• Людовик получил прозвище «король Солнце»
• Истина
• Истина
• Искусство Истина

Истина Истина Истина Горе от ума Горе дарвинизму Что имеется истина? По крупному счету, розыскам правды была приуроченак уже древнегреческая философия, но прямо вопрос об правде и неудача ее философских поисков был затронут лишь в Евангелиях: – Азъ на сие родихся и на сие приидохъ въ миръ, да свидетелствую правду, и всякъ, еже имеется от правды, послушаетъ гласа моего. Глагола ему Пилатъ: " Что имеется истина? " — Ин. 18, 37 – 38. Действительно, не необходимо быть огромным знатоком философии, чтоб договориться с Пилатом: с точки зрения философии, истина имеется ничего, пустое пространство, только только объект для спора или голословных утверждений, подкрепленных часто лишь авторитетом говорящего. Да, но Иисус очевидно имел в виду не философию… Так что же имеется истина? О чем же конкретно свидетельствовал Иисус в оптимальном, так заявить, выражении, а не богословском? Вопрос видится чрезвычайно обычным и сразу ошеломляющим собственный сложностью. Вроде бы все мы знаем или, точнее, ощущаем, что имеется истина, но способны ли разъяснить? Очень шибко заблуждаются люди, полагающие, что об правде свидетельствует дисциплина. Не разговаривая уж о множестве лженаучных и элементарно мало мотивированных теорий в науке, эти люди не знают ни одного предмета науки или той методологии, на которой лежит дисциплина. Наиболее элементарно это предложение разрешено объяснить на образце. В 1927 г. германский физик Вернер Гейзенберг определил т. н. принцип неопределенности, сущность которого объединяется к тому, что состояние и прыть простой частички( координату и импульс) нереально определить сразу, приэтом это нереально с хотькакой точностью и не владеет дела к несовершенству измерительной техники. Иначе разговаривая, за пределами макромира нас встречает уже не полностью " материя " в значении философии и физики девятнадцатого века или даже совершенно не " материя " … В связи с попытками философского осмысления принципа неопределенности Гейзенберга возникли, очевидно, идеи о руки-ноги знания, какие немедленно были объявлены " идеалистическими ": нималейшего предела познанию не есть — есть только граница применения теории( классической механики). Дело, но, в том, что научная концепция обязана быть реальна, но как разрешено выстроить реальную концепцию там, где реальность кончается и наступает мир неопределенности? Да, мир случайностей разрешено разглядывать надлежащими способами, но как узнать самую случайность? Как вывести закон, ежели нималейшего закона нет, а имеется только некое известие неопределенностей? Да, Гейзенберг определил это известие численно, но дальше-то что? А далее лежит неизвестный мир, закономерности которого то ли и совсем отсутствуют, то ли не светлы нам совершенно… Это, повторим, уже не " материя " в обычном нам значении слова. Да, но что же тогда стоит несчастный " материализм "? Чего стоит и хозяйка дисциплина как способ знания решетка? Да, до определенного предела дисциплина эффективна, но лишь до предела. Наука не образцова. Теоретический спор по поводу принципа неопределенности с Гейзенбергом вел Эйнштейн, которому непостижимый мир неопределенностей не очень приглянулся, как и почтивсем другим " материалистам ", но с тех пор ничто не поменялось. Умный Пилат прокомментировал бы это с усмешкой: " Ну, и что имеется истина? Многое ли поменялось за две тыщи лет? " Иначе разговаривая, " идеалисты " оказались правы: есть принципиально непостижимые вещи, граница знания. Во каждом случае, на нынешний день граница знания есть — кпримеру, мир неопределенностей, обосновать неимение которого не смог даже Эйнштейн. Наука построена на теориях, а в теории настоящим считается вывод, проделанный по правилу, верный, как подсказывает сам язык. Здесь требование лишь одно, как уже произнесено больше: критерии в науке обязаны быть действительны, т. е. не высосаны из пальца младенческим методом. Естественный же граница такового рода правилам лежит там, где кончается реальность, регулярность. В девятнадцатом веке крайнее предложение окрестили бы сумасшедшим, таккак реальность не кончается нигде, но инновационная физика шибко поменяла наши представления о " материи ", о реальности. Наука свидетельствует об правде лишь в рамках собственных теорий, но теории эти никак не безмерны и не безграничны в их числе. Возможно, принципиально граница знания и отсутствует, но люди на протяжении всей летописи населенияземли непрерывно сталкивались с ним: постоянно были и будут вещи, непостижимые даже на принципиальном уровне, неопределенные. Свои неопределенности есть, наверное, в всякой науке, да и пределы всякой науки явны, а поэтому и нереально ратифицировать, что дисциплина непременно свидетельствует об правде. Так что же тогда имеется истина? Неужели элементарно вывод, изготовленный по правилу? Допустим, но ежели критерии элементарно нет и быть не может? Значит ли это, что