Женщины в Англии Как в средние века относились к дамам? Роль дамы в средневековье Современная дама на уровне с мужчиной заполнила все ячейки общественной и политической структуры в наше время. Голос дамы, ее права, соц и финансовое состояние ни чем не уступают мужским правам и обещаниям. Сейчас немало дам занимают принципиальные политические, юридические, денежные и производственные посты. А как было в средние века? Такие же привилегии и права отводились женскому полу? Вопрос достаточно неоднозначный. Как влияло на известие к даме ее состояние в средневековом сообществе? К даме в средние века относились чрезвычайно разрозненно. Если собрать сравнительное отображение, то состояние дамского пола варьировалось меж " помойной ямой и пьедесталом ". Несомненно, на известие к даме в сообществе играло ее состояние и денежный достаток. Рукоприкладство – это было обычным явлением в те эпохи. Это касалось как скудных, так и состоятельных. Во почтивсех городках были официальные законы, какие позволяли колотить даму, но не до погибели. Большинство экспертов супругов и авторитетных людей в собственных учениях упоминали о рукоприкладстве как выражении собственной любви и способе удерживать даму в ужасе и покорности. Очень нередко фермеров и рабочих облагали штрафами по фактору не внедрения " воспитательных " способов к собственным женам. В большинстве случаев браки содержались не по любви, а по договоренности и решению родителей. Это касалось как состоятельных, так и скудных слоев народонаселения. Вотан из вельмож такого времени заявлял о том, что супруга обязана быть как пес и ежели муж бросает в нее камешки – она обязана лавировать хвостом и идти за ним. К позитивным моментам разрешено отнести " безжалостные истины " – обычные своды законов и права, какие практиковались в безжалостных королевствах средневековой Европы. Эти законы оберегали даму от рукоприкладства, ежели та была беременна. Этот закон распространялся на все сословия и круги народонаселения. Со порой франкский повелитель Хильперик спроектировал эдикт, который позволял дамам обретать в имущество земли и владения( при отсутствии племянников, сыновей погибшего). Многие повелители и знатные вельможи были не против, что бы за их неимение владениями правили их супруги. Хотя такие привилегии не освобождали жен от " постоянного мордобоя ". В летописи видятся и средневековые дамы политики, вбольшейстепени принцессы и царицы. Но такие случаи чрезвычайно редкостны. А отображение правления слабым полом описано поверхностно. Женщина и труд Крестьяне муж и супруга работали совместно с утра и до поздней ночи. Но расположение труда все-же было. Самую томную работу делали мужчины – вспахивали землю, косили пшеницу, резали скотину. Женщины же водили тяговое животное, сеяли, слаживали в снопы пшеницу, разделывали убитую скотину, наблюдали за семейным обиходом и комфортом. Городские дамы были вовлечены в изготовление различных видов ремесленнической продукции. Обычная рабочая, супруга обеспеченного торговца, ремесленника, царского слуги – все относились к третьему сословию. Но расположение труда было различным. Жены состоятельных супругов часто занимались управляющей деловитостью в собственном хозяйстве, в то время как дамы других слоев наравне с семейными обязанностями занимались созданием продукции. Отношение религии к даме В средневековье дама в очах религии постает в 2-ух ипостасях – порочная колдунья, еретичка, грешная Ева и непорочная, святая Дева горькая. В большинстве случаев верующие суды и экзекуции были над ведьмами и еретичками. Хотя в большинстве случаев смерть была без суда и следствия, основываясь на оговоре. Очень взыскательно каралась измена супругу. С точки зрения религиозных трактатов – дама была придатком мужчины и не имела нималейшего слова и воздействия в браке и отношениях в целом. Во почтивсех вариантах, ежели супруга утрачивала собственного супруга( не несамостоятельно от общественного расположения), она уходила в обитель и посвящала собственный остаток жизни церкви. Монахини в те эпохи были олицетворением целомудрия, непорочности как угодного для Бога состояния. Они жили по серьезным законам церкви. Они строились на 3-х правилах: - мольба( в день было до 8 обязательных служб); - чтение религиозных книжек( разрешалось декламировать философские и драматические творения, какие появлялись в стенках монастыря); - физический труд( посвящалось 5-6 часов). Очень стильно было учиться личным обучением, которое было по карману лишь состоятельным и состоятельным людям. Выводы Отношение к даме в средние века было постоянным на протяжении только временного отрезка. Большая дробь средневековых дам была подвластна собственным супругам, и не изредка страдала от рукоприкладства. Браки часто были оговорены меж родителями молодоженов. Религия всячески притесняла дамские права. К монахиням относились с почтением и любовью. Женщина в британском Средневековье В этом эссе я попробовала коротко поведать обо всех качествах жизни средневековой англичанки. Средневековье и дама Глава первая 1. Об особенностях восприятия Средневековья Джудит Беннетт строчит, что в детстве мы играем в басни, где имеется мужественные рыцари, красивые женщины, святые девы и коварные монахи. Мы вырастаем из детства, и затеваем терпеть свои детские представления о Средневековье в раздел сказок для зрелых, в фэнтези. Тем не наименее, наши представления о Средневековье остаются детскими, и равномерно всё Средневековье затевает нами восприниматься как время некий примитивной невинности и простоты, в котором любой знал родное пространство, благо праздновало, и которое осталось в дальнем прошедшем, никоимобразом не воздействуя на наше суперсовременное настоящее. Напрасно. Когда феминистки в конце 19-го века начали соединять ряды, они достаточно скоро обратились к средним векам: как дамы получали образование? Какой работой они занимались? Какие законные права они имели? Занимались ли они политикой? Собственно и сейчас имеется сотки феминистов-средневековщиков, изучающих с данной точки зрения философию, науку, художество, музыку, верующие тексты. Это реальная элита, имеющая длительное и дорогое образование, знающая старые языки и наречья. Их неувязка в том, что они пробуют просочиться в прошедшее дамской летописи, уча разрозненные и не постоянно надежные источники, обобщают частности, и просто перепрыгивают из одной эры в иную, в поисках доказательств для собственных выводов. Не разговаривая уже о том, что крупная дробь изучаемых ими текстов написана мужчинами, и взять их за представление подлинного места дамы в мире средневековья достаточно гадательно. Не верите? Постарайтесь выяснить точку зрения вашего жена о том, где ваше пространство в вашем своем доме, о чем вы думаете, о чем мечтаете, как управляетесь с вашими делами и вашими соц обязанностями. Гарантирую, что вас ожидает сюрприз. Тем не наименее, воздействие имеющихся изучений на умы тех, кто лишь затевает карьеру историка, невозможно преуменьшать. Например, тех студентов и юных экспертов, какие убеждены в том, что сейчас дама проживает в некоем золотом веке свободы и неограниченных способностей, какие были получены совершенно нетакдавно, ожидает достаточно немало сюрпризов при исследовании Средневековья. Для истока, Средневековье - это неописуемо длинный период длиной во оченьмного веков: раннее средневековье( 500 - 1000 гг), среднее( 1000 - 1300 гг) и позже( 1300 - 1500 гг). Во-вторых, огромное смысл владеет исторический контекст критерий жизни и событий изучаемого периода. В третьих, совсем нереально делать какие-то выводы о европейской средневековой даме, не принимая во интерес " дамский вопрос " и методы его решения в сопредельных Европе странах и не учитывая большой различия в решении этого несчастного вопроса в различных областях самой Европы. Человек, впадающий в кошмар от женоненавистнических историй о поясах справедливости, права сеньора на первую ночь, обязан верно себе изображать, кем, когда, и, основное, с какой-никакой целью они сочинялись. Это же касается и сладких историй о рыцарях и девах. Необходимо воспринимать и средневековое смысл женоненавистничества, и его пикантныеоги в современном нам сообществе. Известное противостояние полов было, имеется и станет, но сочинять понятие о настоящей средневековой жизни на основании, скажем, " Пятнадцати радостей брака " так же вздорно, как верить всему, что написано в " Космо ". И, в конце концов, Средневековье - это не лишь летописи об отношениях дамы и мужчины, это втомжедухе летописи о даме и борьбе, о даме и экономике, и, очевидно, о массивных персонах, какие постоянно стоят как бы вне рамок собственного времени. Примером такого, как модифицировались наши представления о средневековой даме, может работать эссэ Эйлин Пауэр о женщинах в томе " Наследие Средних Веков "( 1926 г). Эта служба до сих пор является одной из самых авторитетных при формировании взоров на пространство дамы в мире средних веков, но вот таккак гроза: это эссэ - не совершенно то, что Пауэр, историк и педагог в английской высшей экономической школе, написала вначале. Издатели элементарно потребовали, чтоб она его переработала, поэтому что оно, по их понятию, было " мало уважительным к а) дамам, б) церкви и в) правилам приличия ". Это из ее письма подруге, которое она зло подписала " нянька в детском саду, во время урока вышивания ". Но даже в выхолощенном облике, эссэ Пауэр, сосредоточенное на ситуации центральных и поздних средних веков, дает неплохое понятие о статусе дамы такого времени по отношению к мужчине. Не то, чтоб это эссэ не страдало от такого, что и г-жа Пауэр имела чрезвычайно мощные личные представления о Средневековье, и эти представления шибко отразились на подборе фактов и их разборе. Не разговаривая о том, что документальная основа, на основании которой Эйлин Пауэр делала свои выводы, достаточно скудна хозяйка по себе. Пауэр заявляет, что, во-первых, тут владеет пространство быть мощное несоответствие абстрактного представления о роли дамы в сообществе, каким оно встречалось тогдашними социологами, и практикой будничной жизни. Как минимум, неурядица и противоречия теорий делали их элементарно неприменимыми в быту. Во-вторых, Пауэр расценивает достаточно доброжелательно совместный соц статус средневековой дамы такого периода. Она отмечает, что трудности, очевидно, были. Не могли даром войти сочинения, сочащиеся нелюбовью к даме, законы, как бы подразумевающие, что дама - вещество плохое, хозяйка соц конструкция, во многом наделяющая мужчину правами над дамской жизнью и бытом. Но, на самом деле, меж мужчиной и дамой тех пор существовал некоторый корявый, но крепкий баланс сил, в котором точказрения дамы, в совершенстве, не была ни плохой, ни доминирующей. В третьих, Пауэр расценивает тот период для дам в целом ежели и не " золотым ", то довольно неплохим. Всё это доказывается образцами из жизни феодальных леди, горожанок и крестьянок. Убедительность труда Пауэр некотороеколичество преступает лишь практически подсознательные убеждение создателя, что дама - это вещество, по большей доли, недалекое, а мужчина - возможный источник зла и проблем. Дискутируя на тему дамского вопроса в Средневековье, владеет значение постоянно держатьвголове, что дамы были различными и тогда: некто оставался одиноким на всю жизнь, отвергая замужество как этакое. Другое уходили замуж так рано, что их жизнь определялась значением супруги, мамы и владелицы. Третьи рано вдовели, и тогда наступала их совсем новенькая жизнь с непривычным статусом. Четвертые наиболее или наименее плавно переходили из 1-го состояния в иное. Трудно ждать, чтоб складума дам, живущих таковыми различными ценностями, был схож. Обобщения мнения " Средневековье ", растянутое, как минимум, на всю Европу, от Швеции до Испании, вообщем не владеет значения. В качестве образца разрешено брать таковой принципиальный для дамы момент, как ее замужество. К поздним средним векам, ежели не ранее, Европа верно разделилась в плане замужеств на два региона: на севере и западе дамы, не принадлежащие к аристократии, уходили замуж позднее, и за парней наиболее или наименее собственного возраста. К тому же, некое численность дам не уходило замуж, не становясь при этом монахинями. На юге и востоке женщины уходили замуж рано, как правило, за парней вдвое ветше, и незамужние уходили в монастыри. Какого-то единогласия по женскому вопросу посреди историков не есть. Историк Клапиш-Зубер противится расположением дам в средневековой Италии, где среднестатистическая женщина к 18 годам была уже мамой двоих деток и замужем за человеком вдвое ветше себя. Клапиш-Зубер считает, что эти бедняжки проводили лучшие годы в руководстве старым супругам, и, овдовев, оказывались в нестерпимых обстоятельствах. Историки же Стэнли Чознацки, Елена Розенберг, Томас Кун и остальные возражают, утверждая, что при таком подходе к занятию совсем не учитывается предприимчивость и дееспособность к соц маневрам дам, для которых эти условия были натуральными во почтивсех поколениях. Не лучше обстоит дело и в северном регионе: тут клинки скрестили Марианна Ковалевская и Джереми Голдберг. Их несогласия трогают процента дам, проживавших в средневековых городках Англии. Случаются и искренние ляпы. Например, одна группа историков из наилучших побуждений случайно сотворила некоторый прототип эмансипированной средневековой дамы, уча бумаги по сбору налогов, листы гильдий и регистры недвижимости. То ли случаем, то ли нет, от их интереса ускользнуло, что бумаги молвят о " вдовах ", а не о " женщинах " в целом. А вдовы были совершено отдельной группой народонаселения в плане прав и повинностей перед короной. Были, истина, общие моменты в жизни средневековых британских дам, самостоятельно от такого, к какому соц слою они относились. Аристократки не заседали в палате, горожанки не становились мэрами, а крестьянки - бейлифами. И феодальная, и царская, и городская, и помещичья правовые системы ограничивали имущественные права замужних дам, давая куда огромную свободу дамам одиноким и вдовам, и огромную свободу мужчинам, чем дамам. Социальные обычаи определяли всем женам, от крестьянки до аристократки, роль помощницы супруга и идеальное поведение. Экономически жизнь была построена таковым образом, что от супруги требовалось знание править хозяйством. Эти навыки были различными в замке лорда и в домике крестьянина, но и супруга лорда, и соправительница короля не могла быть элементарно " драгоценным камнем в короне " собственного супруга. Все они, от цариц до крестьянок, работали, и работали немало. 2. О переломном моменте в дамской летописи Вот что доктор Джереми Голдберг( институт Йорка, исторический департамент) строчит о женщинах пятнадцатого века. Мне его подъезд не очень нравится, но Голдберг - авторитетнейший историк нашего времени, да и строчит он о крайнем веке средневековья, в котором сообщество и состояние дамы в сообществе стали, как ни удивительно, изменяться в худшую сторону, приэтом он разъясняет, отчего это вышло: финансовая депрессии вместе с ростом народонаселения городов. На британской грунте, очевидно. В пятнадцатом веке дама все еще имела преимущество обладать землей, сочинять завещание, давать в суд, быть как партнером, так и автономным купцом, править хозяйством, недвижимостью и религиозными организациями. Теоретически. Практически, чрезвычайно изредка кто дозволял себе что-либо схожее. Обычай и Библия начали шибко ограничивать поведение дамы в патриархальной культуре, где экономические, политические и демографические происшествия века эту патриархальность поддерживали. Именно тогда, в помощь патриархальных ценностей, началось антитеза дамских образов: или благородная дама, или шлюха. Общество, ищущее стабильности, предполагало, что безошибочным, благородным поведением для дамы является ее повиновение мужчине - поначалу папе, потом супругу. Главным авторитетом в формировании взора на даму стали библейские тексты от Павла и Петра, какие внезапно зазвучали в пятнадцатом веке чрезвычайно массивно: семейный распорядок - это священный распорядок, и дама, позволяющая себе сомневаться в его верности, обвинялась в оскорблении самого Бога и в грехопадении. Поскольку Бог создал мужчину главным, а даму - из его ребра, то дама, таковым образом, являлась созданием подчиненным собственному мужчине. От дамы требовалась умеренная одежка, идеальное поведение, содействие и помощь мужчинам семьи, расчетливость, прилежание, благотворительность, даже самопожертвование. Суды втомжедухе внезапно заняли достаточно анти-феминистическую позицию. Когда Джон из Или обратился в 1422 году в английский суд за разрешением для найма дамы в качестве правящего на его плантации устриц, суд ему отказал: " не в правилах этого городка, чтоб дама занимала пост правящего ". Когда Марджери Несфилд в том же году обратилась в суд с просьбой разбавить ее с супругом Томасом, ссылаясь на ожесточенное воззвание, суд ей отказал на грунте такого, что муж только только справедливо карает ее за бунтарское поведение. Этот бунт выражался в отказе дамы покориться указу не вылезать из дома. Кое-какие права за дамами, все-же сохранили. Например, в Гастигсе в конце пятнадцатого века было объявлено, что дама может изображать хозяйка себя в коммерческой деятельности в неимение супруга. Да и подчиненное состояние дамы в замужестве принесло мужчинам не лишь права, но и повинности. Например, женившись, они становились автоматом серьезными за долги и налоговые недоимки супруги, какие она имела до замужества, и за долги, какие она сделала во время замужества. Королевский закон втомжедухе продолжал бросать за дамами преимущество делать родное, независимое завещание, но совместный закон регулярно такие завещания аннулировал, ежели они оспаривались. Историки, изучающие бюрократические бумаги такого времени, часто прибывают к выводу, что в 15-м веке дама стала невидимой в сообществе. Что не подходит реальности, поэтому что эта незаметность была кристально формальной. Да и то не постоянно. В летописи остались имена Мод Холбек из Лондона, которая в иске именует себя " вольной горожанкой ", и Маргарет Бартон из Йорка, которая называет себя втомжедухе вольной горожанкой в завещании от 1488-го года. В гильдии ремесленников Йорка также видятся дамские имена. Но это были, вбольшейстепени, вдовы. Вдова Мэрион Кент даже заседала в управлении гильдии купцов Йорка. Но дочери и супруги ни в каких списках не состояли, желая подлинно понятно, что они часто полностью удачно правили дочерними предприятиями собственных отцов и супругов. Что касается идиллии о возвращающемся домой супруге, который стучит в солидно запертую дверь, и ту ему раскрывает супруга внутри, то не стоит мыслить, что это было лишь проявлением тирании. Здесь понятие о даме, внедренное в мнения обывателя, перевоплотился в очень настоящую для нее опасность, ежели она оказывалась на улице одна, без сопровождения мужчины. Дело в том, что в этом случае ее автоматом считали дамой нехороший репутации, и опасность быть изнасилованной становилась опасной действительность. Об этом писала Марджери Кемп в летописи собственной жизни, дама, которая натерпелась довольно ужаса, путешествуя по собственным коммерческим делам без сопровождения. Почему? Потому, что числилось, что " змей-искуситель управляет ею, когда она вдалеке от собственного дома и собственного супруга ". Именно в эту эру распространилась мода на аскетичные тела с маленькой грудью и подчеркнутой чертой живота, какие формировались одеждой, и головные уборы, солидно скрывающие волосы. Уродливая мода, которая, тем не наименее, делала даму симпатичной в очах парней: чем более аскетизма, тем наиболее святой вид. Какой контраст с пышнотелыми и златокудрыми изображениями святых и мучениц древности! Чтобы схожая крепость не подвергалась сомнениям и искушениям, дамам запретили воспринимать от парней подарки, а ежели мужчина делал признание в любви, дама обязана была немедленно пригласить кого-либо из семейных, который продолжил бы настоящий беседа по данному вопросу. Трагикомичен вопрос дамской сексапильности пятнадцатого века. С одной стороны, храм заняла позицию, что целью совокупления являются детки, а не плотские веселья. С иной стороны, мед философия такого времени продолжали задерживаться теории " дамского семени ", которое, как понятно, могло выдаваться лишь в том случае, когда дама чувствовала от секса наслаждение. Поэтому храм предпочитала нарушать этот смутный вопрос, сосредоточившись на воспевании духовных плюсов библейских матрон. В общей трудности, пятнадцатый век стал переломным моментом в европейской дамской летописи. В его начале дамы воспользовались огромным численностью прав и свобод. В его конце они заняли ту нишу, выбраться из которой им не получилось вполне и до наших дней. Мне не нравится ход идей Голдберга поэтому, что из его рассудений значит, что, стабильность - это синоним патриархального уклада. Причем, выходит, что на практике-то дамы продолжали учиться тем же, чем занимались и ранее, лишь вот внезапно известие ко всему этому поменялось. Рассуждения Голдберга о женском образовании я даже приносить не стала, поэтому что там целый нонсенс. С одной стороны, он заявляет, что дам закончили учить чему-либо, несчитая практических навыков, морали и манер, подходящих солидной даме. С иной стороны, строчит, что до 7 лет детки обучались дома матерями. Насколько мне понятно, подготовленность половым методом не передается, означает, дам все-же изучали не лишь суп варить и глаза внизу спускать. Можно взятьвтолк, что Голдберг приравнивает к необразованности неведение латыни. Но, разрешите, кому эта латынь была необходима? Это был язык докторов, юристов и управленческих бюрократов, деловой универсальный интернациональный язык, на котором составлялись бумаги. И для что латынь была необходима многочисленным крестьянкам, горожанкам и аристократкам, которым было никогда не заседать в бюрократических учреждениях? Ведь даже книжки начали писаться на британском чуток ли не с одиннадцатого-двенадцатого века! Впрочем, были и горожанки, и аристократки, латынь понимающие, приэтом, первые часто служили секретарями при высокородных дамах, латыни не знающих, но принужденных новости огромную официальную переписку. От данных возражений женщин-историков Голдберг отмахивается со словами, что исключения лишь подтверждают критерии. 3. Кто числился старым в Средние века Поскольку нередко видятся дебаты о том, кто числился в средние века старым, я решила обратиться к книжке " growing old in the middle ages " Суламифи Шахар, израильского доктора летописи и лауреата. Все геронтологи нашего времени знают, что хронологические рамки недостаточно что молвят о человечном возрасте. Возраста, после которого человек делается старым, элементарно не есть. Как пошутил один из профессионалов по болезням памяти, " старец - это человек, который ветше тебя на 15 лет ". К тому же, внутренние органы человека " стареют " с разнообразной скоростью. Знали это и в Средние века. Винсент из Бове( 1190-1264) писал, что " в событиях и работах молодости ты не замечаешь, как старость подкрадывается потихоньку, шаг за шагом. Она не одолевает сходу, но отвоевывает дробь за долею ". Арнольд из Виллановы( 1235 - 1311) из Салерно замечает, что люди с холерическим характером и острым разумом имеют тенденцию к больной юности, но к взрослым годам их самочувствие улучшается, и они живут продолжительно и старятся медлительно. Что касается дам - то древняя дама - это та, которая не протестует, когда ее именуют старенькой. Августин из Гиппо( 354 - 430) делит человечную жизнь на 6 стадий: " ты не изменяешься от одной стадии к иной, но, оставаясь все тем же, ты будешь ощущать новизну. Второй возраст не наступит так, чтоб кончился первый; и пришествие третьего не разрушит 2-ой; 4-ый не родится так, чтоб погиб третий; и 5-ый не будет завидовать мощам 4-ого; и 6-ой не подавит 5-ого. Хотя они и не прибывают так, чтоб быть сразу, они длятся в согласии один с иным в душе, у которой верные дела с Богом, и они будут помогать тебя в нескончаемом покое и прозрачности седьмой стадии ". До сих пор гериатры и геронтологи считают, что в возрасте от 60 до 70 лет начинается некое понижение жизненной силы человека. Представление о возрасте, в котором наступает старость, отражаются в западном сообществе в возрасте выхода на пенсию( возле 65 - 68 лет), желая девиации в рамках одной и той же возрастной группы чрезвычайно сильны. Широко распространено мировоззрение, что в Средние века и во эпохи Ренессанса люди ветшали ранее, что человек в 40 лет уже числился старым. Эти суеверия базируются на мнениях о средней длительности жизни человека тех эпох. Историки, придерживающиеся данной точки зрения, базируются на текстах Средних веков и Ренессанса, касающихся вопросов " возраста человека " и " стадий жизни ", а втомжедухе на индивидуальных записях людей такого времени, в которых они объясняют свои мнения по вопросу, а втомжедухе описывают свои чувства старения. Это не наилучший метод для выводов о том, как скоро люди старились в те эпохи. Гораздо наиболее солидно обходиться к юридическим текстам Средневековья и Ренессанса, определяющим мнение " старый человек ", приэтом в привязке к культуре и обществу раздельно взятого сообщества. Деление жизни на стадии достаточно типично для Средних веков, и отображается как в литературе, так и в художестве. Различные системы деления жизни на этапы кропотливо изучались - вособенности, очевидно, крайние этапы жизни человека. Большинство данных систем даже не принадлежат Средневековью, а берут правило из представлений старых Греции и Рима, и даже из мусульманских трактовок древних познаний. В тринадцатом веке научные работы начинают писаться на государственных языках, и, таковым образом, даже люди, не понимающие латынь, получают доступ к разным ученым теориям и представлениям. Наиболее известными были разделения человечной жизни на три, 4, 6 и 7 стадий, реже - на 5 и двенадцать. В предоставленном контексте энтузиазм представляют те, какие верно именуют рубежа всякой стадии, поэтому что чрезвычайно немало учений тщательно каждую стадию жизни описывает, не устанавливая при этом точных возрастных пределов. Деление жизни на три стадии базировалось на биологии Аристотеля. Деление на 4 стадии - на физиологии, и на 7 стадий - на теории Птолемея о том, что за каждую стадию человечной жизни " даетответ " определенное небесное тело, наделяя ее своими чертами. Но случались и остальные варианты, как то разделение жизни на 4 стадии по " временам года ", и на 7 - по 7 каноническим добродетелям и пр., и пр. Бернар де Гордон из Монпелье в 1308-м разделяет жизнь человека на три стадии: От 0 до 14 лет( aetas pueritiae), 14 - 35( aetas iuventutis), 35 -?( Aetas senectutis). В иной собственной работе он означает верхним пределом человечной жизни 60 лет. Данте на границе 13-го и 14-го веков в convivio( http:// dante. Ilt. Columbia. Edu/ books/ convivi/) разделяет жизнь совсем по иному: 0 - 25( adolescenza), 25 - 45( gioventute), 45 - 70( senetute), 70 -?( Senio). Филипп де Наваро, 13-й век, дает последующее разделение( не являясь, вообщем, доктором, но крестоносцем, поэтом, беллетристом и консервативным философом): 0 - 20( anfance), 20 - 40( jovant), 40 - 60( moien age), 60 - 80( viellece). Впечатляющий разброс для 1-го века! Остается лишь совсем мрачным, имеется ли в виду жизнь лишь парней, или и парней, и дам. Винсент из Бове упоминает мимоходом, что юность дамы кончается после 50 лет, когда она утрачивает дееспособность к деторождению. Действительно, в Средние века числилось, что менструации у дам кончаются в 50 лет, что примерно на 5 лет ранее, чем обычный схожий период в наши дни. Но таккак половой период определяется не лишь биологией, но и социально-экономическими обстоятельствами. Например, в Тоскани средневековая дама уходила замуж примерно в 17 лет, и чрезвычайно изредка рождала после 36. Очень пикантныеогично на то, что после рождения нескольких деток пары воспринимали меры контрацепции. Остальные эксперты, разумеется, подразумевали, что и дамы, и мужчины проходят стадии жизни одинаково. Томас Аквинский даже утверждал, что нет таковой стадии в жизни дамы, когда она добивается той стадии достоинства, за которым начинается лишь увядание. Что касается конкретных записок и писем конкретных людей, то историк Гилберт упоминает о тех, кто считал себя старым и даже приближающимся к погибели: Пьетро Арентино( 1492 - 1556) - в 45 лет, Эразм Роттердамский( 1466 - 1536) - в 40 лет, Микеланжело( 1475 - 1564) - в 42 года, Франсуа Вийон( 1431 - 1463) - в 30 лет. Историк Розенталь приводит некотороеколичество остальные образцы: Джеффри Чосер( 1343 - 1400) - в 50 лет, Уильям Кэкстон( 1422 - 1491) - в 50 лет, Томас Окклив( 1368 - 1426) - в 53 года, лорд Ричард Скроп( 1327 - 1403) - в 57 лет. Не могу не увидеть, что никто из них не погиб тогда, когда считал себя умирающим, несчитая Вийона, который особенный вариант. Не станет лишним втомжедухе направить интерес и на то, в каком контексте вышеозначенные деятели назвали себя старыми. Микеланджело, кпримеру, в свои 42 строчит к агенту Медичи: " Опять же, я - старый человек, и мне не видится заслуживающей усилий бездарная растрата моего времени для такого, чтоб сохранить отцу две или три сотки дукатов ". Комментарии, как говорится, лишни. Необходимо втомжедухе держатьвголове, что в Средние века погибель не была таковым табу, каким она стала в наши дни. О погибели немало рассуждали, писали, рисовали, устанавливали мистерии. Люди Средних веков ни на минутку не забывали, что они бренны. Было совсем несомненно составить, как тот же Микеланджело, что " я буду дома ко дню Всех Святых, ежели не умру до этого ". Но это совсем не означает, что погибель человека в возрасте 35 - 45 лет считалась натуральной. Ни в коем случае! Ее несладко оплакивали, сопоставляя погибшего со очень рано оборванным фруктом( видится, этот кругооборот ввел Петрарка, который чрезвычайно немало писал о вопросах жизни и погибели). Смерть старенького человека горем не считалась. Как писал Альбертус Магнус( 1193 - 1280), старый человек затевает холодеть, высыхать, и, разговаривая современным языком, терять иммунную охрану. Признаком светло надвигающейся погибели он считал правило заболеваний памяти. Магнус писал, что человек, умирающий от старости, даже не ощущает перехода из решетка этого в мир другой. Что касается указов и декретов правителей, то тут имеется толпа образцов, что старыми числились люди от 60 до 70 лет и ветше. Список, в общем-то элементарно огромен. Здесь и приказ Филиппа Пятого Французского от 1319 года, решающий лицам ветше 60 лет выплачивать налог местному сенешалю, а не ездить ко двору короля, и приказ Филиппа Шестого Французского от 1341 года о пенсиях, сохраняемых для старых служак ветше 60-ти, и приказ Педро Жестокого от 1351 года об обязательных работах для всех, от 12 до 60, и приказ Эдуарда Второго Английского о военной подготовке всех парней от 15 до 60, и пенсия бойцам ветше 60 Генриха Седьмого Английского, и немало что еще. Во почтивсех регионах Европы( кпримеру, Кастилия и Леон) пенсионный возраст для служащих наступал и совсем в 70 лет. Что касается дам, то вдовы 60 лет, обладающие состоянием, были освобождены от необходимости вылезать замуж или выплачивать штраф за отказ королю или лорду. В судебных записях Средних веков возраст упоминается лишь в том случае, ежели владеет известие к нарушению закона. Например, в 1410 году в Турине были оштрафованы юные люди за то, что они устроили шаривари под окнами вдовы, которая заранее обручилась. В свою охрану она они сообщили, что вдова была очень ветха для новейшего брака: ей было 60 лет! Сохранилось письмо, адресованное епископу Линкольнскому в 1338 году сравнительно графини Алисии де Лэси, которая после погибели супруга отдала клятва безбрачия и собралась в обитель, но оттуда ее выкрал некоторый рыцарь, и она отдала ему родное единодушие на замужество. Автор умолял покарать рыцаря средствами, усиливая свою точку зрения уточнением, что графине было 60 лет. И еще один увлекательный момент: в Средние века существовал обычай округлять возраст до ближайшего десятилетия, 63-летний заявлял, что ему 60, а 55 летний мог полагать себя или 50-ти, или 60-ти лет от роду. Как писал Петрарка, " юные люди убавляют собственный возраст, а старые наращивают ". Женщины-рыцари Средневековья В 1148 году Тортоза была сарацинской цитаделью, которая контролировала морскую торговлю, а поточнее, шибко ей препятствовала. Мешала так, что ее брали штурмом объединенные силы британцев, французов, и тамплиеров Англии, Франции и Испании, какие были собраны для роли во Втором крестовом. Руководил ими граф Раймунд( Рамон) Бернджер iv. Потом начались трудности. Поскольку поход был неудачен, начались внутренние распри, розыски виновных, и сарацины решили этим пользоваться. В 1149 году они нападали прочность и град, и защищать эту атаку довелось дамам, поэтому что мужчины были заняты осадой Лериды. Это было великолепно, поэтому что дамы успешно отбились не от какого-то отряда, а от постоянных войск, и никак не швыряясь камнями, а сражаясь в мужских доспехах. Когда подошли силы глава Раймунда, дело уже было изготовлено, и графу осталось лишь отблагодарить дам Тортозы за доблесть, что он и сделал. Он создал для них аристократический орден, который именовался orden de la hacha, Орден Топора, the order of the axe( главное орудие сражавшихся, военный топор). Замужним дамам были предоставлены однообразные рыцарские права с их супругами, незамужним - с их отцами и братьями. Это был военный аристократический дамский орден, опознавательным знаком которого было изваяние красного топора на тунике. Удивительно недостаточно пишут об этом событии, благодарячему почтивсе о женщинах-рыцарях элементарно никогда не слышали. Членов ордена именовали cavalleras, equitissae и militissae. Для них был учреждена форма, напоминавшая форму капуцинов, они были освобождены от налогов, они получили преимущество участвовать в тех же сборах, что и мужчины, сидеть больше их, и отдавать аристократический титул по дамской полосы. Известно, что в 1472 году, при осаде бургундцами Бове, штурм была отбита под управлением Жанны Аше, члена Ордена Топора. Орден никогда не был расформирован, и предполагается, что он пропал сам по себе, со гибелью крайней женщины-рыцаря. У Ордера Рыцарей Святой Марии было некотороеколичество названий: the order of the blessed virgin mary, the order of saint mary of the tower и