подлинная история жизни леньки пантелеева

Публицистика Биографии и Мемуары | 1 книжка #65279; Книги по году издания 201720162015201420132012 ещё Мифы преступного решетка Правообладателям! Представленный отрывок книжки расположен по согласованию с распространителем легального контента ООО " ЛитРес "( не наиболее 20% исходного текста). Если вы считаете, что расположение материала преступает ваши или чьи-либо права, то сообщите нам об этом. Читателям! Оплатили, но не понимаете что делать далее? Текст добавлен: 1 октября 2016, 04: 04 Текст бизнес-книги " Мифы преступного решетка " Автор книжки: Игорь Мацкевич Раздел: Юриспруденция и преимущество, Наука и Образование Текущая страничка: 17( только у книжки 30 страничек) страничек фрагмент для чтения: 17 страниц] Перейти на страничку книжки Из биографии Блюмкина следовательно, что новенькая администрация была не чрезвычайно разборчива в выборе себе попутчиков. Когда Блюмкин был нужен, ему прощалось практически все. Как лишь администрация окрепла, она стала освобождаться от лиц, компрометирующих ее и ставших ей ненужными. Примерно то же наиболее могло случится с Ленькой Пантелеевым. Не скрою, что долгое время я придерживался версии о том, что Пантелеев был двойным представителем, так заявить, " кротом " ВЧК. Это дозволяло расставить все на свои места, адаптировать картину жизненного пути Леньки.( Впрочем, облегчение, как я заявлял раньше, не постоянно произносит о справедливости принятого решения. Более такого, обыкновенные решения свидетельствуют об отсутствии стратегического мышления у человека, склонного к ним. Простые решения нередко приводят к катаклизмам, а ежели они случаются у политиков, – то к катастрофе. Геббельс в собственных воспоминаниях заявлял, что почитаемый им Гитлер – знаток обычных решений. К чему привели его " обыкновенные решения ", мы вданныймомент вспоминаем с содроганием.) Помимо Леньки были и остальные налетчики, которым втомжедухе какое-то время удавалось сохраниться безнаказанными и ретироваться от милиционеров и чекистов. Может быть, дело в везении, а совсем не в фантастических связях Пантелеева с ЧК. Кроме такого, не нужно забрасывать, что снова сделанные правоохранительные органы состояли из людей неопытных, нередко случаем туда попавших, в различие от преступного решетка, который был представлен в главном проф преступниками еще с дореволюционным стажем. Ну и, вконцеконцов, преступная судьба Пантелеева продолжалась меньше года. Единственное, что меня вправду смущает и о чем я уже заявлял неодинраз, это побег Леньки и его сообщников из исправдома. Учитывая все происшествия, мне представляется невероятным, что содействие в организации побега ему оказывал лишь надзиратель Кондратьев, который в итоге стал обычным " козлом отпущения ". В то же время разумея царившую тогда неразбериху, в том числе и в местах, где находились задержанные и арестованные на период подготовительного следствия, полностью разрешено предположить, что дело не в кропотливой организации побега, а в простом хаосе, разгильдяйстве и продажности наблюдателей. Вспомним, что происходило в России середины 1990-х годов! Впрочем, об этом наиболее тщательно станет рассказано в остальных головах. Хотел бы направить интерес, что большущий вклад в развитие мифа о Пантелееве привнес впрошлом следователь Лев Шейнин в собственных " Записках следователя ". Интересно, что сам Шейнин( 1906–1967) начал действовать в прокуратуре Ленинграда лишь в 1927 году, т. е. спустя 5 лет после такого, как Пантелеев был застрелен Бусько. Кстати, Шейнин участвовал в расследовании убийства С. М. Кирова( он собственно допрашивал Николаева, который изготовил фатальные выстрелы в Кирова). В 1935 году Шейнин стал муниципальным советником юстиции 2-го класса( генерал-лейтенант) и начальником следственного отдела Прокуратуры СССР. В это время он сблизился с А. Я. Вышинским и совместно с ним участвовал в действиях по занятию Л. Б. Каменева и Г. Е. Зиновьева, какие, как понятно, в итоге были осуждены и расстреляны. В 1936 году сам Шейнин попал под жернова репрессий и оказался в одном из тюремных лагерей на Колыме. Впрочем, вероятно, не без роли Вышинского его скоро освободили. В 1945–1946 годах он участвует в составе русской делегации от прокуратуры во голове с Р. А. Руденко в знаменитом Нюрнбергском процессе. Это был подъем его карьеры, поэтому что уже в 1949 году его нежданно отстранили от всех дел и выслали в отставку. 19 октября 1951 года Шейнин был арестован по занятию В. С. Абакумова. Только погибель Сталина выручила его от неминуемого расстрела. Вообще достаточно нередко превращают преступников в фантастических героев конкретно труженики правоохранительных органов. В рассказе, который так и именуется – " Ленька Пантелеев ", Шейнин изобразил бандита и убийцу в качестве лирического богатыря, который перед мифическим расстрелом( о его зверствах не произнесено ни слова, да и самого расстрела, как я заявлял, не было) упоминал о полюбившейся ему даме. Даже словесный портрет и манеру поведения Леньки во время налетов Шейнин исказил: " Ленька постоянно возникал в смокинге, далековато за полночь, в самый-самый разгар развлечения. Оставив в передней 2-ух помощников и сбросив шубу на руки растерявшейся прислуге, Ленька появлялся, как призрак, на пороге столовой… – Минутку интереса, – звучно произносил он, – разрешите представиться: Леонид Пантелеев. Гостей прошу не тревожиться, владельцев категорично приветствую!.. – Прошу кавалеров высвободить карманы, – продолжал Ленька, – а дамочек сбросить серьги, брошки и остальные кандалы капитализма… Спокойно и ловко он обходил гостей, скоро вытряхивая из них кошельки, драгоценности и все, что придется… – Дядя, не задерживайтесь, освободите еще и этот карман. Мадам, не беспокойтесь, осторожнее, вы сможете поцарапать себе ухо. Молодой человек, не брыкайтесь, вы не жеребенок, корректней, а то ужаснее будет… Сударыня, у вас прелестные ручки, и без кольца они лишь выиграют… – Семе-э-н, – продолжал Ленька с тем же французским прононсом, – займитесь выручкой ". Какая шуба, какой-никакой французский прононс? Описанное поведение, быстрее, типично для Мишки Япончика. Ленька не владел благородными манерами, и совершаемые им грабежи, как следовательно из такого, что было произнесено мною больше, были прозаичны и пошлы. Сам Ленька был маленького роста, худощавого телосложения. Он никогда в жизни не носил никаких шуб, предпочитал кожаную куртку( вероятно, в память о недолгой работе в ЧК), фасонистые галифе и хромовые сапоги. При этом он не различался чистоплотностью – ногти были неухоженные и грязные, одежка нестиранная и замусоленная, волосы постоянно немытые, зубы ядовито-желтого цвета, издавна не видавшие зубной щетки. Наконец, нужно выделить, что труженики музея МВД Санкт-Петербурга и архива, где хранится уголовное дело Пантелеева, версию о вербовке Леньки в качестве негласного агента ЧК считают выдуманной и несостоятельной. Дело в том, что Ленька ко всем собственным недочетам был кокаинистом, и к моменту собственной смерти он был вполне зависим от наркотиков. Вряд ли чекисты стали соединяться с наркоманом. И уж совершенно неописуемо, что Леньке было позволено исполнять убийства. Должен сознаться, что эти доводы мне представляются убедительными. Также, размышляю, не выдерживает оценки и версия, которая представлена в кинофильме " Рожденная революцией ", сообразно которой Пантелеев оказался вовлеченным в водоворот политических событий( типо побег из исправдома ему организовали левые эсеры). Не та эта " фигура ", чтоб быть представленной в качестве знака политического движения. Как это ни смотрится, может быть, ежедневно, но Ленька Пантелеев был рядовым, обыденным злодеем собственной эры. Главное содержится в том, что кем бы он ни был, неглядя на свою популярность, погиб Пантелеев фактически в молодом возрасте, так и не увидев жизнь. В этом как раз и состоит символичность его фигуры – жизнь именитых преступников проходит в вечной бессмысленной, бесплодной борьбе и скитаниях и кончается постоянно одинаково – насильственной гибелью в юном возрасте. ДОКУМЕНТЫ ПО ДЕЛУ ЛЕНЬКИ ПАНТЕЛЕЕВА Протокол допроса 1922 года декабря 7 дня мною представителем 1-ой бр. Петрогубугрозыска С. Кондратьевым опрошена пострадавшая от ограбления на Марсовом поле гр. Наренберг чистота Степановна 32 года ур. гор. Петрограда безпарт. грамотная замужняя под трибуналом и следствием не была, прожив. Широкая ул. д. № 48 кв. 36, по занятию показала последующее: Приблизительно в 2. 30 часов у Ивановской улицы, наняв извозчика, я с гр. Стояновой Анной Васильевной прожив. в поселке Александровское и 2-мя детьми 10 и 13 лет мальчиком и девочкой поехали домой. Подъезжая к набережной по Лебяжьему каналу, водинмомент возле извозчика возникли трое парней, звучным шопотом приказали извозчику остановиться, все они наставили на нас револьверы и предложили представить паспорта. Сразу же один из них спросил имеется ли средства, моя дочь произносит что он еще узнавал и кольца. Увидев у меня каракулевое манто, который-то из грабителей внеспредложение мне сбросить пальто, я продолжительно с извозчика не слезала, прося бросить мне пальто, повидимому грабитель рассердился на меня, стукнул ручкой револьвера по голове, что меня сходу же принудило дать им пальто и слезть с извозчика. Во время грабежа все грозили орудием, в индивидуальности один из них даже взводил курок. Но один из них убеждал нас подчиняться и успокаивал. Взяли у меня каракулевое пальто и сумочку с 12 милл. средств. Увидев, что взади катит извозчик, они сели на нашего извозчика и уехали по течению к набережной. Когда они отъехали, мы начали орать. На наш вопль прилетели два милиционера, брали проезжавшего извозчика и поехали за ними, но наши пробы ни к чему не привели и нам довелось возвратиться домой. Удар был не вособенности мощный и я избавлялась маленький опухолью. Далее представить по существу ничто не могу. Предъявленная мне карточка налетчика Пантелева я распознаю, посреди грабителей он был и во время ограбления стоял у стенки и, по моему взору, он воспринимал наименее других роль. Одет он был в шинели и красноармейском шлеме. Другой был в черном осеннем пальто с поднятым воротником, роста практически схожего с Пантелеевым. От всех их пахло вином. Далее представить ничто не могу. подпись Агент подпись Протокол опроса 1922 года Декабря 12 дня мною представителем 1-ой бр. Петрогубугрозыска С. Кондратьевым опрошен гр. Гавриков Дмитрий Яковлевич, 21 года, ур. Подольской губ. Литического уезда Сусловецкой вол. дер Буяны, безпартийный, знающий, закончил 5 классов прынца Ольденбургского, под трибуналом был один раз за 6 налетов и одно смертоубийство, бегал в день суда, живущий в неопределенном месте, по занятию показал последующее: родился я в 1900 году 26 октября, по месту собственного происхождения в Подольской губернии. Отец мой занимался крестьянством, в селе жил до 5 лет, семья состояла из 7 человек, деток было 5 человек. В Петроград приехал совместно с папой и мамой, отец нигде не работал, нас всех содержала сестра, которая была артисткой. Старшую сестру зовут горькая Яковлевна, проживает вданныймомент за границей, за старшей сестрой идет брат Иван, возле 30 лет, проживает на Петроградской стороне Малая Белозерская д. № 9/ 11/ 13, квартиру не знаю. Далее я, позже меньший брат Семен, который сидит в угрозыске за подделку кредиток, наиболее братьев и сестер нет. По приезде в Петроград жили на Саперной улице д. № 19 кв. 1. С 8 лет я начал обучаться, поначалу в детском саду, проучился там год, после поступил в первую гимназию, где проучился также год, из гимназии поступил в настоящее училище прынца Ольденбургского, где и закончил 5 классов, выйдя из училища в 1919 году. Летом 1919 года я удрал от родителей и поступил добровольцем в Красную армию, поступил в 1-й крепостной полк в городке Екатеринбурге, в этом полку прослужил 10 месяцев, все время участвуя в поединках, и с полком дошли до Омска. Из Омска с командиром собственного полочка и военкомом поехал в Усть-Каменогорск для формирования главного пограничного полочка, где пробыл 2 месяца и оттуда зачислился добровольцем в отъезжающую бригаду на Южный фронт, где пробыл 6 месяцев, также участвовал в поединках, был ранен пулей в плечо, пролежал в перевязочном отряде бригады три недели и оттуда откомандировался в Сибирь, где служил в 35 °cибирском полку. Начал работать с красноармейца и крайнее время был военкомом батальона. В партию вступил в 19 году в Красной армии и выбыл из партии в январе 22 года по фактору неуплаты членских взносов, будучи уже в Петрограде. В 350 полку я служил с января месяца 21 года по июль месяц т./ г. В июле луне 21 года, уехав в отпуск на 2 месяца в Петроград, поступил на службу в криминальный поиск Мурманской жел. дор. на обязанность агента, служил на ст. Сорока в течении 3-х месяцев, и со ст. Сорока поехал в Сибирь в 96 полк переименованный из 350 для демобилизации, уже уволившись из уголовного поиска. Демобилизовавшись в 96 полку, приехал в Петроград, остановился существовать у младшего брата на Мойке 42, это было в январе луне 22 года. Поискав некое время службы, такой не отыскал и стал учиться спекуляцией, т. е. колесить в Омск за продуктами и торговать их. В одну из таковых поездок познакомился с Сальшиным, которому после Левинского налета продал дробь вещей. Поездками в Омск занимался до мая месяца. В июне луне я познакомился с Пантелеевым Леонидом в Бристоле и в один из дней за отсутствием средств к существованию решили изготовить обыск с целью ограбления, что нам и получилось. Вслед