#Кто такие гейши? История происхождения гейш А Искусство гейши – это целая дисциплина, учить которую женщины обязаны на протяжении всей собственной жизни. А начиналось такое обучение с раннего детства. Большинство людей подразумевают, что гейша и представительница древнейшей профессии в мире – это одно и то же. На самом деле такое мировоззрение неверно. Кто такие гейши? Фото данных женщин показывают нам хрупких японских красавиц с фарфоровым личиком( истина, это награда быстрее визажиста, ежели природы). Ниже мы познакомимся с некими чертами данной необыкновенной профессии. Но для такого, чтоб взятьвтолк и, можетбыть, отгадать все тайны гейш, нужно ведать историю их происхождения. Кто такие гейши? Дословный перевод слова " гейша " – " человек художества ". И это предложение неподалеку от правды. Дело в том, что реальная гейша обязана мочь играться на музыкальных приборах, напевать, отлично плясать, а втомжедухе жить чайную церемонию. А таккак это не так элементарно. Традиционная церемониал подключает в себя оченьмного подробностей, забрасывать о которых невозможно. Ну и, непременно, гейша обязана владеть художеством соблазнения. При этом степень мастерства обязан быть так высочайшим, чтоб мужчина сам не увидел, как очаровался собственной спутницей. И естественно же, он не обязан подозревать, что приятная женщина только только исполняет свою работу. Для мужчины все ощущения обязаны быть настоящими. Для что необходимы гейши? На нынешний день понятно, что вначале гейшей именовали мужчину-актёра. Основная его задачка состояла в том, чтоб веселить публику. Постепенно в эту профессию начали прибывать дамы, и чрезвычайно быстро они отобрали у мощного пола это рукоделие. На нынешний день это только женская специальность. Кто таковая гейша в современном мире? Главная её обязательство – быть " владелицей ", или " распорядительницей ", в чайном доме, где намереваются мужчины. Гейша обязана уладить для них чайную церемонию в согласовании со всеми правилами. Кроме такого, она должна веселить гостей песнями, плясками, забавой на музыкальных приборах. Таким образом, гейшу приглашают в первую очередность для такого, чтоб переменить досуг парней. При этом об интимных услугах стиль не идет. Благодаря собственным талантам и умению новости разговоры гейша может изготовить так, чтоб мужчина захотел возвратиться в чайный дом ещё раз. И это также её обязательство. Гейши. История происхождения профессии На протяжении только времени существования данной профессии её окружали почтивсе слухи и домыслы. Поэтому вданныймомент довольно тяжело найти, кто же стал первой гейшей и отчего таковая мысль пришла в голову мужчине. Обратимся за объяснением к летописи. Существует сказка о фактору появления первой гейши. Она гласит, что основоположником данной профессии был советчик при императоре. Поскольку властелин различался достаточно отвесным характером и раздражительным нравом, советнику нередко доводилось веселить его песнями, плясками и интеллектуальными разговорами. Со порой об этом узнали во всей Японии, и в стране стали возникать так именуемые тайкомочи – актеры. Главная их обязательство состояла в том, чтоб веселить гостей. Наибольшей популярностью такие сервисы воспользовались у самураев. Но отчего же данными актерами были представители мощного пола? Дело в том, что дам в те эпохи считали мало разумными для такого, чтоб помогать беседа с мужчинами. Однако чрезвычайно быстро ситуация поменялась. Нередко совместно с мужчинами-тайкомочи самураи приглашали куртизанок, какие назывались " таю ". Однако в центре интереса все почаще находились мужчины, а таю оставались ни с чем. Именно благодарячему куртизанки решили испытать себя в данной профессии. Так в Японии впервыйраз узнали, кто таковая гейша. Правила поведения гейши Как понятно, специальность гейши в Японии владеет официальный статус. Однако сначала, когда она лишь возникла, не было серьезных правил, контролирующих поведение таковых дам. Учитывая, что первыми гейшами были куртизанки таю, нетрудно станет додуматься, что они могли вести ночь с мужчинами за определённую плату, но лишь по взаимному согласию. Однако уже в конце xvii века был сотворен особый орган – " кэмбан ", главный функцией которого было регулирование работы гейш и выдача им регистрации. Начиная с этого времени женщинам, какие желали овладеть увлекательную профессию, взыскательно запрещалось давать покупателям интимные сервисы. Мужчины, какие знают, кто такие гейши, подтвердят, что они кокетничают и заигрывают. Однако это делается только лишь для такого, чтоб представители мощной пятидесятипроцентов населенияземли ощущали себя раскрепощено и твердо. Однако гейша буквально знает, где необходимо остановиться, и никогда не позволит себе перешагнуть черту. Исключением могла быть лишь церемониал выбора покровителя – данны. Гейша могла даже породить малыша собственному покровителю. Но так было как-то. Современные гейши более не поддерживают эту традицию. Школы для гейш Гейши, непременно, обязаны учиться собственной профессии. Сейчас для этого требуется 5 лет, желая ранее нужно было истратить 25. Девушек, какие хотели выучиться этому искусству, именовали майко. Обучение проходило в чайном домике, который содержала око-сан. В переводе это словечко значит " мамаша ". Так уважительно девушки-практикантки именовали свою учительницу. Содержательница чайного домика должна брать на себя все затраты по обучению и обучению женщин. Их содержание подключает в себя и покупку одежды гейши. Чтобы улучшать родное художество, майко обязаны действовать в маленьких чайных домах. За это они получают символическую плату от владелицы собственного учебного заведения( школа именуется окия). Одежда подлинной гейши Одежда гейши, как и её макияж, сделаны для такого, чтоб выделить красу и женственность женщины. Но на самом деле кимоно никоимобразом невозможно именовать самой комфортной одеждой в мире. Его вес – возле восьми килограммов. Кроме такого, торс гейши особо стягивается плотной тканью, так как в Японии совершенством считается женщина с маленький грудью. Несмотря на то что этот наряд тяжёлый и неловкий, поясница гейши обязана постоянно быть непосредственный. Для этого им под пояс помещают особую доску. Отдельного интереса заслуживает обувь. Походка подлинной гейши обязана быть семенящей, благодарячему сандалии сконструированы таковым образом, чтоб не позволять ступне сгибаться. Для такого чтоб вполне одеться в собственный наряд, нанести макияж и изготовить прическу, гейше нужно возле 5 часов и не наименее четырёх помощниц. Причёска и макияж Причёска гейши – это творение художества. Девушка не может вместить себе волосы безпомощидругих. Традиционно это совершают парикмахеры. Прическа гейши являет собой трудную конструкцию, уложенную так, чтоб шея была раскрытой. Для японцев она владеет особенной эротической притягательностью. Чтобы пряди не выбились из прически, парикмахеры постоянно употребляли воск. Кроме такого, женщины обязаны были дремать не на подушках, а на особых валиках, или подставках, какие в Японии именуют такамакура. Эта надобность втомжедухе была связана с тем, чтоб сберечь причёску на наиболее долгое время. Волосы женщин часто украшались лентами или цветами. Однако такие декорации имели не лишь эстетическое смысл. К образцу, красная лента, вплетенная в прическу сзаду отвесно, разговаривала о том, что гейша девственна. Нанесение макияжа было принципиальным шагом обучения гейш. В Японии вособенности ценится белоснежная шкура, без каких-то отпечатков загара. Этот краска символизирует чистоту. Чтобы выделить белизну кожи, гейши наносят на лицо особую вязкую краску. Возможно, японская традиция и считает это симпатичным, но женщина с таковым макияжем не способна вполне раскрыть глаза. Впрочем, все лицо теряется мимики. Умения подлинной гейши Главными умениями гейши являются те, какие помогут им делать главные повинности, т. е. жить досуг с мужчинами. Гейша обязана мочь новости чайную церемонию, верно заваривать и давать чай. При этом необходимо учесть, что видов чая достаточно немало, и любой из них просит от гейши особенного умения и подхода. Кроме такого, женщина обязана была выучиться новости разговор на всевозможные интересующие парней темы, напевать и плясать для них. Особенно ценным числилось знание играться на музыкальных приборах. Чем более их видов могла овладеть гейша, тем наиболее известной она была. Если же женщина не владела особенным музыкальным талантом, она обязана была овладеть желая бы один вид музыкального прибора. Чаще только это был трёхструнный сямисэн. Кроме умения веселить публику, гейша обязана втомжедухе владеть приятной наружностью. Её изучали верно выбирать одежду и делать безпомощидругих макияж, а втомжедухе бегать за собой. Как отличить гейшу от куртизанки Не все люди в точности имеютвсешансы заявить, кто такие гейши и куртизанки, в чем их основное различие. На самом деле тут всё достаточно элементарно. Нужно лишь приглядеться к одежде данных женщин. Кимоно всякой из них владеет особый пояс. У гейши он просторный и завязан сзаду пышным бантом. Дело в том, что гейши никогда не одевались безпомощидругих. В этом им помогали взрослые наставницы. Да и завязать верно пояс кимоно на себе они не могли. Куртизанки же одевались безпомощидругих в спальне, благодарячему не могли завязать таковой пояс сзаду. Впрочем, им это не было необходимо. Пояс кимоно завязывался впереди, таковым образом, куртизанка могла снимать и натягивать одежду некотороеколичество раз в день. Зная эти аспекты, разрешено просто взятьвтолк, кто такие гейши и куртизанки: кто они по роду собственного занятия и как отличить одну даму от иной. Личная жизнь гейши Как мы уже упоминали, интимные дела с покупателями не были обязательным условием для гейши, но собственную жизнь эти женщины имели. Но, непременно, она во многом различалась от представления большинства людей. Гейша не может вылезти замуж, но ей позволительно ввести " данну ". Так именовали покровителя гейши. Это кто и какова его роль в жизни женщины? Прежде чем признать данну официальным покровителем гейши, необходимо было, чтоб он( совместно с ней) прошел особый ритуал посвящения. Но это совершенно не значит, что женщина могла обладать безграничное численность попечителей. За всю жизнь их могло быть не более трёх, в неприятном случае это числилось грубым. Наличие покровителя у гейши не постоянно обозначало сексуальные дела меж ними. Данна мог лишь показывать гейше финансовую содействие. Она могла содержаться в приобретению новейшего кимоно( которое, кстати, стоило совершенно недёшево) или покрытии каких-либо остальных расходов. Интимные тайны Как уже говорилось, гейша владеет многими секретами, какие главны в интимных отношениях. Такие познания различали их от других женщин. И они-то, к слову, являются одной из обстоятельств такого, отчего большаячасть парней желают выяснить, кто такие гейши. Главный из данных секретов – это послушность и ласка. Гейша не обязана полемизировать с мужчиной, она обязана выполнять его желания и постоянно идти на уступки. Еще одним секретом гейши являются натренированные интимные мускулы, какие разрешают привозить наслаждение мужчине. Кроме такого, это дает вероятность даме навечно сберечь своё женское самочувствие. Современные гейши в Японии В современной Японии рассматриваемая нами специальность чрезвычайно уважаема. Принять заключение начинать гейшей может неважнокакая женщина, и делает она это так же просто, как, к образцу, избирает себе профессию доктора. В школу окию в таком случае она поступает приблизительно в подростковом возрасте. Сегодня в Японии гейши числятся хранительницами обычаев. К огорчению, эта специальность равномерно вымирает. В стране осталось не более, чем 2 тыщи таковых мастериц. О том, кто такие гейши, знают не понаслышке не более 1 % парней. И это в Японии! Согласно статистике, 99 % никогда их не встречали. Позволить себе пир в фирмы с подлинной гейшей может лишь вправду богатый человек. Современная молодёжь в Японии не постоянно делит взоры старшего поколения на такое времяпровождение. В ночных клубах и вданныймомент выплачивают дамам за разговор, но все критерии поведения и традиции, характерные гейшам, при этом не соблюдаются. Профессия гейши в современной России Большинство людей подразумевают, что специальность гейши – это только японская традиция. Но так ли это на самом деле? Ещё в конце прошедшего века никто и доставить себе не мог, что словосочетание " школа гейш " будет для России обычным явлением. Но для кого раскрывают такие заведения? Кто такие гейши в России и имеется ли они тут на самом деле? Проанализировав базар услуг по обучению женщин в особых школах, разрешено заявить, что более пятидесятипроцентов таковых заведений – это нехорошо замаскированные дома по предоставлению интимных услуг. Вторая половина – это даже не школы в прямом значении слова. Это семинары и тренинги для дам, какие желают начинать убежденными в себе. Услуги реальных гейш в традиционном для японцев понимании этого слова фактически не предлагаются. Большинство продолжают путать профессию гейши с древнейшей в мире деловитостью. Даже не подозревая, что эти женщины, как и гетеры в Древней Греции, совсем не являются " ночными бабочками ". Впрочем, реальная гейша им, быстрее только, и не необходима. Похожие статьи Чайная церемониал в Японии: традиции и фото Япония: традиции, обычаи, цивилизация Куда пойти действовать? Женские профессии Как начинать пояс на кимоно? Учимся это делать верно Хостес - это что за дивная специальность? Индийское аюрведическое лекарство " Чаванпраш ": отзывы, общие сведения, использование -
8592; История Германии. Оглавление
Следующее Предыдущее Главная страничка
Tags: , Тайны искусство гейши
искусство гейши книга
искусство гейши обучение
любовное искусство гейши
гейша искусство обольщения
искусство японских гейш
искусство гейши смотреть онлайн
секреты гейши искусство японской любви
научиться искусству гейши
искусство гейши видео
гейши искусство соблазнения
искусство обольщения мужчин гейшами
искусство гейш в любви
гейша секрет
секрет обольщение. Посмотрите видео ниже, где следовательно, как менялась ее наружность.