the order of the knights of the mother of god. Этот орден также был боевым, но не был кристально дамским. Основан он был Лодериго д " Андало в 1233 году в Болонье, и, неглядя на то, что являлся орденом религиозным, воспринимал в свои ряды и дам. Папа одобрил утомившись ордена, задачки которого были обозначены последующим образом: " членам ордена дозволяется перемещать орудие для охраны церковной веры и религиозной свободы, и обязан это делать по особому призыву римской церкви. Для угнетения гражданских переживаний, они имеютвсешансы обладать лишь орудие, предназначенное для охраны, и лишь по разрешению епископа ". Женщины в этом ордене носили сословие militissa. Орден был специализирован для успокоения стычек меж гвельфами и гибеллинами, в чем имел достаточно умеренный успех. Был распущен в 1558 году. В орден Сантьяго со времени его основания( 1175 год) воспринимали женатых рыцарей, и скоро были сделаны отдельные дамские подразделения с дамами во голове. Этих подразделений к концу 13-го века было 6: Санта Эуфемия де Козуэлос в северной Кастилье, Сан Спириту де Саламанка, Сантос-о-Велло в Португалии, Дестриана возле Асторги, Сан Педро де ла Пиедро в Лериде, и Сан Винсенте де Жункерес. Орден был основан для охраны паломников в Компостеллу, его повинностью было биться с сарацинами, но, кроме повинностей боевых, орден нес повинности по сопровождению и устройству ночлега паломников. Женщины носили в ордене сословие commendadora. Этот орден есть по сей день. В Англии дамские подразделения были у Ордена Госпитальеров. Женщин-рыцарей там именовали soeurs hospitalires. Их крепость-монастырь в Бакленде была до 1540 года, когда, разумеется, был закрыта совместно с остальными монастырями. В Арагоне таковыми конвентами были sigena, san salvador de isot, grisen, alguaire. Во Франции - в beaulieu, martel and fieux. Было женское деление даже в ордене Калатавра, в Сан Фелисес де лос Барриос. Основанный в 1157 году, орден воевал за правителей Кастилии и Арагона с сарацинами. Необходимость в этом ордене отпала еще в 1492 году после взятия Гранады, но расформирован он был лишь в 1838 году. Женщины были в Тевтонском ордене, фактически с самого истока. Они вполне воспринимали манера орденской жизни и его дисциплину. В исходный период дамы ордена делали повинности лекарского и обслуживающего персонала, но в 1190-м в Тевтонском ордене возникли боевые дамские подразделения. Орден растерял воздействие в 1525 году, и был распущен в 1809. Для женщин-аристократок в Европе были сделаны последующие рыцарские ордена: Катарина Воу сотворила один во Фландрии, в 1441 году. Кем она была - тяжело заявить, я читала в одном английском обществе, что она, быстрее только, принадлежала к Бургундскому двору. Через 10 лет красавица, Элизабет и Мэри из рода Хорнов сотворили некотороеколичество монастырей, где дамы, после 3 лет послушничества, производились рыцарем-мужчиной в ранг рыцарей, прикосновением клинка и с обыкновенными в таковых вариантах словами посвящения. Об этом упоминается у du cange( не рискую перевести на российский), то имеется эти ордена существовали еще в 17-м веке. Он строчит в собственном Глоссариуме о том, что этот обычай практикуется в Брабанте, в монастыре св. Гертруды. Об данных дамских рыцарских орденах, их целях и задачах понятно так недостаточно, что даже мрачно, есть ли они в наши дни. В сущности, аристократия никуда не делась, титул рыцаря никуда не делся - о них элементарно закончили произносить в массовой медии. Разумеется, в Англии был Орден Подвязки, который британцы только бы кому тогда не давали. Тем не наименее, рыцарями ордена меж 1358 и 1488 стали 68 дам: все консорты, все дамы царской крови и все супруги рыцарей Ордена - но не лишь. Поскольку отметка ордена делалась на могильных камнях его членов, популярны фактически все женщины-рыцари этого ордена, приэтом рыцарство в те годы никак не было церемониальным, а постоянно подразумевало суровую подготовку. Я встречала дискуссия такого, отчего так недостаточно понятно о военной тренировке дам, о женщинах-рыцарях, вообщем о женщинах-воинах Средневековья, и разъясняют этот факт историки( Беннетт, Голдсмит, Лейзер) тем, что не пишут про то, что само собой предполагается, что является общей практикой, не заслуживающей какого-то особенного удивления. В конце концов, мы владеем броский образчик Жанны д " Арк. Никто же может серьезно поразмыслить, что пастушка одела доспехи, вскочила на рыцарского коня, и повела армии чрез многодневные переходы вот элементарно так, без каждой подготовки. Да и лишь ли Жанна может быть иллюстрацией дамской военной доблести? Эмма, 16-летняя графиня Норфолкская, в 1075 году осталась охранять себя и Норфолкский замок хозяйка, поэтому что муж ее, по сути, бегал в Данию. Делала она это так удачно, что царские силы выбрали с ней договорится о том, что она сдаст замок при условии, что и она хозяйка, и ее армия вольно покинет замок, и в движение 40 дней покинет страну. Эмма Норфолкская со собственным отрядом отбыла в Бретань, где позднее и встретилась с супругом. Уррака, царица Леона и Кастилии, в 1100-х годах воевала, хозяйка руководила войска, вступала в союзы дипломатические и амурные, манипулировала окружающими и силой, и сексом. Испанские хроники описывают ее нахрапистую политику потрясающе кротко, называя Урраку правительницей бережливой, умеренной и мудрой, относя другое к " слабостям ее пола ", желая забугорные наблюдатели черство констатировали, что ни у кого не остается и тени сомнения, в чьих руках находятся бразды правления во всех альянсах Урраки. Тереза Португальская, графиня-бастард, оттеснила в 1112 году мавров за Мондегу, отстояла Коимбру, и получила за эти награды письмо от самого папы, где он назвал ее королевой. Матильда Рамсбери защищала замок собственного любовника-епископа так сильно, что королю Стефану Блуасскому получилось вытребовать на сдаче лишь опасностью повесить сына Матильды. А что стоят царица Мод, Гаита Ломбардская, и те бесчисленные и неизвестные дамы, бившиеся совместно с мужчинами в крестовых походах... Те наиболее, о которых писал Имад ал Дин( 1125 - 1201 гг), биограф Саладина о сражению при Хаттине: " among the franks there were indeed women who rode into battle with cuirasses and helmets, dressed in men's clothes; Who rode out into the thick of the fray and acted like brave men although they were but tender women, maintaining that all this was an act of piety, thinking to gain heavenly rewards by it, and making it their way of life. Praise be to him who led them into such error and out of the paths of wisdom! On the day of battle more than one woman rode out with them like a knight and showed( masculine) endurance in spite of the weakness( of her sex); Clothed only in a coat of mail they were not recognized as women until they had been stripped of their arms. Some of them were discovered and sold as slaves. "( Francisco gabrieli. Arab historians of the crusades. Berkeley: university of california press, 1969, 207). Возможно, на борьбе даме вправду не пространство. Но от средневековой дамы, вособенности дамы дворянского происхождения, ожидалось, что она сумеет отстоять собственных и родное там, где мог бы это изготовить ее отец, муж или брат. Глава 2-ая. Образование Образование для ноблей в Средние века Как понятно, в средневековых дворянских семьях роль матерей в жизни сыновей ограничивалась тем, что они развивали их до 7 лет. После этого грядущий рыцарь отсылался ко двору или 1-го из дядюшек, или к крестным, или к сеньору отца. Ребенка могли даже отправить ко двору последнего неприятеля, то ли как вестника союза, то ли как заложника. Исключение сочиняли лишь взрослые сыновья, какие обязаны были наследовать титул. Они воспитывались в родном замке, совместно с детьми вассалов отца и родственниками, присланными к их двору. Бастарды, общепризнанные отцами, или воспитывались в замке, или втомжедухе отправлялись ко дворам остальных ноблей набираться ума-разума. Опять же, обращаюсь к Суламифи Шахар и ее книжке " Детство в Средние Века ". До истока двенадцатого века обучение грядущего рыцаря фактически не включало академического образования. Неграмотен был Вильгельм Завоеватель, неграмотен был известный Уильям Маршалл. Это не означает, что они ничто не знали. Просто их обучение было вполне основано на нарративных принципах: преподаватель говорил, адепт запоминал, собеседования проводились. С двенадцатого века, тем не наименее, крупная дробь ноблей стала деятельно учить письменную латынь. В тринадцатом и четырнадцатом веках латынь уже вступала в простое образование, но для желающих возникли к тому времени переводы латинских текстов на национальные языки. Будущих рыцарей школьным премудростям учили традиционно замковые капелланы, местные клирики или монахи. Тем не наименее, еще наиболее принципиальным для них было общение со зрелыми рыцарями, от которых они учились рыцарским классическим эпосам, ценностям, мнениям, осознанию себя долею собственного класса. Прибывая ко двору сеньора, паренек становился пажом. Его облекали, как маленького мужчину, обозначали круг его повинностей, приучали к лошадям. Хотя с верховой ездой детки были знакомы еще дома, уже с трехлетнего возраста зрелые хватали их с собой, посадив в седло спереди себя. ныне их изучали бегать за лошадьми, что обязан был мочь любой рыцарь. До 12 лет перегрузки, даваемые детям в практической тренировке, были ограниченными. Поскольку все замки с их укладом жизни и системой постройки были достаточно схожи, смещение из собственного дома в посторонний было для деток наименее больным, чем для тех, какие отправлялись для обучения в монастыри, для духовной карьеры. Серьезная боевая подготовка начиналась с 12-ти лет( желая некие теоретики обучения, как Эгильдиус Романус, считали, что наиболее пригодным возрастом было бы 14 лет). Для истока, грядущим рыцарям усиливали руки: бои на палках, поражение цели, врестлинг, стрельба из кривизна... Мальчиков втомжедухе хватали на охоту, где их основным занятием было обучаться править конем. Это также числилось долею военной подготовки, очевидно. И это было занятием нелегким. Некоторые учились, как учить охотничьих птиц. Все начинали с охоты на малую нелепость, переходя равномерно на все долее крупную. Хотя ловля и считалась ключевой рыцарской забавой в мирное время, рукоделие это было достаточно опасное. Тяжелые травмы и смерть во время охоты были занятием обыденным. Военное обучение кончалось к 15-ти годам, и у мальчиков начиналась зрелая жизнь. В этом возрасте они традиционно становились оруженосцами у рыцарей, и потом посвящались сами в рыцари в возрасте 17 - 19 лет, но случались случаи, когда в рыцари посвящали сходу по окончанию боевых занятий, и что 15-летние уже участвовали в сражениях. К концу средних веков система рекрутских комплектов произошли такие конфигурации, что вособенности британская молодежь стала входить в ряды рыцарства позднее, а то и не входить совсем. В обучении занятия происходили в общей группе, состоящей из деток различного возраста. Как группа, детки воспринимали втомжедухе роль в упражнениях со зрелыми. В монастырях система была той же, но в свободное время деток держали от зрелых раздельно. Будущих боевых от зрелых не отделяли. Они росли в мужском мире орудия, конюшен, лошадок и собак, эпосов, государственной культуры, но втомжедухе и влечений, больших и низких. Главной целью такового обучения было не лишь выучиться ремеслу военного, но и снискать почтение, согласие, и взятьвдолг родное пространство в неформальной иерархии группы. Эта группа становилась военный единицей, которая в процессе занятий времяотвремени участвовала в учебных турнирах против собственных родителей и родственников. Разумеется, детки игрались, даже грядущие рыцари. Помимо кристально дисциплинарных игр, известны были забавы с мячом, кое-что вроде тенниса, волейбола, гольфа - их средневековые пикантныеоги. Популярны были забавы в шахматы и трик-трак. Часть окончивших обучение юношей оставались в замке, становясь оруженосцами при сеньоре, и переходя в повиновение замкового коннетабля или маршала. В мирное время они сочиняли аккомпанемент сеньора, в военное время становились ядром армии. Старшие сыновья, после окончания их обучения, также отсылались на службу сеньору, времяотвремени до посвящения в рыцари, времяотвремени - после. Некоторых отправляли в фирмы зрелых рыцарей в поездку от 1-го большого двора сеньора к иному, с тем, чтоб они могли стать некое время при одном из них, или при нескольких. Собственно, эти были конкретно те квесты, которыми полна беллетристика рыцарства, но как пособственнойволе они предпринимались? По сути, это были элементарно розыски работы и, кроме остального, пригодной супруги. Одно не исключает иного. В обеих версиях " Тристана ", основной герой обучается у собственного сеньора чтению, письму, 7 изящным искусствам, исследует некотороеколичество иностранных языков и закон страны. В квест он отправляется не лишь для такого, чтоб стать при различных дворах, но и для такого, чтоб усовершенствовать познание иностранных языков, законов, хороших от законов его страны, и накопиться жизненного эксперимента. Разумеется, это - образ безупречного рыцаря, к которому в настоящей жизни изредка кто даже примерно подходил, но, все-же, некие стандарты этот образ устанавливает . Не все детки ноблей автоматом становились рыцарями или прелатами. Некоторые, получив, тем не наименее, военное образование в всяком случае, отправлялись в институт, традиционно на юридический департамент, или в особые школы юриспруденции( в Англии). Закончив обучение, они становились юристами и администраторами при больших дворах сеньоров. Эти детки не оставляли дом так рано, как их сверстники, предназначенные для рыцарской карьеры, и в институт их фактически постоянно сопровождал учитель, который и в учебе помогал, и за парнем приглядывал. Практика отсылки деток для обучения критиковалась и во эпохи Тристана, и продолжает критиковаться в наше время. Церковь в Средние века относилась к данной практике, в целом, плохо, полагая, что деток обязаны взращивать их личные предки, но не решала ничто, чтоб эту практику пресечь. На самом деле, существовали отличные предпосылки для такого, чтоб посылать сыновей из замков, поэтому что есть достаточно немало литературных образцом 13-14 веков о злобе даже меж папой и его старшим преемником, не разговаривая уже о злобе меж братьями. Кроме такого, расположение парней семьи по различным замкам предотвращало угроза уничтожения всей семьи во эпохи династических распрей. Девушки из благородных семей в 13-14 веке получали не наименее основательное образование, чем юноши. Их изучали декламировать, строчить, учили как минимум одному иностранному языку, забаве на музыкальных приборах, пению, поэзии, этикету и искусству сочинять музыкальные композиции. Их учили математике, в некой ступени Латыни( как минимум, церковной), давали уроки оказания первой поддержке и народной медицины. Помимо этого, женщины обучались верховой езде, искусству растить и упражнять охотничьих птиц, плясать, играться в шахматы, придумывать и говорить летописи. Это кроме вышивки и неминуемого прядения, которым в Средние века занимались дамы и в лачугах, и во дворцах. Девушек изучали управлению замковым хозяйством, поначалу чрез надзор за тем, как это совершают взрослые, и потом доверяя им определенные сферы ответственности. В тринадцатом веке, когда степень образования, даваемого детям ноблей, стал достаточно высочайшим, правило обнаруживаться неравенство в образовании женщин и тех юношей, какие не шли на военную службу. В институты женщин не высылали. Несмотря на то, что почтивсе популярные по оставленной переписке и по летописи дамы были чрезвычайно эрудированы и обширно образованы, родное " высшее " образование они получили уже зрелыми. Была в образовании женщин еще одна изюминка. Если для юного рыцаря, преуспевающего в покорении иерархического признания и в боевом художестве, застенчивость огромным плюсом не считалась, то женщин с самого раннего возраста, наставлениями и литературными образцами, данной застенчивости изучали. Скромности, жертвенности, и тому, что именуется " беречь себя ". Последнее, вообщем, вылетало у дев из головы достаточно скоро, гладко в тот момент, когда какой-либо пригожий, свежеиспеченный рыцарь обнаруживал определенный энтузиазм. Отношения с родителями изредка описываются в средневековой литературе, но имеется достаточно смешная деяния( в " Персевале ") о маленькой Обелот, которая просит 1-го из рыцарей начинать ее своим рыцарем, на что он соглашается, что когда она вырастет, он станет работать ей собственным клинком, но уточняет, что после этого пройдет не меньше 5 лет, покуда он попросит ее о любви( то имеется, когда ей станет возле 17 лет). Обелот желает, как зрелая леди, отдать ему " кое-что родное ", но подруга шепчет в панике, что у них таккак ничто нет, несчитая кукол, и что ежели ее кукла, по понятию Обелот, привлекательнее, то она может отобрать ее. Обелот бегает консультироваться к папе, который поднимает ее на лошадка спереди себя, целует, и произносит, что они вданныймомент поедут к мамы, и чего-нибудь придумают. Обелот просит, чтоб подружку также покатали, и один из рыцарей поднимает ту в родное седло. Потом отец с мамой обещают девочке, что ей умышленно сошьют красивое платьице, как у зрелой, чтоб она могла дать рукав этого платьица " собственному " рыцарю, как доверяет. Образование для мещан Рассматривая образование мещан, нужно держатьвголове, что муниципальный социум не был однородным. Поэтому образование, получаемое детьми буржуа, имело некотороеколичество остальные цели, чем образование, получаемое детьми рабочих. Тем не наименее, начиналось оно для всех одинаково, в простых школах, куда прогуливались и нищие, и состоятельные, и мальчишки, и девочки. Некоторые получали это образование дома у проф учителей, но почаще только, все-же, в обыкновенной школе, желая бы и сопровождении наставника. Практика личных школ была введена во Фландрии и Италии во 2-ой четверти четырнадцатого века. Оттуда она распространилась по иным странам. Школы, таковым образом, разделились на городские и личные. Известно, что все программы простых школ были фактически схожими, обучение проводилось без деления школьников, и дамы преподавали в данных школах вровень с мужчинами. Кстати, с происхождением личных школ, начали раздаваться гласа о необходимости деления деток. После нескольких лет, проведенных в простой школе, детки, которых готовили к работе в банках и коммерции, продолжали обучение в коммерческих школах. Там они учились математике, бухгалтерскому учету, правилам коммерческой переписки, иноземным языкам и географии. Часть деток не проходили целый курс коммерческих школ, а уже после года обучения определялись учениками в банки и коммерческие конторы. В Лондоне же огромные коммерческие компании не хватали воспитанников молодее 16 лет, и требовали оконченного курса коммерческой школы. Прием в ученичество обозначал завершение юридической ответственности отца за сына. Сыну выделялась или сумма средств, или дробь недвижимости, достаточные для такого, чтоб было из что в будущем уплатить взнос за введение в соответствующую гильдию, и чтоб снабдить воспитаннику неплохое известие к себе там, куда он поступил в воспитанники. Будущие врачи, юристы и нотариусы определялись после простой школы в грамматическую школу, которая подготавливала их к вузу. Программа грамматической школы была схожа программе школ, готовящих грядущих священников. Интересно, что городские власти напряженно развивали как простые, так и высшие школы, приэтом, кроме этого, для скудных студентов особые фонды составлялись из пожертвований местной аристократии и буржуазии. Буржуа наименее добровольно, чем аристократы, признавали собственных бастардов, равнодушно посылая их в приюты, но ежели уж признавали, то серьезно. Известны случаи, когда, после погибели отца, его незаконнорожденного сына продолжали взращивать и учить родственники. Начав ученичество у экспертов, воспитанники изредка продолжали существовать дома. Обычно они жили там, где работали, сочиняя с учениками остальных банков и торговых домов на той же улице узкую группу, проводящую свободное время совместно. Продолжительность ученичества варьировала от 3-5 лет во Флоренции до 10 лет в Лондоне. Дочери в буржуазных семьях начинали родное обучение так же, как и сыновья, в простой школе. Поскольку от них не ожидалось, что они будут действовать сами по себе, после простой школы девочек изучали премудростям семейным: прясть и шить, прибирать и приготовлять, вычеркивать и печь. Безделье числилось грехом. Дочки в семьях состоятельной буржуазии получали наиболее или наименее такое же образование, как и дочери семей аристократов в плане плясок, манер, умения прекрасно декламировать вслух и говорить летописи, колесить верхом и ведать салонные забавы. Они часто сочиняли публику для игр, в которых основная роль предоставлялась мальчишкам, но и сами были функциональны. На юге Европы молодые горожанки имели еще меньше свободы, чем на севере. В Италии 12-летних девочек уже не отпускали на улицу одних, без сопровождения. В целом, женщины из буржуазии уходили замуж некотороеколичество позднее, чем их ровесницы-аристократки, ежели лишь не оказывались сиротами при родственниках, какие желали побыстрее продать их с рук. Но в Италии женщин выдавали замуж, все-же, чрезвычайно рано, приэтом времяотвремени против воли, не соглашаясь даже мало с браком обождать. В позднем Средневековье, безупречным возрастом для истока матримониальных мероприятий в Тоскани числился возраст только 13 лет, и в Германии 14-ти. На севере женщинам подыскивали супруга, когда они вступали в возраст 16-17 лет, британская горожанка среднего достатка изредка уходила замуж даже в 20 лет. Незаконорожденные дочери, общепризнанные папой, традиционно выдавались замуж без особенных амбиций, а вот замужества законных дочерей определялись деловыми связями родителей, их политическими планами, и соц расположением на собственной иерархической ступени. Дети ремесленников втомжедухе начинали учебу с простой школы, куда их высылали вне зависимости от такого, предназначались они для продолжения домашнего дела, или для отсылки в воспитанники. Те, кто продолжал дело отцов, как правило, далее не учились: и прежде, и не хотелось, и не к чему. В вариантах, когда малыш отдавался в воспитанники, не было редкостью, что договор воспитанника с мастером включал в себя пункт нескольких лет продолжения обучения в школе, ценой чему было продление периода ученичества. Ученические договоры ремесленников предусматривали полностью все, от обучения до обращения с воспитанником, регулировали даже нагрузку, которую знаток имел преимущество возложить на собственного воспитанника. Некоторые договоры давали мастеру преимущество физиологического наказания воспитанника, некие запрещали это категорично. Даже в случае, ежели такое преимущество было дано, запрещались наказания, выглядящие невообразимо, сохранились судебные дела, где профессионалы были наказаны за ожесточенное воззвание. Заработная цена воспитанникам не платилась, им выдавались оговоренные карманные средства. Если знаток желал выплачивать воспитаннику, удачно проработавшему у него некотороеколичество лет, он обязан был заполучить на это позволение от гильдии. Кстати, в среде ремесленников в воспитанники определяли не лишь мальчиков, но и девочек. Вообще, фактически никакой различия меж учениками-девочками и учениками-мальчиками не было, несчитая такого, пожалуй, что не было найдено ученических договоров для девочек, какие бы предусматривали продление ученичества в связи с доп обучением в школе. Браки в среде ремесленников ранними не были, воспитанникам было даже запрещается жениться или вылезать замуж в годы собственного ученичества. Образование фермеров в Средние века Крестьянство в средневековой Европе также было очень неоднородным по составу, желая желание к централизации землевладения наметилась еще в 11-м веке, и фактически закончилась в 15-му веку. На этот счет есть толпа изучений, какие, с моей точки зрения, запутывают более, чем проясняют. Суть конфигурации была в том, что хотькакое владение и неважнокакая активность в государстве облагалась налогами, в том числе и налогом на землю. Существовали втомжедухе регуляции отделки земли, запрещающие удерживать пригодные для сельского хозяйства земли необработанными. В итоге, часто семьи, испокон веков обладающие наделом, попадали в ситуацию, когда налоги выплачивать было уже нечем, и за недоимки у них забирали землю. Причиной могло быть что угодно: безуспешно бездетный брак, смерть парней семьи в вооруженных конфликтах, эпидемии... Причем венец совсем не желала согнать фермеров с их земли, нет. Корона была заинтересована в том, чтоб сберечь фермеров на землях, какие им уже не принадлежали. В итоге, село расслоилась на тех, кто сберег достаточное численность собственной земли, и имел вероятность снимать еще более земли у лорда. Эти люди были довольно состоятельными, чтоб снимать рабочую силу для исполнения собственных арендаторских повинностей. Большая дробь фермеров попала в совершенную зависимость от хозяина земель, превратившись, по сути, в крепостных, со всеми вытекающими последствиями. Соответственно, разговаривая об образовании средневекового крестьянства, необходимо держатьвголове, что некие представители высших классов категорично возражали против вообщем какого бы то ни было формального образования для серфов, крепостных. Возможно, что времяотвремени это было проявлением сословного высокомерия, но невозможно откреститься и от иной предпосылки: получивший образование серф уже не станет действовать на земле. Он станет действовать или писцом, или администратором, скоро расплатится со всеми недоимками - а впрошлом владелец потеряет рабочую силу. Те крестьянские детки, какие получали образование в монастырских школах, по советы местного священника, или в городских школах соседних городов, становились традиционно монахами или клерками. Некоторые поступали на службу собственному сеньору в качестве писцов, некие - на работу в органы гос бюрократической машинки. О том, получали ли хоть какое-то формальное образование крестьянские девочки, не осталось никаких записей. В целом, за воспитание крестьянских деток и их подготовку в плане соц были несутответственность их личные предки и здешний поп. Дети с ранних лет следили за жизнью зрелых, помогали им, контактировали с социумом за пределами собственной деревни, когда это сообщество являло себя в лице приезжего купца или членов царской администрации. Они слушали менестрелей, навещали храм, ездили с родителями в близкие городка в рыночные дни и на ярмарки. Нельзя заявить, что деток ничему не изучали: их изучали, но, как как-то и ноблей, на базе нарративной передачи познаний. Их знакомили с культурными традициями, нравственными принципами, законами сообщества в целом и их локального общества, разъясняли, какой-никакой тип поведения считается неприемлемым и отчего. Делом местного священника было смотреть, чтоб детям была дана вероятность быть детьми, чтоб их не нагружали работой очень рано. Нормальным числилось, чтоб за плуг, так заявить, вставал уже зрелый юный человек, а не малыш. Было бы неуверенным полагать, что взрослые детки автоматом обязывались ухаживать за младшими, не в Европе, во каждом случае, но времяотвремени на неких старших деток возлагалась таковая ответственность. Приблизительно с 7 лет в повинности деток вменялось определять еду членам семьи, работающим в поле, ухаживать за гусями и овцами, даже за коровой. Более взрослые детки приносили воду, занимались прополкой, сбором овощей, и начинали обучаться у зрелых крестьянской работе, помогая в сборе урожая, обмолоте, складировании и иных обязанностях. Ученичества как этакого в крестьянской среде не было. По судебным записям следовательно, что времяотвремени зрелые забывали, что за работой деток необходимо, все-же, ухаживать. Так описывается вариант, что 10-летний паренек, посланный папой насытить лошадок, поднялся по лестнице на сеновал, но, завладев очень большущий груз, свалился книзу совместно с лестницей. Другой проблемой было то, что некие детки были элементарно меньше физиологически, чем их среднестатистические ровесники. Тогда более разумеется пригодной работой для них оставалось пастушество, желая и тут были свои аспекты. Например, осталось отображение малыша, которому в 7 лет доверили пасти гусей. Он потом упоминал это время, как тяжелое и несчастное. В 9 лет он был рад бросить щипучих тварей, и приступить помогать папе на поле - но был ранен лошадью. Когда он выздоровел, его снова выслали пастухом, на этот раз поручив маленькому некотороеколичество скотин - и он снова был ранен! После что он радикально отказался и вблизи подходить к животным с рогами и копытами. Неизвестно, чем бы это кончилось, ежели бы ему на отдали испытать свои силы с овцами. Вот тут его способность открылся, и в 12 лет мальчишку уже считали одним из наилучших овечьих пастухов в окружении. Обычно же пастухов тренировали, посылая их набираться эксперимента у зрелых профессионалов, и 12-летки еще не числились квалифицированными пастухами. В случае погибели родителей, детки арендаторов не становились сами арендаторами автоматом до заслуги " третьего возраста ". Если у них было, что наследовать, то сам обладатель поместья прослеживал, чтоб актив не оказалось в безнадежном состоянии, назначая опекунов, или, в случае отсутствия родственников или энтузиастов из среды деревенского общества, становился опекуном сирот сам. Сиротам серфов также назначались опекуны, традиционно из числа родственников. Иногда система давала сбой, вособенности в вариантах с сиротами, какие были и скудны, и родственников не имели. Хотя ученичества в крестьянской среде не было, был обычай улаживать подростков или в ассистенты арендаторам за пределами деревни - мальчиков, или в услужение в городка - девочек. Большинство городских воспитанников и подмастерьев также были выходцами из деревень, неглядя на то, что закон запрещал детям беднейших хозяйств ретироваться с земли. Разумеется, они все одинаково уходили, незаконно. И все-же конкретно в этом крестьянство различалось от остальных классов средневекового сообщества: тут деток не отправляли в посторонние семьи для такого, чтоб они получали образование или проф навыки " по профилю ", так заявить. Уезжали на заработки, уезжали те, кто желал для себя иной жизни, или те, у кого не было никаких перспектив стать на лапти. " Третья стадия " в жизни крестьянских деток наступала в 14 лет. В этом возрасте они были уже вполне готовы для такого, чтоб безпомощидругих действовать на земле. В этом отношении имеетместобыть еще одно резкое различие крестьянства от остальных классов: у фермеров воспитание мальчиков и девочек, их подготовка к зрелой жизни не имело искусственного деления по признаку пола. Девочки, как и мальчишки, росли, помогая старшим в сельскохозяйственных работах, а мальчишки - в делах семейных. Потому что в крестьянском хозяйстве фактически неважнокакая служба делалась совместно, исключением, пожалуй, была лишь пашня. Да и то, скудная и одинокая фермерская два пахала и пашню совместно - альтернатив-то не было. Но вот казенно совершеннолетие наступало некотороеколичество позднее, желая в одних областях это могло быть 14, 5 лет для мальчиков и 13, 5 для девочек, а в остальных - 20 и 18 лет. Все зависело от местных экономических и культурных критерий. Замуж женщины уходили наиболее юными, чем юноши женились, но, в всяком случае, позднее, чем представители остальных классов. До чумы 1348 года крестьянские женщины традиционно уходили замуж лишь в 18-22 года. Богатые, получившие имущество, ранее, и те, какие нанимались на работу, чтоб родное приданое получить - позднее. Самые нищие или уходили замуж поздно, или не уходили совсем. До чумы появление бастардов у незамужних крестьянок было занятием достаточно обыденным, желая после чумы это явление правило демонстрировать острый спад: почтивсе хозяйства заполучили довольно земли, чтоб позволить себе разделять деток в отдельные хозяйства ранее, да и заработнаяплата была в послечумные годы высочайшая. Об отношениях родителей и деток в крестьянских семьях разрешено прочитать некотороеколичество романтических поэм. Гартман фон Ауэ( правило 13-го века) строчит в собственном " Бедном Генрихе " о восьмилетней крестьянской девочке, которая постановляет определять собственной жизнью, что избавить заболевшего проказой лорда. Ее предки в отчаянии отговаривают малыша, но, убедившись в ее непоколебимости, сдаются. Они впадают в апатию, одевают траурные одежды - но Бог, как понятно, милостив, и все кончается отлично: и девочка жива остается, и лорд-рыцарь исцеляется - готовности к беззаветному самопожертвованию какоказалось довольно. Вернер - " Садовник " в " Хелмбрехте "( конец 13-го века) описывает ситуацию иного рода. И там предки главного богатыря описываются любящими людьми, но основной герой ненавидит и их, и класс, в котором родился, и присоединяется к фирмы рыцарей-разбойников, став вором и мерзавцем. Его, очевидно, отлавливают, ослепляют за правонарушения, и ампутируют ему ногу по указу бейлифа. Когда поводырь приводит Хелмбрехта в таком состоянии домой, отец такого выговаривает поводыря: " take this horror away from me! Betake yourself, you faithless boor, in the greatest haste forth from my door! ". Мать же какоказалось наиболее милосердной, приветив и несчастного разбойника, и его поводыря. Средневековые моралисты и психологи, как Джон Бромьярд в 14-м веке тяготели противопоставлять жестокость отсылки деток из дома, практикуемые аристократами и горожанами, крестьянской неторопливой преемственности от отца к сыну. На самом же деле, и посреди фермеров были беспощадные люди, так что почтивсе детки были отлично знакомы с розгой, а почтивсе старики убеждались, что нужно было им собрать со своими детьми легальный договор по содержанию, уступая им владение хозяйством. Глава 3-я Любовь и брак В 1936 году Клайв Льюис( тот самый-самый, который написал " Хроники Нарнии ", но и чрезвычайно немало что еще) утверждал в собственной книжке " Аллегория Любви ", что художество французских трубадуров в середине Средних веков, по сути, воспевало влюбленность, которая ничто всеобщего с замужеством не имела - идеализируя, по сути, адьюльтер. Он строчит дальше, что брак в благородной среде не имел ничто всеобщего с эмоциями, но