за этим начали делать налеты. В сентябре луне были словлены и заключены в 3 исправдом. В исправдоме сидели все в различных камерах, но все-же сидя в тюрьме, мы т. е. я, Ленька, Сашка Пан, Мишка Корявый и вообщем немало остальных заключенных сходились в камере Абрама Вольмана. В таковых встречах мы узнали, что Сашка Пан спец раскрывать все замки, видя его работу, имели это ввиду, но нестись не собирались, т. к. полагались на Октябрьскую амнистию. В день суда 10 ноября, спросив от адвокатов, что нет никакой веры на амнистию, и возвратясь из суда в тюрьму, мы с Пантелеевым решили, что необходимо нестись. Леонид сходил к камере Сашки Пана, побеседовал с ним и придя ко мне произнес, что ничто невозможно изготовить, я разделся и лег дремать. Часов возле 5 ночи я услышал, что меня некто зовет по имени. Я вскочил и вижу, что в моей камере стоит Сашка Пан и дает мне вылезать. Я надел штаны и получился на галерею, где уже стоял Пантелеев, наиболее в это время никого не было. Сашка Пан потушил электричество и мы все трое стали спускаться книзу по лестнице( сидели в 4 этаже). Спустившись книзу и войдя в камеру свиданий, Сашка Пан выломал окно, влез в окно, опустился к кухне, за ним полез Ленька, позже я. Когда Сашка Пан стал ломать замок у кухни, мы услышали, что некто орет Сашку и ругается отчего его оставили. Посмотрев, мы узрели, что влезает Мишка Корявый. Сашка Пан разломал замок, вошли в кухню, где Сашка открыл окно во двор, куда спрыгнул Сашка, а за ним все другие. По двору мы отправь за Сашкой направо, дошли до какого-то сарая. Здесь Сашка посодействовал залезть Мишке на сарай и тот всех нас принял по очереди, с сарая чрез забор Сашка спрыгнул книзу, вдогон за ним спрыгнули и все другие. Все совместно мы дошли до Церкви Спасителя на набережной реки Невы, где я с Ленькой пошел к Николаевскому мосту, а Сашка и Мишка отправь к Марсовому полю. С тех пор мы с ними не встречались и меж нами дискуссий никаких не было, где они будут прятаться. Все это время мы с Ленькой прятались поначалу в Литовском замке, а позже на Николаевском вокзале в воинской кассе. За целый этот период нашего скрывания, я ни в одном ограблении не участвовал, жили на средства Леньки, приобретенные им в размере 2 1/ 2 млрд за проданное перстень с дела Левина, как он мне заявлял. Сколько ограблений изготовил Ленька, я не знаю и вообщем о грабежах он мне ничто не заявлял. Квартиры у нас нигде не было, по городку я с Ленькой бродить избегал и большей долею прогуливался один. револьверы приобрели на Александровском базаре, брал их Ленька без меня. Более представить ничто не могу. Показание мое верно, в чем и расписываюсь. Агент подпись Протокол опроса 1922 года декабря 13 дня мною представителем 1-ой бр. Петрогубугрозыска С. Кондратьевым опрошен по занятию побега из тюрьмы гр. Гавриков Дмитрий Яковлевич 21 года гр. Подольской губ. Летичевского уезда Сусловецкой вол. дер. Буяны, безпартийный, знающий, холост, без определенного места жительства, по занятию показал последующее: Мысль о побеге из тюрьмы у нас появилась с самого истока когда нас с Пантелеевым заключили, предпосылкой была испуг расстрела. Но побег не устраивали до самого издания постановления об амнистии, когда же мы узнали, что помилование на нас не распространяется, то мы с Пантелеевым решили нестись. 7 ноября Мишка Лисенков произнес, что надзиратель Кондратьев согласился посодействовать нам в бегстве, он нарисовал чин бегства последующий: Сашка Пан обязан позвать вечером к себе в камеру дежурного надзирателя Васильева, связать его там, в камере Сашки Пана обязаны были быть Пантелеев, Мишка Лисенков, которыя и обязаны были связать Васильева, после что раскрыть мою камеру, опуститься книзу, стать у главного поста и ожидать Кондратьева, когда он станет вылезать для испытания постов. После прохода Кондратьева обязаны были вылезти, связать охранника у ворот и вылезти совершенно из тюрьмы, приэтом относительным знаком для Кондратьева, когда ему заходить в тюрьму, было погашение света. Побег этот не получился ввиду такого, что когда приглашали в камеру надзирателя Васильева глотать чай, то он не вошел в камеру, что ранее делал нередко. Побег вообщем мы отложили до последующего дежурства Кондратьева. 10 ноября я с Пантелеевым были часов в 11 утра. Возвратившись из суда возле 1 часу ночи, Ленька Пантелеев подошел к камере Сашки Рейнтоп и спросил как сейчас, разрешено ли нестись. Рейнтоп ему произнес, что невозможно. Пантелеев мне это передал и я лег дремать. Часов возле 5 ночи я услышал, что меня некто зовет по имени. Проснувшись я увидел в камере Сашку Пана, который произнес мне выходи. Находившийся в камере со мной Ершов в это время дремал и ничто не слышал. Я получился на галлерею и увидел, что против меня стоит уже Пантелеев, пламя горел и взглянув на нижние галлереи, я увидел, что на третьей и на 2-ой галлерее находятся дежурные надзирательницы, которыя были облокотившись на стол и как-будто бы спали, одна из них, которая была на третьей галлерее даже храпела. Сашка Пан потушил свет и мы трое стали спускаться по винтовой лестнице книзу, видели ли нас надзирательницы, мы не знали. Спустившись книзу, Сашка повел нас в камеру свиданий, стал Леньке на спину и стал ломать окно, сломав окно он влез первый в окно, за ним Пантелеев и я. Через окно камеры свиданий мы вылезли к кухне, которая была закрыта на замок. Когда дверь кухни мы осматривали, то услышали что некто идет и заявлял нам, что же вы меня оставили, взглянув мы узрели, что это Мишка Лисенков, которому мы помогли залезть к нам. На дверях кухни висел маленький замок, который Сашка Пан желал открыть руками, но это ему не удавалось. Тогда замок попытался открыть Пантелеев, но ему также открыть не получилось. Сашка Пан зажег спичку и увидел возле дверей совок, которым он и разломал замок. Вошли в кухню, Пантелеев стал находить воды, чтоб попить, т. к. у него пересохло все в горле, натолкнулся на ведро и еще на кое-что, наделал гулу, но беспокойство не поднялась. Находясь в кухне, мы услыхали, что некто раскрывает дверь на основном посту и подумали, что наш побег нашли. Сашка открыл окно во двор и мы все выпрыгнули за ним. Когда мы выпрыгнули во двор, то в окнах, где располагаться пекарня, горел пламя и там стояли люди, но по-видимому нас они не увидели. Во дворе мы за Сашкой Паном отправь вправо, подошли к сараю с дровами, Мишка, который при поддержке Сашки Пана влез на сарай, за ним влез Ленька, позже я, позже Ленька принял на руках Сашку Пана, с сарая который подходил к забору, мы спрыгнули книзу и очутились за стенками тюрьмы. Пошли по различным улицам, пришли на набережную реки Невы к Церкви Спасителя, где я с Ленькой пошел к Николаевскому мосту, а Сашка с Мишкой по течению к Марсовому полю. Во время, когда мы шли, у нас был беседа с Сашкой Паном, который заявлял, ежели бы не Кондратьев, то нам бы побег не получился и мы ему обязаны за это отдать по два млрд с человека, средства обязаны были дать у Американского моста на Обводном канале, где проходит Детско-сельская жел. дор., гладко чрез недельку после побега, в 8 часов вечера. Но в выделенный срок там мы не были, т. к. средств у нас не было и мы решили свезти средства папе Кондратьева, когда они у нас будут. С Сашкой Паном и с Мишкой мы встречались некотороеколичество раз у стального моста на Фонтанке, но на дела с ними не прогуливались, они собирались брать какое-то большое дело, но брали ли его или нет, я не знаю, т. к. наиболее с ними не встречались. Ограбление базара за Невской заставой по всей вероятности их. В нашем побеге из третьего исправдома замешан лишь один надзиратель Кондратьев. Скрывались мы все время на вокзале в воинской кассе. За период до 2-ой моей поимки я ни на одном деле не был. Однажды, проходя по Невскому вечером часов в 12, встретили агента угрозыска Кондратьева, которого Пантелеев желал приостановить, но его отговорил, т. к. Пантелеев был в пьяном облике и я опасался, что меж нами может случится стрельба. Какие ограбления делал Пантелеев, я не знаю. Вечером часов в 11 девятого ноября я с Пантелеевым отправь поглядеть на старые места, где нас арестовывали. Проходя мимо ресторана Данона, Пантелеев будучи опьяневши, позвал меня зайти во двор Данона без каждой цели. Зайдя во двор, где стояли извозчики шофера, Пантелеев с ними начал кое-что полемизировать. Я стоял в стороне и не слышал, о чем они спорят. Через некое время Пантелеев стал у выхода из двора, а я стоял у окон кухни Данона и услышал возглас " руки кверху ". Я поглядел и увидел 2-ух милиционеров. Тогда я побежал в подпол, спрятался на дровах и просидев там возле 2-ух часов услышал шаги в подпол, подошли к дровам, узрели меня и я был арестован. Что делал Пантелеев и как он бегал, я не знаю. Налета на Данон делать не собирались, и арестованные у Данона по моему понятию совсем не при чем, во каждом случае с нами никого не было. Где прячется Пантелеев, я не знаю. Более представить ничто не могу, известие мое верно в чем и расписываюсь. Агент подпись Заключение 1923 года января 2 дня я агент 1-ой бр. Петрогубугрозыска С. Кондратьев, произведя следствие по занятию № 57567, 57891 укрывательства бандита Пантелеева, отыскал последующее: Согласно тайного надзора, установленного за злодеем Пантелеевым Леонидом было известно, что такой нередко навещает д. № 29 кв. 20 по Садовой улице и кв. 36 такого же дома, где проживают в первой: Развеев Владимир, во 2-ой Михаил Соколов, Александр Храбров и Александр Лебедев. На основании вышеуказанных сведений на означенных квартирах были устроены засады в ночь на 22 декабря, каковыми вправду подтвердилось, что Пантелеев навещает эти кв., т. к. 21-го декабря вечером он пришел в кв. № 20 с целью увидеть Володю развеева, но благодаря находившейся там засады и отсутствия распорядка, ему получилось после нескольких выстрелов успешно исчезнуть. Привлеченный к ответственности гр. развеев Владимир, Соколов Михаил, Храбров Александр и Лебедев Александр чистосердечно сознались, что вправду они воспринимали у себя Пантелеева раза 4–5, желали сообщить о его посещениях, но официально опасались, т. к. он мог им отомстить, а приватно не знали как это изготовить. 30 декабря прошлаго года инвалидами общежития в д. № 41 ком. 47 по Ярославской ул. было подмечено, что живущий уже возле 2-х недель у инвалида Катышева Ивана безызвестный гр. владеет два револьвера, один наган, иной браунинг. Неизвестный гр. живущий по документам Иванова Павла шофера Михайловского гаража, был приглашен инвалидами в иную комнату общежития, где в пребывании находившегося там нарсудьи 3-го отд. В. О. р-на тов. Громова ему было предложено представить бумаги на преимущество ношения орудия. Неизвестный гр. ответил, что такое позволение у него имеется и он предъявит им лишь в канцелярии общежития, куда и попросил инвалидов войти. Спускаясь в канцелярию, находившуюся в 1-ом этаже, с 2-мя девушками жившими также у инвалида Катышева, безызвестный гр. пошел прямо на улицу, на предписание тов. Громова остановиться, а то он станет лгать, обозначенный гр. вытащил два револьвера, грозя ими тов. Громову, произнес что он Ленька Пантелеев и исчез с 2-мя гражд. Захаровой Валентиной и Варварой Кошелевой. По предъявленной гр. Громову карточке Пантелеева, такой был опознан; гр. же Катышев, Захарова и Кошелева были подвергнуты задержанию. Принимая во интерес, что гр. развеев, Соколов, Храбров, Лебедев, Катышев, Кошелева и Захарова виновны в укрывательстве злостного бандита и крайние трое упрямо не сознаются, что грех предусм. ст. 76 Угол. код. и что в суде имеется дело Пантелеева, Полагал бы означенное дело навести в Петрогубревтрибунал к имеющимся там делам, а гр. развеева, Соколова, Храброва, Лебедева и Катышева закончить во 2 Исправдом, гр. Захарову и Кошелеву в дамский исправдом, зачислив вхождением за Петрогубтрибуналом. Агент 1-ой бр. С. Кондратьев 24 октября 1922 года ОЗОЛИНА КИРЗНЕРА Президиума БЕРНОВСКОГО, Прокурора т. СЕМЕНОВА т. ВАСИЛЬЕВЕ 1. Дело № 1360 по обвинению гр-н ПАНТЕЛЕЕВА Леонида, ГАВРИКОВА Дмитрия, БАРТУШ Владимира, ДРУГОВЕЙКО Лидии, ВАРШУЛЕВИЧА Степана, и др. в пр. пр. ст. 76 ч. 1, 184 ч. 2, 91 ч. 2, 85 ч. 3, 86 ч. 1, 222 и др. ст. Уг. код. Докл. т. ЛЮТЕР Постановления и обвинительное мнение Сл. ПГРТ т. ЧАРЫХОВА принять, представить нарекания ПАНТЕЛЕЕВУ Леониду по ст. ст. 76 ч. 1, 184 ч. 2, 91 ч. 2, 85 ч. 3, 86 ч. 1 и 222 Уг. код., ГАВРИКОВУ Дмитрию по тем же ст. ст. Уг. код., БАРТУШ Владимиру и ДРУГОВЕЙКО Лидии по ст. ст. 76 ч. 2, 16 ч. 3, 184 ч. 2, ВАРШУЛЕВИЧУ Степану и ВАРШУЛЕВИЧУ Ивану по ст. ст. 16 ч. 3, и 184 ч. 2, КУЗНЕЦОВУ Николаю по ст. 181 ч. 2, ФРАНЧЕНКО Евдокии и МИХАЙЛОВОЙ Екатерине по ст. ст. 16 ч. 3, 184 ч. 2 и 76 ч. 2, ВОЛЬМАН Абраму по ст. ст. 76 ч. 2, 139, 10 и 220, ЕФИМОВУ Валентину по ст. ст. 76 ч. 2, 10, 95, 139 и 222, ЕФИМОВОЙ Елене, КУЗНЕЦОВОЙ Анне по ст. ст. – первой по 2 ч. 76 и 220, а 2-ой/ КУЗНЕЦОВОЙ/ по 2 ч. 76, ПАНТЕЛКИНОЙ Клавдии по ст. 76 ч. 2, САЛЬМАН Адольфу по ст. 181 ч. 2, АКЧЮРИНУ Ахмет-Жан-Гусейновичу по ст. ст. 184 ч. 2, 16 ч. 3 и 76 ч. 2, БОРИСОВУ-САВИНОВУ Владимиру по ст. ст. 76 ч. 2, и 85 ч. 3, МЕЖИНУ Ал-дру по ст. ст. 76 ч. 2 и 85 ч. 3 и КИРИЛЛОВУ Петру по ст. 85 ч. 3 Уг. код. РСФСР. Дело назначить к слушанию в раскрытом судебном заседании с допущением сторон и вызовом очевидцев. Дело по обвинению ВАРШУЛЕВИЧ Антонины Кузминичны, ПОПОВА Ивана Никитича, ДАНИЛОВОЙ Варвары Федоровны, ДАНИЛОВА Ал-дра Гавриловича, САКНИТА Ивана Ивановича, по обвинению первых 2-ух в укрывательстве похищенного – ДАНИЛОВА и ДАНИЛОВУ в укрывательстве злодеев – САКНИТА в подделке документов, за