в предоставленном случае истина также не есть? С разумной точки зрения, в предоставленном случае следует разглядывать не сами величины или объекты, а их дела, связи, как поступил Гейзенберг. Эти дела не будут правилами, но они также, непременно, будут подлинны, т. е. в простом случае элементарно действительны, как у Гейзенберга, а в наиболее трудном — также взятыми по правилу из области разбора случайностей. Проиллюстрировать произнесенное разрешено на образце решения простейшей школьной задачи по арифметике: В классе 28 человек. Отношение числа девочек к числу мальчиков одинаково 4/ 3. Сколько в классе девочек? Задача эта решается просто обыденным методом, на основании вывода, познание которого и требуется от школьников, но разрешено решить ее и на основании отношений, связей, а не выводов. Нам дано известие числа девочек к числу мальчиков, которое на фоне множества тех и остальных, класса, мы можем разглядывать как известие вероятностей случайного выбора из класса девочки и мальчика. Обе же вероятности, как изучали, дадут в сумме штуку. Поскольку при сложении дробей до единицы числитель выходит одинаковым знаменателю, мы просто высчитываем знаменатель: 4 + 3 = 7, т. е. вероятности будут 4/ 7 и 3/ 7, что в отношении и даст 4/ 3, а в сумме — штуку. Полученные вероятности будут, очевидно, пропорциональны числу воспитанников класса, а чтоб отыскать коэффициент пропорциональности, мы обязаны 28 разделить на 7, что даст 4. Далее просто приобретаем численность девочек, умножая числитель вероятности случайного выбора девочки на найденный коэффициент пропорциональности: 4 #215; 4 = 16. Это означает, что возможность случайного выбора девочки станет 16/ 28 = 4/ 7. Число же мальчиков, поэтому, станет 28 – 16 = 3 #215; 4 = 12. Все, и никакой " системы уравнений ". Если сломаться от математики, которая в предоставленном случае является не положением решения, а средой его, областью определения, то при решении предоставленной задачки мы не воспользовались никакими математическими правилами — лишь определением вероятности, отношением, которое тяжело именовать положением, законодательством, формулой, так как в формальном облике оно не есть. Но даже ежели бы определение вероятности было нам не понятно, разрешено было именовать это известие подругому и улаживать задачку буквально так же. Например, мы можем ненаучно или даже антинаучно, все одинаково, переопределить возможность как передаточное количество множества, дифференциал по его кардинальному числу( 28 в нашем образце), — и никаких тебе " случайных событий ", " выбора ", " частоты " и т. д. Так что же имеется истина в предоставленном случае, совсем научная возможность случайного действия или вымышленный нами дифференциал по кардинальному числу множества? Истина лишь в том, что дела во множестве действительны, т. е. подлинны( ежели, естественно, они не высосаны из пальца младенческим методом, " теоретически "), а в теории может употребляться хотькакое мнение, основанное на реальных отношениях, настоящее. На приведенном образце мы проявили, что истинность — это не верность в значении действий по правилу, а реальность, приэтом действительны обязаны быть не непременно величины или объекты, как следует из принципа неопределенности, но непременно дела меж ними. Разумеется, деяния по правилу также будут подлинны, но лишь в том случае, ежели правило вправду. В неприятном же случае мы получим только вымыслы неспокойного интеллекта, какие использовать к реальности, очевидно, станет нереально. Вообще, нужно прибавить, это один из простых, но неочевидных способов знания — изучение не самих величин или объектов, а связей меж ними, отношений. Нужно особенно выделить, что реальность величин или объектов совсем не обязательна для логичного изучения, подлинного, но реальность связей нужна. Например, в теоретической физике девятнадцатого века было недействительное мнение вселенской эфир, но при этом концепция не была противоречивой, неверной. Существуют и обратные построения — настоящие объекты и недействительные связи меж ними, что смотрится уже чрезвычайно плохо. В образчик, если уж мы поминали концепцию множеств, разрешено привести т. н. теорему Кантора, которая звучит последующим образом: кардинальное количество множества всех подмножеств какого-нибудь множества более, чем кардинальное количество этого множества. Представьте на столе перед собой три монетки по рублю. Если считать приведенную теорему реальной, настоящей, то эти три монетки вы можете разложить по кучкам, численность которых более трех… Поскольку же это естественным образом нереально, заключаем, что в теореме Кантора имеются в виду настоящие объекты и недействительные связи меж ними, гипотетические. Отсюда и " оченьмного всех подмножеств " — размер гипотетическая, недействительная, неправильная. Впрочем, изготовить ее реальной несложно — необходимо элементарно ограничить ее кардинальным числом множества, т. е. изменить в теореме