Товарищи! английские народные баллады НАПИСАНО:
«английские народные баллады» ПОСЛЕДНЕЕ ОБНОВЛЕНИЕ: 1-3-2017 Народные баллады Англии и Шотландии Распространение книжной литературы в средние века не остановило развития народного творчества. Произведения книжной поэзии в значимой ступени оставались еще недоступными широким слоям народа, который удовлетворял свои эстетические требования творением собственной своей поэзии. Традиции народного эпоса еще продолжительно продолжали существовать в среде народа. Большим имуществом поэзии и музыкального творчества отличались втомжедухе обрядовые традиции. Народное творчество было одной из тех основ, на грунте которых развилась и книжная беллетристика. Не лишь стихотворцы средневековья, как Ленгленд и Чосер, но и писатели Возрождения( Шекспир, кпримеру) были почтивсем должны народной поэзии, которая давала им темы и сюжеты и была для них источником, откуда они черпали художественные образы и живую поэтическую стиль. Пятнадцатое столетие было временем особенного расцвета народной поэзии как в Англии, так и в Шотландии. Песня звучала тогда всюду, в селе, в городке, в феодальном замке и сопровождала человека от колыбели и до могилы. Особенно состоятельна песнями была Шотландия, и тут неистощимые сокровища народного песнетворчества сохранялись в движение длительных веков. Песней начинались и песней кончались в Шотландии все публичные и личные дела; песни пела вся государство, сутра, днем, вечером, в минутки работы и отдыха, веселья или горя. На крестинах, свадебных пирушках, при всех радостных сборищах раздавались песни, сопровождаемые звуками волынок. Дороги полны были бродячих музыкантов; состязания " волынщиков " были распространенным развлечением. Нередки были случаи - таковой обычай сохранялся в Шотландии еще в xviii в., - когда землевладельцы приглашали музыкантов в страдные дни труда на поля и огороды, чтоб подбодрить собственных тружеников, и волынщик получал за это свою дробь " натурой ", хлебом или овощами. На лугах горной доли Шотландии слышались одинокие песни косцов. В равнинах низменной доли Щотландии фермеры хоровыми песнями начинали жатву, молотьбу, в зимнюю пору под песни они сучили свою пряжу, ткали, чинили козни. Народные песни имели повсеместное распределение в средние века как в Шотландии, так и в Англии. Последующее формирование буржуазной цивилизации, экспроприация крестьянства, формирование городов и индустрии привели к тому, что в тех районах, где этот процесс вособенности развился, народная поэзия закончила быть. Дольше только она сохранялась в тех долях страны, какие оставались в стороне от капиталистического " прогресса ". Собирание и запись памятников народной поэзии были начаты только в xviii в., т. е. тогда, когда Англия уже в значимой ступени была буржуазной государством. Поэтому популярные нам монументы народной поэзии записаны вбольшейстепени в Северной Англии и Шотландии, т. е. в тех долях страны, какие в меньшей ступени испытали к тому времени воздействие буржуазной цивилизации. Ряд шотландских и британских народных песен, непременно большущий древности, дошел до нас в данных поздних записях. Лучше только сохранились, желая втомжедухе далековато не вполне и по превосходству в поздних текстах, английские и шотландские баллады, элементы особенный вид народной поэзии. Песни рабочие, застольные, боевые и т. д. принадлежали вбольшейстепени к уровню лирических творений устного творчества; баллады же в той форме, которую они получили в Англии и Шотландии уже в xiv-xv вв., являлись творениями эпическими, с разной примесью лирических и драматических частей. Термин " баллада " в использовании к ним усвоен был сравнимо поздно; еще Чосер и его современники употребляют словечко " баллада " в смысле лирического стихотворения французского метрического эталона, но первоначальное смысл термина " баллада " - " плясовая песня ", " песня, сопровождаемая плясками и музыкой " - восходит еще к провансальским трубадурам. Под английскими и шотландскими балладами понимают что-то другое - лирико-эпический или лирико-драматический рассказ, имевший строфическую форму, проектный для пения, которое часто сопровождалось втомжедухе забавой на музыкальных приборах. Отличительным свойством баллады, как творения устной народной поэзии, является неимение в ней каких-то немаловажных признаков личного авторства: баллады передавались в широкой народной массе устным методом из поколения в происхождение. В устной передаче балладный контент неодинраз подвергался творческой переработке, обрастал вариациями. Поэтому, желая любая баллада владеет безызвестного нам создателя, народного солиста, она с течением времени делается как бы творением корпоративного творчества. Книгопечатание не приостановило процесса сотворения новейших баллад, но только внесло в них некие новейшие черты. Баллады появлялись еще на рубеже xvii-xviii в.; одно из крайних исторически засвидетельствованных событий, воспетых в балладе, относится к 1716 г.