недостаточностью улик созданием пресечь, отменив мерку пресечения: в отношении ПОПОВА поручительство, САКНИТА содержание под сторожей и в отношении других знакомства о неотлучке. Дело по обвинению ВАРШУЛЕВИЧА Ивана Осиповича в пр. пр. ст. ст. 10 и 96 Уг. код., НИКОЛАЕВА Николая Владимировича пр. пр. ст. 220 Уг. код. отметить и дать в Совнарсуд по подсудности. Дело в отношении ЛУДЭ Лидии, РАЕВА Леонида, АБДУЛЬМЕНОВА Геннадия и ДАЛЬСКОГО-МУДРОВА созданием остановить впредь до их поиска. Подлинным за соответствующими подписями М. П. С истинным правильно: Секретарь подпись Протокол опроса 1922 года декабря 29 дня мною представителем 1-ой бр. Петрогубугрозыска С. Кондратьевым опрошен в качестве обвиняемого за укрывательство бандита Пантелеева гр. Храбров Александр Михайлович, 19 лет, Ярославской губ. Ростовского уезда Ивановской вол. села Николаевскаго, купец, безпарт., знающий, холост, под трибуналом и следствием не был, прожив. Садовая ул. д. № 29 кв. 36, по занятию показал последующее: 21 сентября вечером часов в 7 или 8 в квартиру к нему пришел Развеев, побеседовал с ним, вдогон за ним пришел некий человек. Я его не видел ни разу. Соколов, по-видимому знавший пришедшаго, спросил у него, а где у тебя револьверы, безызвестный ответил, что запамятовал дома, позже потряс руками и в обоих руках у него оказались револьверы. Соколов указал ему на то, что про него пишут в газетах, на это он ответил пускай пишут. Сдесь я додумался, что это был Пантелеев. Пробыл он в квартире минут 5 и сказав, что ему прежде, нужно ездить, ушел. Вслед за ним ушел и развеев. Более представить ничто не могу. Храбров Агент Кондратьев Акт 1923 года января 12 дня мною представителем 1 бригады Петрогубугрозыска Левшиц сообразно вызова с дежурной комнаты Петрогубугрозыска с сообщением, что по улице Декабристов в доме 31 кв. 12 вооруженный нападение. Прибыв на пространство происшествия в дом 31, войдя в ворота, под воротами влево дверь в главном этаже кв. 12, у квартиры находился трехмесячный надзиратель 1 отд. Смирнов. Войдя в квартиру с кухни, квартирка состоит из 4 комнат, окна уходят: 4 окна на пер. тов. Матвеева и 3 окна на ул. Декабристов. По всем комнатам разбросаны вещи. При осмотре обнаружив в передней на сундуке( фомку) ломик. По словам потерпевших квартирохозяев гр. гр. Павленко Надежды Ивановны, 58 лет, и Коробковой Марии Андреевны, 35 лет, у их совершен вооруженный нападение, что появившись некотороеколичество человек с орудием, связав Павленко и Коробкову, изготовили погром. Налетчики прибыли в 11 часов утра и проработали до 2-х часов, фомка взята в Уголовный поиск. О всем изложенном составлен реальный акт. Агент 1 бр. Левшиц Кварт. надз. Смирнов Потерпевшие Павленко Коробко Акт 1923 года февраля 11 дня сообразно телефонного известия из 13-го отделения П. Г. М. в дежурную комнату Петрогубугрозыска в 6 ч. 45 м. утра о том, что по 10 роте в д. № 12 кв. 4 совершен вооруженный нападение, приэтом имеется раненые, выехали на пространство происшествия: Ответствен. деж. по Угрозыску т. Шилов, агент 1 бригады Н. Финк, агент 2 бригады Кузьмин, агент 3 бригады т. Богданов, вожак Смирнов с собакой " Аргус ". Прибыв на пространство происшествия отыскали уже прибывших Учнадзирателя 13-го отд. П. Г. М. т. Сумарокова и жильца квартиры № 4 гр-на Кошелева. Все вышепоименованные лица начали к осмотру места происшествия. Дом № 12 по 10 роте пятиэтажный, каменный, со входом с улицы чрез небольшой двор. Квартира № 4 располагаться в 3 этаже, ввод в нее с лестницы налево. При входе в квартиру – первая комната – передняя, против нее – ванная комната, влево от передней малая комната, где проживает гр-нка Кузьмина Надежда, вблизи с маленькой комнатой располагаться комната средних размеров с 2-мя окнами, выходящими на двор. В крайней комнате жили потерпевшие гр-не: Романченко Н. Ф. и Романченко Р. Д. При входе нашем в квартиру, мы застигли прибывшую Скорую содействие, на полу в передней покоился со слабыми признаками жизни гр-н Романченко Н. Ф., у какового оказалась огнестрельная ранка в голову, вблизи с ним лежала его супруга гр-ка Романченко Р. Д., раненая в правую сторону груди повыше пустышка. Около пострадавших лежала куча кровяных тряпок, на полу заметны кровяные пятна со сгустками. Опросить пострадавших не получилось, т. к. их надлежало немедленно выслать в б-цу, что сделала Скорая содействие, направив обоих пострадавших в Александровскую б-цу. Влево от двери в передней на полу найдена убитой пес, принадлежавшая гр-ну Романченко, вблизи с собакой покоился небольшой колун, который, по словам гр-на Кошелева, налетчиками как приспособление не употреблялся. В вышеописанной комнате, где жили потерпевшие, найден полнейший погром, вещи вынуты и выкиданы на пол и на стол, важный среди означенной комнаты. Вправо от входной двери чрез переднюю ведет проход в верхние комнаты, каковых 4 с окнами, выходящими на двор. В указанных высших комнатах находятся разные научные ценности потерпевшего, его научная книгохранилище, картины и разные вещи. Там проведен погром, все большие вещи с места смещены, и комоды, и шкафы раскрыты. Ввиду такого, что электрическое объяснение квартиры не в порядке, кропотливого осмотра квартиры совершено не было, но при поверхностном осмотре ничто относящегося к занятию не найдено, никаких отпечатков пальцев или оттисков не подмечено. По словам потерпевших гр-на Кошелева налетчиков было трое, вооруженных наганами и браунингами. По его же словам налетчики пришли в квартиру половина другого ночи, в момент выхода гр-на Романченко с собакой на улицу для прогулки, ушли из квартиры 20 минут шестого. Верхние 4 комнаты со всеми находящимися в них ценностями запечатаны, впредь до постановления, сург. печатью Угрозыска № 1, а нижние комнаты квартиры со всеми находящимися вещами, временно сданы на сохранение гр-ну Кошелеву, живущему в квартире..

Дело банды Леньки Пантелеева Очерк " Дело банды Леньки Пантелеева " был напечатан в дальнем 1925 году в журнале " Суд идет ". Автор статьи, к огорчению, неизвестен, но то, что он был функциональным соучастником ликвидации банды, не вызывает колебаний. Все факты вполне подходят документам, хранящимся в архиве Информационного центра ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области. В 1922–1923 годах налеты стали ежедневным явлением — грабили в квартирах, грабили на улицах. Нэпманствующая обывательщина была до такого напугана этим увеличением числа налетов, что устраивала у себя в квартирах электрические сигнализации, ложилась дремать, держа топор под подушкой, не ходила в театр и в краски, поэтому что опасалась, что ночкой ее разденут на хотькакой улице — даже на Невском проспекте. По статистике угрозыска, количество налетов в то время достигало 40 в месяц, приэтом почтивсе из них были " мокрые ", т. е. сопровождались убийствами или томными ранениями. Профессор Л. Г. Оршанский в собственном докладе на Всесоюзном съезде невропатологов и психиатров о наблюдениях над преступниками, какие проходили чрез Диагностический ВУЗ, указал на очень типичный состав налетчиков 1922 и 1923 годов. Больше пятидесятипроцентов из них до собственного главного налета никогда никаких правонарушений не совершали. Этим и объясняется, что огромное большаячасть таковых преступников попадались в руки органов дознания сходу же — или при выходе после налета, или при продаже награбленного на толкучке, или, вконцеконцов, в главном попавшемся трактире, где они разделяли меж собою добычу. Налетчиков-рецидивистов было чрезвычайно недостаточно. Преступники-рецидивисты — все эти бессчетные городушники, домушники, малинники и форточники — никогда на нападение не осмеливались, и, когда во время допроса им предъявляли обвинение в участии в каком-нибудь " мокром " деле, они обиженно заявляли: — На " мокрое " дело никто из нас, мещанин контролер, вы сами понимаете, никогда не пойдет… Надо полагать, что налетчики были совсем новейшей группой преступников с особенной психологией и со типичными способами совершения правонарушения. Многие из них, пожалуй даже большаячасть, наставляя на владельца квартиры " шпалер ", были убеждены, что палить им не будетнеобходимо и что испуганный житель вданныймомент же покажет им, где хранятся ценности, и покорно позволит себя связать и закрыть в ванную или уборную. На дознании, а потом и на суде, где они фигурировали уже как убийцы, налетчики утверждали, что кончать не желали, и что на это их принудила надобность самообороны, из-за личного спасения от вероятного ареста. Но и в данной массе первичных, или " случайных ", налетчиков еще в 1922 году организовалась шайка налетчиков-рецидивистов. Почти легендарную славу получила так именуемая шайка Леньки Пантелеева. Ядро банды насчитывало десяток отлично подобранных хулиганов. Ближайшим сотрудником Леньки Пантелеева, или его " адъютантом ", как он сам себя хвастливо именовал на допросах в уголовном поиске, был Дмитрий Гавриков. В Леньке Пантелееве невозможно было, естественно, отвергать неких организаторских возможностей. Он смог не лишь сотворить в шайке металлическую дисциплину, но и отлично распределял роли, какие любой из злодеев обязан был играться в налете. Кроме такого, по всему городку у него были разбросаны " конспиративные " квартиры, или, как их именуют на воровском языке, — хазы. Попасть в эту хазу разрешено было, лишь зная пароль. Пантелеев, после первых же собственных налетов имевший сведения, что его ловят, менял хазы чуток ли не развдень. Обывательские россказни пытались придать этому хладнокровному и ожесточенному налетчику черты какого-то богатыря. Утверждали, кпримеру, что на улице он грабил лишь состоятельных, а скудным, которых останавливал он или кто-нибудь из его банды, он даже давал средства. Такие же легенды распускались и про его неуловимость. Обывательская выдумка считала, что любой нападение, совершаемый в это время в Ленинграде, — дело рук Леньки Пантелеева. Понятно, это было преувеличение — у ужаса глаза значительны. Но все-же дел у Пантелеева было много. Начал " работу " Ленька Пантелеев со собственной стаей с вооруженного налета на квартиру обеспеченного ленинградского меховщика Богачева в дом № 39 по улице Плеханова( Казанской). Около 4 часов дня 4 марта 1922 года в квартиру Богачева некто постучался. К двери подошла прислуга, Бронислава Протас, и спросила: — Кто там? Ей ответили вопросом: — Дома ли мадам с Симой и где Эмилия? Протас ответила, что Богачевой нет дома, а Эмилия лежит нездоровая. Затем она спросила: — Кто это там, не Ваня ли?..( Знакомый Эмилии.) Голос вследствии двери ответил: — Да. Бронислава отперла дверь. В квартиру вошли двое неизвестных и сходу же обратились к дочери Богачевой с возгласом: — Ах, Симочка! В этот же самый-самый момент они наставили револьверы на 3-х дам и, загнав их в заключительную комнату, связали. Вотан из вошедших, в военной шинели, управлявший налетом, приставил пистолет к виску Протас и потребовал сориентировать, где лежат ценности и недешевые вещи. — Если ты этого не скажешь, я прострелю тебе, как цыпленку, голову, — пригрозил гопник. Но Протас ответила, что не знает, где хранятся " господские " ценности. Тогда гопник в военной шинели произнес: — Мы и без тебя все, что нам необходимо, найдем. Взломав отлично заточенным стилетом шкафы, грабители отобрали меховые и ценные вещи и, сложив их в корзину, взятую из кухни, вынесли ее с торжественного хода. Налетчик в серой шинели был Ленька Пантелеев. Это было его первое бандитское дело. У Богачевых было похищено на чрезвычайно крупную сумму. Но при дележе добычи Пантелеев произнес собственным сообщникам, что на всем этом деле " брали только фунт дыму ". Наводчице, указавшей на квартиру Богачевой и нарисовавшей Пантелееву размещение комнат, Ленька Пантелеев уделил из " фунта дыму " темное платьице, шелковый костюм и некотороеколичество штук мехов. 18 марта такого же года возле 9 часов вечера в квартиру, принадлежащую медику Я. М. Грилихесу, позвонили и на вопрос дворни " Кто там? " ответили, что медику принесли записку из штаба. Прислуга открыла дверь. На кухню вошли двое. Вотан из них протянул прислуге какую-то бумажку. Другой тем порой направил на нее пистолет и произнес: — Говори: одна дома или нет? Только не ори. Получив протест, что дома никого, несчитая нее, нет, грабители брали горничную за руки и повели по комнатам, требуя сориентировать, где спрятаны средства. Прислуга ответила, что она этого не знает. Тогда налетчики стали хватать все, что попадалось им под руку, — платье, одежду и пр. Уложив награбленное в узел, один из налетчиков пошел за извозчиком, а иной остался стеречь прислугу. По возвращении они связали прислугу полотенцами по рукам и ногам, положили на постель и, приказав безмолвствовать и не двигаться, исчезли. Так же, как и при главном налете, наводчицей была дама. Характерная царапина: Ленька Пантелеев заявлял, что лучшие сведения и указания давали ему постоянно дамы. Этим он на допросе разъяснял, что у него так немало сожительниц. — Каждая наводчица, — заявлял он, — моя сожительница. Это рентабельно, поэтому что с нею не необходимо распределяться. Она никогда не выдаст. В признательность за успешное дело подаришь ей какой-либо Безделица: кольцо с брильянтом или соболий палантин, и она тебе по гроб послушна. После этого налета до июня месяца 1922 года Пантелеев как бы пресек свою активность. Потом, на допросах в уголовном поиске, он заявлял, что в это время ощущал себя чрезвычайно нехорошо и все время шатался на хазе у девчонки, играл на гитаре и пил пивко. В июне же в розыск поступило высказывание былого сотрудника ЧК тов. Васильева, что в трамвае № 9 на Загородном проспекте он видел популярного бандита Пантелеева. Пантелеев, заметив, что Васильев его узнал и пробует сдержать, соскочил с трамвая на ходу. За ним вданныймомент же выскочил и Васильев, догнал его и поймал за тужурку. Пантелеев шибко рванулся и побежал по Загородному проспекту, юркнув в проходной двор Госбанка. Васильев кинулся за ним, крича: " Держите его! " Пантелеев на бегу дважды пальнул в Васильева и вылетел на набережную Фонтанки. Ему наперерез кинулся один из сторожей Госбанка, но бандит 2-мя выстрелами из револьвера прикончил его и исчез в одном из переулков. Убитый оказался караульным начальником охраны Госбанка Б. Г. Чмутовым. В то же время в розыск поступило высказывание от некоего Вольма-на о том, что узнаваемый гопник Пантелеев прячется в доме № 8 по Эртелеву переулку — в квартире № 6 у собственной сожительницы. Сотрудники угрозыска изготовили в данной квартире кропотливый обыск, который, но, не дал никаких итогов. После обыска были задержаны сожительница Пантелеева — Валентина Цветкова( бежавшая из засады) и написавший высказывание в розыск Вольман. Этот арест дал угрозыску указания для раскрытия еще 2-ух квартир, в которых прятался Ленька Пантелеев. Были произведены последующие аресты его сожительниц и наводчиц. Кольцо кругом Пантелеева неумолимо сужалось. Эго не помешало ему, но, 26 июня свершить смелый нападение на квартиру доктора Левина в доме № 29 по Большому проспекту Петроградской стороны. 