культ Прекрасной Дамы Средневековье: культ Прекрасной Дамы Из глухих пор Средневековья, окутанных плотным туманом легенд, позднейших вымыслов и экзальтированного христианского мистицизма, дошли до нас с десяток мнений, любое из которых крепко укоренилось в сознании вереницы поколений. Оставим в стороне футбол, значки и остальные подробности современного быта, введенные в обиход конкретно тогда. Сквозь тьму пор перед нами четко высвечивается загадочный дамский лик - Прекрасная Дама! Средневековье - время чудес. Именно к области чудесного разрешено отнести волшебное преображение дамского вида из малозаметной подробности домашнего обихода в загадочную и многоликую, пережившую века Незнакомку. ‹› Сколько стоит дикий грех Средневековье отвело даме чрезвычайно скромное, ежели не заявить жалкое, пространство в стройном здании общественной иерархии. Патриархальный инстинкт, традиции, сохранившиеся еще со пор варварства, вконцеконцов, религиозная ортодоксия - все это подсказывало средневековому человеку очень настороженное известие к даме. Да и как еще разрешено было к ней касаться, ежели на священных страницах Библии рассказывалась деяния о том, как злокозненное любопытство Евы и ее наивность довели Адама до греха, имевшего настолько страшные последствия для рода человечного? Поэтому полностью натуральным казалось возложить всю бремя ответственности за дикий грех на хрупкие дамские плечи. Кокетство, летучесть, легковерие и легкомыслие, тупость, скупость, завистливость, богопротивная апрош, лукавство - далековато не целый перечень нелицеприятных дамских дьявол, ставших излюбленной темой литературы и народного творчества. Женскую тему эксплуатировали с самозабвением. Библиография Хii, Хiii, Хiv веков полна антифеминистических творений самых различных жанров. Но вот что потрясающе: все они существовали вблизи с совсем другой литературой, которая упорно воспевала и восхваляла Прекрасную Даму. Но поначалу побеседуем о соц статусе дамы. Средневековье заимствовало его из известного Римского права, которое наделяло ее, по сути, единым правом, точнее, повинностью - рождать и взращивать деток. Правда, Средневековье наложило на этот безликий и бесправный статус свои индивидуальности. Поскольку ключевой ценностью при тогдашнем естественном хозяйстве была земляная собственность, то дамы часто выступали в качестве пассивного орудия для захвата земляных владений и иной недвижимости. И не необходимо обольщаться героизмом рыцарей, завоевывающих руку и сердечко любимых: они не постоянно делали это даром. Совершеннолетним возрастом, позволяющим входить в брак, числилось 14-летие для мальчиков и 12-летие для девочек. При таком расположении вещей отбор жена полностью зависел от родительской воли. Неудивительно, что освященный церковью брак для большинства становился вечным ужасом. Об этом свидетельствуют и тогдашние законы, чрезвычайно тщательно регламентирующие наказания для дам, убивших собственных супругов, - вероятно, такие случаи были не редкостью. Доведенных до уныния преступниц сжигали на костре или закапывали заживо в землю. А ежели еще припомнить, что средневековая нравственность настойчиво советовала супругу колотить и лучше чаще, то просто доставить, как " благополучна " была Прекрасная Дама в собственной семье. Типичны для той эры слова доминиканского монаха Николая Байарда, писавшего уже в конце xiii века: " Муж владеет преимущество наказывать свою супругу и колотить ее для ее корректирования, ибо она принадлежит к его семейному богатству ". В этом церковные философия некотороеколичество расходились с гражданским правом. Последнее утверждало, что муж может колотить супругу, но лишь равномерно. Вообще, средневековая традиция рекомендовала супругу касаться к супруге, как преподаватель к воспитаннику, то имеется чаще изучать ее уму-разуму. Брачный договор с точки зрения Средневековья К браку в это время относились алогично и, на нынешний взор, удивительно. Далеко не сходу храм вообщем смогла отыскать довольно оснований, чтоб обелить брак как такой. Очень продолжительно числилось, что реальным христианином может быть лишь девственник. Эта теория, впервыйраз сформулированная Святым Иеронимом и отцом Григорием Великим, неоспоримо принималась церковью. Однако уже Блаженный Августин на рубеже iv и v веков утверждал, что брак все-же не так уж плох. Святой отец также признавал преимущество девственников над женатыми, но считал, что в законном супружестве плотский грех преобразуется из смертного в простительный, " ибо лучше вступить в брак, чем разжигаться ". При том взыскательно оговаривалось, что в браке соитие обязано совершаться не из-за удовольствия, а лишь с целью рождения деток, у которых, если они будут новости праведную жизнь, возникает шанс сменить в раю падших ангелов. Такой взор возобладал в церковных кругах только в начале ix века, и с той поры брачные союзы стали освящать таинством венчания. А доэтого отсутствовало даже само мнение - " брак ". Семьей именовалось наиболее или наименее постоянное общее размещение бессчетных родственников со стороны " супруга ". Количество " жен " никоимобразом не нормировалось; наиболее такого, их разрешено было поменять, возвращать во временное использование товарищам или кому-то из родни, вконцеконцов, элементарно изгнать. В Скандинавских странах супруга, даже уже венчанная, долгое время вообщем не считалась родственницей супруга. Но и после такого, как храм стала освящать брак, социальная нравственность взыскательно разделяла брачные дела( наиболее аналогичные на общественно-политический, юридический и денежный контракт) и истинную влюбленность. Так, кпримеру, одна из высокородных дам xii века Эрменгарда Нарбоннская на вопрос, где привязанность посильнее: меж любовниками или меж женами, - ответила так: " Супружеская привязанность и солюбовническая настоящая нежность обязаны почитаться разными, и правило родное они берут от порывов очень несхожих ". Главное, что требовалось от дамы в браке, - появление деток. Но сия благословенная дееспособность нередко оказывалась для средневековой семьи не благом, а горем, так как шибко осложняла функцию наследования богатства. Делили благо по-всякому, но самым распространенным методом распределения наследства был майорат, при котором львиную долю богатства, доэтого только земляные наделы, получал старший сын. Остальные сыновья или оставались в доме брата в качестве приживалов, или пополняли ряды странствующих рыцарей - благородных, но нищих. Дочери и супруги длительное время вообщем не имели никаких прав на наследование супружеского и родительского богатства. Если дочь не удавалось предоставить замуж, ее высылали в обитель, туда же шла и вдова. Только к xii веку супруги и единственные дочери заполучили преимущество наследования, но и тогда( и немало позднее) они были ограничены в способности сочинять завещания. Английский парламент, кпримеру, приравнивал их в этом отношении к крестьянам, былым собственностью феодала. Особенно тяжко доводилось девушкам-сиротам, они полностью попадали в зависимость от опекунов, изредка испытывавших схожие ощущения к собственным подопечным. Если же за сиротой стояло огромное имущество, то ее брак традиционно превращался в очень циничную сделку меж опекуном и предполагаемым женихом. Например, британский повелитель Иоанн Безземельный( 1199-1216), ставший опекуном малютки Грейс, наследницы Томаса Сейлби, решил дать ее в супруги брату главного царского лесничего Адаму Невилю. Когда девочке исполнилось 4 года, тот заявил о собственном желании немедленно вступить с ней в брак. Епископ воспротивился, сочтя таковой брак ранним, но во время его отсутствия поп обвенчал новобрачных. Грейс чрезвычайно быстро овдовела. Тогда повелитель за 200 марок передал ее в супруги собственному придворному. Однако и тот скоро скончался. Последним супругом несчастной стал некоторый Бриан де Лиль. ныне оживленный повелитель получил уже 300 марок( Грейс, вероятно, росла и хорошела). На сей раз муж прожил продолжительно, имел безжалостный нрав и потрудился, чтоб жизнь его супруги не была сладостна. Несмотря на очевидный материнский и опекунский произвол, духовный ритуал венчания подразумевал сакраментальный вопрос: согласна ли жена вступить в брак? Мало у кого доставало смелости ответствовать " нет ". Впрочем, не случается правил без исключений. Вотан из испанских правителей на дворцовом приеме объявил, что выдает дочь, шестнадцатилетнюю красавицу Урсулу, замуж за собственного маршала, которому к тому времени было далековато за 60. Мужественная женщина во всеуслышание отказалась от брака с престарелым маршалом. Король тут же заявил, что проклинает ее. В протест инфанта, доэтого популярная своею кротостью и набожностью, произнесла, что немедленно оставляет дворец и сходит в общественный дом, где будет получать на жизнь собственным телом. " Я заработаю немало средств, - добавила Урсула, - и обещаю воздвигнуть на ключевой площади Мадрида монумент собственному папе, по великолепию превышающий все монументы, когда-нибудь стоявшие на земле ". Обещание она сдержала. Правда, до общественного дома все-же не дошла, став наложницей какого-то авторитетного вельможи. Но когда отец погиб, Урсула вправду воздвигла на свои средства пышный монумент в его честь, на некотороеколичество веков ставший чуток ли не основным украшением Мадрида. История отчаянной принцессы на этом не кончилась. После погибели короля на трон взошел брат Урсулы, также скоро мертвый. Проклятая дочь по правилам испанского престолонаследия стала королевой и, как в притче, критерии продолжительно и счастливо. Рождение легенды Сколь ни многотрудной и необычной была действительность тех лет, воображению средневекового человека что-то очевидно недоставало. Сквозь вековые пелены обычаев и религиозных ограничений экзальтированного Средневековья рисовался некоторый неясный, мерцающий неразгаданной загадкой дамский образ. Так появилась сказка о Прекрасной Даме. С условной точностью разрешено заявить, что на свет она возникла в конце xi - начале xii века, помещением ее рождения считается южная область Франции, Прованс. Провансом, с которого началось победное путешествие Прекрасной Дамы по миру, сейчас называется вся южная окраина Франции, соединяющая некотороеколичество провинций: Перигор, Овернь, Лимузин, Прованс и т. д. Вся эта широкая область во эпохи Средневековья носила заглавие Окситании, так как люд, ее населяющий, заявлял на языке " ок ", который сейчас популярен как провансальский. Традиционное разделение меж романскими языками соединено с употребляемой в них утвердительной частичкой. В провансальском использовалась частичка " ок ". Она же, кстати, вошла в заглавие одной из южных провинций - Лангедок. Трубадурами назывались стихотворцы, слагавшие свои песни конкретно на языке " ок ". Стихи на этом языке, приуроченныек Прекрасной Даме, были первыми творениями высочайшей литературы, написанными не на " вечной " латыни, а на разговорном языке, что делало их понятными всем. Великий Данте в трактате " О народном красноречии " писал: "... А иной язык, то имеется " ок ", обосновывает в свою выгоду, что профессионалы народного