( Lord derwentwater). В xvi и начале xvii вв. баллады распространялись в народе в летучих листках, в лубочных изданиях, печатанных готическим шрифтом( black letters) с гравюрами на дереве, но они стабильно сохранялись втомжедухе и устной песенной традицией; благодарячему для позднего времени ученые распознают фактически народные баллады( people's ballads), популярные нам в разных редакциях, записанных по устным передачам, уличные баллады( street-ballads), распевавшиеся на базе текста, сделанного отдельными проф исполнителями или популярного из лубочных изданий, и, вконцеконцов, баллады, написанные в копирование народным балладам в умышленно литературных целях( popular ballads). Конечно, таковая классификация баллад условна: первые два указанные типа не постоянно просто разделить. Еще труднее вопрос о происхождении баллад: желая он давно служит предметом оживленных споров исследователей, его в значимой ступени, следует полагать темным и доныне. Нужно мыслить, что раньше xiii в. в Англии баллад еще не было; пробы отдельных экспертов выяснить фрагменты их в неких случаем сохранившихся записях xii-xiv вв. не привели к неоспоримым результатам. Однако, мы владеем свидетельства, что уже в xiv веке существовали " баллады " в прямом значении, этого слова как в Шотландии, так и в Англии. Барбор в собственном " Брюсе " приводит рассказ об одной сражению шотландцев с британцами на том основания, что женщины поют о ней любой день; повидимому, стиль тут идет о хоровых песнях-балладах, сложенных по поводу памятных исторических событий. Другое, еще наиболее принципиальное, распоряжение располагаться в " Видении о Петре Пахаре ", где Леность хвалится тем, что желая она и не чрезвычайно тверда в знании церковных молитв, но зато знает " песни о Робине Гуде и Рандольфе, Графе Честерском ". Это первое упоминание в монументе письменности популярнейшего из героев британских баллад: следственно, баллады о Робине Гуде популярны были в Англии уже в xiv в. Из ряда остальных подобных свидетельств мы заключаем, что во 2-ой половине этого века баллады разных типов и разного происхождения воспользовалась в Англии и Шотландии, значимым распространением; в xv веке формирование данной формы длилось, и она достигла реального расцвета. Происхождение сюжетов баллад чрезвычайно разно: другие имеют своими источниками книжное предание, христианские легенды, творения средневековой письменности, рыцарские романы, даже, в отдельных и редких вариантах, творения древних создателей, усвоенные чрез посредство каких-то средневековых обработок и пересказов; остальные восходят к устному преданию, представляют собой варианты " бродячих " сюжетов, пользовавшихся интернациональным распространением. Третьи " воссоздают какое-либо исторические явление, видоизменяя, стилизуя его поэтому всеобщим условиям песенной традиции. Наиболее увлекательны и свойственны баллады 2-ух крайних типов; они, вообщем, изредка есть в таком условно нами описанном, полностью обособленном друг от друга облике. Песенная стилизация " исторических " баллад часто и содержится в привнесении в них " бродячих " повествовательных мотивов; она обобщает исторические факты, действия и лица на основании готовых повествовательных схем, обычных песенных формул. Многочисленны те случаи, когда, " исторические " в собственной базе баллады не воспринимаются нами как этакие и по нашему незнанию событий, какие они имеют в виду, и по присущим им особенностям освещения данных событий. Для всех баллад, вособенности ранних, свойственна фрагментарность повествования как одно из параметров устной поэзии; тут традиционно отсутствует введение, вводные свойства работающих лиц, какие времяотвремени даже не именуются по именам, отображение или даже упоминание местностей, где проистекает действие; эта фрагментарность идет и далее, распространяется на все повествование в целом; действие ведется как бы скачками, без связывающих объяснений, без постепенности развития и свойства его промежуточных шагов, часто методом разговора. Это придает особенный драматизм повествованию и сразу раскрывает простор для широких и неопределенных способностей лирического восприятия и истолкования рассказа слушателями. Многие стилистические приемы баллады, роднят ее с иными жанрами народной поэзии - неизменные эпитеты, традиционные поэтические формулы, образы, сопоставления, эпические возобновления и, вконцеконцов, припев( refrain, burden), то потерявший родное первоначальное смысл и сохранивший только музыкальный, кристально голосовой нрав, то подчеркивающий и лирически осмысляющий действие и варьирующийся в зависимости, от содержания отдельных строф. Значительная группа баллад перемещает, по превосходству, эпический нрав. Таковы, доэтого только, ранние " исторические " баллады в своем значении. Они рисуют борьбы меж шотландцами и британцами, смелые подвиги отваги и мужества в борьбе за собственную и национальную свободу. Особую группу данных баллад сочиняют " порубежные "( border) баллады, сложившиеся в пограничной полосе меж Англией и Шотландией в эру вособенности частых столкновений меж данными странами. Некоторые баллады имеютвсешансы быть датированы достаточно буквально, так как они, возможно, сложились скоро после событий о которых рассказывает. Древнейшие действия, какие в них воспеты, водят нас в xiv столетие. Такова, кпримеру, баллада о сражению при Дерхеме( durham field), где рассказывается о том, как повелитель Давид шотландский захотел пользоваться неимением британского короля воевавшего во Франции, и завоевать Англию; он собирает армия, ведет его в английские пределы. Происходит кровопролитная бой при Дерхеме( 1346 г.); шотландцы разбиты, повелитель их попадает в плен; его везут в Лондон, и тут он сталкивается не лишь с английским владыкой Эдуардом, но и с владыкой французским, плененным Черным Принцем и втомжедухе привезенным в Лондон: по представлению слагателей баллады, бой при Кресси( смешанная тут с боем при Пуатье) во