8 квартиру под видом пациента позвонил безызвестный матрос, а чрез некотороеколичество минут снова раздался звонок, и вошли еще двое матросов. Попросив повременить вошедших, врач Левин занялся мед осмотром главного матроса, как внезапно в кабинет ворвались двое ждавших, приставили к его груди два револьвера с возгласом " Руки кверху! Ни звука, а то погибель! ", а потом связали по рукам и ногам. Через тридцатьминут в квартиру позвонила супруга доктора Левина, которую впустили, связали и кинули в ванную комнату. To же сделали грабители и с пришедшей в квартиру жиличкой. На все звонки прибывавших к медику они отвечали, что доктора нет дома. Закончив погром квартиры, который длился выше 2-ух часов, грабители брали с собой багаж и корзину, наполненную вещами, вынесли на улицу и, сев на поджидавшего их лихача, исчезли. Наводчиком в этом налете был Раев, один из родственников Левина. Рассказывая об этом налете на допросе, Пантелеев заявлял, что за крайнее время его стали гнать невезения. В налете на доктора Левина, сопровождавшемся для Пантелеева и Гаврикова огромным риском, он брал бесценок. Львиную дробь награбленного получил Раев. 9 июля Пантелеев совместно со собственной стаей сделал нападение на квартиру Аникиева в доме № 18 по Чернышеву переулку. На этот раз он появился уже не как гопник с наведенным пистолетом, а как агент ГПУ. Находящимся в квартире Пантелеев заявил, что, по имеющимся в ГПУ сведениям, у Аникиева чрезвычайно немало милый валюты, что Аникиев владеет сношения с заграницей и что на основании данных сведений они приехали изготовить обыск. Они предъявили ордер на создание обыска, изготовили кропотливый обыск, отобрали найденные средства, а потом для соблюдения всех формальностей составили протокол обыска, копию его за соответствующими подписями оставили обладателям квартиры. Что это был не обыск, а нападение, оказалось совсем случаем. Ордер на создание обыска был выдан на имя Алексея Георгиевича Тимофеева, а на протоколе обыска расписался Николай Тимофеев. Это несоответствие вызвало у Аникиева колебание, и он обратился в ГПУ, где оказалось, что нималейшего ордера на создание обыска в квартире Аникиева дано не было и что Тимофеев в числе служащих ГПУ не числится. Через некотороеколичество дней таковой же вооруженный нападение под видом обыска, но сейчас уже по документам особенного отдела ПВО Пантелеев сделал на квартиру Ищенс в Толмазовом переулке. Но эти яркие вспышки грубого бандитизма были только мгновенными успехами разбойничьей удали — осторожное планомерное свита органов дознания смыкалось кругом Пантелеева и его банды. Каждый день розысков давал новейшие аресты или наводчиков пантелеевской банды, или его бесчисленных сожительниц-соучастниц. Пантелеев на дознании заявлял, что в то время, т. е. в начале осени 1922 года, он ощущал себя как затравленный зверек. Это не помешало ему, но, возобновлять свои налеты. Он лишь поменял методы их совершения. 25 августа, возле 4 часов утра, на Марсовом поле он и Гавриков, вооруженные револьверами, приостановили извозчика, на котором ехали граждане Фистуль, Семенова и Шварц. Грабители под опасностью револьверов сняли с них верхнее платьице, отобрали средства, трудовые книги, часы и обручальные кольца. Забрав все это, Пантелеев отдалприказ извозчику ездить побыстрее и не осматриваться. Такое же ограбление Пантелеев изготовил на улице Толмачева( Караванной) у клуба " Сплендид-Палас ". В эту же ночь начальником конного отряда милиции Никитиным был задержан безызвестный, проходивший по проспекту Нахимсона. Поводом к задержанию послужил вопль из толпы, что " это гопник ". Неизвестный кинулся нестись и открыл перестрелку из револьвера, но был нагонят в торжественной 1-го из домов, где был пойман и обезоружен. У него был отобран пистолет системы кольт. Так как безызвестный был ранен, то он был выслан в Мариинскую клинику, где скоро и погиб. Умерший оказался одним из ближайших соучастников Пантелеева, Дмитрием Ивановичем Беляевым-Беловым. 4 сентября было фатальным днем для Пантелеева. На углу Морской и Почтамтского переулка возле пополудни 2-мя неизвестными, вооруженными револьверами, был остановлен артельщик пожарного телеграфа Манулевич. Налетчики выдернули из его рук багаж, в котором были средства, и приказали под опасностью погибели не орать и не осматриваться. Налетчики исчезли. В тот же день возле 4 часов дня в магазин, присущий " Кожтресту ", на углу проспекта 25-го Октября и улицы Желябова, вошли двое неизвестных и попросили представить им сапоги. Продавщица Васильева одному из неизвестных, одетому в кожаную фуражку и тужурку, принесла башмаки, какие он стал мерить. Когда уже стали строчить чек, в магазин вошел трехмесячный 3 отделения милиции, который вызвал к себе заведущего. В это же время по лестнице в магазин подымался ассистент руководителя 3 отделения Бардзай, который, увидев неизвестных, закричал им: " Руки кверху! " Неизвестные указания не исполнили и опустили руки в карманы. Квартальный пальнул. Неизвестные также открыли перестрелку, во время которой был тяжко ранен Бардзай, скоро мертвый. Неизвестные, неглядя на отчаянное противодействие, были задержаны и оказались известными Ленькой Пантелеевым и его " адъютантом " Дмитрием Гавриковым. Сразу же после ареста они были заключены в ДПЗ, а позже переведены в 3-й исправдом. Через три недели после задержания начался суд над пантелеевской стаей. Они с бахвальством заняли пространство за сеткой на скамье подсудимых и, посмеиваясь и о чем-то перешептываясь, стали ждать истока заседания. Зал Петроградского суда был переполнен. Но это была не рядовая судебная толпа, посещающая процессы. В большинстве это были или маленькие воры, или неизменные гости " огоньков ", и посреди них, боязливо озираясь по граням, были вкраплены те, кого издавна находил криминальный поиск. Вся эта разношерстная толпа с подобострастием рассматривала такого, который так продолжительно и так немало принуждал о себе произносить. — Он убежит, — разговаривали они, смотря на независимое лицо " богатыря процесса ". Говорили об этом не поэтому, что допускали вероятность побега, а поэтому, что не верилось, чтоб он, Ленька Пантелеев, сдался так элементарно. Все меры к предупреждению побега были приняты. Скамья подсудимых непрерывно была окружена усиленным отрядом конвоиров. За каждым ходом Леньки Пантелеева наблюдали, и, куда бы он ни шел, за ним непременно шли два конвоира. Он не мог убежать… На суде оба они — и Пантелеев, и его спутник Гавриков — признали себя виновными, заявив только, что с их стороны не было вооруженного противодействия при аресте. Несмотря на все его ужасные дела, Пантелеев изготовил на всех очень подходящее воспоминание. В прошедшем наборщик Пантелеев до собственных бандитских выступлений ни в чем дурном замечен не был, вел честный образ жизни, и невозможно было заявить, что в 18-летнем юноше заложены такие " способности ". Когда была организована Красная Армия, Пантелеев поступил добровольцем, был выслан на фронт, попал в плен, бегал и опять вступил в ряды Красной Армии. Затем он работал в органах Чрезвычайной комиссии, где занимал тотчас серьезные посты и исполнял очень серьезные задания. Так было до 1921 года, когда он свихнулся. Было ли какое-либо базу, или это были лишь слухи, но его подозревали в соучастии в налете. Он был арестован; роль его определить не получилось, его освободили, но на службу, естественно, назад уже не приняли. Тут наступил перелом. Пантелеев познакомился с рецидивистом Беловым и выработался в преступника-налетчика. Долго говорил Пантелеев суду о том, как и какие были им совершены налеты. Он ничто не отрицал, но и ничто не добавлял к тому, что было добыто с томным трудом подготовительным следствием. Он только не признавал вины в убийстве руководителя охраны Государственного скамейка Чмутова, разговаривая, что прикончил его совсем случаем. Он, полностью ясно, избегал брать на себя " мокрое дело " и желал сберечь за собой ореол бандита, но не убийцы. Пантелеев пожаловался, что ему не везло. " Не везло " с точки зрения бандита: там истратил немало трудов, а брал на маленькую сумму; в ином месте как какбудто бы все обстояло успешно — как, кпримеру, в деле налета на квартиру доктора Левина, где была взята большая сумма, — но попортил дело наводчик, племянник доктора Раев, надувший его и забравший себе огромную дробь награбленного. Вообще, по рассказам Пантелеева, " активность " бандита — наслаждение дорогое: везде приходится " смазывать ", за дешевку торговать маклакам ценности, кормить некотороеколичество квартир. " Неприятностей " не оберешься… Допрос Пантелеева кончился, и он опять одолжил родное пространство на скамье подсудимых вблизи с Гавриковым. Цепь, которая была на время допроса снята, опять была скреплена, и Гавриков совместно с Пантелеевым снова были соединены. Заседание суда было в тот день заперто. Конвой удвоен. Револьверы на изготовку, шашки наголо. И за данной непроницаемой стеной сверкающих кольтов и голых шашек Пантелеев, а за ним и вся его окружение выведены были из строения суда. Пантелеев, естественно, не удрал. Бежать было немыслимо, и, когда за " партией " закрылись томные двери 3-го дома заключения, когда Гаврикова, Пантелеева и остальных развели по камерам, все успокоилось. Самое тяжелое изготовлено. ныне Пантелеев в безопасном месте за сеткой, за многими дверями, за сильной охраной… Комендант суда, сопровождавший " партию ", с ощущением исполненного карьерного длинна возвратился назад. Еще тридцатьминут, и в исправдоме все стихло. Это была памятная ночь — с 10 на 11 ноября 1922 года. Памятная, естественно, для 3-го исправдома, так как в эту ночь свершилось то, что изредка случается в исправдомах… Пантелеев и Гавриков в 12 часу ночи были приняты начальником исправдома и районным надзирателем и расположены по камерам, какие были прикрыты на ключ. Пантелеев был заключен в камере № 196, Гавриков в камере № 185 — оба в четвертой галерее. Утром, когда совещание суда снова открыли, еще чрезвычайно немногие знали о том, что вышло в эту ночь. Весь зал застыл, когда председатель суда огласил телефонограмму руководителя исправдома о бегстве Пантелеева и Гаврикова. Несколько минут было бесшумно. Потом все взгляды непроизвольно обратились на скамью подсудимых как бы для такого, чтоб испытать, вправду ли пространство Пантелеева и Гаврикова пусто. Думали, что их специально не ввели в зал или что их подача задержалась. Никто не веровал в вероятность этого невероятного побега. Пантелеев и Гавриков бежали… И желая еще никто не знал, как это вышло, но все себе представляли, что это было какое-то головокружительное бегство, что и бегал Пантелеев " по-пантелеевски " … Трибунал продолжал свои заседания. Все были убеждены, что Пантелееву далековато не выйти, что его сейчас же словят. Все знали, что о бегстве сообщено везде, что охраняются вокзалы, что все агенты уголовного поиска кинуты в град на розыски. Оставшиеся на скамье подсудимых обвиняемые, любой сосвоейточкизрения, пытались применять бегство вождя банды. Спасая свою шкуру, любой из них пытался взвалить все на Пантелеева, и некие даже в увлечении так перебарщивали, что приписывали Пантелееву какое-то неописуемое воздействие, при поддержке которого он из них, " правдивых и благородных людей ", сделал злодеев. Так Бартуш, человек с достаточной инициативой и даже организаторскими возможностями, робко потупив глаза, заявлял о собственном вчерашнем начальнике как о гадкой личности, которая его не то силой, не то высоконравственным действием принудила взять роль в " деле ". Он даже заявлял, что Пантелеев грозил ему пистолетом, и ссылался при этом на участницу банды Друговейко. Последняя, но, наотрез отрицала это и подтверждала, что Бартуш был совсем самостоятелен. Сама же она, в свою очередность, отрицала соучастие в налете и взваливала всю вину на подругу свою Луде( потом разысканную и судившуюся по занятию пойманного Гаврикова), которая, мол, не ужаснее ее знала размещение комнат в квартире Богачевых. Простачком живописал себя соучастник банды Варшулевич. Он жил в