красноречия впервыйраз стали придумывать вирши на нем, как на языке наиболее абсолютном и сладостном ". Образ нашей героини, несомненно, собирательный. Но одна особенная примета у него все же имеется: она непременно прекрасна. Детские годы Прекрасной Дамы прошли в грозном мужском окружении. Ее породили введенные рыцарским кодексом чести традиции светского обхождения, неплохих манер, умения новости приятную разговор, а основное, соединять песни в честь Дамы. Из этих-то песен, к счастью, сохранившихся до наших дней, разрешено выяснить кое-что о ней самой, а втомжедухе о ее современниках мужчинах, именитых трубадурах. Прекрасная влюбленность Прекрасной Дамы Поэты Окситании, воспевавшие Прекрасную Даму, традиционно рисовали ее замужней. Замужество было той непреодолимой преградой, благодаря которой влюбленность получала нужную ступень катастрофической безнадежности. Эта безнадежность и сочиняла основной объект лирики трубадуров. Любовь вдохновенного поэта далековато не постоянно оказывалась обоюдной и лишь в редких вариантах завершалась близостью. Таков был закон рыцарской справедливости, предполагавший наибольшую идеализацию ощущения и лучше наиболее целый отказ от плотского удовольствия. Капризная Дама желала, чтоб ей служили из-за самого служения, а не из-за наслаждения, которым она в мощах благодетельствовать любимого. В источниках такого времени лишь единожды сталкивается деяния о том, как некоторая женщина пустила воздыхателя в свои покои и, подняв юбку, накинула ее на голову рыцаря. Но и в этом случае счастливчиком оказался не бедный трубадур, а человек с расположением, не затруднявший себя сочинением песен. Поведение женщины было сочтено изрядной наглостью, и обиженный пиит, подсмотревший всю сцену в щелочку, нескромную возлюбленную осуждает. Впрочем, властвовавшее тогда в умах любовное преимущество имело достаточно слабенькое известие к современной морали и наблюдало недостаточно преград для подлинной любви. Даже брак, неглядя на некие натуральные трудности, вроде ревности, не представлял особенной помехи в отношениях любимых. Ведь законное супружество не имело ничто всеобщего с любовью. Известен, кпримеру, вариант, когда так именуемый " суд любви "( суды, какие разбирали неоднозначные случаи в отношении дам и их благородных воздыхателей) признал недостойным поведение женщины, отказавшей в " обыденных развлечениях " любовнику после собственного замужества. Приговор по этому занятию гласил: " Несправедливо, какбудто следующее супружество исключает доэтого былую влюбленность, разве что ежели дама совсем от любви отказывается и впредь не хочет любить ". Вряд ли разрешено оговаривать тех дам и в меркантильности. Общественное мировоззрение Средневековья очень и очень одобряло браки родовитых дам с наименее авторитетными мужчинами. А позже в трубадуре ценилось доэтого только не возникновение, а его поэтический дар и другие дарования. Ведь жизнь средневекового замка была максимально замкнута. Трубадуры, водящие бродячий образ жизни, становились желанными гостями при всяком дворе. Они нередко хватали на себя повинности дворцовых распорядителей и отвечали за все, связанное с приемом гостей и развлечением владельцев. Иногда трубадурами становились сами бога. Например, один из первых узнаваемых нам трубадуров, Гильем Аквитанский, граф Пуатевинский, имуществом далековато превосходил самого французского короля, желая и числился его подданным. А его юный современник, пиит Маркабрюн, не имел ни рода, ни имущества, как гласят источники, его в детстве отыскал у собственных ворот некоторый государь. Однако Маркабрюн владел таковым талантом, что " вульгарна о нем по свету большая слава, и все его слушали, опасаясь его языка, ибо так он был злоречив... ". Сурова, но справедлива... В мире рыцарской доблести и чести дамы нежданно получают большие права, возносятся в сознании мужского окружения на недосягаемую высоту - вплоть до необычной дотоле способности заправлять суд над мужчиной. Правда, все эти права и способности исполнялись в чрезвычайно узкой сфере рыцарской эротики, но и это уже было победой дамы. Дворы именитых куртуазных цариц такого времени - Алиеноры Аквитанской( внучки " главного трубадура " барона Гильема Аквитанского, былей замужем за Людовиком vii Французским, а позднее - за Генрихом ii Английским) или ее дочери Марии Шампанской и племянницы Изабеллы Фландрской - стают самыми блестящими центрами рыцарской культуры конца xii века. Именно при их дворах празднично вершились именитые " суды любви ". " Суд любви " в предоставленном употреблении нисколько не метафора. Разбирательства в области амурного права происходили с совершенным соблюдением всех норм морали и существовавшей тогда судебной практики. Разве лишь смертных вердиктов " суды любви " не выносили. Вот строгий образчик решения такового суда. Некий рыцарь страстно и верно возлюбил женщину, " и только о ней было все побуждение духа его ". Дама же в ответной любви ему отказала. Видя, что рыцарь упорствует в собственной влечения, женщина спросила его, согласен ли он добиться ее любви при том условии, что станет выполнять все ее пожелания, каковыми бы они ни были. " Госпожа моя, - ответил рыцарь, - да избегает меня толикое помрачение, чтоб в чем-нибудь я твоим перечил повелениям! " Услышав это, женщина безотлагательно приказала ему пресечь все домогательства и перед иными хвалить ее не сметь. Рыцарь обязан был смириться. Но в одном сообществе сей благородный государь услышал, как женщину его хулили поносными словами, не сумел удержаться и защитил правдивое имя собственной любимой. Возлюбленная, услышав об этом, огласила, что совсем отвергает ему в любви, так как он нарушил ее веление. По этому занятию графиня Шампанская " проблистала " таковым решением: " Слишком жестока была женщина в повелении собственном... За любовником же нет провинности в том, что он праведным отпором восстал на хулителей госпожи собственной; ибо присягу он дал с тем, чтоб точнее добиться любви собственной женщины, и поэтому неправа была она в собственном ему повелении наиболее о той любви не ратовать ". И еще одно схожее судебное разбирательство. Некто, влюбленный в достойнейшую даму, стал настойчиво домогаться любви иной госпожи. Когда мишень его была достигнута, " возревновал он об объятиях бывшей госпожи, а ко 2-ой собственной любовнице спиною обратился ". По этому занятию графиня Фландрская высказалась последующим вердиктом: " Муж, настолько опытный в измышлениях лжи, благороден быть лишен и бывшей и новейшей любви, да и впредь бы ему не восторгаться любовью ни с какой-никакой благородной женщиной, поелику явственно царит в нем буйное сладострастие, а оно практическиполностью воинственно настоящей любви ". Как зрим, в сферу воздействия дамы внезапно отошла большая область тогдашней жизни, фактически все, что имело смысл в отношениях полов. Впрочем, не нужно обольщаться. Все свои новейшие права она заполучила не на пути эмансипации и не в борьбе, а благодаря все той же мужской воле, которая внезапно захотела смирения. Территория любви Женщины не преминули пользоваться новеньким собственным расположением. Документы сохранили огромное численность легенд, почтивсе из них позднее стали материалом для нескончаемого числа обработок и переложений. Сюжетами данных легенд воспользовались и Боккаччо, и Данте, и Петрарка. Ими увлекались западные романтики и российские символисты. Одна из них, кстати, положена в базу популярной драмы Блока " роза и Крест ". Во всех легендах самую функциональную роль играют конкретно дамы. Трубадур Ричард де Барбезиль длительное время был влюблен в некоторую женщину, супругу Джуафре де Тонне. И она ему " благоволила сверх каждой меры, а он ее Всех-Лучшая величал ". Но безуспешно услаждал он слух любимой песнями. Она оставалась неприступна. Узнав об этом, иная женщина предложила Ричарду бросить неисправимые пробы и пообещала наделить его всем, в чем ему отказывала госпожа де Тонне. Поддавшийся искушению Ричард вправду отказался от бывшей любимой. Но когда он появился к новейшей женщине, она отказала ему, объяснив, что ежели он был неверен первой, то и с ней может поступить так же. Обескураженный Ричард решил возвратиться туда, откуда ушел. Однако госпожа де Тонне в свою очередность отказалась взять его. Правда, скоро она смягчилась и согласилась его извинить при условии, что сто пар влюбленных появятся к ней и на коленях будут умолять ее об этом. Так и было изготовлено. История с противным сюжетом связывается с именованием трубадура Гильема де Балауна. ныне уже сам трубадур проверяет влюбленность женщины и, показывая совершенное охлаждение, доводит скудную даму до крайних унижений и с побоями(!) выгоняет ее бросать. Однако же настал день, когда Гильем сообразил, что наделал. Дама же созидать его не захотела и " повелела отгонять из замка с стыдом ". Трубадур удалился к себе, скорбя по содеянному. Даме, вероятно, было не лучше. И скоро чрез добропорядочного сеньора, взявшегося примирить любимых, женщина передала Гильему родное заключение. Она согласна извинить трубадура лишь при условии, что он вырвет ноготь на огромном пальце и доставит его ей совместно с песней, в коей упрекал бы себя за содеянное сумасшествие. Все это Гильем сделал с большой радостью. Как зрим из приведенных образцов, женщины были жестоки, но правосудны. Дошли до нас и летописи куда наиболее трагические, частично напоминающие инновационные некрофильские страхи. Некий Гильем де ла Тор похитил грядущую свою супругу у миланского цирюльника и обожал ее более только на свете. Прошло время, и супруга погибла. Гильем, от горя впавший в сумасшествие, не поверил этому и стал любой день прибывать на кладбище. Он извлекал покойницу из склепа, обнимал, целовал и умолял, чтоб она простила его, закончила притворяться и побеседовала с ним. Люди из округи стали отгонять Гильема бросать от места захоронения. Тогда тот пошел к колдунам и гадалкам, стараясь проведать, не может ли мертвая воскреснуть. Какой-то недобрый человек обучил его, что ежели любой день декламировать определенные мольбы, делить милостыню 7 нищим( непременно до обеда) и действовать так цельный год, то супруга его оживет, лишь не сумеет ни имеется, ни глотать, ни говорить. Гильем обрадовался, но когда по прошествии года увидел, что все без толку, впал в уныние и скоро погиб. Разумеется, далековато не все такие сюжеты базируются на настоящих фактах. Для сотворения легенды довольно было реквизировать из кансоны( песни о любви) одно-два опорных слова, прочее додумывало изощренное фантазия первых комментаторов и жонглеров - исполнителей песен трубадуров. История несчастного де ла Тора - броский тому образчик. В одной из собственных песен он вправду обращается к теме погибели. Но как раз назло легенде заявляет, что подруге не станет проку, ежели любимый вследствии нее умрет. А вот деяния трубадура Гаусберта де Пойсибота звучит, на наш взор, очень вероятно. Вполне возможно, что что-то схожее и действительно вышло. Гаусберт де Пойсибот по большущий любви женился на девушке, славной и прелестной. Когда муж навечно уехал из дома, за красавицей-женой стал бегать некоторый