Источник:... .
«Кто такие гейши?»
ПОСЛЕДНЕЕ ОБНОВЛЕНИЕ: 1-3-2017
Кто такие гейши? , символический рассказ, обычно неизвестного происхождения и по крайней мере отчасти традиционный, который якобы связывает фактические события и особенно связан с религиозными убеждениями. Он отличается от символического поведения (культового, ритуального) и символических мест или объектов (храмов, икон). Кто такие гейши?ы - это конкретные рассказы о богах или сверхчеловеческих существах, участвующих в чрезвычайных событиях или обстоятельствах за время, которое неуточнено, но которое понимается как существующее помимо обычного человеческого опыта. Термин « мифология» означает изучение мифа и тела мифов, принадлежащих к определенной религиозной традиции.
Этот фильм 1973 года, выпущенный Encyclopædia Britannica Educational Corporation, исследует греческий миф как первобытную фантастику, как скрытую историю, и как результат доисторического ритуала.
Кто такие гейши?ологическая фигура, возможно, Диониса, верховая езда на пантере, эллинистическая эмблема опус-тесселлату из Дома масок в Делосе, Греция, 2-го века.
Этот фильм 1973 года, выпущенный Encyclopædia Britannica Educational Corporation, исследует греческий ...
Encyclopædia Britannica, Inc.
Кто такие гейши?ологическая фигура, возможно, Диониса, верховая езда на пантере, эллинистическая эмблема осессела ...
Димитри Пападимос
Как со всеми религиозными Символизм , есть ... (100 из 24 735 слов) года.
. Кто такие гейши? ЗАПРОСИТЬ ПЕРЕПЕЧАТКУ ИЛИ ОТПРАВИТЬ ИСПРАВЛЕНИЕ
#8592; История Колониальные империи после войны / деколонизации
Автор: James E. Kitchen PDF EPUB KINDLE Распечатать
Первая мировая война показала, что колониальные империи Франции и Британии мобилизованы для содействия усилиям европейских и имперских войск. Эта мобилизация и трудности демобилизации сильно повлияли на имперские системы, которые частично решались только послевоенными реформами. Великая война также развязала беспрецедентный идеологический вызов колониальному правлению, воплощенному в идеях Вудро Вильсона, которые прошли через обязательную систему. Хотя на деятельность колониальных держав были установлены некоторые ограничения, Великобритания и Франция поддерживали свое имперское правление, часто насильственно подавляя антиколониальные националистические вызовы.
Содержание
1 Введение
2 Мобилизация и демобилизация колониальных империй
3 Колониальная реформа
4 Ремоделирование колониального мира
5 Ближневосточное колониальное поселение
6 Послевоенный кризис империи
7 Заключение
Заметки
Избранная библиография
цитирование
Введение ↑
С колониальной точки зрения Первая мировая война не закончилась чисто. Основные боевые действия на Западном фронте, возможно, были прекращены 11 ноября 1918 года, но множество мелких конфликтов, некоторые из которых возникли из потрясений 1914-1918 годов и других, которые касались только войны с Великой войной, сразу послевоенные годы. Например, только до весны 1919 года, с запозданием, усилия Германии, начатые в начале войны, чтобы ослабить афганский вызов британскому раджу, действительно принесли свои плоды. Третья англо-афганская война была не просто продолжением, казалось бы, бесконечной борьбы между британскими имперскими и афганскими силами вдоль северо-западной границы Индии . Это, в частности, продолжение Германии Weltkrieg , попытка глобализации европейской борьбы 1914-1918 годов, чтобы отвлечь силы Антанты от главного театра операций. [1] К несчастью для Вильгельма II, немецкого императора (1859-1941) , немецкая армия потерпела поражение на Западном фронте до того, как эта глобализация войны смогла достичь своей цели заставить британцев выбирать между европейской победой и их империей .
Третья англо-афганская война не была изолированным событием после Первой мировой войны. Действительно, в течение десятилетия после 1918 года крупный межгосударственный конфликт был заменен множеством меньших, часто в рушащихся государствах и имперских государствах. Это был момент, не потерянный для современников. В частности, он был отмечен и, возможно, определил мышление ар-пессимиста послевоенной ситуации Британии генерала сэра Генри Уилсона (1864-1922) , начальника британской армии Императорского генерального штаба. В письме к Реджинальду Бретту, лорду Эшеру (1852-1930) 14 ноября 1919 года, Уилсон утверждал, что между миром насчитывается двадцать тридцать конфликтов. [2]Через год после его окончания, много легендарная «война, чтобы положить конец всем войнам» не принесла мира и стабильности. Чувство увольнения Уилсона в отношении послевоенной ситуации только увеличилось в последующие годы. К тому времени, как он ушел на пенсию, он был откровенен в выражении мнения о том, что Британская империя была намного хуже, чем в начале Первой мировой войны. Его прощальный адрес в Колледже персонала 21 декабря 1921 года был озаглавлен «Прохождение Империи», который аккуратно обобщил его отношение к его члену в должности начальника Императорского генерального штаба. [3] Для Уилсона, когда Ирландия пробила себе путь к независимости, Египетна грани переговоров о новом поселении и Индии, втянутой массовыми политическими потрясениями, британская имперская система, казалось, находилась на грани краха. Это была история, как это видел Уилсон, а не только расцвет антиколониальных националистических движений, которые были готовы использовать народный протест и насилие для достижения своих целей, а также неспособность британского колониального государства справиться с внутренними инакомыслие. Таким образом, потеря Ирландии стала кульминацией настойчивого «отсутствия правительства», когда политики отступали от трудного выбора, который послевоенный мир представлял для империи.
Эта история о имперской горе не ограничивалась британцами. Война оставила Францию с по меньшей мере 1,3 миллионами погибших , что ухудшило их демографический и военный дефицит в Европе. Такая дорогостоящая победа не предоставила Франции возможности править и развивать свои колониальные территории в мире. В течение межвоенных лет Французская империя подвергалась многочисленным восстаниям и была свидетелем быстрого развития антиколониальных националистических движений. К середине 1920-х годов Сирия и Марокко были раздираемы вооруженными восстаниями . Они содержались только в обширных и кровавых военных кампаниях. В 1930-1931 гг. Французский Индокитайиспытал устойчивое восстание через значительную часть колонии, причем большая часть беспорядков во главе с Индокитайской коммунистической партией, политической силой, которая придет к формированию постколониального будущего региона. Маломасштабные беспорядки также потрясли африканские владения Франции в 1920-х и 1930-х годах. Kongo Вар ( что означает «войну с мотыгой ручки»), который разразился в июне 1928 года , продолжался в течение трех лет и показал ограниченность французского колониального господства в африканском интерьере. [4]
Один из способов изучения этого послевоенного перехода состоит в том, чтобы сосредоточиться на путанице последствий конфликта, подчеркнуть насилие и дислокацию над попытками навязывания порядка и сплоченности. Это методология, которая была хорошо развита для потрясений, пережитых между 1917 и 1923 годами в европейских династических империях Габсбургов, Романовых, Гогенцоллернов и Оттоманов. [5] В Центральной и Восточной Европе конкурирующие революционные и контрреволюционные силы вошли в энергетический вакуум, оставшийся после краха этих имперских режимов, В условиях внеевропейского колониального мира во время Великой войны и ее последствий, за исключением Ближнего Востока, сравнимые энергетические вакуумы были относительно нечастыми. Когда они произошли, они быстро заполнились конкурирующими имперскими силами. Например, в колониях Тоголанда и Камеруна немецкая колониальная администрация была заменена французским и британским правлением в течение первой половины войны. [6] Во многих других частях колониального мира Первая мировая война не давала возможности для изменения колониального режима. Существенные французские владения, такие как Алжир и Индокитай, или ключевые элементы британской мировой системы, Индии, Египта и белого поселенца Доминионы, остались неизменными в конце войны.
Даже Португалия и Италия, соответственно самые слабые и новейшие внеевропейские колониальные державы до Первой мировой войны, смогли сохранить свой слабый контроль над такими территориями, как Ливия и Мозамбик в результате конфликта. Это было несмотря на то, что недобросовестность, военная некомпетентность и полная неспособность инвестировать и экономически развиваться в их колониях гарантировали, что португальские и итальянские колониальные государства имели лишь предварительный контроль над своими предметными народами. Оба столкнулись со значительными колониальными восстаниями в ходе войны, намного хуже, чем те, которые испытывали Великобритания или Франция. В Ливии Италия потеряла контроль над большей частью своей территории, и ее администрация оттеснила небольшое количество прибрежных городов. В апреле 1915 года в Мисрате более 1000 военнослужащих были убиты в результате столкновения с повстанцами Сенусси.фактический контроль над большей частью Киренаики среди коренного населения. [7]
Для Португалии война была имперской катастрофой. И Ангола, и Мозамбик пережили многочисленные антиколониальные восстания, вызванные, в частности, военными вторжениями Германии. Использование местных вспомогательных средств для подавления повстанческих движений только способствовало повышению хрупкости Португальской империи в Африке и усугублению межэтнической напряженности и соперничества. [8] Несмотря на хаос военного опыта как для итальянской, так и для португальской империй, их решение присоединиться к делу Антанты гарантировало, что они в конечном итоге вышли из войны с их империями. Более того, многие колониальные политики в обоих государствах, в частности министр иностранных дел Италии Гаспаре Колисимо (1859-1944) и премьер-министр Португалии Афонсо Коста (1871-1937), видели войну как возможность продвигать свои имперские причины, хотя и с разной степенью успеха.
Эти примеры из разнообразного опыта союзников 1914-1918 годов предполагают, что восточная и центральноевропейская модель имперского коллапса как определяющего элемента опыта Великой войны не может выжить за пределами Европы. Во многих отношениях Ближний Восток дает наибольшее представление о том, как колониальные империи победоносных держав, в первую очередь Франции и Великобритании, пережили последствия Первой мировой войны. Здесь османская имперская власть постепенно разрушалась в течение четырех лет ожесточенных боев и была свидетелем напряженной мобилизации местного населения и экономик по всей империи. [9]Через пять лет после распада Османской империи в октябре 1918 года Англия и Франция вели борьбу за власть над ближневосточным миром, пытаясь заполнить пост-оттоманский императорский вакуум власти новыми колониальными государствами. Европейские державы были не единственными участниками этого процесса, которые выступали против зарождающихся арабских националистических движений и процветающего сионистского дела . Ближний Восток вписывается в концепцию имперской «зоны разлома» после Первой мировой войны, когда государства и субъекты субгосударства соперничают за власть. Более того, это был регион имперских экспериментов, где идеи новой формы имперского правления - Лиги наций,была введена в действие. Мандаты были применены к нескольким колониальным территориям по всему миру, но именно на Ближнем Востоке они оказались наиболее спорными, и эта попытка международного надзора за колониальным правлением часто терпела неудачу.