одной комнате с Ленькой, но ничто не знал о его деятельности. Да, он продавал меха, взятые у Богачевых, но откуда он мог ведать, где их брал на самом деле Пантелеев, и отчего ему было не верить Пантелееву, что меха его личные. Также и в налете на квартиру доктора Грилихеса наводчики Франченко и Михайлова совсем отрицали свою вину, подтверждали, что сведения на следствии они давали под опасностью револьвера… доктора Грилихеса, который находился при допросе. По этому эпизоду допрашивался герой наркоманов с угла Пушкинской и проспекта 25-го Октября узнаваемый кокаинист Вольман. Но не лишь кокаин был предметом оборота " торгового дома Вольмана ". Он был подручным Пантелеева во всем что угодно. Пантелееву необходимо было реализовать взятые у Богачева меха — Вольман к его услугам. Пантелееву необходимы патроны — Вольман их добывает. Нужен пистолет — снова Вольман. Пантелеев и Вольман были соединены старенькой дружбой, знакомством по тюрьме, когда Пантелеев сидел по подозрению в налете, а Воль-ман — по подозрению в спекуляции. И уже тогда Вольман знал, что собой представляет Пантелеев. Вольман, но, хитер. Пантелеева нет, и он, отрекаясь от собственных показаний на следствии, валит все на забывчивость и на то, что заявлял он ранее из страха мести Пантелеева… Так цельную недельку суд разворачивал одно за иным дела Пантелеева без Пантелеева. Все это были наиболее простые налеты, недостаточно чем разнившиеся от дел остальных злодеев. К расстрелу судом был приговорен соучастник 1-го из дел Акчурин. Вольман и перекупщик краденых мехов Кузнецов были приговорены к 6 годам потеря свободы. Акчурину потом по амнистии расстрел был заменен 10 годами заключения со серьезной изоляцией, а Вольману, Кузнецову и иным возмездие было сокращено на одну треть. Члены банды, исполнители были изолированы, а " воротила " банды гулял на воле. Пантелеев пропал. Как они бегали Побег Пантелеева и его банды из 3-го исправдома был кропотливо изобретен, но получился только благодаря случайному стечению событий. Еще 7 ноября предполагался общественный побег из 3-го исправдома. Еще тогда были раскрыты некие камеры, где сидели бандиты. Согласно выработанному плану, содействовавший побегу надзиратель 4-й галереи Иван Кондратьев за 20 млрд рублей обязан был посодействовать злодеям — он обязан был " заговорить " иного надзирателя; в это время бандит Рейнтоп, Сашка Пан, обязан был раскрыть камеры Пантелеева и Лисенкова — Мишки Корявого. Так и было изготовлено. 7 ноября, возле 4 часов, ночи в камеру Лисенкова вошел Рейнтоп, отобрал покрывало и простыни и унес к себе в камеру. Там покрывало было разорвано на длинные полосы и соединено. 8 предстоящем обязаны были позвать надзирателя Васильева испить чай и в этот момент его связать. Надзиратель же Кондратьев в это время обязан был находиться в дежурной комнате. Пантелеев с стаей подразумевали опуститься по связанной из лоскутов простыни веревке книзу. К этому времени надзиратель Кондратьев обязан был опуститься книзу, типо для испытания главного поста и… тут его для видимости обязаны были связать. Условным знаком для выхода Кондратьева книзу было тушение огня. В этот день, но, нестись не получилось. Надзиратель Васильев, желая и вошел в камеру, налил себе чаю, но… пошел его допивать в дежурную. Побег не состоялся… В день суда, 10 ноября, Ленька Пантелеев, возвратившись из суда, проходя по галерее, произнес находившемуся там в заключении убийце-грабителю Иванову-Раковскому: " Мне — левак( т. е. расстрел), нужно нестись ". По камерам злодеев расположил надзиратель Кондратьев: Пантелеев содержался в камере № 196, Лисенков в соседней — № 195, Рейнтоп — вблизи, в камере № 191, и еще мало далее Гавриков — в камере № 185. Во тьме Некоторое время в исправдоме царила тишь. Вдруг погасло электричество. Весь исправдом освещался всего-навсего одной висячей 500-свечевой электрической лампой, и эта лампочка гасла. Тюрьма погрузилась во мрак. Еще миг, и свет опять зажегся. Где-то хлопнула дверь. Затем опять погасло электричество. Снова зажглось. И так некотороеколичество раз. В крайний раз электричество погасло возле половина 5-ого утра. Электричество гасло, естественно, не от порчи. Чья-то загадочная десница дотронулась до штепселя, находившегося у выхода из 4-й галереи, практически совершенно вблизи с тем столиком, где обязан был идти дежурство постовой надзиратель Васильев. Должен был, но и лишь. В это время по необычному стечению событий Васильева на посту не было. Он ушел нагреваться в дежурную комнату. 3 часа ночи. В тюрьме еще все дремлет. 3 часа 5 минут — все еще бесшумно. 3 часа 10 минут — надзиратель Кондратьев ушел в дежурную комнату. Через некотороеколичество минут сюда же прибывает надзиратель Васильев. Через 20 минут он отправляется к себе на пост в 4-ю галерею. За ним прошел и Кондратьев. И в этот самый-самый момент погасло электричество. В исправдоме беспокойство. Кондратьев кидается в камеру заключенного Немтина, исполнявшего повинности монтера исправдома. Немтин не откликается. В исправдоме все еще мрачно. По галерее мечутся какие-то тени. Вдруг со 2-ой галереи вопль: — Вон там некая малость! Это орет задремавшая было надзирательница 2-й галереи Романова. Кондратьев кидается по течению к тени. Возвращается назад. Свет уже горит. В тот же момент находится побег заключенных. Наутро в исправдоме все на ногах. Прокурор и старший следователь создают осмотр места побега. Исследуется любая пядь, осматривается любой винт. Устанавливается, что камеры, в которых содержались бегавшие, были раскрыты без повреждения замков. Открыта втомжедухе дверь в комнату свиданий. Открыты двери камеры, выходящей на пост и сообщающейся с комнатой свиданий. В коридоре, прилегающем к комнате свиданий, оторвана доска, прикрывавшая маленькое окно, водящее в коридор при кухне. Висячий замок на кухонной двери сбит. Кухонное окно, водящее во двор, беспрепятственно. В комнате свиданий найден кусочек стальной трубы. Такой же кусочек отыскали у лестницы на 2-ой галерее. Путь побега Спустившись по винтовой лестнице с 4-й галереи на 1-ю, беглецы прошли к выходу на основной пост и чрез камеру, ведомую в комнату свиданий, прошли в коридор. Здесь они оторвали доску, прикрывавшую окошечко, которое водило в коридор кухни. Затем они просочились на кухню чрез окно, чрез окно же спрыгнули во двор, а потом чрез забор вышли на улицу и исчезли. Гавриков, бежавший в эту ночь, потом, когда он был словлен, говорил, что возле 4 часов ночи его пробудил Пан, сказавший ему: " Выходи ". Он получился. Надзиратели во всех галереях прочно спали. Пан погасил свет в исправдоме, и они стали спускаться по винтовой лестнице. К ним присоединился Пантелеев. Они опустились в комнату свиданий, и Пантелеев стал ломать окно, выходившее на кухню. Когда все трое уже находились на кухне, они услышали какие-то шаги. Бандиты ужаснулись и приготовились было к защите. Но это оказался Михаил Лисенков, запоздавший почему-то. Выйдя во двор, беглецы увидели, что в пекарне исправдома идет служба. Беглецов, но, никто не увидел. Перепрыгнув на улицу, бандиты пожали друг другу руки, и Пантелеев и Гавриков отправь к Неве по течению к Николаевскому мосту, Лисенков же и Рейнтоп направились к Марсову полю. Любопытнее только, что за некотороеколичество дней до этого Пантелеев и Гавриков были кропотливо обысканы. Но так как у них ничто не отыскали, все утихли. Вот как обстояло дело, по словам надзирателя Васильева. Он знал, что в 4-й галерее сидят особенно тяжелые преступники. И он только на 20 минут получился погреться… а в это время и совершился побег. Более тщательно поведал о побеге бандит-убийца Иванов-Раковский, находившийся в это время под следствием по занятию об убийстве рабочих Тентелевского хим завода и похищении платины. Он подтвердил, что побег предполагался 7 ноября, что еще тогда Рейнтоп изготовил ключи, что бандиты в этот день обязаны были заполучить орудие от брата Гаврикова — Семена Гаврикова, приэтом за револьверами обязан был идти тот же Кондратьев. Кроме такого, по его словам, предполагалось выкрасть орудие из несгораемого шкафа канцелярии исправдома и завладеть некотороеколичество винтовок. Кондратьев, но, не принес револьвера… В день побега 10 ноября свет обязан был удушить бандит Шатковский — Пан-Валет, член той же известной банды Панов. В эту ночь в камере у Иванова-Раковского и Лисенкова сидел в гостях Кондратьев. Иванов-Раковский уснул, а когда пробудился, Кондратьева уже не было. Дверь камеры была открыта. Ночью Лисенков поймал Иванова-Раковского за голову и шепнул ему: " Идем ". Иванов-Раковский вскочил, оделся. Лисенков заглянул в камеру Пантелеева и сидевшего с ним кокаиниста Вольмана и произнес: " Ушли ". Затем он отдалприказ Иванову-Раковскому сбросить сапоги, и оба они стали спускаться с лестницы. В это время свет был погашен. Лисенков тянул Иванова-Раковского за руку. Но у самой лестницы они столкнулись с надзирателем Васильевым, который шел к ним навстречу… Иванов-Раковский вырвался и побежал назад в камеру, Лисенков же пропал. По признанию Кондратьева, за побег ему обещали 20 млрд рублей. Кроме побега он обязан был способствовать злодеям вынуть яд, которым предполагалось одурманить 1-го из надзирателей… Недолго бегавшие гуляли на воле. Прежде всех попался ближний ассистент Леньки Пантелеева — Гавриков. Попался, ясно, на бандитском деле, которым он, как и другие члены банды, продолжал учиться после побега. Гаврикову не повезло. У ресторана " Донон " он окончил свою " известную карьеру " … Соучастник всех налетов Пантелеева, Гавриков один стал перед трибуналом суда 31 декабря 1922 года. Правда, на скамье подсудимых он был не один. С ним были еще трое: наводчица налетчиков на квартиру Богачева — Лидия Луде, пойманная недавно до суда, и соучастники ограбления артельщика пожарного телеграфа — Абдульменов и Зайцева. Как и постоянно, веря в свою счастливую звезду, Гавриков и сейчас, 2-ой раз, в суде держался тихо, времяотвремени улыбаясь. Затем он снова переживал все свои бандитские похождения и, когда трибуналом оглашались опасные моменты его деятельности, нездорово усмехался, припоминая свою заключительную неудачу у ресторана " Донон ". Гавриков раскаялся во всех собственных грехах. — Я произношу истину, — произнес он. — Я знаю, что мне все одинаково выхода не станет, и не жду, чтоб меня узнавали. Последняя повесть Гавриков поведал трибуналу все детали популярного уже нам побега из 3-го исправдома. Жили Гавриков и Пантелеев после побега как бродяги. Ночевали, основным образом, в воинских кассах вокзала Октябрьской пути. Когда же прибывал контроль для испытания документов — бандиты ловко уходили; после ухода контроля они ворачивались туда же. В Ленинграде бандиты подразумевали протянуть месяц-полтора, а после этого съехать. Гавриков тихо поведал свою заключительную повесть и тихо же выслушал вердикт суда: к расстрелу. Гавриков подал прошение о помиловании, в котором сам признавал, что за правонарушения, им абсолютные, " не обязано быть преград для наказания ", но что он сообразил всю бремя совершенного, " что он молод, недостаточно жил и не богат жизненным экспериментом " и что был " в руках Леньки Пантелеева ". Просьба о помиловании была оставлена без последствий. Гавриков был расстрелян. Он до крайней минутки рассчитывал, что вот-вот откуда-то придет содействие, откуда-то появится Пантелеев и выручит его. И никоимобразом не мог примириться с тем, что все погибло. После побега Гавриков в суде был не совершенно искренен. Более искренним он был на тех бессчетных допросах, которым подвергался в 1-й бригаде угрозыска и у следователя суда. Но даже эти сведения на нескольких десятках листах не предоставляют совершенного представления о " делах " и " подвигах " банды. А " геройскихпоступков " было много. Показания расстрелянного Гаврикова отдали уголовному поиску ряд ценных данных. К уже популярным " ходам " Пантелеева прибавилось еще некотороеколичество. После бегства из 3-го исправдома( Ленинградского Дома Заключения), которое вышло в ночь на 11 ноября 1922 года, Гавриков пробыл на воле практически цельный месяц и участвовал в целом ряде налетов и грабежей. Этот месяц был для банды месяцем более томных испытаний, но совместно с тем более состоятельным по " жатве ", которую она собрала. В ночь побега, 11 ноября, стояла холодная, чуть-чуть холодная погода. Улицы, даже центральные, были необитаемы. Лишь времяотвремени вдоль домов и заборов отдельно, как бы крадучись, мелькали тени прохожих. Осторожно, робко озираясь, пробирался мимо исправдома " путешественник запоздалый " в серой шинели. Это был год серой шинели — серой шинели, которая разговаривала о том, что обладатель ее небогат. Серый краска был защитным цветом от злодеев и грабителей, и даже самый-самый реальный щеголь предпочитал одеть ночкой серую шинель, которая ежели и не давала совершенной гарантии, то уже в некой ступени снабжала от случайностей противной встречи. Впереди высился неясной громадой каменный двухсаженный забор 3-го исправдома. Приблизившись к забору, серая шинель увидала на нем черную малость. Шинель в страхе отпрянула. Тень также остановилась. Шинель секунду-две стояла бесшумно, а позже, рассчитав, разумеется, кое-что, кинулась без оглядки нестись. — Выходи, вольно! — обернувшись обратно, во двор исправдома, произнесла малость и просто и мягко спрыгнула в снежный сугроб. Это был Ленька Пантелеев. Вслед за ним один за иным на снег спрыгнули Лисенков( Мишка Корявый), Рейнтоп( Сашка Пан) и Гавриков. Озираясь по граням, как затравленные волки, вероятно размышляя, в какую сторону направиться, 