Кантора словечко " более " на словосочетание " меньше или одинаково ". Данный образчик указывает, что имеется истина в науке — деяния по правилу, верные деяния. Увы, этого мало — ежели, естественно, считать математику наукой, а не философией в знаках, символическим самовыражением. Впрочем, что имеется дисциплина? — произнес бы опасный Пилат. ныне, достигнув некого осмысливания трудности, мы просто ответим на вопрос Пилата " Что имеется истина? ", который казался ему риторическим. Истина имеется реальность, реальность отношений, связей. Истинные дела имеется настоящие — сущие и конкретные, имеющиеся самостоятельно от нас и наших познаний о них. Последнее видится логичным, но подлинно ли это на самом деле? Идеальную научную концепцию, кпримеру арифметику, разрешено именовать независимой — в том значении, что не зависит она ни от наших оценок, ни от конфигураций в арифметике, ни от конфигураций в других науках, ни тем наиболее от иных вещей, кпримеру расположения планеты Марс в луне апреле. Арифметика — это абсолют, т. е. безупречная истина безусловна. Если же сломаться от арифметики, где абсолют есть, найдем ли мы абсолют в вещественном мире? Да, кпримеру, безусловна прыть света, но это не предмет, а черта явления природы, размер. Противопоставление объектов и величин принципиально, поэтому что, кпримеру, мысль Бога является логичной лишь в том случае, ежели Бога полагать не объектом, а величиной, отношением, явлением природы — в частности, явлением интеллекта, которое есть в людях. Все явления природы принципиально идентичны, кпримеру ветр, гальванический ток, свет, извержение вулкана и т. п. Обобщенно разговаривая, в предоставленном случае мы владеем не потенциал, а разницу потенциалов, величину, которой и обусловлено явление. Принципиальная же разница меж явлениями природы содержится в том, что одни безусловны, а остальные — нет. Впрочем, что еще полностью, несчитая скорости света? Скорость вращения Земли? В связи со сказанным интересно станет обратиться к христианской философии( теология — это все-же поучение на путь духовной жизни) против философии экспертов эллинов или хотькакой другой дохристианской. Во-первых, христианская мораль безусловна, что до Христа не было в мире никогда, да и вообщем, дохристианские религии не были соединены с высоконравственным состоянием человека( исключая только ветхозаветную, но безусловной нравственности не было и тут). Учение Христа похоронило в цивилизованном мире т. н. готтентотскую нравственность, или римскую, ежели угодно: отлично — это когда я напал на собственного соседа и разграбил его актив, а нехорошо — это когда сосед сделал то же наиболее со мной. Во-вторых же, в христианском учении мысль Бога логична: это не предмет, а явление. Так, в Первом соборном послании Иоанна произнесено на сей счет: " Богъ любы имеется, и пребываяй въ любви въ бозе пребываетъ, и богъ в немъ пребываетъ ", 1 Ин. 4, 16. В христианской философии находится это очень логичное мироощущение: безупречная истина безусловна, в частности — мораль, а Бог имеется некоторое известие, ассоциация с людьми, практически воплощенная во Христе. В реальность Христа, вещественность его, разрешено верить или не верить, но самое-то христианское преподавание подлинно, сообразно с реальностью. Более такого, сейчас даже наиболее закоренелые атеисты не захотят возвратиться в дохристианское положение решетка, ежели задумаются о нем. Конечно, готтентотская нравственность сейчас еще есть, в частности — в поведении повелителей США, но воспринимается она уже как бешеное извращение, деградация, да и прикрывается традиционно высокими словами о любви к человечеству. А таккак до Христа " двойные стандарты " были обычными и даже общественными: что положено Юпитеру, то не положено скоту, как разговаривали меркантильные римляне. Именно чрез христианское преподавание и христианское мироощущение мы пришли к тому, что безупречная истина безусловна, а Бог имеется быстрее положение, чем предмет — некоторый закон жизни, норма, также абсолют. Христианское преподавание связало правду с Богом, и свидетельствующий об правде тем самым свидетельствовал о Боге, об безусловной базе нашей жизни, норме, законе ее, что интеллигентный римлянин, кпримеру тот же Пилат, не мог взятьвтолк элементарно в принципе. Для римлянина Бог был не отношением, а мифологическим объектом и сразу подателем удовольствий; таккак же правитель как податель удовольствий был еще наиболее могуществен, чем хотькакой кумир, то в конце концов римляне наравне с идолами начали поклоняться и ему… Да, императору римляне поклонялись наравне с " богами " — ничтожное было представление. Вообще, христианское мироощущение сначала было безумием не лишь для римлян, но и для эллинистического решетка, искавшего праздной мудрости, чем и представлялась эллинам истина. Мудрость, но, содержится не в том, чтоб до дыр зачитать книжки Платона и Аристотеля, а в том, чтоб понять идеал, абсолют, базу каждой