Европейские колониальные империи в первой половине 20- говека были обширные политики, охватывающие изумительный диапазон ландшафтов, народов, религий и культур. Неизбежно, учитывая ограниченность пространства, эта статья будет касаться лишь небольшого выбора из этого разнообразного сочетания. В качестве имперской «зоны разломов», которая была свидетелем националистического восстания, навязывания новых колониальных режимов и попыток высокопоставленного международного контроля, Ближний Восток обеспечивает контекстуальную основу для аргумента, который следует за колониальными империями после Первой мировой войны. Пространство также препятствует широкому опросу во всех европейских колониальных империях. Опыт голландцев, бельгийцев, итальянцев и португальцев, хотя и значимый для колониальных администраций и вовлеченных субъектов, не играл определяющей роли в глобальных отношениях власти после Великой войны. Здесь основное внимание уделяется Великобритании и Франции, основным внеевропейским колониальным державам в 1914 году, которые по-прежнему доминировали, если не более того, на имперской сцене в конце войны. Это было, в конце концов, разделение войны между этими двумя имперскими державами, которые будут управлять дискуссиями на мирных конференциях в течение пяти лет после войны и будут продолжать формировать международные отношения в конце 1930-х годов. Франция и Великобритания были великими державами, когда они вступили в войну в 1914 году, частично, из-за их статуса колониальных держав. Эта картина не была изменена событиями Первой мировой войны. В некотором отношении их статус великой державы был только усилен конфликтом, поскольку исчезли на его пути прежние соперники, а именно Османская империя, Австро-Венгерская и Германская империи. главные внеевропейские колониальные державы в 1914 году, которые по-прежнему доминировали, если не более того, на имперской сцене в конце войны. Это было, в конце концов, разделение войны между этими двумя имперскими державами, которые будут управлять дискуссиями на мирных конференциях в течение пяти лет после войны и будут продолжать формировать международные отношения в конце 1930-х годов. Франция и Великобритания были великими державами, когда они вступили в войну в 1914 году, частично, из-за их статуса колониальных держав. Эта картина не была изменена событиями Первой мировой войны. В некотором отношении их статус великой державы был только усилен конфликтом, поскольку исчезли на его пути прежние соперники, а именно Османская империя, Австро-Венгерская и Германская империи. главные внеевропейские колониальные державы в 1914 году, которые по-прежнему доминировали, если не более того, на имперской сцене в конце войны. Это было, в конце концов, разделение войны между этими двумя имперскими державами, которые будут управлять дискуссиями на мирных конференциях в течение пяти лет после войны и будут продолжать формировать международные отношения в конце 1930-х годов. Франция и Великобритания были великими державами, когда они вступили в войну в 1914 году, частично, из-за их статуса колониальных держав. Эта картина не была изменена событиями Первой мировой войны. В некотором отношении их статус великой державы был только усилен конфликтом, поскольку исчезли на его пути прежние соперники, а именно Османская империя, Австро-Венгерская и Германская империи. в конце концов, разделение войны между этими двумя имперскими державами, которые будут управлять дискуссиями на мирных конференциях в течение пяти лет после войны и будут продолжать формировать международные отношения в конце 1930-х годов. Франция и Великобритания были великими державами, когда они вступили в войну в 1914 году, частично, из-за их статуса колониальных держав. Эта картина не была изменена событиями Первой мировой войны. В некотором отношении их статус великой державы был только усилен конфликтом, поскольку исчезли на его пути прежние соперники, а именно Османская империя, Австро-Венгерская и Германская империи. в конце концов, разделение войны между этими двумя имперскими державами, которые будут управлять дискуссиями на мирных конференциях в течение пяти лет после войны и будут продолжать формировать международные отношения в конце 1930-х годов. Франция и Великобритания были великими державами, когда они вступили в войну в 1914 году, частично, из-за их статуса колониальных держав. Эта картина не была изменена событиями Первой мировой войны. В некотором отношении их статус великой державы был только усилен конфликтом, поскольку исчезли на его пути прежние соперники, а именно Османская империя, Австро-Венгерская и Германская империи. Франция и Великобритания были великими державами, когда они вступили в войну в 1914 году, частично, из-за их статуса колониальных держав. Эта картина не была изменена событиями Первой мировой войны. В некотором отношении их статус великой державы был только усилен конфликтом, поскольку исчезли на его пути прежние соперники, а именно Османская империя, Австро-Венгерская и Германская империи. Франция и Великобритания были великими державами, когда они вступили в войну в 1914 году, частично, из-за их статуса колониальных держав. Эта картина не была изменена событиями Первой мировой войны. В некотором отношении их статус великой державы был только усилен конфликтом, поскольку исчезли на его пути прежние соперники, а именно Османская империя, Австро-Венгерская и Германская империи.
В основе истории французской и британской колониальных империй после Первой мировой войны лежит вопрос о том, означал ли конфликт переход к деколонизации. 1914-1918 гг. Можно рассматривать как параллелизм или предвосхищение событий, которые последуют через тридцать лет, когда Вторая мировая война активизировала серию антиколониальных националистических движений, которые в конечном итоге снизят имперское здание к середине 1960-х годов. [10] Изменения в суверенитете, присущие деколонизации, а также связанные с ними изменения в социальных, культурных и экономических нормах, связанных с развалом колониальных режимов, уходят своими корнями в события 1917-1918 годов. Большевистская революция октября 1917 годаказалось бы, ознаменовали новую эпоху, в которой имперское правление уже не могло выжить, поскольку политически политически подавляемые народы-субъекты. Речь Вудро Вильсона (1856-1924) « Четырнадцать пунктов» в январе 1918 года еще больше продвинула идею изменившейся международной структуры. [11] Он был ясно, что Американе согласился бы с аннексионистским миром в конце военных действий, в котором колониальные державы просто перестроили бы имперскую колоду. Вместо этого основным направлением стало национальное самоопределение. К ноябрю 1918 года доминирование ульсоновского и большевистского мышления, направленного на прекращение имперского возвеличивания, привело даже к англо-французской декларации о том, что самоопределение должно применяться к тем народам Османской империи. Мир осени 1918 года был очень опасным, особенно в идеологическом отношении, для колониальных империй, победивших и побежденных.
Эта имперская неуверенность была только усилена идеями Вильсона и Владимира Ленина (1870-1924), которые разрывали старые имперские режимы Центральной и Восточной Европы. Революционные потрясения стали нормой по всей Германии , России и Австро-Венгрии к концу 1918 года. В этом кровавом мире революции и контрреволюции европейские династические империи не выжили: Кайзер Вильгельм отрекся от престола 9 ноября 1918 года, Карл I, Император из Австрии (1887-1922) отправился в изгнание 12 ноября, а Николай II, Император России (1868-1918) , вытесненный в 1917 году, был казнен годом позже. С этой точки зрения Первая мировая война развязала волну деколонизации в Европе.
Это нигде не было лучше , чем в иллюстрированное распада царской империи, которая до войны доминировала огромные территории Восточной Европы, Центральной Азии и Кавказа и помогли определить России статус великой державы. Как иллюстрировал Джошуа Санборн , потрясения, связанные с мобилизацией имперского государства и его разрозненных народов на борьбу с Первой мировой войной, оказались слишком сложной задачей. [12] В частности, введение военного положения вдоль Восточного фронтабоевая зона и глубоко в ее тыловые районы, служили прежде всего для подрыва легитимности централизованной имперской администрации, поскольку местные чиновники и военные командиры соревновались за контроль. Гораздо более тревожно, он развязал этнополитическую динамику, часто жестоко насильственную по своей природе, которая разорвала и без того непрочное единство империи. Когда царский имперский режим упал в 1917 году, после чего крах Временного правительства, события так же сильно ускорились после поражения в битве, как внутреннее экономическое и политическое бесхозяйство, на пограничных территориях Российской империи возник плот этнонационалистических государств. Именно здесь местные чиновники, националистические политики, военачальники и «белые» противники вошли в вакуум власти, обеспечиваемый развалом государства, чтобы создать новые местные и региональные режимы. К концу гражданской войны в 1921 году большевикам удалось подавить подавляющее большинство этих претендентов. Однако Финляндия, страны Балтии и Польша были освобождены от Москвы; для этих новых народов Первая мировая война и ее последствия представляли собой явный деколонирующий момент. Для народов Украины, на Кавказе и в Центральной Азии было верно обратное. Несмотря на то, что в начале 1920-х годов, кратко набрав свободу от российского контроля, большевикам удалось переколонить эти пограничные районы, с той лишь разницей, что императорская власть теперь была заменена централизованным контролем партийной машины.
Концепция реколонизации также была очевидна в том, как Германская империя рассматривала аспекты своей войны на Восточном фронте. [13] Военный успех против российской армии породил новый имперский домен, ранее расположенный на окраине Российской империи, который теперь попал под контроль Германии. Для экспансионистских фракций немецких военных, а также правых радикалов и государственных чиновников это новое колониальное пространство дало возможность построить буферную зону против будущей российской агрессии. Более того, он обеспечил новый регион поселения и колонизации в тот момент, когда немецкая внеевропейская империя была демонтирована военными кампаниями союзников. К 1918 году колонии Германии в Юго-Западной Африке были захвачены и в восточной Африке полковникВойны Пола фон Леттова-Ворбека (1870-1964 гг.) Все чаще подвергались избиениям, хотя и в значительной степени непобежденным, а в районах Тихого океана и Китая Германия была потрошена в актах субимперского аггрегации со стороны Австралии , Новой Зеландии и Японии, Восточная Европа, в частности нереализованные возможности, предоставленные Украиной для поддержания германских военных усилий за счет поставок зерна, открыли шанс переломить конфликт через имперскую экспансию. Немецкое поражение на Западном фронте обеспечило, что такие мечты о континентальной империи со всеми ее этническими сложностями были уничтожены к концу 1918 года. Задача большевизма - как внутренней, так и внешней после войны - и Однако эскалация внеевропейской империи Германии в Версале гарантировала, что мечты о колонизации Восточной Европы не будут забыты в межвоенные годы. Они возникли бы, оживили и основали бы на разрушительной этнополитической идеологии, как центральную для нацистского «имперского» проекта 1930-х и 1940-х годов.
Идея Первой мировой войны как деколонирующего момента оказала влияние и на победившие колониальные державы. На протяжении большей части межвоенного периода призрак имперского коллапса, не в последнюю очередь подстрекаемый большевистской революцией, преследовал бы колониальных администраторов в Лондоне, Париже и периферийных территориях, а также вдохновлял многих антиколониальных националистов. [14] Британская и французская колониальные империи, однако, пережили этот момент деколонизации без изменений и даже усилились. Как предположила А. С. Канья-Форстнер, первая мировая война не имела большого значения в качестве деколонирующего момента для Великобритании и Франции, хотя и предполагала присущую им уязвимость их имперских систем. [15]В этом свете можно прочитать страхи Генри Уилсона в 1921 году о предсказуемом, а не параноидальном смысле, о том, что европейские колониальные режимы - его оценка Британии легко применили к Франции - были уже в основном ослаблены и что их конец был всего лишь вопрос времени. Это предположение, что эта статья будет решена: насколько британские и французские колониальные режимы балансировали на грани их кончины в результате Первой мировой войны?