рыцарь. В конце концов он увел ее из дома и длительное время держал у себя в любовницах, а позже кинул. На пути домой Гаусберт случаем оказался в том же городке, где обреталась его супруга, брошенная любовником. Вечером Гаусберт отправился в общественный дом и нашел там жену в самом печальном состоянии. Дальше безымянный создатель продолжает, как в романе эры романтизма: " И как узрели они друг друга, то испытали оба стыд Большой и большую печаль. Ночь он с нею провел, а наутро совместно вышли они, и он отвел ее в обитель, где и оставил. От такового горя кинул он пение и трубадурское искусство ". Что спереди? – бессмертие Условность, которой обставлялся аристократический быт, подразумевала, неглядя ни на что, предельную открытость собственных адептов. То, что сейчас видится нам доверчивым и неправдоподобным, тогда воспринималось со всей чистотой и глубиной ощущения. Именно благодарячему почтивсем сюжетам средневековой лирики взыскательная цивилизация христианского решетка даровала нескончаемую жизнь. Такова деяния " далекой любви " трубадура Джуафре Рюделя, который имел горе полюбить в принцессу Триполитанскую, никогда ее не видев. Он отправился на ее розыски, но во время морского странствия заболел смертельной заболеванием. В Триполи его поместили в странноприимный дом и отдали ведать об этом графине. Она пришла и заключила трубадура в объятия. Он же сходу пришел в себя, спросив Даму собственного сердца, и возблагодарил Господа за жизнь, сохраненную до тех пор, покуда он не увидел собственной любви. Он погиб у нее на руках. Она же велела его захоронить с большими почестями в храме тамплиеров, а хозяйка в тот же день постриглась в монахини. Одна из кансон, сочиненная Джуафре Рюделем в честь далекой любимой, звучит так: Длиннее дни, красней рассвет, Нежнее пенье птицы далекой, Май наступил - спешу я вдогон За сладостной любовью далекой. Желаньем я раздавлен, смят, И мне милее зимний холод, Чем пенье птиц и маки в поле. Мой лишь тот честен портрет, Где я стремлюсь к увлечении далекой. Сравню ль восторги всех побед С усладою увлечении далекой?.. К числу вечных историй, порожденных данной великолепной эрой, относится и известный содержание о " съеденном сердечко ". Прекрасный и благородный рыцарь Гильем де Кабестань полюбил супругу собственного сеньора, государя Раймона де Кастель-Россильон. Узнав о таковой любви, Раймон преисполнился ревностью и запер неверную супругу в замке. Затем, пригласив к себе Гильема, увел его далековато в лес и там прикончил. Раймон вырезал сердечко несчастного влюбленного, дал его повару, а изготовленное кушанье отдалприказ вручить за обедом супруге, ни о чем не подозревавшей. Когда Раймон спросил ее, понравилось ли ей угощение, женщина ответила утвердительно. Тогда муж объявил ей истину и в подтверждение показал голову убитого трубадура. Дама ответила, коль быстро муж угостил ее таковым красивым блюдом, то другого она не отведает вовек, и кинулась с высочайшего балкона книзу. Услышав о чудовищном злодеянии, повелитель Арагонский, чьим вассалом был Раймон, пошел на него борьбой и отнял у него все актив, а самого Раймона заключил в тюрьму. Тела обоих любимых он отдалприказ с подходящими почестями захоронить у церковного входа в одной могиле, а всем дамам и рыцарям Россильона повелел развгод собираться в этом месте и отмечать годовщину их погибели. Эта деяния переработана Боккаччо в " Декамероне " и с тех пор использует большой знаменитостью в вселенской литературе. Из современных ее обработок довольно припомнить кинофильм Питера Гринуэя " Повар, вор, его супруга и возлюбленный ". * Прекрасная Дама просуществовала непродолжительно. Уже в первой половине xiii века, в период с 1209 по 1240 год, Прованс подвергся четырем крестовым походам из Северной Франции, возглавляе мым известным Симоном де Монфором. В летописи Франции они остались под именованием альбигойских войн. Формальным предлогом к истоку боевых действий стали лжи самого различного толка, распространившиеся по всему Провансу, отличавшемуся последней веротерпимостью. Одним из более массивных еретических движений было перемещение так именуемых катаров с центром в городке Альби. Отсюда и заглавие войн. Впрочем, как традиционно случается, основным предлогом к борьбе стал не столько церковный фанатизм, насколько тот факт, что Прованс, исторически самая развитая, прогрессивная и богатая дробь Франции, практически жил жизнью, от нее не зависящей. С падением Прованса трубадурское художество скоро пришло в упадок и быстро забылось. Но дело было изготовлено. Нравы стали изысканнее и разумнее, а Прекрасная Дама, сменившая с тех пор тыщи имен, жива по сей день. Иллюстрация: " Битва в Ронсевальском углубление " На средневековой миниатюре изображена бой в Ронсевальском углубление, в Пиренеях, в которой умер Бретонский маркграф Роланд, - это приключилось в августе 778 года. О подвиге маркграфа ведает " Песнь о Роланде ", сложенная возле 1100 года. Подробнее см.

Как зародился в Средневековой Европе культ Прекрасной женщины? Что могло этому содействовать? С расцветом рыцарства связан и расцвет культа Прекрасной Дамы, одно из самых именитых и благородных проявлений рыцарства. Дело в том, что и дама стала совершенно иной; поразительно поменялась хозяйка ее роль в сообществе. В раннюю эру рыцарства, до крестовых походов, даже в самых авторитетных родах она занимала починенное, довольно униженное состояние. Однако два века спустя состояние дамы переменилось в корне. Из бывших, умеренных и незаметных хозяек и рукодельниц дамы стали царицами сообщества, госпожами, руководительницами и законодательницами новейшей придворной жизни. Зародился культ Прекрасной Дамы в южной Франции, в графстве Прованс, и оттуда скоро распространился по всей Западной Европе. Прованс был богат, просвещен, тут процветали торговля и ремесла, развивалась беллетристика. И состояние женщины в Провансе также было несоизмеримо наиболее высочайшим, чем в каких или остальных графствах, герцогствах и королевствах. Она могла хозяйка распоряжаться собственным богатством, была полностью одинакова во всех правах с мужчиной. Культ Прекрасной Дамы зарождался с особенного поклонения Деве Марии. В ее честь возносились жаркие мольбы, слагались вирши. Она называлась " кроткой Дамой небес ", " небесной королевой ", ее изображения на иконах стали облекаться в ценные одежды, увенчиваться короной.. Такое почтение Богородице возвеличивало в свою очередность и земную даму. Земная влюбленность к ней получала все наиболее возвышенный, наиболее церковный нрав и окрашивалась особенными поэтическими тонами. Окружая почитанием какую или " женщину сердца ", рыцарь, в сущности, служил не ей, а какому то отвлеченному эталону красоты и непорочности, который он создавал в собственной душе.. По установившимся взорам такого времени, рыцарь и не обязан был стремиться к разделенной любви, женщина сердца обязана быть для него недостижимой, недоступной. Такая влюбленность, как числилось, становилась источником всяческой добродетели и вступала в состав рыцарских заповедей. " Редкие добиваются высшей добродетели, отваги и хорошей славы, гласило одно из поучений, ежели они не были влюблены ". Служение Прекрасной Даме сделалось повальным обрядом, никто из рыцарского сословия не мог от него увернуться. Каждый после посвящения в рыцари обязан был выбрать себе женщину, знатную или незнатную, замужнюю или нет, и достигнуть у нее дозволения работать ей. Само же служение содержалось в неизменном ношении цветов ее знака, схватках в ее честь на борьбе или на турнире, прославлении ее имени и готовности сделать малейшую ее каприз. От преданного служения Прекрасной Даме рыцаря не устраняли даже семейные узы; при этом, интересно, личная жена практически никогда не выбиралась повелительницей и предметом почтения. Источник: http:// reznas. Ru/? Action=library&path=/ 10/ 33/ 199 В Европе разрешено произносить о культе Богоматери( мадонны)... оченно известная содержание была.. Все прочее фантазии романистов наиболее поздних пор этот культ возник в и после крестовых походов... когда мужчины крестоносцы оставляли свои места иногда на десятилетия оставляя дамам или пояс справедливости или мечту о том что он возвратится с награбленным и женится... короче... неимение дам.. недаром Петрарка был монахом.... и плюс дочери состоявшихся родителей стоили немало более чем материальные средства. это простолюдинку разрешено было приобрести за скот.. средневековая европа это нескончаемая вереница инфекций.. эпидемий и моров.. немногие выживали.. а те кто выживал оставался искалеченным на всю жизнь.. так что культ мог показаться из за отсутсвия неиспорченной оспой и чумой лиц Согласен с Амстель вполне, почтивсе из такого, что написано про то время довольно идеологизировано и преукрашено, могу порекомендовать Вам кинофильм Ингмара Бергмана " Седьмая печать ", чрезвычайно правдивый кинофильм о средневековье. Извините, ежели уклонился от вопроса... Женщина стала к тому времени не лишь материальной элемента жизни но и духовной ее долею _______________ Из глухих пор Средневековья, окутанных плотным туманом легенд, позднейших вымыслов и экзальтированного христианского мистицизма, дошли до нас с десяток мнений, любое из которых крепко укоренилось в сознании вереницы поколений. Оставим в стороне футбол, значки и остальные подробности современного быта, введенные в обиход конкретно тогда. Сквозь тьму пор перед нами четко высвечивается загадочный дамский лик Прекрасная Дама! Средневековье время чудес. Именно к области чудесного разрешено отнести волшебное преображение дамского вида из малозаметной подробности домашнего обихода в загадочную и многоликую, пережившую века Незнакомку. _____________________________ Сколь ни многотрудной и необычной была действительность тех лет, воображению средневекового человека что то очевидно недоставало. Сквозь вековые пелены обычаев и религиозных ограничений экзальтированного Средневековья рисовался некоторый неясный, мерцающий неразгаданной загадкой дамский образ. Так появилась сказка о Прекрасной Даме. С условной точностью разрешено заявить, что на свет она возникла в конце xi начале xii века, помещением ее рождения считается южная область Франции, Прованс. Провансом, с которого началось победное путешествие Прекрасной Дамы по миру, сейчас называется вся южная окраина Франции, соединяющая некотороеколичество провинций: Перигор, Овернь, Лимузин, Прованс и т. д. Вся эта широкая область во эпохи Средневековья носила заглавие Окситании, так как люд, ее населяющий, заявлял на языке " ок ", который сейчас популярен как провансальский. Традиционное разделение меж романскими языками соединено с употребляемой в них утвердительной частичкой. В провансальском использовалась частичка " ок ". Она же, кстати, вошла в заглавие одной из южных провинций Лангедок. __________ Поэты Окситании, воспевавшие Прекрасную Даму, традиционно рисовали ее замужней. Замужество было той непреодолимой преградой, благодаря которой влюбленность получала нужную ступень катастрофической безнадежности. Эта безнадежность и сочиняла основной объект лирики трубадуров. Любовь вдохновенного поэта далековато не постоянно оказывалась обоюдной и лишь в редких вариантах завершалась близостью. Таков был закон рыцарской справедливости, предполагавший наибольшую идеализацию ощущения и лучше наиболее целый отказ от плотского удовольствия. Прекрасная Дама просуществовала непродолжительно. Уже в первой половине xiii века, в период с 1209 по 1240 год, Прованс подвергся четырем крестовым походам из Северной Франции, возглавляе мым известным Симоном де Монфором. В летописи Франции они остались под именованием альбигойских войн. Источник: http:// nauka. Relis. Ru/ 10/ 0501/ 10501118. Htm Кому приуроченык вирши А. Блока о прелестной женщине? Анна Иванова в " Наука, Техника, Языки ", 6 лет назад• 6 ответов Срочно нужен анализ стихотворения А. Блока из цикла " вирши о прелестной женщине ". Блока из цикла " вирши о прелестной женщине ". в " Искусство и Культура ", В чём изюминка раннего творчества Блока и стихов цикла " вирши о прелестной Даме " tema: Лирический герой в цикле А. Блока " вирши о прелестной женщине ".. нужно высококачественное творение: d в " Искусство и Культура ", Кому А. Блок посвятил " Стихи о Прекрасной Даме "? Что понятно об данной даме? " Искусство и Культура "