Франции и при Дерхеме в северной Англии произошла в один и тот же день. Тенденция данной " военной " баллады выдает ее английское возникновение. К некотороеколичество наиболее позднему времени относится баллада о сражению при Оттерберне( otterburn), имевшей пространство в 1388 г. Эта баллада владеет другую окраску. Шотландцы во голове с Дугласом разоряют английские области. В схватке с английским отрядом, которым командует Перси, Дуглас захватывает его знамя; Перси клянется возвратить его; решительная бой меж ними проистекает при Оттерберне. Дуглас сражен, но победа все же остается за шотландцами, так как Перси попадает в плен. " Охота у Чивиотских холмов "( the hunting of cheviot, в позднейшей редакции " chevy chase ") втомжедухе рисует стычка мужественного шотландского глава Дугласа и британского лорда Перси Нортумберлендского в спорной пограничной полосе у диких Чивиотских гор. Захотел смелый Перси поохотиться в Чивиотских лесах, во владениях Дугласа шотландского. Но не пожелал предположить его смелый Дуглас, Он появился во голове собственной дружины на белоснежном коне, и начался ужасный бой, длившийся до захода солнца. Пал Дуглас, и жаль стало Перси сраженного неприятеля. Но и он не избежал собственной судьбы; увидел его, стоящего в горестном сомнение, шотландский рыцарь, безбоязненно перескочил на собственном коне через ряд британских стрелков и поразил Перси копьем. Пришло весть в Эдинбург к шотландскому королю, что граф Дуглас убит. " Тяжелые анонсы, - произнес повелитель, - Нет более у шотландцев таковых военачальников, как он ". Пришло и в Лондон британскому королю весть, что граф Перси убит на Чивиотских холмах. " Да станет с ним бог, - произнес он. - Лучше Перси никого не станет, но я размышляю, что в моем царстве отыщется еще 500 таковых, как он ". И повелитель снарядил свои дружины, стал во голове их и отомстил шотландцам за погибель Перси. Впрочем, конец варьируется, и баллада только в наиболее поздних редакциях владеет английскую патриотическую окраску. Филипп Сидней упоминает " старую песню " о Перси и Дугласе в собственной " Защите поэзии "( 1581 г.) и произносит, что она " тревожит его сердечко посильнее звуков военный трубы ". Вероятно, и Шекспир знал эту балладу, как это разрешено закончить из намеков в 1-й доли " Генриха iv "( акт v, 4), а современники Бена Джонсона с его слов записали мнение, что какбудто бы " за одну эту балладу он готов был бы дать все им написанное ". Аддисон в " Зрителе "( 1711 г.) дал детальный опасный разбор " Охоты у Чивиотских холмов ". Следы воздействия данной баллады в британской литературе очень обильны; их выяснят в ряде творений от макферсоновского " Оссиана " до поэм и романов В. Скотта. Любопытно, что эта баллада одной из первых стала популярна и за пределами Британии; Клапшток еще в 1749 г. сложил в копирование ей " Военную песню "( kriegslied, zur nachahmung des alten liedes von der chevy-chase-jagd), а перевод ее, изготовленный Гердером( 1779 г.), совсем утвердил ее известность и в Германии. Наряду с " Охотой у Чивиотских холмов " в xiv-xv вв. популярны были и остальные " порубежные " баллады; большаячасть из них приуроченок тем же кровавым набегам, сражениям, борьбе и перемещает настолько же эпический нрав. Такова, кпримеру, баллада о сражению при Гарло( the battle of harlaw). Вальтер Скотт в собственном сборнике порубежных баллад( minstrelsy of the scottish border, 1802-1803 гг.) собрал из данных баллад все, что еще было можетбыть в его время, записывая их из народных уст и черпая из старых рукописей. Введение к данной книжке осталось одной из самых честных и красноречивых черт пограничных отношений шотландцев и британцев в движение веков, Большинство остальных " исторических " баллад владеет в виду действия xv века, англо-французские борьбы, феодальные распри британских баронов и т. д. Все эти действия подверглись в балладах идеализации, эпическим обобщениям, действию обычного песенного предания. К неким из них прикрепились бродячие эпические мотивы, некие подверглись, быть может, даже книжным действиям. В балладе " Завоевание Франции владыкой Генрихом v "( king henry the fifth's conquest of france), кпримеру, сталкивается мотив, узнаваемый втомжедухе из легенд об Александре Македонском: французский повелитель не направляет, интереса на опасности Генриха и, чтоб язвительно выделить его юность и неопытность в поединках, отправляет ему вместо дани, три мяча; совсем то же рассказывается в псевдокаллисфеновой " Александрии " о короле Дарии, который отправляет Александру совместно с подходящим издевательским посланием некотороеколичество ребяческих игрушек. Шотландские " исторические " баллады дошли до нас в наименее поврежденном облике, чем английские, но и они предоставляют нам обобщенное понятие о лицах, событиях, покоряют повествование традиционной эпической обработке. В шотландских балладах разрешено явственно распознать звенья, связующие фактически " исторические " баллады, какие рассказывают о долгих войнах меж 2-мя народами, с балладами наиболее узкого исторического предания, рассказывающими о феодальной злобе, о родовых, семейных трагедиях. Примером таковой баллады переходного типа может работать баллада " Сэр Патрик Спенс "( sir patrick spens). Повидимому, в базе ее лежит исторический факт - отправка шотландского посольства в посторонние края с целью сватовства к иностранной принцессе. Устная песенная традиция стерла в данной балладе практически все черты