азбуке, повторяя все одно и то же: " Пострадать, быть убиту, воскреснуть ", а, в, с, с каждым разом, все поточнее, а в крайний раз, уже при восхождении в Иерусалим, так буквально, как какбудто наблюдает все в пророческом сне, знает – незабывает грядущее, как прошедшее. …Вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын человеческий верен станет первосвященникам и книжникам; и осудят Его на погибель и предадут язычникам. И поругаются над Ним, и будут колотить Его, и оплюют Его; и в третий день воскреснет.( Мк. 10, 33–34.) Но слов данных не сообразили они, а спросить Его опасались( Мк. 9, 32.), — по свидетельству Марка и Луки, а по свидетельству Матфея( 17, 23): " очень опечалились ". Так же " дремлют от уныния ", как в Гефсиманскую ночь. " В уши себе вложите, вложите в уши ", – повторяет Он, с практически обреченным усилием: знает, что далее ушей не сходит, не проникнет в сердечко; но лишь бы сохранилось в памяти слуха: может быть, позже, когда уже исполнится все, загорится и в сердечко; вспомнят, выяснят вконцеконцов, что это Он. Xii Люди, наиболее родные Ему, обожающие Его так, как никто никогда никого не обожал, – все-же посторонние, дальние: косны, слабы, неразумны, как все люди. О, несмысленные и неповоротливые сердцем, чтоб веровать!( Лк. 24, 25.), — скажет о них, уже по Воскресении. В лучшем случае, повторяют за Ним, как несмысленные школьники: а, в, с, – " потерпеть, быть убиту, воскреснуть ", но с каждым разом понимают все меньше. Вот отчего эти двести дней выпали бы из Евангелия, человеческая секрет сердца Господня была бы для нас потеряна, ежели бы не " обратные светы ", падающие на нее от Страстей Господних. Двести дней – двести ночей, как бы уже Гефсиманских: молится Иисус, отойдя от воспитанников " на вержение камня "( Лк. 22, 41); " скучает ", " ужасается "( Мк. 14, 33), а они " дремлют от уныния ". С каждым днем все более ощущает Иисус, что Он один. Чем светлее наблюдает Он, тем более слепнут они; накрывают глаза на грядущий кошмар; привыкают к нему; все еще полагаются, что как-нибудь мимо пройдет: может быть. Он пожалеет их и Себя – не сходит на крест. Xiii Двести дней не понимают они; две тыщи лет не соображает христианское населениеземли. Слово о кресте так же заперто и для нас, как для них, " чтоб мы не постигли его "; так же и мы утверждаем: а, в, с, – " потерпеть, быть убиту, воскреснуть ", и осознаем все меньше; так же " спим от уныния ". Самое тяжелое в мире, наиболее совершенное, – Крест, сделалось самым легким, порожним. Умер Иисус за грехи наши, по Писанию.( I Кор. 15, 3), — вот холодный кристалл догмата, – с каждым днем, все ледянее, светлее, прозрачнее и непроницаемее, нерастворимее в человечном рассудке и сердечко. Если суть потеряет силу, чем исправить ее? Ни в землю, ни в навоз не годится; вон выкидывают ее.( Лк. 14, 35.) Догмат о кресте для нас таковая суть. Xiv Мы возвещаем Христа Распятого, для иудеев обольщение, а для эллинов сумасшествие.( I Кор. 1, 23.) Святы иудеи, эллины разумны. Но святому нужно соблазниться, обезуметь разумному, чтоб взятьвтолк Крест. …Сына Своего Бог не пощадил, но кинул Его за всех нас( Рим. 8, 12). Сделавшись за нас проклятием, #954; #945; #964; #940; #961; #945;, Иисус искупил нас от проклятия закона; ибо написано, проклят всяк висящий на древе( Гал. 3, 13.), — по ужасному слову Павла. Господу было угодно сразить Его, и Он кинул Его на страдание, — по Исаиину пророчеству( 53, 10), и по слову самого Иисуса: так возлюбил Бог мир, что Сына Своего Единородного дал.( Ио. 3, 16), — в жертву за мир. " Предал на страдание ", " не пощадил ", " проклял ", прикончил Сына Отец. Крайнее преступление, смертоубийство Сына Божия выручает тех, кто его сделал: вот всех " парадоксов " человеческих и божеских, всех " опрокинутых справедливостей " корона, – " обольщение " и " сумасшествие " Креста; вот силы собственной не потерявшая, едкая суть догмата-опыта. …Язвы Господа Иисуса( язвы крестные #963; #964; #943; #947; #956; #945; #964; #945;), я ношу на теле моем, — скажет Павел( Гал. 6, 17). Что же делает он, когда именует Иисуса " проклятым "? Бога не опасается, кощунствует, " соблазняется ", " безумствует "; меньше нашего обожает Христа и меньше верует в Него? Нет, более. Потому-то и растравляет едкою солью догмата-опыта крестные язвы на теле собственном, чтобы не заживали никогда. О, ежели б мы могли взятьвтолк, что означает для Павла: " Иисус Проклятый ", – может быть, и мы ощутили бы тот временный по сердцу, неземной холодок " удивления – кошмара ", который служит преданным знаком наступающего религиозного эксперимента! Xv Все предстоящее " диалектическое формирование " догмата светло, как дважды два 4. Древо креста, с висячим на нем " Проклятым ", привлечет на себя проклятие Закона, как лезвие громоотвода привлекает молнию. Иисус, приняв на Себя удар Закона, отвратит его от населенияземли; силу свою смертоносную Закон истощит на Нем; Его осудив, невинного, осудит себя; прокляв Его, благословенного, себя проклянет. [687] Между 2-мя борющимися врагами. Богом и человеком, делается посредником-примирителем, Бог-Человек, Иисус Иисус и, принимая на Себя удары обоих, падая жертвою обоих, примиряет противников. Две чаши весов у Бога, судящего мир: грех решетка – на одной, а на иной – Голгофская жертва; та чара перевесится данной, и мир станет оправдан Богом. Все это светло для ума, как дважды два 4, а для сердца мрачно, ненадо или возмутительно. Ныне воротила Моя возмутилась.( Ио. 12, 27.) Если Его воротила, то тем наиболее наша. У сердца своя диалектика, собственный незаглушимый вопрос: мир сотворить не мог ли Всемогущий так, чтоб Всеблагому не нужно было дарить Сыном за мир? Снова и опять вспоминается забытая в христианстве, но пожизненно живая мудрость Талмуда – также едкая, крестные язвы растравляющая, суть: " ежели Бог не допустил жертвоприношение Исаака, мог ли бы Он предположить смертоубийство Сына Своего, не разрушив мир и не обратив его в беспорядок? " Этот незаглушимый в нашем сердечко вопрос не прозвучал ли и в сердечко Иисуса? Xvi Боже Мой! Боже Мой! для что Ты Меня проклял, mafedixisti? — это разночтение Марка( 15, 34), желая и чрезвычайно античное, может быть, от пор самого Марка-Петра, чуть ли исторически действительно; [688] видится, наше каноническое чтение: " для что Ты Меня оставил ", Иисус Неизвестный xvi. ? – точнее. Слышанную, может быть, еще в колыбели, из уст мамы, с детства затверженную и повторяемую всю жизнь, мольбу Отца Своего, Давида( Пс. 21–22, 2), Иисус повторяет и с крайним вздохом на кресте: elohi, elohi, lema schebatani. Что же побудило древнейших очевидцев сменить без такого уже ужасное, практически невыносимое: " оставил ", этим страшнейшим, невыносимейшим: " проклял "? Такое же, возможно, как у Павла, неутолимое желание взять до конца " обольщение " и " сумасшествие " креста, растравить едкою солью крестные язвы на теле собственном так, чтобы не заживали никогда. Иисус Неизвестный – Иисус Проклятый. Если бы мы сообразили, что это означает и для нас, то, может быть, пробежал бы по нашему сердцу холодок еще большего удивления – кошмара, и мы бы ощутили внезапно, что едкая суть растравляет и в нашем сердечко как какбудто зажившие крестные язвы. Xvii Только в религиозном эксперименте свободы раскрывается активный догмат о Кресте; тут лишь и протест на вопрос: мир сотворить не мог ли Всемогущий так, чтоб Всеблагому не нужно было дарить Сыном за мир? Нет, не мог, поэтому что Бог обожает людей в воле, а быть вольным означает для человека делать отбор меж хорошем и злобном, и, может быть, выбрав зло, пропасть. Чтобы избавить погибающий мир, Богу нужно было или отобрать у людей свободу, разлюбить их, поэтому что воля – верховный дар любви, или договориться на то, чтоб Сын Божий пожертвовал Собою за мир. Отче! отправь же Меня. Я пройду чрез все небеса, к людям на землю сойду, — произносит Сын Отцу в вечности( " Гимн Наасеян "): [689] скажет) и во времени: …любит Меня Отец поэтому, что Я даю жизнь Мою, чтоб снова взять ее. Никто не отбирает ее у Меня, но Я сам даю ее. Власть, владею дать ее, и администрация владею снова взять ее. Заповедь сию получил Я от Отца Моего.( Ио. 10, 17–18.) Первый очевидец, Марк-Петр, и тут, как практически всюду согласен с крайним очевидцем, Иоанном: Сын человеческий пришел… чтоб дать душу Свою в выкупе за почтивсех.( Мк. 10, 45.) Опыт любви изготовлен в христианстве, а эксперимент свободы мнимой – своеволия, мятежа, – делается кроме христианства или против него. Все еще воля остается " проклятою ", и все еще миром проклят, ежели не на словах, то на деле, " висящий на древе " Освободитель. Мертвым догматом станет Крест, покуда люди не поймут, что на Голгофе совершилась победа не лишь любви, но и свободы священной. Xviii Трудно было взятьвтолк воспитанникам Господним в двести дней, а нам – в две тыщи лет, что такое Крест; но им и нам еще сложнее взятьвтолк, что такое Воскресение. Когда же сходили они с торы( Преображения), Он повелел им никому не говорить –( о том, что было на несчастье), – доколе Сын человеческий не воскреснет из мертвых. И они удержали( запомнили) это словечко, спрашивая друг друга, что означает: воскреснуть из мертвых.( Мк. 9, 9.) Спрашивают об этом друг друга, поэтому что Его спросить опасаются, так же как о том, что такое Крест, а может быть, и более, поэтому что " соблазн-безумие " Воскресения более для них, чем " сумасшествие " Креста. Знают, естественно, как все Иудеи, что мертвые воскреснут в крайний день решетка; но понимают, что Он произносит не об этом. В третий день воскреснет( Сын человеческий).( Мт. 17, 23). Только что в гроб сойдет, как выйдет из гроба. [690] Этого никогда никакой человек о себе не заявлял и не скажет. Меньшее для человека сумасшествие заявить: " не умру ", чем: " воскресну ". Смерть – поставленный Богом закон естества: восстать на погибель – восстать на Бога. Но недостаточно такого, что Он произносит: " воскресну ", – Он еще произносит: " воскрешу ". …Как Отец воскрешает мертвых и возрождает, так и Сын возрождает, кого желает.( Ио. 5, 21.) Самое ужасное для них, может быть, то, что Он произносит об этом, как о самом элементарном и натуральном. Xix Только в абсолютном догмате эксперимента, два лица – Иисус и Иисус – одно, а в несовершенном, – все еще два. Будем же произносить на несовершенном, но все-же живом языке эксперимента, а не на мертвом – догмата: Иисус человек не мог заявить: " воскресну "; это мог заявить лишь Иисус. Мужество нескончаемое необходимо было человеку Иисусу для такого, чтоб вступить в единоборство со гибелью не за Себя 1-го, но и за всех живых, за все живое. …Бог воскресил Его, расторгнув узы погибели, поэтому что ей нереально было сдержать Его.( Д. А. 2, 24.) Но, ежели бы Он знал, как дважды два 4, что это станет, то не было бы нималейшего мужества: " тенью " бы лишь погиб – " тенью " воскрес, как изучают докеты. " Низких " сравнений не станем страшиться для Того, Кто Сам Себя " унизил ", " опустошил ", по слову Павла( Филип. 2, 7). Два игрока – Иисус и Архонт, " король решетка этого „, бес; цена Иисуса – Его воротила: „душу свою пришел дать в выкуп за многих“( Мк. 10, 45), а цена беса – " сила смерти“. …Тайной мудрости Божией никто из архонтов века этого не узнал, ибо, ежели бы узнали, то не распяли бы Господа славы.( I Кор. 2, 7–8.) Это и означает: чем закончится забава Иисуса с сатаной, не знал никто, ни в этом мире, ни в том. Знал ли сам Иисус, или лишь нескончаемо доверял и нескончаемо покорствовал воле Отца: " не Моя, а Твоя да станет свобода "? Этого мы не знаем; знаем лишь, что ежели бы Иисус не воскрес, то проклят был бы Висящий на древе. Но вот, воскрес, и благословен Проклятый; Иисус – поистине Иисус. Xx Двести дней – двести ночей, как бы уже Гефсиманских, обучает Иисус воспитанников собственных, все там же, возможно, в селениях Кесарии Филипповой. …Но они ничто из этого не сообразили; слова сии были для них сокровенны, и они не разумели сказанного. То ужасаются, то полагаются, что крест как-нибудь мимо пройдет; то " дремлют от уныния ". Самое, может быть, ужасное для них, поэтому что наиболее четкое и все решающее, словечко: " в Иерусалим ". Тотчас по исповедании Петра, — начал Иисус раскрывать воспитанникам Своим, что обязано Ему идти в Иерусалим( Мт. 16, 21). …Потому что не случается, чтоб пророк умер вне Иерусалима( Лк. 13, 33). Когда же наступили дни взятия Его( от решетка). Он устремил лицо Свое, Иисус Неизвестный xx. , на путь в Иерусалим( Лк. 9, 51). Дни эти разрешено найти с практически несомненной исторической точностью. Около середины марта собиралась ежегодная храмовая дань, чьи сборщики обратились к Петру в Капернауме( Мт. 17, 24): означает, Иисус получился из селений Кесарии Филипповой возле истока марта, 30–31 года нашей эры, 16–17-го – царствования Тиберия. Вышедши оттуда, проходили они чрез Галилею.( Мк. 9, 30.) Если Он " устремил лицо Свое " на путь в Иерусалим, то возвращался, возможно, тем же кратчайшим, двухдневным методом, каким шел туда, – чрез те же Хоразинские вышины, откуда опять мог созидать расстилавшееся у ног Его, Геннисаретское озеро, все пространство Блаженной Вести, от ее истока до конца, от горы Блаженств, над Капернаумом, до горы Хлебов, над Вифсаидой. Xxi Были те же дни ранней весны, как два года обратно, когда солнце королевства Божия восходило на несчастье Блаженств, и год обратно, когда оно зашло на несчастье Хлебов. Так же покоилось, в глубочайшей котловине меж горами, длинное, узкое, в зеленеющих весенних берегах, воздушно-голубое озеро, как бы на землю сошедшее небо; так же бледные луга асфоделей, вечных цветов погибели, расстилались меж темных базальтовых скал, и рдели у ног Иисуса цветочки анемонов, брызнувшими каплями крови по черной зелени вересков; так же рыдала печальная, как шум ночного ветра в озерных камышах, киннора, пастушья свирель умирающего господа Кинира: воззрят на Того, кого пронзили, и будут плакать о Нем, как плачут о сыне единородном, и скорбеть, как скорбят о первенце.( Зах. 12, 10). И чей-то тихий зов был во всем, сердечко, надрывающая апелляция: брачный пир готов, и никто не пришел. Xxii Вспомнили, может быть, воспитанники, опять увидев с Хоразинских высот гору Хлебов, как год тому обратно желал люд изготовить Иисуса " повелителем Израиля ", Мессией, и вспомнив, подумали: " Царство Божие не пришло тогда; не наступит ли сейчас? " И начали полемизировать, " кто из них более "( Лк. 9, 46); кому какое пространство достанется в Царстве; кто " сядет по правую и по левую сторону " Царя( Мк. 10, 37). И пришел( Иисус) в Капернаум. И когда был в доме, — возможно, Симона Петра, там же, где в первые дни служения, — спросил их: о чем вы дорогою спорили? Они же молчали… Вспомнили, обязано быть, забытый Крест, и устыдились. И, севши, подозвал Двенадцать, и произнес им: кто желает быть главным, будь крайним из всех и слугою всем. И, брав дитя, поставил его среди них и, обняв его, произнес им: Истинно произношу вам: ежели не обратитесь и не будете, как детки, не войдете в королевство небесное.( Мк. 9, 33–37; Мт. 18, 3.) К детям поближе Он, чем к зрелым. Взрослые Ему дивятся, ужасаются, а детки довольствуются, как какбудто, смотря в глаза Его, все еще выяснят – упоминают то, что зрелые уже забыли, – тихое райское небо, тихое райское солнце. Вечная молодость решетка, детство, – впрошлом рай, грядущее королевство Божие. … Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты скрыл сие от разумных и умных, и открыл то младенцам.( Мт. 11, 25.) Здесь, в Капернаумском рыбачьем домике Симона, – тот же субботний спокойствие, тишь блаженства, как там, на несчастье Преображения: Господи! отлично нам тут быть. … Бог увидел все, что создал Он, и вот, очень отлично. Все как какбудто уже совершилось: Крест сзади, избегала Голгофская ночь, и королевства Божьего солнце восходит, незакатное. Только что Иисус ослабевал, падал под крестною ношею, и вот снова несет ее с священной легкостью. ЧАСТЬ ii. СТРАСТИ ГОСПОДНИ 1. ВШЕСТВИЕ В ИЕРУСАЛИМ i Вшествием в Иерусалим начинаются влечения Господни. Прежде чем произносить о самом деле, нужно бы взятьвтолк словечко или желая бы лишь, услышав его, удивиться, отчего Церковь именует такое дело таковым однимсловом – наследием от нечестивейшей для нее, " бесовской " мистерии господа Диониса. " Бесы, спросив чрез иудейских пророков о быстром пришествии Господа, поторопились изобрести басню о господе Дионисе, чтобы распространить ее посреди эллинов и остальных народов, там, где, как знали они, поверят этим предсказаниям: бог Дионис, какбудто бы растерзанный на доли, вознесся на небо ", – обучает св. Юстин Мученик в середине ii века и, может быть, сам учению собственному ужасается. [691] Но вот, назло этому, Церковь наибольшую святыню свою, искупительные мучения Богочеловека, именует тем же однимсловом, каким в дохристианских таинствах наречены мучения " бога-беса ": " Страсти ", #960; #940; #952; #951;. Между " растерзанием " Вакха, diaspasmos, и " распятием Логоса " ставят ассоциация, желая бы лишь от неприятного, не одни еретики-гностики, [692] но и такие православные учителя Церкви, как св. Климент Александрийский: " Вечную правду наблюдает и безжалостная и эллинская мудрость в некоем растерзании, распятии, – не в том, о коем рассказывает баснословие Дионисово, а в том, коему обучает теология нескончаемого Логоса ". [693] Если прав Гераклит: " Логос доэтого был, ежели начинать земле "; [694] прав Августин, что " христианство было постоянно, от истока решетка до явления Христа во плоти "; [695] прав Шеллинг, что " глобальная деяния имеется эон, чье содержание постоянное, правило и конец, фактор и мишень – Иисус "; и ежели мы правильно угадали тайну Востока и Запада – такого, что миф именует " Атлантидою ", Откровение – " допотопным ", а дисциплина – " доисторическим " человечеством, – откинутую обратно на все населениеземли, в мистерии-мифе о страдающем Боге, малость Христа, — это имеется малость грядущего, а тело во Христе( Кол. 2, 17); ежели все это правильно, то Церковь, объединяя в слове " Страсти ", #960; #940; #952; #951;, Passio, собственный абсолютный церковный эксперимент с предчувственным экспериментом только населенияземли, поступило с священной мудростью. Ii Так же потрясающе, и, видится, лишь от двухтысячелетней повадки мы и этому уже не дивимся, – что Церковь, полагая греховною любую " влечение ", а святым – только " бесстрастие ", не побоялась именовать наибольшую святыню свою " Страстями ". Что такое " влечение "? Крайнее во всем духовно-телесном существе человека усилие воли. В слабых, не чрезвычайно горячих желаниях человек знает, или задумывается ведать непременно, что хочет себе блага, а не зла, все одинаково в чем – в низшем ли наслаждении, физиологическом, или в высшем духовном блаженстве; знает, что желает не убить, а избавить душу свою. Но по мерке такого, как усилие воли вырастает, желание делается все наиболее горячим, – свобода раздвояется, противоречит себе и противоборствует: человек все меньше знает, что желает себе, – блага или зла, блаженства или мучения, душу свою убить или избавить, покуда, вконцеконцов, на крайних пределах влечения перестает это ведать уже совершенно. Воля в влечения у человека раздвояется так же, как у стоящего на краю бездны, когда он желает от нее нестись, избавиться и ринуться в нее, пропасть. Здесь, на последней точке влечения, с волей проистекает что-то схожее тому, что с интеллектом, на той же последней точке, – в логических противоречиях, антиномиях( конец – бескрайность места и времени, делимость – неделимость материи, воля воли и надобность), где интеллект сам на себя бунтует, рушит собственный свой закон тождества, произносит одному и тому же " да " и " нет ", как бы изнемогая в агонии, смертном борении с безумием. Та же агония познает и волю в последнем безумии влечения. Это только очевиднее в сильнейшей из всех влечений – половой, где не лишь телесная болезнь делается времяотвремени удовольствием для грубой похоти, но и духовное мучение – блаженством для нежнейшей любви; где одно с иным неразделимо смешаны, как два разделенные в корнях, а в верхушках сросшиеся бревна, так что любящий времяотвремени не знает, что желает – ласкать или мучить любимую, помереть за нее или ее уничтожить. Iii Помня, что от наших влечений человеческих до Страстей Господних – как от ада до неба, станем держатьвголове и то, что один закон противоборствующих сил господствует и тут, в небе, и там, в аду: интеллекту непостижимое, рушащее логичный закон тождества, возражение воли; " да " и " нет " одному и тому же; душу свою убить и избавить; ужас мучения и влечение к страданию. Богом одержимые Мэнады растерзывают божеское тело так: за руки и за лапти привязывают к двум пригнутым до земли стволам деревьев, и когда отпущенные внезапно стволы разгибаются, то раздирают тело надвое. Здесь, меж деревьями, одномоментно, а там, на одном дереве креста, продолжительно растягивается тело, как бы также раздирается в противоположные стороны – налево и направо, книзу и кверху. Как бы геометрия человечной и божеской воли в Страстях Господних и наших – вот что такое Крест. Можем ли мы не то что постигнуть, но желая бы лишь увидеть небо Страстей Господних, лишь приподнять к нему глаза из ада влечений человеческих? Можем. Если " Логос – доэтого был, ежели начинать земле ", ежели " в начале было Слово " распятое, – Агнец, закланный от сотворения решетка, и " все чрез Него правило быть "( Ио. 1, 1–2), то 7 дней творения – 7 дней Страстей Господних, в них же вся тварь, – не лишь человек, но и мошка однодневная участвует. Воля наша, в смертном борении, в агонии влечений – мучений человеческих, – таковая мошка однодневная – Страстей Господних причастница. Iv Прежде чем подходить к евангельским показаниям о Страстях Господних в поисках не божеского( этого нам нечего находить, мы и так этим пресыщены в церковном догмате), а в поисках человечного, самого подходящего нам в эту конкретно фатальную минутку глобальной летописи, – мы обязаны изготовить отбор меж 2-мя вероятными исходными точками: темным, стыдным, ужасным, но все-же живым, вечнодвижущимся экспериментом влечений человеческих и лучезарным, но бесстрастным, неподвижным церковным догматом о Страстях Господних. Церковь сделала отбор: догмат приняла, отвергла эксперимент. Если же все еще именует " Страстями " мучения Сына Божия, то, может быть, лишь по глухой и все наиболее глохнущей памяти о неизвестном и уже невозможном для Церкви эксперименте таковых святых, как ап. Павел и Франциск Ассизский, носивших крестные язвы Господни на теле собственном и, судя по ним, владевших таковым искусным знанием Страстей, какого мы себе и доставить не можем. Но ежели бы и вданныймомент мы могли лишь взятьвтолк как следует, что означают или будут когда-либо означать для нас эти два слова: " Страсти Господни ", то, может быть, мы отыскали бы потерянный ключ к дверям, уже и в самом Евангелии замкнутым крепчайшим замком догмата – к самой подходящей для нас и спасительной, не лишь божеской, но и человечной, нашей же своей тайне Страстей Господних, – к неизвестнейшей в Нем, Неизвестном, и самой недалёкой нам, братской тайне сердца Господня: кто не несет креста собственного, тот Мне не брат. В небе Его Страстей и в геенне наших – одинаково работающий закон раздвояемой, раздираемой воли: " Хочу мучиться, и не хочу; свободно иду на крест, и непроизвольно; влечение к страданию – ужас мучения ", – в Нем и в нас одинаково работающий закон, – вот потерянный ключ к Страстям Господним. V Глупо жестоки ко всему человечеству те, кто считает, какбудто бы человек Иисус, не будучи " трусом ", не мог бы бояться телесных мук и погибели так, как боялся их, судя по Гефсимании. Немногим разумнее, но еще жесточе к самому Господу те, кто желал бы нас убедить, какбудто бы Он не мог бояться их совсем, будучи Сыном Божьим. Только докетический " привидение ", phantasma, мнимое схожесть тела, а не такое Существо, как Он, с такою единой, как у Него, возможностью мучиться религиозно и физиологически, мог бы не бояться совсем телесных мук распятия( что станет на него осужден по римским законам как " правитель Израиля ", знал, естественно, Иисус). Но этот ужас – ничего перед тем, что Он, Сын Единородный, любящий Отца, как никто никогда не обожал, станет " оставлен ", " отвержен ", " проклят " Отцом. Чтобы победить таковой " ужас мучения ", какая необходима была " влечение к страданию "! Vi Высшая, видимая нам у синоптиков точка Страстей Господних – " смертное борьба " в Гефсимании, где деление человечной воли в Иисусе так очевидно-осязательно, что утаить его невозможно ни под каким догматом, как режущее острие клинка невозможно утаить ни под какою тканью: интеллект уцелеет – сердечко обрежется. Авва, Отче!.. пронеси чашу сию мимо Меня; но не что Я хочу, а что Ты( Мк. 14, 36.) Мог ли бы так молиться Господь, ежели бы не ощущал, что две воли противоборствуют в Нем и еще непонятно, какая из 2-ух одолеет? Так у синоптиков, но в iv Евангелии не так. Смертное борьба, Агония, вспоминается и тут, но не в Страстной Четверг, а за 4 дня до него, в Вербное Воскресенье, безотлагательно по вшествии в Иерусалим, при праздничных кликах народа: Осанна! благословен будущий во имя Господне, Царь Израилев?( Ио. 12, 13.), на возвышенности земного величия, когда враги Господни, первосвященники и фарисеи, готовы признать себя побежденными: что нам делать?.. Весь мир идет за Ним( Ио. 11, 47; 12, 19); и сам Он о Себе свидетельствует: пришел час славиться Сыну человеческому( Ио. 12, 23); и прибывающий с неба Глас или гром свидетельствует: и прославил( уже), и еще прославляю( Ио. 12, 29). В этой-то " славе-сиянии ", земной и небесной, внезапно начинается, как в ясный день – темная ночь, Агония, таковая же, как в Гефсимании. Ныне воротила Моя возмутилась; и что Мне заявить? Отче! спаси Меня от часа этого?.. Ho на сей час Я и пришел.( Ио. 12, 27.) Так же и тут, как там, в Гефсимании, две противоречивые или сообразно противоположные воли в одном человечном сердечко – Его и нашем, – как две с 2-ух противоположных сторон, в один миг, в одно пространство ударяющие молнии. В догмате – " Иисус Иисус "; в эксперименте, Его и нашем, – все еще " Иисус и Иисус ", в догмате " Сын и Отец " – уже одно, в эксперименте, – все еще два. Только один из всех воспитанников, Иоанн, возлежавший у сердца Господня, увидел в Нем " смертное борьба ", Агонию, задолго до Гефсимании. Знает об этом iv Евангелие более синоптиков, но кое-что знают и они. Кажется, имеется у Матфея знак на то, что это началось уже издавна, в Кесарии Филипповой. Если так, то первую " агонию " от крайней, Гефсимании, отделяют не дни, а месяцы. Только что открыл Господь воспитанникам Своим тайну Креста: Сыну человеческому обязано потерпеть( Мк. 8, 31), и лишь что Петр начал " прекословить " Ему: милостив будь к Себе, Господи! да не станет этого с Тобой, — как " повелел ему Иисус строго ": отойди от Меня, Сатана! ты мне обольщение( Мт. 16, 22–23). Мог ли бы Петр " совратить " Иисуса, не будь истока " соблазна " уже в самом Иисусе? Смел ли бы Петр " прекословить " Ему, ежели б не услышал в слове Его: " обязано ", – как бы хрусталя надтреснутого звук: " а может быть, и не обязано "? Между 2-мя словами – тем: " Сыну человеческому обязано потерпеть " и этим: " ты Мне обольщение ", – не такое же ли " смертное борьба ", " агония " уже и тут, в Кесарии, как там, в Гефсимании? Та агония – в мольбе, эта – в молчании; но, может быть, и эта не меньше той. Воля человеческая, так же и тут, как там, раздирается надвое. Точка Страстей Господних, ближайшая к страстям человечьим, – тут. В данных 3-х словах, " ты Мне обольщение " – так, как нигде, Сын Божий – Сын человеческий – наш Брат. Вот где закон волевых раздвоений отмыкает для нас уже в самом Евангелии крепчайшим замком догмата замкнутую дверь – человечную тайну Страстей Господних. Vii В исторической подлинности цельного ряда свидетельств у Марка, а частично и у 2-ух других синоптиков, о крайнем пути Господнем в Иерусалим наилучшая для нас порука – то, что сами очевидцы не позволяют и даже как какбудто не наблюдают очень очевидных для нас противоречий. Кажется, молоток, " переводчик " Петра, лишь записывает, что слышит от него, а Петр лишь упоминает, что ему запомнилось. Эти разрозненные, ни меж собою, ни со всем окружающим не связанные ничем клочки воспоминаний схожи на рассеянные обломки какого-то безызвестного нам цельного или на случаем уцелевшие вехи заглохшего пути. Где наступает путь и как длится, мы не зрим; зрим лишь, куда ведет, – на Крест. Но ежели бы мы могли объединить вехи, то, может быть, вернули бы путь. Вот первая веха. После другого Умножения хлебов Иисус, по свидетельству Марка( 8, 27), уходит " в селения Кесарии Филипповой ", от Израиля – к язычникам, от собственных – к посторонним. молоток не знает, отчего и почему уходит; знает, может быть, Иоанн. После Вифсаидской вечери, когда люд сообразил, что Иисус не станет " повелителем Израиля "; и после Капернаумской утрени, когда, услышав: " Плоть Мою ядущий и кровь Мою пьющий владеет жизнь нескончаемую "( Ио. 6, 54), – люд соблазнился, возроптал: " Какие беспощадные слова! кто может это выслушивать? "( Ио. 6, 60) – " почтивсе из воспитанников отошли от Него и уже не прогуливались с Ним "( Ио. 6, 66). Если отошли, отпали от Него ближайшие к Нему воспитанники, то тем наиболее – целый люд. Это означает: не лишь Иисус отошел от народа, но и люд – от Иисуса; несоответствие меж ними, отвержение – обоюдное. Месяцы продолжается оно. Но после Преображения, раскрыв воспитанникам, что " Сыну человеческому обязано потерпеть ", Иисус ворачивается к Израилю, идет в Иерусалим. Вышедши оттуда( из Кесарии Филипповой), проходили они чрез Галилею, — как бы " крадучись ", " тайно ", избегая, обязано быть, населенных мест: таков конкретно значение греческого слова #960; #945; #961; #949; #960; #959; #961; #949; #973; #959; #957; #964; #959;. — И не желал( Иисус), чтоб кто-нибудь узнал Его.( Мк 9, 30.) Нечто схожее случалось и ранее: в первый выход Его в пределы Тиро-Сидонские, — вошедши в дом, не желал, чтоб кто-либо узнал Его.( Мк. 7, 24.) Судя по тому, что, выйдя уже из Галилеи, Он выбирает вместо обыденного для пасхальных паломников двухдневного пути чрез Самарию наиболее дальний и тяжелый путь чрез пустынные горные дебри Переи, " страны за-Иорданские "( Мк. 10, 1), Иисус и на этом крайнем пути прячется, продолжает идти как бы " крадучись ", " тайно ", и ежели обучает, то не целый люд, а лишь воспитанников, одиннаодин. [696] viii ho вот внезапно изменяется все. Снова сходятся к Нему народные множества Иисус Неизвестный viii. , и Он опять обучает их, по обыкновению Своему. Так у Марка( 10, 1), и у Матфея( 19, 1–2) так же: оченьмного народа шло за Ним, и Он исцелил их там, — в стране за-Иорданской, Перее. Так же, желая и в другом порядке событий, в iv Евангелии: опять пошел за Иордан, на то пространство, где прежде крестил Иоанн, – в Вифавару-Вифанию, где путь из Переи в Иерусалим пересекается Иорданом. Многие же пришли к Нему( туда) и разговаривали, что… все, что произнес о Нем Иоанн, было подлинно. И почтивсе там уверовали в Него.( Ио. 10, 40–42.) Здесь 2-ая веха пути. Только что Иисус уходил от народа и вот снова идет к нему; лишь что люд уходил от Иисуса и вот снова ворачивается к Нему. Это очень явное для нас, а для самих очевидцев как какбудто невидимое возражение снаружи не объяснимо, видится, ничем, несчитая внутреннего противоречия в воле самого Иисуса, а может быть, и в воле народа – работающего в них закона " волевых раздвоений ", закона всех агоний: " ужас мучения – влечение к страданию ". Что-то вышло меж данными 2-мя вехами пути; кое-что в самом Иисусе и в народе поменялось. Что же конкретно? Тотчас по исповедании Петра в Кесарии Филипповой: " Ты – Иисус, Сын Бога живого ", — начал( Иисус) раскрывать воспитанникам Своим, что обязано Ему идти в Иерусалим( Мт. 16, 21.); поэтому что не случается, чтоб пророк умер вне Иерусалима.( Лк. 13, 33.) Это Он незабывает постоянно; может быть, и сейчас упоминает. Что Ему Иерусалим? Город, важный на вершине горы, не может спрятаться.( Мт. 5, 14.) " Город большого Царя "( Мт. 5, 35), Иерусалим, важный на вершине таковой горы, как ни один из городов земли, былых и грядущих, имеется верховная точка решетка; верховная же точка Иерусалима, отовсюду виднейшая, – Крест. Когда возвышен буду от земли, всех привлеку к себе.( Ио. 12, 32). Когда вознесете Сына человечного, тогда спрашиваете, что это Я.( Ио. 8, 28.) Прошлым станет все во глобальной летописи; это одно – Крест – станет постоянно реальным; пропадет все; это одно – Крест – вероятно станет постоянно. Никто, зажегши свечу, не становит ее в сокровенном месте или под сосудом; но на подсвечнике, чтоб входящие в дом видели свет.( Лк. 11, 33.) Вот что для Него Иерусалим: не было в мире и не станет такового, для таковой свечки, подсвечника. Это сообразил, увидел люд и жаждет к Нему, летит на Него, как ночной бабочка на свечу; желает в Нем сгореть и не желает. Близ Меня – около огня; далековато от Меня – далековато от Царства. [697] Это и целый мир увидит: Весь мир идет за ним( Ио. 12, 19), — желает в Нем сгореть и не желает: ужас огня – влечение к огню. Эта агония решетка тогда началась и уже не закончится, покуда мир не сгорит в Его огне, как ночной бабочка. Ix Что вышло тогда в Иисусе, лучше только разрешено взятьвтолк по тому, что вышло тогда же в народе. Началось, и это уже издавна, в Кесарии Филипповой. Когда сошли они с горы( Преображения), встретило Его оченьмного народа.( Лк. 9, 37.) И внезапно, увидев Его, целый люд опешил( испугался, Иисус Неизвестный ix. ), и, подбегая( устремляясь) к Нему, приветствовал Его( припадал к Нему, #942; #963; #960; #940; #950; #945; #957; #964; #959;.)( #924; #954;. 9, 15.) Что в Нем " восхищает " – " страшит " люд? Кажется, горней славы, Преображения, все еще не сошедший с лица Его свет( " лицо Его просияло как солнце ", Мт. 17, 2) и жертвенной обреченности новейший символ. Там, в Кесарии, видели это, может быть, язычники, – посторонние; тут, в Иудее, увидит Израиль, – свои. Ce, Агнец Божий, бравший на Себя грех решетка.( Ио. 1, 29), этот пророческий клик опять и по-новому слышится людям по всей большой равнине от Вифавары до Иерихона в эти дни другого крещения уже не водой, а кровью. Можете ли креститься крещением, которым Я крещусь?.. – Можем.( Мк. 10, 38–39.) Слишком легок протест. Но как бы люди ни прибывали к Нему, Он не отклоняет их: приходящего ко Мне не изгоню вон.( Ио. 6, 37.) В эти-то дни и узрели, может быть, люди в лице Его то, что так отлично рисует " живописец " Лука( 9, 51): когда же наступили дни Его вознесения( отшествия, Иисус Неизвестный ix. , то устремил Он лицо Свое Иисус Неизвестный ix. , на путь в Иерусалим. Эту новейшую в Нем " направленность " наблюдают, может быть, все, и сами за Ним устремляются. Х Если то, что врачи именуют " ощущением вдаль ", " телепатией ", а все люди – " предчувствием ", – странная, как бы не обратно, а вперед, не к прошлому, а к грядущему обращенная память, – характерна не лишь единичным людям, но и цельным народам, даже всему человечеству в его фатальные минутки, в " чувстве Конца ", " Апокалипсиса ", – то восходившие за Иисусом в Иерусалим человечные множества могли проверять что-то схожее. То, что о Мне, прибывает к концу( Лк. 22, 37), — скажет Царь Израиля; то же мог бы заявить в те дни и сам Израиль. Воет и пес к пожару, и бык мычит, идя на бойню; как же было Израилю, а может быть, и всему человечеству конца собственного не предчувствовать? Кровь Его на нас и детях наших( Мт. 27, 25), – скажет Израиль, и сбудется. …Камня на кремне тут не остается: все станет разрушено( Мт. 24, 2); …ce, оставляется вам дом ваш пуст( Мт. 23, 38), — скажет Царь Израиля, и также сбудется. Это, может быть, уже и тогда, на пути в Иерусалим, ощущают все " ощущением вдаль ", " телепатией ". …Крещением обязан Я креститься, и как Я томлюсь, покуда сие совершится.( Лк. 12, 50.) В это-то смертное " мука ", " борьба " Свое, " агонию ", и привлекает Он всех, идущих за Ним. Кто за кем идет, кто кого ведет. Он – их или они – Его, этого еще не знают они, не знает, может быть, и Он сам. Час Голгофы, Искупления, начинается, таковой же Большой и ужасный для только населенияземли, как час грехопадения. " То, что о Мне, прибывает к концу ", – могло бы заявить в те дни и все населениеземли, поэтому что вся остальная глобальная деяния станет лишь истоком Конца. Будет или не станет совершено на земле наибольшее из всех преступлений – смертоубийство людьми Сына человечного, Сына Божия; скажут или не скажут люди, как злобные виноградари, увидев сына: это преемник; сходим, убьем его, и имущество станет наше( Лк. 20, 14), этого еще не знает Сын; не желает ведать и Отец: Сына моего любимого пошлю; может быть, увидев Его, постыдятся.( Лк. 20, 12.) В догмате все светло, как в таблице умножения, и так же бесстрастно; а в эксперименте – Страсти Господней и наши, Его " агония " и наша, – " может быть " – до конца решетка. Xi Были же они в пути, восходя в Иерусалим; и шел Иисус спереди них, и, следуя за Ним, ужасались они.( Мк. 10, 32.) [698] Если человек идет на очень точную погибель, то это, видится самоубийством. Неужели Он уничтожит Себя?( Ио. 8, 22), — скажут иудеи, враги Его; то же могли бы заявить и товарищи Его, все шедшие тогда за Ним. Вот чему они " ужасаются ". Так же сходит Он один, спереди всех. Вождь только населенияземли, на приступ подоблачной цитадели – королевства Божия, и так же, следуя за Ним, станет ужасаться все населениеземли. И, подозвав Двенадцать, начал им снова произносить о том, что станет с Ним: вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий верен станет первосвященникам и книжникам: и осудят Его на погибель, и предадут язычникам; и поругаются над Ним, и будут колотить Его, и оплюют Его, и уничтожат.( Мк. 10, 32–34). Но они ничто из этого не сообразили; были слова сии сокровенны для них, и они не уразумели сказанного.( Лк. 18, 34.) А спросить Его опасались.( Мк. 9, 32.) Как могли бы не взятьвтолк, ежели бы слова Его звучали для них в эксперименте, так же, как для нас – в догмате; ежели бы не слышалось им в слове " станет ": " а может быть, и не станет ": в слове " обязано ": " а может быть, и не обязано "? – " Авва Отче! все можетбыть Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня "( Мк. 14, 36), – эта агония Сына и решетка, – как звук хрусталя надтреснутого в небесной музыке сфер. Xii " Следуя за Ним ужасались " – и довольствовались. Радость и кошмар перемежаются в них, как две воздушные струи осеннего вечера, холодная и теплая. …Думали, что королевство Божие раскроется вданныймомент, – немедленно, Иисус Неизвестный xii. .( Лк. 19, 12.) Здесь, в конце Блаженной Вести, проистекает обратное тому, что в начале: " Царство Божие приблизилось "( Мк. 1, 15), – заявлял Он тогда, и люди не веровали Ему; королевство Божие отдалилось, — в дальнюю страну пошел человек высочайшего рода, чтоб, королевство получив, вернуться.( Лк. 19, 12.); жених полуночный " замедлил "( Мт. 25, 5), – произносит Он сейчас, и снова люди не веруют Ему, задумываются, что королевство Божие наступит вданныймомент; алчно тянутся к чаше губами, но поздно: чара прошла мимо уст. Снова, как это уже было раз, тупо и жаль спорят о первых местах в Царстве: кому присесть по правую и кому по левую сторону Царя во известности Его( Мк. 10, 35–37). Думают лишь о себе – о Нем забыли; знают, что идет на крест, но не чрезвычайно опасаются: темной точкой в лучезарном небе Царства видится им Крест. Xiii Снова и тут, в конце пути, так же как в начале, в Галилее, множества людские влекутся к Нему, как бушующие волны прилива к тихой луне. Вечером в субботу, 30–31 марта, ежели предан счет дней Страстной недели и Господь был распят 6–7 апреля, – когда вступает Он в Иерихон для крайней перед Иерусалимом ночевки, таковая масса окружает Его, что мытарь Закхей, чтоб увидеть Его, лезет на смоковницу, а утром, — когда уходил Он из Иерихона, с учениками Своими и обилием народа, Вартимей… слепой, сидел у пути, прося милостыни.( Мк. 10, 46). И, услышав, что мимо него проходит люд, спросил: " Что это такое? " " Иисус Назорей идет ", – произнесли ему. И он закричал: " Иисус, Сын Давидов, помилуй меня! " " Сын Давидов " – означает: " Мессия, Царь Израиля ". Шедшие спереди принуждали его безмолвствовать; но он еще посильнее орал: " Сын Давидов, помилуй меня! "( Лк. 18, 36–39.) Первый из людей сообразил, что невозможно безмолвствовать: " Если умолкнут( люди), камешки возопиют "( Лк. 19, 40). Нищий короля венчает на королевство. Зрячие не наблюдают, не выяснят; узнал, увидал слепой. Я пришел… для такого, чтоб слепые узрели, а видящие ослепли.( Ио. 9, 39). …Иисус, остановившись, повелел привести его к Себе: и, когда тот подошел к Нему, спросил: " Чего ты желаешь от Меня? " Он произнес: " Равуни, созидать! " Иисус произнес ему: " видь! " И он безотлагательно увидел и пошел за Ним, восхваляя Бога.( Лк. 18, 40–43). Xiv Путь из Иерихона в Иерусалим, на высоту 2-ух тыщ локтей, зигзагообразный, лихой, меж оголенными, обагренными марганцем, буквально окровавленными скалами, – Путь Крови. Шли, обязано быть, целый день, с утра до вечера. Вдруг с 1-го из крутых поворотов у селения Вифагии на несчастье Елеонской, так же и сейчас, как тогда, 20 лет обратно, Иисусу подростку, – открылась над многоярусным, плоскокровельным, тесносплоченным, серым, как осиное гнездо, старым, скудным Иерусалимом прекрасная, вся из белого мрамора и золота, куча, как бы снежная гора на солнце – сияющий Храм. Двух воспитанников отправляет( Иисус). И произносит им: " Пойдите в селение, что прямо против вас; входя в него, безотлагательно найдете привязанного осленка, на которого никто из людей не садился; отвязав его, приведите его Мне. Если же кто скажет вам: " Что вы делаете? " – отвечайте: " Он надобен Господу ".( Мк. 11, 1–3.) Этот рассказ повторяется у всех 3-х синоптиков практически слововслово, с той только различием, что у Матфея вместо " осленка " " ослица ". Такие возобновления – символ такого, что виденное врезалось в память видевших неизгладимо и вособенности для них существенно. Несколько другой рассказ в iv Евангелии, где Иисус не отправляет воспитанников за осленком, а сам обретает его( 12, 13), привязанного, обязано быть, так же, как во ii Евангелии, у ворот дома на " перекрестке 2-ух улиц ", Иисус Неизвестный xiv. , видится, при входе в тот же, как у Марка, " Смоковничий городок ", Вифагию, первое, после Иерихонской пустынной пути, селение, уже городское предместье 9; [699] Сам Иисус отвязывает осленка и садится на него; ежели же ошеломленные хозяева узнают: " Что Ты делаешь? ", то воспитанники, обязано быть, разъясняют им, Кому и для что он надобен, и те отпускают его безотлагательно. Все это, естественно, естественней и вероятней, исторически подлинней, чем у синоптиков, так что тут Иоанн как бы изменяется с ними ролями: поближе к летописи он, а они – к мистерии. " Господом " нигде, никогда, во всем Евангелии Марка – потенциальных " Воспоминаниях " Петра – не именуют Иисуса ни воспитанники, ни сам евангелист; так именует Себя Иисус в первый и единый раз лишь тут. [700] Греческое словечко #954; #973; #961; #953; #962;, " Господь ", ежели не полностью совпадает по смыслу с еврейским meschiah, " Мессия ", " Помазанник ", " Царь ", то чрезвычайно внутренне вблизи к нему. Что бы мы ни задумывались об исторической подлинности слова " Господь " в губах самого Иисуса, уже и то существенно, что, по воспоминаниям Петра, очевидца-слышателя, словечко это было произнесено Им; что в первый и единый раз, конкретно тогда, при Вшествии в Иерусалим, Иисус произносит как бы всему Израилю – всему человечеству: " Я – Царь, Господь ". Xv Радуйся, дочь Сиона! Дщерь Иерусалима, ликуй! Се, Царь твой грядет к тебе, смиренный, сидя на осленке, сыне подъяремной. …И встанут лапти Его в тот день на несчастье Елеонской, что перед лицом Иерусалима, к восходу солнца… День же тот станет единый, известный только Господу.( Зах. 9, 9; 14, 4, 7.) Слишком памятно всем, а Иисусу, естественно, вособенности, поэтому что Ему одному ясно так, как еще никому во всем Израиле, во всем человечестве, это вещее словечко пророка, одно из таинственнейших, на земле когда-нибудь произнесенных слов о " кротком "( то, что Он – " смиренный ", " миролюбивый ", " невоинственный ", тут основное), о кротком, на кротком осленке, " будущем Царе Сиона ": [701] словечко это очень незабвенно памятно всем, чтоб могли не припомнить о нем все, и более всех Он, отправляя воспитанников за осленком или найдя его Сам. Кажется, во всех 4 Евангелиях, " Воспоминаниях Апостолов ", по глубочайшему слову Юстина, исторически действительно, буквально и крепко одно: [702] в тот день и час, при Вшествии в Иерусалим, ничто с Иисусом не делается, – Он сам делает все: сам берет на Себя почин мессианского, королевского Вшествия и всю за него ответственность; сам дает к нему народу первый символ, как бы выполняя Свой секретный и давнишний план; миру водинмомент " являет Себя "( Иисус Неизвестный xv. , Ио. 21, 1); как бы снова, но тут уже не однимсловом, а занятием произносит всему Израилю – всему человечеству: " Я – Царь ". Вот, видится, 3-я веха все на том же заглохшем пути Страстей Господних; третье, для самих очевидцев неразрешимое или невидимое, но очень для нас явное возражение 2-ух свидетельств: там, на несчастье Вифсаидской, по Умножении хлебов. Царство отверг Иисус, бегал от него, а тут, на несчастье Елеонской, сам идет к нему, воспринимает его, желая уже не так, а назад тому, как было предложено там. Два Мессии – два Царя: один – с клинком, на военном коне; иной – безоружный, на мирном осле. Сделать меж ними отбор нужно было всему Израилю – всему человечеству. Xvi И привели к Нему осленка, и торопливо накинули на него, Иисус Неизвестный xvi. , одежды свои, — чтоб Царю было помягче и больше сидеть на хребте ослином – королевском престоле. И сел на него( Иисус). Многие же постилали одежды свои по дороге, — чтоб помягче ступало копыто осла по камням пути. И резали травки с лугов, Иисус Неизвестный xvi. , и постилали их по дороге, — Ярко-зеленый, с радужным узором весенних цветов, прекрасный ковер: не было такового и у короля Соломона, во известности его. " Травы постилали " – по свидетельству Марка( 11, 8), а по свидетельству Матфея( 21, 8), – " ветки с дерев ", Иисус Неизвестный xvi. Здесь, на Масличной несчастье, практически единственное древо – " олива решетка ". [703] Хвали, Иерусалим, Господа… ибо Он заявляет в стенках твоих мир.( Пс. 148, 1–2). " Пальмовые ветки ", Иисус Неизвестный xvi. , у них в руках, по свидетельству iv Евангелия( 12, 13), – как в победном шествии. Xvii В i Евангелии( 21, 2–7) вместо " осленка ", Иисус Неизвестный xvii. , неезженного( без чуда на таком далековато не уедешь), – легче, поближе к сельскому быту и ласковей – " матка-ослица ", Иисус Неизвестный xvii. , с осленком, бегающим, обязано быть, за нею, неловким, вислоухим, длинноногим, забавным; или чудесно-покорно, с накинутыми и на него для мягкости одеждами, идущим вблизи с нею, чтоб работать подножием ног Господних. Ослик этот – как бы малый, да и все такое же – милое, детское: из уст младенцев и грудных деток Ты устроил похвалу( Мт. 21, 16), — детское, райское, не как в реальном металлическом веке борьбы, а в Золотом веке решетка, былом и будущем. [704] Осанна Сыну Давидову! — первый, может быть, воскликнул узнавший – увидевший слепец Вартимей. И 1-го этого клика достаточно, чтоб схватила его вся масса, как искры одной в сухом бору достаточно, чтоб запылал пожар. И спереди идущие, и сопровождающие( все) восклицали: Осанна! Благословен Грядый во имя Господне! Благословенно будущее во имя Господа королевство отца нашего Давида. Осанна в вышних!( Мк. 11, 9–10.) Главное, но, словечко: " Мессия ", " Иисус ", – умолчано, может быть, поэтому, что очень для них непорочно и ужасно. [705] Поняли сердцем, желая бы лишь на миг, тайну сердца Господня: отчего повелел Он воспитанникам Своим, еще в Кесарии Филипповой, по исповедании Петра, никому не говорить, что Он – Иисус, Царь( Мт. 16, 20). Но иную, глубочайшую тайну сердца Его не сообразили: отчего не может быть Иисус Христом, Царем, в их значении; королем рабов не может быть Освободитель. Я не именую вас рабами: ибо раб не знает, что делает государь его; но Я именовал вас товарищами, поэтому что произнес вам все, что слышал от Отца Моего.( Ио. 15, 15.) …Раб не присутствует в доме пожизненно; пожизненно присутствует сын. …Если же Сын высвободит вас, то подлинно свободны будете.( Ио. 8, 35–36.) Иисус еще не Иисус – в жизни; лишь в погибели – воскресении станет Христом. Жертву, когда водят на заклание, венчают, – так и Его: лишь терновым венцом станет увенчан; лишь чрез Лобное пространство, Голгофу, взойдет на трон. Xviii Тайну Вшествия Господня, глубочайшую и вособенности близкую нам, людям " 2-ой Атлантиды ", вероятной смерти другого населенияземли, – разгадывает лучше всех евангелистов Лука. В веселых кликах Вшествия люди повторяют ангельскую песнь Рождества: Слава в вышних Богу! Gloria in excelsis!( Лк. 2, 14) — как какбудто зовут небожителей участвовать с ними в наибольшей веселья земли. Хвалите Господа с небес, Хвалите Его в вышних, Хвалите Его все Ангелы Его!( Пс. 148, 1), — этот зов земли станет услышан на небе: небо на землю сойдет; в Сыне – Отец " примирит с Собою все земное и небесное "( Кол. 1, 11), да станет королевство Божие на земле, как на небе. [706] Люди повторяют ангельскую песнь практически слововслово, но не совершенно. Мир на небе и известность в вышних, люди поют на земле, а на небе – Ангелы: известность в вышних Богу и мир на земле, в людях хорошей воли, Иисус Неизвестный xviii. ( Лк. 2, 14). Это означает: станет мир на земле, как на небе, ежели лишь люди пожелают решетка. Но вот не пожелали. Царь решетка с неба на землю сошел, и люди не узнали Его. " Мир на земле " – не смеют заявить: очень отлично знают, увы, что все еще на земле битва. Но все-же довольствуются так, как какбудто нескончаемый мир уже наступил. Только малость его прошла по земле; но люди знают, что все ферро борьбы растает прежде перед данной тенью, само как малость. Первый на земле праздник нескончаемого решетка – вот что такое Вшествие Господне в Иерусалим – единый на земле Град Мира( " Салим ", schalem, означает " мир "). Просите решетка Иерусалиму… Мир да станет в стенках твоих!( Пс. 121, 6–7.) Все короли земные вступают в Град человеческий с клинком: все, насколько их ни приходило до Меня, сущность воры и грабители.( Ио. 10, 8.) Царь решетка единый – Он, Сын человеческий; не было иного и не станет, от истока до конца пор. …Мир оставляю вам, мир Мой даю вам; не так, как мир дает, Я даю вам( Ио. 14, 27). " Мир Божий ", pax dei, против " римского решетка ", pax romana, – вот всемирно-исторический значение Вшествий. " Мир, мир далеким и близким ", – произносит Господь.( Ис. 57, 19.) Тогда истреблю колесницы и коней военных, и сломан станет бранный лук. И возвестит Он мир народам.( Зах. 9, 10.) Перекуют клинки свои на плуги и копья свои на серпы; не поднимет клинка люд на люд, и не будут наиболее обучаться сражаться.( Ис. 2, 4.) Там, на несчастье Вифсаидской, Иисус дал людям хлеб, умножил пища, а тут, на несчастье Елеонской, дал мир; аппетит одолел там, а тут – войну, оба ига тягчайших разломал на шее рабов Освободитель. Но нескончаемого решетка и пища только малость прошла по земле: может быть, это было и станет, а может быть, и не было – не станет. В этом-то " может быть " – вся агония Его Страстей и наших. Вшествие Господне в Град человеческий – всех человеческих мук, всех агоний глобальной летописи – все еще недосягаемая мишень. Xix И когда приблизился к городку, то, смотря на него, заплакал о нем, и произнес: о, ежели бы ты желая в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но это скрыто сейчас от глаз твоих. Слово это, о мире, всем городкам земли – всему Граду человеческому – произнесено. Радуются люди, поют, а Господь плачет. Дважды рыдал: там, над могилою Лазаря, – о человеке, и тут, над могилою Города, – о человечестве. " О, ежели бы и ты – целый род человеческий – узнал, что служит к миру твоему! " И безотлагательно же после этого слова о мире – словечко о борьбе: ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют деток твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на кремне за то, что ты не узнал времени посещения твоего.( Лк. 19, 41–42.) Сказано и это словечко, о борьбе, всему человечеству. Xx " Час был запоздалый ", вечерний, Иисус Неизвестный xx. , по исторически четкому, возможно, воспоминанию 1-го из 2-ух свидетелей, Петра – Марка( 11, 11), а по воспоминанию иного свидетеля, Иоанна( 12, 28–29), пир был грозовой. [707] Если грозовая облако, как это нередко случается весной на Иерусалимских высотах, надвинувшись с востока, от Мертвого моря, захватила водинмомент все небо, несчитая одной узкой полосы на западе, где облако гладко, как ножницами, срезана, то заходящее солнце, брызнув из-под нее снопами крайних багровых лучей через дальную сетку дождя, кинуло, может быть, внезапно бесконечно грустный, как бы рыдающий, свет на веселые вайи Вшествия, и с чудною точностью исполнилось античное предсказание: день тот станет единый, известный только Господу; ни день, ни ночь, – лишь в вечернее время появится свет.( Зах. 14, 7.) И Его предсказание, вчерашнее, также исполнилось: свет еще с вами на маленькое время: ходите, покуда имеется свет, чтоб не объяла вас мгла.( Ио. 12, 35.) Не было никогда и не станет на земле таковой грустной веселья, как эта, – такового рыдающего солнца, как это, на весенних вайях Вшествия. Вечно печальны все земные весны с той весны; все заходящие солнца плачут о зашедшем в тот день солнце королевства Божия. Радуются люди, поют, а Господь плачет: путешествие победное для них – для Него похоронное. И в веселых кликах: " Осанна! " – Он один слышит: " Распни! " 2. БИЧ ГОСПОДЕНЬ i Кто Господа кинул – Иуда? Нет, первосвященник Анна. Кто распял Господа – Пилат? Нет, первосвященник Анна. Иуда повесится; руки на себя наложит Пилат, желая и по иному поводу, [708] а первосвященник Анна миролюбиво отойдет к папам собственным, яркий днями, " один из счастливейших людей " на земле, по свидетельству Иосифа Флавия, [709] и не усомнится, возможно, до конца, что выручил Израиль, а может быть, и все населениеземли от большого Обманщика. И посмертную память сына собственного любимого бес сохранит удивительно: в голову никому не придет за две тыщи лет христианства, что реальный убийца Христа первосвященник Анна. " Анна и Каиафа ", – разговаривали в те дни о 2-ух первосвященниках, желая Анна( по-еврейски Напап) издавна уже не был первосвященником: так именовали его, и даже постоянно спереди Каиафы, не лишь из глубочайшего поклонения, но и поэтому, что полною в Синедрионе властью владел он один; зять же его Каиафа, настоящий первосвященник, был лишь слепым и покорным инструментом Ганана. [710] Мудрый дипломат, поэтому что скептик и циник абсолютный, как и все вообщем саддукеи; не веровавший " ни в духа, ни в Ангела "( Д. А. 23, 8), а может быть, и ни в Бога, ни в беса, – веровавший лишь в закон Моисеев и Кесарев, сильнее же только – в милый римский динарий, – на все прочее глядел Ганан с вечной усмешкой мертвого черепа, как правитель Соломон-Екклезиаст: кружится, кружится ветр на ходу собственном и ворачивается на круги свои. Все, что было, то и станет: все суматоха и мука духа… Вышло из праха и в останки отойдет.( Еккл. 2, 11; 3, 20.) Ii Странное для него, забавное и нелепое путешествие Мессии, Царя на осле, мог созидать Ганан из окон загородного дома собственного в Ханейоте( khaneï Oth), на несчастье Елеонской, [711] и, вспомнив недавнее распоряжение Синедриона: брать Иисуса под сторожу( Ио. 11, 57), – мог поразмыслить: " Стоит ли такового хватать? Шут на осле. Пусть поиграет люд в Мессию, – чем бы дитя ни тешилось! " Но в ту же ночь, спросив, что вышло в Храме, может быть, решил: " Стоит! " Главный для только Гананова рода источник имущества и власти было большое храмовое торжище, где сыны Ганановы, волшебные торговцы, с ним самим во голове, чудеснейшим, набили стоимость 2-ух жертвенных горлиц до золотого римского динария. [712] И вот в один час торжище это разорено тем самым " Шутом-Царем " на осле. Если бы порушил Он или спалил церковь дотла, то и это, возможно, казалось бы Ганану наименьшим злодейством. В ту же ночь или на последующее утро узнал он, как совершилось " злодейство ". Iii Медленно подымалось путешествие из глубочайшей Иосафатовой равнины на святую гору Сиона, венчанную храмом, по очень отвесным даже для ослиной езды ступеням Силоамской улочки-лестницы. [713] Слезть бы с осла, пойти пешком; так, может быть, и сделал бы Иисус, ежели бы не сожалел народа. Все еще довольствуются люди царственному шествию, как мелкие детки – игрушке; все еще стелят по дороге одежды свои, машут зелеными ветками, поют: " Осанна! " Слез Его не наблюдают, и Он усмехается им через слезы, как мама – ребенку или как то рыдающее солнце через дождик. В церковь вошел Иисус( Мк. 11, 15), — обязано быть, чрез Восточные – Золотые врата. [714] Вспомнил ли, как вступал в него двенадцатилетним отроком? Если запамятовал, то вспомнила, может быть, матерь Его, прошедшая опять, как тогда, Путь Крови [715] в смиренной массе Галилейских жен( Лк. 8, 2–3) совместно с мамой 2-ух сынов Заведеевых, так старательно хлопотавшей давеча о почетном для них месте в королевстве Божием( Мт. 20, 20–21); вспомнила, может быть, матерь Его, как три дня находила тогда потерянного Сына собственного и, найдя, заплакала, хозяйка не зная от что, – от горя или от веселья: сын! что Ты сделал с нами.( Лк. 2, 48.) Плакала, может быть, и сейчас так же. Только маленькая дробь сопровождавшей Иисуса большой толпы могла зайти в так именуемый " Внешний " двор храма, har habajit, [716] двор " Язычников ", отделенный от 2-ух последующих внутренних дворов, куда разрешался доступ одним сынам Израиля, с каменной сеткой и с остерегающей язычников надписью: " Входящему погибель ". Великолепные притворы с исполинскими, в 20 локтей высоты, столпными ходами из белого мрамора, с резными потолками из кедрового бревна и помостами из разноцветных каменных плит окружали Внешний двор. [717] Здесь увидел Иисус большое Гананово торжище: скотный и птичий двор; оченьмного лавок и лавочек, где продавались жертвенная суть, мучение, бальзам, винцо и фимиам; оченьмного меняльных столов и прилавков, где паломники со всех концов земли обменивали римскую " нечистую " монету с изображением кесаря на " святое серебро ", старый, тирский зекель, поэтому, что в нем лишь могла записываться храмовая дань. [718] Звон серебра на меняльных столах; хлопанье голубиных крыл в бесчисленных клетках; брань, клятвы, клики, крики торгующихся так, как лишь сыны Израиля торговаться могут; жалобное блеянье овец и мычанье быков, чуявших кровь недалёкой жертвенной бойни, – все сливалось в один громкий хор. Гнусная нажива, ЛОЖЬ и грабеж царствовали тут, у самого сердца храма, – у Святого святых. Так произносит Господь Саваоф, Бог Израиля… не рассчитывайте на лживые слова: " церковь Господень, церковь Господень " … Крадете и убиваете, прелюбодействуете и клянетесь во лжи, и кадите Ваалу… а позже приходите и становитесь перед лицом Моим, в доме сем, на коем начертано имя Мое, и говорите: " Мы сохранены ", – чтоб и впредь делать все эти мерзости… Вот я сделаю с зданием сим то же, что сделал с Силомом, и град сей предам на проклятие всем городкам земли.( Иер. 7, 3–10; 26, 6.) Тот церковь, Силомский, порушил Господь; разрушит и этот, Иерусалимский. Iv Шум на площади сходу, обязано быть, затих; умолкли гласа продающих и покупающих, когда узрели они Входящего и услышали праздничный клик: Осанна Сыну Давидову! Благословен Грядущий во имя Господне! Все оглянулись на Него с удивлением и ужасом: кто это?( Мт. 21, 10.) И настала внезапно тишь. Низко наклонившись, находил Он что-то на земле. Здесь, на скотном дворе, где непрерывно привязывали и отвязывали скот, просто было отыскать то, что Он находил: 2-ух сильных, " пеньковых веревок ", #963; #967; #959; #953; #957; #943; #969; #957;. Скоро отыскал их и, свив, скрутив в узлы крепко-накрепко, сделал бич, #966; #961; #945; #947; #941; #955; #955; #953; #959; #957; – и произнес: не написано ли: " Дом Мой зданием мольбы наречется для всех народов? " Вы же сделали его вертепом злодеев.( Мк. 11, 17.) И поднял бич, — и начал выгонять продающих и покупающих; и столы менял и скамьи торгующих голубями перевернул.( Мк. 11, 15.) И изгнал всех из храма( Иисус Неизвестный iv. , выкинул – вымел как сор); так же и овец и волов; и серебро менял рассыпал.( Ио. 2, 15.) Сделать это, естественно, не мог бы один: люд помогал Ему. [719] Как бы подругому Он мог разорить все эти нагороженные лавки и лавочки, перевернуть все меняльные столы и столики, очистить целый большой Внешний двор от звериной и человечной нечисти? Очень возможно, что и Ему самому бич понадобился, чтоб отгонять не лишь четвероногий скот. Так же возможно и то, что гонимые, бегающие после главного удивления и ужаса остановились, очнулись и начали противиться, так что дело обошлось не без схватки, а может быть, и не без крови. Вспомним, что у Двенадцати были клинки, – по последней мерке два( Лк. 22, 38): один у Петра, а иной, может быть, у Иоанна, " Сына Громова ", и что в заключительную ночь будут они охранять Любимого до крови. Так же, естественно, и сейчас готовы были Его отстоять в данной самой неистовой из всех человеческих толп – Иудейской, где казалось, что не одна половина дерущихся идет на иную, а все против всех в общем избиение. [720] v Как бы не вышло недовольство в народе( Мк. 14, 2), — #952; #972; #961; #965; #946; #959; #962;, " бунт ", " мятеж ", " возмущение " – " революция ", по нашему, – этому нескончаемому ужасу Ганана, разумного политика, чье основное правило: quieta non movere, " не подвигать неподвижного ", – суждено было, казалось, оправдаться: двинулось неподвижное – началась " революция ". Издали, обязано быть, глядят на все " надзиратели " храма, segaanim, из Левитских знатнейших родов, [721] белоручки, слуги Ганановы, одержимые тем же ужасом " возмущения ": как бы люд не побил нас камнями.( Лк. 20, 6). Памятуя мудрость государя собственного: две собаки грызутся, чужая не приставай, – ни во что не вступаются; лишь следя издалека за всем, готовят будущий донос Ганану. Все, что происходило внизу, на дворе, мог созидать и римский " полководец храма ", " стратег ", с хотькакой из площадок 2-ух лестниц, соединявших Внешний двор с Антониевой цитаделью, занятой в эти пасхальные дни, когда стекались во церковь сотки тыщ паломников, усиленным боевым постоем: прочность эта – как бы римский металлический орел, держащий в когтях собственных белую голубку Господню – церковь. [722] И, видя все, стратег не преминул, естественно, донести о том прибывшему в Иерусалим на те же пасхальные дни Понтию Пилату. Но и он не подумал заступиться: смотря на эту обыденную схватку неприятных ему и презренных иудеев, как на петушиный или паучий бой, бесшумно, обязано быть, злорадствовал, а может быть, и ожидал новейшего варианта, как тогда с Галилейскими паломниками, " перемешать кровь их с жертвами их "( Лк. 13, 1). [723] Но не успел – с таковой внезапной, как бы чудесной быстротой все началось и закончилось; [724] лишь что бешеный вопль, крик, " Иудейское избиение ", ад, и внезапно – тишь, чистота, распорядок; тихое, стройное пение молитв кругом 1-го Человека – Того, Кто все это сделал. " Кто Он? " – ежели бы уже тогда спросил Пилат об этом у остальных, как спросит позже у Него самого: откуда ты? Иисус Неизвестный v. ( Ио. 19, 9), — то, возможно, мало узнал бы: " пророк из Назарета Галилейского "( Мт. 21, 10), лишь что на осле въехавший в град с массой пасхальных паломников, дам и деток. Но ежели бы узнал, что это " правитель Иудейский ", " сделавший Себя Сыном Божиим "( Ио. 19, 7) аналогично " Божественному Кесарю Августу ", divus caesar augustus, то, возможно, не остался бы таковым безмятежным. Vi Не было ли в том, что вышло, секретного значения, наиболее глубочайшего, чем очевидный, приложенный Церковью в эти очень для нас обычные и практически уже ничто не говорящие два слова: Очищение храма? Кажется, почтивсе, по всему Евангелию рассеянные намеки указывают на этот наиболее глубочайший значение. Здесь Тот, Кто более храма( Мт. 12, 6), — произносит о себе Иисус иудеям, обвиняющим Его в нарушении Субботы – Закона; то же мог бы заявить Он и об Очищении. Верь Мне, что начинается время… и уже пришло, когда… не в Иерусалиме –( в храме) – будут поклоняться Отцу, а в духе и в правде( Ио. 4, 21–23), — произносит Самарянке в Сихеме, у колодца Иакова. И безотлагательно по Очищении, когда иудеи узнают Его: каким знамением докажешь Ты нам, что имеешь администрация так действовать? — Иисус даетответ: разрушьте церковь сей, и Я в три дня воздвигну его.( Ио. 2, 19.) И дня чрез три, когда один из воспитанников, выходя из храма, произносит: Учитель, взгляни, какие камешки и какие строения!( Мк. 13, 1–2). …Все это станет разрушено, так что не остается тут камня на кремне, — даетответ Господь. [725] И уже не Он сам, а " лжесвидетели " против Него: слышали мы, как Он заявлял: " Храм сей рукотворный разрушу и чрез три дня другой воздвигну, божественный ".( Мк. 14, 58.) И проходящие мимо Распятого смеются над Ним: Э! разрушающий церковь и в три дня созидающий… сойди с креста.( Мк. 15, 29–30). И, вконцеконцов, то же словечко – в губах очевидцев против диакона Стефана: слышали мы, как он заявлял, что Иисус Назорей разорит пространство сие( Д. А. 6, 14). Если нет дыма без огня, то чрезвычайно аналогично на то, что Иисус вправду произнес при Очищении храма какое-то очень быстро забытое всеми, товарищами и врагами одинаково, – поэтому что очень для всех невнятное, – словечко о разрушении храма, такое же, возможно, " ожесточенное ", как то, о " вкушении плоти и крови Его "( Ио. 6, 53–57). Кажется, основной значение всех данных выживших в Евангелии намеков – тот, что Очищение с Разрушением внутренне соединено: старый оскверненный церковь очистится огнем, и воздвигнется новейший. Если так, то одно из самых подходящих нам и самых забытых, непонятых, неуслышанных слов Господних – это: о разрушении всех рукотворных на земле храмов – церквей и о воздвижении одного Храма, нерукотворного – Церкви Вселенской. Vii Очень заблуждаются христиане, размышляя, что в Очищении пламенном – Разрушении храма – дело идет лишь о храме Иерусалимском; нет, о всех вообщем рукотворных, – в том числе и о христианских, храмах – церквах. И это чрезвычайно ужасно для христиан – " мятежно ", " возмутительно ", " революционно ". Чтобы повредить старенькое и новое сотворить, нужен " переворот ", " революция ". – " Если не обратитесь Иисус Неизвестный vii. , не перевернетесь, не опрокинетесь, – не войдете в королевство Небесное "( Мт. 18, 3). Это мы уже слышали на несчастье Блаженств; это нужно держатьвголове и тут, на несчастье Страстей, чтоб взятьвтолк, что вышло в Очищении храма. Для этого " переворота " – " перевертывания ", " опрокидывания " – единого пути в королевство Божие, – ужасно не идет наше, очень человечное, " демоническое ", желая бы в старом значении " полубожеское ", словечко " революция ". Но у нас иного слова нет и, видится, продолжительно еще не станет. В том то и гроза наша, что только в этом черном и практически постоянно обратном, опрокидывающем, но не постоянно искажающем, времяотвремени и ужасно буквально отражающем, демоническом зеркале – Революции, – мы можем увидеть наиболее нужные нам, родные, братские, человечные и безызвестные черты в лице Христа Неизвестного – Освободителя. Будем же держатьвголове, что мы употребляем для Него наше человечное словечко " революция " в новеньком, времяотвремени противном старому, " обратном ", " перевернутом ", " опрокинутом " – священном значении. Viii В городке Фессалонике, когда вышло " недовольство в народе ", – от Павловой проповеди, то " не уверовавшие( во Христа) Иудеи, возревновав и брав с площади каких-либо негодяев, повлекли братьев( уверовавших Иудеев и Эллинов) к городским начальникам, вопя, что эти всесветные возмутители( возмущающие вселенную), – пришли и сюда и поступают против велений кесаря, почитая не его, а иного повелителем, – Иисуса "( Д. А. 17, 1–6). Правы, естественно, сосвоейточкизрения, желая и назад, нежданно для себя, эти враги Господни: в самом деле, воспитанники Христовы – " всесветные возмутители ", люди " глобальной революции "; были ими тогда и постоянно имеютвсешансы ими опять сделаться. Величайший же из них и " возмутительнейший " – сам Иисус. Если сообразили это те захолустные охранители распорядка, то как лучше обязан был понят разумный духовный дипломат, первосвященник Ганан. Иисус – против Ганана, Первый Двигатель – против неподвижного, Возмутитель – против Охранителя. Знает Ганан, что твердыня распорядка – Закон, а твердыня Закона – Храм. Смертный вердикт себе говорит Иисус, когда произносит тут, в былом доме Господнем, сегодняшнем доме Ганановом: " Я разрушу церковь ". В львиное логово вошедший Агнец дразнит льва: " Я тебя пожру ". И только дивней, что знает лев или быстро выяснит, что так и станет. Знают это, может быть, и слуги Ганановы, храмовые менялы-банкиры, trapezitai( четкий перевод евангельского слова trapeza – " меняльная лавочка ", banka на итальянском языке средних веков и на всех языках решетка). С них-то и затевает Иисус " перевертывать ", " опрокидывать " все: " столы меновщиков перевернул ". Хлещет по ним бич Господень, и верно сложенные столбики монет рассыпаются, катятся, звеня, по гладкому полу. " Какой грабеж! "( " экспроприация ", по-нашему) – кричат менялы-банкиры, и видится им, что пришел конец всему: началось " недовольство в народе ", таковая " революция ", какой-никакой никогда не случалось. Правы и они опять-таки сосвоейточкизрения. Правее же всех – меняла менял, банкиров банкир, первосвященник Ганан. Тенью только от облака это пройдет по земле, но в туче – беда. Это было и станет. Очищение храма имеется первое во глобальной летописи видное всем и понятное, " мятежное ", " вопиющее ", " революционное "( все в том же, естественно, новеньком обратном, сверхисторическом значении) действие Христа Освободителя. [726] Но первое станет и крайним: безотлагательно же за ним Крест. Всех, поныне исключительно вероятных во глобальной летописи, человеческих – " демонических " революций конец, – правило крайней сверхисторической Революции Божественной, – вот что такое Очищение – Разрушение храма. Ix Могли Иисус не то что быть, а желая бы лишь глядеться " революционным насильником "; мог ли, в этом значении, приподнять бич Тот, Кто произнес: " Злому не противься( насильем) Иисус Неизвестный ix. ; #914; правую щеку ударившему тебя подставь и иную "; " Любите противников ваших "( Мт. 5, 39–44) и другое – все, что мы затвердили так бесполезно-безнадежно-бессмысленно, как таблицу умножения? Нет, не мог. Но ежели это так, то отчего же столько о биче " соблазнов " было и станет, столько отчаянных усилий выхватить бич из рук Господних? Бич – лишь " знак ", " прототип "; плотского бича совсем не было, – затевает соблазняться уже Ориген. [727] Но ежели так, то отчего же ев. Иоанн рисует бич с такою наглядно-вещественной точностью: " свил бич из пеньковых веревок "? Судя по тому, что бич выстрел из синоптиков, он уже и для них был " соблазном ", skandalon; уже и они ужаснулись " революционного давления "( этот ужас и обольщение – наилучшая для нас порука в том, что память о биче исторически настояща). Очень примечательно, что в одном лишь iv Евангелии, самом " духовном " и " мягком " из всех, выжила эта " дерзость " и " вещественность ". " Тайно пил Иоанн из сердца Господня "( Августин); выпил из него, может быть, и эту грозную тайну Бича. " Злому не противься, насильем ". – Кто это произнес, не мог приподнять бича; но не мог ли Тот, Кто произнес: королевство небесное силой( насильем) берется, #946; #953; #940; #950; #949; #964; #945; #953;, и( лишь) насильники, #946; #953; #945; #963; #964; #945; #943;, очаровывают его, Иисус Неизвестный ix. ( Мт. 11, 13), — " приступом берут ", вступают в Царство, как в осажденную прочность. Первый вошел в него сам Царь-Христос – " Насильник ", #946; #953; #945; #963; #964; #940; #962;. О, естественно, мы бы не посмели произнести это до кошмара загадочное словечко о Нем, ежели бы Он сам его не сказал! Противоречие меж 2-мя словами – тем, о " непротивлении злу насильем ", и этим, о вхождении в королевство Божие " насильников ", – неразрешимо, ежели два эти слова – два неподвижных догмата; но ежели это два передвигающихся религиозных эксперимента, то в эксперименте Страстей Господних и наших возражение, может быть, позволяется. [728] Что такое жизнь? " Противоположное-согласное ", Иисус Неизвестный ix. , по чудному слову Гераклита; " из противного – прекраснейшая симфония "; " из противоборства рождается все ": [729] " все противоположности – в Боге ". [730] " Да " и " нет " – в высшем " да "; Сын и Отец – в Духе: вот что такое жизнь. Самое живое лицо, наиболее " противоположно-согласное ", – Его. Два лица: придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные.( Мт. 11, 28.) — одно, а иное: идите от Меня, проклятые, в пламя нескончаемый.( Мт. 25, 41.) Благостный – Яростный; Агнец пожираемый – пожирающий Лев. Два лица? Нет, одно. Но мертвые, в догмате, никогда не увидят этого Живого Лица; его увидят лишь живые, в эксперименте. Х Меньше только христианство имеется буддийское, толстовское " непротивление злу насильем ". Что же изолирует тó от этого? Бич Господень. Вечная мучение всех правдивых людей – как бы раз совсем предрешенная в долях решетка, каким-то дьявольским промыслом предустановленная защищенность, невосприимчивость, безнаказанность, всех овладевших миром негодяев, все одинаково " революционных ", " мятежных " или " охранительных ". О, ежели бы ведать, что бич Господень стукнул по лицу хоть 1-го из них, – какая была бы отрада! Поднял бич на остальных, зная, что на Него самого станет поднят вданныймомент. Крестные гвозди целуем; поцелуем же и два эти бича – тот, на Него, и этот, Его. Сколько усилий разумных и глупых, хороших и злобных, чтоб выхватить бич из рук Господних! Кому это необходимо, кто этому довольствуется? Новые буддисты, толстовцы, " непротивленцы ", теософы, розовой водой кровь Господню разбавляющие; овцы истинные и волки в овечьих шкурах; благочестивые глупцы и мошенники; все, кто ударившему их в правую щеку подставляет иную, не свою, а чужую? Да, все. Но более всех – " счастливейший из людей " на земле, неуязвимейший из негодяев, невидимейший и действительнейший убийца Христа, любимый сын беса, первоантихрист, первосвященник Ганан. Сколько бы, но, люди ни вырывали бич из рук Господних – не вырвут. Он придет. Он не избегает, — В ваши храмы и дворцы. К вам, убийцы, изуверы, Расточители, скопцы, Торгаши и лицемеры, Фарисеи и слепцы! Вот, на празднике нечистом, Он застигнет палачей, И вопьются в них со свистом Жала изящные бичей. Хлещут, мечут, рвут и режут; Опрокинуты столы… Будет вой, и станет скрежет. Злы пеньковые узлы. Тише град. Ночь безмолвней. Даль притайная пуста. Но блещет яснее молний Лик идущего Христа. [731] xi " Время было вечернее ", – по воспоминанию 1-го свидетеля, Петра-Марка( 11, 19); станет беда, по воспоминанию иного свидетеля, Иоанна. Ближе, все поближе глухие гулы дальнего грома, яснее, все яснее молнийный сияние – пламенный бич, призрачнее бледность исполинских столпов притвора Соломонова, кошмар неземной отгоняет все стремительней бегающих под свистом Бича. Как бы лучи исходили из глаз Его, и теми лучами устрашенные, бегали они. Radii prodierunt ex oculis ejus, — уцелело, может быть, также " прошлое свидетеля " в " Евангелии от Евреев ", практически современном нашим каноническим четырем Евангелиям и нисколько не наименее исторически настоящем. [732] Огнь, исходящий из глаз Его, — Очи Его – как пламень пламенный( Откр. 1, 14), — станет на Страшном Суде ужаснее бича. Жжешь меня! жжешь меня! #954; #945; #953; #949; #943; #962; #956; #949;, #954; #945; #953; #949; #943; #962; #956; #949;, — люди и демоны кричат уже тут, на земле. [733] Царь Ужасного Величия. Rex tremendae majestatis. [734] Вот Он идет… И кто выдержит день пришествия Его, и кто устоит, когда Он появится? Ибо Он – как огнь расплавляющий.