«Придворная любовь и рыцарство в позднем средневековье» Ларри Д. Бенсон Моим предметом является придворная любовь, эта странная доктрина о рыцарском ухаживании, которая фиксировала словарь и определяла опыт любовников в нашей культуре от последних средних веков до почти нашего собственного дня. Некоторые из его следов все еще выживают - или, по крайней мере, они делают в старых фильмах Энди Харди. если вы достаточно взрослые, чтобы увидеть некоторые из этих фильмов, или достаточно молоды, чтобы не ложиться спать на очень поздний поздний фильм, вы наверняка вспомните обязательную сцену вокруг барабана два, когда унылый Энди (младший Микки Руни) пробормотав имя девушки по соседству (Джуди Гарланд), медленно покидает стол, его еда не тронута. Льюис Стоун, суровый, но любезно судимый Харди, хмурится и поворачивается к миссис Харди: «Что на земле попало в этого мальчика? Он не ел, он не спит, он просто луны вокруг, как больной теленок». И миссис Харди - Фэй Бэйнтер - улыбается с материнским пониманием: «Пша! Разве ты не видишь, что мальчик влюблен?» И, конечно, мы можем. Некоторые из более старшего поколения, чем мои, могут даже поделиться некоторыми эмоциями Энди, потому что муки безответной любви и страдания, которые обязательно сопровождают ее, на протяжении веков были частью западного ухаживания. Действительно, на протяжении многих веков - со времен греков в семнадцатом веке - врачи регулярно предлагали лечение любовной болезни, «любовников, страдающих от героев», которые они считали физическим и психическим расстройством. это правда, что Вильгельм Гаддесден, один из авторитетов, известных врачу в общем прологе Чосера, относился к нему лишь кратко в своем медицинском учебнике, поскольку, как он предупреждал своих учеников, «но от этой болезни мало денег». 1 Более того, Ален Шартье в пятнадцатом веке и Шекспир в шестнадцатом возражении, люди умерли. , , и черви их съели, но не ради любви »2. Страница 238 Тем не менее, в семнадцатом веке появилось окончательное медицинское исследование « Эратомания» , которое заполнило 336 больших страниц, а Роберт Бертон посвятил более четверти своей огромной Анатомии меланхолии проблеме любовной болезни.3 Даже в начале девятнадцатого века некоторые из Иоанна Друзья Китса думали, что первые симптомы болезни, от которой он страдал, были из-за его томительного отношения к безответной любви - хотя теперь кажется, что он, возможно, не был таким безответным, как они думали, так как он действительно страдал от сифилиса. Моя тема, однако, не медицина и не Энди Харди. Это придворная любовь в жизни рыцарских классов в позднем средневековье. Я должен начать с признания того, что многие ученые в настоящее время убеждены, что мой предмет не существует - действительно, никогда не существовал. ET Дональдсон объявил, что «придворная любовь» является лишь критическим мифом, DW Robertson еще более решительно отклонил ее как изобретение девятнадцатого века, препятствие для понимания средневековых литературных текстов.5 Вы можете подумать, что если и Дональдсон, и Робертсон , которые так согласны, согласитесь на это, должно быть что-то для этого. Там есть. Большая часть того, что раньше передавалось по факту о придворной любви, было просто неправильным. Я имею в виду идею о том, что он был изобретен арабами, альбигойцами или примитивными немцами, изящно разработанными трубадурами, Отказ от этих идей был во благо. Питер Дронке показал, что нам не нужно обращаться к Араби или ереси за источниками придворной любви, которые гораздо ближе относятся к средневековой латинской традиции. Джон Бентон доказал, что мы должны знать все это время - что графиня Мари и ее дамы не вели себя так же, как многие Гвиневеры и Изольды; если бы они были, граф запер их в женском монастыре8. Андреас Капелланус, как теперь полагают, не пытался писать серьезный кодекс поведения; он пытался быть забавным. Я признаю, что число людей, которые смеялись вслух, читая De arte honesti amandiможно считать одним пальцем: он был французом тринадцатого века по имени Друарт ла-Ваче. Однако я считаю, что нынешнее мнение верное: Андреас пытался и, как правило, неудачно, был смешным. И, очевидно, предположение о том, что существует жестко определенная и широко распространенная доктрина Страница 239 любовь, которая требует прелюбодеяния, просто неверна. Поскольку «придворная любовь» используется как ярлык для кода придворной прелюбодеяния, вся идея действительно является критическим мифом, который никогда не имел особого существования в жизни или литературе. Однако из этого не следует, что если доктрины придворной прелюбодеяния не существовало, придворной любви не существовало. Дело в том, что придворная любовь существовала, возможно, не в двенадцатом веке, а, конечно же, в четырнадцатом, пятнадцатом и даже шестнадцатом веках. Действительно, как ясно показывает недавняя книга Марка Гироуара о рыцарстве и английском джентльмене, это оказало сильное влияние не только на царство романтической и викторианской фантастики, но и на жизнь и манеры жизни в викторианском стиле.10 Его сила объясняется тем самым, что, как сказал Киттредж в своей подходящей характеристике, придворная любовь была частью " Но я, мой лиф и детель, тисею повинуйся, И с правым громадным гертом, хулистым, я помою, Как твоя самая большая просьба, так и от меня; Ручка рычага - это я, например, тис и деай, чем для любого или любого рода или сея. Это твой тигр. И т. Д., Слать, возлюбить мои пейны, и, по твоей милости, подхватить меня; Для elles я не могу продолжать надеяться, Ne dwelle в моей проблеме осторожный herte. (Строки 118-27) Даже самый случайный читатель знает, что поздняя средневековая литература просто роет такими персонажами. Нам нужен термин, чтобы описать, что происходит, и мы могли бы также использовать «придворную любовь». Эта фраза не была, как иногда говорят, изобретена в 1883 году Гастоном Парижем. Аморская кортеса , придворная любовь, была довольно распространена в средневековом итальянском языке, и Чосер вполне мог натолкнуться на фразу cortesi amanti, придворных любовников, в чтении Петрарка. Что касается того, что он мог подумать, это значит, что нам нужно только отметить, что любовник в жалобе Чосера настолько экстравагантно смиренен, что будет подчиняться своей даме во всем, поэтому вежливо он скорее умрет чем оскорблять ее даже в мыслях и так религиозно преданно ей, что он молится за одну каплю благодати, без которой он не может иметь ни блаженства, ни надежды. Оратор не настолько, насколько мы можем сказать, прелюбодействующий, поскольку в тексте ничего не говорится о семейном положении его или его жены. Но если мы опустим прелюбодеяние из знаменитого определения К. С. Льюиса, я не могу представить лучшего описания отношений, воплощенных в этой строфе, чем «Смирение, любезность и Религия Любви». Page 240 То, что отличает этот стиль любви от стилей других времен и мест, - это не только тема страдания, и, конечно же, не требование прелюбодеяния, которое всегда с нами и никогда не было, за исключением воображения Андреаса, необходимой частью придворной любви , Различие заключается скорее в убежденности в том, что такая любовь восхитительна - что любовь не только добродетельна сама по себе, но и является источником и причиной всех других добродетелей, что действительно нельзя быть добродетельным, если только он не любовник. Эта идея, как и следовало ожидать, исходит от Овидия. Он использовал его в своих Amores, где он игриво инвертирует всю римскую систему ценностей и видит что-то вроде того же беззаботного использования «мира, перевернутого вверх дном» в Андреасе и Кретьене14. Без сомнения, графиня Мария из Шампани и младшие члены ее двора были в восторге от забавной, хотя и маловероятной, идеи о мире, которым управляют женщины, в котором все красивые молодые люди добросовестно служили своим дамам ради любви, а не их лютые феодалы во имя грабежа. Один подозревает, что муж Мари, граф Генри, не был удивлен. Мари была покровителем Ланселота Кретьена: Генриха покровительствовал композиции « Отмщение Александре» , старомодного шансона де Жесте, в которых религия, лояльность к своему господину и разгром головы являются главными проблемами15. И, мне едва ли нужно добавить, нет никакой бессмыслицы в любви в Отмщении Александре . Его автор восхваляет графа Генри за его благочестие, его доблесть и богатство, и он приветствует его как нового Александра. Это то, о чем хотел услышать великий дворянин двенадцатого века. Можно себе представить, что подумал бы граф, если бы кто-то попытался сравнить его, а не с Александром, а с Ланселотом - рыцарем, который не был ни благочестивым, ни богатым, который действительно был прелюбодеем, виновным в грехе с женой его собственной сеньора. Генрих был лордом многих рыцарей, и мысль о том, что путь Ланселота была добродетельной, была самым источником рыцарской добродетели, должна была показаться ему совершенно пагубной. Тем не менее, по словам Чосера, то, что двести лет назад было бы забавным для графини и скандальным для графа, было принято многими как трезвый факт. Идея о том, что любовь была источником рыцарской добродетели, становится обычным явлением не только в придворных романах и текстах, но даже в «научной литературе» того времени - в руководствах поведения, таких как стихотворение Эдварда III, как говорят, написано для его сын, Черный Принц: Любите дам и девиц И служите и почитайте их в мыслях, словах и делах ... От дам приходит доблесть, Честь и достоинства ... Страница 241 Ибо мы почти никогда не видим мужественного человека, который не любит или не любил. 