Мобилизация и демобилизация колониальных империй ↑
Чтобы понять сдвиги в характере колониального господства после Великой войны, сначала необходимо рассмотреть вопрос о том, как колониальные империи мобилизовались и адаптировались для борьбы с конфликтом. Для Франции и Великобритании их колониальные территории были огромным резервуаром жизненно важного сырья, которое могло бы подпитывать их индустриальные военные усилия. Что еще более важно, их империи обеспечивали рабочую силу в таких масштабах, чтобы компенсировать их количественные недостатки на европейских полях сражений. В течение 1914-1918 гг. Антанта развернула более 650 000 солдат из своих колонийв Европе. Франция, в частности, в значительной степени зависела от мужчин, которых она привлекала из своих африканских владений, которые предоставили 172 800 алжирцев, 134 300 западноафриканцев, 60 000 тунисцев, 37 300 марокканцев и 34 400 мадагасканов для защиты метрополии. [16] Эта зависимость от имперских войск была примечательной, учитывая тот факт, что ни одно правительство Третьей Республики ранее не рассматривало серьезные соображения о привлечении своих африканских резервов рабочей силы. Идея укрепить военный потенциал Франции в Европе путем развертывания африканских солдат была ранее размещена мощным колониальным лобби. Адольф Мессими (1869-1935) выступал за алжирскую армию в 100 000 человек, а полковник Чарльз Мангин (1866-1925) выступал за еще большую силу noireс которыми можно было отразить европейских противников. Эти схемы не имели успеха до 1914 года. Как следствие, во Франции во время войны у Франции было только 35 000 алжирцев и 30 000 тирайнеров . [17]
Ужасные потери, нанесенные французской армией на Западном фронте, означали, что колониальная рабочая сила будет все больше брать на себя большую часть боевых действий. К тому времени, когда Жорж Клемансо (1841-1929) стал премьером в ноябре 1917 года, французская Африка предоставила еще 270 000 военнослужащих. Рекрутинг в колониальной империи опирался как на добровольцев, так и на призыв, при этом баланс все больше приближался к последнему, когда война затягивалась, а рассказы об ужасах линии фронта распространялись путем возвращения раненых ветеранов. [18] Ставки беспорядков в колониальных подразделениях на первой линии были высокими, особенно среди tirailleurs sénégalaisкоторые стали использоваться в качестве ударных войск в последние годы войны. Во время войны было убито 31 000 французских военнослужащих Африки, общая сумма потерь 22 процента, сопоставимая с общей численностью французской пехоты . [19] Опасности воинской службы и растущие издевательства над французскими колониями для удовлетворения целей вербовки привели к сопротивлению со стороны предметных групп. В Алжире восстание вокруг Батны в конце 1916 года послужило поводом для попыток колониальной администрации вывести мужчин. Вооруженный протест был не единственным способом противостоять потребности колониального государства в рабочей силе. По достижении деревень, рекрутеров в Западной Африкевсе чаще выяснялось, что молодые люди, подходящие для военной службы, бежали в кусты или сидели с саморазрушенными ранами. Однако восстания в Западной Вольте в 1915-16 и Дагомеи в 1916-17 годах были лишь частично обусловлены спросом на военную военную силу военного времени. Привлечение мобилизационных методов « тотальной войны » к периферии империи часто было последним шагом, усугубившим долгосрочные проблемы ограниченной местной легитимности, стоящей перед колониальными администрациями.
Британские имперские рекрутеры испытывали многие из тех же препятствий, пытаясь извлечь рабочую силу из колоний в Африке и Южной Азии. Действительно, сами колониальные механизмы рекрутинга зачастую были далеки от совершенства, что усиливало трудности, возникающие при попытке заставить непокорных колониальных субъектов зарегистрироваться на военную службу часто далеко от дома и в защиту отдаленного имперского режима. В ноябре 1914 года полковник, выполнявший рекрутинговую экскурсию по местным деревням недалеко от Амритсара в северной Индии, оказался одним из сорока двух конкурирующих полковых рекрутинговых партий по соседству. Несмотря на такие препятствия, Британия смогла поднять значительную имперскую армию в ходе Первой мировой войны. В частности, Индия оказалась плодородной рекрутинговой площадкой, обеспечивающей почти 1,5 миллиона комбатантов и некомбатантов.[20] Как и в случае с Францией, Великобритания широко набирала силу в Африке, а африканские винтовки короля выросли до 30 000 человек к концу войны. [21] Более ошеломляющим было привлечение еще большего числа африканцев, которые служили носильщиками и рабочими на слабых линиях коммуникации, вызванных кампаниями в Африке, где часто возникали дорожные связи, а перенос лошадей был невозможным из-за болезни. Британские западноафриканские колонии подняли 57 500 перевозчиков, Восточная Африка и Ньясаленд предоставили 200 000 человек, а Уганда - 19 000 человек. Восточноафриканская кампания велась на спине африканского труда . [22]
Это были не только колониальные солдаты, которые способствовали усилиям французской и британской имперской войны. Важным было то, что большое количество гражданских рабочих было нанято для работы на французских заводах, поддерживало линии связи и управляло рядом вспомогательных услуг, которые современные армии требовали для ведения « полной войны » на Западном фронте. Около 50 000 рабочих-индокитая обслуживали около 35 000 марокканцев, 18 500 тунисцев и 76 000 алжирцев. Британия развернула 215 000 рабочих из колониального мира в Европу, в том числе более 31 000 чернокожих южноафриканцев и 92 000 китайских рабочих . [23] Первая мировая война была не только момент военного переворота , но один из массовой миграции, а трудящиеся популяции, текущие по всему миру, отвечают требованиям военного времени. Это был процесс, крайне разрушительный для колониальных экономик, особенно тех, которые основаны на трудоемком аграрном производстве.
Мобилизация британской и французской колониальных империй во время Первой мировой войны дает яркие контрасты в отношении к использованию колониальных солдат, которые в значительной степени определят послевоенную политическую агитацию на колониальных территориях. В британском случае волюнтаризм оставался руководящим принципом. За исключением Новой Зеландии и Канады, Британская имперская армия состояла из добровольцев. В Индии и Африке, на более поздних этапах войны, природа этого волюнтаризма была подвержена сомнению. Стали распространены стимулы от рекрутинговых партий, давление на старейшин местных общин и то, что составляло пресс-банды. Напротив, вербовка Франции использовала призыв, принципиально изменяя отношения между имперским комбатантом и колониальным государством; это открыло опасный путь к заявлениям о гражданстве, полученным из коллективной кровавой жертвы в защиту метрополии.
Различное использование, к которому были приложены эти колониальные армии, также поражает. Во французском случае войска Западной и Северной Африки были в основном завербованы для защиты Франции от немецкой агрессии, что потребовало их развертывания на европейских полях сражений. Для Британии небелые колониальные войска, за исключением Индийского корпуса на Западном фронте в 1914-1915 годах, использовались для борьбы за пределами Европы, прежде всего на Ближнем Востоке и в Африке. Франция мобилизовала свои колонии для защиты метрополии, тогда как британские колонии были мобилизованы сначала для защиты империи, а затем для ее расширения.
Решение Великобритании использовать колониальные ресурсы для проведения в 1914-18 гг. Принципиально имперской войны создало бы послевоенные мирные поселения, особенно когда они применялись на бывших территориях Османской империи. В самом основном смысле, к ноябрю 1918 года Британия обладала явным стратегическим преимуществом на Ближнем Востоке. Формы индийской армии занимали большую часть территории от Египта до Месопотамии. С другой стороны, французские амбиции, как это было показано колониалистским лобби и избранными министрами, а не правительством, для управления большой сирийской колонией были во многом фантазией, которая игнорировала очень основные реалии на местах. [24] В 1918-1919 годах французским войскам не хватало рабочей силы, чтобы навязывать в Сирии любую форму французского правления. Вместо этого англичане и их ашемитские союзники в формеИрак (I), король Иракской (1885-1933 гг.) Арабской администрации в Дамаске, смог диктовать темп событий. Несмотря на военное разделение Ближнего Востока между двумя державами в соглашении Сайкс-Пико в феврале 1916 года, только в сентябре 1919 года Франция смогла начать свою экспансию в Сирию. На этом этапе навязывание имперских обязательств и кризисов заставил британского премьер-министра Дэвида Ллойда Джорджа (1863-1945) временно отстранить военную оккупацию Британии.
Для Франции способность продолжать мобилизовать колониальные тематические группы является ключевым требованием любого послевоенного мирного урегулирования. Война убедила Клемансо, что империя могла бы стать жизнеспособной заменой французской рабочей силы, которая была все более дефицитной, учитывая потери конфликта и снижение рождаемости. Во время переговоров в Версале министр колоний Анри Симон (1874-1926) оставался непримиримым к способности Франции поднимать войска с любых бывших немецких территорий в Африке, которые теперь приобретаются в качестве мандатов в Лиге Наций. Полковник Эдвард М. Хаус (1858-1938), Главный советник Вудро Вильсона, предупредил Симона, что такая позиция, скорее всего, заставит Сенат США отказаться от мирного договора и любых попыток построить англо-американские гарантии безопасности Франции. Тем не менее, Саймон придерживался этого требования и принял британское и американское признание в течение зимы 1919-1920 годов. [25] Опыт военного времени только закрепился внутри французского политического истеблишмента в необходимости увидеть свою колониальную империю как источник ресурсов для защиты метрополии.
Вслед за Первой мировой войной насущный вопрос для Великобритании и Франции был менее одним из будущих мобилизаций и более того, как демобилизовать свои обширные имперские армии. Возвращающиеся солдаты оказались не просто логическим кошмаром, особенно учитывая послевоенный дефицит торгового судоходства, но также были потенциальным источником внутренних беспорядков. Многие из ветеранов, вернувшихся во французскую колонию Гвинеи, возмущались местными начальниками, которые помогли им на военную службу, и в течение 1919-1920 гг. Находились в авангарде промышленных споров, нападая на руководителей и плантаторов поселений, символы неравного колониального система экономического и политического правления. [26]Многие колониальные территории были особенно непригодны или плохо подготовлены к внезапному ввозу большого количества молодых мужчин в экономику. В случае с Ямайкой возвращающиеся солдаты из Британского Вест-Индского полка часто разочаровывались из-за отсутствия рабочих мест в рамках ограничительной экономики плантации. Колониальная администрация не желала удовлетворять главный спрос ветеранов на землю, что они считали основным опознанием их военной службы и которая давала бы им символическую долю в колониальном обществе Ямайки. В отчаянно неблагоприятных экономических условиях после 1918 года благоприятная схема занятости в Великобритании для этих карибских бывших солдат заключалась в том, чтобы перенести их на поля сахарного тростника Кубы, тем самым гарантируя, что недовольные были удалены из колонии. [27]
В Сенегале проблемы, стоящие перед возвращающимися солдатами, были не просто экономическими. Колония была в кризисе из-за вспышек бубонной чумы в большинстве крупных городских центров в 1919 году, в результате которой погибло не менее 700 человек в Дакаре и более 430 человек в Руфиске. Попытки колониальных властей сдержать эту проблему были вялыми. Городское разминирование и изоляция инфицированных лиц в карантинных общежитиях вызвали широко распространенный местный гнев. В сельских районах схемы вакцинации и уничтожение мертвых игнорировали местные обычаи, традиционную медицину, религиозные практики и погребальные обряды. По-видимому, колониальное государство разрушает общество коренных народов, в то же время исповедуя его сохранение.
Однако для многих колониальных солдат демобилизация не могла прийти достаточно быстро. Большое количество войск из Британской и Французской империй было сохранено после окончания военных действий, чтобы служить в оккупационных ролях. Большая часть недавно приобретенной Ближневосточной империи Великобритании была гарнизона индийскими сипаями, и, как известно, Франция широко использовала западноафриканских солдат в Рейнской области , тактику, частично разработанную для демонстрации абсолютного поражения немецкого милитаризмав руках Франции. Это было прежде всего прагматическое решение насущных потребностей государств военного времени, которые адаптировались к нуждам послевоенного мира. Это позволило французским и британским армиям сначала демобилизовать своих митрополитов, оспаривая требования как дома, так и самих людей, в то время как колониальные войска использовались в качестве заменителей до тех пор, пока не будут выяснены мирные поселения. [28]
Колониальная реформа ↑
Военная колониальная мобилизация и обслуживание большого числа колониальных солдат и рабочих в Европе или в обороне и расширении империи впечатлили Лондон и Париж необходимостью колониальной реформы. В некотором отношении это изображалось как награда за военное служение этих колониальных народов, демонстрируя, что имперское правление было взаимной и доброжелательной практикой. Более уместно, это был способ успокоить требования политически пробужденных ветеранов, которые теперь будут требовать больших прав и свобод. Например, с начала войны индийское правительство обеспокоено потенциальными политическими потрясениями от любого числа антиколониальных противников, будь то вооруженные сикхские боевики, бенгальские террористы или, вслед за османским вступлением в войну, все более активным панисламидским движение. Наместник,Фредерик Челмсфорд, лорд Челмсфорд (1868-1933) , стремился упредить любые потенциальные проблемы Раджу и ответить на призывы вознаградить индийскую военную службу за короля-императора. Эдвин Монтагу (1879-1924), новый государственный секретарь либералов в Индии с 1917 года, также критиковал бюрократический менталитет гражданской администрации Раджа и разделял желание инициировать реформы. Война дала ему мандат, необходимый для того, чтобы встряхнуть правительство Индии и одновременно предотвратить любые политические волнения. В августе 1917 года были объявлены реформы в Монтагу-Челмсфорде, обещающие постепенное развитие самоуправляющихся институтов и постепенное осуществление ответственного правительства при условии, что Индия остается неотъемлемой частью империи. Эти реформы (хотя и отвергнутые Индийским национальным конгрессом, основной националистической организацией, которая считала меры слишком маленькими, слишком медленными темпами), тем не менее определили характер попыток Великобритании сдержать политическую оппозицию в течение межвоенных лет.[29] Фокус на реформе, которая подчеркивала местную передачу власти индийским политикам через систему диакритичности, частично мотивированная отчаянной попыткой предотвратить политическое внимание Индии от контроля над центральным правительством, будет доминировать во многих политических дебатах 1930-х годов.
