МАРИЯ-ЛУИЗА МЕШАЕТ НАПОЛЕОНУ ЗАНИМАТЬСЯ ДЕЛАМИ ГОСУДАРСТВА " Она высасывала из него все жизненные соки ". ( Жан-Рене Мартина) Наполеон, как понятно, во всем обожал распорядок. Поэтому логично, что во время поездки по Голландии он дальновидно отвел в распорядке дня определенные часы на рукоделие любовью, чтоб, не теряя даром времени, изготовить на свет сына. Строго следуя этому расписанию, он привлекал императрицу на гигантскую постель и пытался оплодотворить ее различными испытанными методами. Эта его роль садовника пришлась по вкусу Марии-Луизе, которая очень скоро поняла науку любви. Истинная дочь собственного отца, она за некотороеколичество недель стала искусной партнершей, приэтом наделенной состоятельной фантазией, что вособенности нравилось Наполеону. Молодая дама, со собственной стороны, была признательна императору за то, что благодаря ему узнала тайну чувственных удовольствий, и ежели ее бывшая нелюбовь к Наполеону покуда еще не переросла в влюбленность, то, по последней мерке, их дела разрешено было именовать некоторым любовным сообщничеством, дававшим совершенную иллюзию любви. Она нежно именовала его Нана, Попо или " мой противный мужчина " и разговаривала дамам из собственного окружения: — Невероятно, но этот суровый военачальник, какоказалось, может быть обходительным и ласковым. Лакомка и гурманка, она и в кровати обожала утонченные удовольствия, даря Наполеону замечательные ночи, истина, быть может, некотороеколичество утомительные для человека, несущего угнетение головы страны. Что было тому предпосылкой: горячая природа восемнадцатилетней дамы или, как говорят некие историки, серьезный приказ отца — остается совсем секретной. Одно было безусловно: наутро Большой правитель вставал с полностью порожней башкой, чуть держась на ватных ногах, с мутным, ничто не выражающим взором, и ему чрезвычайно не хотелось учиться делами Империи. Но это переутомление не умеряло амурного азарта правителя, для которого не было тогда ничто главнее, чем зачать преемника. Он произносил нехорошо приготовленные речи, диктовал бессвязные письма, зато, охваченный идеей упрочения династии, по некотороеколичество раз в день ублажал императрицу. Император никогда не знал ощущения меры в амурных развлечениях, а вблизи с обворожительной нимфоманкой элементарно стал одержимым. " Пользуясь его горячим желанием обладать сына, Мария-Луиза чрезвычайно быстро довела его до такого, — строчит врач Пассар, — что этот полностью здравый мужчина сорока 1-го года практически все время находился в состоянии сексуального побуждения. Застигнутый приапизмом в тот момент собственной жизни, когда ему нужна была упорядоченность эмоций и трезвость идеи, чтоб с подходящим величием окончить предначертанное ему долей, Наполеон стал куклой, и любая проходившая мимо дама вызывала у него безудержное половое желание ". С особенной очевидностью это проявилось в Голландии. Удовлетворяя пламенную влечение Марии-Луизы, которая могла довести до бессилия не 1-го дюжего артиллериста, он сразу делается любовником красавицы княгини Альдобрандини и герцогини де Монтебелло. Поведение юной императрицы сердито осуждает историк Александр Маан. Вот что он строчит: " Будь она Цирцеей или сердитый феей, посланной, чтоб высвободить Европу от поработившего ее тирана и отомстить за погибель Марии-Антуанетты, ничто лучшего она не могла бы выдумать. Играя на его слабых струнах и, в частности, применяя его влечение к красивому полу, и до такого его ослепляющую, что он не подмечает, как какоказалось во власти собственной любимой, Мария-Луиза избрала самый-самый преданный метод превратить Наполеона в развалину. Из-за собственной самоуверенности он час-то попадает впросак. Так, несмотря на последствия, он не может выдержать перед дамой авторитетного и в индивидуальности царского рода. Ей ничто не стоит завоевать его сердечко и, пустив в ход все родное обаяние и даже магию титула, полностью овладевать им, создав ему при этом массу сложностей. Ради нее он мог потерять товарищей и без нищеты еще более озлобить противников. Разнежившись в ее объятиях, он проснется единожды и воскликнет: " Весь мир против меня! ". Меж тем Мария-Луиза, преднамеренно