16 Доказательство этого, или, как считалось, было найдено в старых романах. Биограф конца четырнадцатого века великого маршала Бусиката ставит его так: Таким образом, читается Ланселот, Тристан и многих других, которых Любовь сделала хорошими и знаменитыми. Действительно, в наше время, живущем сейчас во Франции и в других местах, таких благородных людей много ... Таким образом, один говорит о сэре Отто де Граунсоне, о хорошем констебле Сансерра и о многих других, которых было бы слишком долго назвать и кого любовь сделала доблестными и добродетельными. О, какая благородная вещь - любовь к нему, кто знает, как его использовать! 17 Времена действительно изменились с двенадцатого века, и друг Чосера Отто де Граунсон, несомненно, был рад сравнить с Ланселотом и Тристаном. Это не значит, что он стремился быть известным как прелюбодейка. Законы Ланселота и Тристана не были забыты, но их обычно упускали из виду; что их дамы были женаты на других, было их трагическим несчастьем, которое усилило героизм их преданности любви, поскольку это добавило страданиям этих любовников. Более того, как объяснил Малори, все это было далеко в прошлом, и «Любовь была не тогда, как сейчас». 18 Аристократам четырнадцатого и пятнадцатого веков важно не прелюбодеяние этих героев, а их превосходство как любовников и поэтому в качестве моделей рыцарской добродетели. Позднее Средневековье было временем, когда многие молодые аристократы стремились подражать этим моделям. Это был век, в котором было первое расцветы того, что Джервасе Мэтью называет новой «культурой международного суда» 19. Это принесло новую элегантность придворной жизни, новое наслаждение сложным церемониализмом и новую и высокую степень стилизации манер аристократии; действительно, если для современных проповедников следует доверять, во многих благородных домохозяйствах чтение романсов было частью обычного образования аристократических детей.20 Когда Чосер в своей балладе «Розамунде» игриво утверждает: «Я занимаюсь Тристрамом, вторит не только Фруассару, но и многим джентльменам из четырнадцатого века, которые стремились к светской добродетели и рыцарской славе. Новые Tristans можно было легко распознать по тому, как они говорили. Новая придворная культура придавала большое значение правильной речи: «Что автор Гавейна и Зеленого рыцаря называл« термины терминов » Страница 242 из говорящего благородного ». 22 в этом стихотворении, когда провинциальные придворные Bercilak узнают, что их гость - Gawain, они группируют Aout, надеясь научиться улучшать их речь. Аналогичным образом, когда французский поэт и летописец Фруассар впервые посетил английский суд, он был рад услышать такие отполированные разговоры «о любви и оружии». 23 Скважиры королевского двора, среди которых впоследствии был назначен Джеффри Чосер, были специально обвинены в постановлениях о домохозяйствах, чтобы развлекать посетителей «благородным разговором». 24 Чтобы овладеть искусством благородного разговора, в значительной степени был принят стиль речи, разработанный в придворной литературе. Ни один из придворных Эдварда или Ричарда не дошел до тех пор, как французские джентльмены шестнадцатого века, которые пытались озвучить свою речь, подражая стилю Амадиса Галлии25. Однако из того, что разбросанные доказательства, как у нас есть, очевидно, что язык благородного разговора, разговоров о любви и войне, имел узнаваемое отношение к придворным романсам и текстам. Наиболее очевидной характеристикой этого стиля речи является соблюдение словесных табу. в последние годы стало так распространено отмечать весёлую подлость позднего средневековья, что нередко признается, что в той мере, в какой это касается нашей культуры, это тот период, когда различие между вежливой речью и вульгарными, шокирующими словами была впервые создана. Когда Проститель в «Кентерберийских сказках» собирается говорить, объект «джентльменов»: «Нет, позвольте нам рассказать нам об отсутствии рибадри!» Рибальдри и откровенный словарь, в котором он выражен, могут быть столь же оскорбительными для мягко воспитанного в четырнадцатом веке, как и в девятнадцатом - и я думаю здесь не только о той восхитительной девушке в fabliau, которая ослабевает мертвой каждый раз, когда она слышит слово foutreно о критическом споре, который затем происходил о романсе Розы , который в значительной степени обратился к использованию Мерин в откровенном и вульгарном языке.26 Такие слова теперь, как говорит Чосер, «красные термины». 27 слов использовавшиеся churls, такие как foutre на французском языке и swyven на английском языке, были в то время впервые в нашей культуре, больше не используются в вежливой компании - не из-за каких-либо религиозных возражений, поскольку соленый язык Chaucer's Parson показывает , а потому, что в вежливой, придворной речи их заменили более элегантные перифразы. Разница между грубыми и нежными словами была вопросом приличия, а также порядочности. Манчестер Чосера ожидал, что Рудьяр Киплинг примерно через пять столетий изложит принцип, согласно которому Леди полковника и Джуди О'Грейди являются сестрами под кожей. Но «Манчестер», будучи чурл, поставил вопрос более прямо, чем его викторианский коллега: И Бог, что он побежал, мой брат оленей-оленей, люди, которые были настолько низки, как лит, что другие. Страница 243 , , , , нееврейский, вышедший выше, Она будет очищена от своей леди, как в любви; И для того, кто другой, это повсюду, она будет расчесать его или его леммана. (строки IX 221-22, 217-20) Такие слова, как «wenche» и «lemman», не были непристойными ушами; но они были совершенно неуместными, искажая полностью отношения, столь точно определенные «его леди, как в любви». Судебная речь, т. Е. Не только избегает некоторых оскорбительных слов, но и правильное использование некоторых других: «леди», «11 слуга» и такие слова, как «любовь». Красноречивое выражение любви - это, конечно, одна из главных проблем придворной речи. Форма речи, как Чосер напоминает нам в Троилекогда он отличает любовь в свое время от любви в древнем Трое, является неотъемлемой частью любого стиля любви. Однако придворная любовь особенно зависит от форм речи, поскольку не только каждый любовник поэт, но и основные характеристики придворного любовника - его любезность, смирение и религия любви - выражаются в речи. Таким образом, быть искусным в «luf talk» является первым требованием придворного любовника. Он не должен быть слишком «искусным», лучше всего, если в присутствии его дамы он настолько наполнен религиозным благоговением, что он потерял дар речи или даже, как и трояк, приближающийся к кровати Кризида, упал в обморок. , однако, он должен быть квалифицирован в придворном разговоре. Первый вопрос Кризиде к Пандару, когда она соглашается встретиться с Тройлом, - «он ли он с любовью любви?» Крисейд действительно спрашивает: «Он джентльмен?» поскольку, чтобы хорошо говорить о любви, использовать то, что Киттреддж назвал «устоявшимся языком рыцарской системы», - это использовать классный диалект, первый из которых у нас есть четкое указание на английском языке. Нежные не говорят «в красных терминах»; Рыцарь всеобщего Пролога «никогда еще не вилейные не сказать ... ни одному человеку». Чурль, с другой стороны, не способен говорить в «терминах говорящего благородного». В « Романсе Розы» , когда Любовник впервые говорит с Богом Любви, Бог отвечает: Ибо ты так аккуратно ответил: « Ибо теперь я хорошо знаю, что ты - гентил по твоему ... Ибо ни слова не было ничего из Иссе из мысли вилайнов. (строки 1985-87, 1991-93) Страница 244 Такая речь не могла быть выражена умом вилейна, чурл, потому что чурл неспособен к любви. Это одна из основных заповедей придворной любви. Андреас Капелланус говорит юному любовнику, что если его привлекают к крестьянки, он не должен терять время на слова, поскольку такие базовые существа неспособны к пониманию; он советует вместо этого изнасиловать28. Эта идея о том, что только благородные классы способны к любви, сохранялась и, возможно, даже усиливалась, в позднем средневековье. Манчестер Чосера использует слово «любовь» только по отношению к даме «зелёного состояния»; так и сам Чосер. Хотя «любовь» - одно из его любимых слов, как рассказчик, он редко применяет ее к тому, что происходит в его fabliaux.29 Такое отношение проявляется даже в медицинской литературе, которая касалась проблем «любовной болезни» со времен Галена и раньше. Ни один из латинских комментаторов греческого, арабского или двенадцатого и тринадцатого веков никогда не связывал эту болезнь с каким-либо одним социальным классом. Но теперь, в конце Средневековья, авторитет, такой как Джованни Саванарола (не более поздний реформатор, но его дед), в своем Практическом главном, указывает, что болезнь ereos (которая раньше комментаторов правильно получила от греческого Эроса ) так называемый из-за его отношения к слову героя. Болезнь, говорит Саванарола, почти исключительно ограничена аристократией: «откуда ее часто называют ereos, потому что он чаще всего затрагивает героических и благородных людей ». 30 Как сказал Киттреддж:« Любовь была единственной жизнью, которая стала мягко воспитанной, и они одни были способны любить »31. Этот кластер идей дал мощный импульс использованию «устоявшегося языка шалаватного класса» в то время, когда этот класс все еще находился в процессе самоопределения, и старая идея о том, что действия, а не рождение, определяют благородство, все еще сильны , Если рыцари или дамы говорят о любви, они должны использовать нежный язык придворной любви; делать иначе - значит перестать быть нежным, стать черепом. Это нужно подчеркнуть, поскольку мы так часто думаем о придворной любви как о особой, самосознающей форме любви, как будто она отличается от того, что один критик называет «обычной любовью». Для аристократии времени Чосера придворная любовь была обычной формой любви из-за самой природы их языка. Конечно, были большие вариации. Как Чосер рассказывает зрителям Троила: «Шрапость в этом месте, т. Е. В любви, сказала личность, или дон, все». И едва ли есть три писателя или даже три произведения одного и того же писателя, в которых идея любви или слова и действия любовников одинаковы. Но этот широкий диапазон изменений происходит в пределах, определяемых языком придворной любви. если бы вы были поздним средневековым джентльменом, как ты сказал девушке, что любишь ее? Конечно, не так, как хенд Николас заявляет о своей страсти к Элисон, хватая ее за Страница 245 haunche кости. вместо этого вы говорили, как Фруассар докладывает, что Эдвард III сделал, когда он ухаживал за графиней Солсбери: Ах, честная дама ... поистине сладкое поведение, совершенная мудрость, изящная благодать, благородство и превосходящая красота, которые я вижу в вас, настолько восхищали мою душу, что я не могу не любить вас; и без твоего возвращения любви я, как мертвый. 32 Как разговаривают два нежных любовника? Согласно Disce Morum, книге религиозного обучения, они говорят: как она любит его, и он возлюбленный, и что он совершает и страдает за это, и она для него, и то, что они желают и желают друг другу, и не может быть выражено, в течение часа, , ne день, ne dayes, ne no tyme, чтобы открыть þeire herte oon другому. 