( Мал. 3, 1–2.) И короли земные, и вельможи, и состоятельные, и тысяченачальники, и мощные, и любой раб, и любой вольный спрятались в пещеры и в расщелины гор; и молвят горам и камням: падите на нас и сокройте нас от лица Сидящего на престоле и от бешенства Агнца; ибо пришел Большой день бешенства Его, и кто устоит?( Откр. 6, 15–17). Xii " Выгнал их, вымел, как сор " – это правило, а конец: не дозволял, чтоб кто-нибудь пронес какой-нибудь сосуд, Иисус Неизвестный xii. , чрез церковь.( Мк. 11, 16). " Храм да не станет проходным двором " – осуществил и эту черту-йоту Закона с такою точностью, что и фарисеи-законники могли бы позавидовать. [735] Чтобы это изготовить, обязан был, возможно, определить у всех входных ворот во Внешний двор храма, har-habaï т, надежную из Своих людей сторожу. Сын овладел зданием Отца, как приступом взятою цитаделью; сделался в нем, желая бы на некотороеколичество часов, совершенным владельцем. [736] Видел, может быть, и это Пилат, но продолжал не соваться. И ежели бы Иисус ковал ферро, покуда жарко, и с поддержкой таковых верных Ему членов Синедриона, как Иосиф Аримафейский и Никодим( Ио. 7, 50–52; Мк. 15, 43), так же скоро и просто, не нарушая тишины и распорядка, овладел Синедрионом, как храмом, то, чрезвычайно возможно, Пилат и в это не вступился бы: кто из 2-ух одинаково для него презренных иудеев станет во голове Синедриона, Иисус или Ганан, не все ли одинаково, – лишь бы спокойно сидел. Слово Господне о римской подати: кесарево кесарю, а Божие Богу( Мк. 12, 17), — понятое как стопроцентная кротость власти Рима( а подругому и не могли бы взятьвтолк его римляне), – показалось бы разумным не лишь Пилату, но самому Тиберию. С Римом, – так, по последней мерке, видится нам с нашей человечной, исторической точки зрения, – мог бы Иисус поладить на время, ежели бы лишь желал. Xiii Так же мог бы он поладить и с народом Божьим, Израилем. Давеча, когда вступал во церковь, — целый град пришел в перемещение, и узнавали. " Кто это? " Толпы же народные отвечали: " Пророк из Назарета Галилейского ".( Мт. 21, 10–11). И добавляли шепотом, на ухо, так, чтоб не предоставить эту святую и ужасную тайну противникам: не это ли Мессия-Христос?( Мт. 12, 23.) Тайну эту, может быть, до конца сохранили бы, покуда не открыл бы ее всему Израилю, всему человечеству Он сам. Страшная Иудейская война-восстание 70 года – что-то необыкновенное во глобальной летописи: цельный люд, охваченный Богом или сатаной, самоубийца или страдалец за королевство Божие. Если бы вождем такового народа оказался таковой человек, как Иисус, то какая началась бы " революция ", опять-таки не в нашем, " демоническом " значении, а в Его, священном; какой-никакой пламя на земле возгорелся бы! Огонь пришел Я низвесть на землю и как хотел бы, чтобы он уже возгорелся.( Лк. 12, 49.) Сердце решетка – Израиль; сердечко Израиля – Иерусалим; сердечко Иерусалима – церковь: храмом завладев, овладел бы миром Иисус. И даже от Креста не отрекаясь( о, естественно, закончилось бы все-же Крестом!), мог бы это изготовить, – лишь не торопясь на Крест так, как торопился; отсрочив его с 5 дней на 50, 500, или на болеезначительный, нам, а может быть, и Ему самому тогда еще неизвестный, срок; лишь сказав, как столько раз уже заявлял: Час Мой еще не пришел.( Ио. 2, 4.) Время Мое еще не исполнилось.( Ио. 7, 8.) Каждая таковая просрочка, с нашей, опять-таки очень, может быть, человечной, исторической точки зрения, как поменяла бы целый ход глобальной летописи, как неимоверно приблизила бы ее к королевству Божью! Вот что решалось в эту ночь. Всем будущим векам показал Иисус, что мог бы завладеть миром, ежели бы захотел. Но вот, не захотел. [737] Почему? Xiv Что вышло меж 2-мя мигами – тем, когда Иисус, поставив сторожу у крайних ворот храма, овладел им совсем, как приступом взятою цитаделью, и тем, когда, выйдя из храма, как бы опять дал противнику лишь что взятую прочность, – что вышло меж данными 2-мя мигами, не знают синоптики, но, может быть, знает Иоанн: смертное борьба, Агония, практически таковая же, как в Гефсимании. Начал ужасаться и тосковать… Душа Моя тоскует даже до погибели.( Мк. 14, 33–34). Ныне воротила Моя возмутилась.( Ио. 12, 27.) Целые годы служения Господня отделяют в iv Евангелии Очищение храма от Вшествия в Иерусалим, Бич – от Агонии. Но ежели помнят синоптики лучше наружный распорядок событий, во времени, врождённый же значение их в душе Иисуса светлее наблюдает Иоанн, то мы обязаны объединить оба свидетельства его – то, очень раннее, об Очищении храма, и это, четкое по времени, о Вшествии в Иерусалим; мы обязаны объединить Агонию с Бичом. [738] Тотчас же после Бича – Агония; лишь ли после него или втомжедухе – от него? В мертвом догмате на этот вопрос нет ответа; но, может быть, имеется – в догмате живом – в религиозном эксперименте Его влечений и наших, в смертном борении, Агонии человека Иисуса и только населенияземли. Xv Ревность по доме Твоем снедает Меня, — вспомнили, по свидетельству Иоанна( 2, 17), все воспитанники, увидев бич в руке Господней, но сообразили, что это означает, может быть, лучше всех двое: Петр, один из всех, поднявший меч за Любимого( Ио. 18, 10), и Иоанн, один из всех, запомнивший бич в руке Любимого. Понял, может быть, и третий, также снедаемый ревностью о доме Божием – королевстве Божием, – " друг " Господень Иуда, Иуда " диавол "( оба эти имени предоставлены ему самим Иисусом, Мт. 26, 50; Ио. 6, 70), – также адепт " любимый ": ежели бы не обожал его Господь, то не выбрал бы. Давеча, когда, восходя в Иерусалим, задумывались все, что " королевство Божие появится вданныймомент "( Лк. 19, 11), – этого, возможно, один Иуда не задумывался; и когда сообразили все, отчего Иисус, отправляя 2-ух воспитанников за осленком, именовал Себя " Господом ", " Царем ", – этого один Иуда не сообразил; и когда все восклицали: " Осанна! благословен Грядущий во имя Господне! " – один Иуда безмолвствовал. Но, лишь увидел бич в руке Господней, – поверил, сообразил все и внезапно испугался – обрадовался, может быть, более всех. Стража поставлена у крайних ворот; прочность взята приступом. Все ожидают, что скажет Иисус, что сделает, куда их поведет; более всех ожидает Иуда. Но Иисус безмолвствует; стоит, обязано быть, не двигаясь, опустив глаза, как какбудто ничто не наблюдает и не слышит; целый ушел в Себя. И тускло лицо Его в трепетном блеске зарниц – бледнее мрамора исполинских столпов в притворе Соломоновом. Руки повисли, как плети; долгий бич все еще в правой руке; пальцы лихорадочно прочно сжимают его, как какбудто не имеютвсешансы разжаться. Вспомнил, может быть, два слова, – то: " в королевство Божие вступают насильники " и это: " злому не противься насильем ". И надвое меж данными 2-мя словами разодралась воротила Его, как облако молнией. Начал ужасаться и тосковать… Ныне воротила Моя возмутилась. Медленно поднял глаза, и пламенный взгляд Иуды стукнул Его по лицу, как бич: внезапно сообразил все – прочитал в очах " друга " Иуды, Иуды " диавола ": Поднял бич – поднял меч. Царство отверг на несчастье Вифсаидской, когда Тебя остальные желали изготовить повелителем, а сейчас Сам захотел? Принял Царство – принял меч. Кто заявлял с Тобой на несчастье Искушения: " Если падши, поклонишься мне, я – дам Тебе все королевства решетка? " Как он произнес, так и сделалось: Иисус поклонился Христу; все королевства решетка дал Иисусу Иисус. Осанна! Благословен Грядущий во имя Господне! Пальцы разжал Иисус на биче с таковым отвращением и страхом, как какбудто держал в них змею. И лег на красном порфирепомоста серо-серебристый в трепетном блеске зарниц, извиваясь у ног Его, бич, как змея. Xvi Были же некие Эллины из пришедших( в Иерусалим) на почтение в праздник( Пасхи). И, подошедши к Филиппу, былому из Вифсаиды Галилейской, умоляли его, разговаривая: " Господин! мы желаем созидать Иисуса ".( Ио. 12, 20–21.) Люди от истока решетка этого желали, жаждали, погибали от жажды, и вот эти три слова: " Иисуса созидать желаем ", – как бы раскрытые, сжигаемые жаждой рот. Прямо подойти к Нему не смеют, " необрезанные ", " псы ", язычники: лишь что видели, может быть, издалека Царя Ужасного Величия. Робко подходят к Филиппу из Вифсаиды Юлии, полуэллинского городка, но и Филипп не смеет подойти прямо: идет и произносит о том Андрею — земляку собственному из той же Вифсаиды Юлии( Ио. 1, 44). Только вдвоем осмелились – подходят, — и сказывают о том Иисусу. Иисус же произнес им в протест: час пришел славиться Сыну человеческому.( Ио. 12, 20–23) Что это означает? Почему известность Сына – наступление эллинов? Мир вещественный – Рим; мир церковный – Эллинство: он-то к Сыну и пришел. [739] Весь мир идет за Ним( Ио. 12, 19), — молвят меж собой фарисеи за минутку до прихода эллинов, как какбудто уже зная о нем. Если первые попавшиеся эллины к Нему не пришли бы, то эти, обязано быть, знают, к Кому идут и длячего. Он и произносит им как знающим: подлинно, подлинно произношу вам: ежели пшеничное семя, падши в землю, не умрет, то остается одно; ежели же умрет, то доставит немало фрукта.( Ио. 12, 24.) Тайна всех таинств, от истока решетка до Христа, – в этом слове. И, слыша его, не могли не взятьвтолк понимающие тайну эллины, что умирающее и воскресающее семя – Он сам. Когда возвышен буду от земли( на крест), всех привлеку к Себе.( Ио. 12, 32.) Слыша и это словечко, не могли не взятьвтолк, что перед ними – приподнято вознесенный, " Срезанный Колос ", " Великий Свет " Елевзинских ночей – Спаситель решетка. [740] xvii Снова пламенный взгляд Иуды стукнул Иисуса, как бич, по лицу; опять сообразил Он все – прочитал в очах Иуды: Кто заявлял с Тобой на несчастье Искушения: " Я дам Тебе все королевства решетка и славу их "? Как он произнес, так и сделалось: всю славу решетка дал Иисусу Иисус. В смертном борении поднял к небу глаза Иисус. Ныне воротила Моя возмутилась, и что Мне заявить? Отче! спаси Меня от часа сего… ho на сей час Я и пришел… Отче! прославь имя Твое. Славу решетка отверг, славу Божию принял – стыд человеческий – Крест. Молния разодрала тучу надвое; бесконечно величавый, небо и землю классный гром – голос Отца к Сыну: и прославил( уже), и еще прославлю, Иисус Неизвестный xvii. , славой осиял уже и еще осияю. После молнии – мгла, но и во тьме, видится людям, лицо Иисуса – как нескончаемая тихая молния. И произнес Иисус: сейчас суд миру сему; сейчас король решетка этого изгнан станет вон. И, когда возвышен буду от земли, всех привлеку к Себе( Ио. 12, 27–32). Так произнес и пошел. Сделал первый шаг, наступил на бич – раздавил змею; сделал шаг 2-ой, наступил на сердечко Иуды Возлюбленного – раздавил и его, как змею. Только в первую минутку после молнии – темная ночь, а позже снова слегка рассвело; в двойных, грозовых и вечерних, сумерках мрамор столпов забелел снова, зарозовел, обязано быть, от зажженных где-то факелов. Видели все, куда шел Иисус; видели, но очам собственным не веровали. После грома несказанного, гласа Божия, сделалась внезапно таковая тишь на земле и на небе, что слышался любой шаг Идущего. Молча перед Ним расступаются все; идет в массе один, как в пустыне. " Куда идешь, длячего? Что делаешь? Крепость ли лишь что взятую приступом, королевство Божие, сдаешь противнику? " – этого никто спросить, ни даже поразмыслить не смел; но, может быть, в сердечко было это у всех, так же как в сердечко Иуды. В смертном борении, в агонии, ожидали, что станет. " Всех привлеку к Себе, когда возвышен буду от земли " – на Крест. Как Он произнес, так и сделается, всех привлечет к Себе – в Агонию, на Крест. Вот уже вступил в Восточные врата, те наиболее, которыми давеча вошел в церковь; вот уже переступил порог. Знал, что делает: " очень обожал – перелюбил Израиля " – населениеземли и сердечко его раздавил, как змею. Xviii Иисус отошел и исчез от них, — по воспоминанию 1-го свидетеля, Иоанна( 12, 36). Вышел вон из городка, — по воспоминанию иного свидетеля, Петра-Марка( 11, 19). И, оставив( покинув) их, получился вон из городка в Вифанию и там провел ночь, — по воспоминанию, может быть, третьего свидетеля, Матфея( 21, 17). Если так врезалось в память, то означает, и в сердечко. Может быть, в эту ночь подумал о Любимом не лишь Иуда Возлюбленный: " Царство Божие кинул Иисус Предатель ". 3. СЕРЫЙ ПОНЕДЕЛЬНИК i Ступая босыми ногами по грязным лужам пути, под неглубоко сеющим, как из сита, дождем, шли в Иерусалим из Вифании двенадцать нищих бродяг, а спереди – самый-самый нищий, Тринадцатый. Вспомнили, может быть, как в прошлую Пасху под таковым же буквально дождем шли, отверженные Израилем, от собственных к посторонним, из Капернаума в Кесарию Филиппову. [741] Утром же снова пришли в Иерусалим.( Мк. 11, 20.) И вошел Он в церковь, и изучал.( Мт. 21, 23.) Если бы вправду желал, как могло глядеться не лишь Иуде, но и преданнейшим из воспитанников Его, возмутить люд и огласить Себя " повелителем Израиля ", то сообразил бы, какую фатальную сделал ошибку, покинув вчера, Иерусалим так водинмомент, как какбудто бегал с поля боя. Все разрешающий миг упустил; вместо такого чтоб ковать ферро, покуда жарко, дал ему остынуть. Что разрешено было изготовить вчера, в крайних лучах заходящего солнца, в красное Воскресенье, невозможно было изготовить сейчас, в Серый Понедельник, под серым, кислым дождем. Слушают Его, может быть, люди и сейчас так же горячо, как вчера; так же готовы идти за Ним везде, куда их поведет. Но ежели как какбудто не поменялось ничто извне, то поменялось внутри: малость сомнения прошла по сердцам: " Тот ли это, которому обязано придти, или ждать нам иного? " Ii Так же и в стане противников, может быть, кое-что поменялось. Первым ударом оглушенные, за ночь очнулись они, пришли в себя. Первосвященники же, и книжники, и старейшины народные находили Его убить. И не находили, что бы изготовить с Ним, поэтому что все народное оченьмного приковано было к губам Его.( Лк. 19, 47–48). Видя, что силой ничто не поймешь, решают делать хитростью. Лютые меж собой враги – фарисеи, саддукеи, иродиане, – все против всеобщего неприятеля объединяются. [742] И отправляют к Нему некие из фарисеев и иродиан, чтоб поймать Его в слове.( Мк. 12, 13.) Иисус Неизвестный ii. – означает " становить западню ", ловят Его, как охотники – зверька. Сходятся, скрываются, наблюдают за пятами моими, чтоб поймать душу мою. …Сеть изготовили ногам моим; откопали передо мною яму.( Пс. 55, 7; 56, 7). Сеть их, железную, адамантовую, рвет Иисус, как сеть. А все-же из жалости к народу соблазненному обязан играться в их забаву – школьную диалектику раввинов, – с какими, обязано быть, отвращением и скукою( " скука Господня " и тут, в Иерусалимских буднях, в конце жизни, так же, как там, в начале, в буднях Назаретских). В спорах данных рабби Иешуа – книжник посреди книжников: наблюдаешь, видится, висячие по краям одежд Его из лазурный шерсти свитые кисточки-канаффы, издавна уже от солнца полинялые, белой пылью дорог запыленные, от дождя потемневшие. Весь Израиль – все населениеземли – цена в данной забаве Сына Божия с сатаной. Знает это люд или не знает, – дух у него замирает от любопытства и ужаса: чья поймет? Главное в бое орудие Господне – змеиное жало шутки – до мозга костей всеобъемлющий яд. Будьте разумны, как змеи.( Мт. 10, 16.) С кем имеют дело, могли бы выяснить слуги Ганановы по этому яду. Iii Кукольного театра владелец, спрятавшийся за сценой, дергая куколки за невидимые ниточки, двигает их и делает с ними что желает: движок кукол – всех, от Иуды до Пилата, работающих лиц данной дьявольской комедии, – первосвященник Ганан; он за всеми, а за ним " отец лжи ". Князь решетка этого идет, и во Мне не владеет ничто.( Ио. 14, 30.) Три обольщения Ганана подходят трем, на несчастье, искушениям беса. Те – в мистерии, в вечности, эти – во времени, в летописи; но разрешено бы заявить и об данных, как о тех: " чтоб их изобрести, не хватило бы всей мудрости земной ". Первое обольщение – властью. Когда Он прогуливался в храме, начали к Нему книжники( Мк. 11, 27) и произнесли Ему: какою властью Ты это делаешь? и кто дал Тебе такую администрация?( Мт. 21, 23.) Жало обольщения раздвоено. Дело, естественно, идет об Очищении – Разрушении храма. Если бы на вопрос: " Кто дал Тебе такую администрация? " – Иисус ответил: " Бог ", то очень просто уличили бы Его искусители Его же словами: ежели Я свидетельствую сам о Себе, то аттестат Мое неистинно.( Ио. 5, 31.) Это одно жало, а вот и иное, наиболее глубокое, может быть, и от самих искусителей скрытое. Там, на несчастье Искушения, сатаной предложенную администрация отверг Иисус; не принял ли ее тут, в храме; бич подняв, не поднял ли меч? Здесь уже от большего предателя к меньшему, от Ганана к Иуде, – перекинутый мост. Iv Весело, обязано быть, слушателям созидать, с какою легкостью оборачивается жало обольщения на самих искусителей; как в их же свою западню преследует их Иисус. Спрошу и Я вас об одном, отвечайте Мне; тогда и Я скажу вам, какою властью это действую. Крещение Иоанново откуда было, с небес или от человеков?( Мк. 11, 29–30; Мт. 21, 25). Они же, рассуждая меж собою, разговаривали: ежели скажем: " С небес ", Он скажет: " Почему же вы не поверили ему? " А ежели скажем: " От человеков ", целый люд побьет нас камнями, поэтому что он верует, что Иоанн был пророк. И отвечали: не знаем.( Лк. 20, 5–7.) Глупый протест и смешной; умники остались в дураках. Мытари и блудницы вперед вас идут в королевство Божие…. ибо Иоанну поверили они… вы же, и видя тó, не раскаялись.( Мт. 21, 31–32.) Вот первый по лицу их удар бича, такого же и сейчас, как вчера. Если бы что-то схожее произнесено было нищим бродягою в Ватикане наших дней, то сообразили бы мы силу удара. И начал произносить к народу( Лк. 19, 9), — уже не к главарям его, а к нему самому, притчу о злобных виноградарях. Сына моего любимого пошлю; может быть, увидев его, постыдятся( Лк. 19, 13.) В этом слове Отца: " может быть " – уже Агония Сына, как бы уже через Серый Понедельник Страстной Пятницы темная мгла. И, поймав его, уничтожили.( Мк. 12, 8.) Что же сделает с ними государь виноградника?( Лк. 20, 15.) Смерти сердитый кинет злодеев сих, а виноградник даст иным, — отвечают у Матфея( 21, 41) сами искусители, еще не осмыслив, что сказка – о них; а у Марка( 12, 10) и Луки( 20, 16) даетответ за них Иисус. Слышавшие же тό произнесли: да не станет! — этим непроизвольно с уст их сорвавшимся кликом кошмара сами себя выдают: в злобных виноградарях узнали себя. И так же, может быть, как вчера мелькнуло внезапно перед ними в одном лице иное: в Благостном – Яростный, в Агнце пожираемом – пожирающий Лев. Он же, посмотрев на них внимательно, — ( новейший удар бича по лицу), — произнес: что же означает словечко сие: " Камень, который отвергли строители, тот самый-самый сделался главою угла "? Всякий, кто свалится на него, разобьется, а на кого он свалится, такого раздавит( Лк. 20, 17–18). Поняли, естественно, " охранители ", " возмущающий ", " новаторский " значение обеих притч: уничтожить нужно Израилю – всему человечеству – слепых главарей, чтоб не пропасть совместно с ними. [743] Снова и сейчас, как вчера, сердит люд Иисус, Возмутитель Всесветный. И желали поймать Его, но побоялись народа… И, оставив Его, отошли.( Мк. 12, 12.) Первое обольщение довольно, наступает 2-ое. V И следя за Ним,( первосвященники) подослали лукавых людей, какие, притворившись благочестивыми, поймали бы Его в слове, чтоб изменить Его руководству и власти правителя.( Лк. 20, 20.) Те же, пришедши, молвят Ему: Равви! мы знаем, что Ты праведен и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не глядишь ни на какое лицо, но подлинно пути Божию учишь.( Мк. 15, 14.) Итак, скажи нам, как Тебе видится: разрешено ли нам дарить вручить кесарю или невозможно?( Мт. 22, 17.) Дьявольская апрош обольщения в том, что меж 2-мя огнями становит оно Искушаемого: ежели ответит: " Можно ", – то станет в очах народа неправильным Мессией, поэтому что настоящий – высвободит Израиля от римского ига; ежели же ответит: " Нельзя ", – то выдаст Себя башкой римским властям. [744] Видя же Иисус хитрость их, произнес: что искушаете Меня, лицемеры? Покажите Мне монету, которою платится вручить. Они принесли Ему динарий. И произносит им: чье это изваяние и надпись? Так же и тут, во другом искушении, как в главном, жало вопроса обращается на самих искусителей. Только что ответили: " кесаревы ", – сами в западню свою попались; все перевернулось, опрокинулось, как в зеркале. Тогда произносит им: отдавайте же кесарево кесарю, а Божие – Богу.( Мт. 22, 18–21.) " Умное, наконец-таки, разумное словечко! " – восхищаются 20 веков те, кто на все другие слова Господни плюет. Чем восхищаются? Мудрым " отделением Церкви от страны ", королевства Божия – от королевства человечного, земного – от небесного. [745] Но ежели бы чего-нибудь схожее мог заявить Иисус, то отрекся бы от главного дела всей жизни собственной – королевства Божия на земле, как на небе. Vi Чтобы взятьвтолк это словечко, нужно держатьвголове, что Иисус совсем не даетответ, а лишь отображает воображаемый вопрос искушающих( мнимые лишь ответы и имеютвсешансы быть на такие вопросы мнимые); делает с ним то же, что зеркало с отраженным образом. В мнимой глубине ответа – реальная плоскость, где находить глубины подлинной – все одинаково, что заходить в зеркало: никуда не войдешь – лишь разобьешь стекло и обрежешься. " Можно ли воздавать кесарево – кесарю, а Божие – Богу? " – вот в мнимом ответе настоящий вопрос. Двум хозяевам не может работать никакой прислуга, ибо или 1-го станет ненавидеть, а иного любить; или одному стараться, а о ином не хлопотать: не сможете работать Богу и Маммоне, Богу и кесарю. Слышали это фарисеи и, будучи сребролюбивы, хихикали над Ним.( Лк. 16, 13–14.) Тогда хихикали они, а сейчас – Он. Стоило бы им лишь прочитать на внешней стороне монеты: " tiberius caesar, divi augusti filius ", " Кесарь Тиберий, Августа Божественного сын " и на стороне оборотной: " pontifex maximus ", " Первосвященник ", – чтоб взятьвтолк шутку. [746] …Сделает( Зверь-Антихрист) так, что никому невозможно станет ни брать, ни торговать, несчитая такого, кто владеет начертание или имя Зверя.( Откр. 13, 16–17.) " Зверю – звериное, Божие – Богу ", – мог ли это заявить Иисус? [747] Кесарево кесарю воздал и Он, но так, что был распят по римским законам как " зачинщик бунта ", auctor seditionis. Слово о подати правильно сообразили враги Его – точнее товарищей: начали оговаривать Его, разговаривая: …Он развращает люд наш и воспрещает дарить вручить кесарю, называя Себя Христом – Царем.( Лк. 23, 2.) Только для такого, разрешено заявить, жил и погиб Иисус, чтоб обнаружить миру, что королевство Зверя – против королевства Божия и что нужно меж ними изготовить отбор. " Бога или человеков подчиняться? " – узнает Иуда Галилеянин, подымая против римской власти, римской подати, меч. [748] Крест поднял Иисус; мог ли Он заявить: " Бога и человеков подчиняться обязано, двум хозяевам работать "? Если две тыщи лет, от Павла, учившего во дни Нерона-Зверя: нет власти не от Бога( Рим. 13, 1), — до сегодняшних церковных политиков христианство " вступает в зеркало ", отыскивает путей в западне, то разрешено по этому осуждать, как и тут, в учении о власти, все еще неизвестен Христос-Царь Неизвестный. И не могли поймать Его в слове… и, удивившись ответу Его, замолчали.( Лк. 20, 26.) Кончено 2-ое обольщение, наступает третье. Vii В тот же день начали к Нему саддукеи, какие изучают, что нет воскресения мертвых.( Мт. 22, 23.) Скептики-циники, а может быть, и секретные безбожники( Бог для них – Закон), задумываются они о погибели, как первый саддукей, правитель Соломон: нет у человека достоинства перед скотом… Все идет в одно пространство, вышло из праха и в останки отойдет.( Еккл. 3, 19–20). Странным приключением 7 братьев – 7 супругов одной супруги на том свете – этим " скверным анекдотом " в вечности – сводят они воскресение мертвых к ахинеи, наиболее святое совершают забавным. В главном искушении желают убить тайну Рождества: Сына Единородного узнают: " Кто дал Тебе такую администрация? " " Тайну жизни Его – королевство Божие – желают убить во другом искушении податью кесарю, а в 3-ем – тайну погибели Его – Воскресение. Будучи еще в живых, лгун тот произнес: " Через три дня воскресну "( Мт. – 27, 63), — это могли бы они выяснить в Четверг или Пятницу от Иуды Предателя; но в Понедельник – от кого, ежели не от " отца собственного, диавола "? Весело, обязано быть, снова слушателям созидать, как маску с лицемеров срывает Иисус. Этим ли приводитесь в заблуждение, не зная Писаний, ни силы Божией? Ибо когда из мертвых воскреснут, тогда не будут ни жениться, ни замуж вылезать, но будут, как Ангелы на небесах. А о мертвых, что воскреснут, разве вы не читали в книжке Моисея, как Бог при купине произнес ему: " Я есмь Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова "?( Мк. 12, 24–26.) Бог не имеется Бог мертвых, но живых, ибо у него все живы.( Лк. 20, 38.) Это означает " ваш отец – диавол ", " человекоубийца от истока "( Ио. 8, 47, 44), – скончавшийся бог мертвых. Только что были забавны – и вот ужасны. Это третий по лицу их удар бича Господня. И слыша, люд дивился учению Его. И никто не мог ответствовать Ему ни слова; и с такого дня никто уже не смел требовать Его.( Мт. 22, 33, 46.) Все обольщения одолел. " Весь люд прикован был к губам Его; прослушивал Его с услаждением ". Но что же далее? Слушали, слушали и " разошлись по домам "( Ио. 7, 53), к небольшим делам и делишкам собственным, " кто на поле родное, а кто на торговлю свою( Мт. 22 5). „Все сойдет на нет, забава станет вничью“, – могли полагаться враги Господни. В слове неуловим для противников, но и для товарищей также: очень „пререкаемое знамение“ для всех. Прямо на непосредственный вопрос: " Можно ли дарить вручить кесарю? " – так и не ответил. Слишком тонкое жало шутки осталось для народа невидимым, противоядие – бездейственным, а яд, может быть, вошел в сердечко. [749] Ясным казалось одно: начал занятием – кончил однимсловом; поднял бич – поднял меч и опустил; мог бы завладеть Царством и не захотел. [750] viii В славянском кодексе Иосифа Флавия найдена, видится, чрезвычайно старая, поэтому что очень разумеется противо-христианская, обязано быть, иудейская, вставка, где уцелело исторически истинное, желая и чрезвычайно смутное прошлое о том, что происходило тогда в Иерусалиме. Многие сердца воспламенялись верой, что люд жидовский может быть освобожден им( Иисусом) от римского ига. Он же находился, обычно, перед городом, на Масличной несчастье, — ( любой день уходил на ночь из Иерусалима в Вифанию, по свидетельству Марка и Матфея), — где создавал исцеления, будучи окружен ста пятьюдесятью учениками и обилием народа. И, видя, что может он исполнять однимсловом все, что ни захотит, открыл ему люд желание родное: чтоб, войдя в град, перебил он римских бойцов с Пилатом и воцарился. Но этого он( Иисус) не захотел ". [751] Если бы человек с горящим факелом, войдя в пороховой погреб осажденной цитадели, остерегался кропотливо, чтоб ни одна искорка не свалилась в порох, то осаждающие могли бы поразмыслить: " Трусит он или поменял, кинул нас противнику? " Так об Иисусе мог мыслить люд. Здесь, в Иерусалиме, повторяется то же, что там, в Вифсаиде, по Умножении хлебов: люд желает изготовить Иисуса повелителем, и Тот, как какбудто поначалу согласившись, позже отклоняет королевство – " лжет " всех. Этого Ему никогда люд не простит. Те же рот, что возглашали " Осанна! " – завопят: " Распни! " Ix Около каждой катастрофы, собственной и общей, проистекает то, что разрешено бы именовать " духовным вихрем " или " водоворотом ". Души вовлекаются в него, как частички воды в водоворот, или частички воздуха – в вихрь. Кажется, и возле данной наибольшей из вех человеческих трагедий – Страстей Господних – образовался " церковный вихрь " таковой силы, какой-никакой не было и не станет уже никогда во глобальной летописи. Кажется, все приближающиеся к данной катастрофы, от Петра до Иуды, от Пилата до Ганана, наиболее или наименее неясно ощущают, что в ней решаются нескончаемые судьбы не лишь всякого из них в отдельности, но и только Израиля, а может быть, и только населенияземли. Сколько бы люди ни уходили от этого большого дела к небольшим делам и делишкам собственным, " кто на поле родное, а кто на торговлю свою ", – с каждым из них могло статься то же, что с Симоном Киринеянином, который, идучи с поля, попал случайно под крест( Мк. 15, 21); любой наиболее или наименее неясно ощущал агонию общую по неимоверно растущему в нем самом нагнетению кошмара, как бы раздавливающему все, психическому давлению атмосфер. Х Очень возможно, что Иисус провел в Иерусалиме наиболее 7 дней( немногим, вообщем, наиболее): 7 дней Страстей Господних – символически-образное, священное, как во всех мистериях, количество. [752] Но втомжедухе возможно, что в неудержимо стремительном у синоптиков беге событий к одной крайней точке, в их неимоверной сжатости, сгущенности( по закону катастрофического деяния – " единству времени "), уцелело исторически истинное прошлое о том, что люди вправду переживали в эти, по счету Марка и Матфея, 5 дней, от Серого Понедельника до Черной Пятницы: это – как бы сжатость, сгущенность воздуха в вихре, а вихрь – Агония. Кажется, лучше только это сообразил Иоанн. Многие в народе разговаривали: " Он буквально пророк ". Другие же разговаривали: " Это Иисус( Мессия) ". А другие: " Разве из Галилеи придет Иисус? " …Итак, произошла о Нем распря в народе.( Ио. 7, 40–42.) " Распря ", может быть, не лишь в народе – во всех, но и в каждом. Бесом Он одержим и безумствует; что слушаете Его?( Ио. 10, 20) Кто это произносит сейчас, может быть, скажет завтра: " Это Иисус ", – и практически поверит этому, – практически, но не совершенно; верует сейчас, а завтра снова усомнится: не знаем, откуда Он.( Ио. 9, 29.) Если этого не знают одни, то остальные очень отлично знают: не Иисус ли это, Иосифов Сын, которого отца и мама мы знаем? Как Он произносит: " Я сошел с небес "?( Ио. 6, 42.) Вместо очень для нас обычного Иисуса Плотника представим себе Иисуса портного, столяра или сапожника, и мы сходу поймем, а может быть, и простим гнев и кошмар тех, кто слышит, что сапожник этот, столяр или портной имеется " от истока Сущий ", что Им " небеса сотворены " и что Он " грядет одесную Силы на облаках небесных "( Мк. 14, 62). Только что ел головку чеснока, отирал пот с лица или ступал босыми ногами по грязным лужам иерусалимских улиц – и внезапно: " Я сошел с небес ". Я и Отец – одно. – Тут опять… поймали каменья, чтоб побить Его. Иисус же произнес им: немало хороших дел показал Я вам от Отца Моего; за какие из них желаете побить Меня камнями? Иудеи же произнесли Ему в протест: не за добрые дела желаем побить Тебя камнями, а за то, что Ты, будучи человеком, делаешь Себя Богом.( Ио. 10, 30–33). ныне узнали мы, что бес в Тебе( Ио. 8, 52). Узнали практически, но не совершенно. В том-то и мучение их, как бы уже неземная, нескончаемая, – " червяк неусыпающий, огнь неугасающий ", – что не имеютвсешансы этого выяснить совершенно. Кто же Ты?( Ио. 8, 25) Долго ли Тебе удерживать нас в сомнении? Если Ты – Иисус( Мессия), скажи нам прямо( Ио. 10, 24). Прямо не скажет, ответит таинственнейшим однимсловом, как бы своим именованием: " Я ". Когда вознесете Сына человечного, тогда спрашиваете, что это Я, Иисус Неизвестный Х. ( 8, 28). Xi Держит не лишь противников Своих, но и товарищей, целый люд, – в " сомнении ", в ожидании, в пытке верой и ужасом, в муке сверх сил человеческих – раздирающей душу надвое муке всех агоний: душу свою убить или избавить? исповедать Его, как Петр, или изменить, как Иуда? с Ним – на крест или на крест – Его? Этого не имеютвсешансы решить, но уже и тем, что не имеютвсешансы, решают. То же практически, что произнес Иисус тому книжнику: неподалеку ты от королевства Божия( Мк. 12, 24) — мог бы Он заявить всему Израилю: вблизи подошел и он к королевству Божию, практически вошел в него, но совершенно не войдет. С медлительно в сердечко проникающей горечью опять наблюдает Иисус и тут, в Иерусалиме, так же как там, в Галилее, что люди поворачиваются спиною к Царству. Звать послал на брачный пир… и не желали придти.( Мт. 22, 3.) Снова остался один; лень и тупость людей опять проверил на Себе, как никто. Мертвым трупов собственных погребать предоставь.( Мт. 8, 22.) Понял опять, что целый Израиль, а может быть, и все населениеземли, – поле мертвых костей. " Сын человеческий, пришед, отыщет ли веру на земле? " Некто имел в винограднике смоковницу, и пришел находить фрукта на ней, и не отыскал. И произнес виноградарю: вот я третий год прихожу находить фрукта на данной смоковнице и не нахожу; сруби же ее; на что она и пространство занимает?( Лк. 13, 6–7). Эта сказка – в слове; а вот она же и в действии. Утром в Понедельник, ворачиваясь в Иерусалим из Вифании, взалкал Иисус, — и, увидев при дороге смоковницу, подошел к ней, и, ничто не нашедши на ней, несчитая листьев, произносит ей: да не станет же впредь от тебя фрукта вовек. И смоковница безотлагательно засохла.( Мт. 21, 17–19.) Если же засохла и не " безотлагательно ", то завтра засохнет наверняка: [753] " Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут ". Кто эта смоковница? Весь Израиль, а может быть, и все населениеземли. В этом-то " может быть " – Его Агония и наша. Xii Днем Он изучал во храме, а ночи, выходя, проводил на несчастье Елеонской. И целый люд с утра прибывал к Нему в церковь выслушивать Его.( Лк. 21, 37–38.) Вечером в Среду уйдет из Иерусалима в Вифанию, и люд уже не увидит Его, покуда не выведет Его к нему Пилат, в терновом венце и багрянице, осмеянного, оплеванного, кровавого. Се, Царь ваш!( Ио. 19, 14) Но, доэтого чем выйти, скажет Сын человеческий Израилю – всему человечеству – крайнее словечко, неумолкаемое до конца пор. В том-то и держава этого слова, что оно никогда не умолкнет; чрез 20 веков станет звучать, как какбудто произнесено вданныймомент. Горе вам, книжники и фарисеи, что затворяете королевство небесное людям; ибо сами не входите и желающих зайти не допускаете. Горе вам, главари слепые! Самое внутреннее в людях обличает взгляд всевидящий: гробы набеленные прозрачны под ним, буквально хрустальны, и следовательно, какая нечисть внутри. Слушают фарисеи неговорянислова, не двигаясь, буквально пригвожденные к позорному столбу; не имеютвсешансы выйти, обязаны дослушать все до конца. " Горе! Горе! Ouai! Ouai! " – как бича ударяющего свист. Первая вспыхнувшая искорка Вечного Огня: идите от Меня, проклятые, в огнь нескончаемый; первая точка Страшного Суда во глобальной летописи – вот что такое это словечко. О, ежели бы разрешено было нам заявить: " Это они, а не мы; пламенным бичом их лица – не наши исполосованы "! Но стоит нам лишь посмотреться в зеркало, чтоб и на собственном лице увидеть отпечаток бича Господня. Дополняйте же мерку отцов ваших. Да придет на вас вся кровь праведная, пролитая на земле, от крови Авеля… Истинно произношу вам, что все это придет в род сей… Се, оставляется вам дом ваш пуст.( Мт. 23). Чей дом? Только ли Израиля? Нет, и только населенияземли. Если не покаетесь, все так же погибнете.( Лк, 13, 3.) Это – наиболее огненное, яростное, " мятежное ", " переворотное ", " революционное " из всех на земле произнесенных слов. Только в тот день, когда оно исполнится( а мы все слышим или могли бы услышать, что словечко это очень правильно и пожизненно, чтоб могло не осуществиться), лишь в тот день и начнется не мнимая, а реальная, не наша, " демоническая ", а Его, Божественная, Революция – путь к королевству Божию на земле, как на небе. Xiii " Или Он, или мы; ежели мы с Богом, то Он с диаволом ", – задумываются враги Господни, не лишь фарисеи-лицемеры, но и люди глубочайшей совести. Очень возможно, что были минутки, когда опытные политики, слуги Ганановы, полагались, что дело с Иисусом закончится, как все на свете заканчивается, – ничем, сойдет на нет, забава станет вничью. Но были, возможно, и остальные минутки, когда ощущали они, что грунт уходит у них из-под ног, и всегдашнее правило их: " не подвигать неподвижного " – может очутиться недостающим: все куда-то двинулось, началось-таки " недовольство в народе ". " Шут на осле " для них ужаснее, чем задумывался Ганан. Xiv Кажется, в Среду под пир, после той " возмутительной " речи, собрались члены Синедриона в доме Каиафы: [754] И положили в совете, поймав Иисуса хитростью, уничтожить.( Мт. 26, 3–4). Но разговаривали: лишь не в праздник( Пасхи), чтоб не сделалось недовольство в народе.( Мк. 14, 2.) " Только не в праздник " – означает " до праздника ": [755] все согласны в том, что нужно торопиться и, неглядя на угроза " возмущения ", окончить все в оставшиеся от Среды до Пятницы 40 8 часов. [756] " Хитростью поймав, уничтожить " – означает: уничтожить секретным, вследствии угла, нападением, может быть, наемных убийц. Что вышло на этом крайнем совещании, мы не знаем; но можем об этом желая бы частично осуждать по свидетельству iv Евангелия о ином схожем совещании, наиболее раннем, но в те же предпасхальные дни( Ио. 11, 55). Первосвященники же и фарисеи собрали комитет и разговаривали: что нам делать? Если оставим Его так, то все уверуют в Него и придут римляне и овладеют и помещением нашим( храмом), и народом.( Ио. 11, 48.) " Что нам делать? " – практически вопль уныния. Струсили так, что утратили голову. Может быть, и в том крайнем решении: " хитростью поймав Его, уничтожить " – смелость уныния. Это еще светлее при Вшествии в Иерусалим: зрите, что ничто не сможете изготовить? Весь мир идет за Ним.( Ио. 12, 19.) Только разумный Ганан знает, что нужно делать. Он-то и произносит губами Каиафы – одной из покорных, в кукольном театре на невидимых ниточках передвигающихся кукол: вы ничто не понимаете; и не рассудите, что лучше нам, чтоб один человек погиб за люд, ежели чтобы целый люд умер.( Ио. 11, 49–50.) Цель оправдывает средства в политике, а в математике миллион человеческих жизней более одной. [757] В голову им не прибывает единожды Никодимом, членом Синедриона, данный вопрос: судит ли закон наш человека, ежели доэтого не выслушают его и не выяснят, что он делает?( Ио. 7, 51.) Нет, закон не судит Христа, а убивает: с этого дня положили Его уничтожить.( Ио. 11, 53). Xv " Хитростью поймав, уничтожить " – это проще заявить, чем изготовить. Первосвященники же… находили убить Его и не находили, что бы изготовить с Ним, поэтому что все народное оченьмного приковано было к губам Его.( Лк. 19, 47–48.) Слуги их, посланные единожды, чтоб поймать Его, возвратились ни с чем и, когда спросили их: отчего же вы не привели Его? — отвечали: никогда человек не заявлял так, как этот Человек.( Ио. 7, 45–46.) Слуги " прельстились ", но и бога их – также: члены Синедриона Никодим и Иосиф Аримафейский – секретные воспитанники Господни( Ио. 19, 38–39). И, может быть, не лишь эти. …Многие же из руководителей уверовали в Него; но из-за фарисеев не исповедовали, чтоб не быть отлученными от Синагоги.( Ио. 12, 42.) Всюду измена, наверху и внизу. Знают враги Иисуса, что, как бы ни охладел к Нему люд, гаснущее сейчас огонь может вспыхнуть завтра с новою мощью. Если и за мертвого Иоанна Пророка целый люд готов был побить их камнями, то за живого Иисуса Мессию – тем наиболее. Только что на Него покусятся – вырастет люд кругом Него стеною, защитит Его или растерзает убийц. [758] Знают втомжедухе, отчего Он любой день уходит на ночь в Вифанию: скрывается там или скрывают Его остальные в правильном пристанище; послушные воспитанники сохраняют Его. Сколько их – двенадцать, 70 или более, – никому непонятно; но эти не выдадут. " Что же делать? " – задумываются глупые в отчаянии; но разумный Ганан все еще полагается; некто шепчет ему на ухо: " Предатель ". Xvi А покуда что дело противников Господних остановилось на мертвой точке; но и дело товарищей Его – также. Все снова заколебалось, как уже столько раз, на лезвие ножа. Все еще мог бы заявить Иисус всему народу – всему человечеству: " Недалеко ты от королевства Божия "; все еще люди имеютвсешансы изготовить отбор меж Иисусом и Гананом, Сыном Божиим и сыном беса: " может быть, Сына моего постыдятся "; все еще " может быть ", ничто до креста не утеряно: разрешено все поправить, искупить, приостановить на краю смерти, – избавить. Только бы хоть кто-либо был с Ним до конца – до Креста. Но вот никого во всем Израиле – во всем человечестве. Он – один, как никто никогда не был и не станет в мире один. Xvii Кажется, в тот самый-самый час, когда враги Его советовались, как бы Его уничтожить, — сел Иисус против сокровищных ящиков( в храме) и следил, как люд бросает в них медь.( Мк. 12, 41.) В главном из 2-ух внутренних, язычникам недоступных дворов храма, так именуемом " Женском ", azarat naschim, в одной из прекрасных, блиставших драгоценными вкладами сокровищных палат, шли по стенкам вделанные в них тринадцать ящиков, суженных наверх вроде труб, так и называвшихся " трубами ", schopharot – как бы больших копилок, с отверстием в узеньком конце для кидаемых монет и с особою под каждым ящиком надписью о назначении вкладов. [759] Против них-то и сел Иисус. К этому скорому, прямо, как постоянно, к занятию идущему воспоминанию Марка-Петра добавляет живую черту, в лице Иисуса, " живописец " Лука( 21, l): очи подняв, Иисус Неизвестный xvii. , увидел… Значит, сидит поначалу, опустив глаза, обязано быть, углубленно задумавшись, ничто вокруг не видя. [760] В этот предпоследний пир Свой на земле, крайний – с народом, неговорянислова, праздно сидит, ничто не делает, – не обучает, не исцеляет, как какбудто Ему уже нечего делать с людьми и людям – с Ним: меж ними все довольно. Был постоянно один, но сейчас, как никогда. Длинной, обязано быть, вереницей проходят люди к 13-ти ящикам. Видят ли Его, выяснят ли или проходят мимо Него, как мимо пустого места? Судя по тому, что вданныймомент подзовет к Себе воспитанников, отошли от Него и они( это не случаем упоминает Петр-Марк: чрез 30 лет наблюдает, как Иисус тогда был один). Может быть, и желали бы к Нему подойти, но не смеют: очень один. Вот начинается час, и наступил уже, когда вы рассеетесь, любой в свою сторону, и оставите Меня 1-го. Но Я не один, поэтому что Отец со Мной.( Ио. 16, 32). Xviii Вдруг поднял глаза и увидел. Многие состоятельные клали немало. Пришедши же, одна нищая вдова положила две лепты, что сочиняет кодрант. Он же, подозвав воспитанников Своих, произнес им: аминь, произношу вам, — ( так постоянно затевает, ежели желает, чтоб словечко Его врезалось в память слушателей), — аминь, произношу вам, эта нищая вдова кинула более всех бросавших в ящик. Ибо все они клали от излишка собственного, а она от бедности собственной положила все, что имела, все пропитание родное( всю жизнь, Иисус Неизвестный xviii. )( Мк. 12, 41–42). Сердце нищей наблюдает Нищий, знает, что крайний грош времяотвремени – " вся жизнь ". Две у нее были денежки: могла бы сберечь для себя, жалеть одну; но вот дала обе. [761] Кому? В те тринадцать ящиков собиралась не милостыня скудным, а приношения на дом Господень, церковь: означает, крайнее родное дала не людям, а Богу. И солнцем засияет эта черная полушка в слове Господнем: " аминь, произношу вам ", – до границ земли и до конца пор. Xix " Поднял глаза и увидел ". Та же у Него и сейчас четкость и тишь видящего все, поэтому что все любящего взгляда, как там, в Назарете, когда Он с детским любопытством следил, как скудная дама, может быть, матерь Его, зажегши свечу, подметала комнату, чтоб отыскать потерянную драхму( Лк. 15, 8–10); или уличные детки, ссорясь от скуки, игрались то в женитьбу, то в похороны( Мт. 11, 16). Между 2-мя Агониями – чрез три дня после первой, во храме, и заранее 2-ой, в Гефсимании, – эта четкость и тишь. Если Я схожу и долиною смертной тени, не убоюсь зла, поэтому что Ты со Мной: Твой жезл и Твой посох, они успокаивают Меня.( Пс. 22, 4). Как Он мучился, мы знаем или могли бы выяснить, желая бы частично, по личному эксперименту; но никогда не спрашиваем, как Он блаженствовал. Редкие, побывавшие практически внутри урагана и чудом спасшиеся пловцы упоминают, что в крайние минутки перед тем, как разразиться смерчу, – над самою осью вертящегося с непостижимой быстротой водяного волчка-хобота, в совсем круглом меж угольно-черных разорванных туч, отверстий, блистало райски голубое небо. Ясность блаженства Господня над Агонией – это голубое небо над смерчем. Та же четкость и тишь, как в бурю на Геннисаретском озере: сделалась большая тишь.( Мк. 4, 38–39.) " Я одолел мир ". Чем? Тишиной. " После бури внушение тихого ветра – и там Господь "( iii Цар. 19, 12). Всех бурь земных тишь небесная – Он. 4. СТРАШНЫЙ СУД i И, вышедши, Иисус шел от храма; и начали к Нему воспитанники Его, чтоб представить Ему строения храма.( Мт. 24, 1.) Идучи в Вифанию, всходили, обязано быть, по западному склону горы Елеонской, откуда видимы были основания храма, с циклопическими каменными глыбами. [762] Вдруг остановились, оглянулись. И произносит Ему один из воспитанников Его: Учитель, взгляни, какие камешки и какие строения!( Мк. 13, 1.) Рабби Иешуа, впрошлом " каменщик ", naggar, мог их поставить. Видите ли все это? Истинно произношу вам, камня на кремне тут не остается; все станет разрушено.( Мт. 24, 2.) Молча, обязано быть, как бы онемев от кошмара, выслушали воспитанники предсказание и отправь далее, восходя на гору. С западной, обращенной к Иерусалиму, в те дни пустынной, вершины Елеонской горы виден был целый церковь внизу, как на ладошки, с восходящими уступами многоколонных дворов, с клубящимся над жертвенником облаком дыма, с золотым челом главного Святилища и чуток колеблемой ветром, как бы дыханием уст Господних, загадочной завесой перед входом во Святая Святых. [763] " Дело рук человеческих, изумительнейшее ", по слову Иосифа Флавия; " безмерного великолепия церковь ", по слову Тацита, [764] – творение полу-Мессии, полуразбойника, Ирода: ежели воспитанники об этом не задумывались, – задумывался, может быть, Иисус. Ii Часто, поздней весной, на Иудейских горных высотах, после таковых дневных грозовых ливней, как в тот Серый Понедельник, наступают внезапно бодрые, как бы осенние, бесконечно светлые, хрустально прозрачные дни. Может быть, и этот, предпоследний день Господень был таковой. Солнце заходило за храмом, и золото кровельных плит горело на небе, как 2-ое солнце. Тихий свет вечерний, как бы лампадный, теплился на сером стволе столетний, горными ветрами скрюченной маслины, на чьих корнях, может быть, сидел Иисус, неговорянислова, внимательно смотря на церковь, на Иерусалим, на всю свою родную землю, как любящий – на лицо любимой, перед вечной разлукой. Восемь из Двенадцати отправил, обязано быть, вперед, в лежавшую внизу, на склоне горы, Вифанию, где госпожа и горькая готовили Ему заключительную вечерю, в доме Симона Прокаженного; четыре же, – две первозванных братских четы, Петр и Андрей, Яков и Иоанн, – остались с Ним одиннаодин. Этим, лишь четверым, главным людям на земле, откроет Господь ужасающеблаженную тайну Конца. И когда Он сидел на несчастье Елеонской, прямо против храма, узнавали Его одиннаодин( втайне, Иисус Неизвестный ii. ) Петр и Яков, Иоанн и Андрей: скажи нам, когда это станет, и какой-никакой символ, когда все это обязано осуществиться?( Мк. 12, 3.). Знаем ли мы, что им ответил Иисус, желая бы лишь с примерной точностью, поэтому что очень неописуемо, чтоб наш единый, вероятный, чрез Марка, свидетель-слышатель, Петр, мог уяснить слововслово и практически чрез 40 лет подтвердить эту, у Марка – самую длинную, а у Матфея и Луки – одну из самых длинных речей Господних? Кажется, вообщем, все три очевидца самостоятельно друг от друга черпают содержание Елеонской речи из какого-то всеобщего, потерянного для нас, обязано быть, арамейского письменного родника, так что целый вопрос объединяется к тому, как уцелело в этом источнике исторически истинное прошлое о словах Иисуса. [765] iii Как бы, вообщем, мы ни ответили на этот вопрос, одно непременно: нужно быть лишенным каждого не лишь религиозного, но и исторического, и художественного вкуса, каждого " музыкального слуха " к прошлому, чтоб созидать в этом древнейшем, досиноптическом источнике, как все еще наблюдают евангельские оценки, не наиболее чем один из тех " иудео-христианских апокалипсисов ", что прогуливались по рукам заранее 66 года( истока Иудейской войны-революции), – один из тех простонародных " летучих листков ", кое-что вроде наших подпольных революционных воззваний. Стоит только сопоставить Елеонскую стиль с тем, также " подпольным воззванием ", " иудео-христианским апокалипсисом ", лишь в шикарно увеличенных размерах, который мы именуем " Откровением Иоанна ", – стоит только их сопоставить, чтоб сходу услышать, какая разница меж данными 2-мя гласами – тем, Иоанновым, лишь, и этим, Иисусовым, не лишь человечьим: там " гласа 7 громов ", а тут тихий глас, человеческий, но как наименее существенно то, чем это! Самое, может быть, " страшное – необычное " для нас в Елеонской речи о Конце конкретно то, что Иисус произносит о нем так элементарно, бесшумно, практически ни разу не возвышая гласа; произносит о космических бурях: звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются.( Мк. 13, 25), — с таковой же тишиной и ясностью, какая и в этом весенне-осеннем, хрустально-прозрачном небе над Ним вданныймомент, и в давешнем, ребячески любопытном взоре, каким следил Он, как люди бросали монеты в сокровищные " трубы ". Самое, может быть, единственное, ни на что не схожее, а поэтому и наиболее исторически истинное в Елеонской речи( кто иной мог бы так произносить, несчитая Него?) – это нечеловеческое покой. О, естественно, и в данных спокойных словах борется сердечко Его; но тяжело додуматься по чуть уловимым дрожаниям гласа, в этом, кпримеру, слове: станет таковая печаль, какой-никакой не было от истока творения… даже поныне, и( уже) не станет( Мк. 13, 19), — или в этом схожем зовущему в ночной тиши на пожар колоколу: чтό вам произношу, произношу всем: бодрствуйте, Иисус Неизвестный iii. ( Мк. 13, 37), — так же тяжело додуматься по этим чуть уловимым дрожаниям гласа о углубленно скрытом волнении Его, как по чуток скользящей на гладкой поверхности вод солнечной ряби о лишь что, может быть, перевернувшем дно океана землетрясении – о неизвестной никому " Атлантиде " на дне Атлантики. Iv " Все эти пророчества не имеют ничто всеобщего с историческим Иисусом "; [766] в них – лишь " мимолетная выдумка " или просто " глупости "; [767] лишь в душевном состоянии, " недалёком к помешательству, мог находить Иисус укрытия от овладевшего Им уныния в таковых умопомрачительных грезах ". [768] Вот с какой-никакой вышины осуждают Елеонскую стиль люди наших дней. Но и последние скептики обязаны в ней признать историческую достоверность по последней мерке 2-ух слов: о том, что Сын человеческий не знает, когда наступит Конец, и о том, что " род сей " увидит Конец. Первое словечко, о неведении Сына, очень противоречит исконному, уже первообщинному, догмату о единосущном Отцу всеведении Сына: " все послушно Мне Отцом "( Мт. 11, 27), а 2-ое очень противоречит обаятельно очевидному эксперименту: " род сей " вымер, не увидев Конца; очень оба эти слова " соблазнительны " уже для ближайших к Иисусу воспитанников, чтоб кому-нибудь из них могло придти в голову, " выдумав " их, " сочинив ", вложить в рот Господни, ежели бы слова эти не врезались в память слышавших, может быть, поэтому конкретно так неизгладимо, что были для них очень " соблазнительны ". [769] И по мерке такого как поколения одно за иным уходят, а конец решетка не начинается, и все мертвее, неподвижнее делается догмат о единосущном Отцу всеведении Сына, – обольщение растет в геометрической прогрессии. " Радуется Арий, довольствуется Евномий( злейшие еретики, отрицающие единосущность Сына Отцу) – как бы неведению Учителя ", – тоскует бл. Иероним, [770] а св. Амвросий гневается до такого, что, предвосхищая способы сегодняшних критиков, считает подлиннейшее словечко Господне лживою " вставкою ", " интерполяцией ". [771] Все это указывает лишь одно: скончавшийся, неподвижный догмат недостаточен, нужен эксперимент активный, движущийся, чтоб постигнуть, как относится Сын Божий к Отцу и Сын человеческий – к Сыну Божию, Иисус – ко Христу; эксперимент нужен во всем, а вособенности в этом – в тайне не лишь снаружи, в мире, по закону необходимости, но и в человеке, внутри наступающего, вольно человеком создаваемого Конца. Если бы лишь снаружи, в нужно поставленной точке времени, конец решетка был уже дан, то основное ограничение творчества – воля была бы нарушена. Вот отчего Сын не обязан, не может, не желает ведать, когда наступит Конец. V Судя по всеобщему для слов Господних правилу: чем неимоверней, " соблазнительней ", тем подлинней, – два эти слова – о неведении Сына и о " роде сем ", очевидце Конца( как бы мы ни понимали неясные слова: " род сей ", Иисус Неизвестный v. , – два эти слова подлинны в высшей ступени, и даже в большей, чем это видится маловерным критикам. Лев узнается по когтям; Иисус – по таковым словам. Слишком на Него схожи они, очень для Него важны, чтоб мы могли признать с таковой поспешной легкостью, с какой-никакой это совершают новые оценки, что вся меж данными 2-мя словами движущаяся, от них идущая остальная стиль о Конце – лишь слабая и топорная, " ничто всеобщего с историческим Иисусом не имеющая фальшивка ". Пусть мы не можем отгадать по евангельской записи с дословной точностью, что Иисус заявлял; но что Он желал заявить – можем. Так же, как по собственноручной подписи мы спрашиваем, чье письмо, или по двум в черной комнате блеснувшим искрам глаз, чье лицо, – так же мы могли бы выяснить и по этим двум словам, чья Елеонская стиль о Конце. Vi Два в один миг, как бы в одном дыхании, произнесенных слова – это: род сей не прейдет, как все это станет, — наступит конец решетка; и то: дня же такого или часа никто не знает, – ни Ангелы небесные, ни Сын; знает лишь Отец.( Мк. 13, 30–32.) Противоречие меж данными 2-мя словами неразрешимо, ежели " род сей ", как считает крупная дробь новейших критиков, означает: " инновационное Иисусу происхождение ". В счете глобальных эонов-веков меж концом и истоком решетка, – 40–50 лет, средняя жизнь поколения, – не " день ", не " час ", не даже секунда, а невозможная для нас мелочь, атом времени. С этой-то, наиболее чем астрономической точностью знает Иисус время Конца – " день и час ". И вот, в тот же миг, в том же дыхании: " дня же такого или часа не знает Сын ". Чтобы так возражать Себе, нужно было Ему и действительно " выйти с ума ". Весь вопрос в том, вправду ли " род сей " означает " происхождение ". Греческое словечко #947; #949; #957; #949; #940; двусмысленно; может означать: целый " род человеческий ", все " населениеземли ", или " род – происхождение ". Но в простонародно-эллинистическом языке Евангелия, koinè, 2-ой значение вероятнее. Вспомним, но, что Иисус произносит не по-гречески, а по-арамейски и что на этом языке Он мог употребить словечко наименее двусмысленное, чем #947; #949; #957; #949; #940;. Это тем вероятнее, что нужно было Ему опять-таки и действительно " выйти с ума ", чтоб мыслить, что в ближайшие 40–50 лет " кончатся эпохи язычников "( Лк. 21, 24) и " во всех народах станет проповедано Евангелие "( Мк. 13, 10). Vii Греческий язык знают Иероним и Ориген не ужаснее сегодняшних критиков, но вот и они словечко #947; #949; #957; #949; #940; понимают в значении не " рода – поколения ", а только " рода людского ", " населенияземли ", omne genus hominum. [772] " Род человеческий " не закончится, покуда не наступит конец решетка и " рода людского ": это, естественно, бессмысленное возобновление, тавтология, в том случае, ежели населениеземли одно. Но из той же Елеонской речи светло, что для Иисуса по последней мерке два населенияземли: первое – допотопное, погибшее и 2-ое – наше. Гибель другого станет или может быть подобною смерти главного: ежели не покаетесь, все так же погибнете.( Лк. 13, 3). Как было во дни Ноя( потопа), – так станет и в наступление Сына человечного.( Мк. 24, 34). Но конец главного населенияземли, Потоп, еще не был концом земного мира-космоса; может быть, не станет им и конец другого населенияземли, нашего; так же, как после главного было 2-ое, станет, может быть, и после другого – третье: " тысячелетнее королевство святых на земле ": царствовали со Христом тыщу лет.( Откр. 20, 4). " Тысяча " эта, может быть, – лишь символически-образное количество уже не нашей земной математики. Если так, то мнимое возражение меж 2-мя словами Господними – о неведении Сына и о " роде сем " – просто позволяется: " род сей не прейдет ", наше 2-ое населениеземли не закончится, " как все это станет ", – наступит конец глобальной летописи, другого космического эона, и Сын человеческий знает, когда это станет; но когда наступит крайний конец земного мира-космоса, – не знает. Viii " Бодрствуйте " – вот, видится, основное, что желает заявить Иисус не лишь воспитанникам, но и всем людям. Чтό вам произношу, произношу всем: бодрствуйте.( Мк. 13, 36). В этом недаром, естественно, у Марка крайнем слове " бодрствуйте " – как бы сторожевом, будящем колоколе – движущая держава всей Елеонской речи – то, что Иисус желает не лишь заявить, но и изготовить. Бодрствуйте… ибо не понимаете, когда наступит тот день. …Ибо не понимаете, когда придет владелец дома: вечером, в полночь, или в пение петухов, или сутра.( Мк. 13, 33, 35.) Будьте же готовы, ибо в который час не думаете, придет Сын человеческий.( Мт. 24, 44.) День Конца – как " вор, подкапывающий дом в ночи "( Мт. 24, 43); как невидимо, неслышимо " на всех, живущих по лицу земли, обретающая сеть "( Лк. 21, 36): как водинмомент " от края до края земли сверкающая молния "( Мт. 24, 27). Эту-то ключевую движущую силу всей речи – несоизмеримую с человечьим знанием, неучитываемую, непредвидимую неожиданность Конца – Иисус уничтожил бы наиболее чем астрономически четким предсказанием на ближайшие 40–50 лет – жизнь " рода этого ", поколения. Вымерло оно, а конец решетка не наступил: означает, Иисус " ошибся "? Но ежели в этом, то и во всем остальном мог ошибиться, одурачить людей случайно или намеренно, как никто никогда не врал. Тут в самом деле некто " пойдет с ума " или " глупеет ", но кто – Он или мы, – вот вопрос. Ix Очень можетбыть и даже возможно, что воспитанники сообразили " род сей " как " род – происхождение ". Если Учитель объединяет две меры: человечную – времени и божескую – вечности, то воспитанники перемешивают их. Точка зрения Конца – вечности, на которой несомненно, как бы физиологически, стоит Иисус: доэтого, чем был Авраам, Я есмь( Ио. 8, 58), — несоизмерима с точкой зрения продолжающегося времени, летописи, на которой так же несомненно физиологически стоят воспитанники. Вот отчего неминуем для них зрительный ЛОЖЬ в смешении перспектив: одна как бы вступает в иную, одна с иной пересекается; плоское делается глубочайшим, недалёкое – дальним, и напротив. Но и в этом смешении все еще различимы для нас три плана, три Конца: первый – дохристианского населенияземли; 2-ой – глобальной летописи; третий – земного решетка – космоса. И любой из данных 3-х концов возвещается как бы сторожевым, из такого решетка в этот поданным знаком – " знамением ", Иисус Неизвестный ix. : первый конец – дохристианского населенияземли – разрушением Храма( Мк. 13, 2); 2-ой конец – глобальной летописи – " мерзостью запустения, стоящею там, где не обязано "( Мк. 13, 14); третий конец – мира-космоса – " знамением Сына человечного, являющимся на небе "( Мт. 24, 30). После главного знамения начинаются " борьбы ", " смятения ", #964; #945; #961; #940; #967; #945; #953;( то, что мы именуем " революциями "), – очень знакомое нам содержание глобальной летописи. Это – правило мук( рождения), Иисус Неизвестный ix. .( #924; #954;. 13, 8). Знамение 2-ое – " гадость запустения ". Подлинный значение Даниилова пророчества( 11, 31) в арамейском подлиннике schikkuz meschomem, передан не совершенно буквально в греческом переводе: Иисус Неизвестный ix. , " гадость запустения ", поточнее " мерзостный кошмар ". Храм не поэтому " запустеет ", что станет разрушен, – он все еще может быть цел, а поэтому, что станет " осквернен " каким-то " мерзостным страхом ". Греческое существительное среднего рода #946; #948; #941; #955; #965; #947; #956; #945;, " гадость ", объединено у Марка( 13, 4) и Матфея( 24, 15) с причастием мужского рода: Иисус Неизвестный ix. , " важный ". Эта грамматическая неправильность совместно с загадочной, в скобках или на полях книжки, заметкой – как бы шепотом на ухо: " читающий да соображает " – глухо подсказывает на то, что стиль идет тут о каком-то историческом лице, чей " мерзостный кошмар " таков, что о нем и произносить невозможно, – разве лишь шепотом. [773] Кто же это таковой? Более вразумительный знак у Павла: ( день Конца не придет), доколе не появится человек беззакония, сын смерти, противящийся и превозносящийся больше только, именуемого " Богом " или " Святынею ", так что и в храме Божием сядет, как Бог, и выдавая себя за Бога.( Ii Фесс. 2, 3–4). Кажется, и в самом Евангелии имеется знак еще наиболее вразумительный: Я пришел во имя Отца Моего, и вы не принимаете Меня; ежели же другой придет во имя родное, его примете.( Ио. 5, 43.) Высшая точка достигнута человечеством в историческом лице, Христе; отчего бы и низшая точка не могла быть достигнута также в лице историческом – Антихристе? Был один человек лучше всех; станет один и ужаснее всех. Воля человека и населенияземли сделаться Богом – также, увы, что-то, нам очень знакомое: " Где будет Бог, там уже пространство Божие; где стану я, там станет первое пространство ". [774] Х Крайняя точка " родовых болей ", " мук рождения ", в человечестве, станет достигнута в явлении Антихриста. Ибо в те дни таковая станет печаль, #952; #955; #953; #968; #953; #962;, какой-никакой не было от истока творения… даже поныне, и уже не станет. И, ежели бы Господь не уменьшил тех дней, то не спаслась бы никакая плоть.( Мк. 13, 19–20.) Кажется, и эта необычная " печаль " также нам очень знакома. Будет на земле угнетение народов и сомнение; и море восшумит и возмутится. Люди будут издыхать от ужаса и ожидания( бедствий) будущих на вселенную, ибо силы небесные поколеблются.( Лк. 21, 25–26.) И тогда увидят Сына человечного, будущего на облаках, с мощью и славою великою.( Мк. 13, 26.) Это уже третий, крайний Конец – земного мира-космоса. Где станет мертвоетело, там соберутся соколы.( Мт. 24, 28). Или поточнее, ужаснее: " Где станет падаль, Иисус Неизвестный Х. , туда слетятся коршуны-стервятники ". Римских легионов соколы на мертвоетело Израиля – это видение главного Конца повторяется и в последующих 2-ух, как в безгранично увеличивающих зеркалах: силы разрушения человечные – Войны, Революции – на мертвоетело населенияземли, а силы космические – на мертвоетело Земли. Большего величия в простоте никогда не достигало человечное словечко: никогда человек не заявлял так, как этот Человек.( Ио. 7, 46.) Xi Страшен Конец для погибающих, а для спасаемых желанен. Когда же начнет осуществляться то, восклонитесь и подымите головы ваши, поэтому что приблизилось освобождение ваше.( Лк. 21, 28.) От смоковницы берите схожесть: ежели ветки ея наливаются соком( пускают листья), то знайте, что вблизи лето.( Мк. 13, 28.) Так и вы, когда увидите то сбывающимся, знайте, что вблизи царствие Божие( Лк. 21, 31), — " лето Господне, блаженное ". Здесь конец " родовых болей ". Женщина, когда рожает, страдает, поэтому что пришел час ее; когда же родит младенца, уже не незабывает мук, — ( то же словечко #952; #955; #943; #968; #953; #962;, " мучение родов ", и тут, о крайнем конце – земного мира-космоса, как там, о главном Конце – глобальной летописи), — мук уже не незабывает от веселья, что родился человек в мир. Так и вы сейчас имеете грусть; но Я увижу вас снова, и возрадуется сердечко ваше, и веселья вашей никто не отнимет у вас.( Ио. 16, 21–22.) Знайте же, что вблизи, при дверях( Мк. 13, 29), — этим все наступает и заканчивается в Блаженной Вести, Евангелии. Здесь, на несчастье Елеонской, так же, как там, на несчастье Блаженств, — счастливы нищие… ибо их имеется царствие небесное; счастливы вопящие, ибо утешатся; счастливы кроткие, ибо наследуют землю.( Мт. 5, 3–6.) Здесь конец " родовых болей " – появление королевства Божия на земле, как на небе. Xii Время Конца для самого Иисуса не известно неподвижно в догмате, а непрерывно движется в эксперименте; то приближается, то удаляется, глядя по тому, желают ли Конца люди или не желают. Сколько раз Я хотел… и вы не захотели!( Мт. 23, 37) Если бы так захотели, как Он, то Конец наступил бы вданныймомент. Очень возможно, что тут, на несчастье Елеонской, Иисус уже не произнес бы в том значении, как в Кесарии Филипповой: имеется некие из стоящих тут, какие не вкусят погибели, как уже увидят Сына человечного, будущего в царствии Своем.( Мт. 16, 28.) Но ежели бы и тут воспитанники спросили Его: " Может ли королевство Божие настать вданныймомент? " – Он, возможно, ответил бы: " Может ". Так оно и имеется – непостижимо для нас: ежели бы хоть один человек был с Ним до конца, до креста, – королевство Божие могло бы настать вданныймомент. Xiii Надо истину заявить: умнейшие люди наших дней осуждают Елеонскую стиль с вышины достаточно глупого величия. Мысль о Конце для них – " абсурд ". Почему? Самые четкие, научные вероятия – за то, что планета Земля так же станет обладать конец, как имела правило; что большое животное, населениеземли, так же не вечно, как маленькое животное, человек, и что когда-либо сдунута станет с лица Земли вся человеческая пыль Неземным Дыханием. Если же мысль о Конце – " абсурд ", то, может быть, лишь поэтому, что Конец нам видится очень дальним: " на наш век хватит, а после нас наводнение ". Но как бы ни был Конец отдален, все кругом нас и в нас поменяется безотлагательно же, в том или другом значении, глядя по тому, захотим ли мы или не захотим Конца. Человек – единственное на земле вещество, знающее погибель. В жизни всякого человека начинается таковая минутка, когда он внезапно выяснит, соображает погибель не снаружи, а внутри; наблюдает ее лицом к лицу, и все для него внезапно освещается ужасным, " белоснежным светом погибели ". С данной лишь минутки и перестает человек быть животным. Может быть, таковая же минутка настала и в жизни только населенияземли, закончило и оно быть животным, и все для него осветилось внезапно новеньким " белоснежным светом " Конца; как бы новенькая категория бытия, таковая же главная, как место и время, вошла в населениеземли, лишь произнес Иисус на несчастье Елеонской эти три слова: тогда придет конец.( Мт. 24, 14). Xiv Кажется времяотвремени, что злейшие враги Господни поближе вданныймомент к христианской эсхатологии – религиозному эксперименту Конца, чем очень благоприятные христиане. Взрывчатая держава всех революций( а что мы вступили вданныймомент в революционную зону и выйдем из нее не быстро, это, видится, сообразили все), взрывчатая держава эта имеется не что другое, как секретная, демонически извращенная, но, может быть, все еще в глубочайших корнях собственных христианская эсхатология, эмоция Конца. Кто-то из евангельских критиков, вынужденный употребить, разговаривая о конце решетка, словечко zuzammenbruch, " катастрофа только ", так же не подозревает, что произносит на языке общественной революции, как Маркс, используя то же словечко, не подозревает, что произносит на языке христианской эсхатологии: оба, как мольеровский горожанин, не знают, что " молвят прозой ". Но что бы ни разговаривали главари бесчисленных, вовлеченных в социальную революцию насекомоподобных человеческих множеств – данной " саранчи " Апокалипсиса, – от них самих пахнет уже вданныймомент вулканической серой Конца. И в строго полыхающем над нами зареве общественного пожара преломляется в красноватый свет демонической революции все еще, может быть, белоснежный свет Революции Божественной. Xv О, ежели бы лишь могли мы взятьвтолк, как следует, Елеонскую стиль о Конце, мы, может быть, спаслись бы! Так элементарно, что и ребенку ясно, и с таковым снова величием, какого никогда не достигало человечное словечко, рисует Господь Страшный Суд. Когда же придет Сын человеческий во известности Своей, и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на трон славы Своей; и соберутся перед Ним все народы; и отделит одних от остальных, как пастырь изолирует овец от козлов. И поставит овец по правую сторону от Себя, а козлов – по левую. …И скажет тем, кто по левую сторону: идите От Меня, проклятые, в пламя вечный… Ибо жаждал Я, и вы не отдали Мне имеется; стремился, и вы не напоили Меня; наг был, и не надели Меня; нездоров и в темнице, и не побывали Меня. Тогда… те скажут Ему в протест: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или желающим, или странником, или голым, или нездоровым, или в темнице, и не послужили Тебе? И скажет им: подлинно произношу вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших( самых маленьких, Иисус Неизвестный xv. ), то не сделали Мне.( Мт. 25, 31–41.) Где это могли бы взятьвтолк люди лучше только? В церквах? Нет, в революционных подпольях, на каторгах, в тюрьмах, в клиниках, в общественных домах, – везде, где человек раздавлен большим соц гнетом. Детская и простонародная, как какбудто для вандалов и дикарей написанная, картина Страшного Суда делается внезапно исполинской и действительнейшей картиной глобальной летописи. Ныне суд миру сему.( Ио. 12, 31.) Самое недалёкое к нам, нынешнее – завтрашнее, – то, что мы именуем " общественной проблемой ", решается " сейчас ", сейчас, на Страшном Суде глобальной летописи, в нескончаемом Пришествии – Присутствии Господа( греческое словечко parousia для данных 2-ух мнений одно). Каждый сытный, обеспеченный, праздный – в каждом трудящемся, нищем, голодном внезапно выяснит Его, Сына человечного, Брата человечного. Больше брать на себя " социальную проблему ", более в нее воплотиться невозможно, чем это делает Он; людям невозможно светлее заявить, чем Он произносит: " Будет ли сходство ваше в рабстве, нелюбви, погибели или в воле, в любви, в жизни вечной; станет ли сходство ваше дьявольским или божеским – этот вопрос – Я ". Именно тут, как нигде, конкретно вданныймомент, как никогда, в наши конкретно глаза, как в ничьи, заглянул Иисус Неизвестный. 5. ИУДА ПРЕДАТЕЛЬ i После речи о Конце сошел Иисус с вершины Елеонской горы в лежавшее на склоне ее селение Вифанию, где была для Него изготовлена вечеря в доме Симона Прокаженного. И, когда возлежал Он, — пришла дама с алебастровым сосудом решетка, чистого, драгоценного; и, разбив сосуд, возлила Ему на голову.( Мк. 14, 3). Мировое масло, изготовляемое из нарда, благовонного, на высотах Гималаи возрастающего злака, ценилось на вес золота. Вот какая великолепие Нищему! Тонкое горлышко сосуда, обязано быть, в облике амфоры, из белого восточного оникса-алебастра дама ломает, чтоб густое миро текло обильнее, и сосуд никому уже не мог стать. [775] Сердце родное у ног Его разбила бы так же, ежели б могла. И дом наполнился благоуханием.( Ио. 12, 3). Дом Прокаженного, смердящего, – только населенияземли, – наполнился благоуханием чистейшего решетка – крайней на земле к Сыну человеческому, не мужской, а дамской любви. Ii Кто эта дама? В i и ii Евангелиях – неизвестная, желая и знаменитая Господом: где ни станет во всем мире проповедана сия Блаженная Весть, произнесено станет и в память ее о том, что она сделала( Мк. 13, 9), — но людьми забытая, безызвестная. В iii Евангелии( 7, 36) – " грешница ", по истолкованию Отцов, грядущая большая святая горькая Магдалина, из которой вышло " 7 демонов "( Лк. 8, 2), она же – помилованная Господом " супруга прелюбодейная ", #956; #959; #953; #967; #959; #955; #943; #962;; [776] а в iv Евангелии( 12, 1–3) – горькая Вифанийская, сестра Лазаря. Все 4 очевидца как какбудто желают припомнить забытую, выяснить неизвестную, увидеть ее лицо в сумерках Вифанийского вечера, – желают и не имеютвсешансы: очень, обязано быть, глубочайшая секрет меж Ним и ею, Женихом и женой, – первой услышавшей полуночный клик: вот, жених идет; выходите навстречу ему!( Мт. 25, 6.) В сумерках смертного вечера и воскресного утра загадочно соединяются для нас эти 4 дамских лица. Первое вещество человечное, увидевшее Господа, – не он, а она; не Петр, не Иоанн, а горькая. Рядом с Иисусом – горькая; вблизи с Неизвестным – Неизвестная. Iii Лучше всех воспитанников поняла бы, может быть, она, отчего Иисус, идучи на погибель – воскресение, произносит о " муке родов " – начале Конца( " это правило мук рождения ", Иисус Неизвестный iii. , Мк. 12, 8) – для всей земли-матери, рождающей королевство Божие, и для одной рождающей дамы: страдает дама, когда рожает, поэтому что пришел час ее; когда же родит младенца, уже не незабывает мук от веселья.( Ио. 16, 21.) …Рано утром, когда еще было темно… горькая стояла у гроба и рыдала. Сердце ее разрывалось от пытки, как брюхо рождающей. ( Вдруг) оглянулась и увидела Иисуса, стоящего( за нею), но не выяснила, что это Иисус… …Он же произносит ей: " горькая! " Она, оглянувшись( опять), произносит Ему: " Раввуни! "( Ио. 20, 1–16) И уже не незабывает пытки от веселья, — поэтому что родился человек в мир.( Ио. 16, 21), — Человек воскрес. Две Марии: одна – в начале жизни, иная – в конце; та родила, эта первая увидела Воскресшего, Сына – Брата – Жениха как бы воскрешает, опять рожает из времени в бесконечность Мать – Сестра – Невеста. Вот что сделала горькая Неизвестная на Вифанийской вечере. Тело мое изготовила она к погребению( Мк. 13, 8), — " и к Воскресению ", – мог бы Он заявить. Как это сделала, мы не знаем, поэтому что этого не знают и наши очевидцы; знают лишь – и мы могли бы выяснить, – чем сделала: побеждающей погибель любовью. Iv Многое еще владею заявить вам, но вы сейчас не сможете поместить.( Ио. 16, 12.) Будучи же кем-то спрошен, когда придет царствие Божие, Господь произнес: когда два будут одно, Иисус Неизвестный iv. …и мужское станет как женское, и не станет ни мужского, ни дамского. [777] Но слова этого не сообразили они, и оно было заперто от них, чтоб они не постигли его, а спросить Его… опасались.( Лк. 9, 45.) Так и мы опасаемся спросить Его о том, что означает для Него самого: будут два одна плоть.