являлся союзом интересов семей, да и хозяйка мысль церкви о браке не предполагала соединения 2-ух любящих сердец. К его понятию присоединяется и академик Жорж Дюби, спец по средним векам: " Брак не имел ничто всеобщего с любовью, и толерантность к " глупостям " кругом брака отсутствовала. Все союзы были союзами по выгоде, и, что ужаснее только, это мнение выгоды непрерывно изменялось. Когда альянс не отвечал наиболее интересам жена, от леди избавлялись немедленно. Разводы были обыденным занятием. Леди, которая была для вассалов объектом восхищения, для супруга часто была лишь долею полученной принадлежности. В собственном доме владельцем был он. Поэтому брак, вместо такого, чтоб быть выражением любви, стал неясным фоном жизни, на котором вособенности заметен был контраст новейшего вида любви, с ее нежностью и деликатностью. Типично для Средних веков: неважнокакая идеализация сексуальной любви в сообществе, где брак носил кристально практический нрав, была призывом к адьюлтеру. Другим причиной с средневековой теории замужества была концепция комфортного современного варварства: сексология церкви. Типичный британец девятнадцатого века буквально так же тяготел к романтической любви, полагая, что она может быть адом или раем в зависимости от такого, ориентирована она к браку или нет. Но сообразно средневековым взорам, влечение хозяйка по себе была грехом, и не прекращала быть грехом поэтому, что была ориентирована на напарника по браку. " Конан МакКарти, литературовед и историк, с данными взорами о несовместимости любви и брака в Средние века не согласен. С его точки зрения, два момента молвят против такового утверждения. Во-первых, конкретно храм делала вероятным слияние двоих любящих людей, идущих против интересов семейно-родовой политики. Церковь полностью не интересовало ничто, несчитая вольной воли вступающих в брак, которую они обязаны были демонстрировать вслух. Тем наиболее храм не интересовало, какой-никакой конкретно вид любви связывает данную пару. Когда Маргарет Пастон, потомок наиболее чем авторитетного семейства, убежала из дома со собственным ставленником, их обвенчали без вопросов. И эта охрана законного брака охраняла Маргарет от публичного порицания, а ее супруга - от мести ее родственников. Его даже не уволили с работы, желая, наверняка, чрезвычайно желали. Письма Маргарет и Роберта, которому доводилось нередко быть в разъездах, молвят сами за себя: это была самая реальная влюбленность. Вторым доводом против такого, что средневековые браки содержались не для любви, и что для церкви влюбленность как эмоция уже было грехом, просто опровергается текстом венчальной церемонии во Франции тринадцатого века, имеющим в базе изречения св. Павла: " amare etiam debet vir uxorem eph. V. [25]: diligibe uxores vestras sicut christus dilexit ecclesiam, et tradidit semetipsum pro ea. Et potest attendi hec similitudo in duobus. Primo in hoc ut zelet pro salute uxoris. Christus etiam pro salute ecclesie mortuus est. Secundo in hoc quod si adulterat et post peniteat a viro misericorditer re cipiatur. Osee iii. [i]: diligite mulierem dilectam ab amico et adulteriom, sicut diligit dominus filios israel, et ipsi respiciunt ad deos alienos. Item eph. V [28]: viri debent diligere uxores suas ut corpora sua. Ibidem: qui suam uxorem diligit, seipsum diligit. Item in eodem [v. 33]: unusquisque uxorem suam sicut seipsum diligat. " Здесь призывается любить супругу, как Иисус обожал храм, и возвращать себя ей вполне. Далее идут пикантныеогии о том, что муж обязан быть готов определять из-за супруги, как Иисус пожертвовал собой из-за церкви, и что ежели супруга окажется виноватой в адьюлтере, взглянуть к ней нужно все одинаково милосердно, как Господь милосердно глядел на деток Израилевых, какие поклонялись посторонним божествам. С моей точки зрения, привязаться при желании тут разрешено лишь к тому, что подобного обращения не было изготовлено к супруге на вариант адьюлтера супруга. Вопреки почему-то откуда взявшемуся понятию, средневековая храм деятельно поддерживала идею любви меж женами, до самого конца Средних веков. Проповедник-доминиканец Жерар де Майли писал о том, что муж и супруга обязаны делить влюбленность, углубленно укоренившуюся в их сердцах( intime vel interna cordium dilectione), Гуго Сен-Викторский, богослов двенадцатого века, подчеркивал, что влюбленность( dilectio) меж женами лежит в базе супружеского таинства, которое является любовью душ. Собственно, и сам св. Августин считал, что сущность брака - в собственных и интимных отношениях меж женами. Фома Аквинский писал о дружестве, которая обязана соединять супругов в браке. Если перейти от теологии к юриспруденции, то средневековые кодексы( как Грацианский Кодекс), опирающиеся на римское преимущество, употрИнтимныеют термин " брачная привязанность "( maritalis affectio), как почтение, интерес 1-го жена к иному. Этот термин, кстати, чрезвычайно нередко употрИнтимныелся в вариантах, когда 1-го из супругов( супруга, традиционно) доводилось отдавать, так заявить, к обычным отношениям с супругой, когда он начинал новости себя по отношению к ней противно. Папа в письме от 1354 года к епископу Винчестерскому инструктирует его вынудить Джона, глава Варренского, касаться к его жене, Жанне де Бар, с брачной привязанностью. Жанна вышла замуж за Джона по особому разрешению, поэтому что к браку имелось какое-то барьер( традиционно родство, даже очень-очень дальнее, а времяотвремени и самой паре неизвестное до обручения). Но после нескольких лет замужества Джону внезапно показалось, что это особое позволение было дано очень беззаботно, и он решил на этом основании с Жанной развестись. Причем, не в первый раз: в первый раз он желал развода с ней, когда она была только 15 лет от роду( ее выдали " замуж " в 10 лет, желая муж беспрепятственно жил со собственной любовницей Мод Нерфорд). Развода ему не отдали, в связи с чем он, разумеется, увидел, что супруга его перевоплотился из малыша в даму, и супруги сошлись. В 1340-м году Джон снова пошел на сторону, и его новенькая подружка, красавица Холланд, чрезвычайно желала, чтоб он развелся. Пока Джон развлекался, Жанна также сложив руки не сидела, а брала, да и уехала во Францию, где повелитель( Жан ле Бон) в 1345-м году внеспредложение ей регенство над графством Барр( она была внучкой Эдуарда Первого Английского и сестрой Эдварда де Бара). В 1353 году она возвратилась в Англию, после что вышеозначенное письмо от папы к епископу и было написано. Но навряд ли Жанна желала возвратиться к Джону: повелитель Франции к тому времени был взят в плен и жил в Лондоне, и поговаривают, что Жанна была его любовницей. Похоже, что в Сюррей Жанна не возвратилась, поэтому что она погибла в Лондоне в 1361 году. История эта очень увлекательна, поэтому что она достаточно хрестоматийна для браков аристократии. А хронология делает эту историю и совсем ошеломляющей. А еще это деяния о различных любовях, и брачной, и адьюлтерной. Итак, Жанна де Бар родилась в 1295 году. В 1306 на ней женится де Варрен, у семьи которого сложились непростые дела с царским семейством. То имеется, по кристально политическим факторам( да видел ли он свою жену вообщем?). Легально Жанне ожидать до введения во зрелый возраст еще 4 года, то имеется она в очах закона и по обычаям еще малыш. Через 5 лет Джон затевает дело о разводе, живя в это время с Мод. Жанне 15 лет. Очевидно, волокита с запросами и отрицанием заняла пару лет, то имеется Джона возвращали к 17-летней супруге, и с 1311 до 1340-го года, практически 30 лет два жила, что именуется, воротила в душу. Во каждом случае, в 1331 году он делает большое даяние " во добро собственной души и души собственной графини и соправительницы " в аббатство. В 1340 году Жанне 45 лет, супругу, разумеется, еще более, и у него начинается " кризис среднего возраста " - он уходит к любовнице. Пятидесятилетняя Жанна в 1345 году уезжает во Францию. Через 8 лет она ворачивается в Англию. Заметим, что страны как бы воюют. Муж Жанны все еще жив, и папа просит, чтоб епископ воссоединил супругов. Но Жанна обожает короля Франции( который, кстати, молодее ее на 24 года), и проживает в Лондоне года с 1357-го, покуда повелитель Жан не уезжает во Францию в 1360-м составлять собственный выкуп. После что Жанна скоро погибает. Трогательно. Неудивительно, что Жанна де Бар стала героиней легенд. Как людей изучали верно входить в брак Я остановилась на том, что о сексе в дамской жизни рассуждали все более теоретики-мужчины, какие, к тому же, сами от сексуальной жизни были далеки по фактору принадлежности к духовному сословию. На бумаге они хорошо систематизировали и обосновали со всех точек зрения, как обязана быть организована сексапильная жизнь хорошего христианина. Напомню: в те годы( 12-й, 13-й и даже 14-й века) храм( во каждом случае, англо-нормандская) никак не считала секс сам по себе грешной мерзостью. Скорее, против: как же подругому, ежели не при поддержке секса, может быть выполнен приказ Бога о том, что нужно размножаться и плодиться? Всё дело было в том, чтоб сексапильная жизнь паствы была организована верно... Итак, глобальным проектом христианской церкви в Англии стал ВУЗ брака. Где часто этот брак содержался вне церкви? Да где угодно, фактически. На кухне, под яблоней, в замке... Вот отображение, сохранившееся из какого-то судебного дела 1372 года: " он находился в доме Уильяма Бартона... где и когда Джон Бейк, седельщик, сел на скамью в этом доме и позвал Марджори перед собой и произнес ей: " Марджори, желаешь ли ты быть моей супругой? " И она ответила: " Я хочу, ежели ты желаешь ". Тогда, брав Марджори за правую руку, Джон произнес: " Марджори, тут я беру тебя собственной супругой на несчастье и на удовлетворенность, сохранять и сберегать тебя до конца дней собственных, в чем я даю присягу ". И Марджори ответила ему: " Здесь я беру тебя, Джон, собственным супругом, сохранять и сберегать тебя до конца собственных дней, в чем даю тут свою присягу ". И тогда Джон поцеловал Марджори чрез цветочный венок ". Самое увлекательное, что такие браки совсем не числились преступными, желая храм их и осуждала. Как же представляла себе верный ритуал храм? Прежде только, храм желала... гласности в данных делах. Вряд ли папы задумывались о седельщиках, разрабатывая схему введения в брак, но кто их знает? Со средних веков сохранилось классное фантазия численность сутяжных документов, касающихся потомственных действий, приэтом как истцами, так и ответчиками были и лорды, и седельщики, так что я полностью могу предположить желание короны привнести некий распорядок в вопрос, кто на ком и когда был женат, и кто из преемников являлся законным для всякой доли богатства. У англосаксов вопрос был решен так, что бастарды имели совсем одинаковые права с детьми, рожденными в браке, и все преемники получали одинаковую дробь. Англо-норманны пытались всеми мощами предупредить раздробление принадлежности, которое шибко уменьшало величина получаемого короной налога. Отсюда и осложнение вопроса о законности происхождения и кропотливый оговор, что, как и когда уйдет из семьи совместно с дочерями. Вот к чему пришли папы к 1215 году: - Перед конкретным обручение, семьи жениха и жены обязаны решить меж собой все денежные вопросы. Ожидалось, что жена обязана доставить с собой приданое, представляющее ее долю выделенного наследства. Взамен, она получала права на земли собственного жениха. Часто на практике приданое дочерей в поколениях переходило лишь по дамской полосы, передаваясь лишь от мамы к дочери, и земли эти могли находиться достаточно далековато от владений отца. Если дочерей в семье в каком-то поколении не было, эту " дамскую землю " традиционно получал меньший сын. - После такого, как денежные вопросы были оговорены и утверждены, обязана была исполняться церемониал обручения при свидетелях, приэтом у знати деток до обручали фактически сходу после такого, как тем осуществлялось 7 лет( возраст разумности), желая обручение не могло быть общепризнанным вступившим в силу, покуда жениху не осуществлялось 14 лет, а жене 12( легитимный возраст). Тогда обручение или подтверждалось, или расстраивалось. - Перед самой церемонией обязано было исполняться общественное объявление, трижды, приэтом с перерывом в день как минимум, чтоб все, у кого имелись против объявляемого брака отрицания, успели бы их сообщить и представить подтверждения собственным словам. Были определенные периоды года, когда браки выводить было невозможно, кпримеру, период Адвента. - Перед решающим моментом, два встречалась перед дверями церкви, где жених объявлял при свидетелях, что приданное им получено, и давал жене золото или серебро, а втомжедухе перстень, которое после освящения в церкви надевалось ей на палец. Потом два обменивалась клятвами. Очень любопытно и нежданно то, что до самого 1549 года, то имеется до Реформации, жена не клялась быть покорной собственному супругу. От супруги ожидалось, что она станет лояльна и покорна, но общественной клятвы в этом она не давала. - В церкви происходило, фактически, благословение коленопреклонённой пары. Более такого, ежели брачующиеся имели к данному моменту незаконнорожденных деток, само их пребывание вблизи с благословляющейся на брак парой делало их законными детьми данной пары. Любопытное разъяснение, отчего часто до сих пор фату жены несут детки, не так ли? - После церемонии обязан был вытекать брачный пир. В обязательном порядке, кстати, поэтому что сохранилось дело от 1294 года, когда некоторый Роберт Джувел такового котомка не устроил, и суд его обязал насытить торжественным обедом истцов. Понятно, что у знати времяотвремени цену котомка чуток ли не превосходила величина приданого жены, но у скудных пар за брачующимися был лишь эль, прочее приносили с собой краски. - Последней долею ритуала было благословение спальни новобрачных. О том, что было позже, понятно чрезвычайно недостаточно, но сохранились свидетельства, что в неких областях Англии приданное новобрачной поступало в приказ супруга лишь после такого, как он выполнял собственный первый после церемонии супружеский долг. В этом случае служитель церкви выполнял роль очевидца собственного рода, что брак вступил в законную силу и без принуждения. Если все эти процедуры кажутся на первый взор до комичного суровыми, то записи дел, какие были переданы в тот период в епископальные суды, комичными не смотрятся: двоебрачия, инцесты, принуждения. Самым обыденным, что уходило на поверхность после извещения о браке, было конкретно двоебрачие. Вполне ясно, как и отчего: таккак у англо-норманнов, как и у англосаксов, брак юных традиционно решался старшими родственниками с учетом интересов семьи в целом, молодежь нередко прибегала к неформальным формам брака, о которых взрослые часто и не знали. Взять желая бы вариант с мамой самого Ричарда Второго, которая ни однимсловом не проговорилась о собственном скрытом браке, покуда ее муж бродил где-то по Святой Земле. Вышла себе неслышно за такого, за кого выдали, и подтвердила притязания собственного секретного супруга лишь позже, когда он возвратился состоятельным и знатным, и потребовал ее себе у ее очевидного супруга. С инцестом не стоит обширно открывать глаза: все браки меж лицами, имеющих общих пра-пра-прародителей до седьмой ступени родства, числились в очах церкви инцестом. Неудивительно, что главным генетиком стал конкретно мних, разумеется, храм давно отслеживала совместно с медициной, в каком поколении браки родственников прекращают вручать в потомстве резкие мутации. Мы знаем, что в случае ноблей, вособенности правителей, этот закон нарушался весь и вблизи. Позиция церкви в этом случае достаточно идентична с системой торговли сигаретами и алкоголем в современном нам сообществе: предупреждаем о ущербе, но на практике наказываем лишь средствами. Выплаты в выгоду прихода или монастыря практически постоянно выкупали и позволение на схожий брак . О принуждениях также следует мыслить в широком значении, они были различными. Вотан из первых де Веров держал в плену собственного грядущего тестя, используя даже пытки, чтоб достигнуть у такого разрешения на брак с его дочерью. Совершенно непонятно, что задумывалась по данному поводу хозяйка Изабель, но она всю жизнь прожила со собственным супругом. А еще у дамы постоянно было преимущество заявить нет. В той же летописи, богатейшая продолжательница равнодушно отказала двоим(!) кандидатам. Получение мужчиной согласия на брак совсем не обозначал, что дама покорится. С иной стороны, некие повинности имела и дама: храм не соглашалась соединять церковным браком даму, которая состояла в сексуальной связи с одним, а позже решила, что замуж-то она желает не за него, а за его брата. С хотькакой точки зрения, церковные извещения сделали немало блага. Например, популярна деяния о девушке Элис, которая вытерпеть не могла суженого, которого ей сговорили предки. По ее словам, ей не нравилось, что он именовал ее " девчонка ". После извещения их брака, Элис сумела обосновать, что юноша имел ассоциация с ее родственницей, благодарячему замуж за противного жениха ей идти не довелось. Тем не наименее, ежели одной из целей церкви было уменьшение судебных действий методом систематизации процесса введения в брак, то на практике это не слишком-то получилось. Много работы епископальным судам задавали распри по поводу такого, является ли помолвка с разменом клятв неразрывным обещанием. В 1422 году торговец Джон Астлотт намеревался вылететь за рубеж по собственным коммерческим делам, как некоторая Агнес Лот( которую он, естественно, знал), пришла к нему домой с просьбой изготовить ей предписание до отъезда. Джон покорно завладел с собой гуся, веря, что гусь приведет отца Агнес в неплохое расположение, и пошел свататься. Предложение было принято доброжелательно, юные обменялись клятвами, и два была объявлена помолвленной. Увы, путешествие Джона оказалась неудачной, он растерял немало средств, и благодарячему Агнес по его возвращении более не желала за него замуж. Дело попало в епископальный суд, поэтому что Джон считал, что они, после размена клятвами, фактически уже женаты. Записей о решении суда не сохранилось. Неизвестно заключение и по последующему занятию, которое разбиралось в Йорке с 1351 по 1355 годы: красавица Ролл подала в епископальный суд жалобу на Джона Буллока, который обещал ей " ежели я вообщем женюсь, то моей супругой будешь лишь ты ", после что они направились в спальню, а он позже брал, да и женился на иной. Были и еще наиболее интригующие ситуации. Например, Элис Палмер, недовольная собственным браком с Джеффри Брауном, отдала Ральфу Фолеру 5 шиллингов, чтоб он поклялся, что меж ними был подготовительный замен брачными клятвами. Ральф Фолер средства брал, Элис с Джеффри развели, и Джеффри даже женился опять, но Элис со порой раскаялась в собственном решении, и заявила в епископальный суд о собственных легальных правах на Джеффри, поэтому что развели их на основании неправильной клятвы. Дело было в 1337 году. А вот отображение козни, имевшей пространство в 1290-м году. Эдмунд де Насток и Элизабет де Ладхэйл влюбились друг в друга и тайком поженились. После этого Эдмунд попросил у Ричарда де Брука руку его дочери Агнес. Предложение было принято, и Агнес в приданое были выделены 6 лошадок, 10 быков, двенадцать скотин с телятами, двенадцать волов с упряжью, восемьдесят овец с ягнятами, двенадцать баранов, тринадцать свиней, 10 четвертей пшеницы, одиннадцать четвертей ржи, 20 четвертей ячменя, три четверти соли, посуда, два плаща, 4 накидки, восемнадцать простыней, иная одежка, текстиль и полотенца, а втомжедухе 100 шиллингов средствами( пикантныеогично, у Эдмунда ничто за душой не было?). Приданое было передано после такого, как два поженилась. Тут в схему всупила Элизабет со своими притязаниями на Эдмунда, чьей законной супругой она вправду являлась. Почему-то два считала, что у Эдмунда после развода с Агнес остается половина приобретенного приданого. Ничего не вышло, и приданое у него вполне отобрали по решению суда, да еще и обязали 16 фунтов Агнес уплатить за вред. Или вот таковая деяния от 1317-го года. Джон Толлер подарил Агнес Смит 24 шиллинга, чтоб она согласилась за него замуж. Она и согласилась, но позже, спросив о том, что у Джона была интрижка с ее родственницей, парню отказала. Джон, ясно, потребовал в таком случае и средства обратно, но Агнес дать их не согласилась, сославшись, что они были долею изначального контракта, который не состоялся не по ее вине. И суд признал ее правоту. Генриетта Лейзер, историк, приводит эти образцы в доказательство собственной точки зрения на ошибочность расхожего представления о неравноправном расположении дамы в браке в период Средневековья. Разумеется, принуждения к замужеству имели пространство быть и тогда, и они не могли быть препятствием для брака, ежели лишь не происходили при свидетелях, но вот нехорошее поведение в браке было предпосылкой для развода, желая суды и пробовали всеми мощами прикинуть враждующих супругов. Например, в 1373 году в Кентербери Томас Варелтон был обязан доставить суду присягу обходиться со собственной супругой, Матильдой Трипплс, " с почтением в постели и за столом, и снабдить ее всем нужным в еде и иных материалах сообразно собственному достатку ". Видимо, с точки зрения супруги, Томас был жадным и дерзким супругом. А в 1466-м в Стаффордшире Хелен Хайдмен обратилась в суд за разрешением бросить собственного супруга, поэтому что он продул в останки немало средств. Суд принудил супруга доставить присягу в том, что тот оставит азартные забавы, и супруга осталась решением довольна. Закон в Средние века вообщем не делал различия меж дамой и мужчиной в плане ответственности за деяния. В середине четырнадцатого века некоторый Роберт Пейпер обратился в суд за разводом, поэтому что к браку заставили его, застав в кровати с Агнес Бесетт. За прелюбодеяние наказывали одинаково: три раза кругом церкви с охаживанием плеткой. Бесплодие было предпосылкой развода, и без различия, кто из супругов был виноват: разводили и по искам жен, и по искам супругов. Я немало раз встречала в сетевых ресурсах ссылки на то, что папы церкви скрепя сердечко признавали секс, но лишь как нужное ограничение для деторождения. Что ж, у всякого было на этот счет, разумеется, родное мировоззрение, поэтому что вот что строчит в 11-м веке духовный законик Гратьен: " Это разумеется, что пары объединяются не лишь из-за сотворения деток. И брак не обязан осуждаться на основании такого, что он несет с собой несчитая данной функции. Он обязан одобряться за то неплохое, что он с собой несет: преданность, длительность, тайна ". А вот о факте, что до введения в брак могли проверяться гениталии и жены, и жениха на объект " опасных отклонений ", никто особенно не распространяется. Более такого, в рукописи Томаса Чобхемского рекомендуется последующее: " после такого как молодожены возлягут на постель, знахарка обязана находиться недалеко немало ночей. И ежели мужские члены постоянно будут напрасны и мертвы, два владеет преимущество быть разведена ". Проще разговаривая, импотенция мужчины была предлогом для развода, а осмотр жены имел целью быстрее предупредить ненужные травмы, чем определить ее девственность. Историк признает, что эта процедура была необыкновенной редкостью. Известны только некотороеколичество случаев разводов по фактору импотенции. В том же Кентербери 12 " благородных и заслуживающих почтение " знахарок поклялись перед трибуналом, что " животворные члены " Вальтера де Фонте были безжизненны, было это в 1292 году. А вот достаточно искреннее аттестат разочарованной супруги перед трибуналом в 1433-м году: " свидетельница обнажила груди и руками, согретыми у источника, осторожно и лаского массировала член и тестикулы означенного Джона. И она обнимала и целовала его, и заходила как угодно далековато, чтоб он показал свою потенцию. Как и показала свидетельница, исследование означенного Джона подтвердило, что его член в всяком состоянии поднятия не превосходил длиной 3-х дюймов ". Знахарки потом призвали на голову Джона всяческие проклятия за то, что тот женился, будучи не в состоянии " работать собственной супруге и удовлетворять ее ". Кто там писал о бесправных средневековых женах??? Во каждом случае в Англии, в 12-м веке храм упорно проводила политику, что не может быть брака без вольной воли, и что отбор принадлежит человеку, будь он обычного или царского происхождения. Именно духовный брак защитил сестру Эдуарда Первого от царского бешенства, когда она вышла замуж против воли брата. А вот деяния о том, как Марджери, дочь дворянина из Норфолка, вышла замуж за бейлифа Ричарда Калла, желая ее брат разве что на стенки не скакал от бешенства, что сестра так невысоко пала, что обрекла себя " продавать свечками и горчицей в Фрамлигхеме ". Епископ Норвича благословил брак. И пусть мама лишила " эту шваль " наследства и запретила возникать в собственном доме, и пусть от Марджери отвернулись ее подруги, она выиграла. Да и мамаша со порой смягчилась, оставив даже старшему внуку существенное имущество. Агнес Накерер влюбилась в проезжего менестреля Джона Кента, и они тайком поженились. Родители отыскали Агнес иного жениха, но она наотрез отказалась от благопристойного брака, и суд Йорка был обязан признать справедливость ее замужества с Джоном Кентом, хоть и обозвали его в решении " общественным менестрелем и жонглером, нередко, бессовестно и бесчестно показывающим родное тело из-за профита ". Очень нередко разрешено повстречать мировоззрение, что в Средние века состояние дочерей в семье было наиболее или наименее одинаково нулю, что наследовали лишь сыновья, и что те женщины, которым не удавалось подыскать пригодных супругов, отправлялись стройными рядами в монастыри. Не совершенно так. Необходимо учесть тот факт, как скоро могли пресекаться мужские полосы даже в семьях, где было немало сыновей: такого унесла заболевание, этого - несчастный вариант, третий в некий из бессчетных битв голову сложил, 4-ый в обитель подался, 5-ый оказался бесплоден - к образцу. Например, Уильям Маршалл погиб в 1219-м году, оставив преемниками пятерых сыновей и пятерых дочерей. К 1245-му году все пятеро сыновей тем или другим образом погибли, не оставив преемников, и все положение братьев перешло к сестрам. Очень обычная головка. Поэтому расширение рода по дамской полосы было никак не наименее принципиальным, чем расширение его по полосы мужской. Не необходимо забрасывать и о том, что вровень с " правом перворожденного ", получающего основное имущество, у англо-норманнов была и " diverging devolution ", различение, когда любой член семьи обеспечивался из родного дома собственной частей богатства в деньгах или иным методом. Каждый, подключая дочерей. Разумеется, это формировало угроза раздробления богатства и постепенного обнищания только рода. Поэтому практиковались достаточно необычные формы передачи богатства, как то " сестринский замен ", который был одной из форм устроенных браков. Например, в 1237 году Питер де Брюс женит собственного сына и свою старшую дочь с иной парой сестра-брат, детьми Изабеллы и Питера де Молей. И ничто не нужно разделять, приданые как бы элементарно обмениваются. Это могли быть и две сестры, как, кпримеру, две внучки Уильяма Маршалла, выданные за 2-ух сыновей Ральфа де Мортимера. В последующем поколении два сына 1-го из данных браков женились любой на даме, которая могла обосновать родное далекое родство с семьей Маршаллов. Другой известный для заключения устроенных браков предлог был " жест миролюбия " - тут логику современного человека может элементарно заклинить. Например, в 14-м веке Уильям де Бохун женится на вдове глава де Марша, Элизабет де Бэдлесмер, поэтому, что он... сыграл как-то роль в погибели отца глава. Женитьба " с целью решать конец злобе меж 2-мя семьями ". Или, кпримеру, вернемся к тому же Роберту де Веру, другу и победителю короля Ричарда ii. Когда де Вер и Роджер Мортимер Вигморский, к которому перешли конфискованные парламентом земли де Веров, заключали меж собой миролюбивый контракт, в него вступал пункт о том, что дочь Мортимера, Маргарет, выйдет замуж за сына де вера, а ежели тот погибнет до женитьбы, то за его брата. Да, при заключении таковых браков представления женщин не узнавали. Но и представления сыновей не узнавали также. Как правило, в силу обучения и такого, что далековато не все просватанные женщины и мужчины имели любимых, устроенные в целях домашней политики браки оказывались полностью счастливыми. Если же дама была с решением семьи не согласна, она бунтовала. Дочь Генри Эссекского, Агнес, всю молодость провела в борьбе за признание ее брака с человеком, который был ее ветше лет на 40, за которого ее сговорили еще трехлетней малышкой. Интересы семьи поменялись, и на нее оказывалось неописуемое влияние, чтоб она от собственного супруга отказалась, но девчонка вцепилась в брачный договор и настояла на собственном. В ином случае, Маргарет Бьюфорт была просватана в возрасте 6 лет Джону де ла Полю, а потом, в возрасте 9, Эдмунду Тюдору. Войдя в возраст, Маргарет не знала, кому проявить отличие, в связи с чем обратилась к св. Николаю с просьбой решить проблему за нее( с современным цинизмом я бы произнесла, что она хозяйка решила, что сходит за Тюдора, но де ла Поля ей не хотелось оскорблять). А сейчас оставим благородных дам и перейдем к крестьянкам, их богатству и замужеству. " Право сеньора " и все такое... Да, разрешено заявить, что лорд-помещик контролировал сексуальную жизнь крестьянок - средствами. Перед замужеством крестьянка часто выплачивала лорду merchet( цена за разрешение на замужество по личному усмотрению), legerwite( штраф за секс до замужества), а времяотвремени chidewite( штраф за присутствие незаконнорожденного малыша). Все эти поборы - кристально норманнского происхождения. Кто-то из лордов их собирал автоматом, некто - лишь при большущий и внезапной нищете в деньгах, некто и совсем никогда не собирал. Интересно не это, любопытно то, кто выплачивал. Так вот, по записям судов в Вэйкфилде, Спалдинге и Хантингдоншире выплачивали за себя сами дамы, за диковинным исключением. Это может обозначать лишь то, что дамы имели личные, независимые средства. С иной стороны, времяотвремени проблема " плати пеню или женись, когда приказывают " приводила к ситуациям смешным. В 1290-х приор аббатства Сант-Фэйт в Хоршеме собрал 19 парней и 29 дам с тем, чтоб огласить им, кто и за кого обязан идти замуж. Не с бухты-барахты, а по решению жюри, состоявшего из местных обитателей. За неповиновение налагалась пеня, эквивалентная заработной плате за 12 дней. Даже в случае уплаты пени, непослушные были все одинаково должны жениться, лишь были уже свободны избирать сами свою половину. И что вы думаете? Большинство выплачивали, чтоб жениться по собственной воле. Случилась, кстати, таковая ситуация: дама, которая отказалась предоставить дочь за мужчину, выбранного жюри, была оштрафована на зарплату за 6 дней, ее дочь, которая поддержала отказ - на зарплату за 3 дня, а предполагаемый жених, который также отказался на ней жениться, на ту же сумму. Так что была воля выбора у средневековых дам, и средства свои были, и преимущество идти замуж по личному желанию охранялось ими даже в вред кошельку. Или преимущество не идти замуж, которое охранялось девушками не наименее мужественно. Генриетта Лейзер приводит образцом историю Кристины Меркуэйт, дочери англосаксонских бюргеров из Хантингтона. Кристина была старшей дочерью, а ее предки чрезвычайно желали взятьвдолг место повыше на общественной лестнице при англонорманнах. Жениха ей подыскали, норманна Бартреда. Только вот Кристина решила остаться девственницей, и планам родителей воспротивилась. О, что лишь те не делали: они пробовали ее околдовать, они пробовали ее напоить допьяна, они избивали ее, таскали за волосы, и даже сорвали с нее перед предполагаемым женихом одежды, предлагая тому даму элементарно изнасиловать. Спасло Кристину лишь вмешательство церкви, куда обратился некто из тех, кто отлично знал саму даму и ее семью. Епископальный суд немедленно освободил даму от навязанного брачного договора и позволил ей начинать монахиней, что она и желала вначале. Глава четвертая Женские монастыри Средневековой Англии Пути дамского и мужского монашества начали разниться в Англии лишь после 12-го века. До покорения Англии норманнами, аббатисы англо-саксонских религиозных центров в Вессексе( Вилтон, Рамсей, Шафтесбери) были персонами чрезвычайно высочайшего статуса, благодаря чему эти монастыри сохранили родное воздействие чрез все Средние века. В Вилтонское аббатство была сослана на время супруга Эдуарда Проповедника, Эдит, с которой он позже помирился, осмыслив, разумеется, что ее семья - это ее семья, а Эдит ему не неприятель. В Вилтон была выслана и иная Эдит, грядущая супруга Генриха i. В статье о Вилтоне точно говорится, что ее принудила тетка-аббатиса взять монашество, но позже архиерей Ансельм, расследовав вариант и спросив, что женщина срывала с себя монашескую накидку и топтала ее любой раз, когда вблизи не было тетки, аннулировал строгий клятва Эдит, и она стала супругой короля под именованием Матильда Шотландская. Насильно в монахини было направлять запрещается. Возникает, естественно, аргументированное недоверие, насколько случаев остались неизвестными. Аббатство в Шафтсбери вообщем было основано самим Альфредом Великим, и в нем был похоронен его консолидированный брат, Эдвард Мученик. На самом-то деле этот Эдвард измучил страну, за что и был отравлен, чтоб освободил престол наиболее способному брату. Но повелители понимали смысл прекрасных жестов. Говорят, при переноске останков в аббатство исцелилось некотороеколичество человек, да и позже происходили всяческие чудеса. Только покойник-целитель попался аббатству неспокойный. Через некое время королю Альфреду сказали, что малость его брата каждую ночь блуждает по аббатству, на что тот повелел остатки перезахоронить в " святое пространство ". Их отыскали лишь в 1931-м году. А само аббатство было вполне разрушено по указу Генриха viii, так что этому святому царской крови, разрешено заявить, повезло. Сейчас вид аббатства разрешено доставить лишь по его печати. В аббатстве Рамсей были школа, клиника, книгохранилище. Но вообщем, ежели верить Эйлин Пауэр, крупная дробь монастырей была монастырями скудными и маленькими. Особенно дамские монастыри были достаточно беззащитны в управлении хозяйством. Так что об их вкладе в соц и народнохозяйственный