33 Действительно, Джон Тревиса, переводя Бартоломеус Англикус на английский язык в конце четырнадцатого века, должен использовать язык придворной любви даже для описания спаривающих привычек птиц: Мужчины притягиваются к компании женщин и получают из лука и wowiþ beckes и voys. 34 Для нежного класса времени или даже для джентльменского научного писателя не было никакого способа объяснить такие чувства, кроме как на языке придворной любви. Это хорошо продемонстрировано в серии писем, написанных в 1398 году английским капитаном наемников Уильямом Голдом, который возглавлял отряд Святого Георгия тогда в Венеции.35 Они были написаны Людувико Гонзаге, Господу Мантуи, и они касаются одной Джанет из Франции. В своем первом письме (30 июля) Золото описывает ее как «определенную Джанет», которая скрылась с пятьюдесятью флоринами; он просит Гонзагу арестовать и задержать ее, пока он не сможет отправить ее. Мы не знаем ответов Гонзаги, но другие письма следуют быстро. 2 августа Золото повторяет его просьбу и просит, чтобы в общежитиях проводились добросовестные поиски, и он был знаком с результатом, так как ничто не принесло ему большего удовольствия ». К 4 августа Бед Дженет был найден и, встречные предложения для Gold Страница 246 пишет, что он сделал и сделает, и готов сделать свою светлость более честной, чем любая французская леди », и он утверждает, что она удерживается до тех пор, пока его нотариус не сможет прийти с юридическим доказательством пятисот флоринов, с которыми она имеет 6 августа: Я ничего не знаю о ее муже, пишет Голд, и не только не упоминает о пятистах флоринах, но теперь говорит, что он заплатит Гонзаге тысячу фунтов, если «хотя это будет пустяком против закона. , , она может быть помещена в женский монастырь и не должна уходить », пока он не сможет ее принести. Наконец, 9 августа Голд бросился на милость Гонзаги, признавшись, что он влюблен. Владыка Мантуи пишет. следует иметь в виду, что любовь превосходит все, потому что она даже простирает толстяка, делая их нетерпеливыми, отнимая у них все сердце, даже бросая в глубины вершины высоких башен, предлагая раздоры, так что это затягивает их в смертельный дуэли, как это случилось и постигло меня ради этой Джанет, мое сердце так стремилось к ней, что никоим образом не могу успокоиться или сделать иначе; и подумайте, что любовники должны быть одобрены - поэтому на моем изгибном колене я благосклонно умоляю ваше возложение, чтобы отложить все остальное и, таким образом, посвятить и приказать, чтобы указанную Джанет задержали, пока я не пошлю за ней ... потому что, если мне придется следуй за ней в Авиньон, я получу эту женщину. Итак, мой господин ... [вы не должны меня перекрещивать в этом, потому что когда-нибудь я сделаю для вас более тысячи единых французских женщин; Это последняя из серии писем, хранящихся в архивах в Мантуе, и мы не можем понять, когда бедная Джанет вернула ее мужу в Авиньоне. Я надеюсь, что это так. Золото было явно негодяем. Но, как показывают его письма, в конце четырнадцатого века даже негодяй, если у него были какие-либо притязания на благородство, пришлось выражать себя на языке придворной любви. Это была эмблема аристократической респектабельности. Это определение придворной любви с аристократической добродетелью - вот почему Чосер представляет Иоанна Гонта в качестве придворного любовника, страдающего от опасного случая ereos в Книге герцогини . Разумеется, представление не является прямым, поскольку идея заключается не в том, чтобы указать Джона, как на Черного рыцаря, а скорее на его обобщение, чтобы показать, насколько он похож на великих придворных любовников прошлого и таким образом подразумевать, сколько их добродетелей он воплощает - представить его, то есть как образец придворного, выступая на «устоявшемся языке рыцарской системы». Страница 247 «Черный рыцарь» обвиняют некоторые критики «неумеренного горя», но если мы хотим рассмотреть его опыт в отношении современной жизни, мы бы не лучше, чем обратиться к автобиографическому рассказу о подобном опыте, написанном рыцарем Ла Тур Лэндри примерно в то же время Чосер писал «Книгу герцогини». Это пролог книги, которую он написал для наставления своей дочери: В год Воплощения нашего Господа 1371 года я был в саду, весь тяжелый и полный мысли, в тени, в конце апреля, но я немного радовался мне в мелодии и звуке диких птиц. Они пели там на своем языке, как толстяк, молочница, синица и другие птицы, которые были полны веселья и радости. И их сладкие песни заставляли мое сердце осветить и заставляли меня думать о том времени, которое прошло в моей молодости, о том, как любовь с великим огорчением удержала меня и как я был на ее служении много раз полна скорби и радости, как и многие любовники находятся. Но моя скорбь исцелилась, и мое служение было здорово и ушло, потому что она дала мне справедливую жену, которая была честной и доброй, которая знала всю честь и все добро и все добросовестное поддержание, и из всего хорошего она была колокольчиком и цветком , И я так сильно в восторге от нее, что я сделал для нее песни, Но Смерть, которая во всем ведёт войну, отняла ее у меня, что заставило меня иметь много печальной мысли и большой тяжести. И вот уже более двадцати лет я был для нее полным страдания. Ибо сердце истинного любовника забывает никогда женщину, которая когда-то действительно любила. 36 Ясно, что Рыцарь не считает свою страсть греховной, поскольку, как знают его читатели, Джеффри де ла Тур Лэндри был несколько пуританским, даже придирчивым. Конечно, это литературное воспоминание. У нас нет способа узнать, что действительно думал Рыцарь, когда умерла его первая жена. Циничный может вспомнить Тома Джонса Филдинга , в котором мы узнаем, что смерть супруга является непогрешимым методом восстановления утраченной привязанности. Все, что мы можем с уверенностью знать, это то, как Рыцарь рассматривал его опыт и хотел, чтобы его дочери его рассматривали, в обычном способе поведения, соответствующем рыцарскому классу. Не удивительно, если бы в 1371 году Джон Гонт думал о его потере в очень схожих условиях. То, что эти термины были языком рыцарских классов, показано многими другими биографическими эпизодами в книге рыцарей. Например, он рассказывает Страница 248 нас о его собственном ухаживании за леди в юности, когда он искал жену. В гостях пришла тема английского обращения с военнопленными. Придворный молодой человек не мог противостоять столь очевидному открытию: «Дамбл, лучше попасть в плен, чем ко многим другим, потому что я забираю твою тюрьму, не должен быть так тяжело для меня, как если бы меня взяли англичане». И она ответила: «Я давно не видела, что ты был бы моим пленником». «Не могли бы вы, - спросил я ее, - положить их в злую тюрьму?» «Нет, - сказала она, - я сохранил бы их, как и свое собственное тело». Я сказал: «Счастлив тот, кто может войти в столь благородную тюрьму » 37. Читатели сэра Гавеина и «Зеленого рыцаря» признают сходство между этим разговором и «лайф-войной» Гавейн и леди Берцилака, которая также начинается с игривого использования общей придворной метафоры тюрьмы38. Даже результат несколько схож , потому что на размышлении рыцарь решил: «Она была такой умственной и легкой манерой, что она заставила меня быть недовольной ею». Он ушел и никогда не возвращался, «за который я с тех пор благодарил Бога». Он был, как я уже отметил, немного припом, но его простое использование обычного языка придворной любви показывает, что в свое время даже рыцарские пригры говорили, как придворные любовники. Тот факт, что пригры, подобные Джеффри де ла Тур Лэндри и подлецы, такие как Уильям Голд, мог так легко использовать язык придворной любви, был одной из его проблем; благородное искусство любви говорило, было слишком открыто для злоупотребления умными мерзавцами, такими как клерки в fabliaux, которые осознали тактические преимущества любви, разговаривая с впечатлительными барышнями. Возможно, именно поэтому самые яркие нападки на придворную любовь приходят от заинтересованных матерей, таких как Кристин де Пизан или жена Рыцаря Ла Тур Лэндри. Его вторая жена внимательно слушает, когда он читает лекции своим дочери о придворной любви, и когда он говорит им, что любовь является источником всей рыцарской добродетели, она ломается: Вы так говорите, и так поступают все остальные мужчины, что лучше всего стоит леди или девица, когда она любит любовников. И что она будет более веселой и честной манерой и обличностью, и как она будет делать великий алхес, чтобы сделать хорошего рыцаря. Эти слова носят спортивный характер и дееспособность лордов и фальшивых языков на многоязычном языке. Ибо они говорят, что всякая честь и поклонение, которые у них есть, приходят к ним своими возлюбленными ... но эти слова стоили им мало, чтобы сказать, чтобы получить их лучше и раньше благодать и добрую волю Страница 249 их взгляды. Для таких слов и других очень много замечательных людей, которых очень много. , , , Поэтому я обвиняю вас, мои справедливые дочери, что в этом вопросе вы не верите своему отцу. 39 Затем дама совершает нападение на придворную любовь, которая могла бы похвастаться Парсоном Чосера. В следующих дебатах Рыцарь приближает ее, чтобы признать, что некоторые формы и практики придворной любви могут быть приемлемыми, и она, наконец, признает, что дама может даже вознаградить рыцарские службы с поцелуем. «Но что касается моих дочерей, - говорит она, - я запрещаю это». 40 Один поцелуй может привести к другому. Рыцарь, несмотря на то, что он может быть, тем не менее, поддерживает двойной стандарт, который бы потряс викторианскую курящую машину. Жаль, что книга, которую он написал для своих сыновей, не сохранилась. У жены рыцаря были веские причины для беспокойства, потому что использование языка придворной любви с целью простого соблазнения не ограничивалось рамкой. Один из вкладчиков в баллады Century Boucicautрадостно хвалится своим рефреном: «Можно сказать одно и означать другое» 41. Маршал Бусико сам не разделял этого цинизма. В самом деле, он был настроен на то, чтобы защищать праведных демонов от таких негодяев, и он основал для этой цели особый порядок рыцарства, Орден Зеленого щита с Белой Дамой; некоторые другие друзья Кристины планировали сделать то же самое, чтобы найти Орден Розы.42 В Париже в 1400 году был даже Суд Любви, чтобы защитить дам от неискренних любовников и клеветников прекрасного пола.43 Напомню, что Чосер провозгласил перед судом любви последнее обвинение в прологе своей «Легенде о хороших женщинах». Но это была выдумка. Это был настоящий суд под председательством короля Франции Карла VI и его королевы Изабель. Чарльз, как это случилось, страдал от повторяющихся приступов безумия, и можно подумать, что этот суд был основан во время одного из его заклинаний. Тем не менее, самые разумные и влиятельные люди того времени, в том числе даже епископ Парижа, присоединились к этому начинанию - или, по крайней мере, не возражали против того, чтобы он считал, что они это сделали (наши записи состоят, по крайней мере, через семь лет после мероприятие). На заседаниях этого суда читались аматорские стихотворения, и в правилах указывалось, что они должны быть искренними: «Каждый должен писать о своей собственной настоящей любви и никому другом» 44. И, конечно же, стихи должны были