( Мт. 19, 5.) " Ты прекраснее Сынов человеческих( Пс. 44–45, 3). Чем же краса Его более всех красот решетка? Тем, что она – ни мужская, ни женская, но „сочетание мужского и дамского в прекраснейшую гармонию“( Гераклит). [778] Он в Ней. Она в Нем; Вечная Женственность – в Мужественности Вечной: Два – Одно, Иисус Неизвестный iv. . Любит Иисуса горькая, Неизвестного – Неизвестная. Нет слова на языке человечном для данной любви; но насколько бы мы ни уходили от нее, насколько бы ни забывали о ней – вспомним когда-либо, что лишь эта влюбленность выручит мир. [779] v …Миро возлила Ему на голову. Некоторые же вознегодовали и разговаривали меж собою: к чему таковая растрата решетка? Ибо разрешено бы реализовать ее наиболее чем за триста динариев и раздать нищим. И роптали на нее.( Мк. 14, 3–5.) Кто эти " ропщущие ", у Марка не произнесено, а у Иоанна( 12, 4): " один из воспитанников Его, Иуда ". Вслух, может быть, выложил он то, что про себя задумывались все. Оставь ее, Иисус Неизвестный v. , – прямо в лицо ему одному произносит Иисус. [780] Нищих постоянно имеете с собой, а меня не постоянно.( Ио. 12, 7–8.) Вот что Иуда не знает о Нем, но знает горькая: не было такового, как Он, никогда, и не станет; Он – один-единственный Возлюбленный. Vi К ранним Галилейским дням служения Господня относит Лука миропомазание. Но судя по совпадению имен: " Симон Прокаженный " в первых 2-ух Евангелиях и " Симон фарисей " у Луки( 7, 40); судя втомжедухе по тому, что тут дама не возливает решетка Иисусу на голову, как у Марка и Матфея, а умащает лапти его и отирает их волосами; судя, вконцеконцов, по тому, что град, где это проистекает, в iii Евангелии – элементарно " град ", без имени, чтό на арамейском языке( а первоисточник Луки также, естественно, арамейский) означает практически постоянно " Иерусалим ", – судя по всем этим признакам, Галилейская вечеря Луки поближе к Вифанийской, чем задумывается он сам или желал бы, чтоб задумывались мы. [781] …Женщина такого городка, былая грешницей, спросив, что Он возлежит в доме фарисея, принесла алебастровый, с миром, сосуд и, ставши сзади, у ног Его, — ( лапти у возлежащих босые, – обувь снимается перед тем, чтоб возлечь, – протянуты обратно), — и плача, истока обливать лапти Его слезами и отирать волосами головы собственной; и целовала лапти Его, и умащала их миром. Видя же то, фарисей, пригласивший Его, произнес сам в себе. ежели бы Он был пророк, — ( в наилучших кодексах, — Иисус Неизвестный vi. , " тот самый-самый Пророк ", " Мессия ") — то знал бы, кто и какая( дама) прикасается к Нему, ибо она – грешница.( Лк. 7, 37–39.) …Женщина! где твои обвинители? никто не осудил Тебя? …Никто, Господи! – И я не осуждаю Тебя, — мог бы заявить Иисус и данной Галилейской грешнице, так же как той, Иерусалимской " супруге прелюбодейной "( Ио. 8, 10–11). " Здесь безнаказанность греха позволяется; очень тяжкий грех очень просто прощается ", – соблазнится бл. Августин совместно со всею Церковью iii–iv века и захотит выбросить из Евангелия эту жемчужину, как сор. [782] Так же могли бы соблазниться Иуда и Симон фарисей. Vii Две любви: мужская и женская, жадная и щедрая, Симона-Иуды и грешницы. Две любви ассоциирует Господь: Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на лапти не дал, а она слезами облила Мне лапти и волосами головы собственной отерла. Ты целования не дал Мне, а она с тех пор, как Я пришел, не перестает целовать у Меня лапти. Маслом ты Мне головы не помазал, а она Мне лапти помазала миром. А поэтому произношу тебе: прощаются грехи ее почтивсе за то, что она возлюбила немало; а кому прощается недостаточно, тот недостаточно обожает. И произнес ей: прощаются тебе грехи… …Вера твоя выручила тебя; иди с миром.( Лк. 7, 44–50). Больше, чем ей, никому никогда не прощалось, поэтому что более, чем она, никто никогда не обожал. Viii Знает ли она, что делает, возливая миро на голову Его( по главным двум синоптикам)? Древле Самуил пророк, возлив бальзам на голову Саула, произнес: вот, Господь помазал тебя в короли над Израилем.( I Цар. 10, 1). " Ныне же Мессию помазала в короли блудница ", – мог поразмыслить Иуда. Первая капля вифанийского решетка для него та крайняя капля, от которой чара чрез край переливается. " Тело мое умастила вперед к погребению ", – слышится, может быть, Иуде крайнее отрицание Царя-Мессии от Царства. " Сам Себя хоронит живьем, и не лишь Себя, но и только Израиля ", – мог поразмыслить Иуда и договориться с Гананом: лучше, чтобы один человек погиб за людей, ежели чтобы целый люд умер.( Ио. 11, 50). " Друг ", Иуда, и неприятель, Ганан, соединились, как два конца одной веревки, стянувшиеся в мертвую петлю на шее Христа. Ix Что за человек Иуда? " Bop ", – даетответ Иоанн или один из " Иоаннов ", неизвестных творцов iv Евангелия. " Хочет Иуда компенсировать убыток, доставленный ему, как он задумывается, тратою решетка на Вифанийской вечере ", – доводит бл. Иероним этот очень обычный протест до крайней плоскости и грубости. [783] Сколько вы дадите Мне, чтобы я вам кинул Его? — торгуется Иуда в i Евангелии. Как же такового негодяя мог выбрать Иисус в воспитанники? Вспомним, как вышло избрание. На гору взошел и позвал к Себе, кого Сам желал; и пришли к Нему. И поставил( из них) Двенадцать, чтобы были с Ним и чтоб высылать их на проповедь.( Мк. 3, 13–14). " Сам желал " Иуду, " вора " и негодяя; " сам позвал его к Себе "? Или в нем одном ошибся, не узнал его 1-го Сердцеведец, смотрящий всех людей насквозь? ( Людям) не вверял Себя, поэтому что знал всех, и не имел нищеты, чтоб кто свидетельствовал о человеке, ибо Сам знал, что в человеке( Ио. 2, 24–25). Нет, не ошибся: знал Иисус от начала… кто кинет Его. …Не двенадцать ли вас выбрал Я? Но один из вас – диавол( Ио. 6, 64, 70), — произносит об Иуде за год уже до предательства и в заключительную ночь, за минутку перед тем, как в Иуду " вошел сатана ": Я знаю тех, кого выбрал.( Ио. 13, 18.) " Диавола " выбрал и послал на проповедь королевства Божия; " администрация прогонять демонов " дал " диаволу "( Мк. 3, 15); произнес и ему в числе остальных воспитанников: сядете на 12-ти престолах осуждать двенадцать колен Израилевых.( Мт. 19, 28.) То же скажет и в заключительную ночь, за минутку до предательства( Лк. 22, 3, 30). Все это, – " да сбудется Писание ". Сын человеческий идет, как писано о Нем( Мк. 14, 21). Сказываю же вам( о том) сейчас, доэтого чем сбылось, чтобы, когда сбудется, вы поверили, что это Я.( Ио. 13, 19.) Взваливать на Промысел Божий то, что интеллекту человеческому почему-то, а сердцу – кощунственно, разъяснять невнятное явление непонятнейшим предсказанием не означает ли улаживать уравнение с 2-мя неизвестными, разгадывать одну загадку, черную, иной, темнейшею? Вывод из только этого лишь один: камешки в Иуду нужно бросать осторожнее, – очень к нему недалёк Иисус. Х Память о том, что вправду побудило Иуду изменить Иисуса, заглохла уже в самих Евангелиях, " Воспоминаниях Апостолов ", а может быть, и ранее, еще до евангельских записей. Кажется, реальной предпосылки Иудина предательства евангелисты не знают, не помнят или не желают вспоминать, может быть, поэтому, что это очень ужасно, " заманчиво " для них, или поэтому, что знают, что " произносить только всем не обязано "( Ориген). Только повторяют: " один из Двенадцати, один из Двенадцати ", – любой раз с новеньким, все огромным сомнением и страхом. Кажется, все другие Одиннадцать не наблюдают Иуды: он вне поля их зрения, как бы под шапкой-невидимкой; не наблюдают его, не знают, не понимают до крайней минутки предательства. Он для них ничем не различается от них самих. И даже позже, когда уже кинет, – не увидят, может быть, поэтому, что зло для блага вообщем невидимо, непознаваемо: внутренним лишь экспериментом воли, деяния познается настоящее, внутреннее вещество блага и зла; хорошего знает, наблюдает не снаружи, а внутри лишь хороший, сердитого – лишь сердитый. Что для человека наиболее невидимое, непознаваемое, – Бог? Нет, бес. Он-то, может быть, когда вошел в Иуду, и покрыл его своею шапкой-невидимкой. Образ Иуды, каким он является в евангельских свидетельствах, – лишь невнятное страшилище. Но, ежели б мы могли заглянуть в то, что вправду было в этом предательстве, то, может быть, мы узрели бы в нем проблему зла, поставленную так, как более нигде и никогда в человечестве. Камни в Иуду нужно бы нам бросать осторожнее: очень, увы, вблизи к нему все населениеземли. Только в себя заглянув бесстрашно-глубоко, мы, может быть, увидим и спрашиваем Предателя. Xi Кажется, к загадке Иуды разрешено бы и в самом Евангелии, – ежели бы мы читали его не нашими слепыми очами, а зрячими, – отыскать потерянный или намеренно в воду запущенный ключ. Прозвище Иуды – не 2-ое имя, а лишь прозвание( это принципиально) – isch qarjot состоит из 2-ух слов: первое, isch, на арамейском языке означает или означало как-то, еще до пор Иисусовых( но смысл это могло и позже сохраниться): " муж ", " человек "; 2-ое словечко: quarioth или querioth – имя чрезвычайно старого городка в колене Иудином( Иис. Нав. 15, 25), в дальнем и безлюдном южном конце Иудеи, за Эброном, к востоку от Газы. [784] Шли к Нему втомжедухе( люди) вследствии Иордана… в большом множестве.( Мк. 3, 8). " Из-за Иордана " и означает: " из колена Иудина ", где находился Кариот. В прозвание этом не брезжит ли память об исторически живом лице Иуды, о главном и основном от него впечатлении зрительном: " чистый " еврей посреди " грязных " – всех других воспитанников Иисуса, людей из Галилеи, " Округи язычников "? Это, возможно, по лицу Иуды следовательно сходу. Есть такие иудейские лица, на которых отпечатлелось в одном человеке все племя, как в чекане монеты – лицо сударя. " Я – купированный из обрезанных. Иудей из Иудеев ", – не мог ли бы о себе заявить и Иуда, как Павел? Кажется, вообщем выяснить – увидеть Иуду чрез Павла проще только. Сам Иисус – также " из колена Иудина ", также " чистый " Иудей; это не лишь во времени, но и в вечности вспомнится: вот лев из колена Иудина, корень Давидов, одолел.( Откр. 5, 5.) Издали пришел к Человеку из Назарета человек из Кериота, вследствии Эброна – в Галилею и, " все оставив, пошел за Ним ". Вот, мы оставили все и отправь за Тобой( Мт. 19, 27), мог бы заявить Иуда, как Петр. Если же, по слову Марка, " сам Иисус захотел его, позвал к Себе ", выбрал поначалу в просторный круг воспитанников, а позже в узкий, Двенадцати, совместно с Петром и Иоанном, то было, обязано быть, кое-что в Иуде, что влекло к нему Иисуса. Что же конкретно? Кажется, прав Иоанн: кое-что " знал от истока " Иисус об Иуде, – не то, естественно, что он кинет Его, а то, что может изменить, как никто, но и предан может быть, как никто. Если так, то, может быть, сам Иисус " захотел " Иуду, полюбил его поэтому, что ощутил в нем наибольшую вероятность блага или зла, точку противодействия величайшую во всем Израиле – во всем человечестве. Понял бы, возможно, Иуда лучше всех воспитанников, что означает: от Иудеев избавление.( Ио. 4, 22.) Понял, может быть, и человек Иисус, что в человеке Иуде – Иуда-племя – Иуда-человечество; что избавить 1-го Иуду означает избавить всех. Он же, приняв кусочек, безотлагательно получился, а была ночь( Ио. 13, 30). Все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь( Мк. 14, 27), — " все предадите Меня ". Мог Иуда изменить – и не изменить: был волен. Если бы не кинул, остался предан до конца, – как ведать, не пришло ли королевство Божие вданныймомент! Страшная секрет блага и зла в Иуде, человеке и человечестве, – секрет бесконечной любви – свободы во Христе. Xii Папий, епископ Иерапольский( 150 г.), сберег не записанное какбудто бы в Евангелии, от " воспитанников Иоанновых " идущее, разумеется, дерзко искаженное, но все же для нас драгоценное словечко Господне о королевстве Божием; станет в те дни так плодородна земля, что и хищные звери, питаясь лишь плодами земли, сделаются кроткими, возлюбят друг друга и человеку будут во всем покорствовать. Это означает: в королевстве Божием закончится сражение человека с природой, опять станет меж ними нескончаемый мир, таковой же, как был в раю. " Как это может быть? " – засомневался Иуда. И произнес Господь: те это увидят, кто в королевство Божие войдет. Videbunt, qui veniant in illa [785] Этим-то колебанием и наступает разрыв меж воспитанником и Учителем, как малою трещиной – большая бездна. Есть и в iv Евангелии знак на то, что разрыв проходит конкретно тут, по полосы королевства Божия; что тут же и крайний корень предательства. " Диаволом " Иисус именует Иуду, поэтому что " знает от истока, кто кинет Его ", – за год еще до предательства, после такого, что вышло на несчастье Хлебов, где королевство Божие пришло бы вданныймомент, как мог мыслить Иуда, – ежели бы Иисус людьми и Богом предложенного Ему Царства не отверг. Может быть, Иуда Галилеянин – неправильный Мессия тех дней – подобен на Иуду Искариота: оба " зелоты-ревнители ", против римской власти бунтари – " революционеры ", по-нашему. Главная царапина обоих – нетерпеливое, со дня на день, с часу на час, ожидание королевства Божия. " Скоро, еще во дни жизни нашей, да приидет Мессия( Помазанник, Царь) и да высвободит люд собственный ", – в данной святейшей мольбе Израиля основное словечко для обоих Иуд – " быстро ". [786] Все одинаково, одолеть или пропасть, лишь бы быстрей, – не завтра, а сейчас – вданныймомент. Если так, то ясно, отчего Иуда пришел к Иисусу в те дни, когда задумывались все, что королевство Божие наступит " вданныймомент "( Лк. 19, 11), и отошел от Него, когда сообразил, что не вданныймомент, – навечно отсрочено. Царство Божие станет 10 девам аналогично, бравшим светильники свои и вышедшим навстречу жениху…. Но как жених замедлил, то задремали все и заснули.( Мт. 25, 1, 5.) Все, несчитая одной, жениху не простившей: ежели бы более обожал, – не замедлил бы. Эта одна " разумная дева ", или сумасшедшая, – воротила Иуды. Воля его – ужасная повивальная бабушка королевства Божия: " пытками родов " мессианских принудить желает пришествие Царства, как бы брюхо мамы рассечь, чтоб побыстрее родился ребенок. Что делаешь, делай быстрей( Ио. 13, 27), — может быть, угадал Иисус и с горькой усмешкой выложил секретную мысль Иуды о Нем. Больше всех воспитанников веровал Иуда в королевство Божие и засомневался в нем более всех. Xiii Павловы пути обратны Иудиным, но в одной точке соприкасаются. Савл! Савл! что ты гонишь Меня? …Трудно тебе идти против рожна.( Д. А. 9, 4–5). Понял Савл, что тяжело: ослеп – прозрел. Иуда не сообразил: слеп до конца; пошел на рожон, как бешеный бык, и накололся насмерть. Павел сделал отбор меж законодательством и волей; Иуда не сделал: пожизненно меж ними колеблется; кинул поначалу закон, а позже – свободу. Два предательства: первое желает искупить вторым. Званый, но не лучший; посетитель на брачном пиру в одежде небрачной. Друг! как ты вошел сюда? …возьмите его и киньте во тьму наружную.( Мт. 22, 12–13). " Блажен, кто не соблазнится о Мне ", – произнес Иисус о Предтече( Мт. 11, 6); мог бы заявить и о Предателе. Чем " соблазнился " Иуда? Тем же, чем Савл, – " соблазном " и " безумием " Креста: " проклят Висящий на древе ". Павел победил обольщение; не победил Иуда. Павел поверил; не поверил Иуда, что Иисус воскрес, и благословен Проклятый. Тайна Иуды – секрет только Иудейства: преданность Ягве, Супругу – измена Мессии, Возлюбленному, – " Соблазнителю ", " Обманщику ", mesith, как назовет Иисуса Талмуд, нескончаемая книжка Иуды-племени – " Вечного Жида " во глобальной летописи. Все еще жив для Иудейства и разумен нелепый вопрос: " Кто кого кинул, Иуда – Христа или Иисус – Иуду? " Я хотел бы отлученным быть от Мессии( Христа) за братьев моих, родных мне по плоти, – Израильтян( Рим. 9, 3–4), — могли бы заявить оба Иуды, человек и племя, так же, как Павел. " В грязь втоптал наиболее святое, что было в Израиле, – Закон ", – могли бы заявить об Иисусе оба Иуды, так же, как Савл. Чем подкуплен Иуда? Золотом? Нет, спасением Израиля: " Лучше, чтоб один человек погиб за всех, ежели чтоб целый люд умер ". В этом Иуда с Гананом встретились, " друг " – с противником; два конца веревки соединились и затянулись в мертвую петлю предательства. Xiv В одной точке, в одном миге – вечности, два лица – Иуды и Христа – сближены так, что разрешено их увидеть или не увидеть, взятьвтолк или не взятьвтолк, лишь совместно. Вместе нужно их увидеть, чтоб взятьвтолк не отвлеченно-догматически, а исторически-опытно Страсти Господни. А для этого нужно держатьвголове, что Иисус не знал наверняка, – не мог, не желал, не обязан был ведать до крайней минутки, кинет ли Его Иуда или не кинет. Этого не знал Иисус, может быть, поэтому, что и сам Иуда не знал; знал лишь, что нужно " делать быстрей ". Но не делал, ужасно мешкал; нетерпеливый во всем лишь это вытерпел. За год еще до предательства, когда по Умножении хлебов " почтивсе из воспитанников Иисуса отошли от Него "( Ио. 6, 66), – как просто и элементарно мог бы Он заявить Иуде: " Отойди и ты "; но вот не произнес и не скажет до крайнего лобзания, которым тот кинет Его в Гефсимании. Друг! для что ты пришел?( Мт. 26, 50) В греческом подлиннике. Иисус Неизвестный xiv. – более, чем " друг ", практически " брат ". Как просто и элементарно мог бы тогда же отступить Иуда; но не отошел и не отойдет, станет предан до конца – до предательства. Любит Большой создатель крепчайшие, практически резцу не поддающиеся мраморы; Большой военачальник обожает опаснейшие бои: так, может быть, Иисус обожает Иуду. Не было ли таковых минут, когда Он обожал Иуду более, чем Петра, чем Иоанна; более веровал в него, чем в них? Горе тому человеку, которым Сын человеческий предается: лучше бы тому человеку не родиться.( Мк. 14, 21) Это означает: Иуда Предатель – Иуда Несчастный. Самый несчастный из людей – он. Мог ли его оставить Иисус? Если Сын человеческий пришел, чтоб отыскать потерянное, избавить погибшее, мог ли Он оставить погибавшего так, как никто никогда не погибал? Очень углубленно разъясняет Ориген: Иисус не покинул Иуду поэтому, что " до крайней минутки доверял ", что он может избавиться. [787] xv " Диаволом " назван Иуда, Петр – " сатаною "; в чем-то на один миг они близнецы, двойники, практически неразличимые, – как сатана от беса? Нет, как один слабый и грешный человек – от иного, такового же грешного и слабого. Да и все другие воспитанники, может быть, не лучше и не ужаснее данных 2-ух: двенадцать Петров – двенадцать Иуд. Петр от Господа " отрекся " – также кинул Его, но раскаялся впору. Петр мог быть Иудой. Иуда – Петром; меж ними отдаление, может быть, наименьшее, чем это нам видится. Верил Иисус в обоих и обоих обожал до конца. [788] Если же в Иуде " ошибся ", то опечатка эта человеческая дает мерку любви Его, священной. Нет более той любви, как ежели кто положит душу свою за товарищей собственных.( Ио. 15, 13.) Душу Свою не положил ли Господь за " друга " Своего, Иуду? Xvi Но чем более Иисус обожает Иуду, тем более тот терпетьнеможет Его, и медлительно зреет горьковатый плод предательства под черным солнцем нелюбви. Когда же созрел, – голову, обязано быть, растерял Иуда, ощущая, какая дана ему администрация и воля: судьбы Израиля, судьбы решетка он один решит на веки веков. Этой-то свободы, видится, и не вынес Иуда: сделался инструментом зла нечеловеческого: " вошел в него сатана ". Остался ли в нем или получился, мы не знаем. Сделав чрез него дело родное, может быть, кинул его, как выжатый плод или пустую личину. Крайнее зло нераскаянно, поэтому что тут, на земле, практически постоянно счастливо: счастлив Ганан, Иуда несчастен. Крайнего зла, адского, видится, не было в нем; было лишь среднее зло, человечное, чтό еще страшнее, естественно, как мерка только населенияземли. Суток не пройдет от предательства, как Иуда уже раскается: согрешил я, предав кровь неповинную. Страшным трибуналом осудит себя и наказывает: пошел и удавился.( Мт. 27, 4–5.) Тело Распятого станет еще спадать на кресте, когда тело Предателя уже повиснет на петле. Всовывая шею в петлю, сообразил ли Иуда, что означает: " проклят висящий на древе "? Начал отлично, кончил плохо; но и в конце, как и в начале, все еще – " один из Двенадцати ". Пришел к Иисусу, ушел от Него, и снова пришел; полюбил Его, возненавидел – и снова полюбил. И на ужасном конце Иуды все еще незабываемый, темным сиянием блистающий символ славы апостольской. Xvii Проклят Иуда людьми поэтому, может быть, что очень людям недалёк. Да, как это ни ужасно заявить, – стоит любому из нас лишь заглянуть в себя глубже, чтоб увидеть Предателя: все, кто как-то в детстве веровал во Христа, а позже отрекся от Него – " кинул " Его, – " Иуды " частично. [789] " Сыном смерти ", Иисус Неизвестный xvii. , именует Господь Иуду( Ио. 17, 12). Слово это переводит Лютер не буквально, но углубленно: Потерянное дитя, das verlorene kind. [790] " Блудного Сына " принял отец и простил. Есть, может быть, в каждом из нас " Иудин кусок ", " блудный Сын ", " потерянное дитя ", или " Сын смерти ". " Господь Иуду простит ", – этого мы не смеем заявить, но и " не простит " также заявить не смеем. Все, что дает мне Отец, ко мне прибывает, и приходящего ко Мне не изгоню вон( Ио. 6, 37), — это, может быть, не лишь об Иуде произнесено, но и о нас всех. 6. ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ i В ночь со Среды на Четверг Иуда, " один из Двенадцати " – " один из Двенадцати ", повторяют все 4 очевидца с возрастающим сомнением и страхом, – пошел к первосвященникам и обещал им " находить комфортного времени, чтоб изменить им Иисуса вдалеке от народа ". Если те, по свидетельству Луки( 22, 4–6), этому " обрадовались ", то поэтому, естественно, что знали, что поймать Иисуса без " возмущения народного " разрешено было лишь так – не снаружи, мощью, а внутри, предательством, – дьявольским ложью любви поймать Его водинмомент, как птицелов прикрывает птицу невидимой сетью. Лучшего для этого времени невозможно было избрать, чем последующую ночь, с Четверга на Пятницу, с 14 низана на 15-е, когда по закону никто из иудеев не мог вылезти из дому от захода солнца до восхода, справляя пасхальную вечерю, так что целый град в эти часы пустел, буквально вымирал. Очень возможно, что в том ночном совещании с первосвященниками эту ночь и избрал Иуда и порекомендовал им удерживать вполнойготовности вооруженных людей, чтоб по данному им знаку идти с ним, куда он им скажет. Ii Утром в Четверг послал Иисус, обязано быть, из Вифании, где по обыкновению прятался в скрытом пристанище, Петра и Иоанна, сказав им: пойдите, приготовьте нам имеется пасху. Они же произнесли Ему: где велишь нам изготовить? Он произнес им: вот, при входе вашем в град, встретится с вами человек, несущий кувшин воды; последуйте за ним в дом, в который войдет он. И скажите владельцу дома: " Учитель произносит тебе: где комната, в которой бы Мне имеется пасху с учениками Моими; И он покажет вам горницу огромную, устланную( коврами); там приготовьте. Те отправь и отыскали, как произнес им( Иисус), и изготовили пасху.( Лк. 22, 8–13.) Зная, что не лишь дни, но и часы Его сочтены: Время мое вблизи( Мт. 26, 18), — Иисус желает сберечь эти крайние часы, чтоб свершить одно из наибольших дел Своих – то, без что не может Он выйти из решетка. Выбрал дом, возможно, издавна уже уговорившись с владельцем, безызвестным ином Своим, может быть, папой или мамой Иоанна-Марка, грядущего евангелиста, " толмача " Петрова и спутника Павлова, в те дни четырнадцатилетнего подростка, который мог созидать и уяснить то, что происходило в доме в ту ночь. Все до крайней минутки прячет Иисус от Двенадцати, как какбудто даже им не верует: безызвестного друга не именует по имени посланным двум ближайшим воспитанникам Своим, Петру и Иоанну; докладывает им лишь, обязано быть, также заблаговременно условленный символ: " человек с кувшином воды ". Последняя вечеря их станет тайною, как сходка заговорщиков. Прятаться обязан от людей Сын человеческий в эти крайние часы Свои на земле, как преследуемый катами злодей или травимый ловчими зверек. Iii Верхнее жилище почтивсех иерусалимских домов – простая, вроде чердака, беседки или терема, рубка с единичным к ней ходом, наружной лестницей, – состояла обычно из одной большущий " горницы ", по-гречески. Иисус Неизвестный iii. , по-арамейски hillita, устланной в состоятельных домах коврами и уставленной ложами, – столовой или спальни не для членов семьи, а для знатных гостей. [791] Дом, чудом уцелевший от пор апостольских, на холме Сионском, в юго-западной доли городка, показывает церковное предание iv века. Тот же дом с куполом на плоской крыше изображен на старой, от vii века, найденной в развалинах городка Маддабы( maddaba), мозаичной карте-картине Иерусалима. В доме этом и находилась какбудто бы та " Сионская горница ", где ел Господь с учениками пасху в предсмертную ночь. [792] Часто такие " горницы-гиллиты " освещались, несчитая узких, как щели крепостных бойниц, окон в стене, верхним светом из четырехугольного, в потолке, или круглого, в куполе, окна прямо в небо – тем особенным, небесным светом, на земные светы непохожим, который придает всей комнате также особенный, на остальные комнаты непохожий, вид. [793] Если было такое окно и в куполе Сионской горницы, то Иисус мог созидать в него, подымая глаза к небу при благословении пища и причина, поначалу вечернее, ясное, а позже, при крайней мольбе, звездное небо. В той же Сионской горнице в день Пятидесятницы, когда все воспитанники " были единогласно совместно, сделался водинмомент шум с неба, как бы от несущегося буйного ветра ", обязано быть, через также круглое окно в куполе, – так что " наполнился гулом целый дом, и появились им разделяющиеся языки, как бы пламенные, и почили по одному на каждом из них; и Духа Святого исполнились все "( Д. А. 2, 1–4). Iv Когда же настал пир. Он прибывает с Двенадцатью.( Мк. 14, 17). Слышный всему Иерусалиму, трубный голос из храма извещал, при заходе солнца, восходе звезд правило пасхальной вечери. [794] Знал ли Иисус, входя в Сионскую горницу при крайних лучах заходящего солнца, что завтра, в тот же час, станет в гробу? И когда настал час, возлег, и Двенадцать – с Ним.( Лк. 22, 14.) Ложа с подушками, обычно тройные для 3-х возлежащих, tryclinia, устланные коврами, расставленные в облике подковы, окружали маленький, не больше скамьи, выпуклый стол. Полулежа на левом боку, протянув лапти обратно от стола и делаяупор локтем левой руки о подушку, ели правой, что не совершенно, естественно, комфортно, но зато комфортно и располагает к сердечной разговоре: почтивсе скажешь, лежа, что не произнес бы, может быть, сидя. [795] Если и в Сионской горнице ложа были тройные, то с Иисусом возлежали двое: слева, " у груди Его, адепт, которого обожал Иисус "( Ио. 13, 23), – Иоанн; а справа кто? Судя по тому, что Господь подает Иуде " обмакнутый в блюде кусочек "( Ио. 13, 26) в символ особенной любви, по тогдашнему обычаю, обязано быть, не в руку, а прямо в рот, [796] что тяжело было изготовить чрез стол или кровать, – возлежал и справа от Него иной адепт, которого также " обожал Иисус ", – Иуда. Очень античное, практически инновационное iv Евангелию, аттестат в " Учении Двенадцати Апостолов "( 117–130 гг.) незабывает присутствующих в Сионской горнице сестер Лазаря, Марфу и Марию. [797] Эти не возлежат, естественно, а лишь прислуживают или даже, не смея зайти в горницу и стоя в дверях, издалека лишь глядят и прослушивают. Если горькая Вифанийская находится тут, то, может быть, и обе остальные Марии, – Матерь и Возлюбленная, – та, кто родила, и та, кто первая увидит Воскресшего. V И когда они возлежали и ели, произнес им Иисус: подлинно произношу вам, один из вас, ядущий со Мною, кинет Меня. Они же очень опечалились и стали произносить один за иным: " Не я ли?.. Не я ли? "( Мк. 13, 18–19.) И начали требовать друг друга, кто бы из них был, кто это Сделает.( Лк. 22, 23.) Он же произнес: один из Двенадцати, обмакивающий в блюдо со Мною.( Мк. 13, 20). Вот откуда изумление – кошмар: " один из Двенадцати ". Спрашивают все: " Не я ли? " – ощущают, означает, в себе вероятность предательства, даже Петр, даже Иоанн. " Все от Него отреклись ", – докладывает Юстин Мученик внеевангельское, может быть, " прошлое Апостолов "( Мт. 26, 25). " Все отреклись ", и означает: " кинули все ". " Дети ", " младенцы ", #957; #951; #960; #953; #972; #953; – все воспитанники: так именует их сам Иисус( Мт. 11, 25); лишь один Иуда – " зрелый ". Если ранее всех кинет, то, может быть, лишь поэтому, что ветше, разумнее и дальновиднее всех: первый увидит, " к чему дело идет "( Лк. 22, 29). …Также произнес и предающий Его: не я ли, Равви? Иисус произносит ему: ты произнес.( Мт. 26, 25). Это, по свидетельству Матфея( 25, 23), – уже после такого, как произнес Иисус: руку со мной опустивший в блюдо, тот кинет Меня. Кажется, тут внутреннее делается наружным: словами говорится то, что делается без слов. Если бы Иисус так светло обличил Иуду, то как могли бы все другие воспитанники не взятьвтолк или, осмыслив, остаться безучастными, отпустить Иуду из горницы, зная, куда и длячего он идет? [798] Кажется, Маркове аттестат исторически подлинней: тут нет ни вопроса Иуды, ни ответа Иисуса; все проистекает меж ними без слов. Страшный вызов: " Не я ли? ", может быть, прочитал Иисус в очах Иуды и очами ответил: " ты ". " Я " в вопросе Иуды означает уже не он сам, а некто иной; и " ты " в ответе Иисуса – также иной. О, естественно, очень отлично знал разумом Иисус, что Иуда кинет Его в эту ночь, но сердцем все еще не знал – не мог, не желал, не обязан был ведать, чтоб не сорвать бесконечной свободы в любви бесконечной; все еще доверял, веровал, обожал: " может быть, и не кинет? " – " может быть, и не предам? " – даетответ или узнает Иуда или тот, кто за ним, со ужасным вызовом. Два " может быть " – два " смертных борения ", две Агонии: одна в Иисусе, иная в Иуде – какие согласно-противоположные! Скрещиваются в эту фатальную минутку две наибольших силы – последнее Зло и Добро, – как две противоположные молнии. Vi Нет нималейшего сомнения, что Иуда получился из Сионской горницы до конца вечери, чтоб обладать время посещать к первосвященникам, брать вооруженных людей и увести их в Гефсиманию: прохладно, означает, тихо, с математической точностью расчел время сам, или некто иной – за него. [799] молоток и Матфей не знают, когда получился Иуда: лишь что обмакнул в блюдо кусочек, как делается невидим для них, так же как для всех возлежащих; теряется, как привидение: буквально в подходящую как раз минутку, чтоб мог выйти незамеченным, покрывает его шапкой-невидимкой сам бес. Только один из синоптиков, Лука, наблюдает Иуду до конца вечери. После такого уже, как подал Иисус Тело и Кровь Свою всем Двенадцати, – означает, и Предателю, – Он произносит: вот, десница предающего Меня со Мной за столом.( Лк. 22, 19–21.) Это было с Иудой; это может быть и со всеми причастниками: против Тела и Крови Господней станет виновен хлеб сей ядущий и чашу Господню пиющий недостойно.( I Кор. 11, 27.) Принял Иуда, ужасно заявить, как бы " адское причастие " из рук Господних. Скрещиваются и тут две наибольших силы – Бога и беса, – как две противоположные молнии. Vii Еще в большей мерке, чем Матфей, делает Иоанн, по собственному обыкновению, внутреннее наружным, умолчанное – сказанным, то, что совершается в тайне, в мистерии, тем, что совершается очевидно, в летописи. Но и тут, как практически всюду у Иоанна, ценные для нас, исторически истинные черты действия выжили, может быть, и в мистерии. Духом взбунтовался( тогда) Иисус, — то же словечко и тут, Иисус Неизвестный vii. , как там, в первой Агонии, во храме: " сейчас воротила моя возмутилась ", #964; #949; #964; #940; #961; #945; #954; #964; #945; #953;( Ио. 12, 27). Духом взбунтовался( тогда) Иисус, и свидетельствовал, и произнес: подлинно, подлинно произношу вам, что один из вас кинет Меня. Тогда воспитанники стали осматриваться друг на друга, недоумевая, о ком Он произносит. Вотан из воспитанников, которого обожал Иисус, возлежал у груди Его. Симон же, Петр, сделал символ ему, чтоб спросил, кто это, о ком Он произносит. Тот, припадши к груди Иисуса, спросил: Равви! кто это? Иисус отвечал: тот, кому Я, обмакнув кусочек, подам. И, обмакнув, подал Иуде Симонову Искариоту. И после кусочка такого вошел в него сатана. Тогда Иисус произнес ему: чтό делаешь, делай быстрее. …И, приняв кусочек, он безотлагательно получился. А была ночь.( Ио. 13, 21–30.) Светлая для всех пасхальная ночь полнолуния, а для Иуды – черная, темнее всех ночей земных. Viii В ночь значит Иуда, в кромешную тьму, а в Сионской горнице, – свет во тьме освещает, и мгла не объяла его( Ио. 1, 5), — солнце солнц – Евхаристия. Пять свидетельств об одном – Павла, Марка, Матфея, Луки, Иоанна( этот крайний о самой Евхаристии не упоминает ни однимсловом, но и в его свидетельстве, как мы вданныймомент увидим, находится она молча). Можно заявить, ни одно явление глобальной летописи не освещено для нас таковыми колоритными, с таковых противоположных сторон падающими и так углубленно проникающими светами, как это. Если же мы все-же не зрим его и не знаем, то, может быть, поэтому, что не желаем созидать и ведать, или поэтому, что самая натура действия очень другая, от только исторического бытия хорошая, ни на что непохожая в нем и со всем остальным нашим историческим экспериментом несоизмеримая. Марково аттестат, повторенное практически слововслово Матфеем, в основном, совпадает с Павлом( но так как и не основное в эксперименте религиозном может быть в историческом эксперименте значительно, то все 5 свидетельств охраняют для нас всю свою значительность). Если три первых свидетельства – Марково, Матфеево, Павлово – сводятся к одному, то, означает, все 5 – к трем. Но, пристальней вглядевшись в них, мы узрели бы и в данных 3-х одно и сообразили бы, что евангельское аттестат об Евхаристии триедино – Троично. Три свидетельствуют на небе… и Сии три сущность Едино. И три свидетельствуют на земле… и сии три – об одном.( I Ио. 4, 7–8.) Главное в главном свидетельстве, – Марка – Матфея – Павла, – правило Ветхозаветное, Отчее: искупительная жертва – " Агнец, закланный от сотворения решетка ": " Тело мое, за вас ломимое "( i Кор. 11, 24; Мк. 14, 24); основное во другом свидетельстве, Иоанна, – правило Новозаветное. Сыновнее: " влюбленность ", Иисус Неизвестный viii. ; основное в 3-ем свидетельстве, Луки, – правило Третьего Завета, Духа Святого, – королевство Божие: королевство мое завещаю вам, как завещал Мне Отец мой, да ядите и пиете за трапезой Моей в королевстве Моем.( Лк. 22, 29–30.) В главном свидетельстве – правило, во другом – расширение, в 3-ем – конец решетка. Каждое из 3-х Лиц Троицы объединяет в Себе два Остальных: то же проистекает и в каждом из 3-х евангельских свидетельств об Евхаристии. Три луча в блеске утренней звезды – красный, лазурный, зеленый – объединяются в один свет, белоснежный, как солнце; так и тут, в Евхаристии, – Жертва, Любовь, Царство, – Отчее, Сыновнее и идущее от Духа Святого: три – одно. Ix Павлове аттестат( i Кор. 11, 23–25) – наиболее раннее по времени записи: Маркову предшествует оно лет на 10, на 20. [800] Но время записи, наружный знак, может и не соответствовать для исторического свидетельства с тем порой, когда оно вправду появилось; судя же по внутренним признакам, Маркове аттестат первичнее Павлова. Я от( самого) Господа принял то, что и вам передал: что Господь Иисус в ту ночь, когда был верен, брал хлеб и, возблагодарив, Иисус Неизвестный ix. , — ( то же словечко, как и у всех 3-х синоптиков), — преломил и произнес: приимите, ядите: сие имеется Тело Мое за вас, — ( " ломимое ", #954; #955; #974; #956; #949; #957; #959; #957;, – возможно, позднейшая вставка, [801] — Сие творите в мое прошлое. Также и чашу( брал) после вечери и произнес: чара сия имеется новейший манит в Моей Крови; сие творите, когда лишь будете глотать, в Мое прошлое.( I Кор. 11.) Эти крайние, дважды у Павла повторенные, слова: Иисус Неизвестный ix. , у Марка отсутствуют. Нет нималейшего сомнения, что ежели бы он лишь отыскал их в общем, доевангельском предании, или, тем наиболее, своими ушами слышал из уст Петра, или, тем еще наиболее, подслушал их в ту самую ночь, когда они были сказаны, в доме отца его или мамы, в Сионской горнице, то не запамятовал бы подтвердить их в собственном свидетельстве; ежели же не повторяет, то поэтому, возможно, что не знает. Нет втомжедухе нималейшего сомнения, что в данных словах правильно угадано то, что Иисус желал заявить, но мог ли, – вот вопрос. " Все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь "( Мк. 14, 27); все " оставите Меня 1-го "( Ио. 16, 32), – забудете, разлюбите, – это Он мог заявить и, возможно, произнес вправду; но " любите Меня, не забывайте, помните – творите сие в Мое прошлое ", – этого Он не мог заявить, по нескончаемому для языка любви закону: наиболее мощное, молчаливое. Больше только возлюбленный и любящий меньше только может заявить: " Люблю – люби ". Любящий и возлюбленный так, как воспитанников Своих обожает Иисус и как Он ими обожаем( насколько бы ни " отказывались " от Него, ни " предавали " Его, – обожают Его нескончаемо, и Он это знает), не мог бы заявить: " Любите Меня, помните ". Кажется, светло по одному этому признаку, что Марково аттестат первичнее Павлова. Х Когда же они ели, Иисус, брав хлеб и благословив, Иисус Неизвестный Х. , преломил, дал им и произнес: приимите, ядите; сие имеется Тело мое. И, брав чашу и благодарив, Иисус Неизвестный Х. , подал им. И пили из нее все. И произнес им: сие имеется Кровь Моя, новейшего завета, за почтивсех изливаемая. Истинно произношу вам: Я уже не буду глотать от фрукта виноградного до такого дня, когда буду глотать новое винцо в королевстве Божием.( Мк. 14, 22–25.) Что это? Только ли повествование о том, что было единожды? Нет, в самом звуке литургийно-торжественно-повторяемых слов: " брав хлеб и благословив ", " брав чашу и благодарив ", " сие имеется Тело Мое ", " сия имеется Кровь Моя ", – слышится, что это не лишь было единожды, во времени, но имеется и станет постоянно, в вечности; что это уже Евхаристия. [802] Главное тут – Ветхозаветное, Отчее, – жертва. " Тело Мое ломимое ", " Кровь изливаемая ", – Жертва жертв. Сколько людей жертвовали, жертвуют и будут дарить собою за чего-нибудь одно в мире; но лишь один Человек Иисус пожертвовал Собою за все в мире – за целый мир. Сколько людей умирало, погибает и станет помирать, чтоб освободить населениеземли от 1-го из бесчисленных зол; но лишь один Человек Иисус погиб, чтоб освободить населениеземли от корня всех зол – погибели: лишь Он один погиб, чтоб никто не погибал. Жертва Его единственна, так же как Он сам – Единственный. Вот в солнечно-белом блеске утренней звезды – Евхаристии Марковой-Матфеевой-Павловой – один из 3-х лучей – от жертвенной крови красный. Xi молоток первичнее Павла; Лука первичнее Марка. Это, – не по времени записи, сравнимо позднему, от 80-х годов, – признаку внешнему, но по признакам внутренним, – наиболее раннее аттестат, от Марка и Павла независимое, почерпнутое из другого, видится, древнейшего родника. Но это мы спрашиваем не по нашему каноническому, примесью Павла и Марка замутненному, а по беспримесно-чистому, подлинному чтению в codex cantabrigiensis d и в старо-латинских кодексах. [803] Люди не могли перенести в исторически настоящем свидетельстве об Евхаристии простоты и чистоты его священной: прибавили к нему собственного, украсили его сосвоейточкизрения. Но мерка только – краса – имеется не лишь пребывание подходящего, но и неимение ненужного: преумножить какую-либо черту в чудесном лице – означает сорвать канон красоты, изуродовать лицо. Это-то люди и сделали с истинным каноном Евхаристии. Наше каноническое чтение перед истинным – мутный опал перед бриллиантом чистейшей воды. Только через эту воду могли бы мы увидеть то, что вправду вышло в Сионской горнице. Xii Очень хотел Я имеется с вами пасху сию доэтого Моего мучения. В греческом подлиннике посильнее: Иисус Неизвестный xii. , " страстно хотел ", или еще посильнее, в непереводимом семитическом обороте речи, обязано быть, арамейского подлинника: " желая, хотел ", " вожделея, вожделел ". Если бы влечение в нашей плотской любви не была так слаба и груба, то мы могли бы чрез нее взятьвтолк, что означает это желание " влечения " в плотской любви Христа Жениха к Церкви Невесте, Иисуса Неизвестного – к Марии Неизвестной, Возлюбленной. Ибо сказываю вам, что уже не буду имеется ее( пасхи), доколе не совершится она в королевстве Божием. И, брав чашу и благодарив, Иисус Неизвестный xii. , произнес: приимите и разделите ее меж собою. Ибо сказываю вам, что не буду глотать от лозы виноградной, доколе не приидет царствие Божие. И брав хлеб и благодарив, Иисус Неизвестный xii. , — ( то же и тут, как у Марка-Матфея-Павла, литургийно-заклинательное, как бы " волшебное ", возобновление слов), — преломил и подал им, разговаривая, сие имеется Тело Мое.( Лк. 22, 15–19.) Только в преломлении пища – действии без слов и лишь в данных 5 греческих словах: Иисус Неизвестный xii. и 3-х арамейских: den hu guphi вот тело Мое, [804] вся Евхаристия. Xiii Что это означает, мы поймем, ежели вспомним, как наступает Иудейская пасха: брав один из 2-ух опресночных хлебов – круглых, тонких и плоских, тарелкообразных лепешек, по-гречески. Иисус Неизвестный xiii. , по-еврейски mazzot, – владелец дома разламывает его на столько кусочков, насколько возлежащих за трапезой, и неговорянислова раздает их по очереди всем. [805] То же, возможно, сделал Иисус. Но, неговорянислова раздав двенадцать кусочков или одиннадцать, ежели Иуда получился, – говорит эти три, никогда ни в чьих губах не слыханных, для человека невозможных слова: вот тело Мое, den hu guphi. Только три слова, все по тому же закону любви: чем более влюбленность, тем меньше слов; чем поближе к концу, Кресту – пределу любви, тем безмолвнее. Но тихий хруст ломаемых опресноков, буквально живых, в живом теле, костей, – более всех слов. Слушают его воспитанники в молчании, в удивлении – страхе. Кость Его да не сокрушится.( Ио. 19, 36). Нет, сокрушатся и останки Его в бесконечной пытке любви. Den hu guphi – эти глухие звуки арамейских слов как ужасно аналогичны глухому хрусту ломаемых опресноков! Жив станет мною Меня ядущий – пожирающий, #964; #961; #974; #947; #969; #957;( Ио. 6, 57), — вспомнили, может быть, воспитанники и сообразили. Какие беспощадные слова! Кто может это выслушивать? Поняли, может быть, лишь сейчас эти жесточайшие – нежнейшие из всех человеческих и божеских слов. Вспомнили и уже никогда не забудут. Вотан Иуда не сообразил – ушел, бегал от ужасного света в кромешную тьму. Здесь, у Луки, о крови ни слова: в чаше не кровь, а винцо – " новое винцо королевства Божия ". [806] Слов о крови не нужно, поэтому что " вот Тело Мое " означает: " и вот Кровь Моя ": в теле живом – живая кровь. То же, что в данных 3-х словах – у Луки, – в тех 3-х, у Иоанна( 17, 26): Я – в них, Иисус Неизвестный xiii. . Верно сообразил Павел – усвоит вся Церковь, и, покуда станет воспринимать, станет в ней Иисус – живая воротила Его – Евхаристия: хлеб сей, ломимый нами, не имеется ли общение( слияние) наше, #954; #959; #953; #957; #969; #957; #943; #945;, в теле Христа? Ибо хлеб один, одно тело, – мы почтивсе.( I Кор. 10, 16.) Xiv Главное для Луки в Евхаристии, его особое, собственное, – не жертва, как у Марка-Матфея-Павла, не влюбленность, как у Иоанна, а королевство Божие. Этим все наступает: …есть не буду пасхи, доколе не совершится она в царствии Божием, …пить не буду от лозы виноградной, доколе не приидет царствие Божие. Этим же все и заканчивается: …Царство завещаю вам, как завещал Мне Отец Мой, да ядите и пиете за трапезой Моею, в королевстве Моем.( Лк. 22, 29–30.) Ночь еще по всей земле, мгла кромешная, а тут, в Сионской горнице, уже день; верховная точка земли, верхушка вершин, освещенная главным лучом восходящего солнца, – тут. Будет королевство Божие по всей земле, а тут уже имеется: " да приидет царствие Твое ", — Не бойся, маленькое табун! ибо Отец ваш благоволил отдать вам королевство.( Лк. 12, 32.) Начатое на несчастье Хлебов, продолженное на несчастье Блаженств тут довольно – явлено. Блажен, кто вкусит пища в царствии Божием!( Лк. 14, 15). Это блаженство тут уже пришло: привкус пища и причина в Евхаристии – привкус королевства Божия. Xv Царство Божие – конец решетка: секрет Евхаристии – секрет Конца. [807] Ближе только к свидетельству Луки, не нашему, естественно, мнимому, позднему, а подлинному, старому – два наиболее ранние до нас дошедшие свидетельства об Евхаристии в иерусалимских общинах – " семейных церквах " первых воспитанников. Одно из них, от 80-х годов, – в Деяниях Апостолов такого же Луки( 2, 42–46); иное, от первой пятидесятипроцентов ii века, – евхаристийная мольба в " Учении Двенадцати Апостолов ": благодарим, Отче, Тебя, Иисус Неизвестный xv. , за жизнь и Знание, их же Ты дал нам чрез Иисуса, роба Твоего. …Так же как хлеб сей, на горах прежде растерянный, объединен воедино, – да соединится и Церковь, от всех концов земли, в королевстве Твоем. …Милость Божия –( королевство Божие) – да приидет, да прейдет мир сей, Иисус Неизвестный xv. . Господь гряди! Иисус Неизвестный xv. . Аминь.. [808] Главное и тут, так же как в Евхаристии Луки, – королевство Божие – конец решетка. О крови, о жертве и тут ни слова; все – лишь о хлебе, о Царстве – Конце. Все это ужасно позабыто, утеряно в позднейшей Евхаристии – уже " церковной обедне ": тут уже ни реального, аппетит утоляющего, пища, ни Царства, ни Конца. А вот и иное, еще наиболее раннее, аттестат в Деяниях Апостолов( 2, 42–46): …( братья же) постоянно присутствовали в общении, #954; #959; #953; #957; #969; #957; #943; #945;, и в преломлении хлеба… и все имели общее… и любой день, преломляя хлеб по домам, воспринимали еду в веселья, Иисус Неизвестный xv. . " Радость " тут – основное. Радуйтесь постоянно, #960; #940; #957; #964; #959; #964; #949; #967; #945; #943; #961; #949; #964; #949;.( #921; Фесс. 5, 16.) О, естественно, и тут, в первой общине, так же, как в Сионской горнице, память о погибели, о жертве, о крови находится: тело Его, живого, и тут ломимо; кровь Его изливаема. Ест и пьет Иисус в крайний раз на земле; завтра станет в гробу: это Он знает, знают и воспитанники; может быть, безотлагательно же забудут, но в эту минутку помнят. Будет расставание, но удовлетворенность нескончаемого свидания так велика, что одолевает грусть разлуки – погибели. Смерть поглощена победой.( Ис. 25, 8). Радость в вас пребудет, и удовлетворенность ваша станет безупречна.( Ио. 15, 11). Там, в Евхаристии Павла-Марка-Матфея, – все еще тени Голгофы, неподвижные, а тут, у Луки, двинулись уже, несутся перед восходящим солнцем Воскресения. Xvi …Все имели сплошное, #954; #959; #953; #957; #940;. И продавали имения и любую собственность, и делили всем( поровну), глядя по нищете, всякого.( Д. А. 2, 44–45). Это, разговаривая нашим языком, дохлым, плоским и грешным, " социализм ". Начатое там, на несчастье Хлебов, — ели все и насытились( Мк. 6, 42), — тут, в Евхаристии, довольно, исполнено. " Все имели сплошное " – не в рабстве и нелюбви, вечной погибели, как этого желали бы мы, а в воле и любви, в жизни вечной. Вот почему таковая " удовлетворенность ": королевство уже пришло. Или, разговаривая нашим, опять-таки дохлым и плоским, грешным, но, увы, наиболее для нас понятным языком, чем активный язык Евангелия, Евхаристия Луки – революционно-эсхатологически-социальная. Вот что так ужасно позабыто, утеряно в нашей Евхаристии церковной. Только тогда, когда сам Господь соберет, по чудному слову в евхаристийной мольбе Апостолов, все церкви, рассеянные, " как хлеб по горам "( любой верующий – колос пища), в единственную Церковь Вселенскую – Царство Свое, лишь тогда совершится эта " социально-революционно-эсхатологическая " Евхаристия, уже не Второго Завета, а Третьего, – не лишь Сына, но Отца, Сына и Духа, – безызвестная Евхаристия Иисуса Неизвестного. Цвет земли, преображенной в королевстве Божием, – райски-злачно-зеленый: вот отчего и в блеске утренней звезды – Евхаристии, луч Луки – зеленый. Xvii Главное, особое, собственное в свидетельстве Иоанна, – не жертва, как у Марка-Матфея-Павла, не королевство Божие, как у Луки, а влюбленность. Зная, что пришел час Его перейти от решетка этого к Отцу, – возлюбив Своих, сущих в мире, возлюбил их до конца.( Ио. 13, 1.) Это – как бы посвятительная надпись нужно всем свидетельством Иоанна, самым поздним по времени, но не самым дальним, наружным, а может быть, против, самым внутренним, недалёким к сердцу Господню, подслушанным тем, кто возлежал у этого сердца. Но дивно и ужасно, непостижимо для нас, – о самой Евхаристии в этом свидетельстве умолчано, поэтому ли, что все уже произнесено в Капернаумской синагоге, после Вифсаидской, первой Тайной Вечери – Умножения хлебов, или поэтому, что об этом невозможно произносить: это очень непорочно и ужасно, " несказуемо ", arrê Ton, как во всех мистериях. Но и тут, в iv Евангелии, под всеми словами Господними четко борется немое сердечко Евхаристии. Я посвящаю Себя( в жертву) за них, Иисус Неизвестный xvii. ( Ио. 17, 19), — молится Сын в крайней мольбе к Отцу. Это и означает: " Вот Тело мое, за них ломимое; вот кровь Моя, за них изливаемая ". Ребра один из бойцов пронзил Ему копьем, и безотлагательно истекла кровь и влага.( Ио. 19, 34). Сей имеется Иисус, пришедший водою и кровью… не водою лишь, но водою и кровью. …Три свидетельствуют на земле: дух, влага и кровь.( Ио. 4, 6–8) — ненасытимо повторяет, припоминает Иоанн о крови. Если о ней незабывает он, то мог ли забыть у него Иисус? Я есмь настоящая виноградная розга, а Отец мой – виноградарь. …Я есмь розга, а вы ветки; кто присутствует во Мне, и Я в нем, тот приносит немало фрукта.( Ио. 15, 1, 5.) .. Не буду глотать от фрукта этого виноградного до такого дня, как буду глотать с вами новое винцо в королевстве Отца Моего.( Мт. 26, 29.) Слишком пахнет кровью-вином Евхаристии от данных обоих слов в i и в iv Евангелиях, чтоб разрешено было колебаться, что и тут, как там, стиль идет о ней, об Евхаристии, желая и без слов. С поданным кусочком пища " вошел в Иуду сатана ", у Иоанна, а у Павла: кто ест и пьет недостойно( хлеб и чашу Господню), ест и пьет себе порицание.( I Кор. 11, 29.) Слишком явен и тут, у Иоанна, отпечаток Евхаристии. Очень втомжедухе примечательно, что целый практически евхаристийный эксперимент первохристианства, от Юстина Мученика до Иринея Лионского, воспитанника воспитанников " Иоанновых ", выливается не лишь из видимой, слышимой Евхаристии синоптиков, но втомжедухе, и даже в большей мерке, из незримой, безмолвной Евхаристии iv Евангелия. [809] Что делал Иисус в Сионской горнице, мы спрашиваем от синоптиков, а что Он желал, – от Иоанна. Там – плоть Евхаристии, а тут – дух. Там Иисус произносит: " Вот Тело Мое, вот Кровь Моя "; а тут мог бы заявить: " Вот сердечко Мое ". Три свидетельства об Евхаристии: в главном – Иисус жертвует; во другом – царствует; в 3-ем – обожает. Главное для Иоанна – влюбленность – небо на земле: вот отчего, в солнечно-белом блеске утренней звезды – Евхаристии, луч Иоанна – лазурный, как небо. Xviii Даже на наиболее пространство, где совершается у Иоанна невидимая нам Евхаристия, мы могли бы сориентировать. Заповедь новейшую даю вам, да любите друг друга, как Я возлюбил вас. Это – одно из 2-ух слов о тайне любви – Евхаристии, и безотлагательно за ним – иное: По тому выяснят, что вы – Мои воспитанники, ежели будете обладать влюбленность, Иисус Неизвестный xviii. .( Ио. 13, 34–35.) Кажется, меж данными 2-мя словами и совершается " Вечеря любви ", Иисус Неизвестный xviii. , как названа станет Евхаристия в первых общинах, может быть, тем самым именованием, которое подслушал у сердца Господня Иоанн. [810] Слов Иисусовых жемчужины растворены в вине Иоанновом; но, может быть, имеется и такие, чтό лежат на дне чаши нерастворенные. Кажется, " новенькая заповедь " любви – одна из них. " Ближнего люби, как самого себя "( Лев. 19, 18), – старая заповедь, но тщетная, сделавшаяся дохлым " законодательством ", тем самым, по которому распят Любящий. Сам по себе человек любить не может: людям, так же как всей активный твари, несомненно в борьбе за жизнь не любить друг друга, а ненавидеть. Людям никто из людей не мог бы заявить: " любите ", несчитая 1-го Человека – Иисуса, поэтому что Он один обожал; Он – хозяйка Любовь; не было любви до Него и без Него не станет. Делать без Меня не сможете ничто( Ио. 15, 5) — меньше только – любить. Тем-то заповедь Его любви и " новенькая ", что люди имеютвсешансы любить лишь в Нем и чрез Него. Его влюбленность единственна, так же как Он сам – Единственный. Xix Заповедь Его любви и тем еще " новенькая ", что воскрешает – одолевает погибель физиологически. Смерть – деление, деление живых органических клеток, их обоюдное отталкивание – нелюбовь; их слияние, обоюдное тяготение – влюбленность: вот отчего держава любви воскрешает – одолевает погибель не лишь религиозно, но и физиологически. Все преодолеваем мощью Возлюбившего нас. …Ибо ни погибель, ни жизнь… не отлучат нас от любви Божией во Христе Иисусе( Рим. 8, 37–39), — лишь в Нем одном, единственном. Любит и одолевает смерть-ненависть, воскрешает – Он один. Ибо Я существую, и вы будете существовать.( Ио. 14, 19.) Я 7 воскресение и жизнь… Верующий в Меня не умрет вовек.( Ио. 11, 25–26.) Силу любви воскрешающей копит Иисус в учениках, как облако копит грозовую силу для молнии. " Крепче погибели влюбленность ", – произнесено о брачной, плотской любви только образно-обманчиво: та влюбленность, древняя, не одолевает погибели физиологически, а хозяйка рожает погибель: одолевает ее, убивает, лишь эта новенькая, духовно-плотская, братски-брачная влюбленность( Христа Жениха к Церкви Невесте). В той любви любящий – вне тела любимого: желает поглотить его, пожрать огнем собственным, и не может; лишь в данной любви – он внутри. Здесь, в Евхаристии, Любящий вступает в любимого плотью в плоть, кровью в кровь. Пламенем любви Сжигающий и сжигаемый, Ядомый и идущий – одно; совместно живут, совместно погибают и воскресают. Плоть Мою ядущий и кровь Мою пиющий владеет жизнь нескончаемую, и Я воскрешу его в крайний день.( Ио. 6, 54.) Чем плотнее, кровнее, как какбудто грубее, вещественней, а на самом деле тоньше, духовнее; чем поближе к церковному догмату-опыту Пресуществления( transsubstatio) мы поймем Евхаристию, тем точнее не лишь благоговейно, но и исторически подлинней. " Пища сия, ею же кормится плоть и кровь наша, в Пресуществлении – #954; #945; #964; #940; #956; #949; #964; #945; #946; #959; #955; #942; #957;( в „преображении“, „метаморфозе“ вещества) – имеется плоть и кровь самого Иисуса ", обучает Юстин Мученик, по " Воспоминаниям Апостолов " – Евангелиям. [811] " Хлеб сей имеется вечной жизни лекарственноесредство, противоядие от погибели ", – обучает неведомый Богоносец, адепт воспитанников Господних. [812] Это означает: с Телом и Кровью в Евхаристии как бы новое существо вошло в мир; новое тело прибавилось к обычным хим телам, или поточнее, новое положение всех преображенных тел, веществ решетка. " Вот Тело Мое, за вас ломимое ", – произносит Господь не лишь всем людям, но и всей твари, — ибо вся тварь совокупно стенает и мучится доныне… в вере, что освобождена станет от рабства тления в свободу… деток Божиих( Рим. 8, 22, 21). Вот что означает Евхаристия – Любовь – Свобода; вот что означает неизвестное имя Христа Неизвестного: Освободитель. Xx То, что искало населениеземли от истока пор, найдено тут, в Сионской горнице. В Пасхе Иудейской уцелело, возможно, от египтян взятое тайна Бога-Жертвы, Озириса( он же – Таммуз, Адонис, Аттис, Дионис, Митра); тайна, восходящее к незапамятной, доисторической древности – к " перворелигии " только населенияземли. [813] Агнец пасхальный имеется " Агнец, закланный от сотворения решетка ". Пасха наша заколается – Иисус.( 1 Кор. 5, 7.) Вспомним мистерию – миф Платона о людях главного погибшего населенияземли, Атлантах. " Десять королей Атлантиды сходились в Посейдоновом храме, где воздвигнут был орихалковый столб с письменами закона… приводили жертвенного быка к столбу… заколали… заполняли чашу кровью… и любой пил из нее ", Иисус Неизвестный xx. . [814] Пили из нее все, Иисус Неизвестный xx. , — как какбудто повторяет молоток( 14, 23) Платона. " Бесы подражают, #956; #953; #956; #951; #963; #940; #956; #949; #957; #959; #953;. Евхаристии в таинствах Митры, где предлагается посвящаемым – хлеб и чара воды, – вы знаете… с какими словами ", – ужасается Юстин Мученик, слов не приводя, обязано быть, поэтому, что очень схожи они на лишь что им приведенные слова Евхаристии. [815] Те же " демоны " людям внушили, какбудто бы " виноградную лозу отыскал Дионис " и " ввел в Дионисовы таинства винцо ". [816] – " Я есмь настоящая виноградная розга, а Отец Мой – виноградарь ", – упоминает, обязано быть, при этом Юстин. " То, что мы именуем христианством, было постоянно, от истока решетка до явления Христа во плоти ", – обучает бл. Августин. Если бы с этим мог договориться Юстин, то кошмар его, может быть, сделался бы готовностью; сообразил бы он, что перемешал Духа Божия с " духом бесовским ", что, вообщем, очень просто было изготовить, поэтому что конкретно тут, на маршрутах к Евхаристии, два эти Духа дерутся, смешиваясь, как нигде. Xxi В жертвах, самых старых, по последней мерке за память населенияземли( может быть, в древнейших было подругому), человек еще совсем не жертвует всевышнему – он пожирает его в боге-животном или человечной жертве, чтоб самому сделаться всевышним. То же проистекает и в позднейших Дионисовых таинствах, где " менады, терзая и пожирая собственного господа( то же словечко #964; #961; #974; #947; #969; #957;, как в 6-ой голове Иоанна), алчут осуществиться всевышним, сделаться " богоодержимыми ", Иисус Неизвестный xxi. Вспомним аттестат Порфирия о дионисическом племени бассаров, обитавших в горных ущельях Фракии, какие, в неистовстве человеческих жертв и вкушений жертвенных, атакуя друг на друга и друг друга пожирая, убили себя без остатка ". [817] Люди как какбудто знали как-то всю тайну Плоти и Крови, но позже забыли; отыскивают в темноте, ощупью, – вот-вот отыщут. Нет, не отыщут. Жажда неутоленная, неутолимая: пьют воду, как во сне; пробуждаются, и желают еще неутолимее. Танталов аппетит и охота – вот мучение всех старых таинств плоти и крови, а Дионисовых, ко Христу ближайших, вособенности. Будущий Дионис, Вакх Елевзинских мистерий, – еще не тело, не образ, а лишь малость, звук, клик в безмолвии ночи( jakchos – от iakcho, " кличу ", " зову "); клик и зов только дохристианского населенияземли: " жажду, жажду! жажду плоти Твоей, жажду крови Твоей! " [818] Этот-то аппетит, эта-то охота и утолены в Евхаристии. Вечное действие Христа во глобальной летописи, постоянное, во времени, " Пришествие-Присутствие " Его, #960; #945; #961; #959; #965; #963; #943; #945;; меж Первым и Вторым Пришествием объединяющая нить, – вот что такое Евхаристия. Ибо любой раз, как едите хлеб сей и пьете чашу сию, погибель Господню возвещаете, доколе Он приидет.( I Кор. 11, 26). Xxii Сиротами вас не оставляю; приду к вам( снова). …Мир уже не увидит Меня, а вы увидите.( Ио. 14, 18–19). …В мире будете обладать печаль, но мужайтесь: Я одолел мир.( Ио. 16, 33.) После сих слов Иисус поднял глаза к небу.( Ио. 17, 1.) Так как на греческом языке Евангелия, Иисус Неизвестный xxii. , не может обладать значения переносного: " наверх ", а может обладать лишь значение непосредственный: " к небу " и так как Иисус не уходил еще из горницы( что получился, произнесено станет позже, Ио. 18, 1), то, означает, " подняв глаза к небу ", Он увидел над Собой настоящее небо, а это могло быть только в том случае, ежели и в Сионской горнице, как и в остальных схожих, проделано было в куполе( изображенном и на Маддабийской карте) круглое, прямо в небо окно. Яркой луной пасхального полнолуния освещенное, прозрачно-темно-голубое, буквально сапфирное, небо казалось не ночным, не дневным, – необычным, каким постоянно видится лунное небо из окна, ежели самой луны не следовательно. Как какбудто прямо в очи Сына глядело бездонно светлое око Отца. И в приносившемся сверху небесном веянии, как бы чьем-то неземном дыхании, колебались огни догоравших лампад, как те пламенные языки Пятидесятницы. Встаньте, сходим отсюда( Ио. 14, 31), — это произнес Иисус еще ранее и, обязано быть, встал, но продолжительно еще не уходил; духу у Него, может быть, не хватало, как это нередко случается в крайние минутки расставания, оставить тех, кого " возлюбив, возлюбил Он до конца "; продолжительно еще заявлял им крайние слова любви. Встали, обязано быть, и они; узким кольцом окружили Его. Поняли, может быть, лишь сейчас, что означает: детки! не продолжительно уже Мне быть с вами.( Ио. 13, 33.) Руки и лапти Его целовали; рыдали, сами не зная, от уныния или от веселья. Поняли, может быть, лишь сейчас, что означает: будете грустны, но грусть ваша в удовлетворенность станет. …Я увижу вас снова, и возрадуется сердечко ваше, и веселья вашей никто не отнимет у вас.( Ио. 16, 20, 22.) Xxiii Когда же поднял Он глаза к небу, подняли, обязано быть, и они, но не к небу, а к Нему. Поняли, может быть, лишь сейчас, что означает это удивительное и ужасное словечко Его: Филипп произнес Ему: Равви! покажи нам Отца, и достаточно для нас. Иисус произнес ему: столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? Видевший Меня видел Отца.( Ио. 14, 8–9). Слово это исполнилось сейчас: узрели Его – узрели Отца. И произнес Иисус: Отче! пришел час; прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя. …В жертву Я посвящаю Себя за них. …Да будут все единично: как ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас единично.( Ио. 17, 1, 19, 21.) Это одна из 3-х наибольших минут в жизни Сына человечного и только населенияземли; две другие: та, когда Он воскреснет, и та, когда он опять придет. Если бы мы сообразили, что совершилось в эту минутку, то сообразили бы, что Иисус данными тремя словами: вот Тело Мое, выручил мир. 7. ГЕФСИМАНИЯ i И, воспев, отправь на гору Елеонскую.( Мк. 14, 26.) Пели пасхальный галлель, песнь избавления от рабства египетского для Израиля, а для них( этого они еще не знали) – от рабства тягчайшего – погибели. Оба причина – пасхальное, сильное, красное, jain adom, [819] и крепчайшее, краснейшее, несказанное( мыслить о нем опасались и именовать его не смели) – обязаны были им ринуться в голову, чтоб все еще могли не хватиться, что " один из Двенадцати " куда-то ушел, и не взятьвтолк после такого слова Господня: " Вотан из вас кинет Меня ", – куда ушел и длячего. Вышли с ними, обязано быть, и супруги, крадучись в ночной тени, как тени, все так же издалека, спокойно, невидимо, неслышимо присутствуя – отсутствуя, как давеча, в Сионской горнице. Ii Маленькой казалась абсолютная, практически в зените, луна. Надвое делились ею улицы: одна половина – в ослепляющем, практически до боли режущем глаза, белоснежном свете, а иная – в угольно-черной тени. Все всюду белоснежно и черно; лишь исключительные, в домах, четырехугольные или узенькие, как щели, окна, освещенные пасхальными огнями, в голубовато-белом свете луны рдели, как раскаленные докрасна стальные четырехугольники или палочки. Пусто было на улицах; мертвая, никакими звуками не нарушимая, как бы навороженная луной, тишь. Хором многоголосым, то недалёким, то дальним, лаяли и выли на луну бродячие псы( их было оченьмного на иерусалимских улицах); но, одолеваемые тишиной, внезапно умолкали. Так же умолкли и гласа Одиннадцати, певших галлель, и тишь сделалась еще мертвее. Страшное было в ней, схожее на человека в столбняке, с обширно выявленными очами и бесшумно замершим в губах кликом кошмара. Iii Вышли из городка теми же Восточными воротами, какими вступали в него 4 дня обратно, при вшествии в Иерусалим, под веселые клики: " Осанна! " – и начали спускаться по отвесным ступеням той же Силоамской улочки-лесенки, по которой всходили тогда. [820] Молча, обязано быть, все в том же оцепенении тишины, сошли в равнину Кедрона, чье высохшее русло искрилось лунными огнями кремней. [821] Здесь, в Иософатовой равнине, где жались друг к другу, как испуганное табун, бесчисленные плиты гробов, обязаны были мертвые, услышав ранее, чем где-нибудь, звук крайней трубы, стать из гробов. Здесь еще мертвее была тишь. Только один глас активный – Того, Кто произнес: Я существую, и вы будете существовать( Ио. 14, 19), — мог ее сорвать. Тогда произносит им Иисус: все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь; ибо написано. " Поражу пастыря, и рассеются овцы ". Когда же проснусь Иисус Неизвестный iii. , схожу вперед вас в Галилею.( Мк. 14, 27–28.) Так же элементарно, как люди молвят о сне обычном, произносит Он о смертном сне: " проснусь – воскресну ". Так произносить о погибели мог только Тот, Кто ее одолел. Но воспитанники " не сообразили слова этого, и оно было заперто от них, так что они не постигли Его, а спросить Его опасались "( Лк. 9, 45). Только что он произнес " проснусь " – уснули они, очи их ослепли, уши оглохли, сердца окаменели, как у тех, спавших в гробах. Iv Но ежели воспитанники не сообразили, то воспитанницы, может быть, сообразили – вспомнили, что Он заявлял давеча, в Сионской горнице: скоро вы не увидите Меня и снова скоро увидите.( Ио. 16, 16.) И когда схожу и приготовлю вам пространство, приду снова, чтобы и вы были, где Я. А куда Я иду, вы понимаете и путь понимаете. Фома произнес Ему: Равви! не знаем, куда идешь, и как можем ведать путь? Иисус произнес ему: Я есмь путь, и правда, и жизнь.( Ио. 14, 3–6.) Если бы вы обожали Меня, то возрадовались бы, что Я произнес: " Иду к Отцу ".( Ио. 14, 28.) Любят Его, как никто никогда никого не обожал, и вот все-же, – недостаточно. Любят воспитанницы более: сообразили – вспомнили, может быть, все, в эту предсмертную ночь, как вспомнят – поймут и в то Воскресное утро, – чтό Он заявлял им, когда был еще в Галилее: …Сыну человеческому обязано быть… распяту и в третий день воскреснуть.( Лк. 24, 6–7.) молоток запамятовал, – запамятовал, обязано быть, и Петр, так же, как все воспитанники, – но воспитанницы запомнили, как там еще, в равнине Кедрона, в ту предсмертную ночь, провозгласил им Господь и пространство свидания. На гору, в Галилею, куда повелел им Иисус, отправь Одиннадцать, — по воскресении Господа( Мт. 28, 16), – на гору Блаженств, пространство первой Блаженной Вести, или на гору Хлебов, пространство первой Тайной Вечери; и там Его узрели, воскресшего. Поняли, может быть, все обе Марии, – и та, кто родила, и та, кто первая увидела Воскресшего. V Петр не сообразил, мимо ушей пропустил, как какбудто не слышал совсем неимоверного слова: " проснусь ". Господа запамятовал; помнил лишь себя – свою влюбленность к Нему и преданность. Если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь. Иисус произнес ему: подлинно произношу тебе, что в эту же ночь, доэтого чем пропоет петух, трижды отречешься от Меня.( Мт. 26, 33–34). Но он еще с огромным усилием заявлял: желая бы мне обязано было и помереть с Тобою, не отрекусь от Тебя! То же и все разговаривали.( Мк. 14, 31). То же будут произносить все люди до конца пор и так же, как Петр, отрекутся; так же предадут, как Иуда. Это знает Иисус, но и тени нет упрека в слове Его Петру – лишь бездонно-тихая печаль. Сын человеческий, пришед, отыщет ли веру на земле?( Лк. 18, 8). Vi И прибывают в пространство, именуемое Гефсимания.( Мк. 14, 32.) " Место ", #967; #969; #961; #943; #959; #957;, означает: " усадьба " или " участок земли ". Здесь, по свидетельству iv Евангелия, был сад. …Вышел за поток Кедрон, где был сад… Знал же это пространство Иуда, предатель Его, поэтому что Иисус нередко случался там с учениками Своими.( Ио. 18, 1–2.) Имя усадьбы " Гефсимания ", по-еврейски, gat schemanim, по-арамейски, gat schamne, означает: " Масличное Точило ". [822] Судя по тому, что сад располагаться в " усадьбе ", он достаточно большущий и, как все такие подгородные сады, огражден высочайшей, от воров, стеною с запирающейся, обязано быть, на замок, дверью или калиткой. Место Гефсимании, ежели правильно угадано чрезвычайно, видится, старым церковным преданием, находилось на ежедневном обратном пути Иисуса из Иерусалима в Вифанию, так что Он мог забегать сюда, чтоб остаться одиннаодин с учениками, что тяжело было в Иерусалиме и даже в Вифании, где безотлагательно окружала Его масса. [823] Если так, то этим подтверждается историческая точность Иоаннова свидетельства: " нередко случался там с учениками Своими ". В самой глубине сада, под тенью маслин( сегодняшние гефсиманские, чрезвычайно высочайшие и густолиственные, – может быть, праправнучки тех), находилась уцелевшая до наших дней глубочайшая пещера, одна из тех, что нередко служили для устройства масличных точил, поэтому что хранили до поздней осени летнюю ровную, для выделки масла подходящую теплоту. [824] Праздная до жатвы маслин пещера эта могла работать Иисусу и Двенадцати помещением ночлега и достоверным от противников убежищем. Стены сада, запертая дверь, укрывающая малость маслин – вот насколько оборон, – судя по ним, Иисус не подгонял погибели Своей и не облегчал ее противникам. Если правильно сохранено в памяти предания и то, что владелец или владелица Сионской горницы и обладатель или хозяйка Гефсиманской усадьбы – одно и то же лицо, отец или мама нашего вернейшего очевидца, Иоанна-Марка, то ясно, что прямо с Тайной Вечери пошел Иисус в Гефсиманию и что Иуда мог просто выяснить об этом от 1-го из Одиннадцати или даже от Самого Иисуса: ежели бы спросил Его: " куда идешь? " – то меньше только, естественно, скрыл бы это Господь от " друга " Своего, Иуды, поэтому что обожал его и веровал ему до конца. Vii В сад вошел Сам и воспитанники Его.( И о. 18, 1.) Прямо против них возносился, буквально реял, в лунном тумане над долиной Кедрона величавый церковь с лунным золотом кровельных плит над голубоватой белизною мраморов, как снеговая в лунном сиянии гора. [825] Все всюду в эту ночь белоснежно и черно, грубо до боли в очах, ослепительно, а тут, в саду, под масличной листвой, в путанице белоснежных светов и темных теней, еще белее, чернее, ослепительней; аналогично на пожарище: серый пепел маслин, белоснежный пепел луны, темный уголь теней, – все луной буквально выжжено. [826] Мертвая была и тут тишь, как всюду, но наиболее чуткая. Глухо времяотвремени доносившийся лай и вой городских псов по непонятной прихоти здешнего эха передвигался так, что, казалось, не на земле, а где-то приподнято на небе лают и воют на луну невидимые псы. [827] Птица, встрепенувшаяся внезапно, шуршала в ветвях, буквально от испуга некто вздрагивал во сне, и еще мертвее становилась тишь, еще белее, ослепительнее свет луны, и все под ним еще наиболее аналогично на человека в столбняке, с обширно выявленными очами и застывшим на губах кликом кошмара. Viii …И произносит( Иисус) воспитанникам: посидите тут, покуда Я схожу, помолюсь там( Мт. 26, 36), — как какбудто указывая рукой пространство, куда сходит, успокаивает их, как маленьких деток, что станет от них неподалеку, не оставит одних в эту ужасную ночь. [828] И брал с Собою Петра, Иакова и Иоанна( Мт. 14, 33), – тех же 3-х, что прежде возвел на гору Преображения, где " просияло лицо Его, как солнце "( Мт. 17, 2), в небесной " славе-сиянии ", а сейчас низведет их в кромешную тьму, где покажет им иное лицо Свое. Трех сильнейших брал с Собою, чтоб " заниматься с Ним ", collaborare – правильно и углубленно разъясняет Ориген, [829] ибо то, что Ему предстояло в Гефсимании, было наибольшим из всех трудов, человеческих и божеских. Помощи в этом труде отыскивает Сын Божий у людей. Люди, помогайте Богу, — по чудному слову или безмолвной идеи Господней, не записанной в Евангелии, но, может быть, уцелевшей в Коране. [830] Кто не несет креста собственного, тот Мне не брат, – по иному, также незаписанному, слову. [831] " Люди, помогайте Богу Человеку, братья – Брату ". Выбрал сильнейших из мощных, вернейших из преданных, самых любящих из любящих; избрал из только населенияземли один люд, Израиля, из только Израиля – Семьдесят, из Семидесяти – Двенадцать, из Двенадцати – Трех. Не станет ли предан Ему до конца желая бы один из 3-х? Может быть, и станет. В этом-то " может быть " – уже правило Агонии. Ix И начал ужасаться и скучать( падать духом).( Мк. 14, 33.) " Начал трястись и отчаиваться ", – по правильному не снаружи, а внутренне, удивительно живому истолкованию Лютера. [832] Страшное словечко. Иисус Неизвестный ix. , " падать духом ", уцелело лишь у первых 2-ух синоптиков; у третьего выпало, обязано быть, поэтому что показалось очень человечьим для Сына Божия. И произнес им: чрезвычайно тоскует воротила Моя, даже до погибели, Иисус Неизвестный ix. ( Мк. 14, 34), — " так тоскует, что желает погибели ". [833] " Лучше мне помереть, чем существовать ", – как жалуется Господу Иона-пророк( 4, 8). Только что Иисус заявлял: " Воскресну ", – и вот как какбудто не захотел существовать, оживать; погибели захотел Тот, Кто заявлял: Я есмь воскресение и жизнь.( Ио. 11, 25). Выпало и это словечко из iii Евангелия, также поэтому, обязано быть, что показалось очень человечьим. И произнес им: побудьте тут и бодрствуйте. Хочет быть одиннаодин с Отцом, но в первый раз в жизни желает с Ним быть не совершенно одиннаодин: и человечную близость ощущать желает; отыскивает как какбудто охраны Сын Божий у сынов человеческих; хватается за них, как утопающий за соломинку. И, отойдя мало, — " на вержение камня " – так далековато, как падает кинутый гранит, – с точностью описывает Лука( 22, 41), — пал на землю( Мк. 14, 35); пал на лицо Свое.( Мт. 26, 39.) Новый Адам уподобился старому: тут, как нигде, сделался Небесный земным, к персти земной приник. Ты свел Меня к персти смертной.( Пс. 21, 16.) " Взят из земли – в землю вернешься ", – как какбудто и о Нем это произнесено. " Кость Его да не сокрушится? " Нет, старого Адама костяк в новеньком – жалуется. Часто случалось, идучи за Ним, находил я отпечатков Его на земле, но не находил, и мне казалось, что Он идет, земли не трогая. Так в апокрифических " Деяниях Иоанна ". [834] Кажется времяотвремени, что и в Евангелии от Иоанна практически так же: прогуливается Иисус по земле, земли не трогая, как бы " на вершок от земли ". Я уже не в мире( Ио. 17, 11), — или " Я еще не в мире ". Самого земного из слов земных, самого человечного из человеческих слов: " умру ", – не произносит никогда, а лишь: " прославлюсь ", " вознесусь ", " иду к Отцу ", – как какбудто, не умирая, уже воскрес. Смерть для Него тут, у Иоанна, уже " известность – блеск ", #948; #972; #950; #945;, а не " бесславие ", " стыд ", мгла кромешная, как все еще у синоптиков. " Скорбит воротила Моя, даже до погибели ", – это заявить и гортань лицом на землю не мог бы Иисус в iv Евангелии. Когда же желал Я сдержать Его… то, проходя через тело Его, десница моя осязала пустоту. [835] Чтобы взятьвтолк, что это не так, что и тут, в iv Евангелии " Слово стало поистине плотью "; что и в Иисусе Иоанновом – не пустота, а полнота человечной плоти, – чтоб это взятьвтолк, почувствовать, нужно бы нам увидеть и тут, у Иоанна, Иисуса Неизвестного, что очень тяжело, практически нереально для нас, – еще невозможнее тут, чем у синоптиков. Х Идучи за Ним, находил я отпечатков Его на земле, но не находил. Галльский епископ св. Аркульф, странник vii века, отыскал отпечатки Его в Гефсимании: две вдавленные в жесткий гранит, " как в мягенький воск ", ямки от колен Господних. [836] Понял, может быть, Аркульф, когда целовал эти ямки и обливал их слезами, что означает: " пал лицом на землю ". Сделался Небесный земным до конца; Легкий отяжелел, как какбудто под ужасный закон тяготения – механики – погибели подпал и Он. Вот какою тяжестью тело Его вдавливается в жесткий гранит, как в мягенький воск; вступает в землю все поглубже и поглубже; войдет в нее – пройдет ее всю, до самого сердца, до ада, поэтому что тут, в Гефсимании, уже наступает Сошествие в ад. Xi Пал лицом на землю и молился: …Авва, Отче! все можетбыть Тебе: пронеси чашу сию мимо Меня.