или нет, делала все, чтоб подточить силы правителя. Вернувшись из Голландии в Тюильри, супруги пускались во все тяжелые, только бы зачать преемника. Столько усилий не могли войти даром. И в августе молодая императрица, залившись краской, сказала Наполеону, что " бог услышал их мольбы ". Император даже вскрикнул от веселья, и безотлагательно же занялся назначением лиц, какие обязаны были собрать двор маленького царевича. Семь месяцев во замке царила веселая суета. Люльки, колыбельки, платья, чепчики, туфли, пеленки и игрушки заготавливались в количествах, достаточных для рожениц всех 5 континентов. И вот 19 марта, к вечеру, у Марии-Луизы начались схватки. С этого времени и до тех пор, покуда она не разродилась, во замке совершалось кое-что невероятное. Придворные женщины падали в обморок, доктора колотила боязнь, некто из слуг перевернул горку с посудой, некий гвардеец бросился звонить в большущий колокол Нотр-Дам, а Наполеону безотлагательно понадобилось взять ванну… И до самого утра все было охвачено вихрем безумия. Наступил рассвет. Император все еще находился в ванной, когда к нему вошел бледный и осунувшийся врач Дюбуа. — Ну, что? — спросил Наполеон. Доктор пробормотал кое-что невразумительное. Наполеон с испуга подумал, что Мария-Луиза погибла. Стоя в чем мама родила, он сказал чудовищную фразу: — Ну, что ж, ежели так, ее похоронят! Доктору Дюбуа получилось растолковать ему, что ничто ужасного не вышло, но дело воспринимает суровый кругооборот, и, можетбыть, будетнеобходимо наложить щипцы. Наполеон, возможно, сожалея о вырвавшихся у него словах, произнес на сей раз окончательным тоном: — Спасайте мама! Она родит мне иного малыша! — и прошел к императрице. Но бедняжка так орала, что он выбрал ожидать, когда она разродится, в туалетной комнате. В 8 20 утра душераздирающий крик возвестил, что Мария-Луиза разрешилась от бремени. Наполеон кинулся в ее комнату и как вкопанный застыл на месте. Все столпились кругом роженицы, а римский повелитель, объект стольких переживаний и хлопот, валялся на ковре! При облике правителя мадам Монтескью скоро подняла новорожденного. Спустя два часа, когда во замке еще не улеглось беспокойство, мадам Бланшар, очень польщенная собственной значением, летела на воздушном шаре Военной школы, извещая обитателей городов и сел о большом событии. Жителям французской главногогорода заранее было объявлено, что ежели родится дочь, то станет дан 20 один пушечный выпал, а ежели сын — сто один. — Прим. пер. Рождение римского короля вдохновило сочинителей и исполнителей песен и куплетов. В пылу восторга не все удержались в рамках неплохого тона, и разрешено было услышать, к образцу, такое: Розой новейшей зачарован, Увлечен Наполеон. Он над нею постарался — роза родила бутон. Следующие строчки разговаривали о том, что Наполеону все под силу: И в любви, как и в сраженье, Знает прок Наполеон, Он произнес: " Хочу обладать я мальчика ". И сын рожден. В восхваляющих Наполеона куплетах была такая двусмысленная игривость, что подтверждается в таком четверостишии: Говорят, что малыш прекрасен и мил, Что с приятной ухмылкой пришел в этот мир, Что вылитая мама он с лица, Во всем же прочем подобен на отца. Распевая эти злые песенки, известный французский люд от души забавлялся. Жозефина по указанию Наполеона во все время беременности Марии-Луизы находилась в наваррском замке, около Эвре. Там она и выяснила о рождении римского короля. В тот пир мэр городка давал праздничный ужин в честь св. Жозефа, покровителя Креолки. Праздник был в апогее, когда прогремел салют. После 20 другого пушечного залпа Жозефина повернулась к собственной фрейлине, мадам д'Арбер, и со слезами на очах промолвила: — Сын! Как счастлив обязан быть правитель!.. Ее немногочисленные придворные, в порыве верноподданических эмоций, поторопились поздравить Наполеона, а Жозефина поднялась к себе и написала наиболее приметное из всех дошедших до нас ее писем. " Сир, в потоке поздравлений, который хлынет изо всех уголков Европы, всех городов Франции, от всякого полочка вашей гвардии, не потонет ли слабый глас обычный дамы? Соблаговолите ли вы слушать ту, которая так нередко утешала вас в