поддаваться чести дамы. Суд требовал юрисдикции даже над не-членами, и в последующие годы он издал торжественный указ об изгнании против Алена Шартье за ​​то, что написал Тем не менее, самые разумные и влиятельные люди того времени, в том числе даже епископ Парижа, присоединились к этому начинанию - или, по крайней мере, не возражали против того, чтобы он считал, что они это сделали (наши записи состоят, по крайней мере, через семь лет после мероприятие). На заседаниях этого суда читались аматорские стихотворения, и в правилах указывалось, что они должны быть искренними: «Каждый должен писать о своей собственной настоящей любви и никому другом» 44. И, конечно же, стихи должны были поддаваться чести дамы. Суд требовал юрисдикции даже над не-членами, и в последующие годы он издал торжественный указ об изгнании против Алена Шартье за ​​то, что написал Тем не менее, самые разумные и влиятельные люди того времени, в том числе даже епископ Парижа, присоединились к этому начинанию - или, по крайней мере, не возражали против того, чтобы он считал, что они это сделали (наши записи состоят, по крайней мере, через семь лет после мероприятие). На заседаниях этого суда читались аматорские стихотворения, и в правилах указывалось, что они должны быть искренними: «Каждый должен писать о своей собственной настоящей любви и никому другом» 44. И, конечно же, стихи должны были поддаваться чести дамы. Суд требовал юрисдикции даже над не-членами, и в последующие годы он издал торжественный указ об изгнании против Алена Шартье за ​​то, что написал присоединился к этому начинанию - или, по крайней мере, не возражал против того, чтобы он считал, что они это сделали (наши записи - по крайней мере через семь лет после события). На заседаниях этого суда читались аматорские стихотворения, и в правилах указывалось, что они должны быть искренними: «Каждый должен писать о своей собственной настоящей любви и никому другом» 44. И, конечно же, стихи должны были поддаваться чести дамы. Суд требовал юрисдикции даже над не-членами, и в последующие годы он издал торжественный указ об изгнании против Алена Шартье за ​​то, что написал присоединился к этому начинанию - или, по крайней мере, не возражал против того, чтобы он считал, что они это сделали (наши записи - по крайней мере через семь лет после события). На заседаниях этого суда читались аматорские стихотворения, и в правилах указывалось, что они должны быть искренними: «Каждый должен писать о своей собственной настоящей любви и никому другом» 44. И, конечно же, стихи должны были поддаваться чести дамы. Суд требовал юрисдикции даже над не-членами, и в последующие годы он издал торжественный указ об изгнании против Алена Шартье за ​​то, что написалLa belle dame sans merci. 45 Самое удивительное в этом удивительном суде - это то, что его никто не удивил. К 1400 году придворная любовь стала для многих не просто способом говорить, но и способом чувствовать и действовать. Даже в 1340-х годах, говорит Брэдвардин, французские рыцари на самом деле интенсивно трудились в Page 250 чтобы заслужить любовь своих дам и Генри Ланкастера, так что он признался, что он действительно призван выиграть благосклонность тех, кого он соблазнил. Спустя несколько лет Фруассар сообщает, что тридцать английских рыцарей отправились на войну во Франции, каждый с глазом, покрытым патчем, который он поклялся не удалять, пока не нанесли удар по любви к своей леди.46 Один из возможно, это был сэр Томас Холланд, чья леди была Джоан, Fair Maid of Kent, которая позже стала матерью Ричарда II. Два тайно любимых и тайно замужних - такие подпольные браки такого рода, как теперь кажется, были удивительно распространены47, но сэр Томас отсутствовал годами, поскольку после того, как он воевал за свою леди во Франции, он продолжал бороться за свою веру в Пруссия. В его отсутствие Джоан была вынуждена на второй брак, который, когда сэр Томас, наконец, вернулся через восемь лет,Troilus и Criseyde с особым интересом; возможно, как Чосер, она простила бы Крисейда, потому что в своей жизни она, должно быть, чувствовала одни и те же эмоции и была почти в той же ситуации, что и бедная Крисейд в троянском лагере. Аналогичным образом, сын Джоан, Ричард II, со специальным сочувствием услышал бы рассказ о черном рыцаре в «Книге герцогини», Ричард искренне любил королеву Анну, и когда она умерла, он был так поражен горем, что приказал, чтобы Усадьба Шина, где жила Анна, была полностью разрушена, чтобы не осталось камня, чтобы напомнить ему о его потере49. кажется, даже для меня случай «неумеренной печали», но хроники Ланкастровых, такие как Уолсингем, которые критикуют его за все остальное, о чем они могут подумать, никогда не критикуют его за это. Брак короля Джеймса I из Шотландии в отношении Джоан Бофор был чисто дипломатическим соглашением, но Джеймс утверждал - с тем, что правосудие не может быть известно, - что он упал безнадежно влюбленным в Джоан, когда увидел ее из своей тюремной башни, точно так же, как и Паламун и Аркат влюбились в Эмеле в «Сказке рыцаря» .50 Лючия Висконти, дочь господина Милана, похоже, имел тот же опыт, что и Крисейд, когда она впервые увидела Троила и спросила: «Кто я, сумасшедший?» Она увидела графа Дерби, будущего Генриха IV, только однажды, когда он посетил Милан в 1392-93 годах. Но когда-то было достаточно, а спустя годы, в 1399 году, поэтому венецианский посол доложил своему правительству, она отказалась от ряда блестящих предложений и поклялась отцу, что если бы у нее мог быть Генри для мужа, она будет ждать остальную часть ее хотя она должна была умереть в течение трех дней после брака. Мало того, что аристократы позднего средневековья влюбились в пути, предписанные в придворной литературе, но они также заслужили любовь своих дам в манере старых романов - в сложных поединках и грандиозных турнирах Страница 251 которая стала более модной в пятнадцатом веке. Один из самых знаменитых был проведен в Кале в 1419 году графом Уориком, известным его современникам как «отцом вежливости». 52 Он не только пошутил за свою жену, он, похоже, осознал в жизни идеал Франклина брака, написав стихи своей жены, в которых он выругался: Я буду болеть. Я хочу, чтобы он смиренно смирился с ней. Ее ордену Обей, и в ее правительстве установил мое благополучие и милосердие. 53 Он так любил свою жену, что однажды, когда выяснилось, что он и его леди утонут в кораблекрушении, он набросился на лонжерон, чтобы их тела были найдены вместе и узнаны его пальто-доспехами, они могут лежать вместе одна могила, потому что он не мог вынести мысли о разлуке даже в смерти. Иоанн Гаунт, мы могли бы заметить, что в его последней воле, сделанной спустя тридцать лет после смерти Бланш, он должен был быть похоронен рядом с его «treschere jadys compaigne Blanch». 54 Конечно, в конце четырнадцатого и пятнадцатого веков не все были похожи на придворных любовников, и даже те, кто, вероятно, делал это в редких случаях. Тем не менее эти немногие установили моду, которая стала более сильной и более распространенной в последующих поколениях. Во Флоренции Лоренцо Великолепный, этот покровитель гуманистического обучения и искусства эпохи Возрождения, сражался за любовь к Лукреции Донати на грандиозном турнире, писал ей стихи и сочинял длинный трактат, анализирующий сладкие страдания, которые он терпел ради нее.55 О в то же время Лоренцо вел себя таким образом, придворная любовь появляется даже в обычно прозаической семье Пастона. Джон Пастон пишет таким образом Марджери Брюэр: И любовница, умоляю вас, облегчая мое бедное сердце, что когда-то было в моем правиле, которое сейчас у вас, что за короткое время, как может быть, я буду знать ваши намерения. 56 Марджери отвечает заявлением о том, что заболела и останется такой, «пока я не услышу от вас». Она будет следовать диктату ее сердца независимо от того, что говорят ее друзья, и она впадает в стих, чтобы описать боли тайной любви: Страница 252 И не существует существа, какую боль я терплю; И, чтобы быть мертвым, я не осмеливаюсь, что это не помышляет. 57 Она заканчивает, заявляя, что «это письмо не видно ни одним земным существам, кроме вас». В то время как Марджери и Джон писали друг другу друг другу - наслаждаясь всеми острыми ощущениями тайной страсти - их родители вели жесткие переговоры о размере приданого. Марджери Анджон притворялась. К началу лет шестнадцатого века придворные Генри Vill были живая жизнь придворных любителей, используя строфы из Чосера Троил , как любовные письма и тщательно охраняют свои секретные любови. Сам Генрих VIII пытался использовать стиль придворной любви. Попытка, но не совсем преуспевающая: его письмо к Анне Болейн начинается достаточно хорошо, с протестами любви и служения, но в последней строке Генри говорит, что хочет «поцеловать ее даки». 58 Я не уверен, что хочу знать, что это значит. Во Франции они делали все лучше. Страницы Брантомы изобилуют любовниками, и известные солдаты, такие как Сьер де Бусси, провозгласили, что «он сражался не за своего принца и за славу, а за единственную честь и славу удовлетворения своей любви к леди» 59. К этому времени в Италии один не слишком удивлен, увидев такое письмо, датированное 3 августа 1514 года: Я встретил тварь, столь любезную, такую ​​деликатную, такую ​​благородную, что я не могу так сильно ее хвалить и не любить, чтобы она не заслуживала большего. , , , [любовь потупила ее] сетки из золота, разбросанные среди цветов, сплетенные Венерой, настолько приятные и легкие, что, хотя чурное сердце могло сломать их, я не хотел этого делать, и я немного наслаждался ими, пока тендерные нити стали твердыми и обеспечены узлами, кроме бессвязных ... И хотя я, кажется, вступил в большой труд, я чувствую в нем такую ​​сладость ... что, если бы я мог освободиться, я бы не хотел этого делать для чего угодно в мире. Я оставил все мысли и дела серьезными и серьезными; Я больше не восхищаюсь чтением древних вещей или обсуждением модемных; все они превратились в мягкие разговоры, за что я благодарю Венеру и весь Кипр .... [Что касается больших вещей] Я никогда не находил в них ничего, кроме вреда, а в любви всегда было хорошо и приятно. Прощальный привет! Твой, Никколо Макиавелли. 