4 тени некотороеколичество мгновений постояли у забора. Затем две тени отделились и, скоро перебегая с одной стороны на иную, направились к Литейному мосту, а оттуда по набережной Невы к площади Жертв Революции( Марсово поле). Это были Лисенков и Рейнтоп. Их высочайшие тени растаяли во темноте ленинградской ночи… Еще некотороеколичество секунд похрустел снег под их ногами, и все стихло. Где они скрывались? Гавриков и Пантелеев, выждав еще минутку и не слыша волнения, тихо отправь по тому же течению и, свернув у строения Военно-медицинской академии вправо, зашагали чрез Петроградскую сторону к мосту Лейтенанта Шмидта( б. Николаевскому). На улице всееще все было тихо… Вдруг раздался беспокойный свисток. В исправдоме спохватились. Побег был найден, но беглецы были уже далеко… По рассказам Гаврикова, он и Пантелеев после бегства засели в развалинах трехэтажного дома и в жестокую стужу пробыли там более дняиночи. Выждав, когда все стихло, они направились спать к собственным товарищам, отрадно встретившим собственного вождя. Места ночевки они все время меняли, вбольшейстепени в районе реки Пряжки. Там у Леньки Пантелеева были свои квартиры, и в них свои соучастники. Он знал, что агенты охраняют его на каждом шагу и что в случае поимки ему пощады не станет. Ленька решил свою жизнь недорого не возвращать. Первой их заботой было облачиться и вооружиться. На Обуховской толкучке они приобрели 4 револьвера — Ленька брал себе два браунинга, а Гавриков — маузер и наган. Реализовав бриллиант в два карата, припрятанный с " дела " — налета на доктора Левина, Ленька сам оделся и надел Гаврикова. Бандиты приобрели сапоги, шинели, кожаные куртки и постоянные буденовки. Добыв себе " липы "( липовые бумаги), бандиты направились на заработки. " Модное " рукоделие Для истока Пантелеев и Гавриков занялись " популярным " по тем временам бандитским занятием — раздеванием запоздалых прохожих. Как ни было запугано народонаселение долею честными, а большей долею неправильными рассказами о ночных ограблениях, все же были смельчаки, ходившие ночкой по улицам. Гавриков и Пантелеев облюбовали себе обширное Марсово поле и ежевечерне залегали на откосе Лебяжьей канавки. Не пугала их где-то вдалеке маячившая одинокая фигура милиционера, совершавшего собственный отвод района. Наметив себе жертву, Гавриков и Пантелеев выскакивали, наставляли револьверы и без одного слова и без малейшего противодействия донага раздевали прохожего, молча, без пробы к противодействию отдававшего все, что на нем было. Ходила сказка, что " Ленька пролетариев не раздевает ". Это — чистейшая ересь. Жертвами Пантелеева были все — без различия класса, пола и возраста. Лишь бы у них было хоть какое-нибудь " барахло ". Не успеет ограбленный придти в себя, как грабителей и отпечаток простудился. Они пропадали за откосом канала… Кто был посмелее, тот поднимал вопль, а потрусливее — послушно шагал по течению к ближайшему огню. Тем порой наступал черед новейшей жертвы, которую постигала та же участь. Совершив некотороеколичество таковых грабежей, традиционно не наиболее 4 в ночь, Пантелеев и Гавриков отправлялись в ближайшую хазу, куда немедленно вызывали маклака, за гроши покупавшего награбленное ими " барахло ". Но непродолжительно орудовали на Марсовом поле Пантелеев и Гавриков. Уголовный поиск, спросив, что там стали " пошаливать ", установил за Марсовым полем усиленное надзор агентов. Но у Пантелеева были свои " агенты ", сообщившие ему об этом, и он поспешил " сняться с якоря ". Деятельность злодеев перекинулась в район Сергиевской( сейчас улицы Чайковского) и Кирочной улиц, где населенность была очень слабенькой. Здесь ими был совершен ряд " влажных " нападений, сопряженных с убийством. В числе жертв был инженер Студенцов с супругой. Пантелееву, как позже говорил Гавриков, показалось, что Студенцов вынимает из кармашка пистолет, и он прикончил его и его супругу. Встреча с надзирателем Кондратьевым Таких грабежей было совершено ими возле 20, но прибыли бандиты получили недостаточно. Пантелеев замыслил осуществить шайку для наиболее выгодных дел. Время от времени Гавриков и Пантелеев встречались с Рейнтопом и Лисенковым, но покуда они остерегались действовать вместе: вчетвером — опасней. Был у злодеев еще помощник, которому они должны были собственной волей, — это надзиратель Кондратьев. Бандиты сдержали словечко и встретились с ним. Встреча была назначена еще при побеге " чрез три дня ", а в случае невозможности, " в среду на всякой неделе ". Место встречи — Обводный канал под Американским мостом. Пантелеев не знал еще тогда об аресте Кондратьева. Вся шайка отправилась к назначенному времени на Обводный канал… К этому же времени уголовным розыском туда же был доставлен Кондратьев, находившийся под охраной полудюжины револьверов переодетых агентов. Осторожный Пантелеев увидел, что некто смотрит за Кондратьевым, и немедленно исчез. Шайка организована Пантелеев столкнулся с Рейнтопом и Лисенковым и сходу же наметил для " общей работы " некотороеколичество квартир, какие ему указали его осведомители. На иной же день было совершено ими зверское смертоубийство и нападение на Екатерининском канале. Пробравшись в квартиру доктора Романченко, бандиты уничтожили его и тяжко ранили его супругу. Была втомжедухе убита бросившаяся на грабителей пес. Разгромив квартиру, бандиты исчезли с добычей. Уголовному поиску получилось определить, что квартиру " дал " проживавший в том же доме сообщник Пантелеева, но отпечатков преступников сходу найти не получилось. За этим кровавым занятием последовало быстро иное. Через два дня была разгромлена еще квартирка, а за ней — 3-я. Были мобилизованы лучшие труженики уголовного поиска и влиты в ударную группу ГПУ. Были исследованы практически все норы и места, где случался Пантелеев. Но у него было столько убежищ, что сходу опоясать его и устранять совместно с стаей было нереально. Пантелеев знал о том, что за ним неусыпно смотрят, и стал еще наиболее осторожен. Подозрительность не давала ему спокойствия и перевоплотился в манию преследования… Он знал, что перстень кругом него сужается, и метался с одной квартиры на иную, нигде более одной ночи не оставаясь. Спал с пистолетом в руках… Видел в каждом агента угрозыска. Однажды, когда он проходил по Столярному переулку, ему показалось, что за ним идет агент. Он обернулся и, увидев смотревшего на него матроса, одномоментно 2-мя выстрелами уложил его на месте. В иной раз он ранил агента уголовного поиска, не имевшего нималейшего дела к розыскам банды. Стрелял Пантелеев ловко. Как говорил на одном из крайних допросов Гавриков, он с Пантелеевым умышленно прогуливался на острова, на Стрелку, пристреливать свои револьверы. Гавриков не расставался с Пантелеевым: совместно готовились, совместно убивали и грабили. Но не получилось Гаврикову окончить свою активность совместно с Пантелеевым. Его " судьба ", как мы уже произнесли, кончилась ранее, у " Донона ". Вот как это вышло. Случай у " Донона " Было это в декабре 1922 года, за некотороеколичество дней до Нового года. Бывший ресторанчик " Донон ", готовый на Мойке, у Певческого моста, в стороне от проспекта 25-го Октября, приходился как раз против дома уголовного поиска. Но это не смущало Пантелеева. " Приманка " — состоятельные гости " Донона " — были слишком состоятельной добычей. Это были первые, медовые месяцы НЭПа, НЭПа " выпуска 1922 года ". " Донон " был не наименьшей приманкой для правителей НЭПа, чем они — для Пантелеева. У " Донона " были винцо и горилка. Седовласый швейцар " довоенной цитадели " особенным звонком постоянно давал ведать в зал о приближении милиции. И, как по мановению жезла, винцо исчезало со столиков, и только опьяненные лица " правителей " напоминали об исчезнувших загадочно бутылках с зельем. Когда полупьяные Пантелеев и Гавриков ввалились в переднюю " Донона ", швейцар, и ночкой во сне видевший милиционера и умевший распознавать его посреди тыщ народа( полиция тогда не носила формы), сходу же ощутил неладное. Он дал звонок в зал, одномоментно все засуетились, и были приняты меры осторожности. В переднюю вылетел дежурный метрдотель, специальностью которого было улаживание " недоразумений ". Увидев, но, не милиционеров, а пьяных, какие о чем-то скандалили, он позвонил в милицию, откуда немедленно прибыл наряд. Когда Пантелеев обернулся, он увидал входивших в долгий двор " Донона " милиционеров. Сразу протрезвев, он поймал Гаврикова за рукав и бросился с ним во двор. Там они спрятались в подвале меж дровами. Но их нашли и заключили. Никому и в голову не могло придти, что это Пантелеев и Гавриков, те наиболее, которых находили по всему городку. Это и спасло Пантелеева. Когда его под конвоем привели под ворота дома, он мощным ударом кулака хватил стоявшего у стальной калитки ворот милиционера, ногой стукнул в животик дворника и, отстреливаясь, вылетел на набережную Мойки… Счастье помогло В Пантелеева стреляли. Он был ранен в левую руку. Но не остановился и побежал по течению к Марсову полю. Выбежав к Инженерному замку, он перелез чрез забор и спрятался в колоннах Пантелеймоновской церкви. К этому времени Гавриков был уже опознан. Было сообщено в розыск, и практически чрез некотороеколичество секунд( шуточка заявить: Пантелеев!) прибыли на пространство агенты с собакой-ищейкой. По кровавому следу пес довела до Марсова поля. Дальше отпечаток терялся. Наугад агенты и полиция отправь по Пантелеймоновской, прошли мимо церкви и не увидели лежавшего там Пантелеева… Замерли шаги агентов. Все стихло. Стянув раненую руку платком, Пантелеев медлительно и осторожно поднялся… Никого! И Пантелеев пропал. Гавриков уже тем порой был допрошен, и в итоге в целом ряде " преданных ", вчера еще безопасных квартир сидели засады… Осторожный Пантелеев это ощущал. Он решил тронуться в одну из отдаленных квартир на Пряжке. По проспекту Володарского получился на безлюдный проспект 25-го Октября, где уже к тому времени прогуливались дозоры, искавшие Пантелеева. Не доходя до Садовой, Пантелеев едва-едва не попался… Лишь необыкновенное счастье спасло его на этот раз от неминуемого ареста. Увидев приближавшийся дозор, Пантелеев присел на каменную тумбу против ворот 1-го из домов и, подняв высочайший воротник собственного тулупа, притворился… спящим ночным дворником. — Не видал ли такого-то? — спросил один из дозорных и произнес Пантелееву его же приметы. — Не, не знаю, я только три дня как из деревни приехамши, — прикинулся простаком Пантелеев. Дозор прошел, а Пантелеев, выждав минутку, пошел далее. Он опять скрылся… Конец " славы " Чувствуя, что быстро будетнеобходимо отдать протест за все свои дела, что терять уже нечего, Пантелеев, как проигравшийся игрок, становился все наглее и наглее. Окруженный " благородными " по наглости и жестокости сподвижниками, совместно с ним накопившими разбойный эксперимент, Ленька Пантелеев стал сейчас вылезать на " работу " не лишь ночкой, но и днем. Последний месяц данной кровавой " работы " его был месяцем отчаянных налетов — не лишь налетов, а втомжедухе и уличных грабежей. " Статистика " его кровавого пути устанавливает, что за это время он совместно с Мишкой Корявым( Лисенковым) и Сашкой Паном( Рейнтопом) сделал 10 убийств, возле 20 уличных грабежей и 15 вооруженных налетов. В числе данных убийств были " безуспешные ", ничто не давшие Пантелееву. Такой жертвой стал возвращавшийся на извозчике вечером с банкета с девушкой некоторый Иванов. На Боровой улице извозчик был остановлен суровым окриком. На него уставились два дула револьверов… Лошадь испугалась и понесла. Пантелеев( он был на этот раз один) пальнул Иванову вслед и нанес смертельную рану. Пантелеев не брал у него ничего… несчитая жизни. Чуя близость конца, Пантелеев ожесточенно проливал кровь неповинных жертв. Уголовный поиск и ударная группа ГПУ, выделившие на " дело Пантелеева " наилучших тружеников, любой день выхватывали у Пантелеева по хазе. И неглядя на то, что у него было немало данных убежищ, с каждым днем ему доводилось быть все осторожнее и ранее чем идти на ночевку узнавать, цела ли хаза и не ожидает ли его там засада. Агенты, работавшие по " занятию Пантелеева ", в движение крайних 2-ух недель практически не слезали с каров. В городке было расположено до 20 засад. То и дело поступали новейшие сведения, сообщавшие о каждом шаге Пантелеева. Агенты прогуливались по отпечаткам бандита, и он любые тридцатьминут менял пространство. ныне ему было уже не до налетов и грабежей. Пантелеев задумывался лишь о том, как бы избавить свою шкуру. " Герой Лиговской панели " перевоплотился в полусумасшедшего. От его былого " сияния " не осталось и отпечатка. Он видел, как одну за иной уничтожал розыск бандитские банды. Он знал, что его ожидает расстрел, что развязка недалека. Чуть не попался Однажды, рискнув испытать одну из хаз, он отправился к собственному приятелю маклаку на улицу 3-го Июля около Сенного базара. Поднявшись на 6 этаж, он позвонил. Дверь отперли… Навстречу ему протянулось жерло револьвера. Пантелеев не смутился. Секунда, и передняя заволоклась пороховым дымом. Со всех сторон стреляли… Когда дым рассеялся, Пантелеева уже не было… Он пропал, но быстро. Он уже был в тисках. Метнулся в иную хазу — также засада… В третью — тоже… Лишь к вечеру ему получилось отыскать приют. Но и тут он пробыл непродолжительно — только два часа: и об этом убежище Пантелеева уже стало понятно угрозыску. Так прошло еще некотороеколичество дней. Пантелеев осунулся. Его бежавшие глаза дикого зверька устало глядели вперед, не видя ничто отрадного. За день до поимки Пантелееву еще