минутки уныния и врачевала царапины вашего сердца, — слушать вданныймомент, когда единственное ее желание — поделить с вами счастье — корона ваших чаяний? Смею ли я, не будучи более вашей супругой, поздравить вас с рождением сына? Мне было бы приятней, ежели бы собственно вы, а не артиллерийский салют в Эвре, известили меня о рождении римского короля, но я разумею: для вас превыше только муниципальные дела, а втомжедухе та, которая осчастливила вас, воплотив наиболее сокровенные ваши желания. Быть преданней меня нереально, но она сделала для вас еще более, обеспечив благополучие Франции. Конечно, ваша нежность и внимание в первую очередность принадлежат ей, но, быть может, и я, на чью долю выпало быть вблизи с вами в наиболее тяжелые эпохи, заслужила хоть маленькую чуточку любви, которую вы питаете к императрице Марии-Луизе. Смею полагаться, что, поцеловав сына, вы возьметесь за перышко, чтоб поговорить со собственным самым недалёким другом… От вас, и лишь от вас, я воображаю выяснить, здоров ли ваш сын, подобен ли на вас и станет ли мне позволено единожды увидеть его. Иными словами, я жду от вас совершенной доверительности; думаю, моя бескрайняя верность вам, которую я сохраню до конца собственных дней, дает мне преимущество на нее полагать ". В полночь, со особым нарочным, письмо было отправлено в Париж. А чрез день Жозефина получила от Наполеона записочку: " Друг мой, спасибо тебя за письмо. Мальчик родился большой и здравый. Надеюсь, и впредь все станет отлично. У него мои рот и глаза, и сложением он подобен на меня. Уповаю на то, что он исполнит предначертание судьбы ". И для ободрения былей супруги он приписал: " Я всееще чрезвычайно доволен Евгением. Он ни разу не доставил мне никаких огорчений… ". Последние строчки углубленно тронули Жозефину. Она отдала их прочитать мадам д'Арбер со словами: — Император все еще обожает меня. Как симпатично с его стороны, что в письме о собственном сыне он упомянул благородная, какбудто это наш с ним сын… Взволнованная чуткостью Наполеона, она рыдала от счастья в комнате мадам Гаццани, давней любовницы правителя, которую Жозефина приблизила к себе, поручив ее попечению гардеробную. С ней она без стеснения обсуждала многообразные дарования собственного экс-мужа. Долго сидели две дамы и с волнением упоминали, как Наполеон врал их, по очереди укладывая в свою кровать. Какое это было замечательное время! Поплакав, Жозефина отправилась к юному любовнику, Теодору де Тюрпен-Криссэ, который, несчитая повинностей камергера, исполнял и остальные, куда наиболее различные. Двадцатидевятилетнего профессионального живописца императрица приблизила к себе два года обратно, и это послужило косвенной предпосылкой ее развода с Наполеоном. Очаровательная графиня де Кильмансегге, секретный агент правителя, строчит в собственных воспоминаниях: " Я углубленно переживала развод Наполеона с Жозефиной, желая понимала, что без значительной предпосылки правитель никогда бы не отважился на этот шаг. Но Жозефина нарушила супружескую преданность, позабыв о собственном возрасте и царском плюсе. Только некотороеколичество человек знали, что в неимение правителя и, неглядя на искреннюю привязанность к нему Жозефина вступила в секретную ассоциация с самым юным камергером Тюрпен-Криссэ, — вообщем, для нее это было не впервой. Личные враги ее величества не упустили варианта доставить императору подтверждения ее неверности, и, можетбыть, конкретно это помогло ему обуздать родное сердечко " '. После развода Жозефины с Наполеоном молодой магнат следовал за ней по пятам, и, находясь непрерывно вблизи, постоянно готов был на всяком диване или коврике вести успокоительный сеанс, в котором Жозефина чрезвычайно нуждалась. По словам де Буйе, " бывало, что, стоя в дверях с задранным подолом, она умоляла собственного кавалера обслужить ее прямо так — до такого горячая была дама ". В начале 1810 года барон де Мекленбург-Шверин попросил руки Жозефины, и состояние Тюрпен-Криссэ чуток не пошатнулось. Но Жозефина выбрала герцогу пенсию, назначенную ей Наполеоном, и барон отбыл ни с чем. И красавчик Теодор, следуя за собственной женщиной в Мальмезон, в Елисейский дворец, в