60 Страница 253 Сам Макиавелли, этот образец практичности, чувствовал, что сладкие муки придворной любви не удивительны в то время, когда придворная любовь стала силой не только в жизни аристократии, но даже в судьбах наций. По крайней мере, это то, что Кастильоне говорит в своей Книге Придворных : Многие из них считают, что победа короля Фердинанда и Испании Изабеллы против короля Гранады была главным образом вызвана женщинами. В то самое время, когда армия Испании маршировала, чтобы встретиться с врагами, королева Изабелла установила, что были влюблены, до тех пор, пока они не увидели своих врагов, со всеми ее дамами. И многие благородные джентльмены всегда общались со своими дамами. Позже каждый, уходящий от своей [дамы], в их присутствии [они] маршировали, чтобы встретиться с врагами, с той яростью мужества, что Любовь, и желание показать своим дамам, что они служили с доблестными людьми, дали их. Постепенно это случалось много раз, когда очень немногие джентльмены из Испании вышли на полете и убили бесконечное количество мавров, благодаря любезным и любимым женщинам.61 Историки из вас вспомнят, что Колумб не мог отправиться в свое путешествие по открытию, пока Фердинанд и Изабелла не договорились о войне с маврами. Если Кастильоне можно доверять - а почему бы и нет? - мы должны заключить, что если бы не было придворной любви, что война никогда бы не была выиграна, Колумбус никогда бы не отплыл, Америка никогда бы не была обнаружена, и нынешняя дискуссия о том, действительно ли существовала придворная любовь, никогда не началась , Как поясняет Тесус Чосера, Бог любви! a, бенедицит! Как мигти и как приветствовать господина! , , , Он может быть убит богом за свои чудеса! ( Сказочные строки рыцаря I 1785-86, 1788) Не в последнюю очередь среди его чудес является тот факт, что в позднем средневековье, и надолго после этого, Бог Любви действительно существовал. Заметки * Эта статья была первоначально дана как лекция в Университете Калифорнии Страница 254 в Беркли и, в пересмотренной форме, в Университете Нью-Мексико. Он по-прежнему носит знаки устной передачи, но включает полезные предложения, которые я получил в ходе обсуждений с преподавателями и студентами обоих университетов. 1. «Quia raro medicus lucratur pecuniam cum eis», цитируется в «John L Lowes», «Loveres Maladye of Hereos», Modern Philology 11 (1914): 503. 2. Ален Шартье, Воспринимаемые Демауны и Приятные вопросы, с их ответами Севера, в вопросах Любви , транс. Уильям Пейнтер (Лондон: Томас Криде, 1596); Уильям Шекспир, как вам это нравится , IV.i.108. 3. Жак Ферран, « Эротомания» или «Трактат». Рассуждение о сущности, причинах, симптомах, прогностиках и лечении любви или «Эротика меланхолии» (Оксфорд, 1645). Роберт Бертон, «Анатомия меланхолии» (1621, 6-е изд. Ред., 1651); о любви-меланхолии, см. часть 3, сек. 1-3. 4. См. Aileen Ward, John Keats: The Making of Poet (Нью-Йорк: Викинг, 1963), с. 185. 5. Э. Талбот Дональдсон, «Миф о придворной любви», в речи о Чосере (Нью-Йорк: Нортон, 1970), стр. 154-63; DW Robertson, Jr., «Придворная любовь как препятствие для понимания средневековых литературных текстов», « The Meaning of Courtly Love» , изд. FX Newman (Олбани: Государственный университет Нью-Йоркской прессы, 1968), стр. 1-18. См. Также интересный обзор Жана Фраппи, «Sur un procès fait & arage; l'amour courtois», Румыния 13 (1972): 145-93; и Фрэнсис Атли: «Должны ли мы отказаться от концепции придворной любви?» Medievalia et Humanistica , ns 3 (1972): 299-324. 6. CS Lewis, «Аллегория любви: исследование в средневековой традиции» (Oxford: Press Oxford University, 1936). 7. Питер Дронке, средневековая латиница и восхождение европейской лирики любви , 2 тома. (Оксфорд: Clarendon Press, 1965). 8. Джон Бентон, «Клио и Венера: исторический взгляд на двоякую любовь», « Смысл придворной любви» , изд. Ньюмен, стр. 19-42. 9. Друарт Ла Ваче, Ли Ливрес Д'Амур , изд. Роберт Боссуат (Париж: Чемпион, 1926), строки 47-52. 10. Марк Гироард, Возвращение в Камелот: Рыцарство и английский джентльмен (Нью-Хейвен, Коннектикут, Йельский университет, 1981). 11. Джордж Лайман Киттредж, Чосер и его поэзия (Кембридж, Массачусетс, Издательство Гарвардского университета, 1951), с. 63. 12. Gaston Paris, «Eacutre; tudes sur les romans de la Table Ronde. Lancelot du Lac, II, Le conte de la charette », Румыния 12 (1883): 459-534. Для полезного обзора стипендии см. Эдмунд Рейсс, «Фин» Амуры: его история и смысл в средневековой литературе »,« Средневековые и ренессансные исследования » 8 (1979): 74-99. 13. Петрарки, canzone 9,75; ср Chiaro Davanzati, rima I, строки 37-39: Page 255 «Ch'al primo quando amai / di folle amor mi prese; / or son d'amor cortese. Cino da Pistoia, sonnet 80:« Lo fino Amor cortese, ch' ammaestra / d'umil soffrenza ogni suo dritto servo ». См. Джоан Ферранте. « Амор Кортеса в средневековых текстах», Speculum 55 (1980): 686-95. 14. Ovid, Amores I.ix. 15. Жан-Ле-Невелон, Ла-Вяженс Аликсандр , изд. Эдуард Биллингс Хэм Эллиотт Монографии, 27 (Принстон, Нью-Джерси: Принстонский университет, Париж: Пресса Университеты Франции, 1931). Обратите внимание на прямой адрес Жана на Генри в первых строках пролога. 16. Oeuvres de Froissart , изд. Кервин де Lettenhove, 25 vols. (Брюссель: Devaux, 1867-77), 1: 546. 17. Livre des faits du Mareschal de Boucicault , в сборнике собраний мемуаров, релятивистов «I'histoire de France» , изд. Клод Б. Петито (Париж: Фуко, 1825), 6: 393. 18. Работы сэра Томаса Малори , изд. Эжен Винавер, 3 т. (Лондон: Oxford University Press, 1967), 3: 1119-20. 19. Джервас Мэтью, Суд Ричарда II (Нью-Йорк: Нортон, 1968), с. 1-11. 20. О чтении романсов см. GR Owst, Literature и Pulpit в MedievalEngland. - Забытая глава в истории английских писем и английского народа , 2-е изд. редактор (Оксфорд: Блэквелл, Нью-Йорк: Barnes and Noble, 1961), стр. 10-15. В Амаде Галлии, сводный брат Амадиса, Галеор, вдохновлен на рыцарскую жизнь благодаря добросовестному чтению романсов. См. Амады Галлии, Книги I и II , транс. Эдвин Б. Плейс и Герберт Б. Бем (Лексингтон: Университетская пресса Кентукки, 1974), с. 73. 21. Чосер, «Мерсильдс Бьют»; Froissart, «Nom ai Amans, et en surnom Tristrans». См. Примечание Ф.Н. Робинсона к 20-й строке «Розамаунде» в «Работах Джеффри Чосера» , 2-е изд. (Бостон: Хаутон Миффлин, 1957), стр. 859. Все ссылки к поэме Чосера взяты из этого издания. 22. Сэр Гавейн и Зеленый рыцарь , изд. JRR Tolkien и EV Gordon, 2-е изд., Ред. Норман Дэвис (Oxford: Clarendon Press, 1967), строка 917. 23. См. Frederick S. Shears, Froissart: Chronicler and Poet (Лондон: Routledge, 1930), стр. 16. 24. О важности речи см. Ричард Ферт Грин, поэты и принцессы: литература и английский суд в позднем средневековье (Торонто: Университет Торонто Пресс, 1980), стр. 73-84. 25. Cf.Edmond Huguet, Dictionnaire de la langue francaise du seizíeme síecle (Париж, 1925), sv "amadigauliser, amadiser, amadiseur", для последнего из которых цитируется "ces beaux Amadiseurs auroyent faveurs de dames". Page 256 26. La Querelle de la Rose: Письма и документы , изд. Джозеф Л. Бейрд и Джон Р. Кейн (Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1978) I: 3197. 27. Рассказы Кентербери, строка I 3169. 28. De arte honesti amandi , книга 1, гл. 12. 29. Он используется рассказчиком шесть раз в «Рассказе Миллера» (строки 3200, 3278, 3290, 3349, 3715, 3754), но всегда в отношении претенциозного Абсолюна; он не появляется в «Сказке Рива» или «Сказки Кука», и он используется, но однажды, презрительно, в «Сказке Манчестера» в приведенных выше строках. 30. «У меня есть пассивное многословие. Quia herois siue nobilis plus contigit». Цитируется Lowes, «Loveres Maladye», 11 p. 43. См. Бертон, Анатомия , часть 3, сек. 2. 31. Киттредж, Чосер и его поэзия , с. 63 32. Froissart, Chronicle , trans. Бернерс, 1: 194. 33. Цитируется Ли У. Паттерсоном в «Неоднозначность и толкование: чтение пятнадцатого века Троила и Крисейда », Speculum 54 (1979): 303. 34. О свойствах вещей: перевод Иоанна Тревизы из Bartholomeus Anglicus De Proprietatibus Rerum , изд. MC Seymour et al. (Oxford: Clarendon Press, 1975), 1: 598. 35. Календарь государственных документов: Венецианский, 1202-1509 , под ред. Rawdon Brown (Лондон, 1864), 1: 22-25. 36. Книга Рыцаря Ла-Тур-Лэндри , изд. Томас Райт, раннее англоязычное общество, OS 33 (1868, переиздание, Millwood, NY: Kraus, 1973), с. 1-2. 37. La Tour-Landry , p. 18. 38. Сэр Гавейн и Зеленый рыцарь , изд. Дэвис, строки 1208ff., Особенно строка 1219. 39. La Tour-Landry , p. 172. 40. Там же, стр. 185. 41. Баллады Les Cent, par Jean le Seneschal , изд. Gaston Raynand, Société des anciens textes français (Париж, 1905), стр. 213: «О том, что я не могу, и я буду делать это». 42. См. Ричард Барбер, «Рыцарь и рыцарство» (Лондон: Лонгманс, 1970), с. 149. 43. См. Артур Пиаже, «La cours amoreuse dite de Charles VI», Румыния 20 (1891): 417-54; Теодор Штауб, «Die Gründung des Pariser Minnehofs von 1400», Zeitschrift für romanische Philologie 77 (1961): 1-14; а также мой Морти Дартур из Malory (Cambridge, Mass: Harvard University Press, 1976), pp. 156 и 265, n. 70. 44. Чарльз Пойтевин, «La charte de la Cour d'amour», Бюллетень de Страница 257 l 'Academie royale des Sciences, des lettres, et des beaux-arts Belgique , 3-й сер. 12 (1886): 210. 45. Артур Пиаже, «Un manuscrit de la cour amoreuse de Charles Vl», Румыния 31 (1902): 597-603. 46. ​​Фруассар, Oeuvres , изд. Отправляйся, 2: 372. 47. Генри А. Келли, Любовь и брак в эпоху Чосера , (Итака, Нью-Йорк: Издательство Корнельского университета, 1970), стр. 163ff. См. Также Майкл М. Шихан, «Формирование и стабильность брака в Англии Четырнадцатого века: доказательство Ely Register», « Средневековые исследования» 3 (1971): 228-63. 48. См. Маргарет Голуэй, «Джоан Кент и Орден Подвязки», Бирмингемский исторический журнал , 1 (1947): 23. 49. См. Матфей, суд Ричарда II , стр. 17. 40. Джеймс I из Шотландии, The Kingis Quair , изд. Джон Нортон-Смит (Oxford: Clarendon Press, 1971), строки 274-87. 51. Календарь государственных документов и рукописей, существующих в архивах Милана , (1385-1618), под ред. Аллен Б. Хиндс (Лондон, 1912), 1: 1-2. Я обязан этой ссылкой на Самнер Феррис, Калифорнийского государственного колледжа, Калифорния, штат Пенсильвания. 52. Пейнт о рождении, жизни и смерти Ричарда Бошама, граф Уорвик, К.Г. (1389-1439) , изд. Гарольд Артур, Виконт Диллон и У. С. Сент-Джон Хоуп (Лондон: Лонгманс, Грин, 1914) пл. 35. 53. Генри Н. МакКракен, «Граф Уривика Вирелай », PMLA 22 (1907): 597-606. 54. См. Его завещание от 3 февраля 1398 года, в сэре Сиднее Армитидж-Смит, Иоанн Гонт, Король Кастилии и Леона, Герцог Аквитании и Ланкастер, граф Дерби, Линкольн и Лестер, Сенешаль из Англии (Вестминстер: А. Констебль, 1904), с. 420. 55. См. Cesare Carrocci, La giostra di Lorenzo de 'Medici (Болонья: 1899 год); и Андре Печон, La jeunesse de Laurent de Médicis (1449-1478) (Париж: G. de Bussac, 1963). 56. Пастонные письма и статьи XV века , под ред. Норман Дэвис, 2 т. (Oxford: Clarendon Press, 1971), 1: 604. 57. Пастонские письма , изд. Дэвис, 1: 662. 58. Любовные письма Генриха VIII , изд. Генри Сэвидж (Лондон: Wingate, 1949), стр. 47. 59. Пьер де Бурдейль, Сеньор де Брантом, Виа де Хоммс и иллюстраций и графов капитанов франсуа (Париж: 1740), дискотеки 85. 60. Niccoló Machiavelli, Tutte le opere , изд. Гвидо Маццони и Марио Касселла (Флоренция: Г. Барбера, 1929), письмо 15 (стр. 893-94). 61. Книга Придворного, от итальянца графа Бальдассара Кастильоне: Совершено на английском языке сэром Томасом Хоби, anno 1561 , введение Вальтера Роли (Лондон: Д. Натт, 1900). п. 265. [Впервые напечатано в исследованиях пятнадцатого века: последние эссе , под ред. Роберт Ф. Йегер. : Hamden, Conn.: Archon Books, 1984. (Номера страниц относятся к этому изданию.) Перепечатано в противоречиях: от Беовульфа до Чосера: избранные исследования Ларри Д. Бенсона , под редакцией Теодора М. Андерссона и Стивена А. Барни. (Aldershot, Hants, England: Scolar Press, Brookfield, Vt .: Ashgate Pub. Co., 1995.)]