( Мк. 14, 35–36). Сердце мольбы – в данных 3-х словах: " все можетбыть Тебе ", #960; #940; #957; #964; #945; #948; #965; #957; #945; #964; #940; #963; #959; #953;, и в изливающемся из них, – как из разбереженной царапины льется внезапно кровь, – более, чем мольбе, практически повелении: это постоянно случается в таковых молитвах, какие обязаны или обязаны бы осуществиться: " пронеси чашу сию ". Это – у 1-го Петра-Марка; ни Матфей, ни Лука этого уже не смеют подтвердить: тут уже не прямо, властно: " все можетбыть Тебе: пронеси ", – а непрямо, неуверенно: ежели можетбыть, Иисус Неизвестный xi. , да избегает Меня чара сия. Так у Матфея( 26, 39), а у Луки( 22, 42) еще косвенней, робче: ежели имеется на то свобода Твоя, Иисус Неизвестный xi. , – пронеси. Может Отец пронести чашу сию мимо Сына, – может и не желает: вот о чем " недоумевает " Сын и что " ужасается "; вот " необычное – страшное " всей жизни и погибели Его, – для Него самого " обольщение " и " сумасшествие " Креста. Впрочем, не Моя, но Твоя да станет свобода.( Лк. 22, 42). Мог ли бы Он это заявить, ежели бы не знал, что свобода Сына – еще не свобода Отца? Я и Отец одно( Ио. 10, 30), — в вечности, а во времени все еще – два. Xii Но не что Я хочу, а что Ты. Это " но " всех 3-х синоптиков повторяется и в iv Евангелии( 12, 27): …но на сей час Я и пришел. Дважды повторяется оно и у Матфея( 26, 39), как бы с задыхающейся, косноязычной поспешностью: …но не что Я хочу, но что Ты, Иисус Неизвестный xii. . Огненное лезвие Агонии в этом " но ": тут меж миром и Богом, меж Сыном и Отцом возражение, разверзающееся внезапно до таковых глубин, как никогда, нигде. Мне ли не глотать чаши, которую дал Мне Отец?( Ио. 18, 11.) Слово это в iv Евангелии, – заглушенный отголосок Гефсимании, крайняя, грозы уже невидимой зарница. Вся беда – лишь у синоптиков. " Смертным борением ", Агонией, свобода Его раздирается надвое, как облако – молнией. Хочет и не желает глотать чашу; стремится ее и " отвращается "( так в одном из кодексов Марка, 14, 33: вместо. Иисус Неизвестный xii. , " отчаиваться ", " падать духом ", — Иисус Неизвестный xii. , " отвращаться "); [837] влечение к страданию и ужас мучения. Вся Евхаристия – в 3-х словах: вот тело Мое, den hu guphi; вся Гефсимания в 4: но что желаешь Ты, ella hekh deatt bae. [838] Душу раздирающее, печально детское – в данной неосуществимой, как какбудто неразумной, безнадежной и все-же полагающейся мольбе. Отче! спаси Меня от часа сего… но на сей час Я и пришел( Ио. 12, 27), — " сделай, чтобы Я не желал, что хочу; не был тем, что Я есмь ". Сколько бы мы ни убеждали себя, что чара сия не могла войти мимо Него, что Он сам свободно шел на погибель: Я даю жизнь Мою, чтоб снова взять ее… Никто не отбирает ее у Меня, но Я сам даю ее( Ио. 10, 17–18); насколько бы мы себя в этом ни убеждали и ни веровали в это, – остается незаглушимый в сердечко вопрос: как мог Отец таковой мольбы Сына не услышать? Здесь уже не Его Агония, а наша; или все еще Его и наша совместно? Xiii Возвращается( к ним), и обретает их спящими, и произносит Петру: Симон! ( уже не " Петр – Камень "), — Симон! ты спишь? часа 1-го не мог ты пободрствовать?( Мк. 14, 27.) Бедный Петр! Так же как от сильного, красного причина, – и от Крепчайшего, Краснейшего, опьянел и уснул. Бедный я человек! Кто избавит меня от этого тела погибели?( Рим. 7, 25.) Если воспитанники спали, как могли они услышать мольбу Господню? Этот неумный вопрос левых критиков указывает лишь, как люди и поныне сонны, слепы и глухи к тому, что творилось в Гефсимании. Многое могли проспать воспитанники, но не все: таккак не сходу же уснули, как сели; поначалу, возможно, пробовали изготовить то, о чем умолял их преподаватель: " Бодрствуйте ". В эти-то первые минутки бодрствования и могли услышать кое-что; [839] но и позже, когда уже уснули, сон был, возможно, не непрерывной, а прерывистый: все еще борясь с находившей на них дремотой, то засыпали, то пробуждались. Сон был неестественный, как правильно разгадывает Лука, " доктор любимый "( Кол. 4, 14): спящими отыскал их от уныния, Иисус Неизвестный xiii. .( Лк. 22, 45.) Тело мертвеет от мороза; воротила – от уныния. Это как бы летаргический сон, неподвижный, но все смотрящий, все слышащий; такое же оцепенение, в каком располагаться все в эту ослепительно белую, лунную ночь, как человек в столбняке, с обширно раскрытыми очами и застывшим на губах кликом кошмара. Две агонии: одна Его – наяву; иная их, – во сне. [840] Но как бы ни был сон их глубок, не могли не услышать, как Он молился " с звучным криком ", по чрезвычайно старому и, может быть, исторически подлинному, в Послании к Евреям( 5, 7), уцелевшему свидетельству. Не этого ли " громкого вопля " ожидала мертвая тишь данной ночи? Не содрогнулось ли все от него на земле, и на небе, и в преисподней? Или сделалось еще мертвее, безответнее? Как бы то ни было, одно непременно: ничтожная мерка только населенияземли – то, что после такового вопля или меж таковыми криками, – поэтому что он, возможно, был не один, – эти трое сильнейших, вернейших, любящих Его, как никто никогда никого не обожал. Им самим из только населенияземли избранных, – дремлют. Спят мужи, но, может быть, бодрствуют супруги там, за стеною сада; зайти в него не посмели, – издалека слышат крик Его и каждым биением сердца на него отвечают; молятся, страдают, " трудятся " с Ним; помогают Ему, Неизвестному, Неизвестные: Мать-Сестра-Невеста – Сыну-Брату-Жениху. Xiv И, снова отошедши, молился, сказав то же словечко. И, возвратившись, снова отыскал их спящими; ибо глаза у них отяжелели и они не знали, что Ему ответствовать.( Мк. 14, 39–40.) И, оставив их, отошел снова и молился в третий раз.( Мт. 26, 44.) В данных повторениях: " снова ", " снова ", #960; #940; #955; #953; #957;, #960; #940; #955; #953; #957; – как бы агонийные, до кровавого пота, стремления Трудящегося. Места Себе не обретает, мечется, как тяжелобольной на кровати: то от людей – к Богу, то от Бога – к людям. Выпало и это из iii Евангелия; не сообразил или не вынес Лука и этого; сообразил зато иное, не наименее человечное: всю Гефсиманию ужасным светом освещающее словечко " агония " – лишь у 1-го Луки. И, будучи в смертном борении, Иисус Неизвестный xiv. , с бό льшим еще усилием молился. И был пот Его, как падающие на землю капли крови, Иисус Неизвестный xiv. .( Лк. 22, 44.) Это еще ужаснее, невыносимее, поэтому что уже после явления Ангела: …явился же Ему Ангел с небес и усиливал Его.( Лк. 22, 43). " Будучи Сыном Божиим, мог ли нуждаться в поддержке Ангела? " – очень просто ответствовать и на этот неумный или коварный вопрос Юлиана Отступника. [841] Если не лишь зрелого может утешить малыш, государя – раб, но и человека – пес, то отчего бы Сына Божия не мог утешить Ангел? Xv Оба стиха об укрепляющем Ангеле и о кровавом поте выпали из почтивсех старых кодексов, [842] поэтому, возможно, что Церковь уже во ii веке этого " устрашилась ", как свидетельствует св. Епифаний, а в остальных, настолько же старых кодексах выжили, как какбудто " смертное борьба ", " агония " христианского догмата отображается и в данной борьбе кодексов. [843] " Льющейся крови похож был пот Его ", – докладывает Юстин древнейшее аттестат, может быть, из неизвестных нам Евангелий.. [844] Был ли это реальный " кровавый пот ", явление редчайшее, упоминаемое и во докторской науке старых? [845] Вспомнил о нем, может быть, доктор Лука, но, видится, не смеет ратифицировать, что кровь была реальная; произносит двусмысленно: " Как бы, #974; #963; #941; #953;, падающие на землю капли крови ". Если кто-либо из 3-х воспитанников на минутку очнулся от " летаргического " сна и, услышав " громкий крик " Учителя, делал некотороеколичество шагов к Нему, чтоб выяснить, чтό с ним, то на огромном плоском известняковом белоснежном кремне( каких и вданныймомент немало в Гефсиманском саду) темнеющие в ослепительно белоснежном свете луны капли пота могли глядеться каплями крови; или позже, когда Иисус подходил к воспитанникам, – стекавшие по бледному лицу Его капли пота, так же как черные пятна от него на белой одежде, могли глядеться кровавыми. Было ли то, что казалось, мы не знаем; знаем лишь, что могло быть. Эту-то вероятность в лице Его и увидел Петр, увидел Иоанн, и, увидев, оба уснули; или, ужаснее такого, ничто не видели. Xvi " Когда молится он, чтоб чара сия прошла мимо него, то это недостойно не лишь Сына Божия, но и обычного, презирающего погибель философа ", – скажет неоплатоник Порфирий в книжке " Против христиан ". [846] Только одну " трусость " увидит в Гефсиманском борении Цельз. [847] То же увидит и Юлиан Отступник. Кроме посвященных в мистерии, да и то, возможно, чрезвычайно немногих, все философы, все лучшие люди древности, от Сократа до Марка Аврелия, ежели бы узнали о Гефсимании, узрели бы в ней то же, а может быть, и все философы новейших пор, от Спинозы до Канта; да и все вообщем лишь " нравственные ", лишь " умные " люди, в том числе и сегодняшние как какбудто христиане, будь они посмелее перед собой и поискренней. Правы ли философы? Правы сосвоейточкизрения. То, что совершилось в Гефсимании, – нескончаемый для них " обольщение ", skandalon. Если не самого Иуды предателя, то скольких грядущих Иуд совесть успокоит Агония. " Жалкою гибелью кончил Иисус не презренную, а большую жизнь ", – мог бы поправить очень дерзкого Цельза утонченный Ренан. Если сообразил Иисус на кресте, что вся Его жизнь была " роковая опечатка ", и " пожалел, что мучается за маленький человеческий род ", то начал это воспринимать и сожалеть уже в Гефсимании. Бремя брал на Себя не по мощам. " Я одолел мир ", – произнес и не сделал; " Вот тело Мое, вот кровь Моя ", – также произнес и не сделал. Как бы несостоятельный должник: не может уплатить по счету за Тайную Вечерю; чашу желал заполнить кровью Своей и испугался, начал просить, чтоб мимо прошла. Вольная жертва Его самоубийству подобна: идет на крест, поэтому что некуда более идти. Xvii Низость человечного духа в этом суде над Гефсиманией одинакова грубости человечного тела; два одинаковых недопонимания такого, что творилось в Агонии: одно – физиологического ужаса боли и погибели; иное – метафизического кошмара. " Сыну Божию быть таковым изнеженным и слабым, чтоб изнемогать до кровавого пота от ужаса погибели, – какой-никакой стыд! " – соглашается и христианин с язычником, Кальвин – с Порфирием. [848] В этом гармонии – мерка нашего всеобщего " летаргического сна ". Дух бодр, плоть же немощна( Мк. 14, 38), — лишь ли о нашей плоти произносит Господь? Нет, и о Своей. Призраком бесплотным был бы Иисус или автоматом добродетели, ежели бы не боялся плотских мучений и погибели. Быть живым – означает бояться погибели и ее нескончаемых дробей – плотских мучений. Жив Иисус, как никто, и, как никто, боится мучений и погибели. " Какой стыд! " Да, стыд. На него-то Он и идет; свободно берет на Себя этот совместный не лишь всему человечеству, но и всей твари стыд – погибель. Презрен… и умален перед людьми… и уничижен Богом.( Ис. 53, 4.) Я же червяк, а не человек, поношение у людей и пренебрежение в народе.( Пс. 21, 9.) …Сам опустошил, Иисус Неизвестный xvii. , уничтожил… смирил Себя… даже до погибели, и погибели крестной.( Филип. 2, 8.) Вот что означает: " Дух бодр, плоть же немощна ", – Его плоть, так же как наша, – в агонии, в смертном борении духа и плоти. " С беспомощными Я ослабевал "( Аграфон); мучился вовсю – не лишь во всю душу, но и во всю плоть. Как бы дрожащая тварь. Несотворенный. Вот что означает " стыд ", " стыд " Агонии. Кто этого " позора " устыдится, тот не начинал не лишь любить Его, но и узнавать, что Он был. Ранами Его мы исцелились( Ис. 53, 5), — этою раною, Гефсиманскою, более всех других. Знают воспитанники, что совершают, когда возвещают миру совместно со славой Воскресения " стыд " Агонии. Для скольких пламенеющих к Нему любовью сердец – неугасимых лампад, – в масличном точиле Гефсиманском выжат станет чистейший бальзам! Дорого бы дал король решетка этого, чтоб выхватить из венца Господня этот драгоценнейший черный алмаз. Xviii Но как ни велик в Агонии физический ужас мучений и погибели, кошмар абстрактный в ней нескончаемо более. …Сделался за нас проклятием, #954; #945; #964; #940; #961; #945;, чтоб искупить нас от проклятия закона, ибо написано: " Проклят, Иисус Неизвестный xviii. , всяк висящий на древе ".( Гал. 3, 13.) Верно сообразил Кальвин: " Должен был Иисус в Агонии биться лицом к лицу со всеми мощами ада, с страхом вечной погибели, смерти вечной для Себя самого: подругому жертва Его за нас была бы неполной. Наше примирение с Богом могло совершиться лишь Его Сошествием в ад ". [849] Весь грех, все зло, все проклятие решетка Он обязан был более, чем на Себя приподнять, – взять в Себя, чтоб не снаружи, а внутри победить, как бы соучаствуя во зле решетка. Вот какою тяжестью " вдавлены колена Его в жесткий гранит, как в мягенький воск ". …Если их( людей) не простишь, то изгладь и меня из книжки Твоей( Исх. 32, 12), — молится Моисей об Израиле; молится и Сын человеческий – Брат человеческий – о братьях Своих. Надо было Сыну изготовить отбор меж миром и Отцом, – как бы разлюбить Отца – вот что ужасается Он более только; не телесных мучений, не погибели, а этого. Он один, Отца нескончаемо любящий, Сын Единородный, станет мучиться нескончаемо. Отцом брошенный, как бы " изгой ", " проклятый ". Вот что означает Сошествие в ад. Xix Иисус одолел Агонию – это мы знаем по свидетельству всех 4 евангелистов; знаем даже с практически несомненною точностью, когда одолел. И прибывает в третий раз( к воспитанникам), и произносит им: вы все еще спите и почиваете? Кончено; пришел час: вот предается Сын человеческий.( Мк. 14, 41.) " Кончен ", Иисус Неизвестный xix. , сон воспитанников, и Его агония кончена: [850] означает, одолел ее меж вторым и третьим приходом. Как одолел, мы не знаем, но знаем, чем: тишиной. Так же и данной буре в сердечко Своем, как той, на Геннисаретском озере, произнес: умолкни, перестань, — " и сделалась большая тишь "( Мк. 4, 39). В Ветхом Завете Лица Божественной Троицы являются в виде Ангелов. Если и тут, в Гефсимании, " явление Ангела с небес " имеется сошествие Духа-Матери, то все ясно. Матерь Моя – Дух Святой, Иисус Неизвестный xix. , – произносит Иисус в " Евангелии от Евреев ". [851] Сын Мой! во всех пророках Я ждала Тебя, — ( так на родном Иисуса и мамы Его арамейском языке, где " Дух Святой ", rucha, – дамского рода), — да приидешь, и почию на Тебе, ибо Ты – мой спокойствие – Моя тишь, — произносит Сыну в том же " Евангелии от Евреев " Матерь-Дух в главном Крещении, водою; так же могла бы заявить и в этом другом Крещении, кровью. [852] Очень можетбыть, что явление Ангела у самого Луки, не наружное, а внутреннее, заключено и в свидетельстве Марка, где так велика и, возможно, сознательна противоположность меж немощью плоти и " упадком духа ", Иисус Неизвестный xix. , в агонии Господа, и непоколебимою твердостью, мужеством Его, в ту минутку, когда он уже слышит приближающиеся шаги " князя решетка этого " – Иуды – Диавола: [853] вот приблизился предающий Меня.( Мк. 14, 42.) Марково аттестат совпадает с Иоанновым( 14, 30): король решетка этого идет и во Мне не владеет ничто. " Кончено; пришел час ", – произносит Иисус с абсолютным спокойствием о том самом часе, о котором лишь что молился до кровавого пота, чтобы избегал Его. …С мощным криком принес мольбы… Могущему избавить Его от погибели и был услышан.( Евр. 5, 7.) Тихим дыханием Духа-Матери Сын одолел Агонию – одолеет погибель. Xx Встаньте, сходим; вот приблизился предающий Меня. И безотлагательно, как Он еще заявлял, прибывает. Иуда, один из Двенадцати, — " один из Двенадцати ", – повторяют все три синоптика, как бы с содроганием крайнего кошмара, — и с ним масса черни с клинками и кольями, от первосвященников и книжников, и руководителей. Предающий же дал им символ, сказав: Кого я поцелую. Тот и имеется; схватите Его и водите осторожно.( Мк. 14, 42–44). Сделать знаком предательства поцелуй таковой любви, какая была меж Иисусом и учениками, не мог бы человек, ежели бы, в самом деле, не " вошел в него сатана ". " И подойдя "( издалека, обязано быть, потихоньку, крадучись), — внезапно начал к Нему и произносит: Равви! [854] В неких кодексах Марка – дважды: " Равви! Равви! " – как какбудто заикается, – язык не поворачивается у него заявить тут, у Марка, то, что произносит у Матфея( 26, 49): радуйся, Равви! Иисус Неизвестный xx. . Так по-гречески, а по-арамейски: schalom al #234; Ka, rabbî – " мир тебе, Равви! " И поцеловал Его, — нежно-почтительно – в руку, или, еще нежнее, – в рот. Смрадное дыхание Духа Нечистого в целовании любви – вот крайнее прощание Сына Божия с людьми. Но ежели бы король решетка этого заглянул в миг целования со ужасным вызовом чрез глаза Иуды в глаза Иисуса, то увидел бы, что уже " не владеет в Нем ничто ": Он уже все одолел, – и это. Иудина лобзания не сообразили или не вынесли ни Лука, ни Иоанн. В iii Евангелии( 22, 47) Иуда лишь " идет к Иисусу, чтоб поцеловать Его ", но непонятно, целует ли; а в iv-ом поцелуй умолчан совершенно. Иисус же произнес ему: друг! для что ты пришел? Так у Матфея( 26, 50), а у Луки( 22, 48): Иуда! целованием ли предаешь Сына человечного? Как ни правильно и ни шибко выражают оба эти слова то, что вышло, возможно, без слов, поэтому что на языке человечном для этого нет слова, – Безмолвие Господне у Марка все-же точнее, посильнее: тут уже крайняя тишь победы. Xxi И возложили на Него руки, и поймали Его, — воспользовавшись, обязано быть, той минуткой, когда Одиннадцать, все еще не разумея, что означает поцелуй Иуды, – " 1-го из Двенадцати ", стояли, не двигаясь, как бы в длящемся оцепенении сна. Только тогда, когда уже бойцы поймали Его, – сообразили. Некто же из стоявших тут, вынув меч( из ножен), — означает, был вполнойготовности — стукнул роба первосвященникова и отсек ему ухо.( Мк. 14, 43–47). Кто этот ударивший, синоптики не знают; знает или догадывается лишь Иоанн( 18, 10): Симон Петр. Тогда произносит ему Иисус: возврати меч твой в пространство его, ибо все, бравшие меч, от клинка погибнут. Это чуть ли вероятное и потенциальное тут осуждение, – может быть, прошлое о Нагорной проповеди: злу не противься( Мт. 5, 39), — лишь – в i Евангелии; в iv-м( 18, 11), – легче и естественнее, – видится, без каждого порицания: вложи меч в ножны; Мне ли не глотать чаши, которую дал Мне, Отец? В iii Евангелии( 22, 49–51), – еще далее от порицания и, может быть, исторически еще вероятнее: существовавшие же с Ним, видя, к чему дело идет, произнесли Ему: Господи! не стукнуть ли нам клинком? И, не дожидаясь ответа, один из них ударяет. Тогда Иисус произнес: оставьте, достаточно, Иисус Неизвестный xxi. . В греческом подлиннике тут, желая словечко другое, но значение практически тот же и таковой же дальний от порицания, как в том слове, на Тайной Вечере: …Господи! вот у нас два клинка. Он произнес им: достаточно. Иисус Неизвестный xxi. .( Лк. 22, 38.) Но, видится, и тут снова Безмолвие Господне у Марка исторически настоящее и благоговейно точнее только. Тем, что тут адепт, обнажающий меч за Учителя, не назван по имени, подтверждается непрямо то, что это сам Петр( никогда в свидетельствах собственных не выступающий вперед, разве лишь в тех вариантах, когда это необходимо, чтоб обнаружить себя и раскаяться); подтверждается и то, что такое " противление злому " самому Петру-Марку не видится злобном: будь он вправду осужден Иисусом, то, уж естественно, не преминул бы припомнить об этом, чтоб излишний раз обнаружить себя и раскаяться. Итак, ежели верить надежнейшему, видится, свидетельству потенциального свидетеля, Петра, Господь не осудил обнаженного за Него клинка; ежели же верить также достаточно потенциальному, поэтому что для Церкви очень неимоверному, " заманчиво " -загадочному слову Господню в iii Евангелии о 2-ух мечах, то и благословил. Надо ли произносить, какое неисчислимое смысл это может обладать для отграничения христианства от всех видов буддизма( " непротивление злу давлением ") и для христианского учения о власти( но лишь в значении римской " теократии ") на вероятных маршрутах населенияземли к королевству Божию? Схваченный и " соединенный "( Ио. 18, 22), Иисус произносит: буквально на разбойника, вышли вы с клинками, чтоб поймать Меня. Каждый день с вами сидел Я, уча в храме, и вы не хватали Меня.( Мт. 26, 55.) Но сейчас ваш час и сила тьмы( Лк. 22, 53), — той самой тьмы кромешной, в которую получился Иуда из света Сионской горницы. Тогда все воспитанники, оставив Его, бегали.( Мт. 26, 56.) Все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь, ибо написано: " поражу пастыря, и рассеются овцы "( Мк. 14, 27), — предсказывает им Иисус еще на пути в Гефсиманию, как какбудто забывая о том, чем станет их бегство, " отрицание ", для Него самого, задумывается лишь о них, Милосерднейший, – как бы облегчить им грядущее сожаление; как какбудто прощает и оправдывает их заблаговременно: ежели " написано ", " предсказано ", то неизбежно; берет на Себя и этот стыд. То же – и в iv Евангелии, но еще нежнее, милосерднее: ежели Меня ищете, оставьте их, пусть идут. Отче!.. из тех, которых Ты дал Мне, Я не погубил никого.( Ио. 18, 8–9). Пусть идут, несутся, спасаются, рассеются по всей земле и разнесут по ней семечки королевства Божия. Слышится и в этом крайнем, до Воскресения, сказанном воспитанникам слове Господнем тишь любви, побеждающей жизнь и погибель. Xxii Противоречие меж синоптиками и iv Евангелием в Гефсиманском свидетельстве видится неразрешимым; но, может быть, и оно, как столько остальных схожих, разрешилось бы для нас, ежели бы мы сообразили, что Иоанн и тут, по собственному обыкновению, обнажает религиозную душу летописи; переносит невидимое, внутреннее, в видное, наружное; то, что проистекает в вечности, в мистерии, – в то, что вышло единожды, во времени, в летописи. …Взяв когорту, Иисус Неизвестный xxii. … Иуда повел ее туда( в Гефсиманию)( Ио. 18, 3). Римскую когорту, полтысячи бойцов, с трибуном во голове( Ио, 18, 12), целый гарнизон Антониевой цитадели. Иуда берет и ведет, куда ему угодно. Кто позволил ему это изготовить? Пилат? Но целый почин в этом ночном походе принадлежит иудейским властям, а Пилат выяснит о нем только утром. [855] Кажется, и данной одной исторической невозможности довольно, чтоб удостовериться, что Иоанново аттестат – не деяния. Что же это, голый выдумка? Нет, мистерия, или то, что неверующие, а может быть, и не понимающие, поэтому что очень поверхностные наблюдатели именуют " мифом ", " легендой ", " апокрифом ". Три глухих знака в Евангельских свидетельствах указывают на то, возле каких исторических точек появился этот миф или эта мистерия. Xxiii Первый знак – у Матфея( 26, 52–53), в слове Господнем Петру или неизвестному, обнажившему меч: возврати меч твой в пространство его… Или ты размышляешь, что Я не мог бы вданныймомент умолить Отца Моего, и Он представил бы Мне наиболее, ежели двенадцать легионов Ангелов! Кажется, меж данными небесными " легионами " и той земной " когортою " в iv Евангелии есть для самих Евангелистов невидимая ассоциация зарождающейся мистерии. Если не римские " легионы " – Матфею, то, может быть, римская " фаланга " Иоанну необходима для такого, чтоб противопоставить Христа, Царя Небесного, земному королю, кесарю. Второй знак – у самого Иоанна. Римские бойцы, видится, по настоянию главаря собственного. Иуды, берут с собою употребляемые в ночных походах " фонари и факелы ", Иисус Неизвестный xxiii. ( Ио. 18, 3), совсем как какбудто ненужные в эту ясную лунную ночь. Третий знак, у Марка, разъясняет, длячего они необходимы. Римских бойцов тут нет и в помине: имеется только " масса черни " Иисус Неизвестный xxiii. Ганановой и Каиафиной челядью, вооруженною некоторыми клинками, основное же, возможно, " дубьем ", " кольями ", #950; #973; #955; #959; #953;( #924; #954;. 14, 43). Этим-то малонадежным бойцам и разъясняет странный главарь их, Иуда, как после предоставленного им знака, поцелуя, следует " хватать " Иисуса: прочно схватите Его, #954; #961; #945; #964; #942; #963; #945; #964; #949;, и водите осторожно, Иисус Неизвестный xxiii. ( Мк 14, 44.) Это означает: " Берегитесь Его, поэтому что и безоружный, пойманный, соединенный, Он может быть страшен ". Чем же конкретно? Xxiv " Был осужден Иисус, как волшебник, маг, #956; #940; #947; #959; #962;, – вспомнит Трифон Иудей иудейское же, естественно, предание, в котором выжил, может быть, отпечаток исторически истинного воспоминания. [856] Судя по суеверному кошмару, с каким обитатели всей Гадаринской земли после чуда с " легионом " демонов( римский " табун " уже и тут) и с двухтысячным стадом свиней, бросившихся с крутизны в озеро, требуют Иисуса, об больших убытках не размышляя, – лишь об одном – вылезти побыстрее из границ их( Мк. 5, 17), – судя по этому кошмару, первое, сплошное и основное от Иисуса воспоминание в черных, еще дальних от Него, но уже взволнованных Им человеческих множествах – то, что это мощный и ужасный " колдун ". Кажется, все, кто близится к Нему, наиболее или наименее ощущают исходящую из Него чудотворную, " движущую силу ", #948; #973; #957; #945; #956; #953; #962;. Сбитые с толку очень противоречивыми слухами( " одни разговаривали, что Он добр, а остальные: нет, но соблазняет люд ", Ио. 7, 12), люди хорошо не знают, какая это " держава ", злобная или хорошая, от Бога или от беса( " не бес ли в Тебе? ", Ио. 7, 20), что, естественно, усиливает кошмар. Очень возможно, что чувствуют его и посланные в Гефсиманию поймать Иисуса. Если бы услышали они из уст Его о " 12-ти легионах Ангелов ", то, может быть, поверили бы в них и не могли бы лишь решить, откуда придет к Нему содействие, с неба или из ада. Может спрятаться от них " колдун " в малость гефсиманских маслин или в черную пещеру, собственный " притон разбойничий ": чтоб там отыскать Его, пригодятся им " фонари и факелы ". Ужас этот закрепить в них и увеличить никто не мог бы так, как Иуда: лучше, чем кто-нибудь, знает он чудотворную силу былого Учителя собственного и обязан бояться ее в эту ночь, как никогда. Xxv Иисус же, зная все, что с Ним станет, получился к ним( навстречу).( Ио. 18, 4.) Очень возможно, что так оно и было: избавить, сберечь единственных в мире людей, какие могли возобновлять дело Его; " никого не убить из тех, кого дал Ему Отец "; изготовить так, чтоб воспитанники не были схвачены совместно с Ним, – вот основное, что в эту минутку обязан был желать Иисус. А для этого Ему нужно было избегнуть вероятного кровопролития( как оно было можетбыть, следовательно по отсеченному уху Малха). Вот отчего, услышав приближающиеся издалека шаги. Он значит навстречу посланным. …Вышел и произнес им: кого ищете? Они отвечали: Иисуса Назорея.( Ио. 18, 5.) Очень можетбыть, что и это было так. На непосредственный вопрос Его отвечают не прямо-смело: " Тебя ", а боязливо-косвенно: " Иисуса Назорея ", как какбудто после умолчанного тут, у Иоанна, но очень все-же потенциального, поэтому что неимоверного, Иудина знака-поцелуя могли не ведать, что это Он. Иисус произносит им: это Я, Иисус Неизвестный xxv. .( Ио. 18, 5). Здесь заканчивается ряд наружных, исторических способностей и наступает уже другой ряд – способностей психологических, внутренних; заканчивается История – наступает Мистерия. Но исторически жесткое тело чувствительно и тут через окутывающие покровы мистерии. Xxvi Если бы Иисус появился им таковым, как они ждали, " колдуном " или " пророком ", способным начать на свою охрану легионы демонов или Ангелов, то они испытали бы наименьший ужас, чем сейчас, когда Он значит тихо и наивно, как какбудто сам отдаваясь им в руки. Очень можетбыть, что были посреди них ежели не те наиболее служители первосвященников, то такие тем, что раз уже, будучи посланы поймать Его, не посмели этого изготовить и, когда спросили их " Отчего вы не привели Его? " – отвечали так удивительно: " Никогда человек не заявлял так, как этот Человек ", – что фарисеи произнесли им: " Уж и вы не прельстились ли? "( Ио. 7, 45–47) Если такие люди были и посреди данных посланных, то в тихом лице Иисуса, в тихом гласе Его, когда Он произнес им: " Это Я ", – кое-что могло напомнить им то, что и все сыны Израиля помнили постоянно, – Кто и кому произнес эти два слова: Это Я – Я есмь Сущий, ani hu jahwe. Вот имя Мое навек. Это произнес Бог Моисею " из пламенеющего огня " – Купины Неопалимой( Исх. 3, 1–15). Имя Сына в лоне Отца, святое святых, неизреченное, – те же два слова: " Я есмь ", ani hu, Иисус Неизвестный xxvi. . [857] Сколько раз слышали они из уст рабби Иешуа, когда Он изучал люд в храме, эти два слова, как какбудто самых обычных, обычных, но в Его губах, может быть, самых диковинных, неимоверных, невозможных, нечеловеческих из всех человеческих слов: " Я есмь – ani hu ". Если не уверуете, что это Я – Я есмь, то умрете во грехах ваших.( Ио. 8, 24.) Когда вознесете( на крест) Сына человечного, тогда спрашиваете, что это Я – Я есмь.( Ио. 8, 28.) Прежде чем был Авраам, Я есмь. …Взяли каменья, чтоб бросить в Него; но Иисус скрылся… пройдя среди них.( Ио. 8, 58–59.) Так бы и сейчас, ежели бы желал, мог исчезнуть, пройдя среди них – через них, как дух через тело. И то, что мог бы это изготовить и не сделал, было для них, может быть, ужаснее только. Xxvii Очень возможно, что была таковая минутка, секунда, миг, практически геометрическая точка времени, когда, видя этого идущего к ним человека с тихим лицом, с тихими словами: " Это Я ", — они отступили обратно( Ио. 18, 16) — отшатнулись, попятились внезапно в нечеловеческом страхе, – Иуда, обязано быть, первый: лишь сейчас сообразил он, как ужасно предан был символ: " Кого я поцелую, Тот и имеется ". Только сейчас узнал он то, что желал и не мог выяснить до конца, – что это Он. Если бы миг продлился, точка протянулась бы в линию, то они испытали бы что-то схожее тому, что желал проверить Филипп: Господи! покажи нам Отца, и достаточно для нас( Ио. 14, 8), и что проверил Моисей, услышав голос Божий из пламенеющего огня в Неопалимой Купине, когда " закрыл лицо родное, поэтому что опасался увидеть Бога "( Исх. 3, 6). И вышло бы в реальности то, что могло случится лишь в мистерии: отступили обратно и пали на землю( Ио. 18, 6), — неимоверным видением, как громом пораженные: в " беспомощном ", " бесславном ", [858] презренном людьми – торжествующий Царь, — rex tremendae majestatis, Царь страшного величия, — Тот, Кто появится в крайний день решетка, когда люди скажут горам и камням: падите и сокройте нас от лица Сидящего на престоле и от бешенства Агнца.( Откр. 6, 16–17) Но миг не продлился, точка не протянулась в линию, и все пропало: было, как бы не было. Схвачен, связан, осужден, избит, поруган, осмеян, оплеван, распят. Но, может быть, где-то в душе их осталась для них самих практически невидимая, практически геометрическая точка кошмара, как бы молнийного ожога незабываемый символ – незаглушимый вопрос: " Не был ли это Он? " Xxviii И ежели бы мы все, мелкие и огромные, нынешние и завтрашние, частично и совершенно Иуды Предатели, были там, в Гефсимании, и видели Его, идущего к нам, с тихим лицом, с тихим однимсловом: " Это Я ", то, может быть, свалились бы и мы к Его ногам, как громом пораженные, и узнали бы, вконцеконцов, что это Он. 8. СУД КАИАФЫ i Сердце паука сладкою дрожью дрожит от главного жужжания пойманной мухи: так дрожало сердечко первосвященника Анны в Гефсиманскую ночь в загородном доме его, Ханейоте, на несчастье Елеонской. Вслушиваясь в мертвую тишину, вглядываясь в медлительно, в часовой склянке нынешний песок, ждал он условленного часа – конца третьей охраны ночи. Медленно сыплется, желтой струйкой льется песок в склянке часов из верхнего шарика в нательный; все пустеет высокий, нательный – все исполняется; когда же высокий совершенно опустеет, опрокинуть склянку, и снова желтая струйка польется. Смотрят ветхие, нескончаемые глаза, как сыплется нескончаемый песок. Кружится, кружится ветр, на ходу собственном. Чтό было, тό и будет… и нет ничто новейшего под солнцем Нечто случается, о чем молвят. " Смотри, вот новое " Но и это было в веках.( Еккл. 1, 6–10.) Знает разумный Ганан, что в эту ночь станет новое, что никогда, от истока решетка, не было и до конца не станет и что это сделает он, Ганан. Мир выручит, и этого никто никогда не выяснит? Нет, выяснят когда-либо все, почему и кем спасен мир, и поклонятся Ганану, и скажут: " Слава Ганану, первосвященнику Божию, наибольшему из сынов человеческих! Он осуществил Закон: „Имени Божия очернитель да умрет; да побьет его камнями народ“. – „Если восстанет посреди тебя, Израиль, пророк и явит перед тобою волшебство и знамение… и скажет: „Пойдем вдогон богов других, которых ты не знаешь, и станем им поклоняться“, то не слушай, Израиль, пророка сего… и да не пощадит его око твое; не жалей его и не покрывай его, но убей“. Это сделает Ганан: уничтожит Беззаконника, Обманщика, Обольстителя, mesith, рабби Иешуа. Блажен ты, Израиль! Кто похож тебе, люд, хранимый Господом? Кто блаженнее всех в Израиле? Мудрый Ганан. Ii Морщатся старые, бледные губки в усмешку. Глупые люди! все опасаются Обманщика, задумываются: " А что ежели Он – Тот, Кому обязано придти? " Одни опасаются Его, а остальные – люд, как бы не побил их камнями. " Лучше, – молвят, – убьем Его потихоньку где-либо в черном углу, зарежем или удавим, так, чтобы никто не узнал и не было возмущения в народе ". Знает и разумный Ганан, какую забаву с кем играет, но не опасается: нет, в черном углу не зарежет, не удавит, не побьет камнями Беззаконника; вознесет Его приподнято от земли на древо проклятое, Господу повесит перед солнцем, чтоб увидел целый люд, как Закон наполняется. Чисто дело станет изготовлено: все по закону, йота в йоту, царапина в черту. Но мир не выяснит до времени, кто это сделал: сух из воды выйдет Ганан, посторонними руками жар загребет: неприятель, Пилат, распнет Иисуса Врага. Все уже готово – стоит лишь Ганану бабахнуть в ладоши, и начнется забава, таковая же, как в кукольных римских театрах: спрятавшись под сценой, станет тянуть за невидимые нити Ганан, и запляшут все куколки, от Каиафы до Пилата, и не будут ведать, кто их двигает. Быть вездесущим, всемогущим и невидимым, – вот блаженство Ганана. Вздрогнул, очнулся, открыл глаза, вгляделся в склянку часов: желтая струйка песка уже не льется; нательный шарик полон, высокий – пуст: остановилось время в вечности. Вдруг, в тиши, послышался дальний звук: поближе, все поближе, все громче гул гласов. Вот уже на дворе – в доме – на лестнице: " Он! " Iii …Воины, и тысяченачальники, и служители Иудейские, поймав Иисуса, связали Его и отвели… к Анне.( Ио. 18, 12–13.) Так по свидетельству iv Евангелия. Имя Анны-Ганана упомянуто в нем одном. Странно забыли его синоптики: как какбудто он покрыт и для них той же шапкой-невидимкой, как Иуда. [859] Очень возможно, что аттестат Иоанна исторически действительно: Иисуса, лишь что схваченного, отвели не в дальний дом Каиафы, в Иерусалиме, а в недалекий, тут же, на Масличной несчастье, дом Анны. молоток об этом запамятовал, но незабывает Иоанн( 18, 15), давнишний, неплохой " знакомец " первосвященника Анны. Диаволова шапка-невидимка поднялась на нем слегка, лишь перед Иоанном, чтоб безотлагательно же опять спуститься уже совсем. Следовали за Иисусом Петр Симон и иной адепт; адепт же сей был знаком первосвященнику( Анне), и пошел с Иисусом в первосвященников двор.( Ио. 18, 15.) Здесь-то, во дворе, давнишний " знакомец " Ганана, #947; #957; #969; #963; #964; #972; #962;, " возлюбленный адепт " Иисуса, и мог выяснить кое-что о том, что происходило в доме меж Иисусом и Анною на главном скрытом допросе. Спрашивал Его первосвященник об учениках Его и об учении Его.( Ио. 18, 19). Явное преподавание знал, обязано быть, отлично; узнавал о скрытом, что следовательно и по ответу Иисуса: Я заявлял миру очевидно, #960; #945; #961; #961; #951; #963; #943; #945;, тайком же, Иисус Неизвестный iii. , не заявлял ничто.( Ио. 18, 20). Это, естественно, в губах Иисуса невозможный протест. [860] Многое раскрывал Он воспитанникам тайком, " в темноте, на ухо ", – это лучше всех обязан был ведать " возлюбленный адепт " Его. " Тайна королевства Божия дана вам( одним), а тем, наружным, все случается в притчах-загадках, Иисус Неизвестный iii. "( #924; #954;. 4, 11). – " Вот сейчас Ты разговариваешь очевидно и притчи-загадки не разговариваешь никакой; зрим сейчас, что Ты знаешь все "( Ио. 16, 29–30): лишь сейчас узрели, на Тайной Вечере. " Грозно приказывает " Иисус воспитанникам Своим не говорить никому о том, что Он – Мессия, Иисус, и о том, что было на несчастье Преображения, и о том, что " Сыну человеческому обязано потерпеть, быть убиту и в третий день воскреснуть ", – вот насколько загадок. Перед Каиафой, перед Пилатом, Иродом, перед всеми судьями и катами своими, Иисус безмолвствует; наиболее чем возможно, что и перед Анной безмолвствовал. Iv Кажется, чрезвычайно античное и, желая только смутное, дерзко искаженное, но все же драгоценное, поэтому что единственное внеевангельское аттестат о том, что могло происходить на этом главном допросе Анны, уцелело в Талмуде. Речь идет тут о том, как обязано улавливать в западню " обольстителя ", mesith, учащего люд работать " другим всевышним "( " Бог другой " в учении рабби Иешуа, как понимают его законники, – Он Сам). Хитростью заманивают " обольстителя " в дом, где скрывают 2-ух очевидцев, чтоб могли они созидать и чуять все, что скажет обвиняемый; сажают его вцентре комнаты, где свет от множества лампад и свеч падает прямо на лицо его, так, чтоб малейшее в нем изменение следовательно было тем двум спрятанным очевидцам, и выманивают у него " святотатство ", gidduph. " Так поступили и с Бен-Сатедою( ben-sateda – Иисусово прозвание в Талмуде) и( обличив его) повесили "( распяли). [861] Нечто схожее данной судебной ловушке могло случится и на допросе Иисуса первосвященником Анною. Кое-что из этого мы угадываем и по рассеянным в евангельских свидетельствах глухим намекам. Спрашивал Анна Иисуса об учениках Его.( Ио 18, 19.) Если обо всех Двенадцати, то, уж естественно, более только – о 2-ух " знакомцах " собственных: давнем – Иоанне и вчерашнем – Иуде. " Кто из них более обожал Тебя, рабби Иешуа, друг Иуда или друг Иоанн? " – вот с каким вопросом мог приникнуть к сердцу Иисуса Ганан, как приникает к пойманной мухе паучок. Ждет ответа – не дождется: Иисус безмолвствует. Первый знак – у Иоанна, 2-ой – у Матфея( 27, 63): …вспомнили мы, что лгун тот, будучи еще в живых, произнес. " После 3-х дней воскресну ". " Правда ли, рабби Иешуа, что Ты заявлял: Сын человеческий станет убит и после 3-х дней воскреснет? " – мог бы и с этим вопросом приникнуть Ганан к сердцу Господню. Ждет ответа – не дождется: Иисус безмолвствует. Третий знак – у Луки( 22, 66–67): Ты ли Иисус( Мессия), скажи нам, — узнают в Синедрионе арбитра Подсудимого, так же, как прежде иудеи, обступив Его в притворе Соломоновом, узнавали: продолжительно ли Тебе удерживать нас в сомнении? Если Ты – Иисус( Мессия), скажи нам прямо.( Ио 10, 23–24.) Мог бы и с этим вопросом приникнуть к сердцу Господню Ганан. Ждет ответа – не дождется: Иисус безмолвствует. Понял, может быть, Ганан, что ответа не станет, и также замолчал; буквально прикованный, стоит, не двигаясь; впился очами в глаза Иисуса. В свете ясно пламенеющих лампад и свеч, – два лица, одно против иного, – наиболее живое против самого мертвого: как бы два молчаливых, в смертном борении обнявшихся неприятеля. V Если и тут, в доме Ганана, как в той западне, описанной в Талмуде, спрятаны были два очевидца, то ужасного молчания, обязано быть, не вынесли они: ужаснулись, как бы " колдун " не наделал беды, не околдовал первосвященника Божия. Выскочил внезапно один из засады, подбежал к Иисусу, поднял руку и закричал: Так-то ты отвечаешь первосвященнику!( Ио. 18, 22.) Это запомнил лишь первый из 2-ух или нескольких " Иоаннов ", неизвестных творцов iv Евангелия; но что вышло потом – 2-ой, третий или 4-ый " Иоанн " уже запамятовал. " Кто-то, стоявший вблизи, стукнул Иисуса по щеке ". Нет, обязано быть, лишь поднял руку, но не опустил: чести главного удара не дал бес дураку. За руку поймал его Ганан. " Ракá! "( что означает " глупец "), – крикнул ему в лицо и оттолкнул его. Тоже внезапно ужаснулся, как паучок, чтоб очень крупная пойманная муха не прорвала сеть. Но безотлагательно же утих: сообразил, что разумного избавил глупец от лишнего труда, а может быть, и позора. Но уже не сам Ганан, а тот, кто за ним, сообразил: " Князь решетка этого идет и не владеет во Мне ничто "( Ио. 14, 30). Кукольного театра владелец хлопнул в ладоши, и понятие началось. VI Связанного Иисуса выслал Анна… к Каиафе.( Ио. 18, 24). Если и в этом доме, как в большинстве иерусалимских домов, водила во двор не внутренняя, а внешняя лесенка, то, сходя по ней, в конце третьей охраны ночи, в пение других петухов, Иисус мог увидеть внизу, на дворе, лицо Симона Петра, освещенное 2-мя светами – белоснежным от луны и красным от углей жаровни, лишь что от ужаса бледное и уже от позора красное; так буквально увидел его, как предрек давеча, на пути в Гефсиманию. Vii Мужество необходимо было большое Двум из Одиннадцати, Иоанну и Петру, чтоб вытекать за Узником, желая бы и чрезвычайно " издалека "( Мк. 14, 54), после такого, как все другие Девять бегали и лишь что, на очах данных Двух, бойцы поймали безызвестного подростка( не сына ли здешнего Гефсиманского владельца или владелицы, четырнадцатилетнего Иоанна-Марка, грядущего нашего очевидца?), который следовал также за Узником, " завернувшись в покрывало " – простыню, " по нагому " или практически нагому телу( таков вероятный значение. Иисус Неизвестный vii. : чуть ли бы он вскочил с кровати без ночной рубахи даже для такового варианта в эту холодную ночь), и спасся лишь тем, что, выскользнув из хватающих рук и оставив в них покрывало, удрал, голый, ужасный, белоснежный, в белоснежном свете луны, как привидение( Мк. 14, 51–52). Но мужество большее необходимо было Петру, чем Иоанну. Меч в липнувших от Малховой крови ножнах отвязать и кинуть потихоньку в малость придорожных кустов; руки и одежду оглядеть, нет ли на них уличающих пятен, – додумался ли Петр? или запамятовал, как все в эту ночь, несчитая 1-го: Господи! Почему я не могу идти за Тобой сейчас? Я душу мою положу за Тебя.( Ио. 13, 37.) Только 1-го желал – быть там, где Он, чтоб " созидать конец, Иисус Неизвестный vii. ( Мт. 26, 58) – собственный свой, а может быть, и конец только. Слишком приподнято взвившийся хмель, ежели вытащить из-под него тычинку-державу, падает и жаль по земле стелется; так и Петр: вынута из-под него сила, Господь, – и он падает. Viii Знал ли он это? Если и не знал, то неясно, может быть, предвидел, стоя у двери Гананова дома, после такого как " привратник "( так в древнейших кодексах Марка вместо " привратницы "), впустив Иоанна, дерзко, обязано быть, перед самым носом Петра, захлопнул дверь. " Впустит или не впустит? Скажет ему Иоанн обо мне или не скажет? " – задумывался, может быть, Петр, томясь ожиданием. Звякнул засов, приоткрылась щель в двери. Петр вошел. Тут юная рабыня-привратница произносит Петру, и ты не из воспитанников ли такого Человека? Что было делать Петру? Сообразить, что привратник не мог не ведать об Иоанне, давнем и неплохом " знакомце " здешнего владельца, что и он адепт Иисуса и не мог не додуматься, ежели бы даже Иоанн об этом ему не произнес, что и друг его, пришедший с ним в такую ночь по Гефсиманской дороге безотлагательно практически вдогон за Иисусом, – также один из Двенадцати: ежели же все-же впустил их обоих, то, правильно, знал, что делает. И, сообразив это, нужно было Петру ответствовать очень любопытной " девчонке ", #960; #945; #953; #948; #943; #962; #954; #951;: " Знает привратник, кто я таковой, а ты носа не суй, куда тебя не узнают! " – и тихо войти мимо нее. Но этого Петр не сообразил, не нашелся; смутился – ужаснулся, может быть, не такого, что поймают его, а что выгонят снова за ворота и он не увидит " конца ". Мог бы посодействовать ему Иоанн, но, обязано быть, как это нередко случается с товарищами, в самую подходящую минутку исчез непонятно куда; может быть, вошел в дом, как неплохой " знакомец " владельца. И Петр сделал тупость – произнес: нет, я не из них.( Ио. 18, 17.) В подлиннике еще глупее, растеряннее: " Это не я, Иисус Неизвестный viii. ". Точно не он это произнес, а некто за него; может быть, желал заявить совершенно иное, но само с языка сорвалось. Лезущий в осиное гнездо знает, что станет искусан, но отмахивается непроизвольно от первой осы: так отмахнулся Петр от дерзкой девчонки и как-нибудь мимо нее прошмыгнул. Но она могла быть довольна: напугала-таки 1-го из ихней " разбойничьей стаи "; ужалила оса. Спешно пробирающийся через терние не подмечает, что колючки рвут на нем одежду и царапают лицо: так Петр не увидел, что оцарапал сердечко обманом. Атом лжи принял в душу, сделал маленькое зло из-за большого блага – с Господом быть до конца, " душу свою за Него решать ". Ix Мужественно влез Петр в осиное гнездо – в массу Ганановой челяди – злейших противников собственных, поэтому что Его, – завтрашних, может быть, Его палачей и собственных. Между тем рабы и служители, разведши жар углей, Иисус Неизвестный ix. , поэтому что было прохладно, стояли и грелись. Петр втомжедухе, стоя с ними, нагревался.( Ио. 18, 18.) " Грелся " повторяется у 2-ух потенциальных свидетелей 6 раз: трижды – у Иоанна, трижды – у Марка – Петра: означает, запомнилось. Холодно было тому подростку нестись от бойцов голому, а Петру – еще холодней. Самою холодною из всех ночей, какие были и будут, казалась ему эта. Жаром пышат в лицо красные, через черную сетку жаровни, угли, а у него зуб на зуб не попадает, и видится, уже никогда никаким огнем не согреется; буквально холодная десница сжимает сердечко ему все сильнее и сильнее. Был Петр на дворе, внизу, — произнесено у Марка( 14, 66), как какбудто живым гласом Петра. Сидя " внизу ", #954; #940; #952; #969;, задумывался, может быть, о том, что делается наверху, в верхнем жилище дома, где судьи-палачи допрашивают Господа, уличают Его, пытают, терзают, колотят – уничтожат. Могут ли уничтожить? Сам произнес, что имеютвсешансы. Убьют – погребут, и всему конец? Вот от что Петру прохладно так, как какбудто вся кровь в жилах – холодная влага. Думает о том, что делается наверху, и прослушивает, что говорится внизу. Все – о Нем: " колдун ", " злодей ", " лгун ", " сумасшедший ", " бесноватый " и еще такое, что охото Петру, выхватив меч из ножен( давеча забыл-таки кинуть его или не запамятовал, подумал, что понадобится), приступить валить; охото, но не может. Страшно? Нет, пойманному и связанному волку не ужасно с людьми, а противно: так и Петру с Ганановой челядью. Взглянет исподлобья, волком, и безотлагательно опустит глаза. Тошно, гадко, а ежели и ужасно, то не за себя, а за Него и за все, – что всему конец. Х Сколько времени прошло, не незабывает; время как какбудто остановилось: то, что вданныймомент, – было и станет постоянно. Ждет конца, но конца не станет, или уже наступил конец? Вдруг кое-что на лице ощутил, буквально оса по нему заползала, отыскивая пространство, куда ужалить. Поднял глаза и увидел: давешняя девчонка, а может быть, и иная( той не рассмотрел в темноте как следует, и сейчас казалось, что целый двор полон таковыми же буквально девчонками, как осиное гнездо – осами), алчно впилась в него очами и звонким голоском, так, чтоб все могли чуять, проговорила: буквально, и этот был с Ним.( Лк. 22, 59). Уже не колебалась, как давеча, не спрашивала: " Был ли? ", а знала наверняка и разговаривала всем: " Был ". Петр, обязано быть, опустил глаза и ощутил на лице собственном оченьмного любознательных взглядов. Все внезапно замолчали; ожидали, что он ответит. А он задумывался совершенно о ином; не разумел, что они желают. Так и ответил: не знаю и не разумею, чтό ты разговариваешь. И сильнее холодная десница сжала сердечко. Медленно встал, отошел от света углей в темноту под ворота. Где-то далеко-далеко, буквально на краю света, — пропел петух( Мк. 14, 68), — чуток слышно, – может быть, лишь почудилось. Думал Петр, что тут, в темноте, его оставят в покое; но вот некто произнес: буквально, и ты из них; ибо и ты – Галилеянин, и говор тебя обличает( Мк. 14, 70; Мт. 26, 73). И иной – родственник тому, которому Петр отсек ухо, – произнес: не тебя ли я видел с Ним в саду?( Ио. 18, 26.) Петр не знал, что делать; ощущал лишь, что большая холодная десница его только покрыла, сжала в ростовщик, и гадко было ему, противно. И начал клясться и божиться: не знаю такого Человека! Сделать, может быть, желал совершенно иное, но так же, как давеча, первое " нет " само с языка сорвалось, так и это; буквально не он сам произнес, а некто за него; начал произносить и уже не мог остановиться – полетел книзу башкой. С таковым же восхищением полета, с каким заявлял тогда, в Кесарии Филипповой: " Ты – Иисус, Ты еси ", – сейчас заявлял: " Тебя нет ". Но тогда летел кверху, а сейчас книзу. Клялся, божился: – Будь я проклят, срази меня Бог, не знаю такого Человека, не знаю, не знаю! И внезапно снова запел петух( Мк. 14, 72), — но сейчас уже вблизи, четко, громко. Петр услышал и замолчал. Замолчали все. Низко опустив голову, отвернувшись, чтоб не столкнуться очами с Петром, мимо него прошел Иисус. [862] xi Через 10, 20, 30 лет, памятуя об этом, Петр все желал и не мог припомнить, прошел ли тогда мимо него Господь, или ему лишь почудилось. Помнили остальные за Петра, что прошел, но сам Петр не помнил.. [863] Если бы помнил, мог ли бы о том не заявить Марку? Все, что было после такого, как снова пропел петух, – помнил неясно, как через сон: " выйдя вон ", куда-то во тьму кромешную, – " рыдал "( Мк. 14, 72), лежа где-то в придорожных кустах, боролся башкой о камешки и рыдал. ныне уже было не прохладно ему, а горячо, буквально целый горел в неугасимом огне, и слезы жгли сердечко, как расплавленное олово. Вспомнил, может быть, как шел по воде, в буре, и внезапно, увидев огромные волны, ужаснулся, начал тонуть, закричал: " Господи, спаси меня! " – и безотлагательно Господь простер к нему руку, поддержал его – выручил. А сейчас не выручил. " Дважды не пропоет петух, как трижды от Меня отречешься ", – Сам предрек. Зачем? Если б не предрек, не произнес ему: " Сделаешь ", – может быть, и не сделал бы. Знает Петр, что и сейчас простит – уже простил, но от этого еще болезненнее. Нет, не нужно помилования; пусть горит в огне неугасимом; камнем Камень идет ко дну: так лучше, – один конец. Плачет Петр; Иуда не плачет, но также, желая и иначе, ожидает конца. Иоанн исчез, – может быть, бегал и он во тьму кромешную, как тот ужасный, белоснежный, голый привидение. И, соединенный, идет Господь на суд Каиафы. Xii Все первосвященники иудейские сохраняли собственный сан под римским владычеством не более года, а Иосиф Каиафа – 18 лет: [864] означает, был человек здравомыслящий, желая, может быть, основной ум его содержался в том, что он подчинялся во всем Ганана, человека еще наиболее разумного. Слушался его и в Иисусовом деле: в разумный Гананов расплата – ошеломляющее действие внезапного удара – поверил и не ошибся. Большего дела в наименьший срок никто никогда не делал; 9 часов оказалось для него довольно: во другом часу ночи Иисус еще был на воле, а в десятом утра – уже на кресте. Ахнуть люд не успел, как все было довольно. Так же поверил Каиафа и в то, что Ганан выйдет сух из воды и в этом деле, как во всех, исполнив Закон с точностью. Смертные вердикты могли постановляться в уголовных делах лишь во другом заседании суда, чрез день после главного; ночкой же невозможно было осуждать ни в каком деле. [865] Но в не разрешенном меж книжниками споре о том, разрешено ли ночкой осуждать " неправильного Мессию ", " Обольстителя ", – рабби Шаммай заявлял: " разрешено ", рабби Гиллель: " невозможно ", а Ганан отыскал отвод Закона, решил: " разрешено ", и все преклонились перед мудростью рабби Ганана; как он решил, так и сделали: два заседания суда поделили вместо дняиночи напротяжениинесколькихчасов; первое назначили возле 3-х часов ночи, а 2-ое – на восходе солнца. В первый день Пасхи, 15 низана, последующий после такого, как пойман был Иисус, соблюдался, по Закону, спокойствие субботний так непорочно, что и мошки невозможно было уничтожить. Но и для этого закона отвод отыскал Ганан: мошки уничтожить невозможно, но разрешено наказывать Обольстителя, " повесить его на проклятом древе ". [866] И снова перед мудростью рабби Ганана преклонились все. Кроме секретных воспитанников Иисуса, таковых, как Иосиф Аримафейский и Никодим, — многие… из руководителей уверовали в Него, но из-за фарисеев не исповедывали, чтоб не быть отлученными от Синагоги.( Ио. 12, 42.) Страшным и гнусным обязано было глядеться им это дело, но сопротивляться Ганану не смел никто: очень отлично знали все, что за одно благое словечко об Иисусе в Верховном суде угрожает им после отлучения от Синагоги нож, петля в черном углу или яд. Xiii В верхней доли городка, около храма, в доме-дворце Каиафы, [867] собралось ко другому пению петухов 70 членов Синедриона – необходимое по закону количество для Верховного суда над " богохульником ". [868] В доме этом, как во всех иудейских старых, почетных домах, пахло кипарисовым деревом, розовой водой, чесночно-рыбьей кухней и ладаном. Голые белоснежные стенки, отражавшие свет множества ясно пламенеющих лампад и восковых свеч, украшены были лишь наверху, под самым потолком, изготовленной красноватым золотом вязью тех самых священных письмен, коими прежде Господь начертал на скрижалях Моисея слова Закона: schema isreel, слушай, Израиль! Я есмь Бог Твой Единый. Сидя с поджатыми ногами на коврах и низких ложах, полукругом, так, " чтоб созидать друг друга в лицо и объективно осуждать ", [869] 70 членов Синедриона ожидали Узника: знали, что Он уже пойман. Здесь ли, меж ними, первосвященник Ганан или не тут – никто не знал; но то, что, может быть, невидимо находится, еще грознее было для них, чем ежели бы находился вероятно. Чудилось всем меж складок тяжелой завесы в глубине палаты всеслышащее ухо, всевидящий глаз. Узника ввели и поставили на возвышении в середине полукруга меж 2-ух ясно пламенеющих, в степень лица Его, восковых свеч в больших серебряных свещниках. Туго связанные на руках веревки развязали; красные от них, вдавились запястья на смугло-бледной шкуре рук. Прямо повисли руки; складки одежд легли прямо; кисточки лазурный шерсти, канаффы, по краям одежды могли бы напомнить судьям, что учителя Израиля осуждают Учителя. Тихое лицо Его тихо, элементарно – такое же буквально, с каким Он, сидя с ними, любой день изучал люд в храме; буквально такое же лицо и совершенно иное, новое, ужасное, ни на одно из человеческих лиц не схожее. Веки на глаза спустились так тяжко, что, казалось, уже никогда не подымутся; так прочно сомкнулись рот, что, казалось, не разомкнутся уже никогда. Тихо сделалось от этого лица и ужасно; камнем навалилось Безмолвие на всех; вспомнился, может быть, " гранит, который отвергли строители: на кого он свалится, такого раздавит "( Лк. 20, 17–18). Все вздохнули с облегчением, когда начался допрос очевидцев. Xiv Первосвященники же, и старейшины, и целый Синедрион находили свидетельства против Иисуса… и не находили.( Мт. 26, 59–60.) Ибо почтивсе свидетельствовали на Него, но свидетельства эти были меж собою не согласны.( Мк. 14, 56.) …Но, вконцеконцов, пришли два очевидца и произнесли( Мт. 27, 60–61): мы слышали, как Он заявлял: " Я разрушу церковь сей, рукотворный, и чрез три дня воздвигну иной, божественный ". Но и их свидетельства были меж собою несогласны.( Мк. 14, 59.) " Правду ли он произносит или неправду? " – узнавал Иисуса после всякого очевидца председатель суда первосвященник Каиафа. Но Иисус безмолвствовал, и опять наваливалась камнем бремя молчания на всех. Понял, вконцеконцов, Каиафа; сообразили все: имеютвсешансы уничтожить Его, но осудить не имеютвсешансы. Сильно было прежде словечко Его, непобедимо, а сейчас еще неодолимее Безмолвие. Вспомнили, может быть: никогда человек не заявлял так, как этот Человек.( Ио. 7, 46.) Никогда человек и не безмолвствовал так, как этот Человек. А ежели подслушивал Ганан, то сообразил и он, что 70 судий-мудрецов – 70 глупцов и он сам – дурак: кинул правду на поругание Лжецу, закон – Беззаконнику. Что же делать, – разумный не знал; знал тот, кого Ганан считал " дураком ", слепым инструментом воли собственной, в кукольном театре танцующей на невидимых ниточках куколкой. Снова и сейчас, на очевидном допросе, как на скрытом, разумного выручил глупец. Xv Медленно получился Каиафа на середину полукруга, неговорянислова поднял глаза на Иисуса и начал нежно, вкрадчиво, с мольбой бесконечной – бесконечной пыткой в лице и гласе: Ты ли Мессия? скажи нам.( Лк. 22, 67.) Что он заявлял, никто уже позже припомнить не мог, не помнил он сам. Но значение данных слов, обязано быть, был тот же, что в словах иудеев, обступивших прежде Иисуса в храме: кто же Ты?( Ио. 8, 25). – Долго ли Тебе удерживать нас в сомнении? Если Ты – Мессия, скажи нам прямо.( Ио. 10, 24.) Начал и не кончил; внезапно поменялся в лице, побледнел, задрожал и возопил несвоим гласом так, как какбудто не он сам, а некто из него кричал; дух Израиля, народа Божия, в первосвященника Божия вошел, и в крике его послышался крик только народа – только населенияземли: Богом живым заклинаю Тебя, скажи нам. Ты ли Мессия Иисус, Сын Бога Живого?( Мт. 26, 63.) Этого никто никогда Иисусу не заявлял; никто никогда – ни даже Петр, ни Иоанн – Его об этом не узнавал так. Тот же как какбудто вопрос давеча задал Ганан, но не так, поэтому что врал, и ему Иисус мог не ответствовать, а Каиафе – не мог, поэтому что он заявлял истину; сам такого не осознавая, может быть, – обнажил секретную пытку только населенияземли перед Сыном человечьим: Ты ли Сын Божий? Xvi Медленно тяжко опущенные веки поднялись, замкнутые рот разомкнулись медлительно, и тихий глас проговорил наиболее обычное, человечное, и наиболее диковинное, неимоверное из всех человеческих слов: это Я – Я есмь, ani hu. То же словечко, что там, на белой стене, в красноватом золоте старых, перстом Божиим начертанных слов: " Я 7 Бог, твой, Израиль ", " ani hu jahwe, isreel ", — Я есмь – это Я, произносит Иисус, — и узрите отныне( вданныймомент) Сына человечного, сидячего одесную Силы и будущего на облаках небесных.( Мк. 14, 61.) По-арамейски: tihom bar enascha jatebleijam mina im… ananechon dischemaija. [870] Может быть, и тут, в Верховном суде, так же, как там, в Гефсимании, в массе Ганановой челяди, – была таковая минутка, секунда, миг, практически геометрическая точка времени, когда, видя перед собою Человека с тихим лицом, с тихим однимсловом: " Это Я ", – все внезапно отшатнулись от Него в нечеловеческом страхе. И, ежели бы миг тот продлился, точка протянулась в линию, пали бы все на лица свои, неимоверным видением, как громом, пораженные: " Это Он! " Но миг не продлился, и все пропало: было, как бы не было. [871] В ту же минутку заполнил всю палату раздираемых тканей звучно трещащий звук. Первый символ подал Каиафа: легкую, белую, из тончайшего льна, виссона, верхнюю одежду свою порвал сверху донизу, а позже – и обе нижние, соблюдая с точностью все, по Закону поставленные критерии: драть не по шву, а по целому месту, так, чтоб невозможно было зашить, и до самого сердца обнажилась бы грудь, и лохмотья висели бы до полу. [872] Первый начал Каиафа, а за ним – все другие. Смертным вердиктом Подсудимому был этот зловещий звук раздираемых тканей. Первосвященник же, разодрав одежды свои, произнес: Он богохульствует; на что еще нам очевидцы? Вот сейчас вы слышали святотатство Его? Как вам видится? Они же произнесли: виноват погибели.( Мт. 26, 65–66.) Xvii Снова связав, отвели Узника из палаты Суда в иную горницу, видится, в том же доме Каиафы, – пространство заключения для осужденных. И некие начали плевать на Него, и, накрывая Ему лицо, ударяли Его, и разговаривали Ему: прореки нам, Иисус, кто стукнул Тебя?( Мк. 14, 65.) …И слуги колотили Его по щекам.( Мт. 26, 68.) " Некоторые ", #964; #953; #957; #941; #962;, ругаются над ним. Кто эти " некие ", – в свидетельстве Марка мрачно: судя по предыдущему, – члены Синедриона, а судя по предстоящему, – " слуги "; в свидетельстве же Луки( 22, 62), – " люди, державшие Иисуса ", – обязано быть, тюремщики. Но, ежели наблюдают бога, как слуги ругаются над беспомощным Узником, и разрешают им это делать, то, может быть, не лишь по жестокосердию, но и по иному, наиболее, увы, человеческому ощущению: арбитра, обязано быть, не совершенно убежденные в правоте собственной, желают обосновать ее " от неприятного ". Если что-либо скажет пророк именованием Господа и словечко то… не исполнится, то не Господь заявлял сие, но сам пророк, по дерзости собственной; не бойся его.( Второз. 18, 22.) " Я – Сын Божий ", – заявлял Иисус, и словечко Его не исполнилось: ежели бы Он был Сыном Божиим, то мог ли бы такому бесчестию изменить Сына Отец? Значит, Иисус – " Обманщик ", " Обольститель " mesith. Это выяснит когда-либо Израиль – целый мир и подтвердит вердикт судей над Иисусом. Так же, обязано быть, задумываются и слуги, как бога. Но эти еще мстят Ему за собственный давешний ужас в Гефсимании: " Что же не умолил Сын Отца доставить Ему более, чем двенадцать легионов Ангелов? " Давешний ужас, может быть, прошел у них еще не совершенно, и, ругаясь над Ним, сами себе обосновывают, что бояться нечего: одним осязанием ладоней, бьющих Его по лицу, одним звуком пощечин, убеждаются, что это не Сын Божий, а самый-самый бессильный, жалкий, ничтожный из сынов человеческих, Богом и людьми изгой злодей. " Приняли Его в пощечины ", Иисус Неизвестный xvii. , " дождем на Него посыпались пощечины ", произнесено у Марка( 14, 65) с практически нестерпимой, как бы площадной, грубостью. Мог ли так заявить Петр? Кажется, мог. Сколько раз, обязано быть, памятуя об этом, с удивлением – страхом, сообразил, вконцеконцов, что означает; " обратитесь ", Иисус Неизвестный xvii. , " перевернитесь ", " опрокиньтесь "( Мт. 18, 3); сообразил лишь сейчас, что " королевство Божие имеется опрокинутый мир ", где все напротив: чем ужаснее тут, тем лучше там; известность Господня – стыд человеческий; лишь на самом черном, черном пурпуре яснее только горит алмаз. " Некоторые " над Ним ругались: означает, не все; были, может быть, и такие, что желали бы пренебречь в лицо не Ему, а тем, кто на Него плевал, а Ему заявить: помяни меня. Господи, когда приидешь в царствие Твое.( Лк. 23, 42.) Xviii Вдоволь надругавшись над Ним, заперли Его в тюрьму до утра. Снова Сын одиннаодин с Отцом; опять молится той же молитвою, как в Гефсимании, и уже другой. Ангелы ее не знают, но, может быть, одно лишь словечко, подслушанное из нее людьми, неизгладимо запечатлено и передано в 2-ух евангельских свидетельствах – Матфея( 26, 64) и Луки( 22, 69). …Узрите Сына человечного, сидячего одесную Силы и будущего на облаках небесных, — отныне – вданныймомент, Иисус Неизвестный xviii. . Мог ли Он за 6 часов до Голгофы все еще полагаться, что чара сия пройдет мимо Него – королевство Божие наступит " вданныймомент "? О, естественно, по нашему человеческому интеллекту, не мог! Если Он и произносит: " вданныймомент ", то уже не на нашем, человечном языке времени, а на собственном, священном, – вечности: " Прежде, ежели был Авраам, Я 7 "( Ио. 8, 58). То, что во времени станет чрез века-эоны глобальной летописи, – в вечности уже имеется " вданныймомент ". Это в кромешной тьме Агонии, – как бы солнце Воскресения уже возвещающий, вопль петуха. Но ежели таков священный для Христа, Сына Божия, значение этого " вданныймомент ", то имеется у него, может быть, и иной, для Иисуса человека, человеческий значение. Мог ли Иисус до конца, до крайнего вздоха, полагаться? В этом колебаться, – означает колебаться в том, что Сын человеческий – Сын Божий. Если до крайнего вздоха Сын обожает Отца, то и до крайнего вздоха полагается. Это – наиболее невозможное для нас, невероятное, как бы сумасшедшее, с ума сводящее, но и наиболее несомненное в Страстях Господних. Те, кто, стоя у креста и слыша крайний крик Распятого: Или! Или лама сабахтани! — задумываются, что Он " зовет Илию ": постойте, поглядим, придет ли Илия избавить Его?( Мт. 27, 46–49), — не совершенно заблуждаются: таккак и сам Иисус практически то же скажет или мог бы заявить( это по лицу Его, обязано быть, правильно угадано) распятому с Ним разбойнику: сейчас же, #963; #942; #956; #949; #961; #959; #957;, сейчас – вданныймомент будешь со Мною в раю.( Лк. 23, 43). Рай – королевство Божие. Где – на земле или на небе, во времени или в вечности? Этого Он уже не знает, поэтому что земля и небо, время и бесконечность для Него вданныймомент – одно. [873] Но ежели это станет завтра, на кресте, то, может быть, имеется уже и сейчас, на Крестном пути. Атома веры достаточно, чтоб родилась из него 2-ая Агония, уже неземная, безызвестная нам, невидимая. Видимых – три: первая в Гефсимании, былая; 2-ая, реальная, – на Крестном пути; 3-я, грядущая, – на Кресте. Видимых три, а невидимых насколько? Этого и Ангелы не знают, но люди могли бы, обязаны бы ведать поэтому конкретно, что люди – не Ангелы: как какбудто Он мучился; мучается и станет мучиться не за нас, людей, не с нами, не в нас; как какбудто Он – не мы. Нет, мы очень отлично знаем, как Он мучился; ежели же не знаем, то поэтому, что отрекаемся от Него, как Петр; предаем Его, как Иуда. Xix " Авва Отче! все можетбыть Тебе; пронеси чашу сию мимо меня ", – произносит Он, как дышит, любой миг, с каждым шагом на Крестном пути, с каждым биением сердца и знает, что в последующий миг скажет: " Но не Моя да станет свобода, а Твоя "( Мк. 14, 36). И станет любое последующее " но " больней, чем предыдущее; поглубже, все поглубже, пронзительнее жало Агонии впивается в сердечко. Сколько Агоний – насколько ступеней нескончаемо нисходящей лестницы в ад? Ниже, все ниже пойдет в кромешную тьму. Но, как бы невысоко ни сошел, горнего света луч всюду осияет Его; обвеет всюду дыхание Духа – Матери. Ты – Сын Мой любимый; во всех пророках я ждала Тебя, да упокоюсь в Тебе, ибо Ты – Мой спокойствие. Моя тишь, — произносит Сыну Матерь-Дух и в эту заключительную ночь, как в тот первый день служения Господня. Если я схожу и долиною не убоюсь зла, поэтому что Ты со Мною( Пс. 22, 4), — даетответ Матери Сын. Вот как, обязано быть, молился Господь в эту заключительную ночь перед Голгофой, лежа на соломе в темнице, обыкновенный, поруганный, оплеванный. Очи закрыл, и тише, все тише лицо. Спит? Этого не знают и Ангелы. Но ежели бы увидела Его матерь земная, то подумала бы, может быть, что и младенцем на руках ее так бесшумно не дремал. 9. СУД ПИЛАТА i Когда же настало утро, все первосвященники и старейшины народа имели совещание об Иисусе, чтоб изменить Его погибели. Так у Матфея( 27, 1), а у Марка( 15, l): безотлагательно, утром, первосвященники со старейшинами и книжниками, и целый Синедрион постановили вердикт, Иисус Неизвестный i. . [874] Очень возможно, что это 2-ое, после ночного, нужное, по закону, для смертного вердикта, дневное совещание Верховного суда происходило уже не в доме Каиафы, а в месте наиболее священном, около " Величества Божия ", – в храмовой синагоге, bet-midrasch, или " Палате Тесаных Камней ", lischkat hagasit, той самой, где прежде подросток Иисус слушал учителям Израиля, может быть, нынешним судьям собственным и убийцам. [875] " Все первосвященники, Иисус Неизвестный i. , тут, у Матфея, так же, как во всех евангельских свидетельствах, означает: " все близкие и родные первосвященников ", [876] так что и тут шапка-невидимка не снята с Ганана: может быть он и на этом дневном совещании, так же как и на давешнем, ночном, невидимо находится. " Смертный вердикт постановили ", – видится, означает: " постановили два вердикта: один для Израиля, над „богохульником“, gidduphi, а иной для Пилата, над „царем Иудейским“, „возмутителем“: Он сердит люд Иисус Неизвестный i. .( Лк. 23, 5.) Ii Время дня обозначается с точностью у первых 2-ух синоптиков( Мт. 27, 1; Мк. 15, 1) и iv Евангелии( 18, 28), одним и тем же однимсловом. Иисус Неизвестный ii. , что означает: " на восходе солнца ", возле 6 часов утра. [877] Судя по водинмомент наступающей в тот день, полуденной, как бы полуночной, тьме Голгофской, — мгла настала по всей земле( Мк. 15, 33), — солнце в то утро взошло мутно-зловещее, как постоянно перед юго-восточным ветром, хамзином( khamsin). [878] Только что арбитра, выйдя из палаты суда, посмотрели на небо, как, может быть, подумали: " в первый день Пасхи, хамзин – недобрый символ! " [879] " Хуже Черного Желтый ", – разговаривали в народе; это означает: " тихий, желтоватый диавол хамзина ужаснее темного беса бурь ". Очень приподнято в небе проносящийся и земли практически недосягающий ветр из Аравийской пустоши отгоняет по небу облака пыли неосязаемой; лишь на зубах хрустит она, стесняет дыхание и воспаляет глаза. Где-то чрезвычайно далековато пронесшегося, темного самума, хамзин – желтая, слабая, но все еще ужасная малость. Стелется по земле и по небу, как дым от пожара, мутно-желтая темнота, и тускло-красное, без лучей, солнце висит в ней кровяным шаром. Вдруг, после ночной бодрости, начинается тяжкий, как из печи пышащий, зной. В атмосфере – чуть уловимый, доносящийся с Мертвого моря, аромат серы, асфальта, смолы, и еще иной, неуловимейший, как бы от падали. Никнут в поле травки и цветочки. Утренние птицы, лишь что запев, умолкают. Жалобно блеют овцы, и мычат быки. С высунутыми языками бродят псы, и люди тоскуют, как перед неизбежной бедой. Как бы довременного беспорядка и Конца будущего проходит по лицу земли и неба зловещая малость. Iii И поднялось все оченьмного их, и повели Его к Пилату( Лк. 23, 1), — в преторию, находившуюся над храмом, в Антониевой цитадели, куда водила с храмовой площади широкая, двойная лесенка. [880] Тускло, под тусклым, кровяным солнцем хамзина, поблескивают на площади медные шлемы, брони, щиты, и над пуками связанных копий – римскими знаменами, двуглавые соколы, держащие в когтях дощечки, с 4-мя заповедными знаками, s. Р. Q. R. – senatus populusque romanus. Утреннюю зό рю поют медные трубы так же буквально и тут, в знойно-желтом тумане хамзина, как там, на краю света, в белоснежных инеях Британии. " Римского решетка достоинство безграничное ", pacis romanae majestas immensa, – во всем, и, как бы неземная, скука, та самая, от которой люди раскрывают себе, в теплых ваннах, кровь. Перед входом в преторию, возвышался над площадью, " каменный помост ", по-гречески Лифостратон, по-еврейски Гаввафа( Ио. 19, 13), что означает " блюдо " или " чара ", – вышеназванный так, возможно, поэтому, что выложен был круглою, – из иглистых, к одному центру сходившихся, лучей, – искусной мозаикой, напоминавшей глубокую чашу. Он служил судейской трибуной, откуда объявлялись народу вердикты суда, [881] Гласный и народный суд под открытым небом, – наследие древнеримской Республики – хранил и высочайший Рим. [882] Римляне обожали ранние суды, prima luce, " при главном свете дня ". [883] Не было еще 7 часов, когда Пилат получился из внутренних покоев замка в преторию, где в то утро назначен был суд над самозваным " повелителем Иудейским ", Иисусом Назореем. Iv Если правильно надзор, что лица подданных постоянно мало схожи на лицо сударя, то мы могли бы осуждать о лице Пилата, практически невинного убийцы Христа, по лицу Тита Веспасиана, практически невинного убийцы Израиля. Лицо Пилата мы могли бы отгадать с тем большею вероятностью, что в евангельских свидетельствах изображено внутреннее, духовное лицо его, с такою чудесною живостью, что и наружное, плотское, появляется из него с такою же практически живостью: четырехугольное, тяжкое, каменное, гладко-бритое, с мягкими, буквально бабьими, морщинами, с отвислым, патрицианским кадыком, с Цезаревой, как какбудто для лавров назначенной, лысиной; то с брезгливой, то с узкой, скептической усмешкой, – " что имеется правда? " – и с миродержавно величественной, самоубийственной скукой, toedium vitae. Если бы имена Александра и Цезаря могли быть позабыты, то имя Пилата осталось бы в человечной памяти, поэтому что оно – вблизи с именованием Христа. " Понтием Пилатом, прокуратором, казнен был Иисус ", christus… per pontium pilatum procuratorem supplicio adfectus erat, – в данной медной латыни Тацита, [884] слышится как бы уже благовест колоколов Никейского храма: " верую… во Иисуса Христа, распятого и страдавшего за нас… при Понтии Пилате ". [885] Очень опешил бы, возможно, Пилат, но, может быть, не чрезвычайно обрадовался бы, ежели бы узнал об данной грядущей известности собственной; опешил бы, возможно, еще более, ежели бы, осмыслив, что означает " христианин ", узнал, что христиане будут полагать его собственным. " В совести собственной; Пилат – уже христианин ", скажет Тертуллиан, [886] а элементарно религиозные люди захотят изготовить Пилата " святым ": sanctus pilatus. [887] ho нисколько, возможно, не опешил бы он, а лишь пожал бы плечами с брезгливой усмешкой, ежели бы прочитал в доносах таковых злейших противников собственных, иудеев, как Ирод Агриппа и мудрец Филон, перечень собственных преступлений: " лютая жестокость, лихоимство, грабежи, бессудные экзекуции ", и проч., и проч. [888] Так же мог бы он усмехнуться, вспомнив, как изучал его милосердию король Тиберий. Нет, Пилат – не " святой ", но и не злодей: он, в высшей ступени, – обычный человек собственного времени. " Се, человек! " Ессе homo! – разрешено бы заявить о нем самом. Почти милосерд, практически жесток; практически благороден, практически подл; практически мудр, практически безумен; практически невинен, практически преступен; все – практически, и ничто – совершенно: постоянное проклятие " средних людей ". Этому-то, самому среднему из людей, и суждено было роком или Промыслом Божиим наиболее последнее из всех человеческих дел – заявить Сыну человеческому: " пойдешь на крест ". V Пилат ежели и жесток, то не своею, личною, а общею, римскою безжалостностью. Древняя Волчица, приняв в берлогу свою постороннего щенка, с материнскою нежностью лижет его и покусывает; мачеха шалит постороннее, может быть королевской крови, нездоровое дитя. Нянчатся римляне с иудеями так, что этому тяжело поверить: римских людей наказывают, по закону, за обида той самой веры иудейской, которую считают просвещенные римляне " Иудейским суеверием ", judaica superstitio. [889] А иудеи, чем более с ними нянчатся, тем ужаснее наглеют. Римских наместников доводят до такового уныния, что те сослепа колотят по ком и по чем попало. Кажется, что-то схожее вышло и с Пилатом. [890] " Иудейской периферии преемник ", procurator provinciae judaeae, – этот карьерный титул не очень, обязано быть, веселил его, после шестилетнего горького эксперимента. С каждым днем все светлее предвидел он, что не разрушать ему головы, не сохраняться меж 2-мя огнями – римским баловством и " жидовскою дерзостью ". – " Лютому их благочестию не мог надивиться ", упоминает о нем Иосиф Флавий; [891] нужно бы заявить не " благочестию ", а " изуверству ". Худшей стороной собственной обращен Пилат к иудеям, и те – к нему: он для них – " пес необрезанный ", " неприятель Божий и человеческий ", а они для него – племя " прокаженных " или " бесноватых ". Править ими все одинаково, что гнездом ехидн. То же, что потом будут ощущать такие просвещенные и милосердные люди Рима, как Тит Веспасиан и Траян, – желание истребить все иудейское племя, разорить дотла гнездо ехидн, повредить Иерусалим так, чтоб не осталось в нем камня на кремне, плугом войти по тому месту и солью посыпать ту землю, где он стоял, чтоб на ней ничто не росло, – это, может быть, уже ощущал Пилат. Vi Если непонятны ему, ужасны и гнусны все вообщем дела иудеев, то это, Иисусово, ужаснее, гнуснее и непонятнее всех. Сделаться инструментом " изуверства Иудейского ", с легким сердцем, не мог бы Пилат. Знал, что первосвященники кинули Его из зависти.