местностей, эры, обобщила и работающих лиц; тем светлее выступила на первый чин катастрофа вассальной справедливости как главная содержание творения. Сэр Патрик Спенс - " из всех моряков самый-самый наилучший морячок ". В бурю и зимнюю стужу отплывает он от близкий земли, поэтому что так повелел повелитель: Тому, кто произнес обо мне королю, Меня, ведать, было не жалко. В такое время дерзнуть Пуститься в морскую даль! Но бури, и ветры, и снег, и град, Не встанут нам на пути; Короля норвежского дочь сюда Поручено нам привезти. Корабль гибнет в бурю на обратном пути: Сломался якорь, и мачты все Треснули вмиг напополам, И ветр влажным бичом хлестал Корабль по его бокам. Напрасно дрались они со стихией; она одолела: Немало сынов шотландских дворян, Увы, не возвратилось домой... Из всех британских баллад большей популярностью в движение почтивсех веков воспользовались баллады о Робине Гуде. Робин Гуд со собственной дружиной злых людей, " отверженный "( outlaw) и неприятель феодалов, но друг и адвокат бедняков, вдов и сирот, рано сделался обожаемым народным богатырем. Он воспет в огромном численности баллад элементов один из важных циклов, который на ранних ступенях развития подвергся разного рода попыткам сцепления, склады, контаминации в одно эпическое единое и оказал сильнейшее воздействие на формирование обрядовых, театрализованных игр. До нас дошло немало свидетельств, облегчающих анализ данных баллад и их датировку. Робина Гуда именует, кпримеру, шотландская хроника Эндрью Уинтоуна( возле 1420 г.). Около 1450 г. Вальтер Боуэр( Воwer), делая добавления к хронике абердинского каноника Фордуна( fordun, scotinchronicon, 1387 г.), под датой 1266 г. заносит весть, что " меж людьми, лишенными принадлежности, был тогда известен разбойник Роберт Гуд( sicarius robertus hode), которого люд обожает выдвигать богатырем собственных игр и театральных представлений и деяния которого, воспеваемая странствующими певцами, занимает британцев наиболее остальных историй ". Далее, тот же летописец свидетельствует, что Робин Гуд прятался в глухом бору со собственной стаей. Не наименее принципиальным следует признать аттестат латинской " Истории Великобритании "( historia majoris britanniae tam angliae quam scotiae, 1521 г.) Джона Мэйра, который относит жизнь Роберта Гуда( robertus hudus anglus) и его ближайшего друга и товарища " Маленького Джона "( parvus joannes; в балладах little john) ко времени Ричарда Львиное Сердце и произносит о том, что Робин Гуд стоял во голове сотки свободных стрелков, справиться с которыми были бессильны правительственные отряды. По его словам, Робин Гуд со своею стаей грабил лишь состоятельных, миловал и награждал бедняков, не делал нималейшего зла дамам; действия и похождения этого человека " вся Англия воспевает в собственных песнях ". Во 2-ой половине xvi и начале xvii вв. мы владеем еще более указаний на широкую известность Робина Гуда как балладного богатыря; в той или другой форме его упоминают, на него ссылаются или приводят отрывки из песен о нем хронисты данной эры, стихотворцы, драматурги( Шекспир, Ф. Сидней, Бен Джонсон, Драйтон, Уорнер, Кэмден, Стау и т. д.). К этому времени балладный цикл о Робине Гуде, разумеется, сложился уже полностью. Другая группа свидетельств произносит о том, что уже в конце xv в. Робин Гуд сделался одной из необходимейших фигур весенних обычаев, богатырем британских майских празднеств с плясками и песнями, во время которых была обширно распространена драматизация отдельных эпизодов его совершенной приключении жизни. Об этом свидетельствует, кпримеру, один акт, относящийся к 1516 г. Там рассказывается, как в день майских игр этого года повелитель Генрих viii на прогулке повстречал массу в двести йоменов, одетых в зеленые одежды, которыми предводительствовал человек, назвавшийся Робином Гудом; они стреляли в мишень и пригласили короля полюбоваться их художеством; ворачиваясь в Лондон, повелитель повстречал и тележку, на которой восседала " царица мая ". К одному из ранних изданий свода баллад о Робине Гуде( " А mery geste of robin hood ", изд. W. Copland, возле 1548-1550 гг.) прибавлена драматическая перемена баллады о Робине Гуде и монахе с отметкой, что эта перемена " очень пригодна для представления в майских играх ". В половине xvi в. в неких местностях Англии культ Робина Гуда привел к посвящению ему особого торжественного дня; так, епископ Латимер( 1547-1553 гг.) с огромным восстанием ведает, что единожды, объезжая свою епархию, он собрался была произнести проповедь в одном небольшом городе около Лондона, но по прибытии туда отыскал храм запертой; оказалось, что все горожане торжествовали " день Робина Гуда ". " Театрализация " баллад о Робине Гуде была чрезвычайно распространена уже в конце xv века; отрывок драматической отделки баллады о Робине Гуде и Гае Гисборне( robin hood and sir guy of gisborne) дошел до нас в рукописи, написанной возле 1475 г. Джон Пастон в письме от 16 апреля 1473 г. упоминает об одном из собственных служащих, которого он в движение 3-х лет удерживал меж иным и поэтому, что тот отлично " играл святого Георгия, Робина Гуда и Ноттингемского шерифа ". Балладный цикл о Робине Гуде в том облике, в каком он дошел до нас, представлен 4-мя десятками отдельных баллад, рассказывающих о разных приключениях богатыря и его друзей. Наряду с данными балладами разного смысла, сохраненными устным преданием и записанными в различное время, мы располагаем втомжедухе несколькими