Во французской империи подобные обещания реформы были сделаны колониальным населением в качестве награды за их службу в военное время. Усилия Блэза Диана (1872-1934) , первого черного африканского члена Палаты депутатов, обеспечили в начале 1918 года права французского гражданства на происхождение , ассимилированных жителей четырех оригинальных центров французской колонизации Сенегала. Как только война закончилась, Диан включил свою кампанию в защиту прав бывших военнослужащих в более широкую стратегию, призванную повысить известность представительных институтов в Западной Африке. В 1919 году его сторонники были охвачены победой на местных выборах и выборах мэра в четырех коммунах, маргинализируя интересы поселенцев, которые ранее доминировали. [30]В Алжире необходимость активизации вербовки в 1918 году привела к назначению нового генерал-губернатора и обещанию Клемансо провести реформу indigénat , системы национальной юрисдикции. Несмотря на громкую оппозицию поселенцев, эти обещания военного времени в конечном итоге были закреплены в Законе Йоннарта от февраля 1919 года, который дал голосование на муниципальных выборах 400 000 мусульман и увеличил мусульманский электорат на фоне более чем 100 000 мусульманских избирателей . Французское имперское правление, казалось, было на первый взгляд подвержено смягчающим силам и отвечало на военные жертвы своих колониальных подданных.
Реальность была несколько иной. По сравнению с шагами, предпринимаемыми в Индии, которые связывали националистическое движение с конституционным урегулированием, а не с радикальной активизацией, французские реформы в Западной и Северной Африке не имели большого значения для характера колониального господства и повседневного опыта расового подчинения. В Западной Африке Генеральный совет, в котором сторонники Диана получили контроль в 1919 году, быстро превратился в колониальный совет. Двадцать вождей, выбранных генерал-губернатором, были включены, чтобы представлять людей из-за пределов четырех коммун, людей, на которых можно было полагаться, чтобы поддержать администрацию в отношении требований избранных членов. В других местах во французских городах Западной Африки с учетом статуса коммун-смесейгде муниципальные советы были избраны на ограниченных франшизах, выяснилось, что эти органы просто консультируют своих французских мэров. Несмотря на военные обещания французского гражданства к 1936 году, за пределами четырех коммун было всего 2 000 африканских «граждан». Масса населения оставалась субъектом, определяемым суммарным административным правосудием и коллективными штрафами и часто использовалась в качестве принудительного труда .
Та же история ограниченных прав и ограниченных реформ была очевидна в Северной Африке. Мусульманские избиратели в Алжире сформировали отдельный колледж по выборам и могли голосовать только за своих представителей. Сообщество поселенцев сохраняло свое политическое господство, несмотря на свою численную неполноценность. Хотя новые избиратели были освобождены от положения индивидуума , они по-прежнему подпадают под юрисдикцию специальных уголовных судов. Осталась фундаментальная беззакония колониального господства: мусульманам-алжирам по-прежнему отказывали в каком-либо представительстве в Париже. Опять же, возможности для получения французского гражданства оказались иллюзорными, поскольку доступ к такому статусу был обусловлен тем, что алжирцы отзывали свою мусульманскую идентичность. Это помогло сдержать всех, кроме 1700 алжирцев, от попыток стать гражданами между 1919 и 1936 годами.[31]
Сопоставление французского Запада и Северной Африки с британской Индией, приведенное выше, несколько несправедливо, предполагая, что лучшие традиции Британской империи как либеральных сил реформирования были применены повсеместно после Первой мировой войны. [32] Во многих отношениях реформы Монтагу-Челмсфорда были аберрацией, порожденной британской слабостью перед лицом растущей массовой политической силы Индийского национального конгресса. Такие реформы не применялись более широко в Британской империи, а территории в Африке с меньшим уважением относились к местному населению, чем к французам. Таким образом, колониальная реформа была химерическим понятием для многих субъектов Британской и Французской империй.
Ремоделирование колониального мира ↑
Реформа колониальной системы после Великой войны была не только результатом «благожелательности» императорских правителей. В некоторых отношениях это вынуждало Великобританию и Францию меняющимся характером международных отношений, в первую очередь, поднятием ульсоновских идеалов интернационализма, которые наиболее заметно занимали Лигу Наций. Одним из ключевых направлений мирных поселений, относящихся к колониальному миру, был вопрос о том, как бороться с бывшими германскими и османскими имперскими территориями. Уилсон возглавлял обвинение в мире, который был без аннексий, и который видел бы, чтобы колониальные претензии рассматривались прозрачным образом. Это был прямой вызов великому делению колониального мира, который доминировал в течение большей части девятнадцатого века. Англия и Франция были одинаково ясно, что вновь оккупированные колонии не будут возвращены их побежденным бывшим колониальным мастерам. В докладах намирная конференция утверждала, что введение какой-либо формы международного режима в качестве колониального управляющего наверняка потерпит неудачу. [33] Решением было создание мандатной системы, с помощью которой колониальные державы и группы населения должны были управляться колониальными державами по принципу: «благосостояние и развитие таких народов составляют священное доверие к цивилизации». Эта связь попечительства будет контролироваться Лигой Наций, которой обязательные полномочия должны составлять ежегодные доклады, и которые учредили Комиссию по постоянным мандатам (ПМК) в качестве надзорного органа.
Были предложены три типа мандата, основанные на предполагаемом этапе развития субъекта. «А» были применены к бывшим ближневосточным территориям Османской империи, где ожидалось, что обязательные полномочия предоставят административное руководство и совет для народов, которые теоретически были бы коротким шагом от самоуправления. Мандаты «В» осуществлялись в соответствии с перечнем условий, в том числе с открытием территории для торговли и жителями, обеспеченными безопасностью. Эти мандаты включали бывшие немецкие колонии Тоголанд и Камерун, оба из которых были разделены между Великобританией и Францией; Руанда и Бурунди перешли к бельгийскому контролю, а остальная часть Восточной Германии отправилась в Великобританию как Танганьика. Окончательная категория "C" мандаты были зарезервированы для отдаленных территорий, о которых европейские колониальные державы мало заботились, но которые представляли интерес для Японии и Британских Доминионов, государства начинают создавать свои, более мелкие имперские царства, чтобы обеспечить свое региональное господство. Например, немецкая Юго-Западная Африка была присужденаЮжная Африка , Новая Гвинея, Австралия и Тихоокеанские острова Германии к северу от экватора до Японии. «С» мандаты имели особенно неоднозначный статус и были восприняты как далекий путь от достижения самоуправлением. Им были предоставлены обязательные полномочия для эффективного управления ими как неотъемлемой частью их территории, позиция, которую представитель Южной Африки в Версале Ян Смут (1870-1950) заявила как «аннексию во всех местах, кроме названия». [34]
Установление мандатной системы как функционирующего элемента в колониальном разделении мира, закрепление принципа опеки в Уставе Лиги Наций и роль ЧВК в качестве проверки действий обязательных полномочий указывают на явный сдвиг в международных отношениях. Сторонники Лиги рассматривали мандаты как переход от дискредитированного 19- говековые формы имперского правления, доброжелательные по намерениям и, что крайне важно, имели ограниченную продолжительность. Критики в межвоенные годы и с тех пор часто обозначали обязательную систему как нечто большее, чем фасад императорского правления, предоставляя ей степень международной приемлемости, но на самом деле мало изменяющуюся для субъектов. Однако, как утверждала Сьюзан Педерсен, очень сложно обобщить вопрос об администрировании мандатов, поскольку существует большая вариация в отношении того, как управлять отдельными территориями, даже теми, кто предположительно относится к одной и той же категории.
Например, в Танганьике и Трансиордане Великобритания ввела земельные реформы, но Австралия выделила мало ресурсов Новой Гвинее, потому что она рассматривала территорию просто как буферное государство. В Юго-Западной Африке правительство Южной Африки просто отправлено в белые поселенцы и ускорило процесс лишения коренного населения своей земли. Было также очевидно, что принцип опеки, предусмотренный Лигой, не обязательно является реальностью на местах. Во французских мандатах «В» в Африке были предприняты шаги по смягчению элементов французского колониального господства, в первую очередь для предотвращения международной критики. Однако такая умеренность не применялась повсеместно, поскольку Великобритания и Франция прибегали к репрессивным методам колониальной полицейской деятельности для обеспечения внутренней безопасности в своих ближневосточных мандатах. Восстание в Сирии в 1925-1926 годах, который начался среди друзовцев и вскоре распространился по большей части страны, содержался только в использовании армии Леванта и нерегулярных сил. Известно, что бомбардировка Дамаска в октябре 1925 года привела к гибели более 1000 жителей. В Ираке Британия создала новую систему имперской полиции, основанной на воздушной силе, отчасти потому, что она способствовала развертыванию принудительных вооружений государства в разбросанных сельских и кочевых общинах страны, но в первую очередь потому, что Королевские военно-воздушные силы могли обеспечить территорию на долю от стоимости содержания постоянного гарнизона армии. 000 жителей погибли. В Ираке Британия создала новую систему имперской полиции, основанной на воздушной силе, отчасти потому, что она способствовала развертыванию принудительных вооружений государства в разбросанных сельских и кочевых общинах страны, но в первую очередь потому, что Королевские военно-воздушные силы могли обеспечить территорию на долю от стоимости содержания постоянного гарнизона армии. 000 жителей погибли. В Ираке Британия создала новую систему имперской полиции, основанной на воздушной силе, отчасти потому, что она способствовала развертыванию принудительных вооружений государства в разбросанных сельских и кочевых общинах страны, но в первую очередь потому, что Королевские военно-воздушные силы могли обеспечить территорию на долю от стоимости содержания постоянного гарнизона армии.[35] Управление территориями как мандатами, по-видимому, мало помогло ограничить насильственный и часто насильственный характер колониального господства.
Тем не менее, обязательная система наложила новую основу для международного контроля за действиями колониальных держав. На первый взгляд, у ПМК была небольшая фактическая власть: она была ограничена Женевой, ей не хватало персонала в самих мандатах, и ее доклады были только консультативными, поскольку фактическая ответственность за контроль над мандатами лежит на Совете Лиги. Однако его надзор не был бессмысленным. Хотя все, кроме одного члена ЧВК, были европейцами, а четыре были взяты из самих обязательных полномочий, они оказались гораздо более критичными и менее послушными, чем ожидалось, в частности британский назначенный сэр Фредерик Лугар (1858-1945), бывший генерал-губернатор Нигерии и представители Испании и Бельгии. Самое главное, ЧВК выступал в качестве форума для петиционеров из мандатов для решения проблем с деятельностью обязательных полномочий. Это была возможность, которую националистические активисты предпочли использовать и которые вызвали такую озабоченность колониальных держав, что они убедили Совет в 1922 году ограничить права петиционеров.
При всех его недостатках PMC и обязательная система должны, как предлагает Педерсен, рассматриваться как дискурсивная арена, а не двигатель социально-экономического развития или прогресса для якобы отсталых народов в направлении самоуправления. Это предоставило возможность для националистов в Африке, на Ближнем Востоке и в Тихом океане обратиться к международному мнению и публиковать свои критические замечания об обязательных полномочиях. Колониальное правило в течение большей части межвоенного периода было теперь тщательно изучено с помощью новой линзы с появлением механизма, способного выделять свои недостатки и проступки на мировой арене. Таким образом, интернациональная риторика, порожденная Уилсоном, породила то, что некоторые современники видели как новую колониальную эпоху, по крайней мере на идеологическом уровне,
Ближневосточное колониальное поселение ↑
Если PMC может быть задуман как продукт новой дипломатии после Первой мировой войны, то Севрский договор, подписанный 10 августа 1920 года, можно рассматривать только как продукт старой дипломатии. [36]Его нарезка Османской империи оказалась одной из самых сложных, суровых и недолгих из всех мирных договоров в Париже. Sèvres ознаменовало конец османского владычества по всему Ближнему Востоку, оставив только Анатолию и европейский крупу, который будет управляться из Константинополя. Как и в случае с Версальским договором, целью которого является вымыть Германию как европейскую державу, поэтому Севр стремился помешать Турции снова стать угрозой англо-французским колониальным амбициям на Ближнем Востоке. Это было достигнуто путем радикального сокращения турецких вооруженных сил, требуя признания Турции прав меньшинств и интернационализации проливов.