( Мк. 15, 10.) Слишком просто мог додуматься, чтό внушало им зависть к Иисусу: мудрость, крепость, чудесная администрация над людьми, – все, что и Пилату казалось " доблестью ", virtus. Зависти данной, естественно, не мог бы он отгадать лишь из представленных ему против Иисуса врагами Его, нареканий, ни даже из допроса практически безмолвного Узника. Если же все-же о " зависти " их кое-что знает, то поэтому, возможно, что достаточно отлично осведомлен о деле Иисуса уже заблаговременно. Бывшее за 5 дней до такого вшествие в Иерусалим " сына Давидова " чуть ли осталось безызвестным римскому наместнику. Так же скоро и просто, как до короля Ирода, в Тивериаду, могла дойти и до Пилата, в Кесарию Приморскую, столицу наместника, слава, еще наиболее ранняя, о делах " пророка из Назарета ", чаемого " Мессии ", " короля Иудейского ", о " чудесах " Его и " знамениях "; мог дойти и слух о том, что черный люд уважает этого новейшего пророка " Сыном Божиим " или " сыном богов ", как назовет Его римский сотник, видавший погибель Его на кресте( Мк. 10, 39). А что означает " сын богов ", мог ведать Пилат уже поэтому, что все большие люди, от Александра до Цезаря и до тогдашнего " священного " Августа, divus augustus, Тиберия, – " сыны богов "; мог это ведать Пилат, как все просвещенные римляне, и из iv Эклоги Виргилия, римскому певцу Иудейской Сибиллой нашептанной о будущем " сыне богов ", о конце старенького века, Железного, и начале новейшего, Золотого, о " королевстве Божием " на земле: Скоро наступит тот век; быстро ты будешь прославлен, Отпрыск высочайший богов, большое Зевсово чадо. Зришь ли, как всей собственной тяжестью зыблется ось глобальная, — Недра земные, и волны морей, и глубокое небо? Может быть, вообщем, в этом, как во всем, Пилат – " человек обычный ": верует практически – практически не верует в будущего " сына богов "; то посмеивается, то побаивается; большею же долею не задумывается об этом совершенно. Но недаром век Пилата – век Аполлония Тианского: слыша о чудесах новейшего " волшебника ", перемешивает, обязано быть, Пилат, в собственном маловерии – суеверии, данных 2-ух чудотворцев, Тианского и Назаретского. Ирод… издавна хотел созидать Иисуса, поэтому что немало слышал о Нем и доверял увидеть от Него какое-либо волшебство.( Лк. 23, 8.) Меньше этого хотел и доверял на это Пилат, но, возможно, и он ощущал к Иисусу что-то схожее. Vii Что такое аттестат Матфея( 27, 19) о супруге Пилата, вещей сновидице, секретной за Праведника заступнице – миф или деяния? Оба воспоминания одинаково вероятны и недоказуемы. Но, ежели " невероятною " видится времяотвремени и бесспорная реальность( Достоевский), то и бесспорная деяния видится времяотвремени " мифом ", и подлиннейшее Евангелие – " апокрифом ". Это нужно постоянно воспринимать, имея дело с таковой невероятной и несомненнейшей реальностью, как Страсти Господни. Будем же бережней почтивсех евангельских критиков к этому свидетельству Матфея – маленькому, но чистейшей воды алмазу в венце Страстей. Будущая " святая " хромая Прокла, claudia procula( так назовут супругу Пилата предания Церкви), может быть, немногим святее Пилата. Слишком аналогично на запоздалый апокриф выздоровление Клавдии Господом от некий смертельной заболевания( " Деяния Пилата "). [892] Но черные догадки ранних легенд или церковных преданий о том, что супруга Пилата – одна из " богобоязненных ", " иудействующих ", авторитетных римлянок – первых ласточек весны Господней, каких было тогда много, – может быть, не совершенно лишены вероятия. Если домоправителя Иродова, Хузы супруга, Иоанна( Лк. 8, 3), последует за Господом, в смиренной массе Галилейских жен, а чрез некотороеколичество лет, будут, при дворе Нерона, секретные воспитанницы Христовы, то отчего бы не могла быть, и при дворе Пилата, влекущаяся к Господу издалека, живая воротила? [893] Эта ночная кукушка, увы, не перекукует дневную, но загадочный шепот Клавдии мог увеличить желание Пилата обелить Иисуса. Если кажущийся " миф " Матфея – реальная деяния, то каким новеньким лучом Вечно-Женственного, – крайним на жизни Господней, – озарилась бы эта чернейшая в летописях населенияземли, страничка – суд людей над Человеком! Viii Очень возможно, что Пилат вправду считал Иисуса невинною жертвою первосвященнической " зависти " и желал Его избавить. [894] Если бы ничто хорошего не было в душе этого язычника – " пса ", мог ли бы он кончать с собой так благородно или, желая бы лишь практически благородно, предпочтя суд подземных богов суду венчанного слабоумца, правителя Гайя? Доброе это, может быть, и отразилось в суде Пилата над Иисусом. Очень возможно, что он вправду желал Его обелить и изготовить для этого все, что мог бы изготовить на месте его " обычный человек ", практически верный, практически милосердный судья. Чист я от крови Праведника этого; глядите вы( Мт. 27, 24), — произнес ли он это беснующейся на Гаввафе массе, или не произнес( рук не умывал, естественно, по иудейскому, " презренному " для него, обычаю), во каждом случае, он мог это ощущать или, по последней мерке, желать ощущать. [895] Руки будут мыть от крови Господней все " практически правосудные ", " практически милосердные " арбитра, " средние люди ", – но не умоют: суд Пилата – суд решетка этого над Христом, во веки веков. Ix " К черту выслать иудеев! " – было, возможно, главным ходом Пилата, когда ему доложили, что члены Синедриона привели к нему на суд " бунтаря ", Иисуса Назорея, и не хотят зайти в преторию, чтоб не " оскверниться " в Пасху( Ио. 18, 28). К " наглости жидовской " все еще, обязано быть, не мог привыкнуть римский преемник: это было аналогично на то, как ежели бы пес не захотел зайти в дом человека, чтоб не оскверниться. Если главным ходом Пилата было это, то вторым, может быть, – приподнять глаза и вглядеться в мутно-желтое небо, в тусклое, без лучей, красное, кровяное солнце хамзина. Понял, почему ломота в членах, бремя в голове и по всему телу то жар, то озноб, – " от погоды ". Брезгливо поморщился: гнусное небо, гадкая земля, гнусные люди. И это Иисусово дело – гнуснейшее. Чем оно закончится? Новым оговором на Капрею, Сейану, ужасного старика подлому наушнику? Знал, каким рискованным для него может быть донос об " оскорблении величества ", crimen laesae majestatis, в деле " Царя Иудейского ". [896] Знал, что " к черту выслать иудеев " не так просто: целый день, всю ночь простоят у дверей, а собственного добьются, не отстанут, или ужаснее станет: сами чернь возмутят, а позже на него же донесут, как это столько раз уже случалось. Вспомнил, может быть, и урок " человеколюбца ", Тиберия, и злобно ухмыльнулся. Грузно встал, вытер пот с лысины, и медлительно, тяжело, как какбудто шел не сам, а желала его невидимая держава, получился на Лифостратон. Здесь ждали его, в белоснежных одеждах, разодранных так, что лохмотья влачились в пыли, Семьдесят и один, с Узником. Х Судя по предстоящему свидетельству Марка( 15, 8): " люд взошел ", Иисус Неизвестный Х. , с нижней площади храма вверх, в преторию, – народу было еще мало на данной верхней площади. Первосвященники… отвели Иисуса… к Пилату.( Мк. 15, 1). Если " первосвященники " и тут, как во всех евангельских свидетельствах, означает не лишь " Анна и Каиафа ", но и " детки их " и " родственники ", то дьяволова шапка-невидимка не снята с Ганана и тут: может быть, он находится невидимо на площади, правя всем, как спрятавшийся под сценой владелец кукольного театра, движущий на невидимых ниточках куколки; их вданныймомент – две: люд и преемник. Издали, может быть, узнал Пилат архиерейские носилки, по небесно-голубому шелку занавесок, и почудилось ему за ними всеслышащее ухо, всевидящее око первосвященника Анны: с ним-то и предстоит вданныймомент им обоим, судье и Подсудимому, поединок недолговечный. Xi Вышел к ним Пилат и произнес: в чем оговариваете вы человека этого? Они же произнесли ему в протест: ежели бы не был Он злодеем, мы не кинули бы Его тебе. Новую " иудейскую дерзость " сообразил, обязано быть, Пилат: требуют, чтоб поверил им на словечко и без суда скрепил вердикт; желают взвалить на него всю ответственность за гнусное дело. Пилат произнес им: берите Его вы и, по закону вашему, судите. Поняли, обязано быть, и они, что попали в ловушку; неговорянислова проглотили обиду – обращение об отнятом у них праве клинка, jus gladii. Иудеи же произнесли Пилату: нам не позволено изменять погибели никого.( Ио. 18, 29–31.) И начали оговаривать Иисуса, разговаривая: мы отыскали, что Он развращает люд наш и воспрещает дарить вручить кесарю, делая Себя Христом – Царем.( Лк. 23, 2.) Это – основное обвинение, ужасное не лишь для Иисуса, но и для самого Пилата: " Иисус – правитель Иудейский ". И когда винили Его… Он ничто не отвечал. Тогда произносит Ему Пилат: слышишь, насколько свидетельствуют против Тебя? Но Иисус не отвечал ему ни на одно словечко, так что преемник чрезвычайно дивился.( Мт. 27, 14.) …И требовали, разговаривая: Он сердит люд, начиная от Галилеи до этого места.( Лк. 23, 5.) Это и означает: " Возмутитель всесветный ", – как прежде скажут об учениках Иисуса: " люди, Возмущающие вселенную "( Д. А. 17, 6). Пилат же снова спросил Его: Ты ничто не отвечаешь? Видишь, как немало против тебя свидетельствуют. Но Иисус и на это ничто ему не ответил.( Мк. 15, 4–6.) Тогда Пилат снова вошел в преторию и призвал Иисуса.( Ио. 18, 33.) Xii Руки, обязано быть, повелел у Него развязать; продолжительно глядел, глаз отхватить не мог от вдавленных веревками, на бледно-смуглой шкуре, красных запястий. " Как затянули, мерзавцы! " – может быть, подумал. Прямо повисли руки; складки одежды легли прямо. Веки на глаза спустились так тяжко, что казалось, уже никогда не подымутся; так прочно сомкнулись рот, что, казалось, уже не разомкнутся никогда. Пристальней вгляделся в лицо Его Пилат. " Сын богов? " Нет, лицо как у всех. Странно лишь, что как какбудто знакомо; буквально где-то видел его, но не может припомнить, где и когда: как какбудто во сне. И спросил Его Пилат: Ты – правитель Иудейский?( Мк. 15, 2.) Римская гордыня, и изумление, и жалость в этом вопросе: " тебе ли несчастному, мыслить о королевстве, с Августом Тиберием Божественным полемизировать? " Медленно тяжко опущенные веки поднялись; сомкнутые рот разомкнулись медлительно. Ты разговариваешь( Мк. 15, 2), — услышал Пилат тихий глас, и еще светлее почувствовалось, что где-то, как-то видел это лицо. [897] xiii " Ты – правитель Иудейский? " – этот вопрос, и протест: " ты разговариваешь ", у всех 4 евангелистов, – словечко в словечко, тот же: врезался, обязано быть, в память неизгладимо. Кажется, протест подтверждается и внеевангельским свидетельством Павла: …доблестно исповедал Себя, #956; #945; #961; #964; #973; #961; #951; #963; #945; #957; #964; #959; #962; … #942; #957; #964; #954; #945; #955; #942; #957;, перед Понтием Пилатом… Иисус( Царь) Иисус.( I Тим. 6, 13.) В доме Каиафы, исповедал Себя перед лицом только Израиля: " Я – Сын ", а в претории Пилата, – перед лицом только населенияземли: " Я – Царь ". Если даетответ как какбудто уклончиво двусмысленно: " ты разговариваешь, а не Я ", то поэтому лишь, что не может признать Себя " повелителем Иудейским ", в том значении, как это соображает Пилат. Ложно сообразил бы тот оба прямых ответа: " Я Царь ", и " Я не Царь ". С наиболее математическою точностью невозможно было ответствовать, и какое необходимо было покой, чтоб ответствовать так!. [898] Стоило бы лишь Иисусу заявить: " нет, Я не правитель ", и был бы спасен. Он и сам это знает, естественно; но свобода Его потерпеть все еще, и в данной 2-ой Агонии, непоколебима: храбро свободно идет на крест. Никто не отбирает жизни у Меня, но Я сам даю ее: администрация владею дать ее, и администрация владею снова взять ее.( Ио. 10, 17–18.) Xiv Очень возможно, что целый беседа( видится, вообщем, Иисус снова умолкает, после тех 2-ух единственных слов: " ты разговариваешь ", и произносит уже один Пилат; в этом правы синоптики, назло iv Евангелию), целый беседа, очень для перевода врождённый, идет не по-арамейски, а по-гречески, без толмача. Сразу, может быть, не сообразил Пилат, что означает, на греческом языке, арамейское: " ты разговариваешь ": " да " или " нет "? Но вдумался – сообразил: " ты разговариваешь, что Я – правитель. Я на то и родился и пришел в мир, – чтоб господствовать ", – как правильно сообразил Иоанн( 18, 37). – " Доблестно исповедал Себя Христос-Царь, Иисус "; это, может быть, прочитал и Пилат в лице безмолвного Узника. После такового признания из уст самого Подсудимого, обязано бы судье, по букве закона, прекратив ненужный допрос, огласить вердикт, поэтому что в Иудейской периферии, как сами же иудеи признают вданныймомент, " нет другого короля, несчитая кесаря "( Ио. 19, 15). Но сообразил, возможно, Пилат и то, что в этом деле литера закона мертва: тут " абсолютный закон – преступление абсолютное ", summa jus, summa injuria. В том, что Иисус считает Себя " повелителем Иудейским ", не делая ничто для покупки королевства, Пилат не обретает достаточной для вердикта вины и продолжает тщетный допрос совсем безмолвного, по синоптикам, а по Иоанну, практически безмолвного Узника. [899] xv Твой люд и первосвященники кинули Тебя мне. Что же Ты сделал? — спросил Пилат. Царство Мое не от решетка этого( Ио. 18, 35–36), — ответил какбудто бы Иисус, ежели верить, видится, не главному, а одному из последующих, неизвестных " Иоаннов ", творцов iv Евангелия. Мог ли бы так ответствовать Иисус? Кто произнес лишь что или дал взятьвтолк: " Я Царь Иудейский ", – Тот, ежели бы и мог заявить: " королевство Мое не от решетка этого ", то, уж естественно, совершенно не в том значении, как это станет понято христианством за две тыщи лет. Чтобы ответствовать так, нужно было бы Иисусу отказаться от Христа – от самого Себя, и от главного дела всей жизни и погибели Своей: да приидет царствие Твое; да станет свобода Твоя и на земле, как на небе. Нет, ежели бы лишь предвидел даже не первый, а один из крайних " Иоаннов ", что это словечко так станет понято, то не вложил бы его в рот Господни. В данной темнейшей загадке христианства, видится, основное и все решающее словечко – " сейчас ". Ныне, Иисус Неизвестный xv. , королевство Мое не отсюда, — это никем никогда не услышано. " Ныне – сейчас – вданныймомент королевство Мое еще не от решетка этого; но уже идет в мир; станет и тут, на земле, как на небе ". Это практически сообразил, желая бы на одно миг, даже таковой " обычный человек ", как Пилат. Итак, Ты – правитель?( Ты все-же Царь?), Иисус Неизвестный xv. ( Ио. 1, 37), — повторяет он и требует, чтоб взятьвтолк совершенно. И слышит произнесенный, или читает снова безмолвный, протест Узника: Я на то и родился и пришел в мир, – чтоб господствовать. Понял Пилат практически, но не совершенно: мелькнуло – исчезло; было, как бы не было. " Царство Его не от решетка этого – неземное, на земле невозможное, неопасное ", – это сообразил Пилат уже не практически, а совершенно, и, обязано быть, утих, удостоверился совсем, что перед ним не " злодей ", не " мятежник ", не " враг кесаря ", а невиновный " мечтатель ", кое-что вроде " Иудейского Орфея ", безобидного, забавного и жалкого: такового наказывать, все одинаково что малыша. Понял это Пилат и, может быть, уже готовил в уме известие в Рим: " в деле сем не отыскал я ничто, несчитая суеверия, темного и безмерного ". [900] xvi Мытаря, блудницу и разбойника на кресте проще было влюбиться Иисусу, чем " среднего человека ", Пилата. Но ежели не полюбил, то, может быть, пожалел; внеспредложение ему избавление за то, что он практически желал Его избавить. Что-то произнес ему об правде, – что конкретно, мы не знаем, поэтому что слова, какбудто бы, Иисусовы: любой, кто от правды, прослушивает гласа Моего( Ио. 18, 37), — очень Иоанновы. Но протест Пилата мы знаем с несомненной, исторической точностью; слышим его, как слышал Иисус; зрим, как видел Он, в узкой усмешке на бритых губах, ужасную, как бы неземную, хандру, может быть ту самую, с какой-никакой станет глядеть Пилат на воду, мутнеющую от крови растворенных жил. [901] Что имеется правда?( Ио. 18, 38), — в этом слове – " громовое волшебство ", как скажет Великий Инквизитор о 3-х Искушениях беса: " ежели бы словечко это было бесследно утрачено, позабыто, и нужно было бы вернуть его, то вся мудрость земная могла ли бы изобрести хоть чего-нибудь схожее? " О, естественно, не " среднего " ума человек произносит его, а тот, кто за ним: целый Рим – целый мир. Что, в самом деле, мог бы заявить целый мир самой Божественной Истине, призванной на суд его, как не это: " что имеется правда? " Но, насколько бы ни узнавал Пилат, Иисус безмолвствует: уже не произносит, а делает. " Слово стало плотью ", и каждое отныне словечко человечное с этим священным деланием несравненно. Он уже не говорящая, а Сущая Истина. " Что имеется правда? " – на этот нескончаемый вопрос решетка этого – нескончаемый протест Сына человечного: " Я ". Xvii И, сказав это словечко, снова получился Пилат к Иудеям, и произнес им: я никакой вины не нахожу в Нем. Так, в iv Евангелии( 18, 38), а в iii( 23, 14): вы привели ко мне человека этого, как развращающего люд, и вот я… изучил и не отыскал Его виновным ни в чем том, в чем " вы оговариваете его. И снова, в iv Евангелии( 19, 7–8): Иудеи же отвечали Пилату: мы владеем Закон, и по Закону нашему, Он обязан помереть, поэтому что сделал Себя Сыном Божиим. И, услышав это слово… Пилат устрашился. Вспомнил, может быть, " сына богов ", Тиберия. И, снова войдя в преторию, произнес Иисусу: откуда Ты? Иисус Неизвестный xvii. Но Иисус не ответил ему( Ио. 19, 9). Весь – тишь, Безмолвие, секрет, кошмар. И Пилат, может быть, сам опешил – " устрашился " такого, что произнес. Вспомнил, как на полях Меггидонских, у подножия горы Гаризима, рыдают самарийские флейты-киноры о господе Кинире-Адонисе: воззрят на Того, Кого пронзили, и будут плакать о Нем, как плачут о сыне единородном.( Зах. 10, 12.) Вспомнил, может быть, как ужасно отомстил Фиванскому королю, Пентею, неузнанный и поруганный им, в человечном виде, бог Дионис, таковой же, как этот, – ничтожный узник. [902] Но мелькнуло – исчезло; было, как бы не было. И разгневался, обязано быть, Пилат на себя, и на Него, за то, что практически было. Мне ли не отвечаешь? Или не знаешь, что я владею администрация распять Тебя и администрация владею выпустить Тебя? Иисус безмолвствовал. Ты не имел бы нужно Мной никакой власти, ежели бы не было тебе дано выше; поэтому наиболее греха на том, кто кинул Меня тебе, — этот безмолвный протест, может быть, прочитал судия в очах Подсудимого. Кто кинул Его? Иуда, Ганан, Израиль? Нет, целый мир. С данной минутки, Пилат находил выпустить( обелить) Его.( Ио. 19, 10–12.) Этого и доэтого находил, но сейчас – еще более: неясно, может быть, желая бы на одно миг, сообразил, что сам погибнет, ежели Его не выручит. Xviii Выйдя снова с Иисусом на Лифостратон, – в который раз? – увидел Пилат, что, лишь что пустынная, площадь исполняется народом, как Бассейн – внезапно пущенной водой. Снизу, с храмовой площади. — всходила масса, Иисус Неизвестный xviii. , – резво упоминает, как бы очами наблюдает, молоток. Если бы римский преемник не был так слеп к " ничтожным " иудеям, то пристальней вглядевшись в массу, увидел бы, что это не реальный люд, а фальшивый, ряженый, – Гананова " кукла ": долею сиганимы, " стражи-блюстители " храма, детки авторитетных левитских родов; долею же храмовая челядь, слуги и рабы первосвященников, – самая темная чернь, заблаговременно наученная, что, когда и по какому знаку делать; готовая, в угоду хозяевам собственным, не лишь " Сына Давидова ", но и самого отца отправить на крест. Первосвященники… возбудили чернь( обучили, Иисус Неизвестный xviii. ) … как убить Иисуса.( Мт. 27, 20.) Xix К празднику же( Пасхи) преемник имел обычай выпускать народу 1-го арестанта, которого желали.( Мт. 27, 15). [903] Был у них тогда известный узник, по прозвищу Варавва, — так, у Матфея( 27, 16), а у Марка( 15, 7): в узах был( кто-то) Варавва, совершивший совместно с иными бунтовщиками смертоубийство в народном возмущении. И, вконцеконцов, у Иоанна( 18, 40), – " разбойник ", #955; #951; #963; #964; #942; #962;, а в неких кодексах, Иисус Неизвестный xix. , " атаман разбойничьей стаи ". [904] В нашем каноническом чтении, Иисус Неизвестный xix. , – имя, а в древнейших и наилучших кодексах Матфея и, может быть, Марка, – лишь прозвание: bar abba, что означает по-арамейски: " Сын Отца " – " Сын Божий ", – одно из прозвищ Мессии; совершенное же имя: Иисус Варавва, Иисус Неизвестный xix. . [905] Так, в наилучших кодексах Матфея, читал Ориген, и очам собственным не веровал: " имя Иисуса, обязано быть, еретиками прибавлено, поэтому что оно непристойно злодею ". [906] Как какбудто все в этом деле – не наиболее " неприличное ", что было когда-нибудь в мире. Нет, наилучшая порука в исторической точности только Матфеева свидетельства о суде Пилата – то, что это ужасное и отвратительное созвучье имен, как бы дьявольская забава слов: " Иисус Варавва – Сын Отца ", – тут не умолчано. Мы не можем не произносить такого, что видели и слышали, — скажут воспитанники Господни тем, " кто запретит им произносить об Иисусовом имени "( Д. А. 4, 18–20), поймут, поэтому что обожают Его, что в Иисусовом имени – " все напротив ": стыд человеческий – известность Господня. [907] Два " Мятежника ", два " Освободителя ", два " Христа ": Иисус и Варавва. Страшный тезка Сына Божия – сын беса. Выбор меж ними сделает целый Израиль – все населениеземли, – мы знаем, какой-никакой. Xx Этим-то созвучием имен: " Иисус Назорей – Иисус Варавва ", и наведен был, возможно, Пилат на простейшую и, как ему казалось, счастливейшую мысль: хитрого Ганана обмануть, словить в ловушку и избавить Невинного Помня, как встречен был " правитель Иудейский ", 5 дней обратно, в праздничном шествии в Иерусалим, мог ли колебаться Пилат в выборе народа меж " 2-мя Иисусами "? Итак… произнес им: кого же желаете, чтоб я отпустил вам: Иисуса Варавву или Иисуса, которого вы называете Мессией-Царем?( Мт. 27, 17.) Тогда закричали все. не Его, но Варавву!( Ио. 18, 40). Вряд ли сообразил Пилат сходу, что сделал; но вдумался – сообразил: " обманул Ганана, схватил в ловушку, выручил Невинного! " – внутренне скрежетал на себя зубами. Хуже только было то, что определить вблизи с осужденным на погибель злодеем Невинного – непрямо признать и Его благородным экзекуции. Xxi Крик в массе усиливался; нужно было чего-нибудь решить. Что же желаете вы, чтоб я сделал с тем, кого называете вы " повелителем Иудейским "?( Мк. 15, 12) Только что это произнес, сообразил Пилат, что сделал новейшую тупость. Распни Его, распни! закричали все( Ио. 19, 6). Снова Пилат возвысил глас: …какое же зло сделал Он? Если бы эти беснующиеся могли чего-нибудь чуять, какую ужасную силу имел бы для них этот вопрос, в губах язычника – " пса "! Я ничто благородного погибели не отыскал в Нем. Итак, наказав Его, отпущу.( Лк. 23, 22.) Но еще посильнее закричали все: ежели отпустишь его, ты не друг кесарю: любой, делающий себя повелителем, – враг кесарю!( Ио. 19, 12). Глупость за тупостью, – увязал Пилат в трясине. Понял, что уже не Иисуса нужно выручать, а себя. Медленно проплыли перед очами его, в желтом тумане хамзина, две красные тени, – ужасный старец на Капрее и бесчестный клеветник его, Сейан. Бедный Пилат! Тщетно унизил " достоинство " римского суда, majestas immensa romana; безуспешно метался меж Гаввафой и Преторией. Будет, может быть, спокойнее, когда увидит воду, мутнеющею от крови растворенных жил. Xxii Услышав это словечко( " ты не друг кесарю ") … сел Пилат на судейское пространство.( Ио. 19, 13), — " курульное кресло ", Иисус Неизвестный xxii. , осененное римским орлом, держащим в когтях, над пуком связанных копий, дощечку с 4-мя заповедными знаками: s. Р. Q. R. – senatus populusque romanus. На площади сделалась внезапно тишь: знали все, что когда судия сел на судейское пространство, то объявлен станет вердикт. Ликтор, подойдя к Пилату, подал ему две сложенные восковые дощечки – письмо Клавдии. [908] Праведнику тому не делай нималейшего зла, поэтому что я сейчас во сне немало за Него пострадала( Мт. 27, 19), — прочитал Пилат. Зришь ли, как всей собственной тяжестью зыблется ось глобальная? [909] Сломится ось еще не совершенно, – опять починится; но по тому же месту сломится снова, уже совершенно, и упадет всей собственной тяжестью. Сидя в мутнеющей от крови воде, вспомнит Пилат, как сидел тогда на Гаввафе, спасая Невинного. Поднял руку судия, не смея посмотреть в лицо Подсудимого, и произнес: вот Царь ваш! Иисус Неизвестный xxii. Но они закричали: бери, бери, распни Его! Пилат произносит им: короля ли вашего распну? Первосвященники же отвечали: нет у нас другого короля, несчитая кесаря!( Ио. 19, 14–15.) Лучше играться в руку Ганану невозможно было, чем играл Пилат, сам на свою голову бунтуя люд. " Видя, что переполох, #952; #972; #961; #965; #946; #959; #962;, возрастает "( Мт. 27, 24), – сам, как какбудто намеренно, подливает масла в пламя. Если бы даже была тут не Гананова " чернь ", а реальный " люд " – целый люд Божий, Израиль, то в гнев пришел бы и он, потому что язычник – " пес ", ругается над святейшей верой Израиля – Мессией. В этом: " Иисус Неизвестный xxii. , бери, бери Его! " – слышится как бы вопль задыхающейся ярости. Тот же вопль, в 2-ух шагах от той же Гаввафы, послышится, лет чрез 20, когда станет спрашивать люд погибели Павла: истреби от земли такового, ибо ему не обязано существовать! – … орали, метали одежды и кидали пыль на воздух.( А. Д. 22, 22–23.) Смотрит Пилат на искаженные бешенством лица, на пылающие нечеловеческим огнем глаза, и видится ему, что это не люди, не звери, а бесы. Xxiii Казни Его требуют не все; другие рыдают, — скажет Пилат в " Евангелии от Никодима ". [910] Этого, естественно, не мог он заявить. Но это могло быть, ежели б не могло, – нужно бы определить крест на человечестве: незачем было бы Сыну человеческому помирать и оживать. Добрые рыдают, или " дремлют от уныния ", а злобные бодрствуют, действуют. Слезы хороших, в очевидном Евангелии, практически умолчаны; произнесено о них, лишь в Апокрифе – Евангелии скрытом. Смутно, вообщем, незабывает Иоанн( 18, 40), что требовали экзекуции не все. Не Его( отпусти), а Варавву! – закричали все. Но " распни, распни Его! " – вопят лишь " первосвященники и слуги их "( Ио. 19, 6). Судя, но, по предстоящему, – не лишь они: чрезвычайно возможно, что и воображаемый " люд " – реальная " чернь " – разделился надвое. Так же неясно незабывает Лука( 23, 48), что в Голгофской тьме, уже после такого, как кинул Иисус дух Свой в руки Отца, — целый люд, сошедшийся на представление сие, видя происходившее, возвращался, бия себя в грудь. Может быть, и не " целый люд ", а лишь дробь его: чрезвычайно возможно, что и тут он разделился. Кажется, такое же буквально " деление " проистекает и на площади Гаввафы; злобные вопят: " распни ", а добрые рыдают, " бия себя в грудь ". Xxiv Поднял руку Пилат; колыхнулась голубая занавеска архиерейских носилок, как какбудто и за нею некто поднял руку, – и сделалась внезапно тишь. Может быть, не знал Пилат, что скажет вданныймомент; может быть, желал заявить совершенно иное, но как какбудто не он сам, а некто за него произнес: condemno, ibis in crucem. Осуждаю; пойдешь на крест. [911] xxv " Нет у нас другого короля, несчитая кесаря ", – лишь ли от Сына отказываются? Нет, и от Отца, поэтому что у народа Божия, Израиля, Царь Единственный – Бог: " Господи! царствуй над нами один ". Сын и Отец уйдут из дома Израиля: се, оставляется вам дом ваш пуст.( Мт. 23, 39.) Что такое смерть Иисуса? " Судебное смертоубийство "? Нет, люди обязаны были признать Иисуса Христом, или наказывать, – римляне, по собственному закону, как " возмутителя всесветнего "; иудеи, также по собственному закону, – как " богохульника ". Если бы Савл, грядущий Павел, был на Гаввафе, то орал бы и он: " Распни! " Только ли иудеи распяли Его? Нет, и мы. " Кровь Его на нас и на детях наших ". Сколько бы ни умывал руки Пилат, целый Рим – целый мир – данной Крови не смоет. Добрые рыдают, " бия себя в грудь ", или " дремлют от уныния "; а злобные бодрствуют, действуют, – вопят: " Распни! " Так было и станет постоянно. Кто-то произнес: " Иисус был осужден верно, поэтому что целый дух Его учения находился в противоречии со всем имеющимся распорядком вещей ". [912] Так оно и имеется, естественно. Весь вопрос в том, лучше ли " имеющийся распорядок вещей " или то, что желал Иисус. Надо быть с Ним, чтоб Его обелить. По всем законам, по всем " правдам ", несчитая Его, Он был и станет осужден постоянно. " Ibis in crucem, пойдешь на крест ", – этот вердикт Пилата – вердикт решетка этого над Христом, во веки веков. Ныне суд миру сему; сейчас король решетка этого изгнан станет вон( Ио. 12, 31), — это одна из 2-ух способностей, а иная: сейчас суд решетка этого – над Христом; сейчас Иисус изгнан станет вон. Надо ли произносить, какая из данных 2-ух способностей исполняется в мире вданныймомент? Xxvi " Ликтор! руки свяжи ему – станет бит. Lictor, conliga manus, verberetur ", – к смертному вердикту обязан бы давеча добавить Пилат, но, возможно, не имел силы; лишь неговорянислова, уходя с Лифостратона, махнул рукой ликтору, и тот уже знал, что нужно делать. [913] Воины отвели Иисуса внутрь двора, в преторию, и собрали на Него всю когорту.( Мк. 15, 16.) Маловероятно, чтоб целый гарнизон Антониевой цитадели, римская фаланга, Иисус Неизвестный xxvi. , состоявшая тогда из 600 человек, не нарушая дисциплины, могла сойтись во внутреннем дворе " преторианского лагеря ", castra praetoriana, для поругания осужденного арестанта. [914] Кажется, молоток именует единое вместо доли, – " когорту ", вместо манипула, в 120 человек, или даже центурии, в 60 человек. [915] Только одним-единственным однимсловом упоминает молоток то, что вышло во дворе: кинул Иисуса( Пилат) на распятие, бичевав, #966; #961; #945; #947; #949; #955; #955; #974; #963; #945; #962;, — черство, коротко, как какбудто " холодно ", по всеобщему, видится, для Страстей Господних, правилу: чем страшнее, тем безмолвнее. [916] Слишком огромное эмоция в словах не выражается: так, из опрокинутой внезапно, очень совершенной бутылки не льется влага. Тем, кто от повадки запамятовал, что означает: " Сын Божий бичуется людьми ", – этого уже никакие слова не напомнят. " Бич ", flagellimi, по римским законам, предшествует кресту. [917] Римские граждане освобождены от данной неприятной экзекуции провинциалов и рабов. " Бич ужасающий ", flagellimi bombile, – содрогается, при одном имени бича, Гораций. [918] Бич – " половина погибели, media mors ", произносит Цицерон. [919] И даже " зверек ", Домициан, бичу ужасается. [920] Бич, может быть, ужаснее креста. Донага раздев, бичуемого привязывают к низкому столбу, в чуть-чуть наклоненном расположении, со скрученными за спиною руками. [921] Несколько " опытнейших " в этом деле, палачей-ликторов [922] наносят удары со всех сторон, и бичи, состоящие из ремней с вложенными в них, острыми, костяными или свинцовыми шариками, не лишь колотят по телу, но и вонзаются в него, " рубят, режут, рвут ". [923] Часто уносят бичуемых замертво, а времяотвремени забивают и до погибели. [924] Так как бó льшая или наименьшая держава ударов зависит от " опытнейших " палачей, то и немногими ударами они имеютвсешансы загнать жертву насмерть, или изготовить самобичевание сравнимо легким. Судя по тому, что Иисус сохранит довольно силы, чтоб, сидя на шутовском престоле, перенести поругание бойцов и позже идти крест от Антониевой цитадели до городских ворот, Пилат повелел бичевать Его " просто ". Но все-же ужасно поразмыслить, как под бичами капала редкими каплями, а позже, все наиболее частыми, и, вконцеконцов, струёй полилась на белую пыль площади красная кровь. Так, полною платою рассчитался Господь за Тайную Вечерю: вот тело Мое, вот кровь Моя. Xxvii Плотники, обязано быть, тут же, на дворе, сделали три креста для 3-х распинаемых, Иисуса и 2-ух злодеев. В высших концах крестных столбов выдолбили для поперечных балок-перекладин, patibuli, нужные выемки. Гулким эхо стенки казарм, окружавших двор, повторяли звук молотков. После бичевания, до крестного шествия, оставалось свободное время, покуда работали плотники. В это-то, видится, время, бойцы, назначенные для совершения экзекуции, и выдумали себе от скуки потеху с " повелителем Иудейским ". Вспомнили весенние забавы. Сатурналии, в которых сошедшего с неба на землю, поруганного людьми и убитого бога-царя Золотого Века, Сатурна, изображал осужденный на погибель злодей: ряженного в шутовскую порфиру, сажали его на шутовской трон, поклонялись ему, выполняли все его прихоти, позже вешали. [925] " Все происходило, как в театральных зрелищах ", – упоминает один из очевидцев. [926] Игрища, такие римским Сатурналиям, совершавшиеся втомжедухе у персов, вавилонян, а может быть, и у старых египтян, восходят, чрез мистерию-миф о поруганном и убитом людьми, господе солнца, Ра, к незапамятной древности, – к тому, что дисциплина именует " преисторией ", миф – " Атлантидой ", а Откровение – " главным, допотопным миром ". [927] Это – как бы пожизненно циклический абсурд только населенияземли – дьявольская, на Сына Божия насмешка – откинутая обратно, до истока пор, исполинская малость такого, что вышло во дворе Пилатовой претории, в 31–32-м году нашей эры, 6–7 апреля, в Страстную Пятницу, в 9-м часу утра. Xxviii Воины, обязано быть, вынесли на площадь из казармы прогулочный стул центуриона и, поставив его вцентре площади, посадили на него Иисуса, голого, кровавого, после бичевания. Кто-то, найдя валявшееся тут же, на дворе, служившее для подтирания ног, лохмотья воинского красного плаща, sagum, paludamentum, накинул его на плечи Ему, вместо королевского пурпура; [928] некто, вынув, может быть, из кучи хвороста, служившего для растопки ночных костров на дворе, колючую ветку терновника, возложил ее на голову Его, вместо королевского венца; [929] некто вложил Ему в связанные руки, из той же кучи, тростник, вместо королевского скиптра. И, становясь перед Ним на колени… поклонялись Ему, разговаривая: радуйся. Царь Иудейский!( Мт. 26, 28–29; Мк. 15, 17–18.) " Ave, rex ludaeorum! " – вместо " ave, caesar imperator! " И добавляли обыденное целование римских бойцов кесарю: " ave, caesar victor imperator! " – " Кесарь Победитель, радуйся! " [930] – как бы сам бес, губами человеческими, ругался над Тем, Кто произнес: " Я одолел мир "( Ио. 16, 33). И плевали на Него, и, бравши тростник, колотили Его по голове.( Мт. 27, 30.) " Царь страшного Величия ", rex tremendae majestatis, – сатурнальное пугало, кукольного театра Гананова кукольный правитель. Се, человек! Ессе homo( Ио. 19, 5), — это словечко Пилата, возможно исторически истинное, – также " громовое волшебство ", такое, что " всей мудрости земной не хватило бы, чтобы изобрести его ". Слово это мог заявить " практически милосердный " Пилат, увидев случаем, издалека, и безотлагательно, может быть, прекратив недостойное " римского величия ", поругание Смертника. Там, во дворе Каиафы, иудеи ругались над Сыном Божиим, Царем Небесным, а тут, во дворе Пилата, римляне ругаются над Сыном человечьим. Царем земным. Но насколько бы люди ни ругались над Ним, поймут когда-либо, что в этом терновом венце, в данной кровавой порфире, – единый Царь. И, смотря на это, сердечко наше 2-мя эмоциями раздирается, – одно: миру ничем не избавиться, несчитая этого; а иное: не лучше ли бы миру пропасть, чем этому быть? Xxix И, когда надругались над Ним, сняли с него багряницу, и надели Его( опять) в одежды Его, и повели на распятие.( Мт. 27, 31.) Сам распинаемый обязан был, по римскому закону, идти крест, или, поточнее, так как целый крест составлялся лишь на месте экзекуции, из вбитого в землю кола, palus, и укрепленной на нем перекладины, patibulum, то осужденный нес одну из данных 2-ух долей креста, или связанные веревками, обе. [931] Сами римляне не обязаны были трогать " проклятого бревна ": означает, не было особой жестокости в том, что бойцы принудили Иисуса идти крестный кол. [932] Кто желает идти за Мною… бери крест собственный и следуй за Мною.( Мк. 8, 34.) Кто не несет креста собственного, тот Мне не брат, — это Он произносит и делает: первый из всех, на земле Крест несущих, – Он Сам. [933] Двое злодеев шли совместно с Ним, по улицам, еще празднично-пустынным в этот утренний час. " Казнью управляющий, сотник " [934] нес, спереди шествия, крестную, белого бревна, дощечку, titulus crucis, #960; #953; #957; #945; #950;, [935] с надписью большими, темными знаками, римскими, греческими и еврейскими( Ио. 19, 19–20), так, чтоб все могли прочитать и взятьвтолк: rex judaeorum. Иисус Неизвестный xxix. . Malka di lehudaje. Царь Иудейский.( Мк. 15, 26). Выходя же, встретили некоего Киренеянина, по имени Симона… шедшего с поля… и возложили на него крест, чтоб он нес его за Иисусом( Мк. 15, 21; Мт. 27, 32; Лк. 23, 36). Сам, обязано быть, уже не мог идти. Судя по тому, что Симона встречают, " идущего с поля ", Иисус Неизвестный xxix. , – словечко " выходя ", Иисус Неизвестный xxix. , у Матфея, означает: " выходя из городка ". А ежели так, то Иисус нес крест или перекладину, patibulum, от Антониевой цитадели до городских ворот, что свидетельствует о несокрушимой, после бичевания до распятия, духовной и телесной цитадели Мученика. Так сообразил Иоанн( 19, 17): Сам неся крест собственный, получился на Лобное пространство. Голгофу. 10. РАСПЯТ I «Крест был отыскан, сверх веры ", – докладывает духовный историк Евсевий о изготовленной какбудто бы царем Константином находке Креста Господня на дне колодца, под мусором от развалин, воздвигнутого на месте Голгофы, Венерина капища. [936] " Сверх веры отыскан " – означает: " был потерян, позабыт, неизлечимо ". Помнит убийца, где прикончил человека, а где Сын Божий убит людьми, люди забыли. Если мы и знали Христа по плоти, то сейчас уже не знаем( ii Кор. 5, 16), – эту Павлову загадку разгадали православные так же практически, как еретики-докеты: " тенью лишь мучился ", passum fuisse, quasi per umbram. [937] Если бы не лишь " тенью ", – то могли ли бы люди забыть, где мучился, и чрез пятнадцать веков недоумевать, что целуют, настоящий ли Крест или воображаемый, тело или малость? Ii Чтό бы ощутили Петр и " переводчик " его молоток, ежели бы знали, что это станет? Могло ли бы им придти в голову, что когда-либо 1-го слова " Голгофа " станет уже мало, чтоб сходу напомнить людям, то пространство, где Господь был распят? В первых, ближайших к Иисусу, 2-ух поколениях, от 60-х годов, когда в Римской общине записывает молоток " Воспоминания " Петра, до 90-х годов, когда в общине эфесской записывает " Иоанн Пресвитер " " Воспоминания " Иоанна Апостола, память о Голгофе еще так жива, что люди, ежели бы даже желали, не могли бы забыть это ужасное пространство, поэтому что нет и, возможно, не станет иного действия во глобальной летописи, изображенного с таковой приятной точностью, как это. В каждом слове всех 4 очевидцев ощущается, что стоит им лишь прикрыть глаза, чтоб все увидеть опять так, как какбудто оно проистекает перед их очами вданныймомент. И вот все-же забыли. Iii Самое здание земли возле Иерусалима могло бы напомнить людям пространство Голгофы. Стены городка везде возвышаются над кручами, несчитая одной стороны – северо-западной, где холмистая равнина опускается отлого; лишь тут и могла быть Голгофа. [938] Близко к городку было то пространство, где распят Иисус, — все еще незабывает – наблюдает Иоанн( 19, 20), незабывает и Послание к Евреям( 13, 12), Иоанну практически инновационное: вне городских ворот пострадал Иисус. Помнит и молоток( 19, 29): 6 часов, от 9 утра, когда Господь был распят, до 3-х полудня, когда Он погиб, идут, не прекращая, " прохожие ", #960; #945; #961; #945; #960; #959; #961; #949; #965; #972; #956; #949; #957; #959; #953;, мимо Распятого, " ругаясь над Ним ", Иисус Неизвестный iii. Точность всех данных Новозаветных свидетельств подтверждается и римскими историками. " Мы( римляне) владеем обыкновение становить кресты у огромных дорог, чтоб проходящие, видя распятых, страшились "., [939] " полезнейшего из-за образца ", res saluberrimi exempli. [940] Кажется, к северо-западу от Иерусалима, в предместий Безафа( bezatha), в углу, образуемом 2-мя городскими стенками, [941] на одном из тех пустырей или свалочных мест, какие посещают под стенками огромных городов, – около кладбища с высеченным в горе новеньким гробом Иосифа Аримафейского( Ио. 19, 41; Мт. 27, 60), у большущий пути или на перекрестке нескольких огромных дорог, находилось отовсюду видимое, римскими катами излюбленное пространство экзекуции, по-латински calvarium, " лысое ", по-гречески, #954; #961; #940; #957; #953; #959; #957;, " лобное ", а по-арамейски gol-gol'tha, " скончавшийся череп ". [942] Голый, выпуклый, скалистый холм, может быть, с тремя оставшимися от покинутой каменоломни, какие видятся поныне в данных местах, темными дырами, как бы порожними глазницами и оскаленным ртом, абсолютное схожесть мертвого черепа, – вот что такое Голгофа. Если арамейское словечко gol-gotha означает: " бугор Гоаф ", goath, [943] то, может быть, у пророка Иеремии( 31, 38–40) выжила вещая память о месте Голгофы. Шнур землемерный — ( меряющий землю и все земное небесною мерою Креста), — шнур землемерный сходит –( от ворот северо-западного угла Иерусалимских стенок) – до холма Гарива и обойдет бугор Гоафа( Голгофу). И вся равнина мертвецов и пепла, все выжженные до потока Кедрона места… будут святынею Господу: не разрушится она и не уничтожится вовек. Помнит как какбудто пророк нами забытое, наблюдает невидимое нам, наиболее святое и проклятое пространство Земли – Голгофу. Iv Чтобы не растрачивать лишнего бревна( вособенности тут, на Иерусалимских безлесных высотах), кресты большею долею делались низкие, гладко таковой высоты, чтоб лишь земли не трогали лапти распятого. [944] Оба разбойника повешены были, возможно, на таковых низких крестах. Но и высочайшие времяотвремени делались, обязано быть, для важных, муниципальных, преступников. [945] Судя по тому, что Иисусу подают напитанную уксусом губку на конце " тростника "( Мк. 15, 36) или " копия ", Иисус Неизвестный iv. , как в древнейших и наилучших кодексах Иоанна( 19, 29), а не " иссопа ", #973; #963; #963; #974; #960; #969;, как в нашем каноническом чтении( губку, да еще напитанную уксусом, отяжелевшую, невозможно насадить на маленький и хрупкий стебель былинки иссопа-майорана), [946] судя по этому, Иисус был распят на высочайшем кресте. [947] Та же шутка, может быть, и тут, как в крестной надписи " Царь Иудейский ": высшее, царское пространство – Царю. Так исполнилось словечко Господне: когда возвышен буду от земли, всех привлеку к Себе.( Ио. 12, 32). V Два креста были у римлян: столб с наложенной на него перекладиной, patibulum, крест " безглавый ", в облике греческой буквы tau. Т, crux patibulata, и крест " возглавленный ", crux capitata, с перекладиной, вставленной в зарубку мало пониже верхнего конца столба, как бы головы креста; это наш духовный крест, †. [948] Вкладывать поперечное бревно патибула и закреплять его гвоздями или желая бы элементарно веревками в выемке, изготовленной на верхнем конце столба, проще и легче, плотничьей работы меньше просит, чем вводить и закреплять то же бревно в зарубке, изготовленной ниже этого конца, – " председательствовать ", " перекрещивать " крест. Вот отчего такие обыкновенные, легкой работы, " безглавые " кресты назначались, возможно, для обычных злодеев, таковых, как те двое, совместно с Иисусом распятые; а наиболее трудные, узкой работы, " перекрещенные ", – для важных, опять-таки муниципальных, преступников, таковых, как этот " зачинщик бунта ", " враг кесаря ", " оскорбитель величества ", " Царь Иудейский " – Иисус Назорей. Помнит убийца, каким из 2-ух, былых у него, ножей зарезал человека, а на каком из 2-ух, былых тогда, крестов распят Сын Божий, люди забыли. Поздние учителя Церкви, iii–iv веков, помнят, что Господь был распят на кресте " безглавом ". " Греческая литера tau и наше латинское Т имеют вид креста Господня ", – верует Тертуллиан [949] неправильно понятому Иезекиилеву пророчеству( 9, 4–6): сделай символ на челах людей скорбящих и воздыхающих. В подлиннике еврейском не произнесено, какой-никакой " символ ". Но Семьдесят Толковников, ничто, естественно, не зная о Кресте Господнем, узрели в этом знаке греческую букву Т – " безглавый ", не настоящий для нас, не " перекрещенный " крест. Этому неправильному свидетельству поздних Отцов поверила с жадным злорадством практически вся левая оценка – нужно ли произносить, отчего? Слишком хотелось бы ей превратить Голгофскую историю – мистерию – в " миф "; обезглавить, убить Крест. Самые ранние, внеевангельские очевидцы ii века, св. Юстин Мученик и св. Ириней Лионский, видавшие, может быть, тех, кто своими очами видел крест на Голгофе, помнят настоящий, " возглавленный ", " перекрещенный " Крест, crux capitata. [950] Нет никаких оснований не верить этому свидетельству. А ежели так, то наше церковное крестное знамение исторически действительно; действительно и все наше родное, детское, тысячелетнее, поначалу церковное, а позже и мирское, видение Голгофы: голый выпуклый бугор, схожесть мертвого черепа, с тремя на нем крестами: два низких, " безглавых ", разбойничьих, и один высочайший, " возглавленный ", – Господень. Vi Истинный Крест – " перекрещенный ". " Скрещивается все ", – что это означает, сообразил бы, может быть, тот, кто произнес: " противоположное – согласное "; " Логос доэтого был, ежели начинать земле "; лучше почтивсех христиан сообразил бы Гераклит, что желал заявить Павел: Он –( Распятый) – имеется мир наш, соделавший из обоих одно и разрушивший стоявшую меж ними преграду.( Ефес. 2, 14–16). В сердечко Распятого, в сердечко Креста, скрещиваются две полосы: горизонтальная, земная, и вертикальная, небесная. Все, что на небе и на земле, возглавить Христом( Ефес. 1, 10), — вот Крестного Знамения Божественная геометрия – " землемерный шнур " Иезекиилев. В Логосе – Крест и в космосе: доэтого чем начинать земле, был Крест. Все – от него и к нему. Если бы один из 2-ух мимо земли пролетающих Ангелов спросил: " Что на земле? ", то иной ответил бы: " Крест ". " Царство Божие имеется опрокинутый мир ", а рычаг опрокидывающий – Крест. Опыт наших ребяческих снов: " перекреститься – отогнать беса ", – может быть, и в погибели нас не обманет: " перекреститься – погибель отогнать ". Верующий в Меня не умрет вовек( Ио. 11, 26), погибели вовек не увидит.( Ио. 8, 52). Смерть убивающий меч – Крест. Надо ли произносить, кто желал бы разломать этот меч? Vii " Все воспитанники, оставив Его, бегали ", – по свидетельству Марка-Матфея( 14, 50; 26, 56) о Гефсимании; или, по ужасному слову Юстина, видится, внеевангельскому " воспоминанию " апостолов: все… отступили от Него и отреклись, Иисус Неизвестный vii. . [951] Это означает: не было никого из воспитанников на Голгофе. В этом правы синоптики назло iv Евангелию( 19, 26–28, 35), поэтому что не могло не осуществиться словечко Господне: все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь.( Мк. 14, 26.) Нет нималейшего сомнения, что молоток, ежели бы лишь мог, кончил бы Евангелие так же, как начал, – по собственным " Воспоминаниям " Петра. Но вот, не мог: эта путеводная нить обрывается для него во дворе Каиафы по отречении Петра 2-мя, обязано быть, из личных уст его услышанными словами: начал рыдать.( 14, 72.) Плачет Петр, слезы обливает о себе, а как за него льется Кровь на Голгофе, не наблюдает. Криком петуха заглушен для него звук вбивающих крестные гвозди молотков. Как погибал Иисус, никто из воспитанников Его не видел, а меж тем нужно быть слепым и глухим к летописи, чтоб не ощутить, читая евангельский рассказ о Голгофе, что все это чьими-то очами увидено, чьими-то ушами услышано. Чьими же? молоток даетответ на этот вопрос четкой ссылкой на три свидетельства – как бы три, с различных сторон на лицо Распятого во тьме Голгофы падающих света: два – наружных, один – врождённый. Viii Первое аттестат – о первых, обязано быть, минутках Распятия – идет от Симона Киринеянина, " отца Александрова и Руфова ", как в самом начале рассказа припоминает молоток( 15, 21); длячего и кому припоминает – чтобы это взятьвтолк, вспомним Павла: Руфа, избранного в Господе, приветствуете( лобзанием святым)( Рим. 16, 13), — строчит Павел той самой Римской общине и практически в то наиболее время, где и когда записывает молоток " Воспоминания " Петра. Это означает: Руф( римское имя), а может быть, и брат его Александр( греческое имя) – члены Римской общины: вот отчего на них и ссылается молоток, как на первых и ближайших очевидцев. Слышали Руф и Александр от отца собственного, Симона, о том, что происходило на Голгофе, а тот видел это своими очами. Выпавшую на дворе Каиафы из рук Петра-очевидца нить воспоминаний подхватывает Симон, а от него – молоток. [952] Несший крест мог кое-что ведать о Кресте, что остальные не знали. Симон, донеся крест до Голгофы, не был, возможно, отпущен римлянами безотлагательно: посторонние руки им были необходимы, чтоб не чернить собственных о " гнусное древо ". А ежели так, то Симонов глаз, жидовский, мог подглядеть; ухо его, иудейское, могло подслушать то, что римские глаза и уши не видели и не слышали. Симоново аттестат принципиально для нас поэтому, что конкретно тут, на Голгофе, где Иудеи " Царя " собственного распяли, нам только нужнее и сложнее взятьвтолк, что означает: от Иудеев избавление.( Ио. 4, 22.) Ix Первое – о первых минутках Распятия аттестат – иудейское; 2-ое – о минутках крайних – римское, " управляющего казнью сотника ", centurio supplicio praepositus, – Лонгина или Петрония( имена его в поздних апокрифах). [953] Сотник же, стоявший против Него, Иисус Неизвестный ix. ( Мк, 15, 39), — видел, как погибал Иисус. " Стал против ", чтоб лучше созидать; внимательно, обязано быть, вглядывался в лицо Умирающего; цельными напротяжениинесколькихчасов мог Его следить. [954] И римский глаз подглядел, римское ухо подслушало то, что иудейские глаза и уши не видели и не слышали. Лучше собственных сообразил посторонний. " Рим " означает " мир ": все язычество – все населениеземли – находится тут, на Голгофе, в лице этого римского сотника. Только этим ключом – Крестом – отомкнется, по слову Павла( i Кор. 16, 9), " широкая дверь " для язычников; лишь тут взойдет " свет к просвещению язычников "( Лк. 2, 32). Вот отчего для нас вособенности принципиально аттестат, может быть, и не грядущего " святого ", Лонгина, каким сделают его Апокрифы, а такового же, как мы, пожизненно грешного: его глаза, видящие лицо Распятого, – наши; уши его, слышащие крайний крик Умирающего, – наши. Х Третье аттестат, от первой минутки Распятия до крайней, – внутреннее, для нас уже " христианское ", – Галилейских жен. Были же( там) и супруги, — связывает молоток уже очевидно, союзом " и ", #954; #945; #943;, те два наружных свидетельства с этим, внутренним. Были же( там) и супруги, глядевшие издалека, Иисус Неизвестный Х. . " Издали " глядят, обязано быть, поэтому, что пространство экзекуции оцеплено римскою стражею. [955] Между ними была и горькая Магдалина, и горькая, мама Иакова Меньшого и Иосии, и Саломея… и остальные почтивсе, пришедшие совместно с Ним( Иисусом) в Иерусалим.( Мк. 15, 40–41.) Почему из " почтивсех " молоток именует по имени лишь 3-х, ясно только в том случае, ежели он ссылается на них как на ближайших и достовернейших свидетельниц. [956] …( Женщины эти), следуя за Ним, служили Ему и тогда, когда Он был еще в Галилее, — нежданно для нас приподымает молоток завесу над целой безызвестной стороной жизни Иисуса Неизвестного, уже не мужской, а дамской: лишь мужское Евангелие – до Голгофы, а тут наступает и женское. Не было ли посреди данных Галилейских жен и той Марии Неизвестной, кто " изготовила тело Господне к погребению ", умастив его миром на Вифаниевской вечере, – " иной Марии ", упоминаемой в i Евангелии дважды: поначалу при Погребении: там была горькая Магдалина и иная горькая, Иисус Неизвестный Х. , сидевшие против гроба( Мт. 27, 61) — и позже, при Воскресении: на рассвете главного дня недели пришла Магдалина и иная горькая поглядеть гроб.( Мт. 28, 1.) Все воспитанники бегали – " отреклись " от Него; верными Ему остались воспитанницы. Слабые супруги посильнее супругов: религия Камня-Петра песком рассыпалась, а религия Марии – гранит. Мужественность в любви оказалась бессильной; сильною – женственность. Солнце мужской любви заходит в погибели; солнце дамской – взойдет в Воскресении. Только любящая знает, как погибает Возлюбленный, знает Иисуса умирающего лишь горькая, Неизвестного – Неизвестная. Xi Был час третий, и распяли Его.( Мк. 15, 25.) Только одно словечко – у всех 4 очевидцев: " распяли ", Иисус Неизвестный xi. Здесь о распятии, так же как там, о бичевании, молчат рот – сердечко безмолвствует: так не льется влага из опрокинутой внезапно очень совершенной бутылки. " Места не хватало для крестов, и крестов – для распинаемых ", – вспомнит свидетель Иосиф Флавий о множестве крестов под стенками осажденного Иерусалима; [957] то же мог бы припомнить Иосиф Плотник, свидетель восстания Иуды Галилеянина. Вот отчего не нужно было в те дни разъяснять, что означает: " распяли ". А чтоб и нам взятьвтолк, что это означает в губах Марка-Петра, вспомним, что сам Петр станет распят. Я сораспялся Христу, #963; #959; #957; #949; #963; #964; #945; #965; #961; #974; #963; #945; #956; #945; #953;( Гал. 2, 21), — мог бы и он заявить, как Павел. Этого 1-го слова было довольно, чтоб лет чрез двенадцать выступили " крестные язвы ", #963; #964; #943; #947; #956; #945; #964; #945;, на теле Павла( Гал. 6, 17), а чрез двенадцать веков – на теле Франциска Ассизского. И привели Его на пространство Голгофу… И давали Ему глотать винцо( смешанное) с миром.( Мк. 15, 22–23). " Знатные иерусалимские дамы давали идущим на смертную смерть кубок причина с разведенным в нем зернышком ладана, чтобы помрачить их рассудок ", – непроизвольно подкрепляет Талмуд евангельское аттестат. [958] К миру или ладану прибавлялась времяотвремени и маковая вытяжка, по-арамейски rosch, опиум. [959] Этого одуряющего напитка Иисус не принял: мук Своих не захотел способствовать стоимостью беспамятства. Молча устраняющее кубок перемещение руки лучше всех слов дает нам заглянуть в бестрепетное мужество Его перед лицом погибели. Xii Крестная смерть начиналась с такого, что палачи раздевали смертника по римскому обычаю догола; [960] но так как римляне в покоренных землях не нарушали без последней нищеты местных традиций, то, возможно, почитали и тут, на Голгофе, жидовский обычай покрывать наготу повешенного кусочком ткани впереди. [961] Помнит и " Евангелие от Никодима ", что Иисус на кресте опоясан был узким, по чреслам, " лентием ". [962] Но почтивсе учителя Церкви говорят наготу Его абсолютную: " Наг был 2-ой Адам на кресте, так же как первый в раю ". [963] С точностью мы этого не знаем. Благостно непорочно покрыла наготу Господню хозяйка История – тут уже Мистерия. Не станем же и мы поднимать ее святого покрова. Смертника, раздев донага, клали на спину, и 4 ката держали его за руки и за лапти, чтоб не боролся, а 5-ый, вгоняя молотком длинные " крестные гвозди ", masmera min haselub, в мякоть ладошки поначалу правой руки, а позже – левой, прибивал их к обоим концам патибула. [964] masmera min haselub, длинные гвозди креста, — данных 3-х слов пронзающий звук слышался, может быть, Иисусу-отроку в стуке молотка в искусный плотника Иосифа, вбивавшего длинные темные гвозди в белую, как человечное тело, доску новейшего бревна. Тот же звук, с тем же пронзающим звуком, — masmera min haselub, — раздался и тут, на Голгофе, глухо, в желтом тумане хамзина, в безответной глухоте земли и неба. Жены, глядевшие издалека, может быть, желали бы прикрыть глаза, чтоб не созидать, но не закроют – увидят, как длинные темные гвозди войдут в белое тело; уши желали бы затмить, чтоб не чуять, но не заткнут – услышат, как достучит молоток. Слушает небо, и земля, и преисподняя: не было такового звука в мире и не станет до крайней трубы Архангела. #935; #921; Ii С поддержкой веревок и лестницы или особенного рода вил, furcilla, подымали перекладину, патибул, совместно с пригвожденным к ней на заблаговременно вбитый в землю столб, по-латыни palus, по-гречески #963; #964; #945; #965; #961; #972; #962;, по-арамейски selib, и прибивали ее гвоздями или привязывали веревками к выемке, изготовленной в " перекрещенном кресте ", crux capitata, мало пониже верхнего конца столба. [965] Чтобы бремя времяотвремени полутора дняиночи висящего тела не порвала прибитых гвоздями ладоней, телу давали одну из 2-ух точек опоры: или, что случалось почаще, распятого сажали верхом на прибитый к середине столба и наверх в облике рога загибавшийся " колок ", sedile, Иисус Неизвестный #935; #921; Ii. , или упирали ногами в прибитую внизу столба, слегка приподнятую подножную дощечку, pedale, suppendaneum, так что обыденное для расположения распятого словечко двояко: " висит " или " сидит " на кресте, sedens in cruce1. [966] Гнусного " колка " в кресте Господнем не лишь нарисовать, но и помыслить невозможно: вот отчего вся церковная, а позже и светская живопись рисует крест с подножной дощечкой. Будем, но, держатьвголове, что Иисус, идучи на крест, шел и на этот стыд, и благословим опять непорочно спущенный и тут покров Истории – Мистерии. Ноги повешенного прибивали к столбу или отдельно, одну вблизи с иной 2-мя гвоздями, или совместно, одну на иную одним огромным гвоздем – стальным стержнем. Очень далековато разносился и станет разноситься до конца пор, до края земли, звук молотка по крупному гвоздю, входящему в ступни Господни. Мы этого не слушаем, а все-же слышим, поэтому что ухо человечное создано так, чтобы это чуять. Xiv И была( на кресте) надпись вины Его: " Царь Иудейский "( Мк. 15, 26), — изготовленная, обязано быть, темными знаками на белой дощечке, titulus, #960; #943; #957; #945; #954; #959; #962;, той самой, что несли перед Ним давеча в крестном шествии, а сейчас прибили над башкой Его к верхнему концу столба. [967] Буквы шли, возможно, для четкости и накопления места, не в строчку, а в три столбца, на 3-х языках, " еврейском, греческом и римском "( Ио. 19, 21). В данной трехъязычной надписи – первое явление Христа – Царя Всемирного. Будет возвещена сия Блаженная Весть Царства по всей вселенной, во аттестат всем народам( Мт. 24, 14), — это словечко Господне тут уже, на кресте, наполняется: лишь эти, пронзенные гвоздями руки обнимут мир; мир обойдут лишь эти пронзенные лапти. Итак, Ты – Царь? — на этот нескончаемый вопрос Пилата – Рима – решетка – нескончаемый протест Того, Кто стоит на ничтожной подножной дощечке креста: ты разговариваешь, что Я – правитель.( Ио. 18, 37.) И насколько бы люди ни ругались над Ним, знают они, или выяснят когда-либо, что Царь единый – Он. Первосвященники же Иудейские произнесли Пилату: не пиши: " Царь Иудейский ", но что Он заявлял: " Я – Царь Иудейский ". Но Пилат отвечал им: что я писал, то писал.( Ио. 21–22.) Слишком аналогично на Пилата – на целый Рим – это " каменное " словечко: quod sripsi, sripsi, чтоб не быть исторически истинным. Или еще посильнее, поточнее: quod scriptum est, est scriptum, " что писано, то писано ". Сын человеческий идет, как писано о Нем.( Мк. 14, 21.) Сказываю же вам( о том) сейчас, доэтого чем сбылось, чтобы, когда сбудется, вы поверили, что это Я.( Ио. 13, 19.) Так же, как это словечко Пилата, – тут, на Голгофе, все священно двусмысленно, пророчески прямо, как бы внутренним свечением светится. Xv Крест, нарисованный красными полосами, далекий, ужасный, мохнатый, буквально из звериного меха, на речной гальке найденный в Мас д'Азильской ледниковой стоянке; [968] бронзовые, Бронзового века, крестики-спицы в колесиках; [969] крест бело-серого волнистого мрамора, найденный в развалинах Кносского замка на о. Крите, от середины или истока ii тысячелетия; [970] оченьмного крестов – на Юкатане, в королевстве Майя. [971] Крит и Юкатан – может быть, две единственные уцелевшие сваи рухнувшего моста-материка чрез Атлантику – такого, что миф именует " Атлантидой ", познание – " праисторией ", а Откровение – " главным, допотопным человечеством ", – и на обеих сваях – Крест. [972] Что это, вариант или предсказание? Выбор и тут, как всюду в религии, волен. Но ежели даже все эти кресты – только " солнечно-магические знаки " – упрощенные, с отломанными углами, свастики, Иисус Неизвестный xv. , то вероятная чудесность в схожести доисторического креста с Голгофским не отменяется, поэтому что и он в знаменитом значении – " волшебный символ " победы нескончаемого Солнца – Сына. О, несмысленные и неповоротливые сердцем, чтоб веровать всему, что предсказали пророки( Лк. 24, 25), — не лишь в Израиле, но и во всем человечестве! Крест на Голгофе как бы отбросил обратно, до истока пор, исполинскую малость, движущуюся так, что по ней разрешено выяснить, что случится на кресте, как по движущейся тени человека разрешено выяснить, что делает сам человек. Руки и лапти Мои пронзили. Делят ризы Мои меж собою, и об одежде Моей бросают жребий.( Пс. 21, 17, 19). [973] " Этого не могло быть, поэтому что это очень буквально предсказано ", – постановляет кое-кто из левых критиков: но таккак может быть и напротив: это было, и поэтому, предсказано. Выбор и меж данными 2-мя способностями снова волен. " Петельный крест ", ankh, Иисус Неизвестный xv. , у старых египтян – символ " вечной жизни ", а древнемексиканское племя тласкаланов( tlaskalan) именует ствол бревна в облике креста с пригвожденной к нему человечной жертвой Древом Жизни. [974] Это практически так же " потрясающе – страшно ", как вероятное пророчество Голгофы в псалме Давида. Точность практически геометрическая, с какою откинутая обратно, до истока пор, движущаяся малость Креста совпадает с тем, что проистекает на Кресте, – вот " необычное – страшное " в данных вероятных пророчествах или вариантах. Здесь уже хозяйка деяния, как бы не вмещаясь в себе, переплескивается в мистерию. То, что Иисус распят, кое для кого практически так же неописуемо, как то, что Он воскрес. Xvi Подлинно ли евангельское драгоценность 7 крестных слов Господних? Точное познание могло бы нам ответствовать: никакой человек, находясь в таком физиологическом состоянии, в каком находились распятые, после 1-го или 2-ух часов не мог бы сберечь дееспособность членораздельной речи. [975] Если тело человека, Иисуса, во всей жизни Его подчинено законам натуральным, что на кресте только очевиднее, поэтому что последний отказ от чуда – Крест, то нет никаких оснований надеяться, чтоб Иисус " чудом " сберег дееспособность речи до крайнего вздоха. Это подтверждается и евангельским свидетельством. молоток и Матфей помнят лишь одно крестное словечко Господне, да и то не Его личное, а только стих Псалма. Все другие 6 часов на кресте( по Маркову счету) Иисус безмолвствует. С этим свидетельством 2-ух первых синоптиков совпадает и аттестат iv Евангелия. Сказанное какбудто бы Господом " любимому воспитаннику " о мамы Своей перенесено сюда, на крест, как мы вданныймомент увидим, из иного места и времени, а из других слов у Иоанна первое: " жажду "( 19, 28), – произнесено за некотороеколичество минут до погибели, а крайнее: " совершилось "( 19, 30), – в самый-самый миг погибели; все же другие три часа( по Иоаннову счету) Иисус безмолвствует. Судя по тому, как неизгладимо запомнились главным двум синоптикам два предсмертных вопля Иисуса, все другие 6 часов не слышно от Него не лишь ни слова, но и ни звука, ни стона, ни жалобы, по Исаиину пророчеству( 53, 7): как агнец перед стригущим его безгласен, так Он не отверзает уст Своих. Это-то непостижимое, нечеловеческое Безмолвие в пытках нечеловеческих, эта священная в них тишь более только, возможно, поражает " управляющего казнью " римского сотника и принуждает его, " став против ", вглядеться пристальней в лицо Умирающего. Много, обязано быть, смертей видел он, но таковой, как эта, – никогда. Иисус безмолвствует на кресте, поэтому что все, что Он ощущает, – уже по ту сторону слов. Но значение молчания правильно угадан, измерен, как это для человечного слова можетбыть, в 7 крестных словах – как бы 7 окнах на 7 ступеней Агонии – головокружительно в ад нисходящей лестницы. В различных евангельских свидетельствах имеютвсешансы быть ежели не количественно, то отменно, различные пути и меры знания, наиболее наружного или наиболее внутреннего. Какая мерка поглубже и проникновеннее, этого невозможно решить, а может быть, и не нужно улаживать, поэтому что все одинаково подлинны и нужны для нас. Как Иисус погибал, мы лучше знаем – или могли бы ведать – по 7 крестным словам, чем ежели бы стояли у подножия креста и своими ушами слышали, своими очами видели все. Xvii Первое словечко: Отче: извини им, ибо не знают, что совершают.( Лк.? 8, 34). По-арамейски: abba! Scheboh lehon etehon hokhemin ma'abedin. [976] Слово это, ежели и не было услышано из уст Его, то по лицу Его могло быть угадано или " смотревшими издалека " супругами еще тогда, когда Он проходил мимо них, на Голгофу, или кем-нибудь из стоявших поблизости, когда Он уже висел на кресте. Как бы то ни было, но поглубже, чем в этом слове, заглянуть в сердечко Господне, в первые минутки крестных мук, не мог бы и безобидный взгляд. Любите противников ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас( Мт. 5, 44), — произнесено там, на несчастье Блаженств, а тут, на Голгофе, изготовлено. Молится Иисус за убийц Своих, не лишь реальных, но и грядущих, – за целый человеческий род. Xviii Только один Лука незабывает это словечко помилования, незабывает лишь он один и иное словечко: дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших; ибо прибывают дни, в какие скажут: " счастливы неплодные, и утробы неродившие, и сосцы не питавшие! " Тогда начнут произносить горам: " Падите на нас! " и холмам: " Покройте нас! " Ибо ежели с зеленеющим деревом это совершают, то с сухим что станет?( Лк. 23, 27–34). Очень можетбыть, что словечко это где-то как-то было вправду произнесено Господом – лишь не в Крестном шествии, как задумывается Лука: падая под тяжестью креста, Иисус так же, возможно, безмолвствовал, как на самом кресте. [977] Между тем однимсловом помилования и этим, как какбудто непрощающим, возражение видится неразрешимым. Кто – " сухое древо "? Только ли Израиль? Нет, целый человеческий род. Да придет на вас вся кровь праведная, пролитая на земле… Истинно произношу вам, что все сие придет на род сей.( Мт. 23, 35–36.) Если " вся кровь ", то, уж естественно, и эта, пролитая на Голгофе в наибольшем из всех когда-нибудь на земле абсолютных преступлений. Как же Сын молится: " Отче! извини ", – зная, что Отец не простит? В догмате это возражение неразрешимо, но, может быть, позволяется в эксперименте. Не за всех убийц Своих молится Иисус, а лишь за " незнающих ": кто знает, тот непростим. Здесь, на Голгофе, совершается не рабское, нужное, а свободное, вероятное, избавление решетка. Высшая мерка любви священной дана и тут, как всюду, в воле человечной. Но, видится, крайняя неисследуемая для нас бездна этого очень обычного и поэтому как какбудто понятного, а на самом деле 1-го из неизвестнейших, непонятнейших слов Господних – еще не в этом. Все имеютвсешансы избавиться, но имеютвсешансы и пропасть. Все ли спасутся или не все, а лишь " избранные "? В этом-то нескончаемом вопросе – вся крестная мучение, Агония Его и наша. Жертва Голгофская не тщетна: ежели и 2-ое наше населениеземли так же погибнет, как первое, не искупив наибольшего из всех преступлений – убийства Сына Божия людьми, то искупит его и спасется третье и, может быть, два первых выручит. Когда же( Отец) все сразит( Сыну), то и сам Сын покорится Покорившему все Ему, да станет Бог все во всем.( 1 Кор. 15, 28.) Если так, то крестная мольба Сына: " Отче! извини их ", – не означает ли: " извини всех "! Xix Распявшие же Его разделяли одежды Его, бросая жребий, кому что брать.( Мк. 15, 24.) Так у синоптиков, а в iv Евангелии подробнее: бойцы же, когда распяли Иисуса, брали одежды Его и поделили на 4 доли, любому бойцу по доли;( брали) и хитон; хитон же был нешитый, а целый тканый сверху. Судя по этому дележу, одежка Иисуса, так же как каждого тогда иудея, даже самого скудного, состоит из 5 долей: хитона-рубашки, плаща, пояса, головного платка и сандалий. [978] Если любой из 3-х крестов стережет " четверица ", #964; #949; #963; #963; #940; #961; #953; #959; #957;, палачей-ликторов – обыденное для крестной экзекуции количество, то эти-то четыре и разделяют одежду Иисуса на 4 доли, и любой берет себе одну целую дробь; [979] 5-ая же – хитон-рубашка – остается неразделенною: нужно бы разодрать ее, чтоб поделить, – лишив ключевой цены. Вот отчего бойцы. произнесли друг другу: не станем мучить ее, а кинем о ней жребий, чья станет.( Ио. 19, 23–24.) Все это так резво и убедительно, что лучше не мог бы поведать и свидетель. Живости, а втомжедухе исторической подлинности только свидетельства не лишь не ослабляет, а, против, увеличивает делаемый тут же вывод об выполнении пророчества, может быть, " догматический " кое для кого из сегодняшних читателей, но для тогдашних – опытнейший, поэтому что все к Иисусу родные люди не могли не изготовить такого же вывода, ежели не во время самого дележа, не даже в самый-самый день распятия, не в первые дни после него, то все-же чрезвычайно быстро: так( поступили бойцы), да сбудется реченное в Писании: " Ризы Мои поделили меж собою и об одежде Моей бросали жребий ".( Ио. 19, 24). " Этого не было, поэтому что это очень буквально предсказано ", – решит снова " историческая " оценка. Но вот вопрос: кем предсказано, иудейским пророком или римским законодателем: " одежды казнимых ", panicularia, берут себе палачи, speculatores? [980] Или " выдумка " Иоанна так искусен, что согласует псалом Давида с Римскими Дигестами? Вот к каким нелепостям приводит мнимоисторическая оценка. Слишком " удивительно " такое совпадение летописи с предсказанием, и поэтому " недействительно "? А что, ежели напротив: очень вправду и поэтому удивительно? Между данными 2-мя способностями отбор снова волен. Xx Меньше только, естественно, задумывается Иосиф Флавий о нешитом хитоне Господнем, когда упоминает, что нижняя риза иудейских первосвященников – буквально таковой же хитон – вся сверху тканая рубашка без рукавов. [981] Так же и Филон Александрийский о хитоне Господнем задумывается меньше только, когда в нешитой ризе первосвященников наблюдает загадочный прототип " одного и неделимого Слова-Логоса, совокупляющего все доли сотворенного Им космоса ". [982] Если бы и в Иоанновом свидетельстве о хитоне Господнем присутствовала мысль об данных 2-ух мистериях: " Иисус-Первосвященник " и " Логос в космосе ", – то этим совсем еще не отменялась бы историческая достоверность самого свидетельства. Xxi Тканая рубашка, плод искусной, тяжелой и длинной дамской работы, – таковая же великолепие для Нищего, таковой же дорогой дар любви, как вифанийское миро. Если не горькая, Матерь Господа, то, может быть, " иная горькая ", Иисус Неизвестный xxi. , Неизвестная соткала ее; Брату, Сыну, Жениху – Сестра, Мать, Невеста; Иисусу – горькая; Неизвестному – Неизвестная. Нижняя риза эта на теле Возлюбленного – как бы нескончаемая секретная ласка любви. Здесь, на Голгофе, в массе галилейских жен, " смотрящих издалека ", глядит, может быть, и она, как руки палачей бессовестно дотрагиваются к лишь что теплой от тела Его, вифанийским миром еще благоухающей одежде Любимого; слышит, может быть, и она, как звенят кинутые в медный шлем игральные останки – жребии, и так же, как давешний громкий звук молотка, пронзает ей сердечко этот тихий трезвон. Xxii Если все еще Иисус незабывает о земном в неземной Агонии, то не прошло ли и по Его душе, как малость от облака по земле и малость ухмылки по губам, прошлое о пророчестве: ризы Мои разделяют меж собою и об одежде Моей бросают жребий?( Пс. 21, 19.) Все исполнится, " как обязано ", йота в йоту, царапина в черту. " Сыну человеческому обязано потерпеть ", – словечко это, повторенное столько раз на Крестном пути воспитанникам, не повторяет ли Он и сейчас, на кресте, Себе самому: " Должно! обязано! обязано! " – и внезапно, как все тело пронзающая болезнь от лихорадочно дернувшейся и гвоздную рану в ладошки раздирающей руки: " А может быть, и не обязано? " И ниже, все ниже опускается головокружительная лесенка в ад. Xxiii Проходящие же ругались над Ним, кивая головами своими и разговаривая: эй ты, разрушающий церковь и в три дня созидающий! Спаси себя самого и сойди с креста. Также и первосвященники и книжники, насмехаясь, разговаривали меж собою: остальных выручал, а себя не может избавить.( Мк. 15, 29–31.) …Если он –( Мессия) Царь Израилев, пусть сейчас сойдет с креста, и уверуем в него! Уповал на Бога; пусть же сейчас Бог избавит его, ежели он угоден ему; ибо он заявлял: " Я Сын Божий ".