уклад жизни царства произносить не приходится. У них были свои задачки. Практически до самого 13-го века монастыри не делились верно на мужские и дамские. Они были смешанными. Вернее, монахи и монахини работали совместно и над общими делами. Известна теснейшая дружба меж Кристиной Меркуэйт и аббатом Олбени Джеффри де Горхамом. Что разъясняет, как Кристине получилось в таковых трудных обстоятельствах постоять за себя и вытребовать на собственном. Ее спрятал некоторый Роджер, дьякон из аббатства Олбени. В тот период у Кристины начались ее видения о Святой Деве и Иисусе. Хочется отметить, что после такого, что ей довелось вынести от родителей, присутствие видений не восхищает. Можно практически не колебаться, что Кристина и Джеффри были знакомы еще до такого, как она стала монахиней, и чрезвычайно возможно, что ее заключение начинать монахиней объяснялось тем, что она желала быть вблизи с человеком, которого обожала. Но это все любовные домыслы. На самом деле понятно только то, что для Кристины в Меркуэйте было основано маленькое аббатство, которое финансировалось из аббатства в Олбени. Кстати, Джеффри де Горхам открыл при собственном аббатстве первый в Англии лепрозорий, так что человеком он был полностью благородным. Необычным может появиться то, что монахам совсем не возбранялось находить в сеспикантные по вере источники воодушевления и священной любви. Да и сами сестры часто жили в городках элементарно полурелигиозными обществами. Было бы доверчивым ратифицировать, что все дела постоянно оставались безгрешными. При самом жарком влечении править своими плотскими желаниями, кому-то это удается, а кому-то нет. Довольно немало средневековых миниатюр гривуазного содержания рисуют монаха и монахиню, и очень немало сохранилось о них средневековых анекдотов, что победить все элементарно на нечистое фантазия мирян. В 13-м веке ситуация с женскими монастырями грубо поменялась, и в этом оказался повинен не кто другой, как Франциск Ассизский. Около 1209 года св. Клара, тогда еще Чиара Оффредучио, примкнула к его движению при обстоятельствах, какие чрезвычайно подсказывают историю Кристины Меркуэйт. Франциск сам постриг даму в монахини. Причем, ежели в Англии норманны с первых же дней ввели металлическую общественную дисциплину, то в Италии дело с правопорядком обстояло иначе. Франциск устроил Клару, ее сестру и еще некотороеколичество дам в Сен Дамиано за высочайшие стенки, и там они остались совсем - в сохранности, но совсем изолированными от решетка. Очевидно, в Европе верующие организации и их главари к тому времени довольно дозрели до идеи, что дам спокойнее благотворить на расстоянии, поэтому что всюду прокатилась волна, в итоге которой монахини и полу-монахини оказались за оградой, одетыми в темное. И не заявить, чтоб дамы протестовали. До норманнов в Англии было только возле 9 дамских монастырей. В последующие 50 лет было основано еще 7. Но вот за один лишь 12-й век монастырей возникло, как грибов в сезон: клюнийские, цистерцианские, джилбертинские, августинские, госпитальерские, премонстрантские, фонтевральдинские, аррузианские, бенедиктинские.... Причем, исключительно английскими из них были джилбертинские, а единственными, поддерживающими ассоциация с Орденом, были лишь два клюнийских. Остальные представляли собой наиболее невероятные дамские коммуны, организованные времяотвремени экзальтированными дамами, времяотвремени - принципиальными девами, желающими править. Кем угодно, одним однимсловом, кто желал осуществить " сестринство ", и умел отыскать для него источник материальной помощи и попечителей. Например, группа дам в Халивелле именовала себя то грегорианками, то августинками - в зависимости от вкусов попечителей. Про джилбертинский орден и то, как " забыли про овраги " Для истока, кто таковой Джилберт Семпрингхемский. Норманн, сын лорда-помещика. Кем была его мама, официальная жизнеописание замалчивает, но Лейзер упоминает, что она была англо-саксонкой, приэтом не происходящей из добропорядочного рода( Католическая Энциклопедия произносит " простонародного происхождения "). Одно это закрывало сыну лорда карьеру рыцаря и бойца в конце 11-го века, но была еще одна фактор. Мальчик имел некий физический недочет. Отец выслал его обучаться в Париж учить теологию. Форевилл и Кейр в собственной " the book of st gilbert " пишут, что в детстве сын лорда был обыденным избалованным, ленивым и вредоносным мальчиком, которого никоимобразом нереально было подозревать в " благородстве духа ". Католическая Энциклопедия упоминает, что Джилберт возвратился после учебы в поместье, где отец пожаловал ему церкви в Сепрингхеме и Тирингтоне и финансы с них. Через маленький просвет времени Джильберт втомжедухе примкнул ко двору епископа Линкольнского в качестве писца. Замечу, что он не воспринимал сана к тому времени. После погибели епископа, его наместник решил изготовить Джильберту приятное, и пожаловал его званием дьякона и священника, чему Джильберт подчинился против собственной воли. К тому времени все финансы от Тирлингтона уже шли в выгоду скудных, и Джилберт жил при дворе епископа лишь на финансы от Сепрингхема. После погибели отца он уноследовал всё, и отправился править поместьем, грубо отказавшись от сана архидьякона при епископском дворе. Имея квалификацию учителя, Джилберт начал вдохновлять в школе для скудных. К 1131-му году он отобрал посреди собственных воспитанников 7 девочек, и организовал для них в Сепрингхемской церкви отдельную пристройку, где они жили и продолжали обучаться. Для них он провозгласил еще 7 девочек в качестве дворни, они обязаны были брать собственным хозяйкам все нужное и отдавать потом чрез маленькое оконце в двери. Как и следовало ждать, чрезвычайно быстро и служанки потребовали от Джилберта разрешения постричься и примкнуть к собственным хозяйкам. Даже Католическая Энциклопедия строчит полностью неприкрыто, что для девочек, выходцев из среды беднейших фермеров, начинать монахиней обозначало свершить умопомрачительный подъем по общественной лестнице: крупная дробь дамского духовного сословия была представлена дамами куда как наиболее высокородными. Лейзер вообщем проводит параллели с гаджетом на работу: в Средневековье дамы чрезвычайно кропотливо взвешивали способности, которое дает им замужество с тем или другим претендентом, или вероятность монастырской карьеры. Джилберт Сепрингхемский, пикантныеогично, не смирился с возложенным на него против воли саном до самой старости. Только практически перед самой гибелью( а прожил он до 108 лет), он принял клятва священника. Он даже не был вособенности религиозен, как отмечает Энциклопедия( желая и был канонизирован за свою работу). Его активность была деловитостью с кристально соц контекстом. Потому что последующим его шагом было накопить в хозяйство парней, дробь из которых была так неимуща, что Джилберт давал на них средства чуток ли не с самого их рождения, дробь вообщем была рабами, которых освободили в качестве жеста в сторону церкви и лорда, другие были элементарно пригретыми бродягами. К 1147 году Орден Джилбертинцев начал родное настоящее наличие в Хаверхольме, Линкольншир. Вернее, джилбертинцами они стали непроизвольно. Джилберт пробовал пристроить собственных птенцов под руку Цистерцианского Ордена, но получил прохладный отказ: цистерцианцы с сомнением относились к дамам в монашеской рясе. Помимо очевидной предпосылки, был еще одна: монахини рассматривались, как финансовая перегрузка. Тогда Джилберт организовал собственный орден, брал на себя обязаности его Мастера, и добавил к уставу увлекательное правило: дамские монашеские общины не были должны быть финансово действенными, мужские общины обязаны были новости хозяйство общин дамских, и были должны хлопотать об обучении дам. В жизни Джилберта стоит поведать еще и о том, что 1165 году он был обвинен в том, что он типо высылал средства Томасу Бекетту, который тогда находился в бегах. Джилберт не высылал, но напублике признаваться в этом ему совсем не хотелось вследствии политических маневров, благодарячему тревога длилась до тех пор, покуда сам Генрих ii не встал на его сторону. В итоге, перед ним симпатично извинились и подтвердили все привилегии его Ордена. К моменту погибели Джилберта, в ордене джилбертинцев было возле 1500 человек и 16 общин. Пошло ли все, как по маслу? Вовсе нет. В 1166 году одна из монахинь в общине Ваттон, Йоркшир, оказалась беременной( по иным этим это была не монахиня, а девушка, отданная в обитель на воспитание и обучение). Любовником ее был мних той же общины. Развязка летописи так жуткая, что у человека современного вызывает шок: остальные монахини силой заставили грешницу кастрировать любовника. Надо заявить, это было обычное возмездие в Англии за изнасилование. У несчастной случился выкидыш, в связи с чем удовлетворенный разрешением скандала аббат общины написал, что " Бог показал милость к несчастной, разрешив ее от стыда ". Примерно в это же время монахи-мужчины подали жалобу отцу на то, как им тяжко живется, и одним из доводов было пребывание дам, наводящее на грешные идеи. Английским прелатам довелось обосновывать отцу, что в реальности в джилбертинских монашеских общинах дамы и мужчины совсем не живут бок о бок. Было похождение и у самого Джилберта, в которого влюбилась одна из монахинь. Решительный норманн избрал достаточно необычный метод завести ее и остальных в интеллект: он получился перед ними в полностью голом облике и распятием в руках, напоминая им, на любви к кому из них двоих они обязаны сконцентрировать свои помыслы. Напомню, что телесно он совсем не был Адонисом. Всё это зарисовки, показывающие, как трудно было быть дамским монашеским общинам в принципе. Но факт остается фактом: в 12-м веке в Англии девы разных сословий, разрешено заявить, оптом повалили в монастыри. Почему? О любви небесной и земной Первыми основателями дамских монастырей после покорения Англии норманнами были мужчины. Вернее, прелаты: Гундульф, епископ Рочестерский, архиерей Ланфранк из Норманнской церкви, и уже упоминавшийся мною Ансельм. И не лишь они. Гундульф создал дамский обитель на своей земле в Вест Миллинге, и сам им управлял вплоть до собственной погибели. Надо заявить, что он дерзко проводил свои идеи культа Двух Марий( девы Марии и Марии Магдалены), и начал работать торжественные литургии в честь непорочного зачатия еще до такого, как другие папы церкви сформировали насчет этого какое-то мировоззрение. Может быть, поэтому, что был чрезвычайно дружен с королевой, Матильдой( Эдит) Шотландской. Особую заботу Гундульф обнаруживал к беременным дамам, разговаривая, что в всякой из них имеется отображение девы Марии. Это было полностью в духе 12-го столетья с его сосредоточенностью на милосердии Бога, а не его бешенстве. В текстах xii века дамы восхваляются за их настоящую верность христианским идеалам( Гилберт/ Джилберт Сепмрингхемский и Эйлред Ривольский) и дееспособность " достигать невыразимых высот " в этом деле . Генриетта Лейзер обращается к той же Кристине Меркуэйт и ее видениям. Как понятно, видения начались, когда она была в бегах и пряталась, ждя, покуда раскрутится бюрократическая машинка, освободившая ее от брачного контракта. Историк Кристофер Холдсворт заявляет, что видения - это как раз то, что разрешено было ждать от " повернутой на религии монахини, которой было неясно деление изучаемого от настоящего, что общедоступно для хотькакого мужчины ". Или, дерзко разговаривая, Холдсворт считает Кристину сумасшедшей, заблудившейся в мире иллюзий. Могло это быть истиной? Конечно. Учитывая, что на нее свалилось дома( избиения, пробы опоить и одурманить, попытка расшевелить жениха к изнасилованию - и всё это со стороны тех, кому юная женщина обязана была полагаться, ее личных родителей! Потом побег, жизнь 4 года в полнейшей изоляции в укрытии, в фирмы Псалтыря и жаб, какие приодически скакали на странички книжки, и которых она до погибели опасалась), ее психика вправду могла не выдержать. С иной стороны, разрешено ратифицировать и обратное, что она черпала силы в том мире, куда так стремилась всей душой, и вправду видела то, что описывала в собственных видениях. Во каждом случае, мужчины, какие, по понятию Холдсворта, просто отделяли воображаемое от реального, относились к ее видениям( и дамским видениям вообщем) с огромным почтением и верой. Да что там, мы бы и не знали об данных видениях, ежели бы не хроники, какие писались мужчинами. Возвращаясь в летописи Кристины и Джеффри Олбенского. В описаниях его жизни упоминается, что к моменту их встречи он был измучан ужасами, повторяющимися из ночи в ночь, и сомнениями в правильности собственного курса. Он стал применять встречи с ней, как лекарственноесредство от только наносного, как вероятность " увидеть в ее чистом сердечко истину самого Бога ". Оказывается, дебош кругом них все-же имел пространство. Злые языки представляли Джеффри соблазнителем, а Кристину - падшей дамой. Более такого, их биографии упоминают, что Кристина вправду была до мозга костей неравнодушна в кого-либо, чье имя там корректно не упоминается, неравнодушна так, что ей казалось, " что ее одежды вспыхнут от внутреннего погода ". Но биографии втомжедухе подтверждают, что этот жар, эта держава, тянувшая их друг к другу, отыскали собственный вывод лишь в их общей деятельности, в слиянии душ, из которых та, которая была уязвимее, принадлежала мужчине. Любовниками в физиологическом значении они не стали. А влюбленность... Ведь от монахинь тогда и не ждали, что они отвергнут Любовь. От них ждали, что они будут любить такого, с кем они обручались, принимая монашество: Христа. Именно эта ассоциация стала и честью, и обузой для дамы в 12-м веке. Для людей такого времени было полностью несомненно увеличить то сознание нерушимого двустороннего союза меж супругом и супругой на Христа и его невест. Как выразилась Лейзер, " дамы стали серьезными за функционирование страстных рядов связи меж Богом и людьми ". Женщины, которым отвечал их нескончаемый жених видениями, ценились неописуемо. Ту же Кристину пробовал совратить властью не кто другой, как архиерей Тристан Йоркский, убеждая ее поменять Сент-Олбени на жизнь под его знаменем, во голове всех других монахинь страны. Разумеется, она отказалась, кто бы колебался. Разве потрясающе, что конкретно в этот период возвышения роли дамы в духовной жизни монастырская жизнь заполучила для них необычную притягательность? Хотя они знали, естественно, что озарение придет далековато не к всякой, и что жизнь на высочайшем пьедестале шибко ограничена: приподнято, но тесновато, и все глядят в поисках хоть какого-то пятнышка на белых одеждах. О том, чем был обыденный дамский обитель, говорят летописи Клементорпа, который был монастырем городским. Он был основан за городскими стенками, в миле от Йоркского кафедрального храма где-то в 1125 - 1133гг. Через 30 лет в окружении, кстати, было уже 16 монастырей. Клементорпский обитель создал сам архиерей Тристан, и был этот обитель по меркам собственного времени элементарно блестящим. Поскольку Кристина Меркуэйт этим сиянием не прельстилась, обитель не получил в приорессы знаменитость, но состоятельные дары прихожан и попечителей, и желание значимых людей Йорка быть там похороненными молвят об почтении, которым обитель воспользовался. Чем он был, по большей доли? Своего рода приютом для вдов из скудной аристократии. Дети воспитывались монахинями, а сами женщины, почаще только не принимая формального пострига, элементарно там жили. Учитывая нескончаемые борьбы такого периода, надобность схожих приютов явна. Такие монастыри не отдали больших провидиц, там не изучали монахинь философии и теологии. Эти монастыри были долею системы, выступая как работодатели, беспокоясь о скудных и наставляя заблудших. Они были соединены семейными узами со собственным округом, они выступали в роли цементирующей силы сообщества собственного округа, исполняя втомжедухе роль связывающего звена меж низшими и высшими классами сообщества. Отшельницы и затворницы Женщина, желающая приступить жизнь затворницы, в средневековой Англии проходила достаточно непростой отборочный тур, ежели так разрешено выразиться. Для истока, ей было нужно согласие самого епископа, который продолжительно с ней разговаривал, проверяя ее смелость и выясняя предпосылки ее решения. Сама церемониал затворения была чрезвычайно праздничной. Женщина вступала в храм и ложилась на пол в восточной ее доли. Двое священников читали литанию, покуда ее благословляли водой и благовониями. Ей давалось две свечки, одна - знак любви Бога, а 2-ая - любви кого-либо из близких. Читался контент из Писания и пелся псалом, свечки ставились на жертвенник, и начиналась торжественная месса. Потом затворницу сопровождали в ее келью, примыкающую к церкви, под пение псалмов из Книги Мертвых. Перед тем, как дверь за ней закрывалась, ее плечи посыпали пылью. Для что средневековому социуму необходимы были отшельники, какие воспользовались огромным почтением, и о которых чрезвычайно хлопотали?. Энн Воррен строчит, что значением явления был " долговременный альянс почтивсех с религиозным ощущением 1-го, и этот один обязан был верить, что далает невиданную и бесценную услугу почтивсем ". Как пишется в " Правилах для Отшельников ": " Ночной вран под крышей символизирует отшельников, живущих под крышей церкви, поэтому что они знают, что они обязаны быть настолько святы в собственной жизни, что вся Святая храм, что все христиане имеютвсешансы положиться на них, что они поддерживают их святостью собственной жизни и благодатью собственных молитв. По данной фактору отшельник или отшельница( anchor/ anchoress) так зовутся, что они для церкви, как якорь( anchor) для корабля, который удерживает его на плаву в шторм и бурю ". И это не риторика. Об отшельницах заботилась не лишь храм, но и повелители, епископы, аристократы - вносили пожертвования, чтоб снабдить этим себе собственно благодать от их молитв. Известно, что повелитель Генрих iii в 1245 г. подарил отшельнице Элис два дуба на новейший дом. В том же году он вполне брал на питание 27 отшельниц из Лондона и окружностей с тем, чтоб они молились о душе его отца. Он втомжедухе сделал им подношения топливом и белой пыткой. Первый граф Ланкастер, Генри, не лишь обеспечил для избранной им отшельницы по две мессы в день, но и выстроил на свои средства для нее пространство уединения. Позже, в xv веке, к отшельнице Маргарет Вайт часто захаживала леди Маргарет Бьюфорт Ланкастерская " на винцо и яблоки ", и оборудовала той келью гобеленами, снабдила льняным бельем. Иронично, что конкретно внук данной леди разогнал монастыри подчистую. Отшельницы жили в затворе длительно, от 20 до 50 лет. Но не постоянно они жили в полном одиночестве, как разрешено допустить. Иногда некотороеколичество отшельниц жили собственного рода коммуной, и имели служанок, которым позже передавали часто свои " должности ". Ведь отшельницы и затворницы, в отличии от их коллег-мужчин, за чрезвычайно диковинным исключением, были мирянками. Некоторые жили при монастырях, но монахинями не были. Тем не наименее, все они, став затворницами, получали одинаково высочайший соц статус, вне зависимости от такого, какое пространство на общественной лестнице они занимали до этого. Материалов такого времени, написанных самими отшельницами, фактически нет. То имеется, какие-то имеется, но являются ли они истинными? Немного о неких отшельницах, все-же, понятно. Например, некоторая Ив, монахиня из англосаксонского монастыря в Вильтоне, уехавшая оттуда во Францию, чтоб начинать отшельницей. Она в этом монастыре выросла с семилетнего возраста, там ее оставили предки только за год до нашествия норманнов. Записи о ней оставил капеллан Вильтонской церкви Госселин. Похоже, что они с женщиной были чрезвычайно дружны, поэтому что они переписывались всю жизнь. Первые письма Госселина полны горечи от " предательства " Ив по отношению к нему и Вилтону, желая к горечи очевидно примешано почтение. Он корит ее, что она оставила свои приятные сердцу вещи, бессчетных товарищей, благую аббатису, разумных учителей и остальные милые вещи, сменив все это на крошечную каморку в 8 кв. футов, с единым оконцем в двери, чрез которое она и общалась с миром. Затем переписка продолжительно касалась книжек, какие читала Ив в затворничестве, покуда не разразился гром: Ив нашла себе " задушевного друга ", священника Харви, с которым они прожили в заточении совместно некотороеколичество лет. На упреки из Вилтона в том, что она дает еду для сплетен, Ив даетответ: " Я размышляю, что трудности не у меня, а у такого, кто прослушивает такие речи. Брат мой, откинь все сомнения... Наша влюбленность - не влюбленность решетка, но к Христу. " Письма цистерцианского аббата Эйлреда к собственной сестре, ставшей отшельницей, практически стращают собственной безжалостной страстностью: " пусть для алтаря твоего станет довольно распятия со Спасителем нашим на нем, что станет непрерывно напоминать тебе о его мучениях, какие ты обязана прочувствовать. Его руки протянуты, чтоб закончить тебя в объятия, его обнаженная грудь напоит тебя молоком милосердия ". Дальше - более: " Его кровь превратится в винцо, чтоб возрадовать тебя, влага - в млеко, чтоб напитать тебя. Раны на его теле, как пристанище для тебя, в них ты можешь спрятаться, как голубка, когда ты будешь целовать их одну за иной. Твои губки с его кровью на них будут как красный шелк, и слова исходящие из них, сладки ". Эротическое усилие? Несомненно. Похоже, что в 11-12 веках известие к Богу у тех, кто посвящал ему свою жизнь, было чрезвычайно собственным. Средневековый фанфик по жизни Христа Одной из самых любознательных книжек, когда-нибудь составленных английскими средневековыми отшельницами, дерзко разрешено полагать ancrene riwle( или ancrene wisse, http:// books. гугл. Fi/ books? Id=7bgiaaaaiaaj&printsec=frontcover&hl=fi#v=onepage&q&f=false). Мало такого, что этот свод правил жизни для отшельниц написан на разговорном британском такого времени( правило 13-го века), но он еще и дает новейший взор на священную влюбленность. Эту манускрипт написали три отшельницы, Катарина, Джулиана и Маргарет, сестры из неплохой семьи. Поражает, с какой-никакой гибкостью и практичностью они подходят к вопросам беспомощности человечной плоти и священной любви. Немудрено, что еще при их жизни манускрипт стала, разрешено заявить, блокбастером. Например, когда дев начинали преодолевать неподобающие идеи, они не впадали в церковный экстаз и не упоминали о св. Агнес и ее мучениях( как рекомендовал Эйлред собственной сестре), а представляли себе кое-что неприятное, типа нищего попрошайки, или, на последний вариант, стихийное горе типа пожара или потопа. Сестры втомжедухе именуют кошку единым животным, которое должно отшельницам. А вот их подъезд к любви, вконцеконцов. В рукописи Иисус представляется в облике мужественного рыцаря, который прибывает на содействие одинокой, гордой леди, окруженной врагами. Чтобы одолеть противников леди и захватить ее влюбленность, Иисус воспринимает роль в рыцарском турнире. На турнир он является безоружным, с одним лишь щитом в руке: " он сразился в турнире, и как должно храброму рыцарю, проходил он при поддержке этого щита через ряды противников. Щит укрывал его голову Бога, и был он в форме его мертвого тела ". Как должно, " после погибели мужественного рыцаря, его щит был повешен приподнято на стене в церкви в его память. И был он распятием, чтоб напоминать нам о погибели Иисуса Христа в рыцарстве его ". И далее: " При поддержке данных 2-ух кусочков бревна( " with these two pieces of wood ") ты обязана помогать пламя любви в собственном сердечко. Подумай, как отрадно дать свою влюбленность этому королю славы, который протягивает к тебе руки, и наклоняет голову, какбудто прося о поцелуе. Отдай ему свою влюбленность, ты выиграла его( " you have won him "). Прикоснись к нему с той любовью, которую ты времяотвремени ощущаешь к мужчине. Он твой и выполнит все твои желания ". А вот образчик медитативного упражнения: " Мое тело станет спадать с твоим телом, прибитым к кресту, изможденное, прикрытое в 4 стенках. И я буду спадать с тобой, и никогда не сойду с креста, до самой погибели. О, Иисус, так отлично спадать с тобой, ибо, когда я гляжу на такого, кто висит на кресте передо мной, твое сострадание выручает меня от боли ". Глава 5-ая Материнство и воспитание В пятнадцатом веке хотькакой арендатор Хабердона в Бури Сент Эдмондс мог быть должен удерживать на собственных лугах всеобщего белого быка, используемого в обрядах. Украшенный гирляндами и выхоленный бык часто проводился монахами аббатства Сент-Эдмондс в праздничной процессии, от пастбища к воротам аббатства. Все дамы, какие полагались скоро забеременеть, присоединялись к процессии, гладя быка и почесывая ему бока, покуда процессия не достигала ворот аббатства, где дамы заходили в храм и возносили свои мольбы св. Эдмонду, англосаксонскому королю-мученику Восточной Англии, который умер еще в 800-х годах. Поскольку поток паломниц не иссякал, пикантныеогично, что создатель книжки Святое Девичество стращал женщин безуспешно: " Твое свежее лицо похудеет и позеленеет, как травка; твои глаза встанут тусклыми и запавшими, и от приступов дурноты башка твоя станет невообразимо болеть. Внутри тебя твое лоно разбухнет, как мех с водой; боли будут в животе твоем и колотье в боку, и нередкие боли в спине; бремя станет в каждом члене и бремя в твоих грудях оттянет их книзу. Красота твоя станет погублена бледностью. Во рту твоем станет горьковатый привкус, и от только, что бы ты ни ела, станет тебе нехорошо. Что бы ни получил твой желудок, он станет это с отвращением отвергать. Спикантные перед родовыми муками не даст тебе дремать по ночам. И когда это начнется, это ожесточенное мучение, эта свирепая и пронзающая болезнь, эта безнадежность, какие заставят тебя орать и плакать, и ты будешь страшиться погибели, и ко всему этому станет добавляться стыд, стыд старых жен с их приборами, содействие которых тебе пригодится ". А таккак чтиво не для впечатлительных! Смущало дам, фактически, не это. Большая дробь и не прочитала никогда этого горячего призыва предохранять девственность. Смущение происходило вследствии странного материнства при нескончаемом девичестве девы Марии, которая была всеми уважаемой святой. Тем, у кого души требовали ясности в подробностях собственной жизни Девы, предлагалось разъяснение, что горькая отстрадала родное у ног распятого сына, благодарячему, познав болезнь хозяйка, она усвоит и поможет роженицам в их боли. Как минимум до середины тринадцатого века дамы воспользовались традиционной медициной и, очевидно, ждали поддержке выше, что порождало удивительно соединение суеверий, веры, и народной практичности. Текст-заговор из манускрипта середины 11-го века произносит: " горькая, дева, выносила Христа. Елизавета выносила Иоанна Крестителя. Я заклинаю тебя, дитя, будь ты паренек или девочка, во имя Отца, Сына и Святого Духа, чтобы ты пришло. Господь, увидя сестер Лазаруса, рыдающих у его гробницы, воскликнул: Лазарус пришел!... Напиши это на воске, который никогда не использовался для работы, и положи себе в справедливый ботинок ". Женщины знали, что ежели у грядущей мамы отеки под очами и она прогуливается скоро, то она перемещает девочку, а ежели отеков нет и прогуливается она медлительно, то мальчика. Если прогуливается, делаяупор на пятки - станет паренек, ежели на пальцы - станет девочка. Главным источником мед мудрости у англосаксов была книжка Балда leechbook, в которой также сплелись суеверия и полностью аргументированные советы, какие годятся к использованию и в наши дни. Балд предостерегал, что беременная дама не обязана имеется сласти и соления, не обязана глотать пивко, имеется жирную свинину и остальные жирные продукты, не обязана напиваться допьяна, колесить верхом. Вместе с норманнами в Англию пришла европейская медицина: служба Тротуллы " Женские Болезни " и " Энциклопедия Бартоломью Англичана "( он был англичанином по рождению, но обучался, преподавал и жил в Германии и во Франции). Бартоломью в собственных работах базируется на трактаты Константина Африканского и арабские классические мед тексты. Советы " Энциклопедии " звучат достаточно разумно до сих пор: новорожденного нужно сохранять от перепадов температуры и света, его руки-ноги нужно просто массировать, мед и суть применять в качестве лекарств( " уменьшать воспаления "), малыша необходимо унимать пением и укачиванием. Правда, немало в данной книжке аристотелеобразной риторики, но что ж сделать, Аристотель был авторитетом. Например, почему-то утверждается, что " чем более мама мучается( при родах), тем более этим наслаждается ". Ну, и Бартоломью, и Аристотель были мужчинами. Хотя и в наше время врачи в роддомах воюют с роженицами, требующими обезболивания: ежели верить докторам, болезнь в процессе деторождения чрезвычайно принципиальна. Никто не заявляет, что грядущая мама данной болью наслаждается, но врачи выбрали бы, чтоб болезнь в процессе родов присутствовала. Неплохо и то, что " Энциклопедия " предостерегает о том, что роды опасны для чрезвычайно молоденьких женщин. Что касается дамских заболеваний и осложнений при родах, а втомжедухе детской смертности, то имеется данные лишь по шестнадцатому веку, и то, по большей доли, относительные: одна из сорока дам умирала при родах, и 200 из 1000 деток не доживали до пятилетнего возраста. Можно изготовить какие-то выводы из такого, что дама перед родами исповедовалась и получала освобождение грехов( это понятно), но делалось это на вариант внезапной погибели или по кристально религиозным факторам - почему-то. В " Женских Болезнях " Тротуллы описывается 16 " неестественных " позиций, в которых может находиться плод при начавшихся родах, и предоставляются аннотации повитухам, как и что разрешено изготовить. Гигиена подчеркивается: повитуха обязана обладать чистые руки, смазанные маслом лилии или тимьяна. Медицинские тексты такого времени не обсуждают проблему, чью жизнь необходимо выручать в экстремальной ситуации, мамы или малыша. Книга вообщем не раскладывает теологическую сторону рождения. А вообщем числилось, что ежели малыш умрет некрещеным, у него не станет грядущей судьбы, он совсем застрянет в лимбо. Повитухи для этого варианта были постоянно должны обладать под рукою чистую воду и ведать верные слова крещения - это была дробь их проф повинностей, манкирование которыми угрожало, как минимум, утратой работы. В handling synne подтверждается, что некрещеный малыш не может быть похоронен на церковной земле. Известны случаи, когда там не хоронили даже дам, погибших в период беременности, ежели лишь у них не извлекали плод после погибели. Поэтому уже с истока тринадцатого века в практику вошли кесаревы сечения post mortum. Разумеется, в пребывании родных и товарищей роженицы( пребывание парней было чрезвычайно диковинным), за поведением повитухи следило немало глаз, так что специальность эта была не для слабонервных. Чего стоило решить, пора или нет делать кесарево? Покровительницей рожениц считалась почему-то св. жемчужина. Очевидно, предполагалось, что быть проглоченной и выплюнутой драконом довольно для такого, чтоб пожалеть роженицам. Новорожденный малыш крестился в движение 8 дней, но, быстрее только, скорее, чтоб исключить вероятность погибели до крещения. Присутствие мамы на церемонии не ожидалось, поэтому что после родов дамам тогда надеялось хорошо вылежаться, поэтому что они были после родов " слабыми, нездоровыми и без плотских сил ". Интересен обычай, что юные мамы являлись на публике лишь после церемонии очищения. Корни его Лейзер нашла в Старом Завете( leviticus 12: 1-5), желая в средневековой Англии не делалось различия в случае рождения мальчика или девочки: дама проходила " очищение " примерно чрез месяц после родов. Этот обычай часто принуждает закипать кровь хотькакой феминистки, какие( и не лишь они) считают его подчеркиванием типо особенной грешности дам. Историки и врачи, тем не наименее, осторожно указывают на то, что обряд был ориентирован на огораживание лишь что родившей дамы от запросы выполнения супружеского длинна. Доказательством тому служат описания самого обряда очищения, который был неописуемо торжественен, и юная мама была в центре интереса. Тут и оченьмного свеч, и праздничный пир, и даже музыка... Разумеется, невозможно обойти стороной вопрос контроля рождаемости. Эту сторону средневековой жизни в Англии скрупулёзно изучили Барбара Ханаволт и Ричард Хельмхольц. Они отыскали немало записей, датированных истоком четырнадцатого века, когда взрыв рождаемости сделал нужным хоть некий контроль над ней. Из записей об исповедях ясно, что дамы были отлично осведомлены и о том, какие травяные настойки имеютвсешансы предупредить беременность, или привести к выкидышу. Случалось и тогда, что время от времени находили мертвецы новорожденных, положение которых указывало, что роды проходили без роли повитухи, и сам малыш крещен не был. Это были правонарушения, какие расследовались поэтому, но были они очень редкостны, таккак в Англии на преступных детях и их матерях не лежало такое явное тавро, как это было на континенте. Например, в Англии не было монастырских орденов, вполне занимавшихся обучением сирот и подкидышей, как это было во Франции такого времени. Существовали малые благотворительные организации для устройства нежеланных деток, и дама, не желающая, чтоб о ее беременности стало понятно, могла отыскать приют в монастырском госпитале, где могла и породить, и малыша бросить. Надо увидеть, что дебаты по поводу обстоятельств такового минимума убийств новорожденных и абортов на поздних сроках в средневековой Англии идут и по сей день. Там, где Ханаволт и Хельмхольц обретают общественные предпосылки, Биллер обретает нравственные( привитие христианской морали). Во каждом случае, из дел об уголовных действиях матерей-детоубийц разрешено изготовить вывод, что убийцами они становились не от бедности и безысходности, благодарячему суд относился к ним, как к сумасшедшим. Средневековое воспитание Глава шестая Вдовство в средневековой Англии - введение с отступлениями Вдовы - эта достаточно увлекательная для осмысливания средневекового дела к дамам дробь народонаселения. Для истока, их было чрезвычайно немало. Бывали в средневековой Англии эпохи, когда чуток ли не 10% всех хозяйств находились под их управлением. Вторая фактор - разношерстность, ежели так разрешено выразиться, отношений, правил, противоречий по отношению к их