сравнительно ранними сводами ряда баллад в одно сюжетное единое. Наиболее принципиальным из них является " Малая песнь о действиях Робина Гуда "( lyttel geste of robin hode, напечатано возле 1510 г.); есть и наиболее широкий эксперимент сюжетного соединения баллад предоставленного цикла( a geste of robyn hode), втомжедухе напечатанный уже в начале xvi в. и состоящий из восьми разделов( fyttes), обнимающий в общей трудности 456 четверостиший. Подобные своды увлекательны как образцы совершавшегося, повидимому, уже во 2-ой половине xv века перевоплощения предоставленного цикла баллад в целое эпическое творение; но к истоку xvi в. этот процесс еще не кончился, так как наравне с " geste " мы владеем втомжедухе наиболее ранние редакции составивших их баллад. Датировка отдельных баллад, значимая для раскрытия эволюции только цикла в целом, представляется чрезвычайно затруднительной; большаячасть сохранившихся баллад не ветше xiv-xv века. Это и создало особенные трудности при решении трудности генезиса данных баллад и вызвало к жизни ряд противоречивых теорий. Долгое время Робин Гуд числился историческим лицом. Так уже ранний исследователь баллад этого цикла Джозеф Ритсон( см. его книжку: robin hood " a collection of all the ancient poems songs and ballads now extant relative to that celebrated englist outlaw, to which are prefixed historical anecdotes of his life " 1795, 2 изд., 1832 г.) указал на исторический макет балладного Робина Гуда в лице Роберта Фитцуда( robert fitzood) жившего в царствование Генриха ii. Жизнь этого " Робина Гуда " как поведал ее Ритсон, основана по превосходству на балладах, а не на исторических свидетельствах, и " аристократизирует " известного богатыря, навязывая ему противоречащее его облику знатное возникновение. По Ритсону, исторический Робин Гуд вынужден был удалиться в изгнание, наделав очень немало долгов, какие он не был в состоянии уплатить. Он бегал в лес и вел там привольную и жизнерадостную жизнь. В первой половине xix в. большим признанием воспользовалась догадка, по которой макет этого балладного удальца был любым главарем свободной лесной дружины англо-саксонских стрелков, упрямо боровшихся против нормандских завоевателей. Такую точку зрения на Робина Гуда усвоил, кпримеру, Вальтер Скотт, введя в собственный роман " Айвенго " отделку ряда эпизодов из его знаменитой балладной летописи. Красноречивым защитником данной теории был и французский историк Огюстен Тьерри( создатель " Истории покорения Англии нормандцами ", 1830 г. и особой работы о Робине Гуде, 1832 г.). По его понятию, Робин Гуд терпетьнеможет и преследует состоятельных баронов не из ощущения корыстолюбия или зависти, но поэтому, что они являются ворами англо-саксонского блага, пришельцами и ворами. Более поздние ученые пытались отыскать макет Робина Гуда то посреди современников Ричарда Львиное Сердце, то относили его к эре Генриха iii( 1216-1272 гг.) или Эдуарда i( 1272-1307 гг.) и видели в нем или 1-го из последователей Симона де Монфора, или отожествляли его с графом Ланкастерским, главарем феодального заговора 1322 г. Наконец, пробовали привести подтверждения, какбудто бы балладный герой тождествен с некоторым " Робертом Гудом ", упоминаемым в документах 1-го векфильдского поместья xiv в., или даже с лакеем Эдуарда ii, носившим то же имя. Все эти пробы не привели ни к каким результатам. Историческое наличие Робина Гуда не может быть подтверждено и в настоящее время ставится под колебание. Все эти вопросы стают наиболее светлыми, ежели улаживать их, все время имея в виду ту социальную среду, в которой баллады появлялись и получали родное распределение. Вальтер Боуэр еще в xv в. не случаем, естественно, отметил, что Робин Гуд был известен " меж людьми, лишенными принадлежности ". Существенно благодарячему, что в большинстве баллад, и во каждом случае во всех более ранних, Робин Гуд является свободным крестьянином, " йоменом " и что дружина его втомжедухе состоит, основным образом, из представителей соц " низов ", фермеров и скудных ремесленников. Разработка только балладного цикла о нем, повидимому, началась или сделалась вособенности напряженной во 2-ой половине xiv в. Во почтивсех балладах разрешено выяснить черты конкретно этого времени - антифеодальные настроения крестьянской массы, острую нелюбовь к верховным церковным властям, провинциальной администрации и т. д. Социально-историческая амуниция xv века, с ее продолжающимися вспышками крестьянских восстаний, феодальными войнами, растущими военными налогами и т. д. содействует предстоящему развитию тех же преданий, совсем кристаллизует их, заканчивает процесс эпической идеализации главного работающего лица. В xvi в. появляются пробы соединить и зафиксировать некие баллады в целом сюжетном своде, рассказав всю жизнь Робина Гуда и дополнив, повествование новыми эпизодами, важными для последовательности и законченности изложения. Именно в этот крайний период развития цикла возникают в нем новейшие баллады: о погибели Робина Гуда, о охране его " королевой Катериной "( супругой Генриха viii); появляются первые пробы изготовить его внуком глава или вообщем знатным лицом; возможно, в это же время в цикл вводится амурная идиллия, Робин Гуд и красивая Мэриен, - сначало к нем отсутствовавшая. Здесь можетбыть допустить уже и книжное действие: указывали на " Игру Робена и Марион " Адама де ла Галь( xiii в.) и на пасторали Возрождения. На ранних шагах собственного развития баллады о Робине