Севр также подтвердил разделение арабских земель Османской империи между Францией и Великобританией, сделав относительно небольшие изменения в соглашении Sykes-Picot 1916 года. Британии были предоставлены мандаты Палестины и Месопотамии, а Трансиордан был отстрелен первым. Франция получила мандаты Ливана и Сирии . Система мандатов использовалась здесь для простого подтверждения реалий европейской колониальной державы на Ближнем Востоке. Ни турки, ни хашимитские арабские режимы принца Файзала и Хусайна ибн Али, короля Хеджаза (c.1853-1931) и Шарифа Меккибыли представлены на переговорах в Сан-Ремо, которые произвели поселение Севр. Таким образом, договор был кодификацией часто чреватых обсуждений между Великобританией и Францией в 1919 году. Обещания военного времени, сделанные Англией арабам в 1915-1916 годах, были проигнорированы, поскольку они больше не были совместимы с поселением, который Лондон и Париж хотели навязать. Им также противоречили Декларация Бальфураобещают создать национальный дом для еврейского народа. Эти противоречивые обязательства были отменены исходом войны на Ближнем Востоке, которая оставила британские войска в оккупации огромных частей бывшей Османской империи. Арабский режим Файзала, основанный в Дамаске после войны, сохранился только при защите и финансовой поддержке Великобритании. Когда англичане покинули Сирию в конце 1919 года, французам было предоставлено право свободно строить свое колониальное государство силой, подавляя небольшую армию Файзала в июле 1920 года и направляя его в изгнание. [37]
Севр воплотил великое силовое подразделение Ближнего Востока через традиционный инструмент военной силы и завоевания. Высокопоставленное требование Уилсона в Четырнадцати пунктах о том, что национальности под властью Османской империи будут иметь «абсолютно беспрепятственную возможность автономного развития», не может конкурировать с реалиями англо-французского господства на местах. Несмотря на потерю Сирии, Фейсал и его сторонники не были написаны из ближневосточной политики. В августе 1921 года он был коронован королем Ирака, частью британской попытки навязать свой новый мандат и узаконить его роль руководства территорией в направлении самоуправления. Брат Файзала, Абдулла, король Иордании (1882-1951), выполнил аналогичную функцию в Трансиордане, помогая обязательной администрации вести переговоры о сложной сети местной племенной политики. [38]
Севры и пренебрежение арабскими требованиями создают впечатление, что колониальные державы являются доминирующими, способными разделить большие части завоеванной территории между собой, как в XIX веке. Старая дипломатия, казалось бы, одержала победу над идеями вильсоновского интернационализма, и война служила лишь для того, чтобы закрепить колониальную систему правления в большей части внеевропейского мира. Такое толкование не оправдано при рассмотрении попытки установить мирное урегулирование в Турции, где империалистические амбиции были сорваны в их попытке разделить Анатолию. Севр продемонстрировал близорукое отношение к реалиям власти в Турции к 1921 году, поскольку игнорировал эффективное, широкомасштабное и агрессивное националистическое движение под руководством Мустафы Кемаля (1881-1938)которая возникла из-за обломков поражения Османской империи. Кемаль был решительным сторонником независимости Турции и собрал группу единомышленников-националистов, которые стали миром для тех, кто выступает против неэффективного правительства в Константинополе и греческой оккупации Смирны и ее внутренних районов. Турецкие националисты сформулировали ряд требований (Национальный пакт), которые отказались от османских имперских и пантюрских замыслов и сосредоточились вместо этого на ограниченной и реалистичной цели обеспечения суверенного и независимого государства на основе районов с мусульманским большинством. Кемаль предусмотрел будущее состояние, которое было бы обеспечено вокруг Анатолийского центра, сохранившего Смирну и Константинополь и имевшего европейскую границу во Фракии.
Британские попытки использовать Грецию в качестве прокси для своих имперских амбиций в Турции, отчасти обусловленные философией Ллойд-Джорджа, оказались ужасной катастрофой. К концу лета 1922 года греческие силы были побеждены, а затем изгнаны из своего анклава вокруг Смирны в оргии межобщинного насилия. В ходе последующего кризиса в Чанаке в сентябре Британия осталась перед лицом военной агрессии Турции, поскольку Франция обеспечила сделку с Кемалем, чтобы сохранить свою позицию в Сирии. [39] Вместо того, чтобы рисковать войной, чтобы интернационализировать проливы и Кемаля, Великобритания отступила, признав реальность своей региональной военной и политической слабости против возрождающейся мощи турецкого национализма.
К концу 1922 года Кемаль добился всего, что он собирался сделать, решительно обеспечив турецкое государство от внешних агрессоров. Договор, согласованный в Лозанне в 1923 году, пересмотрел урегулирование, введенное Турцией в Севре. Это был мир победителя, но в этом случае победителем был Кемаль. Лозанна демонстрирует несколько запутанное наследие Первой мировой войны для колониальных держав. Он оставил Великобританию и Францию по-прежнему областью обширных областей Ближнего Востока и признал их имперские завоевания, но в то же время продемонстрировал, что новые, этнически определенные националистические силы находятся в состоянии игры и вполне способны пересмотреть условия колониальных поселений посредством силы и дипломатии.
Послевоенный кризис империи ↑
Обсуждение договоров Севра и Лозанны предполагает, даже несмотря на деятельность кемалистских сил, определенную опрятность переходу от войны к миру для колониальных держав. Большинство имперских достижений военного времени были признаны и поддерживались, расширяя как французскую, так и британскую империи до их наибольшей территориальной протяженности к 1920-м годам. Как утверждал Джон Галлахер, «как только Британская империя стала всемирной, солнце никогда не ставило перед собой своих кризисов»; 1919-22 был периодом имперского кризиса для Британии, свидетельствующим о наступлении ряда серьезных националистических вызовов императорскому правлению. [40]Весной 1919 года Египет вспыхнул в революционных волнениях, Пенджаб был потрясен беспорядками, и Ирландия начала свой спуск в течение трех лет кровавого и междоусобного мятежа. К 1920 году масштабы кризиса стали еще более значительными: племенной мятеж в Месопотамии настолько обширен, что для его содержания потребовалось более 60 000 военнослужащих. Британская армия постепенно становилась все более перегруженной своими обязательствами, как имперскими, так и внутренними, умножая на невозможную ставку. Именно внимание министра иностранных дел Джорджа Керзона (1859-1925) было сосредоточено на политике защиты Индии и ее коммуникационных маршрутов, которые вели большую роль в расширении имперской миссии, в частности в мероприятиях в Центральной Азии и на Кавказе. [41]Как выяснил Генри Вильсон в начале 1920-х годов, ощущение имперского паралича и паранойи, казалось, захватывало британский «официальный ум». Хотя Британия победила в Первой мировой войне, ее империя была далека от безопасности. Действительно, учитывая, что националистические силы развязали войну, особенно в Ирландии и Турции, она, похоже, столкнулась с хорошо вооруженными и популярными противниками, которых она не смогла победить. К 1923 году Британия была вынуждена отступить от большинства своих военных обязательств вокруг краев бывшей царской империи, уйти из Турции, признать создание ирландского свободного государства и согласиться на новое конституционное урегулирование в Египте, которое сократило его политический контроль , Когда императорское господство было восстановлено, репрессивная сила часто подчинялась британскому правлению, наиболее известному в апреле 1919 года наАмритсар . Казалось, что теперь Британия может держаться только за свою империю, прибегая к террору, подрывая любые либеральные аргументы, способствующие легитимности или прогрессивному характеру колониального правления.
Послевоенный «кризис империи» был не только британским имперским феноменом. Если рассматривать более широкий межвоенный период, то Франция также испытала ряд восстаний, которые оспаривали ее колониальную гегемонию. [42] К середине 1920-х годов Франция столкнулась с двойной проблемой подавления восстания в Сирии и содержала кампанию Рифа Абд-эль-Крима (1882-1963)в Марокко. Последний видел силы более 20 000 берберских соплеменников, наносящие большие потери в отношении иностранных легионов и западноафриканских подразделений, направленных на их умиротворение. Только благодаря устойчивой приверженности военным ресурсам и широким усилиям офицеров специальных племенных дел, чтобы завоевать кланы, верные французскому правлению, восстание к весне 1926 года. Колониальные волнения оставались определяющим элементом имперского опыта в течение межвоенных лет как для Франции, так и для Великобритании. В 1930-1931 годах Индокитай был потрясен мятежом в Йен-Бей и сельскими волнениями в Аннаме и Тонкине. Точно так же Палестина испытала постоянные вызовы британской обязательной власти в связи с беспорядками в Иерусалиме, связанными с спорами по поводу конкурирующих религиозных прав на Стене Плача в 1929 году.[43] Хотя колониальные миры Англии и Франции, по-видимому, были обеспечены, даже усилены, к Первой мировой войне было ясно, что межвоенные годы представляют собой период интенсивной борьбы за легитимность колониального господства. Частые прибегать к силе для поддержания этого правила лишь демонстрировали хрупкую позицию колониальных держав.
Великая война стала свидетельством не только мобилизации колониальных обществ и ресурсов, но и мобилизации новых идей о характере имперского правления и международных отношений. Как утверждал Эрез Манела, риторика Уилсона резонировала с националистическими движениями и подчиняла людей во всем мире в непосредственной близости от конфликта, создавая надежду, что Лига Наций и мир без аннексий означают конец тирании великого полномочия. [44]Очевидное банкротство этих вильсоновских снов к весне 1919 года перед лицом возрождающейся великой дипломатии власти, основанной на личных отношениях нескольких мужчин, послужило причиной значительной волны антиколониального националистического протеста, возникшего во всем мире. Призывы к представлению колониальных сюжетов в Версале и массовые народные протесты охватывали не только британские территории Индии и Египта. В Корее и Китае люди вышли на улицы в рамках движений 1 марта и 4 маясоответственно, бросая вызов местным колониальным поселениям, которые, казалось, заменяли обещания вильсоновского интернационализма. Хотя на мгновение идеи Уилсона помогли сформировать много националистических дискурсов в межвоенный период. Возможности Версаля для антиколониальных националистов просить о великих державах открыли транснациональную сеть идей, разделяемых между активистами, что позволило расцвет международной критики империи.
Заключение ↑
Колониальные империи Франции и Англии вышли из Первой мировой войны как избитые, но победоносные. К июлю 1920 года Французская империя, например, достигла наибольшей степени, управляя территориями, составляющими 12,5 миллионов квадратных километров, и в том числе четыре процента населения мира. Поселения, наложенные на побежденные державы, закрепили новую форму колониального режима, которая была опосредована через контроль Лиги Наций и которая ввела концепцию опеки в имперский дискурс. Это, однако, мало повлияло на то, как британцы и французы решили управлять своими империями. Репрессивная сила, часто превышающая то, что может быть применена в метрополе к непокорным рабочим или политическим оппонентам, оставалась определяющим элементом колониального государства. [45] Первейшая мировая война, вместо того, чтобы создать мир, безопасный для демократии, создала мировой сейф для колониальных держав по-прежнему.
Однако колониальная сила после 1918 года была иллюзорной. Это отражает центральный парадокс имперской истории межвоенных лет: колониальные режимы, пережившие штормы «тотальной войны» в течение 1914-1918 годов, рухнут в течение нескольких десятилетий. Готовность прибегнуть к сильным милитаризированным методам полицейской деятельности, чтобы справиться с кризисами, последовавшими за войной, только продемонстрировала пределы легитимности колониального господства. Это была, пожалуй, неотъемлемая слабость колониальных систем, особенно тех, которые были ограничены либеральным напряжением или желанием распространять идеи «европейской цивилизации», как это делали Великобритания и Франция.
Хотя антиколониальные националистические движения, за исключением Ирландии и Турции, были сведены к началу 1920-х годов, они начали медленный процесс демонтажа основ императорских администраций. Деколонизация не следует рассматривать как начинающуюся с момента Вильсонов после Первой мировой войны. Его корни на многих территориях значительно погрузились в саму природу колониальных завоеваний и систем, которые развивались в девятнадцатом веке; это были системы правил, которые медленно разгадывались в течение поколений. Тем не менее, колониальные империи достигли переломного момента в начале 1920-х годов. Массовые националистические движения, вызванные неудачей интернационалистских снов (как Ленина, так и Уилсона) после заключения мирных договоров в Париже, теперь стали главными противниками колониального господства на многочисленных территориях.