( Мт. 27, 48–49.) Ненависти даже нет у них к Нему – лишь хохот. Кроме хохота, ничто уже не увидит, не услышит до конца. " Соблазн Креста ", skandalon, " стыд ", " стыд ", " хохот ", " поругание святыни ": вот все, что у Него осталось от королевства Божия. Как бы Им самим дело Его погублено, сведено к смешному и жалкому. " Жалкою гибелью кончил презренную жизнь ", – скажут враги Его, и ужаснее еще скажут полудрузья: " Жалкою гибелью кончил большую жизнь ". [983] xxiv Также и грабители, распятые с Ним, поносили Его, — так у Марка( 15, 32) и у Матфея( 27, 44), а у Луки не так, может быть, поэтому, что те глядят " издалека ", снаружи, а этот – внутри, и лучше наблюдает. Вотан из распятых( с Ним) злодеев поносил Его, разговаривая: ежели Ты – Иисус, спаси Себя и нас. А иной унимал его и заявлял: или Бога ты не боишься, когда сам осужден на то же? Но мы осуждены верно, поэтому что благородное по делам нашим приняли. А Он ничто худого не сделал. И произнес Иисусу, помяни меня. Господи, когда приидешь в царствие Твое( Лк. 23, 39–42). Более чем возможно, что этот беседа 2-ух, а ежели Иисус даетответ им, 3-х повешенных, – не мог происходить в реальности все по той же фактору: чрез час-два после распятия люди утрачивают дееспособность членораздельной речи. Но что из такого? Только ли сердцем это подслушано или втомжедухе ухом, это все-же было, имеется и станет в сердечко Господнем и нашем. Слово это очень нужно, человечески священно, чтоб могло быть " измышлено ", как " миф ". " Вспомни обо мне, Господи, когда придешь в королевство Твое ", – значение данных слов по-арамейски: mari anhar li kidete bemal kutah, – тот, что " Царство " Иисуса – не грядущее, а уже настоящее: станет Иисус во другом Пришествии Своем Царем для решетка, для всех, а для самого разбойника Он уже и вданныймомент на кресте – Царь. [984] Только таковая держава веры и могла избавить кающегося разбойника. Слово это, произнесенное желая бы и не во наружной, а только во внутренней реальности, не в летописи, а в мистерии, уже поэтому исторически существенно, что указывает такое же вероятное деление человеческих душ и тут, на Голгофе, как там, во дворе Каиафы и в претории Пилата; " некие, #964; #953; #957; #941; #962;, "( #924; #954;. 14, 65), – пусть почтивсе, пусть практически все, – ругаются над Иисусом, но не все: некто все еще верует в Него и распятого. Так же, как тут, на кресте, два разбойника, все населениеземли, разделится надвое крестом, как клинком. Думаете ли вы, что Я пришел отдать мир на земле? Нет, произношу вам, но деление.( Лк. 12, 51). Если бы не это, то нужно бы определить на всем человечестве крест. Xxv И произнес ему Иисус: подлинно произношу тебе, — а в кодексе cantabrigiensis d еще посильнее: [985] дерзай! #952; #940; #961; #963; #949; #953;: сейчас же будешь со Мною в раю.( Лк. 23, 42.) Вот 2-ое крестное словечко Господне – 2-ое окно в Агонию. Если мучение Распятого имеется Сошествие в ад, то уже из ада Иисус наблюдает рай. " Ад разделен от рая лишь на ладонь руки, так что те, кто в аду, и те, кто в раю, наблюдают и слышат друг друга ", – по чудному слову Талмуда. [986] Ад изолирует от рая, гору Страстей – от горы Блаженств, лишь Его пронзенная ладонь. " Дерзай! " – в слове этом освещается верой бесконечной, как неугасимой лампадой, самая темная мгла погибели. " Можешь избавиться ", – произносит до конца погибающему миру Спаситель решетка. Xxvi Матерь Его, и сестра мамы Его,( и) горькая Клеопова, и горькая Магдалина стояли у креста… Он же, увидев матерь( Свою) и воспитанника, тут же стоящего, которого обожал, произносит мамы: дама! вот сын твой. Потом произносит воспитаннику, вот матерь твоя.( Ио. 19, 25–27.) По-арамейски: itta ha berich – ha immah. [987] Если молоток и Матфей помнят о " смотрящих издалека ", стоящих вдалеке, то могли ли они забыть стоящих поблизости – " любимого воспитанника " и матерь Иисуса? [988] Мог ли забыть и Лука, хранящий предсказание( 2, 35): и тебе самой меч пройдет душу, — что матерь Господа стояла у креста и меч прошел ей душу? Если же такое игнорирование всех 3-х синоптиков очень неописуемо, то, назло iv Евангелию, ни " любимого воспитанника ", ни Иисусовой мамы у креста не было. Но так же неописуемо, чтоб совместно с галилейскими супругами, пришедшими с Иисусом в Иерусалим, не пришла и матерь Его; это еще тем невероятнее, что, по свидетельству Луки, она была там в крайний из тех сорока дней, в какие Господь по воскресении собственном являлся воспитанникам( Д. А. 1, 14). Будучи же в Иерусалиме в Страстную Пятницу, могла ли она не быть у креста? Могла, но лишь в том случае, ежели такая была свобода Сына ее. Мать Свою помиловать, не отдать ей увидеть Себя на кресте – это ясно и для нашей любви человечной, а для Его, священной, – тем наиболее. Очень можетбыть, что Иисус вправду завещал матерь Свою " любимому воспитаннику ", но не с креста, а в один из крайних дней Своих или даже часов, когда уже знал, что не лишь дни, но и часы Его сочтены, – на Тайной Вечере или на пути в Гефсиманию; чрезвычайно можетбыть, что им обоим провозгласил Он свидание, но не у креста, в погибели, а за крестом, в Воскресении. Но, где бы ни была матерь Его в тот час, когда Сына ее распинали, везде слышала она звук молотка по длинным " крестным гвоздям ", masmera min haselub, и меч прошел ей душу. Stabat mater juxta crucem, dum pendebat filius, — это не единожды было, а имеется и станет постоянно. Только наиболее " духовное ", " небесное " из всех Евангелий незабывает земную влюбленность Сына к мамы земной. В пытках нечеловеческих все еще обожает Он ее с таковой человечной нежностью, как никто никогда никого не обожал. Обе Марии, одним клинком пронзенные, стоят у креста: Мать и Невеста; та, кто Его родила, и та, кто первая увидит Воскресшего. Xxvii В шестом же часу установилась мгла по всей земле и длилась до часа девятого.( Мк. 15, 33.) Или, по нашему счету, от полдня до 3-х часов. Очень старый апокриф, " Евангелие от Петра ", видится, правильно толкует Марка: " Тьма установилась по всей земле Иудейской ". [989] Так же толкует и Ориген. [990] Зная, что мгла не могла быть от солнечного затмения( как задумывается, видится, Лука, 23, 15: " солнце затмилось ", Иисус Неизвестный xxvii. ), поэтому что в пасхальное полнолуние затмение нереально астрономически, предупреждает Ориген усердствующих не по интеллекту: " Как бы желая увеличить волшебство, не сделаться нам предметом шутки для разумных века этого и не посеять в умных людях быстрее атеизм, чем веру ". [991] Но то же " Евангелие от Петра " знает, что мгла была таковая глубочайшая, что " люди( обязано быть, в Иерусалиме), размышляя, что настала ночь, засветили огни ". [992] Что же это за мгла? Нынешние обитатели Иерусалима отлично знают солнечному затмению схожую тьму хамзина, поначалу серую, позже желтую, коричневую и, вконцеконцов, практически черную, так что и в самом деле в городке загораются дневные огни. Землю омрачу посреди ясного дня, произносит Господь( Ам. 8, 9), — не вспомнил ли это предсказание кое-кто из иудеев, видя Голгофскую тьму? Вспомнил, может быть, и Пилат предсказание Виргилия: …Кто посмеет заявить: " лживое солнце "?.. Если под темною ржавчиной скроет оно собственный лик Блестящий, — Вечной ночи века нечестивые будут бояться. [993] Как ни привыкли иерусалимские обитатели к хамзину, не напал ли кошмар на тех, кто ругался лишь что над Распятым, когда зачернели в полуденной тьме три крестных виселицы с чуток бледневшими на них телами повешенных? Xxviii И( бойцы) сидя, охраняли Его там.( Мт. 27, 36.) Три часа уже сидели охранника, и, насколько еще просидят, не знали: дняиночи по двое жили времяотвремени распятые и, ежели палачи из милости не прерывали им голеней дробящей останки стальной дубиной( crucifragium), погибали лишь от жажды и голода. [994] Страшно медлительное пришествие погибели – основная мучение распятых: зная, что умрут наверняка, – когда, не знают; и мучение им видится вечной. Сами римляне, сделавшие крест обыкновенной казнью( не для себя, вообщем: римских людей освобождал от нее закон), молвят о ней с отвращением и страхом: " смерть жесточайшая и ужаснейшая ", crudelissimum, teterrimutque supplicium; " изысканнейшая мука ", exquisita supplicia, по слову Цицерона. [995] Так оно и имеется: сатаной самим внушенное людям сладострастие мучительства – вот что такое крест. Кровь, нынешняя из гвоздных ран на руках и ногах, быстро от воспаления и опухоли становится, и начинается оцепенение всех членов, с бьющей лихорадкой, палящей жаждой и смертной тоской, страшнее всех мук. Все еще жив человек: наблюдает, слышит, ощущает все, но уже неподвижен, как мертвоетело: корчиться даже не может от боли, когда судорожным ходом тела опять раздираются лишь что затянувшиеся царапины от гвоздей на руках и ногах; пошевелиться не может, чтоб отогнать мух и оводов, атакующих на все тело его – непрерывную после бичевания рану. [996] Шел Иисус на все это и знал, что все это – ничего перед той крайней пыткой, которая наступит для Него, когда Он станет покинут Отцом. Знал, что это станет, и на это шел. Xxix Около девятого часа возопил Иисус звучным гласом. " Элои! Элои! ламма савахтани? ", что означает. " Боже Мой! Боже Мой! для что Ты Меня оставил? "( Мк. 15, 34). Это 4-ое крестное словечко, видится, единственное, произнесенное не лишь во внутренней реальности – в мистерии, но и во наружной – в летописи. Будет ли чего-нибудь ужаснее этого для нас на том свете, мы не знаем, но знаем, что тут, на земле, это – наиболее ужасное. Сколько бы люди ни привыкали к этому – не привыкнут; насколько бы этого ни притупляли – не притупят: это все еще разрезает их по сердцу так, как какбудто слышат они словечко это из личных уст Распятого. Но вот что потрясающе: как оно людям ни ужасно, неясно ощущают они, что оно им все-же недешево так, что любую попытку отобрать его у них, убить( а притуплять его и означает уничтожать), отторгают они заблаговременно. Когда Афанасий Великий желает нас убедить, какбудто бы словечко это произнесено Иисусом лишь для такого, чтоб " одурачить сатану и тем точнее одолеть его ", [997] то он так же забывает о Сыне человечном, как забывают о Сыне Божьем те, кто желал бы нас убедить, какбудто бы Иисус, умирая, не мог этого заявить, ежели бы не отчаялся во всем и не отрекся от только, чем жил и за что погиб. [998] Слово это не наименее ужасно потому, что Иисус какбудто бы повторяет в нем лишь стих Псалма( 21–22, 2). Слишком разумеется, что, произнося в такую минутку желая бы и постороннее словечко, Он делает его Своим. Смутная же гипотеза о том, что, произнося первый стих Псалма, Он уже задумывался о крайних стихах, где безвинно страдающий и Богом на время брошенный Праведник опять принят в милость Божию, – гипотеза, какбудто бы Иисус задумывался об данных стихах и лишь не успел их произнести, поэтому что погибель настала случаем очень рано( как какбудто в погибели Сына Божия может быть " случайное "), – странная гипотеза эта ни на чем в евангельских свидетельствах не основана. Нет, тщетны все пробы притупить обольщение и кошмар этого слова; мерку страшного и соблазнительного в нем, а втомжедухе и мерку исторически истинного дает уже одно то, что словечко это умолчано в iii и iv Евангелиях( как какбудто разрешено замолчать такое словечко). " Вымысел ", " миф " никогда не вложил бы его в рот Господни. Мысль, что крайние слова, произнесенные Отцу умирающим Сыном: " Ты Меня оставил ", – не могла бы зайти в душу первохристианства, не будь они вправду сказаны, или по последней мерке не будь в них правильно угадан настоящий значение крайнего вопля Господня. Xxx Только один из 4 Евангелистов – Марк-Петр – незабывает и повторяет эти слова, ежели не из уст Петра услышанные, то все же в духе Петра произнесенные, и лишь, разумеется, вдогон за Марком повторяет их Матфей. Если же Петр смеет подтвердить их первый, то поэтому, что он бесстрашнее и страстнее всех к страстям Господним. " Я сораспялся Христу "( Гал. 2, 19), – мог бы он заявить, как никто из них. О Кресте произносит как какбудто уже с креста: недаром сам станет распят. Главное для него – представить всю глубину Страстей Господних. Выпить чашу погибели не до дна означало бы для Иисуса совершенно не испить: " как бы тенью лишь мучиться, помереть ", passum fuisse, quasi per umbram, по слову докетов, – вот что знает Марк-Петр, как, может быть, никто из 4 очевидцев. Вся ближайшая к Иисусу община идет методом такого же религиозного эксперимента, как молоток, судя по неким, чрезвычайно старым, кодексам Евангелия, где вместо нашего канонического чтения: " Для что Ты Меня оставил, Иисус Неизвестный xxx. " – посильнее: " За что Ты кинул Меня поруганию, Иисус Неизвестный xxx. " – или еще посильнее: " За что Ты проклял Меня ", maledixisti? [999] Тем же методом сходит и Павел: сделался( Иисус) за нас проклятием, #954; #945; #964; #940; #961; #945;.( Гал. 3, 13.) И Послание к Евреям( 2, 9): …смерть вкусил за всех, вне Бога, Иисус Неизвестный xxx. , — в " отвержении ", в " проклятии ". [1000] Какие бы, вообщем, слова ни были сказаны в крайнем крике Распятого, мы можем осуждать по этому религиозному эксперименту ближайшей к Иисусу общины, что узрели стоявшие у креста, заглянув в сердечко Господне чрез это 4-ое словечко – окно в Его Агонию. Только тут, на кресте, в первый и единый раз в жизни Сын именует Отца уже не " Отцом ", а " Богом "( elohi, по-еврейски у Марка; Eli, по-арамейски у Матфея, 27, 46), как бы усомнившись в том, что Он – Сын Отца. То, что Иисус так боялся, с чем до кровавого пота бился в Гефсимании, о чем молился Отцу: " да избегает ", – не миновало – совершилось на Кресте: Сына оставил Отец, укрыл от Него лицо Свое, как солнце в наступившей тьме Голгофы. Xxxi Мука всех агоний земных, жало всех смертей – в этом одном слове: sabachtani. Смерть! где твое жало? Ад! где твоя победа?( Осия 13, 14). Вот она, тут, в этом крайнем крике Сына, покинутого, " проклятого " Отцом. Звук этого вопля – буквально замирающий звук камня, брошенного в глубокий колодезь. Слышится – встречается в нем как бы Сошествие в ад, до крайних глубин преисподней. Звук уже застыл, а гранит все еще падает, падает, – станет ли конец падению? знает ли Сходящий в ад, что сойдет в него до конца и выйдет? Смерть – проклятие всей твари Творцом: погибель приняв, обязан был Сын взять на Себя " проклятие " Отца. Смерть человека Иисуса единственна, так же как Он сам – Единственный. Смерти всех живых – нескончаемо небольшие доли 1-го цельного, дроби одной единицы – погибели Господней. Умер Вотан за всех, чтоб в Себе одном всех вдохнутьжизнь. Только светом Воскресения озарится Голгофская мгла – Сошествие в ад; лишь один протест на вопрос: " Для что Ты Меня оставил? " – Воскресение. Если нет Воскресения, то этим крайним однимсловом Сына к Отцу вся Блаженная Весть, Евангелие, поколеблена; ежели Иисус не воскрес, то Иисус " зря погиб "( Гал. 2, 21). Только исходя из Воскресения, разрешено взятьвтолк Крест. Я обязан более, чем верить, что Иисус воскрес; я обязан это ведать, как то, что я – я. Так конкретно это и знает Марк-Петр. Если Воскресение может быть " подтверждено ", то только таковым искусным знанием. Так безбоязненно заглянуть в лицо Умершего мог лишь тот, кто уже видел лицо Воскресшего. Здесь, на кресте, – первая точка, одна из почтивсех, соединяющихся в линию наиболее чем математически непререкаемого опыта-знания, что Иисус воскрес, – такового же, как то, что я – я. Xxxii Чем же люди ответили на этот крайний крик умирающего за них Сына Божия? Некоторые из стоявших тут, услышав( это), разговаривали: вот Илию зовет.( Мк. 15, 35.) В i Евангелии( 27, 46), так же как в кодексе d cantabrigiensis, ii-го, Иисус именует имя Божие не по-еврейски, elohi, а по-арамейски, eli, что вероятнее, поэтому что созвучнее еврейскому имени eliah – " Илия ". [1001] " Некоторым из стоящих тут ", – слышится в крике Иисуса " Илия! Илия! где же ты? для что ты Меня оставил? " [1002] Что это, нечаянная ли лишь опечатка слуха, слияние 2-ух созвучных слов: eli – eliah, или, что вероятнее, опечатка нарочная, злобная забава слов – крайнее надругательство, как бы выходка потухающего пламени? Если это забава, то начинают ее, обязано быть, иудеи, поближе всех заслуживающие к римлянам, а те продолжают ее, спросив от иудеев, что означают эти арамейские слова Иисуса, или осмыслив их сами, поэтому что кое-кто из римских воинов-ветеранов Иудейской периферии, желая бы и не " прозелитов ", " иудействующих ", мог воспринимать арамейский язык и кое-что ведать об Илии, предтече Мессии, по последней мерке так, чтоб взятьвтолк слова Иисуса так же, как сообразили их иудеи. [1003] И безотлагательно подбежал один из них( римских бойцов), брал губку, намочил ее уксусом и, насадив на тростник, давал Ему глотать( Мт. 27, 15), — …говоря: постойте, поглядим, придет ли Илия сбросить Его( с креста)( Мк. 15, 36). Судя по тому, что один из них " бегает безотлагательно ", все они смотрят за тем, как погибает Иисус, – неглядя на все еще густую тьму хамзина: может быть, и тут, на Голгофе, как там, в Иерусалиме, засветили дневные огни, чтоб лучше созидать и охранять повешенных; или мгла, былая лишь " до часа шестого "( третьего полудня), истока редеть, так что бойцы, видя уже чуток бледнеющее в темноте лицо Иисуса, вглядываются в него жадно-пристально. Тут же, возможно, стоит и сотник, уже " против Него ", вглядываясь пристальнее всех. " Уксус ", которым поят Иисуса, – любимейший во всех походах( крестная смерть – также миниатюрный " поход "), нужный, по боеву уставу, напиток римских бойцов – разведённый водою винный уксус, posca. Губкою, обязано быть, заткнуто горлышко глиняного кувшина с этим напитком. [1004] Надо ли произносить, как наглядны и живы, буквально очами увидены, все эти мелочи римского военного быта и как, подтвержденные обилием римских свидетельств, подтверждают они, в свою очередность, историческую достоверность только евангельского свидетельства о том, как погибал Иисус? Xxxiii Жажду, по-арамейски, sahena, [1005] или легче, по-нашему: " глотать! " – произносит Иисус в iv Евангелии( 19, 28), где крестный крик умолчан: вместо него это тихое словечко. Только тут, в самом " духовном " из всех Евангелий, – этот единый знак на плотские пытки человека Иисуса; лишь тут вблизи с тем, третьим крестным однимсловом о земной любви Сына к земной мамы, – это пятое, еще наиболее земное, обычное, смиренное, ничтожное, как бы тварное словечко Творца. Сына Божия, идущего на крест, люди встречают одуряющим напитком – вином, смешанным с миром, а сопровождают казарменным пойлом – водой, смешанной с уксусом. Жаждущий, иди ко Мне и пей.( Ио. 4, 14). Кто станет глотать воду, которую Я дам ему, не станет жаждать вовек( Ио. 7, 37), — прежде заявлял Иисус желающим, а сейчас стремится сам, и все воды Земли не утолят жажды Его; утолит лишь влага, нынешняя в нескончаемую жизнь – Воскресение. Xxxiv В слове подносящего губку к губам Его: " Постойте, поглядим, придет ли Илия? " – лишь ли хохот? Нет, и жалость, желание облегчить смертную пытку Его, насытить жажду, и любопытство, и ужас: " А что, ежели придет? " Если даже не " целый люд ", как, может быть, преувеличивает Лука( 23, 48), а только некие, пусть даже чрезвычайно немногие, разойдутся с Голгофы, " бия себя в грудь ", то и этого довольно, чтоб додуматься, что уже и тогда, как хихикали они, ругались над Ним, не было им так забавно, как это им самим казалось, или лишь хотелось, чтоб казалось иным: смеются и бесы в аду, но не от огромного развлечения. Может быть, уже и тогда, где-то в глубине сердца их, шевелился вопрос: " Что это? кто это? что мы сделали? " Что проистекает в те некотороеколичество секунд меж криком и гибелью Распятого, схожих которым не было и не станет в мире, – что проистекает в сердечко людей, стоящих у креста, какое также " смертное борьба " – " агония " – противоположных эмоций, тяжело увидеть, поэтому что в сердечко этом – мгла таковая же, как над Голгофою; разрешено лишь увидеть в нем два ощущения или одно в 2-ух, сквозящее через все другие, как лунный свет – через скоро несущиеся мимо луны грозовые облака: неземной ужас – неземной хохот – неутолимую, нечеловеческую, как бы в самом деле дьявольским огнем разжигаемую жажду надругательства над самым святым и ужасным. Вот чем люди отвечают на крайний крик Сына Божия: в сердечко Его – разверстую бездну Любви Божественной – плюют. Чтобы очистить мир от данной нечисти, хватит ли только огня, которым в день Суда испепелится мир? Xxxv Иисус же, снова возопив криком большим, испустил дух, Иисус Неизвестный xxxv. .( #924; #962;. 27, 45). …И сотник, стоявший против Его, увидев, что Он так возгласив, испустил дух, произнес, подлинно, человек сей был Сын Божий.( Мк. 15, 39). [1006] Что конкретно эти два слова: " Сын Божий ", Иисус Неизвестный xxxv. , были вправду сказаны сотником, следовательно из такого, что Лука( 23, 47) подменяет их однимсловом: " праведник ", #948; #943; #954; #945; #959; #962;, возможно, поэтому, что опасается, как бы в губах язычника, такового же, какими были читатели его, " Сын Божий " не прозвучало соблазнительно-двусмысленно, как " сын богов ". Этого молоток еще не опасается, влагая в рот сотника родное же личное вероисповедание, в " начале Евангелия Иисуса Христа – Сына Божия "( 1, 1). Более чем возможно, что " управляющий казнью сотник " знает основное против Иисуса обвинение противников Его, иудейских первосвященников: Он обязан помереть, поэтому что сделал Себя Сыном Божиим( Ио. 19, 7); знает, что Иисус распят и по римским законам как " оскорбитель величества ", " враг кесаря "( Ио. 19, 12), единого " сына Божия " – " Сына богов "; не может не ведать и такого, что, " шумно возглашая ", #966; #959; #957; #943; #963; #945; #962;, по свидетельству Луки, [1007] родное вероисповедание перед всем иудейским народом, делается и он сообщником распятого " злодея ", таковым же " врагом кесаря ", " оскорбителем величества "; не может не ведать, что путь и ему не отдален от подножия креста на крест. Знает все это, но, возможно, об этом не задумывается, отвечая кликом на вопль Умирающего так же непроизвольно, несомненно, как зазвучавшей на лютне струне даетответ немая черта. Здесь, на Голгофе, где опять, как уже столько раз в жизни Сына человечного, но сейчас, как еще никогда, судьбы решетка колеблются на лезвие ножа меж спасением и смертью, – это вероисповедание сотника постановляет, что мир все еще может избавиться. " Есть ли в мире живая воротила? " – на этот вопрос, крик умирающего Сына Божия даетответ один из сынов человеческих: " Есть! " – и выручает мир тут, на Голгофе, практически так же, как Петр в Кесарии Филипповой, когда на вопрос Иисуса: " Кто Я? " – даетответ: " Ты – Иисус, Сын Божий ". Если этот анонимный духовник – совсем не грядущий " святой " Лонгин апокрифов, а таковой же нескончаемый безбожник, как мы, то и мы с ним могли бы на Голгофе находиться – его очами увидеть лицо, его ушами услышать крик Умирающего и его губами исповедать Вечно Распятого и Неизвестного: подлинно, этот человек – Сын Божий. Xxxvi Что слышится сотнику в крайнем крике Господнем – погибель? Нет, победа над гибелью: погибель поглощена победою.( Ис. 25, 8.) " Дух испустил " Иисус Неизвестный xxxvi. , у Марка( 15, 37) и Луки( 23, 46), а у Матфея( 27, 50) и Иоанна( 19, 30): " кинул дух " Иисус Неизвестный xxxvi. ; по-арамейски: mesar ruheh, что означает: " кинул, дал вольно ". Я даю жизнь Мою, чтоб опять взять ее( Ио. 10, 17), — " умираю, чтоб воскреснуть ". Вместо " громкого вопля " 2-ух первых Евангелий, у 2-ух крайних – тихие слова, тишайшие из всех человеческих слов. Тут нет противоречия: значение этого смертного мига, очень для человечного значения священный, ни в какое человечное словечко невместимый, одинаково правильно угадан, как это можетбыть, в обоих свидетельствах. В том " звучном крике " – все еще тяжелый, на ристалище, бег, желая уже крайний, быстрый шаг его, крайнее перемещение руки, хватающей победный корона, а в данных 2-ух тихих словах – корона, уже в руке Его сияющий. Отче! в руки Твои предаю дух Мой! — по-арамейски: abba! Bidach aphked ruhi — нашестомместе крестное словечко Господне в iii Евангелии. [1008] И, сие сказав, испустил дух.( Лк. 23, 46). Совершилось! — по-арамейски: moschelam, — седьмое, крайнее словечко в iv Евангелии. [1009] …Сказал: совершилось! и, преклонив голову, кинул дух.( Ио. 19, 30.) Греческое словечко #964; #949; #964; #941; #955; #949; #963; #964; #945; #953; – от такого же корня, как #964; #941; #955; #959; #962; " конец ": " совершилось " – " закончилось ", конец Сына – конец решетка. Многое включается для благочестивого иудея в глубочайшем значении арамейского слова moschelam: и тихий свет вечерний – правило спокойствия субботнего, отдыха от семидневных трудов, и постоянное субботствование королевства Божия: " В день же седьмой почил Бог от всех дел Своих "( Быт. 2, 2): так же почиет Сын в лоне Отца, в тихом свете дня невечернего, в покое Субботнем, " совершив " дело Свое. В погибели Его, так же как в жизни, – тишь стопроцентная. Ты – Мой спокойствие. Моя тишь, tu es requies mea, — скажет Сыну Матерь-Дух. Я прославил Тебя – осиял, Иисус Неизвестный xxxvi. ( имя Твое), Отче, на земле; сделал дело Твое, которое Ты дал Мне свершить. И сейчас прославь Меня – осияй, #948; #972; #958; #945; #963; #959; #957;, Отче, у Тебя самого славой – блеском, #948; #972; #958; #951;, которую Я имел у Тебя, доэтого бытия решетка.( Ио. 17, 4–5). Это и означает: " Крест доэтого был, ежели начинать земле ". Xxxvii В тот же миг-вечность, в который Сын произносит Отцу: " Для что Ты Меня оставил? " – Он уже опять принят Отцом. Только на маленькое время Я оставил Тебя, и опять приму Тебя, с великою милостью.( Ис. 54, 7.) В тот же миг – бесконечность – совершается и Сошествие в ад – погибель, и победа над гибелью – Воскресение: " гибелью погибель пренебрегал ". Это не лишь мистерия – то, что было, имеется и станет постоянно, в вечности, но и деяния – то, что было единожды, во времени. Было кое-что в лице и гласе Умирающего, что в слове: " совершилось! " – правильно угадано сердцем и запечатлено в памяти слышавших этот глас и видевших это лицо. Словом этим замкнут круг Семи крестных слов. Только осмыслив их все совместно, разрешено взятьвтолк и любое в отдельности. Первое: " Отче! извини им ". Второе: " сейчас же будешь со Мною в Твоя ", Четвертое: " Боже Мой! Боже Мой! для раю ". Третье: " вот сын Твой; вот матерь что Ты Меня оставил? " Пятое: " жажду! " Шестое: " Отче! в руки Твои предаю дух Мой ". Седьмое: " совершилось! " Семь слов – как бы 7 цветов смертной радуги, сливающихся в белоснежный краска Воскресения. Xxxviii И дух Его вознесся на небо, – бесхитростно прибавляет один из древнейших кодексов, Сиро-Синайский, к свидетельству Марка: " испустил дух ", – как какбудто может быть колебание в том, что в ад Сошедший не остался в аду. [1010] В наиболее небо… вошел Христос… чтоб предстать… за нас перед лицо Божие.( Евр. 9, 24). …И завеса в храме разодралась надвое, сверху донизу.( Мк. 15, 38.) В этом " чуде-знамении " – уже не деяния, а мистерия – " образ небесного в земном ", Иисус Неизвестный xxxviii. ( Евр. 9, 23): как бы хозяйка в себе не вмещаясь, деяния и тут переплескивается в мистерию. Что означает это раздирание " завесы ", #954; #945; #964; #945; #960; #941; #964; #959; #963; #956; #945;, закрывающей ввод в Святая святых, правильно и углубленно разъясняет Послание к Евреям: " В наиболее небо вошел Иисус ", и люди имеютвсешансы отныне — уцепиться за надежду… якорь безопасный и прочный, поступающий во внутреннейшее за завесу, #954; #945; #964; #945; #960; #949; #964; #940; #963; #956; #945; #964; #959; #962;.( Евр. 6, 19). Кровью Иисуса Христа мы владеем дерзновение заходить во Святая святых, новеньким методом и живым, который Он открыл нам чрез завесу, то имеется плоть Свою.( Евр. 10, 19–20). В первых 2-ух Евангелиях завеса раздирается уже после такого, как Иисус погиб, а в iii-м( 23, 45) – до такого: доэтого чем помереть. Он уже одолел – " гибелью погибель пренебрегал ". В ад сошел — и сокрушил врата медные и вереи стальные разломал.( Пс. 106–107, 16.) Подымите, врата, верхи ваши, и подымитесь, двери нескончаемые, и войдет Царь славы. Кто сей Царь славы? Господь сил. Он – Царь славы.( Пс. 23–24, 9.) Та же мистерия " небесного образ земной " – и в " Евангелии от Евреев ": треснула и раскололась исполинская притолка святилищных ворот, [1011] – по Исаиину пророчеству( 6, 4): поколебались верхи ворот от гласа возмутительных( Серафимов), и дом Божий наполнился курением. Xxxix Высшая же точка мистерии – в евангельском " апокрифе " Матфея( 27, 51): …в храме завеса разодралась надвое, сверху донизу, и земля потряслась, и горы расселись. То же по Исаиину пророчеству( 24, 19–20); …сильно колеблется земля, шатается, как опьяненный, качается, как колыбель… ибо преступление отяготело на ней, – наибольшее из всех преступлений – смертоубийство Сына Божия людьми. Здесь же, на Голгофе, затевает осуществляться и словечко Господне о конце решетка, поэтому что в конце Сына конец решетка наступает: …солнце померкнет, и силы небесные поколеблются.( Мк. 24, 28.) Но, ежели даже ничто этого не было в летописи – в реальности наружной, а было лишь в мистерии – в реальности внутренней; ежели не потряслась земля, горы не расселись, – ни даже ветр не венул, лист не шелохнулся, глухота, немота была безответная на земле и на небе, как какбудто ничто не вышло в мире потому, что погиб Сын Божий; ежели даже так – что из такого? Не было тогда – станет позже, в тот день, когда " от лица Сидящего на престоле небо и земля побегут, и не отыщется им места "( Откр. 20, 11). Скалы расселись, — продолжает Матфей( 27, 51–53), — и гробы отверзлись, и почтивсе тела усопших святых воскресли и, вышедши из гробов по воскресении Его, вошли во Святой град и появились почтивсем. Мертвые могли ли стать из гробов до такого, как встал Первенец из мертвых? Нет, встанут лишь " по воскресении Его ", как свидетельствует Матфей с точностью, на языке уже не времени, а вечности, объединяя прошедшее с грядущим. Полувоскресли лишь – полупроснулись и, все еще лежа в гробах собственных, ожидают Воскресения. Но смертным сном отягченные вежды их дрогнули уже – дрогнула и вся Держава погибели. В запертую дверь постучался Хозяин дома; дверь еще не открылась, но уже загудели " врата медные и вереи стальные ". Трижды постучится, и на третий звук раскроется дверь, и войдет Хозяин в дом. Xl " Тьма, наступившая по всей земле возле шестого часа( полдня), длилась до часа девятого( третьего) смертного ", – с точностью незабывает молоток( 15, 33): означает, к смертному часу рассеялась, как это нередко случается во время хамзина, от внезапного дуновения ветра; темная завеса тьмы разодралась надвое, сверху донизу, как завеса в храме; солнце вышло вследствии нее и озарило, может быть, лицо Умершего. И просияло лицо Его, как солнце.( Мт. 17, 2.) Люди этого еще не наблюдают, но быстро увидят и поймут: погиб – воскрес. 11. ВОСКРЕС i Тело распятого, ежели не станет испрошено недалёкими для погребения, обязано спадать на кресте, покуда не расклюют его хищные птицы, или само оно, истлев, не рассыплется прахом: так по римскому обычаю, а по закону иудейскому в самый-самый день погибели, еще до захода солнца, тело обязано быть снято с креста и брошено в " общую яму ", fù Neratricium, чтоб " повешенный на древе ", " Богом проклятый ", не осквернял земли и неба. [1012] Вот отчего иудеи, безотлагательно по погибели Иисуса, умоляли Пилата сбросить с креста всех 3-х распятых. Тот согласился, обязано быть, по всегдашнему римскому правилу не отступать местных традиций. Воины пришли и, чтоб кончать с 2-мя еще живыми грабителями, сделали над ними " крестное ломание костей ", crucifragium, – перебили им голени стальной дубиной. Пришедши же к Иисусу и увидев, что Он уже погиб, не перебили у Него голеней. Но один из бойцов пронзил Ему ребра копьем.( Ио. 19, 33–34). Лишний ли раз приподнять томную дубину поленился или мертвое тело калечить не захотел – стукнул копьем куда ни попало и тем случайно осуществил два пророчества: " кость Его да не сокрушится "( Исх. 12, 46); и " воззрят на Того, Кого пронзили "( Зах. 12, 10). Видевший же то свидетельствовал, и подлинно аттестат его; он знает, что произносит правду, чтобы вы поверили.( Ио. 19, 36). Истина – в том, что не " тенью лишь ", quasi per umbram, как будут изучать докеты, а вправду мучился и погибал Сын Божий: целый закон естества осуществил – погиб Несотворенный, как погибает вся тварь. Ii Что помешало противникам Иисуса кинуть тело Его в " общую яму ", совместно с телами злодеев, – это мы спрашиваем из свидетельства синоптиков лучше, ежели из iv Евангелия, где эпохи спутаны: " после такого( перебития голеней) Иосиф из Аримафеи… умолял Пилата сбросить тело Иисуса, и Пилат позволил "( 19, 38). Нет, естественно, не после, а до такого: план противников Господних не успел бы подругому предотвратить Иосиф. Член Синедриона, но в деле Иисусовых противников роли не принимавший, " человек хороший и святой "( Лк. 23, 50–51), " адепт Господень, но секретный, из ужаса от Иудеев "( Ио. 19, 38), " королевства Божия ожидавший и сам ", Иосиф, — осмелившись, #964; #959; #955; #956; #942; #963; #945; #962;, зайти к Пилату, умолял( у него) тела Иисусова.( Мк. 15, 43.) Скорой погибели Его удивившись и справившись о ней у сотника, Пилат повелел дать Иосифу, по Маркову ужасному слову( 15, 45), " мертвоетело " Иисуса, Иисус Неизвестный ii. , исполнив тем буквально нам популярную, историческую достоверность евангельского свидетельства подтверждающую, статью римского законодательства: " Должно тела казненных вручать для погребения тем, кто их испрашивает ". [1013] Вдруг закончить страшиться, одному восстать на почтивсех, тело Друга отобрать у противников и " на древе повешенному, Богом проклятому ", дать собственный свой гроб( Мт. 27, 60), – чтоб на это " осмелиться ", необходимо было Иосифу настоящее мужество. Явные воспитанники отреклись от Учителя; секретный – предан Ему до конца. " Добрый человек ", Иосиф, выручил от " общей ямы " совместно с телом Господним и душу только населенияземли. Iii Иосиф пошел и снял тело с креста.( Ио. 19, 38.) Сделал это, естественно, не один, а с поддержкой таковых же дерзких и хороших людей, как он. " Сняли " тело, #954; #945; #952; #949; #955; #974; #957;( Лк. 23, 53), – этим одним однимсловом практически столько же произнесено, как и тем одним: " распяли ". Знают, что нужно торопиться, чтоб до конца погребения не зашло предсубботнее солнце и какой-нибудь новою хитростью не отняли Тела враги; а все-же медлительно, аккуратно, так, чтоб уже практически разодранных гвоздями ладоней и ступней совершенно не разодрать, достают клещами из ран длинные " крестные гвозди ", masmera min haselub. Стоя на приставленной ко кресту лестнице, ощущают бремя и холод бессильно на них валящегося тела – " мертвеца " и дивятся, может быть, сами такого не зная, что так тяжко оно и прохладно, так мертво, что очи эти, такие зрячие, слепы; такие вещие, немы рот, и сердечко, бившееся так, остановилось, – как какбудто на кое-что иное полагались: ранее никогда не понимали и лишь вданныймомент внезапно сообразили погибель. Но, может быть, ощущают втомжедухе, что это мертвое Тело – такое драгоценность, какого мир не видал и уже не увидит. Давеча вдалеке стоявшие супруги сейчас подошли, на руки приняли Тело; желали бы обмыть его слезами, но слез издавна уже нет: обмоют водой из колодца( он тут же в саду, где гроб), [1014] и темные от запекшейся крови на бледном теле рот зияющих ран будут целовать так страстно, как уст погибшего сына – мама и любящая уст любимого не целовали никогда. Iv Пришел и Никодим, — прежде к Иисусу приходивший ночкой, а сейчас – днем: означает, осмелел и он так же, как Иосиф, — вселенской смолы и алоя состав принес, литр возле ста, — пуда два с половиной: для королевского погребения хватило бы. И, бравши тело Иисуса, обвил его пеленами с благовониями, как обычно погребают Иудеи. " Спи, усопший в гробу, до воскресения мертвых ", – такового погребения безнадежный значение. Был же на месте том… сад, и в саду гроб новейший, в котором никто еще не был положен. Там положили Иисуса… поэтому что гроб был вблизи.( Ио. 19, 39–42.) Судя по сегодняшним, около Иерусалима найденным гробам, а втомжедухе по свидетельству древнейших паломников, видевших ежели не тот самый-самый гроб, то схожий тому, где положен был Иисус, – он состоял из 2-ух в толще горы вырубленных келий – наружной и внутренней, с такою низкою дверцею, что нужно было нагнуться, чтоб зайти в нее по двум-трем ступеням. Там, внутри, в гробовой гроте, по-арамейски meara, [1015] вырублена была, также в горе под аркою, узкая, длинная, в рост человека, скамья или ковчегообразное кровать, как бы " ясли " – вторые, смертные, такие тем главным. Рождественским. [1016] Видел св. Аркульф, странник vii века, рубцы от стальной кирки, как какбудто еще бодрые, в мертвенно-белой, известняковой горе, с розовыми, буквально живыми от льющейся крови, теплыми жилками. [1017] Плоский, выпуклый, тяжкий, как мельничный жернов, гранит, golel, что означает " катун ", вкатываясь в выдолбленную щель, в горе раскрывал, а выкатываясь из нее, накрывал низовье пещеры. [1018] v Там была горькая Магдалина и иная горькая, какие сидели против гроба, — упоминает Матфей( 27, 61), и Лука( 23, 55): женщины… глядели на гроб, и как считали Его. Смотрят, как какбудто уже знают, что им это необходимо созидать; но еще не знают, длячего. Белое в сумраке пещеры, в пелены закутанное, длинное, узкое, на узкой, длинной скамье или ковчегообразном кровать лежащее тело неизгладимо запечатлеется в их памяти. Это крайний, с крайним лучом заходящего солнца, взгляд живых на Умершего. Выкатился из щели " катун ", глухо ударил, дверь забросал и как какбудто всю Блаженную Весть стуком глухим заглушил. " Жизнь ", – произнес Господь; " Смерть ", – ответил голель. Слышали супруги, как ударил глухо " катун ". Мертвый, по живым сердцам покатившись, раздавил их, как жернов давит семя. Миром умастили, туго спеленали, в гроб уложили, забросали камнем. " В третий день воскресну ", – забыли все? Нет, не все. Вспыхнет и в раздавленных сердцах вера, как огонь – в растоптанном жаре углей. Вспомнят супруги – услышат: сиротами вас не оставлю, приду к вам.( Ио. 14, 18). Я увижу вас снова, и возрадуется сердечко ваше, и веселья вашей никто не отнимет у вас.( Ио. 16, 16.) Vi И, возвратившись( в домы свои), изготовили масти с благовониями. Раз уже умастили, до гроба; длячего же опять в гробу умащать? Или сами не знают длячего, лишь желают Его опять увидеть, выяснить, что станет с Ним, " в день третий "? В день же субботний остались в покое.( Лк. 23, 56). Страшный спокойствие самого темного из темных дней населенияземли. Лег во гроб, лежит – встанет или не встанет? Умер Тот, Кто произнес: " Я – воскресение и жизнь ", а мир идет, как шел постоянно: солнце заходит, солнце восходит, а Он лежит – ужасный спокойствие. Где же воспитанники? Явное Евангелие забыло о них, секретное – незабывает. Мы же… скорбящие и уязвленные в сердечко нашем, прятались, поэтому что нас преследовали, как злодеев и поджигателей храма. И пища не ели, и рыдали целый день, всю ночь, до Субботы. [1019] Что у них в душе – печаль? Нет, погибель. Мертвым сном " дремлют от уныния ", так же, как там, в Гефсимании. Симон! ты спишь? часа 1-го не мог ты пободрствовать.( Мк. 14, 37.) Спят и рыдают во сне, но уже без слез – слезы иссякли издавна: разве над мертвыми Ты сотворишь волшебство? Мертвые ли встанут и будут прославлять Тебя? Или во гробе станет возвещена милость Твоя и правда Твоя – в месте тления?( Пс. 87–88, 11–13). Vii Рано же очень, лишь что солнце взошло, прибывают( супруги) ко гробу. И молвят: кто отвалит нам гранит от гроба? И, посмотрев, наблюдают, что гранит отвален; был же он очень велик. И, вошедши во гроб, узрели юношу, облаченного в белую одежду, и испугались. Он же произносит им: не ужасайтесь. Иисуса Назарянина ищете, распятого? Он воскрес; Его тут нет. Вот пространство, где Он был положен. Но идите, скажите воспитанникам и Петру: " Он сходит вперед вас в Галилею: там Его увидите, как Он произнес вам ". И, вышедши, побежали от гроба; трепет объял их и кошмар( Иисус Неизвестный vii. , " исступление ", " восхищение "), и никому ничто не произнесли, поэтому что опасались.( Мк. 16, 1–8.) Этим заканчивается Блаженная Весть, Евангелие от Марка-Петра. Все, что следует потом, уже позже прибавлено непонятно кем – может быть, Аристионом Эфесским, воспитанником Иоанна Пресвитера или Апостола, тем самым, о котором упоминает Папий. [1020] Судя по тому, что Матфей и Лука черпают уже не из Маркова, а другого, нам безызвестного родника, аттестат о том, что вышло после бегства жен от гроба, ii Евангелие заканчивалось для Луки и Матфея словами: " поэтому что опасались ", Иисус Неизвестный vii. ; сегодняшний же конец Марка им еще был неизвестен. [1021] Бегством живых от Воскресшего, любящих от Возлюбленного могла ли кончаться Блаженная Весть? Нет, не могла, по последней мерке для верующих так, как мы веруем. Страшный, невозможный, как бы нелепый конец: внутреннее в нем логическое возражение очень разумеется. Если, бегав от гроба, супруги " никому ничто не произнесли " и этим заканчивается все, совсем, то от кого же знает молоток, от кого узнали воспитанники, что Иисус воскрес? Есть ли малейшее вероятие, чтоб супруги, когда-либо очнувшись же, вконцеконцов, от ужаса, все-же никому ничто не произнесли – ослушались воли Господней: " Идите, скажите "? Нет, очень светло, по последней мерке для нашей логики, что это совсем не конец, а неимение конца; не уместно конченная, а прерванная на полуслове стиль; буквально внезапно чья-то десница зажала рот говорящего. Но за Марком – Петр: это глас его внезапно умолкает; его рот чьей-то зажаты рукою. Что с нами делает Петр? Чашу с водой подносит к желающим губам и внезапно отбирает. Слишком ясно, что люди этого не вынесли, прибавили иной конец: утолили жажду как-нибудь, желая также чистой водой, но уже не из таковой глубины бьющего, ледяного родника. И ежели бы молоток увидел этот посторонний конец, то не произнес ли бы: " Мой конец лучше ", – и не был ли бы прав? Viii А ежели бы и мы вгляделись пристальней в Марков конец, то сообразили бы, может быть, что лучшего конца и не нужно: тут уже произнесено все, ни недостаточно, ни немало, а гладко столько, насколько необходимо; слегка покрупнее или вменьшеймере, – и ничто бы не было произнесено, а так – все. молоток произносит для тех, кто может чуять тихое. Большая дробь истолкователей задумывается, что тут что-то недостает; нет, тут все, и " было бы жалко, ежели бы чего-нибудь оказалось прибавленным ", – правильно и деликатно ощущает Вельгаузен, желая и не религиозным, а лишь эстетическим ощущением. [1022] Вся Тайная Вечеря – в тех 3-х арамейских словах: den hu gubhi, " вот Тело Мое "; а в данных 2-ух: ho hakha, " Его тут нет ", – все Воскресение. [1023] молоток как какбудто знает нашу математическую концепцию " нескончаемо небольших величин ": чем меньше, тем более; умолчанное более времяотвремени, чем произнесенное, рожает в проницательном слухе немолчно-отзывные гулы. Нет, чаши с водой никто не отнимал от наших уст: мы сами ее оттолкнули, не увидев очень бесцветной воды и подумав, что абсолютная до краев чара пуста. О, ежели бы мы узрели воду, как утолили бы жажду! Ix Тайну вам произношу, #956; #965; #963; #964; #951; #961; #953; #959; #957;, — не произносит, а шепчет на ухо Павел эллинам, верующим так же просто, как мы, в " бессмертие души " и так же тяжело – в " воскресение плоти "; шепчет " несказуемое ", Иисус Неизвестный ix. , всех " мистерий ", а данной, Воскресной, – более всех: тайну вам говорю… все мы изменимся внезапно( в атом времени, Иисус Неизвестный ix. ), во миг ока.( I Кор. 15, 51–52.) " Человек обязан поменяться физиологически ", по слову Кириллова( " Бесы " Достоевского); " человек имеется то, что обязано быть преодолено ", по слову Нитцше. Так " поменялся физиологически ", " преобразился ", #956; #949; #964; #945; #956; #959; #961; #966; #940; #952; #951;, " сделал в теле собственном метаморфозу " Иисус на несчастье Преображения; так же, отменно, но количественно более, нескончаемо " поменялся " Он и в гробу. " Чтобы вправду мертвое тело ожило, нужно, чтоб нарушено было столько несомненнейших законов, телесных, хим и физических, что какую угодно гипотезу обязано выбрать евангельскому свидетельству о Воскресении, будь оно даже в 50 раз посильнее ", – постановляет некий философ наших дней( все одинаково какой-никакой, – имя ему табун). Как бы опешил он, а может быть, и задумался бы, ежели бы, напомнив ему Павлову тайну: " Все мы изменимся ", – мы сделали из нее простой вывод: в пройденных уже, ведомых нам, ступенях вселенской Эволюции – перевоплощения неорганической материи в живую клетку, клеточки растительной – в животное, животного – в человека, – не были совсем нарушены, а были исполнены – восполнены – законы физиологические, хим и физические: так же и в крайней, еще не пройденной, неизвестной нам, ступени – в " превращении ", " метаморфозе ", смертного человека в вечного, – те же законы не будут нарушены, а исполнены – восполнены, по Лотцевой формуле логического закона необходимости – погибели, преодолеваемой жизнью: а + в + с = а + в + с + х, – " волшебство "( словечко это мало, но у нас иного нет): " все мы изменимся " – умрем – воскреснем. Х Более чем возможно, что Павлове " изменение " подключает в себя исчезновение тела: тут умрем – " исчезнем "; там " воскреснем " – " явимся ". Вот отчего и " Первенец из мертвых "( i Кор. 15, 20), Иисус, погиб – " пропал " – воскрес. Этого невозможно заявить святее, ужаснее, поточнее, исторически подлинней, чем произнесено Марком: Он воскрес; Его тут нет, — по-арамейски: ha hakha. Сказанному " нет " даетответ несказуемое " имеется ": тут нет – там имеется; скончавшийся тут – там Живой; погиб – пропал – воскрес. [1024] То же, теми же словами повторяют все три очевидца, поэтому что наиболее для них необходимое, основное, все решающее, – это. Здесь Его нет; вот пространство, где Его положили, — по-арамейски: ha atra han deshhavon lek, [1025] – произносит " парень в белоснежных одеждах " – Ангел или не Ангел, а некто неузнанный. В i Евангелии( 28, 6) – еще посильнее, настойчивей: тут Его нет… Подойдите, посмотрите пространство, где Он покоился. " Если моим словам не верите, то пустому гробу поверьте ", vacuo credetis sepulcro, – правильно сообразил Иероним. [1026] xi Вот когда вспомнили супруги, как " глядели на пространство, где Его считали ", в Страстную Пятницу; сообразили, обязано быть, лишь сейчас, длячего тогда глядели так жадно-пристально. Вместо тела, – пустая, ровная скамья или ковчегообразное кровать – порожней гроб. Чувствует, может быть, и Лука( 24, 3) не ужаснее Марка эту нерасторжимую ассоциация пустого гроба – исчезнувшего тела с телом воскресшим: …( в гроб) вошедши, не отыскали тела. Знает, видится, молоток, что для не увидевших еще и поверивших порожней гроб действительнее, осязательнее всех " явлений " – вероятных " видений ", " призраков ", phantasma. Видя Его, идущего по воде, подумали, что это привидение, phantasma.( Мк. 6, 49). Так же подумают, когда увидят Воскресшего( Лк. 24, 37). Очень примечательно, что самый-самый миг Воскресения " атом времени " во всех 4 или, подключая Павла и сегодняшний конец Марка, 6 свидетельствах, остается невидимым. Опыт лишь наружный, исторический, и эксперимент внутренне-внешний, религиозно-исторический, подходят с 2-ух противоположных сторон к тому же пустому гробу. Первый произносит: " Умер – пропал "; " поменялся – воскрес ", – произносит 2-ой. Ближе к тому, что было, невозможно подойти. Как ни непорочно, ни действительно для нас в евангельских свидетельствах все, что следует потом, – это уже наиболее или наименее человечные пробы подойти к божественно-неприступному, – к тому, что невозможно заявить никакими словами, поразмыслить невозможно никакими думами, ощутить никакими эмоциями, никаким знанием выяснить. Ты поверил, поэтому что увидел Меня; счастливы не видавшие и уверовавшие.( Ио. 20, 29). В этом, как практически во всем, молоток согласен с Иоанном, первый очевидец – с крайним. Веры невидящей блаженство – вот в Марковой чаше, поднесенной к нашим губам, невидимо-прозрачная влага. Xii И, вышедши, побежали от гроба; трепет объял их и кошмар. Ужасом разделен, как стеной непроницаемой, тот мир от этого. Только один-единственный раз, в одной-единственной точке места и времени – в этом пустом гробу, в этом миг восхода солнечного – рушилась стенка, и люди могли заглянуть в то, что за нею. Вот от что несутся супруги, сами не зная куда, слыша, что за ними рушится стенка. Любящие несутся от Возлюбленного, как табун ланей – от лютого льва; летят, как свора голубок от хищного ястреба. Но не убегут, – настигнет их всюду. …Вот Иисус повстречал их и произнес им: довольствуйтесь! И они, приступив, ухватились за лапти Его. Так у Матфея( 28, 9). Этого молоток не знает; знают ли и сами супруги, наблюдают ли Его? Больше, чем наблюдают: Он – в них, они – в Нем. Мир уже не увидит Меня, а вы увидите Меня… В тот день спрашиваете, что вы во Мне, и Я в вас.( Ио. 14, 19–20). Xiii Первому из воспитанников Господь появился Петру. Но мы спрашиваем об этом не от самого Петра, а от остальных. Есть, истина, глухой знак на это у Марка, " толмача " Петрова: " Идите, скажите воспитанникам и Петру. Здесь, может быть, выделен Петр из сонма воспитанников поэтому, что первое явление Воскресшего станет не им всем, а ему одному. …Кифе появился( Иисус Неизвестный xiii. , стал зрим): позже – Двенадцати, — скажет Павел 2-мя словами( i Кор. 15, 4), и теми же 2-мя – Лука( 24, 34). …Симону появился( стал зрим). И более во всех Новозаветных свидетельствах ни слова об этом, ни звука. Очень возможно, что все молчат, поэтому что безмолвствует сам Петр. С кровель станет возвещать: …Бог воскресил Иисуса, чему все мы очевидцы.( Д. А. 2, 32). Если бы спросили Петра: " Кому Господь появился главному? " – он ответил бы: " Мне ". Но на вопросы: " Где появился, когда, в каком облике? " – уже не ответил бы или разве лишь шепотом, на ухо. Это для него " несказуемое ", Иисус Неизвестный xiii. , очень святое и ужасное, то, от что язык прилипает к горла. Он никому ничто не произносит об этом, " поэтому что опасается ", так же, как супруги, бегавшие от гроба, " никому ничто не произнесли, поэтому что опасались ". Xiv Были у них( иудеев) дискуссии о каком-то Иисусе, умершем, о котором Павел утверждал, какбудто Он жив( Д. А. 25, 19), — правильно, сосвоейточкизрения сообразил римский прокуратор, Порций Фест, тюремщик Павла. " Жив Иисус " – это основное для Павла; более, чем религия, – опыт-знание, такое же несомненное, как то, что я – я. Павлове аттестат о Воскресении, по внешнему признаку – времени записи, предшествует Маркову лет на 10. В 50-х годах докладывает Павел Коринфянам слышанное от ближайших воспитанников Иисуса ежели не в самый-самый год погибели Его, то чрез год или два: [1027] преподал я вам, что и сам принял: что погиб Иисус за грехи наши, по Писанию; и что погребен и воскрес в третий день, по Писанию; и что появился Кифе, а позже Двенадцати; позже сходу наиболее ежели пятистам братии, из которых крупная дробь поныне в живых, а некие и почили; позже – Иакову и так же всем Апостолам.( I Кор. 15, 3–8.) " Умер – погребен – воскрес ": в этом трехчленном знаке веры исторически основной для Павла и для нас – обычный член: " погребен "; связывающий два последних: " погиб – воскрес ". Зная, что Иисус " погребен и воскрес " – получился из гроба, знает Павел, естественно, и то, что гроб оказался порожним: " Здесь Его нет; вот пространство, где Его положили ": пустое пространство – порожней гроб. Если евангельское аттестат о нем исторически неподлинно, то почему-то, как Павел чрез два года по погибели Господней или даже в самый-самый год ее мог взять это аттестат за несомненную правду; так же почему-то, как мог он взять и прошлое о " 3-ем дне " Воскресения за такую же правду. Чтобы ведать, что Иисус воскрес не ранее и не позднее третьего дня, воспитанники обязаны были в этот конкретно день находиться в Иерусалиме и созидать Воскресшего: следственно, назло утверждению всей левой оценки, не могли " нестись в Галилею ". Бегства этого не подразумевает никто из евангелистов. " Он спереди нас( воспитанников) сходит в Галилею ", – в будущем времени: " сходит "; следственно, опять-таки воспитанники обязаны были в день Воскресения находиться в Иерусалиме, у пустого гроба. Это и означает, что для всех 6 Новозаветных свидетельств есть меж порожним гробом и Воскресением нерасторжимая ассоциация: " пропал – воскрес ". Xv Римские бойцы, отданные римским наместником под руководство иудеев: сторожу будете обладать; идите, охраняйте( гроб), как понимаете( Мт. 27, 65), — это очень не аналогично на историю. Но, как бы мы ни относились к исторической подлинности Матфеева свидетельства о римской охране у гроба Господня, оно ценно для нас как наилучшее подтверждение такого, что в 80-х годах, когда писано Евангелие от Матфея, было внеевангельское, воспитанникам Иисуса агрессивное и, следственно, независимое от них иудейское предание-воспоминание все о той же неразрывной связи пустого гроба с тем, о чем иудеи разговаривали Пилату: …будет крайний ЛОЖЬ ужаснее главного( Мт. 27, 64), — ужаснее сказанного Учителем: " воскресну ", – станет произнесенное учениками: " воскрес ". Это же аттестат Матфея – наилучшее подтверждение и такого, что, когда еще разрешено было выяснить, пуст ли вправду гроб, – слух прошел об исчезновении Тела, и реальная фактор этого вероятного исчезновения осталась неразгаданной. [1028] " Выкрали ночкой тело Его из гроба… ученики… и поныне лгут людей, какбудто Он воскрес ", – скажет Юстину Мученику Трифон Иудей уже в середине ii века: [1029] вот как живуч этот слух и как нерасторжима для злейших противников Господних ассоциация 3-х логических звеньев: " погиб – пропал – воскрес ". Xvi Главная начальная точка всех былых и грядущих споров о реальных " явлениях " Воскресшего( " явил Себя живым ", Д. А. 1, 3) или лишь " призрачных видениях ", phantasma, " галлюцинациях ", – основная начальная точка всех данных споров все еще и для нас, как две тыщи лет обратно, – порожней гроб. Тайна его и поныне остается неразгаданной. Здесь – как бы " кошмар пустоты ", vacuum, только нашего исторического эксперимента. Что вышло с исчезнувшим Телом, – " небольшой вариант ", petit hasard, [1030] или " маленькое плутовство ", petit supercherie, как задумывается Ренан; [1031] или большой " всемирно-исторический фокус-мошенничество ", как включает Штраус, [1032] чрез семнадцать веков повторяя Цельза: " Кто это видел( как Иисус воскрес)? – Полоумная дама( горькая Магдалина) и еще кое-кто из той же мошеннической стаи фокусников ". [1033] Или, вконцеконцов, все объясняется пятью-шестью необычно живыми " галлюцинациями "? – " О, священная держава любви!.. Миру даст воскресшего Бога влечение галлюцинирующей дамы ", – все еще поет, чаруя ценителей уличной музыки, самая фальшивая из всех шарманок xix века – " Прекрасная Елена христианства ", как Пруст назовет Ренанову " Жизнь Иисуса ". [1034] Но все, у кого имеется хоть капля исторического слуха и зрения, ощущают какое-то очень жесткое тело исторической реальности в евангельских свидетельствах о Воскресении, чтоб отвергнуть их элементарно, как " миф ". – " Малый интеллект ", rationalismus vulgaris, xviii века обязан был допустить мнимую погибель( " глубочайший обморок ") Иисуса на кресте: [1035] до такого неописуемо, чтоб в явлениях Воскресшего все было лишь " ЛОЖЬ " или " самообман ", " галлюцинация "; а немногим болеезначительный интеллект 2-ух крайних веков, чтоб порвать очень для него страшную ассоциация пустого гроба с явлениями или " видениями " Воскресшего, обязан допустить, что тело Христа – и все христианство совместно с Ним – выброшено в " общую яму ", " свалку для нечистот ". [1036] xvii Что же, в самом деле, вышло с телом Иисуса? Если оно оставалось в гробу, то как могла родиться религия воспитанников и как могли они ее возвещать тут же, в Иерусалиме, где так просто было обосновать всем, что тело притворно воскресшего все еще лежит и тлеет в гробу? Трудность эту обходят, предполагая, что известие о Воскресении воспитанники поначалу скрывали от иудеев, " шептали ее друг другу на ухо ", далековато от Иерусалима, в Галилее. [1037] Но намерение это ничем не подтверждается ни в евангельских свидетельствах, ни тем еще наименее в Деяниях Апостолов, где Петр возвещает с кровель: …всем да станет известно… что Иисуса Христа, Которого вы, распяли… Бог воскресил из мертвых( 4, 10). Разве это " шепот на ухо "? И целый Иерусалим прослушивает; прослушивают убийцы Христа, и в голову никому не прибывает обнаружить Петра во лжи. Да и как допустить, что посреди самих воспитанников не нашлось иного Фомы Неверного, чтоб удостовериться, пуст ли гроб или тело все еще в нем? Если же гроб был вправду пуст, то кем похищено тело? Иудеями? Но как же опять-таки не уличили они воспитанников во лжи, когда одним ударом – указанием на истлевшее тело или по последней мерке на тех, кто погребал его, все христианство могло быть уничтожено в корне? Или тело " украдено " самими учениками? Но как поверить, что на таком " небольшом плутовстве " или большом " всемирно-историческом фокусе-мошенничестве " могла быть основана таковая честная и огненная религия, как у первой общины; что на таком гнилом основании могло быть воздвигнуто такое непоколебимое сооружение, как Церковь? Если же религия воспитанников – " самообман ", " галлюцинация ", то длячего во всех евангельских свидетельствах, вособенности в сегодняшнем, видится, чрезвычайно старом и исторически настоящем конце Марка, так немало и неприкрыто сообщается о " неверии " воспитанников? …Слыша, что Он жив… не поверили. После такого явился… двум( воспитанникам) на дороге… и те возвестили иным: но и им не поверили. Наконец, появился самим Одиннадцати… и корил их за атеизм и жестокосердие, что видевшим Его воскресшего не поверили.( Мк. 16, 11–14.) И уже в крайнем на земле свидании перед вечной разлукой: увидев Его, поклонились Ему, а другие усомнились( Мт. 28, 17), — не поверили. Что за странный метод будить веру неверием, лгать себя и остальных, указывая на вероятность и легкость лжи! Все это умунепостижимо, ежели не допустить, что тут вправду кое-что было, что мы не знаем. Xviii вера в Воскресение – движущая держава только христианского населенияземли. От что зажглась эта религия? От пяти-шести необычно живых " галлюцинаций "? Думать это – так же вздорно, как то, что от пяти-шести искр закипела влага в большом котле. Нет, как бы ни осуждать о явлениях Воскресшего, одно непременно: в них была " непобедимо принудительная реальность " – то, что опять подняло павшую веру воспитанников с такою же внезапной силой, с какою согнутая причина разгибается; чем была она согнута, мы зрим, но не зрим, что разогнуло ее, а таккак в этом целый вопрос. [1038] В 30 6 часов, от вечера Страстной Пятницы до утра Пасхальной Субботы, воспитанники кое-что пережили, что мы не знаем. Но, как по тому, что кусочек железа сделался кусочком стали, мы спрашиваем, что он был раскален добела и опущен в ледяную воду, так по тому, что Симон, во дворе Каиафы " дрожащая тварь ", сделался Верховным Апостолом Петром, мы спрашиваем, что он пережил кое-что неведомое нам, о чем сам произносит: поистине воскрес, Иисус Неизвестный xviii. .( Лк. 24, 34). Что бы ни вышло у пустого гроба, одно непременно: религия в победу над гибелью и в жизнь безграничную связана поныне, как девятнадцать веков обратно, с порожним гробом в саду Иосифа Аримафейского. [1039] xix …( Жены) возвратившись от гроба, возвестили все Одиннадцати и всем иным. И показались им слова их бредом, и не поверили им.( Лк. 24, 9–11.) " Бред ", Иисус Неизвестный xix. , Deliramentum, по-нашему " галлюцинация ", – это врачебное словечко повторит за Лукой – доктором доктор Цельз: " Кто это видел? Полоумная дама ". [1040] Даже пойти посмотреть на порожней гроб никто из воспитанников не постарался: таковым " бредом " кажутся им слова дам. [1041] Начатое Лукой продолжает Иоанн: в первый же день недели, рано, когда еще было мрачно, горькая Магдалина прибывает ко гробу и наблюдает, что гранит отвален… И бегает, и прибывает к Симону Петру и иному воспитаннику, которого обожал Иисус, и произносит им: унесли Господа из гроба, и не знаем, где положили Его. Несколько жен – у синоптиков, а тут, в iv Евангелии, горькая Магдалина – одна; но произносит во множественном числе: " не знаем ", Иисус Неизвестный xix. , от лица почтивсех или по последней мерке 2-ух, – собственного и " иной Марии ", Иисус Неизвестный xix. , – " Неизвестной "( Мт. 27, 61). Тотчас получился Петр и иной адепт; и отправь ко гробу. Оба побежали совместно; но иной адепт бегал быстрее Петра и пришел ко гробу главным. И, наклонившись, увидел лежащие пелены, но не вошел во гроб. Видит через низенькую дверцу гробовой пещеры в сумраке ее белеющие на гладкой скамье, или ковчегообразном кровать, пелены. Вслед за ним прибывает Симон Петр и вступает во гроб и наблюдает одни пелены лежащие и плат, который был на голове Его, не с пеленами лежащий, но особенно свитый, на ином месте. Тогда вошел и иной ученик… и увидел, и уверовал.( Ио. 20, 1–8.) Поняли, обязано быть, оба, по тому порядку, в каком лежали снятые одежды, что, " проснувшись " – воскреснув, Он снял их сам и сложил, как проснувшийся, вставая с кровати, складывает ночные одежды; сообразили, что тело Его не украдено, – как бы очами узрели по этому порядку одежд, как Он вставал, раскутывал на Себе пелены, снимал с головы плат и свивал его нерасторопно, кропотливо: бесшумно все и элементарно, как бы " несомненно "; ужасно вблизи, ужасно вправду, но чем действительнее, тем чудеснее. Кажется, еще не простудились от новейшей чудесной теплоты Воскресшего Тела эти пелены смертные. Кто прикоснулся к ним первый, – Иоанн или Петр? Кто первый увидел и уверовал? Так же, как в беге, состязаются и в вере Сын Громов, Иоанн, и поражаемый громом, Камень-Петр. Xx …Петр пошел обратно, дивясь сам в себе происшедшему, — дополняет Лука( 24, 12) Иоанна. " Сам в себе дивится " Петр, но еще никому ничто не произносит, " поэтому что опасается ", так же как супруги, бегавшие от гроба, " никому ничто не произнесли, поэтому что опасались ". А горькая стояла у гроба и рыдала. Как возвратилась ко гробу, не незабывает Иоанн, может быть, поэтому, что хозяйка она не незабывает. Плачет, как надгробная плакальщица или одинокая птаха в вечерних сумерках. То, что Иоанн " увидел и уверовал ", не уверяет ее: все еще не наблюдает – не верует и продолжает свою безграничную жалобу: Господа моего унесли, и не знаю, где положили Его! Плачет, как сестра – о брате умершем, как жена – о женихе, мама – о сыне. Матери Своей появился первой, — помнят апокрифы; станет держатьвголове и вся Церковь первых веков. [1042] Мог ли бы, в самом деле. Сын забыть о мамы, – в Воскресении забыть о Рождестве? Обе, может быть, тут, у гроба: одна, горькая Магдалина, и иная, горькая Неизвестная; та, кто родила, и та, кто первая увидит Воскресшего. Плачет – " Песнь песней " поет: ночкой на кровать моем находила Я Того, Которого обожает воротила моя; находила Его и не нашла. Встану я и схожу по городку, по площадям и улицам, буду находить Того, Которого обожает воротила моя. Встретили меня охраны, обходящие град. " Не видали ли вы Того, Которого обожает воротила моя? " Но чуть я отошла от них, как нашла Того, Которого обожает воротила моя; ухватилась за Него и не отпустила Его… " Положи меня, как печать, на сердечко Твое; как кольцо, на руку Твою, ибо сильна влюбленность, как погибель ".( Песн. песн. 3, 1–4; 8, 6.) Xxi …И, когда рыдала, наклонилась во гроб и наблюдает 2-ух Ангелов в белоснежном одеянии, сидячих, 1-го у головы, а иного у ног, где покоился Иисус. И они молвят ей: супруга! что ты плачешь? Говорит им: Господа моего унесли, и не знаю, где положили Его. Не ужасается явлению Ангелов: очень поглощена одной-единственной мыслью – о теле Возлюбленного: к телу Его, земному, все еще прилеплена, будучи в мире уже неземном. …( Вдруг) оглянулась и увидела Иисуса, стоящего( за нею), но не выяснила, что это Иисус. Он произносит ей: супруга! что ты плачешь? кого ищешь? Думая, что это садовник, она произносит Ему: ежели ты унес Его, государь, скажи мне, где ты Его положил, и я пойму Его. Иисус произносит ей: горькая! Она, оглянувшись( снова), произносит Ему: Раввуни! Между данными 2-мя словами: " горькая! " – " Раввуни! " – молния любви, побеждающей погибель: сильнее погибели влюбленность. Вся устремилась к Нему, пала к ногам Его, чтобы уцепиться за них. Иисус произносит ей: не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему; а иди к братьям Моим и скажи им: Я восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, к Богу Моему и Богу вашему.( Ио. 20, 11–17.) К людям, братьям Своим, прибывает Брат человеческий, доэтого чем взойти к Отцу. Xxii Зная, что такое Воскресение, мы могли бы предугадывать, что неразрешимейший узел всех евангельских противоречий станет конкретно тут, в Воскресных свидетельствах. Так оно и имеется. Когда Иисус " вознесся "? Мера времени тут уже сломана в вечности. " Не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу ", – произносит Он Марии Магдалине в самый-самый день Воскресения, а чрез 7 дней, в последующий день воскресный, скажет Фоме: руку твою вложи в ребра Мои.( Ио. 20, 27.) Значит, меж данными 2-мя днями вознесся. Так в iv Евангелии, а в iii-м( 24, 39) в самый-самый день Воскресения произносит воспитанникам: " осяжите Меня ": означает, в тот же день воскрес и вознесся; но, уже взойдя на небо, снова пойдет на землю, к воспитанникам. Так в Евангелии от Луки, а в Деяниях Апостолов такого же Луки( 1, 3) возносится чрез 40 дней по Воскресении. В сегодняшнем конце Марка( 16, 19) – в тот же день, а у Матфея( 28, 16–20) – непонятно когда, – возможно, дней чрез 5 по Воскресении, насколько необходимо воспитанникам, чтоб возвратиться из Иерусалима в Галилею. " Здесь, в гробу, Его нет, ибо Он воскрес и восшел туда, откуда послан ", – произносит Ангел женам в " Евангелии от Петра ": [1043] означает, в один и тот же миг воскрес и вознесся. " Празднуем день восьмой. Воскресный, в который Иисус восстал из мертвых и вознесся ", – скажет Послание Варнавы. [1044] Так же и пространственные меры сломаны в бесконечности. Откуда Иисус вознесся? В i Евангелии( 28, 46) – с безызвестной горы в Галилее; во ii-м( 16, 12–19), – из Иерусалима, чуток ли даже не прямо из Сионской горницы; в iii( 24, 50) – из Вифании; в iv( 21, 1–22), – непонятно откуда, может быть, даже не восшел на небо, а ушел в земную даль по сберегаю Тивериадского озера; в Деяниях Апостолов( 1, 12) – с Елеонской горы. Все это и означает: такого, что вправду было в явлениях Воскресшего, невозможно никакою лишь здешнею мерою замерить, никаким лишь здешним знанием выяснить. Но вот в каком-либо нечаянном движении слов Его – как то, к Марии: " Не прикасайся ко Мне ", – мы прикасаемся как бы нашим своим телом к телу Воскресшего, ощущаем, как неземною свежестью дышит на нас этот лишь что распустившийся, священный цветочек Не-тронь-меня, и внезапно спрашиваем, что это было, не могло не быть; знанием таковым несомненным, как то, что я – я, мы спрашиваем, что Иисус воскрес. 12. ВОИСТИНУ ВОСКРЕС i В тот же день –( первый день Воскресения) – шли двое из воспитанников в селение Эммаус, отстоящее стадий на шестьдесят от Иерусалима. Иосиф Флавий знает – в шестидесяти стадиях, 2-3 часах пешего пути в Иоппию Приморскую, означает, прямо на запад от Иерусалима – селение Эммаус, " Веспасианову Колонию ", чем подтверждается историческая достоверность этого евангельского свидетельства. [1045] Двое воспитанников, возможно, из числа Семидесяти: один – Клеопа( сокращенное имя от " Клеопатр "), брат Иосифа, нареченного отца Иисусова, а иной, не вышеназванный, – по чрезвычайно старому церковному преданию, – Нафанаил из Каны Галилейской( Ио. 21, 2), или сын Клеопы, Симеон, двоюродный брат Иисуса, грядущий епископ Иерусалима, страдалец, распятый во дни Траяна: [1046] он-то и сказал Луке, по тому же преданию, в конце 50-х годов, уже практически восьмидесятилетним стариком, о том, что вышло на пути в Эммаус. [1047] Если так, то можетбыть, что в свидетельстве Луки уцелело наиболее или наименее историческое прошлое. ( Идучи же) говорили они меж собою о всех происшедших событиях. После 2-ух бессонных ночей сами, может быть, не знают, дремлют или бодрствуют; застланы мутною пленкой глаза, как днем у птиц ночных. Все об одном молвят, буквально бредят, – о терзающей тайне пустого гроба: – Гроб порожней – порожние речи жен, какбудто Мертвый жив. Если жив, где Он? Почему никто Его не видел? А ежели мертв, отчего нет тела в гробу? Кто Его унес? Наши, или римляне, или Иосиф Аримафейский, или садовник? И длячего унесли Его, и куда положили? Темен без Него целый мир и пуст, как порожней гроб. А мы полагались было… ii Слышат чей-то простой шаг за собой; некто нагоняет их, вблизи с ними идет. Кто это? Судя по одежде, – странник, пришедший на Пасху в Иерусалим, издали, обязано быть, из эллинского рассеяния; судя по голубым, край плаща окаймляющим кисточкам-канаффам, – книжник-раввин. Видя, как они побелели от пыли, кое-что припомнить желают и не имеютвсешансы: застлана и память такою же мутной пленкой, как глаза. Что это за черные на ступнях, меж ремнями сандалий, пятнышки? И для что прячет руки в складках плаща? Прямо в лицо ему глядят, но наблюдают мрачно, как какбудто сбоку, краем глаза. Лицо, – как у всех, очень обычное, схожее на все человечные лица, чтоб припомнить его, ежели когда-либо и видели. И он произнес им: о чем это, идучи, вы рассуждаете меж собою, и почему вы грустны? И, умолкнув внезапно, " остановились с печальными лицами ". [1048] " Ты ли один из пришедших в Иерусалим не знаешь о былом в нем в эти дни? " И произнес им: " О чем? " – " Что было с Иисусом Назарянином ", — начал Клеопа, и далее отправь; опять заговорили, буквально забредили: – Гроб порожней – порожние речи жен, какбудто Мертвый жив. Разве над мертвыми создаст суд Господь? Мертвые ли встанут и будут прославлять Его? Или во гробе станет возвещена милость Его и правда Его – в месте тления? А мы полагались было… Тогда Он произнес им; о, несмысленные и неповоротливые сердцем, чтоб веровать!.. Не так ли обязано было потерпеть Христу, чтоб зайти в славу Свою? И, начав от Моисея, из всех пророков изъяснил им произнесенное в Писании о Христе… И приблизились к тому селению, в которое шли; и демонстрировал им вид, что желает идти дальше. Но они удерживали Его, разговаривая: останься с нами, поэтому что день уже склонился к вечеру. И Он вошел( в дом) и остался с ними. Когда же возлежал с ними( за вечерей), брав хлеб, благословил, преломил и подал им. Тогда открылись у них глаза, и они узнали Его. Но Он стал невидим для них. В греческом подлиннике: " стал невидим от них ", Иисус Неизвестный ii. , – оттуда, откуда они глядят на Него; " пропал " – ушел из этого решетка в тот, как бы выстрел внезапно отсюда туда, из 3-х измерений – в 4-ое. Только что узнали Его – узрели новеньким зрением, внутренним, как закончили созидать наружным; для такого решетка глаза им открылись – закрылись для этого: прозрели и ослепли, как ночные птицы днем. И произнесли друг другу: не горело ли в нас сердечко наше, когда Он заявлял с нами на дороге и разъяснял нам Писание.( Лк. 24, 13–32.) Iii И, вставши, безотлагательно возвратились в Иерусалим. Пешего пути из Иерусалима в Эммаус – часа два, а назад, в ночную пору, по тогдашним нехорошим дорогам и с отвесным взлетом на Иерусалимскую гору, часа три-четыре. Солнце зашло в 6: означает, не могли возвратиться в Иерусалим ранее девяти-десяти, – такого самого часа, когда в Страстной Четверг сделал Господь Тайную Вечерю в Сионской горнице; там, возможно, и сейчас поладили Одиннадцать, в той же верхней горнице-гиллите, устланной коврами, с ложами, расставленными в облике подковы кругом невысокого круглого стола, как и в ту предсмертную ночь. …( Там) отыскали они совместно Одиннадцать и былых с ними, какие разговаривали им, что Господь поистине воскрес и появился Симону. И поведали им –( двое воспитанников Эммаусских) – о происшедшем на пути, и как " Он был узнан ими в преломлении пища ".( Лк. 24, 33–35.) Так же, как тогда, через круглое, в куполе, окно, сияет звездное небо, и в приносящемся сверху небесном веянии, как в чьем-то неземном дыхании, колеблются огни догорающих лампад; так же возлежат Одиннадцать, и пространство Двенадцатого на том же кровать, за тем же столом, видится, еще не простыло; тот же тихий час – Его, Тишайшего, как тот, когда Он заявлял: сиротами вас не оставлю; приду к вам. Я увижу вас снова, и возрадуется сердечко ваше, и веселья вашей никто не отнимет у вас.( Ио. 14, 18; 16, 22). Тихий хруст ломаемых опресноков, буквально живых, в живом теле, костей; тихий шелест, шепот, – тише самой тишины: den hu guphi, вот Тело Мое. И сам Иисус стал среди них. [1049] Они же, обезумев от кошмара, подумали, что наблюдают духа, — " фанта ", phantasma, " бесплотного беса ", daemonium incorporale. [1050] Но Он произнес им: что вы ужасаетесь, и длячего такие идеи вступают в сердца ваши? [1051] Посмотрите на руки и на лапти Мои. это Я сам. Осяжите и осмотрите Меня; ибо дух плоти и костей не владеет, как зрите у Меня. Когда же они еще не веровали от веселья и дивились, Он произнес им: имеется ли у вас тут какая еда? Они подали Ему дробь печеной рыбы. [1052] И, брав, ел перед ними( Лк. 36–42), — " и дал им останки ", – прибавлено в неких кодексах. [1053] Так же, как аромат дыма от печеной рыбы, когда едят ее, – вправду для них и то, что Он ел эту рыбу. Ели мы и пили с Ним, по воскресении Его из мертвых( Д. А. 10, 41), — вспомнит Петр. " Сердце горящее " – поначалу, позже – слух, позже – зрение, позже – ощущение и, вконцеконцов, пробование: вот пройденные ими ступени внутренне-внешнего, чувственно-сверхчувственного эксперимента, в котором дотрагиваются они телом собственным к Телу Воскресшего. Iv Так же в этом вкушении, как в Евхаристии, Любящий вступает в любимого; пламенем любви Сжигающий и сжигаемый, Ядомый и ядущий – одно. Плоть Мою ядущий и Кровь Мою пиющий владеет жизнь нескончаемую, и Я воскрешу его в крайний день.( Ио. 6, 54.) " Пища сия, ею же кормится плоть и кровь наша, в Пресуществлении( „преображении“, „метаморфозе“ вещества), имеется плоть и кровь самого Иисуса "( Юстин). С телом Воскресшего и с Телом в Евхаристии как бы новое существо вступает в мир; новое тело прибавляется к " обычным хим телам ", или, поточнее, новое положение всех " изменившихся "( в Павловом значении), " преображенных ", " воскресших " тел, веществ решетка. Тайну Воскресения с секретной Евхаристии объединяет внутренняя ассоциация. Вот отчего Господь безотлагательно по Воскресении главному является брату собственному, Иакову, давшему клятва пища не вкушать, доколе не увидит Воскресшего. И произнес Господь: стол и хлеб принесите. И принесли… Он же, брав хлеб, благословил, преломил и дал Иакову… и произнес ему: брат Мой, ешь хлеб твой, ибо Сын человеческий воскрес из мертвых. [1054] Вот что означает: Я есмь хлеб жизни… Ядущий Меня существовать станет Мной.( Ио. 6, 48, 57). V В неких кодексах к нашему каноническому чтению Луки( 24, 39) прибавлено: Это Я сам; осяжите Меня и увидите, что Я не бес бестелесный. И безотлагательно, прикоснувшись к Нему, поверили. [1055] Верят, но не совершенно: неглядя на видное тождество 2-ух тел, – такого, живого, и этого, воскресшего, – ощущают их отличие нескончаемое. Чем Он к ним поближе, тем далее от них; чем подобнее, тем отличнее: как бы земное тело Его, земное лицо, но отраженные уже в неземном, желая и совсем четком, зеркале: целый таковой же, как был( вот и голубые кисточки-канаффы, побелевшие от пыли), точь-в-точь таковой же и совершенно иной. Неизвестный, Неузнанный, Неузнаваемый. " Он! Он! " – довольствуются и внезапно ужасаются: " Нет, иной, – бес бестелесный, привидение, phantasma, двойник Его, оборотень! " И обожающие готовы нестись от Любимого. Если Он произносит им: " Это Я сам ", – означает, им все еще видится, что это, может быть, и не Он. А лишь что выяснят Его, отождествляют, совершают совершенно бывшим, живым, реальным, – Он внезапно теряется, как бы опять выпадает из этого решетка в тот, уходит от них из 3-х измерений в 4-ое( " стал невидим от них "). Кажется, ежели б это длилось более " сорока дней " – сорока часов – сорока минут( мерка времени для них уже сломана в вечности), – сошли бы с ума. [1056] vi Мог ли бы кто-либо из прохожих на большущий дороге увидеть Иисуса, идущего с 2-мя учениками в Эммаус? Или кто-либо из членов Синедриона, заглянув через замочную скважину дверей, мог ли бы увидеть Его в Сионской горнице? " Нет, не мог ", – даетответ Петр, по несомненному для него эксперименту всех былых " видений-явлений " Воскресшего: …Бог дал Ему проявляться не всему народу, а( лишь) очевидцам предызбранным от Бога, – нам.