статусу. С одной стороны, библейское известие к вдове предполагало почтение и содействие. С иной стороны, уже Чосер изобразил в его wife of bath вдову, как вещество сексапильно озабоченное и ненасытное. Во каждом случае, так эту дробь Кентерберийских Историй обычно понимают. С современной точки зрения, деяния смотрится некотороеколичество иначе. Может, эпохи поменялись, и то, что было призвано активизировать антипатия в Средние века, видится полностью ежедневным и даже логичным сейчас. Судите сами. Это деяния о том, как царица Джиневра выслала 1-го из рыцарей в квест, чтоб он в движение года отыскал для нее протест на вопрос: что дама желает более только? Этот квест был для рыцаря кандидатурой экзекуции, поэтому что он изнасиловал на поле даму, то имеется, сделал грех, наказуемое кастрацией и гибелью, вобщем-то. Король Артур повелел его наказывать, но царица оказалась наиболее практичной. Рыцарь провел в скитаниях год, но все дамы, которых он расспрашивал, давали ему различные ответы. На пути ко двору короля и собственной неминуемой, как ему уже казалось, экзекуции, рыцарь повстречал старую вдову из Бата, которая произнесла ему, что она может посодействовать с безошибочным ответом, ежели он пообещает сделать хотькакое ее желание когда ей станет угодно. Рыцарь согласился, и принес королеве протест, что более только дама желает господства над собственным супругом. Королева нашла протест безошибочным, и рыцарь был прощен, но тут ко двору появилась вдова, его спасшая, и пожелала, чтоб он на ней женился. Рыцарь, очевидно, подчинился, он же дал словечко, но вечером признался собственной новобрачной, что ощущает себя несчастным, поэтому что она уродлива и невысокого происхождения. Тогда дама спросила, избрал бы он себе в супруги точную уродину, или легкомысленную красавицу? Рыцарь, мало посоображав, выбрал точную уродину, то имеется ее. Обрадованная способом выражением рыцарского решения, дама стала юный и приятной, и они счастливо прожили с рыцарем всю жизнь. Может быть, дело в прологе, который ведется от имени дамы Элисон, которая ведает во время пилгримажа собственным спутникам летописи собственных 5 замужеств. Первые трое супругов были старами и обеспеченными, и она ими просто правила. Четвертого она довольно помучила, поэтому что он, по ее понятию, отнял ее красу и юность. Пятого( и крайнего) Элисон встретила в доме знакомых, когда ее 4-ый муж был еще жив, и вышла за него чрез месяц после такого, как предшествующий муж погиб. Бурные дела, целью которых были пробы юного супруга( ему было 20, а ей 40) брать супругу под контроль, плавно перешли в гармоничные дела, когда он от собственных попыток отказался. И да, Элисон, не стыдясь, ведает, что заставляла собственных супругов хорошо попотеть в спальне: " as help me god, i laughe whan i thynke how pitously a-nyght i мейд hem swynke! ". И она гордится тем, что постоянно доминировала: " of tribulacion in mariage, of which i am expert in al myn age - this is to seyn, myself have been the whippe " Так или подругому, деяния эта верно отображает некотороеколичество моментов сравнительно средневекового вдовства: дамы не засиживались во вдовах, ежели сами этого не желали; дамы знали прок в сексе, а совсем не были безвольными автоматами для воссоздания потомства; дамы часто доминировали в отношениях и сексуальных, и экономических над своими супругами. Но это все, так заявить, вступление к тому, как регулировали вдовство законы, и как оно " регулировалось " на практике. Вдовство в средневековой Англии - законы Текст законов xii века glanvill произносит о том, что вдовство дамы обязано быть предусмотрено уже в день женитьбы. Муж был должен снабдить свою супругу ее " вдовьим наследством " - третьей долею собственного состояния на день женитьбы. Обычно землей, которая ценности не утрачивала, но не лишь. Вдова получала полные и бесспорные права на свою долю, какие оставались за ней и в том случае, ежели она опять уходила замуж. Во каждом случае, закон xiii века( Брактон) произносит, что она владеет на это права. Считалось, что сам по себе брак - это, несчитая остального, и народнохозяйственный альянс также, в который супруга вносит собственный вклад работой. И, как я писала ранее, неважнокакая дама кое-что приносила из семьи в облике приданого, так что замен был лишь справедлив. Был один момент, по которому супруга могла утратить преимущество на свою вдовью дробь богатства: доказанная ситуация, в которой брак, по сути, не вступил в силу. Но в таком случае, как правило, и приданое в руки супруга не переходило. Как правило, поэтому что наверное бывало каждое, вособенности, ежели стиль шла об чрезвычайно авторитетных личностях. В случае развода, супруга получала свою " вдовью дробь ", ежели лишь развод не случился вследствии ее измены. Хуже только доводилось семьям тех, кто был казнен по обвинению в гос измене. Там супруге могли позволить, и традиционно позволяли, бросить то актив, которое она принесла в облике приданого, но актив предателя вполне конфисковалось короной. Для верности стоит заметь, что во эпохи Средневековья преемники осужденного фактически постоянно позже получали родное обратно. Завещать свою долю вдова могла кому угодно. Из оставшихся 2-ух долей богатства, одна делились меж детьми, а 2-ая использовалась " в выгоду души усопшего ", то имеется, легче разговаривая, переходила в руки церкви. Казалось бы, элементарно и светло. Но законы, такие точные сами по себе, никогда на практике не были элементарными вследствии различных " в том случае, ежели ", то имеется добавлений. Более такого, даже в том случае, ежели " вдовья порция " молодицы была совсем несомненно оговорена при введении в брак, нигде не было запрета супругу делать что угодно с данной частей при его жизни. Он мог ее реализовать, у него могли ее отнять, в конце концов, он мог ее проиграть. Далее, таккак законы писались на официальной латыни, которую часто любой толковал сосвоейточкизрения, шли там и тут жестокие дебаты о том, как необходимо воспринимать термин legitim: актив супруга на день его женитьбы, или в день его погибели. Ну и личные уговоры были меж гранями, какие загружали суды. Даже ежели вдовья порция сохранялась, как положено, вдова обязана была находиться в неплохих отношениях с основным преемником, чтоб вступить во владение, ежели земля была свободна, или потребовать ее у арендатора, ежели занята( разумеется, скопировать контракт об аренде и пересмотреть условия аренды, как минимум). Потому что введение во владение богатством не происходило автоматом, оно происходило в суде. Наследник обязан был или официально признать права вдовы на ее долю, или обжаловать его. В случае протеста, начиналось увлекательное. Женщина могла или хозяйка начать преемника на битву, или отыскать очевидца, который своими ушами слышал, как ей у дверей церкви была гарантирована ее порция, и был готов биться за нее. Такие боя, очевидно, были большой редкостью. Это сообразно своду законов glanvill. Битвы судебные редкостью не были. Только за 1227 - 1230 гг царскому суду довелось пикантныеизировать возле пятисот тяжб по наследству! Ведь было столько каждых " но ": что, ежели у супруга права на подаренную супруге землю были не совершенно несомненны? Умер ли муж вправду( ежели он исчез в сражению)? А что, ежели он ушел в обитель? Даже ежели дама была уличена в неверности, и с ней был осуществлен развод, она могла на голубом оку сообщить на суде, что муж ее недавно до погибели простил. Так оно, часто, и было. Тем не наименее, неглядя на трудности, дамы, как правило, свои тяжбы выигрывали, времяотвремени действуя чрез защитников, но часто представляя себя безпомощидругих. Например, Элис, вдова Ральфа ФитцХью, отсудила свою долю у собственного сына и еще одиннадцати парней, какие были кредиторами ее супруга! Реже дамы выигрывали, ежели им доводилось тягаться с церковью. Просто поэтому, что церковники лучше разбирались в законотворческих субтильностях и умели отыскать пригодные прецеденты в судебных решениях прошедших лет и веков. Нужно увидеть, что далековато не постоянно вдовы были беспомощными дамами с ущемляемыми правами, какие им доводилось защищать. Историк Ровена Арчер нашла случаи, когда некие дамы собирали истинные состояния методом замужеств, как это сделала Изольда, дочь и продолжательница Уильяма Пентольфа: недостаточно такого, что женщина унаследовала много от отца, она ухитрилась испытать пятерых супругов за 1180 - 1223 гг, и наследовала свою дробь за каждым из них. Мод де Бохун в 12-м веке уходила замуж 8 раз, но всю жизнь судилась с родственниками собственного главного покойного супруга за свою вдовью долю. Надо заявить, что в день погибели главного жена ей было 10 лет( графская семья и детский брак, который обязан был исполниться на деле чрез 4 года), то имеется де-факто супругой она ему не стала, но де-юро всё было честь по чести. Для Мод многодесятилетняя тяжба была, можетбыть, собственного рода развлечением, но ее врагов она чуток не разорила. А Маргарет из Бротерстона элементарно прожила очень продолжительно, пережив двоих супругов, четырех деток и 1-го внука. Со вторым внуком, единым оставшимся в живых преемником, она погибла в один год, в 1399-м. На ином конца шкалы были такие вдовы, как супруги братьев Пинел. Роджер Пинел умер в 1180-м году, оставив двадцатилетнюю вдову, а его брат - чрез некотороеколичество лет. Его вдове было только 17, и у них было двое деток. Небольшое хозяйство обязано было когда-то кормить 2-ух вдов и двоих деток. Вдовство аристократок У состоятельных и благороднорожденных вдов были свои трудности. Дело в том, что в очах хозяйственных англо-норманнов, какие чуток ли не главным занятием после покорения Англии внимательно составили перечень " бесхозных " состоятельных вдов и наследниц( register of rich widows and of orphaned heiresses), вдовы также были собственного рода передаваемым богатством. Они так же, как и наследницы, обязаны были возникать при дворе и воспринимать постановления короля о новеньком браке. Или не воспринимать, покуда не подворачивался благородный с точки зрения вдовы кандидат, которого одобрил бы и повелитель. Нет, норманны не обездоливали состоятельных наследниц, они элементарно передавали их совместно с их богатством в качестве заслуги тем, кого раздельно взятый повелитель желал вознаградить. Уже Генрих Первый пробовал когда-то обезопасить вдов и наследниц от ущемления прав и принуждения к новому замужеству, но на практике выходило нехорошо. Женщина могла купить себе преимущество не вылезать замуж, но стоило это недешево. Иногда столько же, насколько всё ее положение. Дело было не в мужском шовинизме, дело было все в той же царской политике централизации власти и богатства в руках короны. Magna carta, переизданная в 1225-м году и некотороеколичество облегчившая ситуацию, светло произносит: " 7. Вдова после погибели супруга собственного немедленно же и без каждых затруднений пусть приобретает приданое и родное имущество и пусть ничто не выплачивает за свою вдовью дробь или за родное приданое, или за родное имущество, каковым наследством муж ея и хозяйка она обладали в день погибели супруга, и пусть остается в доме собственного супруга в движение сорока дней после погибели его, в движение которых ей станет выделена ее вдовья дробь. 8. Никакая вдова не обязана быть принуждаема к браку, покуда хочет существовать без супруга, так, но, чтоб представила ручательство, что не выйдет замуж без нашего соглаея, ежели она от нас владеет, или без согласия собственного сеньера, от котораго она владеет, ежели она от кого-то иного( а не от нас) владеет. "( перевод Петрушевского) Из замка, как сооружения оборонного, вдова обязана была уехать немедленно, но с тем, чтоб ей было предоставлено жилище, соответствующее обычному уровню жизни. Распространившаяся с 1300-го года практика совокупного владения богатством облегчила состояние вдов: они наследовали автоматом. Поскольку не все мужья довольствовались идеи, что после их погибели их супруги будут иметь новеньким супругам, они воспринимали иногда свои меры, чтоб этого не приключилось. Некоторые завещания были составлены так, что замужество вдовы существенно уменьшало ее вдовью долю. В 1504 г. Роберт Клерво из Айворта оставил собственный дом, землю, аренды, 100 марок средствами и всю движимость супруге Элис. Но ежели бы Элис отважилась на новое замужество, ей довелось бы входить в него лишь хозяйкой движимости ценою в 10 марок и 40 фунтов средствами. И дело было не в том, чтоб контролировать сексуальную жизнь супруги с такого света, а элементарно в желании отстоять права собственной полосы наследования от притязаний новейших родственников чрез новейшие браки. В конце концов, у Роберта Клерво было 6 деток( истина, непонятно, была ли их мамой Элис). Многочисленные замужества и их предпосылки отлично прослеживаются по доле мамы Генриха vii, Маргарет де Бьюфорт. Впервые она вышла замуж за Джона де ла Поля еще ребенком, и этот брак никогда не вступал в силу, и позднее был элементарно расторгнут. Вторым ее супругом стал Эдмунд Тюдор, который на последующий год погиб от чумы. Маргарет осталась юной, беременной на седьмом луне, вдовой. Очень состоятельной вдовой. Поэтому ее фактически сходу же схватил Генри Стаффорд, которому были необходимы средства для политики. А Маргарет было необходимо воздействие и охрана его дяди, барона Бэкингема, таккак в стране буянила Война Роз, а ее малыш был, желая бы теоретически, кандидатом на престол от Ланкастеров. Когда погиб и этот, то последующий брак с Томасом Стэнли был заключен в некотороеколичество месяцев: сейчас охрана была необходима амбициям Маргарет, сын который стал уже очень принимаемым серьезно кандидатом на британский престол. Маргарет никто к замужествам не заставлял, во каждом случае, к тем, какие она заключала в качестве вдовы и владелицы собственной жизни. Она хозяйка и вполне администрировала свои браки, держа все бумаги о собственном богатстве в комнате, примыкающей к спальне, приэтом любой лист перечня был отработан и подписан ей собственно. Она так же скрупулёзно проверяла и подписывала счета правящих. И лишь когда Генрих стал владыкой, она, с совершенного согласия супруга, принесла публичную присягу целомудрия, которую подтвердила еще раз после погибели Стэнли в 1504 году. Эта обет приносилась в пребывании епископа, и была полностью приемлемым методом сберечь актив и отрешиться от браков для тех, кто этого вправду желал. Поклявшейся вручались с благословение перстень и накидка на голову, какие не очень, вообщем, отличались от общепризнанной вдовьей одежды. Вдовство горожанок Законами, регулировавшими положение и права наследования овдовевших горожанок, были совместный и муниципальный законы( common law и city law). В Лондоне овдовевшая горожанка имела свою долю в доме, где она жила в замужестве, и могла возобновлять там существовать столько, насколько желала, хоть навсюжизнь, покуда и ежели не уходила замуж опять. Ожидалось, что новейший брак - это новейший, совместный дом. Вдовья порция была обычной, треть богатства. Закон обязывал преемников почитать права вдовы воспользоваться кухней, конюшней, комнатами, общими помещениями, и обладать личное пространство за столом. Проблемы со предисловием в права наследства были теми же, что и у благородных вдовиц: нежданно всплывающие после погибели погибели жена долги и обещания. То имеется, вдовы-горожанки загружали суды также довольно. Я упоминала, что по стране в тяжбах с церковью вдовы, почаще только, выигрывали лишь возле четверти всех осматриваемых дел. Просто поэтому, что храм имела наилучших экспертов-законников в собственном постановлении, чем рядовая женщина-горожанка. Барбара Ханаволт пропикантныеизировала все судебные процессы по вопросам наследования за 1301 - 1433 гг в Лондоне, и пришла к выводу, что обычный процент проигранных там горожанками церкви тяжб сочинял лишь 13%. То ли английские горожанки хорошо знали юридическую латынь, то ли в Лондоне было проще нанять разбирающихся защитников. Необычным для остальных долей страны, несчитая Уэллса и Йорка, в Лондоне было смысл legitim, то имеется раздела богатства супруга на 3 доли: вдове, детям и кому угодно( традиционно церкви, на заботу о душе усопшего). Дело в том, что для обитателей Лондона трудности с разделением и передачей земель были, очевидно, наименее знакомы, чем в сельскохозяйственных районах, зато средств и ценных вещей у мещан было более. Всё было наиболее или наименее ровно до четырнадцатого века: человек погиб, его долги выплатили, оставшее актив поделили на три доли( то имеется, актив оценивалось в Лондоне на день погибели, а не введения в брак, к чему равномерно перешли и по всей стране). В 14-м же веке тяжбы по разделу наследства когда-то уплыли из юрисдикции гражданского закона, попав в руки судов церковных. Это обозначало, что актив жена с 1366-го года( по решению парламента) уже не делилось по принципу legitim, а сообразно завещанию усопшего. Надо увидеть, что принцип legitim на практике обычно соблюдался вплоть до 1725-го года во почтивсех местах, но не постоянно, поэтому что с 1366-го года он более не был законодательством. Возвращаясь к вдовьей жизни в средневековом Лондоне, как они распоряжались собственным грядущим? Богатые вдовы фактически сходу окружались плотным кольцом новейших женихов, ежели лишь не поступали, как Джоан, юная вдова Роберта Байфилда, купца, унаследовавшая 1 800 марок чистыми: практически на последующий день после погибели супруге она принесла присягу целомудрия, приняла из рук епископа мантию и кольцо, и оставила, таковым образом, с носом всех соискателей. А вот Марджери Ригон, вдова обеспеченного гобеленщика, отрадно вышла замуж за обеспеченного торговца Джорджа Чели. Подробности ее прогремевшей на целый Лондон 2-ой женитьбы сохранились благодаря жалобе ее новообретенной золовки, сестре Джорджа, которая сочла, что брат размахнулся не по занятию, растратив очень немало средств семьи( полугодовой заработок, ежели поточнее). В эту сумму вошли драгоценности, какие он подарил Марджери, загородные владения, в которых он собирался жить с ней время, подальше от злобных глаз сестрицы, новенькая мебель и предметы семейного обихода... Похоже, Джордж себя от счастья не помнил, что Марджери согласилась за него замуж. А уж какое свадебное меню! Фазаны, цыплята, цапли, палтус, корольки, даже живые зайчики, какие выпускались на свободу во славу брачующихся! И всё это в необыкновенных количествах. По английским записям разрешено осуждать, что возле 50% городских вдов уходили опять замуж, пусть даже наименее колоссально, чем Марджери Ригон. Даже после такого, как воплощение legitim закончило быть обязательным, Барбара Ханаволт нашла только возле 3% завещаний супругов, требовавших, чтоб их супруги оставались вдовами навсюжизнь. Зато нашлось завещание кожевника от 1403-го года, в котором он завещал супруге и дело, и актив вполне, но с условием, что или она хозяйка станет бизнес возобновлять, или в движение 3-х лет, покуда трудности не скопились, вышла бы замуж за такого, кто мог бы возобновлять дело кожевника. Те вдовы, чьи мужья имели статус вольных мещан, имели преимущество перевести этот статус на себя, что изготовить, естественно, стоило: преимущество ремесленницам возобновлять далее дело, воля от пошлин на местности Англии, и позволение возобновлять удерживать подмастерьев. Многие так и поступали. Джоан, вдова литейщика Ричарда Хилла, продолжила в 1440-м году его литейное дело при поддержке 4 подмастерьев. Элис, вдова Джона де Хорсворда, в 1370-м, удачно затребовала для себя пай собственного покойного супруга в торговом судне seynte mariebot. Роз Буртон, вдова английского экс-шерифа, потребовала от самого короля, чтоб тот возвращал ее средства, какие был обязан ее супругу, в облике избавления от пошлин на экспорт шерсти, которым она занималась. И не лишь в Лондоне горожанки-вдовы занимались работой. В Шрусбери Петронилла, вдова бочкаря Уильяма Балла, в 1313-м году продолжила его бизнес, в то же время вдова гончара Питера Поттера продолжала управлять его искусный. Много вдов мясников продолжали домашний бизнес по всей стране. В Йорке вдова такелажника Томаса Линндленда получила бы по его завещанию в 1394-м лишь треть богатства, ежели бы не продолжила его дело. Вдова аптекаря Эмма Хантингтон до конца собственных дней продолжала торговлю в аптеке, основанной супругом. красавица, супруга Джона Нонхауза, перевела на себя его права вольного гражданина и зарабатывала себе на жизнь ткачеством. Да чем вдовы лишь не занимались... И лесопилки держали, и кирпичи обжигали, и одежду импортировали, а в Уэльсе Марджери Моньер и совсем оказалась администратором недвижимости на целой улице. И их почитали! В документах такого времени работающие ремесленницы-вдовы назывались " хорошими дамами " и имели практически геройский статус - таккак состояние человека в общественной структуре сообщества в Средние века, как и в наши дни, определялось его работой. Вряд ли они сами считали себя героинями. Для них служба была, с одной стороны, продолжением обычного вида жизни, с иной стороны, она позволяла им помогать обычный степень жизни. Наконец, как следовательно из предшествующего, почтивсе элементарно не имели выбора. Вот еще один образчик от 1429-го года. Подмастерье вдовы Беатрис Госелин подал на нее в английский суд за то, что она продала мастерскую, подвергнув этим всё дело жизни ее супруга риску, желая " по закону и традициям городка и сообразно воле усопшего, обязана была возобновлять работу в искусный по изготовлению доспехов и инструктировать подмастерьев ". И этот иск не был единым! Так что - да, служба и самостоятельные финансы давали дамам Средневековья популярные свободы и соц статус, но полагать их эмблемой дамской свободы тех пор, все-же, не стоит. Жалкой была судьба тех вдов, какие оставались, после погибели супруга, вполне безденежными и бездомными. Какой бы несчастной ни была их жизнь с супругами на пороге бедности, мужья наиболее или наименее были собственного рода буфером меж своими семьями и реалиями жизни. Когда этот буфер пропадал, дама оставалась один на один с фактом, что ей самой отныне будетнеобходимо откуда-то обретать еду, приют и одежду. Некоторые умоляли милостыню, ходя от двери к двери, неких таковых нищенок сердобольные горожане пристраивали куда-нибудь на работу. Церковные госпитали воспринимали " правдивых вдов ", давая им приют и работу. Совсем слабых телом и/ или духом элементарно селили в собственного рода общежитиях, где их содержали на средства благотворительности, и где они, не принимая сана, проводили время в молитвах и нехитрых семейных упражнениях. Вдовство крестьянок Крестьянские вдовы входили в права наследования по-разному. Те, кто имел арендное хозяйство с супругом на паях, наследовали автоматом, часто даже не выплачивая налога на имущество. Другие воспользовались переводом богатства, изготовленным " на смертном одре ", то имеется, по пожеланию супруга перед самой гибелью, избегая, таковым образом, процедур по дележу богатства сообразно закону. В селе действовал быстрее обычный, а не совместный закон о наследовании, который варьировал от местности к местности, и чрезвычайно поменялся ввиду событий, последовавших за периодически Черной Смерти. В Хирворд Харкорт, Лейчестер, после Черной Смерти вдовы имели преимущество предохранять за собой ту землю, которую они обрабатывали, при введении в новейший брак. Благоприятные для вдов традиционные законы действовали втомжедухе в Ислипе, Оксфордшир: тут вдовы не лишь имели преимущество предохранять за собой арендные земли при введении в новейший брак, но и их новейшие мужья могли вступить в их владение на паях, оплатив пеню за введение во владение богатством. А вот в Лэнтоне вдова вообщем имела преимущество удерживать за собой совершенное хозяйство лишь один год и один день, ежели лишь не уходила за это время замуж. Если она оставалась одинокой, то ей выделялась законная треть хозяйства, а прочее она утрачивала. Причина явна: муж и супруга имеютвсешансы делать арендаторские повинности лучше, чем одинокая вдова. Данная логика, тем не наименее, не постоянно была справедливой, поэтому что почтивсе вдовы оказались полностью в состоянии гарантировать нужное численность рабочей силы. В том же Оксфордшире Элис, вдова Роберта Бенейта, одна обрабатывала всё хозяйство цельных 32 года. Сыновей у нее не было, две дочери вышли замуж в остальные области. После погибели Элис всё ее актив перешло ее незамужней дочери, которая уместно компенсировала фактически всю сумму пени за введение в имущество, брав себе супруга, который эти средства и оплатил. Проблема была в том, что владелица, окруженная мужской рабочей силой, автоматом становилась притчей во языцах у соседей, что вызывало понятное волнение и у лорда, кому земли принадлежали. Поэтому вдовы предпочитали, все-же, скоро вылезать замуж, традиционно за кого-либо их тружеников. Все успокаивались, и всё ворачивалось на круги своя. После Черной погибели матримониальные виды вдов омрачил тот факт, что народа кругом стало меньше, а вольных земель более, то имеется мужчины могли брать и снимать у лордов земли сами, без свадьбы на вдовах. Да и парней стало не брать. Во почтивсех деревнях, где лорды совсем не увлекались деталями передачи земель, полностью наслаждаясь окончательными плодами и беспроблемностью передач богатства, вдовы получали свою долю сообразно завещанию супругов. Особенно это было распространено посреди крестьян-работников. Барбара Ханаволт нашла, что такие завещания вособенности участились в шестнадцатом веке, приэтом мужья традиционно передавали всё родное актив женам, назначая их втомжедухе исполнителями воли, в отвод интересов деток. Например, Джон Нил, валяльщик из Ултинга, в собственном завещании от 1518 года, строчит, что его супруга наследует дом, а сын - рабочие приборы " и помещение для работы и спальню в доме... в движение жизни его мамы и лишь так продолжительно, насколько он станет хорошим и неплохим сыном; подругому она может очертить его вон до конца собственной жизни ". Без особенного доверия к сентиментальным эмоциям потомства делались договоры inter vivos, какие расписывались и супругами, и супругами о том, что они удалятся от дел в выгоду деток, заработав себе на старость и благородные похороны. В дочумные эпохи такие уговоры давали простор юным парам вступить во владение землей. В послечумные, когда рабочая держава была тропа и ее было недостаточно, они были собственного рода спикантныеовкой для вдов. В 1313-м году Анисия атте Хегге из Крондалла в Хэмпшире, передавая свои владения дочери и зятю, получала вобмен развгод некоторое численность зерна, шерстяной ткани, обуви и полотна, любая точказрения - заблаговременно оговоренной стоимости. В 1437-м Эмма дел Руд из Кранфилда получила в подобных обстоятельствах два бушеля пшеницы, две кварты солода и четверть бушеля овса для каши развгод. Агнес оф Риджакр из Хэлсовена рассчитывала, разумеется, что на еду и одежду ей собственных средств хватит, но потребовала дом, размерами 30 х 14 футов, с тремя дверями и 2-мя окнами( 1281 год). Договоры inter vivos не постоянно делались внутри рода или в выгоду деток, вособенности в пост-чумное время. В конце четырнадцатого - начале пятнадцатого века возле 30% завещаний и договоров были изготовлены не в выгоду деток. Те могли или помереть во время чумы, или съехать в остальные места в связи с резким вздорожанием рабочей силы после чумы. Детей, какие нарушали букву и дух конракта, или элементарно демонстрировали пренебрежение к родителям, те лишали наследства без каждых церемоний. В 1327-м году Эстрильда Нинур из Грейт Валтхейм потребовала обратно свою землю у дочери Агнес, которую передала ей 5 лет обратно, в замен на жилище, еду и одежду. Суд принял во интерес ее жалобы на дочь и аннулировал договор. Через год Эстрильда заключила договор с юный парой, какие не были ей родственниками. Умудренная экспериментом, она включила в договор пункт, по которому молодежь, в случае ежели она остается ворчлива вхождением, элементарно начнет оплачивать ей четырежды в год сумму в 20 шиллингов 8 пенсов. Напрасно, ох зря Агнес решила сэкономить на мамы. Все ли было отлично у вдов-крестьянок? Нет, очевидно. Крестьянские вдовы были чрезвычайно различными, некто сильными, некто слабыми. В 1328-м году в Хиндолвестон, Норфолк, суд пикантныеизировал дело вдовы, которой принадлежало 18 акров обрабатываемой земли. Бедняга не то, что землю производить, а за собой-то глядеть не могла, будучи особенной " обычного ума и слабого тела ". Землю дамы передали недалёкому родственнику, обязав такого брать на себя заботу о вдове до конца ее жизни. В 1312-м году дом Джоан Бовичрич, Куксхем, сгорел, ее скотина погибла, и на ней повисла арендная цена лорду, которую не успел составить ее мертвый муж. Суд освободил даму от платы, и выделил ей содержание продуктами, покуда она не отстроит себе дом. Другой проблемой для вдов-крестьянок был переход не лишь прав, но и повинностей и ответственности от супругов к ним. Они отвечали и за хозяйство, и за арендную плату, и за долги, и за невезения. Тем не наименее, из 101 варианта, пропикантныеизированных Джудит Беннетт, лишь 10% вдов высказали свою неуверенность воспринимать новейшие, прилагающиеся к наследству, повинности. Глава седьмая Разводы в средневековой Англии Здесь я мало напишу о разводах в Средние века, ориентируясь на книжку " Брак в средневековой Англии " Конана МакКартера. Здесь, в главном, стиль идет о законодательстве церковных, какие в Англии не постоянно совпадали с законами светскими, которых, в свою очередность, было некое численность. Христианская точка зрения на брак, базирующаяся по большей доли на писаниях св. Августина, была достаточно однозначна: брак - это ассоциация на всю жизнь, дающая людям три блага, как то преданность, отпрысков, и тайна( читай интимные дела, приэтом предполагалось, что соединяются не лишь тела, но и души). В конце пятнадцатого века в Англии к словам брачной церемонии вообщем была официально добавлена выдумка " tyll dethe vs departe ", покуда погибель не разлучит. Христианская храм, таковым образом, разводов не одобряла, что было совсем новеньким явлением в сообществе, где разводы постоянно были совсем законными и легальными. Развод признавался самым старым законодательством - иудейским, потом римским, и, вконцеконцов, германским. Поэтому церкви и пригодилось практически полторы тыщи лет, доэтого чем доставить развод чем-то несвойственным христианскому браку, неверным. В Англии пор раннего Средневековья церковные теологи признавали развод при нескольких обстоятельствах. Муж мог развестись с супругой без угрызений совести, ежели супруга сделала прелюбодеяние. Женщина, фактически, могла развестись с супругом, ежели он был ей неверен, но лишь в том случае, ежели это было ее первое замужество. Также она имела преимущество бросить супруга, ежели он попадал в рабство в итоге какого-то уголовного деяния. Оставленный муж имел преимущество жениться опять лишь чрез 5 лет, да и то по разрешению епископа, которое выдавалось в том случае, ежели примирение супругов не смотрелось вероятным. Могли закончить новейший брак те, чьи супруги попали в плен к противнику, и чья судьба была безызвестна. Здесь было некотороеколичество регуляций по поводу срока отсутствия, и такого, станет ли вернувшийся нежданно муж/ жена обладать легальные брачные права на свою заключившую новейший брак половину. Вообще взоры христианской церкви на развод шибко варьировали, разумеется, совместно с критериями и иными реалиями жизни. Историки считают, что в шестом-седьмом веках разводы по обоюдному желанию были обыденным занятием, в восьмом веке за разведенными не признавалось права на последующий духовный брак, и в следующие века, когда вежливый закон стал потихоньку отдавать все дела, связанные с браком, под эгиду церковного закона, храм все жестче затевает защищать доктрину, что брак - это контракт на всю жизнь, благославляемый Богом, и, на этом основании, не может быть " передуман " человеком.