Гуде не давали связного рассказа о его жизни; они повествовали только об отдельных его авантюрах. Большое пространство в них занимали доэтого только рассказы о формировании его дружины. Многие баллады основаны на несложной сюжетной схеме: какой-либо ремесленник, кпримеру, кожевник, котельщик, горшечник или лесничий, по повелению короля, шерифа или по личному побуждению, пробует завладеть Робина Гуда как стоящего " вне закона "( outlaw), бьется с ним, но, испытав его силу и смелость, пособственнойволе присоединяется к его дружине. Так наступает знакомство и дружба Робина с самым преданным из его друзей и помощников - " Маленьким Джоном "( little john), удальцом и силачом, прозвание которого, " небольшой ", " миниатюрный ", является ироническим, так как он 7 футов ростом. Лихой схваткой наступает дружба Робина Гуда с расстригой-монахом, братом Туком( tuck), который не снимает рясы, даже вступив в дружину удальцов, и не употребляет в сражениях с врагами иного орудия, несчитая собственной увесистой дубины. Баллады именуют и остальных членов дружины( scathlocke, mutch и др.), свободно и забавно живущих в Шервудском бору. Их сводит общественная нелюбовь к феодалам и всем притеснителям народа. Монах-предатель, скряга-аббат, неправедный богатей-епископ - таковы образы из клерикальной среды в данных балладах; не наименее отрицательными чертами характеризованы чиновники, арбитра. Ноттингемский шериф, кпримеру, представлен в виде повального притеснителя и самоуправца; Робин Гуд глумится над ним и преследует его как собственного главного неприятеля. Великодушный, щедрый, Бравый гонитель каждой неправды, Робин Гуд подает руку поддержке всем, кто в ней нуждается; он неутомим, ловок, мастерски ускользает из всех ловушек, какие его подстерегают, убегает от каждой погони, может выпутаться из хотькакой беды и отлично отомстить собственным противникам. Но к королю он предохраняет совершенную почтительность. Одна из баллад ведает; как повелитель, наслышавшись о Робине Гуде, отправился в Ноттингем, чтоб самому посмотреть на него, да кстати, и изловить. Проезжая чрез один из собственных парков, повелитель направляет интерес, что нет в нем никакой дичи; сообразив, что это дело рук Робина, он надевается аббатом, а рыцарей собственных одевает в монашеские рясы и отправляется в лес на свидание с главарём. Мнимого аббата с его монахами безотлагательно же ловят и приводят к Робину; тот просит с него дани, но, услышав о том, что аббат привез ему привет от короля и приглашение приехать в Ноттингем, Робин молитвенно преклоняет колена: " Никого не обожаю я так, как моего короля ". Робин угощает мнимого аббата, сам прислуживая ему за столом, и для утехи посетителя устраивает соревнование в перестрелке; по обычаю, Робин награждает стрелков за любой просчет мощным ударом по затылку; когда же он сам промахнулся, то аббат так полезно стукнул его, что Робин безотлагательно же признал в нем короля. Король прощает Робина с тем условием, чтоб он отправился с ним ко двору. Но придворная жизнь быстро наскучила Робину, и его снова потянуло в бора, в родное приволье. Отпросившись в Бернисдейль, Робин возникает в бору, кличет свою дружину и снова счастливо проживает тут " под лесной кровлей ". Идиллическое отображение жизни Робина Гуда в почаще зеленого бора занимает, вообщем разговаривая, немало места в балладах. Эта лесная идиллия продолжительно воплощала мечты народа, являясь в Англии подлинной утопией. " Они живут так, как в старину Робин Гуд британский, - произносит о герцоге Шарль в " Как вам это понравится "( акт i, 1, вирши 122-125) Шекспира, - и время проводят они легкомысленно, как случалось в золотом веке ". История Робина Гуда оставила видимый отпечаток в вселенской художественной литературе. В Англии современники Шекспира: Роберт Грин, Мондей и Четль обработали балладные мотивы в собственных драматических творениях. В российской литературе эти баллады популярны с 30-х годов xix в.; некие из них есть в российских переводах Н. Гумилева, В. Рождественского и др. Их отдельное издание( 1919 г.) снабдил собственным вступлением А. М. Горький, любивший образ Робина Гуда и в связи с ним говоривший о героике народной борьбы за свободу. В одной из собственных статей( " О том, как я обучался строчить ", 1928 г.). Горький говорил, какое волнующее и бодрящее воспоминание изготовляла на него в детстве драма Роберта Грина " Векфильдский сельный охранник " с ее эпизодами о Робине Гуде, в " толстой книжке с оторванным истоком ". - " Я стал декламировать ее и ничто не сообразил, несчитая рассказа на одной страничке о короле, который внеспредложение обычному стрелку сословие аристократа, на что бронебойщик ответил королю стихами... Я списал томные эти вирши в тетрадь, и они служили мне чем-то вроде посоха страннику, а может быть и щитом, который оберегал меня от соблазнов и скверненьких поучений горожан... Вероятно, в жизни почтивсех юношей видятся слова, какие заполняют молодое фантазия двигающей силой, как нефтяной ветр заполняет парус... Лет чрез 10 я узнал, что эти вирши из комедии о радостном стрелке Джордже Грине и о Робин Гуде, написанной в xvi в. предком Шекспиpa - Робертом Грин. Очень обрадовался, спросив это, и еще более полюбил литературу, издревле преданного друга и ассистента людям в их тяжелой жизни... " Не наименее важную группу сочиняют баллады лирико-драматического нрава. Главные темы их - влюбленность и нелюбовь в рамках семейных или родовых отношений, катастрофа