( Д. А. 10, 40.) Чем же такое " явление " разнится исторически-физически от такого, что мы именуем исторически же и физиологически " видением ", " галлюцинацией "? " – Верите ли вы в привидения? – узнает Свидригайлов Раскольникова. – А вы верите? – Да, пожалуй, и нет… То имеется не то что нет… Ведь обычно как молвят?.. Ты нездоров, стало быть, то, что тебе представляется, имеется лишь один несуществующий абсурд. А таккак тут нет серьезной логики. Я согласен, что привидения являются лишь нездоровым; но таккак это только обосновывает, что привидения имеютвсешансы проявляться не подругому, как нездоровым, а не то, что их нет самих по себе. – Конечно, нет! – Нет, вы так думаете?.. Ну, а что, ежели так рассудить( вот помогите-ка): " привидения – это, так заявить, клочки и отрывки остальных миров, их правило. Здоровому человеку, очевидно, их незачем созидать, поэтому что здравый человек имеется более земной человек, а стало быть, обязан существовать одною здешнею жизнью… Ну, а чуток заболел, чуток нарушился местный распорядок, безотлагательно и затевает отображаться вероятность иного решетка, и чем более человек нездоров, тем и соприкосновений с иным миром более, так что, когда умрет совершенно, то прямо и перейдет в иной мир ". [1057] Все воспитанники Господни – нездоровые, в горячечном бреду, или полупомешанные, – это не так просто обосновать, ежели дело идет о людях, способных в самую минутку " абсурда ", " галлюцинации ", колебаться в них так, как Фома колеблется. Но ежели бы даже это было подтверждено, то все же вопрос Достоевского-Свидригайлова оставался бы открытым: что такое " галлюцинации ", желая бы и нездоровых людей, – лишь ли " несуществующий абсурд " или втомжедухе " клочки и отрывки других миров "? – " Если бы даже все рассказы о привидениях оказались лживыми, оставалась бы вероятность деяния такого решетка на этот ", – соглашается и Кант с Достоевским. [1058] Где же в " явлениях " Воскресшего грань меж внутренним и наружным, меж тем, что " видится ", и тем, что имеется? Или нигде, или там, где раскрывается первая, в данных " явлениях ", точка новейшего бытия. Се создаю все новое.( Откр. 21, 1.) Главное для видящих Иисуса воскресшего – не " бессмертие души ", а " воскресение плоти ". Незачем бы Христу существовать, помирать и оживать, ежели бы дело шло о таковой известной правде, как " бессмертие души ": люди и до Христа веровали в него и после Христа будут верить. Если Иисус не одолел погибели физиологически – не воскрес во плоти, то " зря погиб "( Гал. 2, 21), и " религия наша тщетна "( i Кор. 15, 17). Vii Плотское воскресение Христа утверждается с наибольшею мощью в самом " духовном " из всех Евангелий, iv-м, – конкретно в том, где с такою же мощью выражено и последнее, уму человеческому доступное колебание в плоти Воскресшего. Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в царапины Его, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю — произносит в день Воскресения Фома, не видевший Господа. После же 7 дней снова были в доме воспитанники Его, – и Фома с ними. Пришел Иисус, когда двери были заперты, стал среди них и произнес: мир вам! Потом произносит Фоме: подай перст твой сюда и взгляни руки Мои: подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим. Фома произнес Ему в протест: Господь мой и Бог мой! Иисус произносит ему: ты поверил, поэтому что увидел Меня; счастливы не видавшие и уверовавшие.( Ио. 20, 25–29.) Первый очевидец, молоток( 1, 1), затевает Блаженную Весть – " Евангелие Иисуса Христа, Сына Божия ", а крайний очевидец, Иоанн, заканчивает: " Господь мой и Бог мой! " – " Слово было Бог "( 1, 1) – в начале, а в конце: " Слово стало плотью "( 1, 14); Иисус воскрес во плоти. Viii То же правило с тем же концом смыкается в круг вечности в остальных Воскресных свидетельствах. Там, где заканчивается Евангелие от Марка бегством жен от пустого гроба, – продолжает " Евангелие от Петра " возвращением воспитанников из Иерусалима в Галилею: …был крайний день опресноков, и почтивсе ворачивались в дома свои, поэтому что наступил конец праздника( Пасхи). Мы же, Двенадцать, скорбели и рыдали; и любой из нас возвратился в дом собственный( в Галилею). Я же, Симон Петр, и Андрей, брат мой, брав рыболовные козни, отправь на Геннисаретское озеро. Был с нами и Левий Алфеев, Его же Господь… [1059] Здесь заканчивается уцелевший фрагмент " Евангелия от Петра ". Можно ли поверить, чтоб уже в конце пасхальных дней, следственно, чрез 7 дней по Воскресении, ничто о нем не знали воспитанники, как какбудто все происшедшее за эти дни в Иерусалиме провалилось для них в черную тьму беспамятства, – было, как бы не было? Помнят, что для что-то нужно идти в Галилею, но для что, – уже не помнят, как какбудто забыли словечко Господне: по воскресении Моем Я схожу вперед вас в Галилею( Мк. 14, 28); и словечко Ангела: Он вперед вас сходит в Галилею; там Его увидите, как Он произнес вам.( Мк. 15, 7.) Как какбудто не им произнесено и это: Как послал меня Отец, так и Я отправляю вас.( Ио. 20, 21.) Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари.( Мк. 16, 15.) Можно ли поверить, чтоб посланные в мир " ловцы человеков " опять возвратились в Галилею как ни в чем не случалось улавливать рыбу в Геннисаретском озере? Все это ясно только в том случае, ежели, назло Луке( 24, 34) и Павлу( i Кор. 15, 5), явление Воскресшего у Геннисаретского озера было не одним из нескольких, – третьим, по счету Иоанна( 21, 14), а главным и, может быть, единым; и ежели в этом смешении пор мерка их сломана в вечности. [1060] ix Были же совместно Симон Петр и Фома Близнец, и Нафанаил из Каны Галилейской, и сыновья Заведеевы, и двое остальных воспитанников. Симон Петр произносит им: иду улавливать рыбу. Говорят ему: идем и мы с тобою.( Ио. 21, 2–3.) Здесь, на Геннисаретском озере, все – так же и в этот крайний день Господень, как в тот, первый: так же золотая дымка окутывает озеро аналогично известности Божией; так же на лазурный воде белеют паруса рыбачьих лодок, острые, как крылья чаек; так же сидя в лодках, чинят козни рыбаки или моют их и развешивают на кольях сушиться; так же аромат теплой воды и рыбы смешан с благоуханьем лимонных и апельсинных цветов в прибрежных садах Вифсаиды; так же под ногою путешественника, идущего по сберегаю озера, хрустит на мелком черном песке оченьмного белоснежных известковых ракушек. А на сберегаю заливов, видится, лишь что стояла полукругом масса, слушая четко по воде доносившийся глас учащего с лодки рабби Иешуа. Кажется тут, как нигде, люди могли бы услышать Блаженную Весть: все готово, приходите на брачный пир.( Мт 22, 44.) Но не услышали. И отныне вся эта земля, – как опустевший и опечаленный рай. Плачет пастушья свирель, печальная, как шум ночного ветра в озерных камышах: воззрят на Того, Кого пронзили, и будут плакать о Нем, как плачут о сыне единородном, и скорбеть, как скорбят о первенце.( Зах. 10, 12.) И чей-то тихий зов во всем, сердечко надрывающая апелляция: брачный пир готов, и никто не пришел. Х …Снова появился Иисус воспитанникам собственным у Тивериадского озера( Ио. 21, 1), — там же, по чрезвычайно старому церковному преданию, около Капернаума, у Семиключия, где 7 страстных лечебных ключей изливаются в озеро, привлекая вкусом и теплотою вод оченьмного рыб, и где Петр три года обратно, стоя в воде, полуголый, с намотанной на руку сетью и вглядываясь внимательно в лицо стоявшего на сберегаю безызвестного Путника, услышал загадочный зов: " Следуй за Мною и будешь ловцом человеков "( Мк. 1, 17). Словом этим озарятся, как молнией все будущие судьбы Верховного Апостола: был, имеется и станет Петр до конца пор ловец человеческих душ. Симон Петр произносит им: иду улавливать рыбу. Говорят ему: идем и мы с тобою. Пошли, и безотлагательно вошли в лодку, и не словили в ту ночь ничто. Ночью на озере могли бы припомнить, как прежде, в бурную ночь, пенистые гребни волн, освещенные луною через тучи, казались им белою одеждою идущего по воде " фанта ". Когда же настало утро, Иисус стоял на сберегаю, но они не узнали, что это Иисус, так же, как у тех 2-ух воспитанников Эммаусских, " глаза их были удержаны "( Лк. 24, 16), и так же в них " сердечко горело "( Лк. 24, 32). Иисус произносит им. Дети! имеется ли у вас какая еда? [1061] Они молвят Ему: нет. Он же произнес им: закиньте сеть по правую сторону лодки и поймаете.( Ио. 21, 5–6.) Все это уже было как-то: так же, как скажет сейчас, произнес Он тогда Симону: отплыви на глубину, и закиньте козни, — и так же Симон ответил Ему: Равви! мы трудились всю ночь и не словили ничто: но, по слову Твоему, закину сеть. Сделав это, они словили большое оченьмного рыбы, и даже сеть у них прорывалась. …И заполнили обе лодки, так что они начали тонуть. …Симон же Петр припал к коленам Его и произнес: выйди от меня, Господи, поэтому что я человек грешный! Ибо кошмар объял его и всех, былых с ним, от этого лова рыб.( Лк. 5, 4–9.) Все это было единожды, во времени, и станет постоянно, в вечности. Xi Он же произнес им: закиньте сеть по правую сторону лодки и поймаете. Они закинули и уже не могли вынуть( козни) от множества рыбы. Тогда адепт, которого обожал Иисус, произносит Петру: это Господь. Симон же Петр, услышав, что это Господь, опоясался одеждой, ибо он был наг, и кинулся в озеро. Наг, обязано быть, поэтому, что готов слететь в воду, чтоб высвободить от камней влачащуюся по дну сеть, а опоясался одеждой, чтоб появиться Господу в пристойном облике. [1062] Другие же воспитанники приплыли в лодке( поэтому что были неподалеку от берега, локтей возле двухсот), волоча сеть с рыбой. Выйдя же на сберегал, наблюдают разложенный пламя и на нем лежащую рыбу и хлеб. Все это было единожды, во времени, и станет постоянно, в вечности. " 9 апреля 1913 года, – упоминает один путник, искатель отпечатков Господних на Св. Земле, – ворачиваясь в лодке из Вифсаиды, мы причалили к сберегаю, неподалеку от Семиключия, где лодочники наши словили руками две рыбы в тинистой заводи и, покуда мы прогуливались в Капернаум, развели пламя на прибрежных камнях и, дав ему отгореть, испекли рыбу на жаре углей, а когда мы возвратились, предложили нам ее чувствовать; рыбка мало пахла дымом, но была съедобна. Так узрели мы то, о чем упоминает Иоанн ". [1063] Иисус произносит воспитанникам: принесите рыбу, которую вы сейчас словили. Эта пойманная рыбка, натуральная, и та, на огне, чудесная, – соединятся в одну Евхаристию, поэтому что каждая еда в руках Господних – Евхаристия. Симон Петр пошел и вынул на сберегал сеть, наполненную крупными рыбами, которых было сто 50 три; и при таком множестве не прорвалась сеть.( Ио. 24, 6–11). Чтобы посчитать до ста пятидесяти 3-х, какая необходима четкость памяти, и как это непохоже на " абсурд ", " галлюцинацию "! Число рыб – сто 50 три, – значит, по правильному, видится, истолкованию бл. Иеронима, количество всех обитающих в мире племен и народов, в единственную какие соединятся Церковь Вселенскую. [1064] xii Иисус произносит им: придите, обедайте. Из воспитанников же никто не смел спросить Его: " Кто Ты? " – зная, что это Господь. Знают, но уже не опасаются, как тогда, в Сионской горнице, что это не Он, а некто иной, – " бесплотный бес ", " привидение ", phantasma. Страха нет уже, – имеется лишь тихая удовлетворенность, та же, как в то блаженно-райское утро наступавшего королевства Божия. Но этот рай уже нескончаемый; это утро – уже незакатного дня. Иисус прибывает, берет хлеб и дает им; втомжедухе и рыбу. …Когда же они кушали, произносит Симону Петру: Симон Ионин! любишь ли ты Меня более, чем они( Ио. 21, 16), — более, чем они все? Если и все соблазнятся, то не я.( Мк. 14, 29.) Я душу мою положу за Тебя… Душу твою за Меня положишь? Не пропоет петух, как отречешься от Меня трижды( Ио. 13, 37), — мог бы припомнить Петр. …И произносит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я обожаю Тебя. Уже на себя не полагается – не смеет заявить элементарно: " обожаю ". Иисус произносит ему: паси агнцев Моих…. И еще в иной раз: Симон Ионин! любишь ли Ты меня? Петр произносит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я обожаю Тебя… – Паси овец Моих…И в третий раз: Симон Ионин! любишь ли ты Меня? Петр опечалился, что в третий раз спросил его. Трижды от Него отрекся – трижды от Него услышал: " Любишь ли ты Меня? " – вот почему опечалился. И произнес Ему: Господи! Ты все знаешь; Ты знаешь, что я Тебя обожаю. Иисус произносит ему. паси овец Моих. Истинно, подлинно произношу тебе: когда ты был молод, то препоясывался сам и прогуливался, куда желал; когда же состареешься, то прострешь руки твои, и иной препояшет тебя и поведет, куда не желаешь.( Ио. 21, 17–18.) Что это означает? Две тыщи лет люди ломают голову над данной загадкой. Только ли мученическая погибель Петра в ней предсказана, как задумывается Иоанн( 21, 19)? Нет, видится, кое-что еще. Если первая половина пророчества: Я хочу, чтобы он пребыл, покуда прииду, — относится к нескончаемым долям Иоанна, то и 2-ая так же – к нескончаемым долям Петра. Кажется, ключ ко всей загадке – в этом одном, таковым вещим и ужасным светом все освещающем слове: " иной ". – " Другой поведет тебя, куда не желаешь ". То же словечко произносит Господь и о собственных нескончаемых. долях: Я пришел во имя Отца Моего, и не принимаете Меня; а ежели иной придет во имя родное, его примете.( Ио. 5, 43.) Кто этот " иной ", знает Павел: …сын смерти, противящийся и превозносящийся больше только, именуемого всевышним( ii Фесс. 2, 3–4), — " антипод Иисус " – Антихрист. Он-то и поведет Петра, а может быть, и всю Церковь Петрову, " куда не желает " Петр. Если так, то тут стиль идет о каком-то крайнем " отступлении " от Христа только христианского населенияземли( " доколе не придет отклонение ", по тому же слову Павла). Кажется, о том же произносит и сам Господь на Тайной Вечере: Симон! Симон! вот сатана умолял, чтоб бросать вас, как пшеницу. Но Я молился, чтоб не изнемогла религия твоя, и ты прежде, обратившись, утверди братьев твоих.( Лк. 22, 31–32.) Это означает: прежде Петр, победив и 2-ое " отклонение ", " отрицание " родное, так же, как первое, опять сделается " Камнем ", на котором Церковь созиждется так, что " врата адовы не победят ее "( Мт. 16, 18). Xiii И, сказав сие, произносит ему( Иисус): иди за мною. Петр же, оглянувшись, наблюдает идущего за ним воспитанника, которого обожал Иисус… …И произносит: Господи! а этот что? Иисус произносит ему: ежели Я хочу, чтобы он пребыл, покуда прииду, что тебе до такого? Ты иди за Мною.( Ио. 21, 19–22). Вот крайнее на земле словечко Господне не лишь Петру " но и всему человечеству: иди за Мною. Sm moi bkolomqei. — С этим однимсловом уходит Господь, – в какую даль, земную или небесную, мы не знаем; знаем лишь, что где бы ни был Он, на земле или на небе, – Он с нами всюду и постоянно. В этом-то нескончаемом Присутствии – Пришествии Господа, #960; #945; #961; #959; #965; #963; #943; #945;, основной значение и крайнего перед вечной разлукой, свидания Воскресшего с учениками в i Евангелии( 28, 26). Одиннадцать же отправь в Галилею, на гору, куда повелел им Иисус, — видится, на гору Блаженств. Если так, то и тут правило Блаженной Вести смыкается с концом ее в кружке вечности. Очень возможно, что это явление в Матфеевом свидетельстве совпадаете Павловым( 1 Кор. 15, б): " Сразу появился наиболее, ежели пятистам братий ". …На гору взошел Он, и когда сел, начали к Нему воспитанники. И Он, отверзши рот Свои, изучал их, разговаривая: Блаженны бедные духом, ибо их имеется королевство небесное. Блаженны вопящие, ибо утешатся. Блаженны кроткие, ибо наследуют землю.( Мт. 5, 1–5). То же время года и сейчас, в крайний день Господень, как тогда, в первый, – правило апреля; то же пространство – над Капернаумским Семиключием, к северо-западу от Геннисаретского озера; та же горная пустыня, где меж черных базальтовых скал стелются бледные луга асфоделей и рдеют анемоны брызнувшими каплями крови по черной зелени вересков; тот же тянущий с гор холодок и аромат утренней гари в тумане, и углубляющее тишину невидимых в небе жаворонков пение, и кукование кукушки, сладко-унылое, как на чужбине память о отчизне. Солнце так же восходит вследствии голых и рдяных, как раскаленное докрасна ферро, вершин Галаада, а озеро, все еще тенистое, в глубочайшей меж гор котловине, дремлет, как дитя в колыбели. И небо, и горы отражаются в зеркале вод с такою четкостью, что ежели продолжительно глядеть на них, то видится, что и те, отраженные, – истинные. И безлюдно все и празднично молча на земле и на небе, как в приготовленном к брачному пиру и ожидающем гостей чертоге жениха: все готово, приходите на брачный пир Это было единожды, во времени, и станет постоянно, в вечности. Xiv …На гору …пошли( воспитанники), куда повелел им Иисус. И, увидев Его, поклонились Ему… И, приблизившись, Иисус произнес им дана Мне каждая администрация на небе и на земле. Итак, идите, научите все народы… И вот, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь.( Мт. 28; 16–20.) Это иное крайнее словечко всему человечеству. Когда и откуда вознесся Иисус, мы не знаем; может быть, отсюда же, с горы Блаженств, где начал возвещать людям королевство Божие. …И, подняв руки, благословил их. И, когда благословлял их, стал отдаляться от них и возноситься на небо.( Лк. 24, 50–51.) Медленно отдаляясь, все еще благословляет их; все еще наблюдают они лицо Его. Но далее, далее – и уже не наблюдают, наблюдают лишь уменьшающееся тело – как бы подростка – младенца – голубя – бабочки – мошки, – и совершенно пропал. Но все еще глядят внимательно, алчно в пустое небо, отыскивают очами в пустоте. Так же внимательно, алчно глядим и мы в пустое небо, но там, где для них крайняя точка возносящегося тела Его пропала, – для нас первая точка тела Его, нисходящего, покажется; от них отдалялся – к нам близится; была расставание – станет свидание. Xv Лучшими словами невозможно окончить Блаженную Весть, чем те, которыми заканчивает Матфей. Кончим же и мы нашу книжку о том, как жил, погиб и воскрес Иисус Неизвестный данными словами. вот, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь. ПРИМЕЧАНИЯ 1 eug. Faye, gnostiques et gnosticisme, 1925, р. 531. 2 lagrange, evangiles, 1930, р. 39. 3 ii epist., Clement., Iv, 5 – w. Bauer, das leben jesu im zeitalter der n. Т. Apokryph, 1909, s. 384. 4 tertullianus ар. Ot. Pfleiderer, die entstehung des christentums, 1907, s. 247. 5 j. Wellhausen, das evangelium johannis, 1898, s. 3. 6 pascal, pensé Es, 537: " le christianisme est #233; Trange ". 7 clement alex., Strom. Ii, 9, 45; V, 14, 57 – resch, agrapha, s. 70. 8 pascal, pensé Es, 552: " je pensais #224; Toi dans mon agonie, j'ai vers #233; Telles gouttes de sang pour toi ". 9 pseud. -cyprian, de duobus montibus, с. 13: " ita me м vobis videte quomodo quis vestrum se videt in aquam aut in speculum ". 10 Д. Мережковский, Тайна Запада. Атлантида – Европа, 1931, ii, Боги Атлантиды, гл. Xiii, К Иисусу Неизвестному, viii. 11 l. Grandmaison, jesus christ, 1930, i, 137. 12 ii, i, esdra, ix: " multitudo quae sine causa nata est ". 13 renan, vie de jé Sus, 1925, р. 477, 440. 14 il se ré Pentit de souffrir pour une race vile, renan, 424. 15 renan, 373–375. 16 stapfer, jesus christ avant son minist #232; Re, 1896, viii. Здесь отлично переданы эти очаровательно-лукавые " может быть " Ренана. Теми же белыми женственно-мягкими руками, как прежде причастие, священник-расстрига изготовляет сейчас свои хлебные шарики с иголками, смешивая мед с ядом. 17 bruno bauer, ар. Aid. Schweitzer, leben-jesus forschung, 1921, s. 157: " Иисус – вампир духовной отвлеченности; высосав всю, до крайней капли, кровь населенияземли, Он сам испугался собственного пустого, всепоглощающего Я ". – М. Kegel, bruno bauer, 1908, стр. 38: " Ужас обязан бы вдохновлять человечеству евангельский Иисус, как историческое явление ". Прав был старый Газе, когда, приведя рецензия Бауэра: " слова Иисуса в iv Евангелии кретинически раздуты, „kretinartig aufgeblasen“ назвав его „литературным санкюлотом“ – „хулиганом“, по-нашему. – К. Hase, geschichte jesu, s. 135. – Этого „хулиганства“ плоды мы и пожинаем изобильно в наиболее грубом, „комсомольском“, облике, на Востоке, в наиболее утонченном, „мифологическом“, на Западе. 18 " idiotisches bewusstsein ". – " ein welthistorischer humbug ", ap. Н. Weinel, jesus im xix jahrhundert, 1903, s. 45; Fr. Barth, hauptproblemen des jes. -forsch., 1918, s. 218. 19 " interessantester dekadent ", ap. Weinel, l. с., 194. 20 origen., Contr. Celsum, ap. Renan, marc-aurel, 465. 21 ch. -fr. Dupuis, l'origine de tous les cultes ou religion universelle, 1796. 22 const. -fr. Volney, les ruines ou Мé Ditations sur les ré Volutions des empires, 1791. 23 br. Bauer, kritik des evangelien und geschichte ihres ursprungs, 2 bde, 1850. – christentum und die Сä Saren, 1877. – alb. Schweitzer 158–160. – weinel, 45. 24 ad. Harnack, wesen des christentums, 1902, s. 16: " Штраусова гипотеза, что в Евангелии чрезвычайно недостаточно „мифологического“, не подтвердилась, ежели бы даже мы согласились с неопределенным и неуверенным у Штрауса мнением „мифа“. – ot. Pfleiderer, das christus-bild des urchristlichen glaubens, 1903, с. 7–8: „Мифы-мистерии не „суеверия“ для нас, не „обманы жрецов“, как для скептиков xviii и xix века, а главные источники( эксперименты) нашего религиозно-исторического изучения, fundamentale erkentnissquellen fur die historische religionsforschung“. 25 art. Drews, die christusmythe, 1909. – w. В. Smith, der vorchristliche jesus, 1916. – j. М. Robertson, pagan christs, 1902. – Р. Jensen, das cilgamesch-epos in der weltliteratur, 1906. – aib. Kalthotf, die entstehung des christentums, 1904. 26 v. Soden, hat jesus gelebt? 1910, s. 8. 27 joh. Weiss, jesus von nazareth, mythus oder geschichte? 1910, s. V. 28 guingebert, le problè Me de jé Sus, 141, 135, 158, 139. – schweitzer, 485. – jü Licher, hat jesus gelebt? 6–7; 35. – Юлихер именует Иенсенову концепцию об " Иисусе-Гильгамеше " очень вежливо " безграничною наивностью, granzenlose naivitat ". Сам Иенсен позже ужаснулся и малодушно от нее отрекся. 29 Вот образцы невежества. Вместо 14 поел. Павла Древс считает 13, подключая Евр., и считает, что q( quelle, досиноптический источник) – совместный не лишь для Мт., Лк., но и для Мрк.; следственно, незнаком с " двухисточниковой теорией ", zweiquellentheorie, желая бы по школьной книге wernle. Древс( так же как Смит) ссылается на " дохристианское " какбудто бы упоминание о " господе Иисусе " в гимне Наасеян( hippol., Philos., Vi, 10) от iii века по Р. Х. – weinel, ist das liberale jesus-bild widerlegt, 7, 8, 93, 96. – Мы отлично знаем, что упоминание такого же имени " Иисус ", в волшебном папирусе wessely, относится не ранее чем к iv веку по Р. Х.; но так как, по понятию Смита, " нет основания не считать, что оно еще античное и даже до Р. Х. ", то на одной из ближайших страничек он относит его уже к " глубочайшей древности ", чтоб выстроить на этом отсутствующем основании целый карточный домик собственной теории о " дохристианском Иисусе ". Стоило, но, научной критике только дунуть на этот домик, чтоб он рассыпался. – w. Smith, i. е. – jü Licher, l. с., 3. Тот же Смит, путая две евр. буквы, мягкое z и жесткое s в словах nazara, – " Назарет " и nosrim, naser, " защищать ", " стеречь ", строит на данной путанице всю свою концепцию о том, что исторического городка Назарета никогда не было, имя же его взято от фантастического господа " Назорея " – " Охранителя ", " Сторожа " – w smith, 1 с 46–47 – weinel, l с, 96 – Столь же грубо-невежественна ссылка его на аттестат Епифания о назореях, " дохристианских " какбудто бы еретиках – weinel, 101. Kalthoff заявляет, что еванг. предание не могло создаться в Палестине, на том основании, что изображения и надписи кесаря не было на том динарии не подозревая, что в Палестине чеканилась лишь медная монетка, а золотая и серебряная( динарий) шла из Рима и, следственно, была с изображением и надписью кесаря. Кажется, и данных капель довольно, чтоб ощутить привкус всей воды в этом море невежества. А вот и что-то, может быть, похуже Смит считает упоминаемого Павлом( Гал, 1, 19), " брата Господня ", Иакова, Иисусовым " братом по вере " – loofs, wer war jes. – chr.? 26, приводит рецензия доктора, что мировоззрение это имеется " правило помешательства ". Как " мифологи " могли дойти до него, ясно: об одно упоминание о " брате Господнем " разбивается вся " мифология ". 30 soden, 1 с, 5, 24 – Был ли Иисус – вопрос не наиболее и не наименее вероятный, чем был ли Сократ или Александр Великий Оба, Иисус и Сократ, не оставили о себе никаких письменных памятников. Почему бы Сократу, в разговорах, не быть олицетворением эллинской мудрости? Имя " Сократ ", означает " Обладающий спасением ", так же как имя " Иисус ", означает " Спаситель ". Слишком очевидные противоречия Платона и Ксенофонта в изображении Сократа и в передаче слов его не обосновывают ли, что за ними нет никакой исторической личности, что это только два " мифа " об одном " культовом господе Спасителе "? Легкий академический вывод отсюда Сократ – Иисус эллинский, Иисус – жидовский Сократ. Так же дело обстоит и с Александром В. Имя " Александр " означает " Отразитель ", " Победитель супругов "( Мä Nnerabwender) Не сплетаются ли в нем фантастические черты Аполлона, Ахиллеса и Диониса? " Большого научного значения, чем такие детские забавы в сравнительную мифологию, не владеет и вопрос, был ли Иисус ". " Был ли Иисус? " – спросил Наполеон Виланда на придворном балу в Веймаре, во время Эрфуртского конгресса, в 1808 г – " Спрашивать об этом так же вздорно, как был ли Юлий Цезарь или ваше величество ", – ответил Виланд. – " Очень отлично произнесено ", – ответил Наполеон и отошел, улыбаясь – alb schweitzer, 445 – hase, 9. 31 joh weiss, die schriften des n. Т., I, 70 – Е. В. Allo, le scandale de jé Sus, 127. 32 jü Licher, 31 – Очень разумно произносит Ориген( de princip, iv, 5) " Признак божественности Христа имеется уже то, что в настолько краткое время – год и некотороеколичество месяцев – целый мир наполнился Его учением и верой в Него ". В самом деле, за эти месяцы изготовлено то, что длится до этого дня и, возможно, продолжится до конца пор. 33 plin secund, epist, i, Х, 96. 34 Как неприятно для " мифологов " аттестат Плиния, следовательно из такого, что Бр. Бауэр заявляет это письмо, без малейшего к тому основания, " подложным " – weinel, 1. с, 51. 35 tacit, annal xv, 44. 36 Тацит какбудто бы докладывает лишь " от самих же христиан идущий слух ", – последние скептики берутся и за это, как утопающие за соломинку – loofs 1. с, 20–21 – А некоторый Р hochart( de l'autenticifé Des annalles et des histoires de tacite, 1890), чтоб убить 10 строк Тацита о Христе, обосновывает, что вся " Летопись " и вся " История " – искусная фальшивка итальянских гуманистов xv века( Лоренцо Валла) К этому средству, но, не отважился использовать и Древс. Это уже не " правило помешательства ", а оно само – А. Schweitzer, 1. с., 552. 37 sveton, de vita caesar, nero, xvi, 2, claudius, xxv, 3. 38 grandmaison, jesus christ, i, 12. 39 hauck, jesus, 9. – Поздний историк церкви, orosius, относит изгнание иудеев из Рима к 9 году правления хромая( 19-й по #929;. #935;.) Если так, то христианская община в Риме была уже чрез 19 лет по погибели Иисуса, и можетбыть, что слова Светония относятся к борьбе данной общины с Иудейской синагогой, там же, в Риме, что тем вероятнее, что римляне нехорошо тогда различали иудеохристиан от иудеев. 40 О schmiedel, die hauptproblemen des leb. Jes. Forschung, 12 – joh. Weiss. Jes. V. Nazar., Mythus oder geschichte? 90 – Главный значение " Иуд. Древн. „и содержится конкретно в том, чтоб доставить иудеев как верноподданных кесаря, мирных " философов“ в духе неопифагорейцев( ессеян) и стоиков. 41 ant. I. Xviii, с. Iii, 1–3 – Тотчас после бунта в Иерусалиме( 30 г.) вследствии храмовых сокровищ, употребленных Пилатом на постройку акведука – volkmar, jes nazar, 370. 42 orig. С. Cels., I, 47. 43 Так дает вернуть начальный контент th. Reinak. – grandmaison, 1. С. I, 193 – Ориген( с. Cels, i, 47) произносит о Иосифе Флавии " в Иисуса не верует и он " Если бы Ориген не читал что-то в этом месте у Иосифа и ежели бы тот обошел бы Иисуса совершенным молчанием, то произносить о неверии в голову не могло бы придти Оригену недостаточно ли было тогда неверующих? – volkmar, 387. У счастливого Иеронима вместо нашего текста " Он был Христом " иное чтение " его считали Христом ", credebatur esse christum, что, естественно, дает всему, что произносит или мог бы заявить Иосиф о Христе, совершенно другой, наиболее, в губах его, вероятный значение – volkmar, 335. Вот целый контент Иосифа, как он дошел до нас ant. I. Xviii, с. Iii, 3. " Явился же в то время Иисус, разумный человек, ежели лишь разрешено именовать его человеком ибо он создавал дела необычайные, был учителем тех, кто добровольно слушал правде, и привлек к себе почтивсех иудеев и эллинов. Он был Христом( Мессией) И даже тогда, когда Пилат, по оговору наших первых людей, наказывал его гибелью на кресте, любившие его от истока, не покинули его, ибо он появился им на третий день, опять активный, как то и оченьмного других чудес предсказали Божий пророки Есть же и поныне община тех, кто получил от него имя христиан ". Слишком разумеется, что Иосиф так произносить о Христе не мог. 44 joseph, antiquit, i, xx, с ix, i. 45 jü Llicher, 20. 46 А. Hauck, jesus, 6. 47 soden, die entstehung des christentums, 53. 48 j. Klausner, jesus of nazareth, 1929, р. 29. – babylon. Schabath. 104, в. – palest. Schabath. 13-а. 49 Babyl.-Aboda zara, 27 в. 50 Babyl. Sanhedrin, 43 а. 51 А. Hauck, 7. 52 Pascal, Pensées, 203. 53 Школа голландских критиков( loman, picrson, naber, van manen) и швейцарец steck отрицают достоверность даже 4 несомненнейших посл. Павла: Гал., I, ii, Кор., Рим. – " В взыскательно научных кругах это принято как отвратительная шуточка, так что, практически не протестуя на нее, перешли к порядку дня ". – О. Schmiedel, die hauptproblemen der leb. Jes-forschung, 10. 54 Видел ли Павел Иисуса своими очами, мы не знаем, но нет основания мыслить, что, посещая в Иерусалиме любой год на празднике Пасхи, по обычаю всех богобоязненных иудеев, Павел не был лишь на тех конкретно праздниках, на которых случался Иисус, и лишь конкретно в ту заключительную Пасху, когда Он погиб; ежели же был, то видел Его. 55 А. Harnack, sitzenbericht d. Berl. Akad. Philolog. -histor. Klasse, 1912, s. 673 f. F. 56 renan, histoire du peuple d'israel, 1893, v. 416, note i. 57 Гал. 4, 4. Рим. L, 3. – Гал. 4, 4; L, 19. – i Кор. 15, 5. – ii Кор. 8, 9. – Филип. 2, 6. – 8. – ii Кор. 11, 23–26. 58 jü Licher, hat jesus gelebt? 21. – " das нö Chte mass von sicherheit, das die geschichte erreicht ". В 1864 г. Штраус заявлял: " Мало исторических лиц, о которых сведения наши так скудны, как об Иисусе "( das leb. Jes. Fü R das deutsche volk, ii, 373), а чрез полвека изучений( 1920 г.) оценка пришла к диаметрально противоположному выводу: " Столь несомненных исторических свидетельств, как об Иисусе, мы владеем о немногих лицах древности ", – alb. Schweitzer, 6. 59 М. Debelius, geschichte der urchristlichen literatur, i, 37. 60 renan, evangiles, 1923, р. Vii. 61 jü Licher, 28. 62 bousset, was wissen wir von jesus? 44, 57. 63 soden, hat jesus gelebt? 26. 64 g. Dalman, orte und wege jesu, 1924, s. 16: " hier ist alles historisch ". – furrer, leben jesu, 1905. S. 7: " Когда я прогуливался пешком по земле Иисуса… я видел евангельские картины, с наибольшей ясностью и нередко дивился, с какою точностью вставлены они в свита здешней природы. Я совсем сообразил тогда, что евангельское предание могло появиться не в Риме и Александрии, как задумываются некие, а лишь тут, на Иисусовой отчизне ". – " Пятым Евангелием " именует и Ренан Св. Землю. – renan, vie de jesus, xcix. Хронологические точки во времени так же историчны в Евангелии, как географические – в пространстве. Правление Тиберия началось, по Иосифу Флавию, в 764 г. римского летосчисления( ab urbe condita), в 14 году по Р. Х. Иоанн Креститель выступил " в пятнадцатом году правления кесаря Тиберия "( Лк., 3, l): 14+15=29. Второй Иерусалимский церковь строился 46 лет( io. 2, 20); Ирод начал основывать его, также по Иосифу Флавию( ant. Xv, 11, 1) на 18-м году царствования, в 735 г. а. и. с.: 735+45=781=15 г. Тиберия, 29-й по Р. Х. Так как Иисус родился, возможно, года за 4 до нашей эры, " во дни короля Ирода "( Мт. 2, 1), в крайний год жизни Ирода, 754-й а. и. с., то в 29 году по Р. Х.( 781 а. и. с.), Иисусу было 33 года: " Иисус, начиная служение, был лет 30 "( Лк., 3, 23). Так, все 4 свидетельства – одно Иосифа Флавия, одно Иоанна, и два Луки – сходятся в одной хронологической точке, а меж тем все три очевидца ничто друг о приятеле не знают( ежели Лука и знает Иосифа, то не использует им для летосчисления). Есть ли малейшее вероятие, чтоб такие математически четкие совпадения были случайны в мифе о несуществующей исторической личности? – g. Volkmar, jesus nazarenus und die erste christiche zeit, 1882, s. 385–386. 65 w. Bauer, das leben jesu im zeitalter der neutestamentalischen apokryphen, 35. 66 tertull., Contr. Marcion., Iv, 7. 67 hase, geschichte jesu, 580. 68 mk. 11, 12. – lagrange, luc, 293. 69 henneke, handbuch der neutest. Apokryphen l, 76. 70 " only а crucified phantom ", robertson, ap. Guignebert, le problè Me de jesus, 59. 71 " revolans in fine christus de jesu ", iren., Haeres., L, 26. – hippol, philos., Vii, 7, 33; 10, 21. 72 papias ap. Euseb., Hist. Eccl., Iii, 39. 73 iren., Ii, 22, 5; V. 30, 1; 33, 3, ap. Ed. Meyer, ursprung des christentums, 1924, 1, 249. – zahn, einleitung in das n. Т., 1924, s. 453. 74 resch, agrapha, 1906, s. 275–276. 75 euseb., Н. Е., Vi, 14, 7. – ed. Meyer, 157–158. – hennecke i, 130. – jü Licher, einleit. м das n. Т. 1906, s. 281. 76 euseb., Н. Е., Ii, 15, 2. – knopf, einleitung in das n. Т., 281. 77 jü Licher, neue linien in der kritik der evangelischen ueberlieferung, 55, 75. – joh. Weiss, die schriften des n. Т., I, 59. 78 wernle, die synoptische frage, 211. 79 renan, les evangiles, 1923, р. 42–43. – vie de jé Sus, 502. 80 weiss, 59. – renan, evang, 96–97. – Если же слова Иисуса в передаче меняются, то не поэтому, что память передающих изменяет их, а поэтому, что сами эти " Слова жизни " живут и растут, как вошедшие в мир живые существа. 81 renan, vie de jé Sus, lxxxi. 82 weiss, 61. 83 weiss, 63. 84 С. Toussaint, l'hellé Nisme et l'apô Tre paul, 1924, р. 110. 85 arn. Meyer, jesu muttersprache, 1896, s. 35–39, et passim. 86 widmanstadt, первый издатель( 1555 г.) Священного Писания на сирийском языке, ар. Arn. Meyer, 10. 87 А. Meyer, 4. – Лютер о переводах Евангелия. 88 А. Meyer, 53. 89 just. Mart., I apol., Lxv, 3. 90 К. L. Schmidt, der rahmen der geschichte jesu. 1906. S. Vi. 91 origen., Contra cels., Ii, 15. 92 lagrange, mars, 415. – renan, la vie de jé Sus, 419 – Н. J. Holtzmann, hand-commentar zum n. Т., 1901, i, s. 294. 93 acta Рé Tri cum sim., С. 10. – resch, agrapha, 277. – qui mecum sunt non me intellexerunt. 94 А. Jü Licher, einleitung in das n. Т., 1906, s. 331. – Более узким ощущением человечески-особенного, собственного в лице Человека Иисуса владеет эта влюбленность, и большее портретное схожесть, чем у наибольших мастеров старой и новейшей летописи, достигается ею непроизвольно и случайно. 95 Чтобы не созидать тут противоречия, нужно закрывать на него глаза, как это и делали и совершают все несвободные критики-богословы, уверяя, какбудто бы имени " добрый " Иисус не воспринимает и не отклоняет совсем, т. е. произносить так, чтобы ничто не заявить. Это во-первых, а во-вторых: ежели тут нет никакой трудности, то длячего бы Матфею видоизменять – способствовать Марка? – grandmaison, jesus christ, 1929, ii. 87. 96 w. Bauer, das leben im zeitalter der n. т. Apokryphen, 1909. – joh. Weiss, die schriften des n. Т., I, 65. 97 О. Schmiedel, die hauptproblemen der leben-jesu-forschung, 1906, 50. – joh. Weiss, die schriften des n. Т., I, 230. 98 resch, agrapha, 339. 99 hase, geschichte jesu, 1876, s. 113. – osiander, harmon. Evang., Anno 1537. 100 В споре с Цельзом( cels, vi, 36) Ориген, подтверждая, что Иисус не был " плотником ", а был лишь " Сыном плотника Иосифа ", запамятовал Мк. 6, 3: " Не плотник ли Он? " Вот какими, от повадки слепыми, очами люди читают Евангелие. 101 fragm. Papias, ар. Euseb., Н. Е. Ill, 39, 15: " Матфей собрал и записал слова Господни( на еврейском языке), и любой( позже) истолковывал( переводил) их, как умел ". – soden, die wichtigsten fragen in leben jesu, 1909, s. 3. 102 А. Harnack, lehrbuch der dogmengeschichte, 4 aufl., I, s. 108. 103 euseb., Н. Е., Ill, 39, 15. 104 euseb., Н. Е., Ill, 39, 16. 105 fr. Loots, wer war jesus christus? 1922, s. 72. 106 Р. Wernlie, die synoptische frage, 1899, s. 195. 107 " Евангелие от Марка имеется Евангелие от Петра ", – свидетельствует Св. Юстин Мученик( 150 г.). Позже Иреней: " молоток возвещенное Петром передал нам письменно ". Еще позднее, Евсевий( iv в.): " молоток, молвят, упоминал( „Воспоминания Апостолов – Евангелия“, по глубочайшему слову Юстина) слышанное в разговорах с Петром "( euseb, demonstr. Evang., Ill, 89). Здесь предание Церкви, возможно, от конца i века( " Пресвитер Иоанн ") до конца iv( образование Канона), исторически действительно, постоянно и непреклонно. – zahn, einleitung in das n. Т., Ii; 1924, s. 208, 209. – joh. Weiss, das #228; Lteste evangelium, 1903, s. 8. 108 Р. Wernle, die synoptische frage, 1899, s. 50. 109 zahn., L. с. 204–205; 209. 110 zahn, 205. 111 zahn, 248–249. 112 Сколько у Марка данных, как какбудто ненужных, выпавших у Матфея и Луки, лишь очевидцу незабвенно-памятных черточек. Как Господь, сжалившись поначалу над прокаженным, исцеляет его, а позже " обрядным ", мощным, практически дерзким, ходом " отвергает ", " выкидывает ", из толпы " чистых ", желая уже исцеленного, но все еще, по Закону, " нечистого "; как неговорянислова " окидывает взглядом " массу фарисеев, " гневаясь ", и, в то же время, " скорбя ", " жалея "; как обнимает дитя, обязано быть, посадив его к себе на колени; как слепой в Иерихоне, куда зовет его Иисус, скорым ходом, скидывает верхнюю одежду, вскакивает и идет к Нему( не подбегает, а идет, поэтому что все еще – слепой); как ослик Иерусалимского Вшествия привязан извне дома к дверям; как дамы, идучи ко гробу Господню, в утренних сумерках, робко шепчутся. Вот из таких-то черточек и появляется цельный визуальный образ, живое лицо Иисуса-Человека. – Р. Wernie, i. с., 59. Целые картины времяотвремени рисуются у Марка одним, как бы случаем брошенным, однимсловом. Так, об иудейском надгробном вопле с бряцанием кимвалов, в доме руководителя Капернаумской синагоги( 5, 38) звукоподражательное #945; #955; #945; #955; #940; #958; #959; #957; #964; #949; #962;, где соединяется человеческий плач со звуком бряцающей меди; или для Петра и Андрея, закидывающих на Геннисаретском озере, с обеих сторон лодки, огромную, круглую, сеть: #945; #956; #966; #953; #946; #940; #955; #955; #959; #957; #964; #949; #962;;( I, 16), – элементарно " закидывающих ", – не произнесено даже " сеть ", поэтому что любой рыбак знает, что тут стиль идет о сетях. В этом рыбачьем, как бы теплою рыбною водою Геннисаретского летнего озера пахнущем, слове слышится активный глас Петра через глас Марка. – fahn, 246. – dalman, orte und wege jesu, 1924, s. 144. – lagrange, marc, 18. 113 resch, agrapha, 45. – volkmar, jesus nazarenos, 1882, s. 202. 114 j. Weiss, die schraften des n. Т., I, 226–227. – wellhausen einleitung in die drei ersten evangelien, 1905, s. 79. 115 wellhausen, 62. 116 wellhausen, 61. 117 zahn., 336. 118 Р. W. Schmidt, die geschichte jesu, 1904. S. 55. 119 wellhausen, 53. 120 jü Licher, einleitung in das n. Т., 1906, s. 293. 121 wellhausen, 61. 122 grandmaison, jesus christ, i, 86. 123 ephraem syr., Evang. Concord, exposit.. Ed. Мö Singer, р. 280. Resch, agrapha, 192. – wellhausen, 56. 124 euseb., #919;. #917;., Iii, 31, 3. 125 hieron., Comment, ad galat., 6, 10: filioli, diligite alterutrum… si solum fiat, sufficit. – zahn, ein #233; Leitung in das n. Т., 473. – hennecke, i, 137. 126 renan, vie de jé Sus. 1925, р. 477 et passim. 127 А. Harnak, lehrbuch der dogmengeschichte, 4. Aufl., I. S. 108. – fr. Spitta, das johannes-evangelium, als quelle der geschichte jesu, 1910, s. V. 128 th. Keim, i, 103. 129 clement alex., Hypotypos., ар. Euseb., Н. Е., Vi, 14. 130 zahn, einleitung, 467. Epiphan., Haeres., Li. 3, ар. Zahn, einleitung, 454. 131 spitta, viii. 132 Спор запутан и труден, повторяю, не столько сам по себе, насколько по воле спорящих. Попробуем же, не отказываясь от данной воли совсем, помня, что лишь ею, в крайнем счете, может и обязано отважиться все, но удерживая ее на время, тихо распутать две нити клубка, белую и красную, – доводы за и против Иоанна. Самый ранний аргумент за него – аттестат, еще достаточно неясное, Феофила Антиохийского( возле 160 г.), именующего 4-го евангелиста элементарно " Иоанном " – не " апостолом " и не " одним из 12-ти "( theoph. Ad. Autolyc., Ii, 22). Яснее некотороеколичество позднейшее, аттестат Иринея, от 185 г.: " Иоанн адепт Господень, возлежавший на груди Его, афишировал Евангелие, присутствуя в Эфесе, в Азии, во дни Траяна "( 98, 117 гг.) – iren., Adv. Haeres., Iii, 1, 1. – Это чуть ли не самый-самый мощный аргумент за Иоанна. Ириней, епископ Лионский, 4-ое звено в активный цепи предания: Иисус – Старец( Пресвитер) Иоанн Эфесский – Поликарп Смирнский – Ириней Лионский. Ed. Meyer, ursprung des christentums, i, 249. – Здесь евангелист Иоанн, желая и назван лишь " воспитанником Господним ", – возможно, " вестник "; так, по последней мерке, сообразили все позднейшие истолкователи. Далее, как мы уже видели, Климент Александр, приводит светлое аттестат " Пресвитеров " о том, что iv Евангелие написано Иоанном Апостолом. Апологеты ii века, Татиан и Афенагор, ссылаются на " Ев. от Ио. "; то же делает и еп. Аполлинарий, возле 170 г., в споре о праздновании Пасхи( weizs #228; Cker, untersuchengen #252; Ber die evang. Geschichte; 1901, s. 143). Сохранился, вконцеконцов, достаточно черный знак в безыменном латинском " Оглавлении ", argumentum, на то, что и " старый муж ", Папий, знал iv Евангелие – А. Knopf, einleitung in das n. Т., 122. Далее, узкая белоснежная нить или обрывается совсем, или затевает сплетаться с толстою красною: слабые доводы за Иоанна – с сильными – против. Св. Юстин Мученик( 152 г.) приводит из синоптиков 100 выдержек, а из Иоанна – лишь 3, и крометого достаточно грубо, так что аналогично на то, что он черпает их не из iv Ев., а из иного, всеобщего с Иоанном, родника, тем наиболее что прямо на это Ев. он не ссылается ни разу и, следственно, не причисляет его, по-видимому, к тем " Воспоминаниям Апостолов, так называемым Евангелиям ", какие он так приподнято оценивает за их честные свидетельства. – Р. Schmiedel, die johannes schriften des n. Т., 1906, s. 24. – joh. Weiss, die schriften des n. Т., Ii, l, 2. – Так же примечательно, что Поликарп, еп. Смирнский, адепт такого же Пресвитера Иоанна, в переговорах с папою Анисетом, в 160 г., в Риме, заявляет, что христианскую Пасху следует торжествовать 14 низана( по синоптикам), ссылаясь на малоазийский обычай торжествовать ее конкретно в тот день, что он. Поликарп, и делал постоянно, " живя с Иоанном, воспитанником Господним и иными Апостолами ". Но Поликарп, при этом, не упоминает совсем об Евангелии от Иоанна, как какбудто не знает его; не знает и о том, что, по iv Ев., крайняя Вечеря Господня( не Пасхальная) происходила не 14-го, а 13 низана. – polycrat., Ad victor., ар. Euseb., Н. Е., V, 24, 16. Так же примечательно, что неведомый Богоносец( еп. Антиохийский, ум. 117 г.), в послании к Эфесянам, упоминая о присутствии ап. Павла в Эфесе, – об Иоанне Апостоле замалчивает, что видится невероятным, ежели Пресвитер Иоанн Эфесский был вправду Апостолом, а не элементарно " воспитанником Господним ". – А. Knopf, einleitung in das n. Т., 124. Может быть, еще знаменательнее, что iv Евангелие, вплоть до самого конца ii века истока iii, не встречает в Церкви ничто, несчитая равнодушия или даже непосредственный враждебности. Только с этого времени, водинмомент, как тлеющий под пеплом пламя, вспыхивает оно пламенем, получает сплошное каноническое признание во всех церквах М. Азии, Сирии, Африки, Рима и Галлии. – renan, l'eglise chretienne, 73. – Н. Delff, die geschichte des rabbi jesus von nazareth, 67. Будь оно, единственное из 4 Евангелий, Апостольским( Мт., Мр. и Лк., лишь позже приписаны " Апостолам "), почему-то, отчего так продолжительно остается оно безызвестным или непризнанным в Церкви, как бы " отреченным ", " апокрифическим ", и отчего, даже посреди повального признания, все еще раздаются отдельные, предостерегающие гласа. Римский поп Кай( cajus) при отцу Зефирине( 198–217 гг.), в борьбе с ложью Монтана, обосновывает тихо, что iv Ев. принадлежит Коринфу, гностику-докету, и тут же яростно кричат алоги, " бессловесники ": " обманывает, обманывает! Недостоин быть в церкви! " – grandmaison, jé Sus-christ, 1929, i, 134. – Р. Schmiedel, 1. с., 25. – epiph., Haer., Li, 51, 3, 4. – zahn, einleitung in das Н. Т., 454. 133 След исторических свидетельств о том, что не одна, а обе пятидесятипроцентов слова Господня о мученической погибели обоих братьев, Иоанна и Иакова, буквально исполнились, сохранился и в самом предании Церкви. Так, в сирийском календаре – мартирологе от 411 г.( подлинник античное), под 27 декабря, читается: " Иоанн и Яков, Апостолы, в Иерусалиме ", – предполагается: " умерщвлены ", " замучены ", что совпадает опять-таки со свидетельством Д. А. о погибели 1-го из них, Иакова. – joh. Weiss, 1. с., Ii, 5. – wellhausen, johannes, 120. Если оба они погибли в Иерусалиме, то, естественно, до его разрушения в 70 г., возможно, меж 50–70 гг. Филипп Сидет докладывает аттестат из старых источников: " Папий, во ii-й книжке „Слов Господних“, произносит, что Иоанн Богослов –( это заглавие принадлежит, естественно, Сидету, а не Палию) – и брат его Яков, умерщвлены иудеями ". – philippus sidetes, Н. Е. Fragm. In cod. Barocc. 142. – Е. Preuschen, antilegomena, 1901, s. 58. То же, практически теми же словами, но с принципиальным прибавлением, докладывает Георгий Амартол, в " Хронике ", от 850 г.: " Папий… этого действия свидетель, говорит… что Иоанн убит иудеями ". Georgios hamartolos, ii, 134, in codex coislinianus. – carl clemen, die entstehung des johannesevangeliums, 1912, s. 434. Если убит в Иерусалиме, до 70 г., то не мог составить Евангелия, как заявляет Иреней и с ним все церковное предание, " в Эфесе, во дни Траяна ", т. е. в конце i или в начале ii века. 134 euseb, Н. Е., Vii, 25, 2: iii, 39, 4; Iii, 31. – fr. Barth, die hauptprobleme des leben jesus, 1918, s. 31. – knopf, 123. – preuschen, 55; 145. 135 euseb, Н. Е., V, 24, 2–3. – delff, 69. 136 joh. Weiss, die schriften des n. Т., Iv, 2. – euseb., Н. Е., 25, 2. 137 knopf, 113; – joh. Weiss. Iv, 7. 138 Правда, в крайней голове, " ев. Иоанн " как какбудто поднимает маску: " Сей адепт –( которого обожал Иисус) – и свидетельствует о сем и написал сие "( 216, 24). Но эта голова, как мы буквально знаем( с этим соглашаются и церковные оценки), прибавлена уже позже, и не самим " ев. Иоанном ". – joh. Weiss, iv, 33. 139 renan, l'eglise chré Tienne, 1923, р. 57–59. Судя по тому, что Отцы ii века – Юстин, неведомый, Псевдо-Климент и остальные – приводят почтивсе слова ев. Иоанна, не ссылаясь на само Евангелие и, по-видимому, ничто о нем не зная, было тогда, кроме синоптиков и досиноптического письменного родника, другое, устное, так заявить, рассеянное в атмосфере, предание – " активный, неумолкающий глас ". Этого-то предания дробь, этого гласа отголосок, может быть, и сберег один из ближайших воспитанников ап. Иоанна, – " Иоанн Пресвитер ". Гностик Базилид, уже в 125 г., использует словами ев. Иоанна; следственно, само Евангелие могло быть написано еще в конце i века( 84–105 гг.) " во дни Траяна ", т. е. чрезвычайно вблизи к синоптикам. – weizsä Cker. Unterschungen #252; Ber die evang. Geschichte, 149. – С. Clemen, die entstehung des johannes-evangeliums, 182. Место написания, видится, одна из малоазийских общин, только вероятнее, Эфесская, где проистекает нескончаемая сражение Востока с Западом, Иоанна с Петром, Эфесской церкви " посвященных ", " избранных ", с Римскою, " простонародною ", vulgata, церковью " для всех ". Здесь-то 4-ое, новое, наиболее абсолютное, " духовное ". Евангелие и пожелали противопоставить трем остальным, " телесным ". " Многие уже пробовали " сочинять повествования( conati sunt, лишь " пробовали ", но безуспешно, по истолкованию Оригена, homel. In luc., L), – мог бы заявить, так же как Лука, и 4-ый Евангелист о синоптиках. Первоначально это новое Евангелие предназначалось, может быть, лишь для узкого кружка " посвященных ", " способных поместить ", но, в предстоящей ступени развития, обнародовано, и тогда лишь приписано " ап. Иоанну ", в чем, очевидно, нет нималейшего " обмана ": оно таккак желая и не Иоанна " Апостола ", но " от Иоанна ", вправду. – weiss, iv, 7. Надо быть чрезвычайно, чуть ли даже не очень, осторожным скептиком, чтоб все эти доводы полагать все еще лишь " догадкой ", а уже не изобретением, что, вообщем, не означает, что изобретение это быстро станет всеми признано и люди вконцеконцов закончат " царапать Сизифов гранит ". 140 А. Arnal, la personne du christ, 1804, р. 33. 141 " Между Марком и Иоанном нет различия, по качеству, имеется лишь – по численности исторической истины ", – произнесено в середине xix века, Бруно Бауэром( М. Kegel, bruno bauer, 1908, s. 40), и повторено в начале xx века. Вил. Вреде( w. Wrede). Это означает: ежели " обманывает " Иоанн, то " обманывают " и синоптики; но таккак и назад: ежели те молвят истину, то и этот. Их взять, а его отвергнуть невозможно; разрешено лишь их совместно с ним взять или отвергнуть. Что такое припадки " острого помешательства ", знают все; но немногие знают, что такое припадки, ежели разрешено так выразиться, " острой тупости ", а эти, пожалуй, опаснее тех, вособенности в религии. " Кол ему на голове теши, не усвоит, что Иоанн не Керинф ", – может быть, задумывался бедный папа Зефирин, измучившись с Кайем, " Бессловесником ", хорошим католиком, даже святым человеком и неглупым, но водинмомент " живо глупевшим ", конкретно в этом одном " пунктике ", что Иоанн " обманывает ". Так же буквально глупеют и сегодняшние " Бессловесники ". 142 renan, l'eglise chré Tienne, 58. 143 " Два слоя " в Иоанне наблюдает Вельгаузен, А и В: нательный, основной, где еще просвечивает Галилейский чин Марка-Петра, главного очевидца, и высокий, вторичный, где этот чин уже стерт. – wellhausen, das evangelium johannis, 190, s. 102–103, 107, 110. – Те же два слоя, " базу " А( grundschrift), и " отделку " В( bearbeitung), наблюдает и Фр. Спитта. " Может быть, А – древнейшее аттестат о жизни Иисуса… важный для нас исторический источник " – fr. Spitta, das johannes-evangelium, 401. Если так, то и тут, у Иоанна, так же как там, у синоптиков, – черное в ясном доме, окно в глубокую, старую ночь Иисуса Неизвестного. Сделаны были пробы разделять А от В; но в самой разности делящих рядов( spitta – wellhausen) виден произвол и невозможность вести их с точностью. Олова от меди в бронзе изваяния не отделишь, не расплавив. Если бы и нашелся пламя, чтоб растворить Иоанна, кто отольет его в старенькой форме заново? Но и в Иоанне, таком, как он имеется, эти два слоя " кончикам пальцев " осязательно видны. 144 wellhausen, 1–25. 145 weizsä Cker, untersuchungen, 168. 146 renan, vie de jesus, 500. 147 l. Schneller, kennstdu das land? 351. – g. Dalman, orte und wege jesu, 106. 148 wellhausen, 110: " auf und abwogen ". 149 Н. Gressmann, palä Stinas erdgeruch in der israelitischen religion, 1909; S. 40–41. 150 dalman, jesus-jeschua, 120. 151 w. Bauer, das leben jesu im zeitalter der neutestamentalischen apokryphen., 1909, s. 42. 152 acta johannis, с. 94–95. – hennecke, i, 186. 153 augustin., Epist. 237, ad ceretium. – hennecke, ii, 529. 154 act. Johannis, с. 95. – hennecke, i, 187. 155 clement alex., Strom., I, l, 10. 156 origen., с. Cels., Vi. – wrede, das messiasgeheimnis, 247. 157 origen., Hypotyp., ар. Euseb., Н. Е., Ii, 1, 4. – lagrange, marc, 91. 158 acta johannis, с. 88; с. 93. – w. Bauer, das leben j. Chr., 376. – hennecke, i, 185. 159 acta thomas, с. 47; с. 39. – w. Bauer, 375. 160 acta johannis, с. 99, с. 96. 161 acta petri cum simone, с. 10. – resch, agrapha, 277. 162 resch, 339. 163 job. Weiss, die schriften des n. Т., Ii, 113. – august., De conjug, adult., Ii, 7. – klostermann, johannes, 112. 164 j. Rope, die sprü Che jesu, 1896, s. 92. – osk. Holtzmann, leben jesu, 1901, s. 35. 165 euseb., Н. Е., Vi, 12. – knopf, einleitung in das n. Т., 162. 166 resch, 352. 167 julicher, in theol. Literaturzeitung, 1905, № 23, s. 620. – resch, 387. 168 grendfeld and hunt, the oxyrhynchus papyri, ed. Egypt. Exploratation fund, 1897, р. 8 et s. S. – hennecke, i, 36–37. 169 clement alex., Strom. Ii, 9, 45; V, 14, 57. – resch, 70. 170 clement alex., Strom., V, 14, 96. – j. Ropes, die sprü Che jesu, 128. 171 Полный контент по origen., In math. Tractat; 27: " estate prudentes nummularii. Omnia probate, quod bonnum est tenete, ab omnia specie mali abstinete vos. Умными( аккуратными) будьте менялами. Все испытывайте; хорошего держитесь, от каждого рода зла удаляйтесь ". Вторая дробь – очень сплошное пространство – возможно, позднейшее толкование, камбала. Resch приводит возле 70 ссылок св. Отцов на это словечко. – resch, 112–128. 172 origen., In math., Xii, 2. – resch, 132. 173 excerpta ex theod., 42. – w. Bauer, das leben jesu, 364. 174 origen., Homel., In jerem., Xx; 3. – resch, 185. 175 vidisti fratrem, vidisti dominum tuum. – tertell., De oratione, с. 26. – clem. Alex., Str., I, 19; 94. – resch 182. 176 hieron., In ephes., V, 3, 4. – resch, 236. 177 hieron., Contra pelag., Iii, 2. – preuschen, antilegomena, 5, 108. 178 just., Dial, с. Tryph., с. 47. 179 joh. Weiss, die schriften des n. Т. I, 450. 180 origen., In joh., Ii, 12, 6. – henneke, ii, 28. – resch, 216. -preuschen, 4–5. 181 Д. Мережковский, " Тайна Запада ", ii, ч. " Боги Атлантиды ", вероисповедание Матери, et passim. – " Тайна Трех ", passim. 182 hieron., Ad matth., Vi, 11. – panem nostrum crastinum( id est futurum da nobis hodie). Это, по Иерониму, в Евангелии эбионитов, которое, видится, смешивается у него с " Евангелием от Евреев ". – resch, 237. – mahar по-арамейски означал " будущий ", crastinum, – wellhausen, evang. Matth., 27. – henneke, i, 29. – klostermann, mattheus, 56. 183 grenfeld and hunt, i, р. 9, lin. 41. – resch, 70. 184 orig., De orat., Libell., 2. – clem. Al., Strom., I, 24. 158. – resch, 111. 185 weinel, jesus im neunzehnten jahrhundert, 1903. S. 105. 186 weinel, 197. 187 grenfeld and hunt, the oxyrhynchus papyri, i, р. 9, lin. 29–30. – resch, 69. – henneke, i, 36. 188 grenfeld and hunt, ii, р. 15, lin. 9–15. – resch, 71. – henneke, 1, 54. 189 pseudo matth., Xxx, 40: fui inter vos cum infantibus et non cognovistis me. 190 hippol., Philos, v, 7. – w. Bauer, 95. 191 grenfeld and hunt, i, 8. – henneke, i, 36. 192 august., Contr. Adv. Leg. Et proph., Ii, 4, 4 – preuschen, 45, 139. 193 homel. Clement., Xii, 29. – resch, 106. 194 didasc., V, 15. – resch, 137. 195 koran, sura, 61, 14. – henneke, ii, 196. 196 Е. Besson, les logia agrapha, 1923, р. 173. 197 w. Bauer, 405. 198 grenfeld and hunt, i, р. 9, lin. 23–30. – resch, 69. – ephraem syr. Evang. Concord, expos., с. Xiv, ed. Мö Singer, р. 165: ubi unus est, ibi et ego sum. – henneke, i, 36. 199 fr. Loofs, wer war jesus christus? 1922, s. 128. 200 j. Wellhausen, einleitung in die drei ersten evangelien, s. 47. Ad. Julicher, neue linien in der evangelischen ueberlieferung, 1906, s. 42. 201 julicher, 72. 202 renan, evangiles, 1923, р. 46. 203 harnack, das wesen des christentums, 1902, s. 3. 204 hamack, 92. – w. Bousset, jesus, 1922, s. 47. 205 just., Apol, i, 2, 4. 206 ignat. Ant., Ad roman., Iv, l. 207 Р. Schmiedel, jesus, 129. 208 august, solil., Ii, l. 209 mig. Unamuno, l'agonie du christianisme, 1926, р. 47. 210 unamuno, 122. 211 Мк. 7, 28. – Эпиграф к прелестной, вольной и благочестивой, желая еще не вселенски-церковной, книжке Гарнака " О существе христианства ". Das wesen des christentums. 212 Д. Мережковский. Атлантида-Европа, ii ч. Боги Атлантиды, гл. Xiv, К Иисусу Неизвестному, ii, et passim. 213 Только старый эллин, недавний язычник, Лука, мог отыскать это словечко, и новейший эллин, гуманист, Эразм – правильно перевести: gratiosa – lagrange, luc, 28–29. 214 Св. Антонин Мученик, в vi веке, произносит о красе назаретских женщин. – keim, i, 323. – hase, geschichte jesu, 219. – Возраст Марии, 15–16 лет, protoevang. Jacobi, с. Iv. 215 Четыре крайних стиха Пс. 44, 9–12; первые – из Песни Песней. 216 Назаретские ласточки; кипарисы; улочки-лесенки, нехорошо мощенные скользким известняком. – Р. Range, nazareth, 1923, р. 10, 12. – Овцы и козы, до наших дней, пьют из этого единого в городке, " Мариина родника ". – furrer, leben jesu, 27. – Белые кубики назаретских домиков, рассыпанные, как игральные останки, по горным ярусам. – hase, geschichte jesu, 219. 217 О римском воине Пантере, orig., с. Cels., I, 28; 32. – babyl. Hagiga, 4b. – missha jebamoth, iv, 13. – Н. Strack, jesus nach #228; Ltesten judischen angaben, 26, 34. – j. Aufhauser, antike jesus-zeugnisse, 44. 218 protoevang. Jacobi, с. I–viii. – keim, i, 335. 219 Лк. 2, 31. 220 Лк. 2, 69; 79. 221 Мессианские мольбы, schmone esreh и kadisch. – j. Weiss, die predigt jesu vom reiche gottes, 1900. S. 14–15. 222 Пс. 110. 223 vulgat. – praesepe. – just., Dial. с. Tryph., 70: " Иосиф, не найдя места в селении, возвратился в пещеру около Вифлеема ". – Р. Mickley arculf, 1917, i, 10. По евр. Ebus – не " ясли ", а " стойло ", " хлев ". 224 faust, i, nacht. 225 pseudo-matheus, с. Xiii. – protoev. Jacobi, xvii–xx. -th. Keim. I, 367–368. 226 august., Ennarat. In psalm., 44, 3. 227 ignat. Ant., Ep. Ad smyrn., Iv, 2. 228 justin., Dial. с. Tryph., 88. 229 g. А. Мü Ller, die leibliche gestalt jesu christi, 1909. S. 40. 230 arm. Neumann, jesu wer er geschichtlich war, 1904. S. 28. – Н. J. Holtzmann, hand-commentar zum n. Т., 1901, i, 7. 231 tertul, contra marc. Iv, 7: " anno quinto decimo principatus tiberiani pronit eum( christum) descendisse… de coelo in civitatem galiiaeae, capharnaum. Iv, 21. – bruckner, die geschichte jesu in galilä а, 1919. S. 18. 232 justin., Dial с. Tryph., с. 8, 110. – w. Wrede, das messiasgeheimniss in den evangelien, 1913. S. 211. – Н. Monnier, la mission historique de jesus, 1914, р. 40–41. 233 #913; #960; #972; #954; #961; #965; #966; #959; #962; от. Иисус Неизвестный 233. – " укрывать ", " скрывать ". 234 anton. Mart., Itiner, с. V. – dalman, orte und wege jesu, 81. 235 М. Brü Ckner, das fü Nfte evangelium, 1910. S. 30. 236 bereschith rabba, 20( 42b) – dalman, 80. 237 Р. Range, nazareth, 1923. S. 9. – l. Schneller, kenst du das land? 1925. S. 74. 238 soden; Reisebilder aus palä Stina 1901. S. 44. 239 soden, 165. – А. Neumann, jesus wer er geschichtlich war, 1904. S. 26. 240 furrer, das leben jesu chrisi, 1905. S. 27. 241 dalman, 70. 242 soden, 149. – dalman, 85–86. 243 lagrange, luc, 25. – evangile, 116. – Н. Monnier, la mission historique de jesus, xxxx. – Галилея, недавняя ассирийская колония, присоединилась к Иудее лишь в дни Маккавеев, в конце ii века, лет за сто до Христа. 244 dalman, 22. 245 osk. Holtzmann, leben jesu, 1901. S. 158. 246 mischna, pirke abot, 2, 5. – klausner, jesus of nazareth, 121, 123. 247 О. Holtzmann 158, 400. 248 Н. Monnier, 62. 249 " Тихие люди земли ", die stillen auf dem lande, по правильному и глубочайшему толкованию германских критиков. – Р. W. Smidt, die geschichte jesu, 1904, ii, 223. 250 hegesip. ар. Euseb., Н. Е., Iii, 19; 20, 1–8. Preuschen, 75–76. – henneke, i, 105. 251 tos. In kidd., с. 1, ар. Th. Keim, i, 446. 252 " bauhandwerker ". – dalman, 79. – fr. Barth, die hauptproblemen des leben jesu, 71. 253 protoev. Jacobi, ix, 2; Xiii, l. 254 just., Dial. с tryph., с. 88. 255 just. Gnost., ар. Hippol., Philosoph., V, 26. – henneke, i, 102. – ii, 99. 256 zahn, geschichte des neutest. Kanons, ii, 1890–1892 s 764 – henneke ii, 95, 99. 257 epiphan., Haeres., 53, l. – ed. Meyer, i, 255. 258 pistis sophia, с. 61. Henneke, 102–103. – die griechischen christlichen schriftsteller. Ausg. Der. Berl. Akad., Xiii, 78. 259 clement alex., Strom., Ill, 6, 45; 9, 63, 64; 13, 92. – resch, 253. 260 justin. Gnostic., ар. Hippol., Philos. V, 26. – henneke i, 102; Ii, 99. 261 keim, i, 417. 262 Пс. 90, 10–11. 263 justin., Histor., Xviii, 13. – keim, i, 602. – dalman, 88. -Р. Rohrbach, im lande jahwes und jesu. S. 158. 264 У пророка Захарии( 12, 10–11), " плач Гадад-Римона "( adad-raman), древневавилонского господа грозы и солнца, 1-го из почтивсех двойников Таммуза-Кинира-Адониса – орфического " Диониса Распятого ". – Д. Мережковский, Тайна Запада, ii ч. Боги Атлантиды, Дионис Распятый. 265 Пс. 22, 1–4. 266 " jesus war kein christ, sondem jude ", j. Wellhausen, einleitung in die drei ersten evangelien, 1901, s. 102. 267 " jesus was а jewi he remained till his last breath ", j. Klausner, jesus of nazareth, 1929, р. 368. 268 epistol. Bamab., V, s. 269 Мы знаем по Евангелию Луки( 4, 16), что в Назарете была синагога. 270 dalman, jesus-jeschua, 1922. S. 32–33. – fr. Barth, die hauptprobleme des lebens jesu, 1918. S. 71. 271 dalman, 39, 41. 272 barth, 71. 273 deissman, evangelium und urchristentum, 96. 274 ed. Stapfer, jesus-christ pendant, son ministé Re, 1897, р. 195; La mort et la ressurection de j. Ch., 1898, р. 128. 275 joseph. Flav., Vita 52. – g. Volkmar, jesus nazarenus, 1882. S. 155. 276 l. Schneller, kennst du das land? 332. 277 lagrange, luc, 313. 278 Пс. 120, 121, 127, 135, 134. 279 Пс. 83. 280 schneller, evangelienfahrten, 1925. S. 82. – fr. Klostennann, das lucasevangelium, 1919. S. 409. 281 keim, i, 414. 282 Пс. 180. 283 Н. Gressmann, palestinas erdgeruch in der israelitischen religion, 1909. S. 40–41. 284 Таков исключительно вероятный, всеми, даже церковными апологетами, общепринятый перевод, Ио. 2, 4; Русский перевод: " Что Мне и тебе, дама? " неверен. 285 jerusal. Talm. Taan., 65b. – w. Baldensperger, die messianisch-apokalyptischen hoffnungen des judenthums, 1903. S. 140. – Н. Monnier, la mission historique de jé Sus, 1914, р. 84. 286 euseb., Н. Е., Ii, 23, 3–19. – preuschen. 72; 159. – henneke, i, 103–104. 287 hieronym., De vir. Illustr., Ii. – resch, 248. – henneke, i, 55. – preuschen, 7, 109. 288 По Гегезиппу, возле 68–69 гг., в самый-самый канун разрушения Иерусалима; по Иосифу Флавию, в 62 г., Antiq., Xx, 9, 1. – henneke, i, 104. 289 Вотан из 2-ух воспитанников Эммаусовых, по свидетельству Луки( 24, 18), – Клеопа, брат Иосифа, нареченного отца Иисусова, а иной, – по старому сказанию, может быть, воспоминанию Церкви, – сын Клеопы, Симеон( что подкрепляет Ориген, henneke, i, 107 и codex s. Ев. Луки), грядущий 2-ой, после Иакова, брата Господня, голова Иерусалимской Церкви, – страдалец, в глубочайшей, наиболее чем столетней старости, что, может быть, лишь маловерью нашему неописуемо. – Схваченный, по оговору, проконсулом Аттиком, во дни Траяна, за вероисповедание Христа и аксессуар к " королевскому дому Давидову ", перенеся многодневные пытки, с удивлявшим самих палачей мужеством, Симеон был распят на кресте( euseb., Н. Е., Iii, 32, 3–6. – henneke, i, 107. – ed. Meyer, i, 74). He горело ли в нем сердечко на этом крайнем пути, так же как на том, в Эмма усе, и лишь сейчас не узнал ли он, неузнанного тогда, Спутника? 290 Нет никаких оснований колебаться в свидетельстве Луки и Матфея, что Иисус родился " во дни короля Ирода ", а так как, по Иосифу Флавию, Ирод погиб в 40 году нашей эры, то Иисус не мог родиться позднее этого года, и родился, возможно, возле 4–5 года до так именуемого " Рождества Христова ". 291 Из Гамалы в Гавлонитиде, на восточном сберегаю Геннисаретского озера. 292 joseph flav., Ant, xvii, 10, 8–10; Bell. Jud., Ii, 1, 4. -wellhausen, israelitische und judische geschichte, 1921. S. 326–328. – klausner, jesus of nazareth, 155–157. 293 liv., Epist., 55, ар. Keim, iii, 452. 294 joseph flav., Antiq., Xviii, l, l; Xx, 5, 2. – Судьям Апостолов припоминает в синедрионе законоучитель Гамалиил: " Иуда Галилеянин появился во время переписи и увлек за собой достаточно народа( тут ев. Лука поправляет свою хронологическую ошибку в Евангелии, где перепись Квириния отнесена к Р. Х.); но он умер, и все, кто прослушивал его, рассеялись. И сейчас произношу вам: отстаньте от людей сих и оставьте их, ибо, ежели это начинание и это дело от людей, то оно разрушится; а ежели от Бога, то вы не сможете повредить его; берегитесь, чтоб вам не очутиться и богопротивниками ". – Деян. Апост. 5, 34–39. – volkmar, jesus nazarenus, 43. – Р. Rohrbach, 162–165. – klausner, 162–163. 295 histor. Loseph, с. Xii. – keim, i, 465. 296 virgil., Iv, eklog., V. 6–7. 297 plin., Hist. Natur., Xxvii, l. 298 " Иду основывать дома ", – произносит Иосиф в " Протоевангелии от Иакова ", ix, 3. 299 klostermann, mattheus, 139. – rohrbach, im lande jahwe und jesu, 267–268. Schneller, evangelienfahrten, 201. – keim, ii, 541, 547. – osk. Holtzmann, leben jesu, 248. – renan, vie de jesus, 1925, р. 152. 300 В этом наилучший спец Иисусовой речи на Его родном, арамейском языке, g. Dalman, jesus-jeschua, 34, не колеблется. Так же как все римские чиновники в провинциях, Пилат произносит с Иисусом, обязано быть, на простонародном греческом языке, " общем ", koin #232;, и Тот соображает его, видится, без переводчика, Мк. 15, 1–6. – А. Neumann, jesus, 57. 301 В Августовом храме Кесарии Филипповой могли быть надписи, такие этим двум, дошедшим до нас от 9 года до Р. Х., из Приэны и Галикарнасса. – furrer, das leben jesu, 43. – lagrange, marc, 2. 302 herodiani… christum –( messiam) – herodem esse dixerunt, tertull, praescript., Xlv. 303 joseph. Flav. Ant. Xiv. – bell., I. – wellhausen, judische geschichte, 304–326. – keim, i, 176–189. 304 Евр. 2, 9. Наше каноническое чтение: " Дабы Ему, по благодати Божией, Иисус Неизвестный 304. , вкусить погибель за всех ", – отменяется непреложно засвидетельствованным чтением древнейших рукописей: " Иисус Неизвестный 304. , вне Бога, вдалеке от Бога ". – fr. Barth, die hauptprobleme des leben jesu, 5. 305 Н. Monnier, la mission historique de jesus, 1914, р. 321. 306 agad. Ber, 69, ар. Dalman, jesus – jeschua, 157. 307 ber. R., 39( 78b), ар. Dalman, 158. 308 hippol., Philosoph., V, 10. – Р. Wendand., Die hellinistisch – rö Mische kultur, 1912. S. 179. – dibelius, geschichte der christlichen literatur, 1926. S. 92–93. 309 clement. Alex., Strom. Ill, 3, 17. 310 С. Anrieh. Das antike mysterienwesen, 1893. S. 17. 311 hieron., Commentar, in jsai, xi, 2 ар resch agrapha, 234. 312 dalman, orte und wege jesu, 96. – ed. Meyer, ursprung und anfange des christentums, i, 83. 313 #963; #967; #953; #958; #956; #941; #957; #959; #965; #962; упоминает у Марка вероятный свидетель, Петр( 1, 10). 314 Ио. 12, 28–29: " Глас пришел с неба… Народ, стоявший и слышавший( то), заявлял: это гром ". Так заявлял люд в Иерусалиме; так же мог заявить и в Вифаваре. Это, во каждом случае, не rationalismus vulgaris, как может глядеться одинаково и очень правым и очень левым критикам. 315 Иисус Неизвестный 315. Так, по древнейшему, доканоническому чтению cantabr, d., у Луки, наверняка, а возможно, и у Марка, и у Матфея( nestle), вместо нашего канонического: " Ты – Сын Мой любимый, в Котором Мое благосклонность "( Лк. 3, 22). Чтение это надежно свидетельствовано всеми Отцами до iv века, когда оно было заменено позднейшим каноническим, поэтому что то, античное, казалось уже догматически рискованным, " соблазнительным ", по очень явному противоречию с догматом Бессеменного зачатия. – resch, agrapha, 334. – joh. Weiss, das alteste evangelium, 133 – w. Bauer, das leben jesu im zeitalt, d. N. Т. Apokr., 131. 316 А. Jeremias. Die ausserbiblische erl #246; Sererwartung. 1927. S. 75, 85, 393. 317 joseph, ant., Xviii, 5, 2. 318 joseph., Bell. Jud., Vi, 5, 4. 319 flaubert, herodias. 320 acta archelai, с. 60. – w. Bauer, 110. 321 pseudo-cyprian, de rebartismate, с. 17. – predicatio pauli, ар. W. Bauer, 110. – О. Holtzmann, leben jesu, 1901. S. 100. 322 w. Bauer, 111. 323 hieronym., Contr. Pelag., Iii, 2. 324 just., Dial. с. Tryph., с. 51. 325 Ио. I, 19. 326 Ио. I, 22–25. 327 just., Dial. с. Tryph., 88. Preuschen, 26. 328 Гора Нево( nebo) видна из Махеронтской цитадели к северо-востоку, на границе Аравийской пустоши. – Втор. 34, 1–4. Keim, l, 588. 329 henoch, xvii, 4. 330 Быт. 10, 14. – i Парад. 1, 12. 331 fimmen, die agä Ische kultur, 1921. S. 213. 332 virg., Aeneid., Ill, v. 105. 333 Д. Мережковский, Тайна Запада, i ч., 3 гл., из Атлантиды, в Европу, passim. 334 dalman, 98, 99. – schneller, kennst du das land, 368. 335 Два чтения: " Хорас ", chorath, у lxx толковников, и kretha, " Крит ", в еврейском подлиннике. 336 odys., Ill, v. 292. 337 art. Evans. Palace of minos, v. I, 1921, р. 517. 338 evans, 666. 339 Д. Мережковский, Тайна Запада, ii, Боги Атлантиды, гл. 9, Синяя-Белая-Черная, ix. 340 britomartis, имя позднейшее, античное – нам непонятно. 341 Н. Leisegang, pneuma hagion, 1922. S. 89. – Н. Gressmann, die sage von der taufe jesu und die vorderorientalische taubeng #246; Ttin, 1920( arch. F. Relig. Wissensch., Xx, В. Heft 1–2). S. 1– 40. 342 schehinah. – Н. Holtzmann, hand-commentar zum. N. Т., 1901. S. 44. 343 aeneid., Iii, v. 96. 344 Та же белоснежная Голубка – bath goi, " Гласа Божия Дщерь ", и " Слава от Лица Господня ", schehinah. – hagiga, 15a. – berachot, За, ар. J. Klausner, jesus of nazareth, 252. – Н. Holizmann, 444. – wü Nsche, neue beitrage zur erleuterung der evangelien, 21, 308, 385, 501. 345 pectorius d'autun. – М. Goguel, l'eucharistie, 1910, р. 280. – О. Pohl, das ichthys-monument von autun, 1880. 346 lagrange, la crè Te ancienne, 1905, р. 105. 347 jeron, ер. ар. Rustic., 125. – goguel, 284. 348 М. Bouix, vie de sainte thé Rè Se, 1923, р. 487–488. 349 Греческое словечко. Иисус Неизвестный 349. , возможно, от арамейского chassaim, " Молчащие ". – ed. Meyer, ursprung und anfange des christentums, ii, 393. 350 joseph., Bell. Jud., Ii, 8, 4. 351 plin., Hist. Natur., V, 17. 352 hippolyt., Philos., Ix, 27. 353 При Асмонейском короле Иоанафане. – joseph., Ant., Xiii, 5, 9. 354 joseph., Vita, ii. 355 joseph., Ant., Xv, 10, 4. 356 joseph., Bell, ii, 8, 2–13; Ant., Xiii, 5, 9; Xv, 10, 4–5; Xviii, 1, 5. 357 О. Kern. Die orphiker auf kreta( " hermes ", bnd li, 1916). S. 563. 358 jamblich, vita pytag., с. Iii. – keim, i, 302. 359 joseph., Bell, ii, 154; Ant., Xviii, 18, ар. Ed. Meyer, ii, 401. – А. Boulanger, orphee, 1925; р. 72. 360 Odyss., IV, v. 562–568. 361 «Пятый от Адама( праотец) Енох, как считают Вавилоняне, изобрел астрономию ", – докладывает духовный историк Евсевий и подкрепляет Александр Полигистор( alex. Polyhist.). – Д. Мережковский, Тайна Запада, i, гл. 4, Атлас – Енох, iv. 362 " Древних праотцев мольбой молятся, чтоб солнце взошло ". – joseph., Bell., Ii, 128, ар. Ed. Meyer, ii, 401. 363 Д. Мережковский, Тайна Запада, i, гл. 12, Атлантида – Преистория. 364 joseph., Bell., Ii, 129, ар. Ed. Meyer, ii, 397. 365 sallust., De diis et mundo, с. Iv. 366 euseb., Н. Е., Ii, 23, 4. S. 367 agraph., ар. Epiphan., Haeres., Xxiii, 5. – resch. 207. 368 jeremias. Die ausserbiblische erl #246; Sererwartung, 6. 369 origen., с. Cels., I, 48. – w. Bauer, 116. – hase, 300. 370 justin., I apolog., Lxi, 12. 371 Д. Мережковский, Тайна Запада, ii ч. Боги Атлантиды, гл. 10, Елевзинские таинства. 372 М. Bouix. Vie de sainte thé Rè Se, р. 301. 373 epiphan., Haeres, xxx, 14. – preuschen, 10; 111. 374 hieronym., Comment, in jes. Xi, 2. – preuschen, 4, 107 – resch, agrapha, 234. 375 w. Bauer, 134. – resch, 225. – hilgenfeld, nov. Test. Extra canon. Tecens, 2, iv, 15. 376 justin., Dial., с. 88. – resch. 224. 377 Греческое( в оригинале отсутствует надпись. – Прим редактора) может обладать два значения " на Него " и " в Него "; но что тут, у Марка, оно владеет этот 2-ой значение, следовательно по Эбионитскому Евангелию: " Дух нисходящий и поступающий в Него ". – w. Bauer, 117–118. 378 orac. Sibyl, iv, 7. Lactant., Divin, instit., Iv, 15, 3. 379 resch, 344–345. – w. Bauer, 121. 380 joh. Weiss. Das #228; Lteste evangelium, 1903. S. 133. 381 w. Bauer, 124. 382 justin., Dial., с. 88. 383 plutarch., De immortalit. Anim., ар. Р. Foucart, les myst #232; Res d'eleusis ed. 1893, р. 56. 384 acta thomas, с. 27, 49, 50. – henneke, i, 270. 385 w. Bousset. Hauptprobleme der gnosis, 1907. S. 66. 386 Достоевский, Братья Карамазовы, ч. Iii, кн. Xi, гл. 9, Черт. Кошмар Ивана Федоровича. 387 Е. Stapfer. La mort et la ré Surrection de jé Sus-christ, 1898, р. 332. 388 origen., Homel., Xxix, in luc. – w. Bauer, 142. – Три обольщения на Горе – лишь три вида всех других, бесчисленных. 389 Достоевский, Братья Карамазовы, кн. V, гл. 5. Великий Инквизитор. 390 pseudo-clement., Xix, 2; Xi, 35. – henneke, i, 4–5. 391 joseph., Ant. Xx, 106, 107; Bell. Jud., Ii, 224. 392 joseph., Ant. Xv, 412. – osk. Holtzmann, leben jesu, 115. 393 origen., In johann., Ii, 6. – hieron., In mich., Vii, 6; In jes., Xl, 12 in esech., Xvi, 13. – resch, 238–241. – " Великая гора " Искушения, в реальности, видится, не Фавор, а Ермон: Фавор – гора не " большая " – возле 300 м и с вершиной обитаемой в те дни, занятой римской цитаделью. 394 henneke, ii, 28. 395 justin., Dial. с. Tryph., 103. – preuschen, 26, 124. 396 pesicta( talm.) ар. Keim, i, 564: " ait satan: domine, permitte me tentare messiam et ejus generationem ". 397 heracl., Fragm. 8: Иисус Неизвестный 397. , " противоборствующее – соединяющее ", " противоположное – согласное ". 398 А. Arnal. La personne du christ, 1904, р. 33–43. – thomasius, christi person und werk, ii, theil, die person des mittlers. – schleiermacher, der christliche glaube, paragr. 93. 399 " Сорокадневная " гора Искушения, quarantana средних веков, сегодняшний dschebel karantal, располагаться в горной пустыне Иудеи, к западу от Иерихона, на северном конце ущелья wadi kilt, старого krith. Здесь, уже в iv веке, в память об искушении Господа, спасались христианские отшельники. С точностью, но, невозможно найти пространство обольщения: несчитая dschebel karantal'я указываются и остальные горы: ras et-tawil, к востоку от Михмаса( 1 Цар. 13, 18) и dschebel muntar, у Марзабы, с чьих вершин раскрывается вид практически на всю Св. Землю от Ермона до Мертвого моря. – dalman, 105–107. – soden, reisebriefe aus palestina, 1901. S. 92–94. – Р. Rohrbach. Im lande jahwes und jesu, 1911. S. 197–198. 