( От себя: можетбыть, церковные суды элементарно не желали учиться выслушиванием нудных жалоб супругов друг на друга?) В середине и конце Средних веков развод существовал в 2-ух формах. Во-первых, в случае, когда брак вначале был неправомерен, как в случае, ежели у 1-го из супругов где-то была уже половина, и это было укрыто. Во-вторых, ежели два попадала под один пункт из длиннейшего листа препятствий к браку: генетическое родство или даже родственые связи чрез браки родственников( самая известная фактор), импотенция жена, насилие к браку силой или запугиванием, несовершеннолетие, имеющийся в наличии официальный клятва безбрачия, ситуация, когда один из супругов не состоит в христианской вере. Собственно, все эти препятствия сконцентрированы на периоде до введения в брак, они как бы совершают этот брак ненастоящим. Эти разводы сознавались по принципу " a vinculo ", и расставшиеся супруги числились как бы и не всупавшими никогда в брак. Английский брачный закон был уникален тем, что он разглядывал в числе предлогов для развода втомжедухе и действия, которы произошли уже после брака. Например, ожесточенное воззвание было предлогом для развода " a mensa et thoro ", который давался обижаемой стороне. Собственно, пикантныеог современного " разъезда ", когда супруги и числятся женами, но не живут совместно и не имеют всеобщего хозяйства. Интересным явлением в средневековой Англии было то, что дробь бракоразводных дел никогда и не попадала в церковные суды, а решалась кристально юридически. Даже такие видные личности, как Эдмунд, граф Корнуэльский, и его супруга, Маргарет, договорились в 1294-м году о том, что Маргарет получит финансовую компенсацию, и не станет обходиться в духовный суд с требованием вернуть себя в брачных правах. Излишне произносить, что такие " саморазводы " храм осуждала, но на практике они были самым ежедневным занятием, о котором храм могла выяснить лишь в случае, ежели некто водинмомент обращался в духовный суд, и выяснялось, что брак этот вначале был заключен с человеком, разведенным чрез контракт, а не решением церковного суда. Очень интересен момент о следующих замужествах вдов. Собственно, то, что вдова не обязана вылезать замуж в движение года после погибели жена, было обозначено еще в начале одиннадцатого века законами короля Кнута. Через год вдовства дама была совсем свободна делать все, что ей заблагорассудится. Хозяйственные норманны значительно ограничили свободу вдов. Они отрадно давали вдовам преимущество вылезать снова замуж, но лишь по лицензии собственного сеньора или короля. Понятно, что такие лицензии выдавались не безвозмездно. Правда, за правом вдовы не вылезать замуж также присматривали, о чем я уже писала. В целом, ежели повелитель давал благо какому-то подданному жениться на вдове, желающей вступить в новейший брак, и окружающей в его вассальном подданстве, сберечь свою свободу она могла лишь откупившись. Зачастую над богатством вдовы назначали опекуна, и это не было жестом сомнения к экономическим возможностям дам править собственным хозяйством. Причина была в грозных реалиях средневековой жизни. Например, в 1363 году папа обращается с посланием к епископу Линкольнскому, чтоб тот провозгласил опекуна над богатством вдовы Маргарет де Бослингторп, сосед которой, рыцарь Роджер Ханстреди, опустошал ее земли, разрушал недвижимость и всячески запугивал, ссылаясь на то, что меж ними имелся брачный договор, который она отказалась блюсти. Договор, кстати, имелся, поэтому что опекун был назначен, и другу стали вручать развгод некоторую сумму с заработков вдовы. Кстати, вопрос с вдовами в средневековой Англии совсем не был праздным. Историк Ровена Арчер подсчитала, что в пятнадцатом веке из 495 титулованных собственников поместий 375 были вдовами. Причем лишь 46% вдов решали попытать счастья во другом браке. Из юных вдов повторно уходили замуж наиболее 50%. Общая желание была таковой, что вдова или уходила замуж в движение первых 2-ух лет вдовства, или не уходила вообщем. Глава восьмая Английский град в xv веке Дэвид Паллисер из института в Лидсе( исторический департамент) строчит о городках Англии 15-го века. О том, как в очах иноземцев смотрелась городская Англия, следовательно из отчета 1-го путника Венецианскому сенату от 1497-го года. Собственно разговаривая, городками, несчитая Лондона, он посчитал лишь Бристоль и Йорк, но это полностью ясно, поэтому что в Италии такого времени было уже 11 городов( подключая Венецию) с популяцией 40 000 человек, но в Англии был лишь один град таковой величины: Лондон. Приблизительно одна сороковая дробь только народонаселения страны жила конкретно в Лондоне, тогда как на все другие городка приходилась одна десятая дробь народонаселения. Главной характерной чертой городов было то, что в них были сконцентрированы органы управления, учебные заведения, верующие центры - и рынки, смысл которых для сельскохозяйственных районов нереально переоценить. Помимо главного народонаселения, городка развдень раскрывали ворота массам фермеров, пилигримов, торговцев, путников. В Лондон и Венсминстер стекались придворные с сопровождением, в Оксфорд - студенты, в любой град и деревню со собственной рыночной площадью - купцы. О том, в каких масштабах все это было, молвят записи Йорка, где, при популяции в 8 000 человек( оно уменьшилось до таковых размеров, практически вдвое, во время Черной Смерти), было 1 035 кроватей для приезжих и стойла на 1 711 лошадок. Следующим моментом была крупная плотность городского народонаселения. Это не могло не приносить к тому уровню антисанитарии, который отлично популярен по временам Индустриальной Революции. Наверняка подходящим был и степень преступности. Точных данных, какие складываются из исследования документов и частных писем людей, о том времени фактически нет, благодарячему все, что разрешено заявить о пятнадцатом веке, обязано идти предположительную форму: " можетбыть ". Хотя с тех пор сохранилось немало официальных документов, о том, как в реальности жили люди, мы можем осуждать лишь из немногих сохранившихся переписок: семейства Пастон, Сели, и Стоноров. Этого очевидно мало. Возможно, что демографическое формирование в городках отмечалось превалированием смертности над рождаемостью, в связи с чем приток в городка новейшего народонаселения был главной необходимостью. Необходимо втомжедухе держатьвголове, что периодические эпидемии бубонной чумы вспыхивали то тут, то там, и, как писал Ричард Сели в 1479 году, почтивсе английские горожане эмигрировали из городка бросать. Среди самих городов существовали различия, как минимум, экономические, и, поэтому, управленческие, какие не могли не показывать воздействия на общественные условия жизни мещан. К 1400-му году крупная дробь больших городов получила в популярной ступени права самоуправления, что предполагало присутствие там прослойки буржуазии, или " вольных мещан ", какие избирали собственных представителей в органы управления. Помимо этого, были городка, какие управлялись конкретно владыкой. Другие - быстрее лордом, ежели владыкой. Салсбери и Беверли управлялись епископами. Сент-Олбани и Бури Сент Эдмонтс управлялись аббатами. В Линкольне, Норвиче и Йорке вообщем дробь городка управлялась органами самоуправления, а дробь - приорами. Разумеется, при всякой форме самоуправления была личная юрисдикция. Поэтому популярны случаи, когда горожане элементарно переезжали в иную дробь городка со всем хозяйством, ежели ситуация их к тому вынуждала. Например, в Йорке один олдермен в 1470-х переехал на местность юрисдикции доминиканского приората, чтоб избежать притеснений соперника, давящего на него критериями муниципальный юрисдикции. В ином случае, подмастерья одной из гильдий такого же Йорка собирались на свои вечеринки в доли городка, также под юрисдикцией приората, где их профессионалы не имели над ними никакой власти. Удобно, желая смотрится, на первый взор, обескураживающе безрассудным. Сильвия Трапп рассчитала, что почтивсе горожане 15-го века были иммигрантами в главном или другом поколении: те, кто или переезжал в град из деревень, или из остальных государств. Например, сопоставляя перечни купцов и олдерменов 1377 - 1437 гг она пришла к выводу, что их количество не могло поддерживаться на существующем уровне лишь за счет натурального замещения. В Ромни сохранились наиболее подробные перечни всех вольных мещан, из которых следовательно, что возле пятидесятипроцентов из них родились в городке и в радиусе 5 миль от городка, одна четверть - на расстоянии пятидесяти миль, и другие были выходцами из разных мест восточного Кента. Исследования по фамилиям предоставляют взятьвтолк, что половина всех мигрантов в Йорк и Норвич приехали из мест в радиусе 20 миль от городов, и в Лондон - в радиусе 40 миль. Среди подмастерий английских кожевников и портных 46% были выходцами из северной Англии. Кстати, существовал приказ от 1408 года, запрещающий хватать подмастерий из семей, чей заработок был меньше 20 шиллингов в год( чтоб предупредить кризис рабочей силы в сельском хозяйстве?), но этот приказ, очевидно, нарушался. Довольно обыденным для британских городов 15-го века был приток иноземцев, вособенности, для Лондона. Итальянские и ганзейские торговцы, ремесленники, прислуга... В 1441 году в Лондоне, Вестминстере и прилегающих к ним районов жили 2 200 иноземцев( не включены замужние дамы), по большей доли голландцы и немцы. В Винчестере иностранцы сочиняли в 1440-м году 3% только народонаселения городка. Большая дробь приезжих скоро ассимилировалась с местным популяцией чрез браки, да и приезжали, по большей доли, те, кто уже имел родственников или неплохих знакомых в Англии. Прирост городского народонаселения в начале 15-го века, и резкое его понижение к середине века служат до сих пор предметами самых страстных дебатов посреди историков. Например, народонаселение Колчестера сочиняло в 1350-м только 3 000 человек, в 1414 - 8 000 человек, и к концу века на треть меньше. В Ковентри в 1430-х было записанно возле 10 000 человек, но в конце века - лишь 5 700. Джереми Голдберг разъясняет это тем, что спрос на рабочую силу в городках в начале века привлек туда почтивсех дам, а следующая финансовая депрессия принудила их возвратиться, так заявить, в лоно семей. В связи с чем, кстати, снизился возраст введения в брак посреди дам. Основной ячейкой средневекового городка 15-го века была домашняя единица, то имеется люди, живущие в одном хозяйстве, в котором количество людей варьировалось от одиночек и семей до собственного рода коммунн, состоящих из членов семьи + подмастерий + квартирантов + дворни, живущей в доме. В Ковентри размер таковой домашней единицы на правило 16-го века была 7, 4 посреди купцов, 2, 6 посреди обычных мещан, и 1, 8 посреди бедняков. Глава таковой ячейки, традиционно мужчина( или вдова, или одинокая дама) отвечали перед соседями за поведение людей, живших под их крышей. Патриархатом это не было. И в 15-м веке хозяйство не постоянно наследовал старший сын, чрезвычайно нередко оно делилось поровну меж братьями и сестрами. Всё, фактически, зависело от воли завещающего, в рамках закона, очевидно( вдова и детки все одинаково получали свою долю, даже ежели владелец завещал дело желая бы подмастерью). Рост городов шибко ограничивался городскими стенками. Был изготовлен строительный пикантныеиз городского строительства 15-го века: жилые дома основывались под прямым углом к улице, чтоб беречь площадь, а лавки и мастерские - вдоль. Если в 14-м веке большаячасть строений имели два этажа, то в 15-м - уже три. На практике это значит, что народонаселение правило существовать наиболее тесно. Не всюду, естественно. Колчестер и Дарем недостаточно отличались от окружавших их деревень, дома там были мелкие, скрытые соломой и одноэтажные. Всего в Англии 15-го века было возле 600 городков, обитатели которых назвались городанами, в различие от жителей больших городов, называемых гражданами. Собственно классовое деление происходило по признаку достатка, то имеется, с точки зрения городка, по размеру налогов, оплачиваемых горожанином в городскую казну. Свою роль игрались втомжедухе возникновение и респектабельность. В неких городках у собственников пабов не было ни малейшего шанса взятьвдолг выборную обязанность, их специальность не считалась довольно респектабельной для этого. Средневековый Лондон В 1993 г. вышла книжка Барбары Ханаволт " Расти в средневековом Лондоне ", где она разглядывает Лондон и городскую жизнь с точки зрения деток. Работу она сделала непомерную, и, желая книжка написана совсем читабельным языком, она чрезвычайно документальна. Ханаволт строчит о Лондоне 14-15 веков, времяотвремени прихватывая и наиболее ранние летописи. Она - врач исторических наук, доктор, со квалификацией на летописи средневековой Англии. Средневековый Лондон занимал площадь величиной с всего-навсего одну квадратную милю, окруженную стенками, протяженностью в 2 мили 608 футов. Маленькое место, в котором большинству деток были знакомы лишь комнаты их дома, их улочка, и их храм. Со порой к этому добавлялась мастерская и школа. Большинство английской молодежи было, тем не наименее, из остальных мест, и видели Лондон совесем иначе, чем те, кто там родился. В итоге эпидемий, наиболее высочайшей детской смертности и наиболее поздних замужеств, Лондон уже в средние века чувствовал постоянный недостаток юный рабочей силы. Молодежь, нанятая в дворни или подмастерья, вступала в Лондон чрез одни из 7 ворот, двое из которых, Ньюгейт и Ладгейт, были таковыми большими, что в них вмещались тюрьмы. Входящие с южной стороны видели громаду храма св. Павла на горизонте. Они проходили по Лондонскому мосту, где было 138 магазинов, и оказывались в городке, который непременно потрясал подростков, прибывших из деревень с популяцией в человек 200, и из наиболее маленьких городков. Ведь в Лондоне до чумы жило возле 60 000 человек! Потом количество мещан уменьшилось, и в 1485 году там жили " только " 50 000 человек. Дома в Лондоне 14-го века делились на три категории. Самые состоятельные основывались вдоль улицы( занимая 30-40 футов), имели оченьмного магазинов и помещений под аренду. В их внутренних дворах размещался еще один большущий коммерческий холл, и некотороеколичество помещений под аренду. Более умеренные дома основывались в форме буквы l, с холлом, располагающимся под прямым углом к улице. В остальном они были пикантныеогичны собственным состоятельным соседям. Самые мелкие состояли из 1-го торгового помещения, с комнатой сзади него и с кухней во внутреннем дворике, ежели таковой имелся. О стройке Лондона имеется немало документов. В 1384 году, кпримеру, был дан подряд на стройку района около Темзы с условием, что поставщик выстроит некотороеколичество домов в три этажа, высотой в 7 футов, и размерами отдельных помещений 12 на 10 футов. За фасадной стороной улицы обязан был быть сооружен холл размерами 40 х 23 фута, единичный кабинет, кухня и кладовая. Эти дома обязаны были выстраиваться из дуба, и обладать подвалы глубиной в 12 футов. Пространство меж деревянными панелями заполнялось веществом с соломой и ивняком( оффтоп: мои знакомые в Ипсвиче приобрели квартиру в таком доме, эти дома фактически нескончаемые!). Фасад мог быть выложен, для пущей представительности, камнем. К пятнадцатому веку началось стройку из кирпича. Неосторожное воззвание с огнем, нарушения публичного распорядка, замусоривание улиц и вообщем нрав мещан принудили мэра Лондона еще в 1187 году издать приказ, что стенки меж соседними жилыми помещениями обязаны обладать 3 фута толщины и достигать до конька крыши. Ниши в данных стенках, применяемые, как собственного рода продуктовые шкафы, не могли быть поглубже, чем 1 фут. Крыши обязаны были быть шиферными, каменными или кирпичными. Устройство отхожих мест, размещение окон так, чтоб вид из них не раскрывался на личную местность соседа, стоки для нечистой воды также регулировались законодательством. Лестницы на различные уровни основывались с наружной стороны домов. Для подмастерья, выросшего в селе, английская улочка могла глядеться навероятной. Мало такого, что что по обе стороны улицы тянулись нескончаемые ряды домов, так еще и любой ощетинивался многочисленными щитами и вывесками с орлами, львами, грифонами: " dyvers sygnys hih and lowe wher-by that men ther crafft mak knowe ". Город регулировал длину, на которую разрешено было выдвигать вывески в сторону улицы( 7 футов), площадь, на которой разрешено было выкладывать продукт перед лавками( 2, 5 фута), высоту, на которой разрешено было делать " допонительный " этаж, который также выдавался в сторону улицы, поэтому как ввысь основывать запрещалось( 9 футов, довольно, чтоб под выступающей долею мог проехать наездник). О том, как выглядели эти дома внутри, понятно по описанию дома Ричарда Беле от 1480-х годов. Это был дом из ряда умеренных. Зайдя в холл, подмастерье мог увидеть на возвышении трапезную, с раздвижным столом и лавками, любая из которых для удобства была выложена шестью подушечками с чехлах из фламандского гобелена. Стены были украшены гобеленами и коллекциями орудия. Мебели было вообщем мало, какое-то численность стульев и столиков. На двери висел сосуд со святой водой. Огромный очаг разжигался углем или дровами. В кладовой и на кухне могли быть найдены свечки, оловянная посуда, жаровни. Самые недешевые вещи и средства хранились в сундеках и шкафах в спальне владельцев. У Беле была отдельная комнатка для неизменной дворни, и клетушка, в которой жили подмастерья. Дом олдермена сэра Мэттью Филлиппа был из состоятельных: несчитая отлично обставленного и пышно декорированного холла, для принципиальных гостей был у него единичный кабинет с 2-мя шкафами для ценный посуды, клеточкой с певчими птицами, увеличительным стеклом и даже книжкой, Хрониками Лондона. Помимо хозяйской, в доме было еще три спальни. Самым состоятельным был дом бакалейщика Кросби, построившего Кросби Холл. Подмастерья могли или элементарно поселяться в лавках, раскладывая лежаки на ночь, или снимать комнатку в одном из арендных домов( 40 шиллингов в год), или пользоваться собственного рода общежитиями, какие держала приходская храм( 8 шиллингов в год), или даже сбросить себе отдельное жилище( максимум 4 фунта в год). Это степень цен пор Эдуарда Второго. Средневековая крестьянка Долгое время числилось, что в они жили, что именуется, родом, от прадедов до правнуков, водя сплошное хозяйство. Сейчас спецы склоняются к понятию, что британская фермерская семья в Средние века представляла собой самостоятельную штуку: муж, супруга, и двое-трое деток. Документация мала, поэтому что периодические моровые поветрия к бюрократии не предрасполагали. Очевидно, имела пространство быть и функциональная миграция народонаселения. Например, в Лейчестере, в местечке Кибворт Харквуд, меж 1280-м и 1340-м годами земли принадлежали одним и тем же семьям. К 1390-му только 16 семей задержались там более, чем на пару лет, а к 1440-му таковых осталось лишь 8( Сесили Халивелл, " Земля, семья и имущество в период смен "). Более или наименее ясные записи о крестьянстве возникли лишь с середины тринадцатого века, но и их недостаточно. Было бы неверно, как отмечает Генриетта Лейзер, далать обобщения на основании записий из нескольких поместий. У меня создалось воспоминание, что историки в плане средневекового крестьянства опираются более на общую историческую ситуацию и свои личные представления об эре. Джудит Беннетт приводит образчик тому, что предки пытались снабдить каким-то богатством всех деток, и дочерей также. В записях поместья Бригсток, Норфолк, Кристина Пенифадер получила наделы земли от отца в 1313, 1314 и 1316 гг, и это не было приданым, поэтому что замуж она вышла в 1317-м году. Более такого, имеется образцы, что женщины, имеющие землю, подаренную им родителями, отдавали ее в семью, выходя замуж, поэтому что числилось, что после замужества ее гарантирует семья супруга, куда она вносит собственный труд. Беннетт втомжедухе нашла образцы тому, что одинокие дамы брали землю для себя сами. То имеется, у них были какие-то заработанные средства. Как зарабатывали крестьянские дамы? Выполняя или работу за оговоренное возмездие, или в прислугах. Труд дворни стоил подешевле, но был наиболее стабильным. С иной стороны, роль дворни в доме часто делали детки, благодарячему сезонные работы с контрактом на некотороеколичество лет были наиболее доступны. Тем не наименее, имеется основания полагать, что, кпримеру, в Ворчестере в 13-м веке возле 10% дам работали конкретно прислугой, приэтом, добровольно вне рамок личного сословия: наиболее состоятельные фермеры нанимали наиболее скудных. Специализация дворни на определенных работах была вероятна лишь в состоятельных хозяйствах, где дворни было немало. Более нищие нанимали одну даму на все работы. Замужество традиционно заканчивало работы на стороне, и чрезвычайно маленькое численность дам не уходило замуж: в деревнях Линкольншира незамужними в тот период осталось лишь 4%. Замужняя крестьянка получала новейший статус, materfamilias, мама семейства, или domina domus, владелица дома( в 13-м веке бумаги велись на латыни, оттуда такие звонкие " титулы "). Как член семьи - арендатора, дама вносила свою лепту в выполнение арендаторских повинностей: сбор урожая, содействие в пору ягнения, дойка, выход за овощами и зеленью. А вот когда семьей покупалась своя земля, дамы участвовали в приобретению часто своими средствами, чтоб снабдить себе автоматическое наследование в случае погибели супруга. Это стало чрезвычайно известным в 15-м веке. До этого была распространена форма общей отделки земли супруги и супруга, кое-что типа кооператива - также чтоб обеспечит автоматическое наследование. Вообще-то в литературной сатире такого времени перегруженная работой фермерская супруга была известным персонажем. И не лишь в сатире. Книга holy maidenhood( Святое Девичество) противопоставляется жизнь в нескончаемом девичестве жизни в качестве супруги: " и в каком расположении она какоказалось, став супругой, слушая крики деток, от которых убегает кошка и скрывается пес, когда ее хлеб горит в печи, телок жует ее подол, котел выкипает на пламя, а муж пожизненно жалуется! " Есть и наиболее поэтические описания крестьянских будней, повествующие, как супруга ведет по полю быка, а ее муж налегает на плуг... Но, несчитая сельхозработ, было у замужних дам Англии еще одно рукоделие, которое дозволяло им хорошо получать: варка эля. Эль нужен был всем и всюду, приэтом в гигантских количествах, поэтому что воду тогда вправду не пили, это числилось элементарно вредоносным для здоровья. А эль сохранялся только некотороеколичество дней. Хотя реализация эля фактически постоянно была зарегистрирована на парней, варили и продавали его фактически только их супруги. Иногда варка эля была занятием полностью проф, времяотвремени - сезонным, для экстра-заработка. Пиво, очевидно, положило конец производству эля в 13-м веке: оно сохранялось, его не необходимо было варить непрерывно. Тот самый-самый вариант, когда промышленный прогресс сработал против дам, как сработало против них открытие прядильного станка, которое привязало их к дому: веретено разрешено было перемещать с собой, но вот станок, существенно убыстряющий работу, был сооружением стационарным. По понятию женщин-историков, привязка дам к дому значила снижение их общественно-социального статуса, обозначив, так заявить, им " их пространство ". Помимо ткачества, женскими обязанностями числилось еще почтивсе: выпечка пища в общих печах, стирка одежды, реализация на базарах излишков продукции - птаха, яйцо, молочные продукты, зелень... Договорная служба за плату не делала различия меж мужской и дамской рабочей силой. Известно, что были дамы, работающие камнедробильщицами, косцами, жнецами. Иногда они были дешевой рабочей силой, но не постоянно. Известно, что во почтивсех местах дамы зарабатывали вровень с мужчинами. После эпидемии Черной Смерти выжившие дамы, как и мужчины, получили очевидный перевес над работодателями: в 1388-м молочницы получали по 6 шиллингов, а пастухи и все 10, что было наибольшей платой. И все-же, легально крестьянские дамы имели лишь статус жен. Те, кто до замужества сами были арендаторами, передавали эти права супругам. Нигде не записанно ни одной дамы посреди деревенских органов управления. Другое дело, что в настоящей жизни дамы имели соц вес и были социально функциональны. Достаточно припомнить супругу Джона Седлера, Агнес, которая игралась важную роль в восстании фермеров Рамсея, Ворчестер, в 1386-м году. В 15-м веке дамы Сваффтхема, Норфолк, организовали цельную кампанию против агентов глава Саффолка. В Вэйкефилде, сообразно исследованиям Джудит Беннетт, было немало дам, безпомощидругих содержащих винокурни, дамы занимались там и ростовщичеством( нередко некотороеколичество дам совместно давали кому-либо подходящую сумму в долг под проценты), дамы были скототорговками. Сохранились и их имена, и скрупулёзные записи. Из 13-ти судебных дел, дошедших до нашего времени, дамами было проиграно лишь 4. То имеется, нет никаких оснований надеяться, что крестьянки 13-го века в Англии были бесправными. Особенно мирными они также не были. К штрафам разной величины были приговорены: Матильда, супруга Роберта из Комбервоза, за пролитие крови Маготы, дочери Джона; Агнес, супруга Уильяма Волкера, за пролитие крови Уильяма де Путси; Амабель-Коровница, которая проломила кому-то череп, оберегая родное табун. Более такого, Роберт Фоссьер считает, что в 1100 - 1300 гг подлинное воздействие дам было чрезвычайно приподнято: " в селе мужчины были на полях и в лесах, всё прочее находилось в дамских руках, и этот факт нереально пренебрегать ". Средневековая горожанка В средневековой Англии отличие меж городом и деревней не было таковым резким, как в наши дни. Горожанки, как и крестьянки, прогуливались за овцами и лошадьми, держали птицу и свиней, выращивали овощи и зелень в собственных садиках. Они так же варили эль, как и крестьянки, втомжедухе им торговали, и так же записывали этот бизнес, как правило, на собственных супругов. У горожанок было одно привилегия: городская жизнь, направленная, несчитая ремесел, на коммерцию, раскрывала для дам наиболее большие просторы для деятельности. Поэтому в конце 13-го века городка начали медлить дам из близлежащих деревень. Разумеется, тогда ни одна дама не могла вот элементарно так появиться в град и приступить, скажем, учиться торговлей или ремеслом. Бюрократия и в 13-м веке не уступала сегодняшней, ежели не превосходила. Тем не наименее, почаще только риск для дамы быть задержанной за бродяжничество оправдывался, и она ухитрялась осесть в городке. После эпидемии Черной Смерти высочайшие ставки оказались так симпатичными для крестьянок, что миграция в городка стала массовой и наиболее вольной. В Йоркшире, кпримеру, были годы, когда численность дам, платящих налог, перевешивало численность мужчин-налогоплательщиков. Иметь родное пространство на базаре, не выплачивая за него, было большущий преимуществом, дозволенной лишь тем, кто имел городские свободы. Право это ревниво охранялось, но постоянно находились лазейки, при поддержке которых и дамы, и мужчины, проникали в звание мещан. Например, в Шропшире сохранилась запись судебного дела против Родни Хилтона, который меж 1293 и 1349 гг сдавал жилище трем таковым " незаконным иммигранткам ", сестрам Элис, Кристине и Джулиане из близлежащей области Или. Не заявить, чтоб это были чрезвычайно благонравные дамы. Они, фактически, попались на недовесе пытки и недоливе эля, которыми они торговали. То, что торговки жили в городке незаконно, оказалось в процессе. Джулиана втомжедухе перетянула в град свою дочь Маргарет, профессией которой оказалась... воровство овец. Городская жизнь для чрезвычайно почтивсех дам, перебравшихся в городка в поисках наилучшей части, и в Средние века не была наиболее милосердной, чем в наши дни. Огромное их численность жило где-то меж скудость и нуждой, селясь комуннами в пригородах, в трущобах, пытаясь жить совместно. Разумеется, то же разрешено заявить и о мужчинах. Во каждом случае, в 1322-м, в Лондоне, масса, ринувшаяся за продуктами и одеждой, раздаваемых доминиканцами, затоптала насмерть 29 дам и 26 парней. В конце 13-го - начале 14-го веков посреди почтивсех крестьянских женщин стало фактически традицией уезжать до замужества в град в дворни. Те, кто имел в планах возвратиться в деревню, желали не лишь получить, но и выучиться новости хозяйство. Они были чрезвычайно молоды, обыденный возраст, в котором деревенские женщины прибывали в городские дома неумехами, был 12 лет. Поэтому почаще только их главным договором был договор у родственников или неплохих знакомых. Многие уходили замуж в городке, за парней, какие втомжедухе работали прислугой. Их договоры, как правило, предусматривали пункт, что они имеютвсешансы отрешиться от работы во время деяния договора, ежели решат вылезти замуж. Были определенные дни и места, когда и где содержались договоры, традиционно на Рождество или день Иоанна Крестителя. Эти женщины находились в городке легально, имели договоры с владельцами, и быстро подавали на владельца в суд, ежели тот нарушал условия. Например, некоторая Элис Шивенгтон из Лондона, швея, подала на владельца в суд за то, что тот понизил ей контрактную плату в 16 шиллингов в год. Лучше бы она этого, естественно, не делала, поэтому что суд скоро узнал, что Элис, под поводом боли в очах, делала дробь работы на стороне. Поэтому суд поставил, что она обязана возвратить владельцу некую переплату, а не заполучить с него. Были втомжедухе противоположные образцы. Неопытные молодки были большущий приманкой для купцов живым продуктом. Некоторые сеньоры сторого наблюдали за тем, чтоб ни одна служанка в зоне их юрисдикции не была принуждена работодателем учиться проституцией против ее желания. Например, на землях епископа Винчестера неважнокакая женщина могла отыскать у властей охрану. А вот Элин Батлер, которую нанял в Лондон Томас Боуд, повезло меньше. Она отказалась учиться проституцией по требованию владельца, и он, не вдаваясь в детали, обвинил ее в нарушении договора. Девушка попала в тюрьму, поэтому что не могла возвратить приобретенные предоплатой средства. В суде сохранилось лишь ее ходатайство о пересмотре вердикта, но непонятно, чем кончилось дело. Не тайна, что большаячасть городских чиновников в Лондоне ничто особого в проституции не видела, покуда бордели делали то, что предписывалось им законодательством и оплачивали свои дицензии. К тому же женщины, приехавшие в град без подготовительного контракта, и оставшиеся без места, часто находили публичныйдом наилучшим выходом, чем возвращение в деревню без гроша в кармане. К чести Средних веков необходимо заявить, что уже в 1492 году в Ковентри бордели были запрещены законодательством, а находящиеся там дамы определены на службу " до тех пор, покуда они не выйдут замуж ". Трудно поверить в наш век ожесточенных сердец, что горожане Ковентри устроили сбор приданого для бедняг, и организовали цельную сеть поддержке в обзаведении хозяйством тем, кто на данных девушках женился. А в 1546 г. лицензирование борделей и совсем прекратилось. На торговлю дамами закончили глядеть, как на легитимный бизнес. Некоторые историки( кпримеру, Джереми Голдберг) говорят, что годы экономического взлета после Черной Смерти сделали дам наиболее вольными и независимыми практически до резкого экономического спада конца 15-го века, когда работы стало не брать, и для дамы опять манерой жизни стала роль супруги при супруге. Хотелось бы верить, но факты, какие приводит Генриетта Лейзер, эту концепцию не поддерживают. В Йорке в те эпохи лишь 1% дам имел статус свободных горожанок. Женщины не занимали никаких общественно важных позиций в гильдиях. В 1400-м году в том же Йорке был издан приказ, сообразно которому " ни одна дама, самостоятельно от ее статуса и расположения, не может быть одной из нас, ткачей и портных, ежели она не получила для этого особого обучения и не прошла ученичество ". В 1461-м году ткачи Бристоля протестовали против такого, что дамы отнимают у них работу, в 1511-м простесты против работающих дам прошли в Норвиче. Хотя дамы очень изредка сами вступали в гильдии, это не означает, что они не занимались ремеслами. Просто они работали в качестве членов семьи совместно со своими мужьями-ремесленниками. Например, популярен вариант, когда мастеру позволили брать 2-ух воспитанников, а не разрешенного законодательством 1-го, поэтому, что он не был женат. А так и супруги, и дочери, занимались тем ремеслом, которым занимались их семьи: и доспехи клепали, и седла делали, и обувь шили. Никакая служба не считалась " не дамской ". Большинство гильдий не воспринимали в свои ряды дам, и даже запрещали членам гильдии действовать совместно с дамами, ежели те не являются их супругами или дочерями, или семьей владельца. Тем не наименее, были случаи, когда дама могла заполучить статус femme sole - ежели она была замужем и жила в Лондоне, Линкольне или Экзетере. Такая дама становилась вполне серьезной за собственный бизнес, подключая его угрозы: ежели супруга не отвечала за долги супруга, то femme sole несла совершенную ответственность за невезения. Муж мог ей посодействовать, ежели на то было его желание, но не должен. Историкам популярна автобиография Марджери Кемп, которую она надиктовала в 1438-м году, став членом престижного в Линне экономического органа св. Тринити. Она была дочерью человека, 5 раз избиравшегося мэром городка, благодарячему средства у нее были для истока собственного дела. В статусе femme sole она стала одной из самых удачных производителей эля, чрезвычайно разбогатела. Потом чередой отправь несчастья: было загублено некотороеколичество партий эля, убытки были громадны. Она выручает, что разрешено избавить, организовывает передвижную мельницу, но наталкивается на очевидный саботаж со стороны подкупленного слуги. Я не совершенно поняла, отчего в текстах русской Википедии говорится о шерсти. Генриетта Лейзер строчит про эль. Марджери была замужней дамой, но после таковой череды несчастий она решила, в духе времени, что Бог покарал ее за тщеславие, и ушла в вероисповедание. Интересно, что будучи уже достаточно популярной религиозной писательницей, она, получив имущество, собрала кредиторов собственного супруга, и напублике заявила, что выплатит его долги, ежели он высвободит ее от необходимости выполнять супружеский долг. Википедия произносит, что они с супругом договорились о " безгрешном браке ". Можно именовать это и контрактом. Cредневековая аристократка Жизнь аристократок и леди из семей ноблей в Средневековой Англии была никак не праздной Будуар леди-аристократки был в замке чем-то вроде капитанского мостика, с которого владелица правила делами, поддерживала формальные и дружественные дела с наружным миром, работала над творением стиля собственного и собственной семьи, и исполняла то, что ожидалось от женщины-аристократки: оказывала покровительство. Сеть бессчетных отношений с высшими, низшими и одинаковыми, да, фактически, и честь семейства, были вполне в руках хозяек замков, таккак мужчинам было прежде. Мужчины действовали на основании той информации, которую получали от собственных жен, времяотвремени даже против своей воли, подчиняясь неумолимым потребностям той общественной роли, которую они игрались. Леди Адела, графиня Блуасская, дочь Вильгельма Завоевателя и супруга глава Стефана де Блуа, была конкретно таковой дамой. Как писал Бодри, епископ Доллский, "... это то, в чем дочь превышает собственного отца: она обожает вирши и она знает, что такое влечение к книжкам. Она втомжедухе знает, как давать стихотворцев: ни один из них не уходит с порожними руками от ее высочества... " Понятно без бесполезных слов, что такие восхваления епископа были не наименее жесткой валютой, чем то золото, которое муж Аделы привез, так нежданно возвратившись из Крестового похода в 1098 году. Даже наиболее. Потому что епископ живописал в умах слушателей и читателей таковой образ Аделы: она сидит в собственном будуаре, читая его поэмы. Со стенок свисают гобелены, изображающие победу ее отца в сражению при Гастингсе. Кровать Аделы украшена резными знаками философии и 7 искусств. Знаки зодиака и планеты изображены на потолке. Целый мир, в форме мраморного глобуса, стоит у ее ног. Сама Адела, эфемерная, как юная луна, превозносилась, как источник его, Бодри, воодушевления: " Я произношу непременно о больших делах, но я знаю, как произносить о больших делах с тех пор, как я получил материал от моей Графини. Ты хозяйка предложила мне мою поэму, ты хозяйка вложила стило в мои руки, и ты дашь мне воодушевление, ты вложишь слова в мой задыхающийся рот ". Их личная переписка( сохранилось чрезвычайно немало писем, отправленных графиней и ею приобретенных), тем не наименее, раскрывает читателю, что, кроме воодушевления, епископ получал из рук покровительницы наиболее осязаемые блага: " Не забудь про