Мобилизация колониальных империй для борьбы с «тотальной войной» в 1914-1918 годах, особенно вербовка комбатантов и рабочих, была важной динамикой, которая способствовала развитию этого антиколониального подъема. Первая мировая война развязала интернационалистические и этнонационалистические идеи наряду с требованиями субъектов, которые не могли быть удовлетворены без существенных уступок в отношении суверенитета и политического контроля. Были предприняты предварительные шаги для решения этих призывов к реформе с такими мерами, как Эдвин Монтагю и Челмсфорд в Индии и Чарльз Джоннарт (1857-1927 годы)в Алжире, но они лишь подчеркнули все более оспоренный характер имперской легитимности. Это потребует побед 1940-42 годов, когда Франция сокрушила в Европе Германию и Великобританию, униженные Японией в Юго-Восточной Азии, чтобы окончательно запечатлеть судьбу колониальных империй и ускорить движение к деколонизации.
Победа и победа в «полных войнах» 20- говека имели большое значение. Поражение поля боя османами, русскими и немцами в 1917-18 годах, а также последующие революции и внутренний политический коллапс обеспечили, чтобы их довоенные имперские территории подверглись деколонизации в результате конфликта. Победа для союзников создала контрастный опыт, когда бельгийская, французская, итальянская, британская, португальская и японская империи были обеспечены или усилены войной. Действительно, Великобритания предоставляет исключительный случай, поскольку потеря Ирландии к 1921 году является единственным примером победоносной власти, испытывающей деколонизацию в непосредственной близости от войны. Что еще более важно, побежденные державы в обеих мировых войнах не смогли оправдать репрессивное правление и расовые иерархии, которые исключили большинство колониальных субъектов из местных политических систем. После 1945 года, Поэтому Британия и Франция столкнулись с необратимым дефицитом легитимности, попросив своих подданных вновь обрести бремя борьбы с «тотальной войной» в защиту колониальной системы, которая давала им мало вознаграждений. Победа в 1918 году для Англии и Франции в некоторых отношениях лишь помогала ослабить слабые стороны своих империй, когда они оказались под напряжением массовой мобилизации. Генри Уилсон был прав, чтобы увидеть Первую мировую войну и ее путаные последствия в качестве трансформационного момента. Имперское перенапряжение и стимуляция антиколониальных националистических движений задавали тон колониальным отношениям межвоенных лет, в которых имперское правление рассматривалось как никогда прежде. Колониальные империи, как понял Генри Вилсон, не смогут пережить второй опыт «тотальной войны». столкнулись с необратимым дефицитом легитимности, попросив своих подданных вновь обрести бремя борьбы с «тотальной войной» в защиту колониальной системы, которая давала им мало вознаграждений. Победа в 1918 году для Англии и Франции в некоторых отношениях лишь помогала ослабить слабые стороны своих империй, когда они оказались под напряжением массовой мобилизации. Генри Уилсон был прав, чтобы увидеть Первую мировую войну и ее путаные последствия в качестве трансформационного момента. Имперское перенапряжение и стимуляция антиколониальных националистических движений задавали тон колониальным отношениям межвоенных лет, в которых имперское правление рассматривалось как никогда прежде. Колониальные империи, как понял Генри Вилсон, не смогут пережить второй опыт «тотальной войны». столкнулись с необратимым дефицитом легитимности, попросив своих подданных вновь обрести бремя борьбы с «тотальной войной» в защиту колониальной системы, которая давала им мало вознаграждений. Победа в 1918 году для Англии и Франции в некоторых отношениях лишь помогала ослабить слабые стороны своих империй, когда они оказались под напряжением массовой мобилизации. Генри Уилсон был прав, чтобы увидеть Первую мировую войну и ее путаные последствия в качестве трансформационного момента. Имперское перенапряжение и стимуляция антиколониальных националистических движений задавали тон колониальным отношениям межвоенных лет, в которых имперское правление рассматривалось как никогда прежде. Колониальные империи, как понял Генри Вилсон, не смогут пережить второй опыт «тотальной войны». попросив своих подданных вновь обрести бремя борьбы с «тотальной войной» в защиту колониальной системы, которая предложила им немного вознаграждений. Победа в 1918 году для Англии и Франции в некоторых отношениях лишь помогала ослабить слабые стороны своих империй, когда они оказались под напряжением массовой мобилизации. Генри Уилсон был прав, чтобы увидеть Первую мировую войну и ее путаные последствия в качестве трансформационного момента. Имперское перенапряжение и стимуляция антиколониальных националистических движений задавали тон колониальным отношениям межвоенных лет, в которых имперское правление рассматривалось как никогда прежде. Колониальные империи, как понял Генри Вилсон, не смогут пережить второй опыт «тотальной войны». попросив своих подданных вновь обрести бремя борьбы с «тотальной войной» в защиту колониальной системы, которая предложила им немного вознаграждений. Победа в 1918 году для Англии и Франции в некоторых отношениях лишь помогала ослабить слабые стороны своих империй, когда они оказались под напряжением массовой мобилизации. Генри Уилсон был прав, чтобы увидеть Первую мировую войну и ее путаные последствия в качестве трансформационного момента. Имперское перенапряжение и стимуляция антиколониальных националистических движений задавали тон колониальным отношениям межвоенных лет, в которых имперское правление рассматривалось как никогда прежде. Колониальные империи, как понял Генри Вилсон, не смогут пережить второй опыт «тотальной войны». в защиту колониальной системы, которая давала им немного вознаграждений. Победа в 1918 году для Англии и Франции в некоторых отношениях лишь помогала ослабить слабые стороны своих империй, когда они оказались под напряжением массовой мобилизации. Генри Уилсон был прав, чтобы увидеть Первую мировую войну и ее путаные последствия в качестве трансформационного момента. Имперское перенапряжение и стимуляция антиколониальных националистических движений задавали тон колониальным отношениям межвоенных лет, в которых имперское правление рассматривалось как никогда прежде. Колониальные империи, как понял Генри Вилсон, не смогут пережить второй опыт «тотальной войны». в защиту колониальной системы, которая давала им немного вознаграждений. Победа в 1918 году для Англии и Франции в некоторых отношениях лишь помогала ослабить слабые стороны своих империй, когда они оказались под напряжением массовой мобилизации. Генри Уилсон был прав, чтобы увидеть Первую мировую войну и ее путаные последствия в качестве трансформационного момента. Имперское перенапряжение и стимуляция антиколониальных националистических движений задавали тон колониальным отношениям межвоенных лет, в которых имперское правление рассматривалось как никогда прежде. Колониальные империи, как понял Генри Вилсон, не смогут пережить второй опыт «тотальной войны». только помогли ослабить слабые стороны своих империй, когда они оказались под напряжением массовой мобилизации. Генри Уилсон был прав, чтобы увидеть Первую мировую войну и ее путаные последствия в качестве трансформационного момента. Имперское перенапряжение и стимуляция антиколониальных националистических движений задавали тон колониальным отношениям межвоенных лет, в которых имперское правление рассматривалось как никогда прежде. Колониальные империи, как понял Генри Вилсон, не смогут пережить второй опыт «тотальной войны». только помогли ослабить слабые стороны своих империй, когда они оказались под напряжением массовой мобилизации. Генри Уилсон был прав, чтобы увидеть Первую мировую войну и ее путаные последствия в качестве трансформационного момента. Имперское перенапряжение и стимуляция антиколониальных националистических движений задавали тон колониальным отношениям межвоенных лет, в которых имперское правление рассматривалось как никогда прежде. Колониальные империи, как понял Генри Вилсон, не смогут пережить второй опыт «тотальной войны». Имперское перенапряжение и стимуляция антиколониальных националистических движений задавали тон колониальным отношениям межвоенных лет, в которых имперское правление рассматривалось как никогда прежде. Колониальные империи, как понял Генри Вилсон, не смогут пережить второй опыт «тотальной войны». Имперское перенапряжение и стимуляция антиколониальных националистических движений задавали тон колониальным отношениям межвоенных лет, в которых имперское правление рассматривалось как никогда прежде. Колониальные империи, как понял Генри Вилсон, не смогут пережить второй опыт «тотальной войны».
Джеймс Е. Кувейт, Королевская военная академия Сандхерст
Редактор разделов : Роберт Герварт
Заметки
↑ Джонсон, Роб: Афганский путь войны. Культура и прагматизм: критическая история, Лондон, 2011, стр. 175-193; Страчан, Хью: Первая мировая война. Том I: К оружию, Оксфорд, 2001, с. 694-814; Гатрелл, Питер: Война после войны: конфликты, 1919-23, в: Horne, John (ред.): Компаньон к Первой мировой войне, Chichester 2010, стр. 558-575.
↑ Страчан, Хью: Первая мировая война как глобальный конфликт, в: Первая мировая война 1 (2010), с. 11.
↑ Джеффри, Кит: сэр Генри Уилсон и защита Британской империи, 1918-22, в: «Журнал Имперской и Содружества» 5 (1977), с. 289.
↑ Томас, Мартин: Французская империя между войнами: империализм, политика и общество, Манчестер, 2005, с. 211-238.
↑ Важная модель изучения европейского имперского коллапса, ценная для историков внеевропейского колониального мира, представлена в Эйхенберге, Джулии / Ньюмене, Иоанне Павле: «Афтершоки: насилие в растворении империй после первой мировой войны» в: «Современная европейская История 19 (2010), стр. 183-194.
↑ Киллингрей, Дэвид: Война в Африке, в: Страчан, Хью (ред.): Оксфордская иллюстрированная история Первой мировой войны, Оксфорд, 1998, с. 92-95.
↑ Босуорт, Ричард / Финидди, Джузеппе: Итальянская империя, в: Герварт, Роберт / Манела, Эрез (ред.): Империи во время войны, 1911-1923, Оксфорд 2014, стр. 34-51.
↑ de Meneses, Filipe Ribeiro: Португальская империя, в: Gerwarth / Manela, Empires at War, стр. 179-196.
↑ О влиянии мобилизации военного времени на османских подчиненных народов во время Первой мировой войны см. Pappe, Ilan: «История современной Палестины: одна земля, два народа», Кембридж, 2004, стр. 61-71.
↑ Прочный обзор европейских колониальных империй в течение двадцатого столетия представлен Томасом, Мартином / Муром, Бобом / Батлером, LJ: Кризисы империи: деколонизация и европейские императорские государства, 1918-1975, Лондон, 2008 год.
↑ Влияние вильсоновской риторики во время и сразу после Первой мировой войны освещается в Манеле, Эрез: «Уилсоновский момент: самоопределение и международное происхождение антиколониального национализма», Оксфорд, 2007.
↑ Санборн, Джошуа: Генезис русского военачальника: насилие и управление во время Первой мировой войны и гражданской войны, Современная европейская история 19 (2010), стр. 195-213; Санборн, Джошуа: Российская империя, в: Герварт / Манела, Империи в войне, стр. 91-108. Я очень благодарен профессорам Герварту и Манеле за то, что разрешил мне прочитать черновик этого отредактированного тома.
↑ Джонс, Хизер: Германская империя, в: Герварт / Манела, «Империи во время войны», стр. 52-72; Дорник, Вольфрам / Либ, Питер: Неверный реальный политик в государстве, не имеющем статуса: политический и экономический фиаско центральных держав на Украине, 1918, «Первая мировая война» 4 (2013), стр. 111-124.
↑ Феррис, Джон: Британская империя против «Скрытой руки»: британская разведка и стратегия и «Комбинация ЦУП-евреев-немцев-большевиков», 1918-1924, в: Нейлсон, Кит / Кеннеди, Грег (ред.): «Британский путь в войне: власть и международная система», 1856-1956, «Фарнем», стр. 325-346.
↑ Kanya-Forstner, AS: Война, империализм и деколонизация, в: Зима, Джей / Паркер, Джеффри / Хабек (ред.): Великая война и двадцатый век, Нью-Хейвен 2000, стр. 253-254.
↑ Коллер, Кристиан: вербовка колониальных войск в Африке и Азии и их развертывание в Европе во время Первой мировой войны, иммигранты и меньшинства 26 (2008), с. 114.
↑ Андрей, Кристофер М. / Канья-Форстнер, А. С.: Франция, Африка и Первая мировая война, Журнал африканской истории 19 (1978), с. 14.
↑ Томас, Французская империя 2005, с. 22.