злобы или стихийной, всепоглощающей влечения. Большинство их владеет зловещий спектр и заканчивается фатальным финалом. Драматизм ситуации и разговоров, лирическая возбужденность добиваются тут огромного напряжения. Чувства мести, ревности и любви бушуют в сердцах работающих лиц; кровь льется потоками; безумства, правонарушения, убийства настолько же часты, как и лирические подъемы наибольшей, практическиполностью захватывающей любви. В ряде баллад данной группы сталкивается втомжедухе фантастический вещество; фантастика народных легенд и суеверий вплетается в повествование о будничной жизни как бы для такого, чтоб увеличить ее лирическое и наивное понимание. В неких шотландских балладах данной группы мы слышим еще отклики государственной злобы к британцам, отзвуки разбойничьих набегов, зрим зарево пожаров, зажженных вражеской рукою, испепеляющих замки феодалов и хижины поселян, кровавые схватки боевых отрядов; но они сочиняют тут только фон для рассказа о личных, собственных трагедиях, и кристально человечные дела интересуют слагателей данных баллад более, чем исторические действия. Нередко, но, перед нами повествования не о борьбе с чужеземцами, но о " клановой " злобе шотландских родов. В одной из баллад( edom o'gordon) рассказывается, как 50 вооруженных всадников возникают перед замком, где проживает мама со своими тремя детьми. Всадники требуют пустить их; хозяйка замка отказывается; тогда О'Гордон приказывает поджечь замок. Бушует огонь в вышке, где располагаться несчастная мама; задыхаются ее детки; в муке одна из девочек молит мама завернуть ее в покрывало и выпустить вдоль стенки, на землю; мама торопится сделать это, но малыш погибает, пронзенный острым копьем О'Гордона. Пламя истребляет замок; обладатель его выяснит о горе, настигает дружину О'Гордона, убивает всех, ворачивается к дымящемуся пепелищу и отбирает себя жизни. В иной шотландской балладе( the fire of frendraught) отряд рыцарей приобретает приют в замке после неправильного примирения с его владельцем, затаившие месть в собственном сердечко; ночкой предают пламени башню, где отдыхают рыцари. В балладах дамы не уступают мужчинам в эмоциях нелюбви, злобы или мести; баллады рисуют злобную мама мачеху, супругу, любовницу, бешеных от зависти, ревности уныния. В одной из древнейших баллад " Эдвард "( edrward) мама выступает в роли подстрекательницы убийства. Написанная в форме разговора меж мамой и сыном, совершившим ее наущению отцеубийство, эта баллада различается огромным драматизмом. Она была переведена на российский язык А. К. Толстым( 1873 г.). В остальных балладах беспощадная мама отравляет личного сына, поэтому что он женился против ее воли( prince robert); мачеха дает яд собственной падчерице( lady isabel); супруга убивает оскорбившего ее супруга( the lorde of waristoun). Но ключевой катастрофической силой, которая практически постоянно приводит к катастрофе, является влюбленность. В неких стародавних балладах часто сталкивается мотив намеренного или бессознательного кровосмешения, - быть может, отголосок старых песенных сюжетов эры древнейших родовых отношений. В балладе " Ножны и нож "( sheath and knife) дочь короля делается беременной от собственного брата; она привлекает его в лес, просит выстрелить из кривизна и, когда он услышит ее вопль, захоронить там, куда свалится стрела; он слышит вопль, стреляет, копает могилу и хоронит ее совместно с ребенком. Дома его узнают, почему он так печален; он даетответ, что растерял ножны и нож. Сходны баллада о леди Джен( the king's dochter lady jean) и " Лизи Вен "( lizie wan), разрабатывающие тему фатальной, неминуемой смерти за греховную кровосмесительную ассоциация. Но в большинстве баллад трагедия является следствием сердитый воли родных. Отец или братья стают мстителями за поруганную честь женщины. Отец шотландец сжигает на костре свою дочь, когда она сделалась мамой от неприятеля англичанина( lady maisry). Любящие несутся на конях; отец и братья гонятся за ними, настигают, недолга их битва: " Мечи были вынуты из ножен. Они кинулись в битву. Красной и розовой была та кровь, что лилась на откос, усеянный лилиями "( katherine janfarie). Иногда празднует возлюбленный, оставляющий братьев простертыми на земле( erlinton). Но почаще только дерущихся ожидает общественная смерть: таков содержание известной баллады " Трагедия Дугласов "( the douglas tragedy). В неких балладах сердитый губительницей любящей четы является мама; она отгоняет из дому скудную Энни, которая в холодную ночь с ребенком на руках зря стучится в двери собственного трогательного( the lass of loch royan). Часты в балладах катастрофы ревности. Два брата, обожающие одну даму, убивают друг друга на бое( lord ingram and child vyet); бешеные, тоскующие дамы кидаются на изменников с кинжалами и убивают их( lord william); та же участь ожидает их соперниц( sweet william and fair annie); в популярной балладе, имеющей оченьмного параллелей в общеевропейском фольклоре, в том числе и российском, - сестра топит сестру; тело погибшей женщины обретают у мельницы; три золотых волоска утопленницы странствующий певец натягивает вместо струн на свою арфу, и сами они под его рукою говорят на пиру о горькой участи женщины и о правонарушении ее сестры( the twa sisters). Бушует горячность и в родительских сердцах; отец рубит голову сыну, приняв его за любовника супруги( child maurice). Но еще посильнее ревности эмоция стихийной, бесконечной любви, которая доставляет