Наварру, в Женеву, в Шамони, в Экс, три-четыре раза в день честно исполнял нелегкие, но сладостные повинности, возложенные на него. Наполеон, которому был отлично популярен характер Жозефины, в 1811 году за усердную службу пожаловал Тюрпен-Криссэ титул дворянина Империи… В 1816 году возник некоторый памфлет под заглавием " Тайный путеводитель, или Картина характеров наполеоновского двора ", смутивший слабонервных людей. Анонимный создатель, смакуя детали, говорил о визите, который в 1811 году Наполеон нанес Жозефине. " В тот день, — строчит он, — правитель приехал в Мальмезон без эскорта. Жозефина кинулась навстречу ему, но водинмомент остановилась в сильном смущении. — Мне снова захотелось увидеть вас, — обратился к ней Наполеон, — чтоб заявить: муниципальные дела не оттеснили моих сердечных привязанностей. ныне, когда мои династические интересы обеспечены, я не хочет блюсти все эти условности, какие унизительны для меня и не разрешают жить время так, как я хочу. Бывшие супруги сели на софу и предались воспоминаниям. Через некое время Наполеон, смотря на Жозефину влюбленными очами, произнес: — Дорогая, вы никогда не были настолько неплохи! — Ах, что вы, — с печальной ухмылкой ответила Жозефина, — несчастье и одиночество меня не красят… — Нет, вы нравитесь мне все более. Если бы вы не были для меня недоступны… — А ежели бы это было не так? — Тогда бы я пользовался своими правами. — От которых вы пособственнойволе отказались? — Но в моей власти их вернуть. — Я вам этого не позволю! Боже милостивый, а вероисповедание, а обет в брачной справедливости? — Религия, обет? Неужели вы во все это верите? Хорошо, но таккак я был вашим супругом, означает, не могу закончить им быть? — А развод? — Это условность. Впрочем, подождите. Послушаем, что скажут по этому поводу уважаемые теологи. Эй, Рустан, поищите во замке кардинала или епископа и приведите ко мне. Спустя некотороеколичество минут Наполеону доложили, что в приемной ждут епископ де Малин и кардинал Мори. Жозефина вспыхнула и прикрыла руками лицо. — Входите, святые папы, — обратился к ним правитель. — Я пригласил вас, чтоб вы разрешили сомнения, одолевающие мадам. Она считает, что развод лишил меня всех прав на нее. Она говорит об адюльтере, о блуде и бог знает еще о чем, желая доэтого никогда меня не утомляла схожим вздором. Кардинал Мори, потупив взгляд, хранил Безмолвие. Епископ де Малин тайно покосился на скромницу-Жозефину и втомжедухе не проронил ни слова. — Что ж вы молчите, святые папы, — теряя снисхождение вскричал Наполеон. — Уж не очень ли щекотлив вопрос для ваших целомудренных ушей? — Сир, — промолвил монсеньер де Малин, — Святая церковь…. — Я не желаю об этом чуять! Церковь — это я! — В таком случае, — с поклоном отвечал кардинал Мори, — вам и улаживать. Наполеон яростно топнул ногой. — Я требую вашего приговора! Он нужен не мне — я знаю, как поступить, — а мадам, для успокоения ее совести. Прелаты удалились. Но Наполеон обошелся без их приговора и чрез 10 минут, запыхавшись, оченьбыстро получился из гостиной; его расхристанный вид свидетельствовал, что в их мировоззрении он более не нуждался ". Совершенно разумеется, что рассказ этот — порождение самой необузданной выдумки. Ну, разрешено ли доставить, чтоб чувственная Жозефина отказала Наполеону из нравственных суждений, а Наполеон умолял священнослужителей позволить его сексуальные трудности? Ничего аналогичного в реальности, естественно, не было. Однако нашлись историки, какие приняли это на веру и серьезно утверждали, какбудто Наполеон оставался любовником Жозефины после свадьбы на Марии-Луизе… В наши дни делить схожую точку зрения, по наименьшей мерке, пустяково. Но, ежели по воспоминаниям современников, которым нет основания не верить, правитель не поддерживал амурных отношений с былей женой, то это совсем не значит, что он время от времени не посещал ее тайно от Марии-Луизы. В эти короткие свидания Наполеон и Жозефина лаского разговаривали, гуляя по аллеям сада, и даже наиболее строгие моралисты не сочли бы предосудительными их дела. Они упоминали прошедшее с его огорчениями и заботами. Креолка, будучи верна себе, любой раз воспользовалась случаем напомнить