бахрому ", - практично припоминает он. Адела, как владелица графства, добивалась не лишь хорошей славы. Например, исторические хроники Хью из Флёри( какие также сохранились) приуроченык ей и, непременно, составлены в подходящем для графини ключе. Вся эта узкая служба чуток не вульгарна прахом, когда ее муж появился в Блуа, бросив армию крестоносцев, осаждающую Антиохию. Хотя крестоносцы с ощущением совершающейся верности грабили неуверенных, где могли, Крестовый поход официально имел некотороеколичество иную мишень. Его невозможно было бросить в тот момент, который казался пригодным определенному участнику. Давший присягу обязан был удерживать ее до конца. Адела фактически принудила супруга возвратиться к стенкам Антиохии, где он и сгинул в 1101-м году. Это некотороеколичество исправило нанесенный репутации семьи вред, но не до конца. Репутация Стефана Блуасского осталась подмоченной на века, его даже винили, спустя длительное время, в попытке предательства интересов Святого Дела. По сути, его вполне реабилитировали не так уж издавна, исследовав массу бумаг официальных и личных писем, какие на протяжении веков хранились в архивах авторитетных семей. В средневековых романах, таковых, как conte de floire et blancheflor и the romance of horn дамские будуары описываются чрезвычайно тщательно. Здесь и полы, усыпанные источающими запах цветами, и полог постели из бесценных материалов, увенчанный искусной вышивкой, и потолки, увенчанные лепниной. И посреди только этого великолепия - владелица будуара, играющая с подругами, визитерами и придворными в шахматы, и слух их услаждается звуками арфы, и пьют они изящные причина со специями и без. И всё это было политикой. Тонкой, дамской политикой, дополняющей и частично направляющей политику отцов, братьев, супругов. Например, роль царицы Матильды, супруги Генриха Первого, была неописуемо трудной дипломатически. Она происходила из рода Малькольма Шотландского, из дома правителей Уэссекса. Ее брак с владыкой норманнов был, кроме собственного нюанса, обязательством, которое завоеватель дал завоеванным. Даже будучи регентом норманнского короля, Матильда помнила о собственном займе предохранять национальную гордость тех, кого она представляла. Она заказала Вильгельму из Малмесбери хронику " Деяния правителей Англии ", монахи Малмесбери составили для нее генеалогическое древо, упомянув всякого замечательного предка. Был ее деловой альянс с Вильгельмом из Малмесбери светлым? О нет! Он все время боялся, что кому-то перепадает от щедрот царицы более, и несладко осуждал ее за затраты на украшение ее жизни - но лишь после погибели Матильды, очевидно. " Она тратила средства не лишь на это( *на дары поэтам и писателям*), но и на различных людей, вособенности чужаков, и они прославляли ее во всех землях ". Вполне ясно, что для норманнов, отпрысков викингов, не имеющих на тот момент глубочайших корней и связей в завоеванных землях, было первоочередной задачей связать себя с культурой той страны, которой они были хотят править. Святые саксов переносились в новейшие, шикарные гробницы, какие строили норманны, англосаксонская беллетристика переписывалась на старофранцузском, языке норманнов. В сущности, происходило переписывание летописи Англии, имеющее целью связать пришельцев с исконными владельцами. В этом контексте значением и задачей Матильды было связать нити 2-ух совсем различных холстов в что-то целое. Одновременно при британском дворе терпеливо вводилась в моду французская беллетристика и музыка, и опять Генрих с Матильдой были законодателями данной моды. То, что слушали и читали при дворе, распространялось по всей стране. Хозяйка Тронгейт Кастл, Линкольн, " прекрасная и ученая леди " Элис де Кондетт попросила клирика и поэта Сансона де Нантуила переложить " Песнь Песней " на французский. Ее соседка, Констанс ФитцДжилберт, заказала клерику Геймару " Историю Англии ", которая, по утверждению клерика, никогда не была бы окончена без поддержке леди Констанс. Геймар воспользовался для собственной книжки " Историей короля Артура " Джеффри Монмутского, и ему когда-то получилось литературно связать кельтское прошедшее Англии с нынецарствующими англонорманнами. Леди Констанс оплатила за работу серебряную марку, и всюду ее читала. По комментариям, оставленным самим Геймаром, он считал родное творение некотороеколичество кислым, и сожалел, что ему не разрешили воскресить его парочкой амурных историй и авантюрными приключениями. Помимо такого, что управление хозяйством, как таким, вполне было повинностью дамы, в Средние века дамы были обязаны родное хозяйство еще и охранять с орудием в руках. Мужчины таккак непрерывно были в сражениях да разъездах, доставая воинскую славу и исполняя вассальную обязанность. Или, на негодный вариант, желая бы устраивая каждого рода трудности собственным королям. Ну а ежели совершенно уж негде было сражаться( желая традиционно было), то лорды и джентри проводили время на ловле. Графиня Честерская была обязана защищить собственный осажденный замок, Линкольн Кастл, во время гражданской борьбы меж владыкой Стефаном Блуасским и королевой Мод. Замок устоял, войска Стефана были разбиты, а сам он попал в плен. В свою очередность, супруга Стефана, Матильда Булонская, выручила супруга, завладев в плен главную фигуру в армии царицы Мод, ее брата( сводного). Высокородными пленниками дамы потом обменялись. Если произносить не об аристократках, а о девушках наиболее умеренного дворянского происхождения, то наилучшим образцом станет Маргарет Пастон. Она не была родственницей аристократов и правителей, но элементарно дочерью из семьи обеспеченного норфолкского землевладельца. В 1440-м году ее избрали Уильям и Агнес Пастон в супруги собственному сыну Джону, преемнику еще наиболее состоятельной семьи. В апреле 1440 г. два встретилась впервыйраз, а чрез полтора года их обвенчали. Понятно, что ни у жениха, ни у жены никто их представления не спросил, но брак вышел наиболее, чем блаженный. А понятно об этом из их переписки. " Я упрашиваю тебя перемещать то перстень с изображением св. Маргариты, которое я отправила на память, покуда ты не вернешься домой. Ты же оставил мне такую память, которая принуждает меня мыслить о тебе и день, и ночь, и даже во сне ". В 1448-м Маргарет была обязана оборонять новое покупка семьи, поместье Грешэм, против лорда Молейна с орудием в руках. Джон Пастон прикупил эти земли, но епископ, политик, адвокат и царский админ Адам Молейн захотел их себе. Не утруждая себя тонкостями, он элементарно выждал, покуда леди остается в поместье одна, и попробовал его завладеть. Порушил он немало что, поместье отстроили лишь к 1451-му году, и знакомые предупредили Пастонов, что апелляция королю не поможет: лорд Молей был очень силен. Впрочем, лорд в 1450-м погиб. пикантныеогичный вариант произошел в поместье Пастонов Хеллсдон в 1460-м, с Джоном де ла Полем, который желал, истина, не отобрать, а элементарно пограбить. И еще раз довелось семье Пастонов испытать осаду в замке Кайстер Кастл. Здесь герцогу Норфолкскому повезло, и замок он у Пастонов отобрал, желая чрез пару лет им этот замок возвращали. Кроме отражений нападений соседей, Маргарет Пейтон мирила супруга со старшим сыном, когда те поссорились, утрясала маленький дебош с обручением дочери, которое дева спроворила втихаря от матушки... Такая вот благородная жизнь. Разумеется, были благородные браки, какие элементарно не работали, что именуется. Ярчайший образчик тому жизнь Элис Плантагенет, 4-й графини Линкольна. Ее, урожденную де Лэси, выдали замуж за Томаса Плантагенета, передав в его руки достаточно огромное приданое Элис, но и у нее оставалось довольно средств, чтоб существовать раздельно и кормить собственный свой двор, приэтом строительные проекты собственных покоев она заказывала хозяйка, и оплачивала хозяйка. В 1311-м году Элис разбогатела еще более, унаследовав от отца графский титул и все финансы от Линкольншира. В 1317-м году ее умудрился своровать граф Джон де Варенн, то ли с " нечистыми намерениями ", то ли элементарно в отместку ее супругу, который перекрыл продвижение графского дела о разводе. Как ни потрясающе, огромного скандала не вышло. Через 4 года Плантагенет был казнен в итоге плохого заговора против короля Эдуарда Второго, а все дамы его семьи арестованы. Их запугивали до тех пор, покуда Элис не передала огромную дробь собственных владений королю, а тот - собственному любимчику Хью Деспенсеру. Ну, ежели уж с своей супруги прилюдно декорации этот повелитель снимал, то о каком рыцарском отношении к семье неприятеля разрешено произносить... Элис, вообщем, продолжала сохраниться хозяйкой титула, и, можетбыть, прекрасной дамой, поэтому что чрез пару лет вышла замуж за дворянина ле Стрэнджа, желая тот точно разумел, что преемника от 42-летней дамы ему не дожидаться. Во каждом случае, Элис заблаговременно оговорила, что ветха она для деторождения. Прожили они совместно возле 10 лет, и опять Элис овдовела. Жаль, что не нашла я ее портрета, поэтому что леди вышла замуж еще раз! Пятидесятипятилетней она вышла за дворянина Хью де Фрейна, с которым прожила практически 12 лет, до самой собственной погибели. Как немало событий может поместить жизнь одной дамы... Средневековая кулинария Мы фактически ничто не знаем о европейской кулинарии до тринадцатого века, когда возникли первые письменные рецепты. Судя по ним, средневековая британская еда характеризуется обильным внедрением специй, вособенности имбиря, корицы, перца, мускатного орешка и шафрана. Часто упоминается уксус, который готовился из незрелого зеленого винограда с высочайшей кислотностью и невысоким вхождением сахара. Одним из самых распространенных легенд о Средневековье является наивное убеждение, что специи в средневековой кулинарии применялось для такого, чтоб утаить привкус испорченного мяса. Наши современники совсем убеждены в том, что до изобретения холодильников и морозильников люди питались тухлыми продуктами. Муниципальные рекорды такого времени, тем не наименее, верно указывают, что власти отлично знали о гигиене, и воспринимали достаточно твердые меры против тех, кто пробовал реализовать покупателям подпорченную продукцию, маскируя ее недостатки. В конце концов, обильное внедрение специй в кулинарии вышло в Европе из моды еще в 17-м веке, за 300 лет до появления холодильников! И специи были неописуемо пути, очень пути для такого, чтоб растрачивать их на тухлятину. Иногда разрешено повстречать утверждения, что люди Средневековья употрИнтимныели специи для хранения товаров. По этому поводу разрешено заявить лишь одно: люди Средневековья не были слабоумными, и отлично знали, что специи не охраняют продукты, что их охраняют суть, сахар, мед и уксус. Специи были эмблемой, эмблемой роскоши и статуса. Они были престижны. Кулинаристов нашего времени поражают средневековые рецепты, включающие благую дюжину специй и некотороеколичество видов мяса. Дело в том, что ни один обыденный человек не сумеет усмотреть такое численность специй на привкус, ежели лишь ему заблаговременно о них не скажут. Действительно, средневековые рецепты писались не для поваров. Повара учились собственному нелегкому ремеслу чрез ученичество. Рецепты писались для правящих, какие делали закупки. А краски спрашивали о содержании блюд чрез красочные меню, и чем наиболее необычным было меню праздника, там счастливее были краски, и тем более престижа было у владельца. Одной из экстравагантностей средневековой кулинарии были " subtleties ", какие были далеки от субтильности. Например, пироги, надрез корочки которых освобождал стаю птиц. Эти пироги были не для еды, естественно, они показывали дело поваров. А вот декоративно увенчанные и поставленные гаси, нашпигованные различным мясом, травами, колбасками, кашами - это было вправду долгожданным основным блюдом. В английскую кулинарию недешевые специи пришли совместно с норманнами. До этого воздействие на нее оказывали наиболее разные культуры, от римской до скандинавской и, очевидно, французской. Сахар также возник чрез норманнов, до этого британцы воспользовались медом и фруктовыми соками. Крис Адлер-Франс показывает в собственной книжке, что средневековые рецепты совсем не были элементарно полетами выдумки их создателей. На самом деле, это была чрезвычайно узкая служба на базе теории Галена, сочетание жаркого, сухого, влажного и прохладного. В средние века уже знали, что нехорошо сбалансированная еда приносит урон. Существовали точные указания на складе книжки tacuinum sanitatis о том, как приготовлять, с чем и в каком порядке давать блюда. Например, говядину постоянно поначалу проваривали, поэтому что она была " сухой и прохладной ", свинину же выжаривали на огне, чтоб убавить ее " влажность ". Рыба также обжаривалась, но в масле или жире, чтоб нейтрализовать ее " холодную и влажную " природу. Большое смысл придавалось разным методикам измельчения еды. Блюда, какие выглядели впечатляющими и целыми, состояли, на самом деле, из достаточно маленьких и осторожных кусочков. Дело в том, что они обязаны были просто хвататься лезвием ножа, ложкой или пальцами - вилки применялось в числе кухонных принадлежностей за сотки лет до такого, как вошли в количество столовых устройств. Оборудование кухонь такого времени включало ножи( для резки, рубки и измельчения мяса и овощей), ступки и пестики( для толчения специй, травок, миндаля, зерна, вареных овощей и мяса), дуршлаги и сита, котлы, сковороды, сетки, вафельные печи, мясницкие топорики, отбивочные молотки, щипцы, комплект венчиков для взбивания, комплект кусочков материи для фильтрование и протирания поверхностей, песок для чистки поверхностей и чаны для мытья оснащения. Вот образчик требований оснащения для подготовки котомка в 15-м веке: and for this there should be provided large, fair, and proper cauldrons for cooking large meats, and other medium ones in great abundance for making potages and doing other things necessary for cookery, and great hanging pans for cooking fish and other necessary things, and large common pots in great abundance for making soups and other things, and a dozen fair large mortars; And check the space for making sauces; And there should be twenty large frying pans, a dozen large casks, fifty small casks, sixty cornues [bowls with handles], one hundred wooden bowls, a dozen grills, six large graters, one hundred wooden spoons, twenty-five slotted spoons both large and small, six hooks, twenty iron shovels, twenty rotisseries, with turning mechanisms and irons for holding the spits. And one should definitely not trust wooden spits, because they will rot and you could lose all your meat, but you should have one hundred and twenty iron spits which are strong and are thirteen feet in length; And there should be other spits, three dozen which are of the aforesaid length but not so thick, to roast poultry, little piglets, and river fowl... And also, four dozen little spits to do endoring and act as skewers. And there should be two large two-handed knives for dismembering cattle, and a dozen dressing knives for dressing; And also, two dozen knives to chop for potages and stuffings, and to prepare poultry and fish... Also, half a dozen scrubbers to clean the sideboards and the cutting boards, and a hundred baskets for carrying meat to the casks, both raw and cooked, which one brings to and from the sideboards, and also for bringing coal, for roasts and wherever it is needed and also for carrying and collecting serving vessels. Сводное по британской средневековой кухне Относительно такого, что и как ели в Средние века, спорят, и полемизировать будут, разумеется, чрезвычайно продолжительно. Потому что толком мы о будничной жизни людей в те эпохи элементарно не знаем. Причина, естественно, в ограниченности первоисточников. Книги стоили недешево, передача познаний происходила нарративно, и всё, что у нас имеется из фактов - это итоги археологических раскопок. Которые разрешено толковать по нашему разумению и пониманию, что совсем не означает, что мы осознаем и разумеем верно. Первые манускрипты, какие( с натяжкой) разрешено именовать поваренными книжками, возникли в Англии лишь в самом конце 13-го века. Известна колекция рецептов под заглавием the forme of cury, относящаяся к концу 14-го века, и то, лишь благодаря перепечатке 1791 года! Автором его обозначен шеф-повар короля Ричарда ii, а рецепт на современном британском смотрится так: sauce madame. 30. Take sage, parsley, hyssop and savoury, quinces and pears, garlic and grapes, and stuff the geese with them. Sew the hole so that no grease comes out, and roast them well, and keep the dripping that falls from them. Take galyntyne [sauce or jelly of meat juices] and grease and add to a posset; When the geese be roasted enough, take and smite [cut] them into pieces, and that which is within and add to a posset and put wine in it if it be too thick. Add powder of galingale, powder-douce and salt, and boil the sauce and dress the geese in dishes and put the sauce on them ( абсолютная версия: http:// www. Gutenberg. Org/ ebooks/ 8102) Как зрите, никаких указаний по поводу численности ингредиентов. Это, быстрее только, не книжка для поваров, которых наверное изучали нарративно и фактически, с ребяческих лет, а книжка для господ, чтоб они знали и гордились тем, что едят. Самой известной средневековой книжкой рецептов была le viandier de taillevent, написанная возле 1300-го года. Затем, в Англии сохранилось благородное численность хозяйственных записей, по которым разрешено заполучить понятие, какие конкретно продукты и продукты закупались для лордов и правителей. Но что конкретно ели и пили не лорды, а остальные смертные - мы, фактически, не знаем. Так, имеется лишь догадки, основанные на записках путников, а это - не самый-самый правдивый источник. Даже ежели сконцентрироваться на первоисточниках - молвят ли они о том, что люди вправду ели? Или о том, что они обязаны были имеется в совершенстве? Если когда-либо, лет чрез 700, кто-либо возьмется учить книжки рецептов нашего времени, какой-никакой вывод он сделает? Очевидно, настолько же " правдивый ", как наш о кухне Средневековья. Как минимум, описания средневековых блюд принуждают мыслить, что диетологи такого времени были так же одержимы идеей верно сбалансированного кормления, как и диетологи наших дней. Что само по себе является четким индикатором грустного факта, что в быту люди питались никак не по этим советам. Диетологические советы Средневековья черпали воодушевление в греческой философии. Что ж, дробь наших современников пробует основывать собственный рацион сообразно философии индийской, так что иронизировать не нужно. Самой известной теорией тех дней было то, что мир состоит из 4 главных частей( пламя, воздух, влага, земля), и любой вещество характеризуется 2-мя свойствами из комплекта " влажный, сухой, прохладный, теплый ". Соответственно, из всех данных частей состояли и продукты, и блюда, а их свойства сообщались с комплектом черт едока. " Ты - то, что ты ешь ", примерно так. Популярный призыв и в наши дни. То ли диетология прогуливается по кружку, то ли единственная настоящая диетология тысячелетиями пробует до нас достучаться на доступном нашему пониманию языке. Очень нередко разрешено повстречать в современных околоисторических экскурсах шуточки по поводу такого, что наши предки элементарно не знали, бедняги, что такое жаркие блюда. Потому что, по некий невероятной наивности, элементарно не могли выдумать, как принести еду горячей на стол из дальной кухни. Ну, тот обычный факт, что жаровни выдумали тыщи лет обратно, когда-то ускользает от интереса юмористов и критиков. А таккак разъяснение вправду имеющему пространство быть факту чрезвычайно элементарно: диетологи Средневековья считали, что хорошей для человека является чуть-чуть теплая и равномерно влажная еда. Причем, любое блюдо представляло из себя верно сбалансированное единое. И за тем, измельчать ли продукт и перемешивать ли элементы, стояла конкретно мысль рационального баланса. Идея здоровой еды, гарантированно положительно влияющей на самочувствие едока. Возьмем тот же уксус, присутствующий во почтивсех средневековых блюдах. Он числился продуктом сухим и прохладным, и, благодарячему, постоянно уравновешивался медом, продуктом теплым и влажным. Дичь, продукт сухой, готовили на жире, продукте влажном. Рыбу и водоплавующую птицу, продукты прохладные и влажные, готовили в вине, которое уравновешивало их своими сухими и теплыми свойствами. Теренс Скалли, в собственной книжке the art of cookery in the middle ages, заявляет, что даже диета постных дней была составлена так, чтоб неподходящее сочетание свойств и параметров блюд не воздействовало бы плохо на благочестие. Вторым несправедливым утверждением по поводу средневековой кухни является расхожее мировоззрение, что обильное внедрение специй имело целью замаскировать привкус и аромат несвежего мяса. Логика, где ты? Специи были пути. Те, кто мог себе позволить их брать, гнилое мясо не ели. Как мясо сохраняли? Во-первых, простым методом: сохраняли живым. Во-вторых, пикантныеоги " холодильников " были там, где лишь был снег и лед, и где зимы подразумевали надобность делать заготовки на те дни, когда вследствии сугробов и холодов и из дома-то вылезать нереально. Мясо втомжедухе коптили, солили, овощи мариновали. Гораздо наиболее возможно, что щедрое внедрение специй было вопросом статуса. Если лишь оно вообщем имело пространство быть. Как уже говорилось больше, в поваренных книжках такого времени элементарно нет упоминаний о том, в каких количествах применялось элементы блюд. Другой вопрос, что что в одно блюдо вступало оченьмного специй. И тут мы опять возвращаемся к сбалансированности кормления на уровне элементов частей. Мы элементарно не знаем, каким комплектом свойств наделялись почтивсе продукты, поэтому что обыкновенной логике это не поддается, это метафизика. А что уж произносить о специях! О специях, какие наделялись полностью конкретными мед свойствами - и наделяются до сих пор, нужно заявить. Во каждом случае, корица, темный перец, мускатный орешек, гвоздика и шафран применялось фактически в каждом " господском " блюде. Нет, трудности, естественно, были. И засолка, и маринование шибко изменяли привкус продукта, и средневековые кулинара давали массу методик такого, как возвратить продуктам их естественный привкус после такого, как они были обработаны для хранения. Итак, на вопрос, что ели люди в Средние века, разрешено ответствовать: то же, что кушаем мы. За малым исключением, которое сочиняют продукты, явившиеся в Европе лишь после открытия и освоения " Америк ". Хлеб был одним из главных товаров, и совсем буквально вступал в рацион всех, от самых состоятельных до самых нищих. Конечно, хлеб был различным в замке лорда и на столе крестьянина. Первый ел хлеб из просеянной некотороеколичество раз пытки, 2-ой был, можетбыть, наиболее дерзким, но достаточно различным: из композиции пшеницы и ржи, овса и ячменя. Что росло локально, из такого хлеб и делали. Другим главным блюдом был плотный суп - или водянистая подливка, как угодно. В прочный бульон добавлялись овощи( капуста, лук, чеснок, морковь, брюква, бобовые), манка, мясо, чрезвычайно нередко - яйцо. Травы-приправы выращивали фактически все. Что любопытно, в Средние века сырыми из фруктов-овощей ели лишь виноград, вишню и ягоды, а вот продукцию личного огорода - нет. Только после солнечный отделки. Возможно, дело было в методах удобрения, кто знает. Или в той же системе баланса свойств. Сахар, завезенный в Европу еще первыми крестоносцами, в средневековой кухне имел статус приправы, и числился полезным для здоровья продуктом еще во эпохи Ренессанса. Не наименее известным продуктом был миндаль: недостаточно такого, что его разрешено было щёлкать, засахаривать, измельчать, прибавлять в дессерты, так еще из него разрешено было делать миндальное млеко, просто сбивающееся в миндальное масло. Специей считалась и суть. Выше ценилась суть из соляных копей, ниже - выпаренная из мореходный воды. Приправы применялось местные: базилика, петрушка, укроп, мята, шалфей, лавровый лист, щавель, кресс-салат, иссоп и остальные. Люди Средневековья знали стоимость цитрусовым, и апельсины с лимонами в бодром и переработанном облике были неописуемо известны. К тому же, были они не слишким дорогими, и доступными, как минимум, горожанам. Крестьяне же полностью удачно подменяли цитрусы обыкновенной темной смородиной. Что касается напитков, то воду в Средние века пили вправду лишь в тех вариантах, когда ничто иного не было. Мы не знаем, в чем дело. Возможно, вправду в попытке избежать заразы, желая народонаселение Англии в Средние века никоимобразом не могло загрязнить водные места страны. Скорее только, и тут фактор в теории частей и свойств. Это истина, что для приготовления еды рекомендовалось применять воду из источников. Но мы таккак видели, как необыкновенно свойства присваивались определенным продуктам: нелепость лесная считалась сухой, а водяная - влажной. Вполне можетбыть, что влага из родника могла считаться нейтральной, основанием, на которой разрешено было основывать баланс и гармонию блюда, а влага проточная наделялась свойствами местности, по которой она протекала. Всё можетбыть. Молоко числилось напитком детей, стариков и нездоровых, так что и оно отпадало. Причина очевидно была в том, что млеко элементарно очень скоро портилось для такого, чтоб начинать известным, и обходилось очень недешево, ежели единым источником, заслуживающим доверия, являлась конкретная скотина, и лишь получаемое конкретно перед употреблением млеко разрешено было глотать без риска. Что пили все, кто лишь мог себе это позволить, так это винцо. В Англию оно вначале доставлялось из областей Роны, но в ходе Столетней борьбы поставки сконцентрировались на районах Бордо. Не стоит мыслить, что винцо тех пор было чем-то неповторимым. Доставляемое в Англию в бочках, оно было мерзким. Именно благодарячему на стол его подавали изредка в естественном облике. Его подавали или разбавленным водой, или приправленным, подслащенным и подогретым. Было бы что разбавлять! Содержание алкоголя в данных напитках было возле 5 процентов, изредка достигая 8. Но винцо ценилось не за привкус( который пробовали повысить кто чем), а за его метафизические свойства. Проще разговаривая, его считали полезным для здоровья. К данной же точке зрения временами неуверенно ворачиваются и инновационные диетологи. Пили британцы, очевидно, эль и пивко. В эле хмеля не было, в пиве он был - в этом, фактически, и разница. Оба благородными напитками не числились, но к пиву английские диетологи относились с популярным презрением, верно отмечая, что размер живота ценителей пива прямо пропорционален численности употрИнтимныеемого напитка. Мед был популярен, и имел собственных почитателей, но известным не стал. Большинство яблок шло на изготовление сидра, который был 2-ух видов - забродивший и нет. Позднее, в конце 15-го века, когда напитки стали бутылироваться, свойство их приметно поменялось к лучшему. Дистиллированные, прочные напитки, до самого 14-го века собственных потребителей в Англии не находили, желая процесс их производства был популярен с древних пор. Говорят, что все началось с коньяка, который был случаем изобретен при попытке убавить численность воды в алкоголе, вследствии цен на экспорт. Правда или нет, но коньячок британцам приглянулся, желая часто его употрИнтимныели не совершенно по назначению: им приноровились обливать жарящиеся на вертеле гаси, чтоб заполучить прекрасную корочку. Глава девятая Иерархия средневековых докторов Я тут цитирую статью Бергер Е. из сборника " Средневековый град "( М., 2000, Т. 4). " Врачи в средневековом городке объединялись в корпорацию, внутри которой существовали определенные разряды. Наибольшими преимуществами воспользовались придворные лекари. Ступенью ниже стояли врачи, лечившие народонаселение городка и округи и жившие за счет платы, получаемой от пациентов. Врач навещал нездоровых на дому. В клинику пациентов высылали в случае инфекционного болезни или когда за ними некоторому было бегать; в других вариантах нездоровые, как правило, лечились дома, а доктор временами посещал их. В Хii-Хiii вв. значительно увеличивается статус так именуемых городских докторов. Так назывались врачи, которых назначали на установленный срок для исцеления чиновников и скудных людей бесплатно за счет городского управления. Городские врачи заведовали клиниками, свидетельствовали в суде( о факторах погибели, увечий и т. п.). В портовых горoдах они обязаны были навещать корабли и испытывать, нет ли посреди грузов такого, что могло бы изображать угроза заражения( кпримеру, крыс). В Венеции, Модене, Рагузе( Дубровнике) и остальных городках торговцы и путники, совместно с доставленными грузами, изолировались на 40 дней( карантин), и им позволяли выйти на сберегал лишь в том случае, ежели за это время не обнаруживалось инфекционной заболевания. В неких городках формировались особые органы для воплощения санитарного контроля( " покровители здоровья ", а в Венеции - особенный санитарный комитет). Во время эпидемий популяции оказывали содействие особые " чумные врачи ". Они же наблюдали за соблюдением серьезной изоляции районов, пораженных эпидемией. Чумные врачи носили необыкновенную одежду: долгий и просторный плащ и особый ведущий убор, закрывавший лицо. Эта маска обязана была сохранять доктора от вдыхания " зараженного воздуха ". Поскольку во время эпидемий " чумные врачи " имели долгие контакты с инфекционными нездоровыми, то и в иное время они числились опасными для окружающих, и их общение с популяцией было ограничено. " Ученые врачи " получали образование в институтах или мед школах. Врач обязан был мочь становить диагноз больному, основываясь на данных осмотра и исследовании мочи и пульса. Считается, что ключевыми способами исцеления были кровопускание и очищение желудка. Но средневековые врачи с успехом использовали и медикаментозное исцеление. Были популярны лечебные характеристики разных металлов, минералов, а основное - лечебных травок. В трактате Одо из Мена " О свойствах травок "( xi в.) упоминается наиболее 100 лечебных растений, посреди которых полынь, крапива, чеснок, можжевельник, мята, чистотел и остальные. Из травок и минералов, при тщательном соблюдении пропорций, составлялись медикаменты. При этом численность компонентов, входящих в то или другое снадобье, могло губить до нескольких 10-ов - чем более лечебных средств использовалось, тем действеннее обязано было быть снадобье. Из всех отраслей медицины больших успехов достигла хирургия. Потребность в хирургах была чрезвычайно велика вследствии бессчетных войн, ибо никто иной не занимался исцелением ранений, переломов и ушибов, ампутацией конечностей и проч. Врачи избегали даже делать кровопускания, а бакалавры медицины давали обязательства, что не будут создавать хирургических операций. Но желая в хирургах чрезвычайно нуждались, их правовое состояние оставалось незавидным. Хирурги образовывали отдельную корпорацию, стоявшую существенно ниже, чем группа экспертов докторов. Среди докторов были путешествующие врачи( зубодергатели, камне- и грыжесечцы и т. д.). Они разъезжали по ярмаркам и проводили операции прямо на площадях, оставляя потом нездоровых на забота Родственников. Такие доктора излечивали, в частности, кожные заболевания, внешние повреждения и опухоли. На протяжении только средневековья доктора дрались за равноправие с учеными медиками. В неких странах они добились значимых успехов. Так было во Франции, где рано образовалось замкнутое звание докторов, а в 1260 г. была основана коллегия св. Косьмы. Вступить в нее было и тяжело, и почетно. Для этого доктора обязаны были ведать латинский язык, выслушать в институте курс философии и медицины, два года учиться хирургией и заполучить ступень магистра. Такие доктора верховного ранга( chirurgiens de robe longue), получавшие настолько же приличное образование, что и эксперты врачи, имели определенные привилегии и воспользовались огромным почтением. Но мед практикой занимались никак не лишь те, кто имел университетский диплом. К компании докторов примыкали банщики и цирюльники, какие могли определить банки, запустить кровь вправить вывихи и переломы, обработать рану. Там, где недоставало докторов, на цирюльниках лежала обязательство надзора за общественными домами, изоляции прокаженных и исцеления чумных нездоровых. Медицинской практикой занимались втомжедухе и палачи, пользовавшие тех, кто подвергался пытке или наказанию. Иногда мед содействие оказывали и аптекари, желая официально мед практика была им запрещена. В раннее средневековье в Европе( несчитая арабской Испании) вообщем не было аптекарей, врачи сами производили нужные медикаменты. Первые аптеки возникли в Италии в начале xi в.