раз, но уже в крайний раз, получилось убежать… В этот же день чуть не попался Мишка Корявый, так же как и Пантелеев, метавшийся по городку. Дело происходило в Столярном переулке, неподалеку от канала Грибоедова( б. Екатерининский канал). Сидевшие уже три дня в засаде в одной из хаз агенты внезапно услышали звонок. Это мог быть лишь Пантелеев или кто-нибудь из его товарищей. Дверь отворили и предложили неизвестному, малость которого мрачно вырисовывалась в темноте, зайти. В темноте было не распознать лица вошедшего, но это был, во каждом случае, не Пантелеев. Неизвестный не вступал. Он всматривался внутрь комнат, пытаясь отгадать — товарищи там или враги. Вдруг он радикально повернулся и, крадучись, исчез в темноте. Затем кинулся нестись. Агент пальнул. Осечка! Перестрелка с Корявым Тогда выскочил 2-ой агент… Неизвестный повернулся и пальнул. Мимо! Лицо его на миг попало в полосу света. Это был Мишка Корявый. Агент, преследовавший его, узнал в нем сподвижника Пантелеева. Мишка Корявый спрятался за кучу снега. Он не мог нестись, так как вывод со двора был отрезан. Между представителем и Корявым завязалась стрельба. Оба были неплохими стрелками, но у Корявого было привилегия: он был в тени, а агент был освещен слабо мерцающим керосиновым фонарем, делавшим из него неплохую цель для Корявого. Пули ложились в нескольких вершках от агента. Одна из них задела его… Корявый продолжал издавать пулю за пулей. Но бесплодно. Как позже оказалось, это объяснялось искривлением дула револьвера. Все это продолжалось некотороеколичество секунд. Восемь выстрелов из кольта агента и двенадцать из маузера Корявого не причинили ни главному, ни другому нималейшего ущерба. Когда у обоих обоймы опустели, настала тишь. Воспользовавшись тем, что агент стал перезаряжать пистолет, Корявый выскочил на улицу и бросился нестись. Выбежавшие на двор и на улицу агенты быстро утратили Корявого из виду. На последующую ночь счастье совсем покинуло Пантелеева и его сообщников. Решив, разумеется, отпраздновать счастливое освобождение, Пантелеев и Корявый закупили пива и закусок и направились к знакомым " шмарам "( девушкам) на Можайскую улицу, куда, по их сведениям, криминальный поиск еще не добрался. Но на этот раз Пантелеев ошибся. Конец Пантелеева Весело посвистывая, с гитарой в одной руке и корзиной с закусками в иной Пантелеев, а за ним Лисенков вошли в квартиру. Пантелеев был убежден в том, что квартирка " свободна ", и не глядел по граням. Вдруг раздался ловкий выпал агента, сразивший Пантелеева. За главным раздался 2-ой выпал, и Пантелеев был мертв. Лисенков, чуть-чуть раненный в шею, был так ошеломлен, что даже не пробовал противиться. Он тут же сдался и сам поднял руки вверх… Весть о случившемся на Можайской улице одномоментно облетела целый град. В тот же день в вечерней " Красной газете " возникло последующее короткое известие: " Арест Леньки Пантелеева. В ночь с 12 на 13 февраля уголовным розыском и ударной группой по борьбе с бандитизмом после длительных поисков словлен узнаваемый бандит, прославившийся за крайнее время своими зверскими убийствами и налетами Леонид Пантелеев по кличке Ленька Пантелеев. При аресте Ленька был убит. Вместе с Пантелеевым задержан и иной бандит — Мишка Корявый, который во время ареста ранен в шею ". Обыватель просто вздохнул. Облегченно вздохнули и агенты. Оставшиеся покуда не словленными сподвижники Пантелеева и его укрыватели стали рассеиваться и поменять пристанища. Но это им не помогло. В ту же ночь был словлен и Рейнтоп( Сашка Пан). Он совсем растерял свою былую убежденность и, спасаясь от преследований, укрылся у собственного товарища — сенновского купца. Услышав звонок, Рейнтоп в ужасе заполз под постель, с которой свешивался цельный занавес из одеял. На постель улегся на больших перинах укрывавший его купец и притворился спящим. Агенты, не найдя Рейнтопа в квартире, стали неусыпно вглядываться. Вдруг один из них приподнял " занавес " и увидал каблук. — Ну вылезай, вылезай, — по-отечески вызывал агент лежавшего под кроватью. Весь в пыли вылез из-под постели Рейнтоп. При нем отыскали немало ценностей, сохранившихся у него еще с " дела " в ограбленной квартире доктора Романченко. Рейнтоп и Лисенков сходу сознались во всех грехах. Вслед за ними были арестованы все укрыватели и пособники злодеев — возле 50 человек. Борьба с ними была маленькая: крупная дробь их была расстреляна… " Дело Пантелеева " было довольно, но некое время посреди обывателей и преступников, для которых Пантелеев все еще продолжал быть богатырем, прогуливались слухи, что Пантелеев жив, что он на воле и еще " себя покажет ". Дошло даже до такого, что два налетчика, ворвавшиеся в одну из квартир на улице 3-го Июля, назвались Пантелеевым и Лисенковым и этим повергли в неописуемый кошмар жителей квартиры. Чтобы решать конец слухам и бабьим россказням, было совершено искусственное оживление лица Пантелеева — благодаря опытной реставрации мертвоетело Пантелеева не оставлял сомнения в подлинности. Несколько дней пролежал скончавшийся Пантелеев в покойницкой, и развдень туда прибывали толпы посмотреть на такого, кто так продолжительно сеял ужас и погибель. Слухи о том, что Пантелеев жив, равномерно рассеялись, и о нем забыли. Лишь нетакдавно, когда в губернском суде слушалось дело младшего брата М. Гаврикова, С. Гаврикова( также бандита), почтивсе из оставшихся в Ленинграде агентов вспомнили те дни, когда шло гонение Пантелеева. Пантелеев и его шайка могли так нарядно расцвести только благодаря тем условиям, какие создались в те годы разрухи. Пантелеев и его шайка действовали попутно с теми врагами, какие пробовали взорвать мощь Союза. В иное время и в других, желая бы современных, критериях Пантелеев и его шайка были бы ликвидированы в две-три недели, а может быть и такого скорее. В этом уверяет нас служба уголовного поиска, вособенности его 1-й бригады, борющейся с тяжёлыми правонарушениями. За 1-й бригадой справедливо установилась известность искоренительницы разбоев и убийств. Частью данной славы команда должна ее труженикам, принимавшим роль в ликвидации налетов Пантелеева. " Дело Пантелеева " появилось для них неплохой школой. Взятые с фронтов, с рабфаков агенты уголовного поиска с первых же дней окунулись в кипучую работу по борьбе с преступностью. Бесстрашные, дерзко глядя в глаза погибели, они искореняли в тылу ту заразу, которая могла воспрепятствовать фронту в его борьбе. Это следует особенно отметить, заканчивая повествование о " Деле банды Пантелеева " — одну из блестящих страничек в летописи угрозыска. Сотрудники уголовного поиска, принимавшие роль в раскрытии правонарушения: Иван Васильевич Бодунов высокий Иванович Кондратьев Петр Прокофьевич Громов Михаил Николаевич Тарасов Петр Леонтьевич Юрский высокий Николаевич Кренев Алексей Андреевич Сальков Леонид Федорович Дмитриев( работник петроградского ОГПУ) Иван Григорьевич Бусько( работник петроградского ОГПУ).

.

.

.

подлинная история жизни леньки пантелеева

От Леньки Пантелеева к Л. Пантелееву Глава 2 От Леньки Пантелеева к Л. Пантелееву Бросим бывшее бытье, Позабудем, что прошло. ( Из шкидского гимна) Каждый, кто попадал в Шкиду, получал прозвание. Обычно оно давалось сходу же, раз и совсем: ловкий глаз ребят схватывал или какие-то наружные индивидуальности новенького, или какие-то черты нрава, поведения. Были там Воробей, Купец, Мамочка, Цыган, Японец. Алексей Еремеев стал Ленькой Пантелеевым. Имя Леньки Пантелеева, большого налетчика, приводившего в трепет собственников булочных, кафе, мануфактурных магазинов и бакалейных лавок, воспользовалось в те годы знаменитой славой в преступном мире, в том числе посреди былых молодых правонарушителей, населявших школу Достоевского. Особенно восхищало ребят то, что после " успешного дела " их герой, желая, естественно, покрасоваться, переводил в некотороеколичество учебных заведений малые суммы и сопровождал перевод обязательной подписью: С поклонением к наукам, Леонид Пантелеев ". Трехлетние похождения Алеши Еремеева так, вероятно, поразили фантазия его друзей, что заключение пришло сходу: быть ему Ленькой Пантелеевым. Здесь, в Шкиде, принял Ленька Пантелеев новейшие условия жизни: он немало и основательно читал, многому выучился, тут получила формирование его влечение к литературному творчеству. В Шкиде началась его дружба, или, как это именовалось там, слама, с Гришей Белых. Сламщиками становились почтивсе. Но эта слама была особая: она перешла в реальную дружбу, религиозно обогатившую обоих. На почтивсе годы их связали влюбленность к литературе, интерес кинематографом, общие планы и мечты. Уже в Шкиде они пробовали сотворить родное " Шкидкино ". Вместе придумывали злые романы. " В движение цельного месяца, — упоминает А. И. Пантелеев, — Гриша Белых и я издавали газету " День " в 2-ух изданиях — дневном и вечернем, — приэтом в вечернем выпуске печатался изо дня в день большущий ковбойский роман " Ультус Фантомас за администрация Советов ". таковых образцов разрешено привести немало. Кем же был до Шкиды дружок Леньки Пантелеева? Что привело его сюда? бодрый Георгиевич Белых( 1906–1938) роился в Петербурге и детство провел в пристройке к крупному петербургскому дому по Измайловскому проспекту, 7. Отец его погиб рано, все тяготы большущий семьи легли на плечи мамы, Любови Никифоровны, как упоминает о ней А. И. Пантелеев, дамы замечательной. Она была прачкой, позже галошницей. Еще ребенком юноша отбился от дома, скоро выучившись декламировать, он закончил бродить в школу и проводил практически все время на пустыре, читая взахлеб Ната Пинкертона или развлекаясь с друзьями. Пропитание он доставал себе различными методами: перевозил с вокзалов за кусочек пища томную кладь мешочников, а бывало, занимался и маленьким воровством. Пошли один за иным детские дома, колония, покуда вконцеконцов он не получил путевку в Шкиду. После двухлетнего, а для Гриши трехлетнего присутствия в школе сламщики решили, полагая себя уже зрелыми( одному было пятнадцать, иному семнадцать), оставить Шкиду и тронуться в Баку. Они были убеждены, что режиссер кинофильма " Красные дьяволята " Иван Перестиани обрадуется приезду таковых перспективных артистов. Но странствие откладывалось: не было средств. Пантелеев поселился у мамы, на Мещанской, 12. К тому времени Александра Васильевна повторно вышла замуж. Квартира была крошечная, дремать Алеше довелось на сундуке в коридоре. Младший брат Вася работал в личной искусный воспитанником слесаря, позже перешел в кондитерскую. Жили мало. Мать делала искусственные цветочки, Алеша и младшая сестра Ляля торговали ими на базаре, в пивных и чайных, некое время с ними торговал цветами и Гриша Белых. На улицах и в трамваях Алеша и Гриша торговали газетами. В то же время, с зимы 1924 года, они стали постепенно печататься в юмористическом журнале " Бегемот ", в " Смене ", в " Кинонеделе ". Так, единожды Гриша Белых напечатал статью " Нам нужен Чарли Чаплин ", робко предложив на этот " пост " … свою кандидатуру. Печататься было сложно: А. И. Пантелеев упоминает, как, сочинив ещеодну порцию анекдотов и подписей к карикатурам, он нес их в " Бегемот ", на Фонтанку, и там " приятный, по-петербургски образованный человек, секретарь редакции В. Черний, проглядывал анекдоты и отбирал из полсотни один-два, изредка три ". Его Пантелеев считает собственным литературным крестным папой. На розыски кинематографического счастья товарищи направились в самом начале лета 1924 года. Денег Александра Васильевна отдать им не могла, а отдала наиболее важное, что у нее было: пачку с полпуда весом цветной рогожки, в какую обертывались корзины с искусственными цветами. Эту рогожку невыносимо продолжительно продавали в Москве, на Сухаревском базаре, с трудом отыскали клиента. Так начался их путь на юг — с 2-мя червонцами в кармане. По дороге заезжали к Алешиной бабушке в Боровск, где прожили недельку. Запомнились дом, где ночевал Наполеон, могилка сударыни Морозовой, Пафнутьевский обитель, основанный Годуновым, старообрядческие храмы. От Малоярославца до Харькова добирались уже пешком или " зайцами ", в товарных вагонах или на крышах. Этот метод странствия за годы скитаний был отлично освоен Алешей. У Гриши такового эксперимента не было, и вообщем ему было сложнее: он никогда не выезжал из Питера далее Лигова и Петергофа. Он заскучал по мамы, по улицам родного городка. Но основное — очень жалким показался ему итог совокупного странствия: он рассчитывал на лавры киноартиста или кинорежиссера, а вместо этого с трудом получилось заполучить( и не на Кавказе, а в Харькове) на двоих одно пространство — воспитанника киномеханика в кинобудке( да и не было большой удачей). Гриша жребий тащить отказался, и товарищи расстались. Белых уехал домой. Работа Алеше приглянулась, но у него не было ни жилища, ни прописки: оформить его на работу не могли. Месяц или два ночевал он попеременно в Ботаническом или Зоологическом садах, живописал плакаты, ярлыки с ценами для рыночных торговок. Маму нарушать не хотелось, писал ей " радужные ", завиральные письма. Но пришел день, когда Алеша не выдержал и написал ей, что " в этот момент " оказался " не при деньгах ". Мама перевела, насколько смогла: три рубля. Алексей Иванович упоминает очередность к окошечку " до востребования ". Перед этим он три дня ничто не ел( " лишь воду стегал ") и скушал только подобранный на улице остаток абрикоса, вымыв его до в струе городского фонтана. Не дойдя до почтового отделения, ослабевал, зашатался и свалился. Вообще, южные злоключения и похождения товарищей были достаточно тяжелыми, но