400 Ис. 40, 51. 401 enoch., 90, 33. 402 Мк. 16. 403 Лк. 4, 2. 404 Мт. 4, 3. 405 Мт. 4, 8, 4. 406 Из безызвестного Евангелия, " Воспоминания Апостолов ": Иисус Неизвестный 406. Just., Dial. с. Tryph., 125, 354d. 407 Два стиха, Мт. 4, 5 и Лк. 4, 9, объединены. 408 Слиты вирши Мт. 4, 6 и Лк. 4, 9. 409 Лк. 4, 7. 410 Мт. 4, 8. 411 enoch., Vi, 6. 412 Откр. 1, 13–15. 413 Эти кощунственные слова влагают присциллиане-гностики в рот самому Господу: verbo illusi cuncta et non sum illusus in totum. – august., Epist., 287, ad ceretium, opp. Т. Ii, col. 644. – henneke, ii, 529. 414 Мт. 4, 9; Лк. 4, 5–7. 415 Мт. 4, 10; Лк. 4, 13; Мт. 4, 11. 416 Мк. 1, 13. 417 Ио. 1, 42. 418 В Церкви Восточной – Андрей Первозванный. 419 Ио. 1, 41. 420 Ио. 1, 44; 21, 2. 421 Ио. 1, 47–51. 422 Лк. 4, 14; Мт. 4, 17; Мк. 1, 15. 423 ireneus, adv. Haeres., I, 25. 424 august., De trinit., Viii, 5: qua fuerit ille facie nos penitus ignoramus. 425 august., 1. с., Viii, 4: dominica facies innumerabilium cogitationum diversitate variatur et fingitur. 426 Е. V. Dobschü Tz, christusbilder, 1899–1909, 63. – antonin martyr., Itiner. Hierosolym., Ed. Geyer, 1898. 427 Легенда ix века, в творениях каноника Николая Маниакутийского, nicolaus maniacutius. – dobschü Tz, 67. 428 dobschü Tz, 249. 429 clement alex., Adumbr. In epist. I joh. 430 henneke, handbuch zu den n. Т. Apokryphen, 1904, i, 524. – origen., Tractat. Xiv, ed. Bat., 154. – w. Bauer, das leben jesu im zeitalter der n. Т. Apokryphen, 1909. S. 40. 431 acta joh., с. 89; 93. – henneke, die n. Т. Apokryphen, ii, 185; Handbuch, 524. 432 acta joh., с. 93. – henneke, i, 186. 433 acta joh., с. 90–91. – w. Bauer, 153. 434 acta joh., с. 92. – henneke, i, 186. 435 pistis sophia, с. 61. – henneke, i, 102. – Д. Мережковский, Иисус Неизвестный i т., Ii ч. Жизнь Иисуса Неизвестного, гл. Ii, Утаенная жизнь, xxiv–xxvi. 436 ps. Matt., с. 42. – henneke, ii, 524. 437 Тургенев, Стихотворения в прозе. – Иисус( 1878). 438 Тютчев, Стихотворения. 439 orig., Contra cels., Vi, 75. – Е. Preuschen, antilegomena, 1901. S. 43, 138. 440 johan. Damasc., Opera ed. Lequiem, т. I, р. 631. – r. Hase, geschichte jesu, 1876. S. 259. – g. А. Мü Ller, die leibliche gestalt jesu christi, 1909. S. 45. 441 acta joh., с. 73, 74. – acta thomae, с. 80, 149, также прославляют красу Иисуса. – w. Bauer, 312. 442 clement. Alex., Strom., Ii, 5, 21. 443 origen., с. Cels. Vi, 75. 444 just., Dial. с. Tryph. Xiv, 36; 85; 88: Иисус Неизвестный 444. Th. Keim. Geschichte jesu, 1871. S. I, 460. 445 clement. Alex., Paedag. Ill, i, 3. – keim, i, 460. 446 jren., Adv. Haeres., Iv, 32, 12. – g. А. Muller, 36. 447 tertul. De carne christi, с. 9. – w. Bauer, 312. 448 acta petri, с. 20. – henneke, ii, 522. 449 acta joh., с. 96, 99. – henneke, i, 187. – august, epist. 237, ad ceretium. – henneke, ii, 529. 450 orig., Comment, in matt. 100. – w. Bauer, 314. 451 К. Hase, 259. 452 acta thomas, с. 48, 153. – w. Bauer, 513. – henneke, i, 286. 453 clement. Alex., Strom, l, 19, 94. – tertul., De oral, с. 26. – А. Resch, agrapha, 1906. S. 182. 454 acta joh., с. 88, 93. – henneke, i, 185. – w. Bauer, 314. 455 j. Aufhauser, antike jesus-zeugnisse, 1925. S. 43. – hase, 259. 456 codex vaticanus, ap. Hase, 259. 457 nicefor kallist., Hist. Eccl., I, 40. 458 harnack. Das wesen des christentums, 1902. S. 33. 459 lagrange, marc, 173. – М. Brü Ckner, das fü Nfte evangelium, 1910. S. 7. 460 soden, reisebriefe aus palestina, 1909. S. 57. – Н. Guthe, cerasa 1919. 461 Д. Мережковский. Иисус Неизвестный, i т., I ч., Iii гл., молоток, Матфей, Лука, vii. 462 macar., Homel., Xii, 9. – resch, 205. 463 just., Dial. Tryph., с. 69. – osk. Holtzmann, leben jesu, 1901. S. 15. 464 j. Klausner, jesus of nazareth, 1929, р. 464. – lagrange, luc, 1927, р. 253. 465 pseudo-mattheus, 30, 4. – w. Bauer, 95. 466 hippol, philos., V, 7. 467 johan. Damasc., Opp., Ed lequien, т. I, р. 631. – hase, 259. – g. А. Мü Ller, 45. 468 nicefor. Kallist., Hist. Eccl., I, 40. 469 pist. Soph., с. 60. – henneke, i, 102. 470 philon., De opific. Mundi, i, 32: первый Адам, вечный, " Мужеженщина ", Иисус Неизвестный 470. . 471 clement. Roman., Ii, 12. – resch, agrapha, 93. 472 В. Розанов, Темный лик, 1914, с. 264. 473 heracl., Fragm. 8, 10, 67. 474 w. Bauer, das johannes evangelium, 1925, s. 42. – joh. Weiss die schrifen des n. Т., Iv, 1920, s. 57. 475 schelling, philosophie der offenbarung, 1858, s. 523. – Д. Мережковский, Тайна Запада ii, Боги Атлантиды, 10, Елевзинские Таинства, vi, стр. 380. 476 А. Jeremias, die ausserbiblische eri #246; Serererwartung, 1927, s. 6. 477 euripid., Bakkhai, v. V. 140–141; 705–706. 478 plin. Natur., Hist. Ii, 231. – joh. Weiss, die schriften des n. Т., Iv, 59. – w. Bauer, das johanes-evangelium, 1912, s. 44. 479 Достоевский, Братья Карамазовы, vi, Русский инок. 480 ibid., Vii, Кана Галилейская. 481 Мы не поймем Евангелия( вособенности, iv) покуда не лишь не поймем интеллектом, но и в религиозном эксперименте не осуществим такого, что на родном языке Иисуса и мамы Его, еврейско-арамейском, " Дух " – не мужского рода, как spiritus, и не среднего, как. Иисус Неизвестный 481. , а дамского, rucha, ruach, что, очевидно, никак не колеблет христианского догмата о Пресвятой Троице, но освещает его новеньким светом и раскрывает в нем Лицо Неизвестное. – Д. Мережковский, Иисус Неизвестный, i т., Ii ч., гл. Vi, " Рыба-Голубь ". 482 august., Tract, in johan., 36. 483 th. Zahn, das evangelium des johannes, 1921, s. 151–152. 484 alfr. Schroeder, l'evangile de jean, 1885, р. 77. 485 Сам Назарет располагаться на возвышенности 350 м над уровнем моря; плоская же верхушка холма его, сегодняшний neben said, на возвышенности 488 м, а Геннисаретское озеро – 208 м ниже уровня моря, так что Иисус " сошел ", " опустился ", с вышины практически 700 м. Житель горных высот, переселяющийся в глубокую котловину озера, проверяет такое же эмоция, как человек, поступающий прямо со бодрого воздуха в теплицу. – Р. Range, nazareth, 1923, s. 9. – dalman, orte und wege jesu, 1924, s. 128. 486 tertull., Contra marc., Iv, 7. 487 v. Soden, reisebriefe aus palä Stina, 1901, s. 157. – lagrange, l'evangile de jesus-christ, 1930, р. 115. – dalman, 127. 488 joseph., Bell. Jud., Iii, 10, 8. 489 dalman, 174. – v. Soden, 35, 159. – pierre loti, galilee, 89–91. 490 kinnezar – kinneret. – just., Histor., Xviii, 3. – th. Keim, geschichte jesu von nazara, 1876, i, 602. 491 dalman, 125–127. – l. Schneller, kennst du das land? 1925, s. 398. 492 l. Schneller, evangelien fahten, 1925, s. 65. – Р. Rohrbach, jm larde jahwes und jesu, 1911, s. 346. 493 dalman, 144. – joh. Weiss, das #228; Lteste evangelium, 1903, s. 138. 494 lagrange, marc, 1929, р. 18. – dalman, 144. 495 joh. Weiss, die schriften des n. Т., 1920, iv, s. 80. 496 dalman, 145. 497 Камни от муниципальный стенки Кафарнаума найдены в развалинах сегодняшнего tell-hum. – rohrbach, 348. 498 j. Wellhausen, das evangelium matthei. 1904, s. 41. – lagrange, marc, 41. – rohrbach, 346. 499 rohrbach, 344–345. – dalman, 149–152. – Д. Мережковский, Тайна Запада, ii, К Иисусу Неизвестному, vi. 500 dalman, 153–155. – rohrbach, 348–349. 501 joh. Weiss, das alteste evangelium, 1903, s. 150, nota 2. 502 Е. Klostermann, das marcus-evangel., 1926, s. 503 joh. Weiss, das #228; Lteste evangelium. 148–149. – А. Schweitzer, geschichte der leben-jesu-forschung, 1921, s. 397–399. В ii Евангелии( 4, 42) это еще светлее: " Вышедши из дому, пошел в пустынное пространство, и люд находил Его и, пришедши к Нему, удерживал Его, чтоб не уходил от них ". 504 th. Keim, geschichte jesu ven nazara, 1867, 1, 548. – grandmaison jesus christ, 1929, 1, 324. 505 Мой Апокриф. 506 " Иисус Неизвестный ", i т., 1 ч., гл. молоток, Матфей, Лука; Иоанн, passim. 507 В свидетельствах Матфея( 12, 1) и Марка( 2, 23) Иисус " проходил засеянными полями ", где воспитанники и ели спелые колосья, чтоб насытить аппетит. Это проистекает, по двум главным синоптикам, видится, существенно позднее Нагорной проповеди, а по достаточно темному намеку Луки( 1, 6), до нее, в какую-то субботу после Пасхи, праздновавшейся в начале низана – апреля. Жатва в Палестине зреет в начале мая, так что ежели Нагорная проповедь существенно ранее срывания колосьев, то она относится к марту. Все это, естественно, при том, достаточно, вообщем, вероятном предположении, что срывание колосьев относится не ко другому, а к главному году служения Господня. 508 meisterman, capharnaum et bethsaï De, 86. Guide, 550. – dalman, orte und wege jesu, 186. 509 dalman, 169–170. Нашей сельный, а не садовой, белой лилии, lilium candidum, в Палестине нет совсем. 510 Наша северная кукушка залетает из Египта в Палестину быстро, в дни ранней весны. Сведениям этим я должен иерусалимскому старожилу, русскому архиепископу Анастасию. 511 pseudo-linus, de passione petri et pauli( biblioth. Part. Max. Lugd. Ii, р. 70, в.). – acta philip., с. 34. – resch, agrapha, 279. – henneke, handb. Zu den n. Т. Apokryph., 1904, s. 16. 512 Н. Monnier, la mission historique de jesus, 1914, 196. 513 dalman, orte und wege jesu, 170. – jesus-jeschua, 65. 514 barnab. Epist., V, 9: Иисус Неизвестный 514. . 515 origen., Contra cels., I, 62, 63. – renan, marc aurel, 1925, р. 364–365. 516 osk. Holtzmann, christus, 1922, s. 123. 517 Д. Мережковский, Тайна Запада, ii Боги Атлантиды, 2, Стыдная ранка, xxv–xxvi. 518 А. Harnack, das wesen des christentums, 1902, s. 24, 44. 519 br. Wehnert, jesu diesseitstreligion, 1911, s. 21. 520 Слово из механики Леонардо да Винчи, codex atlanticus. 521 В. Розанов, Темный лик, 248. 522 osk. Holtzmann, war jesus ekstatiker? 1903, s. 42. 523 hieronim., Comment, in jes. Xi, 2. – resch, agrapha, 234. 524 lagrange, evangile de jesus christ, 1930, р. 13. – А. Jü Licher. Die gleichnisreden jesu, 1910, s. 33. 525 papias ар. Euseb., Hist. Eccl., Iii, 39. 526 widmanstadt( 1555 anno) ap. Arn. Meyer, jesu muttersprache, 1896, s. 10. 527 jü Licher, 23. 528 jü Licher, 161. 529 Существо притчи – " соотношение ", " схожесть ", homoion. – jü Licher, 105. 530 jü Licher, 118. 531 w. Wrede, das messiasgaheimniss in den evangelien, 1913, s. 54–61. 532 Р. Wernle, die synoptische frage, 1899, s. 145. 533 acta petri cum simone, с 10 – resch, agrapha, 277. 534 renan, les evangiles, 1923, р 99. 535 harnack, das wesen des christentums, 25. 536 В притчах Иисуса – алчно, как у маленьких деток или у Адама в раю, на все явный и все смотрящий глаз. Поняли бы, может быть, и сегодняшние " тихие люди земли ", так же как тогдашние, отчего Иисус чуть ли мог заявить с поэтической общностью, как у Матфея( 6, 26) " посмотрите на птиц небесных ", а произнес, возможно, с наглядною точностью, как у Луки( 12, 24) " Посмотрите на воронов они не сеют, ни жнут, нет у них ни хранилищ, ни житниц, а Бог питает их Всех птиц небесных разумнее, к Богу, доверчивее всех, – вран, вылетающий находить себе еды с главным веяньем весны, на нагие, еще зимние поля ". Поняли бы втомжедухе в сказке о соли( Мк 9, 50) то, что мы не осознаем, как может быть суть " несоленой " Генисаретские солильщики рыбы, употреблявшие " слабую ", из Мертвого моря, поэтому что нечистую, с иными веществами смешанную суть "( lagrange, marc, 254) Всякая владелица скудного галилейского домика выяснила, бы себя в сказке о потерянной драхме( Лк 15, 8–10), где дама, зажегши днем лампадку, #955; #965; #967; #957; #959; #957;, поэтому что в сельских домах Галилеи мрачно и днем, вособенности в углах, куда могла закатиться драхма, метет пол, чтоб исчезнувшая денежка звякнула, а что не украдена, знает, возможно, поэтому что не уходила из дому( ad julicher, die gleichnisreden jesu, 321.) Всякий винодел и садовник узнал бы себя в сказке о бесплодной смоковнице( Лк 13, 6–9) лучшие соки земли высасывают углубленно в нее входящие корешки этого бревна, а ветки его очень густою тенью лишают солнечного света и тепла окрестные злаки, вособенности лозы виноградников, где большей долею сажаются смоковницы( julicher, 436.) Понял бы любой нищий, из иудеев же вособенности, поэтому что свиньи для них, по Закону, " нечисты ", – до какого лютого голода обязан был дойти Блудный сын, когда " рад был заполнить брюхо родное рожками какие ели свиньи, но никто не давал ему "( Лк 15, 61.) 537 Слово это, во 2-ой, ключевой доли собственной, выпавшее из канонического текста, вошло опять лишь в позднейшие чтения из латинской Вульгаты и из греческого textus receptus Глубокая античность и, возможно, достоверность его, но, засвидетельствована в codex cantabrigiensis, ad marc 9, 43( resch, agrapha, 41, 339). 538 Достоевский, Братья Карамазовы, Книга vi, Из разговоров и поучений старика Зосимы, ix, О аде и дьявольском огне суждение магическое. 539 tertullian, prescript, 45 herodiani herodem christum( messiam) esse dixerunt – th keim, geschichte jesu von nazara, i, 177. 540 fr. Barth, die hauptprobleme des leben jesu, 1918 s. 42. 541 arn. Meyer, die moderne forschung #252; Ber die geschichte des urchristentums, 73. 542 wellhausen, israelitische und judiche geschichte, 1921 s. 287. 543 joh. Weiss, die predigt jesu vom reiche gottes, 1900, s. 14–15. 544 joh. Weiss, 5. 545 А. Schweitzer, geschichte der leben-jesu-vorschung, 1921, s. 40. 546 joh. Weiss, die predigt vom reiche gottes, s. 100. 547 clement, i, epist, 23, 3. 548 М. Mauerenbrecher, von nazareth nach golgotha, 1909, s 217. 549 joh. Weiss, die predigt jesu vom reiche gottes, 69. 550 joh. Weiss, das alteste evangelium, 1903, s. 94. 551 origen., In jesu nazar homel, 6, 4. 552 tertull., Apolog, 39. 553 soden, hat jesus gelebt? 1910, s. 35. 554 Н. Lietzmann, der menschensohn, 1896, s. 26, 32, 40. 555 lietzmann, 51, 57, 60–61. 556 epist barnab, 12, 10. 557 Н. Monnier, essai sur la ré Demption, 134 – joh. Weiss, die predigt josu vom reiche gottes, 165. 558 alb. Schweitzer, geschichte der leben-jesu-vorsehung, 270–271. 559 mischna sukka, iv, 5. 560 Раввин в Стокгольме, gotti klein, 1st jesu eine historische persö Nlichkeit? 1910, s. 41. 561 ch. Guignebert, la vie cachee de jesus, 1921, р. 127. 562 w. Wrede, das messias-geheimnis in den evangelien, 1913, passim. 563 Н. J. Holtzmann, хэнд – commentar zum n. Т., 1901, i, 388 – das messianische bewusstsein jesu, 1907, s. 35 – wellhausen, einleitung in die drei ersten evangelien, 38, 92. 564 Р. W. Schmidt, die geschichte jesu, 1904, s. 158. 565 clement. Al., Strom, 11, 45, v, 14, 57 – resch, agrapha, 70. 566 barnab, epist v, 8. 567 wellhausen, einleitung in die drei ersten evangelien, 278, ар wendland, die hellenistisch romische kultur, 191. 568 omne periculum vitae tollit sabbatum – talm joma, viii, 6 – conservatio vitae pellit sabbatum – talm. Ap. Keim, geschichte jesu von nazara, iii, 474. 569 mechilta ad exod 33, 14, ap klausner, jesus of nazareth, 1929, р. 122. 570 jeruschal. Talm. Peach, 1, 1. 571 talm joma, 23 а, ap klausner, 321. 572 berakoth, 17 а, ap. Н, monnier, jesus dans sa mission historique, р. 130. 573 Слово rabbi eleazar( возле 270 г по Р. Х.), в baba bathra, 9 в, ap. Klostermann, mattheus, 1927, s. 53. 574 klostermann, 55. 575 er. Barth, die hauptprobleme des leben-jesu, 1918, s. 40. 576 klostermann, mattheus, 40. 577 wellhausen, das evangelium johannes, 1908, s. 111. 578 renan, l'eglise chretienne; 1923, р. 278. 579 klausner, jesus of nazareth, 376. 580 resch, agrapha, 45. 581 just. Dial. Tryph., Xii. 582 talmud, ар. Dalman, jesus– jeschua, 1922, s. 158. 583 lotze, mikrokosmus, 1869, s. Xv. – fr. Peebody, jesus christ el la question morale, 1909, р. 323. 584 Достоевский, Идиот. 585 d. R. Bultmann, jesus, 161. 586 origen., Contra cels, i, 18. 587 А. Jü Licher, einleitung in das n. Т., 1906, s. 330. 588 wernle, die synoptische frage, 1899, s. 205. 589 alb. Schweitzer, geschichte der leben-jesu-vorschung, 1921, s. 37. 590 fr. Barth, 104. 591 weitzsä Cker, untersuchungen #252; Ber die evangelische geschichte, 1901, s. 290. 592 joh. Weiss, das #228; Lteste evangelium, 355. 593 pseudo-mattheus, ар. Th. Keim, die geschichte jesu von nazara, i, 418. 594 evang. Infant., с. 13. 595 evang. Infant., Ap. К. Hase, geschichte jesu, 84. 596 renan, les eglises chré Tiennes, 514. 597 renan, 518. 598 naturalis rationis humanae lumini certi congnoscere posse, ар. Unamuno, l'agonie du christ, 1926, р. 116. 599 unamuno, 129. 600 thomas aquin., Quest, quodlibet., Iv, 6. 601 bern. Weiss, das leben jesu, 1884, ii, 419. 602 wellhausen, evangelium matthei, 123–137. 603 joh. Weiss, die schriften des n. Т. Ii, 130. 604 acta johan., с. 93. – henneke, neutestamentaliche apokryphen, 1924, s. 186. 605 august., Tract, in johan., 36. 606 wellhausen, spitta, carl clemen. 607 Чтобы в этом удостовериться, стоит лишь припомнить такое " маленькое историческое драгоценность ", по слову Ренана, как разговор Иисуса с братьями, Ио. 7, 3–8. 608 acta thomae, с. 39, с. 47. – walt. Bauer, das leben jesu im zeitalter des n. Т. Apokryphen, 1909, s. 375. 609 Общее, во ii веке, предание Церкви воспринимает один год служения Господня: ежели правило его – 15-й год правления кесаря Тиберия( Лк. 3, 1), то все время служения – от истока 29 года нашей эры до Пасхи 30-го. Но св. Ириней Лионский перечит против этого всеобщего предания( 11, 22, 5). – knopf, einleitung in das n. Т., 1923, с. 241. – Ориген колеблется, но времяотвремени склоняется к трем годам: predicatio fere annos trè S. – Р. W. Schmidt, die geschichte jesu, 1904, с. 129–130. – Евсевий( Н. Е., L, 10) стоит за некотороеколичество лет служения, неполных 4; Иероним – за три года( 15–18 Тиберия); втомжедухе Епифаний( haeres, 51, 23–26). Так как ни один умный человек не скажет о проповеднике, кончившем активность свою в том же году, в котором начал ее, как произносит Лука об Иисусе: " начиная служение, был лет 30 "( 3, 23), то этим свидетельством подтверждается, что служение Господне длилось более 1-го года. – К. L. Schmidt, der rahmen der geschichte jesu, 1919, s. 31. – Судя по тому, что, при умножении хлебов, Господь приказывает " рассадить всех на зеленой траве "( Мк. 6, 29), а травка в Палестине высыхает уже в конце мая, – дело проистекает не позднее апреля, до Пасхи; а предшествующее умножению хлебов вырывание колосьев( Мк. 2, 23–28), – возможно, после Пасхи; ежели так, то меж 2-й и 6-й гл. Марка прошел или выстрел цельный год, что сближает Марка с Иоанном, в исчислении времени. – К. L. Schmidt, 191. – lagrange, marc, 169. – " Приближалась Пасха, праздник Иудейский "( Ио. 6, 4). В старых кодексах, по святоотеческим показаниям, не было. Иисус Неизвестный 609. ежели так, то все хронологическое различие iv Евангелия от синоптиков то, что у них служение Господне наступает после первой Пасхи 15-го года Тиберия, 29-го – нашей эры, а в iv Евангелии оно длится меж 2-мя Пасхами( первая Ио. 2, 23: " Когда он был в Иерусалиме на празднике Пасхи "; 2-ая: " За 6 дней до Пасхи, пришел Иисус в Вифанию "( Ио. 12, 1). По новым исследованиям, у Марка – 4 1/ 2, месяца служения, у Матфея – 5, у Луки – 4 1/ 2; но, судя по срыванию колосьев меж Пасхой и Пятидесятницей, месяцы эти вмещают более 1-го года( распределяются на два года); а по iv Евангелию, служение длится не меньше 2-ух лет. – windrisch, die dauer der #246; Ffentlichen wirksamkeit jesu( zeitschrift der n. Т. Wissensch., Xii, 1911, s. 141 f. F.). – К. L. Schmidt, 12. – alb. Schweitzer, geschichte der leben-jesu-forschung, 397, прибывает к наиболее неустрашимому, чем убедительному, заключению, что проповедь Иисуса продолжалась, может быть, только некотороеколичество недель. 610 august., De consensu evangelistarum, ii, 21, 55, s. – К. L. Schmidt, 9. 611 В Лейденском папирусе w: Иисус Неизвестный 611. . – g. Anrich, das antike mysterienwesen, 1893, s. 89. 612 joseph fi., Ant. Xviii, 2, 1. Dalman, orte und wege jesu, 187–188. – klostermann, das marcus-evangelium, 1926, s. 75. 613 l. Schneller, evangelien-fahrten, 1925, s. 159. 614 osk. Holtzmann, christus, 1922, s. 73. 615 Н. J. Holtzmann, hand-commentar zum n. Т., I, s. 139 – lagrange marc, 166. 616 joh. Weiss, das #228; Lteste evangelium, 212. 617 lagrange, marc., 171. 618 evangel. Infant. – acta thomae, с. 13. – keim, geschichte 1867, i, 418–419. – henneke, n. Т. Apokryphen, 100. 619 non per creationem sed per additionem extraneae materiae, in panes conversae – thomas aquin, simma theolog, iii pars, qu xliv, а 4, ad 4. 620 joh weiss, der schriften des n. Т. I, 130. 621 С. Klemen, die entstehung des johannes-evangelium, 1912, s. 157 – joh. Weiss, das alteste evangelium, 220. 622 joh. Weiss, das alteste evangelium, 215. 623 bern weiss, das leben jesu, 1884, ii, 190. 624 К. Furrer, das leben jesu christi, 1905, s. 133–135. 625 joh. Weiss, 218. 626 Н. J. Holtzmann, hand-commentar zum n Т, die synoptiker, 1901, s 80–81 – capella greca в римских катакомбах Присциллы. 627 libanius, de vita sua. Vili, – walt bauer, das johannesevangelium, 1925, s. 88. 628 bern weiss, das leben jesu 1884, ii, 200–201. 629 origen., с. Cels, vi—wrede, das messiasgeheimnis, 247. 630 bern weiss, das johannesevangelium, 1912, s. 117 – joh. Weiss, das alteste evangelium, 222–223. 631 th. Zahn, das evangelium des johannes, 1921, s 323 – tertul, jodol 18 " refugit " В неких кодексах, ss. Ss: " оставляет их, бегает " – joh. Weiss, das alteste evangelium, 222. 632 wellhausen, einleitung in die drei ersten evangelin, 1905, s. 115 #919;. J. Holtzmann, das messianische bewustssein jesu, 1907, s. 96. 633 clement alex, strom ii, 8, 45 paradosis matthiae – resch, agrapha, 282. 634 joh. Weiss, ар Н. Monnier, essai sur la redemption, 23. 635 Н. Monnier, 19. 636 wellhausen, einleitung, 1911, s. 102. 637 barnab epist v, 8. 638 augustin, sermo 75, vi, 7 – lagrange, marc, 173. 639 origen., Comment in matth, 100 – w. Bauer, das leben jesu im zeitalter der neutestamentalischen apokryphen, 1909, s. 314. 640 codex syra sinait ap wellhausen, evangelium marci, 51. 641 evang hebr, 22, ap. Klostermann, das marcusevangelium, 75. 642 joh. Weiss, die schriften des n. Т., I, 224–225 – Н. J. Holtzmann hand-commentar zum n. Т., 183–184. 643 Е. Klostermann, das mareusevangelium, 75. 644 ps. -matth., С 42 – henneke, handbuch zu den n. Т. Apokryphen, 524. 645 joh. Weiss, das alteste evangelium, 213, 217. 646 Н. J. Holtzmann, hand-commentar zum n. Т., 80–81. 647 justin, apolog i, 65, 66 – ignat, philad iv, i, smyrn, vii, 2, viii, l – didachê, Ix, 5, Х, i, xiv, i–iren, iv, 18, 5, v, 2, 2 – zahn, das evangelium des johannes, 1821, s. 555 – w. Bauer, das johannes evangelium, 1925, s. 98. 648 joh. Weiss die schriften des n. Т., Iv, 102–103. 649 fr. Spitta, das johannes-evangelium, 1910, s. 161. 650 osk. Holtzmann, christus, 1922, s. 7. 651 mischna, schek, i, 1–3 – Н. J. Holtzmann, hand-comentar zum n. Т., 261 – klausner, jesus of nazareth, 304. 652 w. Wrede, das messiasgeheimniss in den #917; #957;., 34 " stahlen sich durch galilaea hin ". 653 osk. Holtzmann, leben jesu, 1901, s. 234–238. 654 joh weiss, die predigt jesu vom reiche gottes, 1900, s. 100–101. 655 osk. Holtzmann, 235. 656 dalman, orte und wege jesu, 131 – Температура в мае-июне, 30–40 °С. Люди по ночам дремлют в воде озера, достигающей 29°. – С. Soden, reisebriefe aus palä Stina, 1901, s. 35. 657 g. Volkmar, jesus nazarenus, 1882, s. 363. 658 stalker, das leben jesu, 1895, s. 100 – wilh hess, jesus von nazareth in seiner geschichtlichen lebensentwickelung, 1906, 92 – Н. J. Holtzmann, das messianische bewusstsein jesu, 1907, s. 94–95. 659 joseph, ant, xv, 10, 3, xviii, 2, 1, bell jud, i, 11, ii, 9 – lagrange, marc, 214 – keim, jesus v nazareth, ii, 541 – Н. J. Holtzmann, hand-commentar zum d. Т., 148. 660 plato, critias, 118, а. 661 l. Schneller, evangelien-fahrten, 1925, s. 204–205 – Р. Rohrbach, im lande jahwes und jesu, 1911, s. 267–270. – dalman, orte und wege jesu, 217 – loti, galllee, 112–114 – renan, vie de jesus, 1925, р. 152. 662 К. Furrer, das leben jesu christi, 1905, s. 43 – lagrange, marc, 2. 663 joseph, ant. Xvii, 10, 4–10. 664 joseph, ant. Xviii, i, 1, xx, 5, 2. 665 joseph, bell, v, 9, 11. 666 excerpta ex theod, 42 – w. Bauer, das leb jes im zeitalter d. N. Т. Apokryphen, 1909, s. 384. 667 acta joh, с. 99, с. 96. 668 acta petri cum simone, с. 10 – resch, agrapha, 277. 669 weizsacker, untersuchungen #252; Ber die evang geschichte 1901, s. 300. 670 Н. J. Holtzmann, das messianische bewustsein jesu, 1907, s. 70. 671 diatessaron, ephraem comment, ed ancher-moesinger, р. 50 – w. Bauer, das johannesevang, 1925, s. 101. 672 joh. Weiss, das alteste evangelium, 1903, s. 236. 673 joh. Weiss, die schriften des n. Т. I, 1917, s 147–148 – das alt #917; V, 237. 674 agad ber, 69 – bacher, agada der palest amoraer, iii, 690. – dalman, jesus-jeschua, 1922, s. 157. 675 rich hoffmann, das marcusevang und seine quellen, 1904, s. 339. 676 lagrange, marc 218. 677 fr. Barth, die hauptprobleme des lebens jesu, 1918, s. 186–187. 678 Папа Лев Великий – patr lat, liv, 310 – lagrange, luc, 1927, р. 272. 679 joseph, bell jud, iv, 1, 8. 680 klostermann, das lucasevang, 1919, s. 469. 681 bergson, l'evoluton cré Atrice. 682 der mensch ist etwas, das #252; Berwunden sein muss. 683 codex vercellens. Ev. Matth. – w. Bauer, das leben jesu im zeitalter der n. Т. Apokr. 1909, s. 134 – resch, agrapha, 224–225 – hilgenfeld, nov test. Extra canon. Recens., 2, iv, 15. 684 joh. Weiss, das alteste #917; V, 233. 685 ed. Meyer, ursprung und anfange des christentums, 1924, ii, 155 – weizsacker, untersuchungen #252; Ber die evang geschichte, 1901, 308. 686 joh. Weiss, die schriften des n. Т., I, 158. 687 Н. Monnier, essai sur la ré Demption, 50–51. Это одна из наилучших современных книжек об Искуплении, так же как иная книжка такого же создателя la mission historique de jesuz, 1914. 688 r. А. Hoffmann, das marcus-evangelium und seine quellen, 1904. S. 622–623 – А. Harnack, probleme im texte der leidengeschichte jesu( iii sitzungsberichte der akad d wissensch zu berlin, 1901 s. 261–266). 689 hippol, philosoph, v, 10. Р. Wendland, die hellinistisch – romische kultur, 1912, s. 179 – debelius, geschichte der christlichen literatur 1926, s. 92–93. 690 В. Weiss, das leben jesu, 1884, ii, 287. 691 just, apol 54, 2–3, 6. 692 Вспомним гэматитовую печать перстня, один из тех " волшебных " камней, какие употреблялись у гностиков ii–iii веков по #929;. #935;., с изображением господа или человека, распятого на кресте, и с надписью orpheus bakhikos, – " Вакховых таинств Орфей " – А. Boulanger, orphee, 1925, р 146–148. – О. Wulff, altchristliche bilderwerke, 1901, #921;, р. 234, pl. 56 – fr. Dö Lger, der heilige fisch, 1922, р. 256, pl. 36 – ot. Kern, orphica fragm., р. 46. 693 clement. Alex., Strom. 1, 13. 694 heracl., Fragm. 31. 695 alfr. Jeremias, die ausserbiblische erl #246; Serererwartung, 1927, р. 6. 696 dalman, orte und wege jesu, 252–253. 697 origen, homel in jerem xx, 3 – resch, agrapha, 185. 698 Иисус Неизвестный 698. , " и дивились ", – возможно, позднейшая вставка или разночтение – wrede, das messiasgeheimnis, 276. 699 К. L. Schmidt, der rahmen der geschichte jesu, 1919, s. 297 – dalman, orte und wege jesu, 267–273. 700 wellhausen, das evang marci, 1909, s. 87. 701 Царственное путешествие Мессии на осленке – и в Вавилонском Талмуде, – sanhedrin, 98, 6, и в Мидраше – bereschit rabba, 98, koheleth, 19, 19. 702 ed. Meyer, urspr. и anf. D. Christ., 1924, i, 166 " в том, что все эти свидетельства идут из достовернейшего родника и во всем существенном исторически подлинны, не может быть нималейшего сомнения kein zweifel kann sein, das diese erz #228; Hlungen auf beste #220; Berlieferung zurü Ckgehen und in allem wesentlichen authentish sind ". 703 dalman, 274. 704 Первого населенияземли, погибшей " Атлантиды ", бог Озирис-Дионис – также " смиренный правитель " решетка, будущий на мирном осле, чем соблазнится Юстин Мученик, как " бесовским подобием " Христу( apolog i, 54, 7) Только с военным конем и железом родится битва, но Вестника нескончаемого решетка, конца всех войн, станет ожидать населениеземли, – насколько веков! И вот, пришел. 705 r. А. Hoffmann, das marcusev und seine quellen, 1904, s. S. 454–456 – reville, jesus de nazareth, 1906, р. 243. 706 r. А. Hoffmann, 454. 707 О мощной, пронесшейся в этот пир над Иерусалимом, грозе мы спрашиваем из свидетельства vi Евангелия, которому нет основания не верить был таковой великолепно величавый гром, что почтивсем из толпы, стоявшей тогда в одном из 3-х дворов храма, так именуемом " Внешнем ", или " Язычников ", казалось, что они слышат " глас Ангела " или даже самого Господа " Многие, стоявшие( там) и слышавшие, разговаривали, что это гром ", Иисус Неизвестный 707. , а остальные " Ангел заявлял с Ним "( Иисусом)( Ио. 12, 28–29). Что это было, – гром или Глас, – никто, естественно, не знал, знал один Иисус. 708 Нет никаких оснований колебаться в свидетельстве Евсевия и остальных церковных историков о самоубийстве Пилата. Иисус Неизвестный 708. , – свидетельстве, идущем и от римских историков. Иисус Неизвестный 708. – euseb, hist. Eccl. Ii, 7, cron. Ao. 39 #961;. Chr. Nh. Вызванный в Рим по оговору сирийского легата, Вителлия, в 39 году, за превышение власти в Самарии, Пилат уже не поймал в живых Тиберия, но, рассудив, обязано быть, что и новейший правитель Гай, не лучше Тиберия, покончил жизнь самоубийством Если, по тогдашнему римскому обычаю, он отворил себе жилы в теплой ванне, то, возможно, смотря, как влага уже мутнеет от крови, ни разу не вспомнил о распятом " короле Иудейском ", – а может быть, и вспомнил? – ed. Meyer, urspr. и. Anf. D. Christ., 1924, i, 165 – ed. Norden, neue jahrb., Xxxi, 652, i, contra Е. Schü Rer, gesch, 12, 412, 139. 709 joseph., Ant xx, 9, l – renan, vie de jesus, 1925, р. 452. 710 Анна первосвященствовал от 3 до 15 года по #929;. #935;. – joseph., Ant. Xviii, 2, l, s. S., Xv, 3, l, xx, 3, l, bell. Iv, 5, 6–7. 711 talm jerus taanith, iv, 8 – Е. Stapfer, la mort et la resurrection de jes. Chr., 1898, р. 103, 178. 712 chwolson, das letzte passahmal christi und der tag seines todas, 1892, s. 123. 713 dalman, orte und wege jesu, 275 – arculf, itiner, 224. 714 dalman, 276. 715 Так, – ежели верить неизвестному " Иоанну ", творцу iv Евангелия, вспоминающему о мамы Господа, стоявшей у креста, в Страстную Пятницу, чрез 5 дней после Вшествия( Ио. 19, 25–27). 716 dalman, 304. 717 keim, gesch. Jes. V. Naz., Iii, 97. 718 Н. J. Holtzmann, хэнд commentar zum n. Т., I, 91. 719 osk. Holtzmann, leben jesu, 326. 720 osk holtzmann, 326. 721 zahn, 172. 722 joseph., Bell. Jud., V; Ant., Xv, – Деян. Апост. 21, 31 – dalman, 273. – klostermann, das marcus-Ε #957;., 129. 723 Из такого, что Иосиф Флавий не упоминает об этом избиении галилеян, совсем еще не следует, что тут Лука, как считает wellhausen( #917; #957;. Luci, 1904, s. 72), произносит об знаменитом избиении самарян на несчастье Гаризиме, в 85 г., т. е. уже по погибели Иисуса, путая хронологию, по обычному какбудто бы Евангелистам " невежеству ". О возмущении " известного ", Иисус Неизвестный 723. , Вараввы( Мт., 27, 16). Иосиф также не упоминает, и о скольких, может быть, схожих ему! Вот один из бес численных образчиков мнимонаучной оценки даже у таковых экспертов, как Вельгаузен " Дурной глаз " на историческую достоверность евангельских свидетельств и желание, потворствуя дурному научному вкусу толпы, взорвать эту достоверность во что бы то ни стало ослепляет евангельских критиков, не лишь в таковых сравнимо маленьких вариантах, как этот " В маленьком ты был предан над почтивсем тебя поставлю ", и напротив этого не следовало бы забрасывать критикам. 724 osk. Holtzmann, 328 – А. Reville, jes. De naz., 1906, р. 250. 725 Иисус Неизвестный 725. Вставка эта – в syro sinait. Да и в остальных древнейших кодексах Марка – r. А. Honmann, das marcus-Ε #957;., 515. 726 #919;. Monnier, la mission histor. De jes., 1915, р. 272 " acte ré Volutionnaire ". – ed. Meyer. Urspr. D. Christen., I, 165: " перед насильем не отступил Иисус er schreckte vor gewaltt #228; Tlgkeiten nicht zurü Ck ". – hamack, das wesen des christentums, 88. – osk. Holtzmann, leb. Jes., 386. 727 orig., In joah., Х, 16. – keim, iii, 99. 728 Очень можетбыть, что тут, в iv Евангелии, чуть уловимой вставкой, интерполяцией, " овец и волов ", в нашем каноническом чтении( словечко #960; #961; #972; #946; #945; #964; #945;, " овцы ", среднего рода, грамматически не согласовано со однимсловом #960; #945; #957; #964; #959; #965; #962;, " все ", мужского рода, отклоняется бич от благородных его, людей на безвинных скотов – wellhausen, das #917; V. Joh., 1908, 5, 15. – spitta( das joh. – #917; V., 73) перечит против этого, но невразумительно. 729 heracl., Fragm., 8. 730 heracl., Fragm., 67. 731 З. #919;. Гиппиус, Стихи. Дневник 1911–1921, с. 94, " Шел " – Написано в Петербурге, в мае 1918 г, в наиболее темные дни коммунизма. 732 zahn, 170. – in libris evangeliorum, quibus utuntur nazareni, ар. Hieronym. Кажется, непременно настоящий фрагмент из " Ев. от Евреев ". – james, journal of theol. Stud., 1906, р. 566. 733 macar., Homel., Xii; 9. – resch, agrapha, 205. 734 thomas celano, dies irae. 735 joseph., Apion., Ii, 7: denique ne vas quidam aliquod portari licet. – berachoth, ix 8, 5; Vii, 19. – klausner, 315. – klostermann, das marcus-Ε #957;., 131. 736 #919;. Monnier, miss hist. D. Jes., 271. 737 keim, iii, 100. – hase, 532. 738 Слишком исторически неописуемо относит Иоанн Очищение храма не к крайним дням служения Господня, как это совершают синоптики, а к главным: мог ли, в самом деле, лишь что начавший проповедовать и никем еще не общепризнанный преподаватель из Назарета свершить безнаказанно, на очах у иудейских и римских властей, такое самоуправство, как банкротство цельного торжища, изгнание бичом такового множества скота и людей? – Н. Monnier, 27 – contra stapfer, la mort et la resurrection de j. Chr., #961;. 79–80. 739 Как бы зарождение грядущей христианской всемирности – Церкви Вселенской – проистекает в этом пришествии эллинов eleusis, означает " наступление "; Eleusis – пространство, где совершаются всемирные, " соединяющие целый род человеческий ", Елевзинские таинства умирающего и воскресающего Хлебного Семени и где ожидается " Пришествие " Сына – weizsacker, untersuhung #252; Ber die ev. Gesch. 1901, s. 346–349. 34. 740 alfr. Jeremias, die ausserbiblische erl oserererwartung, 1927, s. 377. – presensé, Jesus-christ, 1865, р. 581. – Д. Мережковский. Тайна Запада, ii, Боги Атлантиды, xiii, Дионис Будущий, xxxix. 741 Этот понедельничный дождик – не " апокриф ", а достаточно вероятная метеорологическая гипотеза, может быть, не напрасная, поэтому что созидать лицо земли и неба, чтоб отгадать душу исторического действия, так же времяотвремени нужно, как созидать лицо человека, чтоб отгадать то, что в душе его проистекает По исторически подлинному, видится, воспоминанию, ежели не самого свидетеля Иоанна, то безызвестного, вспоминающего со слов Иоанна, в ночь с воскресения, 2 апреля, на пн, 3-го, прошла над Иерусалимом беда означает, день был знойный, а чрез 4 дня, с четверга, 6 апреля, в пятницу, 7-го, по воспоминанию, видится, настолько же исторически подлинному 2-ух потенциальных свидетелей, Иоанна( 18, 18) и Петра-Марка( 14, 54), ночь была таковая холодная, что слуги, на дворе Каиафы, обязаны были разбавить пламя. В первые знойные дни южных весен, наступают, обычно, такие неожиданные мороза, после грозового ливня, переходящего в небольшой, затянутой, времяотвремени дневной, дождик. Он-то, по нашей потенциальной догадке, и приходится на Страстной, так именуемый Чистый пн. Св. Аркульф, епископ Галльский, странник vii века, упоминает о верно какбудто бы циклических любой год, в ночь на 15 сентября, удивительно посылаемых самим Господом, " потопных ливнях, для очищения Св. Града, от безгранично скопляющихся на улицах и торжищах его, человеческих и скотских нечистот ". – geyer, itinera hiersolymin. Saec., Iv–viii, 1898, р. 225–256. – Р. Mickley, arculf, 1917, ii, 18–19. – Этим осенним очистительным ливням подходит, может быть, и весенний дождик Чистого понедельника. 742 weitzä Cker, untersuch, #252; Ber die #917; V. Geschichte. 1901. S. 347. 743 r. А. Hoffmann. Das marcusev., 481. 744 keim, ii, 442–443. 745 " Слишком по-мирски и чрезвычайно извращенно задумывается Леоп. Ранке, какбудто это – важное и величайшие последствия имевшее словечко Иисуса. Etwas profan und recht verkehrt meint leop. Ranke, mc. 12, 17, sei das wichtigste und folgenreichste wort jesu gewesen ", подмечает wellhausen, das ev. Marci, 1909. S. 95. 746 madden, jewish coinage, 247. – klostermann, das marcusev., 139. 747 osk. Holtzmann, leben jesu, 339. 748 joseph., Bell, ii, 8, i, 17, 8. – ant., Xviii, i, 6; Xx, 5, 2. – lagrange, marc, 314. 749 bern. Weiss, das leben jesu, ii, 444. 750 keim, iii, 102. 751 А. Berendts. Die zeugnisse vom christentum im slavischen " de bello judaico " des josephus, 1906. – salom. Reinach, jean baptiste et jesus, suivant joseph, 1929. р. 132–136. – М. Goguel, la vie de jesus, 1932, р. 62–68. 752 Дни Страстей Господних ограничены 2-мя исторически жесткими точками: 20 адара – марта, когда Петр, в Капернауме, оплатил храмовую дань сборщикам, и 14–15 низана – апреля, когда Иисус был распят. Из данных 35 дней следует исключить, по последней мерке, дней 10 пути чрез Перею: остается 25 дней. Очень возможно, что свидетельства iv Евангелия о наиболее ранних и длительных пребываниях Иисуса в Иерусалиме исторически подлинны. Но распорядок событий у синоптиков с распорядком их в iv Евангелии несоединим для нас с исторической точностью. 753 Это расстояние чуда с нынешнего дня на будущий – у Мк. 11, 13–20. 754 Keim, III, 238. – Bern. Weiss, II, 462. 755 Многие объясняют неверно: " после праздника ". В древнейших кодексах Марка: Иисус Неизвестный 755. < только бы не в праздник взбунтовался люд –( греч.)>, вместо позднейшего канонического чтения: Иисус Неизвестный 755. < лишь не в праздники, чтоб( не вышло недовольство в народе) – греч.>. – r. А. Hoffmann, das marcusev., 1904, 545, contra wellhausen, ev. Marci, 1909. S. 108. 756 Н. Monnier. La mission hist. De jes., 273. – hoffmann, 545. 757 wellhausen. Ev. Marci, 54. 758 bern. Weiss, ii, 485. 759 joseph., Ant., Xix, 6, i; Bell., V, 5, 2. – keim, iii, 162–163. 760 r. А. Hoffmann, 511. 761 klostermann, marcusen., 146. 762 osk. Holtzmann. Leben jesu, 358. 763 r. А. Hoffmann. Das marcusev., 516. 764 joseph., Bell. Jud., Vi, 4, 8. – tacit., Hist., V, 8: immensae opulentiae templum. 765 Что источник этот – не устный, а письменный, следовательно из невероятного, в губах самого Иисуса, Мк. 13, 14: Иисус Неизвестный 765. , " читающий да соображает ": " читающий " писанное, а не " слышащий " произнесенное. – wellhausen, ev. Marci, 103. 766 ed. Meyer, ursrpr, и. Anf. D. Urchrist., I, 129. 767 " sehr vergä Ngliche phantasien ". – joh. Weiss, die schrift, d. N. Т., I, 197. 768 renan, ар. Hase, gesch. Jesu, 1876. S. 542. 769 Как первичен и глубок " обольщение ", следовательно из такого, что словечко о неизвестном времени Конца лишь у 1-го Марка( 13, 32) сохранилось полностью; у Матфея основная дробь его – о неведении Сына – выпала, а у Луки выпало все: оба, читая словечко это у Марка, не могли мыслить, чтоб он соврал на Петра, или Петр – на Господа, но, обязано быть, очам собственным не поверили. 770 gaudet arius et eunomius quasi ignorantia magistri, hieronimus, in marc., 13, 32, ар. Klostermann, marcus, 155. 771 qui scripturas interpolavere divinas, ambros., De fide, v, 8. 772 klostermann, marcus, 154. – keim, iii, 206. – lagrange, marc. 773 r. А. Hoffmann, marcusev., 529–530. – job. Weiss, das #228; Lteste ev., 78. – die scsrif. D. N. Т., I, 194. 774 Достоевский, Братья Карамазовы, xi, Брат Иван Федорович, ix, Черт. Кошмар Ивана Федоровича. 775 " Алебастр лучше только хранит благовония ". – plin, natur, hist. Natur., Xiii, 2, 3. – klostermann, das marcusev 159. – lagrange, marc, 366–367. 776 orig., In matth. Comm. Lat., 77 – ephraim syr., Hymni, i, 176. – catenae, 418. – zahn. Lucas, 329. – klostermann, marcusev., 158. – Н. Holtzmann, handcomm, 347. 777 clement. Rom., Ii, 12, 2. – clement. Alex., Strom., Iii, 6, 45; 9, 63, 64; 13, 9, 2. – resch, agrapha, 93, 253–255. 778 heracl., Fragm. 8: Иисус Неизвестный 778. 779 Д. Мережковский, Тайна Запада. Атлантида – Европа, ii ч… Боги Атлантиды, 8, Андрогин, xxxi–xxxv. 780 Так, в древнейших и подлиннейших кодексах Ио., 12, 7, вместо нашего канонического чтения: " оставьте ее ". – zahn, kommentar zum. N. Т., Iv, ev. Des joh., 1921. S. 503. 781 Н. Holtzmann, hand-commentar zum n. Т., 346. 782 august., De conjug. Adult., Ii, 7. 783 hieronym.: Damnum quod ex effusione unguenti se fecisse credebat vult magistri pretio compensare. – klostermann, marcusev., 160–161. 784 w. Brandt. Die ev. Geschichte, 1893, 4–5. – volkmar, jesus nazarenus, 1882. S. 128. – wellhausen, ev. Marci, 1909. S. 22. – Кажется, лишние филологические сомнения Вельгаузена не опровергают главного для нас – связи, по последней мерке, 2-ой доли Иудина прозвища, quariot, с городом такого же имени. Если в нашем каноническом чтении ’Ι #963; #954; #945; #961; #953; #974; #964; #951; #962;, эта ассоциация уже забыта, то все еще памятна в cantabrig. D, Иоанна: Иисус Неизвестный 784. , " из( городка) Кариота ". 785 irenaeus, haeres., V, 33, 3, s. S. – hippol., Comm. In daniel, lib. V. Ed. Bratke, р. 44. – j. Н. Ropes, die sprü Che jesu, 1896. S. 109–110. – preuschen, antilegomena, 1901. S. 60–61; 150–151. 786 Молитва kadisch. – joh. Weiss, die predigt jesu vom reiche gottes 1900. S. 15. 787 orig., In cant. Cant., Iv, ed. Lomm., Xv, 84. – w. Bauer, das leb. Jes. Im zeitalt, d. N. Т. Apokryph, 1909. S. 174. 788 fr. Peabody, jesus-christ et la question morale, trad. Par Н. Anet, 1909, р. 98, 104–105. 789 Гностики каиниты изучали, что Иуда был " любимым, сыном Софии, Премудрости Божией ", единым из воспитанников Господних, постигших " тайну предательства ", mysterium proditionis, " большую тайну Гнозиса ", – то, что архонты века этого желали воспрепятствовать жертве Голгофской, осмыслив, что жертва эта выручит мир. Чтобы повредить их планы. Иуда и кинул Христа. Все это, естественно, лишь " обратное сплошное пространство ", мнимая бездна, " зеркальная ", как все вообщем " глубины адские "( Откр. 2, 24). Слишком, может быть, не стоит сожалеть о былом у каинитов и уничтоженном Церковью " Евангелии от Иуды ". – epiphan., Haeres., Xxxviii, 3, – iren., I, 31, i. – pseudo-tertull., Ii. – w. Bauer., Das leb. Jes. Im zeitalt, d. N. Т. Apokryph., 176. – Е. Faye, gnostiques et gnosticisme, 1925, р. 372. 790 К. Hase. Geschichte jesu, 549. 791 dalman, orte und wege jesu, 1924. S. 333. 792 pitra, analecta sacra, antonin, ap. Geyer, 174. – epiphan., De mensuris et ponderibus, xiv, migne, patr. Graec., 261. – aetheria, ap. Geyer, 92, 94. – dalman, 92, 94. – М. Goguel, la vie de jesus, 424. 793 lagrange, marc, 274. 794 si tenebrae oriebantur, exibant et assabant. – keim, iii, 256. 795 klostermann, johannes, 167. – keim, iii, 256. 796 dalman, jesu-jeschua, 112. 797 hamack, die lehre der zwö Lf apostel, 1889, s. 236. – Это подтверждается непрямо и свидетельством Юстина( apol. I, 66) о том, что Господь делит хлеб и винцо " лишь меж Двенадцатью ", что подразумевает пребывание на Тайной Вечере и остальных лиц, несчитая Двенадцати. Goguel, 425. 798 r. А. Hoffmann. Das marcusev., 561. – reville, jesus de nazareth, ii, 329–330. 799 stapfer. La mort et la resswection de jesus chr., 129. 800 joh. Weiss. Die schrift, d. N. Т., I, 202. – goguel, 429. 801 eb. Nestle, n. Т. 1898. – tischendorf, 1872. – westcott and hort 1881. – joh. Weiss, die schrift, d. N. Т., I, 203. 802 joh. Weiss, 202. 803 wellhausen, ev. Marri, 1909. S. 117. – joh. Weiss. S. 117. 804 dalman, jesus-jeschua, 131. – orte und wege, 336. 805 mischna, pessaschim, #935;. – nowack, lehrbuch der hebr. Arch #228; Ologie, ii, 175 f. – n. J. Holtzmann, hand-commentar zum n. Т., I, 99. 806 joh. Weiss, 495. 807 goguel, l'eucharistie, 1919, р. 54. 808 didachê, Ix, 3–4; #935;, 6. 809 just., Apol. I, 65–66. – ignat., Philad., Iv, i; Smym., Vii, 2, viii, i. – didachê, Ix, 5, #935;, Xiv, i. – iren., Iv, 5, v, 2, 2. – zahn, das ev. D. Joh., 1921, s. 555. – w. Bauer, das johannesev., 1925. S. 98. 810 М. Goguel. L'eucharistie, 200. – alfr. Schroeder, ev. De jean, 227. 811 just., I, apol., Lxvi, 2–3. 812 ignat., Ad ephes., Xx, 2: Иисус Неизвестный 812. . 813 " ursystem der menschenheit "( schelling). – Д. Мережковский, Тайна Запада, ii, Боги Атлантиды, 5. Адонис – Атлас; 7. Аттис – Атлас; 8. Андрогин; 10. Елевзинские Таинства; 11, 12, 13. Дионис; 14. К Иисусу Неизвестному. 814 plat., Crit., 120, а-с. – Д. Мережковский, Тайна Запада, i, Атлантида, ii. Белая и темная мистика. 815 just., I apol. Lxvi, 3–4. 816 just., I apol., Liv, 6. 817 porphyr., De abstinentia. – perdrizet, cultes et mythes de pang ее, 1910, р. 40. – ed. Rohde, psych ее, 36. – Вяч. Иванов, Религия страдающего господа( " Новый Путь " v, 37; Viii, 21, 17). 818 Д. Мережковский, Тайна Запада, ii, Боги Атлантиды, 12. Дионис-Человек, xxxv, xxxvi. – 13. Дионис Будущий, xxxi. 819 keim, iii, 258–259. Hieros. Pasach, xxxvii, 2. 820 dalman, orte und wege jesu, 339. – furrer, das leben jes. Chr., 1905, s. 242. – lagrange, l'ev. De jes. Chr., 1930 pi., Xxvii: сегодняшний вид спуска из предполагаемого места " Сионской горницы " к Силоамскому пруду и в равнину Кедрона. 821 Кажется, мостовая арка или отдельные камешки от нее выжили на Кедроне до наших дней – dalman, 339. 822 dalman, 340 – kein, iii, 299. 823 dalman, 341. 824 keim, iii, 300. 825 l. Schneller kennst du das land? 1925 s. 295. – Р. Loti, jerusalem, 1921, р. 200. 826 dalmam, 345. 827 Эта странная изюминка Гефсиманского эха сохранилась до наших дней – Р. Loti, 201. 828 lagrange, marc, 386. 829 origen., In matth, ser 91 – w. Bauer, das leben jes im zeltalt der n. Т. Apokryph, 170 – keim, iii, 301. 830 koran, sura 61, 14 – hennekc, handbuch der n. Т. Apokriph, 1904, s. 169. 831 excerpta ex theod., 42 – w. Bauer, 384. 832 " fing an zu zittern und zu zagen " – joh. Weiss предохраняет перевод Лютера, die schrift. D. N. Т. I, 204. 833 wellhausen, ev. Marci, 120 – klostermann, das marcusev, 168 – joh. Weiss, die schr. D. N. Т., I, 207. 834 acta joh, с. 93 – henneke, die n. Т. Apokryph, 186. 835 acta joh, с. 83, 93 – henneke, 185. 836 geyer, itinera hierosolymet, saeculi iv–viii, 1898, #961;. 240–241 – #929;. Mickley, arculf, i, 1917, s. 33. – dalman, 344. 837 r. А. Hoffmann, das marcusev, 1904 s. 569. 838 dalman, orte und wege jesu, 346. 839 lagrange, marc, 389. 840 furrer, das leben jesu, 243. 841 fr. Strauss, leb. Jes., Iv aufl, ii, 429–432 – w. Bauer, leb. Jes. Im zeitalt d. N. Т. Apocryph, 171. 842 vatic. Sinait., Syra s, и в остальных кодексах. – wellhausen, das ev. Luci, 1904, 127 lagrange, luc, 562. 843 epiphan., Ancor., 31 – А. Harnack, probleme im texte der leidengesch jes., 1901. S. 251–255, считает, что оба стиха находились в древнейших кодексах. 844 justin., Dial., 103. – preschen, antilegomena, 35, 130. 845 theophr., De sudor., Ii—aristot., Histor. Animal. Iii, 19. 846 porphyr., Contra christian., ар. Macar. Magn., Apocriticon. 847 orig., Contra cels., Ii, 25; Comment, in matth., Ser. 92. 848 calvin, institutions chré Tiennes. Ii, 16, 10, ii, 12. – Н. Monnier, essai sur la ré Demption, 146–147. 849 calvin, 1. с. 850 lagrange, marc, 391. 851 origen, in joan, #932;. Ii, 6, #927; Pp., Iv, 63, 39. – resch, agrapha, 216. 852 hieronym., Comment. In isai., Xi, 2 – resch, 234. 853 М. Goguel, la vie de jes., 1932, р. 478–479. 854 Кажется, так понимают joh. Weiss, die schrift. D. N. Т., I, 205, Н. J. Holtzmann, hand-comm zum n. Т., I, 176, и wellhausen, das ev. Marci, 121: " wie er kam, trat er bald auf ihn zu ". 855 klostermann, das johannes-ev., 203. – joh. Weiss, die schrift. D. N. Т., Iv, 167. 856 justin., Dial. с. Tryph, с. 69. – osk. Holtzmann, leb., Jes. 1901. S. 15. 857 got. Kleim, ist jesus eine historische personlichkeit? 1910. S. 41. – 43. – keim, iii, 320. 858 infirmus et ingloriosus, iren, adv. Haeres., Iv, 32, 12. 859 bern. Weiss, das joh. #917; #957;., 318. 860 bern. Weiss, 329. 861 tosephta sanhedrin, Х, ii—palest sanhedr., Vii, 16 – babyl. Sanhedr., 67, а. – herm. Strack, jes., Die haeret. Und die christen nach den #228; Ltest. Judisch. Angab., 1910. S. 29–30 – aufhauser, antike jes. -zeugnisse, 1925. S. 44–46. 862 Очень возможно, что отрицание Петра вышло не во дворе Каиафы, как у синоптиков, а во дворе Анны, как в iv Евангелии – stapfer, iii, 180. 863 Слишком эстетично великолепен в iii Евангелии взор Иисуса на Петра, чтоб не сомневаться в нем Это одно из редчайших евангельских свидетельств, о котором охото спросить было ли это? могло ли быть? мог ли Иисус, проходя мимо Петра, в такую минутку, " обратившись, посмотреть на него "?( Лк 26, 61.) Мог ли не помиловать его, зная, чем станет для него этот взор? Если Лука задумывается, что мог, то знает ли он, что конкретно в эту минутку, может быть, более, чем когда-нибудь, Иисус обожал Петра? 864 От 18 до 36 года – joseph, antiq. Xviii, 2, 2. 865 mischna sanhedrin, iv, i. 866 mischna sanhedrin, Х, 40. – Второзак., 17, 12–13 – keim, iii, 474. 867 ioseph. Bell., Ii, 17, 6 – geyer, itineraria hierosolymitana, 1898, р. 22. – goguel, vie de jesu, 486. 868 mischna sanhedrin, iv, l, 4 – keim, iii, 347. 869 mischna sanhedrin, iv, 3 synedrium instar horrei dimidiati fuit orbiculare, ut unus alterum contueri posset. 870 Хотя Иисус и не говорит подходящего, по saheedrin, vii, 7, непроизносимого " четверозвучия ", tatragrammaton. Имени, но " состав правонарушения " – gidduf, " богохульства ", естественно, имеется Это лучше только разъясняют сами первосвященники Пилату, Ио. 19, 7: " мы владеем Закон, и по Закону нашему Он обязан помереть, поэтому что Он сделал Себя Сыном Божиим ". 871 Левая оценка, назло отчаянным усилиям wrede, das messias-geheimnis, 1913, и почтивсех остальных подозревать историческую достоверность этого исповедания Иисуса на суде Каиафы( с целью изготовить " Христа в Иисусе " " мифом ", после таковых же отчаянных усилий изготовить мифом " Иисуса во Христе "), обязана была вконцеконцов, скрепя сердечко, признать эту историческую достоверность – goguel, vie de jes., 493. 872 sanhedrin, vii, 5. – joseph., Antiq., Iii, 7, 2 – keim, iii, 336. 873 r. А. Hoffmann das marcusevang., 587–588. – Это конкретно эсхатологическое смысл Мт. 26, 54 = Лк 22, 69, кидающее таковой ужасный и внезапный свет на " вторую Агонию ", тут, у Кейма, чрезвычайно правильно и углубленно понято: " Иисус непременно числился с возможностью такого, что час Второго Пришествия наступит для Него за часом погибели чрезвычайно быстро " Следовало бы, может быть, еще увеличить " с возможностью такого, что эти два часа для Него совпадут ". Надо ли произносить, какой-никакой новейший и углубленно всеобъемлющий свет падает для нас от данной способности в душу человека Иисуса, на всем " Пути Страстей ", via dolorosa? 874 r. А. Hoffmann. Das marcusevang, 600. 875 maimon sanhedrin, iii: sabbatis et diebus festis sedit in bet-midrasch, in atrio gentium – keim, iii, 351. 876 goguel, la vie de jes., 491. 877 Солнечный восход в начале апреля, возле 6 час утра – keim iii, 344. 878 furrer, leb. Jes., 258. – dalman, jesus-jeschua, 184. – loti, jerusalem, 175. – lagrange, marc. 432. 879 Очень возможно, что Иисус распят в Пятницу, 15 низана, как у синоптиков, а не 14-го, как в iv Евангелии – stapfer, iii, 113–116 – zahn, evang. Johan., 631. – Р. Schmidt, geschich. Jes., 371. 880 Хотя можетбыть намерение, что Пилат жил в древнем замке, в северо-западной доли городка( joseph., Bell., Ii, 14, 8), но еще вероятнее, что дворец его находился в Антониевой цитадели. – goguel, 497. 881 zahn, 545–547. 882 joseph., Ant. Xvii, 6, 3, xviii, 4, 6, bell. Ii, 9, 3, ii, 14, 8. – Деян. Апост. 12, 4; 16, 19. – tacit., Orat., 39. – cicer., De harusp. Resp., Vi. – keim, iii, 363–364. 883 seneca, de ira, ii, 7. 884 tacit, annal, xv, 44. 885 norden, agnostos theos, 273. – ed. Meyer, ursp. Und anf. D. Chr., I, 209. – Возможная внешне-стилистическая ассоциация с Никейским эмблемой нисколько, очевидно, не уменьшает исторической подлинности Тацитова свидетельства, идущего, во каждом случае, от пор Мужей Апостольских. 886 pilatus jam pro sua conscientia christianus. – tertul., Apolog., 21. 887 henneke, ii, 63. 888 philo. Legat. Ad cajum, 38. 889 joseph., Bell. Ii, 9, 3; An. I, xviii, 3, l. – zahn, 641. 890 ed. Meyer. L, 202–203. 891 joseph., Bell., Ii, 9, 2, ant., Xviii, 3, l. 892 harnack, texte und unters., Xxix( neue folge, xiv), iv. S. 9 ff., 48 ff. – w. Bauer, leben jes. Im zeitalt. D. N. Т. Apokr., 198. 893 Такие эксперты, как plummer и zahn, считают, что аттестат iv Евангелия о скрытом допросе Иисуса Пилатом может идти от Иоанны, супруги Хузы. – klosterman. Jucas, 589. 894 Можно ли верить евангельским показаниям о желании Пилата обелить Иисуса? Где их источник? Все воспитанники разбежались, " рассеялись ". Но наиболее чем возможно, что не было в Иерусалиме, безотлагательно после суда, недочета ни во врагах, ни в друзьях Иисуса, любопытствовавших ведать, за что и как Он осужден. – joh. Weiss, das alteste #917; #957;., 322. – Близкие люди, в том числе и воспитанники Его, просто могли бы выяснить об этом от приближенных Пилата, его покупателей и чиновников, чрез таковых членов Синедриона, как Иосиф Аримафейский, а может быть, и Никодим, имевших, возможно, доступ ко замку наместника. Трудно решить, противникам ли Осужденного выгоднее было сберечь память о том, что Пилат желал и не мог обелить " злодея ", или товарищам, – что он не мог обелить Невинного Кажется, в толковании к mischna sanhedrin, 43, а. Rabbi ulla, о суде над Иисусом, выжил независимый от евангельских свидетельств знак на " близость " Бэн-Сатеды( Иисуса) к римским властям, т. е. естественно, к римскому наместнику, Пилату. – henneke, ii, 63. – Вывод из только этого тот, что колебаться в исторической подлинности евангельских свидетельств о суде Пилата нет никаких оснований. 895 w. Brandt, 97. 896 judicia majestatis atrocissime exercuit. Все дела об оскорблении величества судились им( Тиберием) " с лютой безжалостностью ". Sueton., Tiber., 58. – " nemini delatorum fides abrogata. Верить не отказывались никакому доносчику ". – sueton., Tiber., 61. –( majestatis crimen) tunc omnium accusationum complementum erat. – tacit., Annal., Iii, 38. 897 Иоанново аттестат( 18, 33–38) о скрытом допросе Иисуса Пилатом несомненно включается меж 6-м и 14-м ст. Лк. 23. Без этого свидетельства все почему-то и даже зря у синоптиков " Более разительное подтверждение, einen eclatanteren beweis, такого, что все аттестат исторически действительно, тяжело себе доставить ". – bern. Weiss, das joh. – #917; #957;., 329. – Ср. с безрассудным отношением к тому же свидетельству мнимонаучной оценки, даже у таковых экспертов, как wellhausen. 898 В голову, естественно, не могло бы придти позднейшим, не из первых рук, очевидцам, не очевидцам-слышателям, таковая утонченная двусмысленность. – joh. Weiss, das altest #917; #957;., 324–325. – Слышится в этом слове и нам, совместно с Пилатом, глас активный, встречается живое лицо Говорящего. 899 wellhausen, #917; #957;. Marci. 1909. S. 129. 900 nihil aliud inveni, quam superstittonem pravam et immodicam известие Траяну Плиния Младшего( 110 г) о христианах Вифанийской области. – plin. Secund., Ad traj., Х, 97. 901 Вероятно, суицид Пилата, euseb, #919;. В., 11, 7. – " Христианские историки ссылаются на римских. Иисус Неизвестный 901. " – ed. Meyer, urspr. и. Anf. D. Christ., I, 205–206. 902 lagrange, evang. De les chr., 560. 903 Римский обычай выпускать к празднику осужденного арестанта, и вне Евангелия, исторически непременно свидетельствован, – vinelli, papiri greco-egizii, п. 61, от 86–88 гг., вердикт египетского наместника Септимия Вегета о Фабиане: " Хотя ты и достоен бичевания, трогательную тебя, из-за народа ". – lagrange, marc., 413–414. – tit. Liv., V, 3. – В праздник lectisternia< лектистерний –( лат.) – в Древнем Риме ритуал подношения еды скульптурам 1-го или нескольких богов>, освобождались узники. – joseph., Ant. Xx, 9, 3: " по покровительству первосвященника Анана, помилованы осужденные сикарии ". – Р. W. Smidt, die geschichte jesu, ii, 1904, s. 385. – deismann, licht vom osten, iv, 229. 904 zahn, 368. 905 Кодексы syro-hieros., Evangelar. Hierosol. и почтивсе остальные. – r. А. Hoffmann, marcusev., 603. – w. Brandt, 102–104. 906 …ne nomen jesu conveniat alicui iniquorum. – origen., In mat. Comment., Ser. Lat. 121, ed. Lomm., Iv, 255, ser 121. – w. Bauer, leb. Jes. Im zeitalt, der n. Т. Apokr., 527. – klostermann, matth. Ev. 220. – lagrange, marc, 415. – goguel, la vie de jes. 500. 907 " Тайну ", mysterium, в этом " подобии имен ", similitudo nominum, предвидит и Ориген – orig., Comment, in matth., 121. 908 " Жена отправила ему заявить ", Мт. 27, 19. Но тайну вещего сна могла ли поручить хромая третьему лицу, зная, насколько в этом деле об " оскорблении величества " может быть кругом Пилата доносчиков? Вспомним Светония( tiber., 61): " верить не отказывались никакому доносчику ". 909 Н. Holtzmann, handcomm. Zum n. Т., I, 179. – lagrange, ev. De jes. Ch., 557. 910 evang. Nicodemi, thilo, codex apocr. N. Т. I, 522. – hase, gesch. Jesu, 567. 911 Обычные слова при осуждении на крест. – Н. Holtzmann, 103. 912 daumer, andeutung eines systems der speculativen philosophic, nü Renberg, 1831, s. 41 ff. – hase, gesch. Jes., 569–570. 913 cicero, pro С. Rab., Iv, – tit. Liv., I, 26. – hieron., In matth., 27. – keim, iii, 290. 914 Н. Holtzmann, 180. – Филипп., I, 13, #960; #961; #945; #953; #964; #974; #961; #953; #959; #957;. 915 brandt, 106–107. 916 joh. Weiss, schrift, d. N. Т., I, 106–107. 917 tit. Liv. Xxxiii, 36: alios verberatos crucibus adfixit. – valer. Maxim. I, 7. – joseph., Bell., V, 11. – hieronym.: Romanis sancitum est… ut qui crucifigitur prius flagellis verbererur. – klostermann, marcus, 179. 918 horat, sat. I, 3, 119. 919 cicer, in verr., V, 6. 920 sueton., Domit., Ii. 921 fulda, das kreuz und die kreuziaung, 1878. S. 134. – goguel, la vie de jesus, 511. 922 exercitissimi lictores. – cicero, in verr., V, 54. – keim, iii, 391. 923 klostermann, marcus, 179. – lagrange, marc, 417–418: rumpere, pinsere, fodere, forare, caedere, secare, scindere, – с ужасающей точностью описывается действие бича. 924 joseph. Bell., V, 5, 3. – cicer., In verr. V, 54: pro mortuo sublatus; Iii, 29: virgis ad necem caesi; Iv, 39: moriere virgis. 925 strabo, xi, 5, 12. – dio chrysost., De regno orat., Iv, 66, о празднестве Сакейском, sakaia, у вавилонян и персов. 926 philo, in flacc., Vi: Иисус Неизвестный 926. . – klostermann, marcus, 180. – lagrange, marc. 421. – zahn, das evangelium d. Johann., 639. 927 Д. Мережковский, Тайна Трех, Египет и Вавилон, 1925. Озирис, малость Распятого, xx. 928 Н. Holtzmann, 294. – lagrange, ev., 558; Marc, 420. 929 " Раз на Него возложенный и никогда уже не сброшенный, терновый корона ", corona spinea, semel imposita et nunquam defracta, по чудному слову Оригена. – lagrange, marc, 420. 930 klostermann, marci er., 181. 931 Руки осужденного привязывались ремнями к положенной на плечи его " перекладине ", patibulum, в 1 1/ 2 метра длины: tibi esse eundum… extra portas, dispessis manibus patibulum quom habebis. – plaut., Mil. Glor., 359. – bracchia patibuli expleicerunt. – seneca, ad mare, de consol., Xx, 31. – patibulo suffixus, in crucem erigitur. – finn. Matern., Vi, 31. – patibulum ferat per urbem, deinde affigitur cruci. " Перекладину несет по городку; потом пригвождается ко кресту ". – plaut., ар. Non. Marcelli, 221. – seneca, de ira, 16. – plutarch., De sera numinis vindicta, ix: " любой злодей несет собственный крест "( stauros владеет двойной значение: palus " кол ", и patibulum, " турник "). – tacit., Hist., Iv, 3. – apul, metam., Х, 12. – seneca. De vita beat., 19, 3. 932 renan, vie de jesus, 1925, р. 431. 933 keim, iii, 401. 934 seneca, de ira, i, 16: centurio supplicio praepositus. – tacit., Annal., Iii, 11: exactor mortis. 935 sueton., Calig., 32; Domit., 10. – dio chrys., 54, 3. 936 Иисус Неизвестный 936. –< В ожидании –( греч.)>, Euseb., Vita constan., Xi, 22, 59; Iii, 26. – socrat., Н. Е., I, 17. – sozomen., Н. Е., Ii, l. – hieron., Epist. Xlix, ad paulin. 937 hippol., Syntagma, ар. Ps. -tertul., V. – philast., 42. 938 М. Goguel vie ее jesus., 57. 939 quintil., Declam., 275. – plin., Н. N. Xxxvi, 24, 3: ad spectanda civibus< на решение людей –( лат.)> 940 tit. Liv., Epist., 55. 941 dalnian, orte und wege jesu, 398–399. – goguel., 530. 942 dalman, 365. – klostermann, marcus, 182. 943 dalman, 366. 944 hase, gesch. Jes., 574. 945 Карфагенский главарь Гамилькар распят на высочайшем кресте. – justin., Histor. Philipp., Xxii, 7. – hase, 577. 946 brandt, die ev. Gesch., 236. 947 osk. Holtzmann, leb. Jes., 381. 948 goguel, 518–519. 949 tertull., Contra marc., Iii, 22. 950 justin., Apol. I, 55; Dial, 91, iii. – iren., Ii, 24, 4. – w. Ваиеr, leb. Jes. Im zeitalt d. N. Т. Apokr., 213. 951 justin, apol, i, 50. 952 joh weiss, schrift. D. N. Т., I, 218. 953 acta pilati, ed. Tischendorf, 288 – evang. Petri., Viii, 31, xi, 45. 954 joh. Weiss, das alteste ev., 333–334 – r. А. Hoffmann, das marcus– #917; #957;., 617. 955 bern. Weiss, leb. Jes., Ii, 562. 956 bern. Weiss, ii, 564–565. 957 joseph., Bell., Xi, 2, 451. 958 prodeunti ad supplicium capitis potum dederunt, granum thuns in poculo vini, ut turbaretur intellectus ejus. – mischna sanhedrin, 43, а. – dalman, jesus-jechua, 179 – brandt, ev. Gesch, 177. 959 keim, iii, 417, nota 5. 960 artemid., Ii, 53: Иисус Неизвестный 960. . 961 siphre, ad deuter, 114 в. – siphre, 105, в. – sanhedr., Vi, 3. – tosephta sanhedr., Ix, 6 – dalman, jesus-jeschua, 168. – keim, iii, 419. 962 ev. Micodem, Х, ed thilo, 580; #960; #949; #961; #953; #949; #958; #959; #965; #963; #945; #957; – klostermann, marcus, 182. 963 Афанасий Вел. Амвросий, Ориген. – lagrange, marc, 418. – loisy, ev. Marc, 460. 964 keim, iii, 415. 965 festus, de verborum signifì Catione furcilla, quibus homines suspendebant< Фест, " О смысле слов ": колка, на которую усаживают распинаемого человека –( лат.)> – firmic. Matern., Astr., Vi, 31: patibulo siffixus in crucem crudeliter erigitur. – keim, iii, 415. – brandt, 188–189. – dalman, jesus-jeschua, 169. – unicomus palus. – tertul., Contra marc., Iii, 8. – " Распятый сидит на колке, как бы верхом ", Иисус Неизвестный 965. Just., Dial. 91. – klostermann, marcus, 183. – keim, iii, 416. 966 Р. W. Schmidt, gesch jesu., 414 – goguel, 519. – В стенописи, graffito, Неронова замка на Палатине, изображающей распятого человека с ослиной башкой, лапти его упираются в подножную дощечку, suppendaneum. Духу не хватило и у пьяного, может быть, бойца Нероновой претории нарисовать гадкий " колок ", sedile. – garucci, il crocifisso graffito in casa di caesari, roma, 1857. – martigny, dict. Des antiquit., р. 193. – renan, vie de jé Sus, 1925, р. 433. 967 sueton., Calig., 32. 968 th. Mainage, les religions de la pré Histoire, 1921, р. 233. – piette, les galets colories du mas d'asil pi. Xv, n. 4. 969 carl clemen, die religion der erde, 1927, s. 9. 970 art. Evans, palace of minos at knossos, i, 1921, р. 517. 971 А. Ré Ville, les religions du mexique, 1885, 229. 972 Д. Мережковский, Тайна Запада, ii ч. Боги Атлантиды, гл. 3. Из Атлантиды в Европу, i–xiv. 973 Слова " пронзили ", Иисус Неизвестный 973. , нет в еврейском подлиннике Псалма( 21–22), оно лишь в переводе Семидесяти Толковников, ничто, очевидно, не знавших о кресте Голгофском, но словечко это, по всеобщему смыслу стиха, так нужно, что подросток Иисус, уже в назаретской школе, и тем наиболее позже, спросив, что такое крест, не мог не декламировать этого слова так же буквально, как мы его читаем – brandt, die ev. Geschich, 241–243. 974 j. М. Robertson, pagan christ, 1911, #961;. 368. 975 #929;. W. Schmidt, die gesch. Jes, 409–414. 976 dalman, jesus-jeschua, 176. 977 bern. Weiss, ii, 561. 978 brandt, 194. 979 bern. Weiss., Ii, 563. – Деян. Апост., 12, 4. 980 digesta. Xl viii, 20, 6; De bonis damnatornm. – panicularia sunt ea, quae in custodiam receptus secum attulit spolia, quibus indutus est, cum quis in supplicium ducitur( ulpian). – lagrange, marc, 428. – stapfier, iii, 215. 981 joseph., Ant. Iii, 7, 4. – brandt, 194–196. 982 philo, de profugis, ad lev., 21, 10. 983 Цельз – Ренан " il eut une agonie de desespoir… il se repantit de souffrir pour une race vile " – renan, vie de jé Sus, 1925, р. 439. 984 dalman, jesus-jeschua, 178–179. 985 brandt, 213. 986 kohel r, vii, 17( 117 а). – dalman, 180. 987 dalman, 182. 988 herm. Weiss, die evang gesch. 1838, i, 463 – brandt, 225. – joh. Weiss, schrift. D. N. Т., Iv, 174. 989 evang petri, с. 15. – henneke. N. Т. Apokr., 61. 990 origen., In matth comm., Ser. Lat., 134: tenebrae tantum super omnem terram judaeam sund factae. 991 origen, l. с.: …ut non magnitudinem miraculi ostendere volens, indidat in risum sapientium saeculi hujus et magis infidelitatem in hominibus sapientibus operetur, quam fidem. – Астрономическую невозможность солнечных затмений в полнолуние знает и julius afncan, ар. Georg. Syncelli, ed. Dindorf, i, 609. 992 evang. Petri., с. 18 – henneke, 1. с. 993 …solem quis dicere falsum audeat? …cum caput obscura nitidum ferrugine fecit impiaque aetemam timuerunt saecula noctem.( Virg., Georg. I, 463, 399). 994 origen., In matth., V, 140: vivunt… aliquando autem et tota nocte et adhuc post eam tota die< живут достаточно продолжительно – всю ночь, а случается, и целый последующий день –( лат.)> – " Чудом " видится Оригену очень быстрая погибель Иисуса, " чрез три часа "( по счету Иоанна, назло свидетельству Марка); Miraculus quoniam post tres horas receptus est, qui forte biduum victurus erat in cruce, secundum consuetudinem eorum, qui suspenduntur, non percutiuntur< волшебство, ежели погибель настала уже чрез три часа, тогда как случается, что жертва страдает на кресте по два дня… –( лат.)>. – Евсевий, имевший вариант следить оченьмного крестных казней во время Диоклетиановых гонений, заявляет, что распятые погибают, большею долею, лишь от жажды и голода. – euseb., #919;. #917;., Viii, 8. – keim, iii, 435. – Р. W. Schmidt, gesch. Jes., 414. 995 cicer., In verr., V, 64; Offic., Iii, 27. 996 hase, gesch. Jes., 581. – stapfer, iii, 215. – klausner, jesus of nazareth, 350. 997 hase, 580. 998 М. Mauerbrecher, von nazareth nach golgotha, 1909, s. 257–258: " словечко это запомнилось воспитанникам, как словечко крайнего и совершенного уныния, voile und ganze verzweifelung ". Смерть была для Иисуса " бессмысленной катастрофой, sinnlose katastrophe ". 999 codex d( gr), g, ар. Macar. Magnes; Codices: с, i, к( " male-dixisti "). – r. А. Hoffmann, marcusev., 622. – harnack, probleme im texte der leidengesch. Jes.( Iii sitzungber. D. Akad. D. Wiss. Z. Beri., 1901, s. 261–266). Кажется, Гоффман серьезно охраняет против Гарнака каноническое чтение, как наиболее античное и истинное. 1000 Так, в отлично засвидетельствованном чтении, вместо канонического, странного и невозможного. Иисус Неизвестный 1000. , " по благодати Божией ". – fr. Barth, die hauptprobleme des leb. Jes., 1918, s. 5. 1001 brandt, #917; #957;. Gesch., 230. – r. А. Hoffmann, 621. – joh. Weiss, das alteste ev., 337–338. 1002 wellhausen, das ev. Marei, 1909, s. 132. 1003 Очень можетбыть, что были и тут, в Иерусалиме, такие же " прозелиты ", " иудействующие ", посреди римских бойцов, как в Кесарии Приморской( Д. А. 10, 1–7) и в Самарии-Себастии. – schü Rer, gesch. D. Jud. Volk im zeitalt jes. Chr., I, 460. – lagrange, marc, 434. 1004 plutarch, cato major, р. 336, е. – plaut, miles glor., V., 836. – spartian., Adrian., Х. – vulgat. Gallic. – avid. Cass., V. – renan, vie de jes., 439. – stapfer, iii, 219. – lagrange, marc, 434. 1005 dalman, 188. 1006 В кодексах cantabr., Lat., Syra Х, g. Р, и остальных: Иисус Неизвестный 1006. – вместо канонического: Иисус Неизвестный 1006. Это, видится, наиболее античное и истинное чтение, поэтому что тут основное в противоположении 2-ух " возгласов ", главного, sebachtani, и этого, другого, бессловесного. – r. А. Hoffmann, 617. – wellhausen, ev. Marci, 132. 1007 Лк. 23, 47, cantabr. D. – r. А. Hoffmann, 627. 1008 dalman, 196–197. 1009 В четкой транскрипции: muschlam. – dalman, 1190. 1010 r. А. Hoffmann, 626. 1011 superliminare templi infinitae magnitudinis fractum est et divisum. – hieron., Comm. Ad. Matth., 27, 51; Epist., 120, 8. – brandt, 254. – w. Bauer, das leb. Jes. Im zeitalt, d. N. Т. Apokr., 231. 1012 horac., Epist., Xvi. – juven., Xiv, 77. – plaut., Mil. Glor., 2, 4. -petron., Sat. Iii, 112. – digest., 48; 24. – mischna sanhedrin, vi, 6. 1013 digest., 48, 24: corpora… petentibus ad sepulturam danda sunt. 1014 evang. Petri, vi, 24. – w. Bauer, 244. – В этом колодце, по легенде iv века, отыскан Крест Господень. – euseb., Vita constant., Ill, 28. – goguel, la vie de jes., 529–533. – dalman, orte und wege jesu, 368. 1015 dalman, 390. 1016 dalman, 379–380. 1017 geyer, itinera hierosolymit., Saec. Iv–viii, 1898, р. 232. – Р. Mickley, arculf, 1917, ii, 25–26. – dalman, 381. 1018 dalman, 391. 1019 evang. Petri, vii, 36–37. – preuschen, antilegomena, 16; 116. 1020 papias, fragm., ар. Enseb., Н. Е., Iii. 36, 31. – preuschen, antileg., 55–56. – lagrange, marc, 465. – В наилучших кодексах vatican, и sinaitic., сегодняшний конец Мк. 16, 8–20, отсутствует. Нет его практически ни в одном кодексе, и по свидетельству Евсевия( ad marin. I) и бл. Иеронима( ер. 110 ad hedib.). – loisy. Marc, 485. – Н. Holzmann, hand-comm. Zum. N. Т., I, 183. 1021 Р. Wernle, die synoptische frage, 1899, s. 36, 219. – ed. Meyer, urspr. Und ensteh. D. Chrisstent., I, 17. 1022 " das ist… eindrucksvoll fü R den, der „auf leises zu achten weiss. – es fehlt nichts; Es wä Rd schade, wenn noch etwas hinterher кä Me“. – wellhausen, ev. Marci, 1909, s. 136–137. 1023 dalman, 387. 1024 " were the testimony fifty times stronger that it is, any hypothesis would be more possible than that ". – Н. Rashall, memoire inedit, cite par kirsopp lake, the historical evidence for the resurrection of jesus christ, london, 1907, р. 269. – grandmaison, jes. Chr., 1919, ii, 371. 1025 dalman, 287. 1026 klostermann, marcus-Ε #957;., 190. 1027 fr. Loofs, die auferstehungsberichte, 1908, s. 14. – grandmaison, jes. Chr., Ii, 373, 375. 1028 bern. Weiss, das leb. Jes., 1884, ii, 593. – strauss, ii, 347. 1029 just., Dial., 108. – klostermann, matth., 226. – brandt, 336. 1030 " Тело садовник унес потихоньку, чтоб любопытствующие гости не топтали грядок его с овощами ", – зло смеется Тертуллиан( de spectacul., 30). 1031 renan, les apotres, 1923, р. 44. 1032 " welthistorischer humbug ", strauss, ар. Fr. Barth, die hauptprobl. D. Leb. Jes. 1918, s. 218. 1033 origen., Contra cels. Ii, 55, 70. – preuschen, antileg., 42. 1034 " pouvoir divin d'amour! La passion d'une hallucinee donne au monde un dieu ressuscite! " – renan, vie de jesus, 1925, 449–450. 1035 venturini, paulus, bahrdt. 1036 strauss, loisy, ар. Brandt, 312. 1037 loofs, 22. 1038 " unwidersprechliche, zwingende tahtsache ". – joh. Weiss, jes. Im glaub. Des urchrist., 1910, s. 9. 1039 harnack, das wesen des christent., 1902, s. 102. 1040 klostermann, lucasev., 601. 1041 Следующий, 12-й стих о Петре, бегущем ко гробу, – позднейшая вставка, возможно, из iv Евангелия, 20, 3–8. – eberh. Nestle, nov. Test, 1904 – tischedorf, n. Т. 1869–72. – westcott aud hort, n. Т., 1881. 1042 acta thaddei, vi. – tatian., Diatessaron, ad joh. 20, 1–18. – ephra, м syrus. – pseudo-justin., Quaest. Et respon. Ad orthodox. – w. Bauer, das leben im zeitalt, d. N. Т. Apokr., 263. 1043 ev. Petri, xii, 9. 1044 barnab., Epist., Xv, 9. 1045 joseph., Bell., Vii, 6, 6. – brandt, 375. – keim, ih, 554. – renan. Apotres, 1923, р. 19. 1046 euseb., Н. Е., Ili, 11, 2. – henneke, n. Т. Apokryph., 107. – Неназванный адепт – Нефанаил, по Епифанию. – klostermann, lucasev., 603. 1047 klostermann, 691. 1048 В кодексах – оба чтения, одинаково значимых: Иисус Неизвестный 1048. < имеется грусть –( греч.)>, в вопросе Спутника, и. Иисус Неизвестный 1048. < обязана быть грусть –( греч.)> в самом рассказе. – Н. Holtzmann, hand-comm. Z. N. Т., I, 421. – klostermann, lucasev., 604. – lagrange, luc, 604. 1049 Уже не " появился ", " сделался зрим ", Иисус Неизвестный 1049. , как в остальных свидетельствах, а " стал среди них ", Иисус Неизвестный 1049. , так же, как стоял активный. 1050 Иисус Неизвестный 1050. , Cod. D. и др. – euseb., Н. Е. Ill, 36. – ignat, ad smyrn., Iii, 1, 2. – resch, agrapha, 96–97. – w. Bauer, 259. 1051 В греческом подлиннике: " длячего противоположные идеи, #948; #953; #945; #955; #959; #947; #953; #963; #956; #959; #943;, восходят – поднимаются, #945; #957; #945; #946; #940; #953; #959; #965; #963; #953; #957;, в сердечко вашем? "( как облака, вследствии края земли). 1052 " Сотового меда ", – прибавлено в позднейших кодексах. 1053 syr. Curet., Иисус Неизвестный 1053. – vulgata: sumens reliquia dedit eis. – resch, 51. 1054 #917; #957;. Secund. Hebraeos, ар. Hieron, de vir. Illustr., Ii. – resch, 249. – henneke, n. Т. Apokryph., 55. 1055 Так в неких кодексах, Лк., 24, 39. – ignat., Ad smyrn. Ill, 1, 2. – euseb., Н. Е., 1П, 36. – resch., 96–97. 1056 В найденном нетакдавно, чрезвычайно старом( 150–180 гг.), Коптском свидетельстве о Воскресении бесхитростно, но шибко и буквально проявлена эта несоизмеримость 2-ух экспериментов – чувственного, трехмерного, и сверхчувственного, четырехмерного. Только что появившись у пустого гроба Марфе и Марии, сестрам Лазаря, и Марии Магдалине, Господь отправляет их, одну за иной, провозгласить о Себе воспитанникам, " братьям собственным ": " придите, Господь воскрес из мертвых ". госпожа идет первая и слышит протест воспитанников: " что нам до тебя, дама? Мертвый во гробе лежит, и не встанет ". С тем же ответом ворачиваются и обе Марии. Тогда идет сам Иисус к дому, где собрались воспитанники, и зовет их к Себе. Но те все еще не веруют, что это Он сам, а не " привидение " Его, " бес бестелесный ". Когда же, вконцеконцов, уходят к Нему, Он произносит им: " это Я сам… Петр, вложи перст твой в царапины от гвоздей на руках Моих; и ты, Фома, вложи руку твою в рану от копия в ребрах Моих; и ты, Андрей, прикоснись к ногам Моим и осяжи, как крепко стоят они на земле ". Только тогда воспитанники падают ниц перед Ним и верят, что Он " воскрес во плоти ". – karl schmidt, gesprache jesu mit seinen jungern nach der auferstehung( texte und untersuch., Xliii, leipzig, 1919). – bauer, 260. – grandmaison, jes. Chr., Ii, 394. 1057 Достоевский, Преступление и возмездие, iv ч. I. – kant kleine schriften ii 420, f. F. – keim, iii, 604. 1058 evang. Petri, xiv. – henneke, n. Т. Apokryph., I, 63. – wemle, die synoptische frage, 1899, 219. 1059 klostermann, johan. -ev., 231. 1060 tobler, descriptio terrae sanctae, 81. – dalman, one und wege jesu, 147. 1061 " Пища ", #960; #961; #959; #963; #968; #940; #947; #953; #959; #957;, – поточнее, " приправа ", – тут, на Геннисаретском озере, соленая, копченая или бодрая рыбка: следовательно, по этому рыбачьему слову, что и сам рассказчик – тот рыбак. – klostermann joh. -ev. 229. 1062 dalman, 145. 1063 dalman, 148. 1064 hieron., Ad ezeck., 47, 12, ссылается на поэму oppinus cilix, о рыбной ловле, где количество всех имеющихся родов рыбы – " сто 50 три ". – klostermann, joh. -ev. 231.