↑ Lunn, Joe: «Les Races Guerrières»: Расовые взгляды во французских воинах о западноафриканских солдатах во время Первой мировой войны, журнал «Современная история» 34 (1999), стр. 531-532.
↑ Pradhan, SD: индийская армия и первая мировая война, в: Ellinwood, DC / Pradhan, SD (ред.): Индия и Первая мировая война, Нью-Дели 1978, с. 55.
↑ Дарвин, Джон: Проект Империи: подъем и падение британской мировой системы, 1830-1970, Кембридж, 2009, с. 333; Парсонс, Тимоти Х .: Африканский ранг и файл: социальные последствия колониальной военной службы в африканских винтовках короля, 1902-1964, Оксфорд, 1999, с. 64.
↑ Strachan, To Arms 2001, p. 499.
↑ Коллер, Подбор колониальных войск 2008, с. 113.
↑ Для англо-французских махинаций над поселениями на Ближнем Востоке см. Эндрю, Кристофер М. / Канья-Форстнер, AS: Франция за границей: Великая война и климакс французского имперского расширения, Лондон, 1981, с. 164-236.
↑ Эндрю / Канья-Форстнер, Франция Заморские 1981, стр. 191.
↑ Томас, Французская империя 2005, с. 25; Манн, Григорий: Родные сыновья: ветераны Западной Африки в двадцатом веке, Лондон, 2006, стр. 72-107.
↑ Смит, Ричард: Ямайские добровольцы в Первой мировой войне: раса, мужественность и развитие национального сознания, Манчестер, 2004, с. 153-155.
↑ В отношении проблем, связанных с демобилизацией британской армии, см. Джилл, Дуглас / Даллас, Глоден: Неизвестная армия, Лондон, 1985, стр. 89-140.
↑ Дарвин, Empire Project 2009, стр. 347-350.
↑ Томас, Французская империя 2005, с. 26.
↑ Андрей / Канья-Форстнер, Первая мировая война 1978, стр. 16-17; Эндрю / Канья-Форстнер, Франция, за границей 1981, стр. 243-245.
↑ Либеральная традиция британского политического отношения к империи кратко проиллюстрирована в Whiting, Richard: The Empire и British Politics, в: Томпсон, Эндрю (ред.): Опыт Великобритании в империи в двадцатом веке, Оксфорд 2012, стр. 161- 210.
↑ Эндрю / Канья-Форстнер, Франция Заморские 1981, стр. 182.
↑ Педерсен, Сьюзан: Смысл системы мандатов: аргумент, Geschichte und Gesellschaft 32 (2006), стр. 560-582.
↑ Томас, Мартин: Империи разведки: службы безопасности и колониальные расстройства После 1914 года, Беркли, стр. 145-172; Омисси, Дэвид: Воздушная сила и колониальный контроль: Королевские ВВС 1919-1939, Манчестер, 1990; Satia, Priya: Шпионы в Аравии: Великая война и культурные основы британской тайной империи на Ближнем Востоке, Оксфорд, 2008.
↑ Для краткой и проницательной оценки договоров Sèvres и Lausane см. Штайнер, Зара: огни, которые не прошли: Европейская международная история 1919-1933, Оксфорд 2005, стр. 100-125.
↑ Для общих намерений Великобритании и Франции в отношении их ближневосточных мандатов см. Sluglett, Peter: Les Mandats / The Mandates: Некоторые размышления о природе британского присутствия в Ираке (1914-1932) и французском Присутствии в Сирии (1918- 1946), в: Méouchy, Nadine / Sluglett, Peter (ред.): Британские и французские мандаты в сравнительной перспективе, Leiden 2004, pp. 103-127.
↑ Додж, Тоби: международное обязательство, внутреннее давление и колониальный национализм: рождение иракского государства в соответствии с мандатной системой, в: Méouchy, Nadine / Sluglett, Peter (ред.): Британские и французские мандаты в сравнительной перспективе, Лейден 2004 , pp. 144-164; Алон, Йоав: племенные шейхи и границы британского императорского правила в Трансиордане, 1920-46, журнал Императорской и Содружественной истории 32 (2004), стр. 69-92.
↑ Андрей / Канья-Форстнер, Франция, за границей 1981, стр. 231-232.
↑ Галлахер, Джон: Национализмы и кризис империи, 1919-1922, Современные азиатские исследования 15 (1981), с. 355; Gallagher, John: The Decline, Revival и Fall of the British Empire, в: Seal, Anil (ред.): The Decline, Revival и Fall of the British Empire: лекции и другие эссе Форда, стр. 731-153.
↑ Фишер, Джон: Керзон и британский империализм на Ближнем Востоке, 1916-1919, Лондон, 1999, с. 195-293. Более широкие цели и ограничения для послевоенной стратегии Ближнего Востока в Британии обсуждаются в Дарвине, Джон: Британия, Египет и Ближний Восток: Имперская политика после войны, 1918-1922, Лондон, 1981 год.
↑ Томас, Французская империя, 2005, с. 211-238.
↑ Таунсенд, Чарльз: Переход к стене: неудача британского правила в Палестине, 1928-1931, журнал Имперской и Содружественной истории 30 (2002), стр. 25-52; Тауншенд, Чарльз: защита Палестины: восстание и общественная безопасность, 1936-1939, «Английский исторический обзор» 103 (1988), стр. 917-949; Хьюз, Мэтью: Банальность жестокости: британские вооруженные силы и репрессии арабского восстания в Палестине, 1936-39, «Английский исторический обзор» (2009), стр. 313-354.
↑ Manela, Wilsonian Moment 2007, p. 12.
↑ Томас, Мартин: Насилие и колониальный порядок: полиция, рабочие и протесты в европейских колониальных империях, 1918-1940, Кембридж, 2012. Следует отметить, что для некоторых колониальных территорий послевоенный период был более спокойным и менее жестоким, чем военные годы. Это особенно характерно для стран Африки к югу от Сахары, где военные кампании и связанная с ними мобилизация комбатантов и нерабочих рабочих, а также перемещение гражданских беженцев разрушили регион. Послевоенный период вместо этого увидел новый акцент на колониальном развитии в таких областях, как образование, сельское хозяйство и администрация, хотя расовая иерархия и эксплуататорские экономические отношения императорского правления в целом оставались неизменными.
Избранная библиография
Андрей, Кристофер М. / Канья-Форстнер, Александр С .: Франция за границей. Великая война и кульминация французской имперской экспансии , Лондон 1981: Темза и Хадсон.
Дарвин, Джон: проект Империи. Рост и падение британской мировой системы, 1830-1970 , Кембридж; Нью-Йорк 2009: Пресса Кембриджского университета.
Галлахер, Джон: Национализм и кризис империи, 1919-1922 , в: Современные азиатские исследования 15, 1981, с. 355-368.
Герварт, Роберт / Манела, Эрез (ред.): Империи в войне, 1911-1923 , Оксфорд 2014: Оксфордский университет.
Джеффри, Кит: Британская армия и кризис империи, 1918-22 , Манчестер; Довер 1984: издательство Манчестерского университета.
Каня-Форстнер, Александр С.: Война, империализм и деколонизация , в: Зима, Джей / Паркер, Джеффри / Хабек, Мэри Р. (ред.): Великая война и двадцатый век, Нью-Хейвен 2000: Йельский университет , pp. 231-262.
Манела, Эрез: Уилсоновский момент. Самоопределение и международное происхождение антиколониального национализма , Оксфорд; Нью-Йорк 2007: Пресса Оксфордского университета.
Méouchy, Nadine / Sluglett, Peter (ред.): Британские и французские мандаты в сравнительных перспективах , Лейден; Бостон 2004: Брилл.
Педерсен, Сьюзан: Значение системы мандатов. Аргумент в: Geschichte und Gesellschaft 32/4, 2006, pp. 560-582.
Штайнер, Зара: огни, которые не удались. Европейская международная история, 1919-1933 , Оксфорд; Нью-Йорк, 2005: Пресса Оксфордского университета.
Томас, Мартин: Насилие и колониальный порядок. Полиция, рабочие и протест в европейских колониальных империях, 1918-1940 годы , Кембридж, 2012: пресс-релиз Кембриджского университета.
Томас, Мартин: Империи интеллекта. Службы безопасности и колониальный беспорядок после 1914 года , Беркли 2008: Университет Калифорнийской прессы.
цитирование
Кухня, Джеймс Э .: Колониальные империи после войны / деколонизации, в: 1914-1918-онлайн. Международная энциклопедия первой мировой войны, изд. Уте Даниэля, Питера Гатрелла, Оливера Джанца, Хизер Джонс, Дженнифер Кин, Алана Крамера и Билла Нассона, выпущенных Freie Universität Berlin, Berlin 2014-10-08. DOI : 10.15463 / ie1418.10370 .
Лицензия
Этот текст имеет лицензию: CC by-NC-ND 3.0 Германия - атрибуция, некоммерческая, нет производных работ.
Метаданные
Предметы
Экономика > Труд > Безработица, во время и после войны
Экономика > Труд > Колониальный труд
Политика, право > Международные отношения > Договоры о мире
Политика, право > Международные отношения > Колониализм, империализм
Политика, право > Послевоенная политика > Лига Наций
Политика, право > Внутренняя политика > Политика меньшинств
Политика, право > Политические идеологии > Национализм, политические
Политика, право > Политические и общественные движения > Национальные движения
Политика, право > Сопротивление и революции > Восстания, политические
Политика, право > Сопротивление и революции > Революции
Политика, право > Послевоенная политика > Провозглашения новых государств
Политика, право > Послевоенная политика > Народостроение
Политика, право > Послевоенная политика > Демобилизация
Общество > Демография > Военные потери, военные
Общество > Послевоенное общество > Ветераны
Общество > Преступность и дискриминация > Дискриминация
Войны и военные > Комбатанты > Колониальные войска
Войны и военные > Военное планирование и вербовка > Мобилизация, военная
Войны и военные > Военное планирование и вербовка > Подбор персонала
Ключевые слова автора Империя; Деколонизация; Мандаты; Демобилизация; Антиколониальный национализм
Тематические рубрики GND Франкрейх; Großbritannien; Колони; Weltkrieg [1914-1918]
Тематические рубрики LC Франция - колонии (sh 85051201); Великобритания - колонии; Мировая война, 1914-1918 гг.
Тематические рубрики Rameau Франция - колонии; Гранде-Бретань - колонии; 20e siècle
Ключевые лица Генри Вильсон (1864-1922) ; Реджинальд Бретт, лорд Эшер (1852-1930) ; Гаспаре Колосимо (1859-1944) ; Анри Симон (1874-1926) ; Фредерик Челмсфорд, лорд Челмсфорд (1868-1933) ; Эдвин Монтагу (1879-1924) ; Blaise Diagne (1872-1934) ; Фредерик Лугар (1858-1945) ; Абдулла, король Иордании (1882-1951) ; Джордж Керзон (1859-1925) ; Абд-эль-Крим (1882-1963) ; Чарльз Йоннарт (1857-1927) ; Фейсал I, король Ирака (1885-1933) ; Хусейн ибн Али, король Хеджаза (c.1853-1931)
Ключевые местоположения Амритсар ; Батна ; Камерун ; Константинополь (Стамбул) ; Дамаск ; Французская Гвинея ; Misrata ; Руфиск ; Смирна (Измир) ; Идти
Региональный раздел (ы)
Африка > Восточная и Центральная Африка
Африка > Северная Африка
Восточная Европа > Российская Империя
Ближний и Средний Восток > Османская империя
Ближний и Средний Восток > Египет
Ближний и Средний Восток > Сирия
Ближний и Средний Восток > Палестина
Южная и Юго-Восточная Азия > Индокитай
Южная и Юго-Восточная Азия > Британская Индия
Западная Европа > Франция
Западная Европа > Великобритания и Ирландия
Западная Европа > Бельгия
Западная Европа > Португалия
Тематический раздел (ы)
Послевоенное
заглавие Колониальные империи после войны / деколонизации
Авторы) Кухня, Джеймс Е.. Оглавление
Следующее Предыдущее Главная страничка
Tags: Кто такие гейши?. Посмотрите видео ниже, где следовательно, как менялась ее наружность.
Источник:... .
.
.
Продолжаем развиваться
.
.
.
.
.
Рождение германского царства
грустные последствия что не замедлили отразиться..
«Кто такие гейши??»
«Кто такие гейши?»
«Кто такие гейши?»