( Рим, 1016, Монте-Кассино, 1022). В Париже и Лондоне аптеки появились еще позднее - лишь в начале xiv в. До xvi в. врачи не писали рецептов, а сами навещали аптекаря и указывали ему, какое лекарственноесредство следует изготовить. Приложения История одной любви 19 мая 1359 года в Редингском аббатстве( Беркшир) сочетались браком младшая дочь барона Ланкастерского, Генриха, и третий сын правящего короля Англии Эдуарда Третьего. Через этот брак со собственной троюродной кузиной, Джон Гонтский становился графом Ланкастера, графом Дерби, графом Линкольна и графом Лейчестера. Невесте шел пятнадцатый год, жениху исполнилось девятнадцать. Это был чрезвычайно блаженный брак, хоть и не очень длинный. Бланш Ланкастерскую описывали как чрезвычайно прекрасную даму, диковинно светловолосую, голубоглазую, владеющую холодноватой грацией. За 10 лет брака она родила шестерых деток, из которых уцелели трое. Это были Филиппа, грядущая царица Португалии, ее сестра Элизабет Плантагенет, и грядущий повелитель Англии Генрих Червертый Болингброк. В 1369 г. на Англию в третий раз рухнула бубонная чума, которая унесла и Бланш. Сэр Джон в тот момент находился в море. Вернувшись, он устроил леди Бланш похороны, благородные царицы, в кафедрале св. Павла, и позже еще годы день погибели леди Бланш Ланкастерской была днем траура при дворе глава. В одну из таковых годовщин он заказал совсем никому тогда неизвестному Джеффри Чосеру составить поэму на погибель леди Бланш. Эта книга дошла до наших дней под заглавием " Книги Герцогини ", где создатель блуждает в бору и встречает там рыцаря в черном, который ведает ему о катастрофы собственной жизни. Говорят, что в поэме Чосер вправду обработал вирши самого сэра Джона Гентского на погибель супруги. Конечно, он женился опять. Сначала на Констанции Кастильской в 1371 г., по большей доли поэтому, что желал обладать родное царство. От этого брака родилась одна дочь, которая в последствии вышла замуж за Генриха Кастильского. Но уже в 1373 году супруги зажили любой собственной жизнью: сэр Джон сошелся с гувернанткой собственных дочерей от Бланш, Катариной Синфорд, дочерью менестреля-воина, произведенного в рыцари на поле боя. С ней они и прожили до 1396-го года, нажив четырех деток. На ней он и женился после погибели Констанции. А сестра Катарины вышла замуж... за поэта Джеффри Чосера. Известно, что за все эти годы Бланш не пропала из памяти сэра Джона. Похоронили его в 1399 году вблизи с Бланш. Катарина пережила супруга только на год. Такая вот влюбленность в духе рыцарских романов. Чужой в данной летописи осталась лишь скудная кастильская инфанта. История родителей Ричарда ii Плантагенета Джоанна Кентская была только 12 лет от роду, когда она тайно вышла замуж за Томаса Холланда, глава Кентского. Для ноблей ее ранга для брака необходимо было позволение самого короля, которое юная два не удосужилась даже спросить - все одинаково позволение не было бы дано. Томас отправился сражаться, с верой разбогатеть, а Джоанна осталась дома. Поскольку она было кузиной правящему Эдуарду iii, то он и решил, за кого ее предоставить замуж: за Вильяма Монтескью, глава Салсбери. Джоанна покорилась, разумно промолчав о собственном скрытом браке с Холландом. По ее словам, из ужаса за жизнь любимого. Но когда тот возвратился, с имуществом и славой, и потребовал у папы Клемента vi, чтоб ему возвращали его супругу, Джоанна радикально поддержала это требование. За что была заключена под арест графом Салсбери в своем доме. Оттуда и довелось графу Салсбери выслать ее к Холланду, когда папа решил тяжбу за супругу в выгоду крайнего. С Холландом она нажила четырех деток, но осталась вдовой к 1360-му году. Тут-то и оказалось, что в нее издавна уже был влюблен Черный Принц, преемник престола. У Эдуарда iii надежда заполучить в невестки женщину с славой Джоанны интереса не вызвала. Нет, и он, и его супруга чрезвычайно обожали молоденькую даму, свою близкую родственницу, но странный закон гласил, что ее живущий экс-супруг имел совершенное преимущество огласить собственным хотькакого малыша Джоанны, даже в случае, ежели существовавшие супруги в глаза друг друга годами не видели. Далее, Джоанна приходилась Черному Принцу двоюродной теткой, то имеется находилась к нему в той недалёкой ступени родства, которая запрещала брак. Эдвард iii и Черный Принц Ха! Конечно же, они поженились - опять тайно. Королю не оставалось ничто иного, как лишь практически выкрутить у папы позволение на этот брак, и отпразновать женитьбу преемника пост-фактум, со всей соответствующей пышностью, в 1361-м году. Увы, Черный Принц чрез некое время заболел, разумеется задом. Он всю жизнь сражался смело. Приблизительно в то время, когда родился его сын Ричард, Принц начал одну из самых собственных блестящих боевых кампаний в охрану интересов Педро Кастильского Жестокого. В это время они с Джоанной жили в Аквитании, и ей довелось в неимение супруга составлять вторую армию, чтоб отстоять Аквитанию от французов, надеявшихся пощипать Принца с тыла безнаказанно. Не вышло. Они возвратились в Англию в 1371-м, не убоявшись, в самый-самый разгар чумы. На последующий год Принц, из крайних сил, попробовал отстоять материковые владения Англии, но он уже был чрезвычайно нездоров. Скончался царевич в 1376-м году, некотороеколичество ранее собственного отца. Таким образом, в движение года 48-летняя Джоанна Кентская опять осталась вдовой и мамой правящего 10-летнего короля. Она была силой за троном. Несомненно, лишь благодаря ее воздействию Джон Гентский не стал полноправным регентом, поэтому что он, непременно, узурпировал бы престол. Влияние у него было, очевидно, но трона он не получил. Джоанна втомжедухе благодетельствовала движению лоллардов и его предводителю Джону Вайклифу, покуда возмущение Тайлера не потрясло ее собственной безжалостностью. Она отправилась на почтение в Кентерберийский храм, чтоб по возвращении найти Лондон занятым бунтовщиками. Но они ее пропустили! Причем, с наибольшим почетом. Закончилась ее жизнь не наименее тяжело. Ричард ii женился в 1382-м году на Анне Богемской. Женился назло мнениям о мудрой дипломатии и святым для британцев мнениям об экономической выгоде: он оплатил брату Анны, королю Венцеславу, гигантскую сумму 20 000 флоринов, желая мог бы жениться на девушке из миланского дома Висконти, которая принесла бы средства в Англию. Излишне произносить, что британцы новейшую царицу невзлюбили. Во каждом случае, невзлюбили ее нобли( простолюдины имели в лице Анны Богемской точную заступницу перед владыкой, и звали ее Добрая царица Анна). Вот и вышло так, что сын Джоанны от главного брака, сэр Джон Холланд, рассорился с дворянином, входящим в " миниатюрный двор " при королеве, и в процессе ссоры прикончил его. Король Ричард принял происшествие так вблизи к сердцу, что приговорил собственного сводного брата к погибели. Разумеется, Джоанна вступилась за сына, и стала умолять за него у собственного венценосного сына. Скандалы и мольбы длились 4 дня, покуда силы не оставили Джоанну, и она не погибла внезапно в возрасте 57 лет. Вполне разрешено заявить, что предпосылкой ее погибели стало разбитое сердечко. Ричард, огорошенный случившимся, помиловал сводного брата, желая и выслал его в Святую землю. Чисто английское семейство " in youth our parents joined our hands, our selves, our hearts, this tomb our bodies have, the heavens our better parts Когда мы были молоды, наши предки соединили нас, наши руки и наши сердца. Наши тела покоятся в данной гробнице, но наилучшая дробь нас на небесах " Это написал на погибель собственной супруги Томас, 5-ый лорд Беркли, прозванный Великолепным. Лорд Томас прожил достаточно долгую жизнь( 1352 - 1417), а вот его супруга Маргарет, баронесса де Лисл, прожила только 32 года( 1360 - 1392). Супруги похоронены в wotton-underedge, gloucestershire. Их вправду соединили предки, поэтому что леди Маргарет стала супругой лорда Томаса в возрасте 7 лет, в 1367 году. Жениху было 15, и он числился уже довольно зрелым, доказательством чему свадьба и была. Собственно, сам сэр Томас был фигурой, объединившей 4 клана, какие при Ричарде ii дрались за администрация: Мортимеров, Клэров, Беркли и Деспенсеров( его мамаша была дочерью Хью Деспенсера-младшего и Элен де Клэр). Его бабкой по материнской полосы была хозяйка Джоанна, дочь короля Эдварда i. Увы, блаженный брак сэра Томаса увенчался лишь одним ребенком, девочкой, и его род пресекся. Его огромное актив стало предметом разделов и раздоров на последующие 200 лет. Лорд Томас более не женился. Он развивал дочь, оставшуюся сиротой в 10 лет, растил фазанов, охотился, создал в собственных краях грамматическую школу, занимался комиссией иллюстрированных книжек. Служба его, начавшаяся при Ричарде ii, длилась достаточно удачно и при Генри iv. Он даже был назначен адмиралом. Типичный лорд. А лорду было положено покровительствовать наукам и искусствам. Протеже лорда Томаса был ученый Джон Тревиза, занимавшийся переводом теологических текстов на британский - тогда это еще именовалось просвещением, а не ложью. Не знаю, как именовалось ограничение, поставленное лордом Томасом Тревизе: подключить в переводы анти-клерикальную рецензенту. Книга называлась " polychronicon ", хроники вселенской летописи и теологии, а комменты - " the dialogue on translation between a lord and a clerk ". Ничего крамольного в критике, естественно, не было, она касалась конкретно такого вопроса, который в будущем расколет христианство: нужно ли переводить эксперты тексты с латыни на национальные языки. Тревиза доказывал против перевода, а лорд - за перевод. Разумеется, в жизни Тревиза никак не был против переводов, в конце концов, он участвовал в главном переводе Библии на британский( так именуемая Библия Вайклифа). диаграмма решетка из Полихроникона, с Иерусалимом в центре и западом наверху Вообще-то, с точки зрения церкви, переводы были крамолой. До таковой ступени, что в 1409 были приняты законы по цензуре, запретившие схожую активность. На практике же, манускриптов данной работы было так немало, что одним из них воспользовался Томас Мор, и до наших дней дожили цельных 250 экземпляров. Почему храм пыталась предупредить переводы Библии, пикантныеизировать разрешено продолжительно. В Англии эти переводы были очень тесновато соединены с ходом лоллардов, имеющих довольно больших попечителей и приверженцев( мама Ричарда ii, рыцари-наставники Генри v). А девизом лоллардов было " Когда Адам пахал, а Ева пряла, где был лорд? ". В государстве, управляемом несколькими десятками семей, схожий вопрос угрожал нарушениями эквилибриума. Возможно, лорд Беркли симпатизировал лоллардам. Возможно, он не считал, что формирование государственного языка когда-то грозит порядку в стране. страничка из Библии Вайклифа Другим переводом Джона Тревизы была энциклопедия Бартоломеуса Англикуса, состоящая из 19 книжек( bartholomaeus anglicus " on the properties of things ") Что касается дочери лорда Беркли, то Элизабет вышла замуж за Ричарда Бьючампа, и стала графиней Варвик. Мужу она родила также дочерей: Маргарет, Элеанор и Элизабет. Маргарет вышла за глава Шрюсбери, Джона Тальбота, и конкретно их дочерью была Элеонор Тальбот, секретный брак которой с грядущим владыкой Эдвардом iv привел, в конце концов, на престол Тюдоров. Замок Беркли перешел к племяннику ее деда, Джеймсу Беркли, но тому показалось, что под, большущий шум борьбы Роз, он сумеет отнять у Маргарет и ее поместье. Что и было изготовлено. Но тут с борьбы возвратился виконт Лизл, сын Маргарет, который брал штурмом замок Беркли, и его хозяева попали в плен к Маргарет. И Маргарет заключила супругу собственного неприятеля в тюрьму, где та и погибла. Я не нашла, по какой-никакой фактору леди Изабель Мовбрей вызвала такие " жаркие " ощущения у Маргарет. Даме было 67 лет! На ум прибывает лишь, что леди Изабель держали заложницей. Элеонор вторым браком вышла не за кого другого, как за главного барона Сомерсета, Эдмунда Бьюфорта, потомка Джона Гонта. Очевидно, по любви, поэтому что два поженилась даже без лицензии. Помиловали их признанием брака лишь чрез пару лет. А Элизабет вышла за лорда Латимера, чьим племянником был известный Ричард Невилл, грядущий граф Варвик, посадивший на престол Англии Йорков. Кстати, род Беркли( иная отрасль, из Беверстоуна, совместный предок - Морис Беркли, отец лорда Томаса, с которого я истока) владеет известие и к Роберту Дадли: одна из Элизабет Беркли стала супругой главного дворянина Дадли, лорда Джона Саттона. Дама Джулиана Дама juliana de berners( Джулиана де Бернье или, все-же, Бернс, как ее в Вики именуют?) была настоятельницей в Сент-Олбанс, но в первую очередность - дочерью рыцаря, страстно любящей всё то, что было долею жизни британских ноблей 1400-х годов: рыбалку и охоту( рыбалка тогда также считалась разновидностью охоты, какоказалось), птиц и собак. Именно она составила правильную терминологию охоты, которой позже щеголяли знатные охотники почтивсе века, давая взятьвтолк окружающим, что принадлежат к кружку редких и избранных: " bevy of quails ", " deceit of lapwings ". Дама Джулиана сотворила цельную иерархию и для добычи, и для охотников. Лосось был рыбой кроткой, ласковой. Лещ - благородной . Предков сегодняшних мастифов она приравняла к аристократии, а вот нечестопородные собаки стояли в самом низу иерархии, поэтому что были " запятнаны некрасивой формой и незрелым поведением ". С орлом охотился правитель. Кречет был птицей для царской охоты, эрлы могли охотиться с сапсанами, с соколом-балобаном - рыцари, с ястребом-тетеревятником - йомены, с ястребом-голубятником охотились леди, с ястребом-перепелятником - священники, а пустельга была птицей, с которой охотились слуги. Разделка дичи также была вопросом статуса: наилучшее мясо хватал нобль, важный больше всех в иерархии. Впрочем, это мясо прямиком отправлялось на кухню нобля, и вечером возникало в облике жаркого перед всеми гостями. Печень и почки отдавались загонщикам, внутренности - собакам. Безотходное потребление. Книга женщины Джулианы именуется the boke of st. Albans, и впервыйраз была издана в 1480-х годах, и позже переиздавалась под именованием " the book of hawking, hunting, and blasing of arms " до 1883 года. К счастью, целый контент имеется на Архивах: http:// www. Archive. Org/ stream/ bokeofsaintalban00bernuoft#page/ n5/ mode/ 2up le roman de la rose римлянин о Розе, римлянин Розы - как ни назови, но эта книжка стала главным несомненным блокбастером Средневековья. Ее переводили на итальянский, фламандский и британский, ее переписывали так деятельно, что 250 рукописей дошли до наших дней, его стали деятельно печатать во эпохи Ренессанса. С 1481 по 1537 год книжка была издана 21 раз! Ее перерабатывали, ее интерпретировали, и, в конце концов, без упоминания о ней не обходится ни одно изучение о месте дамы в Средневековой Европе. Очевидно, неувядающая известность le roman de la rose кроется в том, что она подключает в себя две доли. Одна написана в Гийомом де Лоррисом в 1225 - 1230 годах. Другая - только только в 1275 Жаном де Меном. Разница в полвека, но полностью полярные друг другу взоры на природу дамы и ее пространство в существующем порядке вещей. Упрощая, разрешено заявить, что у де Лорриса дама - красивый корона творения, стремиться к которому сойдет за мишень жизни для безупречного рыцаря. Ведь ему будетнеобходимо начинать безупречным, чтоб начинать благородным. Причем влюбленность к Прекрасной Розе остается, быстрее только, платонической. У де Мена даме отведена в Мироздании одна роль: расширение рода. Женщина уже не ясный идеал, а только только западня для дурака. Это не означает, что ее не стоит достигать - стоит, но лишь с тем, чтоб завладеть ею. Краткое содержание романа: Первая дробь Поэт наблюдает во сне, как он ранним майским сутра, гуляя, значит за град, чтоб слушать пение соловья и жаворонка, и какоказалось перед неприступными стенками, какие обрамляют загадочный сад. На стенках он наблюдает изображения разных фигур, какие символизируют Ненависть, Измену, Корыстолюбие, Скупость, Зависть, Уныние, Старость, Время, Лицемерие и Бедность. Они преграждают ему путь в сад, но Беззаботность, подружка Утехи, впускает его туда чрез узенькую дверцу. Войдя в сад, он наблюдает хоровод, который ведет Веселье, а посреди танцующих выяснит Красоту, Богатство, Щедрость, Великодушие, Любезность и Юность. Он зачарован: его обрамляют красивые цветочки и деревья, сказочные птицы оглашают сад любви сладкозвучным пением, везде царит удовлетворенность и беззаботное пиршество. Гуляя по саду, он прибывает к источнику Нарцисса, в котором наблюдает зеркальное отображение только сада и красивые розы. Остановившись перед нераспустившейся розой, он окунается в созерцание. В это время Амур, вооруженный луком и стрелами, который все это время следовал за юношей, куда бы тот ни шел, ранит его пятью стрелами, имена которых - Красота, Простота, Любезность, Радушие и Миловидность. Пронзенный стрелами Амура, парень, пылая ласковой страстью, заявляет себя вассалом Любви. Амур поучает его, как он обязан себя новости, чтоб достигнуть расположения любимой: ему нужно отказаться от только низменного, практическиполностью отдаться служению женщине сердца, выказывать преданность и добродушие, а втомжедухе смотреть за собственной внешностью и манерами. Затем Амур отмыкает собственным ключом сердечко юноши и знакомит его с посланцами любви: бедами и благами. Блага любви - это Надежда, Сладостная Мысль, Сладкоречие, Сладостный Взор. Ободренный Благосклонным Приемом, влюбленный близится к Розе, но он очень пылок, и его необдуманное поведение приводит к тому, что возникают охраны Розы: Сопротивление, Спикантные и Стыд, какие преграждают ему путь. Ослепленный страстью, парень упорно пробует достигнуть взаимности любимой, не слушаясь рекомендаций Разума, который, следя за ним со собственной высочайшей вышки, призывает к умеренности и воздержанности. Друг подсказывает влюбленному, как успокоить сторожей, а Амур отправляет ему на содействие Великодушие и Жалость. Но когда охраны умиротворены и Сопротивление вконцеконцов сломлено, на пути юноши встает Целомудренность. Тогда в дело ввязывается Афродита, и благодаря ее содействию влюбленному удается поцеловать Розу. Это вызывает ярость сторожей: Злоязычие призывает Ревность, они пробуждают Сопротивление и жалуют кругом Розы неприступный замок, в стенки которого заключают Благосклонный Прием. Юноша жалуется на непостоянство Амура и Фортуны и оплакивает свою горькую участь. Вторая дробь Слово берет Разум: он осуждает горячего юношу за то, что тот поддался амурной влечения, предупреждает его от лживости и коварства дам. Лишь по фактору собственной молодости и неопытности влюбленному прощается его легкомысленное поведение. Разум разъясняет ему, что влюбленность по самой собственной природе служит цели хранения и воссоздания человечного рода, а сопутствующие ей чувственные веселья не обязаны делаться самоцелью. Однако в этом падшем мире, подверженном порокам и страстям, не хозяйка влюбленность, а только амурные удовольствия завлекают к себе большаячасть парней и дам. Необходимо стремиться к наивысшей любви, а это - влюбленность к близкому. Влюбленный разочарован речами Разума и не внемлет его советам. Он обращается за поддержкой к Богатству и просит его высвободить из заточения Благосклонный Прием. Но Богатство с негодованием отказывается, ибо Благосклонный Прием никогда не уделял ему интереса. Тогда Любовь хозяйка постановляет брать приступом стенки замка. Среди ее приближенных находятся Скрытность и Притворство, какие используют при дворе Любви огромным воздействием. Притворство ведает Любви о том, как разрешено достигнуть цели, действуя только ложью и лестью. Друг втомжедухе уверяет юношу в том, что Скрытность и Притворство - лучшие союзницы Любви, и он соглашается с ним. Тем порой Амур собирает армия, чтоб брать штурмом замок. Желая создатьусловия помощью собственной мамы, Венеры, он отправляет к ней Великодушие и Сладостный Взор. В воздушной колеснице, запряженной стаей голубок, Афродита торопится на содействие. Она возмущена тем, что Целомудренность мешает сближению юноши с Розой, и обещает, что отныне не потерпит, чтоб дамы настолько ревностно хранили целомудрие. Под главенством Притворства армия Амура захватывает замок: Злоязычие побеждено, Благосклонный Прием освобожден из плена. Но когда влюбленный собирается содрать Розу, снова ему мешают Сопротивление, Стыд и Спикантные. Все это время Природа в неустанных заботах о сохранении жизни трудится в собственной кузнице. В исповеди перед Гением Природа произносит о том, что все в этом мире подчинено ее законам. Только люди в погоне за преходящими плотскими радостями часто пренебрегают одной из ее важных заповедей: плодитесь и размножайтесь. Гений отправляется к войску Любви и передает всем жалобы Природы. Амур облачает Гения в священнические одежды, дает ему кольцо, посох и митру, а Афродита дает ему зажженную свечу. Все армия, перед тем как идти на атака, отправляет проклятия Целомудренности. Наконец начинается час боя: Гений кидает зажженную свечу на крепостную стену, Афродита кидает на нее собственный факел. Стыд и Спикантные побеждены и обращаются в бегство. Благосклонный Прием дозволяет юноше приблизиться к прелестной Розе, он срывает ее и - пробуждается.( создатель пересказа: В. В. Рынкевич, источник: Все шедевры вселенской литературы в коротком изложении. Сюжеты и нравы. Зарубежная беллетристика старых эпох, средневековья и Возрождения/ Ред. и сост. В. И. Новиков. - М.: Олимп: act, 1997. - 848 с.) Все бы это ничто, но Жан де Мен великодушно рассыпает свои личные представления о даме и ведет огненные споры со собственным " соавтором " о предпочтении любви обычной, земной, перед любовью куртуазной, выдуманной. Итак, Гийом де Лоррис и наставления Амура: " - Начни с такого, что Низости указы отвергни совсем, - произнес Амур. - Лишь Куртуазность чтить ты обязан. Отлучены и прокляты все те, кто обожает Низость. Ей суждено созидать только подлецов, негодяй же лжив и беспощаден, не знает дружбы и повинностей правдивых. Поэтому остерегись о людях произносить то, что укрывать пристало. Нет доблести в злословье... Разумен будь и приветлив с тем, кто знатен, и с людьми пониже. На улице имей повадку главным здороваться с людьми и, нежели приветствуют тебя, не будь немым, а поторопись ответствовать. Остерегайся слов скверных, вульгарных выражений. Уста сомкни для всех речений отвратительных, которых Куртуазность не приемлет. Чти дам, неважнокакая из них услуг и почтения благородна, и обязано ей работать с интересом и правдиво. А коль услышишь стиль, что даму порочит, безмолвствовать вынудить обязан наглеца. Девицам, дамам потворствовать пытайся, лови желанья их, чтоб сделать сходу. Они ж молву по свету разнесут. Их хвалы тебе поднимут стоимость. Гордыни только страшись. Безумие и грех в гордыне укрыты. Гордец не может личное сердечко склонить к мольбе. Все в нем тошно деяньям настоящей любви. Страдая от любви, к изяществу стремись. Не стоит слова хорошего влюбленный, отринувший его. Изящество не чванно. Того, кто одарен им, оценивают более. Ему и застенчивость и гордыня одинаково чужды. Украсят всякого прекрасные доспехи, обувь, платьице. О красе пекись, с заработком сообразуясь. Пусть платьице шьет тебе искуснейший портной, способный пригнать его к фигуре. И рукава обязаны быть отлично пришиты, а ботинки нарядны и свежи, с шнуровкой ровной. Старайся обуваться так, чтобы хитрый виллан не видел, как ты надеваешь и снимаешь собственный ботинок. Обзаведись перчатками и шелковой сумой, изящным поясом. А ежели не имеешь средств на это, иной расход уменьши. Можно таккак перемещать, не разорившись, шапку из роз( так недорого) иль из бутонов маленьких. На Троицу их везде собирают. Любой бедный обладать такую может. Будь к грязи нетерпим, мой руки, чисти зубы и ногти и волосы держи в порядке. Мужчине не пристало ни краситься, ни щуриться, как дамам иль тем, кто, попирая естество, любви безнравственной отыскивает. Ты обязан держатьвголове, что влюбленность не обожает мрачных. Будь весел, радостен, раскрыт для удовольствий. Так куртуазен и так мил недуг любви. И поэтому играй и смейся, черпай удовлетворенность. Влюбленный счастье с пытками вкушает. Вотан час сладок, горек час иной. Недуг амурный с бурей сроден. То впал в грусть влюбленный, то мучается, то плачет, то поет. Но коль постоянно невесел, чем он захватит сердечко? Он обязан наилучшее в себе доставить людям: за то ему похвала, и честь, и милость. Если ты ловок, легок, не торопись угрозы навстречу. Когда сидишь верхом, пришпоривай коня. Коль отлично ломаешь копья, все тебя оценят. И красу доспехов не забудут. Коль глас у тебя прекрасен и чист, то пой, когда тебя об этом требуют. Ведь пенье прибавляет обаянье. Коль в рыцари готовишься, учись обладать виолой, флейтой, мастерски плясать. Это тебе добавит чести. Не позволяй, чтоб тебя скупым считали, безгранично это испортит тебе. Влюбленный обязан быть щедрей, чем глупый виллан. Не заставишь себя любить, не одарив даром, и желающий любви от скупости бегает. Тот, кто за взор, за целый ласки хохот дал все сердечко, дар ценный приняв, влюбленность даст сполна ". А вот одно из отступлений Жана де Мена: " Бесспорно, ежели подвести результат, то дамы позорят имя Бога. Они неразумны, беспутны, не оценивают красу им Богом данную. Любая на голову нацепит цветочки, шелка, безделки золотые и городку всему идет хвалиться. Презренные, они идут на униженье, выпячивая напоказ настолько ничтожные уловки. Так дама не оценивает воли Бога и в глупой дерзости считает, что недодал он ей красы естественной. Поэтому пытается украсить естество цветами, шляпками и иной дребеденью... И я на ветр выкидываю средства, когда вам приобретаю охапки платьев разноцветных. Вы без ума от них и вертитесь, как обезьяна, мины судорога, и пудритесь, чтоб накрыть все тело грязью... " Комментарии, как говорится, лишни. В первой доли произносит ментор, шутливо-грубовато пытающийся посодействовать воспитаннику превозмочь все недочеты. Во 2-ой - буржуа, считающий копеечку и злящийся, что его капиталовложение выставляется напоказ иным. Прошло только полвека, и как же поменялись вкусы читающей публики! Неудивительно, что Кристина Пизанская не сожалела яда, протестуя против той карикатуры на даму, которую нарисовал Жан де Мен: " Они молвят, что нет зла большего, чем дама. Но дамы не убивают людей, не разрушают городка, не угнетают люд, не предают царства, не отбирают землю, не жгут, не отравляют, не заключают лицемерных соглашений. Они обожающие, ласковые, щедрые, умеренные, тактичные. Да, Ева согрешила - но она пала жертвой предательства, и Адам повел себя ничем не лучше! " Источник контента:

Женщины, Война и Мир Женщины в Уэльсе и Первой мировой войне апелляционных девочках Уэльса Дама Америк и процессия мира девушек из Северных и процессии Мира девушек южной части девушки мира во всем мире Храм валлийских женщин агитируя между войнами От Greenham Коммона до Wyned г Выставки женщин и войн Пожертвование мира Скрытая кампания по истории мира « Кампания бабушек и дедушек» (2018-25) Женщины в Уэльсе и Первая мировая война По мере того, как развивалась Первая мировая война , роль женщин в Уэльсе и в более широкой Великобритании изменится навсегда - с пиком в 1918 году, когда некоторые женщины наконец-то получили голос после многолетней кампании за франшизу. женщины(право голоса). Вклад женщин в военные действия, а также их вклад в антивоенную кампанию был огромным и беспрецедентным. Борьба за голосование и опыт большей свободы в создании рабочих мест, оставленных мужчинами, отправившимися на фронт, означали, что женщины приобрели уверенность в своей способности влиять на мир политики, традиционно полно мужчин. Многим удалось найти свой голос благодаря многочисленным кампаниям за мир, возникшим в ответ на ужасы Первой мировой войны и гибель людей. Узнайте больше о роли женщин в Первой мировой войне. Смотрите историю #merched на Народной коллекции . Посмотрите на дневник Флоренс Джонс (слева) из Ньюпорта, борца против военных против отказников в Первой мировой войне. Уэльский женский призыв к девушкам Петиция для женщин Title.jpg В 1923-4 390 296 женщин со всей страны решили подписать красивую петицию для американских женщин, в которой они просили их использовать свое влияние, чтобы убедить страну стать полноправным членом Лиги Наций, чтобы защитить мир в стране. будущие поколения. Обязательная эта вдохновляющая петиция хранилась в библиотеке Храма Мира с момента открытия Храма в 1938 году, но считается, что сама петиция была отправлена ​​в Филадельфию. Смотрите изображения женской петиции на Flickr Прочитайте полный текст этого обращения . Уэльс и Америка - Национальная библиотека записей Узнайте больше об истории Лиги Наций здесь. «Уэльс во имя мира» ищет добровольцев и историков, которые могут помочь раскрыть историю петиции - и для любых исследовательских связей в Америке конечным достижением было бы переоткрытие оригинальной рукописи петиции в надежде на то, что она сможет принести петицию. снова две части вместе. Северный женский парад мира 1926 года 26 мая 1926 года две тысячи женщин из деревень вокруг города Пенигрус в Кернарфоншире прибыли в местечко с голубым флагом мира. Это было начало Паломничества Мира ; группа проехала 150 миль на машине и чарабанках, проведя пятнадцать встреч, в том числе одну в руинах замка Конви, Колвин-Бей и Рил, прежде чем присоединиться к девушкам из северо-западной Англии в Честере, чтобы отправиться в Гайд-парк в Лондоне. где собрано более 10000. «Мы, члены и сторонники Паломнического паломничества, считаем, что закон должен заменить войну в урегулировании международных споров, призывая правительство Его Величества согласиться разрешать все споры, которые будут решаться путем примирения и арбитража, и, взяв на себя инициативу в предлагаемой Конференции по разоружению Лиги Наций, покажите миру, что Великобритания не намерена призывать к власти ». Паломничество в мир привело к созданию Совета мира женщин Северного Уэльса и Международной лиги мира и свободы женщин. Прочитайте уэльский центр по международным делам, ведущий блог о женском параде мира в Северном Уэльсе нашим волонтером Стивеном Томасом. Узнайте больше на Arming all Sides . Прочитайте документы Гвладис Тодей в Архивах Уэльса . Читайте больше в Женском Архиве Уэльса . Празднование 90-летия женского мирного паломничества В сентябре 2016 года, в Международный день мира , валлийский Центр по международным делам и активисты движения за мир из округов северного Уэльса вспомнили девятую годовщину, пригласив общины Гвинедда принять участие в восстановлении женского мирного паломничества, мирного шествия для женщин сегодня. , Мемориальный планшет, финансируемый Фондом лотереи «Наследие» и «Уэльсом за мир», был представлен на юге Франции, старой сланцевой набережной на набережной за стенами замка Кернарфон; В течение осени 2016 года в Ориэль Пендейш была показана выставка, посвященная мирному наследию Гвинедда, в рамках программы создания скульптур для маков: «Плачущее окно». Посмотрите оригинальный фрагмент фильма Пате из женского мирного паломничества в замке Кернарфон. Смотрите короткий клип Женского парада мира 2016 года . Смотрите альбом Flickr с выставки Ориела Пендейша . Узнайте больше о Мирном Пути Кернарфон . Призыв к волонтерам и общественным группам: это было также Парад мира в Суонси, проведенный женщинами юга в 1926 году, - секретная история мира, о которой мы мало что знаем! Это упоминается в записях WILPF и в статьях борца за права человека и борца за мир Мод Кортни . Можете ли вы помочь нам найти историю? Мир Женщин открывает Храм Мира Уэльса Уэльские женские организации сыграли важную роль в создании Книги памяти о Первой мировой войне, проводя кампании и собирая средства для строительства Уэльского храма мира для размещения этой книги. В 1938 году Минни Джеймс из Доулайса открыла Храм, где женщины представляли разные части света и представляли Храм как памятник тем храбрым мужчинам каждой нации, которые отдали свои жизни на войне, которая была положить конец всем войнам ... Это здание станет для народа Уэльса символом нашей решимости стремиться к справедливости и миру в будущем ". Посмотрите оригинальный британский фильм Movietone с открытия Храма Мира Уэльса . Смотрите изображения церемонии открытия на Flickr . Мирные кампании женщин между войнами - Полезные ресурсы Хронология мирных мероприятий женщин в Уэльсе (Страница 7 и далее) - Женский архив Уэльса «От избирательного права к гражданству, 1921–1939 гг. - Ассоциация женщин-граждан Кардиффа и округа»: исследование доктора Джоан Смит из Манчестерского столичного университета. Статья BBC History о роли валлийских женщин в акции протеста 1926 года - по сей день. Статья WalesOnline - «незамеченные героини за локаутом 1926 года » - женщины из шахтерских общин и всеобщая забастовка. От Гринхема до Гвинеда: героини мира сегодня Женщины по-прежнему находятся в авангарде мирных организаций в Уэльсе, благодаря местным группам и местным органам правосудия, занимающимся агитацией и такими обществами, как Cymdeithas y Cymod , CND Cymru , Quakers Wales и Gwerin y Coed . В период с 1981 по 2000 год валлийские женщины играли ведущую роль в лагере общего мира Гринхэма в Беркшире, где они протестовали против ядерного оружия. «Уэльс во имя мира» работает со школьными группами, чтобы содействовать проектам «обучения из поколения в поколение» между бывшими активистами Гринхэма и молодежью в школах в Гвинеде, Рондде и Кардиффе. Статья Би-би-си о валлийских женщинах и Гринэм Сом Статья CND Cymru, посвященная 30-летию шествия Гринэм из Ньюпорта Гламорган Архив коллекции "Женщины за жизнь на земле" Уэльский центр международных отношений « Уэльский центр международных отношений » и школьный семинар «Флаги Гринхэма» , Международный день мира, сентябрь 2016 года; и мастер-класс Джил Эванс, член Европейского парламента, с учениками Исгол и Саймера . В сентябре 2015 года четверо женщин Гвинедда (справа) попали в заголовки новостей о протестах против испытаний беспилотников или «птиц смерти» (недоказанный самолет для разведки и бомбардировки) в Уэльсе. В настоящее время валлийские женщины активно выступают за права человека и мир, в том числе наша координатор программы «Уэльс во имя мира» Джейн Харрис, которая регулярно посещает Израиль и Палестину в качестве наблюдателя за соблюдением прав человека. Смотрите короткометражный фильм / учебный ресурс по созданию мира в Палестине . Прочитайте блог Джейн Харрис из Палестины Дорожная выставка - Женщины, Война и Мир Уэльский Центр международных отношений рад сотрудничеству с международным фотожурналистом Ли Карен Стоу . Уэльская выставка «Женщины, война и мир» будет показана на Пирхеде в Кардиффе этим летом. Это основано на работе Уэльского центра международных отношений с общинами Уэльса на сегодняшний день, раскрывая истории женщин из молодежных движений за мир и открывая мемориал женскому мирному паломничеству Северного Уэльса . Посредством фотовыставки Ли и сегодняшних интервью с уэльскими женщинами мы надеемся оживить некоторые из этих отдельных историй. Больше ... Внесите свой вклад в историю мира о женщинах, войне и мире В течение 2016-17 годов Валлийский Центр международных отношений надеется создать всеобъемлющий архив свободно доступного Уэльского наследия мира. Женщины занимают центральное место в этой истории. Если вы знаете людей, группы или истории из вашего сообщества, которые могут внести свой вклад в эту работу, мы будем рады услышать от вас! Посетите нашу страницу Hidden History History, которая содержит ресурсы, которые вы можете загрузить, или напишите нам по адресу community@wcia.org.uk . Кампания «Бабушка и дедушка» - 2018 Группа женщин из Гвинедда собирается начать глобальную кампанию, чтобы почтить память тысяч женщин, подписавших мирную петицию после Первой мировой войны. Презентация «Бабушки и дедушки» состоится 8 марта в рамках празднования Международного женского дня на фотовыставке « Женщины войны и мира » и мастер- классах в Oriel Caffi Croesor , Croesor, Llanfrothen. MORE