ему о собственных денежных затруднениях. Наполеон, поворчав для вида, заявлял традиционно: — Пришлите векселя, я оплачу их из царской казны. Мария-Луиза, несомненно, в конце концов выяснила о секретных посещениях Наполеоном Мальмезона. И она воспылала ревностью. Неужели малая эрцгерцогиня влюбилась действительно в Корсиканца? Она была убеждена в этом, о чем свидетельствует ее письмо, адресованное папе после рождения римского короля. Вот что она писала ему: " Я никогда не представляла себе, что буду так благополучна. После рождения сына моя влюбленность к супругу еще более возросла, и я без слез не могу вспоминать о его нежности ко мне. И ежели доэтого я не обожала его, то сейчас не могла не влюбиться. Я пришлю вам портрет малыша, и вы увидите, как он подобен на собственного отца. Мальчик отлично себя ощущает и проводит цельный день в саду. Интерес правителя к сыну элементарно удивителен. Он перемещает его на руках, играет с ним и единожды, вызвавшись подкармливать его, отдался этому с таковым усердием, что малютка занемог… " Мария-Луиза веровала, что обожает Наполеона; быть вблизи с ним и созидать, какой-никакой он владеет властью, каким авторитетом в сообществе, было для нее огромным удовольствием. Она находила его ласк и appiori ненавидела всех дам, какие могли быть ее гипотетическими соперницами. Поэтому ее чрезвычайно волновало пребывание Жозефины в 4 лье от Парижа. Как это ни парадоксально, но нелюбовь, которую она к нему питала, не пропала бесследно, кроме ее воли принуждая исполнять те или другие поступки. Таким образом, Александр Маан, конкретно изучивший нрав Марии-Луизы, строчит, что " в ней уживались два истока ". " Под действием 1-го она была любящей мамой и супругой; под действием иного — сердитый феей. Эта двойственность приводила к тому, что она сразу делала Наполеона счастливым и подталкивала к смерти; видела в нем ласкового, любящего супруга и красивого отца, и сразу он был для нее олицетворением духа Революции — революции, казнившей ее двоюродную тетку Марию-Антуанетту, замучившей до погибели дофина; он был бесом, который невообразимо унизил ее „дорогого родителя“, пленил папу римского, разорил Священную Римскую империю; вследствии него, свирепого завоевателя, ее отчизну усеяли могилы и огласил плач вдов и сирот ". " Злая фея " отвлекала Наполеона от занятий. Нежная, чувственная, она длительно удерживала его в собственной кровати, ее ласки изнуряли его, ослабляли волю. И вот за какие-нибудь некотороеколичество месяцев суровый властелин решетка перевоплотился в заурядного домоседа, предпочитавшего тепло домашнего источника превратностям боевых походов и ночевкам под открытым небом, а партию в безик — бешеной скачке по полю ругани. Но предоставим снова словечко Александру Маану: " Авторы воспоминаний о том времени все сходятся на том, что Наполеон немало месяцев после женитьбы не занимался муниципальными делами. Прежде деятельный работяга, длинные часы проводивший за письменным столом, он ложился в 10 часов и вставал в два часа ночи, чтоб снова возвратиться к собственным досье и картам. После свадьбы повадки Наполеона коренным образом поменялись; по утрам он продолжительно оставался в кровати и потерял свою феноменальную трудоспособность. Как-то, находясь уже на о. Святой Елены, Наполеон попробовал разъяснить, чем была вызвана эта смена в его виде жизни после свадьбы и отчего он забросил муниципальные дела. Он выгораживал себя тем, что, вступив в новейший брак с юный дамой из благородной семьи, был вправе быстро забыться в ее объятиях, околдованный ее чарами. Но при этом он забывал, что был не обычным смертным, а тюремщиком, державшим в неволе всю Европу, по наименьшей мерке половина которой затаилась и выжидала комфортного момента, чтоб порвать цепи и вырваться на свободу. И малейшее расслабление могло начинать для него фатальным ". Именно это и вышло. Пока он был в плену у собственной юной супруги, от него откололась Испания; Пруссия и Австрия тайком вступили в альянс с Россией, а земля, вверившая себя Бернадоту, кинулась в объятия российского царя… Итак, вследствии лишней чувственности прелестной супруги Наполеон рисковал утратить свою империю.