ни разу они не брали ничто постороннего — после Шкиды этого уже быть не могло. Еще больше трудной оказалась жизнь Алеши, когда он остался один. Одно время он был поводырем слепого нищего, былого мельника; сам не умолял, но — милостыню ел. Именно тогда столкнулся ему проворный и неунывающий Аркашка, суливший собственному новому приятелю легкую жизнь. Постоянно на пути подстерегали каждого рода соблазны, напоминавшие о прошедшем. Из данных суровых испытаний, из тяжелой борьбы с обстоятельствами он получился победителем, но не запамятовал ни встреч на его пути, ни тех беспризорных ребят, с которыми опять свела его судьба. Эти воспоминания мало позднее отыскали отображение в рассказе " Портрет ", в повести " Часы ". Запомнилось совсем возвращение в Петроград. Перебираясь с поезда на поезд, а в крайний раз в вагоне, груженном углем, он добрался до Николаевского( Московского) вокзала и, оборванный, вымазанный углем, темный, ужасный, пугая прохожих, оказался вконцеконцов у себя дома. Александра Васильевна нашла ему пространство воспитанника кулинара( или элементарно поваренка) огромного ресторана " Ново-Александровск ". Там он пробыл полгода, до закрытия этого личного компании. В это время он опять пошел обучаться, на личные курсы киноактеров. И опять — совместно с Гришей Белых — работал в газете " Смена " внештатным кинорепортером, писал кинорецензии, печатался в журналах " Юный пролетарий ", " Работница ", " Кинонеделя ", в комсомольском юмористическом журнале " Будь жив! ". Дохода у семьи практически не было. Отчим неудачно пробовал справить какими-то своими делами, маленькими, копеечными. Последнее его начинание — кипяточная на Тамбовской улице, где шла торговля кипятком, требухой, " собачьей готовностью ", — развалилось. Одно время Алеша снимал какие-то каморки, один раз оказался в Столярном, или Казначейском, переулке в плотно населенном доме, где, по преданию, жил Раскольников. Комната была на 5-ом этаже, узкая, как щель, с окном на потолке так именуемый высокий свет). С огромным рудом Гриша и сестра Алеши втаскивали в это жилье по узкой питерской лестнице старую металлическую постель. В 1925 году мама Гриши Белых предложила Алеше существовать у них. Он поселился в комнатке около кухни в квартире на Измайловском проспекте, 7. Около 3-х лет прожили около кухни в квартире на Измайловском проспекте, 7. Около 3-х лет прожили тут товарищи совместно. Немало у всякого из них рождалось планов, много было уже и написано — и в стихах и в прозе. Сюда, в эту квартиру, к юным создателям прибывали потом С. Маршак, Е. Шварц, В. Лебедев, редактор радостных журналов " Еж " и " Чиж " Николай Олейников. Здесь случались и почтивсе шкидцы — Цыган, Японец, Дзе, Костя Лихтенштейн. В одном журнальном интервью Пантелеев упоминал, как единожды, как единожды холодным зимним вечером 1926 года они с Гришей шли в кинематограф " Астория " и Гриша внезапно нежданно произнес: " давай строчить книжку о Шкиде ". — " А что, давай! " — не задумываясь, ответил Алеша другу. До сих пор незабывает Алексей Иванович заглавие кинофильма, который шел в тот пир в " Астории ": " Кирпичики ", но вот о чем был кинофильм — при всем желании не сумел бы поведать, поэтому что товарищи на экран не глядели. То и дело за их спинами раздавалось: " Мальчики, тише! Мальчики, вас выведут вданныймомент! " Но они и данных окриков не слышали: спеша, радуясь, беспокоясь, упоминали случаи из шкидской жизни, какие обязаны были зайти в книжку. Название ее покуда определилось так: " Королевство Шкид ". Когда создатели пишут вдвоем, у читателя традиционно появляется вопрос: как это у них выходит? В шутливой биографии Ильф и Петров пожаловались на необычайные трудности совокупного творчества: " … тяжело, чрезвычайно тяжело. Вотан здоров, иной нездоров. Больной выздоровел, здравый ушел в театр. Здоровый возвратился из театра, а нездоровой, какоказалось, устроил маленький разворот для товарищей, прохладный бал с закусочкой… Совершенно почему-то, как это мы пишем вдвоем ". У юных создателей все было легче. На те средства, какие они наскребли, приобрели махорки, пшена, сахара, чая и, запершись в Гришиной комнате, принялись за работу. Опыт общей работы у них уже, как мы незабываем, был. В узкой комнате с окном, выходящим на обратный двор, стояли две койки, меж ними — маленький стол. Все условия для творчества 2-ух летописцев Шкиды имелись. Несколько дней ушло на записывание такого, что вспомнилось сходу же. Поминутно в комнате раздавалось: " А помнишь? … А помнишь? " И кто-либо лихорадочно записывал на обрывке бумаги: " Пал Ваныч ", " Асси ", " Летопись ", " Пожар ", " Улиганштадт ". Это были значки, знаки, за которыми любой из них видел человека или явление. Из груды материала они избрали 30 два сюжета, желая могли избрать еще более. Каждому досталось по шестнадцать глав. Первые головы писал Гриша: он попал в Шкиду ранее, чем Пантелеев. Но все одинаково каждую голову обговаривали совместно, осуждали друг друга. Работали с утра до глубочайшей ночи — " служба была, что именуется, запойной ". Поучительные, радостные, драматические действия настолько последнего прошедшего ясно вставали в памяти, переживались с новейшей силой, и одна голова следовала за иной с лихорадочной быстротой. " Книжку мы писали одниммахом, в три месяца, — упоминал немало лет спустя Г. Белых. — Работать было просто. Материал не требовал от нас никаких усилий ". Закончив манускрипт, юные создатели стали мыслить: куда идти с ней? Сначала было решено тронуться в издательство " Прибой ", но позже показалось, что лучше обратиться к управляющей губоно( Губернского отдела народного образования) Злате Ионовне Лилиной. Вот как об этом упоминает Л. Пантелеев: " Лилина была единым большим дельцом, собственно нам популярным. Проникнуть в кабинет завнаробраза оказалось занятием нетрудным. Но отлично незабываю испуганное лицо Лилиной, кое-что даже вроде кошмара на этом лице, когда она поняла, что ей предстоит декламировать гигантскую пухлую манускрипт, которую приволокли к ней два вчерашних детдомовца. Конечно, лишь по доброте искренней, из жалости, она согласилась бросить у себя эту махину ". Уверенные в провале, создатели цельный месяц не прибывали выяснить о итогах. А их, какоказалось, уже разыскивали! Отправляясь на Казанскую улицу, в губоно, соавторы не знали об одном важном обстоятельстве: по совместительству Лилина управляла тогда детским отделом Ленинградского Госиздата. Они не знали, с каким восхитительным человеком свела их тогда судьба. В комментариях к крайнему изданию совершенного собрания сочинений В. И. Ленина имеется справки о Лилиной З. И.: " Член РСДРП с 1902 г. Принимала функциональное роль в незаконной работе в России. В 1908 г. эмигрировала за рубеж, сотрудничала в газетах " Звезда ", " Правда ", в журнале " Работница ". в апреле 1917 г. возвратилась в Россию. После Октябрьской социалистической революции — на партийной и русской работе " [2]. " Во время вселенской империалистической борьбы ведала транспортом литературы. Состояла одним из секретарей Бернской секции большевиков " [3]. Ее партийная кличка за границей была Зина, в России — горькая. В. И. Ленин неодинраз обращался к ней с серьезными поручениями. Среди поручений, какие исполняла Лилина после революции, существенное пространство занимала ее служба с детьми. В ее ведении оказались детские дома, и она немало сил дала борьбе с детской беспризорностью. Столь же горячее роль воспринимала она в жизни новейшей школы, в работе пионерского движения, в разработке художественных учреждений для деток. Тепло, с благодарностью заявлял о Лилиной управляющий школой имени Достоевского В. Н. Сорока-Росинский. Ее доверие к людям, ее содействие, упоминал он, раскрывали перед петроградским учительством широчайшие способности, вдохновляли " на преодоление всех проблем на новеньком пути всех преподавателей, в ком жива была воротила человеческая, кто воспринял Октябрь, как родное кровное дело ". На мою просьбу поведать о Лилиной, припомнить, какой-никакой она была, Алексей Иванович ответил посланием: " Делаю обещанное: выписываю из собственной тетрадки те крохи, какие остались в памяти. < …> Какая она была? Сколько ей было лет? Не знаю. Вероятно, под 50 [4]. Но нам по нашей щенячьей юности она казалась человеком чрезвычайно пожилым… Стриженная в кружок, шибко поседевшая, но еще живая, деятельная, бойкая… Мы с Гришей были влюблены в Злату Ионовну, глядели на нее как на хорошего гения. Неизвестно, как сложилась бы судьба книжки, не попади манускрипт фатальным образом в ее руки. < …> обще-то мы видели Злату Ионовну не нередко: по-моему, она посещала в издательстве не любой день, а два-три раза в недельку. Да и мы не настолько уж нередко заглядывали в редакцию. Потом она заболела… Память сохранила такую деталь. Солнечный день. Комната редакции. Злата Ионовна сидит на краешке стола. Ее окружили. Кто-то из юных редакторш произносит: — Какая у вас, Злата Ионовна, замечательная жакетка. В данной голубой люстриновой курточке с маленькой, аккуратной, величиной с трехкопеечную монету заплаткой на локте я незабываю Злату Ионовну и в губоно, и в редакции… — Да, — произносит Злата Ионовна, с некий мечтательной ухмылкой поглаживая залатанный локоть. — Это мы с Надеждой Константиновной в Цюрихе покупали… " Как упоминала Н. К. Крупская, первая их встреча произошла в 1904 году. " Лилина была тогда цюрихской студенткой, работавшей в тамошней группе большевиков " [5]. Вот в чьи руки попала первая книжка юных литераторов! С именованием Лилиной связана для " Республики Шкид " еще одна деталь. Замечательный ученый, сейчас мертвый доктор ленинградского института П. Н. Берков, работавший в 20-е годы инспектором губоно, упоминал, как завгубоно посылала его в школу выяснить о Белых и Пантелееве, убедиться, буквально ли они создатели так понравившейся ей рукописи и не стоит ли а ними какое-нибудь иное, наиболее приличное лицо. Оказалось, там даже не слыхали о существовании рукописи. В. Н. Сорока-Росинский забеспокоился, поехал в Госиздат и попросил представить, что написали его существовавшие ученики. Ему проявили. Кое-что его обидело и огорчило, одно пространство он попросил поменять: он никогда не обращался к Элле Андреевне на " ты " … За эту поправку Виктора Николаевича поблагодарили, прочее сохранилось в неприкосновенном облике. …Итак, по указанию Лилиной создатели направились к С. Маршаку, Е. Шварцу, Н. Олейникову. Между иным, ни одна из названных фамилий ничто им тогда не разговаривала, но дадим словечко самому Пантелееву: " И вот в выделенный день мы с Гришей Белых неуверенно поднимаемся на 5-ый этаж былого дома Зингер, с трепетом ступаем на метлахские плитки длинного издательского коридора и внезапно зрим — навстречу нам здорово топают на четвереньках два зрелых дяди — один пышноволосый, кучерявый, иной — тонколицый, прекрасный, с ровно причесанными на косой пробор волосами. Несколько ошеломлённые, мы прижимаемся к стене, чтоб выпустить эту непонятную пару, но четвероногие также останавливаются. — Вам что угодно, юноши? — обращается к нам кучерявый. — Маршака… Олейникова… Шварца, — лепечем мы. — Очень приятно… Олейников! — рекомендуется пышноволосый, полнимая для рукопожатия правую переднюю лапу. — Шварц! — протягивает руку его приятель. Боюсь, что нынешний юный читатель усомнится в искренности моего рассказа, не поверит, что таковым странным образом могли перемещаться сотрудники русского муниципального издательства. Но так было, из песни слова не выкинешь. Позже мы узнали, что, отдыхая от работы, редакторы разминались, " изображали верблюдов ". Евгению Львовичу Шварцу было тогда 20 9 лет. Николаю Макаровичу Олейникову, видится, и такого меньше ". Вся редакция встретила юных создателей вежливо, даже романтично. " Сотрудники редакции, — писал позже С. Маршак, — и родные к ней литераторы( а посреди них были популярные сейчас писатели Борис Житков, благородный Шварц, Николай Олейников) читали совместно со мной эту объемистую манускрипт и про себя и вслух. Читали и перечитывали. Всем было светло, что эта книжка — явление существенное и новое ". Еще в рукописи Е. Шварц в пребывании создателей читал К. Чуковскому голову " Республики Шкид " под заглавием " Крокодил ". И совсем запомнилось юным людям, как Корней Иванович " прослушивает, посмеиваясь, благожелательно поддакивая, позже, повернувшись в нашу сторону, разводит руками и произносит собственным неподражаемо певучим, высочайшим театральным, ложно-классическим гласом: " Ну, что ж… Нам тлеть, вам цвести!.. " Официальным редактором " Республики Шкид " был Е. Шварц. " Редактура благородная Львовича, — упоминал позже Пантелеев — была чрезвычайно снисходительная и, как я вданныймомент разумею, чрезвычайно разумная. Книгу писали два мальчика, лишь что покинувшие стенки детского дома, и исправить, пригладить, сгладить их шероховатую манускрипт было несложно. Шварц этого не сделал. Меня попросили скопировать одну голову( написанную почему-то ритмической прозой), а прочее было оставлено в неприкосновенности. Тем самым сохранилось основное, а может быть и единственное амбиция повести — ее непосредственность, скорость, жизненная аутентичность ". Рукопись была пущена в создание, и в начале 1927 года " Республика Шкид " Г. Белых и Л. Пантелеева возникла на полках магазинов и библиотек. Литературным псевдонимом А. И. Еремеев брал свою шкидскую кличку. Но ни Ленькой Пантелеевым, ни Леонидом Пантелеевым он после этого не стал. Буква " Л " в его литературном имени никоимобразом не расшифровывается. грустные последствия что не замедлили отразиться..