идеи, базу интеллекта. Если здоровенная мораль обязана базироваться на безусловной базе, как изучал Иисус, то и здравый интеллект — также. Бог не является некоей только наружной силой по отношению к человеку, и соединение с ним совершается в душе человечной, как, кпримеру, произнесено больше у Иоанна. Это и является базой здорового интеллекта, мудростью. Эллины это сообразили в массе собственной, римляне — нет. Поэтому римляне погибли с стыдом, а эллины после Христа существовали еще полторы тыщи лет, создав большую цивилизацию, одну из самых ярчайших в вселенской летописи. Впрочем, это был уже другой люд, представители которого именовали себя римлянами. Не следует, естественно, мыслить, что человеку для приобретения желаемой мудрости необходимо только быстренько " включиться к Богу " в уме, а дальше и разрешено станет посеять что-то понастоящему гениальное в праздной собственной мудрости. Нет, Бог очевидно не радиостанция, транслирующая умнейшие идеи любому желающему. Прямое включение наверное нереально, но на основании сказанного больше разрешено считать, что можетбыть что-то вроде резонанса… Иначе разговаривая, чтоб " включиться к Богу ", необходимо поменяться самому, настроиться на другую " частоту ", таккак Бог поменяться не может( абсолют). Главное, вообщем, не в этом, не в праздной эллинской мудрости, а в стереотипах мироощущения, какие вырабатываются в том или другом народе на протяжении поколений и веков, — дело в культуре. Все люди схожи принципиально, даже разница в умственных наших возможностях никак не настолько велика, как разница меж народами: одни народы формируют наибольшие цивилизации, а от остальных даже имен их не остается в летописи. Что же различает народы, как не различная ступень мудрости их, достигнутого единения с Истиной? И возможно, народная эта мудрость никак не складывается из умственных возможностей всякого представителя народа. Наверняка имеется что-то большее, на уровне стереотипов… Безусловно, сознание такого, что Бог имеется не только наружная держава по отношению к человеку, а некоторое известие, ассоциация, порождающая установленный дух в человеке, сыграло решающую роль в развитии хотькакой христианской цивилизации, начиная с византийской. Выработанный в поколениях и веках стереотип движения к правде оказался настолько силен, что вданныймомент он сохраняется даже у искренних атеистов, владеющих, очевидно, христианским мироощущением. Например, лишь у неких европейских христианских народов сравнимо нетакдавно по историческим меркам, за крайние лет двести, вместо культа божества возник культ науки — культ постижения правды, приэтом это собственного рода вероисповедание. Этого культа нет более нигде в мире, даже в США. Вероятно, он является следствием сформированного стереотипа движения к правде. Исключением же из предоставленного критерии, стереотипа, являются личности, подвергающиеся дегенеративному распаду, каковых сейчас немало, кпримеру, в Европе. Деградация, выражающаяся не лишь в появлении дегенеративных личностей, но в и сломе былых штампов, естественным образом и уводит европейские народы от правды в область готтентотской морали и иной дикости. Этот " римский путь " ведет, очевидно, к погибели: дегенеративные общества почему-то продолжительно не живут. Именно рвение к Истине сочиняет значение существования хотькакого народа, а ежели его нет, то нет и отпечатка народного в вселенской летописи. То же наиболее проистекает и в том случае, когда люд сворачивает с пути к Истине, превращаясь, кпримеру, в денационализированную массу потребителей, как это проистекает сейчас в Европе. Бог не жесток и не жесток, он постоянен, но ежели люд разрывает живую ассоциация с Истиной или не может ее приобрести, то и наличие его как цельного утрачивает любой значение, деление людей наращивается, и кончается этот процесс неминуемым распадом этнической общности. Стремление к Истине — это натуральный значение существования хотькакого народа. Да, наличие почтивсех народов, узнаваемых или нет, было глупым и даже неестественным, но отсюда никаким образом не следует, что истина содержится в приобретении праздной эллинской мудрости, неуклонном удовлетворении собственных нарастающих потребностей, расширении собственного воздействия и иных вещах, обеспечивающих материальное существование, но ничто не дающих бытию духовному. Бог имеется дух, дух Истины, а духи остальные — лишь бесы. И феномен, стремящийся к Истине постоянно жаждет к Богу, даже ежели он считает себя атеистом. Стремиться, вообщем, не означает достичь… Очень уж у почтивсех это не вышло. Смотрите также 8 Примечания Эта страница была создана в 1996 году; Последнее изменение 4 августа 2015 года., ..

Истина приемы..

ОБЗОР ГРАДУСЫ ПРЕДЛАГАЕМЫЕ: МИД Истина MA Истина БФА Истина AFA Истина.

Искусство Истина Вам также могут понравиться

Ваш комментарий

This is section 1

Истина

This is section 2

This is section 3

This is section 4

Истина, синтаксис:
<">