не лишь безграничное несчастье, но и наибольшее счастье. В балладе " Чайльд Уотерс "( child waters), - той самой, на которую Байрон ссылается в вступлении к " Чайльд Гарольду ", - Эллен следует за собственным любимым в качестве пажа, переносит все тяжести похода, стережет и чистит его коня, готова взять даже его новейшую любовницу и стелить ей кровать; ночкой, в конюшне, в ужасных пытках, покинутая и осмеянная, она рождает младенца, и тогда лишь ее влюбленность приобретает заслугу: Уотерс женится на ней. Если же судьба преследует любящих до конца их жизни, то они объединяются за гробом; эмблемой данной любви, которая не знает преград и в самой погибели, делается роза, шиповник или остальные цветочки, возрастающие на их могилах и сплетающиеся своими отраслями. У церкви Сент-Мэри подружка лежит. С ней вблизи несчастный возлюбленный. Над нею пунцовая роза цветет, Над ним - благоуханный шиповник. Кусты разрослись и отраслями сплелись, И в мае цветут они оба. И шепчут они, что лежат в их тени Два друга, любивших до гроба. Мертвецы встают из могил, чтоб вкусить собственных невест или матерей( fair margaret and sweet william, the wife of ushers well). Школяр Саундерс( clerk saunders), убитый братьями его любимой Маргарет, является к ней, чтоб она освободила его от клятвы. Маргарет следует за ним в могилу, но дух его теряется при главном клике петуха. Тот же содержание - в балладе " Призрак трогательного Вильяма "( sweet william's ghost): Мое дыханье тяжко, И горек хладный рот. Кого губами я коснусь, Тот дня не проживет. Он получился в дверь, - она за ним, Идут по склонам гор, Вот наблюдают храм в стороне, Кругом - зеленый двор. Но внезапно разверзлась перед ним Земля у самых ног, И опять Вилли юный В свою могилу лег. Это содержание " Леноры " Бюргера, которая обойдет в родное время, в романтическую пору, литературу всей Европы. Именно дивные баллады привлекут к себе интерес европейских романтиков, в том числе и британских( Кольридж, Саути, Скотт), какие выдвинут их на первый чин; посреди только балладного наследия; но в пору расцвета балладного творчества сказочные, дивные баллады не занимают настолько необыкновенного места, и фантастика их не перемещает зловещего оттиска. Баллады, родные к творениям британской или шотландской литературы xiv-xv вв., не непременно выбирают книжные источники. Слагатели баллад могли чуять почтивсе и при дворах феодальных замков и во время походов в отрядах феодальных владетелей. Так, им могли начинать популярными, предания о короле Артуре, о Горне и Рименгильде об Альдингаре и сэре Лайонеле, пересказанные в ряде баллад. Эти баллады представляют историко-литературный любопытно художественное смысл их ничтожно в сопоставлении с главными балладными циклами. Из всей средневековой британской литературы конкретно баллады оказали более существенное действие на литературу новейшего времени. Возрождение энтузиазма к народной балладе в предромантической литературе 2-ой пятидесятипроцентов xviii в. навечно определило формирование британской поэзии. Особенно значимым в этом значении было воздействие собрания стародавних британских баллад, опубликованных Перси( thomas percy, reliques of ancient english poetry, 1765 г.). Целая полоска британской поэзии xix в, - от романтиков Кольриджа, Саути, Вальтера Скотта чрез Теннисона и прерафаэлитов до Оскара Уайльда и Киплинга - испытала сильнейшее творческое действие народной баллады. В конце xix в., в итоге долгого собирания письменных записей и устных источников, проф. Лайльдом( rj. Child) был издан целый свод британских и шотландских баллад во всех узнаваемых вариантах( the english and scottish popular ballads, 10 томов, 1882-1898 гг.). В российской поэзии xix в., начиная с Жуковского, балладная струя зарождается под воздействием британских романтиков и косвенным образом - британской народной баллады. Из российских стихотворцев английские и шотландские баллады переводили А. кукушкин, А. К. Толстой, Н. Гумилев, С. Маршак, В. Рождественский, О. Румер и др. Источник: Сохранить английские народные баллады , символический рассказ, обычно неизвестного происхождения и по крайней мере отчасти традиционный, который якобы связывает фактические события и особенно связан с религиозными убеждениями. Он отличается от символического поведения (культового, ритуального) и символических мест или объектов (храмов, икон). английские народные балладыы - это конкретные рассказы о богах или сверхчеловеческих существах, участвующих в чрезвычайных событиях или обстоятельствах за время, которое неуточнено, но которое понимается как существующее помимо обычного человеческого опыта. Термин « мифология» означает изучение мифа и тела мифов, принадлежащих к определенной религиозной традиции. Этот фильм 1973 года, выпущенный Encyclopædia Britannica Educational Corporation, исследует греческий миф как первобытную фантастику, как скрытую историю, и как результат доисторического ритуала. английские народные балладыологическая фигура, возможно, Диониса, верховая езда на пантере, эллинистическая эмблема опус-тесселлату из Дома масок в Делосе, Греция, 2-го века. Этот фильм 1973 года, выпущенный Encyclopædia Britannica Educational Corporation, исследует греческий ... Encyclopædia Britannica, Inc. английские народные балладыологическая фигура, возможно, Диониса, верховая езда на пантере, эллинистическая эмблема осессела ... Димитри Пападимос Как со всеми религиозными Символизм , есть ... (100 из 24 735 слов) года.